Не убежишь...

Глава 1 'Неприятности: причины и последствия'

Вода в озере чистая — дно до самого маленького камушка видать. И ветра сегодня нет. Тепло, хорошо… А было бы ещё лучше, если бы мама…

Зачерпнуть воды в горсть, смывая со щёк солёную влагу. Отражение дрогнуло и замутилось. Правильно, нечего рассиживаться и себя разглядывать. Работы у неё, что ли, нет?

Лиита наполнила вёдра — не доверху, иначе не донесёт — и пошла обратно к дому. В кои‑то веки можно не торопиться: Мадяна наказала ни в коем случае не попадаться на глаза гостю. Вернее, 'дорогому гостю', а ещё вернее — очередному жениху. Поскольку вот уже месяц они со сводной сестрой жили сами по себе, роль сватьи исполняла не в меру шустрая соседка Удавиха. Язык у неё подвешен — ух! Говорят, однажды самого лешака заболтала, когда он по неосторожности вздумал её 'в трёх соснах' водить. Полчаса только и выдержал, по самой короткой тропке к деревне вывел…

Лиита невольно улыбнулась, представив, что сейчас происходит в их доме. Мадяна ещё с утра плотно забелила свои многочисленные веснушки и с её помощью заплела в косы самые яркие ленты. Сам дом вылизан до блеска, блюдо с праздничной уткой в печке стоит — подогревается. Стол Мадяна сама накроет, хоть с этим‑то справится, наверное… Все старания должны окупиться сторицей, ведь сегодняшний гость — немолодой, но состоятельный купец из соседнего городка. Остаётся только гадать, как он узнал про 'первую красавицу и умелицу деревни' и что напела ему Удавиха, но сегодня он с роднёй приезжает свататься официально.

Мадяна всю голову сломала, придумывая, куда бы на это время сплавить младшую сестру. Чтоб как в прошлые разы не получилось… Лиита сама подсказала: пойдёт на своё любимое место, к озеру, как раз работу закончит — кузнецовой жене нарядный платок вышивать. Воды заодно принести? Хорошо, принесёт. Зачем только, если у них для этого соседский мальчишка подряжен? Ну, так ведь тот за продукты, а она даром…

Спорить с сестрой Лиита не стала. Не любила, когда кричат, а Мадяна на это дело больно скорая. Конечно, её можно понять: за три неполных месяца пришлось похоронить и отца, и мачеху, и взять на себя заботы о хозяйстве, а оно у них немаленькое. Да ещё и некровная малуха под ногами путается… Много работать Мадяна не привыкла и придумала срочно выйти замуж за состоятельного мужика, чтоб с прислугой, а Литка пусть в их лачуге сидит, коль ей нравится такая 'дурная доля'. Хотя чего ж тут дурного? И дом у них никакая не лачуга, просторный и крепкий. Теперь даже слишком просторный… А Мадяне всё мало.

Первый 'блин' вышел комом. Да и второй, откровенно говоря, тоже. В деревне всё про всех знают, и на предложение Удавихи старостин сынок лишь покрутил пальцем у виска. Зачем ему эта склочная неумеха? Вот если бы Лииту сватали… Папаша, конечно, против будет — суеверный донельзя — а он‑то уже давно понял, никакая Литка не сглазница. Коли сам, к примеру, зазеваешься, идёшь, под ноги не глядя, и наступишь в коровью лепёшку, что, её сразу винить? Глупости всё это. Тем более, девка она добрая, приветливая, руки золотые — её вышивки и кружева даже в городе охотно покупают. Птички — цветочки на них словно живые кажутся… И сама она пригожая, не то, что Мадька.

Слова эти сестре, конечно, передали. Ух, и развопилась она, даже побить грозилась! Лиита с перепугу к подружке убежала и ночевать у неё осталась. А у Мадяны, как назло, любимые бусы порвались и рассыпались. Давно их пора было на новую нитку перенизать, да она всё откладывала. Конечно, теперь во всём сестра — сглазница виновата…

Во второй раз пуще того было. Привезли жениха из дальнего села, сестрицу ему расписали в самых ярких красках — претендентов, мол, много, хватай и женись, а то поздно будет… Мужчина заочно был настроен решительно. И — так же решительно предложил свою руку застенчиво краснеющей Лиите. Опять пришлось бежать к подружке. Правда, утром пару оплеух она всё же получила. И пообещала больше на глаза возможным женихам не попадаться.

Хоть Мадяна на неё и злилась, но всё же терпела — помимо хозяйства, именно её рукоделия приносили им неплохой доход. Отцов друг несколько раз за месяц вместе со своим товаром возил готовые изделия в город, и не было ещё ни одного раза, чтобы какое‑то вернулось обратно. Даже заказы начали присылать.

Лиита была только рада. Плести кружева, шить, вышивать она очень любила, с детства отличалась усидчивостью и могла хоть весь день провести за работой. Зимой дома, а в тёплое время — в своём любимом укромном месте у озера. Это другие девушки предпочитали собираться шумными кружками и, вышивая, хихикали и перешучивались с крутящимися поблизости парнями. Лиита предпочитала одиночество, так ей лучше работалось. Когда была жива мама, они часто сидели и вдвоём: тоже в основном молча, только изредка пели. Отец называл их 'мои любимые молчухи'. Такие они, что ж поделаешь!

Теперь 'молчуха' осталась одна. В отличие от своего родителя, Мадяна так и не стала для младшей сестры по — настоящему близким человеком. Тем более сейчас, когда из‑за неё рушатся все её планы. Лиита ещё больше замкнулась в себе и дома почти всё время молчала.

'Сначала воду отнести или платок, чтоб потом два раза не бегать?'

— Лит, ты чего это надрываешься, делать нечего?! — раздался сзади возмущённый голос, и вёдра у неё решительно отобрали. — Давай помогу.

'Интересно, Вырик опять скажет, что просто мимо проходил?' — про себя улыбнулась девушка. Глянула на помощника — всё того же старостиного сына — и улыбнулась уже ему. Парень засиял и приосанился.

— Спасибо.

— Да не за что! Я тут просто мимо проходил, гляжу — ты. Что, сестрица заставила? Вот дурная девка!

— Да ничего, я ж потихоньку, с остановками…

— Это к ней с утра на тройке прикатили? Я в окно видел — добрые кони. Неужто новый жених пожаловал?

Лиита кивнула, и они невольно хихикнули.

— Между прочим, у папаши моего лошадки не хуже, — многозначительно заметил Выркаш. — Хочешь, и я к тебе так приеду?

— Не надо. Сам же знаешь, что отец на это скажет: нашей семье ведьмы не нужны…

— Да какая ты ведьма!? Я ему уже сто раз говорил, но он только руками машет. Вот ведь дремучий! То чужие домыслы повторяет, то бутыль с самогоном разбитую поминает. А это не ты, он сам подскользнулся…

— Ну и что. Зато случай с конокрадами — точно моя 'работа'. Я их случайно застала, испугалась, и в результате один свалился и ногу сломал, а второго лошадь сама лягнула.

— Я бы на месте лошади тоже вора лягнул! Так что не выдумывай, ни при чём ты. А даже если бы и так — я лично тебя не боюсь. И никто из наших всерьёз не боится, иначе бы давно отсюда выжили… Мелкие неприятности с перепугу — это тебе не сильный сглаз или порча ни за что ни про что. А ты вон даже Мадьку свою терпишь, хотя могла бы каждый день ей пакости делать!

Парень поставил вёдра у калитки и нарочитым жестом вытер лоб.

— Может, хоть платочек свой подаришь, а, Лит? А я тебя на будущей неделе сам в город свезу, на ярмарку. Куплю тебе конфет заграничных, знаешь, какие вкусные! И бусы. Я такие недавно видел: один ряд из синих камней, другой — из зелёных, и внутри каждой бусинки золотые искры… Я ещё сразу подумал — точь — в-точь как твои глаза. Да вот досада — денег не хватило. Ну, в этот‑то раз хватит! Только б не купили их до меня…

Поблагодарила, отказалась — как он и ожидал. Ну ничего, несколько дней в запасе есть, авось уговорит! И своего недалёкого папашу заодно… А то не ровен час — к Лиите ещё кто‑нибудь посватается. Даже несмотря на её сомнительную славу сглазницы. Зато в остальном девушка получше многих будет: характером скромная да тихая, рукодельница искусная, родители покойные приличные люди были, приданое неплохое. Но он бы её и без приданого посватал. Потому что красивая, не то, что Мадяна… Кто‑то, может, и по — другому считает, как дружки его — не красивая, а так, миленькая, и ещё глаза эти странные… Испугались, дураки. И ладно, ему только лучше. Не Литина вина, что родилась она с 'ведьминой' приметой. И глаза у неё ничуть не странные. Подумаешь, один синий, другой зелёный. Выркаш до сих пор не определился, какой ему больше нравится. А какие в них искорки рассыпаны! Словно звёздочки на небе…

— Давай я тебе вёдра к дому отнесу. Заодно разведаю, ушли ли ваши гости. Тройки‑то не видать что‑то.

— Вырик, ты только потихонечку, чтоб Мадя не увидела!

— Ладно.

Парень поставил вёдра у двери и прокрался к окну столовой. Тихо.

Мадяна со сватьей вышли провожать гостя на крыльцо. Приехавшая с ним родня — брат и два сына от ныне покойной жены, отпросились пораньше: вздумали покататься вокруг села, дорога больно ровная. Обратно по главной улице поедут — его подберут и заодно троечкой похвалятся. А что, пусть знают деревенщины, кто до ихней девицы снизойти изволил!

Купец оказался гораздо старше, чем расписывала Удавиха, да и на вид так себе — толстый, краснолицый, две волосинки на голове, три в бороде… Сватья уверила, что так даже лучше: коль он пожилой да недужный, может, сделает ей приятное — помрёт скоро. А она в его доме городском жить останется. Тогда можно будет и за сыновей его взяться, они оба холостые и по сравнению с папашей очень даже. Маде такой расклад очень понравился, и она расстаралась — подольстилась к гостю как могла. Купец посидел — подумал, отобедал как следует, рассмотрел дом и приданое, решил, что сама девица тоже ничего, да и ударил с Удавихой по рукам. Вручил невесте в подарок перстенёк, получил в ответ искусно расшитую скатерть (вот же мастерица!) и, довольный, покосолапил к выходу. Мадяна выдохнула с облегчением…

Оказалось, рано. Жених не заметил поставленные у двери вёдра с водой, налетел на одно из них, споткнулся — и буквально скатился с крыльца. Женщины, охая, поспешили к нему поднимать, зацепили второе ведро — и уже Мадяна с визгом пересчитала ступеньки. Как на грех, обрызгалась так, что добрую половину мучных белил размазала. Жених, увидев эту 'красоту', аж кряхтеть перестал. А тут ещё Литка окаянная выскочила с извинениями, её‑де вёдра, чем помочь, как вину загладить… Мадяна мрачно подумала, что если и этот пенёк трухлявый на неё позарится — точно убьёт пигалицу! Но вышло ещё хуже. Купец сразу разглядел сестрёнкины глаза и испуганно оттолкнул её руку, поспешно осеняя себя знаком от сглаза. Шаг назад — и он снова споткнулся о то же злосчастное ведро и бухнулся на землю.

— Не подходи, ведьма!!

В это время разгорячённая тройка как раз подлетела к дому. Кто‑то из сыновей слишком резко осадил коней — и лихачи едва не посыпались из накренившейся повозки.

— Сглазила, сглазила!

Окончательно всё испортила Удавиха: узнав от неё, что девушка с разными глазами — Мадянина сестра ('не родная, не родная!!') мужик просто рассвирепел.

— За кого вы меня держите, за дурака?! Ведьму мне хотите подсунуть, со свету сжить и честно нажитое добро к рукам своим проклятым прибрать?? Не будет этого, не дождётесь!!

И без того красное лицо купца окончательно побагровело. Отбросив от себя скатерть, как ядовитую змею, он подскочил к застывшей невесте и с силой сдёрнул с её руки свой перстень. Та невольно вскрикнула — кожу содрал. Лиита, перестав блеять свои извинения, бросилась утешать сестру. Мужик плюнул в их сторону и побрёл к ожидающей его повозке. По дороге упал в третий раз — заскользил влажной подошвой по траве.

— У, ведьмы!

Сыновья подхватили его под руки и кое‑как закинули на телегу. Дружный знак от сглаза, такой же дружный плевок в калитку — и тройка резво сорвалась с места. Пролетела несколько домов… и не разминулась на повороте со старой толстой берёзой. Хорошо, серьёзно никто не пострадал, но крику было!..

Лиита поймала взгляд сестры — до того недобрый, что ёкнуло сердце.

— Я… я у Тимины переночую!

Вернулась на рассвете. Почти всю ночь не спала — тревожилась. На этот раз парой оплеух Мадяна точно не ограничится. Так глядела — аж мурашки по коже. Боязно…

Сестра не караулила её с коромыслом наперевес. Вместо этого у дверей Лиита увидела лежащие небрежной кучей вещи. Свои. Распахнутый дорожный короб, несколько платьев, сапожки, рукодельный ящик… На дне короба — завёрнутые в тряпку мамины бусы и серёжки. Значит, саму шкатулку себе оставила.

Девушка медленно села на траву и провела рукой по жёсткому боку короба. Неужели всё это происходит наяву? С ней? Как такое может быть… Мысли лихорадочно метались: постучаться, поговорить с Мадей, уговорить, умолить. Вот только сама понимала — не будет толку. Не отопрёт ей сестра, а то и собакой соседки Удавихи пригрозит, знает, что Лита её боится. Она такая, если уж что решила — нипочём не отступится.

А ей‑то что теперь делать? Куда идти? К старосте защиты просить — так Махей сам на неё косо смотрит. Вырик — тот, наверное, заступится, но против воли отца не пойдёт. Парень он хороший, и она ему нравится, трудно не заметить. Позвал бы замуж — пошла, но позовёт ли? Особенно теперь, когда её ещё больше ославили… А коли предложит тайно сбежать и провести ритуал без благословления — так староста, чего доброго, их и на порог потом не пустит. Нет, так поступить с Выриком она не может…

Лиита не знала, сколько времени просидела в каком‑то оцепенении, глядя на медленно встающее за дальним лесом рыжее солнце. Потом очнулась и начала быстро собирать разбросанные вещи. Как раз всё влезло.

Повернулась, окинула долгим взглядом дом. Здесь они с мамой нашли надёжное пристанище на много лет. Здесь они были счастливы.

Теперь мамы нет. И её время вышло. Пора идти дальше, искать своё собственное счастье. Найдёт ли?

— Прощай, Мадя, не поминай лихом.

Вздрогнула, когда одно из окон со скрипом приоткрылось. Какое слово найдётся у сестры для неё напоследок?

Слова не нашлось. Зато рядом с ногой девушки шлёпнулся в траву увесистый мешочек с мелкими деньгами.

— Спасибо.

Поясной поклон — и Лиита, спрятав мешочек подальше, решительно и быстро пошла со двора.

Вскоре деревня осталась позади. А впереди… Она неуверенно улыбнулась. Впереди у неё был целый мир.