Шоу Барни Хилла, как обычно, началось с несмешного каламбура. Зрители отбивали ладони, послушные работникам, выносящим таблички с надписями «аплодисменты».
– Гость, он же гвоздь программы, – привычно схохмил ведущий, – выдающийся американский фантаст. Из-под его пера вышло более сорока книг.
Тут он сделал паузу, призванную обозначить всю серьезность писательского подвига, а потом, набрав воздуха в грудь, выпалил в своей фирменной манере:
– Встреча-а-а-айте! Дерек Грей!
Снова аплодисменты, на этот раз куда более оживленные, ведь Грей был действительно очень популярен. Настолько знаменит, что даже до меня дошли слухи о его таланте.
Дерек вышел, театрально поклонился, обменялся с Барни крепким рукопожатием и взгромоздился на высокий стул по типу барного. Когда зал затих, было задано несколько стандартных вопросов о семье, детях, творчестве, политических взглядах.
– Мистер Грей, читатели интересуются, каким образом к вам приходят такие кхм… Нетривиальные идеи? – ведущий подобострастно закатывал глаза, изображая преданного поклонника. Только вот гость видел его насквозь, Барни не прочел ни единого рассказа.
Дерек откашлялся, вечная простуда и тут сыграла ему на руку. Писатель заговорил таким вкрадчивым, хриплым голосом, который, он был уверен, сведет с ума телезрительниц.
– Уж не имеете ли вы ввиду, что где-то в эфире, – он взмахнул рукой, описывая этот самый несуществующий эфир, – есть некое поле идей, которые растут, множатся, плавают в первичном бульоне, а потом кто-то, может быть, даже я или вы, берет удочку и хлоп! Вылавливает эту блестящую, трепещущую жизнью мысль, бросает её на сковородку, а потом подает гостям, зажаренную до румяной хрусткой корки?
Барни состряпал заинтересованное выражение лица, прикрывая им ехидно-скучающие мысли. Дерек, жестикулируя, продолжал.
– Под сковородкой я, конечно, понимаю белый лист писчей бумаги. Мелованный, а может быть глянцевый. Впрочем, пусть это будет даже открытый файл в текстовом редакторе. Не важно.