Нерушимый – 3

Глава 2. Главное – хвост!

Виктор Иванович Кирюхин, он же за глаза Киря, тренер дубля «Динамо», устало оглядел столпившихся вокруг него игроков, достал планшет и похлопал им по ладони.

– Пришло заключение главврача клуба по результатам вашего медосмотра. Вы, за редким исключением, здоровы, как кони.

– Мы здоровее коней! – отшутился кто-то из-за моей спины, донеслись смешки. – А что за исключения? Погосян триппер подхватил?

Все заржали, даже Мика Погосян, маленький и очень техничный парень, перебравшийся сюда из «Арарата» незадолго до Нового года. Костенко он не устроил, и армянина отправили доказывать в дубль. А тот за пару дней после отпуска, как я понял, уже успел всем парням прожужжать уши о том, какой он героический любовник. Об этом знал даже я из разговоров в коридорах базы в Новогорске.

– Насчет триппера узнаем завтра, – ответил Кирюхин, недовольно глядя мне за спину. – Как придут результаты анализов. Впрочем, думаю, ничего там криминального не будет, а триппер, Банников, сейчас лечится в два счета, так что причиной отлынивать от тренировок не станет, даже не надейтесь!

– Эх, зря к бл…м ходил! – делано опечаленно вздохнул почти лысый коренастый парень, тот самый, судя по всему, Банников.

– Дебил, – вынес вердикт тренер. – А если СПИД?

– А если нет?

– Банников, ты у меня точно договоришься, – пригрозил тренер. – Короче, кончайте базар, развели тут… Сегодня собираемся, прощаемся с девушками, и завтра в десять ноль-ноль жду вас возле поезда «Москва – Евпатория»…

– Основной состав в Болгарию поехал, – скрестив руки на груди, проговорил Жека, блондин, с которым у меня вчера случился конфликт.

– Когда я говорю, все молчат! – рявкнул Кирюхин и добавил: – Если будете в жизни скромней, а на поле наглей, то и вы поедете. Нет же, братство вы кривоногое! То бузеть, то бухать, то как эти… – Он кивнул на Погосяна и Банникова. – По бл…м! Еще раз напоминаю, вдруг кто прослушал или недавно пришел в футбол. – Он остановил равнодушный взгляд на мне. – Сборы длятся двадцать семь дней. Жить будем в спорткомплексе «Северный», в поселке Заозерное…

– Опять перди какие-то, – прошептали за спиной, тренер шепот не услышал и продолжил:

– На вокзале Евпатории нас встретит автобус. От вас нужен паспорт. Все. Остальным вас обеспечат на месте.

Евпатория, куда я так и не попал в прошлой жизни, не то чтобы манила, но после зимней Москвы на юг прям тянуло. Жаль, не получится хорошенько посмотреть город – неизвестно, где тот поселок находится, а нам предстоит тренироваться днями напролет. С учетом трех суток туда-обратно на поезде, считай, месяц наедине с этими неприветливыми парнями, которые не только на меня косятся, но и друг с другом не особо ладят. Конечно, одного дня недостаточно, чтобы утвердиться в мнении, что эта команда безнадежна, но увиденного сегодня хватило. Это не команда, это оркестр «Кто в лес, кто по дрова».

Тренеры разбили по одним им ведомым соображениям весь дубль на два состава и отправили биться в двусторонке на покрытом снегом поле. Белобрысый Жека и его темноволосый друг Игнат, с которыми я вчера сцепился, не стали усугублять конфликт, просто смотрели на меня как на пустое место, и я попал в одну команду с ними. Оба считались мастерами, игроками замены в основе, а потому парни в дубле смотрели на них с придыханием. Ну и, конечно, оба настроили остальных против меня. Короче говоря, поиграть снова не дали. Я то и дело читал досаду на лице тренера, когда он смотрел на меня.

Самое удивительное, мои доводы относительно того, что я хороший вратарь, не подействовали и на Кирюхина! Это был вообще какой-то бред, что и Костенко, и Кирюхин упорно пытались найти мне место на поле!

Тренер дубля тоже переставлял меня с одной позиции на другую, давая поиграть по четверть часа на каждой, и кого я только не заменял – левого, центрального и правого защитников, опорника, правого вингера, нападающего-столба… Ладно, вчера я себя показал нормально, потому что, на минуточку, был лучшим игроком в мире! Но сегодня… сегодня, даже если бы партнеры играли со мной в пас нормально, все равно бы опозорился, а уж с учетом того, что они не помогали и словно не видели меня, осрамился вдвойне.

В общем, авторитета сегодняшний матч мне не прибавил, а только усилил и утвердил распускаемые Игнатом слухи о том, что я чей-то протеже, наверное, жених дочки какого-нибудь высокопоставленного генерала, раз меня, неумеху, взяли в команду.

И вот с этими не сказать чтобы дружелюбными парнями мне предстоит провести месяц. Месяц изоляции!

Ладно, парни, плевать, я собирался тренироваться и доказывать. Беспокоило другое – природа звала реализовать основной инстинкт!

Утром я проснулся не только с бешеным стояком, но и с осознанием: я на целые сутки худший в мире любовник. Нормально?

Вчера Лиза наконец-то ответила на мое сообщение – третье или четвертое по счету – и согласилась пойти со мной на свидание, сказав, что сообщит сегодня, где встретимся, и я твердо надеялся вступить с ней в горизонтальные отношения, ведь весь следующий месяц такой возможности не будет, и такая подстава! Но, откровенно говоря, мне было плевать, какой там Нерушимый любовник, главное, член реально нерушимый! Боевой боец мой тверже стали, таким только орехи колоть! Ну, или в хоккей играть! А раз так, осталось только не промахнуться. Ну и соблазнить даму, разумеется…

Ночевал я, кстати, у тети Розы Рубинштейн, старой знакомой Льва Витаутовича. Из рассказов Витаутыча мне представлялось, что тетя Роза – этакий шпион в юбке, Мата Хари и Наташа Романофф в одном флаконе, а на деле оказалось, что это бабуля, которой сто лет в обед. Разве что взгляд ее стальных глаз был таким, с каким, думаю, чекисты кололи предателей Родины.

Тетя Роза выделила мне комнату и пообещала кормить завтраками за сущие копейки – пятьсот рублей за ночь. На наши – пять косарей, нехило так. Я мог бы пойти в отель, мне бы самому там было спокойнее, но бабуля, оттаяв, рассказала много чего интересного и о Льве Витаутовиче, и о современной Москве, а такая информация стоила дороже пятихатки.

Утром старуха накормила меня пролетарским бутербродом и парой яиц вкрутую. К чаю были сухари и сахар вприкуску.

– Надумаете привести даму в гости, юноша, проследите, чтобы не сильно стонала. У меня сон чуткий.

С таким напутствием она отправила меня на первую тренировку в дубле. Стояк, поутихший во время завтрака, при виде симпатичной соседки тети Розы снова проснулся, и к метро я шел, чуть ли не ламбаду танцуя. Правда, боец сразу поник, стоило мне переступить порог врачебного кабинета.

Короче, я твердо решил, что, если все сложится (а я был уверен, что таки сложится), заночую сегодня у Лизы. Ну, или она у меня, и плевать на чуткий сон тети Розы. А что плохой любовник… даже худший в мире. Разве это совместимо с тем, что выдает мой организм? Уж как-нибудь не промахнусь, или сама Лиза поможет, девушка-то прогрессивная, испорченная тлетворным влиянием Запада, такая, небось, и порнографию смотрит, а дальше природа все сама сделает…

Или облажаюсь? Вспомнились пельмени, расползшиеся в склизкую жижу, на даче Ирины Тимуровны… Да уж. А и пофиг, в крайнем случае прикинусь девственником (так и есть же!) и предоставлю все заботливым женским рукам…

– Эй, новенький! Как там тебя? – с приятных планов сбил голос тренера.

Ой, нехорошо, Саня, соберись, чего поплыл-то? И так обосрался в двусторонке, теперь еще и тренера не слушаешь!

– Виноват. Саня я. Александр.

– Маня! – заржал Игнат.

– Будешь так же слушать тренерские установки, надолго не задержишься. – Кирюхин прожег меня взглядом и покачал головой.

Да уж, влетел я, теперь на сборах точно пощады не будет! Но это ладно, а вот если не покажу себя… Фигово, что с первого дня тренер смотрит косо. Оно и понятно, я ж еще себя не проявил, меня ему навязали. На недругов моих, сосланных за какую-то провинность, он тоже косился неприветливо, хотя оба вроде как из основы в дубль угодили. А что остальные бычат – так пройдет. Олег вон с Алексеем тоже бычили, ничего, чуть ли не приятелями стали.

Успокаивая себя так, я слушал тренера и думал, что мне ой как нужна разрядка! Уже психую на ровном месте, на людей кидаюсь. Вот зачем снежок вчера швырнул и с Игнатом потом сцепился? Все-таки у Звягинцева гормональный фон был, гхм, помягче.

– Так что, игроки, жду вас завтра ровно в десять на Курском вокзале, билеты раздам на месте, – завершил Кирюхин. – Не забудьте паспорта. И головы.

– Ноги, главное – ноги! – пошутил простолицый улыбчивый парень.

– Хвост! – продолжил Мика Погосян.

– А вот хвост лучше оставить дома, пусть не мешает, – на полном серьезе заметил Кирюхин. – Бабам своим оставьте, целее будет.

Грянул смех. Футболисты отправились в раздевалку, обмениваясь шутками про хвост, а меня Виктор Иванович подозвал к себе. Очкастый, низкорослый, толстый, с обрюзгшим лицом, он напоминал помесь бульдога с бочонком, причем пивным.

– Александр, – проговорил он, когда все ушли. – Надеюсь, ты понимаешь, что наше сотрудничество не гарантия того, что тебя возьмут в нашу сработанную команду, которая полностью укомплектована.

– Я игрой докажу, что достоин остаться.

– Ценю рвение, но его недостаточно. Как и твоей физической подготовки. Нагрузки будут очень высокими. Очень. Мы будем тренироваться целый рабочий день. Если не уверен в своих силах, лучше сразу отказаться.

Он очень хотел, чтобы я так и поступил. Но нет, товарищ Кирюхин.

– Уверен, что справлюсь, – стоял на своем я.

– Надеюсь, что ты займешь достойное место в команде.

В раздевалке я сразу же глянул в телефон, и губы сами растянулись в улыбке. Лиза Вавилова мне написала! Я даже не открыл сообщение, а боевой боец поднялся, восстал, как Спартак в Древнем Риме, и мне пришлось поворачиваться к распахнутой дверце раздевалки.

«Как дела? Как футбол? Жду тебя в 18:00 в Одессе», – писала она, и я прямо чувствовал, как за этими скупыми строчками стоит ее улыбающееся лицо.

Минутку, а что за Одесса? Она что, улетела в Одессу? Вроде вчера, когда я приехал, была в Москве… Или это какое-то известное место? Я решил подыграть. Улыбнувшись, написал:

«В Одессу к шести не успею, уже смеркается. Четыре вечера!»

Она ничего не ответила, и, мучаясь сомнениями, верно ли ответил девушке, я доехал на клубном автобусе из Новогорска до станции метро «Новые Химки», которая в моей реальности была только в планах, здесь же она завершала фиолетовую ветку.

Ответила Лиза, когда я вышел из автобуса. Вместо слов прислала смайлик и фотографию из Александровского сада, с аллеи Городов-героев: мемориал Одессы и две гвоздики сверху. Теперь ясно, где ее искать.

У меня оставалось два часа. До места, станции «Площадь Ногина», в моей реальности «Китай-город», мне добираться минут сорок, ну, час, благо по прямой фиолетовой ветке. Потом надо будет пройтись минут пятнадцать или десять. Потому перед свиданием я решил чем-нибудь перекусить, например, отбивной – растущий организм требовал топлива. Такое впечатление, что, дай ему волю, он ел бы все время. Как раз и неплохая столовая нашлась прямо возле станции метро – коммерческая, вроде пластикового павильона.

Улыбчивая официантка принесла заказанную отбивную с картофельным пюре и салатом, два стакана компота и, виляя бедрами, удалилась. Стояк пришлось прятать под столом, и только еда немного успокоила.

Орудуя ножом и вилкой, я вспоминал, как писал Лизе все время после Нового года, но она отвечала или небрежно, или спустя долгую паузу. Скорее всего, она из вздорных девиц, которые сразу не пишут из принципа, чтобы показать свое равнодушие и подогреть интерес. Но написала же! Согласилась встретиться! Значит, полпобеды в кармане, уж у меня есть что рассказать, а известно, что девушки любят ушами.

В общем, в метро я спускался сытый и благостный. Своего я добился, меня, можно сказать, взяли в «Динамо», самая красивая девушка в мире согласилась со мной встретиться – а что еще надо для счастья? На входе в метро я затупил: непривычно было перемещаться без досмотра, на который моя сумка просто напрашивалась, и людей в форме.

Они, конечно, тут были, но не отсвечивали, сидели за мониторами и по камерам следили за пассажирами. Стоило появиться подозрительному человеку, как его засекала система распознавания лиц и поступал сигнал дежурным, которые находились в пункте охраны на входе и выходе и сразу же реагировали. Как я уже слышал от Льва Витаутовича, в Москве порядка было больше, чем на периферии: товарищ Горский бдел. Потому, как и в моей реальности, все стремились жить в Москве.

Хотелось, конечно, проехать по столице в автобусе, желательно двухэтажном экспрессе, чтобы сравнить эту Москву с той, которую я знал, но на метро было надежнее. Не последний день в городе. Но и того, что я увидел, хватило, чтобы понять: эту Москву не обезобразили выкидыши лужковской эпохи, будто собранные малышом из разных конструкторов, а то, что строили сейчас, вписывалось в ансамбль. Разрешались к постройке только здания наподобие сталинских высоток. Пластик, хром и металл – только за пределами ТТК. На Киевском вокзале опухоль торгового центра не сожрала площадь. Как рассказала тетя Роза, сохранились рынки: Тишинский, Птичка, Рижка, Горбушка…

Впрочем, было немного печально, что эта реальность потеряла целый исторический пласт, увенчанный несуразным фаллическим зелено-голубым небоскребом, который есть в каждом более-менее крупном городе. В Москве моего мира такой торчал на Павелецкой.

В метро, открыв приложение, я активировал кнопку «Оплата», приложил экран к сенсорной панели и прошел через турникет.

На станции дождался свою электричку, двери вагона закрылись, и побежали буквы на сенсорной строке: «Планерное». Сразу же надпись продублировалась голосом.

Преисполненный светлых чувств, прижавшись к стеклу в конце вагона, я вспоминал нашу с мамой поездку в Москву. Мне было десять лет. Поезд я помнил смутно, а вот Птичку, то есть птичий рынок, – так, словно только вчера там был. О, чего там только не продавалось! В родном Саратове не приходилось видеть таких рыбок, попугаев и тем более змей и черепах. Я тогда мечтал о цихлазомах, но им нужен был большой аквариум, в чем мне категорически отказали. Потому я просто вперился в аквариум, куда их поместили всей толпой, хотя этого делать категорически нельзя! Смотрел на небольшую рыбку, засевшую за корягой, пока остальные гоняли друг друга, и представлял, как посажу ее отдельно, сделаю корягу. О, какую корягу я нашел на берегу реки!

Аж захотелось сходить на Птичку. Не обзавестись питомцем – просто посмотреть, повспоминать. Я нашел информацию о рынке в Интернете… тьфу ты, в Комсети, и углубился в чтение.

Мне нужно было проехать туеву хучу станций, выйти на «Площади Ногина», но это нестрашно, ведь я имел пятнадцать минут в запасе. Или даже больше, если доедем быстрее, чем за сорок минут.

Мы ехали, ехали и ехали, покачивался вагон, пассажиры сменялись. Если сравнивать с известной мне Москвой, особой разницы нет: так же чисто, так же люди читают, в вагонах сборная всех народов СССР. Я глянул на табло, где бежали красные буквы: «Пушкинская». Через одну мне выходить. Что-то долго мы ехали. Хорошо, что оставил запас времени, а то опоздал бы на свидание. Я собрался пробираться к выходу, но у дверей сгрудилась толпа школьников, пришлось ждать, когда они выйдут.

– «Пушкинская»! – разнесся по вагону радостный голос. – Пожалуйста, не оставляйте свои вещи! Следующая станция – «Кузнецкий мост».

Что??? Я рванул к выходу, расталкивая народ, но не успел – створки закрылись, и электричка покатила дальше. Это же сколько станций я проехал?

Рядом засуетилась женщина, нажала на красную кнопку сообщения с водителем и прокричала:

– Але! Да? Слышно меня? Тут это… неправильно станции объявляют! Люди нервничают.

Да уж, нервничают. На часах было без двадцати шесть. Твою налево! Но ничего, успеваю. Выскочив на очередной «Пушкинской», я глянул на схеме, где нахожусь: «Пролетарская». Фух, недалеко. Пять минут, и на месте. Развернувшись, я принялся ждать электричку в обратную сторону.

Ближайшая была так забита, что никак не втиснуться. Скрипя зубами, я дождался следующую. Оттолкнул толстую тетку и полез вместо нее. Двери не смогли закрыться, и под вопли недовольных пришлось подналечь. Дед передо мной аж весь затрещал, заскрипел, сыпля песком. Как бы не задавить его насмерть…

Вышел я на «Площади Ногина», как и планировал. Перекинул сумку через плечо и рванул к выходу, расталкивая пассажиров метро и извиняясь направо и налево.

Путь к эскалатору мне преградили два милиционера: один лет тридцати, с густыми рыжими усами, второй лет двадцати на вид, маленький и широкоплечий.

– Дежурный сержант Михалев, – представился молодой. – Пройдемте с нами.

– Причина задержания, сержант? – поинтересовался я.

Звягинцев внутри понимал, что все нормально, обычная проверка, видимо, сразу увидели во мне приезжего, а вот юный Нерушимый, опаздывающий на свидание, чуть не зарычал от ярости.

– Вот ты нам и расскажешь, от кого убегал… гражданин, – ответил Михалев.

– Проверка документов, – ответил товарищ постарше, усатый. Он продемонстрировал мне корочку – Капустин Е. В., старший лейтенант. – Не волнуйтесь, гражданин, проверим и отпустим. Побежите дальше по вашим, не сомневаюсь, очень важным делам.

Сержант Михалев гоготнул и, перебирая ногами, как конь на привязи, добавил:

– Деловой, да? Вот и посмотрим, что ты за деловой.

Я присмотрелся к нему… Так, понятно. Очень хочет отличиться и очень надеется, что я в розыске. Что ж, придется его разочаровать.