Невинная помощница для альфы

12. Дуэль

Трэй

Пока едем на стройку омега сидит ни жива ни мертва. Смотрит в окно и боится даже пикнуть. Отчетливо ощущаю запах ромашки. Жаль, я не могу читать мысли! Хотя, по большому счету, мне плевать, о чем она думает. Невадец сегодня сдохнет, а ее папаша наглядно увидит, что дочку в клан он уже не вернет.

У въезда на территорию нас уже дожидаются два представительских седана. Похоже, все участники уже в сборе! В крови начинает бурлить адреналин. Давно я не обращался! Разгуливать в волчьем облике стало моветоном даже в наших штатах. В нейтральных Орден имеет право арестовать за такое, но отделаешься, скорее всего, штрафом. А в штатах ведьм за обращение на улице счастливчика успевают прикончить прежде, чем подоспеет третейская человеческая организация.

Охранники из Серебристых, заметив мою машину, открывают ворота. Все три автомобиля заезжают за забор и глушат моторы. Мы выходим на улицу первыми. Затем из седанов выбираются черные и красно-коричневые волки. Оба альфы с подручными. Большего для безопасности и не требуется. Вызов был брошен при свидетелях. Ни один альфа при таких раскладах не рискнет подличать, чтобы не потерять уважение сообщества. Вожак, которого презирают, стремительно теряет все, что имеет, и в буквальном смысле не жилец.

Я иду впереди, Том сопровождает омегу, Дик ведет за собой остальных. Мы поднимаемся на второй этаж, туда же, где я недавно прикончил неудачливого киллера. Это место уже вкусило крови. На полу так и осталось бурое пятно. Некстати вспоминается пропажа Дэна. Черт! Не отвлекаться.

— Дуэль пройдет здесь, — оборачиваюсь к красно-коричневому утырку. — Обращайся, как будешь готов.

Он смотрит на меня налитыми кровью глазами. Ноздри раздуваются, губы скривились в пренебрежительный оскал. Что же, посмотрим, как ты волком будешь скалиться!

Спокойно снимаю обувь, стягиваю свитер и вдруг ощущаю сладкий карамельный аромат. Бросаю взгляд на омегу — понимает, что спалилась, и густо краснеет. Однако не ожидал, что настолько нравлюсь ей. Хотя, может, она полуодетых мужчин видела только на картинках, а тут отличный самец, от которого еще и пахнет смесбю адреналина и тестостерона… Почти кожей ощущаю, как у нее начинает кружиться голова от возбуждения. Даже жаль, оно вот-вот слетит и уступит место страху.

Снимаю брюки и передаю одежду Дику. С бельем, так и быть, придется попрощаться. Омега смотрит на меня голодными глазами, хотя и тщетно пытается это скрыть. Невадец, перехватив ее взгляд, принимается порывисто стаскивать с себя невнятную клетчатую рубашку и джинсы. От него воняет ревностью. Деревенщина и есть деревенщина.

Оставшись в одних трусах, мы киваем друг другу и начинаем обращаться. Когда в совершенстве владеешь телом, это можно легко контролировать и менять форму по желанию, но всякий раз через боль. Я слышал о диких кланах, которые облегчают себе этот процесс, приучая тело многократными тренировками. Садо-мазохисты, не иначе.

Красно-коричневый альфа превращается в волка быстрее. Скорее всего, он делал это недавно. Может, даже практикуется. Я же «смакую» чертов момент, ощущая резь в каждой кости. Ничего, медленное обращение выглядит пафоснее. Заодно показывает мое непоколебимое спокойствие.

Поворачиваю голову к омеге, тяну носом воздух. Ее еще не отпустило, возбуждение мешается с восхищением. Да, детка, полюбуйся, к кому попала. Спереди раздается разъяренный рык. И правда, на омегу я еще насмотрюсь.

Красно-коричневый обходит меня сбоку. Предсказуемо. От него пахнет агрессией и уверенностью. Он не боится, ведь сам по себе больше и выше меня. Но не только размер определяет исход поединка, не правда ли?

Я двигаюсь вместе с ним, соблюдая дистанцию в один мой прыжок и так, чтобы оставаться к нему боком. У него по позвоночнику вздыбливается шерсть, и он бросается на меня. Прыгает сверху, пытаясь сшибить лапами. Ухожу вбок. Волчара клацает зубами в воздухе и чиркает когтями по полу. А я набрасываюсь на него сбоку и валю. Он выворачивается. Отступаю.

Первый пристрелочный раз. Когда я снова его опрокину, прокушу ему лапу. А дальше останется дело за малым. На дуэлях мне нравится не сразу убивать противника. Поиграться, как с мышкой, по-кошачьи. Иначе это совсем скучно — закончить поединок за несколько минут.

Мы продолжаем танцевать. Красно-коричневый совершает выпады, пытается вгрызться мне в глотку, но я всякий раз успешно уклоняюсь. Я более юркий и сильный, габариты противника играют против него.

В какой-то момент ему таки удается вцепиться зубами мне в плечо. Метил, как и до этого, в глотку, а я уклонился, но недостаточно успешно. Красно-коричневый волчара стискивает челюсти у меня чуть ниже шеи. Боль пронзает мышцы, впивается в кости. Из груди рвется рык. Мысли о дальнейших играх с этой злобной тварью мгновенно выветриваются. Гад держит крепко, а значит, будет перебирать зубами к горлу. Я знаю эту технику. Черт. Он тяжелее меня, у него может получиться!

Надо заканчивать этот фарс!

Резко припадаю на пострадавшую лапу, причиняя себе дополнительную боль, но при этом выворачиваю противнику шею. Он, скуля, размыкает челюсти, отпрянывает, трясет головой, разминая только что растянутые сухожилия. Не даю опомниться. Набрасываюсь всем весом, валю на пол. Я мог провернуть этот фокус еще в самом начале, но самонадеянно красовался перед омегой. Гений просто!

Красно-коричневый не успевает огрызнуться. Мгновение раздумываю. Он открыт — я прямо сейчас могу его убить, но вгрызаюсь ему в лапу ниже сустава. Кости хрустят под его жалобный визг. На трех лапах он ничто против меня, а момент я еще посмакую.

Выпускаю противника, отступаю на пару шагов. Скалю пасть, затем смотрю на мою омегу. Бледновата, но в глазах светится азарт. Она болеет за меня! Это прибавляет сил. Обхожу красно-коричневого по дуге, он затравленно смотрит на меня, понимая, что ему конец. Даже не двигается, ждет неизбежного.

Довольно рычу и совершаю внезапный рывок. На этот раз без малейшего сопротивления валю красно-коричневого на пол и уже не жду. Привожу приговор в исполнение, вонзая клыки ему в глотку. Стискиваю со всей силы. Ощущаю кровь на языке. Приятный вкус гибели врага. Упираюсь лапами и что есть силы дергаю головой. Вырываю кусок шкуры вместе с пищеводом и, наверное, трахеей.

Красно-коричневый хрипит, судорожно перебирает лапами. Его тело еще сопротивляется, но смерть уже стучится в дверь. Выплевываю на пол окровавленную плоть, встряхиваю головой, смотрю на свою омегу. Белая как полотно. Оно и понятно. Но во взгляде с удовольствием замечаю облегчение.

Остальные присутствующие оторопело смотрят на остывающее тело. Обвожу их взглядом, ожидая, что кто-нибудь вздумает обратиться, чтобы отомстить за своего альфу. Никто не рискует. Правильно делают. Красно-коричневый по праву сильнейшего занимал свое место, теперь они убедились, что я еще сильнее.

Обращаюсь. Снова резь в костях, особенно в прокушенном плече. Черт. Больно! Адреналина в крови еще слишком много, чтобы его начал заменять окситоцин, чуть позже начнет отпускать. Весь процесс обратного обращения занимает не больше минуты. Вскоре я полностью голый и замызганный кровью стою между белыми, черными и красно-коричневыми волками. Дик передает мне носовой платок. Спокойно вытираю лицо и руки, затем принимаю из его рук брюки. Надеваю нарочно не торопясь. Остаюсь с голым торсом, чтобы не заляпать кровью еще и свитер. Влезаю в туфли. Черт! Рука ноет так, что шнурки трудно завязывать. Этот говнюк из Невады ядовитый, что ли?!

В душе наступает успокоение. Я отстоял свое. Смотрю на омегу, ощущая, как на лице расцветает довольное выражение. В ее глазах читаю беспокойство и невиданное до этого тепло.

— Альфа Черных волков, — упираю в него жесткий взгляд. — Думаю, на этом взаимные претензии исчерпаны. Шона теперь моя.

Отец омеги делает шаг вперед.

Трэй

— Да, альфа Белых волков, — сглатывает, но не тушуется. — Я не возражаю.

Он метает в Шону короткий, полный сожаления взгляд. Похоже, и правда тревожится за нее.

Пора разобраться с красно-коричневыми, которые сейчас трясутся, как осиновый лист. По Кодексу я должен их отпустить, но они не знают, чего от меня ждать. Хех. Я поступлю правильно, хотя, может, и пожалею потом, если кто-то из этих утырков решит мне отомстить.

— Претензий нет? — свирепо спрашиваю у них. Все трое качают головами. — Тогда свободны. И сегодня же валите из моего штата!

Невадцы поспешно направляются к лестнице, и скоро их топот стихает, затем на улице заводится автомобиль.

— Шона, — окликаю омегу, глядя на ее отца, — у тебя есть пять минут попрощаться. Отца теперь ты увидишь не скоро.

Альфа Черных грустно опускает плечи. Да, что поделаешь — семейных посиделок она не дождется. Вряд ли я ее даже просто повидаться отпущу, да и ее папашу приглашать не буду.

Девчонка торопливо подбегает к отцу и бросается ему на шею. Трогательно выглядит. От нее пахнет стыдом и горечью.

— Прости меня, папа. Прости, что сбежала. Прости. Я очень виновата, — она бормочет извинения полным слез голосом.

Он гладит ее по спине и сверлит меня злым взглядом. Как же так, я его кровиночку присвоил! Чтоб ты знал, папаша, твоей черной бестии палец в рот не клади!

— Как он с тобой обращается? — не без труда спрашивает черный альфа и снова втыкает в меня ядовитый взгляд. — Не обижает?

На последней фразе голос грубеет. Ой, старик, только ты не вызывай меня на дуэль! Иначе тут станет одним трупом больше, а девочка лишится всех мужчин, которым была небезразлична.

— Нет, пап, мистер Холт меня не обижает, — отвечает омега, вытирая мокрый нос запястьем. — Передавай маме привет. Если смогу, буду звонить.

Отец кивает. Не вмешиваюсь. Я не стану их торопить, хотя и обозначил пять минут. У Шоны не будет возможности никому звонить, так что на ближайшие месяцы это ее последний разговор с близким человеком.

Они беседуют о том о сем, девчонка успокаивается, да и ее отец перестает пытаться испепелить меня взглядом. Кажется, проникается спокойствием дочери. Уважения от него я не дождусь, плевать, но еще одного врага наживать все же не хочется. Сейчас их у меня и так предостаточно.

Мы расходимся через четверть часа. Веду понурую Шону в машину, но, преже чем сесть, она вдруг упирается и обращается к Тому:

— В вашей машине должна быть аптечка, дай, пожалуйста?

Тот вопросительно смотрит на меня.

— Шона, садись в машину, — скриплю сквозь зубы. — Со мной все в порядке.

— Нет, не все, — омега огрызается с шипящими нотками. — Рану надо обработать. Вы же в больницу не поедете, мистер Холт? Так дайте мне! Я умею.

Наклоняюсь к ее черной головке, нюхаю волосы. Полна решимости, хотя и побаивается меня. Внутренне усмехаясь, киваю Тому. Тот вынимает из багажника белый бокс с красным крестом на крышке и передает девчонке. Мы наконец загружаемся на заднее сиденье. Вот же упертая засранка! И ведь продавила свою линию!

— Переживала за меня? — спрашиваю, когда омега протирает раны на руке спиртовым тампоном.

Отвратительные ощущения — шумно тяну носом воздух.

— Скорее болела, — она не отвлекаясь обтирает алеющие кровью отметины, стараясь не попадать на обнаженную плоть. — А когда он вас укусил испугалась, но на мгновение. Верила, что у бугая нет шансов против вас, мистер Холт.

Как же складно льстит! Льет мне в уши правильные слова. Внутри теплеет и разбухает чувство собственной важности, но критическое мышление опускает на землю. Хватаю ее за подбородок, заглядываю в глаза:

— Врать-то не надо, а? Как ни подлизывайся, с папашей часто видеться не будешь, — отпускаю ее и отворачиваюсь.

Плечо пронзает острая боль. Непроизвольно дергаю руку и только теперь понимаю, что девчонка прижала спиртовой тампон прямо к открытой ране. От гнева спирает дыхание. На мгновение застываю, не зная, что сказать. Она посмела намеренно причинить мне боль?!

— То есть, мне лучше говорить вам гадости, чтобы вам охотнее верилось? — по-змеиному шипит омега, прожигая меня яростным взглядом. Брови сошлись на переносице, скулы хищно заострились. Ну что за милашка!

Сурово возвращаю руку в прежнее положение.

— Еще раз так сделаешь, пожалеешь, — цежу сквозь зубы, хотя уже не злюсь. — Ты должна быть честной, чтобы я тебе верил.

Омега больше не огрызается. Заканчивает обеззараживать и брызгает на руку из флакона с заживляющим раствором. Резь разливается по коже, точно лава. С трудом сдерживаю рык. И вдруг ощущаю, что омега дует мне на рану! Дует, как на царапинку ребенку. Смотрит на меня с состраданием. Никогда не замечал, чтобы в глазах Лючии мелькало что-то даже отдаленно похожее. Хотя она меня и раненым-то не видела. Или все же?.. Черт. Видела. И ей было плевать. Она беспокоилась, чтобы моя кровь не попала ей на платье.

Машина тормозит напротив лифта в паркинге, Том возвращает аптечку в багажник, и мы все вчетвером поднимаемся на второй этаж. У бара сидит Лючия и, завидев меня, срывается в нашу сторону.

— Милый, привет! Я скучала, — бросается мне на шею, обнимает аккуратно, чтобы не задеть ран. Затем отстраняется, смотрит в глаза, невинно хлопая ресницами. — Трэй, что случилось? Ты дрался на дуэли? Надеюсь, прикончил того волчару?

Кожей ощущаю, как напрягается за спиной черная омега. Воздух вокруг нее становится густым, пахнет завистью.

— Прикончил, Лючия, — отвечаю сдержанно. — Я устал. Завтра вечером поговорим.

Я правда устал, приторная нежность Лючии раздражает, но она как не слышит.

— Мы с самой вечеринки не виделись, милый! — нежно берет меня под руку и влечет в сторону бара. — Давай выпьем вина и хотя бы поговорим, если ты на большее сейчас не способен.

В солнечном сплетении ледяной иглой колется гнев. Что она только что сказала?! Я на что-то не способен? Смотрю на нее, ощущая, как ладони наливаются кровью. С трудом сдерживаюсь, чтобы за волосы не вытряхнуть из ее головы такие выражения.

— Мистер Холт, нужно зашить раны, — сзади раздается слабый голосок омеги.

Замираю, ощущая, как на затылке шевелятся волосы. Только этой сейчас не хватает. Захлестывает отупляющая ярость. Не знаю, на кого злюсь сильнее — на Лючию за оскорбление или на черненькую за то, что вломилась в грядущую ссору без стука.

— Чтобы шрамов не осталось, мистер Холт, — как ни в чем не бывало с наивным желанием помочь добавляет она.

Раздумываю несколько секунд. По-хорошему, Лючию следует проучить, но и раны зашить не мешает, пока волчья регенерация не испортила кожу.

— А ты умеешь? — спрашиваю рокотливо, догадываясь, каким будет ответ. Кивает. — Хорошо.

Перевожу взгляд на Лючию. Она уже бледнеет, осознавая вину, но от наказания это ее уже не спасет.

— С тобой я поговорю в другой раз, — скрежещу сквозь зубы, выдергивая у нее свою руку, и направляюсь к себе в кабинет.

Черной омеге тоже стоит преподать урок.