Небеса в бездне

Глава 9

Дверь резко распахнулась, заскрипели петли. Я села на столе, выставив перед собой руки в темноте. Но кто-то схватил меня быстрее, чем я соориентировалась. Я боролась, пытаясь вырваться, но сильная рука обвилась вокруг моего тела, ребра стиснула мучительная боль, и мир вокруг перевернулся.

Меня выволокли за рубашку прямо на снег, и я с трудом поплелась по тропинке босая, подгоняемая пинками, стоило мне споткнуться. Я пыталась рассмотреть хоть что-нибудь, но вокруг не было видно ничего, кроме снега и темного тумана, окружавшего деревушку.

– Куда ты меня тащишь?

Мужчина бросил взгляд через плечо, а затем размахнулся и отвесил оплеуху. Моя голова дернулась в сторону, рот наполнился кровью.

– Еще одно слово, и я всажу в тебя еще одну стрелу, Аска. – Я сглотнула подкатившую к горлу желчь.

В темноте мы дошли до конца деревни, откуда доносились удары молота по наковальне, эхом разносясь по безмолвным горам. Из-под покрытой соломой крыши пробивалось оранжевое сияние кузнечного горна.

Мужчина толкнул меня вперед, другой человек подхватил и втащил в шатер. Схватив меня за волосы, он заставил меня поднять голову, а Рики в кожаном фартуке, сжимавший в руке железные щипцы, внимательно оглядел меня. Он отвернулся, выудив что-то из горна, и мои глаза расширились, когда он поднял перед собой рабский железный ошейник. Я отшатнулась, пытаясь выбраться из палатки, но двое мужчин схватили меня. Кузнец колотил молотом по раскаленному железному ошейнику на наковальне, сгибая и растягивая его до нужного размера, а я боролась, пытаясь оттолкнуть своих мучителей.

– Будешь послушной, и я не обожгу тебя, – заявил он, глядя на мою шею.

Я оглядела шатер в поисках какого-нибудь оружия. Здесь повсюду виднелись инструменты, но я не могла до них дотянуться. Рука, вцепившаяся в мои волосы, толкнула меня вперед, и я уткнулась лицом в обледеневшую наковальню, другой мужчина навалился сзади всем своим весом, не давая мне пошевелиться.

Я кричала и билась, но они были сильнее. Сияющее металлическое кольцо приблизилось к моей шее, и я попыталась лягнуть державших меня мужчин, но босые ноги лишь скользили по обледеневшей земле. Один из Рики схватил меня за плечи, и теперь я оказалась абсолютно беспомощна. Я плевалась, изрыгая проклятия, когда кузнец медленно растянул щипцами все еще горячий ошейник и аккуратно надел его мне на шею. Я снова дернула ногой и на этот раз ударила кого-то из них, но снова поскользнулась. Моя кожа зашипела, когда горячий металл прикоснулся к шее, и я замерла, едва не задохнувшись от потрясения.

– Гм, ну вот. – Кузнец склонился надо мной и поморщился: – Говорил я тебе, будь послушной.

Лицо скользнуло по наковальне, скользкой от соплей и безмолвных слез, а Рики некоторое время удерживали меня, дожидаясь, когда остынет ошейник. Было уже слишком поздно. Тяжесть теплого металла плотно сдавила мою шею.

Взяв зажженные факелы, они снова вытащили меня на снег и поволокли по тропинке. Когда мы остановились, один из мужчин просунул пальцы под ошейник и привязал веревку к кольцу, а второй конец обмотал вокруг дерева.

Оставив меня дрожать от холода, он направился к группе других мужчин, собравшихся вокруг факела в земле. Они разговаривали и смеялись, кутаясь от утреннего холода в медвежьи шкуры.

Я коснулась ожога, пылавшего на шее, пытаясь понять, где нахожусь. Судя по всему, до рассвета оставался примерно час, но небо по-прежнему было усеяно звездами, а всполохи северного сияния танцевали за лесом к северу от деревни.

Услышав звук приближающейся повозки, я выпрямилась, натягивая веревку, чтобы разглядеть тропу между двумя большими зубчатыми валунами, на которую свернул караван. За последней повозкой брело стадо крупного рогатого скота. Я поняла, что происходит, когда Рики начали приветствовать друг друга. Это прибывали торговцы из Льйоса. Тяжесть на душе сделалась невыносимой. Меня вот-вот должны были продать.

В темной деревне по-прежнему стояла тишина, солнце только начало подниматься из-за леса. Ири не мог ничего знать. Или же передумал и решил позволить им избавиться от меня.

Я снова перевела взгляд на караван, пытаясь прикинуть свои шансы. Взглянула на свои ноги, утопавшие в снегу. Сильная боль уже пульсировала в окоченевших ступнях. Мне не одолеть врагов без оружия и не сбежать от них босой. Я прокручивала в голове варианты бегства в поисках подходящего. Но все было напрасно. Шансов не осталось.

Вскоре привели еще двух рабов и привязали к деревьям у меня за спиной. Вероятно, это были какие-то преступники из клана Рики. Женщина, не отрываясь, смотрела в лес, ее лицо абсолютно ничего не выражало, а мужчина переминался с ноги на ногу. Из загона блеяли козы и тянули свои носы через загородку к моим дрожащим рукам.

Еще одна группа торговцев показалась на дороге, чтобы присоединиться к уже прибывшим. Как только рассвело, они направились в дальний конец ряда товаров, рассматривая и прицениваясь.

В том числе и ко мне.

Я потупила взгляд, голос в моей голове произносил слова, в которые я не желала верить. Меня затащат в лес, я стану рабыней в какой-нибудь горной деревушке Рики. И больше никогда не увижу фьорд. Отца. Майру. Ни в этой жизни, ни в следующей. Мое сердце разрывалось на части. Надежда вернуться домой теперь казалась невероятно наивной, исчезала под тяжестью моих мук.

И все из-за Ири.

Передо мной в снегу остановилась пара башмаков, раздался низкий смех.

– Совсем еще крошка, не так ли?

Мое лицо пылало так, словно его обожгло палящее летнее солнце. Кожа на жилете человека натягивалась, когда он покачивался с носка на пятку, щелкая языком, его тень плясала на снегу.

Еще двое мужчин Рики остановились передо мной, и я уперлась взглядом в снег, отказываясь поднимать голову.

– Сколько за нее? – спросил один из них, обращаясь к мужчинам с факелами.

– Четыре пеннингра, – прокричал один из них.

Я почувствовала, что еще глубже проваливаюсь в снег. Эту же цену я заплатила за козла для жертвоприношения в тот вечер, когда увидела Ири. Я изо всех сил пыталась унять гневный блеск в глазах. Какая жестокая шутка. Словно Сигр смотрел на меня с небес и хохотал. Наверняка так оно и было.

Мужчины двинулись дальше, больше интересуясь скотом, чем мной, но в этот момент воин, казавшийся гораздо крупнее остальных, остановился передо мной.

– Что с ней такое? – Он указал на мое плечо.

Старик, приходивший в сарай взглянуть на меня, подошел к нему.

– Боевое ранение.

– Она из клана Аска?

– Да. Сейчас не годится для работы, но поправится еще до весны.

Мои руки сжались в кулаки. Мне отчаянно хотелось дотянуться до него и придушить своей веревкой. Хотелось увидеть, как свет гаснет в его глазах, утопавших в глубоких морщинах.

Старик заковылял дальше, а большой мужчина приблизился ко мне.

– Повернись.

Я сделала шаг назад.

– Что?

Он резко поднял руку, ухватив меня за посиневшую от кровоподтека щеку, и дернул вперед, пока ошейник не сдавил мое горло так, что я не могла вдохнуть. Его лицо оказалось совсем рядом. Я поняла, что он собирается сделать, еще до того, как это произошло. Его пальцы стиснули мое колено и торопливо прошмыгнули мне между ног. Я отпрянула, изо всех сил вжимаясь в шершавый ствол дерева, но его рука последовала за мной, и он навалился на меня своим большим телом.

– Отстань от меня, – прорычала я сквозь зубы.

Улыбка растянула его губы под густой бородой. Он развернул меня, заставив упереться лицом в ствол дерева, его глаза скользнули сзади по моей спине, словно каленое железо.

– Поедешь со мной. – Он ухмыльнулся.

Едва он отпустил меня, дрожь унялась, но все мое тело переполнилось жаром ненависти, которая охватывала меня в те мгновения, когда, сражаясь бок о бок с Майрой, я размахивала топором и пронзала врагов мечом. Раненая рука не помешает мне вонзить клинок в его брюхо.

Он направился к факелам, а я подумала, видела ли его когда-нибудь в сражениях. Убивала ли тех, кого он любил. Прищурившись, я прерывисто дышала. Скоро я непременно найду возможность убить его. И когда я это сделаю, остальные убьют меня.

Но это будет правильно. Сигр увидит, что я отстояла свою честь.

Ошейник стиснул горло, и я вздрогнула и, обернувшись, увидела Фиске, стоявшего с другой стороны дерева. Его жилет свободно болтался на нем, шнурки башмаков тащились по снегу. Он намотал веревку на кулак и потянул меня вперед.

– Что ты делаешь? – Я дернулась, натянув веревку.

Не глядя на меня, он направился в деревню и потянул меня за собой.

– Я только что купил тебя.

Кто-то громко завопил у меня за спиной.

– Не оборачивайся. – Фиске двинулся дальше.

До меня доносился громкий спор, разгоревшийся между деревьями, но вскоре стих, сменившись смехом. Я украдкой взглянула через плечо, и Фиске дернул веревку.

– Я же сказал, не оборачивайся.

Пока я, прихрамывая, плелась за ним, из-за верхушек сосен показались первые лучи солнца. Я не чувствовала окоченевших ступней, и ноги сковывали болезненные спазмы. Мы свернули за поворот дороги, где растаявший снег превратился в грязь, и Рики, занимавшиеся хозяйственными делами около своих домов, оборачивались, разглядывая меня. Фиске не обращал на них внимания, его глаза были устремлены вперед, и он вел меня через центр деревни в маленький пустой сарай, в котором меня держали в самом начале. Он почти отмылся от грязи после сражения, часть его волос была собрана в пучок, а остальные покоились на рыжей лисьей шкуре, наброшенной на плечи.

Он остановился, и я изо всех сил стиснула челюсти, потому что от холода у меня зуб на зуб не попадал. Фиске распахнул дверь и, достав кинжал, отрезал веревку от моего ошейника и отошел в сторону, пропуская меня вперед.

– Заходи.

Я прошла мимо него в сарай и застыла на месте, обхватив себя руками и дрожа от холода. Порез на его ухе, куда я метнула кинжал, еще не зажил и алым пятном выделялся под волосами.

Он взглянул на мои ступни и тихо выругался. Схватив со стола вязанку дров, он развел огонь, а затем придвинул к огню табурет, стоявший около стены. Я села, придвинувшись к огню как можно ближе, и прижала ступни к теплым камням, окружавшим кострище. Побелевшие и онемевшие ступни сильно болели, но, судя по всему, обморожения не было.

Фиске бросил рядом со мной медвежью шкуру, а я изо все сил массировала ступни, чтобы разогреть их. Я сидела, глядя на огонь, чувствуя его жар, и слезы текли по моему лицу.

– Как ты узнал, что я там? – Я старалась говорить спокойно.

Казалось, он не хочет отвечать.

– Услышал твои крики. Из шатра кузнеца.

Я закрыла глаза, проглотив ком в горле, вспоминая, как плакала и умоляла помочь мне в ту ночь, когда они вытащили стрелу из моего плеча. Никогда в жизни я ни о чем не просила. И это унижение обжигало гораздо сильнее, чем рана в плече или ожог на шее. Его жалость острее кинжала ранила мою гордость.

– Я согласился передержать тебя до весны. – Его голос нарушил тишину.

– Передержать меня? – Мой голос стал ледяным.

– Если сбежишь, я не стану тебя искать. И через день, может быть, два ты погибнешь.

– Где мы?

– В Феле.

Я слышала об этом месте. Одна из деревень Рики на горе.

– Завтра я отведу тебя к себе домой.

Я фыркнула:

– Это там живет Ири?

Он помедлил:

– Да, но наша семья ничего о тебе не знает. И если хочешь остаться в живых, все должно оставаться именно так.

– А почему Ири меня не выкупил?

Он прислонился к стене.

– Рики не должны узнать, кто ты. Держись подальше от Ири.

Я разглядывала его, пытаясь угадать, о чем он думает. Его лицо выглядело свирепым, но в то же время в его глазах читалась мольба. Он любил Ири, я ощущала это чувство в каждом произнесенном слове.

– Почему ты согласился взять меня к себе?

Он провел рукой по волосам.

– Ири – мой брат.

– Ири – пленник, который заменяет тебе домашнюю зверюшку, – пробормотала я. И сразу увидела, как он ощетинился. – Я не сбегу. Но если ты думаешь, что я стану вести себя как рабыня…

Он не дослушал меня, просто распахнул дверь и ушел, оставив меня сидеть у огня. Я смотрела на дверь, которую он запер за собой, наблюдая через щели, как его темный силуэт постепенно удаляется.

Когда он скрылся из виду, я вытащила из кармана фигурку Ири. Дерево было гладким и сияющим от моих ладоней, крепко сжимавших фигурку каждую ночь, когда всходила луна. Я хранила ее под сердцем во время сражений. Я спала, поставив ее рядом. Мы вместе стали воинами. А еще раньше стали друзьями.

Это Ири обнимал меня в темноте, когда я видела во сне белоглазого воина Херджа, что перерезал горло нашей матери. Ири поддерживал меня, когда боль потери полностью опустошила меня. В свое первое сражение я отправилась бок о бок с братом. Я смывала с его рук кровь его первой жертвы, притворяясь, что не вижу слез, застывших в его глазах. Он во всем был сильнее меня, но мы заботились друг о друге. И когда он ушел, отдавая ему должное, я обрела новые силы.

Я бросила фигурку в огонь, слезы застыли внутри.

Я отпустила его. Стерла из памяти. Все воспоминания. Малейшую надежду.

Потому что Ири, которого я любила, ушел. Мальчик, который знал обо мне все, умер в то мгновение, как пролил кровь нашего племени. Этот мальчик погиб, как и наша мать, но его душа была навеки потеряна.

Я наблюдала, как обугливался и чернел край деревянной фигурки, и вскоре она стала частью пламени, превратилась в дым, который, кружась, устремился вверх, к потолку.

И больше ничего не осталось.