Нэй. Сердце Сошо

6. Мельники и ювелиры

И еще Нэй предложил Сэму место в его будущей команде Свободных Искателей, на что орч согласился сразу без каких-либо разговоров. А какую он радость испытал, когда Нэй предложил ему быть «мельником», так вообще не передать.

Как оказалось (этот разговор уже был позже), Сэм ходил в Королевский лес, и как раз «мельником», но с командой, в Гильдию не входившей, такое тоже бывает, ведь запретить кому бы то ни было заходить в лес совершенно невозможно и требовать гильдийной клятвы тоже. Но такое положение хоть и предполагало полную свободу, но привносило полное отсутствие гарантий и обязательств членов команды друг перед другом. Вошли в лес, урвали что-либо и, по выходу разделив, разбежались.

Так у Сэма продолжалось четыре похода. На пятый находки оказались очень богатыми – целый темник и два зеленых аккума! Ну, еще десяток фимт порошка, намолотого из костей умерших тварей. Поэтому по выходу почти тут же между членами команды началась перепалка. Командир решил заграбастать все себе, но большую долю, чем договаривались, ведь темник нашел он, другие члены команды с этим были, конечно же, не согласны. Слово за слово, и в ход ножи пошли.

Командир троих порезал и сбежал, оставив Сэма с трупами на руках. Впрочем, орча обвинять в убийствах не стали – где нож и где его руки, в которых из-за его размеров орчу просто не удержать. Ему легче, как заявил следователь из уголовного департамента Тайной канцелярии, рукой-лапой своей всех порешить, чем с ножичками возиться. Да и поймали командира через пару дней, а после суда повесили. Но Сэм сожалел об этом, так как говорил, что хорошим муляр-ташем Нук был, просто жадность его сгубила.

Эти разговоры Нэй с орчем Сэмом Киботургом проводили уже в подвале доходного дома, где Нэй снимал комнату, а Сэм устроил лежанку в этом самом подвале. Хозяин согласился временно поселить орча, который, ко всему прочему, к оплате, которую он отдал из своих денег, пообещал еще вывести из подвала всех крыс. Нэй не знал, что он там делал, но мясной рацион орча был ежедневным и постоянным.

Нэй спросил его, если он так управляется с крысами, то что его пугает в собаках?

Сэм просто ответил, что крысы – это зло, а собаки – просто глупость. Ну, не может он ударить глупого, даже если тот его кусает.

Нэй только пожал плечами, так и не выяснив страхов орча.

Теперь они почти всегда ходили вместе. Нэй впереди, а Сэм как привязанный – в нескольких шагах от человека.

При этом Сэм постоянно носил на себе огромные жернова, закрепленные специальными коромыслами на груди и спине. На вид тяжеленые, они не причиняли орчу никаких неудобств, а вопросы типа: «Не тяжело ли?» вызывали у него только улыбку.

Вот это и был момент использования силы орча. Нэй честно сказал об этом Сэму, который только осклабился (это у него такая усмешка была) и заявил, что будет рад помочь и быть в команде Нэя.

Ну да.

На самом деле должность «мельника» в командах Свободных Искателей не обязательная, но все мечтают заполучить хорошего мельника в свои ряды. Под «хорошим» подразумевается тот вопрос – может или не может потенциальный мельник переносить жернова. Вещи не просто тяжелые, а очень тяжелые.

Зачем нужны мельники?

Межевой вал с Королевским лесом своеобразен и многолик. В нем никогда не бывает зимы, даже на самом крайнем севере, в нем почти не ощущается ветра. Дороги, как известно, там текучие, как реки, каменный лес растет, совершенно не обращая внимания на законы природы. И есть еще множество всего, что удивляет, поражает и пугает одновременно.

Но что в нем неизменно, так это смерть.

И там твари умирают, когда приходит их время.

Впрочем, смерть в Королевском лесу обладает своей спецификой. Тут никогда не увидишь гниющего под небом тела, только кости. Именно кости, умершая ли тварь или убитая, она через минуты превращается в костяной остов, при этом, как это часто бывает, человеческий глаз просто не успевает зафиксировать переход от тела к костям.

Почему так происходит? Научники, изучатели и ученые – многие из них считают, что твари из другого мира и после смерти в другой мир возвращаются. Вполне жизнеспособная теория, если не считать того факта, что кости, если их не заберут свободные искатели, исчезают только через многие натиры. Впрочем, отчасти эту теорию поддерживает тот момент, что на нейтральной полосе и равнинах убитые твари исчезают, полностью не оставляя после себя даже мокрого места, не то что костей. И эта теория худо-бедно объясняет тот момент, когда на Межевом Валу погибает человек или любой другой разумный, его тело не исчезает, и его можно вынести в нормальное пространство. Мы все-таки из этого мира, а значит, на нас эта странная жизнь после смерти не распространяется…

Хотя как-то натянуто, не находите?

Так вот кости, точнее, порошок из них оказался очень востребован алхимиками и целителями. Первым понравился их удивительный катализаторный эффект, а вторые открыли в нем множество всевозможных факторов для лечения – от усиления потенции до борьбы с арукой всех форм и видов. Но все же большая часть целителей в целебные свойства костяного порошка верила и верит мало, да, есть небольшие эффекты, но это, скорее, плацебо, чем панацея, но все мы знаем, что голос разума заглушается, когда появляется надежда…

Но выносить кости из Королевского леса оказалось делом сложным и неблагодарным. Они, даже маленькие по размерам, всегда занимали большой объем и еще были удивительно тяжелыми. Создавалось впечатление, что вся тяжесть мертвого и уже исчезнувшего плотью животного передалась в кости. Которые, кажется, весили даже больше, чем сам зверь при жизни. А порошка из них при этом делалось очень мало, и он после помола терял всю свою тяжесть, то есть из казавшейся тяжеленой кости, ну, например, ребра гиркока, а она на вид очень маленькая, но весит пару фимт, получалось порошка… ну, дрим десять, от силы пятнадцать. То есть бессмысленно нести тяжести и очень дорого…

Поэтому кому-то (история об этом умалчивает) пришла в голову мысль перемалывать кости на месте их обнаружения. А что? Принес ручные жернова, установил их, и вот тебе, пожалуйста, мини-мельница со всеми ее возможностями. И проблемами.

Жернова ведь нужно было принести! А еще нести их весь поход, и не всегда можно было найти кладбище умерших животных, в основном, это единственные экземпляры, попадающиеся по дороге. Конечно, костный порошок стоил хороших денег, но его добыча было делом сложным.

Нэй, еще служа в Третьем форте, был свидетелем встречи с мельничной командой Свободных Искателей. Их муляр-таш вывел команду прямо на форт. Нэй не понял, специально так или просто заблудился, и такое бывает, но их вид вызвал у Нэя некоторую оторопь. Муляр-таш шел налегке, ну, нес только свое и мешок с порошком. Явно у них был хороший поход, так как мешки у каждого члена команды были наполнены фунтов на десять каждый. А вот его товарищи по команде были разделены на двойки, и каждая из них на специальных носилках несла по огромному жернову. Как говорится, своя ноша не тянет, но было видно, что люди жутко устали, о чем говорит и то, что просидели они в Третьем форте целую натиру. Впрочем, порошок нужен был и здесь, так что они смогли неплохо отдохнуть.

Нэй, конечно, желая войти в Свободные Искатели, тоже мечтал о «мельнике» в своей команде, но, честно говоря, считал эту мечту неосуществимой.

И тут такая удача.

И когда договорились, то тут же отправились в одну из лавок по продаже этих самых жерновов.

Бизнес, кстати, был поставлен на широкую ногу, и жернова были на любой вкус и из любых камней. Но все же самыми лучшими считались жернова, выпиленные из каменных стволов в самом Королевском лесу, так как считалось, и не зря, что они лучше всех размалывают кости тварей. Но они были и самыми дорогими. Ну и самыми тяжелыми.

И вот когда в лавку вошли, эти лавки, как раз и были приспособлены под появление в них таких гигантов, как Сэм, то орч даже оглядываться не стал и сразу ринулся к левой от входа стене, у которой лежали на специальной стойке два самых огромных жернова – это и без осмотра лавки было понятно.

Но самое интересное было дальше. К ним прилагались специальные коромысла с седлами для закрепления жерновов. Ну, конечно, когда выбор был сделан, тут же набежали помощники, но Сэм их так рукой в сторону и все решил сам сделать.

Уже на полу лавки закрепил жернова в седлах и, раздвинув коромысла, встал между жерновами, проговорив, правда, при этом: «Тесновато» и, как пушинки, поднял их и сомкнул дуги коромысел на своих плечах, закрепил стопор, чтобы дуги не разъезжались, и…

Сначала подпрыгнул несколько раз, сотрясся основательно пол, и хорошо, что здесь была не посудная лавка.

А потом еще раз пять присел, совершенно не ощущая тяжести. Ну, как будто и нет на его плечах такой тяжести.

Может, у них какая-то магия? У орчей?

После всего он сначала вытянул большой палец, мол, отлично, а потом проговорил:

– И сколько эта прелесть стоит?

Торговец на это только усмехнулся и заявил самую минимальную цену, объясняя это тем, что уже давно дал себе слово, что если кто купит эти жернова, лежащие у него еще со времен деда, то цена будет самая минимальная. Правда, попросил при этом расписаться или хотя бы крестик поставить орчу на специальном плакате, который он желал бы установить на постаменте бывших жерновов.

Сэм на это только осклабился, но, посмотрев, чем ему нужно писать (ну не для его рук эти кисточки!), попросил что-нибудь больше (на самом деле, мог написать и этими перьями, просто юмор у него такой проявился).

Минут двадцать помощники и подмастерья хозяина бегали по близлежащим лавкам в поисках какой-нибудь большой кисти. Нашли что-то вроде веника или метлы. Сэм хмыкнул, ловко так скрутил щетину этой странной кисти в подобие стрелы и, быстро обмакнув в ведро с краской, написал на плакате:

«Их купил Я! Орч Сэм Киботург», – чем вызвал неописуемый восторг хозяина и полный отказ от денег за покупку с его стороны.

Когда они вышли из каменной лавки, как их еще называют, Нэй только и спросил у Сэма:

– Правда не тяжело?

– Тяжело. Но это правильная тяжесть. Могу и тебя понести.

Нэй замахал руками и тут рассмеялся. Рассмеялся и Сэм.

С тех пор Сэм почти и не снимал жернова. Даже в ювелирную лавку в Чайнатаун он пришел с жерновами. Точнее, он остался на улице, так как двери в лавку для этого приспособлены не были.

Но перед тем, как Нэй пошел за заказом, Сэм, чуть смущаясь, протянул ему двести дукатов четырьмя фифами и попросил купить орочью цепь.

– Цепь? – переспросил Нэй.

– Да. У меня появился нурч, то есть ты, и я должен надеть цепь, чтобы показать другим орчам, что у меня есть нурч.

– Сэм, я знаю, что такое нурч, но, видимо, только знаю, но не понимаю. Если я нурч, то кто я для тебя?

– На самом деле, нурч – это друг.

– Ты уже надевал цепи?

– Нет, у меня не было друзей, только нурчи.

Нэй открыл было рот, чтобы что-то сказать, но только воздух заглотил, махнул рукой и, взяв деньги, направился к двери в лавку…

– Если предложат цепь больше, чем за двести дукатов, то это плохая цепь! – проговорил вдогонку Сэм.

А Нэй вздохнул, мотнул головой, в очередной раз оказавшись в тупике от логики орча, и открыл дверь.

– О! Господин Вейн! – это был мастер Фан, племянник мастера Шифу. И раскланялся, приглашая Нэя в лавку.

– Заказ готов?

– О, конечно. Конечно! – Фан предложил стул и исчез за прилавком, выдвинул какие-то ящики, наклонившись, и через несколько секунд перед Нэем легли бархатные коробочки с уложенными на них колье…

Нэй похлопал себя по карманам, как бы вспоминая о чем-то, и на свет появилась небольшая коробочка, в которой лежало увеличительное стекло-пенсне. Надел его на правый глаз и принялся внимательно рассматривать работу ювелирных мастеров.

Конечно, уроков ювелирного искусства он не проходил, но служил с людьми, которые камнями промышляли и могли поведать и рассказать, как отличить поддельный камень от настоящего. Но на самом деле, Нэй рассчитывал на чисто психологический момент, если ребята ювелиры где-то напортачили, то обязательно себя проявят. К тому же камни, вправленные в колье, были куплены им самим, и он просто проверял их.

Как уже было сказано выше, Нэй заказал у мастеров два колье для двух своих самых знаковых женщин. Между ними была постель, но не было любви, поэтому и знаковые: очень много сделали для него и он любил их… хм… как сестер.

Первое с красными, как огонь, рубинами предназначалось Райсе, она обожала красный цвет, а рубины вообще были ее любимыми камнями.

Второе он собирался подарить Изабелле, и тут были изумруды под цвет ее глаз.

Эскизы же к колье выполнил, кто бы мог подумать – Файнс. Оказывается, он великолепно рисовал и не в службу, а в дружбу просто с первого раза выдал удивительно красивые рисунки. Вот его эскизы и стали основой, ну а все остальное – были бы деньги…

– Отлично, – Нэй убрал пенсне, посмотрел на мастера Фана.

Тот заулыбался и закивал. Закрыл коробки специальными крышечками с двумя замочками по бокам и выжидающе замер:

– Еще что-нибудь, господин Вейн?

– Да. Мне еще нужна цепь для орча, – ну, честно говоря, Нэй не думал, что заказ будет исполнен сразу.

– О! – восхитился мастер Фан. – Одну минуту!

Проговорил и исчез не за прилавком, а в глубине лавки. Но появился не через минуту, а чуть позже и вместе с помощником, с которым и нес огромную золотую или, скорее, позолоченную цепь со звеньями с женский кулачок.

У Нэя челюсть, кажется, решила упасть на пол. Он мотнул головой, приходя в себя.

– Пожалуйста, господин Вейн, – и цепь аккуратно легла на столик рядом с колье. – Сто пятьдесят дукатов.

Нэй выдохнул. Повернулся к двери:

– Сэм! Сто пятьдесят дукатов!

Дверь почти сразу приоткрылась, и в проеме появилось довольное лицо Сэма, все остальное осталось снаружи:

– Хорошая цена. Да, хорошая, – и исчезла, а звоночек над дверью тренькнул второй раз…

– Для вас, господин Вейн, – сто двадцать пять дукатов, – мастера Фана явно впечатлило появление орча.

Нэй улыбнулся, выложил на стол три фифы, взял коробочки, а цепь через плечо перекинул:

– Не стоит. Работа-то хорошая, – а про себя ужаснулся, цепь еще фимт десять весила. Куда ему столько тяжестей?

А когда Нэй вышел, Сэм заулыбался так, как будто новую игрушку заполучил. Очень быстро снял с себя жернова, уже никаких разговоров о тесноте, нацепил на себя цепь, причем оставил поверх огромной рубашки, и снова жернова на плечи. Интересно, он когда-нибудь краснеет от удовольствия?

– Давай я колье понесу, у меня надежней будет.

Нэй протянул коробочки, и Сэм ловко их в карманы жилета-разгрузки положил. Не потерять бы их потом в его карманах.

Ну, да. Тоже жилет-разгрузку надел, как и Нэй. Вот вчера портные как раз заказ этот и закончили, за пару дней управились. Но больше никакой одежды – только штаны, широкий ремень, рубаха на выпуск и теперь еще жилет-разгрузка, разноцветная, как лоскутное одеяло. Нэй бы не надел, слишком пестрая для него, а Сэму в самый раз. Свою растерзанную псами шубу, хм… тонкая и совсем не теплая куртка, но орч ее шубой называл, как раз отдали тем портным на ремонт.

Обувь?

Никакой обуви, даже в холод, ну вот нравится орчам ходить голыми пятками по брусчатке городов, у них там кожа, как хорошая подошва. Но вот в подвале временного своего дома, возвращаясь, всегда ноги в такие огромные скатерти заворачивает и ходит только в них.

Ну, вот где тут логика?

А через натиру Файнс появился – дембельнулся. Но когда Сэма увидел чуть не… ну, в общем, сильно испугался. Вот увидел и испугался.

Когда маленьким был, еще до встречи с Сатром Леко, вот такая махина чуть его не… съела. Лок в дом забрался, а там орч жил и вместо того, чтобы украсть, что поесть, чуть не пообедали им самим.

Кажется, в этот разговор Сэм впервые обиделся, заявив, что орчи людей не едят. На что Файнс попросил прощения и сказал, что в тот момент он об этом не знал, а орч очень так красноречиво показывал, что хочет сделать с маленьким воришкой. И бежал тогда Лок долго, очень долго.

И хоть и знает теперь, что орчи не людоеды, но страх остался.

В общем, помирились, выпили за встречу.

А через три дня отправились в Орсу.

На дилижансе первого класса. Весь его выкупили на двоих. А Сэму и его жерновам, с которыми он не расставался, заказали тяжеловоза – усиленный фургон и двойку хриков. Так и ехали – впереди дилижанс, а позади него фургон.

А что одиночество?

Ушло, как и не бывало.

Или просто остановиться нет возможности?

Или просто нельзя пугаться, когда на тебя смотрят столько глаз, которые уверены в твоей силе и даже не думают о твоих страхах.

Вот-вот, он уже давно не один.

А значит, жизнь продолжается.

Хм… А про какие послания Райса ему в последний раз писала?

Ну, не минуты покоя.