Демонология Сангомара. Небожители Севера

ГЛАВА 14. БОЛОТИСТЫЕ ЛУГА

Деревня ожила, едва солнцу стоило выглянуть из-за горизонта. Крестьяне отправились по своим делам, а отряд графа Тастемара выполз из домов. Воины благодарили тех, кто дал им кров и еду, пусть и не бесплатно – все расходы, связанные с походом, оплачивались из кармана правителя Солрага.

Дождь закончился, пока народ завтракал в таверне, где сэр Рэй снова встретился с сияющей и, похоже, уже влюбленной служанкой. Не сводя глаз с рыцаря, девица, которую сэр Рэй одарил ночью десятком даренов за пробу местной кухни, пожирала капитана глазами. Впрочем, солры быстренько расправились с остатками вчерашнего мяса, свежей кашей и, залив в себя по кружке отвратительного пива, пошли седлать коней. Лошадьми графского семейства занимались те, кого отобрал лично сэр Рэй.

Проверив подпругу на всякий случай ещё раз, Уильям вскочил на свою Серебрушку и последовал за отъезжающим отрядом.

– Ну что ж, мы уже пятый день, как в пути, – потянувшись в седле своего гнедого жеребца, произнес довольный сэр Рэй. – Вы готовы сегодня драить моего Тарантона, Уильям?

– Я все помню и готов, – улыбнулся уголками губ вампир. – А на нашем пути будет сегодня поселение?

– Вроде бы нет, – задумался сэр Рэй. – Хотя… Сегодня или все-таки завтра? Хм.

– Послезавтра, сэр Рэй, – негромко ответил Филипп, поравнявшись с Уильямом и рыцарем. – Нам еще два дня месить эти болотистые луга, а потом прибудем в Черные Тельи.

– Вы все поселения по имени знаете, господин! – восхитился памятью графа капитан гвардии.

– Конечно, сэр Рэй. Это ведь моя земля, – с иронией ответил Филипп.

Леонардо ехал, молчаливый и угрюмый, и иногда злобно поглядывал то на отца, то на Уильяма. Он отвел свою лошадь в сторону от всех прочих и за весь день пути не сказал ни слова, только пальцы гладили обмотанный тряпками лук да украшенные тиснением ножны.

Уильям же бросал сочувственные взгляды на Йеву, которая ехала одиноко, ни с кем не переговариваясь. Она куталась в свой теплый плащ, но все равно мерзла и иногда всхлипывала, дрожала как осиновый лист. Не выдержав, Уильям снял с плеч отороченный мехом черный плащ, что граф выделил ему со своего плеча, и накинул на Йеву поверх ее коричневого.

– Не стоило, но спасибо, – поблагодарила Йева синими от холода губами, но все же поплотнее закуталась в два плаща, потихоньку отогреваясь и возвращаясь к жизни. – Из меня никудышный путешественник, отчего-то мерзну постоянно.

Тут же на паре скрестились взгляды и тех, кто ехал сзади, и тех, кто брел впереди. Уильям заробел, понимая, что каждое их слово ждут, чтобы превратить в сплетни, и от того смолчал. Только ласково улыбнулся. Йева тоже все поняла. Она покраснела, спряталась поглубже под большой капюшон и взглянула оттуда на мужчину с такой теплотой и нежностью, что тот зарделся краской. И хотя без накидки ему было очень зябко и неприятно, этот ответный жест так согрел его душу и сердце, что весь остаток дня он ехал довольным, не замечая непогоды вокруг.

– Смотрите, смотрите! – воскликнул, указывая в небо пальцем, Мойрон.

Путники задрали вверх головы и удивленно воскликнули – под низкими облаками, близко к земле, всего лишь в каких-то ста васо над гладью заболоченного озерца, летели клином десяток черных птиц. Все бы ничего, но вот размером они были с лошадь. Тело птиц, как показалось Уильяму, было покрыто не перьями, а шерстью. Их вытянутый корпус заканчивался еще более длинным хвостом, который периодически раскрывался и становился третьим крылом, которым эти создания управляли в воздушных потоках. Под хвостом красовались две огромные лапы, с такими цепкими и мощными когтями, что, быть может, могли унести с легкостью и человека. Морды тварей хоть и напоминали птичьи, но имели по бокам острые уши.

– Ну что ж. Значит в Брасо-Дэнто уже зима. Они каждый год так перелетают на юг, теплолюбивые существа, – ласково и восхищенно сказал Филипп, остановив своего коня.

– А кто это? Драконы? – с разинутым ртом уставился на грациозно летящих существ Уильям.

– Нет, что ты! Драконы давно вымерли. Это торуффы, или как их называют ближе к Югу – рух.

– Они опасны?

– Нет, они гнездятся в горах к северу от Брасо-Дэнто и питаются баранами и козлами. К нам спускаются крайне редко. Всю жизнь проводят в небе. Благородные создания.

– Я никогда не видел их раньше, – завороженно ответил Уильям, наблюдая за приближающейся стаей.

– Так их и мало осталось. Это потомки тех причудливых созданий, что родились из кровавых обрядов после слияния миров. Может быть, даже и родственники драконов, кто знает.

Меж тем Леонардо нащупал лук и стал быстро разматывать его, не отводя глаз от грациозных существ. Завидя под собой людей, птицы медленно набирали высоту. Сын графа, наконец, торопливо освободил лук от обмотки и потянулся за стрелой из колчана.

– Не смей, – рявкнул граф, да так, что весь отряд испуганно подскочил на конях. – Убрал лук, я сказал!

– Что? Почему? – воскликнул Леонардо, но стрелу в колчан все-таки вернул. – Это же такой трофей, отец! Над Брасо-Дэнто они так низко не пролетают, как здесь! Позволь мне хоть один выстрел!

Рух, поднявшись совсем высоко и задевая крыльями серые рваные облака, пролетели над отрядом в сторону юга.

– Опоздал, – с сожалением и раздражением вздохнул Леонардо.

– Эти существа не для того живут, чтоб их убивали ради забавы, Леонардо. – Филипп гневно посмотрел на сына, а конь графа, чувствуя злость хозяина, нервно пританцовывал на месте.

Не желая сердить лишний раз отца, Лео отвернулся и уставился взглядом на бескрайние болотистые луга.

К вечеру отряд остановился у широкого ручья, который змеей извивался по земле среди сгнившей травы. Шириной в три васо, и глубиной всего лишь по пояс, он дал путникам чистую воду и не сулил никаких опасностей.

Слуги, понюхав воду и лизнув незаметно для других, убедились в ее чистоте и набрали котелки для готовки супа. Настрелявшие в дороге всякой мелкой живности солры по просьбе Чукка и Грона свежевали тушки, чтобы повара смогли их приготовить. Кто-то чистил коней, кто-то устанавливал навес от дождя, если вдруг бредущая над лугами туча решит излить из себя очередной поток воды.

Йева вернула уже порядком продрогшему Уильяму плащ, виновато поблагодарив. Леонардо с Эметтой, у которых не было шанса уединиться посреди ровного, как лежащий на столе лист бумаги, луга, сидели на лежанке, пока их коней чистили Солры.

Филипп изучал карту. За почти пятьсот лет своей жизни он успел досконально узнать свой край, но сейчас не тот случай, когда следовало надеяться только на память.

– Ну что, вы готовы, уважаемый Уильям? – затянул потуже пояс на животе сэр Рэй и взял из седельной сумки, что лежала на земле около седла, несколько щёток. – Мой Тарантон уже в нетерпении, когда его почистят. Но, предупреждаю, он хоть и гнедой масти, но с характером, черт такой!

Уильям поднялся с лежанки. Он уже кое-как почистил Серебрушку, и та отдыхала на земле после дневного перехода.

– Кусается?

– И это тоже. Лягается как бешеный! Одного моего оруженосца пять лет тому назад, когда совсем лютым был, прибил насмерть, земля ему пухом. Тому показалось, что конь привык к нему, и мальчишка имел неосторожность убрать руку со спины, обходя его сзади. – развел руками рыцарь. – Да я вам покажу, как правильно чистить, не бойтесь!

– Я и не боюсь, – ответил Уильям, правда ответил безрадостно.

– А ведь о нем заботились больше других. Просто ему передался этот дикий нрав, лютый он по крови… А по силе и выносливости может даже с Найхлистом графа потягаться, – ласково и гордо рассказывал о своем коне Рэй, пока они шли к жеребцу.

Тот, высотой почти под два васо в холке, навострил уши, когда увидел хозяина. Огненно-рыжий конь с черными носочками на ногах, с темной гривой и хвостом, высоко поднял голову и посмотрел на хозяина.

– Только меня признает… – заявил безапелляционно сэр Рэй.

Рыцарь взял щетки и стал показывать, в какой последовательности нужно чистить коня.

– Эту с той не перепутайте, та жесткая, ей морду нельзя чистить! – прикрикнул на Уильяма рыцарь, когда тот взялся не за ту щетку.

Конь нервно перебирал копытами и задирал высоко шею, не давая Уильяму чистить. Иногда он хрипел и пытался укусить, лязгал желтыми зубами, но молодой вампир успевал отскочить.

– Что за животное, – простонал он. – Теперь мне начинает казаться, что вы затеяли спор только ради этого!

– Не специально, но вышло хорошо, согласитесь, – ответил довольный рыцарь, устраиваясь на плоском камне. – Бедняга Винсент страдал, пока чистил Тарантона, хотя все с ним страдают, чего уж там… А мои солры и так возятся с конями лорда, его семейства и слуг, так что свободных рук нет.

– Зачем же вы, уважаемый сэр Рэй, приобрели такого коня, если он злющий, как демон?

А меж тем Тарантон измывался над беднягой Уильямом, хрипел, задиристо ржал и норовил укусить. Из ноздрей его с шумом вырывался воздух, как из кузнечных мехов, конь кусал удила, и Уиллу казалось, что конь этот – не нормальный. Демонический, поди, из породы каких-нибудь кельпи.

И пока Уилл ждал ответ от рыцаря, Тарантон изловчился и едва не умудрился вырвать у него клок волос, однако вампир со стоном успел отпрыгнуть.

– Как это зачем? Это великолепный конь! Он меня признает, и это самое главное. Плевать, что страдают другие. Вам очень долго объяснять нюансы селекции, но если кратко, то название Солровский конь – это просто указание того, что конь выведен здесь, а так мы разводим несколько пород, и мой Тарантон был выведен в тех конюшнях, где содержатся лучшие кони. Один такой жеребенок стоит как дом в центре Брасо-Дэнто около Вороньего камня!

– Ого! Не может быть, чтобы конь столько стоил.

– Может. Те кони, что помельче, ходят под моими конниками. Они много дешевле, но тоже весьма ценны. Когда солр поступает на службу, он подписывает бумаги и обязуется заботиться о выданном ему коне. Причем, если чего натворит да загубит животное, потом много лет расплачиваться будет. Теперь понимаете, почему мои люди так трепетно относятся к лошадям и сразу чистят их, а потом уже занимаются собой? – улыбнулся рыцарь.

– Понимаю. Не зря говорят, что главное сокровище Вороньих Земель – это кони!

– Все верно, – одобрительно кивнул сэр Рэй и подошел к нервному и агрессивному Тарантону. – Вот замечательно, щетки давайте сюда, Уильям. Завтра сами тогда уж почистите Тарантона. А пока пусть он отдохнет с долгой дороги и поест, а жрет он много.

– Мы сегодня будем тренироваться?

– Конечно, уважаемый Уильям, тут уж не отвертитесь! Дайте мне слегка отдохнуть, а через четверть часа подходите.

Усталый после этого бешеного и невоспитанного коня Уильям вернулся к Серебрушке, погладил ее по холке, отчего лошадь ласково посмотрела на своего нынешнего седока большими карими глазами, обрамленными пушистыми ресницами. Кобыла фыркнула и потянулась губами к руке, чтобы нащупать там лакомство.

– Нет у меня ничего для тебя, – приголубил лошадь Уильям. – Вот ты такая красавица, и проблем не доставляешь, и нрав хороший… И чего рыцари гонятся за этими мясистыми породами, которые и на коней-то не похожи уже? Не кони, а монстры с копытами!

Рядом показалась Йева, которая услышала причитания.

– Зря ты так, – Она подошла ближе, кутаясь в свой теплый плащ, поверх которого был накинут отцовский. – Не все боевые кони такие злобные, как Тарантон. Наоборот, многие спокойные. Чтобы разозлить Найхлиста, графского вороного, нужно постараться, он детей чуть недолюбливает и отцовский гнев чувствует хорошо. Нервничать начинает. Луниалас – это конь Леонардо, тоже очень флегматичен и невозмутим.

– Но едят они много. Им нелегко приходится здесь, где травы уже мало, – Уилл развернулся к девушке и взглянул на нее с теплотой.

– Что есть то есть. Но отец решил не тащить обоз, чтобы добраться побыстрее до Йефасы. Как тебе тренировки с сэром Рэем?

– Тяжело. Это… Знаешь, я всегда полагал, что махать мечом – это не так уж и сложно, но в спаррингах против сэра Рэя я чувствую себя таким деревянным и неуклюжим… – Уильям засмущался, вспомнив все свои падения на землю и кучу собственных ошибок и глупых замахов.

– Но тебе это все равно нравится, – скромно улыбнулась Йева и тоже подошла к кобыле.

– Наверное да… Но я стараюсь сильно не бить, мне кажется, что мои удары много сильнее ударов сэра Рэя.

– Естественно, не забывай, кто ты. Ты должен быть сильнее и быстрее его на мечах, но Сэр Рэй берет опытом, которого у тебя пока нет.

Девушка осторожно провела рукой по спине Серебрушки. Рука Уильяма, что лежала на теплом боку лошади, поднялась чуть выше и погладила миниатюрную кисть девушки. Йева как-то грустно вздохнула и взглянула на возлюбленного ласково своими зелеными, цвета изумруда, глазами.

– Так ты виделся с Кельпи, Уилл? – Девушка в ответ тоже погладила пальцы Уильяма, чувствуя его напряжение даже сквозь перчатки.

– Да, Вериателюшка приходила ко мне у Белой Бетси, а потом и у той реки, где была эта тварь. Спасла меня снова, – улыбнулся он. – Мне уже не по себе от того, что она все за меня делает и печется так о моей жизни.

– Любит тебя, – задумчиво сказала Йева. – А ты ее?

– Даже не знаю, как это назвать, – тоже погрузился в раздумья Уильям. – Она мне как сестра, как возлюбленная, и как лучший друг все вместе и ни одно из перечисленного. Когда она рядом – я спокоен и счастлив, кажется, что все беды позади и впереди лишь хорошее, но когда ее нет поблизости, я хоть и тоскую, но понимаю, что ей хорошо, и на душе тотчас теплеет от этой мысли. Ты когда-нибудь чувствовала что-нибудь подобное?

– Возможно, – уклончиво ответила Йева. – Может быть и чувствовала. Мне иногда кажется, что Кельпи что-то с тобой сделала, отчего для тебя будет всегда существовать лишь она, а остальные лишь увлечения.

– Не знаю, Йева. – Уильям продолжал гладить пальцы девушки. – Она же не человек, а демоница.

– Я тоже не человек, – совсем тихонько, шепотом промолвила Йева и вздрогнула.

Смутившись от этих слов, Уилл посмотрел на Йеву, в глазах которой стояли слезы, но та отвернулась и быстро убрала руку со спины Серебрушки под плащ.

– Я тебя не понимаю…

– Да это не важно… уже. – Йева быстро заморгала, чтобы не разрыдаться на виду у всех. – Смотри, сэр Рэй тебя зовет!

И правда, рыцарь стоял с другой стороны лагеря, на ровной площадке, и остервенело махал мечом, чтобы привлечь внимание Уильяма. Там же собрались и остальные, тренируясь друг с другом, пока повара готовили ужин.

Леонардо, красивый и статный, в зеленом дублете ниже колена, стоял рядом с другими воинами. Ветер трепал его рыжеватые волнистые пряди, которые держала черная повязка. В руке он держал меч Рирсуинсорсиан, сверкающий в закатных лучах огромным рубином в рукояти.

– Ну же, кто следующий? – весело прокричал Леонардо.

Он оглядел более рослых солров, которые переминались с ноги на ногу и не решались вступить в поединок с сыном графа.

– А давайте я, – вышел вперед Мойрон, уверенный в своей победе – противник был ниже его на полголовы.

Толпа разошлась, чтобы сделать круг. В этот момент Йева и Уильям приблизились к остальным и встали рядом, наблюдая за спаррингом. Леонардо легким шагом, словно дикая кошка, кружил вокруг Мойрона на полусогнутых ногах, красиво перекидывал меч из руки в руку. Следя за своим противником, Мойрон резко прыгнул вперед. Блеснул клинок, и гвардеец сделал быстрый выпад. Лео отскочил в сторону, размахнулся, но солр тоже был не дурак – успел парировать удар и, связав клинки, постарался выбить меч из рук Лео. Тот не растерялся, не дал противнику перехватить инициативу и совершил мгновенный прямой выпад вперед. Этого Мойрон не ожидал и резко отступил, свалившись на землю. Леонардо с улыбкой победителя посмотрел на поверженного противника и, красиво прокрутив меч в руке вокруг кисти, спрятал его в украшенные воронами ножны.

– А вы действительно хороши, – заметил сэр Рэй. – Быстры, ловки, хорошо противостоите даже противнику выше на полголовы. Сразу видно, что над вашей техникой работал сам мастер Адд Фрауд.

– Да, сэр Рэй, у меня хорошие учителя, но даже лучшие не научат ничему толковому безграмотного ученика, если у того нет задатков. – Лео радостно посмотрел на сестру, которую увидел в толпе. Потом, увидев рядом с ней Уильяма, ядовито улыбнулся. – О, а вот и ваш партнер по спаррингу подоспел! Он уже умеет хотя бы держать меч с правильной стороны?

– Немного, – Сэр Рэй тоже расплылся в улыбке, но скорее сочувствующей. – Уважаемый Уильям, вы готовы?

– Относительно, – не соврал тот, выходя вперед и обнажая меч.

Филипп, который стоял сзади и наблюдал за боями вскользь, теперь подошел ближе. Воины расступились перед графом, склоняя в почтении головы. От лица правителя Солрага веяло холодом, но синие глаза с любопытством и беспокойством следили за сэром Рэем и Уильямом. Последнему выдали нагрудник и защиту для рук и колен, в которую тот поспешно облачился.

Сэр Рэй встал на краю поля и вытащил меч, глядя с хитрой улыбкой на Уильяма. Тот встал, опустив правую руку с мечом до уровня живота и чуть приподняв клинок. Он не решался нападать, боясь и зная о том, что сэр Рэй мало того что отобьет удар, так еще и мгновенно контратакует. Поэтому Уильям решил выждать – он настороженно следил за рыцарем, который легко и грациозно пошел сначала в левую сторону от противника, потом в правую, раздумывая откуда лучше атаковать. Это был не тот бой за холмами, где Уильяму было не стыдно хлебать грязь – теперь десятки пар глаз смотрели на него в ожидании позора. Разгоняя сердце и мысли, Уильям старался обострить чувства, вспомнить те звериные ощущения, что пробудились в нем в лесу около Вардов во время погони.

Сэр Рэй сделал шаг вправо. И быстро разорвал дистанцию, ударил слева, высоко подняв меч над головой. Уилл выставил клинок и отразил удар, чтобы сразу контратаковать, но рыцарь оказался шустрее – он уже развернулся вполоборота и резко ударил сбоку. Громко зазвенела сталь, мечи скрестились, выбили сноп искр. Чтобы закрепить инициативу за собой, сэр Рэй отскочил, воспользовался заминкой неопытного противника и сразу же атаковал с ухмылкой – выписал в воздухе восьмерку мечом, нарочито медленно совершая взмах. Не понимая, что это обманный удар, Уильям попытался заблокировать выпад слева, но клинок нанес удар справа по нагруднику. Сила удара оказалась столь высока, что вампир запнулся и упал, перекувыркнувшись.

Вокруг захохотали. Клинок был приставлен к горлу, и Уильям, глубоко вздохнув и изобразив натянутую улыбку на лице, поднял руки в поражении.

– Что же вы пропустили такой простейший финт? – рассмеялся сэр Рэй, а за ним и все остальные – Я же показывал его вам вчера.

Вперед вышел Филипп.

– Сэр Рэй, – обратился он негромко к рыцарю.

– Да, мой лорд, – Сэр Рэй обернулся.

– Не окажете ли мне, пожилому человеку, честь поединком? Я вижу, что вы очень опытный фехтовальщик.

Толпа замерла. Леонардо и Йева с удивлением посмотрели на отца, который в спаррингах ранее замечен не был. И даже сэр Адд Фрауд за все время обучения Леонардо так и не смог уговорить графа Тастемара скрестить мечи. От такой просьбы сэр Рэй слегка опешил, крепко задумался и, конечно же, не имея права отказаться, согласился. Филипп надел нагрудник с выгравированными воронами, пластинчатые наплечники и наколенники. Свои длинные до плеч седые и густые волосы он подвязал лентой и вышел на край поля, которое спешно покинул чумазый Уильям.

Граф обнажил меч. Меч этот был простой, без гравировок или украшений в навершии, ибо родовой меч Филиппа, «Рирсуинсорсиан», который достался ему от отца Ройса, сейчас покоился в ножнах Леонардо.

– Господин, может наденете шлем? – засомневался сэр Рэй.

– Не переживайте, сэр Рэй, за мою безопасность. Побеспокойтесь лучше о своей. Будете поддаваться – накажу! – весело ухмыльнулся граф.

После этих слов он ловко прыгнул в сторону Рэя, который не ждал столь резкой атаки, и нанес косой удар. Капитан отбил меч, но Филипп атаковал уже с другого бока и, вынужденный сменить позицию, сэр Рэй отскочил, чтобы не попасть под удар. Дабы не упасть в грязь лицом, капитан сделал быстрый выпад. Филипп моментально парировал и с улыбкой на лице уже заносил над головой капитана меч. Тот испуганно увернулся, не успев даже контратаковать, и попятился.

Граф прыгнул вперед, не отпуская рыцаря, хищно прищурился и снова занес меч для удара справа. Понимая, что это будет финт, капитан попытался защититься слева, но не успел – меч ударил его по нагрудной пластине с такой силой, что сэр Рэй отлетел, как мешок с картошкой. Он перевернулся и все-таки упал лицом в грязь. Бой закончился быстро.

– Что же вы, сэр Рэй, такой простейший финт пропустили, – лукаво сказал Филипп. Его синие глаза, обрамленные сеточкой морщин, смеялись и довольно блестели. – Уж вам ли, опытному фехтовальщику, не знать о нем?

– Я вас понял, господин. – Рэй поднялся на ноги, пошатываясь, и виновато добавил, обращаясь уже к Уильяму: – Прошу меня извинить за издевки!

Уильям смущенно кивнул, принимая извинения.

Толпа удивленно взирала на пожилого графа, который играючи свалил лучшего мечника Солрага, будучи на полголовы ниже и намного уже в плечах. Сняв доспехи, Филипп передал их ошарашенному рыцарю и как ни в чем не бывало удалился, устроился на лежанке и достал из седельной сумки книгу.

– Это невероятно! – воскликнул сэр Рэй. – Такая скорость и сила! Меня словно мальчишку уделали!

Спарринги продолжались, пока повара не известили уже порядком изголодавшихся воинов о приготовленном супе. Впрочем, запахи сами заставили всех забыть о поединках и прийти под наспех сооруженный навес. Люди сидели на лежанках и ели в темноте, ловко орудуя ложками. Сэр Рэй же постоянно касался места, куда граф ударил, и тихонько охал.

***

Уже ближе к ночи, проверив широкий ручей на наличие какого-нибудь голодного и опасного существа, воины улеглись спать. Дождь закончился, и теперь редкие облака плыли по небу, а огромная луна заливала своим светом болотистые луга.

За пару часов до полуночи, когда все спали, Филипп взял ножны и бесшумно подошел к Уильяму, толкнул в бок. Тот намек понял, подскочил и последовал за графом. Филипп двигался быстро и живо, словно молодой. С восхищением перед такой кипучей энергией Уильям без всякой опаски шел за ним хвостом.

Когда они отдалились на достаточное расстояние от лагеря, Уильям обратился к графу:

– Господин, спасибо!

– Пожалуйста. Сэр Рэй не имел права укорять тебя, держащего меч второй-третий раз в жизни, в том, что ты пропустил финт, – пожал плечами Филипп. – Не сравнивай себя ни с сэром Рэем, ни с Лео – у них у обоих с детства были лучшие учителя. Я лично привез для своего сына пожилого наставника – вампира из самого Вильхельма.

– Но разница между вами и сэром Рэем была, как между мной и сэром Рэем, – осторожно заметил Уильям.

– Да, но мы не люди с тобой, Уильям. Не забывай, что мне почти пятьсот лет. Я и так сильно замедлял себя, чтобы не быть слишком быстрым для солров.

– Невероятно!

– Все вероятно… Ты неопытен, поэтому и проигрываешь. Даже месяц практики с нормальным тренером, а не сэром Рэем, и ты бы их всех с легкостью уделал, – улыбнулся граф. – Пойдем, пройдемся еще вон до того деревца и назад. Я хотя бы буду спокоен, что ничего не вылезет ночью из воды.

– Господин?

– Да, Уильям.

– Быть может, если вам не трудно… Вы, кхм… можете преподать мне урок? – очень вежливо спросил Уильям у своего покровителя.

– Хм, – задумался граф. – Почему бы и нет? Но до того деревца давай дойдем.

Меся грязь, они направились вдоль ручья к одинокой иве, которая стояла на низеньком холме. Оттуда откроется вид на раскинувшиеся вокруг заболоченные луга, луга тихие, зыбкие и зловеще молчаливые.

– Интересно, господин Обуртальский добрался уже до Райгара в Офуртгос или еще в пути? – спросил негромко Уильям. – Как я понимаю, Райгар не очень любит гостей.

– Да, но им ничего не угрожает. Райгара нет в Офурте, – улыбнулся Филипп.

– Как это?

– Он, как и мы, отправился на твой суд, Уильям. Зная постоянные проблемы с мостом на западной тропе, Райгар должен был отбыть из Офуртгоса перед началом сезона дождей.

– То есть выходит, что Ханри приедет в пустой замок, развернется и уедет?

– Да. Но за дорогу Лейт Дорелгоф, командир эскадрона, вытрясет всю нужную мне информацию из людей посла, – ответил Филипп.

– Ого… Вы и впрямь всё знаете…

Наконец они дошли до одинокого и скрюченного дерева, которое в лунном свете напоминало старуху с сухими руками и ногами, узловатыми пальцами и длинными редкими волосами. Оглядывая болота, Старейшины пытались узреть во мраке опасности, таящиеся в скрытых местах, средь кочек и трясины.

– Еще день пути, и будем в Тельях, дальше несколько дней по окраине болот, по Маровскому лесу. За Маровским лесом осушим несколько заключенных в городке Орл, он очень приличный по размерам, а комендант тюрьмы там – вампир. Перейдем Мертвую Рулкию и там уже по общему тракту к Йефасе. – Граф показал рукой направление, куда отряд собирался тронуться по утру.

– И много Старейшин соберется в Йефасе?

– Хм… Ну, сезон сейчас нехороший, северянам тяжело добираться, так что думаю, что с десяток представителей Старейших вампиров ты увидишь, – ответил Филипп.

– Скорее бы… – задумчиво ответил Уильям и вздохнул.

Филипп тоже глубоко вздохнул и не ответил, только тяжело посмотрел на отвернувшегося Уильяма – тот любовался лугами в свете луны, думая о своем. Граф отошел от скрюченной ивы и достал меч из ножен.

– Ну что ж, давай поучу тебя. Правда, давненько я этим не занимался. Если понравится, то могу по ночам тренировать где-нибудь подальше от лагеря. – Филипп красиво прокрутил меч кистью, разминая руку. – Я, как и ты, не любитель шума и зрителей.

– Сэру Рэю сказать, что он может больше не тратить на меня время? – Уильям оголил меч.

– Нет, пусть учит тебя как человек. Я попробую другой подход, как видишь, мы с тобой без доспехов.

Филипп действительно оказался очень опытным фехтовальщиком. Да, он не щадил молодого вампира и заставлял того отбивать удары, уворачиваться и бороться за свою жизнь, как в реальном поединке. Но за весь бой меч Филиппа ни разу не коснулся незащищенного тела Уильяма – клинок всегда останавливался вовремя, порой в опасной близости от шеи или груди.

Уильям же напротив изо всех сил старался, но так и не смог дотянуться до Филиппа. Разница между сэром Рэем и графом была разительна – меч в руках Филиппа походил на коготь хищника, неотъемлемое продолжение его руки, и с ним он передвигался ловко и быстро, подобно дикому зверю.

Тем не менее, своего неуклюжего оппонента граф ни разу не укорил – он спокойно указывал на ошибки и показывал, как делать правильно в той или иной ситуации. Через час запыхавшийся, но довольный Уильям душевно поблагодарил Филиппа, и они вернулись к лагерю.

***

Поутру отряд позавтракал замоченным на ночь в котле пшеном и остатками вчерашнего мяса. Люди двинулись в путь по бескрайним лугам, не встретив на пути ни одного поселения за весь день.

– Почему здесь так мало поселений? – проворчал Мойрон, которому хотелось нормально выспаться где-нибудь на лежанке в деревенском домике. – Я слышал, что южнее Брасо-Дэнто город на городе и городом погоняет, а нам за четыре дня пути встретилась лишь одна деревня.

– Места дурные, – ответил сэр Рэй.

– А что здесь дурного, сэр? – непонимающе уставился конник на капитана.

Но за сэра Рэя ответил граф, который ехал позади.

– Все, что ты слышал, касается юго-запада и юга Солрага, – сказал Филипп. – А здесь же низина – рядом болота, которые часто горят, от нескольких дней до пары лет. Никому не хочется жить рядом с горящей землей, в дыму и страхе. Тем более, восточнее обитают болотные гарпии, а если углубиться в Маровский лес, то там – вурмы. Нехорошее соседство: прожорливое и опасное.

Мойрон вздохнул, ловя себя на мысли, что граф, похоже, слышит вообще все.

– Как это болота горят, там же вода? – удивился другой солр.

– Горит что-то в самих болотах, – ответил Филипп. – Плохая слава у этих мест, поэтому мало поселений.

К вечеру отряд расположился в холмистой местности, около небольшой речушки, которую вдоль и поперек прошли, истыкав палками, солры. Слуги попробовали воду и, убедившись в ее чистоте, набрали котлы для готовки.

– Уважаемый Уильям, мой Тарантон ждет вас и очень скучает!

Сэр Рэй неторопливо, по-старчески, сполз с коня. Он сделал пару шагов, и его лицо исказила гримаса боли, а капитан страдальчески схватился за плечо.

Смеркалось, и очертания местности расплывались в наступающей темноте. Уильям спрыгнул с Серебрушки, и погладив кобылу за ушами, взял под уздечку и повел к сэру Рэю.

– Давайте я сразу двоих почищу, сэр Рэй, а потом уже проведем спарринг, – деликатно предложил он.

– По поводу спарринга… Давайте сегодня пропустим, потому что, честно сказать, у меня очень болят плечо и грудина после удара графа. Черт возьми, даже дышать тяжело. Почистите Тарантона и привяжите там, где другие лошади, – сморщился капитан и кряхтя пошел с седельными сумками и седлом в сторону костра, чтобы погреться и отлежаться. – Что за удары у графа, поверить не могу… Словно бревном по мне врезали!

Осторожно ведя Тарантона и Серебрушку за холмы, ближе к реке, Уильям постоянно уворачивался от зубов коня, когда тот пытался схватить за волосы и злобно фыркал. Морда гнедого жеребца, хитрая и наглая, выражала полное счастье от своего свинячьего характера, а Уилл вздыхал от этой конской вредности.

Лагерь скрылся из поля зрения. Рыбак завернул за холм, стреножил двух коней и привязал их к колышкам, васо в десяти от воды. Серебрушка ласково смотрела своими бархатными глазками, а Тарантон же нервно перебирал мохнатыми ногами, поднимал хвост и задирал шею. Но хотя бы не убегал, и то хорошо – колышек, к которому его привязали, вряд ли смог удержать такого здоровяка.

Сначала Уильям почистил от головы до копыт свою серую кобылку, та с радостью восприняла эти процедуры и довольно фыркала.

Тем временем на луга опустилась ночь. Промыв в реке щетки, Уильям со вздохом подошел к Тарантону. Ну что ж, очередной бой. Только с конем. Тарантон, когда почуял, что его сейчас будут чистить, заржал и воинственно брыкнул воздух задней ногой. Уильям попытался обойти коня с другой стороны, но хитрый жеребец снова встал задом и всем своим задиристым видом намекнул, что он, поди-ка, готов биться с неумелым рыбачком до изнеможения.

Раздался знакомый всплеск, и Уильям тотчас повернул голову в сторону воды. Из совсем неглубокой речушки, по грудь взрослому мужчине, на берег вышла Вериатель. Бросив щетки на землю, рыбак подскочил, радостный, к своей возлюбленной и обнял ее. Он расцеловал фыркающую от счастья Кельпи в ее аккуратный носик, бледные щечки и красивые губы.

– А я уж думал, что здесь мелко для тебя, – сказал он.

Вериатель мотнула головой, вырвалась из объятий и вприпрыжку в каком-то диком танце подбежала к лошадям. Те стояли, замершие, и смотрели на Кельпи спокойно и умиротворенно. Тарантон вдруг перестал брыкаться, хвост его мирно повис, а голова склонилась к земле.

Вериатель сначала погладила Серебрушку, затем скакнула к Тарантону и обняла его рыжую наглую морду, которая сейчас выражала полное смирение. Конь радостно фыркнул и заржал, когда демоница потерлась о него лицом.

– Вот негодяй, а меня все пытается укусить! – пожаловался Уильям, с завистью наблюдая, как этот мерзкий конь играет с Кельпи, словно ласковый котенок.

Вериатель рассмеялась, громко и чисто, и ее смех донесся до бивака и чутких ушей Филиппа. Демоница радостно заплясала, подскочила к рыбаку, взяла его за руку и повела, как ребенка, к Тарантону. Там она положила ладонь мужчины на морду присмиревшего гнедого жеребца и чуть застонала. Пальчиками Вериатель гладила уши, гриву, губы Тарантона, и тот млел от ласки, закатил глаза и фыркал. Открыв глаза, конь ласково посмотрел на Уильяма и потерся о его ладонь мордой.

– Вериателюшка, как мне тебя благодарить? – счастливо улыбнулся Уильям и взял холодную и бледную ручку демоницы в свою ладонь, припал к ней губами.

Кельпи улыбнулась и, немая, ответила только томным взглядом голубых чарующих глаз. В Уильяме забурлило желание, и он уж было потянул к девушке руке, смакуя в памяти тот день на озере, но Вериатель расхохоталась и в один прыжок отпрыгнула от него на пару васо. Уже через мгновение темно-мышастая кобыла с черной гривой скакала вокруг и громко фыркала.

– Вот ты шкодница, все не даешься, – рассмеялся Уильям. – Эх, дудочку бы сюда, я б сыграл что-нибудь веселое для тебя!

Послышались звуки пения. Как под заказ, люди у костра, наевшиеся жареных перепелов и зайцев и довольные тем, что дождь прошел и стало заметно теплее, запели. Пели какие-то солдатские простые песни: о любви, матери, родном городе. Леонардо наигрывал на серебристой флейте удивительно красивые мелодии, которые находили отклик в душах и солров, и вампиров.

Луна освещала маленькую речушку. Уильям был в стороне от всеобщей эйфории в лагере, за холмами у берега реки и в окружении трех лошадей, однако громкие голоса, поющие неровно и не в такт под звуки флейты, развеселили Кельпи, и та выделывала различные фигуры, брыкалась, подскакивала и приземлялась попеременно на разные ноги.

Тело кобылы поплыло, воздух вокруг нее задрожал, и уже абсолютно черная демоница со страшной разверзнутой пастью, усеянной длинными и кривыми зубами, подскочила к Уильяму. Тот совсем не испугался, но удивился – нечасто за долгие годы знакомства Кельпи представала перед ним в своем истинном облике.

– Ты у меня красавица, – с восхищением прошептал он.

Он взволнованно дотронулся до демоницы и погладил странную черную кожу, липковатую и мягкую. Огромные зубища сверкнули и клацнули у него перед лицом и, довольная своей шуткой, Вериатель высунула длинный язык и облизнула мужчину. Словно змея она обвилась вокруг него в несколько колец, растянув свое демоническое тело, с которого капала черная слизь, тут же стекаясь обратно к чудищу.

Странное ощущение единения захлестнуло Уильяма – он почувствовал умиротворение и счастье, будучи оплетенным с водяной демоницей, словно растворившись в ней целиком и полностью. Пальцы гладили полужидкое склизкое тело, проходя сквозь него, длинную гриву, что напоминала тину, обезображенную морду с острыми зубами и ярко-голубыми глазами.

Вериатель еще раз облизнула Уильяма, и ее теплое большое тело сократилось до нормального размера – она отпустила рыбака и обратилась в лошадь.

«Это было невероятно!» – подумал Уильям. Он зачарованно погладил свою любимую Вериатель, и та, прифыркнув, скакнула в воду и пропала.

Уильям осторожно вернулся к Тарантону и тихонечко, опасаясь зубов и копыт, сделал к нему шажок. Но гнедой конь лишь радостно фыркнул и тоже шагнул в сторону мужчины. Перед Уильямом теперь стоял совершенно другой Тарантон: ласковый, послушный и смирный. Уильям, который все переживал, как бы волшебство не развеялось раньше времени, быстро взял щетку, почистил Тарантона и отвел двух коней в лагерь.

– Как успехи? – спросил весело сэр Рэй, развалившись на лежанке. – Не укусил?

– Нет, все замечательно, уважаемый Рэй, – улыбнулся довольный Уильям. – Вы всё-таки пропустите сегодня нашу тренировку?

– Боюсь, что да. Прошу меня извинить, но мне нужен отдых, – кивнул рыцарь и, укрывшись льняником, свернулся клубком. – Доброй ночи всем.

Звуки пения стихли, люди разошлись по лежанкам и забылись крепким сном. Чуть потеплело, и Йева лежала под двумя одеялами без дрожи. Две лежанки – Леонардо и Эметты – были соединены друг с другом, и пара похрапывала обнявшись. Над лагерем воцарилась тишина, отряд умиротворенно спал под звездами и полной луной. И лишь часовой осоловело хлопал глазами, пялясь на окружающие его луга.

Филипп поднялся с лежанки и взял меч. Уильям последовал его примеру, и вампиры скрылись за холмами от глаз любопытного часового. Примерно через час, может чуть позже, они вернулись. Уставший и опустошенный Уильям упал на лежанку и забылся глубоким сном.