Непобедимый эллин

Глава третья ГЕРАКЛ В ФИВАХ

Что ж, не лежало у молодого героя сердце к высокому искусству. Однако по большому счету и не особо-то оно было ему нужно.

Наибольшие успехи Геракл проявил в греческой (олимпийской) борьбе, стрельбе из лука и владении различным холодным оружием. Тут сыну Зевса не было равных. Его могучие руки сами собой вертели ножи, ловко управлялись с мечом и метко кидали копье.

Пытались еще обучить Геракла математике, но это дело оказалось таким же гиблым, как и пресловутое обучение музыке, закончившееся небольшой курьезной трагедией.

Великий герой смог научиться считать лишь до пяти, а дальше… его словно заклинивало. Прямо психическое расстройство какое-то.

Учитель математики Фагопир чуть с ума не сошел, втолковывая сыну Зевса азы примитивного счета. Этот учитель был уже наслышан об ужасной смерти брата Орфея Лина и потому во время занятий с Гераклом всегда надевал боевой медный шлем, хотя походил в этом шлеме на старую, выжившую из ума черепаху. Правда, чем герой мог огреть старикана, было непонятно. Ну разве что каменным макетом октаэдра либо булькающей клепсидрой.

— Ну, давай, милок, — тихо просил математик, — считай… один, два…

— Три, — радостно подхватывал Геракл, — четыре, пять, тридцать восемь…

— О Зевс всемогущий!

— Ладно, ты, Тортилла, не выделывайся, — зычно кричал на ученого сын Зевса. — Помни, что учишь ты величайшего из греческих героев, и это для тебя, старой мочалки, большая честь…

Поприсутствовав на уроках математики, Амфитрион вовремя прекратил бесполезные занятия, чем, возможно, спас жизнь старику Фагопиру. Уж больно часто во время уроков Геракл поглядывал на каменный октаэдр, лежавший перед учителем на столе.

Подумал Амфитрион, подумал и решил, что всему, чему нужно, Геракл уже обучен.

После напряженной учебы началась практика, и сын Зевса поплыл вместе с аргонавтами за золотым руном, не особо, впрочем, в этом знаменитом походе напрягаясь.

Вернувшись из славного похода, великий герой заслуживал небольшого отдыха, и приемный отец послал сына Зевса в лесистый Киферон пасти стада.

Однако неблагодарный Геракл больше безобразничал, чем действительно пас скотину. Поначалу он увлекся спортивной стрельбой из лука по быстро движущимся целям. Овцы для сей забавы подходили просто великолепно. Крепкий лук героя бил без промаха. Но по большей части сын Зевса дремал в тени высоких деревьев, пожевывая в уголке презрительно искривленных губ зеленую травинку.

Вовсе не удивительно, что часть огромного стада тут же растащили пронырливые волки, да и циклопы не зевали, умыкнув под шумок пару десятков овечек. Все эти мирские дела были сыну Зевса глубоко до фени. Приятная теплая нега медленно разливалась по его могучему телу. Ну что еще нужно для тихого героического счастья? Какие, к сатиру под хвост, подвиги? Кому это, извините, надо? Куда-то идти, непонятно с кем сражаться. Ищите дураков. Настоящее счастье заключено в ничегонеделании! И это Геракл уяснил для себя на всю оставшуюся жизнь, а с перспективой бессмертия — так и до скончания веков.

Совсем отощали в стаде героя несчастные овечки, ибо паслись они на одном и том же месте, обожрав вокруг всё, что можно было еще обожрать. Ко всему животные препротивнейше блеяли, а некоторые, озверев от голода, так и вовсе несколько раз пытались покусать ленивого пастуха.

Забравшись на дерево, Геракл кое-как отбился от рычащих копытных, а затем погнал жалкие остатки стада на новый выгон.

По дороге герой наткнулся на издохшего в лесу льва. Бедняга, судя по предсмертным судорогам, подавился чахоточной овцой из стада Геракла. Во всяком случае, из его раззявленной в предсмертном оскале пасти по-прежнему торчали худые каракулевые копыта.

Видно было, что лев издох совсем недавно.

— Эх, лева, лева, ты меня огорчаешь! — сокрушенно покачал головой сын Зевса и ловко выхватил из-за спины медный разделочный тесак.

И действительно, не пропадать же такой отличной мохнатой львиной шкуре.

— Скажу всем, что я выследил его и убил голыми руками, — хрипло проговорил герой, снимая шкуру с покойной зверушки.

Шкура вышла что надо, здоровая, как раз с самого Геракла.

— А ну-ка, посмотрим-посмотрим. — Сын Зевса задумчиво погладил рыжий мех. — Стильная, однако, выйдет одежка!

Иголка и бычьи жилы всегда были у сына Зевса под рукой. Пара часов — и герой изготовил из шкуры усопшего льва великолепный плащ. Встряхнул, проверил швы и накинул шкуру на свои могучие плечи. Плащ сидел как влитой. Передние лапы льва Геракл завязал у себя на груди, а задние на поясе. Часть черепа с головы льва послужила ему шлемом. Сын Зевса оставил зубы, уши и усы хищника, таким образом получалось, что герой как бы выглядывает из пасти зевнувшего царя зверей.

— Если не выйдет из меня великого героя, — торжественно провозгласил Геракл, — стану портным…

Ну хоть один талант нашелся, и то слава Зевсу.

Громовержец на Олимпе резко оживился и послал в леса Киферона Гермеса с божественными дарами любимому сынуле.

— А, это ты, огненогая шестерка! — так приветствовал божественного вестника сын владыки Олимпа, раздумывая, отрезать волочащийся сзади львиный хвост с кисточкой или оставить всё как есть.

— Хамство тебя явно не красит, — невозмутимо парировал приземлившийся рядом Гермес. — Ко всему еще, приятель, от тебя слегка попахивает.

— Это лева смердит! — пояснил Геракл, похлопывая себя по жуткому шлему. — Старый попался, но сильный. Я его лишь с третьего шелобана завалил, и то еле-еле.

— Ага, как же, рассказывай. Можешь заливать кому угодно, но только не мне.

— Что, не веришь?

— Хорош трепаться, я тут тебе подарки принес.

— Подарки — это хорошо! — просиял герой. — Давай, показывай скорее.

— Вот тебе отличный меч олимпийской ковки, изготовленный лично Гефестом!

Гермес протянул алчно посапывающему сыну Зевса великолепный, слегка светящийся клинок.

— Вот тебе лук и стрелы от Аполлона, а вот золотые доспехи от Афины… Ну что, вроде ничего не забыл.

Все эти чудесные подарки вестник богов вынимал прямо из сгустившегося воздуха и торжественно передавал Гераклу.

— Ну теперь я отлично экипирован! — воскликнул герой, надевая под львиную шкуру золотые доспехи. — А как это ты из воздуха всё вытаскиваешь?

— А там телепортационный конвейер, — пояснил Гермес. — Эрот вот подает, а я принимаю.

— Что, прямо с Олимпа?

— Ну а откуда еще, не из Тартара же, в конце-то концов.

Из небольшого парившего над землей облачка высунулась недовольная физиономия Эрота.

— Ну что, вроде как всё? — морщась, осведомился бог плотской любви. — У меня уже поясница болит, я тут вам не нанимался железяки на себе таскать.

— Всё-всё, свободен! — Гермес грубо задвинул голову юноши обратно в облачко, и оно тут же исчезло.

— Зевс еще говорил, чтобы я тебе новый сотиус-мобилис подарил, —добавил божественный вестник, — но, думаю, тебе еще рано, презентую его чуть попозже.

— А что это такое? — заинтересованно спросил Геракл.

— Это особое устройство для общения с другими богами, да у тебя оно уже было, только старой модели. Ну, когда ты с аргонавтами плавал. Такая маленькая попискивающая коробочка. Ты ее, помнится, зачем-то в море утопил.

— Да ладно, — махнул рукой герой, — как-нибудь обойдусь.

— Знаешь, ты слишком самоуверен. — Гермес покачал головой. — Не нужно было тебе говорить, что ты сын Зевса.

— А оно, по-моему, и так видно, — буркнул Геракл и попрыгал на месте, звеня золотыми доспехами. — Ну, как тебе я?

Вестник богов скептически поскреб подбородок. В шкуре издохшего льва и в золотых, сияющих на солнце железках герой был похож на полного и законченного придурка.

Гермес, не любивший врать, так ему и сказал:

— Извини, брат, но в этой шкуре ты напоминаешь мне идиота, который в один прекрасный день возомнил себя человеком-бурундуком.

Геракл налился краской и, выхватив дарственный меч, с боевым кличем погнался за бросившимся наутек Гермесом. Свои реактивные сандалии вестник богов опрометчиво снял, перекинув через плечо, и теперь, приглушенно ругаясь, скачками несся вниз по склону живописного холма.

— Убью-ю-ю-ю… — ревел разъяренный Геракл, бешено вращая над головой смертоносным подарком.

— Однако какой мой сынуля ранимый! — довольно оглаживая бороду, произнес улыбающийся Зевс.

— Характер у него явно в Геру, — опрометчиво ляпнул сидевший рядом Эрот.

— Что?! — Зевс недовольно покосился на юношу.

— Да так, ничего… — грустно вздохнул бог плотской любви, — оговорился слегка…

— Что бы еще такое сделать? — задумчиво вопрошал Геракл, расположившись на кочке у небольшого болотца и вяло отмахиваясь львиной лапой от докучливой мошкары.

— Ну я же уже извинился, — в сотый раз прокричал сидевший по пояс в зеленой жиже Гермес. — Геракл, верни сандалии!

Сын Зевса посмотрел на лежащие рядом с кочкой реактивные причиндалы вестника богов.

— Никто не смеет безнаказанно оскорблять сына владыки Олимпа, — спокойно заявил герой, ковыряя мечом рыхлый комок грязи.

— Зевс, ты слышишь? Помоги! — гневно потрясая кулаками, выкрикнул в небо Гермес.

Через пару минут за пазухой вестника бодро затренькал сотиус-мобилис. Гермес нервно дернулся.

— Да?

— Что, сидишь? — с неуместным злорадным весельем поинтересовался Тучегонитель.

— А ты, можно подумать, сам не видишь! — огрызнулся Гермес. — Этот засра…

Геракл стремительно вскочил на ноги и прицелился тяжелой реактивной сандалией прямо в голову Гермеса.

Гермес судорожно сглотнул.

— Твой великий сын, — быстро поправился он, — отобрал у меня мое средство передвижения. Прикажи ему, пусть немедленно вернет!

— Никто не может приказывать великому сыну Зевса! — утробно проревел с кочки Геракл.

— Это твой отец! — Гермес затряс над головой светящуюся коробочку.

— А, ну тогда… — Герой немного стушевался.

— Гермес, я сейчас всё устрою, — Громовержец с трудом удерживался от смеха. — Передай моему сыну, что я поручаю ему отправиться к минийскому царю Эргину, которому Фивы по совершенно непонятной мне причине платят большую дань. Пусть сынуля разберется с этим царем по всем олимпийским понятиям!

Гермес дословно передал слова Зевса Гераклу.

— Э… нет, — ощетинился герой. — Если это далеко, то я в жизни туда не пойду. У меня вон ноги болят, да и в пояснице подозрительно стреляет.

— Да это тебя просто комар укусил! — не удержался от восклицания Гермес.

— Может быть, и комар, — легко согласился Геракл. — А вот что, если он бешеный?

— Нет, Зевс, ты слышишь?

— Слышу-слышу. — Тучегонитель, больше не сдерживаясь, дико ржал. — Скажи ему, что это недалеко, прямо за болотом.

Гермес сказал.

— Ну, тогда… — Геракл нехотя поднялся с кочки. — А может, всё-таки лучше после обеда? — с надеждой спросил он.

— Нет, Зевс говорит, иди немедленно! — злорадно выкрикнул вестник богов.

Герой еще немножко для вида покряхтел, почесался и, спрятав меч, не спеша потопал в обход болота.

— Эй, сандалии мои верни! — завопил ему вдогонку возмущенный Гермес.

— А… — махнул рукой сын Зевса, — и так перетопчешься.

— Эгидодержавный, ты слышал, ты всё слышал? — Вестник неистово тряс несчастный сотиус. — Нет, я в таких условиях работать не намерен. Я увольняюсь прямо с этого самого дня. Пускай Арес теперь у вас на побегушках служит, ему всё равно целыми днями делать нечего. Последняя-то крупная война случилась пятьдесят лет назад. Да и то, стыдно сказать, пьяные циклопы из-за бочки вина с лестригонами подрались. А я ухожу…

— Спокойно, дружище, спокойно, — весело вклинился в ругань Гермеса Зевс. — Мы сейчас всё исправим. Я тотчас же посылаю тебе на помощь Афину на боевой колеснице.

Гермес, скрежеща зубами от обиды, смачно выругался и с чувством зашвырнул сотиус-мобилис в ближайшие кусты.

Коварный царь Эргин проживал в мощной крепости, обнесенной высокими каменными стенами.

Вышедший к крепости сын Зевса задумчиво осмотрел неприступные стены и невозмутимых стражников, разгуливавших по самому верху.

Стражники не сразу заприметили Геракла, ну а когда заприметили, чуть не померли со смеху.

— Гляди, Сификл, — прокричал один из солдат, — экая образина внизу гуляет!

— Наверное, это один из тех варваров, что живут на самом краю земли, — весело отозвался другой стражник.

— Да нет, мужики, это просто местный сумасшедший. Их в Фивах сейчас много проживает, они присяжными в городском суде служат.

Всё больше и больше стражников спешило к краю стены, дабы поглазеть на странного незнакомца.

— А я знаю, как его зовут! — вдруг воскликнул какой-то солдат. — Это Человек-хорь собственной персоной…

И стражники весело загоготали.

— Эй, вонючка, тебе там в шкуре не жарко? — Разгуливавший внизу Геракл запрокинул голову:

— Это вы мне?

— Тебе-тебе, а кому же еще? Слушай, а у вас в фиванском цирке вакантные места еще есть? Я бы мог подработать метателем ножей.

И остроумный солдат издевательски захохотал.

Сын Зевса, нахмурившись, старательно отмерил от крепостной стены сорок шагов, затем обернулся, присел на одно колено и, выхватив из-за спины божественный лук, за полминуты очистил высокие стены от веселящихся наглецов. Чудесное оружие великого стреловержца Аполлона било без промаха.

— Вот так! — мрачно кивнул Геракл, вешая лук обратно за спину.

В крепости послышались дикие вопли, ругань и короткие отрывистые команды. Затем наверху появился совершенно перекошенный мужик в медных наплечниках.

— Ты что это делаешь?! — истошно заголосил он, в ужасе уставившись на распростертые внизу тела веселых стражников.

— Я хочу говорить с царем Эргином! — громко заявил Геракл и ударил себя кулаком в грудь.

Всклокоченный мужик в медных наплечниках исчез. За стенами опять послышались крики, ругань и сумасбродные команды вроде: «Спрятать всех домашних животных, полить кипятком стены!»

Сын Зевса с неудовольствием поглядел на темнеющее небо.

«Скоро пора баиньки, — озабоченно подумал он, — а я тут торчу, мошек кормлю».

Мужик в медных наплечниках снова появился на стене, в трясущихся руках он держал боевой лук.

— Эй, ты там, внизу! — прокричал он герою. — Сейчас с тобой будет говорить сам царь. Но ты смотри мне, чтобы без глупостей!

Сын Зевса спокойно подошел ближе и, не удержавшись, сладко зевнул.

Рядом с лучником появился некто в золотой короне.

— Говори, незнакомец, чего тебе надобно, — недружелюбно гаркнул царь, — или проваливай.

— Я пришел поговорить о Фивах! — ответил герой.

— О Фивах? А что о них говорить? Отсталый город, псих на психе психом погоняет. Ты, видно, тоже оттуда?

— Оттуда! — не без гордости подтвердил сын Зевса.

— Ну, я так и подумал, — улыбнулся Эргин.

— Короче, — Геракл с усилием поборол новый зевок, — с этого самого дня я новая крыша Фив. Город теперь подо мной будет ходить! Уяснил или повторить?

Царь и лучник очумело переглянулись.

— Это что, такая шутка? — недоверчиво спросил Эргин.

— Да нет, — удивился Геракл, — я говорю вполне серьезно. Если ты не уступишь, то… в общем, не успеет сесть солнце, как твоя жалкая крепость будет лежать в руинах!

— Признавайся, ты привел с собой наемную армию? — Царь с подозрением вглядывался в ближайшие заросли.

— Армию? — Сын Зевса еще больше удивился. — А на кой сатир мне эта армия? Я и сам тут справлюсь без посторонней помощи. Плевое ведь дело.

— Да это еще один фиванский сумасшедший, — шепнул на ухо царю лучник, но Геракл его услышал.

— Никто, — яростно проревел герой, — никто не смеет оскорблять великого сына Зевса!

Прорычав сие, могучий эллин разогнался и с легкостью прошиб плечом каменную кладку крепости.

— У-у-у-у, сатирово племя! — азартно прокричал Геракл, обрушивая выкованный на Олимпе меч на сновавших внутри крепости солдат…

Через десять минут всё было кончено.

Царь Эргин, вздрагивая всеми частями тела и размахивая белым носовым платком, с трудом выбрался из бесформенных развалин, волоча правую ногу.

Слегка вспотевший Геракл осклабился и, забрав у царя платок, с удовольствием вытер им взмокшую шею.

— Значит так, условия только что поменялись, — громко заявил он, сморкаясь в белую тряпочку.

Царь Эргин скорбно кивнул.

— Фивы теперь будут под моей крышей, это я тебе уже говорил. Во-вторых, ни о какой ежегодной дани теперь и речи идти не может.

Царь, словно механический болванчик, покорно кивал.

— В-третьих, вы, минийцы, с этого самого дня сами платите дань Фивам в двукратном размере от той суммы, которую вы ежегодно сдирали с правителя Креонта.

Эргин и против этого не возражал.

— Что ж, — Геракл не удержался и всё-таки зевнул, — хорошо тут у вас, спокойно, но пора мне в обратный путь. В общем, не скучайте без меня.

И, похлопав царя по дрожащему плечу, сын Зевса неспешно двинулся обратно в Фивы.

Узнав о новом политическом раскладе, фиванцы возликовали.

И на следующий день после триумфального возвращения Геракла в городе состоялся грандиозный пир.

Царь Фив Креонт долго ломал свою старческую голову, как же отблагодарить великого героя. Ничем, кроме спорта, сын Зевса не интересовался. Может, подарить ему золотые брусья для акробатических упражнений? Или целый стадион для бега с препятствиями? Но на кой Гераклу сдался этот стадион, если он, судя по всему, собрался всю свою жизнь путешествовать по Греции и совершать великие подвиги.

М-да, задача задач.

Думал Креонт, думал и наконец придумал.

Свой сюрприз герою царь решил преподнести прямо во время праздничного пира.

— Нет, вы только представьте себе, — расплескивая вино, с азартом рассказывал сын Зевса веселым пирующим, — лев как два меня. Зубищи во, глазищи как глиняные плошки, когти с хороший клинок. Ну, значит, беру я его за горло…

Для вящей убедительности своего рассказа сын Зевса схватил за шею случившегося рядом темнокожего виночерпия.

— Беру, значит, я эту бестию за горло и пальцами начинаю разжимать его пасть…

— О!.. — восхищенно выдохнули присутствующие.

— Ы-ы-ы-ы… — безуспешно пытаясь отбиться от героя длинным черпаком, жалобно промычал слуга.

— Милый Геракл, — встав с роскошных подушек, торжественно проговорил царь Креонт, — не хочется прерывать твой захватывающий рассказ на самом интересном месте, но я хотел бы в знак нашей благодарности преподнести тебе воистину царский подарок.

Сын Зевса улыбнулся и, отпустив трепыхавшегося виночерпия, грозно тому бросил:

— Далеко не уходи!

— Итак, — царь Креонт обвел взглядом притихших пирующих, — я решил отдать нашему герою самое дорогое, что у меня есть. Мое самое ценное сокровише, достойное величайшего из греческих героев!

— О царь! — не веря своим ушам, воскликнул Геракл. — Неужели ты решил подарить мне свою знаменитую золотую колесницу, изготовленную на заказ у лучших коринфских мастеров? — Креонт слегка переменился в лице

— Э… э… э… — неуверенно начал он, — ты неправильно меня понял, друг. Я имел в виду нечто другое, нечто более… ценное и родное.

— Но что может быть роднее отличной боевой колесницы?! — гневно возразил Геракл. — Разрази меня Зевс, если я не прав!

— Прав-прав, дорогой! — подтвердил на Олимпе Громовержец и слегка погрозил сынуле пальцем.

Логика была просто убийственной.

— Гм… — царь Креонт не знал, куда деть себя от смущения, — вообще-то я решил отдать за тебя, Геракл, мою любимую дочь Мегеру.

— Ох… — тихо прошелестело над головами пируюших, и Зевсу на Олимпе показалось, что это был отнюдь не вздох восхищения, а вздох искреннего сочувствия.

— Ты хочешь одарить меня женой? — переспросил бесконечно удивленный Геракл.

— О да! — радостно воскликнул царь. — Ведь дочь — самое ценное, что у меня есть!

Сын Зевса слегка приуныл, явно разочарованный.

— А моим свадебным подарком молодоженам, — тут же нашелся проницательный Креонт, — будет моя знаменитая боевая колесница!

Геракл просиял, присутствующие с радостным ревом подняли над головами кубки с вином.

— Весьма неплохая партия, — кивнул сидевший рядом с Зевсом с телескопией Эрот. — Знатный царский род, славные древние корни…

— Лично я собирался найти для моего сына более достойную невесту, — недовольно проворчал Зевс, — постарше, поопытней. Да и вообще, что мы знаем об этой Мегере ?

— М-да, — согласился Эрот. — Ну и имечко. Очень надеюсь, что оно не нарицательного характера.

Громовержец с укоризной поглядел на бога плотской любви: мол, накличешь беду пустыми разговорами. Но умный Эрот как всегда был недалек от истины.

И состоялась великая свадьба.

Понятное дело, что на свадьбе Геракла присутствовали практически все главные олимпийцы, замаскированные под знатных фиванских граждан. Не было, пожалуй, лишь богини раздора Эриды, которая по понятным причинам не переносила всяческое душевное веселье, ну и Гера, естественно, отсутствовала.

Особенно колоритно выглядели Арес, представший в образе седого, покрытого боевыми шрамами полководца, и Танат, нарядившийся в черные одежды высокооплачиваемого наемного убийцы. Танату тут же поступило несколько выгодных предложений, причем кое-кто из придворных имел наглость заказать даже самого царя Креонта. Танат же, увиливая от прямого ответа, обещал подумать.

Великий Зевс, как всегда, прикинулся странствующим торговцем лососиной.

Славно погуляли в заново отстроенном дворце фиванского царя смертные и боги. Как никогда был щедр в тот день бог вина Дионис. И сколько ни пили пирующие, их кубки и чаши ни разу не оставались сухими, волшебным образом заполняясь пьянящей влагой.

Ближе к вечеру боги тихонько вернулись на Олимп, а многие смертные, упившиеся до серо-буро-малиновых сатиров, заснули прямо посреди недоеденных яств.

Пятнадцать атлетически сложенных солдат из личной охраны царя Креонта с большим трудом отнесли молодожена в царские покои, где новобрачным была выделена уютная спальня.

— Слушайте, нужно что-то делать, — заволновался на Олимпе бог плотской любви. — Вы что, не понимаете, в каком плачевном состоянии находится наш новобрачный?

— Да у меня глаза на лоб лезли глядючи на него. Это ж надо столько выпить! — покачал головой Арес, стирая влажным полотенцем нарисованные на лице боевые шрамы.

— Зевс, Геракла нужно срочно выручать! — гневно прокричал Эрот.

Громовержец коротко кивнул Дионису.

— Я всё понял, — заулыбался бог вина и звонко щелкнул пальцами.

Геракл в украшенной цветами спальне мгновенно очнулся, трезвый как стеклышко.

Голова была ясной и чистой, будто в первый день рождения.

В спальню осторожно вошла Мегера.

Сын Зевса замер, присматриваясь, — на трезвую голову свою молодую жену он еще ни разу не видел.

Что ж, дочь Креонта была весьма недурна собой. Жгучая брюнетка (как и любил Геракл), холеная мраморная кожа, миниатюрная фигурка, овальное личико, большие чистые глаза, пушистые ресницы. Чем-то отдаленно она напоминала горячую красотку богиню Эриду. Но до Эриды Мегере было далеко. Ей явно не хватало некоей изюминки, зрелости не хватало, вот что.

Сын Зевса грустно вздохнул.

Мегера улыбнулась и медленно приблизилась к ложу, томно развязывая тесемки полупрозрачной невесомой накидки.

Геракл приподнялся, подавшись навстречу девушке… и вдруг замер, пораженный внезапной мыслью.

— Стой! — Герой нервно натянул на жену уже почти упавшую к ее ногам длинную накидку.

— Что такое? — удивилась Мегера. — Может… я сделала что-то не так?

— Колесница! — воскликнул Геракл, подняв кверху указательный палец.

— Какая колесница? — опешила девушка.

— Боевая! — коротко бросил герой и, вскочив, помчался к выходу.

По-прежнему мало что понимая, растерянная девушка неуверенно присела на краешек кровати.

— Эге-гэй! Пошла-пошла! — донеслось через несколько минут с царского двора.

Мегера подбежала к окну спальни и, резко раздернув плотные шторы, с любопытством выглянула наружу.

Весело хохоча и залихватски вскрикивая, счастливый, словно ребенок, Геракл стремительно выписывал широкие круги вокруг дворца на золотой боевой колеснице царя Креонта.