Не злите артефактора

Предисловие

Жарко. Все живое попряталось от безжалостного солнца, только вереница тяжелогруженых повозок движется в раскаленном мареве. Подковы лошадей глухо цокают по каменистой растрескавшейся земле да лениво поскрипывают колеса.

Глазу не за что зацепиться на залитой солнцем равнине, кроме клочьев высохшей травы и мертвых кустов с облезшей корой. Пять дней пути. Пять дней палящего солнца, от которого некуда спрятаться. Пять дней пыли, скрипящей на зубах.

Кроме повозок с караваном едут несколько верховых. Они закрывают лица платками так, что видны только глаза, и стараются держаться в стороне от телег, чтобы поменьше глотать пыль, поднятую колесами. В одном из всадников легко угадывается женщина, судя по стройной фигурке и темно-серым глазам под густыми ресницами, молодая и красивая. Остальные путешественники, хоть и поглядывают на нее украдкой, но держатся на почтительном расстоянии. Причина их осторожности висит на шее у девушки – это небольшой жетон, сообщающий всем, что его владелица – дипломированный маг.

Девушка, прищурившись, посмотрела на солнце, прикидывая далеко ли еще ехать до Старых скал. Воды там нет, но есть тень, не менее желанная для путешественников. Возле скал караван устроит привал, чтобы переждать самые жаркие часы и дать отдых усталым животным.

– Давай, давай милая, – девушка похлопала по шее замедлившую шаг рыжую лошадку. – Еще немного и отдохнешь. А к вечеру и до Ниеза-Гета доберемся, там отдохнешь как следует.

Рыжуха тряхнула головой и чуть прибавила шаг. Животинка магу досталась неказистая с виду, но выносливая, привычная к здешней жаре и отсутствию воды.

Девушка поправила на голове платок, пряча от солнца слишком бледную для местной уроженки кожу. В ее родной Аберии сейчас середина зимы, трещат морозы, снега в столице навалило по пояс. Жители готовятся к встрече Новогодия – самой долгой ночи в году.

Воспоминания о праздниках заставили девушку тяжело вздохнуть. Дома сейчас в разгаре зимний сезон балов. Мама будет недовольна, что она пропустила все светские мероприятия и вместо этого снова уехала «в эту дикую страну». Родители так и не приняли ее образ жизни и даже спустя десять лет пытаются подогнать под свои представления об идеальной дочери.

1. Детство

Караван состоит из пяти груженых телег с извозчиками, хозяина - торговца и охраны. Во время движения телеги окутывает облако пыли, которая забивается в нос, лезет в рот, оседает серым налетом на одежде и влажной от пота коже. Люди едут молча, закрыв лица платками. До города Ниеза-Гета, «восточных ворот государства Икхайя», предстоит добираться пять долгих, скучных дней. Только и остается скользить взглядом по однообразному ландшафту и вспоминать.

Меня угораздило родиться вторым из четырех детей в семье князя Парлена Кеннари. Первым на свет появился Астин – наследник, гордость матери и надежда отца. Через два года родилась я и получила благозвучное, но уж слишком длинное имя – Эйлинора. Спустя год родился мой второй брат Ноэс, и еще через три – сестренка Орлейта, всеобщая любимица и радость родителей.

Как-то так получилось, что любви родителей хватило только на самого старшего и самого младшего ребенка. Матушка моя, как и положено княгине, сама воспитанием детей не занималась. В раннем детстве родителей мы видели один раз в день. Няня приводила нас перед сном в гостиную, чтобы мы пожелали доброй ночи дяде и тёте в красивых одеждах, которых следовало называть «мама» и «папа».

Все остальное время нами занималась няня, а чуть позже учителя. Они старательно вкладывали в детские головы все то, что подобает знать княжеским отпрыскам.

Жизнь была скучна и размеренна. Наверное, поэтому, едва научившись грамоте, я начала читать все подряд. Книги открывали мне совсем другой мир, загадочный и притягательный.

В артефакторику я влюбилась лет в семь, когда наткнулась в домашней библиотеке на книжку с загадочным названием «Артефакты: классификация и способы применения». Я прочитала ее от корки до корки, не поняла, конечно, и половины, но твердо решила, когда вырасту, стану артефактором, как мой дедушка. Это я и объявила родителям за вечерним чаем.

Старший брат поднял меня на смех:

– Девчонки не бывают артефакторами, потому что они все тупые и в магии не разбираются!

Я чуть не расплакалась от обиды и попыталась доказать, что совсем не тупая! Но мама строгим голосом велела мне покинуть столовую, а потом долго отчитывала за недостойное поведение и чтение книг, неподобающих воспитанной девочке.

Книги, оставшиеся от деда, я читать не перестала, но никому больше об этом не рассказывала.

Мой дед Анрей Кеннари был сильным магом и искусным артефактором. Он погиб вместе со своей женой, моей бабушкой, и младшим сыном, когда возвращался из города в поместье. Под колесами кареты взорвался магический заряд. Отец тогда только – только достиг совершеннолетия. Он считал, что деда убили за его магические разработки, и постоянно твердил нам, что магия – это зло. В самом отце не было ни капли силы. Так иногда бывает, у магически одаренных родителей рождается обычный ребенок, но сам отец считает это скорее преимуществом. И жену себе выбрал такую же: без магии, из консервативной семьи, считающей, что удел женщины рожать детей и украшать собой гостиную.

Тем не менее, это не мешало родителям надеяться, что магически одаренным окажется их первенец. После того как Астину исполнилось десять, возраст, когда в детях просыпается сила, в наш дом регулярно начали приглашать мага для проверки. Но магия не проявилась ни в десять лет, ни в одиннадцать.

Зато, когда мне исполнилось десять, а Астину двенадцать, магия проснулась во мне. Играя в своей комнате, я случайно притянула к себе укатившийся карандаш. Помню, как радостно побежала рассказать об этом родителям, надеясь, что уж теперь-то они станут любить меня не меньше, чем старшего брата.

Но вышло иначе. Астин, услышав, что я – маг, закатил истерику. Он кричал, что это я во всем виновата, я украла его магию. Родители долго его успокаивали, а потом мама увела меня в детскую и строго-настрого запретила пользоваться новыми способностями:

– Я очень недовольна тобой, Эйлинора. Благовоспитанная девочка должна быть скромной и не хвастаться всякой ерундой, – выговаривала она мне. – И не смей больше расстраивать брата! Ты же знаешь, как он мечтал о магии. Ему она пригодилась бы гораздо больше, ведь он мужчина и будущий глава рода. Но раз уж ты оказалась одаренной, то станешь завидной невестой и сможешь родить мужу одаренного наследника. Посиди в своей комнате до завтра и подумай об этом, а не о всяких глупостях!

Сидеть в комнате было скучно. Я честно попыталась думать о будущем муже. Он почему-то представлялся мне похожим на Астина, такой же наглый и капризный. Поэтому к вечеру я твердо решила замуж никогда не выходить, а стать великим артефактором, как и собиралась раньше. А замуж пусть Астин выходит.

Если предыдущие десять лет старший брат практически не замечал моего существования, то весь следующий месяц он буквально не давал мне прохода: ставил подножки, толкал, щипал, рвал тетради. Родители делали вид, что ничего не замечают, или делали мягкие замечания, которые Астин просто игнорировал. Учителя отводили глаза, не смея перечить наследнику. В один из дней он нашел гвоздь и ходил по пятам, тыкая им мне в спину. Я плакала, злилась, но ничего не могла поделать. А потом во мне будто вспыхнул огненный шар, жар побежал по венам, накрывая волной слепой ярости. Кажется, я кричала, кидалась сгустками огня, пытаясь поджарить Астина, в панике мечущегося по комнате, пока не свалилась без сил.

Очнулась в своей кровати. Рядом, скрытые от меня пологом балдахина, переговаривались мама и наш семейный лекарь. Голос матери был раздраженным, лекарь, обычно веселый и улыбчивый, казался необычайно серьезным.

2. Юность

Шестнадцать мне исполнилось в начале лета. К этому моменту у меня все было готово к побегу, хотя до приемных испытаний оставалось еще два месяца.

Как-то я все же завела разговор с отцом об академии, надеясь, что меня согласятся отправить учиться хотя бы на «факультет невест». Факультетом невест, как я успела узнать, прозвали факультет изящных искусств, учатся там всего три года и только платно. Обучение на нем сильно поднимает рейтинг девушки на брачном рынке и зачастую помогает найти хорошего жениха среди студентов других факультетов. А еще с этого факультета легко можно перевестись на любой другой и отучиться на полноценного мага, чем я и собиралась воспользоваться.

Однако ответом мне было категоричное:

– Выкинь эти глупости из головы! Туда идут учиться только те, кому родители не смогли подыскать достойную партию, а мы с мамой сами позаботимся об этом. Раз уж тебе достался дар, – отец досадливо поморщился, – можно будет немного сэкономить на приданом, выбор и так будет большой.

– Но папа!

– Все, хватит! Забудь, я сказал! И не вздумай сказать это при посторонних, не позорься!

Настаивать я не решилась, опасаясь, что родители могут что-нибудь заподозрить и усилить за мной надзор.

И вот этот день настал. Пожалуй, мой побег из дома достоин самого подробного описания.

Наша семья проводила в столице довольно много времени: сезонные балы, приемы и просто походы по модным магазинам и модисткам. Имелся и свой дом, двухэтажный особняк в престижном районе, полностью соответствующий статусу княжеской семьи. Кроме того, два года назад Астин поступил учиться в столичный университет, теперь он постоянно жил в Гверере, и родители часто ездили его навещать. Поэтому дорога до столицы была мне хорошо знакома. Основная проблема – добраться до академии раньше, чем меня хватятся и кинутся в погоню, уже поступившие студенты, хвала указу короля Эдуардо I, на время обучения выходят из-под опеки родителей, и никто не вправе увезти их силой.

Прием в академию ведется две последние недели лета. Можно приехать и пройти вступительные испытания в любой день. Мне оставалось только решиться.

И тут мне улыбнулась удача, нас всей семьей пригласили на пару дней в соседнее поместье на охоту. Ноэс с Орлейтой шумно обрадовались предстоящему развлечению, а я скромно опустила глаза и попросилась остаться, так как у меня «женское недомогание». Отец от такой причины даже поперхнулся и сразу перевел разговор. Мама нахмурилась, недовольная моей откровенностью, но мероприятие предполагалось камерным, не статусным, поэтому она тоже не стала настаивать.

Итак, родители с младшими под вечер уехали в гости, чтобы заночевать там. Рано утром мужчины отправятся на охоту, а дамы на пикник. Вечером будет игра в карты и небольшой самодеятельный концерт. Вернутся родители на третий день ближе к обеду. Астина можно не опасаться. Он предпочитал проводить время в столице и в поместье в последний раз приезжал только на одну неделю в начале лета. Слуги поднимать шум не станут, будут ждать возвращения отца. Так что у меня есть как минимум сутки, пока начнутся активные поиски.

Единственная, кто вызывал у меня беспокойство – это гувернантка. В ее обязанности входило присматривать за обеими дочерями князя, но обычно она предпочитала уделять свое внимание Орлейте. Но так как мы оставались дома вдвоем, она могла вспомнить о моем существовании и взяться воспитание.

К счастью, эти опасения не оправдались. Стоило карете с родителями скрыться из виду, как госпожа Бидди подхватила роман, доставленный накануне с почтой, и удалилась в свою комнату, приказав служанке принести туда же чай и печенье. Что характерно, нам с Орлейтой она позволяла пить чай только в столовой или гостиной, но никак не в спальне. Но в данном случае пренебрежение правилами было мне только на руку.

Теперь никто не мешал мне запереться в комнате и собрать немногочисленные вещи, которые я собиралась взять с собой. Жаль было оставлять красивые нарядные платья, но для учебы в академии они не подходили. С грустью поглядывая на яркие наряды из шелка и бархата, остающиеся на вешалках, я складывала немаркие шерстяные юбки, однотонные блузки, теплые кофты, удобную обувь, которых в моем гардеробе тоже было немало. К сожалению, зимние вещи на лето унесли в кладовку, так что о подбитом мехом плаще и теплых сапогах пришлось забыть. Но и без них тюк с вещами получился внушительным и тяжелым. Пришлось все вытряхивать и откладывать половину, но иначе я бы его просто не подняла. Сверху легла темно-синяя амазонка и мягкие сапоги, их надену в дорогу.

Стопка книг, которые я непременно хотела забрать с собой, была заранее сложена под кроватью. Что бы ни говорили об огромной библиотеке академии, но ту же «Бытовую магию» или «Свойства драгоценных камней и минералов» лучше иметь свою, не говоря уже о записках деда, которые я тоже собиралась забрать с собой.

Когда за окном стемнело и в доме все стихло, я отправилась добывать свои документы. Для этого требовалось попасть в кабинет отца. Дверь в кабинет обычно была заперта на ключ, но на что только не пойдет авантюрно-настроенный подросток, страстно желающий учиться. Например, неделю будет сидеть в библиотеке в поисках нужного заклинания и еще пару месяцев тренироваться, оттачивая технику открывания замков.

Проскользнув внутрь и прикрыв за собой тихо скрипнувшую дверь, я еще минут пять стояла в темноте, унимая бешено колотящееся сердце. И только потом решалась зажечь крохотный светлячок.

3. Бал дебютанток

Девушку разбудили крики старшего по каравану. Люди зашевелились, укладывая вещи. Зной еще не спал, но зимний день короток даже в жаркой Икхайе. Пора двигаться дальше, иначе караван не успеет засветло добраться до Ниеза-Гета, и придется ночевать под стенами города. Рыжуха скорбно вздыхала, но покорно позволила взвалить на себя поклажу. Каменные зубья, дающие тень, быстро скрылись в жарком мареве. Вокруг снова остались только серая сухая земля да бурые колючки.

– Эйлин, беги в деканат, там какая-то леди пришла, тебя спрашивает, – сокурсник умчался дальше по своим делам, оставив меня в недоумении хлопать глазами.

Прошло уже два с половиной года с момента поступления в академию. Летом мне исполнилось восемнадцать – первое совершеннолетие, но из дома не пришло ни строчки. Так кому же я вдруг понадобилась?

Возле деканата в кресле для посетителей, не снимая шубку из шкурок белого горностая, сидела княгиня Кеннари и, брезгливо поджав губы, наблюдала за снующими по коридору студентами. Увидев меня, она прошлась взглядом от ног до макушки и демонстративно поморщилась. Я сразу почувствовала себя замарашкой. Вспомнилось, что это платье немаркого темно-зеленого цвета ношу уже полгода и купила его готовым в лавочке на соседней улице, а не сшила у модистки. Что волосы с утра наскоро закрутила в узел, закрепив всего несколькими шпильками, и они уже порядком растрепались. Хорошо, что сегодня я не в брюках, которые полюбила в последнее время, их бы княгиня точно не пережила.

– Здравствуй, Эйлинора. Ужасно выглядишь. Впрочем, этого и следовало ожидать.

– Здравствуйте, мама, – я села в соседнее кресло, невольно выпрямив спину и благовоспитанно сложив руки на коленях.

В академии преподаватели общались с нами, как со взрослыми, но в присутствии матери я снова почувствовала себя маленькой девочкой, которую сейчас будут ругать за испачканное платьице.

– Это все, что ты хочешь мне сказать? – голос матери повысился, совсем чуть-чуть, ведь княгиня не станет вульгарно кричать. – Ты сбежала из дома, живешь неизвестно где и с кем, не прислала ни единой весточки! И все, что ты можешь мне сказать, это: «Здравствуйте, мама»?

– Вы тоже не слишком стремились к общению.

– Мы надеялись, что ты наиграешься в свою магию и вернешься домой! Отец готов выкупить тебя у академии! И как только его величество согласился принять такой ужасный закон?! Надо же, родители не имеют права распоряжаться собственным ребенком!

Мне очень много хотелось ей сказать, но спорить с матерью – дело заранее проигрышное, что бы я сейчас не сказала, все равно останусь виновата. К тому же на нас уже начали оглядываться.

– Вы не вспоминали про меня два с половиной года. Зачем я понадобилась сейчас? Говорите быстрее, мне нужно на занятия.

Мое предположение попало в точку. Мать послала мне недовольный взгляд, но тон сбавила.

– Тебе исполнилось восемнадцать. Через месяц состоится бал дебютанток, ты должна на нем присутствовать.

– Зачем? – искренне удивилась я.

Про бал дебютанток я, конечно же, знала. Девочки из аристократических семей начинают готовиться к нему чуть ли не с рождения. Нынешний бал обсуждался во всех девичьих компаниях вот уже месяц. Те, кто не попадали туда по статусу, отчаянно завидовали тем, кто пойдет. А немногочисленные счастливицы только и думали, какой фасон платья выбрать, и кто им достанется в кавалеры на первый, самый главный танец.

Бал дебютанток или в просторечье бал невест проходит в середине зимы, за две недели до Новогодия. По традиции на нем представляют светскому обществу родовитых девушек, достигших восемнадцати лет. После этого они начинают выезжать на балы, светские вчера, могут знакомиться с молодыми людьми и принимать ухаживания. Мероприятие считается очень престижным, а для семей вроде нашей, так и вовсе обязательным. Но после ссоры с семьей я считала, что меня это уже не касается.

– Слишком многие знают, что нашей старшей дочери исполнилось в этом году восемнадцать, – судя по поджатым губам, это обстоятельство очень расстраивало маму, но поделать она ничего не могла. – Если ты не появишься на балу, то могут пойти слухи, которые повредят репутации нашей семьи.

Мое сердце радостно забилось, хотя внешне я постаралась сохранить равнодушный вид. Бал есть бал, какая же девушка не мечтает там побывать.

– Хорошо. Что от меня требуется?

– Платье мы тебе уже заказали, но нужна примерка, его шили по старым меркам. Затем за день до бала ты должна приехать в особняк, чтобы привести тебя в порядок.

– На примерку могу зайти после занятий. В особняк приеду с утра в день бала, – выдвинула я свои требования. Подозреваю, что дома меня встретят неласково, так что незачем проводить там времени больше, чем это необходимо.

– Но за несколько часов мы не успеем привести тебя в должный вид! – мать снова брезгливо меня осмотрела. – Твои кожа и волосы в ужасном состоянии!

Такая оценка меня всерьез обидела. Может я и не делала сложных причесок, но за собой следила. Волосы у меня чистые и здоровые, а легкий загар, что остался с лета, мне очень даже шел.

– Мама! Я живу в общежитии, а не в пещере. Вымыть голову и наложить маску, я могу и сама. Тем более что большинство косметических средств, которые вы покупаете в салонах, изготавливают именно здесь, – про большинство я немного преувеличила, но многие знакомые девушки с лекарского факультета действительно подрабатывали изготовлением косметических зелий.

4. Окончание Академии

Ниеза-Гета – город ближайший к границе с Аберией. Через него идут все караваны, ведется торговля, едут дипломаты. Для человека, попавшего сюда в первый раз, весь город может показаться одним большим торговым районом. На каждом шагу многочисленные лавки, лавочки, лавчонки и просто прилавки, выставленные вдоль дороги. Ну и, конечно, огромный рынок, просыпающийся на рассвете и не затихающий до самой ночи. Говорят, здесь можно найти все: от редчайших артефактов до свежих фруктов из экзотических стран, названия которых найдешь не на каждой карте. Но одинокой девушке соваться на рынок не рекомендуется: шумно, снуют карманники, только и гляди, как бы саму не украли.

Присоединиться к каравану от пограничной заставы до Ниеза-Гета Эйлиноре не составило труда. Начальник заставы лично подвел госпожу мага познакомиться с его владельцем. Богато одетый икхайец расплылся в масленой улыбке, которая несколько померкла, стоилодевушке показать знак магической гильдии и пояснить, что она едет по приглашению одного из уважаемых икхайских князей. В караване Эйлинора оказалась единственной женщиной. По каким-то неведомым причинам, которые ученые не могут внятно объяснить, последние столетия в Икхайе женщин рождается меньше, чем мужчин. Это делает любую женщину величайшей ценностью и… дорогим товаром. Знатный икзайец кроме жены обязательно должен иметь несколько наложниц, их количество говорит о его богатстве и статусе. Отцы продают дочерей тому, кто больше заплатит. Обычное дело, когда муж отдает жену в уплату долгов. А уж о рабском рынке и говорить нечего. Как бы ни охраняли соседи свои границы, все равно девочки и молодые женщины время от времени пропадают.

Икхайя – уникальная страна. Она с трех сторон окружена горами, а четвертой выходит к морю. Внутри этого кольца держится свой, особый климат, резко отличающийся от соседних земель. За перевалом в Аберии сейчас снег и мороз, а переехав через невысокие, в общем-то, горы, попадаешь в жаркую пустыню.

Согласно древним хроникам, когда-то эти земли ничем не отличались от соседей. Но примерно тысячу лет назад произошла катастрофа, то ли местные маги сами провели какой-то эксперимент, то ли разгневали богов и были наказаны, тут хроники расходятся. Но в одну ночь вокруг этих земель выросли горы, вопреки всем законам природы резко поменялся климат, и в течение нескольких лет «цветущие леса превратились в пустыню, и песок засыпал некогда могучие города». Более того, из Икхайи ушла магия, не то, чтобы совсем, но магические потоки значительно ослаблены. И сильные маги перестали здесь рождаться. Говорят, нынешний главный маг правителя Икхайи не дотягивает даже до уровня поступления в Аберийскую академию магии, хотя лично Эйлиноре с ним встречаться не доводилось.

Сейчас Икхайя живет в основном торговлей. Удобный доступ к морю позволяет принимать корабли в течение всего года. Пираты чувствуют себя здесь вольготно, как соседи с ними не борются. Из сельского хозяйства производят только оливковое масло и разводят тонкорунных овец. А еще добывают тунгрил – лунный кристалл, идеальную основу для артефактов. Он значительно дешевле драгоценных камней, но способен накапливать и удерживать магический заряд ничуть не хуже.

А вот истории о засыпанных песком городах – это чистая правда. Некоторые города раскапывают и находят там уникальные изделия древних мастеров. Князь Брак̀ат, коллекционер и большой любитель древностей, лет пять назад нашел засыпанные строения, судя по всему, загородную усадьбу, и организовал раскопки. Среди находок встречаются и артефакты. Чтобы понять их назначение, князь пригласил специалиста из Аберии – мэтра Мазуина Лоркана. Мэтр раз в год приезжает в Икхайю, осматривает и описывает новые находки. Три года назад мэтр Лоркан впервые взял с собой в качестве ассистента свою ученицу Эйлинору Кеннари.

Мэтр Лоркан взял меня под крыло на третьем курсе. Моя соседка по общежитию, Ивета, проходила практику в городском госпитале и как-то пожаловалась мне, что стандартные ранозаживляющие артефакты имеют множество недостатков. У нас тут же возникла идея, если не создать новый артефакт, то хотя бы попытаться доработать существующий. За полгода совместного творчества мы, конечно, не получили идеальный результат, но смогли значительно улучшить некоторые показатели.

Первые эксперименты мы с Иветой ставили на себе, но резать и колоть пальцы нам быстро надоело, к тому же для полноценной проверки требовались более серьезные повреждения. Поэтому, получив первые результаты, посовещались и пошли к преподавателям просить подопытных. Артефактор мэтр Лоркан изучил наше творение, довольно хмыкнул и предложил мне ученичество. Надеюсь, позже он не пожалел об этом. Страшно вспомнить, столько заготовок было загублено, сколько кристаллов разбито, прежде чем я научилась сначала все досконально рассчитывать, а уж потом приступать к воплощению очередной своей «гениальной идеи». А Ивету декан лекарей мэтр Ланти взял на работу в лечебницу академии на постоянной основе.

Следующие годы до окончания академии промелькнули в учебе и подработках. Зимой я посещала два – три бала, и этим общение с родными ограничивалось. Приехать домой на каникулы мне не предлагали, денег на расходы – тоже. Наверное, они все еще ждали, что я одумаюсь и раскаюсь. Но мне нравилась моя нынешняя жизнь, а к самостоятельности и экономии быстро привыкаешь.

Накануне выпуска меня пригласили в кабинет ректора. За пять лет учебы я успела побывать в этом кабинете неоднократно и давно перестала бояться магистра Наомхана. Но я никак не ожидала снова увидеть там моего отца.

– Выпускница Кеннари, ко мне обратился ваш отец, князь Кеннари. Он желает возместить стоимость вашего обучения с тем, чтобы освободить вас от обязательной отработки. Я знаю, что вы уже определились с местом распределения, и по поводу ваших дальнейших планов мэтр Лоркан подходил ко мне. Но все же я обязан уточнить, согласны ли вы с действиями вашего отца? – ректор говорил предельно официально, хотя в его тоне мне чудилась насмешка.

5. Ниеза˗Гета. Первые приезды в Икхайю

В Ниеза-Гета караван прибыл на закате. Город расположен в небольшой долине, укрывшейся от песков между холмами. После недели серого унылого пейзажа, городские стены, окрашенные заходящим солнцем в нежно-розовый цвет, напоминают сказочный замок. Не удивительно, что караванщики зовут его «благословенным городом» и с нетерпением высматривают на горизонте остроконечные башенки.

В городе девушка уверенно отправилась на знакомый постоялый двор и первым делом потребовала наполнить ванну. В долине проблем с водой нет, водные пласты проходят близко к поверхности, только не ленись копать колодец. Путешественница с наслаждением погрузилась в теплую воду, смывая толстый слой пыли, от которой не спасает ни закрытая одежда, ни очищающие заклинания.

Первые два раза учитель ездил на раскопки в Икхайю один, а я потом с восторгом слушала его рассказы о редких находках и разглядывала наскоро сделанные наброски. Когда учитель предложил поехать с ним, я готова была плясать от радости. Меня не пугали ни климат, ни особый уклад жизни в Икхайе.

Восторг слегка поутих после первой попытки похищения. Перспектива стать чьей-то постельной игрушкой меня не прельщала. Пришлось начать вести себя осмотрительнее, внимательно проверять, что ем и пью, и ни на шаг не отходить от мэтра. Всего за ту поездку меня пытались похитить трижды. Мэтр ругался и клялся, что больше не возьмет с собой девчонку. Но работать с ассистентом гораздо удобнее и быстрее, а мы с учителем давно научились понимать друг друга с полуслова. К тому же я пообещала, что к следующей поездке подготовлюсь гораздо лучше.

Благодаря поездкам в Икхайю я создала три уникальных артефакта, секретами которых не тороплюсь ни с кем делиться.

Первый – «бездонную флягу» я сделала еще к первой поездке. Зная, что мы едем в пустыню, соединила мини-порталом лесной родничок и обычную серебряную фляжку. Самым сложным было поставить ограничитель, чтобы вода заполняла емкость, но не изливалась из нее. Работа заняла почти год, зато теперь у меня всегда есть с собой неограниченный запас воды. А снаружи фляжка выглядит совсем маленькой, всего на пару глотков, этакая изящная безделушка на женском поясе.

Вторым стал защитный артефакт. Вообще, существует много видов защитных артефактов, но все они имеют свою узкую направленность. Я же, напуганная нападениями, сумела впихнуть в небольшие скромные сережки буквально все, на что хватило фантазии: защиту от магических воздействий, от физических воздействий, еще и зеркальный щит, возвращающий воздействие автору. В сочетании с кольцом, определяющим яды, сонные и любовные зелья, могу с уверенностью сказать, что теперь я защищена лучше иных королей.

Ну, и третье изобретение, разработанное к третьей поездке – это портал, который в случае крайней опасности перенесет меня в безопасное место, даже если потеряю сознание. Точнее, если я его потеряю. Большие стационарные порталы используются давно, а вот создание мелких индивидуальных считается невозможным, так как требует слишком большого расхода силы. Но, подозреваю, что это только официальная версия. Если получилось у меня, то наверняка были и другие, только они благоразумно молчат, как и я. Умные книги утверждают, что для открытия портала нужны сложные расчеты и большие камни – накопители. Мне удалось сделать портал на небольшом камне, проход держится секунд десять, достаточно для экстренного перехода. Потом камень надо заряжать заново.

Приготовила и некоторые другие полезные штучки, уже не моего изобретения, но моего изготовления. И обязательно целая связка накопителей, так как из-за слабых магических потоков потраченный резерв будет восстанавливаться долго. По меркам Икхайи, где магия и артефакты очень дороги, я везла с собой целое состояние. Еще один повод нервничать.

Со своей стороны мэтр Лоркан договорился, чтобы я два раза в неделю посещала практикум для боевиков: физическая подготовка, защитные и атакующие заклинания. С первого занятия я выползла чуть живая от усталости. Но учитель был непреклонен: «Хочешь ехать, учись защищаться». Великим воином за год я не стала, но те же щиты довела до автоматизма, да и физически заметно окрепла.

Полученные навыки пришлось продемонстрировать в самом начале второй поездки. Мы только приехали в Ниеза-Гета и зашли в лавку портного, мне требовался традиционный женский наряд для официальных обедов. Пока я примеряла туники в специальной комнате, мэтра отвлекли разговором, а меня попытались похитить, нагло и бесцеремонно. К тому времени, как учитель услышал шум и кинулся на помощь, оба нападавших уже лежали обездвиженные, а я отводила душу, пиная их по самым чувствительным местам. А нечего было врываться и пугать полуголую девушку! Так что мэтру похитители обрадовались, как родному дядюшке.

Похоже, подробности этого инцидента стали широко известны в определенных кругах. Дальнейшая наша поездка прошла спокойно, а все встречные наемники держались вежливо и на почтительном расстоянии.

В этом году мэтр Лоркан стал деканом факультета артефакторики. Дела не позволили ему уехать на целый месяц в середине учебного года. Он долго не соглашался отпускать Эйлинору одну, искал сопровождающих. Но все они отсеивались по тем или иным причинам. К тому же князь Брак̀ат не хотел показывать свои сокровища непроверенным людям. Так что, в конце концов, учитель вынужден был согласиться, стребовав с князя гарантии безопасности для любимой ученицы, и на прощание обвешал ее артефактами с ног до головы.

Услуги иностранных консультантов хорошо оплачиваются. Но любой артефактор согласился бы приехать бесплатно, ради удовольствия познакомиться с работой старинных мастеров, попытаться разобраться в полустёршихся плетениях. И Эйлинора здесь не исключение. Несмотря на все сложности и опасности поездки, она ни за что не отказалась бы от возможности покопаться в находках из пустыни. Хорошо, что князь не знает об этом, а то бы крупно сэкономил.

6. Визит в лавку

Зимнее утро в Ниеза-Гета начинается рано, задолго до восхода солнца. Местные жители торопятся переделать побольше дел до того, как солнце раскалит каменные мостовые и превратит город в пекло.

Эйлин тоже не стала тянуть, и как только улицы осветились первыми лучами солнца, отправилась по знакомому адресу.

Женщины в Икхайе носят широкие штаны, собранные у щиколоток, и длинную, до середины икры, тунику с высокими разрезами по бокам. Мужчины одеваются в более узкие брюки и свободную рубаху до середины бедра. Самые богатые и знатные в торжественных случаях сверху надевают еще удлиненный камзол-безрукавку из парчи или бархата, иногда расшитую богатой вышивкой и камнями. У мужчин камзол длиной до колена, у женщин – до середины икры. Но в повседневной жизни большинство ограничивается только рубашкой, украшенной вышивкой, и широким расшитым поясом.

Эйлин выбрала для себя усредненный вариант: широкие женские штаны и укороченная до середины бедра туника с разрезами, в которой удобно сидеть на лошади. В довершение наряда выходя на улицу жители Икхайи наматывают на шею длинный светлый платок, которым закрывают голову и лицо от солнца. Платки у всех одинаковые, но мужчины и женщины носят их как-то по-разному. В чем разница девушка так и не разобралась и свой закрепляла как придется, лишь бы не спадал.

До лавки Васима она решила дойти пешком. Прогулка по Ниеза-Гета – это всегда маленькое приключение. Можно идти по центральным широким улицам, разглядывая дома и прилавки с разнообразным товаром. А можно свернуть в узкие переулки, где дома практически смыкаются крышами, и камень мостовой долго хранит ночную прохладу. Ныряешь в такую щель между домами на одной улице, а выходишь совсем на другой, за несколько кварталов от первой. Здесь хорошо уходить от погони, или устраивать засаду, или просто гулять, когда широкие центральные улицы уже залиты солнцем.

Лавка Васима была на том же месте и внешне выглядела, как и год назад, но обстановка в ней неуловимо изменилась: исчез маленький столик у окна «для особых» посетителей, зато в углу у двери появился стул, на котором сидел скучающий охранник. За прилавком посетительницу встретил молодой икхайец, одетый с претензией на богатство, вот только наметанный взгляд княжны сразу определил, что ткань на рубашку пошла дешевая, а яркая вышивка сделана небрежно. Слуга, скорее всего приказчик, подражающий господину, но не имеющий денег на вещи хорошего качества.

Мужчина скользнул по посетительнице взглядом и растянул губы в улыбку:

– Что желает госпожа? Серьги? Кольца? Может быть, монисто? – радушия в улыбке было ровно столько, на сколько он оценил ее платежеспособность.

– Я приехала из Аберии от Академии магии и хотела бы видеть хозяина, – делать высокомерное лицо Эйлин научилась еще в детстве.

– Вы за тунгрилами? – градус радушия слегка повысился. – Хозяина сейчас нет, я его помощник. Нас известили о вашем приезде. Вот камни, все как заказывали, – он выложил на прилавок увесистый мешочек.

– Отлично, давайте смотреть.

– Зачем? – приказчик посмотрел на девушку с искренним недоумением. – А–а, вы хотите их посчитать? Так это долго. Там больше сотни.

– Насколько я помню, там должно быть около двухсот камней разного размера, – Эйлин позабавила реакция продавца. – Но я собираюсь не только считать, но и проверять качество. Тунгрилы, которые привезли в академию летом, были ювелирные и нам совершенно не подходят.

– Те камни были превосходного качества, – приказчик надменно надулся. – Господин Васим лично проверял их перед отправкой и очень огорчился, когда получил обратно. Если у вашей Академии нет денег, чтобы оплатить наши прекрасные камни, то нечего вводить в заблуждение уважаемых людей.

Ситуация складывалась странная. Господин Васим, которого помнила Эйлин, точно знал, какие камни нужны магам, и не стал бы подсовывать негодный товар.

– Может быть, доставщик что-то перепутал? Тунгрилы, которые он нам привез, совершенно не годятся на артефакты. Давайте посмотрим эту партию, - девушка решительно села в кресло для важных посетителей.

Приказчик неохотно перенес мешок на демонстрационный столик и позволил девушке заглянуть внутрь.

Час спустя они оба кипели от злости. Эйлин забраковала абсолютно все камни. Они были крупные, прозрачные. После огранки из них можно сделать прекрасные бусы или даже колье. Но, какого рхаша! Все камни со сколами, абсолютно не подходят для артефактов.

– Что ты творишь, женщина! Да что ты вообще можешь понимать в камнях! Только носить их умеешь, и то, если муж или любовник купит, – не выдержал приказчик, когда она забраковала последний камень. – Забирай, что дают, не позорься!

– Где хозяин лавки?! Почему он не проверил камни? – девушка цедила слова, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарядить в него каким-нибудь заклинанием. Хотя бы заклеить рот, и пусть так походит до вечера.

– Это наш лучший товар! – все больше горячился продавец. – Ну кто же посылает с таким важным поручением глупую бабу?! Что они могут понимать в делах? Ступай отсюда, женщина! Пусть придет мужчина. С тобой не желаю больше разговаривать.

– Ну что ж, – Эйлинора встала и размеренно произнесла, вплетая в слова чуточку магии. – Данными мне ректором Академии магии магистром Кернеем Наомханом полномочиями я разрываю договор на поставку тунгрилов между торговцем Васимом из королевства Икхайя и Академией магии королевства Аберия.

7. Покупка раба

Идти на рынок пешком девушка не рискнула, наняла извозчика. Район базара славился обилием карманников, а то и более серьезных грабителей, и считался небезопасным. Раз уж визита туда не избежать, то хоть до рынка она доберется без приключений.

– А не знаешь ли ты, где стоит торговец рабами Хасур? – поинтересовалась Эйлин у возницы, без торга отдавая запрошенную сумму.

– Знаю такого. Вы бы с ним не общались, госпожа. Дурной человек, – извозчик строго посмотрел на молоденькую пассажирку, по возрасту годящуюся ему в дочери.

– И рада бы, да придется, – вздохнула она. – Так, где его найти?

– Я тогда вас с другого входа подвезу, чтобы вам через все ряды не идти, – решил тот. – Вы ведь чужестранка, непривычная здесь.

– Хорошо. И если постоишь, подождешь, пока я вернусь, заплачу двойную цену.

Извозчик свернул на грязную улочку, закончившуюся у открытых покосившихся ворот. За воротами виднелись деревянные загоны и какие-то сараи, сделанные из глины, перемешанной с соломой.

– Вон в том углу Хасур торгует, – возница ткнул пальцем в один из загонов. – Вы уж поосторожнее там. А я здесь постою, дождусь, не сомневайтесь.

Из-за забора пахло застарелой мочой и еще чем-то очень неприятным. Идти туда девушке категорически не хотелось. Пришлось напомнить себе, что там Дани – милый парень, который так радовался каждому ее короткому приезду. А прямо сейчас его, может быть, гонят на каменоломни. Мэтр прав, всех рабов не спасти, но выручить этого одного она хотя бы попытается. И Эйлин решительно зашагала в указанном направлении.

То, что с Хасуром не стоит иметь никаких дел, было ясно с первого же взгляда. Невысокий толстячок с льстивой улыбкой и раздевающим взглядом сначала в ответ на вопросы лишь лениво пожал плечами: «Ко мне много рабов приводят, разве всех упомню». Но при виде серебряной монеты, которую Эйлин достала из кармана, память у него улучшилась:

– Как же, как же, знаю уважаемого господина Васима. Был его человек, раба мне продал. Только тот раб совсем никчемный, я тебе лучше подберу. У меня сильные, красивые рабы есть. И для работы хороши, и для постельных утех.

– Покажи сначала этого, а там я подумаю, – монета исчезла в пухлой ручке Хасура.

Зайдя в барак, Эйлин с трудом сдержала тошноту, прежние запахи были нежным ароматом по сравнению с тем смрадом, что ударил в нос, едва она переступила порог. В длинном помещении из-за отсутствия окон царил полумрак. Скудное освещение обеспечивали только многочисленные щели в потолке. Вдоль стены в ряд стояли несколько больших клеток. Часть оставались пустыми, часть забиты грязными худыми телами. Люди в них могли только сидеть или стоять, лечь уже не хватило бы места. От запаха испражнений и гниющих ран к горлу снова подкатила тошнота. Единственные, кто чувствовал себя здесь комфортно, это многочисленные мухи, наполняющий барак монотонным жужжанием.

Работорговец уверенно пошел куда-то в середину барака, махнув рукой двум здоровым надсмотрщикам. Девушке ничего не оставалось, как последовать за ними в вонючий сумрак.

Кто-то из рабов при их приближении пытался отползти подальше от решетки. Кто-то провожал равнодушным, пустым взглядом. Кто-то вообще не шевелился, и Эйлин со страхом заподозрила, что в этих клетках среди живых могут быть и трупы.

Хасур остановился у одной из клеток, осмотрел ее содержимое и ткнул пальцем:

– Вон он сидит в дальнем углу. Не сдох еще вроде.

Эйлин посмотрела в указанный угол, но никого похожего на Дани там не увидела. Она уже собиралась высказать это Хасуру, но тут разглядела на одном из рабов тот самый странный черный ошейник. Словно почувствовав ее взгляд, раб медленно поднял голову. С изможденного, чужого лица на нее смотрели знакомые голубые глаза.

– Ну что, будешь брать этого или других показать? Только учти, если он у тебя по дороге сдохнет, деньги не верну.

– Беру. Этого, – Эйлин с трудом отвела взгляд от клетки. – Сколько ты за него хочешь? Да называй нормальную цену. Сам говоришь, не жилец.

Торг вышел коротким. Хасур рад был избавиться от умирающего раба и цену набивал только для порядка и в надежде, что иноземная девка не знает настоящих цен на рабов. Эйлин тоже не слишком стремилась сбить цену, желая лишь побыстрее выбраться из этого сарая и увести отсюда Дани.

Между тем подручные выволокли раба из клетки и как куль кинули на землю, где он и остался лежать, не шевелясь, глядя широко открытыми пустыми глазами прямо перед собой. Хасур принес документы на раба, расписался в передаче новому хозяину и с глумливой улыбочкой отдал девушке:

– Пользуйтесь, госпожа.

– Кандалы снимите, – потребовала она, проверяя бумагу.

– Это тебе к кузнецу надо, запаяны они. Его в них и привели, – равнодушно отмахнулся работорговец.

Эйлин присела рядом с рабом. Короткий пасс, прикосновение, и браслеты на руках превратились в ржавую пыль, вторым пассом освободила ноги. Краем глаза девушка с удовлетворением заметила вытянувшиеся лица надсмотрщиков.

Она осторожно тронула Дани за плечо и спросила, не слишком надеясь на ответ:

– Идти сможешь?

Но мужчина начал медленно, с трудом подниматься на ноги. Выглядел он сейчас страшно. От симпатичного молодого парня, который встречал ее в лавке, не осталось ничего, кроме черного ошейника. Из одежды ему оставили только грязную полоску ткани, намотанную на бедра, не скрывающую истощенного, избитого тела. Густые черные волосы сбрили налысо. Причем брили небрежно, отдельные клочки волос остались, придавая рабу болезненный вид и наводя на мысли о лишае. Даже глаза, когда-то ярко-голубые, стали блеклые, неживые. Пошатываясь, он двинулся за девушкой, своим видом напоминая свежеподнятого мертвеца.

8. Дани

Дани проснулся в середине ночи, полежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к окружающей тишине. Не было слышно стонов, хриплого дыхания, которыми обычно наполнен рабский барак. Под щекой ощущалась мягкая ткань. На мгновение почудилось, что он лежит в каморке, которую ему выделили, как правой руке хозяина. Сейчас он встанет и пойдет готовить лавку к открытию, потом понесет утренний чай старому Васиму, тот будет привычно ворчать и капризничать. День пойдет своим чередом. А последние полгода ему приснились, были просто ночным кошмаром. Но попытка пошевелиться отозвалась такой болью во всем теле, что заставила окончательно проснуться и вспомнить все, что с ним случилось.

Торговец Васим купил Дани шесть лет назад. Старику потребовался грамотный помощник, вот знакомый и продал ему воспитанного парнишку. Зубаир Васим был не то, чтобы добрым хозяином, но, по крайней мере, справедливым, наказывал только за реальные провинности, что уже счастье для раба, как успел усвоить Дани за свою недолгую жизнь.

Парень быстро научился ладить со стариком, даже привязался к нему, с удовольствием вникал во все порученные дела. Мир камней заворожил его и по-настоящему увлек. Качество камня он чувствовал интуитивно и буквально через год мог дать оценку не хуже опытного ювелира. Хозяин эту страсть приметил и даже поощрял, разрешил читать книги из своей библиотеки. Влюбленный в свое дело, старик с удовольствием рассказывал любознательному помощнику о местах добычи камней, особые требования к обработке, а когда на него нападало говорливое настроение, мог пуститься в воспоминания о годах юности, о своих первых путешествиях.

Отношения с другими слугами у Дани никогда не складывались. Слишком сильно он отличался от них поведением и образованностью. Став личным помощником, он и вовсе отдалился от других рабов, перед ним заискивали, завидовали и на всякий случай держались подальше. Единственными друзьями парня стали книги.

А три года назад у Дани появился еще один понимающий собеседник, точнее собеседница. Девушка, прекрасная, как сказочная фея, пришла к ним в лавку с магом из далекой Аберии. Она была совершенно не похожа на местных женщин. Икхайцы в большинстве своем смуглы, черноволосы и темноглазы. Девушки из богатых семей старательно отбеливают кожу лица и растят косы до земли. Ее волосы цвета спелых каштанов с легким золотистым отливом были только чуть длиннее лопаток, а лицо покрывал свежий загар, подчеркивающий нежность светлой кожи. При этом никто не усомнился бы, что перед ним знатная леди. Слишком свободно и уверенно она держалась, а глаза цвета грозового неба смотрели прямо, не опуская взгляд и не пряча его под густыми ресницами.

Пока хозяин пил с магом молодое вино со своих виноградников, Дани поручили помочь девушке проверить партию тунгрилов. Ему было не привыкать обслуживать капризных клиенток и терпеть из придирки, но все оказалось иначе. Девушка была вежлива, не кидала презрительных взглядов, не морщила брезгливо хорошенький носик, смотрела и слушала с интересом. Будто не раб перед ней, а такой же свободный человек. Дани сам не заметил, как увлекся разговором, и опомнился только, когда пришла другая покупательница, быстро напомнившая его место.

Весь следующий год Дани вспоминал ту девушку и украдкой мечтал о новой встрече.

Реальность оказалась лучше любой мечты. Эйлин снова приехала и не только не забыла его, но и обрадовалась, как старому другу. Пожалуй, те три часа, что девушка и ее учитель провели в их лавке, стали для парня по-настоящему счастливыми.

Следующий год тянулся как обычно: хозяин капризничал и обещал продать, покупатели придирались и сыпали оскорблениями. В такие моменты Дани вспоминал девушку с ласковыми серыми глазами и говорил себе, что через год она снова приедет, улыбнется ему, и все наладится.

Все рухнуло, когда старый хозяин объявил, что уезжает жить в поместье, будет растить виноград, а все дела передает сыну. Дани умолял хозяина взять его с собой, чувствовал, что ничего хорошего от молодого Васима ждать ему не приходится. Но хозяин был непреклонен: раб остается в лавке и будет служить новому господину.

С того момента, как за спиной старого Васима закрылась дверь, спокойная жизнь Дани закончилась. В лавке он продержался всего неделю. Он прекрасно знал, что раб не должен лезть с советами к хозяевам, но глядя, как новый продавец вместо изумрудов упаковывает в заказ хризолиты, не выдержал и попытался указать на ошибку. За наглость получил по морде. А на следующий день, когда известный ювелир и их давний покупатель разъяренный пришел в лавку, всю вину свалили на него, мол, глупый раб перепутал камни.

Неугодного раба высекли и отправили выполнять самые тяжелые и неприятные работы по дому. Недели не проходило, чтобы новый хозяин не находил повода для наказания. Порки, ночи в колодках слились в одну кошмарную полосу. Чтобы не сойти с ума, Дани, как за соломинку, хватался за единственную светлую мысль: «Она приедет, и все наладится».

Дани был рабом с рождения. Его воспитывали с мыслью, что хозяин всегда прав, что нужно покорно принимать любое наказание. Но в какой-то момент даже он не выдержал и попытался сбежать. День он слонялся по улицам, искал способ выйти за ворота города мимо стражи. А вечером его схватили и приволокли, привязанного к лошади, к злорадствующему хозяину.

Публичная расправа над беглым рабом в назидание остальным – это не закон, а скорее традиция. Хозяин мог бы наказать его сам и оставить в доме, но предпочел сразу избавиться от строптивого раба.

Ночь Дани провел в вонючей камере в подвале городской стражи, а уже утром принимал положенные пятьдесят ударов кнутом у позорного столба на площади. Палач в городе искусный. Может убить быстро, а может и растянуть наказание на потеху толпе. Вот и Дани не сдох под ударами и даже остался в сознании. Потом его заклеймили, привязали, практически подвесили за руки лицом к зрителям и оставили стоять на солнцепеке.

9. Ниеза˗Харма

Утро следующего дня у путешественников началось очень рано. Трактирщик подсказал, что на рассвете в Ниеза-Харма уходит большой караван, и познакомил Эйлин с его хозяином. Караванщик согласился взять дополнительных попутчиков, а за небольшую доплату дать слуге место в грузовой повозке, там даже можно будет лежать на тюках с шерстью.

Позевывая и ежась от ночной свежести, путешественники вдвоем взгромоздились на лошадь и выехали на еще темные улицы. Рыжуха недовольно трясла головой, отказываясь везти двойной груз, но хозяйка была непреклонна. Им и доехать только до городских ворот, там Дани пересядет на повозку, да и часть поклажи можно будет сгрузить.

Уехать спокойно им не дали. В паре кварталов от постоялого двора дорогу заступили двое громил, в одном из которых Эйлин без труда опознала помощника Хасура. Они с ухмылками принялись растягивать что-то поперек улицы. Приглядевшись, девушка опознала обычную рыболовную сеть и вяло удивилась, эти идиоты правда собрались ловить ее этим? Никакого уважения к дипломированному магу!

Наемники, между тем, двинулись к девушке. Их ничуть не смущали первые прохожие, которые могли стать свидетелями похищения. За два дня слежки Хасур пришел к выводу, что покровителей у иноземной девицы нет, а значит, она станет легкой добычей. Сидящий позади девушки Дани напрягся:

– Госпожа, сзади еще двое! Я отвлеку этих, а вы скачите! – и попытался свалиться с лошади.

– Куда?! Сидеть! – рявкнула Эйлин, грубо пресекая его благородный порыв.

Бандитам, можно сказать, повезло. Фантазия у магов богатая и настроение для пакости подходящее, но караван ждать никого не будет, лишние задержки ни к чему.

Поэтому первых двух нападающих Эйлин просто обездвижила заклинанием оцепенения, натянутая между ними сеть вспыхнула и в одно мгновение осыпалась пеплом на мостовую. Рыжуха брезгливо покосилась на серую полоску и аккуратно обошла замершие фигуры. Часа три неподвижности им обеспечены, а потом все прелести восстановления кровообращения.

Двое оставшихся бандитов поняли, что что-то пошло не так, и теперь топтались в растерянности. Убегать от девчонки несолидно, да и хозяин рассердится, но и связываться с магом боязно. В награду за догадливость Эйлин послала в них другое, совершенно безобидное заклинание. На ум пришло одно из шуточных плетений, которыми студенты-маги щедро одаривали друг друга. Незадачливым наемникам придется гавкать до вечера, вместо нормальной речи. Хотя, судя по их... гм, лицам, ничего путного они все равно не скажут. И пусть радуются, что легко отделались.

– Надолго они так? – Дани кивнул на замершие фигуры, благоговение в его голосе позабавило девушку и умилило.

– Часа на три, потом отойдут. Пожаловаться бы в стражу, да времени нет. Будем считать, что я сегодня добрая.

– Вы всегда добрая, – пробормотал Дани еле слышно, и она предпочла сделать вид, что ничего не слышала.

К месту сбора обоза они прибыли вовремя. Караванщик с помощниками как раз выстраивали телеги, определяя очередность движения. На болезненного вида слугу торговец покосился с опаской, но все же махнул рукой на крытую полотном повозку:

– Можете посадить его вон туда, там есть немного места. Только осторожнее там, не помните!

Спутники заглянули под откинутый полог. Внутри повозки до самых бортов плотно лежали рулоны с тканью. Каждый рулон аккуратно зашит в дерюгу, защищая дорогой товар от песка и пыли. А у дальней стенки до самого потолка уложены мешки с непрядёной овечьей шерстью, от них так остро пахло хлевом, что Эйлин брезгливо поморщилась. Дани закинул внутрь сумку со своими вещами и залез следом. Эйлин проследила, как он укладывается между рулонами, стараясь поудобнее устроить спину, и опустила полог.

Дорога до Ниеза-Харма прошла для путников спокойно и скучно. Местность стала еще более засушливой. Вскоре после выезда из города появились проплешины песка, а к полудню они уже ехали по сплошному морю барханов с редкими выходами сухой, как камень, глины. Поначалу такой пейзаж завораживает. Особенно красивы песчаные волны на рассвете и на закате. Но потом глаза устают скользить по бесконечному песку и просят хоть какой-то зацепки. Так моряк устает от вида бесконечной воды и высматривает на горизонте хоть крошечный клочок суши. А если еще добавить удушающую жару и всепроникающую пыль, то станет ясно, как обрадовало путешественников окончание дороги.

На ночлег караван остановился на каменистом плато. Когда-то здесь был источник, питающий небольшой оазис. Но источник иссяк, вслед за ним засохла и рассыпалась прахом немногочисленная растительность, остатки кустов пошли на растопку костров. Осталась только голая площадка, обрамленная крупными валунами, на которой по привычке останавливаются проходящие караваны.

На месте самого источника осталась засыпанная песком яма, обрамленная невысоким каменным бортиком. Эйлин долго сидела возле нее, пытаясь «услышать» воду. Вода и сейчас здесь была, но как будто спала, укрывшись пластом глины. Наверное, опытный маг-водник мог бы ее «позвать», вывести на более высокие слои, но надо ли? Караваны привыкли проходить путь от города до города без воды. Так что пусть спит.

День духоты и тряски не пошел Дани на пользу. К вечеру он снова стал вялый, без возражений растянулся ничком на расстеленном одеяле и заснул, не дождавшись ужина.

К утру он немного отошел. С аппетитом съел и вечернюю, и утреннюю порцию каши, а потом порывался сам уложить все вещи, чтобы реабилитироваться за вчерашнее безделье.