Недури (СИ)

Глава 24

Мы целый день ходили по магазинам и закупали всякие непонятные штуки. Мы взяли пару ножей, несколько пачек каких — то трав, захватили вонючей воды. Кажется, успели купить тазик и бинты. Честно говоря, набор меня пугал. Такого разнообразия я не видел давненько. С момента, когда Николя решил покрасить яйца и мы искали наклейки, краску и сами яйца.

Машка, кстати, так и не перекрасилась, и до сих пор бродила седовласой. Меня завораживал этот цвет, я был искренне рад видеть свою ведьму в таком амплуа.

— Тебе идёт, кстати. — подметил я мельком, когда девушка выбирала заколку для волос. Прежняя сломалась невесть от чего.

— Спасибо. — смущённо проговорила она.

Мы добрели до мотоцикла на закате. Пара моих волшебных товарищей, знатно измоталась. Я предложил им передохнуть, но они снова синхронизировались и, бросив: «Сегодня всё кончится.», забрались на транспорт.

Цепанув меня за моё существо, Машка снова просунула пальцы под седалку. Надев шлем на сестру, а затем и на себя, Слав повернулся ко мне.

— Держись крепче! — саркастично попросил парень. Будто я и в правду мог это сделать

Мотор завёлся, платиновый пару раз газанул и рванул с места.

Мы мчали, словно ветер. Мимо пролетали дома, магазины, люди, курящие подростки. Кажется, в одном переулке, я увидел Тольку. Показалось, наверно…

Машка что — то крикнула брату, и мы начали сбавлять скорость. Борислав съехал на противоположную, от переулка, сторону, заставляя меня снова опуститься на асфальт. Я, протерев глаза, не поверил сам себе.

В тёмном пространстве, куда лучи заката не проникали, действительно стоял Толян, пленённый какими — то бугаями.

— Мань, помоги! — я бросился к подруге и объяснял ситуацию так быстро, как только мог. Я чувствовал, что другу угрожает опасность.

Девушка смотрела на меня растерянно:

— Так, он твой?…

Я кивнул.

Девушка откашлялась и еле заметно бросала взгляд на Толькину ситуацию.

— Я видела его пару дней назад, поэтому и попросила Слава остановиться. В прошлый раз его также избивали в подворотне, поэтому, сейчас, когда идут последние часы моего существования, я решила сделать доброе дело. — она говорила так просто о своей смерти, что мне стало до боли обидно. Как она так может? Я только выяснил, что богиня смерти в меня (или почти в меня) влюблена (или почти влюблена), а она тут!..

— Опа, а я этого засранца тоже видал! Дай — ка, припомнить… — Слав вешал шлем на съединитель — Ну, точно! 10 октября и видел, я точно запомнил, потому что, тогда был фестиваль завершения мотосезона. Его перенесли в этом году с сентября, на октябрь. — уточнил он — Кстати, забавный персонаж. Он сидел с чуваками из моей кучки, и рассказывал им про каких — то ребят, что отправляются на день рождение своего друга. Я ещё восхитился его инициативой делиться такой бесполезной информацией с байкерами. Ну, правда, зачем? А они потом… — парень зачесал волосы назад — А они потом куда — то исчезли. Их быстро убрали из списков, и они не присутствовали на заезде.

Манька перевела взгляд на меня:

— Друг, говоришь? — сомневаясь, спросила ведьма.

Я не верил своим ушам. Кому и зачем Толька рассказывал про наши планы десятого числа? Почему именно в тот день случилась авария? Я ничего не понимал и путался в предположениях.

Машка вздохнула и поднесла пальцы к переносице:

— Иди. У нас есть ещё немного времени. Подслушай их. — проговорила она.

Недолго думая, я телепортировался с места прямо к переулку.

Два шкафа дразнили Тольку пачкой денег. Они манили его, словно пса, заставляя прыгать на месте.

— Ну, что, Порохов? — постоянно подбрасывая купюры, спросил первый — Свершилась твоя счастливая судьба! Помер, кажись, твой Живчин! — он расхохотался.

Я чуть не упал, с трудом удерживаясь за каменную стену.

— Да уж, намучались мы с ним! Нас чуть самих не пришили из — за твоей ложной информации! И ведь, как, паразит, долго отпирался, что не знает, где его компашка каждый день ошивается!

Толька самозабвенно подпрыгивал за пачкой.

— Чё он там ворковал, Борис? «Нужны деньги девушке на машину! А то она от меня уйдёт!» — передразнил второй — Жалкий гадёныш. Отдай ему бабки и поехали отсюда.

Первый выбросил деньги в сторону, усмехаясь. Толька бросился за «подачкой» следом.

— Мать твою… — пытаясь сдержать слёзы, прошептал я — Твою мать, Толик.

Ноги сами сделали шаг вперёд. Иду, словно под гипнозом, двинулся в сторону товарища.

Я шёл с целью забрать у него то, что он забрал у меня. Время без семьи. Время без друзей. Само время. Саму жизнь.

Глаза наполнились слезами, когда я подошёл вплотную.

Я почувствовал сильную ярость и занёс руку над другом.

— Сука… — услышал я — Сука! — выкрикнул Толька, разрывая купюры. Я окаменел с поднятой рукой.

Толька начал сильно избивать себя по лицу, каждый раз попадая в челюсть. Когда рук ему стало мало, он схватился за кирпич:

— Не надо! — рывком останавливаю друга.

Он замер, вглядываясь куда — то сквозь меня. Сделав ещё пару попыток двинуть рукой, он заплакал пуще прежнего.

— Это ты! Я знаю, это ты! — кричал он — Эдька, прости! Прости, брат! Я такой дурак! Я так виноват! Господи, как я виноват! — друг выпустил булыжник из руки и обессилено опустился на колени.

Я пытался сдержать слёзы, наблюдая за товарищем.

Махнув рукой, двинулся в сторону выхода из переулка.

— Эдька, брат!.. Прости!.. — слышалось позади — Прости!

***

Дорогу до родного города, я помню мутно. Лишь мелькающие фонари были чем — то, освежающим обстановку, вокруг моего, волочившегося за мотоциклом, существа.

Мы въехали в знакомую местность часа в два ночи, повсюду была непроглядная темень. От чего — то именно сегодня, фонари по улицам не горели. Может, час темноты, или ещё чего…

Осознание, что мы миновали городские пейзажи, пришло не сразу. Но осознав это, быстро задался вопросом, куда всё — таки, мы держим путь.

Завидев знакомый лес, интерес отпал сам собой. Мы ехали к тому мосту, что я видел в видениях. Я был уверен в этом. Я знал это. Я чувствовал.

Припарковавшись возле обочины, тело аккуратно опустилось на ветки и листья осенних деревьев. По коже пробежали мурашки. Не от холода, от страха. Что — то намечалось с моим участием и это сильно пугало.

Слав, шепнув что — то Машке, поцеловал её в лоб и удалился в темень дороги.

— Он не с нами? — размахивая дым от мотоцикла, поинтересовался я.

— Это опасно. Его могут посчитать причастным.

Мы двинулись через лес, в сторону берега.

Пробираясь через кусты и колючие ветки, Маша молчала. Даже не шипела от царапающих её игл.

Закат совсем недавно скрылся за горизонт, и мы снова бродили по лесу в сумрачном «фильтре». Ни одного лишнего звука, вокруг только чирикали птицы, заставляя меня немного успокаиваться.

Добрались мы быстро.

Перед нами открылся прекрасный вид. Вот бы он не был последним, что я увижу…

Луна красиво переливалась на водной глади. Деревья спокойно шелестели оставшимися листьями. Повсюду стрекотали сверчки.

— Должны бы замолчать. — заметил я, слушая звуки — Уже первый снег был.

Маня улыбнулась.

— Ты прав.

Она вытащила из сумки Слава, что он ей любезно предоставил, купленные вещи.

Сперва достала свечки, установив их в определённом порядке, схожим с тем, что я успел увидеть на деле с детишками. Меня поржало, как быстро подруга скакала с места на место. Следом вытащила маленький синий тазик и вонючую воду. Вылив жидкость в пластиковую ёмкость, она что — то шепнула над этим интересным… Сочетанием. Жидкость резко перестала вонять и стала пахнуть ароматом шалфея.

Таз она поместила в середину круга из свеч.

Вытащив маленькое покрывало, моя ведьма почти уселась на него, как вздрогнула от шумных шагов, раздавшихся неподалёку. Вскочила. Я встал возле неё, набираясь прыти, защитить волшебницу.

— Не бойся. — шепнул я — Ты только не бойся.

— Не стану, даже, если скажешь, что можно. — сжимая в левой руке нож, ответила Машка.

Первое тело неуклюже вывалилось из кустов шиповника:

— Сука, больно! — крикнул знакомый голос.

Маня удивлённо всматривалась в появившегося пацана.

— Колька! — выкрикнул я — Это Колька, отбой!

Следом появился Санёк. Зацепившись плащом за колючие ветки, парень недовольно пробормотал оскорбления в сторону несчастного куста.

— Привет. — как — то тихо сказал он. Даже грустно. И, будто, виновато.

Машка непонимающе разглядывала происходящее.

И, наконец, вышел Вано. Единственный, кто спокойно прошёл мимо натерпевшегося растения.

— Здравствуй, Фея. — поприветствовал он.

— Как… Как вы?…

— Ты, главное, не переживай. Мы Толика так — то искали, а наткнулись на вас. — разъяснял Ваня.

— Спроси, нашли ли они Толика. — попросил я.

— Нашли пропажу? — повиновалась ведьма.

Колян откашлялся, давая таким образом сигнал о нераспространении «внутренней» информации. Он медленно поднялся, осматривая обстановку на берегу.

— Ты лучше скажи, что ты собралась делать?

Седоволосая повернулась ко мне.

— Скажи, Мань. — было ощущение, что она просит моего одобрения. И отказать в этом, я не мог.

— Это обряд, направленный на возвращение души в тело. — объяснила девушка — Но вам лучше здесь не быть. Пожалуйста, уйдите. — предостерегала подруга.

— Мы вечно там, где нам лучше не быть. — усмехнувшись, высказал Ванька — Говори, чем помочь.

Мария, глядя на меня, пожала плечами. Да я и сам знал, что они её не оставят. Я ведь тоже здесь. Даже не так. Я хочу быть здесь.

— Нужно найти тридцать три камня разной величины. Можно булыжники, можно маленькие. Следом выложить по кругу от свечей.

Колька сразу принялся выполнять указ, включив на телефоне фонарик. Ванька приступил следом.

Только Сашка остался стоять в стороне.

Маша старалась присоединиться к поиску камней, но постоянно что — то роняла, видно прибывая в это время больше в своих мыслях, нежели в самом процессе.

Брюнет подоспел, когда девушка, чуть не уронила себе на ногу достаточно габаритный булыжник.

Он перехватил камень и принял ношу на себя.

Я был рядом, для поддержки, так сказать. Не для того, чтобы их подслушать. Конечно, нет.

— Тут такое дело… — начал Саня — Ты только не колдуй. — он нервно хихикнул.

Я знал, что он сейчас скажет. Я уже видел такое прежде.

— Короче, Манют.

— Я в курсе. — прервала его девушка.

— В курсе? В курсе чего? — непонимающе засеменил Сано.

— Ну, ты же хочешь сказать, что изменил мне? Я в курсе. Не парься.

Вместе с другом и я встал, как вкопанный. Так просто?

— Так просто? — продублировал Алекс — И всё? И не будет истерик?

— Ну… — ведьма подняла глаза к небу— Да нет, вроде, не будет. Не хочется что — то. — уточнила она.

Сашка вытянулся в лице, я прыснул смехом.

Обычно, для Санчелло подобное признание оборачивалось пощёчиной, вылитым на рубашку кофе или, как минимум, попыткой врезать в пах. А здесь полное спокойствие, понятное дело, он в шоке.

— Не, погоди! — друг начал нагонять, уже успевшую отойти, новую бывшую — Я тебе вообще нравился или ты, типа, играла со мной?

Машка улыбнулась:

— Хороший вопрос, подумай об этом на досуге.

Саня только хотел что — то возразить, как девушка выкрикнула: «Справляемся, хлопцы?»

Я прибывал в настоящем восхищении. Пусть это и предназначено судьбой, умереть из — за такой… Богини. Но я уже и против не был. За такую характерную ведьмочку и распрощаться с жизнью…

Стало грустно от осознания, что Маришка меня могла видеть в последний раз, как и я её.

«Мама, папа. Я люблю вас всех. Живите счастливо.» — вглядываясь в лунное отражение, завещал в мыслях.

— Маш, тридцать два нашли! — отчитался Вано.

— Тут ещё один Саня несёт! — оповестила девушка — Вот, сюда ставь, да не туда! Сюда, говорю!

Когда круг из камней был закончен, Маша попросила всех спрятаться по кустам.

Девушка запрыгнула в «клетку» (я так назвал этот рисунок на земле, не суди строго, читатель), и достала тазик с водой. Окропив землю, теперь уже, вокруг камней, она глубоко вдохнула.

— Приступаем. — скомандовала Маня.

— Что мне делать?

— Ступай в центр.

Я повиновался.

— Присядь.

Выполняю всё беспрекословно.

Девушка заходит следом. Встаёт передо мной.

— Слушай внимательно. Первым делом, ты окажешься в тёмном пространстве. Это пред — бездна, куда попадают все потерянные души. Далее, тебя выкинет в лабиринт. Ничего не бойся и иди куда посчитаешь нужным.

— Посчитаю нужным? Это как?

— Не перебивай. Ты поймёшь. Если преодолеешь лабиринт, — голос ведьмы дрогнул — когда преодолеешь лабиринт. — исправилась она — То очнёшься в прежнем месте. Главное, пройди через лабиринт и не бойся поблуждать. Цель этой «загадки» доказать человеку, что из любой ситуации есть выход. Ведь лабиринт ведёт тебя к жизни. К новой жизни, понимаешь?

Я кивнул. И, конечно же, ничего не понимал. Подруга в то время вытащила свёрток из кармана, и развернув его, раскрошила засохшее растение над моей головой.

— Она тебя выкинула из мира живых, а моя задача, вернуть тебя обратно. Не бойся дальнейших моих действий.

Заставляет напрячься такая вот фраза, не правда ли?

— Я понял.

— Мань! — послышался шёпотом из кустов — Удачки! — это был мой Колька.

Она улыбнулась:

— Спасибо! — шепнула в ответ ведьма — Процент удачи ровно 50 %. Либо всё получится и мы оба выживем, либо нет. — призналась Маня.

Я решительно кивнул:

— Всё нормально, я знаю.

Девушка выдохнула и вытащила из кармана перочинный нож. Он сверкнул, отсвечивая лунный свет.

— Заклинаю. — свечи по кругу зажглись одна за одной — Откройся мне! — камни по кругу начали по очереди подниматься в воздух, образовывая с свечами своеобразную, но взаправдашнюю клетку. Вот и всё. Теперь можно и признаться — я люблю жизнь, и любил её раньше, но запутавшись, всё ждал чьих — то действий. Идиот. Кто тебя спасёт, если ты так любишь плавать в грязевых ваннах своей трусливой душонки? — Я даю согла!..

— Ну, браво, Марена! — этот голос.

Женщина в чёрном платье медленно вышла из леса.

— Заставила же ты меня попотеть, девочка. — Седоволосая смотрела теперь на преемницу с какой — то гордостью и одновременно злобой — Заканчивай этот цирк, мы возвращаемся немедленно. Так и быть, я прощу тебя за это… Представление.

Машка усмехнулась:

— Я даю соглас!.. — снова выкрикнула она, пытаясь во второй раз закончить фразу.

— Да что ты за негодница такая! — перебила женщина — Не перечь мне, Мара! Предупреждаю, — в руках Богини стала проявляться сабля. Лезвие ослепило меня на секунду лунным отражением — Если ты не остановишься, я убью тебя!

Машка поджала губы, она посмотрела на меня сверху вниз. Вижу, как глаза начинают слезиться, перевожу взгляд на руку — дрожит. До этого, ведьма моя была непоколебима и решительна. Я понял. Я всё понял. Я не осуждал. И тебя прошу, читатель, не нужно. Она ведь просто девочка. Просто моя милая ведьма.

— Прости, Эдик. — девушка выкинула ножик в сторону. Камни медленно опустились на землю. Свечи всё ещё горели.

— Всё правильно, Фея. — успокоил я — Всё правильно.

Блондинка развернулась к наставнице и медленно приклонила колено:

— Я признаю правоту твою, Морана Старшая. — тихо проговорила она. Голос дрожал от слёз, хоть и был каким — то неестественно строгим, грубым, не выражающим ничего кроме, презрения.

Старшая расплывается в улыбке и делает шаг на встречу «клетке».

Ветер потихоньку начинает подниматься.

— Вот и славно, девочка. — ласково проговаривает Морана, приближаясь всё ближе — Будет бегать.

Вот и всё. Это конец. Теперь точно.

— Прощайте, ребята. — стараясь держаться гордо, сказал я в кусты.

— Приготовься. — еле слышно, командует Маша.

Мой взгляд врезался в девичью спину.

— Давай более не будем ссориться, дитя. — Седоволосая подошла почти вплотную к свечам. А ветер с каждым её шагом только нарастал. Луна скрылась за облаками. Последние листья стали «сбегать» с веток, и непременно летели в нашу сторону.

— Я даю согласие. — шепчет Машка.

— Что ты там бормочешь?

Шаг. Последний шаг.

— Говорю, что даю согласие! — секунда и моя ведьма делает выпад в сторону Старшей, насаживая себя на саблю. Алая кровь каплями окропляет землю. Камни моментально поднимаются и начинают вращаться с ужасающей скоростью. Листья образуют над нашей троицей целый смерч сверху. Меня начинает медленно поднимать в воздух.

— Нет! — кричим мы одновременно с Мораной. Я стараюсь ухватиться за падающую Маньку. Кровь пропитывает её розовый бомбер, изо рта появляются первым алые струйки. Ведьма улыбается, глядя на моё исчезающее тело — Маня! Манька! — кричу я.

— Мара! — в ужасе кричит Морана — Мара!

Всё, как в тумане. Отмахиваюсь от ослепляющих листьев, пытаюсь рассмотреть девичье тело сквозь слёзы.

Меня окончательно засасывает в круговорот. Последнее, что вижу, как Старшая поднимает на руках преемницу и они вместе исчезают в стае снежинок.

— Мара! — мой голос поглощает, кружащий вокруг, хоровод листьев.

Глава 25. Финальная

— Мара… — крик выскальзывает на последнем издыхании. Прикрываю, не выдержав накатившей боли. Всё моё тело, будто пронизывали тысячи и тысячи игл.

Голос заполнил всё пространство. Я старался сдержаться, читатель, правда, старался. Я сжимал челюсть, чувствуя, как зубы стираются друг о друга. Цеплялся за толстовку, растягивал её, сдирал с себя, рвал. Ничего не помогало. Боль непрекращающимся потоком лилась по моему телу.

Резко почувствовал, что прибавляю скорость в падении. Машинально выставляю руки вперёд и жмурюсь сильнее:

— Аа — а — а — а!!!

Хлопок.

Тело, словно от батута, подскакивает вверх. Ещё пару раз, я подпрыгивал, словно мячик, прежде, чем решился приоткрыть один глаз.

Вокруг меня было четыре входа в зелёные тоннели. Наконец, я кувыркаюсь в воздухе и приземляюсь на ноги.

— А бездна где? — с трудом поднимаясь, спрашиваю пустоту.

— А бездна где? — повторил знакомый голос. Он успокаивающе разлился по ушам, чем прогнал мою тревогу.

— Манька, — почти шептал я. Рёбра сильно болели, принуждая обвивать себя руками. — ну? Где ты?

Послышался знакомый смех.

— Ну? Где ты? — повторил голос.

— Это не смешно! — психанул я. В эту же секунду замечаю боковым зрением, как что — то мелькнуло в третьем тоннеле. Недолго думая, я ринулся за фантомом.

— Это не смешно! — повторяя интонацию, издевалась Маша.

Я не видел её. Не мог увидеть. Она была всюду и одновременно нигде. Она была…

— Во мне. — выговариваю предположение — Ты в моей голове! Ты ненастоящая! — догадался, гений.

Я, прихрамывая, двинулся прямо по тропинке. Чуть погодя, у меня на пути выросла стена, заставляя повернуть влево. Потом вправо. Снова влево. Опять влево.

— Лабиринт… — сильнее обнимая себя за рёбра, заключил я.

В голове эхом звучали слова подруги: «Главное, пройди через лабиринт и не бойся поблуждать.»

Я зашипел, споткнувшись о какую — то каргу.

Поближе рассмотрев палку, рука сама к ней потянулась. Опираюсь на самодельную клюшку и шагаю быстрее.

Повороты с каждым разом становились всё мимолётнее, всё круче и неожиданней.

С каждым шагом, я забывал кто я, где я и почему очутился именно здесь. Я забывал всю свою жизнь, все свои действия, их последствия. Забыл я и Маринку, и маму с папой, и даже товарищей. И только ведьминский голос в голове продолжал шептать: «Не бойся блуждать».

Спустя какое — то время, я забыл и человека, что мне это говорил.

В голове была абсолютная пустота. Я шёл, сам не зная куда, но теперь, повороты становились забавной игрой.

Я разговаривал с голосом в голове, шутил и смеялся с шуток фантома. Иногда, перебарывая боль, я проскакивал через стены лабиринта, улыбаясь своей смекалке. Потом снова воспоминал где нахожусь и, свесив голову, продолжал идти, ковыляя.

Сколько я так проблуждал — не знаю, но всё — таки добрёл до заветного выхода. Его ознаменовала цветастая арка, с которой красиво свисали алые розы.

Тихонько дохромав до прохода, замираю. Впереди стали появляться силуэты родителей, ревущей сестры и закопавшегося в руки, Кольки. Я моментально вспомнил всех и сразу. Боль в рёбрах отступила, я аккуратно отложил палку.

Почти перешагнув через границу, краем глаза заметил, как что — то снова мелькнуло позади.

Рывком, разворачиваюсь.

Передо мной, улыбаясь, выстроились в ряд пятеро детишек. Узнал! Их узнал!

— Это же вы!

Ребята ринулись меня обнимать. Младшенькая, привычно повиснув на шее, склонила меня вниз.

— Манька нам наказала тебя проводить. — оповестил тот самый задиристый Жора— Чё застыл? Иди уже.

— Манька… — припоминал я — А это кто?

Детишки широко улыбнулись.

— Да ты иди — иди, узнаешь ещё! — выкрикнула девочка с распущенными волосами.

Младшая, слегка расплакавшись, начала выталкивать меня прочь.

Повинуясь, ноги сделали шаг через границу. Голову пронзила сильная, острая боль. Мимолётный укол прошёлся по всему мозгу и завершился в затылке.

Яркий свет снова ослепил глаза. Надоедливый писк прибора стал приобретать спокойный размеренный ритм. Шум, что присутствовал до этого: всхлипы и завывания, резко прекратился.

— Елена Владимировна… — тихонько шепнул знакомый голос рыжего. Он аккуратно приподнялся с кресла и уставился в мои распахнутые глаза.

Мама моментально подбежала ко мне и, схватившись за сердце, чуть не упала в обморок. Батя вовремя успел и придержал жену за руку.

Сестра, сидевшая возле подоконника, медленно приподнялась. Девочка попыталась быстро стереть слёзы, но ничего не вышло. Она, с красным лицом и выкатывающимися каплями из глаз, выдала:

— ЭДИК!!! — мне показалось, что крик раздался на всю больницу.

В палате послышался ещё больший вой, чем был до этого. Теперь всё было приправлено возгласами благодарностей врачам, богам и миру.

***

Я полностью восстановился через три месяца. Оказывается, когда Машка пожертвовала собой ради меня… Когда я улетел в тот самый лабиринт, ребята остались на абсолютно пустом берегу и страшно испугались.

Они быстро подчистили местность и рванули к моей маме. Самый сок в том, что между моим возвращением и тем вечером, прошло около месяца. Я блуждал по тому лабиринту целый месяц… От осознания, меня бросало в дрожь.

Врачи до сих пор прибывали в шоке от моей живучести и каждый раз тыкали в меня пальцем, когда видели. Забавно, что день за днём, каждый, кто работал в больнице, приводил с собой коллег из вышестоящих заведений и Университетов, заверяя, что НЕПРЕМЕННО, именно ОН, вытащил меня с того света и только благодаря ЕМУ, я так быстро выкарабкался.

Мама молча улыбалась, глядя на всё это действо, а Маринка, напротив, каждый раз гневалась на лукавый персонал. Девочка, однажды, выгнала очередного практиканта из палаты, когда он только рот открыл.

Позднее, нам скажут, что «В обмен на такую маленькую услугу, как подтверждение любого слова больничного персонала, они полностью возьмут на себя оплату за лечение.»

И я, разумеется, согласился.

Не велика плата за десять миллионов рублей.

Мы, правда, не знали, что это дядя Ваньки всё оплатил, но да ладно. Что было, то прошло.

Вернувшись домой, я ни в какую не желал возвращаться к себе на квартиру. Да и не сказать, что, родня горела желанием меня туда отпускать. Удивительно, но я стал ещё более здоровым, чем был до этого. Все мои болячки, по типу гастрита и бронхита, просто испарились, даже кариес исчез.

Мама, каждый день, с большим удовольствием наблюдала, как я уминал третью порцию пюре с котлетой. И к слову, в последнее время, я питался только картошкой. Я стал зависим от этого клубневого наркотика.

Отец улыбался моей компании за просмотром футбола, а Маринка всё — таки сводила меня в кафе и познакомила с той администраторшей. Оказалось, что она уже замужем.

Меня так рассмешило, когда сестрёнка насупилась и, громко хмыкнув, бросила:

— Никогда больше не придём! — повела меня прочь из заведения «Бэмбика — пучина».

Единственный минус, что я заметил за прожитый период после воскрешения — я не мог спать по ночам. Глядя на луну, всё вспоминал Машкин подвиг. Кстати, я не говорил?

Я вспомнил ведьму, как только открыл глаза. Удивительно, что я вообще забыл свою спасительницу.

Короче говоря, спать я не мог.

Мир за время моего отсутствия не изменился, так что, ожидать, что я по счастливой случайности встречу ведьму на улице, было нельзя.

Ночью, двадцатого марта, я на цыпочках собрался и вышел из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь. Закрывать замок на ключ, стало бы фатальной ошибкой разоблачения моего плана.

Насладившись весенним воздухом возле родного подъезда, я направился к аптеке, где оказался в первые секунды своего потустороннего пребывания.

Заглянув в окна, и удостоверившись, что Машки в здании нет, отправился к её дому. Вместо неё, в аптеке стояла весьма полноватая особа в наушниках и пританцовывала под музыку. Протарабанив в дверь минут тридцать, и схватив пару проклятий от соседей, я отправился теперь в последнее место, где мог её хотя бы… Мельком увидеть.

Рука аккуратно дотронулась до знакомых прутьев ворот призрачного парка. Они с скрипом отворились.

Сделав пару шагов, я прогнал слёзы с глаз.

Аккуратно настигнув лавку деда Макара, поднял голову к чистому небу. Луна приветливо меня освещала.

Улыбнувшись, я закусил губу, пытаясь не расплакаться.

— Оть, Томка, посмотри на него! — услышал я позади — И ведь не чураться, паразит, на чужих местах, нюни разводить!

В нос проник знакомый аромат гнили, я подскочил с скамьи, как ошпаренный.

— Дед Макар?! — выкрикнул я — Баб Тома! Вы ожили или я помер?! — испугавшись, выпалил я.

— А поди — кый, и то — и то! — привычно стебал Макар — Вернулси? Не получилось что ль дело — то закончить?

— Да погодь, оглашенный! — Баб Тамара ловко зарядила клюкой по заднице деда — Не чуешь что ль? Живой он!

Я неловко улыбнулся. Дед Макар принюхался:

— Ой, етить твою за ногу! А надушился — то, своими туалетными водами, будто помер! Фу — тый! — причитал он, потирая нос — А Манютка — то где? — дедок осмотрел с надеждой пространство за мной.

Глупая улыбка быстро сползла с моего лица. Я молчал.

— Говори. — почуяв неладное, скомандовал Макар.

— Последнее, что я видел, как Морана её забирает. — стыдливо выдал я.

Дедок потупил взгляд. Сложив руки за спиной, медленно похромал ко мне.

Взглянув в мои глаза, тихо промолвил:

— Надо спасать.

Я непонимающе его осмотрел.

— Как? Бороться с Богиней смерти? Самой смертью?

Дедок недовольно цокнул:

— Было бы желание, способы — то найдутся. — он аккуратно вытащил из — за пазухи обломок какого — то ржавого металла — То серп её. — объяснил Макар, всовывая мне деталь.

Я с удивлением принял предмет и с ужасом осознал, что чувствую его шершавость и холодок, которым от него веет.

— Как ты, старый, мне призрачную вещь — то всунул? Как умудрился?

Макар лукаво улыбнулся:

— Было бы желание, — повторил он — а способы — то найдутся.

***

Морана недовольно отстукивала ритм, глядя на истекающую кровью преемницу. Они моментально вернулись в терем. Двери Старшая быстро заперла, окна затворила. Наложила заклятие, чтоб никто не вошёл и не вышел.

— Идиотка! — высказала Морана — Совершенная дура! И ради кого? Ради чёртового прототипа бывшего!

Машка нахмурилась, стараясь расслышать и не издать очередной вопль от боли.

— Прототипа? — слабо переспросила она.

Старшая усмехнулась.

— Так, ты не знала? Твоему Эдику досталась только тушка твоего суженного, а душа перешла в его друга, Александра Лурозного.

Мария округлила глаза:

— Я в сотый раз повторяю, люди не меняются. Что он в этой жизни изменил, этот Александр? Изменил тебе! А не мир!

Маня неожиданно расплылась в счастливой улыбке, бледнея всё больше.

— Пусть и не меняются, но рождаются новые. Не обязательно злиться на весь свет из — за одного человека, лучше поблагодарить за нового. За новую попытку сделать ещё один верный шаг. Заново попробовать… — Она прервалась, боль пронизала с каждой секундой всё больше.

— Наивная девчонка. — Седоволосая закатила глаза — Я дарую тебе новый шанс, но на сей раз, ты будешь беспрекословно меня слушать. — она потянулась к ране преемницы. Та попыталась отодвинуться, ясно давая понять, что отказывается от таких условий.

— Слейся со мной, Морана. Богиня Смерти и зимы. — теряя сознание, умоляла Маша — Это твой шанс на новое начало.

Женщина нахмурилась и сцепила руки на груди. Заметив, как девушка прерывисто кашляет кровью, богиня надула губы.

— Побери тебя человек! — выкрикнула женщина и рывком дотронулась до леденеющего лба Мары.

Терем осветила яркая вспышка.

Предисловие Второе

И вдобавок ко всему, единственным местом, куда я хотел оформлять своё присутствие в последнее время, стал призрачный парк, расположившийся на окраине города «Y».

Сам парк не был выделяющимся. Более того, городские власти и вовсе, кажется, забыли про этот тихий островок с мёртвыми душами, оставляя лишнее место для раздолья подростков и алкашей. Нередко, я встречал новых призраков при входе, и приглашая их внутрь, давал надежду на «отпущение» грехов и успокоение.

Пару раз я звал и свою компанию прогуляться по пустующей аллее. Жена Ваньки, кажется, заметила однажды ужасный запах гнили на одной из лавочек, и более, мои сердобольные до чистоты, друзья, в парке не появлялись.

— Чё ты там делаешь вообще? — психовал Вано, открывая переднюю дверь машины.

Я улыбался и пожимал плечами, как же тут расскажешь, что после воскрешения, способность видеть полудохлых артистов, стала моей отрадой, а не проклятием. Ведь упустить узнать у мертвяков про богиню смерти…

Я даже представить себе не мог, что было бы, если бы призраков я не видел. Наверное, сошёл бы с ума и лёг бы в психушку.

Удивительно, кто — то ложится в психушку, потому что, не хочет видеть призраков, а я лёг бы, потому что, именно бы хотел. О, как. Ирония судьбы или с новой жизнью, так сказать.

А почему я видел их их…

Наверное, грань с смертью и жизнью, все дела. Спроси у того, кто в курсе, читатель.

Почему я один Машку помнил?

Ну, тут, я тебе наверняка отвечу. Помнишь момент, когда она мне показала всю свою жизнь? Вот тогда — то и сказала, что шанса забыть у меня не будет, видно, чародейство сработало в обратную сторону от желаний Старшей. Реверсивное колдовство, чес слово. Хотела, чтоб все забыли, а я тут: "Хобана, нюхай бебру".

Почему виню её во всех грехах?

Спроси у того, кто в курсе, читатель. У себя.

Сказать, что я жду в парке Машку, означает привлечь к себе массу вопросов: кто такая? почему?

Не один из моих товарищей ведьму не помнил. Как не помнили и ритуал, и сам вечер, когда Мара (теперь я всё больше называю её так), решилась восстать против своей наставницы. Они упорно твердили, что решили порыбачить на том берегу, чтобы заглушить свою боль от моей утраты. Даже то, как прибирались, они позабыли. Сошлись на том, что сильно ужрались.

Часто меня можно было увидеть сидящим весенним вечером, вместе с сестрой, под старым дряхлым дубом, где первый раз, я увидел, как Мара «прикопала» мою сотню. Каждый раз, я ловил приступы ностальгии, таращась в место, уже заросшее новой травой.

— Ты тут сам не свой. — отрывая взгляд от телефона, будила меня Маринка — Сидишь, пялишься в одну точку, думаешь о чём — то. Дома ты другой.

Я лишь кивал и устремлял взгляд к голубому небу, что красиво освещало пробуждающуюся местность.

Сестрёнка не выдерживала долго сидеть в тишине, и удовлетворив свою потребность «побыть вместе», убегала гулять с друзьями.

— Ты во сколько домой? — отряхивая джинсы, интересовалась она.

— Часов в одиннадцать, не раньше. — разглядывая проявляющиеся облака, отвечал я.

— Скажи маме, что я с тобой. Я к 22:50 буду возле подъезда, хорошо?

Усмехаясь, я кивнул. Сестрёнка, чмокнув меня в щёку, сорвалась с места и рванула прочь.

Дождавшись, пока Маринка скроется, я достал обломок от серпа Мораны и пристально его рассмотрел.

Обычный обломок, чего в нём важного?

— Главное, не вид, сынок. — присаживаясь рядом со мной, напомнил Макар — Главное, свойства.

Кивнув, я поднёс вещицу поближе. На солнце теперь блеснули какие — то символы, напоминающие древнеславянский алфавит.

— Отдай. — донеслось спереди. Поднимаю взгляд.

Передо мной, в чёрной блузке по горло и в синих джинсах на высокой талии, стояла моя седоволосая ведьма. Волосы были аккуратно собраны в тугой пучок, совершенно ей несвойственный. С ушей свисали длиннющие серёжки из декоративных черепов. На груди красиво расположился кулон с косой. Она осматривала меня обиженным взглядом, не решаясь сделать шаг навстречу.

Я подскочил, отряхивая штаны:

— Мара! — вырвалось у меня.

— Машенька! — подхватил Макар.

Я помог деду подняться, и он тут же двинулся в сторону сестры, привлекая на себя отчуждённый взгляд.

— Что за вольности мёртвых? — привычно выгибая бровь, спрашивала подруга — Чего вам? Верните серп, и я, так и быть, дам вам пропуск через «Смородину».

Я удивлённо всматривался в ведьму.

— Не помнишь меня? — тихим голосом, спросил Макар. Со спины мне показалось, что в нём что — то надломилось, потому, как привычное положение «круассана», теперь стало меняться на привычную осанку Мары.

— С чего мне тебя помнить?

Приехали, читатель. Я тебя поздравляю. Моя ведьма чокнулась.