Война на Тримоне

Клари

Третья ака: добро не есть развращенность, – провозгласила Клари, не обнаружив заметного смысла в заповеди. Конечно, добро не развращенность; там, где возникает разврат, добра не жди. Она попыталась пропеть аку, потом произнесла ее в разговорной интонации, а потом мрачно пробормотала, обращаясь к зеркальной поверхности сложенного портативного компьютера. Ничто не помогало. Какие бы глубины ни таила в себе эта ака, проникнуть в них Клари не могла. И всего через час ей предстояла встреча с Мастером Новициата.

Клари пнула ногой лежащий камешек, а потом виновато поглядела в сторону купола. Слава Вселенной, никто не входил. Тихий Купол, расположенный в конце длинного, исходящего от Новициата туннеля – словно раковина в щупальце однорукого осьминога, – казался пустым. В нем находились лишь сама Клари и одна из обитавших в Новициате кошек, а также несколько сотен желтоватых партхийских камней, которые должны были превратить Тихий Купол в подобие внешней среды. Прозрачные стены как бы растворялись в пространстве. Перед Клари до самого горизонта простиралась лишь безмолвная и пустынная Партхия.

Вздохнув, Клари расчистила от камней небольшое пространство и села, скрестив ноги. Добро не есть развращенность. Она наполнила свой разум конкретными образами: скалами, кошками и людьми Новициата – их лицами, ладонями, наскальными изображениями, компьютерами и бутылочками с шампунем. Реальность конкретна, вещала вторая ака, и Клари справилась с ней. Она умела отключать абстрактные, теоретические обобщения и до краев наполнять свой ум великолепием ощутимого мира. Но и это не помогало. Текучие образы не позволяли перевести этот упрямый принцип – добро не есть развращенность – в нечто большее, нежели беспредметное умствование.

Здешний кот, подобравшийся к девушке, вспрыгнул к ней на колени. Серый, полосатый и зеленоглазый, он носил имя Фантом, и лишь одна Клари, пытавшаяся добиться конкретности, называла его просто Котом. Устроившись клубком на ее коленях, он задремал под слабыми солнечными лучами.

– При таких темпах, Кот, я никогда не сделаюсь Служительницей Мира, – проговорила Клари. Кот не отреагировал.

Она постаралась не шевелиться, чтобы не побеспокоить кота, умиротворяющее мурлыканье которого, как считалось, помогало послушникам сосредоточиться. Впрочем, подобного действия Клари не ощущала, однако тепло и тяжесть животного были приятны ее тощим ногам. Ей стало настолько хорошо, что она долго колебалась, прежде чем спустила кота с колен и бросилась по туннелю к Новициату, приглаживая на бегу короткие темные волосы. К Мастеру никто и никогда не опаздывает на прием. И уж тем более не вправе себе это позволить человек, находящийся в столь сомнительном положении, как сама Клари.

– Послушница, у нас с вами наметились кое-какие сложности, – начал Мастер.

Клари потупила глаза и ничего не ответила.

– На прошлой неделе исполнилась вторая годовщина вашего пребывания здесь, не так ли?

Она кивнула.

– И с третьей акой по-прежнему никаких успехов.

Клари немо затрясла головой. Теперь ее выдворят отсюда. Что-то надавило на ее глаза, и она закусила губу, чтобы не поддаться приступу головокружения.

– Так-то лучше, – сказал негромко Мастер. – И насколько сильно вы хотите стать Служительницей Мира?

Охваченная удивлением, Клари подняла взгляд. Такого вопроса она не ожидала. Она смотрела на Мастера, спокойного и уверенного, затянутого в черный мундир со стоячим золотым воротником и синими нашивками. Мастер был Советником на Селестии, Новой Земле, Юнипере… Колонии на планетах вокруг звезд, расположенных в Руке Ориона, достигли критической массы и теперь основывали собственные колонии; лучшего времени для поступления на службу просто нельзя было придумать. Неужели он не понимал, как чувствует себя Клари?

Она выпалила:

– По-моему, это самая важная работа из всех, которые когда-либо существовали. Направлять политиканов по пути мира, стать специалистом, чьей профессиональной обязанностью является борьба с насилием, к чьим услугам прибегает вся Галактика… если нет стабильных правительств, как тогда сохранить любое из учреждений, приносящих процветание и…

– Я не просил вас перечислять Десять пунктов, послушница, – сухо оборвал ее Мастер. – Меня интересует, насколько серьезно вы хотите стать Служительницей Мира.

– Всем сердцем. Я готова на все, чтобы меня приняли в корпус!

– Гм-м. – Он испытующе посмотрел на нее.

– Пожалуйста, не отсылайте меня, Мастер. Я действительно хочу постичь аки. Я просто… просто…

Он подал ей листок:

– Вы просто не можете понять, почему добро не есть развращенность.

Со стыдом она прошептала:

– Нет.

– Можете ли вы увидеть Юки? Визуализируйте ее: она в Тихом Куполе, возле Ганса. Что они делают?

Что же делает сам Мастер? Он явно дает ей подсказку. Она же должна понять смысл и содержание каждой аки сама. Отчаянным усилием воли Клари сумела представить перед собой Юки, а потом Ганса, занятых… чем? Клари никогда не видела, чтобы они хоть что-нибудь делали вместе, а тем более в Тихом Куполе.

Мастер негромко подсказал:

– Мваквамбе тоже находится там.

Мваквамбе… Мваквамбе… А Мваквамбе хотя бы знает Юки? Их образы сходились и расходились, так и не образовав ничего.

– Мастер, я не увидела ничего хоть сколько-нибудь реального. – Позорное признание: наблюдение есть все, утверждает первая ака.

Мастер шевельнулся в кресле, и несчастная Клари приготовилась к худшему. Куда она пойдет, как сложится ее судьба? Ведь именно этим делом она хотела заниматься всю свою жизнь.

– Клари, – сказал он, – я намереваюсь прибегнуть к необычной мере. Ты исчерпала срок, отпущенный на овладение тремя первыми аками, однако в редких случаях послушнику может быть предоставлено дополнительное время. Условие такое: он должен побыть вдали от Новициата, под руководством активно практикующего Служителя. Сегодня днем ты будешь в поезде, идущем до Грамоса.

– До… до города?

– Оттуда направишься в космопорт – и на Тримон.

– Вы посылаете меня… на другую планету?

– На Тримон. Там тебя встретят и доставят к Служителю по имени Бен Ко. Не исключено, что, прежде чем встретиться с ним, ты столкнешься с другими Служителями. Запоминай и усваивай все увиденное.

– Но…

– Багажа бери немного, – напутствовал Мастер, а Клари все еще не могла понять происходящего. Однако задача эта была не легче третьей аки. Она буквально вывалилась из кабинета, уступив дорогу гладкому серому коту, вошедшему в комнату с уверенным видом.

Брак

На втором году войны Брак оставил свою деревню, расположенную на берегу Зеленой Реки, и в одиночестве углубился в горы. У него зародились сомнения в отношении этой войны, ее справедливости и методов, но всякий, с кем он делился своим мнением, реагировал либо недоумением, либо гневом. Неужели он и впрямь не понимает, что это за люди и какого рода мир им нужен? Неужели его не волнует и то, что на Тримон напали?

У Брака не было ответа на эти вопросы. Он не мог даже четко сформулировать суть своих колебаний. И поэтому он решил предпринять ваму в горы, чтобы наилучшим образом очистить голову, освободить от ядов собственную душу и исследовать природу сомнений. Ему было пятнадцать лет, и предстоящее ваму должно было стать первым, проведенным им в одиночестве.

Он направился на восток – подальше от прекрасной населенной долины и от войны, что бушевала на дальнем западе. Брак не был силачом, а подъем с тяжелым рюкзаком за плечами показался бы трудным даже крепкому юноше. Мать буквально перегрузила поклажу всякими съестными припасами и необходимыми для жизни вещами. Еще она заставила Брака дать обещание ограничиться касу ваму, медитацией без поста и вернуться домой на пятый день – к темноте. Она обняла его на прощание, стараясь не смотреть сыну в глаза.

К концу третьего дня пути, поздним вечером он добрался до расположенного в предгорьях небольшого, заросшего травой плато, которое и облюбовал для стоянки. Браку понравилось, что с этого места он совершенно не видел признаков деятельности человека. Все три дня подъема он имел возможность обозревать Великий Тримон: плодородные долины, зеленые поля, эколеса, куда пускали лишь столько людей, сколько могла вынести земля, и фабрики, потреблявшие солнечную энергию и перерабатывавшие богатые белками местные овощи во вкусную и питательную пищу. Все это было прекрасно, однако Брак был почему-то рад оставить признаки цивилизации позади и очутиться на этом укромном горном лугу, обрамленном как раз такими скалами, где можно найти пещеру.

Впрочем, у него нет времени на исследование пещер, с легким сожалением подумал Брак. Чтобы выполнить обещание, данное матери, ему придется двинуться в обратный путь завтра утром. Конечно, он мог связаться с ней и сообщить, что остается подольше, однако обещания следует выполнять: одним из основных устоев общества является верность данному слову. К тому же использование комлинка нарушит условия ваму.

Брак развел костер, пообедал и включил электронный периметр. Восточные горы изобиловали пещерными гайлутами, а Брак принципиально отвергал оружие. Его семейство считало возможным применять орудия истребления только в армии, о которой Брак не знал почти ничего.

И как только лужайку укрыла быстрая тропическая тьма, он приступил к размышлениям об армии. Зачем мужчины и женщины туда вступают? Как можно узнать, права ли в конфликте именно твоя сторона? Всегда ли сражение не оправдано – или оно все-таки допустимо в том случае, если на тебя напали? И означают ли подобные мысли, что он, Брак, обладает великой душой? А может, такой интерес к себе свидетельствует о мелочности и склонности к самокопанию?

Он услышал в темноте какой-то шорох.

Брак напомнил себе, что ничто не способно пересечь периметр, но тем не менее передвинулся поближе к огню, внимательно вглядываясь во мрак.

Шорох приблизился.

– Эй, там? – неуверенным голосом позвал Брак, потому что звук явно переместился внутрь периметра. Невдалеке появился темный силуэт. Брак торопливо засунул руку в рюкзак, пытаясь выудить оттуда комлинк. Но прежде чем он успел нащупать предмет, темный силуэт приобрел человеческие очертания, потом превратился в фигуру девушки, и сразу же вспышка нейростаннера заставила его повалиться навзничь и потерять сознание.

Когда Брак очнулся, оказалось, что он лежит внутри пещеры и слышит младенческий крик. Младенческий крик?

Как ни странно, возле одеяла, служившего подстилкой Браку, стояла корзинка, в которой лежал ребенок. Тепло укутанный писклявый младенец. Позади корзинки в устроенном из одеял гнезде спал мальчонка постарше. Когда Брак сел, к младенцу подошла девушка, попытавшаяся приласкать и утешить ребенка, но без сколько-нибудь заметного результата. Это была та самая девушка, которая выстрелила в него возле костра. На ней были тяжелые ботинки и какой-то черный мундир. Не вражеский зеленый и не Свободной Армии Тримона.

– А, ты очнулся, – сказала она с улыбкой. – Хорошо, скоро нам придется выходить. Голова не болит?

Ошеломленный Брак только покачал головой. Младенец завопил еще громче.

– Я вернусь, – пообещала девушка. Ее можно было назвать хорошенькой, пышные волосы колыхались над тугим золотым воротником черного мундира. – Только передам этого ребенка человеку, умеющему обращаться с младенцами.

Она пошла прочь от него.

Брак заставил себя подняться на ноги и направился следом за незнакомкой. Однако путь ему преградил какой-то невидимый барьер, сквозь который она беспрепятственно прошла. Девушка исчезла за поворотом скалы, и писк младенца сделался тише. Брак беспомощно огляделся. Он увидел теперь, что кроме спящего мальчика в уголке пещеры на одеялах лежали еще два ребенка.

Девушка вернулась.

– Ну хорошо, скоро мы сможем идти. Здесь тебе не место. Как ты понимаешь, мы не рассчитывали на твое появление. Тебе слишком много лет.

– Для чего? – выпалил Брак. Сразу, внезапным потоком прихлынул страх.

– Я не вправе объяснять подобные вещи, – строго сказала девушка. – Кстати, как тебя зовут?

Надо ли отвечать? Помедлив, Брак назвал только свое личное имя, без фамилии:

– Брак.

– А я Джулу, рядовой второго класса корпуса Служителей Мира. Она тепло улыбнулась. Девушка была всего лишь на несколько лет старше его самого. Из-за выступа пещеры появились двое мужчин и направились к двум маленьким девочкам, спавшим на дальнем одеяле. Они осторожно подняли детей.

Джулу взяла на руки спящего мальчугана.

– Пойдем, Брак, – сказала она. – Йани не любит ждать. Йани? Ждать – чего? Брак подумал, не отказаться ли следовать зановой знакомой… однако что будет потом? Что это даст ему? Такой поступок могут расценить как трусость, а он не хотел, чтобы эта девушка, более старшая и опытная, сочла его слабаком. Возможно, разумнее всего исполнять все ее распоряжения, пока он не поймет, в чем тут дело.

И он вслед за Джулу покинул пещеру.

Клари

В космопорте Тримон-Сити ею едва не овладела паника, но Клари отчитала себя за трусость. Каким образом сумеет она использовать выпавший ей шанс отличиться по службе, если не может сохранять спокойствие в присутствии охранников с их неуместным оружием?

Сами охранники, конечно же, не считали свое оружие неуместным. Клари уже прочла в корабельной библиотеке, насколько настороженно относились на Тримоне к чужакам, особенно сейчас, во время войны.

– А теперь сюда, мэм, – распорядилась охранница. – Теперь вам предстоит войти в кабинку деконтаминатора, снять всю одежду и вложить ее в щель, расположенную в противоположной стене. Нажмете на кнопку, когда будете готовы. Когда душ прекратится, включится сушка, и из стены выдвинется ящик с биоуничтожаемой одеждой. Выйдя, вы получите свою собственную одежду, а остальной багаж будет ожидать вас в зале для гостей.

– Но я не…

– Ваше уединение не будет нарушено, мэм, – улыбнулась охранница. – В кабинках деконтаминатора не ведется никакой слежки. Даю вам слово, мэм, вашей скромности ничто не угрожает.

Впрочем, Клари не опасалась за свою скромность. На Тримоне, насколько ей было известно, сексуальное пуританство совмещалось с фанатизмом в области «зеленых» технологий. Оба эти аспекта часто совпадали: святость планеты и целомудрие тела. Клари прошла через деконтаминатор на корабле, но на Тримоне этого было недостаточно. Она улыбнулась обоим охранникам и вошла в кабинку.

Следующим этапом был анализ тканей и сканирование ДНК. Производя взятие крови и соскоб тканей, медтехник спросил ее официальным тоном:

– Надеюсь, вы не являетесь результатом генетических манипуляций, мэм?

Организм Клари содержал искусственные генные модификации: в нем были замещены гены, способные привести к трем наследственным заболеваниям. Замененные гены обнаружить никто не мог, ведь они представляли собой всего лишь здоровые аллели, которыми были заменены искаженные. Она ответила так, как учил Мастер:

– Нет, я не имею генетических модификаций.

– И вы не пользуетесь биологическими имплантами? Разрешены любые неживые импланты, такие, как хрусталик глаза или сердечный клапан. Допустимы даже механические усилители мышц, но никакой органики. У нас на Тримоне чтут биологическую целостность.

– Я не пользуюсь живыми симбионтами. – Этот факт легко проверить пробой Клейна, и они наверняка сделают это.

– Благодарю вас, мэм.

Ее маленькую брезентовую сумку просветили. Проба Клейна, утомительная процедура, на которую ушло несколько часов, дала отрицательный результат. Свободу, как бодро напомнил Клари чиновник, позволивший ей ступить на землю Тримона, обеспечивают надежные биологически защищенные границы. Впрочем, Тримон-Сити всегда рад приветствовать журналистов: чем больше людей в Руке Ориона узнают о той Утопии, которая была реализована здесь, тем лучше. В гуманном обществе для информации нет границ.

– Приветствую вас на Тримоне! – Этими словами чиновник завершил патетическую речь.

– Спасибо, – ответила Клари.

Она приготовилась относиться ко всему скептически. Планета, население которой щеголяет таким самомнением, вряд ли окажется райским уголком. Однако, пересекая город в автобусе, приводимом в движение солнечной энергоустановкой, Клари была вынуждена признать, что Тримон смотрится вполне недурно. Она трижды пересаживалась в различные автобусы, чтобы увидеть как можно больше. Городские постройки можно было назвать скромными, однако нищеты, истинной бедности она не заметила. Повсюду росли деревья. Фабрики были опрятны и не загрязняли среду. Дети выглядели весьма жизнерадостными. И невзирая на то, что Тримон в данный момент находился в состоянии войны со своим восточным соседом Игнацией, солдат на улице не было видно.

Тримон вел войну на территории врага.

Когда на четвертом по счету автобусе Клари наконец покинула город, ее особенное внимание привлекли фермы. Карточка журналиста давала ей право задавать вопросы. На одной из остановок она вышла из автобуса и непринужденной походкой вошла в кафе. Интеллигентной паре в чистых костюмах, но с испачканной в земле обувью она представилась как корреспондент.

– Сэр, конечно же, у вас здесь не разводят мясной скот? – С этим вопросом она обратилась к мужчине.

На лице его проступила брезгливая гримаса, однако он ответил вполне любезно:

– Вы правы. Тримон соблюдает полностью вегетарианский режим питания. Мы уважаем души животных в той же мере, что и людские, поскольку человек, конечно, является животным.

– Значит, вам никогда не приходилось пробовать плоть животных?

Женщина возмутилась:

– Сама идея является богохульной! Интересная подробность.

– Мы не виним вас за вопрос, – продолжила селянка уже более спокойным тоном, – ведь вы здесь чужая. И я не хотела кричать на вас. Просто не все одновременно достигают нужного уровня. Мы, граждане Тримона, превыше всего чтим биологическую целостность.

Она улыбнулась Клари.

Клари рискнула, хотя заранее знала ответ на вопрос:

– Но те, с которыми вы воюете… жители Игнации… они едят мясо животных?

– Они оскверняют все вокруг! – твердо сказал мужчина. – Поля, воду, воздух, жизнь. Им известны только эксплуатация и порабощение. Они не имеют представления о биологической целостности.

– Гарантирую вам, – ядовитые нотки вновь проявились в голосе женщины, – что как только мы выиграем эту войну, все их общество будет преображено. Как только они поймут, что такое свобода и уважение, то естественным образом захотят…

– Понимаю, – проговорила Клари. – Спасибо.

– Можем ли мы чем-нибудь помочь вам, мэм?

– Нет, благодарю, – ответила Клари и отправилась к своему автобусу. Интересно, что ее даже не спросили, откуда она.

Горные долины оказались еще более прекрасными, чем сам город. Автобус карабкался вверх, становилось холоднее. Клари надела теплую куртку с подогревом. А все-таки странно, когда на тебе нет одеяния послушника… непривычно ощущать прикосновение прохладного воздухе к шее, не закрытой стоячим воротником. Она застегнула молнию.

Поздно вечером автобус остановился в предгорьях, в поселке Димар. Это бойкое и веселое местечко славилось гостиницами и барами, куда стягивались горняки с ближних шахт. Грубое веселье подобных мест не задевало Клари. Она провела ночь в отеле, а утром, следуя инструкциям, направилась к месту встречи. После часа неторопливой ходьбы она увидела на небольшой прогалине скиммер. Возле машины скучал молодой человек.

– Я послушница Клари, – представилась она.

– Рядовой первого класса Служитель Кел. Клари помедлила.

– Но ты не в форме. И я рассчитывала встретить здесь человека по имени Бен Ко.

– Когда мы общаемся с аборигенами, то не носим мундиров, – ответил Кел с некоторым удивлением. – Разве тебе этого не сказали? Операция проводится не по запросу здешних властей.

Никаких подробностей Клари не сообщили, кроме имени местного резидента. Но ей не хотелось, чтобы этот высокомерный парень узнал об этом.

– Мне сказали, что я должна встретиться с Беном Ко, – напомнила девушка.

– Мне велено доставить тебя к Йани. Возможно, он знает, где искать этого Ко. Послание о твоем прибытии пришло по квэ-связи из твоего Новициата только вчера – ты уже слыхала про квэ-связь?

Клари посмотрела на собеседника с презрением. Квантово-энергетические системы мгновенной межзвездной связи проходили на первом году обучения.

Он повторил:

– Весть пришла только вчера. Нас глушили. Тримон в военном отношении не Бог весть как развит; они предпочитают действовать собственными силами, но до Промышленного Века еще не дожили. Они засекают все, что им удается, и наверху у них есть несколько хороших спутников. В любом случае, Йани не мог прийти, в ходе операции возникли некоторые осложнения. Он прислал меня. Но у меня есть своя работа, и поэтому я высажу тебя там, где он сможет подобрать тебя.

Говорил он торопливо и сбивчиво. Однако не ее дело судить. О характере операции ей расскажут тогда, когда это будет необходимо. Клари забралась в скиммер, ментально зафиксировав обстановку: наблюдение это все.

Брак

Скиммер летел низко, прячась за горами и едва поднимаясь над реками, и Брак вскоре догадался, что пилот делает все возможное, чтобы избежать чужого внимания. Но кто эти люди? Спрашивать он не решался, ибо, даже если бы он собрался задать вопрос, сделать это было бы довольно трудно. Кроме пилота в машине находились Джулу, двое мужчин и четверо маленьких детей, трое из которых сейчас бодрствовали и оглушительно кричали. Трое взрослых пытались успокоить детей, но без малейшего успеха.

Наконец один из мужчин обратился к другому:

– Может, воспользуемся успокоительным?

– Йани против. Скиммер летел и летел.

Приземлился он уже далеко от Тримона, где-то в Восточном Скрабе. Глубокие сухие каньоны бороздили землю. Пилот едва не залетел внутрь одного из них, заставив Брака вцепиться в подлокотники сиденья. Спавший мальчишка проснулся, поглядел на окружавших его незнакомцев и завопил громче, чем трое остальных малышей.

Джулу открыла дверцу в борту скиммера и подняла мальчика. Брыкнув ногами, он сильно ударил ее в живот – Брак услыхал звук удара маленьких жестких ботинок о мягкую плоть. Девушка согнулась, выпустив ребенка из рук. Тот побежал, споткнулся и упал на каменистую почву. На лице его появилась кровь.

Взрослые бросились поднимать озорника. Джулу стояла на коленях, пытаясь отдышаться. Никто не обращал на Брака внимания. Он обогнул скиммер так, чтобы скрыться за его корпусом, и побежал.

Земля здесь была настолько неровной, изрытой расселинами, оврагами и усеянной валунами, что Брак твердо рассчитывал: быстро его не найдут, тем более с целой оравой маленьких детей. Можно просидеть в каком-нибудь укрытии до отлета скиммера… но что делать потом?

Впрочем, мыслить настолько далеко он не мог. Вдыхая воздух полной грудью, Брак заставлял себя двигаться, карабкаться вверх, соскальзывать вниз с невысоких, но коварных уступов, стараясь производить при этом как можно меньше шума…

…И свалился буквально на голову пещерному гайлуту, гревшемуся под солнышком на теплых камнях.

Пробудившийся зверь обнажил зубы – два жутких ряда острых и свирепых кинжалов. Брак резко вдохнул и попятился. Нет, говорят, от гайлута нельзя бежать… нет, говорят от…

Гайлут прыгнул.

Брак завопил. Тварь, уже летевшая в воздухе, услышала его вопль, содрогнулась и рухнула на землю. Брак посмотрел вокруг дикими глазами. Взгляд его наткнулся на незнакомую девушку. Та сжимала в руке пистолет, а в шкуре поверженного гайлута можно было заметить еще чуть курившуюся дырку. Ветерок донес вонь горелого мяса и мерзкий запах твари.

– Готов, – не без удивления в голосе сказала девушка и широко улыбнулась Браку. – Ты цел?

– Да… спасибо тебе.

– Ты здесь с Йани, так? Чтобы забрать меня?

Брак молчал, лихорадочно соображая. Детали не складывались воедино. Он успел заметить, что эта темноволосая кудрявая девушка моложе Джулу и не столь хороша.

– Меня зовут Клари. Я здесь всего полчаса, меня оставили и сказали, что подберут. Наверное, твой скиммер недалеко? Ты послушник?

От него явно ожидали ответа, и Брак отрицательно покачал головой.

Глаза незнакомки округлились.

– Значит, ты уже Служитель? Сколько же тебе лет? Он вновь покачал головой.

Она смутилась.

– Прости, я не знала, что об этом нельзя спрашивать. Я здесь новенькая, всего лишь послушница. Я… я еще осваиваю аки. – Внезапное сомнение проступило на ее лице. – А почему ты не вооружен? Находясь в таком месте. Даже я… о, боги. Ты не из Служителей, так? Ты местный житель?

– Да, – ответил он, полагая: если этой девушке невдомек, что в таких местах, где нечего собирать, выращивать или добывать, никаких местных жителей быть не может, то не его дело просвещать ее. А может, она агент игнациев? Ими управляют женщины, о равенстве полов там и не слышали. Однако что может интересовать агента игнациев в Восточном Скрабе?

– Ситуация такова, – проговорила Клари с внезапной решимостью, как показалось Браку, близкой к отчаянию. – Наверное, я наговорила лишнего. Если бы ты сумел промолчать о том, что видел меня, и о том, что я тут наболтала… о, боги!

Он не преминул воспользоваться представившейся возможностью.

– Меня зовут Брак. Я не скажу ничего и никому, если ты расскажешь о своей миссии. То есть мне нужно убедиться, что моей… моей деревне ничего не грозит.

Собственная выдумка позабавила его. Клари прикусила нижнюю губу.

– Ну хорошо, расскажу немножко. И только потому, что знаю: вы, тримонцы, выполняете свои обещания.

– На этом принципе основывается наше общество, – с полной прямотой сказал он.

– Тогда слушай. Я Служительница Мира… ну, то есть стану ею, когда закончу курс обучения. Мы здесь для того, чтобы прекратить войну между Игнацией и Тримоном. Я не знаю подробностей, но мы действуем нелегально.

Голова Брака пошла кругом. Служители Мира! Здесь, на Тримоне, гордившемся своей независимостью от Галактики, они превратились в легенду.

«Мы живем в гармонии со своей планетой, – говорили его учителя, – и если люди менее просвещенные выбирают собственный путь, пусть заблуждаются сколько угодно, но оставят нас при этом в покое».

– Значит, тебе должно быть известно многое, – выпалил он. Клари покраснела.

– Ну, не мне самой, конечно, я почти ничего не знаю, в отличие от Служителей… Но ты можешь доверять нам, Брак. Какие бы цели ни преследовала эта операция, она может принести только добро твоему народу.

– Но они украли меня, похитили. И еще четверых детей. Девушка нахмурилась.

– Похитили?

– Самым грубым образом!

– Мне об этом ничего не известно. Но если… Не сомневаюсь, что это вынужденная мера, принятая с благими намерениями. Тебя непременно возвратят в твою… семью?

– К отцу, матери и сестре! – Он уже негодовал, а вонь, исходившая от пещерного гайлута, только усугубляла ситуацию. – К тому же ты убила животное.

– Но оно угрожало тебе!

– Верно. Однако зверь просто следовал своей природе.

– А ты педант, – отозвалась она ровным голосом.

– Это не так! Я просто обдумываю каждую ситуацию!

– В общих чертах. Не вникая в подробности. А смысл имеет только конкретное.

– Ну, дерьмо, – выпалил отважно Брак и тут же смутился. Эта девушка была одной из Служителей Мира. Как осмелился он…

– Ты не понял, – сказала послушница надменно. – Однако зачем бы ты ни понадобился Служителям, тебе не причинят зла, и в конечном итоге народу твоему принесут благо. Добро не есть развращенность. – Вдруг глаза Клари округлились, и из груди ее вырвался восторженный крик.

– Что…

– Ой, я готова расцеловать тебя! – Клари подбежала к Браку и, прежде чем тот успел отодвинуться, поцеловала его в щеку.

Брак ощутил, что лицо его побагровело. Секунду спустя прихлынул гнев, причин которого он понять не мог. Не задумываясь, юноша выхватил пистолет из руки Клари и наставил на нее.

– Брак… – проговорила она в замешательстве.

– Я забираю эту вещь. И ухожу отсюда. Не знаю, с какой целью я был похищен, но так поступать нельзя. У меня есть право идти туда, куда я хочу! Это основная свобода, которой мы обладаем, а игнации – нет. А теперь я оставляю тебя здесь…

«Но тогда она просто сбежит к тем, которые прилетели в скиммере, – внезапно подумал Брак. – Может быть, связать ее? Чем? И что если сюда явится другой пещерный гайлут и сожрет ее? – Брак не мог, не имел права взять на себя ответственность за смерть человека. Его охватило отчаяние – ваму так не проводят».

Клари проговорила неожиданно официальным тоном:

– Брак, ты не понял меня. Служители Мира – профессионалы. Наша миссия – борьба с насилием, а подопечные – вся Галактика. Мы внимательно наблюдаем и только потом действуем, избегая насилия. Высшее благо для нас – стабильность.

Брак задумался. Звучало это неплохо. Да и девушка явно верила в собственные слова. К тому же Браку лгали нечасто, и он привык доверять людям.

Девушка продолжала, слова ее обретали все большую убедительность:

– Стабильность – хорошая штука, Брак! Мы удерживаем общества от саморазрушения, помогаем не губить соседей, укрепляем все то, что способствует созиданию: образование, искусство, науку, сельское хозяйство.

Это тоже походило на правду. Родители всегда говорили ему о красоте спокойной и стабильной жизни свободного человека.

– Мы знакомы с разнообразными типами общества и знаем, что люди учатся на собственном опыте, а не на абстрактных идеях.

И эти слова показались юноше разумными. Основой образования на Тримоне служил практический опыт. Конечно же, Брак больше узнал о возделывании почвы, поработав со старым мистером Гарандером, чем мог бы почерпнуть из какой-нибудь текстовой программы.

– Мы здесь, чтобы помогать, а не вредить, – торжественно завершила Клари.

Темные глаза ее сияли, и Брак опустил оружие.

– Ладно, – сказал он, ощущая себя очень взрослым. – Я понимаю тебя.

Клари радостно ухмыльнулась.

– Хорошо. А теперь можно мне получить назад свой лазер?

Он повиновался с явным облегчением: отец его всегда крайне отрицательно относился к оружию. Вдали послышался шум. Клари обернулась:

– Наверное, это идут за мной. Пойдем им навстречу, Брак.

И он последовал за ней, карабкаясь по камням, ступая по неровной земле. Он был избран, чтобы следовать за ней, чтобы верить этим людям, и тем не менее вовсе не хотел, чтобы они появились так скоро после того, как он принял решение. Чужакам могло показаться, что у него просто не оставалось выхода. Ветер дул в спину, и он повернул голову, чтобы спрятать нос от гнусного запаха убитого пещерного гайлута.

Клари

Операция оказалась крупнее, много крупнее, чем подозревала Клари. А еще она была совершенно неожиданной.

Девушка еще светилась от счастья: первого же встречного она сумела обратить в свою веру.

– Хорошая работа, Клари, – похвалил Йани, когда они наконец встретились. Он оказался рослым мужчиной, очень смуглым, густобородым, с необыкновенным цветом глаз – средним между золотым и серым. Генная модификация, поняла Клари, гадая, каким образом Йани мог пройти контроль в космопорту Тримон-Сити. Впрочем, сообразила она мгновение спустя, он, конечно же, прибыл не этим путем.

– Вы переправите меня к Бену Ко? – задала она вопрос. – Мой Мастер сказал, что вы это сделаете.

– Попозже. А пока дел у нас и без того полно. – И он с улыбкой очертил в воздухе широкую дугу.

Огромная пещера уходила в самые недра невысокой горы, с воздуха ничем не выделявшейся среди прочих низеньких бесплодных холмов. Изнутри стены ее покрывал пенолит со встроенными воздухоочистительными геномодифицированными блоками. Энергокубы излучали свет. Мебель также оказалась пенолитовой – ее было, конечно, немного, однако явно не хватило еще нескольких канистр состава, чтобы придать столам и стульям законченную форму. Пенолитовые стены разделяли огромное пространство на три комнаты: общую, в которой сейчас находилась Клари, расположенную позади нее закрытую, в которой она еще не была, и детскую, где размещались десять детей.

Десять детей – похищенных, выкраденных из различных областей Тримона. Клари старалась не смущать себя этими словами. Похищенные, выкраденные. Йани заверил ее в том, что все дети будут возвращены родителям здоровыми и бодрыми, и, конечно же, Клари не сомневалась в этом. Однако…

– Почему они здесь? – выпалила она, обратившись к Йани. Тот улыбнулся:

– Разве твой Мастер не учил тебя наблюдать и самостоятельно делать выводы, следующие из сочетания фактов?

– Конечно, учил. – Этот метод лежал в основе всего обучения, и Йани хорошо знал об этом.

– Тогда действуй.

Эти два коротких слова означали приказ. И выговор… Клари буквально бросило в жар. Йани считает ее дурой. Она здесь такая же неудачница, как и в Новициате.

– Ты прекрасно справилась с этим мальчишкой с Тримона, – продолжил Йани с улыбкой. – Так что работай дальше в том же духе.

Он встал и отошел в сторону. Она получила отсрочку.

Когда через несколько часов в комнату вошли двое мужчин с огромным пластмассовым ящиком, Клари промолчала. Она усвоила полученный урок. Наблюдение – это все.

Ящик сразу пронесли в заднюю комнату. Клари тихо сидела рядом с младенцем, за которым вызвалась последить. Женщина, исполнявшая роль няньки, охотно приняла ее помощь. Неловким движением Клари взяла ребенка на руки и принялась ходить с ним кругами по комнате, тихо напевая. Младенец как будто не возражал, а может быть, его просто только что покормили. Во всяком случае, дитя уснуло. Однако Клари, продолжая «укачивать» ребенка, медленно кружила по комнате, приглядываясь ко всему.

В «детской» осталось только семеро малышей. Брак куда-то пропал.

Весь медперсонал (или те, кого Клари считала таковым) находился в задней комнате, остававшейся плотно закрытой. У двери дежурила девушка по имени Джулу. Клари уже познакомилась с ней и нашла несимпатичной. Джулу была вооружена.

Йани в пещере не было.

Куда-то исчез и скиммер вместе с пилотом.

Клари, покачивая ребенка, подошла к Джулу.

– Здравствуй еще раз. Джулу улыбнулась:

– Спит уже?

– Пока нет. Следующим будет он? Джулу пожала плечами:

– Мне этого не говорят. Но, по-моему, они идут от старших к младшим.

– Да, – рассеянным тоном согласилась Клари, переходя на другую мелодию. – Ты любишь детей?

– Нет, не очень.

– И я тоже, – заметила Клари, – а Брак говорил мне, что любит их.

Она подождала, желая проверить, заметит ли Джулу ложь.

– Они их любят, тримонцы. Да они просто боготворят своих детей. И это нам на руку.

Клари рискнула:

– Какая разница? Йани спланировал бы операцию иначе, если бы тримонцы были равнодушны к детям.

– Ты права, – согласилась Джулу. – А я не знала, что Йани посвятил тебя в подробности операции.

– Мы поговорили, – скромно сказала Клари.

Джулу глупа. И как только она сумела закончить Новициат?

– Он легко находит общий язык с новыми Служителями, – сказала Джулу, краснея, и Клари сразу увидела ее насквозь.

Дурочка, пусть и очень хорошенькая.

– А когда выйдет Брак? – спросила Клари. Брака, невольно нарвавшегося на операцию, нельзя было назвать ребенком.

– Послеоперационный период проходит в детской, – ответила Джулу, – чтобы врачи могли заняться другими сразу, как только поступят необходимые части.

– Да, – проговорила Клари, незаметно щипнув ребенка, так что он проснулся и закричал, позволив ей кивнуть Джулу и отойти прочь – качая его и напевая.

Части… Части чего? Если они проводят какую-то медицинскую операцию над Браком, над всеми детьми по очереди, результат ее должен способствовать делу мира. Но что это за операция? Скорее всего, несложная, обратимая и безболезненная. Записывающие устройства? Маяки? Бессмысленно. Они просто боготворят своих детей. И это нам на руку. Выкуп? Но Служителям не нужны деньги, да и каким образом похищение детей ради выкупа может содействовать миру?

Потом ей в голову пришла другая мысль: а все ли дети уроженцы Тримона? Нет ли среди них игнациев? Народы обеих стран – кажется, она читала это – не слишком отличались друг от друга… Или она ошибается?

Все еще баюкая младенца, уже опять засыпавшего, она вошла в детскую. Няня, приятная Служительница средних лет, излишне полная в своем обтягивающем мундире, улыбнулась Клари. Она как раз меняла испачканные пеленки. Клари обошла лишенное окон помещение, разглядывая семерых детей; некоторые из них спали, а другие ели или играли яркими цветными игрушками.

Двое из них были светловолосыми и голубоглазыми.

Один оказался, скорее, русым, с карими глазами и чуть смугловатой кожей.

Двое обладали черными волосами, в различной степени кудрявыми, светлой кожей и неопределенного цвета глазами, казавшимися зеленовато-карими с оттенком серого.

Двое были посмуглее – с каштановыми головками и светлыми глазами.

Лица младенцев казались ей одинаковыми: маленькие носики, слишком большие глаза и пухлые круглые подбородки. Если дети и принадлежали к различным расовым группам, определить этого Клари не могла. Кроме того, насколько она помнила, Тримон, превративший терпимость в религию, охотно принимал представителей любых этнических групп, если только они исповедовали любимые страной идеалы: биологическую целостность существ, вегетарианство, личную ответственность каждого человека, свободу и все прочие принципы этой достойной восхищения веры.

– Мистрис, – обратилась Клари к няне; она не могла обращаться к этой женщине по имени, хотя и знала, что ее зовут Ада. Не настолько уж сама Клари далека от колыбели Новициата. – Мистрис, а как выглядят дети игнациев?

Женщина явно удивилась. Невзирая на возраст, она являлась всего только рядовым первого класса, что свидетельствовало об отсутствии либо способностей, либо любопытства. Впрочем, среди Служителей находилось место и для таких людей.

– Игнации выше тримонцев, но в остальном их различить трудно… по-моему, так? Кажется, мне это рассказывали.

– У игнациев матриархат, – проговорила Клари, не потому, что это имело отношение к делу, а чтобы женщина продолжала говорить.

– Ну, да. У них нет равенства полов, как на Тримоне. Женщины правят, а мужчины воюют. Их семьи называются… забыла слово. Но дети принадлежат семье матери, ее братьям и сестрам, а не своему отцу. Они могут даже не знать его имени. Говорят, у них сексуальная свобода. – В последних словах не было ни одобрения, ни осуждения.

– Они отважные бойцы, – заметила Клари.

– О да. Игнации всю жизнь готовятся к войне. Их мужчин – свирепые бойцы, но они не слишком грамотны. Иначе Тримон давным-давно выиграл бы эту войну. Тримонцы обладают более совершенным оружием, но не стремятся пустить его в ход. Они мирный народ, если оставить их в покое.

– Ага, – кивнула Клари. – Ребенок уснул, можно положить его в корзинку?

– Да. Кстати, это девочка. – Няня улыбнулась. – Малышку зовут Дарина.

Клари уложила Дарину в корзинку, возвратилась в главную комнату как раз в тот самый момент, когда в ней появился Йани. Он вспотел и покрылся пылью, словно ему пришлось долго идти пешком. Снаружи уже царила полная темнота.

– Джулу! – воскликнул он. – Пусть весь медперсонал, как только закончит работу, выходит сюда. Оставьте только дежурную няню. Андерс, измени маршрут сигнала. Пусть они нас поищут. Кел… а где Кел?

– Здесь, – откликнулся тот, возникая рядом с Клари. – А где Туки?

– Погиб, – бросил Йани. – Они сбили скиммер. Кел, добудь… – Вдруг он заметил Клари. – А ты иди к детям, закрой дверь и не высовывай носа.

– Да, Мастер, – автоматически ответила девушка, выполняя приказание, хотя волна гнева едва не выплеснулась наружу. Как можно научиться делу, если ее ни к чему не допускают?

– Что случилось? – спросила встревоженная няня.

– Не знаю. Позвольте мне хоть чем-нибудь заняться.

Весь остаток вечера мрачная Клари ухаживала за детьми. Она включила им инфокуб, на экране которого появились дурацкие рисованные животные, а потом помогла уложить ребятишек в постель. Наконец она уснула сама. И если кого-нибудь из детей одолевали тяжелые сны, криков она не слышала.

Проснувшись утром, она обнаружила, что в детской появился Брак. Юноша крепко спал на одной из кроватей.

На столике возле закрытой двери детской Клари обнаружила холодную еду и горячий чай. Она принесла чай и Аде.

– Вот спасибо, – обрадовалась няня. – У меня с утра еще не было времени перекусить.

В комнате теперь оставалось только четверо детей, если считать отсутствовавшего вчера Брака. Клари села возле него, ожидая, пока тот проснется.

Прошел час.

– Что… кто…

– Это я, Клари, – отозвалась девушка, старательно улыбнувшись. – Как ты себя чувствуешь?

– Плохо… Нет, просто слабость. И есть очень хочется. Рядом немедленно возникла Ада:

– Ах, вы голодны, молодой человек, это хорошо. Нынешние послеоперационные средства просто великолепны! Клари, дай ему чего-нибудь поесть, пожалуйста, позаботься о нем, дорогая. И пусть пьет побольше.

Заплакал ребенок, и Ада пошла к нему.

– Что случилось? – потребовал ответа Брак.

Клари не хотела показывать юноше своего неведения.

– Вот, поешь немного.

Юноша с презрением посмотрел на предложенный ему хлеб:

– Это плоть животного?

Дать точный ответ она не могла. Полевые кухни смешивали питательные ингредиенты в нужном соотношении и вне зависимости от того, что было заложено в них в качестве сырья – животные или растительные продукты, изготавливали из полученного теста так называемый «хлеб».

– Не знаю, – честно призналась она.

– Тогда я не хочу есть.

– Но ты голоден.

– Плоть животного? Нет! А ты готова дать право животному воспользоваться твоей плотью подобным образом?

Клари было неинтересно слушать весь этот бред. Она положила перед ним пищу и подала чашку с водой. Брак осушил чашку и, дернувшись, поднял голову:

– Ну, Клари, и что же они сделали со мной?

– Не знаю. Мне ничего не сказали.

К ее удивлению, он воспринял эту весть спокойно. А вот Клари чувствовала себя ничтожеством и потому продолжала злиться.

– Эта женщина упомянула «послеоперационные средства». Мне сделали операцию? – не отступал юноша.

– Я же сказала тебе, что не знаю.

Он лежал спиной на подушке и хмурился. Дверь в детскую открылась, вошли двое мужчин, неся на руках двух спящих детей.

– Укладывайте их сюда, – сказала Ада. – Все прошло благополучно?

– Идеально, – ответил мужчина. Он казался очень усталым. – Кто следующие трое?

– Трое? – переспросила Ада. – Я думала, вы берете только по двое.

– Нет времени, – ответил утомленный мужчина. – Одного придется оставить так. Йани говорит, у нас есть всего несколько часов. Снимаемся…

– Часов? – переспросила Ада. – Но это невозможно! Для восстановления…

– Их необходимо вернуть назад, Ада, – ответил мужчина. – Не спорь со мной и не возражай Йани, если тебе дорога твоя голова. С детьми ничего не случится… Однако оружие и средства обнаружения у тримонцев оказались лучше, чем мы предполагали.

– Но мне нужно отыскать Бена Ко, – пыталась напомнить о себе Клари, но никто не слушал ее.

Ада мрачно сказала:

– Мы будем готовы.

И Клари вдруг увидела ту Аду, которой не замечала прежде: преданную Служительницу Мира, прятавшуюся в пышном теле няни. Брак спросил:

– И какое же дерьмо тут творится?

– Христе Боже, – проговорил мужчина, взяв сразу двух детей. – Надеюсь, ему еще ничего не сказали?

– Йани хочет это сделать, – заметил другой. – В конце концов, парень – особый случай. И наш залог. – Оба они вышли, унося троих детей.

Клари не могла усидеть на месте. Отмахнувшись от назойливых вопросов Брака, она подошла к ребенку, который оставался в детской. Девочка трех лет играла пластмассовым кубиком, в который можно было вставить разные пластиковые детали через прорезанные в гранях отверстия. Клари поглядела на сосредоточенную малышку, старавшуюся пропихнуть куб в треугольное отверстие. Так чего же лишилось это дитя?

«Парень – особый случай», – сказал Служитель о Браке. А разве не особый случай она сама? Ведь Мастер прямо так и сказал. Возможно, Йани просветит и ее, и Брака. Или это сделает кто-либо другой?

Большая комната, в которую Клари осторожно выбралась впервые за шестнадцать часов, оказалась совершенно безлюдной. Она в потрясении замерла на пороге.

Кровь пятнала пол. Вокруг валялись какие-то предметы, торчавшие из полотняных мешков или разбитые. Оба больших ящика, которые на глазах Клари двое мужчин внесли в комнату, стояли с открытыми крышками. Клари заглянула внутрь.

В первом остались только кровавые пятна. Во втором оказался мертвый пещерный гайлут. Она нагнулась и потрогала зверя; тело казалось холодным, хотя охладитель был явно выключен. Неужели этих животных принесли, чтобы бросить в полевую кухню в качестве источников белка для хлеба и супа?

Нет. Внутри охладителя змеились разные трубки; зонды и инъекторы были подсоединены к телу гайлута, хотя ни один из них не работал. Животный белок для полевой кухни всего лишь сохраняли холодным, не более. Или она ошибается? Клари еще не проходила курсов выживания в полевых условиях; их читали на третьем году обучения.

Дверь в заднюю комнату открылась, из нее вышла женщина в окровавленном хирургическом костюме, который она немедленно сняла.

– Все трое чувствуют себя хорошо, – удовлетворенным, но утомленным голосом обратилась она к Клари. – Во мне они более не нуждаются. Разбуди меня перед тем, как надо будет уходить. – Она расстелила одеяло, улеглась и немедленно уснула – мертвецким сном человека, проведшего на ногах не один день.

Клари заметила в углу свою матерчатую сумку. Кто-то уже упаковал и застегнул ее.

Йани вышел из операционной, негромко переговариваясь на ходу с двумя Служителями. Клари не сумела разобрать слов. Когда он договорил, все трое направились к детской, и Йани поманил за собой Клари.

– Ада, мы уходим, – обратился он к няне. – Остальные трое детей будут здесь через несколько минут. Так уж получилось. Ты вылетаешь последним рейсом скиммера, у нас остался только один аппарат, и он не может взять сразу всех. У тебя есть около часа – сделай для детей все необходимое. Пройдет пять или шесть часов, прежде чем тримонцы доберутся до них. И я не хочу, чтобы хотя бы один из малышей почувствовал жажду или споткнулся и поцарапался. Кел даст тебе мягкие ремни, чтобы пристегнуть их к койкам.

Ада кивнула, Клари даже не предполагала, что на лице ее может появиться столь жесткое выражение.

– Клари, – сказал Йани девушке, – веди меня к Браку.

Йани взял табурет Ады, единственное сиденье в скудно обставленной комнате, и сел возле Брака. Клари осталась стоять. Брак с ненавистью посмотрел на Йани:

– Что вы сделали со мной!

– Превратили тебя в залог мира между твоей страной и Игнацией.

– Не понимаю!

– Естественно. – Йани на мгновение закрыл глаза, и Клари вдруг испугалась, что он, как и врач, немедленно заснет. Однако Йани собрался и поглядел на Брака с неким подобием доброты.

– Брак, кто выиграет эту войну?

– Пока это никому не известно.

– Ты ошибаешься. Это известно нам. Победит твой народ, тримонцы, и победит достаточно скоро. Вы обладаете преимуществом в технике. А также лучшими землями, большими урожаями, правами на горные разработки, а еще грамотностью.

– Они первыми напали на нас, – вспыхнул Брак, и Клари поняла, что в глубине души юноше неудобно оттого, что его страна обладает неоспоримыми преимуществами.

– Конечно, на вас напали, – сказал Йани, проведя ладонью по грязным волосам. – У игнациев много молодежи, ими управляют старики, что почти всегда влечет за собой войну, гражданскую или внешнюю… или революцию. Демография определяет судьбу страны.

Брак уставился на собеседника, открыв рот.

– А ты думал, что главное – идеология, верно? Свобода против угнетения. Образование против невежества. Равенство против разделенного на классы общества, управляемого женщинами из высших его групп. Это не так. Это справедливая война.

Клари не сумела сдержаться:

– Но… но что мы сделали, чтобы остановить ее? Что мы сделали с этими детьми и почему?

– Мы не смогли остановить войну. Мы лишь предотвращаем ее жестокие последствия, бурю насилия после войны. Больше не будет единого Тримона против покоренной Игнации. Будет страшное разделение в самом Тримоне.

– Почему? – удивилась Клари.

– Знай, мы только что нарушили глубочайшие верования тримонцев в отношении их собственных детей. Десятеро – девять таких маленьких и трогательных плюс присутствующий здесь Брак – необратимо утратили свою биологическую целостность. Их сердца были удалены, уничтожены и заменены сердцами пещерных гайлутов.

Клари глядела на Йани. Она не верила своим ушам. Брак завыл и вцепился пальцами в собственную грудь.

– Вы… мы… пытали детей? – спросила Клари.

– Нет, – усталым голосом ответил Йани, – их не пытали, им не причинили вреда. Ксенотрансплантаты были специальным образом обработаны, чтобы предотвратить отторжение. Сердца гайлутов прослужат этим детям весь отпущенный им срок жизни… Ада, ты нам нужна. Дай мальчику успокоительное.

– Но… Зачем все это сделано? – ужаснулась Клари.

– Затем, что мы – Служители Мира, – произнес Йани.

Клари не отводила от него глаз. Окровавленный пещерный гайлут в охладительном баке, пятна крови на полу… младенец, наделенный сердцем вонючего и мерзкого пожирателя падали…

Она закричала, прежде чем успела сообразить, что слова ее прозвучат совершенно по-детски:

– Зачем вы задержали меня здесь? Почему не отослали к Бену Ко, как обещал мне Мастер?

Йани промолчал, однако ответ она прочитала на его лице: он и был Бен Ко. Тот самый, за которым она должна была наблюдать по указанию Мастера, у которого должна была учиться. Она отвернулась – и вовремя, – чтобы ее вырвало на пол, а не на Брака.

Брак

Это было немыслимо. Даже после того как няня дала ему какое-то средство и Брак ощутил, как отступили ужас, паника и гнев, понимание бессмысленности происходящего не желало покидать его. Он ощущал, что искусственный покой рожден лекарством, а бессмысленность как раз оставалась реальной.

Итак, его целостность нарушена. Он, Брак, сделался чудовищем, он наделен сердцем вонючего и опасного зверя…

Это следовало осознать.

Йани видел, что творится с юношей. Он приказал Клари:

– Садись.

Она подчинилась, делая это, как казалось Браку, в каком-то оцепенении. Неужели и ей дали успокоительное, пока он кричал? Но разве она не одна из них?

Йани спросил:

– Брак, что случится, что неизбежно произойдет, когда твой народ выиграет эту войну?

Он не ответил, он не мог ответить. Однако он сумел сесть на кушетке. Почему-то показалось важным, чтобы в этот момент он сидел, а не лежал на спине, как младенец.

– Я расскажу тебе, что будет потом, Брак. Вы попытаетесь превратить Игнацию в Тримон. Вы распустите войска этой страны, уничтожите строгую авторитарность правления, приравняете мужчин в правах к женщинам, попытаетесь научить всех читать, возделывать землю и обратите всех в вегетарианство.

– Ну и что? – спросил Брак.

– Вы считаете, что замените ложные ценности истинными. А на самом деле замените тиранию власти тиранией собственной правоты. И этим самым вызовете революцию – куда более жестокую и кровавую, чем закончившаяся вашей победой война. Значительно более кровавую. Погибнут тысячи человек. Дело в том, что игнациям не нужны ваши ценности: свобода личности, терпимость, демократия.

Брак взорвался:

– Но они же наилучшие! Йани устало улыбнулся:

– Возможно. Но свобода, терпимость, демократия оставляют многих людей разобщенными, не имеющими надежного места в установившейся властной структуре семьи и касты.

– Тогда надо создать для себя собственное место, – упрямо возразил Брак.

– Некоторые не способны на это. Другие не захотят этого делать. Многие все равно будут чувствовать себя лишенными корней в столь переменчивом мире. Вы очень жестоки к этим людям, среди которых есть старые и больные, бездарные и трусливые. Вы оторвете их от всего, на что они способны рассчитывать…

– Но…

– Ты предполагаешь, – невозмутимо продолжил Йани, – что все должны думать так, как твой народ. Тебе кажется, что если игнации увидят ошибочность собственных путей, то начнут думать так, как ты. Подобный взгляд на вещи несправедлив, аморален и опасен.

Гнев затопил Брака, прорвавшись сквозь наведенный лекарством покой:

– Аморален? Но ведь это игнации напали на нас!

– Да, я знаю, – проговорил Йани, – но, с точки зрения Служителей Мира, это неважно. Главное – свести к минимуму последующий разгул насилия.

– Путем насилия надо мной? Вскрывая тела детей и вставляя им звериные сердца?

Йани пожал плечами:

– Твой народ наделяет зверей духовным равенством с человеком, вы помещаете душу в мыслящем мозгу, а не в сердечной мышце. Поэтому для тебя лично то, что с тобой сделали, не существенно.

Брак, открыв рот, глядел на него. Клари взорвалась:

– Но ведь это всего лишь старый дерьмовый лозунг: цель оправдывает средства!

Йани улыбнулся:

– Отлично, Клари. Иногда так и бывает.

– Нет, – проговорила она. – Нет!

– Даже для того, чтобы предотвратить или ограничить геноцид? Брак, ты знаешь, что произойдет в Тримоне в результате наших манипуляций. Твой народ узнает об этом через несколько часов. Они прилетят сюда за вами. А потом из-за вас начнутся волнения в обществе: по поводу учиненного нами злодеяния, по поводу сотворенных нами чудовищ, то есть детей, превратившихся в монстров, но тем не менее остающихся детьми. Образуются партии. Ваши верования будут поставлены под сомнение. Единство и неделимость вашего пуританского общества рухнут астероидами в самую его середину, вздымая облако грязи и пыли. Правоверные никогда не сумеют достичь прежней чистоты и святости. Одна из этих маленьких девочек, наделенных сердцами гайлутов, дочь заместителя вашего правителя.

Брак спустил ноги с лежанки. Ощутив на мгновение головокружение, он все же сел, как подобает взрослому.

– Тримон, – продолжал Йани, – никогда более не будет таким самоуверенным и надменным в попытке перестроить Игнацию. Поэтому революция в этой стране не будет настолько жестокой, и Тримон не отреагирует на нее геноцидом, который всегда стоит рядом с фанатичной уверенностью в собственной правоте.

Брак с жаром воскликнул:

– Мой народ никогда не…

– Ты так думаешь? Или ты хочешь сказать мне, что у такого парня, как ты, никогда не рождалось сомнений по поводу этой войны?

Задуманный ваму в горы, потрясенные лица друзей, потупленный взор матери… и все это менее недели назад. Брак молчал. Йани не намеревался проявлять снисхождение:

– Ну, что скажешь на это, мой юный друг?

– Скажу, что Служители Мира столь же опасны, как и насилие, которое они пытаются предотвратить.

– А ведь ты прав. – Неожиданно Йани сделался на десятилетие старше. – Полагаешь, мы не думаем об этом?

– Не знаю, – ответил Брак. Он крючился на краю койки. Ему казалось, что он более не может быть уверен ни в чем.

– Я знаю! – выкрикнула Клари. – Йани, Бен Ко, какое бы имя ты ни носил, я ухожу из корпуса Служителей Мира! Прямо сейчас. Сию же минуту. Вы несете зло!

– Ты уверена в этом? Мы никого не убиваем.

Клари разразилась слезами. Йани не пытался утешить ее. Брак посмотрел на девушку с нежностью, он обнял эту жительницу иной планеты, так увлеченно повествовавшую ему о делах Служителей Мира над трупом пещерного гайлута.

Брак с гневом поглядел на Йани:

– Она расскажет всей Галактике о том, что вы собой представляете.

– Надеюсь на это, – сказал Йани. – И это тоже является частью процесса.

– Какого еще процесса? – Брак сплюнул. Прикосновение к Клари придало ему отваги.

– Процесса, который должен помешать идеологиям обретать излишнюю жесткость, становиться непогрешимыми. Перемешать идеи. Установить, как говорят некоторые, равновесие.

– Или всеобщее развращение! – выкрикнул Брак, и дрожащая девушка притихла в его руках.

– Развращение является менее грубым методом вмешательства, чем прямое насилие. – Йани потянулся. – Ну, мне пора. Клари?

– Только не с вами! Никогда!

– Тебе самой выбирать, послушница. Хотя мне жаль. Брак, твои соотечественники заберут тебя и детей чуть позже, сегодня же днем. Мы дадим им точные координаты, как только окажемся далеко отсюда. А до тех пор вам с Клари придется приглядывать за малышами. Потом, как ты знаешь, твои родители примут тебя так, как если бы никакого ксенотрансплантата не было. Им придется. Этого требуют принятые у вас нормы терпимости. И на этом ваши нормы отомрут, претерпев изрядные изменения.

Брак не ответил. Он поглядел в спину Йани со смешанным чувством.

– Ненавижу их! – воскликнула Клари, отодвигаясь от юноши. – Злые, аморальные… и я никогда не знала, насколько развращенные! Я не знала этого! Не знала!

– Да, – согласился Брак, а потом что-то, возникшее из глубин дурмана, мысли и чувства, заставило его возразить. – Нет, Клари…

Но она опять зарыдала, не слушая его.

Борясь с головокружением, Брак сидел на краю кровати. Что с ней делать? Конечно, сперва привести к его матери. И если Клари захочет остаться на Тримоне… впрочем, она же инопланетянка! И тем не менее, поглядев на нее, он вдруг понял: невзирая на то, что девушка эта ела плоть животных, она вполне способна найти себе занятие в Тримоне – на ферме или в городе. Причина, наверное, крылась в этой ее прямолинейности, цельности, уверенности в установленных истинах. В Тримоне Клари могла даже почувствовать себя счастливой, ощутить себя в этой стране, как дома.

Но сам он теперь будет еще меньше вписываться в общество.

Брак смотрел в сторону удалявшегося Йани. Служители Мира были теперь перед Браком в долгу. Они замарали его, они использовали его, превратили из личности в залог. О да, они в долгу перед ним.

И он принялся думать о том, берут ли в Служители послушников из такого отсталого мирка, как Тримон, и в каком возрасте можно поступить в этот корпус.

Перевел с английского Юрий СОКОЛОВ

Загрузка...