Небо в огне

14. Три пары шерстяных носков (для меня это показалось слишком, но я ничего не сказал.)

15. Один плащ-дождевик.

16. Три свечи.

С водой была явная проблема. Нам нужно больше. И ситуация с едой была не намного лучше.

Макс хотел съесть протеиновый батончик, но Нико сказал твердое «нет».

Я чувствовал себя глупо, что не прихватил с собой сумку.

Нико ничего не сказал, но был момент, когда он произнес:

— Это все, что у нас есть? Из всего того, что было в автобусе?

И я почувствовал себя плохо.

Он так хорошо укомплектовал автобус, и теперь это все досталось кучке бандитов.

Сахалия во сне плакала. Она скрутилась калачиком на одной из банкеток.

Макс, Батист и Улисс пошли и легли на кровати вокруг Джози. Они разместились сами по себе, как кусочки головоломки, пристраиваясь возле ее тела так близко, как только могли. Мы были в безопасности, но я думаю, малышам хотелось некоторое дополнительное ощущение комфорта.

Я пристроился на второй банкетке, которая оказалась не очень удобной, и использовал свою очень прокуренную толстовку в качестве подушки.

Я проснулся от громкого спора. Я пропустил начало дискуссии. А еще я упустил момент, когда проснулась Джози. Но для нее должно быть было шоком, обнаружить нас не в автобусе, и узнать, что у нее первая группа крови, и как Нико усыпил ее, а затем о курсантах и Брейдене.

На Брейдене она, кажется, и застряла.

— Как ты мог его бросить? – требовательно спросила она.

— Джози, у меня был выбор. Его или тебя, — запротестовал Нико.

— Он ранен!

— Все произошло очень быстро. Я не успел ничего сделать.

Они стояли возле двери. На пластмассовой подставке горела всего лишь одна свеча (я думаю, пахнущая персиком), которая по-особенному их освещала. Я мог разглядеть лишь их хорошо выделяющиеся силуэты.

— После твоей речи о нежелании его смерти, ты оставил его в автобусе с кучей незнакомых людей? — тихо спросила она.

— У меня не было выбора.

— Должен был быть способ, Нико! — сказала Джози.

В ее голосе послышались слезы.

— Джози. Джози, пожалуйста, — взмолился Нико.

Их голоса стали тише. Я вытянул шею, чтобы посмотреть. Нико взял Джози за руки и привлек к себе, так что их лбы соприкоснулись.

— Я уверяю тебя, что чувствую себя так же плохо, как и ты, — проговорил он.

А потом они поцеловались.

Ладно, это было новой информацией.

Думаю, теперь Нико и Джози встречаются.

— Мы должны отправиться за ними, — сказала Джози.

— Это невозможно. Нам необходимо идти дальше. Мы постараемся добраться до Денвера.

— Но Нико…

Внезапно он повысил голос.

— Ты та, кто сказал, что мы сможем это сделать! Ты сказала, что если кто-то и может доставить нас в Денвер, то это буду я!

— Именно это я и имела в виду …

— Ну, а теперь мы должны попробовать, — сказал Нико. Его голос стал тихим и хриплым (так он звучал, когда парень становился серьезным). – У нас, возможно, всей еды и воды хватит на пару дней. Если мы будем экономить, то хватит на 25 миль. Джин поведала мне, что слышала о военном лагере, который находится в 10 милях вниз по дороге. Если мы попадем туда, нам помогут.

— Что насчет остальных? – спросила Джози. — Курсанты направились прямо к ним.

— Дин умный, — ответил Нико. — Этот торговый центр — крепость. Дин не позволит никому попасть внутрь. И кто знает, что будет, даже если у курсантов это получится? Может быть, они попадут в засаду.

В его голосе прозвучала многообещающая злоба.

Я думал о том же.

— Тогда, как мы поедем? — спросила Джози. – Думаешь, мы сможем найти машину?

Нико отвернулся от Джози и начал собирать свой рюкзак.

— План в этом?

— Нет, — сказал Нико. — Я имел в виду, белое вещество. Оно ест шины. Вот почему мы не встретили других передвигающихся автомобилей. Поэтому, если мы не сможем найти машину, которая находилась внутри все это время...

— Мы пойдем пешком? – спросила Джози. Ее голос был суровым и недоверчивым.

— Но не волнуйся, Джози, я смогу тебя понести.

— Что?

— Я собираюсь усыпить тебя и нести на руках. Или поискать тачку.

Джози начала смеяться.

— Нико, это абсурд.

— У меня получится. Я сделаю все возможное, чтобы доставить тебя в безопасное место, Джози! — пообещал он.

Она заставила его замолчать, приложив палец к губам, а затем поцеловала, прижимаясь своим телом к его.

— Если ты пойдешь, и я пойду, — сказала она. — Я заклею снизу или где угодно изолентой противогаз. Я буду очень, очень осторожной.

— Нет, Джози, — попытался возразить Нико. — Это не безопасно…

Должно быть, она прервала его слова поцелуем.

Джози что-то прошептала ему. Я решил, что это было: “я тебя люблю”, потому что затем Нико произнес:

— Я тоже тебя люблю.

Я попытался снова заснуть. Мне не хотелось быть «Любопытной Варварой» или кем-то таким, а с ними это казалось довольно трудно.

— Джози? – позвал Улисс из спальни. — Джози! — Потом что-то по-испански.

Может быть, ему приснился кошмар.

Она передвинулась, чтобы пойти успокоить Улисса.

— Мы доставим этих детей в безопасное место, Нико, — сказала она, и я почувствовал улыбку в ее голосе. — Мы можем это сделать. Ты и я.

«А что насчет меня?» — подумал я про себя.

И тогда я понял — наверное, она имела в виду и меня. Может быть, она считает меня всего лишь еще одним ребенком.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ДИН

ДЕНЬ 13

Спустя какое-то время, ярость отступила.

Я осознал, что я лежу лицом вниз на линолеум. Я пытался двигаться, но боль в мышцах была невыносимой.

Я понял, что у меня связаны руки и ноги.

Джейк связал меня по рукам и ногам.

Меня штормило, и целую минуту я просто лежал.

Кровь изо рта приклеила мою щеку к внутренней стороне воздушной маски.

Я потихоньку, воспользовавшись своим языком, ослабил склеивание. Я пошарил во рту языком. Определенно пару зубов не хватало.

Мои очки пропали. Без сомнений, разбились. Зашибись!

Я вдохнул, жадно заглатывая влажный, вязкий воздух, просачивающийся в маску.

Джейк и Астрид, споря, приблизились.

— Я же говорю тебе, что ходил вокруг магазина. Я собирался воспользоваться переговорным устройством, когда услышал шум.

— Почему ты вернулся? – спросила Астрид. Ее голос сквозь воздушную маску звучал глухо.

— Потому что я скучал по тебе. Как ты думаешь, почему? Я чувствовал себя ужасно, что вот так ушел. Что поступил так.

— Ты, скорее всего, вернулся только потому, что у тебя закончились наркотики, — зашипел Астрид.

— Это не правда.

Они поднимали и помещали на место бетонные блоки.

— Давай, просто укрепим стену, — сказала Астрид сквозь маску.

— Где все? – спросил Джейк.

— Ох, Джейк, — произнесла Астрид, ее голос звучал грустно. — Они уехали. Нико завел автобус, и все они пытаются добраться до Денвера.

— Не смешно, — сказал Джейк. — Я не думаю, что у него испанские яйца «Супер уэвас», чтобы разобраться, что да как. — Он пытался шутить, но шутка прозвучала вымучено и устало.

Я передвинул голову, сдвигая тело на плечи. Глупая маска, которую они приклеили ко мне, врезалась в мою челюсть.

Я застонал. Головокружение проходило. Подслушивание за Астрид и Джейком стало причиной возвращения в себя — в основном, потому что я понимал — я шпионю за ними. Мне хотелось с этим покончить!

— Серьезно: только ты и Дин? – спросил Джейк.

— Я не сплю, — проговорил я. Они, похоже, не услышали.

— Не только я и Дин. Хлоя с близнецами здесь, — поведала ему Астрид.

— Ну, и где же они сейчас?

— Я сказала им, спрятаться в Поезде, — ответила Астрид.

— Я не сплю, — повторил я громче. — Можете меня развязать?

— Эй, убийца, — растягивая слова, произнес Джейк, наклонившись в поле моего зрения. — Как ты себя чувствуешь?

Он толкнул меня ногой.

Мои плечи горели огнем.

— Развяжи меня! – потребовал я.

— Ты будешь вести себя как человек? Или же ты полностью вжился в роль монстра?

— Я в порядке, — проворчал я. — А ты откуда взялся?

— Я плохо себя чувствовал из-за того, что ушел, поэтому и вернулся. Потом увидел, что парень нападает на магазин. Затем лицезрел, как ты напал на парня. Мужик, это было нечто.

Вспоминая это, он казался слегка зеленым. Но из-за маски на моем лице, цвета отключились. Я мог и ошибаться.

— Повезло, что я пришел вовремя, — медленно произнес он. – Ты мог бы обидеть мою девочку.

Я отвернулся от него, прижимаясь лицом к холодному линолеуму на полу «Гринвея».

Он был прав.

По ощущениям это была наихудшая вещь из всего того, что недавно случилось.

Я бы обидел ее.

Джейк бросил Астрид свой перочинный ножик.

— Послушай, — сказал он. — Почему бы тебе не освободить букера, а я тем временем пойду, выпущу малышей из Поезда?

Я вывернул шею, чтобы посмотреть ему в след.

Но он пошел не к Поезду.

Он направился в аптеку.

После того как Астрид разрезала веревки, мы с ней принялись ремонтировать стену.

Они с Джейком поместили большинство кирпичей на место. Мы использовали сантехнический герметик, чтобы заполнить отверстия и пространство между блоками в тех местах, где кирпичи разбились.

Разумеется, это никого снаружи не задержит. Но хотя бы изолирует воздух.

Астрид сказала мне, что Джейк оттащил тело прочь, а затем переместил погрузчик паллет так, чтобы тот перекрывал большую часть дыр, и не был слишком заметен снаружи.

Она поведала мне, что у погрузчика были сняты шины, и что он катился только на колесных дисках. Это казалось странным. Снаружи что — какой-то резиновый дефицит?

А еще Джейк снял аккумулятор с машины, чтобы никто другой не смог воспользоваться ее против нас.

Я кивнул.

Это хорошо. В любом случае. Мы должны охранять дыру, чтобы убедиться в том, что никто другой просто не пролезет сквозь...

Это безобразие.

— Мы можем сверху забить дыру досками, — сказала Астрид, словно читая мои мысли. — Мы закроем фанерой. Мы сможем снова обезопасить магазин.

Я знал, что она хотела поговорить о возвращении Джейка, но я чувствовала себя выжатым и жалким.

Я убил человека.

Я убил человека.

И я чуть не навредил Астрид.

Что касается Джейка... Ну, я не был рад, что он вернулся. Абсолютно нет.

Глупо было даже думать о моих шансах с Астрид. Но с вернувшимся Джейком, я знал, что мои шансы стали равны нулю.

А я упоминал, что я убил человека?

Затем Астрид издала странный, захлебывающийся звук.

Я посмотрел на нее. Она схватилась за свою маску.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Не могу дышать! — выдохнула она. Ее глаза были широкими и сумасшедшими — у нее произошел какой-то приступ паники.

Она, впиваясь в маску, хватала ртом воздух.

Я потащил ее прочь от стены, обратно в магазин, в отдел по улучшению благоустройства.

— Посмотри, здесь все в порядке! – сказал я, рискнув, что воздух будет достаточно чистым — что мы хорошо герметизировали пробоину. Я рванул свою маску, сдирая лентой волосы и кожу. — Воздух в порядке.

Астрид стянула свою маску и глубоко вдохнула.

– Извини, — прохрипела она. — Я просто начала думать о Джейке, и почувствовала себя в ловушке. И затем не смогла дышать…

— Ничего, — сказал я. И прежде, чем я успел распахнуть свои объятья, Астрид оказалась в них.

— Ой, Дин, — проговорила она и посмотрела на меня. – Из-за него я чувствую себя плохо, но он не тот парень, что мне нужен.

И да поможет мне Бог, я поцеловал ее.

Я ощутил ее губы, нежные как лепестки роз, на своих губах. Потом ее губы и рот стали жаркими, и слились с моими. Это было, аааах, лучшее ощущение, которое я когда-либо чувствовал.

Дело в том, что это было во мне. Агрессия первой группы. Она была там. Я чувствовал, что с каждым вдохом становилось все сильнее, как кровь крепнет в моих венах. Она была не такой сильной, как когда я находился снаружи, но я ощутил, что первая группа крепнет. Вдруг появилась уверенность, что первогруппная агрессия собирается победить и заполучить меня под свой контроль, поэтому я попытался оттолкнуть ее от себя.

Но Астрид Хейман, двумя руками ухватившись за мои волосы, притянула мое лицо к своему и поцеловала.

Ее руки обвили меня.

Мое сердце, мой мозг, моя душа знали, что это неправильно.

Но мой рот не мог сказать «нет», а мои руки, касаясь ее, не могли остановиться. Ее спины, ее живота, ее груди.

Моя кровожадность хотел ее, а ее кровожадность, так же ужасно, хотела меня.

Так вот в проходе на полу, на столовом белье, мы овладели друг другом.

Двигаться в ней и вместе с ней — было самым лучшим из всего того, что я когда-либо испытывал. Наши души, взрывающиеся внутри друг друга. Я не знаю, как это описать. И должен ли.

Мы вместе были охвачены безумием. Преодолеем вместе.

Я уверен, что Джейк видел нас.

Во всяком случае, к тому времени как мы опять пришли в чувства — когда оделись и нацепили наши маски, и когда я снова стал соображать — он был «под кайфом».

Джейк разрешил малышам выйти из Поезда, и они были в восторге, что он вернулся.

Они готовили «С'морес» над походной печкой. Я увидел остатки «хот-дога» и печеных бобов. Это было похоже на настоящий пикник – с дымом и со всем остальным.

Луна сидела на ногах Джейка, блаженно виляя хвостом.

Мы с Астрид были потными и потрепанными.

Подойдя к ним, мы сняли наши маски.

Я считаю, странная ложь. Будто бы наши маски все это время были на нас. Будто бы мы не сходили с ума, и не занимались сексом.

— Эй, вы двое, — невнятно проговорил Джейк, находясь спиной к нам. — Я был так голоден, что мы просто приготовили немного сосисок и бобов. Я надеюсь, что вы, ребята, не возражаете.

— Стена восстановлена, — сказала Астрид, спеша снять свою толстовку и кинуть воздушную маску на пустой футон-диван.

— Нам нужно укрепить ее, но она уже довольно прочная.

— Посмотрите, на мою крошку. Она может сделать что угодно, — сказал Джейк детям. — Я так сильно скучал по ней! Я, конечно, скучал по всем вам. Но особенно по моей девочке, Астрид!

— Мы тоже скучали по тебе, дядя Джейк, — щебетала Каролина.

Они с Генри поджаривали зефир над синим бутановым пламенем.

— Посмотрите, — сказал Генри. – У меня получился идеально золотистый.

— Такой, как любит наша мама, просто золотистый, без подгорелых частей, — добавила Каролина.

— Для этого необходимо терпение, — прокомментировал Генри.

— И твердая рука.

— Я только что видимо спалила свой,— сообщила Хлоя, помещая свой зефир в центр пламени. – Смотрите, я — Статуя Свободы! — Она держала пылающую зефирину.

— Осторожнее! — рявкнула Астрид. — Ты кого-нибудь обожжёшь.

— С риском всегда так! – произнес Джейк.

Он посмотрел на нас, запрокинув голову, и, облокотив ее, широко улыбнулся.

— Воздух здесь отличный. Никаких симптомов. Правда, малыши? Хлоя чувствует себя просто замечательно. Мы должны находиться как можно дальше от дыры.

— Давайте, — невнятно произнес Джейк. – У нас навалом Стей Пафтов!

— Я пойду переоденусь, — сказала Астрид. – Я испачкалась.

Джейк, остекленевшим взглядом, наблюдал за ее уходом.

— Сядь, Дин, — позвал Джейк. – Остаться ненадолго.

Он был, определенно, «под кайфом» от тех же штук, которые принимал и раньше. Джейк повернулся к близнецам.

— Генри, я знаю, что они говорят о предположениях?

— Что? – спросил Генри, сверкая как пенни.

— Хлоя, а ты знаешь?

— Нет. Что? — спросила она.

— Предположения сделали нас с вами сверх ослами!

Они все решили, что это смешно.

— Дин знает, о чем я говорю, правда, Дин? — Он ткнул локтем мне в ребра.

— Джейк, о чем ты говоришь?

— Видишь ли, я предполагал, что все останется таким же, каким я его оставил. Но, конечно, как такое может быть? Я пропал на… сколько, на два дня? Два долбанных дня?

— «Долбанных» плохое слово? — спросил Генри.

— Ага, — ответил Джейк. – Это точно.

— Я тебе говорил, — сказал он сестре.

Каролина снова зевнула.

— Я думаю, что лучше проверить твою повязку, Каролина, — сказал я. — И возможно пора принимать лекарства.

— Ай, не уходи, — произнес Джейк.

Он пытался хлопнуть рукой мне по плечу и почему-то промахнулся, опрокидываясь.

Дети решили, что это была самая смешная вещь в мире.

— Ох, Дядя Джейк! — взвизгнула Каролина. — Ты такой забавный.

— Дядя Джейк? — спросил я. — Почему он вдруг стал дядей?

— Мы так решили, — ответил Генри. — Aстрид — мама, ты – папа, а Джейк — дядя.

Ох, малыш. Почему дети все время такие... догадливые?

Сказать честно, мне понравилась их идея с безупречной гринвеевской семьей. Но время выбрано неподходящее.

— Ага, – рассмеялся Джейк – с оттенком отчаяния. — Они поняли. Они поняли правильно. Я имею в виду, по-настоящему, поняли из всего этого о сроках и сути.

Он поднялся на ноги. Парень двигался медленно, как старый человек. Как пьяный старик.

— Дети, — проговорил он. — Вы должны меня извинить. Но я так устал, что, кажется, могу плакать кровью.

И он, спотыкаясь, побрел назад к спальням.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. АЛЕКС

26-22 МИЛЯ

Все проснулись около 7 утра (точно так же, как просыпались в магазине).

Мы все проснулись голодные, и Нико выдал каждому из нас по 1⁄3 упаковки тунца и 1/4 энергетического батончика.

Джин преисполнилась щедростью и дала всем по банке «Фреска».

Теплый «Фреска» и сухой тунец. Ням!

Сахалия проговорилась, что у нее есть несколько жвачек, но она ими не поделилась. Ни единой пластинкой. К счастью, Джин позволила мне натереть зубной пастой десна, чтобы мое дыхание не было похоже, словно я весь день поедал пятую точку осла.

Я предположил, что нам всем хотелось бы остаться там, в трейлере, подольше, но, как ни удивительно, нам не хотелось.

Я пишу этот последние строчки, затем мы выдвигаемся. По-моему, это из-за того, что в трейлере было мало места. Мы все сидели друг на друге.

И когда малыши услышали, что военные находятся всего в 10 милях по дороге, все пришли в восторг.

— Мы можем без проблем преодолеть 10 миль! – прокукарекал Макс. — Мы можем преодолеть 10 миль, как нечего делать!

— Да, сэр, это моя крошка. Нет, сэр, я уверен в этом! – пел Улисс со своим мексиканским акцентом. Где он этому научился, я не знал.

— Я не знаю, — сказал Батист. — 10 миль — это много.

— Это будет нелегко, но я знаю, что мы справимся, — произнесла Джози, поглаживая руку Батиста. Она всегда очень воодушевляла малышей. Думаю, даже если бы мы сиганули с обрыва, она бы умудрилась вселить всем уверенность и восторг.

— Но Макс остается, — заявила Джин. — Малыш, сейчас ты дома, и со мной ты будешь действительно в безопасности. Ты, правда, же остаешься, дружище?

Макс размышлял над этим, может быт, секунды три.

— Не обижайся, тетя Джин, но эти ребята такая же моя родня, как и ты.

— Но я взрослая, Макс! И, возможно, твой отец придет сюда искать меня!

Макс сморщил свое лицо, словно на самом деле, думал по-другому.

Джин опустилась на пол и посмотрела ему прямо в глаза.

– Это твой самый лучший вариант, дорогой. Ты останешься!

— Тетя Джин, ты когда-нибудь встречалась с моей собакой Лаки? – произнес Мак. — У меня был пес по кличке Лаки. Он был дворняжкой, которую мы нашли на заднем дворе «Сейфвея», и у него не было одного глаза. И мой папа сказал: «Ой, они правы, что выбросили его, сынок. Эта собака никуда не годится». Но я клялся и божился, что если родители позволят мне взять его, то я позабочусь о нем. На что моя мама ответила: «Только через мой труп». И тогда мой папа произнес: «Может быть, это не такая уж и плохая идея», и это произошло накануне того, когда мой папа переехал. Как бы то ни было, я отнес Лаки в бесплатную клинику для животных, где его всего обработали и кастрировали, и дали мне для него капли от глистов. Пса на самом деле замечательно привели в порядок. Но моя мама по-прежнему его ненавидела. Я не знаю, почему.

— Милый, все, чего я хочу, это чтобы ты остался здесь со мной, — попыталась прервать Джин.

— В общем, на Рождество, моя мама пошла в настоящий зоомагазин, и принесла мне оттуда совершенно нового щенка. Настоящего пушистика чау-чау с бантом. И мама сказала: «Ты можешь держать эту новую собаку, малыш, но ты должен позволить мне забрать старого Лаки в приют». На что я ответил: «Ни за что». Ох, как она кричала, подняла такой шум, и сказала, мол, почему это ты не хочешь этого милого пушистика чау-чау, а вместо него тебе нужен этот паршивый, вонючий что-то там.

— Я просто думаю, что тебе будет здесь безопаснее…

— А потом она пошла и отдала ту собаку чау-чау своей сестре Рейлен, и в свободное время играла с ней, словно та навсегда была предназначена ее. Ну, а затем в последний день отпуска, вы знаете, что случилось? — спросил нас всех Макс. — Я зашел на территорию позади очистной станции, и Лаки начал лаять. И что же я вижу? Я чуть не наступил на гремучую змею! Она просто спала там, за баком с помоями, где земля хорошая и теплая. И змея затрясла хвостом и зашипела на меня, а затем Лаки бросился вперед, вцепился в ее шею и убил змею!

Он посмотрел на нас так, словно его рассказ полностью опроверг все опасения Джин.

Через несколько секунд, женщина проговорила:

— Дорогой, я не понимаю эту историю. Что это означает?

— Это означает, держись собаки, которую ты знаешь, тетя Джин, — поведал ей Мак. — Держись собаки, которую ты знаешь.

Нико хотел, чтобы мы все выпили как можно больше воды. Он предположил, что дети, которым необходимо быть в масках, не смогут пить снаружи. Я все время об этом забываю, но он прав. Если они приподнимут свои маски, то подвергнутся воздействию, и могут умереть.

Или Джози превратиться в первогруппного монстра и убьет всех.

Джин предложила нам взять с собой немного сигарет. Тогда мы могли бы забраться в какую-нибудь машину, которую я с Сахалией наполнили бы дымом, и потом остальные смогли бы снять свои маски, чтобы попить.

Кажется, слишком много действий для того, чтобы попить, но это то, что нам необходимо будет сделать. На самом деле в этот момент, нам не стоит обеспокоиться о вредном воздействии сигаретного дыма.

Джин дала Нико три пачки, а это довольно дорогой подарок.

Все это время она плакала и взяла с Нико обещание, что мы отправим кого-нибудь за ней, если отыщем помощь.

Мы покинули трейлерный парка и последовали за платной дорогой.

Нико велел нам идти в таком порядке: он, затем Макс и Улисс, державшиеся за руки, затем Сахалия, потом я и Батист, державшиеся за руки, затем — замыкающая Джози.

Меня беспокоило то, что я должен был держаться за руки с Батистом, но я с этим смерился. А малыш ужасно был напуган, так что это оказалось отличной идеей.

Только Нико разрешалось иметь при себе фонарик. И это правильно, потому что, когда фонарики оказались у малышей, которые светили ими повсюду, то это было хуже, чем вообще ничего не видеть, ведь периодически они находили тело, а потом кричали и плакали.

Нико направлял луч в землю. В нескольких футах перед нами. Равномерно и продумано.

Трудно идти в темноте, но это было вполне нормально, потому что казалось, будто у нас на глазах шоры. Мы не видели ничего ни слева, ни справа, только там, где светил фонарик.

Мы не шли по дороге. Нико почувствовал, что на нас могут напасть.

Вместо этого мы путешествовали по обочине, примерно в 20 футах параллельно дороге.

На дороге было много машин и тел. Вещи гнили, сугробы из белого пуха росли на автомобилях и телах.

Это заставило меня подумать о мистере Калитоне, из «Исследований Земли», и нашем блоке с компостированием. Он говорил, что в компостной куче вещи возвращаются в их наиболее насыщенную, питательную форму.

Если солнце когда-нибудь вернется, возможно, это будут лучшие сельхозугодия в истории.

Я знаю, что это преувеличение, но это единственная хорошая вещь, которую я могу придумать, чтобы рассказать о всевозможной слизи и плесени.

В общем, мы шли.

А у Батиста появились мозоли, о которых он поведал мне. И о том, что он хочет пить, он сообщил мне. И что он проголодался, тоже сказал мне.

И я отвечал каждый раз: «Я сожалею, Батист», и это, казалось, на самом деле помогало ему. Затем я пожал его руку, и это также, вроде бы, помогло ему.

Было очень тяжело идти.

Наконец, Нико вывел нас обратно на дорогу. Он начал мелькать фонариком по автомобилям.

Я толкнул Батист.

— Бьюсь об заклад, что мы собираемся остановиться для перерыва на воду!

Он улыбнулся мне и сжал мою руку.

Нико мельком осветил несколько машин, но там находились тела. Он заставил нас отойти от него и не разрешил нам заглядывать внутрь.

Отойти я не возражал. Мне больше не стоит смотреть на тела, и ни одному из малышей тоже.

У нескольких машин, Нико пытался открыть двери, но так не смог.

Затем, внезапно, он нырнул вниз и жестом показал всем нам присесть. Он вырубил фонарик.

Ехал мотоцикл.

Он мчался, уворачиваясь, между машинами. Свет казался очень ярким, и это заставило меня понять, что мои глаза понемногу стали привыкали к полумраку.

Он подъезжал ближе и ближе.

Это был байкер в очках. У него была длинная борода и кожаная куртка, и все в таком роде. А позади него ехал маленький старичок, у которого была снежная шапка и куртка, которая казалась слишком большой для него.

Они поехали прямо и не заметили нас.

— Может быть, это его отец, — произнес Батист.

— Скорее всего, — согласилась я. — Или просто кто-то, кого байкер нашел и захотел спасти.

У него, должно быть, был мотоцикл, хранившийся где-то в герметичности, как и наш автобус.

Я задумался, как долго продержатся шины на нашем автобусе. Я надеялся, что они истлеют в труху.

Нико нашел машину. Это был серебристый «Ниссан Мурано»..

Он махнул нам рукой, и мы быстро забрались в автомобиль. Макс с Улиссом плюхнулись в багажник. Я сидел на заднем сиденье с Сахалией. Батист, Нико и Джози уселись впереди. Выглядело, как семейная поездка в автомобиле. Если не считать, что это не совсем так.

Мы с Сахалией достали сигареты и принялись курить одну за другой.

Вы знаете, как ужасны сигареты? Дым попадает в вашу грудную клетку, и вы начинаете кашлять. Ваш мозг получаете приятное ощущение. Своеобразную расслабленность. Но на этом все.

Я выпускал дым назад, а Сахалия — вперед.

— Курение — это грех? – спросил Батист у Нико.

— Нет, — ответил Нико. — Это вредно для здоровья, но это не грех.

— Тогда, думаю, я тоже покурю.

— Ладно, — пожал плечами Нико.

— Не честно! — запротестовали Макс и Улисс.

Сахалия подкурила сигарету для Батиста и передала ему.

— Не вдыхай слишком глубоко, — предупредила она. – А то тебя стошнит.

Я держал сигарету между указательным и средним пальцами, но у Батиста она находилась между большим и указательным пальцем. Он был похож на француза.

Сахалия секунду смотрел на него, а затем фыркнул от смеха.

Батист приподнял одну бровь и сказал:

— Что?

Что не говорите, это тоже получилось смешно.

Он весь чумазый, одетый бог знает во сколько слоев, но с чистым, круглым лицом и в шапке, взгроможденной на его голову, и с сигаретой.

Мы все начали смеяться.

Смех, что говорится «переливался через край». Из разряда, который вызывает ваши слезы и заставляет вас задыхаться.

Когда мы перестали смеяться, я увидел, что Макс снял свою маску.

Он смеялся «до упада» и выглядел неплохо.

Нико снял маску, а затем Джози.

— Вроде работает, — сказал Нико, — Дым.

— Рак легких всем нам гарантирован, — мрачно сказала Джози.

На самом деле, это тоже получилось смешно, и мы все снова начали смеяться.

Джози закатила глаза и глотнула немного воды.

Нико раздал протеиновые батончики.

— Благодарю тебя, Господи, за эту пищу, аминь, — быстро проговорил Батист перед поглощением батончика.

— Нико, это правда, что сказал курсант? – спросил Макс.

— О чем?

— Об убийстве людей в аэропорту, — пробормотал малыш.

— Вероятно, нет, — ответил Нико. — Он либо врет, либо параноик.

— О чем это вы? – обеспокоено спросила Джози.

Нико объяснил, что поведал нам Пейтон.

— Если бы мне в руки попался бы тот парень! – прорычала она.

Она щелкнула своей шеей. Улисс, глядя на нее, начал хныкать. Его глаза расширились – что-то было не в порядке.

— Нет. Нет, — сказала она. — Я начинаю чувствовать это. Дым не работает!

Затем она снова надела маску.

Макс кашлянул и вскрикнул.

Варежка, на которую он кашлянул, была в крови.

— Одень назад свою маску! – прокричал Нико. Улисс закричал, отшатнувшись от Макс.

— Ты тоже, Улисс! Помогите ему! — приказал Нико нам с Сахалией.

Сахалия и я потянулись назад, пытаясь помочь Улиссу одеть маску, но Улисс дубасил руки Сахалии, выкрикивая что-то по-испански.

Наконец, я схватил его сзади за воротник, а Сахалия надела на него маску.

Макс обнял своего друга, прижав его руки книзу.

— Все в порядке, Улисс. Это всего лишь мы. Это всего лишь мы.

Улисс через несколько минут успокоился.

Вот вам и идея с дымом в машине.

Но, по крайней мере, мы попили немного воды и перекусили.

— Давайте выдвигаться, — сказал Нико.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ДИН

День 14.

Мне всю ночь снилась Астрид.

После того как Джейк ушел спать, мы почти не разговаривали.

Каждый раз, когда я смотрел на нее, мое лицо мучительно пылало, поэтому я старался слишком часто не смотреть в ее сторону. Она, казалось, тоже дает мне немного пространства.

Но после того как дети легли спать, меня осенило.

— Эй, я беспокоюсь о пистолете, — произнес я.

— Каком пистолет? — спросила она.

— У Джейка второй пистолет. Тот, который мы забрали у Робби и мистера Эпплтона. Я боюсь, что он может расстроиться и... воспользуется им.

— О, боже, — произнесла Астрид, осознавая смысл моих слов. — Ты беспокоишься, что у него пистолет, которым он может убить себя?

— Очевидно, я не знаю его так хорошо, как ты. Но эти препараты очень сильные.

— Ну, у него нет пистолета, — сказала она мне. Она изучала свои ноги.

— Откуда ты знаешь?

— Он мне сказал.

— Хорошо..., — выдохнул я, вдруг срываясь на Джейке. — И где же он? Что Джейк с ним сделал?

Астрид издала короткий, резкий смешок.

— Он отдал его какой-то девушке.

И она отодвинулась от меня, по-прежнему, не смотря мне в глаза.

Я почувствовал себя плохо, очень плохо, из-за того, что между нами произошло.

О Господи, я хочу сказать, не заставил ли я ее? Она казалась такой же жаждущей, как и я, но кто поймет в первогруппном состоянии. В таком же состоянии я совершил убийство, — и я уверен, что мог бы сделать ужасные вещи с девушкой.

А сделал ли?

Я чувствовал себя ужасно.

И как бы я не устал, сон долго не приходил.

Я всегда считал, что потеря девственности изменит мою жизнь. По крайней мере, я думал, что почувствую облегчение.

Но вместо облегчения, я чувствовал вину и беспокойство.

И, в добавлении ко всему, была вероятность того, что мы навредили ребенку Астрид? Я хочу сказать, хм... таким я был в своей голове.

В своих снах я видел Астрид. Увидел ее на мне, обнаженную, и слишком золотистую и прекрасную для реальности. Ее живот сверкал, как сияние звезды – увеличиваясь секунду за секундой, пока не стал огромным. А ее стоны наслаждения перешли в крики боли. Родовые схватки?

А в следующем сне я увидела парня из паллетного погрузчика. Я увидел в подробностях все то, что не воспринимал тогда в бешенстве. Увидел страх в его серые глаза. Он призвал к милосердию.

И две сцены, измаранные грязью. В одной из них была Астрид, которую я вспарывал, а во второй — парень, из погрузчика, который находился в животе Астрид.

И потом шепот Астрид на моей шее.

— Просыпайся, — произнесла она.

Она оказалась в моей постели.

Просыпаясь, я встряхнул головой.

Мне это не приснилось — она действительно была там.

— В чем дело? — спросил я. Нам нужно было следить за стеной!

— Я просто хочу с тобой поговорить, — сказала она мне.

Астрид направляла в пол небольшой фонарик.

Я увидел, что она босиком, и на ней — розовая пижама. Девушка дрожала, и была такой красивой — я решил, что мое сердце может остановиться.

Чтобы поговорить, мы вышли на Кухню.

Я прихватил толстовку для себя и свитер, который я одевал пару раз, для нее.

Мы сели на двойное сиденье из пиццерии «Хижина».

Я увидел медную костровую чашу, установленную Астрид. Чаша была новенькой и наполнена парочкой дров «Дюрафлейм». Почему-то от увиденного мне стало грустно. Это смотрелось так ярко и обнадеживающе.

— Астрид, я чувствую себя так плохо из-за того, что случилось, — выпалил я. — Это было неправильно, и если бы я был сильнее, этого никогда бы не произошло.

— Нет, — сказала она, криво усмехнувшись. — Я знала, что ты будешь терзаться чувством вины. Послушай, мы не собирались делать то, что сделали, но это не считается плохим или чем-то неправильным. Это даже не наша вина. У нас с Джейком были свободные отношения — никаких обязательств. Мы вольны делать все то, что хотим.

— Ох, — сказал я. Я сел обратно в кресло. — Ладно.

— Думаю, единственное, о чем я жалею, это то, что Джейк видел нас, и я беспокоюсь о нем. То, что ты сказал о самоубийстве... я не знаю. Мы должны наблюдать за ним.

Она секунду жевала свои губы.

Затем она мельком посмотрела на меня и улыбнулась. Кажется, она даже покраснела.

— Но что на счет сегодняшнего дня? Думаю, что это было... потрясающе.

У моего сердца случился апоплексический удар.

— Но я... Мне кажется, что я принудил тебя. Я заставил тебя? – сказал я.

Теперь она смотрела шокировано.

— Нет! — воскликнула она. – А я принуждала тебя?

— Нет, я имею в виду, что хотел сделать то, что мы сделали. Очень, очень сильно хотел. Это просто...

Я не знал, что сказать.

— Дин, я могу тебя кое о чем спросить?

Я глубоко вдохнул. Я знал, что она собиралась спросить.

— Это был твой первый раз?

Румянец, который выступил на моих щеках, мог бы затмить румяна. По-моему, я начал заикаться.

Астрид взяла мою руку в свою.

— Все в порядке! – рассмеялась она. — У всех бывает первый раз.

Я пытался засмеяться, но все еще чувствовал себя смущено.

— Просто не у всех бывает первый раз под воздействием смертельно-отравляющих химических соединений, — сухо добавила она.

— Ага, — сказал я. – Честно говоря, это, должно быть, тяжело и для человека, который становится первым.

Мы оба рассмеялись.

Я почесал голову. Думаю, даже моя кожа под волосами стала красной, как свекла.

Затем Астрид наклонилась и поцеловала меня.

Это был нежный поцелуй. Ее губы слегка приоткрылись, когда она прижалась к моим губам.

Я ответил на поцелуй. Мой рот ощутил сильный напор с ее стороны. Она отвечала мне своим рот, и это было, безусловно, так нежно и сладко.

И затем она мягко отстранилась.

— Это должен был быть наш первый поцелуй, — тихо произнесла она.

Секунду я сидел, развесив уши.

— Нет никаких причин, почему это не может быть нашим первым поцелуем, — ответил ей я. — Это может быть, не знаю, официальным началом «Нас».

— Дин… — запротестовала она.

— Астрид, ты знаешь, что я к тебе испытываю. Я без ума от тебя…

— Дин, нет. Не сейчас.

— Почему? Я подхожу тебе. Ты же сама сказала, что я хороший парень. Я бы никогда не оставил тебя, как это сделал Джейк…

— Дин! Послушай меня. Если Джейк обличит нас, я собираюсь сказать, что это было огромной ошибкой. Я скажу, что это было всего лишь результатом воздействия.

— Но почему?

— Послушай, сейчас, возможно, я немного влюблена в тебя. Но Джейк — отец моего ребенка. И на самом деле он в плохом состоянии. Он нуждается во мне. Ты же сам сказал, что он в депрессии. Он может быть подвержен суициду! Он, вероятно, нуждается в обещание... быть со мной, если он собирается пережить эту катастрофу.

— Это бессмысленно.

— Но не для меня, — сказала она.

— Это нечестно! – запротестовал я. Наверное, это прозвучало похоже на глупого ребенка.

Она горько рассмеялся.

— Что если все это нечестно, Дин?

Затем она сжала мою руку.

— Мне жаль.

И она поднялась, чтобы уйти.

Я сел снова в кресло.

— Это что? Конец дискуссии?

— Пока что, — сказала она.

Это казалось возмутительно несправедливым. Когда Джейк был «царем горы» — самым популярным, самым красивым — то был с Астрид. И теперь он будет с ней, потому что он жалкий дурак.

Когда я нравился ей.

Я.

Я поднялся и направился к спальням.

Черта с два, он победит. Я не знаю, чем все закончится, но я не позволю, Джейку без боя получил Астрид. И вы знаете, как хорошо себя чувствуешь, когда кроме старого банального разнообразного выживания, есть еще за что бороться.

Я не мог снова пойти спать, поэтому сделал на всех большой завтрак.

Немного влюблена в меня.

Астрид была немного влюблена в меня.

Было неправильно почувствовать в сердце укол счастья посреди Апокалипсиса?

Я отнес еду на Кухню, и развел огонь в костровой чаше Астрид.

Дети были взволнованы, когда увидели огонь. Это было что-то новое.

Я заметил, что они перестали спрашивать нас о спасении. Я перестал даже думать о возможном спасении. Мы все просто замерли на секунду.

Джейк пришел, двигаясь, словно с похмелья.

Он взял большую миску овсянки и большую кружку кофе со сливками.

Астрид пришла, одетая в мой синий свитер и джинсы. Свитер был каким-то сообщением для меня?

Я должен был удовлетвориться этим?

Малыши разобрали свои овсянки.

— С корицей? – пожаловалась Хлоя. – А нет со вкусом персика или сливок?

— Если ты найдешь такие, то сможешь сама и приготовить, — сказал я ей.

— Не, я просто поем это, — доброжелательно вздохнула она.

— Ага, всегда, пожалуйста, — произнес я.

— Джейк, я должна тебе кое-что рассказать, — объявила Астрид. Она села напротив него за столом.

Джейк взял кочергу и ткнул ею в поленья «Дюрафлейм» в центре медного кострища.

— Брось. Я уже знаю,— нахмурился он. — Я видел.

— Что видел? – спросила Каролина.

— Я не о том, — сказала Астрид. — То была просто случайность. У нас было первогрупповое воздействие. Это просто случилось.

— Что просто случилось? — снова спросила Каролина.

— У меня есть для тебя новость, — съехала Астрид. – Хорошая новость.

Джейк отложил свою пластмассовую ложку и посмотрел на нее.

— Нас спасли? — произнес он с горечью.

— Я беременна, — проговорила Астрид.

Джейк просто уставился на нее.

— Что? — спросил он.

— У меня будет ребенок, Джейк.

Она сняла свитер — мой свитер — и показала ему живот.

Теперь Джейк увидел округлость.

После того, как увидишь, ее уже сложно не заметить.

— Как давно? — прохрипел он.

— Четыре месяца, — ответила она.

— У тебя будет ребенок? – ахнула Каролина.

Астрид кивнула. Улыбка заиграла на ее губах.

Дети завизжали. Они подпрыгивали от восторга. Такие счастливые. Малыши обнимали Астрид и танцевали вокруг нее.

Астрид засмеялась и позволила им насладиться моментом, но ее глаза безотрывно смотрели на Джейка.

Джейк завопил от счастья и, вскочив, понесся к Астрид, обнял и поцеловал ее.

С меня хватит.

Я пошел прочь.

— Что случилось с Дином? – услышал я, как спросил Генри.

— С ним все будет хорошо, — сказала Астрид, достаточно громко, чтобы я услышал.

Конечно, конечно, со мной все будет хорошо.

Девушка, которую я люблю, которая любит меня или, по крайней мере, которой я нравлюсь, собирается возобновить отношения со своим, умеющим манипулировать людьми, депрессивным, склонному к употреблению наркотиков, парнем.

К тому же, мир, который мы знали, подходит к концу, а добавьте к этому тот факт, что я убил человека. Это единственное, что преследует меня.

Я отправился посмотреть на дыру. Я задумал снять несколько закрытых полок в отделе аксессуаров и разместить их поверх отверстия, как дополнительный слой защиты.

Вот когда я услышал шум.

Что-то громко стукнуло на складе.

— Эй? – прокричал я в темное пространство.

Я посветил вокруг фонариком.

Там был разрушенный центр управления, с бесполезными панелями, которые когда-то контролировали питания, воздух и воду.

У стены лежали два безжизненных тела в одинаковых цветочных саванах.

Повсюду рассыпанные коробки с товарами.

Пустые поддоны — неаккуратными кучами напротив ворот, рядом с переговорным устройством.

Все на своих местах.

Опять раздался стук, но он шел не от грузового отсека ворот.

Он шел от люка.

Я влетел на Кухню. Они все собрались там, задержавшись за завтраком, который приготовил для них я.

— Джейк! – закричал я. — Ты оставил лестницу, свисающую с крыши?

— Что? — спросил, смотря озадаченно, Джейк.

— Ты бросил свисающую с крыши лестницу, когда три дня назад ушел от нас?

— Нет, — запротестовал он. – После меня Алекс втащил ее наверх. Я не дурак, как и твой брат.

— Хорошо, но на крыше кто-то есть. И они хотят попасть внутрь.

— Кто вы? — крикнул через люк Джейк. Он настоял, чтобы Астрид с малышами забралась в Поезде. К моему удивлению, она согласилась.

Люк, слава Богу, был заперт на висячий замок. Я проверил его на день раньше.

— Мы просто кучка детишек, — ответил голос.

Он звучал, как голос ребенка.

— Пожалуйста, впустите нас. Здесь страшно.

Теперь, в голосе послышался небольшой сарказм. Джейк и я обменялись взглядами. Мы вместе ютились на металлической лестнице под люком.

— Как вы туда залезли? – крикнул Джейк.

— Что? — сказал голос. — Мы тебя не слышим.

Кем бы он ни был, но в его голосе слышался смех.

Мы с Джейком обменялись тревожным взглядом.

— Как они туда забрались? – прошептал Джейк.

— Нам нужно с вами поговорить. У нас сообщение от ваших друзей.

— Каких еще друзей? – прокричал я.

Я, конечно же, надел маску, на случай, если мы решим открыть люк.

— Каких еще друзей? – повторил Джейк.

— Один из них в автобусе.

Я уставилась на Джейка.

— Вы должны позволить нам войти! – потребовал голос. – С нами Брейден!

Мы с Джейком приподнялись, чтобы открыть замок.

Мы ни на секунду не задумались, что это могло быть ловушкой.

— Брейден! – закричал Джейк. — Как вы узнали о Брейдене?

Мы толкнули люк, и луч нашего фонарика осветил троих парней. У них было оружие.

Они были одеты в темную униформу. Грязную и рваную. Их лица были незащищены. Один из них носил берет, и у него было несколько золотых шнурков, идущих под мышку. Без всяких сомнений, он их лидер.

— Привет! – произнес он, весело, как обычно бывает. — Спасибо вам большое, что разрешаете нам войти!

Затем он пнул Джейка в грудь.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. АЛЕКС

22-17 МИЛЯ

Мы снова в пути.

Макса необходимо было нести. Он натер на ногах мозоли, которые лопнули. Нико дал ему свои запасные носки, но, видимо, долгая ходьба причиняла ногам Макса сильную боль.

Мне надоело, что все плачут и ноют.

Я тоже натер мозоли. Они тоже полопались. Каждый шаг был похож, словно в моих ботинках маленькие колющие ножи, и мне было жарко во всех этих дурацких слоях. Мне пришло в голову, что я мог бы просто снять их. Но тогда малыши начнут ныть еще больше, ведь это не справедливо, что мне не нужно носить слои и тому подобное.

Я уже расплатился последствиями за свою группу крови. Я никогда не смогу иметь детей, и предполагаю, что я никогда не смогу заниматься сексом. Разве этого не достаточно?

У меня было плохое настроение.

Мы тащились медленно.

Возможно, милю в час? Возможно?

Я был в очень плохом настроении.

Было не так темно, как обычно, и я понял, что, наверное, сейчас полдень. Было почти так же светло, как ночью при полной Луне. Или, может быть, наши глаза приспособились к свету. Но я даже частично мог видеть. Все было зеленоватым, но я видел.

А потом мы остановились.

Нико присел, позволяя Максу соскользнуть со своей спины.

Он жестом показал всем нам пригнуться, а раз уж присели Сахалия и Улисс, я понял, почему мы остановились.

Вверх по дороге, под одним из прожекторов, стоял солдат.

На нем было навешено много всяких предметов экипировки, в том числе и пулемет.

Кое-какое оборудование висело у него на поясе — две ярко-оранжевые воздушные маски и несколько ампулообразных штук в кобуре. Возможно, сигнальные ракеты?

Нико шепнул нам оставаться на месте, но Сахалия, пригнувшись, кинулась к солдату.

— Помогите нам! – кричала Сахалия. — Эй, мистер, пожалуйста, помогите нам! Наш друг в автобусе!

— Подожди! – зашипел Нико, но Улисс и Макс тоже кинулись к солдату. — Подождите!

Солдат повернулся, и сначала я подумал, что он улыбается нам. Он снял фуражку, которую носил, и отшвырнул в сторону, широко распахивая руки.

Потом он поднял пистолет, и тогда я тоже побежал.

Он выстрелил из него в Сахалию!

Пистолет издал всего лишь КЛИК, КЛИК, КЛИК.

И затем солдат зарычал.

У солдата была первая группа. Однозначно первая.

Сахалия остановилась. Она попыталась отойти назад, но Улисс врезался в нее, и тогда они вместе принялись пятиться назад, подальше от солдата. Он замахнулся пистолетом, словно топором, и стал подходить к Сахалии.

Он что-то сказал. Но вышло сухое бурчание.

Он занес пистолет и снова опустил.

Снова произнес слово.

Нико схватил Сахалию и поволок ее назад. Джози схватила Макса и Улисса, а я побежал.

Я помчался к Батисту, застывшего в ужасе, и, схватив его за руку, крикнул:

— Беги!

Первогруппный солдат был прямо позади нас.

Он продолжал бормотать свое слово. А иногда он смеялся таким ужасным, низким хохотом, звучавшим, как крик боли, но все же являвшимся смехом.

И тогда я понял, что это было за слово.

Он произносил «детишки».

Все, о чем я думал, это убраться отсюда подальше. Мне стыдно, что я лучше не позаботился о малышах, но все, что я делал, это бежал.

В общем, мой мозг не работает логически, но моя теория (если оглянутся назад) заключается в том, что первогруппные люди, которые подверглись воздействию с самого момента утечки, истощались. Вся эта ярость опустошала их.

Первогруппый солдат по-прежнему был злым, сильным и ненормальный, но он выглядел худым и иссохшим. Моя идея в том, что кровожадность сделала их глупыми. Слишком злыми, чтобы поесть или попить, как следует.

Первогруппный солдат наткнулся на мелкий кустарник, пока гнался за нами.

Его медлительность была нам на руку, и таким образом мы немного увеличили расстояния между нами.

Высокие, худые фигуры поднялись перед нами в темноте, и я понял, что это осиновая роща. Тощие стволы стали белыми, и между ними было очень спокойно.

Теперь мы уворачивались от солдата, как кролики, бегущие в разные стороны, и он очень расстраивался.

Джози схватила меня и потащила за собой, чтобы укрыться за тремя деревьями.

Малыши помчались к Нико, помогающему Улиссу подняться по тонким ветвям одного из деревьев.

«Отличная мысль», — подумал я.

Первогруппый солдат направился к Максу.

Сахалия, стоявшая за другим деревом, прокричала:

— Сюда, тупица! — и помахала рукой. Солдат ринулся к ней.

— Макс! – зашипел Нико, зовя его. Теперь Нико помогал Батисту подняться на другое дерево.

Макс устремился к Нико, но, думаю, его ботинок застрял в корне дерева, и вытащился только наполовину. Макс закричал, и я осознал, что его мозоли были ужаснее, чем я думал. Я увидел кровь на его носке, и первогруппного солдата направившегося к нему. У Макса не получалось освободить свою ногу.

— Сюда! — заорала, размахивая руками, Джози. — Тупой придурок!

Она бросила в него палку, но солдат не обернулся.

— Малыш, малыш, малыш! — повторял солдат, и его голос звучал безумно, радостно и отвратительно.

Он обрушился на сжавшуюся фигурку Макса. Макс закричал.

И тогда Джози шагнула передо мной и, двигаясь в сторону солдата, сняла маску.

Просто сняла ее и отбросила в сторону, как ни в чем не бывало.

Пока Джози бежала, то сделала большой, громкий вдох.

Она метнулась в воздухе и приземлилась на солдатскую спину.

Звук, который она издала, пока летела на него, был ужасный.

Это получилось громко, неровно и гортанно. А еще весело. Освобождено. Чистая ярость:

— РАААААВ!

Казалось, что нечто такое она хотела произнести давно.

Джози приземлилась на спину солдата, и, полагаю, погрузила свои зубы в его шею. Он сделал попытку сбросить ее, и тем самым завалился на бок.

Макс, наконец-то, кинулся подальше от них, несясь назад через опавшие листья и грязь.

Солдат сбросил Джози с себя. Она в листьях откатилась и ударилась головой об дерево.

— Ты пытаешься убить нас? – прорычала она, пока поднималась. Ее голос был наполнен ненавистью. — Кучку детишек?

Они кружили вокруг друг друга. Тем временем, Нико рылся в своем рюкзаке, ища пистолет. Сахалия зашла с другой стороны моего укрытия в деревьях. Она схватила меня и прижалась, обнимая меня.

Джози по воздуху метнулась вперед. Почти летя. Она схватила солдата. Он замахнулся на нее, но промахнулся.

— Я не могу прицелиться. Я не могу прицелиться! – прокричал Нико, пытаясь навести оружие на первогруппного солдата. Его руки тряслись.

Затем Джози оказалась сверху солдата, усевшись ногами на его плечи. Она начала мутузить его кулаками по голове, поочередно с обеих сторон. Она просто избивала его.

— Большой парень?

Он брыкался, потом уже слабее.

— Ты убиваешь детишек?

Она подняла его голову и со всей силы опустила ее вниз. Думаю, на булыжник, потому, что раздался ужасающий звук.

— Ты непрошибаемый?

Она снова шарахнула его голову об булыжник. Опять жуткий треск. И опять.

Джози схватила солдата за волосы и закричала в его окровавленное лицо.

— Ты убиваешь детишек, да?

Только он был уже мертв. Его ноги были неподвижны, а его лицо — в темных пятнах. У его головы, казалось, на самом деле больше не было правильной формы.

— Ты хочешь убить нас? — снова спросил его Джози.

И еще один удар.

— Он мертв, — произнес Нико.

Она снова шарахнула его голову.

— Джози, он мертв! – крикнул Нико.

Он бросил пистолет и кинулся к ней.

— Нет! — закричала она, отступая. – Не подходи!

— Все в порядке, Джо-Джо. С тобой все будет хорошо, — попытался успокоить ее Нико. Он поднял руки, словно желая показать Джози, что не причинит ей никакого вреда.

Нико ухватился за мертвое тело солдата, толкнул его, судорожно пытаясь схватить одну из высокотехнологических воздушных масок на солдатском поясе.

— Надень маску! — взмолился Нико сквозь маску. — Позвольте мне одеть на тебя маску! Ты почувствуешь себя лучше.

Сахалия рванула вперед, чтобы попытаться помочь Нико надеть маску.

— Нет, — всхлипнула Джози, отступая.

Батист шагнул вперед.

— Джози, ты спасла нас. Уже все закончилось.

— Чеееерт! – зарыдала Джози. Она вытерла окровавленными руками лицо.

Затем она развернулась и побежала.

— Джози! – заорал Нико. — Не уходи!

— Джози! — закричали мы все.

Но она убежала.

Думаю, если бы она осталась, то могла бы убить нас.

Нико зарыдал. Нет слов, чтобы описать это.

Он просто согнулся над ногами мертвого солдата и зарыдал.

Не зная, что делать, я сел.

Сахалия подошла и вроде бы погладила спину Нико.

Батист продолжал из-за Джози кричать.

Макс хныкал. Из-за испытываемой боли.

Улисс спустился с дерева и отправился забирать ботинок Макса в том месте, где тот застрял под корнем. Вот и все передвижение за долгое время.

Только неуклюжий Улисс, пытающийся помочь своему другу одеть его ботинок.

Потом Нико сел.

Он очень методично снимал оружие с пояса мертвого солдата. Он отцепил от ремня высокотехнологическую оранжевую воздушную маску № 1, затем снял свою маску и быстро заменил ее на улучшенную.

Теперь мы слышали его дыхание. С все еще неоконченными всхлипывания. Прерывистое. Слышали, потому что в высокотехнологическую маску был встроен какой-то динамик.

Нико взял вторую маску для Макса.

Он двигался медленно, но целенаправленно, так как передвигается кто-то слишком подавленный или очень, очень уставший.

— Задержи дыхание, — сказал он Максу. Я не мог привыкнуть к тому, как хорошо было слышно его голос. Возможно, лучше, чем, если бы у него вообще не было маски.

Он рывком снял с Макса маску, а на ее место одел высокотехнологическую оранжевую маску № 2.

Мы услышали, как Макс втянул воздух. Это получилось плаксиво.

Макс шмыгнул носом, а затем произнес:

— Мне жаль, Нико.

Полагаю, как и всем нам.

И Нико ответил:

— Я знаю.

Нико раздел солдата. Он забрал даже носки, оставив его только в нижнем белье.

Носки он надел на Макса, потом одел на него же и солдатские ботинки, а потом еще и солдатское пальто.

Нужно отдать должное, ни Батист, ни Улисс не сказали ни слова о нечестности.

Нико нацепил солдатские штаны поверх своих слоев. Я предполагаю, он решил, что для Макса они будут слишком длинные.

Ампулы оказались сигнальными ракетами, которые я взял, чтобы одеть на пояс.

— Я голодный, — сказал Макс. Его голос прозвучал тихо. — Есть что-нибудь покушать?

— Мы должны добраться до какого-нибудь безопасного места, — сказал Нико. — Тогда поедим и попьем.

— Например, куда? — простонала Сахалия.

— До другого автомобиля? – произнес Нико.

В его голосе было что-то такое мрачное, что даже Сахалия поняла — больше не нужно на него давить.

Он пошел, а мы отправились за ним.

Джози следовала за нами. Я был в этом уверен.

Позади нас раздались звуки. Треск в кустах. Ломающиеся ветки.

Я был почти уверен.

Затем я заметил, что Нико после того, как тоже услышал звуки, воспрянуть духом.

— Нико, ты заметил, что Джози, даже когда была в первогрупповом монстро-разъяренном состояние, то могла формировать полные предложения? – тихо спросил его я.

— Я не заметил, но согласен. Я думаю, что ты прав.

— Дин, когда напал на меня, не мог так говорить, — продолжал я. — Может быть, Джози…

Нико поднял руку, чтобы заставить замолчать меня. И прошептал:

— Давай не говорить о ней. Мы можем ее отпугнуть.

Затем его темп немного ускорился.

То, что Нико сделал дальше, было полной неожиданностью для меня. Он рассказал нам историю.

— Вы знаете, мы, скорее всего, не пойдем слишком далеко.

— Почему нет? — сказал Макс хриплым голосом.

— Миссис Вули.

— Что ты имеешь в виду? – спросила Сахалия.

— Она, безусловно, ищет нас.

Сахалия фыркнула.

— Правда? – спросил Батист.

— Конечно, — ответил Нико. – Я уверен, она раздобыла новый автобус. Или, может быть, минивэн. И ездит повсюду, разыскивая нас.

— Уиллис хочет знать, что в автобусе? — сказал Макс.

— Ну, это очень хороший автобус. Поэтому, конечно, в нем есть оборудованная кухня с едой и напитками.

— С какой едой и напитки? – спросил Батист.

— Хм... — Нико задумался. Я чувствовал, что его воображение не может угнаться за его собственным повествованием.

— Там поднос с бутербродами, — вступил в разговор я. – Обтянутыми пищевой пленкой. Как из продуктового магазина. И картофельный салат, и макаронный салат, и соленья. Из напитков – лимонад, но еще и свежевыжатый апельсиновый сок.

— Вы знаете, что самое клевое в автобусе? – добавила Сахалия.

Я думал, она скажет «ничего».

Но вместо этого она произнесла:

— Кровати. Я серьезно. Эти белые кровати с чистыми простынями и пушистыми одеялами.

— Какими одеялами? – спросил Макс.

— Эти одеяла с пуховым наполнением. Они невероятно мягкие и теплые. Словно спишь на облаке.

— Ну, а куда она нас повезет? – спросил Макс.

— Я скажу тебе, куда…, — проговорил Нико.

— Я скажу тебе, куда…, — проговорил Нико.

Пока Нико думал, мы продолжали идти.

— На Аляску, — сказал он. — Мы просто отправимся прямо туда.

Было замечательно, поговорить о чем-то настоящем.

Я знаю, что это звучит глупо, потому что, конечно же, то, о чем мы говорим было абсолютной фантазией.

Но месяц назад разве это не казалось бы еще более напридуманным: ездить в фургоне, запасаться бутербродами и кроватями? Или череда экологических катастроф, которые оставили нас в темном мире, наполненный трупами и монстрами?

Мы очень долго говорили о миссис Вули.

Нас никто не беспокоил, или не нападал на нас.

А временами я улавливал звук – кто-то следил за нами.

И я радовался, потому что знал, что это Джози.

И Нико тоже.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ДИН

ДЕНЬ 14

Курсанты спрыгнули на нас, заставляя отступить вниз по лестнице.

Они выкрикивали боевые кличи и смеялись с грубым возбуждение, присущим истинным хулиганам.

Дубася, пиная, толкая и браня, они сгоняли нас вниз по лестнице.

Я упал на цементный пол, сильно ударившись головой и плечом. Что-то пронзило мое плечо изнутри. Плечо взвизгнуло в знак протеста, и я с трудом снова распрямил свое тело. Чувства смешались, и я замер от боли.

Я просто лег на пол.

— Зарембер, пойди к Анне с остальными, — приказал лидер курсантов. — Скажи им, что сладкие маленькие сосунки распахнулись для нас.

Один из двух кадетов пошел обратно, вверх по лестнице.

Я заметил, что Джейк сел, качая головой, стараясь прийти в себя.

— Микки? — сказал Джей. — Микки Зарембер?

Человек на лестнице остановился и обернулся.

— А ты кто? — спросил он.

У него были короткие каштановые волосы и огромный синяк на лице.

— Джейк Симонсен. Помнишь меня? Я подавал надежды в Академии... Я остался с Джейми…

— Вот черт, Пейтон, — произнес Микки Зарембер, спускаясь по лестнице. — Я знаю этого малого. Джейк. Он остался с Джейми Дельгадо. Этот малый в состоянии поглощать спиртное!

Вы бы почувствовали, что Микки хочет подойти к Джейку, но он ждал кивка Пейтона. Пейтон не кивнул.

Он важничал перед Джейком.

— Так мы знаем, кто ты, да, малыш? К счастью для тебя. Чертов везунчик!

Пейтон подал Джейку руку и, подняв его на ноги, притянул очень близко к своему лицу.

— Курсант Подполковник Брэдли Пейтон, командир эскадрильи «Боевая четвертая», — сказал он. — А ты?

— Джейк Симонсен... сэр, — ответил Джейк, находя почву под ногами.

— Рад познакомиться с тобой, Джейк, — произнес Пейтон, всего в нескольких дюймах от лица Джейка. Затем он ослабил свой захват, и Джейк отступил на шаг и уставился в пол.

— Я надеюсь, что у вас много еды, малыш. Потому что мы проголодались.

— Да, абсолютно, все, что у нас есть — ваше, — усмехнулся Джейк, с наигранной шутливостью. — У нас больше, чем нам нужно!

Я покосился на него.

Джейк улыбнулся мне, и я увидел за этой улыбкой абсолютный ужас.

Их было пятеро, в том числе Пейтон и маленькая девчушка. Девушка была почему-то одета в белый жакет, который не испачкался. Она выглядела странной и замкнутой.

— Это Анна. Она моя племянница, и наша маленькая приманка. Наш талисман. — Пейтон потрепал ее волосы. — Как кроличья лапка. Только не трогайте ее. Никто к ней не прикасается. Это одно из наших правил. Потому что она моя кузина.

Казалось, что девушка очень далеко отсюда. Она пригладила волосы с абсолютной отрешенностью.

Ни на одном из них не было воздушной маски или каких-либо слоев из одежды, и это означало, что у них всех была либо четвертая группа (паранойя), либо третья (сексуальная дисфункция). У них было оружие. Дробовики и пистолеты. Казалось, каждый из них был чем-то вооружен.

Когда они загрохотали вниз по лестнице, мой мозг заработал со скоростью миллион миль в час.

Смогу ли я как-то улизнуть и предупредить Астрид?

Знает ли она, что необходимо спрятаться и не кричать, чтобы не увидела и чтобы не произошло?

Прежде всего, как нам заставить их убраться отсюда?

Было очевидно то, что Пейтон параноик. Он казался сумасшедшим и очень агрессивным.

После того, как Пейтон помог Джейку подняться, он увидел в углу завернутые тела и направился прямо к ним. Я проклинал себя, что не накрыл их чем-то сверху.

Пейтон ткнул в них дулом пистолета.

— Гадкий, гадкий! — сказал он, грозя Джейку пальцем. — Кто-то убивает взрослых! Мы будем держать с тобой ухо востро. И с твоим другом тоже.

— Как тебя зовут, дорогуша? — сказал он. Пейтон подошел, чтобы заглянуть в мою воздушную маску.

— Дин.

— Дин. Понятно! Как декан* школы!

*dean (анг.) – декан, воспитатель. (прим. переводчика)

Пейтону было, примерно, двадцать, может, двадцать один или двадцать два. В целом сформировавшийся. На голове — коричневый ежик, а на лице — маленькие пятна засохшей крови. Разбрызганной, не его собственной.

Его глаза были цвета желтой грязи.

— Эй, Дино. — Он постучал по моей воздушной маске пистолетом. – А у тебя первая группа или вторая или четвертая, или какая? Это твоих рук дело? — Он кивнул в сторону тел в углу.

— У меня вторая, — солгал я.

— Ну, тогда нам лучше увести тебя отсюда, прежде чем ты начнешь шелушиться, сынок. — Он подмигнул мне.

Он повернулся к Джейку. Последние из группы Пейтона спускались гуськом вниз по лестнице.

— Ну? Давайте жрать! – заорал Пейтон. – Ну же, Дин и Джейк Симонсен, вы оба, показывайте дорогу!

Один из курсантов потянул меня, и я закричал от боли в плече.

— Слушай, не вопи. Я ненавижу нытиков! — цыкнул Пейтон.

— Подождите, — прохрипел я, пока курсант волок меня к двум главным дверям.

— Что? – крикнул Пейтон. — Что ты сказал?

— Будь круче, Дин, — произнес Джейк, с сильным беспокойством в его поддельно-небрежном тоне.

— Люк, — сказал я, произнося громко, чтобы меня услышали сквозь маску. — Нам нужно закрыть люк.

Пейтон посмотрел на меня так, словно видит меня впервые.

— Гениально! Да! Конечно, нам нужно закрыть люк. Мне нравится этот парень. Я люблю этих ребят, Зарембер! Отличная работа!

И он водрузил на меня свою руку.

Мое плечо завопило, но я держал рот на замке.

Мы с Джейком повели их к продовольственным рядам (и подальше от Дома).

Мой каждый мучительный шаг был молитвой о том, чтобы у Астрид с малышами получилось спрятаться, спрятаться, спрятаться.

Курсанты, улюлюкая, начали хватать печенье, чипсы и сухарики.

Мы с Джейком решили, что о нас на время забыли. Я снял свою маску и вытер лицо. Все мое тело покрылось холодным потом.

Это было глупо, но я почти радовался тому, что мои очки потерялись и сломались где-то снаружи, рядом с паллетным загрузчиком. Возможно без них, я выглядел круче и жестче.

Чутье подсказывало мне, что хладнокровие и жесткость вдруг стали характерной чертой выживания.

Курсант подошел и стал наблюдать за нами.

— Чувак, — сказал Джейк курсанту. — Ты не голодный?

Безусловно, курсант хотел есть, но ему приказали.

— Заткнись! — прорычал он.

— Мы никуда не уйдем, — сказал Джейк, так дружелюбно, как только мог.

— Я сказал «заткнись», прежде чем я положу конец твоей болтовне, еще до прихода Смита и Вессона! – зарычал парень. Он был ниже нас, с камуфляжем через все лицо и аж до волос. Кроме того, у него были неровные, всклокоченные усы.

Я прозвал его Гризи*.

*Greasy (анг.) – засаленный, скользкий. (прим. переводчика)

Мы смотрели, как они обжирались, объедаясь, обпиваясь и обливая друг друга газировкой.

Если за это время мы не заметили малышей, то была вероятность того, что Астрид спрятала их всех в убежище, да?

Мы с Джейком время от времени поглядывали друг на друга, и это выглядело так, словно он что-то сообщает мне. Наверное, то же, что я пытался сказать ему.

И как, черт возьми, у Астрид получилось заставить Луну сидеть тихо? Я вспомнил, что когда-то читал про матерей, которым во время Второй Мировой войны пришлось душить собственных детей, чтобы те не плакали и не выдали Гестапо местоположение семьи. Меня затошнило. Как у нее получилось заставить Луну сидеть тихо?

— Вы, ребята, делаете вид, что похожи на бандитов! – сказал Пейтон, подходя к нам. Он держал открытую упаковку «Чекс микс». Он предложил их нам. — Хотите немного?

— Нет, спасибо, — ответил я.

— Нет, спасибо…?

— Нет, спасибо, сер.

— Так-то лучше. Послушайте, вы ничего не знаете о нас, поэтому позвольте мне кое-что разъяснить вам. Я курсант второго класса. Остальные лузеры — это шестерки. Четвертый класс. В общем, первокурсники. Это означает, что я старше их по званию. А это означает, что они делают то, что я говорю, и тогда никто не пострадает!

Он взгромоздил на меня свою руку, обнимая, и звезды поплыли у меня перед глазами. Я слегка вскрикнул, и Джейк покосился на меня.

— Вы знаете, что я понял, — сказал Джейк. — Я никогда не спрашивал, как вы, ребята, встретили Брейдена.

Пейтон несколько секунд казался озадаченным, а затем он засмеялся.

— Чертов Брейден. О Господи. Он хочет знать, как мы встретили Брейдена! — прокричал он, жрущим курсантам. — Мы встретились с ним в автобусе.

Я чувствовал, что мои внутренности превратились в лед.

— В каком автобусе? – спросил Джейк, блефуя.

— Мы устроили автобусу засаду, Джейк, не прикидывайся дурачком. Мы устроили автобусу засаду, и вот как мы узнали об этом месте. Один мальчуган точно сказал нам, куда ехать.

Боже мой, он чуть было не сказал, что убил моего брата? Что бы я сделал? Что бы я делал, если бы он это сказал?

— Мы говорили им не уезжать, — солгал Джейк.

Он вспотел. Джейк задрожал и вспотел.

— Тупые идиоты! Зачем им вообще было уезжать отсюда? – согласился Пейтон. Он разжевал еще горсть «Чекс». — О, я знаю. Они хотели спасти Брейдена. Ну, а он умер.

— Да? — спросил Джейк.

— Сказать по правде, мы убили его. Он стонал и стонал. Господи, он сводил меня с ума. Так что мне пришлось попросить одного из моих парней заткнуть его. Я не мог выносить больше этих стонов. Я ненавижу нытиков.

Пейтон косо посмотрел на Джейка, оценивая его реакцию.

Джейк кивнул.

– Я тоже.

Он побледнел.

— В любом случае они никогда не добрались бы до больницы, — продолжил Пейтон. — Нет, мы выпинали тех неудачников из автобуса. Я верю, что они попробуют добраться до Денвера пешком. Идиоты.

Мой брат, Нико, Джози и остальные теперь идут пешком. Или должны идти пешком, после того как произошла эта засада. Меня замутило.

— Но вы знаете, я совершил ошибку, когда отпустил их, — сказал Пейтон. Он посмотрел на продовольственные ряды и увидел, что Анна переставляет с места на место орехи и «походную смесь» за пределами слышимости. — Мне нужно было оставить ту милую девчушку в автобусе!

Пейтон толкнул локтем Джейка.

— Бьюсь об заклад, ты скучаешь по ней, да? — сказал он Джейку. — Разве ты сам, когда она уезжала, не устроил прощальную вечеринку?

Он говорил о Джози или о Сахалии.

Поэтому-то он не убил их и не навредил им.

Это хорошо.

Ладно, ладно, сейчас Астрид с малышами приходится прятаться. Она очень хорошо где-то спряталась. Им необходимо держаться подальше от этого чокнутого. Я начинаю предполагать, что он сумасшедший не из-за воздействия. Он сумасшедший сам по себе.

— Мистер Пейтон, сэр, — запнулся я.

— Курсант Подполковник, — поправил он меня. — Что?

— Я как раз хотел спросить. Как вы, ребята, забрались на крышу?

— Старинный крюк, Дин. С помощью которого Зарембер может подняться куда угодно. Затем он нашел лестницу и сбросил ее нам. С вашей стороны было очень заботливо оставить ее там, — сказал он, хлопая меня по плечу.

Мне нужно было держать рот на замке. От боли я чуть не свалился в обморок.

— Все в порядке, шестерки, – сказал Пейтон, обращаясь к группе. — Разложить и предоставить мне отчет. Я хочу полные подсчёты об этом супермаркете «Гринвей». Выходы, входы, активы, пассивы, оружие...

Пейтон подмигнул нам.

Я ненавидел эти подлые, ехидные подмигивания.

— А еще ищите любой алкоголь! Папочка очень хочет выпить!

Курсанты зааплодировали.

— Эй! – сказал Джейк, словно вдруг что-то вспомнив. — Где же мои манеры? Вы, ребята, не хотите словить кайф?

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. АЛЕКС

17 миля

В конце концов, мы увидели небольшой микрорайон. Большинство домов были темными, но в некоторых горели огни.

— Может, проверим один? – спросила Сахалия. – Возможно, у них есть еда.

Нико не ответил. Он начал обходить комплекс.

— Нико, пожалуйста, можно нам отдохнуть? – сказал Макс, начиная плакать.

– Пожалуйста?

— Ладно, ладно. Давайте проверим один, — шепнул нам Нико, указывая на здание сбоку микрорайона. Два ока на первом этаже светились. Свет был рассеянный, словно шел сквозь листы прозрачного пластика.

— Не отставайте, — произнёс Нико.

В общем, мы все пошли за ним гуськом.

И это было самой большой ошибкой. Потому что все выглядело так, словно перед нами расположился газон. Ухоженный газон с несколькими листьями и разбросанным вокруг него строительным мусором. Но это оказалось не так.

Когда Нико упал вперед, я был позади него. Земля рванула из-под моих ног, и я повалился назад, упав на Сахалию, которая находилась позади меня, а потом мы очутились в самом низу.

Мы оказались в яме, и над собой я увидел Улисса, державшегося за какие-то корни или камни, или что-то такое.

Но слишком долго держаться он не смог — малыш упал и очутился на дне вместе с нами.

Это была ловушка.

Дин, мы угодили в яму-ловушку.

Они накрыли брезентом верхнюю часть фундамента нового дома.

Из-за того, что было темно, мы не заметили брезент, и теперь оказались в яме.

Стены, которой были выкопаны с помощью экскаватора. У них была эта вдавленная текстура, с торчащими повсюду камнями и корнями. Пол оказался просто глубокой, илистой грязью, вернее сказать, мокрой глиной с водой на поверхности, и с ужасным запахом вонючих, гниющих листьев. А на стенах росла все та же белая плесень.

Мы были в одном из углов L-образной формы.

Если Нико проходил два фута в сторону, мы совсем этого не замечали.

Мы плакали, кричали, при этом издавая (не уверен) звуки страха и удивления, когда вы понимаете, что угодили в темную яму.

— Успокойтесь все, — скомандовал Нико. – Успокойтесь!

Все постарались прекратить кричать. Я постарался прекратить кричать.

— Мы сможем выбраться, — сказал Нико. – Мы сможем выбраться, если будем сохранять спокойствие и работать вместе.

А потом резкий свет от фонарика на краю ямы.

Да, это был фонарик, и он шарил вокруг.

— Эй? – позвал Нико.

Мы все дружно завопили «эй», «помогите» и т.д.

— О, боже мой, пап! У нас получилось! – раздался голос ребенка. – Я знал, что мы поймаем кого-нибудь. Я знал это.

— Успокойся, Эдди, мы не знаем, кто там.

— Помогите нам! – закричал Батист.

Затем фонарик осветил всех нас.

— Господи, – произнес мужчина. – Да это кучка детишек.

— Мы просто пытаемся добраться до Денвера. Мы не пытаемся ограбить кого-нибудь или что-нибудь, – сказал Нико.

— Да? Ну, мы не собираемся в Денвер. Мы поджидаем вот такого случая снаружи, правда, пап? – сказал малыш по имени Эдди.

Я заранее ненавидел этого Эдди. Он был самый ужасным человеком, которого я когда-либо встречал.

1. Он устроил для нас ловушку.

2. Мы угодили в ловушку.

3. У него все еще был папа.

— Да, да, — приговорил отец. – Ладно…

— Дайте нам вашей еды и воды, и мы отпустим вас! – крикнул мальчик.

— Мы не можем, — прокричала Сахалия. — Без них мы умрем.

— Или дадите, или вы не сможете выбраться, — повторил ребенок.

— Теперь, Эдди, я не знаю… — пробормотал папа.

Мы их вообще не видели. Из-за фонариков, светящих нам в глаза.

Макс начал скулить.

— Вода попала в мои ботинки, — выл он.

— Послушайте, — произнес Нико. Его четко отработанный голос поднимался к ним. – Возможно, для вас это как игра. Поймать людей в ловушку и отнять у них вещи. Но мы умрем, если вы заберете наши припасы. Вы хотите быть ответственными за смерть шестерых детей? Ради всего святого, Максу и Уилиссу всего семь.

Они должны были дать нам вылезти.

Погасли огни, светившие нам в глаза, и мы услышали их спор.

— Папа, нам нужна вода!

— Но я не думал, что это будут дети…

— А мама? Ей нужна вода! Папа! Я так хочу пить!

Было ясно, кто главный в их семье — Эдди. Самый подлым ребенок в мире.

Продолжение дискуссии мы не услышали, потому что Макс начал сильно кричать. Вода обжигала его лодыжки и ступни.

Потом свет от фонарика опустился вниз и мужчина произнес:

— Я понимаю вашу проблему, сынок. Но дело в том, что если мы не возьмем вашу еду и воду, мы умрем.

Вопли Макса перешли в причитания, но потом я услышал злобный вопль. Это заставило меня одновременно ощутить восторг и тошноту в желудке.

Боевой клич Джози.

И свет, освещающий нас, пропал, а мы услышали звуки драки.

Сначала она напала на папу, и (полагаю), избивая, повалила его. Затем, думаю, сын попытался ударить ее чем-то. Раздался сильный удар, и потом он закричал:

— Нет, пожалуйста, не надо!

И затем Джози зарычала на него:

— Тогда убирайся! — Ее голос звучал, как у чудовища, но она отпустила его. – Убирайся!

Как бы я ни ненавидел малого, я не хотел, чтобы он умирал. И более того, я не хотел, чтобы Джози стала его убийцей.

А папа? Он…?

Потом я услышал рыдание. Голос Джози резкий и отчаянный.

А затем звук, принадлежащий ей, поднимающейся из грязи.

— Джози! Джози, это не твоя вина! – закричал Нико. – Ты можешь остаться, Джо-Джо. Ты можешь остаться с нами!

— Я не могу, — мрачно и измученно произнесла Джози откуда-то сверху.

— Джози! – заплакал Нико. – Я люблю тебя, не уходи!

А затем ничего.

Она ушла.

Через несколько минут мальчик вернулся.

— Пап? – произнес он. – Папа… Папа?

Потом свет снова осветил нас.

— Вы дадите мне воздушную маску! – прокричал он. – Вы подбросите ее прямо сейчас.

Он начал закидывать нас камнями и кусками грязи.

— Отдайте ее сейчас же!

Дело в том, то у нас была запасная. У нас было три запасных.

Нико не разговаривал, не двигался и ничего не делал.

— Погоди! – прокричал я. – Погоди минутку!

— Я не хочу ждать! Сейчас вы бросаете маску, и тогда я и моя мама сможем выбраться отсюда, или я похороню вас заживо!

Вот только на самом деле это не казалось реальной угрозой. Ему не могло быть больше 11 лет, и где он собирался взять землю? Но я не виню его за нелогичное мышление. Его отец был мертв.

— Мы бросим маску, если ты выпустишь нас отсюда, — крикнул я.

— Что?

Я старался думать, как Нико.

— Мы бросим воздушную маску, если ты спустишь нам веревку.

— Хорошо, — фыркнул он. – Тогда бросите две.

— Ладно, — согласился я. – Но сначала веревка.

— Не пойдет. Сначала маски.

— Как насчет того, что я бросаю одну маску, ты спускаешь веревку, потом я бросаю вторую маску?

Мальчик колебался.

— Ладно, — неохотно согласился он.

— Он не сбросит веревку, — издевалась Сахалия.

— Маска запасная, — сказал я, пожимая плечами.

— Мы умрем здесь, — проговорила она.

Нико просто стоял там.

Я взял старую маску Нико, ту, которую он заменил на улучшенную армейскую, и подкинул ее вверх.

— Теперь дай нам веревку, — прокричал я.

Мальчик, Эдди, перегнувшись через край, осветил фонариком свое лицо, чтобы мы его видели.

— Я надеюсь, что все вы сгниете в аду! – сказал ребенок, прикрывая лицо от слез и соплей. — Ваша подруга убила моего папу!

И, всхлипывая, он ушел.

Нико достал пистолет из своего рюкзака.

— Нико? – спросил я.

Он безразлично посмотрел на меня.

— Нико? – снова спросил я. Его действия пугали.

Он прицелился в воздух.

— Помогите! – заорал он. И раздался «БАМ».

— Стой! – закричал я. Он пугал меня. Он пугал всех.

— Помогите!

«БАМ».

Малыши закричали.

— Помогите!

«БАМ. БАМ. БАМ»

— Нико, не надо! – закричал я.

Но он не слышал. Он выстрелил еще раз, а затем он закинул пистолет на скользкую трава над нами.

В это время, Сахалия просто легла в промозглую грязь и зарыдала.

— Вставай, – сказал ей Нико.

— Бессмысленно. Мы умрем.

— Нет, мы не умрем. Вставай, — произнес он сквозь стиснутые зубы. – Я хочу подсадить тебя, и ты сможешь найти лестницу.

— Я не смогу, — простонала она.

Но он поднял ее.

Сначала Нико пытался проделать тот фокус, когда один человек становится на руки другого человека. Но Сахалии не хватало еще 4-5 футов до края.

Потом он пытался усадить ее к себе на спину. Еще больший недолет.

И потом они попытались проделать это снова, но в этот раз предполагалось, что я каким-то образом влезу по ним и заберусь на плечи Сахалии, но это не сработало. Я не мог залезть на Нико. Я просто ухватился за его одежду и потянул его назад, пока Сахалия не упала навзничь.

— Это бесполезно! — закричала она. — Мы умрем!

— Что на счет сигнальных ракет! – прокричал я. – Мы можем выпустить несколько сигнальных ракет, и возможно кто-нибудь придет и вызволит нас.

— Или убьет нас! – фыркнула Сахалия.

— Стоит попробовать, — через секунду произнес Нико.

Я вытащил одну сигнальную ракету из ремня. Она была заключена в пластиковую упаковку с белой свисающей веревочкой. Я потянул за веревочку, и открылось среднее отделение.

Сигнальная ракета была из картона, в верхней части которого имелся колпачок.

Я изучил ее. В общем, у нее был большой, промасленный фитиль, в комплекте с наждачной бумагой, закрепленной колпачком.

Но прежде, чем я успел зажечь ракету, Сахалия махнула мне на руку.

— Я сделаю это, — произнесла она. — Я делала это раньше. А если у тебя не получится, то она не загорится.

Я вручил девушке сигнальную ракету. Мне хотелось зажечь ее самому, но если Сахалия снова заинтересовалась нашим выживанием, я решил, что должен поддержать это.

Она пробила капсюль на конце сигнальной ракеты.

Затем вспыхнул красный огонек, и на кончике изрыгнулся ярко-красный свет. Сахалия держала сигнальную ракету так далеко от своего тела, как только могла.

Неоново-оранжевый свет осветил ее. Я никогда не забуду, как она тогда выглядела. Ее длинные волосы, выглядывающие из-под слезшей маски-чулка. Поношенный желтый дождевик поверх пяти слоев.

Улисс и Макс, съежившиеся позади Сахалии, обнимающие друг друга изо всех сил, в воздушных масках, закрывающих их лица. Они все в грязи и в гнили, и она тоже, а позади, со всех сторон ямы, торчащие корни и камни.

— Я должна вроде как подбросить ее? — спросила Сахалия.

Нико взял из рук девушки ракету и швырнул ее через край ямы, закидывая на траву.

Нико завернул Макса в брезент, чтобы уберечь от еще большего попадания воды на малыша. Теперь влага жгла Максу лодыжки и ступни, и он продолжал издавать эти низкие, животные стоны.

Улисс принялся молиться на испанском языке, а Батист — на английском.

А потом начался дождь.

Вот когда Сахалия попросила у меня мой блокнот.

Там она написала:

«Меня зовут Сахалия Веннер.

Видимо мы умрем, и я хочу написать тому, кто это найдет. Если это письмо попало к вам, пожалуйста, передайте его Партрику Веннеру, в Монументе, на трассе СО, Макшейн Плейс, 106.

Папочка, прости меня, что я не была хорошей девочкой. Если бы я могла вернуть время, я бы вставала по утрам, помогала бы тебе готовить завтрак и мыть посуду, когда бы ты меня не попросил. Я не знаю, насколько хорошо бы это у меня получалось, но это правда.

Не знаю, почему мы все время ссорились. Сейчас я не знаю, почему была так зла на тебя. Я действительно не могу вспомнить.

Хочу, чтобы ты знал, что после града, я находилась в «Гринвее». Прямо здесь, в нашем городе. Я не знаю, где ты и жив ли еще. Но я была здесь со всеми этими детьми, которых сейчас люблю, словно они мои братья и сестры.

Здесь я влюбилась в парня, и сейчас, вероятно, он мертв. Я думаю, он бы тебе понравился, хотя не уверена. Его звали Брейден Катласс, и у него были самые красивые карие глаза.

Жаль, что я не смогу стать модельером или певицей, как мне хотелось. Жаль, что я не смогу прожить жизнь где-нибудь в Лос-Анжелесе, и осуществить свои мечты. Но нет больше мира – теперь эти мечты мертвы. Больше всего, я хочу, что ты, папочка, найдя это письмо, узнал, что я очень сильно люблю тебя, и все о чем я могу думать — это чтобы ты узнал об этом. Я предполагаю, возможно, ты уже умер и уже знаешь, что в моем сердце.

Или возможно ты знал все это время. Это было бы самым лучшей вещью. Лучше, чем я заслуживаю. Если бы ты каким-то образом узнал бы все давным-давно, как я по-настоящему к тебе отношусь.

С любовью, твоя девочка,

Сахалия».

Там было то, что хотел сказать каждый:

Батист: «Мама и папа, если я умру, я проснусь на небесах и возможно там я увижу вас. С любовью, Батист».

Макс: «Мама и папа, мне жаль, что я вас не нашел. Ведите себя хорошо и не ссорьтесь!»

Уилисс: «Уилисс Домингез».

Улисс: «Улисс Домингез».

Нико ничего не просил у меня написать.

— Прекратите писать в этом блокноте! – закричал он. – Мы выберемся отсюда. Давайте запустим больше ракет. Кто-нибудь должен быть там.

Он зажег и бросил красную, еще красную, и белую ракеты.

Мы ждали, а дождь начал просачивается сквозь наши слои.

Через некоторое время, Макса стошнило.

Его вырвало внутри воздушной маски, там было много крови.

— Помогите нам! – закричала Сахалия. – Кто-нибудь помогите нам!

У нас все еще была его старая воздушная маска, так что мы зразу же попытались заменить ее.

Нико не нужно было звать меня. Я опустился на колени рядом с Максом и приготовился помогать.

Сахалия по-прежнему пронзительно кричала, ее голос звучал грубо и хрипло.

— Задержи дыхание, приятель, — сказал Нико Максу, но тот задыхался и захлебывался.

Нико снял воздушную маску. Лицо Макса было месивом. Красное, покрытое волдырями вокруг рта, носа и глаз, а кровь капала с его подбородка.

Я прижал новую воздушную маску к лицу малыша, и он с трудом задышал.

Звук был приглушенный.

Звук был ужасный.

Макс умирал.

Нико издал страдальческий, разочарованный вопль. Затем он вскочил, словно его ужалили.

И повернулся ко мне.

— Вот что мы сделаем. Я подброшу тебя, а ты ухватишься за край и заберешься наверх.

— Ладно, — пожал я плечами. Я плакал.

Макс умирал.

Нико сделал колыбель из рук, а я поставил свою ногу на них, а он попытался поднять меня. Потребовалось несколько попыток, чтобы получился правильный угол.

С пятой или шестой попытки я взобрался довольно далеко.

Схватил какую-то траву на краю, но она была такой скользкой.

Я хотел продолжать, но корень исцарапал мое лицо, и я истекал кровью.

Нико начал молиться.

Я не хотел на это смотреть.

— Господи, — сказал он. — Пожалуйста, Господи, пожалуйста, отправь нам помощь, потому что я не могу справиться сам!

Сахалия подалась вперед и обняла Нико, ее тело прижалось к его, и я тоже подошел, и образовалось две группы: первая — Сахалия, Нико, и я; и вторая — Батист, Улисс, и Макс.

А затем... затем раздалось крошечное «Эй!»

Пожилой голос. Но сердитый.

— Кто выпустил эти ракеты? Эй?

Затем мы загалдели. Я подскочил.

Мы все закричали и завопили, но Нико заорал на нас:

— Замолчите! ЗАМОЛЧИТЕ! ЕСЛИ ХОТИТЕ ЖИТЬ, ЗАТКНИТЕСЬ!

Затем Нико предупреждающе выкрикнул.

— Мы упали в яму. Не подходите слишком близко — можете провалиться!

— Я не провалюсь! Я не глупый, — раздался голос.

Потом ослепительный свет осветил нас сверху, переходя от одного ребенка к другому.

— Черт возьми, — раздалось ругательство. — Вы шли и провалились?

— Эта семья сделала здесь ловушку! – зарычала Сахалия. — Они накрыли яму тканью и поймали нас в ловушку!

Нико шикнул на нее.

— Пожалуйста, если бы вы всего лишь помогли нам выбраться. Мы кучка детей, и один из нас очень болен.

— Мандрисы. Вот кто сделал эту ловушку. Видимо, из одного из них выбили излишне дегтя, судя по его внешнему виду.

— Да, девушка по имени Джози сделала это, — сказал Нико.

— У нее первая группа крови, — добавил я.

— Видимо, Тед Мандрис умер.

— Пожалуйста, мистер, можете ли вы помочь нам? – позвал Нико.

— Ну, я же не дикарь! — крикнул он. — Конечно, я помогу вам. Во имя всего святого, здесь есть лестница.

Там была лестница? Прямо там?

— Я помогу вам. Но на этом все. Сейчас вы все замолчите и дадите мне минутку, — сказал мужчина. – В наши дни мы же не хотим привлечь внимание. Здесь может быть немало психов.

С восторгом и облегчением мы сбились в кучку, но все еще перепуганные до смерти. Единственным, кто издавал звуки, был стонущий и плачущий Макс. И, полагаю, всхлипывающие Улисс и Батист.

Затем мы услышали влажный, скользящий звук. Это мужчина передвигал лестницу по земле.

— То, что нужно, — мягко произнес Нико.

— Я знаю! – проворчал мужчина.

Дюйм за дюймом мы наблюдали, как лестница пронзает наше воздушное пространство.

— Это так долго, потому что я старый, — сказал мужчина. — Я слишком стар для такого пустяка.

Лестница начала крениться.

— Она сейчас свалится. Осторожно!

— Мы отошли, – отозвался Нико.

В этот момент лестница пошатнулась, а затем рухнула вниз.

Мужчина был крошечный. Он, возможно, был такого же роста, как и Улисс.

Я не видел его лица, потому что вокруг него был обернут клетчатый красно-черный шарф. В прочем, по тому, как он передвигается, вы бы сказали, что он очень стар.

Первой он помог Сахалии, а затем она развернулась и помогла нам.

Нико поднялся последним, неся Макс.

Он опустил Макса на мокрую, грязную землю.

Там находилось тело отца. Он лежал на булыжнике. Упал на него во время борьбы с Джози, и сломал шею, потому что его голова была перекошена в сторону, и он с открытым ртом смотрел на небо, словно наблюдал за звездами.

Но, нет, он не смотрел в небо. Он был мертв.

Земля местами была истоптана перемешанными следами, а кое-где с темными коричнево-черными пятна, которые были, скорее всего, кровью.

— Все в порядке, — сказал мужчина. – Тогда удачи вам.

И он начал, шаркая ногами, уходить.

— Пожалуйста, — сказал Нико. – Нам нужно попасть в какое-нибудь безопасное место, чтобы мы могли позаботиться о нашем друге. И нам необходимо надежном место, где мы сможем передохнуть.

— Ну, я не могу вам помочь! – фыркнул он.

— Но мы так хотим пить, — заскулил Батист.

— И Макс так болен, — подключилась Сахалия. – Пожалуйста, мистер. Пожалуйста.

И все мы начали его умолять.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Я знал, что не следует подходить! — проворчал он. — Я просто пошел, вынести мусор, понимаете? А потом я увидел сигнальные ракеты и подумал: «Не обращай внимания, Марио. Ты поможешь кому-нибудь, и это ляжет на твои плечи». Но вот я здесь.

Мы наверное представляли для него жалкое зрелище. Все мы были одеты в грязные, покрытые травой слои, состоящие из испачканных спортивных костюмов. Я, Сахалия и Батист с неприкрытыми лицами, испачканными грязью, и единственными чистыми участками – следами пролитых слез. Нико стоял с повисшей головой. Макс, лежа на земле в окровавленной воздушной маске, стонал. Улисс в грязи, вцепившийся в Макса.

— Я дам вам один день и одну ночь. На этом все! — прорычал Марио. – Кое-какую медицинскую помощь, чтобы подлатать вас — лучшее, что я могу. 3-разовое питание и 1 ночевка. Но на этом все. Вы должны поклясться, что после этого вы уйдете.

Нико протянул руку и сказал:

— Мы клянемся.

Они пожали друг другу руки.

Все начали благодарить мужчину, а Сахалия обняла его.

— Идите за мной, и при этом помалкивайте, — проворчал мужчина.

Он повел нас через дорогу, в сторону небольшого квартала, который мы уже проходили.

— Что с ним? Ожоги? — спросил мужчина Нико, который нес Макса.

Макс хныкал от каждого толчка Нико.

— Волдыри, — ответил Нико.

Старичок торопился, так быстро, как только мог. Но пожилые люди ходят медленно. Он повел нас в сторону дома, сделанного в выдумано-английском стиле, с деревянными балками. Пытающегося выглядеть, как Шекспировский дом.

Я думал, что мы попадем внутрь, но он продолжал идти.

Он пошел через его задний газон к маленькому строению, которое выглядело как садовый сарай. Немного большой для садового сарайчика, но очень похож.

Мы вошли внутрь, а там вдоль стен висели всевозможные инструменты.

— Входите, — раздраженно сказал он нам. – Ради бога, закройте за собой двери. Это тайное место.

Я не мог понять выражение лица Нико сквозь его воздушную маску, но я волновался. Полагает ли пожилой чудак, что мы будем в безопасности в садовом сарае?

Затем Марио наклонился и приподнял за край резиновый коврик на полу. Он выглядел вроде как дверной коврик, но старый и затертый.

Он поднял его, а там, под ним, была металлическая ручка, утопленная в полу, в шве.

Он потянул за нее, но запыхался.

Мы с Сахалией вызвались помочь.

— Подождите, подождите минутку, — сказал он. Он обращался к нам. — Когда дверь откроется, идите прямо вниз по лестнице. Она крутая, так что не вздумайте свалиться. Помогайте идущим за вами. Хорошо. Поехали, — сказал он нам с Сахалией.

Мы потянули за ручку.

Сначала она показалась действительно тяжелой, затем подействовал гидравлический подъемник, и она поднялась сама по себе. На поверхности все было закопченным, грязным и темным, но снизу, за дверью все оказалось белоснежным.

Оно ослепило нас, ведь наши глаза так привыкли к темноте.

— А теперь поехали! – приказал Марио. – Спускайтесь.

Мы не беспокоились ни секунды, что он может обдурить нас или заманить в ловушку. Он так явно не хотел нам помогать. С чего бы ему теперь обманывать нас? И он не обманывал.

Ему, такому раздражительному и вредному, я поверил сразу же. Все поверили.

И мы оказались правы.

Он спас наши жизни и его звали Марио Сиетто.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. ДИН

ДЕНЬ 14

— У меня в аптеке полно «Робитуссина», — похвастался Джейк Пейтону. – У нас было немного виски, но я его выпил.

— Ты мне нравишься все больше и больше, Джейк. Я рад, что тебя рассматривали для поступления в Академию. Ты должен был туда попасть, — спросил Пейтон. — Я возьму тебя в мой отряд. Тебе хотелось бы?

— сэр, да, сэр! – ответил Джейк.

Пейтон повернулся к курсантам, которые все еще ждали его приказов.

— Ну, вы меня слышали. Обшарьте все! Используйте свои фонарики и будьте тщательны.

Итак, как сильно я уважал Джейка? Раньше… так себе. Не очень сильно. Мне он нравился. Вам понравился бы Джейк, потому что он обходительный, очаровательный парень. Всем нравился Джейк. Даже когда я ненавидел его и хотел выпустить ему кишки, мне он нравился.

Но с наркотиками и таким образом жизни он просто стал слишком потерянным и подавленным. А тот факт, что он бросил нас? Ну, он очень сильно опустился в моих глазах.

Теперь де, видя его спектакль с Пейтон и наблюдая за его продуманным блефом, и его прохождение через этот кошмар — он стал в какой-то степени героем для меня.

Я вывихнул плечо. Каждый шаг был пыткой для меня. Я был не в состоянии драться с этими парнями. Если при этом мы хотели остаться в живых, то Джейку бы пришлось в одиночку спасать нас.

— Так плохо, что у вас нет света, — сказал Пейтон. – Здесь так мрачно и так темно.

— Да, — произнес Джейк. — Но у нас много фонариков. И, эй, вы должны увидеть наш костер!

Джейк повел Пейтона на Кухню.

Я понял план его действий. С разведенным костром, Кухня казалась жилой. Она выглядела уютно и весело. Вы поверили бы, что там наш лагерь. До тех пор, пока не начали бы искать наши кровати.

Курсанты начали возвращаться, перечисляя то, что нашли. Гризи нашел бензопилы и залатанную дыру в стене. Худой, нервный парень, которого они называли «Джимми Кукольные Руки», сообщил о воде и оставшихся напитках в продовольственном отделе (и, да, его руки были необычно маленькие). Они оказались очень тщательны. Зарембер даже нашел и сообщил о жирном масляном пятне на линолеуме, и об отпечатках шин там, где находился автобус, до того, как уехал.

Но почему-то, они не видели Дома.

Последним возвратившимся, чтобы отчитаться, курсантом, был крепкий, мускулистый черный парень по имени Килдоу. Он казался самым грозным из курсантов, и у него был полуавтомат. По крайней мере, думаю, что это был полуавтомат. Я видел их только в приключенческих фильмах.

Но почему-то, они не видели Дома.

Последним возвратившимся, чтобы отчитаться, курсантом, был крепкий, мускулистый черный парень по имени Килдоу. Он казался самым грозным из курсантов, и у него был полуавтомат. По крайней мере, думаю, что это был полуавтомат. Я видел их только в приключенческих фильмах.

Он скажет, что нашел Дом? Если он это сделает, Джейк все еще может разыграть спектакль — как будто он собирался рассказать Пейтону, но не успел.

Где спрятались Астрид с малышами?

Я надеялся, что сейчас они были на крыше...

— Что-нибудь сообщишь? — спросил Пейтон Килдоу.

— Нет, — сказал он. — Кроме кучи дерьма в пластиковых пакетах в дальнем углу. Я имею в виду дерьмо. Буквально.

— Ой, прошу прошения, — сказал Джейк. – Там Свалка.

-— Уверены, что у вас здесь нет девушки или двух? – спросил Пейтон.

— Вы видели наших девушек, — сказал Джейк с сожалением. — Они уехали и бросили нас.

— Ну, и ладно, — вздохнул Пейтон, шлепаясь на спальное место. – Полагаю, давайте тусоваться.

Как вы устройте вечеринку для пяти сумасшедших курсантов ВВС и их талисмана – маленькой девочки, в супермаркете, где нет электричества?

Разожжёте огонь в костровой чаше.

Приготовите немного попкорна на пламени.

Откроете пару десятков бутылок «Робитуссина».

Это-то мы и сделали.

— Твоя рука повреждена, — заметил Пейтон, рассматривая меня через огонь.

— Я повредил плечо, когда упал, — сказал я.

— Дай мне взглянуть, — произнес Пейтон. Он поднялся и подошел ко мне. Я сидел в кабинке, спиной к стене. — Я могу вправить его тебе.

— Нет, нет, пожалуйста. Я в порядке, — произнес я.

Я попытался поймать взгляд Джейка. Он был недосягаем — рассказывал Гризи и Заремберу на что было похоже землетрясение в магазине.

— Не будь сосунком, – проговорил Пейтон. Это займет секунду.

— Все в порядке, — соврал я.

«Боже милостивый, — молился я, — пожалуйста, избавь меня от этого душегуба».

Я испугался, что он сделает только хуже, и будет намного больнее, чем то, что я когда-либо испытывал.

— Ну же, это просто небольшой щелчок. Зарембер, Килдоу, идите сюда.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не надо! – завопил я.

Пейтон схватил меня за волосы и приблизил свой лоб к моему.

— Послушай, Дин. Я знаю, тебе страшно. Я это уважаю. И ты думаешь, что я причиню тебе вред. Но нет. Я хочу помочь тебе. И после того, как твое плечо встанет на место, ты будешь мне благодарен. И таким образом я заполучу тебя на свою сторону, — прошептал мне Пейтон.

— Видишь? На самом деле, дело даже не в тебе. Дело в этой банде. Моей маленькой банде курсантов. Видишь ли, мы занимаемся вербовкой! — Он широко раскинул руки, словно объявляя о новом национальном празднике. Кадеты зааплодировали.

— Я завербую тебя с помощью твоего плеча, Дино. Я буду заботиться о тебе и Джейке. Теперь вы мои шестерки! Поднимайте его, — приказал он Килдоу и Заремберу. Они, потянув, поставили меня на ноги.

— Пожалуйста, нет, — взмолился я. — Вам не нужно мое плечо! Я завербован! Пожалуйста.

Но он дернул меня за руку так, чтобы мой локоть изогнулся под углом 90 градусов. Он толкнул мою руку, через все тело, к другой руке, затем в сторону, затем снова к ней. И тогда я закричал, а перед глазами прошелся электрический разряд, и как только я услышал хруст,

Бог помиловал меня, и все почернело.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. АЛЕКС

17 МИЛЯ

Лестница была белой, но каждая ступень с черными полосками (как в блокноте), чтобы удержать вас от скольжения. Сахалия пошла первой, за ней — я. У основания лестницы был каскад из листов пластика, свисающих с потолка. Длинные пластмассовые штуковины свисали, как бахрома. Мы прошли сквозь них. Когда мы вошли, автоматически включился свет.

Мы оказались в подземном бомбоубежище.

Это было длинное, узкое пространство, похожее на вагон поезда. Мы находились в одном его конце — в своего рода, гостиной, с двумя кушетками по обе стороны, и журнальным столиком между ними. Старое, ветхое кресло стояло в дальнем конце кушетки. Вся дальняя стена была книжной полкой, забитой романами, справочниками и настольными играми.

За гостиной была мини-кухня, где имелась раковина, электрическая конфорка и закрытые деревянные шкафы.

Трудно было разглядеть, что за ней, но я был почти уверен, что там находились спальные места.

Я положил руку на холодную металлическую стену. Весь бункер был сделан из стали, хотя часть мебели была деревянной.

Батист, а затем Улисс спустились за нами.

— Слава Богу, — прошептал Батист, и я полностью с ним согласился.

Вдруг запустился автомат, и возле наших ног раздался всасывающий звук. Все вздрогнули.

— Что это? — спросил меня Батист.

Я вдохнул через нос. Воздух имел странный привкус. Похожий на озон.

Я потянулся вниз и на уровне земли нащупал длинное, тонкое вентиляционное отверстие. Оно поглощало воздух.

— Это воздушная система фильтрации, — догадался я. – Она должно быть запускается автоматически, когда чувствует в воздухе загрязнение.

Батист и Улисс улеглись на обе кушетки. Нико старался изо всех сил, спускаясь с Максом на руках.

— Вы двое, уйдите с диванов, — приказал Марио. Батист и Улисс соскользнули на пол.

— Положи туда пострадавшего мальчика, — приказал Марио Нико.

Марио расстегнул молнию на своем комбинезоне, снял его, и сложил в прорезиненный мешок для хранения. Для пожилого человека он сделал это довольно-таки быстро.

— Здесь надо подумать. Надо думать, что делать в первую очередь, — пробормотал он.

Он прошел мимо кухни к шкафу, встроенному в стену.

— Что мне делать? – произнес Нико. Он стоял, ссутулившись, возле кушеток, и выглядел на миллион лет отроду.

— Если можешь, сними с него ботинки.

Нико начал стаскивать ботинки Макса, и тот испустил пронзительный вопль.

— Все в порядке, все в порядке, просто на секунду оставь его в покое, — сказал Марио, ковыляя с двумя пластиковыми банками с крышками, которые люди иногда используют, чтобы переносить стерильные вещи. Вы понимаете, что я имею в виду. Эти две были заполнены медикаментами. Марио положил руку на кушетку и опустился вниз, таким образом, присаживаясь рядом с Максом.

— Хорошо, сейчас должно быть хорошо. Вы, дети, снимите свои слои. Они впитали соединения.

— Ты. — Он указал на Сахалию. – Под кухонным столом есть мешки для мусора. Возьми один и собери все вещи.

Сахалия застонала, но опустилась на четвереньки и поползла на кухню.

Полагаю, остальные из нас передвигались, по его мнению, не достаточно быстро.

— Давайте там! Снимайте слои! Вы не можете быть такими уставшими, ну же!

Он был неправ. Мы были более усталыми, чем это может быть. Каждый из нас был полностью выжат.

Мы начали снимать слои, двигаясь так медленно, как зомби.

— Вам, ребятки, нужно поторопиться! Воздушный фильтр автоматический. Он будет продолжать отсасывать до тех пор, пока вы, ребята, не станете чистыми. А это не произойдет из-за ваших загрязненных нарядов.

Марио подошел к Улиссу и начал стаскивать с него толстовку.

— Думаю, что вы не понимаете. Воздушный фильтр автоматический. Он будет продолжать работать до тех пор, пока вся наша солнечная энергия не исчерпается. Затем он перейдет на газовый генератор. Газа хватит на пару дней. Так что вам, дети, надо, прыгая на одной ноге, снять эти слои и запрятать их в сумку.

Улисс начал плакать. Марио напугал его.

Маска Улисса отпечаталась на его лице. Слезы катились по грязному личику малыша.

— Ох, ради Бога. Не плачь, — сказал Марио. Его голос немного смягчился. Он отпустил рукав Улисса. — Мы приведем вас в порядок, сынок. Просто позволь снять эту одежду.

Когда со слоями было покончено, мы снова стали маленькими детьми.

Прямые черные волосы Батиста прилипли к его голове.

Большой живот Уиллиса высовывался из-под его футболки с огромным грузовиком. С футболки что-то капало. Думаю, рвота.

Нико снял с себя слои и стал худющим-прихудющим. Был ли он таким худым? Он стал похожим на скелет. Он стал похож на маленького ребенка. Я вспомнил, каким он был, таким большим и взрослым. Теперь он выглядел, как больной подросток.

Это было странно, снимать слои. Они казались частью меня. Без них я словно становился голым.

Но в результате я остался всего лишь в темно-синих кальсонах, которые были моим нижним слоем.

Я вспомнил, как натягивал слои в «Гринвее». Тогда я чувствовал себя так вдохновленно.

Дин, если ты когда-нибудь прочтешь это — ты был прав. Если бы я знал, что произойдет, как это будет ужасно и тяжело, и что в любом случае Брейден умрет, и что Джози одичает и убежит, бросив нас, я бы никогда не поддержал решение Нико уехать.

Глупо ли было думать, что мы сможем добраться до Денвера? Полагаю, да!

Что мы знаем? Мы всего лишь глупые дети.

Сахалия сняла свою последнюю толстовку и, в результате стянула и футболка (как иногда бывает). Я видел ее груди в кружевном бюстгальтере. Большое ух-ты!

Мы бросил одежду на пол, а Сахалия собрала ее и сложила в мешок для мусора. Затем девушка достала еще один для наших ботинок и масок.

Марио снял маску с Макса и открыл небольшую упаковку таблеток.

Мне не понравилось то, что я увидел. Лицо Макса было покрыто волдырями. Наихудшие из них были вокруг рта. Казалось, что Макс побывал в какой-то велосипедной аварии. Словно он тормозил лицом об асфальт. Вместо глаз – щелочки. И малыш подавлял крики.

Марио осторожно разжал губы и зубы Макса, и положил в его рот таблетку.

Почти мгновенно, лицо Макса смягчилось, и его тело обмякло.

— Дал мальчонке немного сильнодействующего препарата. Но для нас этого будет достаточно, чтобы привести его в порядок.

— У вас есть «Бенадрил»? – спросил Нико. – В прошлом это нам помогало.

Затем Нико пошатнулся назад и едва удержался, чтобы не упасть. Он изо всех сил пытался устоять. Держался на ногах, но с трудом.

— Сядь, — рявкнул Марио. — Упадешь на меня и раздавишь.

Нико рухнул в кресло.

— Это мое кресло, — проворчал Марио. Потом он более внимательно рассмотрел Нико и сменил тон. — Но ты можете посидеть там какое-то время.

Марио выудил упаковку таблеток из своей коробки и бросил ее Нико на колени.

— «Бенадрил». Выпей четыре. — Он огляделся и его взгляд остановился на мне. — Ты, там. Ты не принесешь своему другу стакан воды?

— Хорошо, — сказал я.

— Стаканы в первом шкафчике, а вода — в углу. Но сначала не пейте слишком много воды, дети. Делаете два глотка, затем ждёте минуту. Потом еще два и так далее. В противном случае, вас всех стошнит.

Я открыл полки. Кажется, прошли годы с тех пор, как я открывал кухонный шкафчик и смотрел на стопки тарелок и стаканы, выстроенные аккуратно в ряд.

Я взял с полки креманку. На ней были нарисованы вишни, а по ободку шла желтая полоска.

У стены на подставке находился большой бутыль с родниковой водой.

— Можно мне тоже немного воды? – спросила Сахалия. — Пожалуйста?

Голос ее был непонятным, и я увидел, что она плачет.

— Разумеется. Вам всем необходима вода и немедленно. И еда тоже. Мы дойдем и до этого. Сначала мне придется помочь ему. А вам надлежит привести себя в порядок.

Мои руки дрожали, пока я наполнял креманку. Я сделал два глотка.

Та вода была такой чистой. Я ощутил ее, как она разливается по моей груди, по всему моему пересохшему телу.

Сахалия подошла ко мне, и я передал ей стакан. Она сделала большой глоток.

— Можно и нам тоже немного? – спросил Батист.

Я подошел к нему и дал ему напиться из стакана. Затем Улисс немного попил, а к этому времени для Нико ничего не осталось.

— Стаканов хватит на всех, ребята, — проворчал Марио.

Но мы привыкли делиться. Мы не переживали.

Я наполнил стакан и сделал еще два глотка. Потом подошел и дал его Нико. Руки его были в крови и в волдырях.

— Спасибо, — произнес он. Его голос был похож на гравий.

— Парень, как тебя зовут? — спросил меня Марио.

— Алекс Гридер, — ответил ему я.

— Ну, а я Марио Сиетто. Из всех вас — ты, похоже, сообразительный. Хочешь помочь мне с ним? — Он кивнул в сторону Макса.

— Максом, — дополнил я. — Конечно.

— Ты, барышня! — сказал Марио Сахалии. – Там, в задней части, есть душ.

— Боже мой, правда? – спросила Сахалия, оживившись.

— Он включается на время. У каждого из вас по две минуты. Горячая вода и все такое, но две минуты — это все, вы слышите меня? Это родниковая вода, и она из хорошего, глубокого родника, но нагреватель горячей воды потребляет слишком много энергии.

— Да, сэр.

— И проявите смекалку. Используйте мыло, шампунь и щетку, чтобы вымыться. Не тратьте воду — это единственный раз, который у вас будет, чтобы помыться.

— Да, сэр.

— И свое белье сложите тоже в сумку. От многих из вас вонь до небес. Сначала засунь этих мальчишек и сторожи их. Когда они вылезут, в комоде найдешь чистую одежду. Засунь их в какие-нибудь мои пижамы, ты слышишь. И есть кое-какая женская одежда, которую ты можешь взять для себя.

— Пошлите, ребята, — сказала Сахалия, подгоняя Батиста и Улисса.

Никаких споров с их стороны — они поплелись в заднюю часть, спотыкаясь от усталости, но радостные, что помоются.

Я взглянул на Нико. Он уже спал.

— Итак, мы снимем с вашего друга слои, а затем промоем и обработаем его раны, — сказал Марио. – Как думаешь, сможешь мне помочь в этом?

Я кивнул.

— Хороший мальчик.

Я пару раз чуть не уснул, но помог Марио вымыть и перебинтовать ноги Макса.

В одной из коробок был какой-то «Троксоидал». Я вспомнил, как этот полу-стероидный гормон раздавал Джек, чтобы ускорить заживление.

— Это может помочь ему, — сказал я, показывая Марио на упаковку.

Я произнес это как факт, но это скорее был вопрос.

— Хорошая идея, — ответил мне Марио, разглядывая упаковку. — Взрослая дозировка — две таблетки каждые шесть часов. Давай дадим ему половину.

В общем, я извлек таблетку и положил ее Максу под язык. Она почти сразу растаяла. В слюне было еще немного крови.

К тому времени как мы перебинтовали ноги Макса, Сахалия, Батист и Улисс приняли душ.

— Жаль, что у меня нет ванны, — пробормотал Марио, когда закончил оборачивать ноги Макса марлей.

— Почему? – спросил я.

— Ну, я все еще должен как-то помыть Макса. Со всей этой грязью он приводит в действие воздушный фильтр.

Он поднял сиденье кушетки напротив нас. В сиденье кушетки было место для хранения.

Довольно круто. Я думаю, в бомбоубежище на счету каждый сантиметр.

Место для хранения было наполнено шерстяными одеялами. Он достал металлическое одеяло. Вроде того, что Нико принес тебе, Дин, оказавшись в «Гринвей» после града. Помнишь?

Он накинул одеяло на Макс.

— Может быть, поможет, — проговорил он сам себе. Затем он на всякий случай еще одним одеялом укрыл спящего Нико.

У меня было ощущение, словно он больше заботился о том, что отключится воздушный фильтр, чем о их тепле, но я не возражал ему.

— Я мог бы взглянуть на вашу вентиляционную систему, — предложил я. — Я в ладах с системами энергосбережения.

— Нет, я не хочу, чтобы ты там ковырялся. — Он взглянул на металлическую дверь в конце бункера, которая, вероятно, вела к своеобразному машинному отделению.

Затем мой живот заурчал. Очень громко.

— Что ты сказал? – спросил Марио.

— Я ничего не говорил.

— Да, ты говорил.

— Нет, это просто…

Мой желудок издал еще один звук.

— Ты рычишь на меня. Как такое возможно, после всего, что я сделал для вас?

Я посмотрел на него. Он это серьезно? Марио на самом деле злился на меня?

Нет, он шутил. Его глаза сияли. Он хлопнул по моему колену.

Я разбираюсь в механизмах лучше, чем в людях.

— Бегом в душ. А пока ты приводишь себя в порядок, я приготовлю какой-нибудь еды.

Это был настоящий праздник. Во всяком случае, для нас.

Суп из чечевицы, коричневый рис, крекеры из муки грубого помола и яблочное пюре.

Батист и Улисс — оба в пижамах Марио. Сахалия была одета в какой-то свободный, длинный, пестрый балахон, который она нашла в помещение со спальными местами. Она, каким-то образом, смотрелась в нем круто.

На мне была белая футболка и пара серых спортивных штанов.

Мы все сидели вокруг стола (стол выходил за пределы кухни, но до помещения со спальными местами) и улыбнулись друг другу.

Марио суетился на кухне и говорил нам, не есть слишком быстро и в тоже время есть побольше.

Мы все время предлагали Марио немного супа, но он отмахивался от нас.

— Я ненавижу этот суп из чечевицы,— ворчал он. — Я рад, что отдал его вам. Теперь мне не придется его съесть.

— Еще, пожалуйста, — произнес Улисс, протягивая ему свою миску.

Марио потрепал Улисса по волосам.

Он мог быть милым, когда не рычит, давая указания, или не кричит на нас из-за горячей воды.

Как только мы закончили есть, проснулся Нико.

Марио отправил его прямиком в душ.

Пока Нико был в душе, Марио решил, что нам также нужно вымыть Макса. Марио и я раздели Маска до трусов, что было странно, поскольку Макс был в полной «отключке». Но его действительно нужно было помыть. У него было так много волдырей и открытых язв — я знал, что он под угрозой заражения.

Сахалия помогла мне отнести Макса в душ, где мы, по сути говоря, вручили его Нико, который просто смывал с себя в душе грязь.

Пока я намыливать Макса, Нико придерживал его.

Марио привязал к забинтованным ногам Макса полиэтиленовые пакетики, но кровь с его лица и других волдырей, кружась в водовороте, стекала в трубу вместе с грязью и основным загрязнением. Когда я мылся, у меня было тоже самое.

В итоге вода стала стекать чистой, хотя это заняло больше времени, чем две минуты. Марио закрывал на это глаза.

— Положите его на последнюю койку, — руководил Марио, когда с душем было покончено. Он спрятал одежду Нико и Макса в сумку.

Нико вышел из душа мокрый и совершенно голый, и положил Макса на койку.

Я восхищаюсь Нико. Иногда я не понимаю, как он это делает. Его, казалось, не заботило то, что Сахалия могла увидеть его полностью голым. Я бы скорее умер.

Воздушный фильтр, наконец, выключился.

— Это облегчение, — сказал Марио.

Койки были длинные и узкие. Мы могли бы поместиться по двое детей на каждой, лицом к лицу. Сахалии досталась первая из них, с Улиссом в ногах. Мне – та, что над ними.

Я лег в постель, и ощутил блаженство. Лучшим ощущением в мире было снова оказаться в безопасности и в тепле.

Мистер Сиетто подошел и подоткнул мне одеяло. Это было мило. И мне, вроде как, понравилось.

— Мистер Сиетто? — тихо спросил я.

— Да?

— Мы действительно должны уйти завтра? Мне просто хотелось бы знать.

— Посмотрим, Алекс. Я не знаю. Это зависит от системы энергоснабжения.

— Если бы мы могли остаться на пару дней, я знаю, что Максу стало бы лучше...

Мистер Сиетто проделал ту избитую старую шутку, где притворился, что схватит меня за нос.

— Ты хороший мальчик. Ты выполняешь указания и ты вежливый, — произнес он. — Возможно, тебе стоит подумать, чтобы остаться со мной. У меня достаточно продуктов для двоих, нам хватит приблизительно на семь недель, если будем бережливы. Мне хочется верить, что с беспорядком наверху к тому времени разберутся.