Не время для героев. Книга 1

Глава 1 – Казнь чернокнижника

Серые скалы горного ущелья вздымаются вверх, теряясь в бушующей буре. Тёмная воронка вихря закручивает налитые тьмой облака. Их пронзают вспышки молний – красных, синих, жёлтых. Они всполохами отражаются на стальной броне моего извечного противника, стоящего в нескольких метрах напротив.

– Ты умрёшь! – хрипло каркает рыцарь.

Донёсшийся из-под забрала голос тут же подхватывает завывающий ветер.

Вместо того чтобы возразить, я поудобнее перехватываю меч. К сожалению, рыцарь прав… Я умру, как умирал тысячи раз до этого. Но это не значит, что победа дастся ему легко!

Мой враг закован в тяжёлые латы, повидавшие немало битв. Шипастый наплечник доспеха чуть помят, шлем покрывает голову целиком, нагрудник потёрт и поцарапан, под слоем грязи можно разглядеть элемент герба.

– Твоё последнее слово?! – рычит рыцарь, поднимая тяжёлый двуручный меч.

– Мы болтаем или дерёмся? – я хмурюсь, занимая позицию и пытаюсь угадать, какой в этот раз будет первая атака противника.

Молния бьёт в скалу над нами, раскалывает её на сотни кусков поменьше, в этот самый момент воин бросается вперёд. Резко, стремительно, одним движением разворачивает клинок и наносит удар в шею.

Ялайское отродье!

Едва успеваю среагировать! С трудом парирую атаку, разрывая дистанцию. Аура соперника давит на плечи, не позволяя двигаться со всей доступной скоростью.

Не успеваю опомниться, как рыцарь вновь атакует. Лязг стали порождает звон в ушах, мышцы ноют от нагрузки. Я отбиваюсь на пределе возможностей, но даже этого недостаточно! Хватает одного неверного движения, и вражеский меч попадает мне в ключицу, рассекает звенья кольчуги, вспарывает кожу, а затем и мышцы.

Тело пронзает вспышка боли, рычу сквозь сжатые зубы, но продолжаю двигаться несмотря ни на что!

Удар, блок, уворот!

После очередной атаки рыцаря, я ныряю под его замах, пытаюсь ткнуть рукоятью клинка в лицо, и едва успеваю отклониться назад, поняв, что допустил ошибку.

Острие вражеского двуручника срезает лямку моего шлема, вместо того, чтобы вскрыть горло.

– Я чую твой страх! – рычит воин.

– А я чую, как ты воняешь потом! – огрызаюсь, стараясь не сбить дыхание и снова атакую.

Следующий удар смог бы отразить один из десяти воинов Империи. Но рыцарь делает это с лёгкостью, и словно не заметив приложенных мной нечеловеческих усилий, бьёт в ответ. В этот раз я не успеваю увернуться.

Как раз в тот момент, когда всё вокруг погружается в кромешный мрак…

Остриё меча снова попадает в ключицу. Он что, специально? Раздаётся противный скрежет, затем – чавкающий звук. Клинок врага погружается в тело, разрезает плоть и выводит из строя внутренние органы. Я кричу от невыносимой боли…

***

… И просыпаюсь в холодном поту.

Мне требуется несколько секунд, прежде чем осознаю, что я не в ущелье поглощённом бурей, а в мерно покачивающейся карете.

Сон… Снова этот проклятый сон! Изо дня в день одно и то же! Ялайская гниль, как же он меня бесит! Как же достал этот бешеный рыцарь, который приходит почти каждую ночь и раз за разом убивает меня! И как же надоела эта боль, мало чем отличающаяся от настоящей!

– Что ты там бормочешь, Хэл? А-а-а-! А-а-а-! – передразнивает мужской голос. – Снится, что тебя отшили?

Звучит смех, и остатки сна окончательно покидают сознание.

– Нет, просто привиделось, что я – это ты, и скулю после вчерашней тренировки, – усмехаюсь двум своим братьям – старшему, Роберту, и среднему, Норману.

Их взгляды мгновенно становятся злыми.

Что, правда глаза колет?

Шутит, разумеется, Норман. Роберт хоть и старше, но для таких подколов слишком туповат, и часто идёт на поводу у среднего брата.

Потянувшись на мягком сиденье, я распахиваю окно экипажа. Внутри графской кареты хоть и комфортно, но весьма душно. Ворвавшийся воздух освежает горячее от дурного сна лицо.

Мы едем по южным владениям нашего отца, Кристиана Слэйта. Судя по яблоневым садам и мелькающим за ними постройками на холмах, приближаемся к какому-то крупному поселению. На улице – середина лета, ясный день, тёплая погода, заставляющая цветы открыть свои объятия перед солнцем. Даже несмотря на сны и подначки, настроение могло бы быть прекрасным…

Если бы не завтрашний день рождения.

Мой день рождения.

– Ну не всем же мечом махать, кому-то и головой думать надо. Хотя «пустышке» этого не понять! – наконец, находится с ответом Норман.

Бьёт в самое больное место. Хоть что-то усвоил из тренировок.

– Не прошло и декады, – язвительно озвучиваю я эту мысль.

Норман отвечает лишь спустя несколько минут.

– Чего?

– Не дошло? Догоняй… – отворачиваюсь, в расчёте ещё на пять минут спокойствия.

«Пустышка»…

Презрительно фыркаю, решая не продолжать этот бессмысленный диалог, и всем видом показываю, что мне плевать на слова брата. Жаль, что это не совсем так.

Завтра мне исполняется шестнадцать лет. Это последний день, когда во мне может проснуться магия. Крайне неприятно быть единственным «бесталанным» в роду, где последние пять поколений мужчин были магами!

Да ещё и в семье отставного генерала, который в своё время внёс решающий вклад в войну с тёмным Ялайским королевством, переломил ситуацию на фронте и заставил отродий Ирандера отступить.

Вот братья и зубоскалят, считая себя лучше только потому, что у них магический дар проснулся ещё в четырнадцать, а у меня так и не проявился до самого совершеннолетия.

Что Роберт, что Норман, учатся в магической академии столицы, и даже сейчас, во время каникул, выставляют напоказ серебряные нашивки второго и третьего курсов в виде рунических символов своего учебного заведения. Дескать – смотрите все, кто мы и откуда!

Хотя смеются они зря – в стычке со мной на клинках полягут оба, в этом никаких сомнений нет. Мучающие меня сны, конечно, малоприятная вещь, но кое-что они всё-таки дали. Пусть я раз за разом проигрываю этому неизвестному рыцарю – но уже через несколько сражений с ним я узнал о фехтовании больше, чем от всех учителей вместе взятых. Научился обращаться с оружием лучше, чем иной рыцарь империи. Эх, помню времена, когда думал, что эти ночные видения и есть проявление магии, но нет.

Скорее, они моё личное проклятие…

Отец, когда услышал о снах впервые, так разъярился, что я больше не упоминал ни о чём подобном. Какое-то время я думал, что если смогу победить “ночного” рыцаря, то магия проснётся, что это «экзамен» от высших сил, но… Одолеть закованную в броню тварь из грёз не получилось ни разу, и магии как не было, так и до сих пор нет. И вряд ли что-то изменится завтра…

Сейчас не время думать об этом, можно сосредоточиться на куда более приятных вещах – например, на предстоящей охоте, куда мы и едем. Дикий лес, походная еда, выслеживание дичи, байки у костра, сон под звёздным небом… Красота!

А самое главное – там будет Изабель, и это греет моё сердце сильнее всего! Правда будет она в сопровождении отца, но несколько приятных минут общения я урву. Рядом с ней я чувствую себя маленьким сорванцом, который тайком срывает ягоды в чужом саду. Это волнует, «горячит кровь», как пишут некоторые из летописцев, рассказывая о своей юности.

И в этот раз я, наконец-то, признаюсь ей в своих чувствах!

Тут карету снова подкидывает на выбоине. Проклятье, неужели местный магистрат не может содержать дорогу в порядке? Кучер прикрикивает на лошадей и я чувствую, как мы останавливаемся.

– В чём дело? – хмурится Роберт. – Мы же ещё не приехали.

– И как мы без тебя этого не поняли? – бормочу я, выглядывая в окно, и сталкиваюсь взглядом с отцом, подходящим к нашему экипажу.

Он высок, широкоплеч, мускулист, с квадратной челюстью, орлиным профилем, аккуратно подстриженной бородой и ёжиком тёмных волос, припорошённых сединой на висках.

В простой, хоть и очень дорогой белой рубахе и тёмно-синем колете, в чёрных бриджах и такого же цвета сапогах.

Образ венчает массивный полуторник на поясе.

– Роберт, Норман, Хэлгар, вылезайте. Хочу, чтобы вы увидели кое-что.

Спорить с отцом мы не привыкли – нас так воспитали. Поэтому я без вопросов выбираюсь из экипажа вслед за братьями. И едва не падаю на землю, когда тело пронзает неожиданная вспышка боли.

Что за?..

Ключица горит огнём! Отодвинув ворот рубахи, я в изумлении смотрю на свежий кровоподтёк! Такой мог бы остаться от мощного удара меча по кольчуге. Внутри мгновенно просыпается страх – это то самое место, куда меня ранил рыцарь из сна! Неужели он добрался до меня в реальности?! Как это возможно?!

Однако уже через удар сердца в голове проносится новая мысль, полная радостной надежды – вот оно, вот! Это ли не проявление магии, которого я так долго ждал?! И пусть в учебниках и книгах из отцовской библиотеки не было ничего похожего, но…

Но тут я вспоминаю, что во время вчерашней тренировки меня несколько раз достали иллюзии высокого уровня, и понимаю, что мог просто не заметить этой лёгкой травмы. Радость мгновенно улетучивается.

– Хэлгар? – обращает внимание отец, увидев, что я отстал и внимательно изучаю плечо.

Братья за его спиной посмеиваются.

– Что, всё ещё надеешься отыскать в себе следы магии? Думаешь, энергопотоки появятся на теле?

Отец оборачивается и сурово отрезает:

– Не всех магия доводит до добра, Норман! Мы здесь как раз для того, чтобы вы увидели это собственными глазами! Идём.

Кареты остановились у самого въезда в небольшой город, перед деревянным частоколом и распахнутыми настежь воротами. Дождавшись, пока мы закончим разговор, сопровождающие нас слуги подводят четвёрку осёдланных лошадей и помогают моим братьям забраться на них. Я же, придя в себя, следую примеру отца, запрыгивая в седло самостоятельно.

У меня нет ни единой догадки, что именно хочет нам показать родитель. Судя по озадаченным лицам братьев, они знают не больше моего. Пришпорив лошадей, мы направляемся к ожидающим нас у ворот солдатам во главе с бравым капитаном в начищенном до блеска доспехе и с лихо закрученными усами.

Все на конях, как и мы. Любопытство только растёт.

Встречая нас, капитан выезжает чуть вперёд.

– Ваша светлость! Рад приветствовать! – подобострастно произносит усатый, излучая неподдельное восхищение.

– Здравствуй, Грегор. Всё готово?

– Да-да, ждём только вас. Представители магистрата и горожане уже собрались на главной пощади. Прошу, следуйте за нами.

Развернувшись, капитан направляет коня вверх по улице, а его солдаты берут нас в «коробочку», окружив со всех сторон, не позволяя простолюдинам приближаться к благородным особам.

Воздух пахнет миазмами и подгнившей рыбой, я невольно морщусь. Здесь что, не привыкли вычищать сточные канавы и выгребные ямы? На улицах малолюдно, лавки торговцев заперты, окна домов плотно закрыты… Интересно, почему? Это связано с тем, что ждёт нас на площади?

Те горожане, что ещё не убрались с улиц, видя герб Слэйтов, выкрикивают приветственные слова, кланяются, довольно улыбаются, но отец не смотрит по сторонам, зато руками активно машут мои братья, в основном уделяя внимание молоденьким девушкам, краснеющим от внимания высокородных красавцев.

Вскоре перед нами открывается главная площадь, шагов шестьдесят-семьдесят в диаметре. Там и впрямь собралось много народу, буквально, яблоку негде упасть. Заметив нас, толпа шумит и волнуется, как огромное живое море.

– Его Светлость Слэйт!

– Граф здесь!

– С сыновьями!

Торопливый шёпот передаётся из уст в уста, создавая неразбериху. Понять, кто говорит – невозможно. Я буквально кожей чувствую сотни любопытных взглядов.

Приходится какое-то время подождать, пока стража оттесняет горожан и создаёт для нас небольшой коридор. Когда они заканчивают, мы направляемся к центру площади, где установлен большой помост с двумя рядами сидений. В нескольких метрах напротив него стоит вторая деревянная конструкция, размером чуть поменьше. На ней виднеется крупная колода, а на ней лежит гигантский топор.

– Мы что, приехали на казнь? – удивляется Роберт.

– Именно так, сын. Сегодня на тот свет отправится чернокнижник. Дело серьёзное и я, как владелец этих земель, должен привести приговор в исполнение.

Хм… Наверняка отец знал об этом, когда мы выезжали из родового поместья, но по своему обыкновению, сообщил нам только тогда, когда посчитал нужным. Он в своём репертуаре…

– А нам обязательно присутствовать при этом? – морщится Норман.

– Вы с Робертом – ученики столичной академии магии. И должны знать, что бывает с теми, кто нарушает законы империи.

Сказав это, отец оборачивается и почему-то смотрит на меня. Его чёрные брови сурово сходятся на переносице.

– Мы и так знаем, – пожимает плечами старший брат.

– Читать в книгах или газетах – это одно, – резко отвечает отец.– И совсем другое – видеть, как казнят «тёмных». Слышать, как они боятся, чувствовать их мерзкую волшбу, покидающую тело! Понимать – что грозит вам за нарушение вековых запретов! Когда-нибудь вы станете правителями собственных земель. Возможно, вам придётся самим приводить в исполнение подобный приговор. Надеюсь, этот день не настанет никогда. По крайней мере, я всё для этого сделаю, но хочу, чтобы вы были готовы к подобному!

Разговор затихает – мы останавливаемся у большого помоста, спешиваемся, передаём поводья подбежавшим слугам и поднимаемся по скрипящим ступеням.

– Господин, господин приехал!

– Слава генералу Слэйту!

– Счастья вам и вашей семье!

Отовсюду несутся приветственные крики. Народ машет нам, волнуется, свистит и радуется, будто наступил праздник зимнего солнцестояния. Роберт и Норман упиваются вниманием, а вот мне оно не особо нравится.

На высоких деревянных креслах первого ряда сидит мэр города, его жена и заместитель, писарь с почерневшими от чернил пальцами. На втором – несколько самых зажиточных купцов, их я распознаю по богатым одеждам. Мерзавцы не стесняются выглядеть богаче самого главы города. Распустил он их… Хотя, сам не лучше, оделся так, словно решил ослепить всю площадь!

В толпе, заполонившей пространство, то тут, то там, я вижу множество детей, ещё совсем маленьких.

Ялайская гниль, их-то зачем брать на такое событие?!

Пока я разглядываю окруживших помост людей, отец с мэром обмениваются негромкими фразами. Закончив, правитель городка громогласно командует:

– Ведите осуждённого!

Капитан Грегор делает знак своим людям. Только сейчас я замечаю, что рядом с помостом стоит стальная клетка. Двое солдат, отперев её, выводят оттуда измождённого худого мужчину в порванной рубашке, некогда белой, а теперь просто грязной. Он закованн в тёмные, поглощающие свет кандалы. Длинные грязные патлы закрывают его лицо, руки и ноги покрыты синяками и кровоподтёками, и я непроизвольно тру ключицу, ощупываю скрытый тканью синяк.

Толпа, и без того шумная, взрывается осуждающими выкриками, свистом, гоготом и проклятиями.

– Сдохни, малефик!

– Тёмная тварь!

– Ялайское отродье, сгниёшь в бездне!

Люди настолько озлоблены, настолько желают этому человеку смерти, что мне становится слегка не по себе. Гомон закладывает уши. Из толпы летят гнилые овощи, камни, комки грязи.

Когда мужчину заводят на помост палача и ставят на колени перед колодой, отец встаёт со своего места и поднимает руку, успокаивая народ, а затем предоставляет слово заместителю мэра. Толстяк в шёлковых одеждах, лишь слегка уступающих одеяниям мэра и гораздо более вычурным чем у нас, грузно поднимается со своего места и обращается к толпе:

– Добрые жители Гроулонда! Сегодня мы собрались здесь, чтобы казнить чернокнижника Кьянти Белло. Скрываясь под личиной добропорядочного гражданина, он больше года практиковал запрещённую магию, о чём признался на допросе, как и во всех своих прочих злодеяниях! Осуждённый виновен в следующих преступлениях: наведение порчи на две почтенные семьи Гроулонда, после которой трое человек умерли в страшных муках и ещё шестеро оказались заражены дымной чахоткой; осквернение могил на городском кладбище и их разграбление; проведение запретных тёмных ритуалов с использованием запрещённых в Империи ингредиентов; тёмная волшба; растление честных и добропорядочных горожанок; падёж скота; и наконец, самое главное – убийство четырёх стражников с помощью тёмной магии! Тому есть более десятка свидетелей, и по каждому пункту обвинения доказательства неоспоримы!

Народ снова шумит, откуда-то из толпы в стоящего на коленях малефика прилетает несколько помидоров и комьев земли, люди заводят себя, готовые разорвать человека, который обманывал их, а сам в это время творил запрещённую магию и пил из них силы, обманывал и… Убивал ради одному ему известных целей!

«Проклятые тёмные!» – проносится у меня мысль – «Что за демоны в вас поселились, раз вы способны на такое!»

– Посему! – толстяк срывает голос, перекрикивая толпу. – Кьянти Белло приговаривается к казни путём отсечения головы! Приговор приведёт в исполнение владетель наших земель, господин Кристиан Слэйт!

Когда отец встаёт со своего места и направляется к эшафоту, народ выкрикивает слова одобрения, вскидывает руки в осеняющих святых жестах.

Я чувствую неладное, когда родитель начинает спускаться по ступенькам. Каким-то внутренним чувством ощущаю – сейчас что-то произойдёт. Внутри будто сжимается пружина, готовая вот-вот распрямиться…

И в этот момент худой, измождённый чернокнижник, ещё секунду назад стоявший на коленях и ждущий своей смерти, вскидывает голову, шарит по толпе мутными взором… и вдруг останавливает его на мне.

Наши взгляды сталкиваются, я успеваю заметить, как глаза приговорённого загораются алым светом. Он растягивает губы в жуткой улыбке… и кивает мне, будто сообщнику!

А через мгновение два солдата, охраняющих пленника с хрипом хватаются за голову. Их лица искажает судорога, а затем они выпрямляются как по струнке. Вскинув арбалеты, направляют их на моего отца, братьев – и нажимают на спусковые скобы.