Нелли исправляет ошибки судьбы

Нелли исправляет ошибки судьбы

– Володя! Где твоя совесть! – Коля стоял в полной растерянности. – Мы же к Ане собирались ехать!

– Я не в том состоянии, – еле открывая рот, выдавил из себя Володя.

– Да вижу, в каком ты состоянии, – Коля покачал головой, – ни стыда, ни совести, ни здравого размышления.

Володя оторвал голову от стола, на котором лежал, нашел мутным взглядом говорившего Колю, сделал вдох и начал кричать:

– Да я виноват! Ну, так убейте меня! Посадите в тюрьму! Отдайте людям на растерзание! Что я сейчас могу уже сделать?

Коля подошел к столу и врезал по столешнице кулаком. Надо бы по этой пьяной морде.

– Что ты можешь сделать? – Коля тоже перешел на крик. – Да хотя бы не заливаться каждый день! Виноват ты или не виноват, это следствие будет устанавливать, а от тебя сейчас требуется беседовать с врачами и думать, чем ты можешь помочь жене и сыну!

– Чем я могу помочь, – Володя начал плакать, – меня же к ним даже не пускают.

– Ну, ты тугой, – Коля навис над приятелем. – Они в реанимации и без сознания. Что ты рядом с ними собираешься делать? Выть? С этим ты и дома неплохо справляешься! К врачу ехать надо. Может купить что-то нужно? Лекарства какие-нибудь. А ты тут…

Коля не договорил, потому что Володя свалился на пол.

– Вставай сам, – брезгливо сказал Коля, – я тебя поднимать не буду.

– Оставьте меня тут, – ныл Володя, барахтаясь на полу в куче мусора, – я не хочу так жить!

– Да, бес с тобой! – Коля в сердцах сплюнул на пол.

Единственное, что он сделал перед уходом – он открыл большое окно в комнате и снял раму с петель.

«Хорошо, что рама деревянная, а не пластиковая, – подумал он, ставя раму у стены, – пластик так легко не снимешь».

А по поводу хозяина квартиры он рассудил так:

– На улице не настолько холодно, чтобы Володя замерз, но достаточно, чтобы протрезвел. А если и замерзнет, то и бог с ним!

***

В больницу Коля поехал сам, без близкого родственника. Рассудил, что врачи тоже люди, войдут в положение, расскажут, что и как.

– Анна, скорее всего, выкарабкается, – говорил врач с грустными глазами, – хотя положение тяжелое, а мальчик – вряд ли. Мы, конечно, будем бороться. Но сами должны понять, такая страшная авария, а ему всего-то два года.

– Доктор, а что мы с нашей стороны можем сделать? – спросил Коля, опуская в карман врача заготовленный конверт.

– Мы делаем все возможное, – ответил врач, как бы, не заметив, действие посетителя, – только время покажет, как оно будет.

– Тогда, – Коля достал визитку, – если что-то будет нужно, звоните мне. Муж Анны в несколько неадекватном состоянии. Он же только парой синяков отделался. Винит себя.

– Все под богом ходим, – проговорил врач и скрылся в ординаторской.

***

– Вова, не надо! – с этим криком Анна пришла в сознание после двух недель забытья.

Произошло это ночью, поэтому сразу вызвали дежурную бригаду. А та, ничего лучшего не придумала, как отправить ее в сон до утра, когда можно будет собрать консилиум.

– Сейчас возьмите все анализы и в лабораторию с пометкой сверхсрочно, – дежурный врач давал указания медсестре, когда Анна уснула, – чтобы утром можно было разговаривать предметно. Еще психологов вызовите. Сын у нее не выжил. Надо будет сообщить. И родственникам дозвонитесь, чтобы к обеду приехали.

– В деле нет телефонов родственников, – сказала медсестра, – только друг семьи Николай.

– Значит, его вызовите, – врач почесал подбородок, – пациентка при памяти, так что вызовите и полицию. Пусть они уточнят причины аварии.

***

Надежды Коли не оправдались. Володя не замерз к чертовой матери, но и в себя до конца не пришел. Находился в пограничном состоянии между явью и небытием. То есть, проблески здравых рассуждений сменялись ступором.

А в больницу он так и не поехал.

Пока за жизнь его сына боролись врачи, его шатало меж двух миров. Да и сам он заливался, пока у него не закончились деньги. А когда ему Коля сообщил, что Сашки не стало, Володя чуть в петлю не полез. Причем сразу, как только узнал.

Коля его стукнул пару раз для порядка, а потом, связав, для пущей уверенности спросил:

– Что это за сюрпризы ты отмачиваешь? У тебя жена в реанимации, сын умер, а ты как сявка дворовая, решил Аню еще и без мужа оставить?

– Все равно меня посадят! – кричал Володя. – Я виноват в аварии! Что так, что эдак, все равно меня с ней не будет. А так я хоть с сыном уйду!

– Ты бы тут дурака не валял, а хотя бы поинтересовался, на каком свете живешь! Никто против тебя обвинения выдвигать не будет, – кричал в ответ Коля. – Я со следователем говорил, по результатам экспертизы виноват дефект дорожного покрытия!

– Кто виноват? – не понял Володя.

– Яма была на дороге, – снизив тон, продолжил Коля, – ты при перестроении в нее колесом попал, вот машина в «бочку» и вошла.

– Так я не виноват? – глупо моргал ресницами Володя. – Меня не посадят?

– Дураков не сажают, – буркнул Коля, распуская узлы.

***

По поводу причины аварии Анна полиции ничего не сказала, хотя могла.

« – Вова, не надо! – просила она с заднего сиденья, удерживая Сашу от падения.

– Нет, ты посмотри, какую я машину купил! Так мягонько дорога под колеса ложится! И шины новенькие, и амортизаторы! Как по стеклу, честное слово!

Они ехали практически по пустой трассе, а Володя, красуясь, перестраивался из ряда в ряд.

– Да на ней можно трюки крутить! Хочешь, сделаю управляемый занос?

– Не хочу, – ответила Анна, – и не мог бы ты ехать чуть медленнее?

– Я могу еще быстрее! – рассмеялся Володя.

– Вова, я прошу тебя, не надо!

– Смотри, как я тот грузовичок сейчас обгоню! Как стоящий!

– Вова, не надо! – закричала Анна.

А потом машина на повороте, как о стену ударилась и полетела кувырком…»

– Плохо, что у нас не принято пристегиваться на задних сиденьях, – покачал головой полицейский, – ни закона такого нет, ни привычки. Простите, гражданка, что побеспокоили, – полицейский козырнул. – Выздоравливайте!

***

– Анна, что ж вы все в окно смотрите? – всплеснула руками Галя. – Так и с ума сойти недолго! Книжку бы взяли почитать. Или, вон, телевизор бы посмотрели! Такой хороший телевизор вам благотворители подарили!

– Не хочу, – сухо ответила Анна.

– А покушать вам, что сделать? Макарошки или картошечку?

– Без разницы, – произнесла Анна.

– Нет, если вы другого чего хотите, так скажите, я приготовлю!

Анна отъехала от окна в своем инвалидном кресле, сложила руки на коленях:

– Галя, скажите честно, зачем вам все это надо? Что вы передо мной выслуживаетесь? Если надо характеристику подписать, я и так подпишу. А в акте выполненных работ вообще можете писать все, что угодно.

– Анна, вы простите, если обидела чем, – Галя сглотнула комок, – но это моя работа. И я делаю ее хорошо. А делать плохо, мне совесть не позволяет! Вот!

Анна грустно улыбнулась:

– Хорошая вы, Галя, но не надо для меня так стараться. Я, если можно так сказать, доживаю. Это не жизнь, – Анна опустила руки на колеса, – это колодки, от которых уже не избавиться.

– А не скажите, – ответила Галя с наивной улыбкой на губах, – вы пока обвыкнетесь, да приноровитесь, а потом хоть в олимпийскую сборную!

– Точно, – Анна улыбнулась наивности Гали, – только в сборной меня и не хватает.

– А еще есть бальные танцы на колясках, – поддерживая разговор, сказала Галя, – я видела, очень красиво!

– Может там еще и партнеров выдают? – спросила Анна.

– Наверное, – Галя пожала плечами и приступила к уборке, а Анна вернулась к окну.

***

Про партнеров она не просто так заговорила. Одна ведь она осталась. Володя ее из больницы забрал. Первое время даже ухаживать пытался. Но не потянул.

Анна думала, что не потянул, а знакомые иначе решили:

– Сбежал, как есть сбежал! – говорили они.

Хотя, так и было. Сказал, что сходит в магазин за молоком, но так и не вернулся. А разводились уже дистанционно.

Если с Володей можно было попробовать жить дальше, то после его ухода жизнь пришлось менять полностью.

В первую очередь – квартира. Старую, на четвертом этаже, пришлось менять на другую, но на первом. Лифты для инвалидов даже не во всех новых домах бывают. Плюс пандус, плюс стоки в ванной.

Но Анне повезло хотя бы в том, что ее просто перевезли из одной квартиры в другую. Да и о каком тут можно говорить о везении? С месяц после переезда ее еще худо-бедно навещали знакомые, а потом благополучно забыли.

Да Анне и не хотелось никого видеть. Вообще ничего не хотелось. Просто ждала, когда наконец-то закончится этот театр абсурда под названием жизнь.

И единственная, кто вносил дисбаланс в ее беспросветное существование, была Галя. Она и болтала без умолку, так еще и Анну провоцировала на ответы.

***

– Ох, ты ж, господи! Что ж делать-то? – вскрикнув, запричитала Галя.

Анна подумала, что Галя опять ее провоцирует, но решила все-таки спросить:

– И что там случилось?

– Я дверь открыла, мусор выставить на площадку, а оттуда животина какая-то прямо в квартиру забежала!

– Какая животина? – с глубоким вздохом спросила Анна.

– А я и не рассмотрела, – Галя вошла в комнату к Анне, – то ли кошка, то ли собака. Мелкая такая! Как молния! Шмыг! И вот не вижу даже, где затаилась!

Галя Начала заглядывать по укромным местам, вооружившись веником.

– Галя, оставьте «животину» в покое, – попросила Анна, – как забежала, так и выбежит. Откройте только форточку на кухне. Если кот, сам уйдет, а если собака, тогда вас в следующий раз дождется. Ну, или я сама выпущу.

– Так нагадит же, – растерялась Галя, – антисанитария!

– Тогда еще в ванной оставьте дверь приоткрытой, – сказала Анна, – и еще воды в какую-нибудь мисочку налейте.

***

После ухода Гали, Анна вернулась к созерцанию вида из окна. Она не рассматривала там что-то конкретное, и не наблюдала за чем-то определенным. Просто смотрела, не концентрируясь ни на чем.

Люди знающие скажут:

– Это же медитация!

Но Анна была не в курсе этих тонкостей. Просто прожигала оставшееся время.

– Ну и чего ты расселась? – в высшей степени бестактный вопрос вырвал Анну из полудремы.

– Чего? – спросила Анна, открыв глаза.

Перед ней на небольшом пуфике сидела, откровенно, малюсенькая собачка и с выражением крайней озабоченности смотрела на Анну.

– Ты что-то сказала? – поинтересовалась Анна.

Собачка завела глаза к потолку, притопнула передней лапкой, а потом спрыгнула на пол и куда-то сбежала.

– Все нормально, – проговорила Анна, – экспресс на дурдом отправляется с первой платформы. Я уже с собаками разговариваю!

Она вырулила на середину комнаты и позвала:

– Собачка! Где ты там? Пошли еще поговорим!

Из-за угла кухни высунулся кончик носа, дернулся пару раз, принюхиваясь, и исчез из поля зрения.

– Я за тобой бегать не собираюсь, – проговорила Анна, и снова повернулась к окну.

***

– Слышь, ты, на колесной тяге! Не вздумай просыпаться! Отвечать мне нужно мысленно!

– Ты кто? – мысленно спросила Анна.

– Знакомиться, значит, будем? Ладно, – согласился голос, – я – Нелли. Во сне я выгляжу, как хочу, а в реальности, как маленькая, беленькая и обворожительно-прекрасная собачка!

– Это ты ко мне в квартиру забежала? – спросила Анна.

– Нет, птеродактиль мутант! – съязвил голос. – Конечно, это была я!

– Очень приятно познакомиться, – выдала Анна стандартную форму знакомства.

– А мне неприятно, – голос сформировался в такую же собачку, которую Анна видела на пуфике, – ты вообще в курсе, что собачек принято кормить? За воду, конечно, спасибо, а еще за возможность сходить в туалет. Но как бы и покушать было бы неплохо!

– А ты по делу пришла или просто так?

– Просто так я даже чихать не буду. Дело у меня есть. Хотя – нет. Это у тебя есть дело, только ты пока о нем не знаешь. Но это потом. Сначала ты меня кормишь! Потом мы с тобой будем развлекаться, а вот уже потом дело!

– Я ничего не поняла, – проговорила Анна.

– И почему я не удивлена? – ответила Нелли. – Все, можешь просыпаться, я изголодалась до кончика хвоста!

***

Накормить Нелли – оказалось самым простым из того, что было потом. Нелли с удовольствием уплетала и паровые котлеты, что готовила Галя, и магазинные сосиски, состав которых оставался на совести производителей. А вот объемы?

– Нелли, а тебе плохо не будет? – спросила Анна, скармливая собачке пятую сосиску.

Удивленный взгляд был ответом. Вне сна Нелли не разговаривала. А еще во взгляде читалось:

– Тебе что, жалко?

До Анны с трудом доходил тот факт, что Нелли не просто собака, а нечто большее. Но сознание бастовало.

– И как это в такую крохотную собачку, – рассуждала Анна, – которая больше двух килограммов не весит, уместилось семьсот граммов сосисок?

Есть подозрение, что уместилось бы и больше, просто у Анны в холодильнике сосиски закончились.

Первой сложностью было объяснение с Галей. Та с трудом приняла, что собачку ловить и выгонять не нужно. Но сошлись, что в качестве оправдания для вышестоящего проверяющего наличие домашнего животного благоприятно скажется на психологическом состоянии инвалида.

Формулировку Нелли подсказала.

А второй сложностью стало обучение Анны погружаться в измененное состояние сознания по потребности, в котором она могла общаться с Нелли и готовиться к развлечениям. Что за развлечения, Нелли не говорила, только загадочно закатывала глаза.

– Вдох на три счета, выдох на три счета и повторить, – учила Нелли.

– Я сбиваюсь, – говорила Анна, – мысли всякие лезут.

– Ты или считать не умеешь, или я даже не знаю, – Нелли вытирала воображаемый пот со лба, – ты ж как раз и считаешь, чтобы мысли не помещались! Просыпайся и начинай заново.

***

Уже пару недель Анна общалась с Нелли только во сне. И только сейчас у нее начало получаться проваливаться в полубессознательное состояние, которого добивалась Нелли. Пять минут размеренного дыхания, и Нелли встречала Анну язвительным:

– Ну, наконец-то!

А дальше – больше.

– Чего расселась? Вставай! – потребовала Нелли.

– Я не могу, я же инвалид, – ответила Анна.

– Это там ты инвалид, а тут ленивая эта, на которой сидят! Тут тебе ничего не мешает встать, ходить и даже летать!

– Где это тут? – не поняла Анна.

– Ну, если исключить, что у тебя галлюцинации, и ты окончательно не двинулась по фазе, то уже больше двух недель ты заходишь в тонкий мир. Реальность над реальностью.

– Куда я захожу? – удивилась Анна.

– Это про тебя шутили, что ты прочитала в жизни три книжки: Букварь, вторую и синюю?

– Я как-то не очень любила читать, – проговорила Анна.

– Оно и видно, – Нелли была беспощадна, но снизошла до некоторых объяснений. – Теорию мироздания я тебе рассказывать не буду, все равно не поймешь. Но, что касается непосредственно тебя, скажу так: ты инвалид в материальном мире, а есть еще мир энергий. Ты сейчас в мире энергий, но с видом мира материального.

– То есть, на самом деле все выглядит не так? – спросила Анна.

– Хвала сахарной косточке! До нее хоть что-то доходить стало! – Нелли воздела передние лапки вверх.

– У меня не получается, – проговорила Анна после нескольких попыток, когда упиралась руками в подлокотники.

– Так ты не руками вставай или ногами, – рявкала Нелли, – ты головой вставай! Представь себя облачком и воспари!

– Да, не понимаю я! – Анна чуть не расплакалась.

– А откуда электричество в розетке понимаешь? – спросила Нелли, выходя из себя.

– Нет.

– Но ты же им пользуешься!

– Да.

– Тут, то же самое! Ты ничего не знаешь, но ты веришь, если нажмешь выключатель, лампочка загорится!

– Мне нужно поверить, что я могу встать с кресла? – ошарашено спросила Анна.

– Нет, блин! Поверь в меня! Святую Нелли! – Нелли перешла в нижний регистр и продолжила говорить утробным голосом: – Встань и иди!

Анна перепугалась перемены голоса, что сама не заметила, как вскочила с кресла и отбежала в сторону.

– Знала бы раньше, – устало проговорила Нелли нормальным голосом, – давно бы тебя на испуг взяла.

***

Когда Анна более-менее освоилась в тонком мире, Нелли устроила ей встречу с сыном.

После нее Анна пролежала пластом с неделю, потому что старая боль вцепилась бульдожьей хваткой. Но были и, если можно так выразиться, положительные моменты.

Сашенька, маленький сыночек не помнил ни самой аварии, ни боли, которая была после этого. А душа его оставила тело еще там в машине.

– Без кармической боли его душа ушла, – объясняла и успокаивала Анну Нелли.

Анна просила еще о встречах.

– Так все уже, – Нелли развела лапки в стороны, как человек, – ушла душа на круг. Но ты не волнуйся, там ему будет очень хорошо. Главные знают толк в компенсации.

Нелли не объясняла, кто такие «главные», а Анна поняла, что начальство.

– Во-во, – подтвердила Нелли, – «Великое страшное начальство!»

А потом пришла пора развлечений!

***

– То, что твой сбежавший благоверный виноват во всем, ты спорить, надеюсь, не будешь? – спросила как-то Нелли.

– Наверное, не буду, – Анна еще не до конца вышла из ступора после свидания с сыном.

– А то, что он ушел без наказания, тоже понимаешь?

– Понимаю, наверное.

– И ты считаешь, что это нормально? – Нелли явно намекала на изощренную месть.

– Но ведь уже ничего не исправить, – растерянно проговорила Анна.

– А собственное удовлетворение у нас уже ничего не значит?

– Так его твое начальство покарает, – ответила Анна.

– На начальство надейся, а зубы держи острыми! – и Нелли продемонстрировала хищную улыбку.

Неизвестно, где находился Володя, но каждую ночь ему начал сниться один и тот же сон:

«Трасса, машина делает кульбит за кульбитом. Сам он выбирается из машины после остановки. А потом на него идет переломанное тельце сына с протянутыми ручками и кричит:

– Папочка, за что? Папочка, помоги! Папочка, мне больно!»

Анна сначала ужаснулась этой картине, но потом согласилась, что он это заслужил.

– А долго это ему будет сниться? – спросила Анна.

– А вечность – это сколько? – загадочно спросила Нелли, клацнув острыми зубками.

***

Развлечением это назвать было сложно, но Анне стало значительно легче.

– А вот теперь приступаем к делу! – строго сказала Нелли. – У тебя имеется неизрасходованный материнский ресурс. А у меня есть один гражданин, которому этот ресурс необходим.

– Его можно передать? – спросила Анна.

– Ага, только вместе с носителем, – кивнула Нелли.

– Я в кресле, какая из меня мать? – возмутилась Анна.

– Помнишь, тебе Галя про танцы на колясках говорила? Так вот, коляска – не приговор. Сноровка, работа, упорство. И у тебя в кармане огромный плюс: везде носишься, а ноги не болят!

– И что мне, на танцы записаться? – не поняла Анна.

– Ага, на БАМ запишись! А еще кандидатом в полет на Марс! – Нелли постукала лапкой по голове Анны. – Тренируйся, качай мышцы, учись обслуживать себя сама. Придумывай приспособления для всех на свете дел. Я пока товарищем заниматься буду, так что время у тебя есть. Работай, страус колесный, работай!

Нелли исчезла, как и появилась. Внезапно и совершенно незаметно. Но Анне скучать и грустить было некогда.

***

– Игорь, ты сам видишь в каком он сейчас состоянии, – Марина кивнула в сторону соседней комнаты, – его нельзя оставлять одного.

– Это, конечно, здорово, но ты тут уже просидела три дня, – канючил Игорь, – сколько еще планируешь сидеть – не понятно, а там я и дети!

– Ты по мне соскучился, так вот она я, любуйся, – Марина демонстративно развела руки в стороны, – или ты с собственными детьми справиться не можешь?

– Нет, я справляюсь, – Игорь отвел взгляд, – только детям мать нужна.

– Если ты хочешь знать, отец им тоже нужен, – Марина начала заводиться, – только до этого момента они его видели или спящим, или возле телевизора. Был бы ты хоть на десять процентов таким внимательным, как Гриша, я бы слова не сказала.

– Так я же работаю, семью обеспечиваю, – проговорил под нос обиженный Игорь, – и ты мне четверых родила, и сама жива, и дети здоровы.

Звонкая пощечина отразилась эхом от стен.

– У Леночки здоровье было слабое, – процедила сквозь зубы Марина, – и ребенком она была поздним. Она младше меня на двенадцать лет была, а меня мать в ее двадцать шесть родила.

– Ладно, – сказал Игорь, потирая горящую щеку.

– Нет, не ладно! Ты на своем заводе гайки крутишь и не видел, как Гриша за Леночкой нежно ухаживал! И сапожки застегнет, и пальто на плечи накинет, и завтрак в постель, и дверь откроет, и ручку подаст. А ты?