Неисповедимый путь

Глава 5

" В жизни бывают встречи, которые связывают навсегда." Виктор Гюго " Отверженные"

Сперва в глаза бросились крышы всех оттенков коричневого, от ярко красного до бледно оранжевого. Потом центр города, к котором было огромное белоснежное здание. Оно походило на колезей, но максимум в три этажа, из далека не видно. А ещё там была разноцветно расписанная часть здания, возвашающаяся над остальным зданием за счёт круглого витражного купола. Это смотрелось невероятно, будто божественный храм спустился с небес. Как потом выяснилось, это действительно храм местного бога, известный на всю страну. Это здание чем-то напоминало кольцо с драгоценным камнем. Обязательно схожу туда, чтобы рассмотрет повнимательней.

У города была одна центральная улица с ширкой дорогой, как у нас тройная полоса. Было видно, что на ней спокойно разъезжаются две телеги. Она проходила от "колезея" и уходила из города на юг. Её окружали самые высокие здания с похожей архитектурой "колезея". Они отличались от города своей белизной, если остальной город был серовато-жёлтым и был похож на старинный, то эта улица выглядила игрушечной, будто сошедшая с картинки.

По всему остальному городу было видно, что рос он не произволно, будто его собирали из разных геометрических фигур. Уже понятно, что без карты туда не следует соваться.

Въездов в город было три. Тот, что шёл от храма на юг, другой был с запада и тот, по которому ехали мы, на северо-восток.

Ещё по пути сюда я кое как объяснила Петеру, что ищу жильё на долгий срок — показала крышу над головой, потом сложенные ладошки под щекой и несколько раз растопыренные пальци рук. Он кивнул, показал монету и посмотрел вопросительно. Я достала из сумки зарание подготовленные серёжки. Его брови взлетели вверх, из-за чего лоб испещерили морщины, ставшие ещё заметней после этого действия. О чём-то подумав, кивнул то ли мне, то ли своим мыслям.

Въезжая в город, я смотрела во все глаза, присматривалась к каждому человеку, к каждому дому, будто несмышлёное дитя, видевшее в своей жизни только свой дом. Дитя, открывшее для себя новый необъятный мир. Мне было интересно всё, вплоть до травинок, пробивающихся сквозь камень мостовой. Если я думала, что современные города — это бетонные коробки, то я ошиблась. Вот он, мир без зелени и красок. Ни одного деревца, ни одного цветочка. Сплошной камень, бетон и шпаклёванные стены. Я будто лабораторная крыса попавшаях в лабиринт, и моё задание — это найти выход. Заменой растителности стали вырезанные различными узорами рамы. Каждый хозяин красил их в различные цвета. Некоторые рамы были произведением искусств, на столько была тонкая работа, можно было разглядеть каждую деталь, а их раскрас делал их живыми. Складывалось ощущение, что это настоящий плющ оплетает окна или живая пташка присела на раму.

Рынок распологался под стенами храма, ближе к южной дороге. Это были основательные палатки. На каркас из балок была натянута парусина. Даже не щупая, было видно, что она не пропускает воду. Этих палаток было бесчисленное множество. Интересно, сколько здесь живёт людей, раз такое количество товаров? Между ними были стойла для лошадей и телег. Над ними были навесы. Не такие крепкие, как палатки, но от непогоды защитит. В палатках стояли длинные столы, закрытые спереди так, чтобы продавца не было видно по пояс, а не широкий проход в палатку перекрывался дверкой, прекрепленной на петли к столу. Рынок был разделён по цветам. По объяснениям Петера я поняла, что к каждому цвету пренадлежал свой товар. Мы приблизились к голубому. Здесь распологалась кухонная утварь: котлы, ложки, вилки, черпаки, посуда.

Ещё одна особенность, между основными палатками посреди торговой улици стояли люди с не большим количеством товара. Кто-то сидел на стуле, а на ящик перед собой выкладывал товар, кто-то продавал стоя, держа всё в руках, а кто-то ходил по рядам с латком. Чаще всего в них лежала еда.

Петер явно опоздал. Всё было занято, кроме одного места. Все они определённо платные. Когда мы подъехали к нему, то соседи начали махать ему и что-то приветственно кричать. Некоторые, поглядывая на меня и кивая, что-то спрашивали, а он, показывая на колесо, отвечал. Заехав на средневековую парковку, Петер растреножил лошадь, достал из телеги бочёнок, налил от туда в деревянное ведро воды и дал животинке. Только после начал разгружать товар. Я начала ему помогать, забравшись на телегу, подтаскивала ящики. С благодарностью посмотрев на меня, он улыбнулся.

Когда всё было сделано, я хотела объяснить, что мне нужно идти, ведь время близится к полудню. Петер запротестовал, усадил меня на стул и, достав из сумки яблоко-грушу, не понятно, что это за фрукт и фрукт ли вообще, предложил съесть. Я решила подождать, может он хочет мне помочь, знает, у кого можно снать комнату или где продать мои серёжки. А сейчас ему нужно продать свой товар и после этого, возможно поможет. Может, я слишком наивна, веря в человеческую доброту и сострадание, но я столько раз в жизни видела добрые поступки, да и сама не раз их совершала, что грех усомниться в человечности. Наверное, таких альтруистов, как я мало, но они есть, и пока этого хватит.

Проходя мимо Петера, все здоровались, пытались обменяться парой словечек. Что-то покупали, что-то, как я поняла, заказывали. В такие моменты он доставал листок, что-то в нём расписывал, а иногда накидывал рисунки. Так приблизился обед, и начали подходить люди в богатых одеждах. Они без лишних расшаркиваний здоровались. Тогда Петер доставал закрытые ящики, открывал и показывал содержимое. Покупатели внимательно смотрели, оплачивали заказ, по крайней мере, это так выглядело, приказывали сопровождающим брать товар и уходили.

Я успела выучить все виды монет, когда пришёл Он.

Именно так, с большой бувой. Я сразу поняла, что это маг — пространство вокруг него было на столько ярким, что у меня в глазах помутнело и не возможно было разглядеть его внешность. В груди что-то загудело, меня бросило в жар, он начал наростать и растекаться по венам. Глаза нестерпимо жгло, будто в них попал красный перец, а внутренности выворачивать наизнанку и казалось, этому нет конца. Но вдруг головы коснулось что-то холодное, и жар начал спадать. Постепенно я начала приходить в себя. Открыла глаза и поняла, что сижу на полу. Меня за голову держит тот мужчина, что пришёл к Петеру. смотрит на меня, и плёнка с глаз начинает спадать. Теперь у меня получается его рассмотреть.

Это молодой мужчина. Ему на вид лет тридцать. Овальное лицо, тёмно-русые волосы, классическая стрижка, переход от коротких снизу к длинным на верхушке. Открытый лоб, складка между идеальных бровей, будто выщипывает их. Хотя кто знает, может и правда щипает. Представив это, я захихикала, брови приподнялись и стали лучше видны глаза. Чистое серебро с перламутром. Очень похоже на то, что льётся из рук магов, когда они магичят. Такого цвета глаз не существует, но он маг, кто их знает, как у них всё устроено. Нос с горбинкой, но с профиля не заметно. Взгляд опустился на губы, нормальные, у моего Женечки попышнее будут. А как он целуется! Шестой десяток, а он всё такой же страстный. Теперь вместо хихиканья, я покраснела до кончиков ушей. Пятьдесят лет, а я всё о том же!

Одет в белую рубашку без ворота, темно синий удлинённый жилет и такого же цвета брюки без ремня. Остальное разглядеть не успела — он что-то заговорил на своём акрокадаборском.

— Я вас не понимаю, — просипела я и закашлялась, в горле першило, мужчина меня отпустил и помог сесть на табурет, Петер подал воды, — спасибо.

Он посмотрел на Петера, и тот начал ему что-то рассказывать. Тот хмурился и поглядывал на меня. После вышел из палатки, взял бумагу, написал на ней что-то. И тут произошло странное. На секунду опять проявилась его аура, но только на кончике пальца. Он коснулся бумаги и там остался отпечаток. Отдав её Петеру и кивнув мне, забрал свой заказ и ушёл.

Меня ещё потряхивало от произошедшего. Не понимание того, что произошло, выводило меня из равновесия. Как к этому отнестись? Переживать или махнуть рукой? Странно это всё. С тех пор, как я сюда попала, мне всё время дурно — пропирает в туалет, как после слабительного, головокружение, потливость, температурные скачки. Может это как оклиматизация, только к другому миру или я больна и скоро умру, так как моё тело не отсюда и атмосфера с водой мне не подходят? И почему меня так тряхануло, когда я увидела ауру этого человека? На других я так не реагировала…Или реагировала? Вспомнилафакт, как меня вывернуло, когда увидела как лечат парня, потом, как наполняли артефакты, и меня бросило в жар, а потом закружилась голова. Я не обратила на это внимания, но вдруг это связано? С этим я не смогу разобраться сама. Нужно учить язык и идти к знающим людям, если успею. Звучит печально, но факт.

Меня вывел из раздумий резкий окрик Петера. Взглянув на него, поняла, что он кого-то подзывает. К нам подошла женщина, даже скорее бабушка. Она была старше Петера лет на десять, высокого роста и средней комплекции. Волосы, выбивающиеся из под белой косынки, полностью седые. Она была загорелая, из-за чего её серые глаза выделялись и казались небом перед грозой, такие же холодные и пасмурные. Платье на ней было под цвет глаз, только верх был украшен белой и синей вышивкой в виде цветов, подол до земли и длинные рукава. У неё в руках был лоток с маленькими пиццами. Вот так выверт судьбы. Уж чего я не ожидала здесь увидеть, так это пиццу!

Пригласив её зайти в палатку, усадив и дав воды, Петер показал на меня, начал говорить. Под конец своей речи он что-то спросил у неё. Единственное, что я поняла, так это своё имя и уже знакомые мне слова: деньги, украшения и дом. Бабушка сидела и думала, глядя в сторону. Потом кивнула и взглянула на меня.

— Би Карва, — указала она рукой себе в грудь, а потом на меня, — би Любовь.

— Приятно познакомиться, — сказала я, вымученно улыбнувшись, как же тяжело ничего не понимать, — би Карва.

Как я поняла, "би" — это обращение, но пока не понятно, ко всем или только к женщинам. Похоже эта женщина мне в чём-то поможет. Она не стала задерживаться. Когда её уже было не разглядеть в толпе, Петер начал мне объяснять, почему он нас познакомил. Если я верно поняла, то у неё я буду снимать комнату и помогать ей по дому. Платить мне придётся два серебрянных раз в двадцать пять дней. Почему именно такое количество дней, я не знаю. Может у них такой месяц. А ещё она поможет мне обменять украшения. Мои простые серёжки в виде листочков с фианитами будет стоить максимум большой золотой.

Отдельно по финансам: маленькая медная, большая медная, маленькая серебрянная, большая серебрянная, маленькая золотая и большая золотая. По краней мере так металлы выглядели по цвету. В больших монетах по пять маленькихфарфора — соответствующего металла, а в больших по пятьдесят монет меньшей ценности. На медной монете с двух сторон изображён цветок, похожий на пион, но листики по бокам, как у клевера. На серебрянной отчеканена птица с гребешком и распахнутыми крыльями. В золотом изображён медведь. Если за одну медную можно купить хлеб, то по нашим сравнениям, примерно одна медная — рублей сорок или пятьдесят, в серебрянной — около двух тысячь, а в золотом — сто тысяч.

Когда я увидела, что с Петером богатые заказчики расплачиваются золотыми монетами, то поняла, что он не так прост. Да и посуда в закрытых коробах не из глины, возможно, из фарфора.

Не прошло и пол часа, как вернулась Карва с пустым лотком. Я взяла свою сумку и уже хотела прощаться, как Петер меня придержал. Он достал из коробки кружку с жар-птицей, которая приглянулась мне ещё по пути сюда, и протянул. Я взяла и улыбнулась, в сердце защемило, и я крепко его обняла.

— Спасибо, Петер, но я не могу её принять, — но он настаивал, и мне пришлось её взять, — она будет моей любимой! — даже не зная языка, я думаю, он понял меня, ведь его лице появилась лыбка.

После он подошёл к Карве и протянул ей бумагу, которую написал недавний маг, что-то объяснял, она покивала, и мы ушли.

Выйдя с рынка, мы начали петлять по улочкам. Порой мне казалось, что мы ходим кругами. Как Карва понимала куда идти, не могу представить. Но наши блуждания не продлились долго. Вскоре мы подошли к жёлтому двухэтажному дому. Над дверью висела вывеска, а в большие окна было видно прилавки с украшениями. Войдя, мы увидели женщину лет сорока, она была стройной и статной, с уложенными вверх волосами чёрного цвета, в зелёном платье с валанами на плечах. Она улыбнулась нам и кивнула, поприветствовав. Мы в ответ сделали тоже самое. Карва ей что-то сказала, и женщина позвонила в звоночек. Вскоре вышел не менее статный мужчина, такой же чёрноволосый, но с проседью на висках. Они явно не местные, видны рассовые отличия. На нём была заправленная в штаны рубашка и очки на носу. Карва жестами подсказала мне достать серёжки. Я не долга думая выудила их из сумки и положила на прилавок. Пока мужчина их осматривал под лупой и лампой, явно магическая, накаких проводов я не видела, да и лампочки небыло, она появилась после того, как её включили, мне ничего не оставалось, кроме как осмотреться. Здесь было уютно. Стены были задрапированы атласом, цветом слоновой кости. Потолок ровный и белый. Пол застелен паркетом и вскрыт лаком. Прилавки закрыты стеклом, в них довольно красивые украшения, но какие-то однотипные, сплошные цветы и животные. Всё это широкое, толстое, небыло изящества, лёгкости. Так посмотриш, красота, а как надеть, так слишком крупные и явно не удобные, не женские украшения. Хотя на продавщице я заметила пару колец такого типа. Мои украшения по сравнению с этими, выглядели детскими и простыми, но лёгкими и тонкими. Мужчина отвлёк меня от созерцания. Он что-то спросил у меня, но ответила моя спутниа. Что она сказала, я даже не догадываюсь. Но мужчина положил передо мной большой золотой. Это больше, чем я расчитывала, хоть и знала, что это максимальная сумма, которую могут дать. Подумав, я кивнула. Раз тут дают такие суммы, то попробую ещё продать золотой браслет с плетением "снейк". Когда я начала доставать из декольте украшения завёрнутые в тряпочку, на меня так смотрель, будто я голая танцую кан-кан. Но развернув ткань так, чтобы никто не видел, что там лежит, я достала браслет и выложила его рядом с серёжками и золотой монетой. Вязкую тишину, повисшую в магазине, можно было есть ложками. Все переводили взгляды с меня на браслет и так по кругу, пока я не откашлялась. — Сколько вы предложите за него? — уверенно, стараясь хмуриться, спросила я. Вероятно, это выглядело забавно после того, как я достала браслет из лифчика. Оболдевшее лицо ювелира поменялось на деловое. Он тщательно разглядывал браслет, потом опять посмотрел серёжки. Попросил меня подойти и показал мне клеймо, которое делают на всех украшениях. Там была выбира проба. Сказав об этом, ничего не поменялось, ведь он не понял. Я заметила, что такого плетения нет на прилавках, поэтому решила ломить цену до последнего. Мужчина выложил на прилавок ещё три золотых, я фыркнула и потянулась за браслетом. Карва схватилась за сердце и начала причитать, продавщица сидела тихо. Ювелир посмурнел и достал ещё золотой, я притворилась, что призадумалась, но, махнув, забрала золотой за серёжки и направилась на выход. Но когда я уже открыла дверь, меня окрикнули и положили на стол ещё кучку больших серебрянных, показывая, что это последняя цена. Я подошла и протянула руку для рукопожатия, мужчина просиял и протянул свою. Довольные друг другом, мы разошлись. В итоге, выходя из магазина, я обогатилась на пять с половиной золотых. По нашему, это примерн пятьсот пятьдесят тысяч. Часть спрятала в лиф, а другую часть распихала по сумке. Огромная сумма, но зная, что в этом мире у меня ничего нет, а деньги и связи в любых мирах решают всё, то их не хватит на долго. Карва стояла пришибленная, потом, встряхнувшись, опять повела меня куда-то. В этот раз мы пришли к одноэтажному домику. Он был белый с пересекающими его тёмными балками, коричневой черепичной крышей и не большими деревянными окнами с зелёными рамами в геометрический узор. Табличек или вывесок небыло, поэтому я не могла догадаться куда мы пришли. Пару минут Карва звенела в колокольчик и стучалась. И когда мы уже хотели уходить, дверь нам открыл средних лет мужчина с длинными, светло русыми волосами завязанными сзади в хвост. Он был божественно красив. Его раскосые глаза горели янтарём, а тёмные брови в разлёт, привлекали к ним внимание, они будто сияли изнутри. Нос прямой, а губы немного полные растянуты в вежливой улыбке. На нём была лёгкая, белая кофта из хлопка и серые штаны, а обут в тапочти без носов. Я молчала, говорила Карва, после не продолжительного разговора и показанной бумажки, полученной от мага, нас впустили. — Би Олмар, — представился мужчина. — Би Любовь. Как понимаю, мы здесь из-за того, что со мной происходило на рынке, надеюсь, платить придётся не много. Войдя в дом, мы оказались в длинном коридоре, в конце которого было окно и дверь, выходящие во двор. Справа было две двери, а слева три. Нас провели направо в последнюю дверь. Там оказался кабинет разделённый на две части ширмой. В правой части стоял письменный стол и напротив него два кресла. Ещё там были шкафы с книгами, различными камнями и колбами с надписями. Слева было видно только закрытый шкаф и стул у стены. Мы прошли направо и сели в кресла. Мужчина внимательно прочитал отданую ему бумажку. Что-то уточник у Карвы, та пожала плечами и ответила. Потом мужчина провёл меня в другую часть кабинета. Там оказалась кушетка с креслом и стены, заставленные шкафами со стеклянными дверцами. Чего там только небыло: статуэтки, сухие травы, подвески, камни, баночки и много чего ещё. Уложив меня на кушетку, я запереживала. Что если меня сейчас вырубят, заберут золото и выкинут на улицу или ещё хуже, убьют? Будто почувствовав мои мысли, мужчина успокаивающе погладил меня по руке и мягко улыбнулся, да так, что все мысли улетучились, и я расслабилась, закрыла глаза. Когда он начал использовать магию, я сразу почувствовала: меня заколотило, бросило в жар, грудь запекло, на солнечное сплетение легла рука, и мне тут же стало легче. Жар сменился теплом, оно разлилось по всему телу. Я почувствовала себя так хорошо, как ещё ни разу с момента появления здесь. Пролежав так ещё минут пять, я успокоилась. Вскоре мне помогли подняться. Показав жестами, что я должна сидеть, он подошел к одному из шкафов, достал оттуда гранёный кристал и опять сел напротив меня. Показав мне его и сказав, что он стоит два золотых, Олмар рукой указал на голову, потом на ротуложили. После камнем коснулся моей головы и показал на мой рот. Я ничерта не поняла, но то что это нужно было понятно. За такие деньги наврятли это бесполезный кристал. Понаблюдав за мной и осознав, что мне не понятно, он начал говорить слова и указывая на меня повторять их. После опять указал на камень. Мои глаза были как блюдца. Неужели этот камешек поможет мне выучить их язык? Моему шоку небыло предела. Потрясающе! Мне бы такое в молодости, я бы столько языков выучила. К сожалению, мне было тяжело их учить, и в школе были из-за этого проблемы. Я быстро и часто закивала, начала доставать из своего женского тайника монеты. После того, как я отдала два золотых, даже рука не дрогнула. Если всё это правда, я избавлюсь от огромного количества проблем. Меня опять уложили, я закрыла глаза, на лоб положили кристал и я начала уплывать в сон. Мне снилась всякая всячина, совершенно бессвязная и не поддающаяся логике.