Министерство мертвых. Невозможная принцесса

Глава 3

В выходке Дэваля был один плюс: решив, что страданий с меня достаточно, Самаэль передал комплект постельного белья и слегка потасканное одеяло с подушкой. А вот хлам из коридора не убрали, так что, пробираясь в темноте к своей каморке, я несколько раз наступила на что-то громкое, на что-то хрупкое и на что-то мягкое. Не удивлюсь, если где-то в этой куче обнаружится и что-то живое.

Ночь на нормальной постели, под теплым одеялом, после сразу двух (а если считать не только смерть и знакомство с Вельзевулом, но и комнату, заваленную хламом, то трех) стрессов прошла великолепно. И хоть я так и не поняла, почему бессмертие и способность перерождаться в ином мире нам выдали, а умение обходиться без сна и еды – нет, наутро почувствовала себя почти счастливым человеком.

Пока в дверь не постучали.

– Надеюсь, это кофе и круассан, а не дохлая крыса от Дэваля, – вздохнула я, сползая с постели.

На пороге мялся Харриет.

– А, это ты.

– Уже встала? Хорошо. У нас полчаса до занятий, тебе еще надо познакомиться с магистром Сонг, взять учебник, ну и вообще немного осмотреться. Вот, одевайся. Отсюда недалеко, но скоро зарядит дождь. Хочу успеть до него.

– А под крышей пройти нельзя?

Харриет пожал плечами.

– Я никогда не пробовал. В городе много закрытых дверей. В некоторые коридоры не стоит соваться.

– Да, я помню. Что это такое?

Парень настойчиво протягивал мне какой-то сверток.

– Форма. Все студенты колледжа должны носить форму, чтобы в министерстве каждый знал – это новенькие.

Внутри свертка, вопреки моим ожиданиям чего-то ужасного вроде клетчатой юбки, дурацких гольфиков и рубашки, обнаружилось вполне сносное малиновое платье-кейп по фигуре. Там, где плечи переходили в рукава с разрезами, была приколота небольшая брошь с причудливым символом, похожим на те, что я видела внизу.

– Что он значит?

– Не знаю. Это древний язык иных.

Я переоделась и посмотрелась в зеркало. Поежилась: в узком платье было непривычно и неудобно.

– Какой смысл в такой форме?

– Министерство мертвых – сердце нашего мира. В нем должен быть порядок. Тебе еще нужно собрать волосы, за распущенные магистр Сонг сделает выговор.

– Самаэль? – фыркнула я. – Ему, кажется, только повод дай.

Но взяла шпильки и принялась делать пучок, благо действо за годы выступлений в спорте было отточено до совершенства.

– Не Самаэль, – Харриет покачал головой, – а Селин. Магистр Селин Сонг. Она – директор колледжа.

– Сестра?

– Жена.

Я присвистнула. У мрачного главы министерства есть законная супруга. Любопытно взглянуть.

– То есть у вас есть семьи?

– Конечно.

– И вы ходите на свидания? Целуетесь? Занимаетесь сексом?

Парень слегка покраснел, но стоически выдержал мой допрос.

– А почему бы нам этого не делать?

– Ну… не знаю. Вы же бессмертные души. Вас должно волновать, как попасть в Элизиум или как не отправиться в Аид. А вы: жены, свидания, секс. А дети? У вас рождаются дети?

– Очень редко. – Мне почудилась в голосе Харриета грусть. – Повелитель считает, мы наказаны за то, что сотворили со своим миром. И недостойны плодиться.

– Жестоко. Так, я готова, идем.

Мы вышли на улицу под накрапывающий дождик. Я старалась не поскользнуться в новых балетках на брусчатке, а Харриет несся так, словно спасался от стаи голодных волков. Злобно сопя ему в спину, я мрачно думала, не связана ли его нелюбовь к воде с гибелью на «Титанике». Но вновь – как-то часто это в последнее время выходит – решила не делиться идеями вслух.

– Слушай, а я все равно не понимаю, как у вас тут все устроено. Вот смотри, есть душа. Раз вы не можете делать детей, значит, душа появилась давно, так?

– Ну?

– Душа отправляется на Землю, где живет жизнь смертного. Потом умирает, возвращается сюда, и вы решаете ее судьбу, так?

– Да-а-а…

– Душа помнит о своей жизни здесь? Я вот ничего не помню, и все вокруг для меня шок. Почему? Это мое первое воплощение на Земле? Так это не сходится с тем, что у душ не рождаются дети. Почему моя внешность осталась такой же? А ты? Ты прожил несколько жизней или одну?

– Лучше задай эти вопросы магистру Сонг, – как-то слишком поспешно отмахнулся Харриет. – Она умеет объяснять.

– Ладно. А сколько мне вообще здесь торчать? Время здесь течет, как и на Земле, или иначе?

– Оба мира живут по одному времени.

– То есть ты здесь уже… э-э-э… сколько лет? Когда затонул «Титаник»?

– Аида, говорить о чужой смерти неэтично! – взорвался парень. – Давай ты ускоришь шаг, я ненавижу дождь!

– Платье узкое, – пробурчала я. – Надень такое же, потом поговорим.

Но, к счастью, вскоре мы свернули к одному из корпусов с огромной вывеской «Колледж мертвых» над центральной дверью.

В следующее мгновение на меня обрушился гул десятков голосов. Студенты заполонили огромный холл. Сидели на подоконниках, общались, смеялись, о чем-то перешептывались, зубрили учебники и судорожно переписывали друг у друга задания. Девушки в платьях, похожих на мое, парни в черных костюмах – очередное подтверждение тому, что все миры принадлежат мужчинам.

– А ты почему не в форме? – Я повернулась к Харриету, который явился с утра в светлой рубашке и джинсах, судя по потертостям, пережившим крушение вместе с хозяином.

– А я и не студент. Я давно окончил колледж. Я всего лишь должен все тебе показать, довести до класса и забрать после занятий, чтобы ты не заблудилась. И, знаешь ли, это не то чтобы почетная обязанность после того, как ты вчера ясно дала понять, что не желаешь дружбы со мной.

– Надо же, какие мы чувствительные, – фыркнула я.

Широкая лестница с уже знакомыми (но абсолютно неподвижными) горгульями у основания вела наверх, в учебные классы и библиотеку, где мне выдали учебник без названия, небольшую тетрадь, ручку и расписание.

– Ого, все серьезно, – пробормотала я.

– До обеда ты в колледже. Учишься, прилежно выполняешь задания, осваиваешься. После обеда – работаешь в министерстве. Я встречу тебя после занятий и покажу, куда идти. Все понятно?

– Да, мой господин.

Харриет снова покраснел. Это даже мило.

Итак, я в колледже мира мертвых. У меня в расписании история, управление энергиями, теория стражи и еще куча каких-то подозрительных предметов, а вокруг – совершенно незнакомые лица. Вряд ли позитивно настроенные. Я же помню Дэваля.

– Ладно, найдем для начала кабинет общих лекций под номером восемь, – пробормотала я.

Харриет унесся на работу: оказывается, он впахивал в министерстве, как положено, с утра и до вечера. Странный все же парень. Погиб на «Титанике» больше ста лет назад и до сих пор зависает здесь. Не любит воду (хотя это объяснимо). Носит женское имя (хотя это не так уж страшно). И послушно выполняет приказы Самаэля, таскаясь за мной, даже имея вполне явную нескрываемую обиду.

Очень странно.

Я бродила по колледжу, слегка опасаясь в поисках нужного кабинета снова забрести в Аид. «Тренировочные залы», «Лаборатории», «Крыло практических занятий» и, наконец, «Крыло общих лекций». Из-за восьмой по счету двери доносились приглушенные голоса. Взглянув на часы, висевшие на стене, я убедилась, что до занятия осталось несколько минут, и заглянула в аудиторию.

– Можно? – спросила я.

Красивая рыжеволосая женщина лет тридцати на вид сидела за преподавательским столом и быстро что-то строчила в тетради. Такой же, как держала я. Она подняла голову и улыбнулась.

– Аида Даркблум?

Я почувствовала, как ледяной ветер пронзает насквозь. Я уже видела ее раньше. Я говорила с ней. Я…

Дверь захлопывается у меня за спиной с оглушительным грохотом.

– Не беспокойся! – язвительно кричу я. – Больше ты меня не увидишь!

Сбегаю по лесенкам и несусь прочь от проклятого дома, осточертевшей мачехи. Будь проклята эта женщина! До ее появления моя жизнь была идеальной. Был жив отец, мы ни в ком не нуждались. Мачеха – как черная метка над некогда счастливой семьей. Если бы кто-то подарил мне хоть одно желание, я бы загадала, чтобы этой женщины никогда не существовало.

Тыльной стороной ладони я вытираю набежавшие на глаза слезы. Телефон остался в доме, там же и куртка. Я ежусь от промозглого холода и накрывшего город тумана. Не лучшая погода для побега из дома, но вернуться смерти подобно. Пока я размышляю, как быть дальше, рядом останавливается тачка.

– Подвезти? – спрашивает миловидная рыжеволосая женщина.

– У меня нет денег, извините.

– Поэтому и предлагаю, – улыбается она. – Проблемы дома?

– Вы же не из полиции? И не из службы опеки?

– Нет. Всего лишь преподавательница малоизвестного колледжа. Заезжала в ваш городок по работе. Кажется, собирается дождь. Так тебе нужна помощь? Садись.

Мне так не хочется идти пешком или застрять посреди города в непогоду, что я с готовностью обхожу машину и прыгаю на пассажирское сиденье. Красотка терпеливо ждет, пока я пристегнусь, а потом трогается с места.

– Куда тебе?

– Плевать, – выдыхаю я. – Лишь бы подальше.

– Не лихо? Семья может бесить, знаю по себе, но это ведь семья.

– Ты что, предложила помощь, чтобы меня воспитывать?

Она смеется и на секунду выпускает руль, чтобы поднять руки, сдаваясь. Я прислоняюсь лбом к холодному стеклу и отрешенно наблюдаю, как первые капли дождя неторопливо стекают вниз, оставляя дорожки.

– Голодная?

– Нет, спасибо.

– Не хочешь рассказать, что стряслось?

– И снова нет.

– Как знаешь.

Мы молча едем прочь, оставляя позади мое прошлое. Я пытаюсь понять, что буду делать дальше, как буду строить свою жизнь, но голова слишком тяжелая. Глаза закрываются, как будто… словно…

– Вы что… вы что-то сделали… почему я так…

Мысли путаются, а тело не слушается, охваченное дикой слабостью.

– Прости, Аида, так нужно.

– Я не называла вам…

Я проваливаюсь в темноту, бесконечно долго падаю вниз. А потом – это как яркая вспышка – сознание возвращается. И в этот же момент я чувствую, как холодная сталь острого ножа пронзает кожу, врезается в плоть, наполняя сердце кровью.

Встречаю взгляд холодных зеленых глаз, в которых мелькает легкое удивление.

Чувствую привкус крови во рту, и теплая алая струйка стекает из уголка губ на светлую рубашку.

Затем тьма возвращается. Адская, ни с чем не сравнимая боль стихает. Полет продолжается так долго, что когда я в следующий раз открываю глаза, долго не могу понять, где нахожусь. Стекло машины, к которому я прижимаюсь, отрезвляюще холодное. На город опустились ночь и туман.

Водитель такси напоминает мне Харона, перевозящего души мертвых через подземную реку Стикс.

– Меня зовут Селин Сонг, я – директор колледжа мертвых. Проходи, занимай любое понравившееся место. Тебе уже выдали расписание, Аида?

Я молчала, оцепенев под заинтересованными взглядами будущих однокурсников.

– Аида?

– Да. Мне выдали расписание. – Я не узнала собственный голос.

Селин Сонг как ни в чем не бывало улыбнулась.

– Тогда садись, и я начну. Ты последняя прибывшая в своей группе. На перерыве познакомьтесь друг с другом, пообщайтесь. Ближайшие несколько лет вы будете видеть друг друга почти каждый день. Добро пожаловать в колледж мертвых. Многие из вас обескуражены, растеряны или даже напуганы. Поэтому первое занятие я хочу посвятить ответам на ваши вопросы.

О, у меня миллион вопросов. Только не знаю, какой из них задать первым.

Почему ты меня убила?

Как уйти отсюда и никогда не возвращаться?

Есть в вашем мире хоть что-то хорошее?

– Для начала вы должны избавиться от ощущения, что мертвы. Не воспринимайте себя эдакими бесплотными существами. Вы – все еще вы. Да, ваша жизнь изменилась. Вы покинули привычный мир и очутились в новом, с другими законами и правилами, но здесь не страна призраков. Земля – лишь одна форма существования, после которой следует другая. Представьте себя ребенком. Вы растете, наслаждаетесь детством, изучаете большой мир. А потом вдруг обнаруживаете себя взрослым. Мир вокруг другой, хоть и неуловимо похожий, жизнь изменилась безвозвратно. Смерть – лишь очередной этап взросления. Вы здесь, вы все еще дышите, чувствуете, развиваетесь. Можете влюбляться, дружить, ненавидеть (хотя не советую, мы же пытаемся сделать вас достойными Элизиума).

Раздались робкие смешки. Я даже не рассмотрела толком однокурсников, просто не могла отвести взгляд от Селин. У Самаэля определенно есть вкус. Рыжеволосая, с шикарной фигурой и ангельским успокаивающим голосом. К концу каждой фразы она снижала тональность, и мне хотелось вцепиться ей в волосы. Совершенно иррациональная, не поддающаяся контролю ненависть. И ноющее ощущение там, где должен был остаться след от ножа.

– Вы переехали. Повзрослели. Изменились. Но вы живы, и ваш путь еще не закончен. Отсюда вытекает следующая истина. Несмотря на то что вы бессмертны и в конечном итоге либо обретете покой в Элизиуме, либо вечные муки в Аиде, окончательная смерть все же существует. Избегайте, пожалуйста, вод реки Стикс – ее течение унесет вас туда, откуда нет дороги назад. Держитесь подальше от подземелий, в некоторых скрыты тайные тропы в Аид. И…

Селин широко улыбнулась.

– Не нарушайте правила министерства. Мы рады помочь вам преодолеть новую ступень на пути к Элизиуму. А теперь задавайте все свои вопросы.

При этом Селин посмотрела на меня (показалось, будто с некоторой опаской, но я вполне могла принять желаемое за действительное).

Пока я боролась с бушующими внутри эмоциями, народ заговорил одновременно. Оценив обстановку, Селин подняла руку и стала давать слово по очереди, начиная с задних рядов.

– Почему мы ничего не помним о прошлых жизнях? Как узнать, были ли они?

– Таковы законы нашей вселенной. Переход из магического мира в немагический сопровождается потерей памяти. Когда вы уходите отсюда на Землю, то начинаете все заново. Когда возвращаетесь с Земли, обладаете лишь воспоминаниями о последней жизни.

– Тогда странно говорить о бессмертии, – фыркнул какой-то парень с первого ряда. – Если я не помню, какие жизни прожил, это уже не я, а каждый раз новая личность.

– Стираются лишь воспоминания. Опыт остается. Вы никогда не задумывались, почему некоторые из вас боятся воды, а некоторые – высоты? Почему кто-то любит блондинов, а кто-то – партнеров старше себя? Почему одному нравится сладкое, а другому…

– Полусладкое, – фыркнул кто-то, и аудитория взорвалась нервным хохотом.

Селин вежливо улыбнулась. Но явно сдерживаясь, чтобы не закатить глаза.

– Вы – это не память о том, какую жизнь вы прожили. Вы – это набор качеств, эмоций, страхов. Снова и снова вы оказываетесь на Земле, снова и снова пытаетесь использовать свой предыдущий опыт и стать лучше. Но жизнь меняется, вы меняетесь, меняются обстоятельства. Наши миры – сложные организмы, находящиеся в симбиозе. Для этого и существует министерство: мы направляем души, помогаем им приобрести опыт, нужный для того, чтобы попасть в Элизиум и обрести вечное счастье.

Я как будто в секте. Надеюсь, сейчас нас не попросят раздеться и потрахаться в знак верности духовному гуру?

– А не проще ли прямо всем говорить, что от них требуется? Потому что пока отбор как-то не работает. Мы все стремительнее катимся к концу Земли и человечества.

– Это не прихоть Вельзевула, уважаемые студенты. Это законы, на которые мы не можем повлиять. Наши миры связаны, но каждый из них живет по своим правилам. Здесь мы бессмертны и обладаем памятью прошлой жизни. Там – уязвимы и живем в неведении. Здесь мы пытаемся сохранить оба мира и выстроить справедливое государство. Там – живем как умеем, проявляя истинную сущность. Худшие из нас отправляются в Аид. Лучшие – в Элизиум. Однажды настанет момент, когда восторжествует справедливость, таково слово Повелителя Вельзевула. И я рекомендую вам уяснить это раз и навсегда. Еще вопросы?

– От чего зависит внешность? – Миловидная блондинка с копной мелких кудряшек, отчаянно смущаясь, грызла карандаш. – Я видела ровесников и стариков, людей средних лет, почти подростков. Даже здесь, в этом классе, мы выглядим так, словно после школы дружно поступили в колледж. Но ведь люди умирают в разных возрастах.

– Мы стараемся подбирать группы по возрасту. Чтобы вы не чувствовали себя одинокими. Для этого же министерство назначило вам друзей, которые помогут разобраться во всем в начале пути.

– А дети? Где дети, они ведь тоже смертны?

Селин помрачнела. То ли не ожидала, что этот вопрос прозвучит, то ли надеялась, что никому не придет в голову его задать.

– Когда я сказала, что души бессмертны и смерть – лишь этап взросления, я… немного сгладила углы. К сожалению, для перехода в магический мир нужна энергия. Внутренняя сила, магия. Тем, кто умирает раньше определенного возраста, ее не хватает. Для них это действительно конец.

– И какой это возраст? – тихо спросила кудряшка.

– Девятнадцать лет и три месяца. Минимальный срок жизни, за который получится набрать нужное количество энергии.

Я стиснула зубы еще крепче, хотя казалось, крепче уже некуда. Надеюсь, здесь есть хорошие преставившиеся во цвете карьеры стоматологи, потому что один мне вскоре понадобится!

Меня не просто убила эта женщина.

Она сделала это в первый же возможный день.

Но для чего? Хотела, чтобы я оказалась здесь как можно скорее? Почему? Вряд ли Селин Сонг скажет. Но я все равно найду ответы.

– А близкие? – Парень в очках рядом со мной скрупулезно записывал все в тетрадь, и я украдкой скривилась. – Я могу найти бабушку и дедушку? Они должны быть где-то здесь.

– Это одно из основных правил министерства. Да и нашего мира в целом. Никаких родных. Никаких поисков. И никаких попыток связаться. Во время пребывания здесь вы можете встретить знакомых с Земли. Но лишь отдаленно. Кассира из супермаркета поблизости, плотника, чинившего вашу крышу, адвоката, представлявшего вас в суде. Не более. Попытки разыскать кого-то из родных приведут к отправке в Аид. Это очень серьезное нарушение.

А она хорошо знает мир Земли. Прямо как будто сама там побывала.

– Еще вопросы? Нет? Тогда оставлю вас познакомиться. Сегодня у вас будут вводные лекции по основным дисциплинам. А с завтрашнего дня начнете полноценно учиться. Если понадоблюсь – я у себя в кабинете на самом верху, поднимайтесь по лестнице и не ошибетесь. Удачи вам.

И когда она уже захлопнула папку, я подняла руку. Селин замерла, лишь длинные тонкие пальцы чуть подрагивали.

– Аида?

– Мы вспомним свою смерть?

Вопрос застал ее врасплох. Из-за пасмурной погоды за окном и тусклого освещения мне могло показаться, но она слегка побледнела.

– Обычно души не помнят, как умирали.

– Но можно вспомнить? Есть какие-то способы, ритуалы?

– Насколько мне известно, нет. Такие воспоминания не приводят ни к чему хорошему. Тебе не нужно травмировать себя.

– Но меня убили.

А вот теперь я увидела точно: едва заметно, тут же взяв себя в руки, Селин вздрогнула.

– Жаль, что тебе пришлось через это пройти. То, что ты не помнишь свой главный кошмар, – благо, Аида. Цени это.

– Но мой убийца на свободе, ведь так? Безнаказанный.

– Души, оборвавшие чужую жизнь, обречены отправиться в Аид.

– А если нет? Сейчас тот, кто это сделал, на свободе, ведь так? Дышит, чувствует, развивается. – Я повторила ее же слова. – Это несправедливо. У меня отняли шанс. Я могла многое сделать. Да, я была не очень хорошим человеком и поэтому сейчас сижу перед вами, но я могла измениться, мне было всего девятнадцать! Я не была злой, у меня был шанс заслужить Элизиум на Земле, а меня его лишили! И я должна забыть, не пытаться вспомнить и смириться?

Селин долго молчала. Так долго, что я почти решила, что победила в нашей маленькой словесной дуэли. Но чуда не случилось. Я всегда проигрывала.

– Ты плохо начала, Аида Даркблум. Ненависть и жажда мести – не те чувства, которые здесь поощряются. Научись с ними справляться. Или… – Она смерила меня насмешливым взглядом. – Хотя бы скрывать их. Всем хорошего дня.

Стуча каблуками так, словно на месте паркета Селин представляла меня, директриса вылетела из аудитории, с грохотом захлопнув дверь. Я все же ее задела.

Нет, а Самаэль был прав насчет меня. Из шести человек (или не совсем человек), с которыми я познакомилась в новом мире, двое меня ненавидят – и я от них не отстаю. А может, и трое: что думает Дарий, я так и не узнала. Еще двое точно тяготятся моим обществом. Остается только Вельзевул. Он единственный отнесся по-человечески, несмотря на то что человеком и не был.

Определенно успех.

Некоторое время мы все молчали. Кто-то осмысливал услышанное, кто-то флегматично и сонно смотрел в окно, кто-то, не стесняясь, положил голову на парту и засопел. Знакомиться никто не спешил. И я не стала.

Только блондинка с кудряшками лучилась неприличной энергией. Она несколько раз пробежалась по аудитории, а потом остановилась возле меня.

– Ты правда хочешь узнать, кто убил тебя?

Если бы меня кто-то спрашивал. Память услужливо, в нужный момент, подкинула весь спектр воспоминаний, вкупе с ощущениями и эмоциями. Теперь с этой информацией как-то придется жить.

– Было бы неплохо. Не люблю неизвестность. А ты предпочитаешь не помнить?

– А я знаю, что случилось. – Девушка улыбнулась немного виновато. – И не хочу подробностей. Мы с ребятами поехали на озеро. Среди них был парень, которого я просто обожала с первого класса. Он начал подкалывать, что я не умею плавать, и я решила доказать, что это не так.

– А ты умеешь плавать? – спросила я.

– Ну, я же здесь. Сама-то как думаешь?

Я рассмеялась. Кудряшка мне понравилась. На Земле у меня не было подруг, я понятия не имела, о чем можно говорить с девчонкой своего возраста. Но если вы обе умерли, темы находятся сами собой.

– Шарлотта Гринсбери. – Она протянула руку.

– Аида Даркблум.

– Что думаешь об этом месте?

Шарлотта уселась рядом.

– Странное. – Я пожала плечами. – Немного пугающее. Но интересное.

– Согласна. Я здесь уже месяц и до сих пор хожу с открытым ртом. Волшебный мир. Лучший из тех, о которых я думала.

– Ты живешь в общежитии? Как-нибудь можем пересечься.

– Нет, – Шарлотта слегка замялась, – у меня квартира в западной части города. Разрешили перебраться совсем недавно. Посчитали первые результаты на работе впечатляющими.

Значит, за месяц можно съехать из клоповника. Отличная новость, Шарлотта – определенно ценное знакомство.

– А где ты работаешь? – спросила я. – То есть понимаю, что в министерстве. Но пока не понимаю, что мы там будем делать. И какая здесь вообще бывает принудительная работа.

– Ой, вариантов море! Во-первых, это стражи. Те, кто стережет темные души. Но туда жесткий отбор. Мы можем быть только помощниками стражей, но и то в порядке исключения. Работа опасная и сложная. Есть проводники – они переводят души через Стикс.

– Харон, – кивнула я.

– Ага. Еще есть бумажная работа, работа с новыми душами, наставничество. Министерство следит, чтобы Стикс не выходила из берегов, чтобы миру не вредили новые души, чтобы в Элизиум не проникли извне. Еще есть архив, в нем миллиарды историй душ, все воплощения, и там нужно поддерживать порядок…

– Погоди, погоди! Здесь есть архив, в котором собраны все истории душ? И можно узнать судьбу той или иной души?

– Да. Только если тебя допустят. Твой наставник должен разрешить. А они никогда не разрешают. Хочешь найти имя убийцы?

– Типа того, – пробормотала я.

В прошлый раз желание поделиться тоской по отцу привело меня прямиком к вратам ада. Кто знает, вдруг Дэваль с его выходкой – наглядный урок, а Шарлотта – засланный Самаэлем шпион, чтобы проверить, как усвоен урок? До поры до времени планы по поискам отца стоит держать в тайне даже от тех, с кем пытаешься подружиться.

– А где здесь добыть еду? Надо выходить?

– Если это твой первый день, то право обедать вне колледжа ты еще не получила. Столовая в подвале.

– Кла-а-асс, – уныло протянула я. – Жилье нормальное не заслужила, есть могу только в подвале, без няньки выходить не дозволяется. А мир любить и хранить я уже должна.

– Какой няньки? – спросила Шарлотта.

Ее голос звучал равнодушно, но мне показалось, за спокойствием она прячет что-то еще. Не любопытство, нет. Что-то, пока еще мне непонятное.

– Самаэль Сонг выдал мне соглядатая. Чтобы не выпускал из виду и наставлял на путь истинный. Боятся пропустить момент, когда можно будет отправить меня в ад. Так что теперь Харриет ходит за мной…

– Харриет? – перебила Шарлотта.

– Да, вы знакомы?

– Нет! – поспешно, даже слишком, ответила она. – Просто думала, это женское имя.

– Ага, я тоже. Он странный, но вроде милый. Сойдет. Погиб на «Титанике». Может, раскручу на пару интересных историй.

– Да. Очень интересно.

– После занятий могу познакомить. Он обещал проводить меня в министерство.

– Боюсь, не получится. Я работаю в другом месте. Мы патрулируем Стикс в поисках готовых к переходу душ. После лекций я сразу побегу к наставнику. Иначе он реально отправит меня в ад.

Мы еще немного поболтали, обсудили расписание, дружно сошлись на том, что на Земле уроки истории были самыми унылыми занятиями на свете, а в новом мире представляют определенный интерес. Составили рейтинг лучших актеров Земли (Шарлотта выступала за Тимоти Шаломе, а на моей вершине оказался Дэвид Теннант). Придумывали, с какими известными личностями не прочь здесь столкнуться. И с легкой грустью делились планами на жизнь, которой лишились.

– Я стала бы врачом. Всегда мечтала быть врачом.

– А на кого ты училась?

На вид Шарлотте было лет семнадцать, но, как мы выяснили, погибни она в семнадцать, ее бы здесь не было.

– А… Я искала возможности.

Что ж, не всем отец оставил наследство, которое можно потратить на учебу или примитивно промотать. Впрочем, мачеха никогда не позволила бы мне воспользоваться деньгами папы. Если она не промотала их при моей жизни, то наверняка справилась с этим сейчас.

Мне хотелось спросить, почему Шарлотта здесь, а не в новой жизни или в Элизиуме. Что плохого совершила в жизни хрупкая миловидная блондинка. Но пока я раздумывала, этично ли будет задать такой вопрос (Харриет сказал, что нет, но я ему как-то не слишком доверяю), двери аудитории распахнулись, и в класс вплыло… нечто.

Силуэт напоминал высокого и очень худого человека, но на этом сходство заканчивалось. Бледная, отливающая синевой кожа обтягивала жуткий скелет человека с огромными, лишенными век и ресниц, глазами. Впалые скулы придавали ему сходство с иллюстрацией из пособия по анорексии. Существо было одето в классический черный костюм-тройку, отчего мозг отказывался верить глазам. Оно сложило руки на груди, и я заметила, что на руках у существа по три длинных пальца.

– Страж Даркблум. Для вас что, существование немагических миров, кроме Земли, тайна? Иначе по какой причине вы так беззастенчиво меня рассматриваете?

У него оказался низкий, с легкой хрипотцой голос.

– Вообще, да, – осторожно ответила я. – Я не знала, что бывают другие… миры.

– Поздравляю вас с этим открытием. Впредь постарайтесь удивляться менее… демонстративно. Итак, мое имя – магистр Прайор Тордек. Я обучу вас важнейшей науке нашего мира – управлению энергией.

Вся группа замерла и затаила дыхание. Я украдкой косилась на соседей. Для них, кажется, магистр Тордек не стал неожиданностью, в шоке пребывала только я. Но даже их заворожил гипнотический взгляд черных, как ночь, блестящих огромных миндалевидных глаз существа. То, что он говорил, казалось совсем неважным. Я с трудом заставила себя вслушаться в слова и ощутила, как сердце забилось чаще в волнительном предвкушении.

– Я не стану рассказывать вам сказки про Элизиум и страшилки про Аид, это все находится в ведении ваших наставников. Моя задача заключается совершенно в другом. В каждом из вас спит энергия. Кто-то называет ее магией, кто-то – иначе. Никто не знает, когда в вас пробудится сила, данная предками. Никто не знает, какой она будет. Никто не знает, сумеете ли вы ее обуздать. Однако…

Он выдержал паузу, наслаждаясь эффектом.

– Основная ваша задача, цель жизни в этом мире – уничтожить в себе этот дар. Запечатать магию навсегда, забыв об ее существовании. Ибо только так вы сумеете сохранить свою жизнь.

Я осторожно повертела головой, наблюдая за реакцией однокурсников. Кто-то по-настоящему испугался, а кто-то выглядел так, словно услышанное не было ему в новинку. Да, конечно, некоторым наверняка достались нормальные провожатые, которые хорошо объяснили здешнее мироустройство. А меня сначала огорошил новостью о смерти Самаэль, смутил притворным дружелюбием Харриет и окончательно запутал Дэваль. И теперь я вообще ничего не понимаю. Зачем уничтожать магию, если ее наличие само по себе волшебство?

– Теперь, когда я привлек ваше внимание, надеюсь хотя бы на время занятия, расскажу подробнее.

Итак, краткая история мира мертвых (который Селин Сонг упорно называла миром живых) в изложении Аиды Даркблум. Версия… номер три?

Когда-то мир был не менее прекрасен, чем старушка-Земля. Даже более, ведь в нем была магия. И населяющие его создания ни в чем не знали нужды. Хотелось бы сказать, что они жили в мире и гармонии, но нет: как и смертные, они воевали, отбирали друг у друга ресурсы, размножались – в общем, круто проводили время.

И мир начал погибать.

Тогда самые сильные маги взяли все в свои руки. И запретили всем воевать.

На удивление, сработало: никто не хотел жить в радиоактивной пустыне (это точно те же самые маги, что сейчас перерождаются на Земле?). Войны прекратились, разрушение мира замедлилось… но не остановилось.

И тогда люди начали изучать законы мироздания, природы, магии. Обнаруженное повергло их в шок: маги, оказывается, черпают жизненную силу мира. Чем больше колдовства – тем быстрее погибает мир.

Тогда маги собрались еще раз и запретили всем колдовать. А что, рабочий же способ.

Вот только одна проблемка. Войн не было, численность населения росла. Запретили магию – все перестали друг друга убивать (ну почти). Бессмертные же!

И мир снова стал погибать. Ему, оказывается, не нравится, когда на поверхности много всяких людишек и не только.

Тогда маги что? Правильно, снова собрались. Только запрещать больше было нечего. И они начали исследовать иные миры, на которые никогда не хватало сил, интереса и мозгов. Оказалось, что большинство жителей этого мира обладают даром перерождаться в иных мирах. Проживать там жизнь, затем возвращаться и перерождаться снова. И маги решили, что это выход. Души отправлялись в немагические миры (их и правда десятки), проживали там жизнь, и все довольны. Миров всем хватает.

Урок истории был усвоен. Мы поклялись не допустить гибели ни одного из наших новых миров. Для этого существует система оценивания. Лишь лучшие из лучших могут остаться в родной колыбели. Худшие из худших становятся вечными узниками погибших земель. Ну а остальные возвращаются в немагические миры. Или, как вы, получают шанс на искупление. Впрочем, об этом вам подробнее расскажет магистр истории.

И вот тут мы подходим к главному. Так как память души при переходе в немагический мир обнуляется, мы забыли обо всем, что нам там назапрещали древние маги. В том числе и о том, что магия убивает мир. Поэтому в колледже нас научат, как ее запечатать и никому не навредить.

– Страж Даркблум, у вас какие-то претензии или вопросы?

Магистр… Забыла-как-его-там меня сильно пугал. Во-первых, я еще не привыкла к тому, что вижу перед собой живого… ну, пусть будет инопланетянина. Во-вторых, от него прямо-таки исходила враждебность. Я ему не нравилась. Интересно, почему?

– Вопросы… да, парочка есть. Что бывает с теми, кто отказывается запечатывать магию?

– Они отправляются в Аид.

– А Вельзевул? У него тоже нет магии?

Как-то же он правит миром. Не на честном слове.

– Повелитель и наследники – особый случай.

Ага, значит, Дэваль у нас вне системы. Отчасти это объясняет его поведение. Не объясняет только неожиданную злобу по отношению ко мне. Но, может, магия отравляет не только мир, но и того, кто ею пользуется?

Народ притих. А я с упорством барана тянула руку. Если бы у магистра были веки – он бы закатил за них глаза. Но природа обделила его таким ценным органом, поэтому он просто раздраженно думал обо мне нехорошее.

– Слушаю вас.

– Почему вы называете меня стражем?

– Потому что в стражи вас определил Самаэль Сонг. На этом все? Я могу продолжить?

– Пожалуйста, – вздохнула я.

Где жить, выбрать нельзя. Магией пользоваться нельзя. Кем работать, выбрать нельзя. Что здесь можно-то?

В конце пары мы получили первое в загробной жизни задание.

– Прежде всего обратитесь к прошлому. Возьмите тетрадь и запишите все, что вызывало у вас злость в жизни на Земле. Все, что до сих пор вызывает злость. Все, о чем больно или страшно думать. Любые темные чувства. Нагрубили в очереди, бросил любовник, погиб любимый питомец – все, что вспомните. Честно, без утайки, прикрас и лжи.

При этом он обвел взглядом аудиторию и на несколько секунд задержался на мне.

Что, у меня на лбу написано «собирается врать напропалую, пока не получит желаемое»?

Потом была жутко скучная пара, что-то вроде правоведения. Где мы под диктовку записывали все местные законы. Нельзя причинять вред другим душам вокруг, нельзя хулиганить, нельзя воровать. И прочие скучные вещи. К счастью, дальше нас мучить не стали и отпустили на все четыре стороны с наказом завтра вернуться на новый круг ада. Точнее, в новый учебный день.

Шарлотта унеслась так быстро, что я испытала легкое сожаление: надеялась, мы вместе перекусим. Хотя зачем ей обедать в каком-то подвале с новой знакомой. У нее впечатляющие успехи на работе, она может пойти в ресторан.

– Выпишите то, что вас бесит, – бурчала я, уныло плетясь к лестнице. – Коротко и ясно: все!

– Вижу, ты в отличном настроении, – услышала я голос Харриета.

Названый друг уже ждал в холле. Со скучающим видом прислонившись к стене, он исподтишка наблюдал за стайкой хорошеньких студенток. На точеных фигурках форменные платья смотрелись удивительно хорошо.

– Кошмар, – вздохнула я. – Ваш мир меня ненавидит.

– А, первая лекция Тордека, – понимающе кивнул он. – На всех производит впечатление.

– Кто он? Что за раса?

– Я точно не знаю. Вокруг нашего мира шесть или семь немагических миров. Часть из них непригодна к заселению, ибо обладает собственной жизнью. А вот мир Тордека хоть и отличается от нашего, оказался вполне себе ничего.

– Но почему он выглядит иначе?

– Таковы законы мироздания. Жизнь многообразна и удивительна.

– Ого, да ты философ.

Поскольку есть в подвальной столовой не особо хотелось, я с готовностью устремилась вслед за Харриетом в министерство. Во мне теплилась робкая надежда, что столовая там хотя бы с окнами и мне разрешат в ней поесть.

– Тордек назвал меня стражем. Сказал, что Самаэль так решил. А как это определяют? По каким-то внутренним способностям?

– Да нет, новеньких прикрепляют к наставникам. Самаэль – страж, хоть и отошел от дел, чтобы возглавить министерство. Значит, ему проще обучать тебя быть стражем.

– А если я не захочу? Или мне не понравится? Я вот готовить не умею. В школе у нас были уроки по кулинарии. Учитель всегда говорил, что в моем случае готовка – это уголовное преступление. Ну вот не дано. Вдруг мне не дано быть стражем?

– Раз в год ты имеешь право менять специализацию. Но год придется продержаться.

– Ага, а если буду халтурить – отправят в Аид, – саркастически добавила я.

Но Харриет серьезно кивнул:

– Верно.

Министерство мертвых, его головной филиал, занимало сразу несколько корпусов в самом центре города-замка. К главному входу вела широкая лестница, венчавшаяся двумя знакомыми горгульями, преграждавшими посторонним вход. Я насчитала пять этажей и несколько внутренних двориков, пока мы шли к лестнице. Харриет уверенно вел меня, лавируя между спешащими куда-то людьми. Лишь когда из толпы донеслось мое имя, я замедлила шаг.

– Аида! Аида Даркблум!

Обернувшись, я увидела Харона – того таксиста, в чьей машине я очнулась после того, как Селин Сонг воткнула нож мне в сердце.

– Аида, рад вас видеть!

Сейчас Харон выглядел поживее. Не таким холодным и пугающим.

– Как вы? Освоились? Надеюсь, я вас не напугал.

– Вообще, немного напугали. Но я не в обиде. Вы же на принудительной отработке. Как и я.

– Бросьте, – улыбнулся мужчина, – не все так печально. Поверьте, в этом мире много радостей. Кстати… – Он воровато огляделся, убеждаясь, что никто не подслушивает, и наклонился ко мне: – Вообще, это строго запрещено, но… за определенную плату я могу достать вам с Земли любую вещь.

– Любую? А что взамен? У вас же здесь нет денег.

– Желание. Обычно люди должны мне желание.

– О, это не ко мне, я не фея и не джинн.

– Не волнуйтесь, речь не идет о чем-то серьезном. Просто маленькая услуга, которая, возможно, однажды мне от вас потребуется.

Предложение звучало слишком соблазнительно, чтобы просто от него отмахнуться. Закусив губу, я смотрела на Харона, размышляя о том, можно ли ему доверять. Пожалуй, не стоило, но ведь он единственный, кто не давил на больные мозоли, а просто выполнил свою работу. Перевез мертвую девочку через реку Стикс.

– Ладно. Есть кое-что.

Я наклонилась и шепнула ему на ухо пару слов.

– Хм. Самаэлю это не понравится.

– В том и интерес.

И, подмигнув, я взбежала по ступенькам к двери. Горгульи расступились, открывая проход в самое сердце нового мира.

В Министерство мертвых.

– Самаэль?

Он обернулся. Голос Селин вырвал его из раздумий. Внизу, на переполненной людьми площади, Аида Даркблум о чем-то беседовала с Хароном. В этом не было ничего особенного, проводники часто испытывали к перевезенным душам определенную привязанность. Зная Харона и его историю, неудивительно, что мертвая сиротка задела его за живое.

Но он уже немного изучил сестру. Она скорее фыркнула бы и отмахнулась, чем стала по-светски беседовать с Хароном на улице. Так о чем разговор?

Самаэль повернулся к супруге. Что-то в ее голосе ему не понравилось.

– Ты бледная. Что-то случилось?

– Скажи… ты со мной только из-за дара? Из-за того, что я могу проникать в миры смертных?

– С чего вдруг ты завела этот разговор?

– Самаэль… Она знает. Аида Даркблум знает, что я ее убила.

– Чушь.

– Я видела в ее глазах! Она узнала меня, едва увидела! Ты бы слышал, что она говорила… не прямо, но и намеков оказалось достаточно. Как это возможно? Они никогда не помнят! Не вспоминают!

– Я уверен, что тебе показалось.

– Тебе плевать, да? – Селин нервно рассмеялась. – Главное, чтобы я выполняла приказы. Тебе плевать, что теперь в нашем мире есть душа, которая видит во мне своего убийцу. Скажи, почему она нужна здесь? Зачем ты заставил меня ее убить? Кто она такая? Ты можешь быть со мной откровенным, я твоя жена, в конце концов!

Она сорвалась на крик и, кажется, сама испугалась. Самаэль с трудом совладал с раздражением. Странно. Обычно жена не вызывала у него подобных эмоций.

– В тебе говорит усталость. Ты перенапряглась. Энергии слишком много.

Он подошел и взял ее за руки. Селин не отстранилась, но и не шелохнулась, не прильнула к нему, как делала обычно.

Возможно ли, что она права? Что Аида ее вспомнила?

Нет, исключено.

– Скоро Маскарад Мертвых, помнишь? Тебе обязательно станет легче после него.

– Мы пойдем туда? – Голос жены стал мягче.

– Разумеется.

– Но ты ведь так много работаешь.

– Я же не могу отправить тебя туда одну.

– Иногда мне кажется, что можешь…

– Только не на маскарад, Селин. Только не на маскарад. Это наша ночь. Никто не помешает тебе расслабиться и восстановиться. Никто. Аида Даркблум может говорить все, что захочет. Во дворце Вельзевула в ночь маскарада ее не будет.

Лучше бы ее не было в этом мире.

Но некоторые вещи неподвластны даже старшему сыну Повелителя мертвых.

Особенно ему.