Невеста посреди ночи

Глава 5. Стракс Оголодавший

Лонвуд

Его жена что-то замыслила.

Мара по обыкновению молчала, но смотрела на него иначе. Без опаляющего гнева или недоверия. Стракс бы порадовался, если бы из-за печали, затемнявшей ее глаза, молчание не напоминало пропасть, пересечь которую ему было не под силу. Впервые за шесть месяцев путешествия он оказался к Маре настолько близко, однако вместе с тем отдалился от нее как никогда прежде. Стракс чувствовал, что с каждым шагом она отгораживалась все больше.

Вопреки его ожиданиям, с наступлением ночи Мара не настаивала на отдельных постелях. Возможно, голос разума напомнил ей, что им хватало мехов только на одно ложе. Мара ничего не сказала, когда перед сном Стракс по обыкновению разделся донага. Тем не менее, она не поощряла его, не целовала и не прикасалась к нему. Не снимая туники, Мара неподвижно лежала рядом. Стоило ему повернуться на бок и притянуть ее к своей груди, как она кротко придвинулась. Положив голову на его бицепс, Мара заснула.

В отличие от нее, Стракс не спал и пытался разгадать ее план. Она никогда не была послушной и кроткой. Более того, Стракс ожидал, что в любой момент Мара выскользнет из его рук. Или ударит камнем по голове. Ей хотелось, чтобы он вернулся обратно и пошел другим путем. Вряд ли она сдалась.

Его Мара никогда не сдавалась.

В самый темный час Стракс наконец-то задремал. Казалось, он только-только закрыл глаза, как снова открыл их в золотистых рассветных лучах. Первым делом Стракс заметил, что Мара повернулась в его объятиях и смотрела на него с неприкрытой решимостью.

Ему подумалось, что как раз сейчас она и ударит его камнем по голове. Он позволил бы ей. А затем нашел бы ее снова.

— Ты разбудишь меня, как муж должен будить жену? — неожиданно прошептала Мара.

Стракса захлестнула первобытная жажда. Утренняя эрекция казалась ему раскаленной сталью. На следующем вдохе он молниеносно перекатил Мару на спину и припал к ее губам. На миг она напряглась, не ожидая поцелуя — ведь Стракс говорил, что хороший муж будит жену между ног — но вскоре растаяла под ним, запустила пальцы в его волосы и жадно сплела языки. Раздвинув бедра, Мара подпустила Стракса ближе. Туника скользнула вверх, и его толстая выпуклость вжалась в средоточие женственности. Оба застонали.

Горячие капли смочили всю длину мужского достоинства и залили внутреннюю сторону бедер Мары. Она так возбудилась, что тонула в своей потребности. Казалось, Мара страдала, беспомощно извиваясь под Страксом в поисках удовольствия и облегчения.

Он дал бы ей все, после чего вернулся бы к ее рту и добавил еще. Ни одно путешествие не было таким красивым и сладким, как путь от ее полных губ до крутых бедер. На сей раз Стракс оценил их лишь мимоходом и поклялся вскоре воздать им должное руками и ртом. Сначала он собирался разбудить жену, как подобает.

Жадный и голодный, Стракс раздвинул ей ноги шире и, склонившись, вдохнул пьянящий аромат ее возбуждения.

Тогда он и разгадал план Мары. В ее естественном запахе улавливались ноты вишен. Едва обнаружимые, но различимые. Она омылась отваром беллвуда.

Если заварить цветки, получалось сильнейшее снотворное зелье. Если стебли — смертельный яд. И по запаху невозможно было узнать, что заготовила Мара.

Чем она травила своего мужа? Зельем или ядом?

Стракс полагал, что первым. Она угрожала уничтожить любого, кто встанет у нее на пути, и он много раз обещал остановить ее. Но если бы Мара решила убить, вряд ли прибегла бы к такому хитроумному способу. Нет, она бы напала с клинком.

Оставаясь меж ее бедер, Стракс посмотрел вверх. Мара приподнялась на локтях и наблюдала за ним. Губы ее припухли и покраснели от поцелуев, кожу залило румянцем желания, волосы спутались. Просьба была уловкой, чтобы избавиться от Стракса, но страсть Мары была истинной. Как и сладкая влага, блестевшая у его губ.

Да, его жена была умна. И очень красива. Когда он раскрыл ее большими пальцами, у нее перехватило дыхание.

— Ты приготовила мне смерть, Мара? — спросил Стракс резко от похоти. — Или только сон? — Мара замерла, и в ее широко распахнутых глазах промелькнул страх. Похоже, она считала, что Стракс накажет ее за покушение. — Разве ты не знаешь, что я рискну жизнью, лишь бы попробовать твой вкус? — ухватив Мару за бедро, Стракс не дел ей сбежать и успокаивающе поцеловал нежную кожу над завитками. — Я с радостью умру, если этим доставлю тебе удовольствие.

В подтверждение своих слов он неспешно попробовал беллвуд и сладость ее влаги. Изумленный вздох Мары сменился стоном. Закончив облизывать половые губы, Стракс проник между ними, ища естественный вкус. Он хотел, доведя Мару до пика, чувствовать только ее.

Увы, у него осталось не так много времени. Чужеродная тяжесть уже растекалась по его конечностям. Стракс знал, что надвигалось, и хотел доставить Маре удовольствие, прежде чем кануть во тьму.

Очертив языком клитор, он сжал губами чувствительный комок плоти. Когда Стракс начал посасывать, она вскрикнула и, вцепившись в его волосы, выгнула спину. Звук его имени, сорвавшийся с ее губ, был слаще лона. Не устояв, Стракс отпустил клитор и толкнулся языком в девственный вход, но Мара все равно молила о большем, приподнимая бедра в поисках того, что не успела получить.

Стракс дал бы ей все, что только мог. Он снова вернулся к клитору, тогда же неспешно наполнив пальцем меленькое лоно. Мара была такой тугой и горячей, что Страксу приходилось отвоевывать каждый сантиметр. От ее пьянящего вкуса у него голова шла кругом. Внезапно бархатистые внутренние стенки сжали палец, и из члена в ответ пролилось предсемя.

Стракс заглушил стон, уткнувшись в ее мягкую плоть. Пируя на клиторе, он начал осторожно брать Мару рукой. От рыданий и вздохов она сотрясалась всем телом. У нее задрожали бедра, и девственные ножны сжали движущийся палец еще крепче.

На пике Мара выкрикнула имя Стракса, чуть не вырвав волосы у него на голове. Он лишь приветствовал вспышку боли, помогшую противостоять наступавшей тьме. Напоследок облизав Мару, Стракс медленно забрался на нее. Там она обхватила ладонями его лицо и дико, жарко, голодно, жадно поцеловала. Его жена все еще не насытилась. Да и сам он не закончил.

— Теперь я возьму тебя, Мара, как мужчина берет свою женщину? — прохрипел Стракс у ее рта, несмотря на то, что каждый вдох давался ему с трудом.

— Да, — практически прорыдала она, обхватив его ногами. — Давай.

Устроившись на ней, Стракс продвинулся вперед. Но слабость проникла в самые его мышцы и пресекла попытку. Маленький вход не пропустил его, и член заскользил по влажному лону до живота Мары, где и остался пульсировать.

Стракс не мог сделать ничего, кроме как завалиться на бок, чтобы не придавить ее своим массивным телом.

— Ослабь свою потребность на мне, жена.

Теряя сознание, он не сомневался, что член останется тверже стали, и Мара сможет им воспользоваться.

У Стракса остался лишь миг, чтобы посмотреть на нее и засвидетельствовать ее пламя. Почувствовать поцелуй мягких губ, нежное прикосновение к щеке, заглянуть в полные слез глаза.

Затем его поглотила тьма.

***

Мара не убила его, как понял он по пробуждению. Но судя по сухости во рту и урчанию в животе, прошло минимум два дня. Стракс лежал на земле, с головы до ног укутанный в меха. Отбросив их, он обнаружил, что Мара забрала его коня, еду и даже сапоги со штанами.

Она оставила лишь меха, чему он отнюдь не порадовался. Пускай Мара увезла одежду и седельные одеяла, ночами наверняка мерзла. Ей стоило прихватить и мех. Стракс все равно выжил бы и предпочел подмерзнуть, чем знать, что его жене холодно.

Он сел, и что-то упало с его груди на голые колени. Золотая монета. Изучив ее, Стракс осмотрел член. На нем засохло предсемя, пролитое от вкуса Мары. Воспользуйся она предложением, следов бы не осталось. Вместо них была бы девственная кровь. Но нет. Значит, жена опережала Стракса на два дня, одинокая, неудовлетворенная, ночами дрожавшая от холода. Плохой из него вышел муж.

Зато из Мары вышла хитрая жена.

Погладив золотую монету и поднявшись на ноги, Стракс невольно рассмеялся. Конечно, Мара решила, что он вернется в Винтермер за другой лошадью и провизией.

Да, очень хитрая жена.

Но она не все знала о Страксе. Не знала, что рожденные на Мертвых землях выцарапывали все необходимое в пустошах еще более бесплодных, чем Лонвуд.

Подвязанные на талии, меха замедляли ходьбу, поэтому Стракс свернул их и рулоном закинул на плечо.

Согреваемый одной лишь усмешкой, он пошел вперед.