Небесная Кулу. Рассказы

8

Ночью чужая планета казалась особенно дикой и полной загадок. Светящееся облачное небо придавало картине иллюзорность. Внизу мелькали какие-то огоньки: они плясали на одном месте. Изредка показывались другие огни, менявшие свой цвет, словно светофор.

— Может быть, нам сигнализируют? — высказал предположение Горин.

— Или сообщают о нашем передвижении, — возразил Варгаш. — Что на экране?

— Слишком много источников инфракрасного света. Картина искажается. Мы на границе леса и воды.

Большой светящийся шар поднялся снизу и поплыл навстречу вихрелету.

— Смотрите не столкнитесь! — предостерег Горин. — Кто знает, что это за штука.

Сверкающий шар темно-синего цвета, словно притягиваемый летательным аппаратом, приближался сбоку.

— Оглянитесь, — прошептал Горин.

Еще три шара, переливающихся цветами от серебристо-зеленого до ярко-фиолетового, подходили к вихрелету сзади.

— Не нравятся мне эти елочные игрушки, — пробурчал Варгаш.

Он протянул руку к клавишам. Но один из шаров уже коснулся летательного аппарата. Вибролет качнулся, стал боком, и Варгаш с ужасом почувствовал, что руки его немеют. Горин увидел голубую ленту, вылетевшую из шара, прежде чем он лопнул.

— Это шаровые молнии! — крикнул он. — Или еще что-то…

Вибролет крутился на одном месте, будто муха с оторванным крылом. Еще несколько шаров, словно влекомые любопытством, направились к нему. Их сверкающая поверхность холодно переливалась.

— Ходу! — закричал Горин. — Хоть вверх ногами!

Но Варгаш не мог пошевелить одеревеневшими пальцами. Обозлившись, он ударил по клавиатуре пульта локтем. Включилось сразу несколько сопел, сильные потоки воздуха забили из вихрелета, под влиянием какой-то неуравновешенной силы он закувыркался, как бумажный змей, выпущенный из рук. Шары отступили, но затем снова стали приближаться.

Варгаш хотел крикнуть Горину, чтобы тот переключил на себя аварийное управление, но язык не повиновался ему.

Горин уже сам понял, что должен действовать, но удобный момент был упущен. Автоматические застежки замкнули его тело в несколько обхватов. Сидя в кувыркающемся кресле, как бы привязанный к нему, Горин испытывал головокружение. Он потерял ориентацию, и протянутые в темноте руки не могли найти переключатель. Шаря лихорадочно ногой, он нащупал педаль аварийного выброса и нажал ее. Тотчас же кресло, в котором он сидел, выскользнуло из тела вибролета и понеслось к сверкающей мелкими огоньками поверхности планеты.

Парашют раскрывался постепенно, так что Горин не ощутил толчка, а почувствовал только усиливающееся давление кресла. В стороне и чуть ниже болталось кресло Варгаша, оно безостановочно крутилось.

Какие-то обломки летели со свистом вниз. Один проскочил совсем неподалеку, другой задел край парашютного купола. К счастью, их успело отнести в сторону, когда следующий, самый большой обломок с ревом промчался мимо.

Когда ноги Горина коснулись почвы, наверху все уже было кончено. Он обнаружил, что по колено стоит в болоте. Неподалеку шлепнулся в воду Варгаш.

Они погасили купола, вынули из-под сидений ранцы с НЗ и побрели, осторожно ступая по вязкому болоту. Прожекторы на их шлемах освещали воду, из которой то тут, то там торчали растения, сейчас казавшиеся совсем фантастическими.

Когда они приблизились к какому-то кусту, похожему на клубок шерсти, клубок вдруг распался, а нитки, составлявшие его, поплыли по воде, делая резкие зигзагообразные движения и сверкая зелеными точками.

Хотя нижняя часть скафандров изготовлялась из пластических материалов особой прочности и могла соперничать в этом смысле с броней, в которую заковывали себя средневековые рыцари, ощущения путников были не из самых приятных.

По радио они уже сообщили о том, что с ними случилось. Каждые десять минут они передавали сведения о себе. Разговоры, которые они вели друг с другом, фиксировались на паутинных нитях магнитной записи. Если с ними что-нибудь случится, товарищи будут все знать.

Они шлепали по болоту, проваливаясь местами по пояс. Иногда попадались ямы, в которых путники не могли нащупать дна.

— Может быть, позовем помощь?

— В воде ждать рискованно. Кто гарантирует, что какой-нибудь любопытный не подстерегает нас?

— Достаточно существа с острыми клешнями, — согласился Горин. — Вроде того гигантского жука, которого обнаружили, когда искали Ольсена.

— Яма. Осторожнее! — крикнул Варгаш.

Тотчас же вода перед ним вскипела, и на поверхность вынырнул круто уходящий вверх хребет, заканчивающийся тонкой шеей с маленькой головкой на конце. Рассекая воду, животное поплыло прочь.

— Ах, черт! — выругался Варгаш. — Эта тварь меня напугала. Самое смешное, что эти гиганты — отчаянные трусы.

— Нгарроба утверждает, что если тавтолон находится на суше и вы его спугнете, он в девяти случаях из десяти бросается к воде, а спугнутый в воде, устремляется к берегу. Не проверить ли его теорию?

— Вы предлагаете последовать за этим животным?

— Вот именно.

— Поплыли.

Скафандры держали их на поверхности. Прожекторы, укрепленные на шлемах, бросали длинные полосы света. Они выхватывали из сумрака листья гигантской лилии, лежащие на воде, и бутоны, чуть приподнятые над ее поверхностью. Один из бутонов, засеребрившийся в электрическом свете, вдруг задвигался, и из воды показалась утолщающаяся книзу шея.

— Опять тавтолон! — воскликнул Горин. — Или это тот же самый?

Тавтолон, вытянув шею, как это делает лошадь, плывущая в воде, и поматывая маленькой головкой, устремился прочь.

— Послушайте, — спросил Варгаш, — вам не кажется, что он переменил направление? Куда, по-вашему, мы должны сейчас плыть?

— Вон на ту бочку или бревно, которое там болтается на воде.

— Уж во всяком случае это не бочка.

Действительно, предмет, издали похожий на бочку, при приближении к нему утратил это сходство. Теперь он напоминал скорее шляпку гигантского гриба, плавающую на воде.

Но когда Варгаш, подплывая вплотную, хотел хлопнуть ладонью, как это делают пловцы, достигшие финиша, «гриб» вдруг метнулся в сторону и, бурля воду, исчез, оставив расходящиеся круги.

— Это был жук! — воскликнул Варгаш. — Тот самый, чьих клешней мы должны опасаться.

— Куда же плыть? Нам нужен берег.

Свет возник вдруг далеко впереди. Он осветил дерево, ветви, закрученные штопором; желтые огоньки пробежали по ним — и все погасло.

— Костер?!

Через минуту свет снова появился, но уже в другом месте.

— Он движется?

При следующей вспышке дерево переместилось еще дальше.

— Не может же дерево шагать по берегу…

— Значит, двигаемся мы!

— Нас несет течением.

Венерианская ночь со светящимися, точно фосфоресцирующими облаками хуже самой темной земной ночи. Небо сливалось с отражавшей его водой. Возникал какой-то слепящий туман. Наконец слева от себя пловцы увидели островок с одиноким деревом.

Они взяли курс на него.

— Видите, мелькают какие-то тени?

— Одна похожа на тавтолона.

— Эти животные не умеют разводить костров.

— Посветите получше!

При свете фонарей неясные блики, бегающие по стволу и ветвям одинокого дерева, померкли. Но зато ясно вырисовывалась огромная туша тавтолона. Он наполовину вылез из воды. Вытянутая шея лежала на песке, словно животное спало.

— Видите? — возбужденно сказал Варгаш, хватая Горина за руку, когда оба достигли твердого песчаного дна и встали рядом.

— Вижу. Это дротик! А вот и второй…

Из туловища тавтолона торчало несколько тонких, похожих на камышины палок.

— Значит, спугнутый и раненный, он пришел сюда умирать.

— Выходит, версия Нгарробы подтвердилась.

— Тавтолоны ненумерованные. Не берусь судить категорически.

— А где тени? Те, что двигались?

— Посмотрите-ка внимательнее.

Горин взглянул на силуэт тавтолона, вырисовывающийся на фоне мерцающего света, и ему показалось, что животное шевелится.

— Это от костра. Обман зрения.

Оба разведчика вышли на берег. У подножия одинокого дерева тлел потухавший костер. Язычки пламени бегали по сложенным поленьям, иногда какое-нибудь из них вспыхивало, и тогда все дерево освещалось на короткий миг от подножия до макушки.

Варгаш подошел к костру и вдруг бесцеремонно засунул руку в перчатке в самое «пекло. Горин не успел ничего вымолвить, а следопыт размахивал перед его носом пылающей головней.

— Никакой это не костер! — объявил он. — Возьмите в руку.

Горин осторожно коснулся пальцами головешки и не ощутил тепла. Тогда он смелее схватил пылающее полено.

Оно светилось холодным фосфорическим светом. Даже сейчас, держа кусок дерева в руках, Горин с трудом убеждал себя, что полено не горит. Он размахнулся и бросил его в сторону. Полено полетело, вращаясь и, как показалось обоим, разбрасывая искры. Тотчас же раздался крик и всплеск воды, затем все стихло.

— Гм, — пробормотал озадаченный Варгаш. — Такое впечатление, что на острове не только тени.

Они стали обследовать островок. Пустой пляжик, небольшой холм, на нем дерево, под ним фосфоресцирующие венерианские гнилушки.

— И все-таки это костер! — торжествующе воскликнул Варгаш. — Смотрите!

Он рылся в груде светящихся кусков дерева, блики бегали по всему его телу. Его малиновый скафандр тоже приобрел способность светиться и пылал в темноте, как факел.

— Обломки не от этого дерева, — резюмировал Варгаш. — Никакой другой растительности на острове нет. Значит…

Хриплый крик прервал его слова.

— Вас зовут, — произнес вдруг Горин.

Звук повторился, и Варгашу тоже показалось, что он похож на что-то вроде:

— Ва-а-а-ртш!

— Лоо! — закричал Горин. — Лоо!

Он надавил подбородком клапан в шлеме, включающий микрофон для разговора вслух.

— Лоо! — повторил он.

В ответ послышался только слабый шелест ветра в ветвях дерева.

Потом плеснула вода у берега. Оба быстро повернулись в ту сторону. Овальное опрокинутое блюдо плыло, отталкиваясь лапами, как веслами, и блестя мокрой спиной.

— Опять этот жук…

— Он, оказывается, и кричит.

— И к тому же знает ваше имя.

Слабый свет озарил путешественников сзади. Голубые блики забегали по рукавам скафандров.

Обернувшись, они увидели Лоо, стоявшего позади них с головешками в руках.

— Лоо! Черт! — крикнул Варгаш.

— Вот так жук! — Горин принялся трясти Лоо за руку.

Лоо в свете ламп от шлемов землян лучился самой чистой радостью. Он отбросил ненужные сейчас головешки.

— Где ты прятался? Почему не вышел сразу? Кто похитил вибролет?

— Где люди, которые убили кулу?

Вопросы сыпались до тех пор, пока спрашивающие не сообразили, что Лоо с его запасом слов все равно не в состоянии ни понять, ни ответить им.