Небо падает

2

Судя по всему, ремонт его тела как-то не заладился. Дэйв постоянно бредил. Иногда умирал и чувствовал себя вселенной, давным-давно умершей тепловой смертью — проще говоря, весь смерзался от абсолютного холода; порой он забредал в фантастические миры — все, как на подбор, жуткие. И все время, даже находясь без сознания, отчаянно пытался не развалиться на части.

Просыпаясь, он всякий раз видел рядом с собой молодую медсестру. Как выяснилось, ее звали Нима. Обычно рядом с ней маячила осанистая фигура сира Перта. Иногда он замечал сатера Карфа или еще какого-нибудь старика, которые колдовали над своими странными аппаратами — правда, порой у них в руках были вроде бы обыкновенные шприцы и прочие медицинские причиндалы. Однажды он обнаружил на себе «железное легкое» — аппарат искусственного дыхания. Над его лицом витала какая-то паутинка.

Он потянулся было смахнуть ее, Нима удержала его руку.

— Не тревожь сильфа, — приказала она.

Еще один период полуосмысленности пришелся на момент, когда вокруг него воцарилась какая-то суматоха. Происходило что-то важное или опасное. Слипающимися глазами он созерцал, как некие люди торопливо сооружают вокруг его койки сеть. Тем временем в дверь, хлюпая и подтекая, билась какая-то склизкая, массивная тварь. Работники больницы явно были против нее бессильны. Слышались крики «Держи ундину!». Саламандра в груди Дэйва при каждом вопле твари забивалась все глубже и тихо блеяла.

Сатер Карф, игнорируя битву, нахохлился над каким-то предметом — кажется, то был тазик с водой. Похоже, он видел на его дне что-то увлекательное. Внезапно из его уст вырвался крик:

— Сыны Яйца! Их работа!

Он сунул руку в стоявшую подле жаровню, подцепил ладонью пламя и, что-то вереща, плюхнул это пламя в таз, на самое дно. Откуда-то издалека донесся грохот взрыва. Сатер Карф вынул из воды руки — абсолютно сухие. Ундина нежданно-негаданно попятилась. Саламандра в груди Дэйва вновь замурлыкала, и он опять впал в забытье.

Позднее, когда Нима кормила его с ложки, он попытался расспросить ее об этом происшествии, но медсестра лишь отмахнулась.

— Один санитар сболтнул, что ты здесь, — сказала она. — Но волноваться тут нечего. Мы послали двойника, чтобы запутать Сынов, а санитара приговорили к двадцати жизням под началом у строителя пирамид. Тьфу, какой же подлец мой брат! Как только у него совести хватает воевать с нами, когда небо падает?

Затем бред окончательно отступил, но Дэйва это как-то не утешало. Он пребывал в состоянии мрачной апатии и почти все время спал, точно боялся тратить свои скудные силы даже на размышления.

Теперь сир Перт почти не отходил от него. Очевидно, доктор волновался, хотя и старался это скрывать.

— Нам удалось добыть из блондина-гомункулуса немножко тестостерона, — сообщил он. — Это вас вмиг поставит на ноги. Не волнуйтесь, молодой человек, мы вас как-нибудь продержим в живом состоянии до смены Знака. — Впрочем, в его голосе слышались нотки неуверенности.

— Все читают заговоры во твое имя, — доложила Нима. — Вся планета возносит песнопения к небесам.

Смысла этого акта он не понял, но все равно порадовался. Целая планета надеется на его выздоровление! Он немного приободрился — пока не узнал, что песнопения были предписаны по закону и не имели ничего общего с благими пожеланиями.

Когда он очнулся в следующий раз, то вновь увидел «железное легкое». Собственно, его волокли к этому аппарату. Про себя он отметил отсутствие сильфа и тот факт, что у него не было особых проблем с дыханием.

У аппарата возились двое санитаров и еще какой-то мужчина в рясе врача. Каковы бы ни были их методы, он не сомневался, что здесь его стараются спасти изо всех сил.

Он попытался помочь им засунуть его в «легкое», и один из санитаров приветливо кивнул ему. Но Дэйв был все еще слишком слаб. Он поискал глазами Ниму, но та, верно, удалилась по каким-то другим делам — это бывало редко, но все же бывало. Он вздохнул, ужасно жалея об ее отсутствии. От нее было бы куда больше толку, чем от этих санитаров.

Человек в докторской рясе нервно обернулся к нему.

— Брось эти штучки! — приказал он.

Не успел Дэйв спросить, какие именно штучки он должен бросить, как в палату вбежала Нима. Увидев троих мужчин, она побледнела и, вскрикнув, выставила перед собой руку в оборонительном жесте.

Санитары набросились на нее. Один схватил девушку за плечи, другой зажал ей рукой рот. Нима отчаянно сопротивлялась, но что она могла сделать против мужчин?

Человек в докторской рясе решительно отпихнул «железное легкое» в сторону и запустил руку в складки своей одежды. Достал странный нож с двумя лезвиями. Повернувшись к Дэйву, занес нож над ним, целясь прямо в сердце.

— Час вылупления близок, — глухо произнес он. То был голос культурного человека, да и лицо у лжеврача было утонченное — Дэйв заметил это, хотя его взгляд был прикован к ужасному ножу. — Глупцы не способны уберечь скорлупу. Оттянуть миг Рождения мы им тоже не дадим. Ты был мертв, сын мандрагоры, и вновь станешь трупом. Но поскольку вся вина лежит на них, да не преследуют тебя дурные сны по ту сторону Леты!

Нож начал опускаться — но в этот миг Ниме удалось вырваться. Она выкрикнула что-то суровым, приказующим голосом. И вдруг из груди Дэйва выпрыгнула ярко пылающая саламандра, метя прямо в лицо убийце. Зверюшка сияла, словно кусочек солнечного ядра. Убийца отпрыгнул, торопливо делая пассы. Но было поздно. Саламандра налетела на него, всосалась в его тело, озарила изнутри. «Доктор» осел, задымился… и превратился в горстку пыли, которая медленно опала на ковер. Саламандра, развернувшись, направилась к остальным. Но на сей раз она выбрала не «санитаров», а Ниму. Девушка отчаянно пыталась что-то предпринять, ее лицо побелело, руки тряслись.

Внезапно на пороге палаты возник сатер Карф. Его рука взмыла в воздух, выделывая что-то вроде балетных па. С его уст слетели слова — целый поток шипящих и свистящих согласных, слишком быстрый, чтобы Дэйв мог что-то разобрать. Саламандра растерянно замерла и начала съеживаться. Сатер Карф развернулся. Его руки вновь зашевелились. Одна качнулась назад и затем вперед, точно бросая какой-то невидимый предмет. Сатер Карф повторил этот жест. После бросков оба «санитара» упали на пол, хватаясь за шею, и в тех местах, за которые они пытались держаться, образовались складки — полное впечатление, будто затягивалась незримая стальная удавка. Их глаза вывалились из орбит, лица посинели. Повинуясь еле заметным жестам сатера Карфа, к ним двинулась саламандра. Спустя миг от них не осталось и следа. Старик вздохнул. Его лицо собралось в морщины, выдававшие усталость и возраст. Затаив дыхание, он нагнулся к саламандре, приласкал ее, пока она не превратилась в кроткий тусклый огонек, и посадил назад на грудь Дэйва.

— Молодец, Нима, — утомленно произнес он. — Власть над саламандрой тебе пока не по силам, но с этой непредвиденной ситуацией ты справилась прекрасно. Я увидел их в воде, но чуть не опоздал. Проклятые фанатики! В наши дни — и вдруг такое мракобесие!

Он обернулся к Дэйву, чьи голосовые связки все еще не оправились от паралича, вызванного ужасной встречей с ножом.

— Не волнуйся, Дэйв Хэнсон. Отныне все сиры и сатеры будут защищать тебя средствами высшей и низшей магии. Завтра, если небо позволит, Знак сменится — а до тех пор мы закроем тебя щитом. Не для того мы вытащили тебя с того света, не для того мы тебя складывали атом к атому, электрон-призрак к призраку-электрону, чтобы позволить опять убить. Мы уж как-нибудь добьемся твоей окончательной реинкарнации! Даю слово.

— С того света? — за время долгой болезни Дэйв проникся равнодушием к своему прошлому, но теперь вновь заволновался. — Значит, меня убили? А не просто заморозили и перевезли сюда на машине времени?

Сатер Карф недоумевающе уставился на него:

— Машина времени? Ничего подобного. Трактор раздавил тебя, и ты был похоронен. Вот и все. Мы просто реинкарнировали тебя, собрав в кулак все наши магические ресурсы. Не посчитались ни с риском, ни с затратами, ведь небо падает…

Вздохнув, он вышел из палаты, а Дэйв вернулся в пучину своего бреда.