Не выбирай меня!

40

— Закончили уже с соплями? — Вновь напомнил о себе самопровозглашенный вожак, — Пошли тогда! Времени нет совсем. Скоро эйры и сакоты будут взламывать твою усадьбу, девка. Нам надо подготовиться. И понять — кого из монстров пробудить и как с ними справиться.

Тут я с ним была единодушна. А потому, отлепилась от подстилки, на которой лежала и шагнула вглубь катакомб.

Сама себя не узнаю! Поджилки трясутся не только от усталости, но и от невозможного, противоестественного желания. Вызванного гадким метаморфом.

Но гаже всего, это чувство вины перед моими мужчинами. И мерзкое ощущение, что этим моим влечением я их предаю.

Сжав зубы, торопливо семеню вперёд.

— Осторожно! — Тут же охладили мой пыл выкрики разведчиков и Хорха. — Впереди — то ли ловушка, то ли контроль системы доступа.

— Подвинься, девка! — Меня подняли и отставили, словно я весила меньше кошки. — Даа… И ловушка и система доступа в одном. — Бывалый, как я стала называть про себя этого наёмника, ещё раз внимательно всмотрелся в пустоту. — Так. Сейчас мы с тобой идём вперёд. Ты крутишь головой на триста шестьдесят градусов. Ищешь светящуюся панель с очертаниями ладони. Поняла?!

Я кивнула.

— Вот и хорошо. Меня может убить. — Я невольно шарахнулась в сторону, а нехороший Бывалый продолжал. — Да не шугайся ты. Я знаю, на что иду. Тебя система безопасности не тронет. Так вот … увидишь такую панель, не медля ни секунды, режешь ладонь и прижимаешь к панели.

— Я … я не смогу … наверное… — Вжимая голову в плечи и ненавидя себя за слабость, прошептала я.

— Ну так я тебе помогу. — Наёмник неуловимым движением хватает мою ладошку и полосует по ней кинжалом. Я даже испугаться не успела.

Боль пришла позже.

Ладонь наполнилась кровью, по пещере прошел тихий гул и впереди засветилась панель, к которой я рванула со скоростью спринтера. Шлёпнула об экран, разбрызгивая вокруг алые густеющие кпли.

— Объект опознан. Права — полные. Допуск — полный. Каковы будут распоряжения относительно допусков сопутствующих разумных?

— НАС всех впускаем. Никого не выпускаем без моего разрешения. Особенно это касается тех существ, которые сейчас находятся в лаборатории.

В стене высвечивается контур двери. Сначала в сторону отъезжает скальный монолит, маскирующий собственно дверь.

Всё как положено. Серебристый металл, какие-то огонёчки, рычажки …

Когда мы все группируемся перед дверью, Урух нагло обнимает за талию, притягивая к себе.

— У нас ведь новый побратим?! — Совершенно не шифруясь, шепчет мне на ушко.

— Угу… — киваю я. — Прости меня …

— Ну что ты! Я только рад. — Поцелуй в висок стимулирует меня ответить хоть чем-то.

Поднимаю глаза и купаюсь в нежности, струящейся из глаз моего сет-пторха.

— Спасибо… — Губы сами собой складываются в улыбку. — А Верн?

— Я уже понял ход твоих мыслей. Снова напридумывала? Ты думаешь, что он откажется от тебя?

— Ага …

— Поверь мне. Не откажется. Если живы останемся, они пару-тройку раз отмутузят друг друга. Слетают вместе на парочку зачисток. И вернутся если не друзьями, то уж точно — не врагами.

— Но сейчас он на меня злится! — Упорствую я.

— Нет. Не злится. Расстроен. Возможно. Зол на Идэна. — Муж подтянул меня к себе вплотную и зашептал прямо в ушко, — Ты к нему сама подойди. По руке погладь. Он растает!

— Думаешь?!

— Уверен.

— Чего вы там шепчетесь?! Прилипли друг к другу как фухрики весной. Девка, ты не таись уже. Мы как дня три уже знаем, что это твои мужья под личиной. — Оглушает информацией Бывалый.

— Эээ… — Очень информативно мычу в ответ.

Урух клыкасто улыбается:

— Милая, ну а что ты хотела?! Тут все — профи высочайшего уровня!

Судя по довольным мордам — комплимент Уруха порадовал каменные сердца наёмников.

— А … почему мы до сих пор живы?! — Вполне такой резонный вопрос.

В ответ — наёмники покатываются со смеху.

Не смеются только штурмовик и метаморф.

Первый собрано-мрачен, второй задумчив.

Хорха я понимаю. И чувствую себя виноватой перед ним. Мы только на стадии “конфетно-букетного” периода, а предполагаемая супруга уже ещё одного побратима подцепила. И не просто мужика со стороны, а ВРАГА! И не просто подцепила, а явно “неровно дышит”.

Чувства метаморфа для меня — тайна за семью замками. Может он сейчас о наших отношениях думает. Может — о том, как операцию с максимальной выгодой для себя провести. А может вообще — о том, что бы поесть.

Вот что я за человек такой? У других всё гладко. А у меня … всё комом!

— Нам надо идти, милая. — Мягко напоминает Урух.

В последний раз кидаю тоскливо-виноватый взгляд на Верна и делаю шаг вперёд.

Дверь, с тихим шипением уходит в монолит скалы. Впереди — зев тоннеля, слегка подсвеченный синеватыми огоньками.

Едва мы вошли и дверь встала на место, Бывалый, Хорх и Идэн, оттеснив меня в сторону, двинулись впереди.

“Засовываем душевные терзания подальше, до лучших времён, и топаем следом!” — Одёрнула себя я. Приятно, не спорю, растекаться сиропом в жарких объятиях. Вот даже сейчас — казалось бы — рука мужа просто лежит на талии. А от этого — такой прилив сил и энтузиазма! Готова горы своротить… Ну да, нуда … А зачем нам свёрнутые горы? А затем, чтобы заслужить нежный взгляд черствого ревнивого штурмовика.

С плеча срывется Фиса, о которой я, во всей этой суматохе, совсем забыла. Она становится видимой и зависает перед передовой тройкой, не давая им шагнуть вперед.

С лёгким — “Вжик” — к ней присоединяется Ося.

— Девка, что это твои зверушки так всполошились? — Бывалый поворачивает ко мне лицо.

— Я не знаю… — Тушуюсь под скептически-циничным взглядом, как двоешник перед строгой учительницей. — Я почти ничего не знаю об Осе и Фисе. Если они не дают идти вперёд, значит там — смертельная ловушка.

— Ловушка, говоришь?! Посмотрим. — Бывалый активирует какой-то прибор на груди. Оттуда бьёт алый луч. И тут же, всё пространство впереди нашего авангарда, оказывается испещрено постоянно двигающимися нитями. — Ух ты! — Наёмники согласно кивают головами и с восторгом смотрят на всё это безобразие. — Твой муж, девка, действительно гений! Так адаптировать ловчую сеть арахн! Как он только заставил архана её тут сплести?!

— Простите … Вы намекаете на то, что ТАМ … в лаборатории, нас ждёт такой огромный разумный паук?! Которого командор Эйхард сделал безумным монстром?! — Мне на самом деле становится нехорошо от страха.

— Вот дурная девка. — Усмехаентся бывалый. — Именно там он и сидит. И не он один.

Пытаясь не поддаться панике, сжимаю пальцы сет-пторха.

Бывалый тут же замечает проблему.

— Слышь?! — Он локтем тыкает Хорху в бок, — Чего в обиженку играешь? Чё, не мужик, что ли? На девку из-за нашего Совершенного обиделся? Иди! Успокой свою нервную! Мы, так уж и быть. Отвернёмся. Хоть уж больно приятно смотреть, как вы милуетесь. Иди! Чё ломаешься, как девственница в борделе!? Не видишь, что ли, истерика может быть?! А этого никак допускать нельзя. Ей с отродьями своего помершего мужа контактовать.

Наёмники подтягиваются к Бывалому. Стоят к нам спиной, но я кожей чувствую — мгновенные, острые взгляды, которые они на нас бросают.

А мы стоим… как два барана. Один виноватый, второй упёртый.

Мне страшно поднять говову и встретиться с Верном взглядом. Боюсь увидеть в них упрёк, презрение, ненависть.

— Свет мой, ну же … Не бойся ничего! — Сет-пторх-миротворец осторожно подталкивает меня к Хорху. — Я сейчас отойду. Надо посмотреть — что за мерзость придумал извращённый мозг гения. А вы миритесь. Не время сейчас ни на что обижаться. Прости, брат, но это я и для тебя в первую очередь говорю. Ты ведь знал, что никогда не будешь единственным?! Знал?!

— Знал. — Мёртвым голосом ответил штурмовик.

— Ты знал, что наша женщина обладает огромным, любящим сердцем?!

— Знал.

— Ты знал, что она будет всегда верна, будет любить нас … тех, кого выбрало её сердце?!

— Знал.

— Так какого гроха ты тут … это устроил?! — Сдержанный, дипломатичный сет-пторх так рявкнул, что я подлетела едва не на метр. И непременно шлёпнулась бы, если бы меня не поймали руки Хорха.

Наёмники же только ухмыльнулись. Вот это я понимаю — нервная система!

А меня поймали, прижали к каменно-напряженному телу:

— Прости! Урух прав. Я — придурок. Так на Земле говорят? Мне бы радоваться, что ты вообще согласилась к себе прикоснуться. А я … совсем … запутался. Ревную. Люблю. Боюсь тебя потерять. Посмотри на меня … Пожалуйста!

Пальцы, затянутые в бронеткань, осторожно поднимают моё лицо за подбородок.

Зажмуриваюсь. Трясу головой.

— Я боюсь …

— Меня боишься?! — Из голоса Хорха снова пропадают эмоции.

— Боюсь … что увижу в твоих глазах злость и презрение! — Терять нечего. Надо объясняться тут и сейчас.

Что-то нежное скользит по лицу, стирая слёзы.

Ого! Я плачу!?

— Поссссмотри на меня …

Глубоко вдохнув, вскидываю голову … и утопаю в водопаде любви, струящейся из таких родных глаз.

— Прости меня! — Всхлипываю, некрасиво шмыгая заложенным носом.

— Ты меня прости, душа моя. Ты дважды дала мне шанс. Сейчас даёшь третий. Хоть я, со своим характером и положением, и одного недостоин был. Идэн тоже достоин шанса. Он достойный противник. Если выживем — сами с ним все уладим. По-мужски. Ты только не отказывайся от нас. Мы … вот такие … какие есть. — Раздвоеная лента языка скользит по лицу, стирая слёзы.

— Вы у меня — самые лучшие! Пусть другие мне завидуют. Что я таких потрясающих мужчин себе отвоевала. — Ляпаю я, чтобы успокоить моих мужчин и хоть немного повысить их самооценку.

Удивившись наступившей тишине, осторожно выглянула из-за Верна.

Все смотрели на нас.

— Хороша девка! — Заценил меня главный эксперт и все снова вернулись к созерцанию рукотворного кошмара.

— Что?! — Смущаюсь от молящего взгляда штурмовика, но упрямо не опускаю глаз.

— Сама догадайся. — Не собирается помогать мне Хорх.

— Ах, так, значит?! — Злюсь я, лихорадочно соображая — что делать?!

— Так. — Покорно кивает головой.

Перебрав мысленно все возможные варианты, запутавшись, растроившись, разозлившись … махнула на себя недогадливую и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала в дрогнувшие твёрдые губы.

Меня стиснули так, что рёбра жалобно хрустнули. Но это было так … правильно! Так сладко!

Верн мгновенно перехватил инициативу. И вот мы уже целуемся, как ненормальные.

Какой там страх, какая паника!? Они были забыты!

Остались только мы вдвоём и огонь желания, который уже не потушить.