Не смотри назад

Глава 4

Алите особо не с кем было прощаться в столице, но навестить перед отъездом тетушку Гридиссу она решила обязательно. Нашла в шкафу симпатичную посуду, которой не пользовалась в повседневном обиходе, и понесла в качестве прощального подарка. Вечером, после того, как немного передохнула и, согрев воду, смыла с кожи невидимые, но почти ощутимые следы прикосновений и поцелуев Фрима. Укрепляющий отвар, как и собиралась, приготовила, но добавила столько трав, что тот получился слишком темным и горьким, как полынь. Зато аппетит после него пропал окончательно, так что за ужином с соседкой Али смогла проглотить лишь несколько ложек рагу с морковью и картошкой.

– Ты точно уверена, что хочешь туда ехать? – пытливо спросила тетушка Гридисса, удивившаяся решению Алиты почти так же, как и начальник.

– Да, совершенно точно.

Голос не дрогнул, прозвучал твердо, но сердце в груди снова томительно сжалось. Думала, будет не так уж трудно собрать немудреные пожитки и оставить родной дом, однако холодный ветерок страха упрямо заползал в душу. Али напомнила себе о том, что назначение на работу в Бранстейн и являлось ее целью. Ради этого она не жалела себя и терпела унижения от сослуживцев. Давно ждала возможности попросить о том, чтобы ее отправили в тот город, разве что не предполагала, что желаемое будет сопряжено со случившимся с ней за последнее время. Магическое истощение, визит Фрима, новость о Шивоне. Не слишком ли много?

– Я справлюсь, – произнесла Али и ласково сжала потемневшую от прожитых лет и забот руку соседки. – Обещаю. Не беспокойтесь за меня.

– Да как не беспокоиться?! Я же вижу, как ты тут совсем одна… Глядишь, вышла бы замуж, завела деток. Эх, что теперь говорить? – вздохнула тетушка Гридисса и вдруг промокнула глаза вышитым платочком. – Письма хоть пиши.

– Обязательно, – от души пообещала Алита.

– Может, еще и сложится все, какие твои годы? Нельзя ведь жить только прошлым. Надо и в будущее поглядывать.

Али смолчала, проглотив рвущиеся с губ слова.

Они собирались разделить грядущее с Роной, всегда быть вдвоем, поддерживать друг друга. Лишившись сестры, Алита почувствовала себя оторванной от надежных корней веткой. Такую можно пересадить в другую землю, но кто даст гарантию, что та приживется и не погибнет?…

Соседка отправилась заваривать чай, оставив гостью сидеть за столом, накрытым старенькой, но чистой скатеркой. Изображенные на ней голубки с золотыми кольцами и алыми лентами до сих пор оставались модным рисунком, изделия с ними дарили на помолвки и свадьбы. Мысли Алиты вернулись к тому, что она узнала о Шивоне. Стоил ли тот человек, с которым та убежала, риска и отказа от безбедного будущего? Или подруга уже пожалела о том, что сделала?

Сама Али еще ни в кого не влюблялась. Когда-то в академии она втайне мечтала о встрече с добрым и красивым человеком, но ее фантазии были оторваны от жизни примерно так же, как детские утверждения, будто на хлебном дереве растут сдобные булки. Если Шивона встретила мужчину своей мечты, то почему он не попросил ее руки официально? Принадлежал к другому кругу? Но что будет с ними, если кто-то из этих двоих посчитает сделанное ошибкой, которую уже не исправить?

– Что-то ты невесела, – сказала тетушка Гридисса, расставляя на столе чашки, окружившие пузатый заварочный чайник, точно цыплята наседку. Хоть их было всего двое, женщина принесла целый гарнитур, разрисованный изображениями садовых цветов. – Как себя чувствуешь?

– Хорошо, – отвлекаясь от размышлений о нелегкой судьбе Шивоны Лаберд, отозвалась Алита. Наверное, ей следовало бы сердиться на то, что ее едва не объявили пособницей, но отчего-то не получалось. У нее хотя бы имелся выбор, становиться женой Киллиана Ристона или пойти другим путем, а Шивоне, должно быть, такого не предоставили, что и довело девушку до отчаяния. – Как вы думаете, почему люди рискуют всем ради любви? Может быть, она делает их безумцами?

– Любовь-то? – удивилась тетушка. Села на свое место, скрипнув стулом, подперла голову рукой и задумалась. – Она разная бывает…

– Как это?

– Прежде о чувствах никто и не думал, люди женились, потому что так положено. Вы сейчас читаете романы да умные слова знаете, а раньше… Вот представь себе лесную тропинку – вокруг кусты и деревья, листья шепчутся, кличут в дорогу. Кто-то за всю жизнь так и не решается ступить на эту тропу, обходит ее стороной, другие сломя голову бегут по ней, а третьи неторопливо шагают рука об руку с тем, кто позвал за собой. Только никто не знает, что там впереди, к чему тропка их приведет.

– Все равно не понимаю.

Снова вспомнился Фрим. Заныли оставленные им синяки под рукавами платья. Если между супругами происходят такие вещи, как можно вступать в брак по своей воле? Лучше уж монастырь. Или оставаться старой девой и нянчить племянников.

Вот только у нее их нет и уже никогда не будет.

Позже, попрощавшись с соседкой, Али вернулась домой и вытащила из хранившейся под кроватью резной шкатулки медальон, подаренный Роной перед тем, как сестра навсегда покинула столицу. Тот выглядел скромно – гладкий овал из серебра с простым узором по краю. Внутри лежал локон волос, таких же волнистых и рыжих, как и у самой Алиты.

В памяти ожили слова сестры:

– Если со мной что-то случится, он потемнеет.

Алите сообщили о том, что Рона утонула, на следующий день после того, как это произошло. Но серебряный медальон стал темным и тусклым за несколько дней до известия из Бранстейна. А еще Али знала, что сестра боялась воды, ее смешили громоздкие купальные костюмы, и она ни за что не пошла бы плавать в море.

Бранстейн, следующий день

Донесение легло на стол Киллиана Ристона, градоправителя Бранстейна, уже ранним утром. Правда, сам он на тот момент находился в другом месте, а пришел и обнаружил листок позднее, так что пронаблюдать за его реакцией на изложенную на бумаге важную информацию оказалось некому. Можно было только догадываться.

– Заключим пари? – предложила Джайна, угощая Аэдана Ристона, кузена Киллиана, сытным обедом.

– О чем? – полюбопытствовал он. Все внимание молодого, обладающего здоровым аппетитом мужчины сосредоточилось на уставленном посудой подносе и наполнивших столовую вкусных запахах, из-за чего слова девушки поначалу пролетели мимо ушей. – Что за пари?

– Да посмотри же ты на меня! – вспылила она. Предками молодой особы были южане, потому та отличалась горячей кровью и пылким нравом, впрочем, долго сердиться не умела. – Ставлю на то, что Киллиан запретит ей сюда приезжать.

– Ты должна называть его альд Ристон, а не по имени, – отозвался Аэдан, но собеседница только фыркнула. Она знала обоих еще с раннего детства, когда ее отец, назначенный управляющим, впервые перешагнул порог фамильного особняка Ристонов, вот и позволяла себе вольности в обращении. – Это назначение из столицы, и он не сможет его оспорить.

– Скажешь тоже! – не согласилась с ним Джайна с такой горячностью, словно от решения кузена зависело все ее будущее, и гордо вздернула голову. – Захочет – сможет. Так что если Алита Дален все же явится в Бранстейн, значит, он не возражает. А раз Киллиан не станет прекословить, выходит, что-то задумал, – размышляла она вслух, наматывая на палец прядь черных, как безлунная ночь, волос. – Любопытно.

– Возможно, мы осведомлены не обо всем, – предположил Аэдан, добравшись наконец-то до содержимого тарелок и супницы. Над ними поднимался ароматный парок, и он мысленно отвесил комплимент кухарке. Следовало напомнить Киллиану, чтобы выписал ей щедрую премию.

– Она могла выйти за него, но отказала! – Джайна, не в силах усидеть на месте, вскочила со стула и принялась мерить шагами просторное помещение. – Отказала – и кому?! Да любая бы на ее месте… Здешние девицы на выданье от радости до потолка прыгали, когда узнали, что он овдовел!

– Ему до них и дела нет, – заметил Аэдан.

– Да где это вообще видано, чтобы незамужняя девушка работала в Службе Правопорядка? Там же одни мужчины! Как ей может нравиться постоянно находиться среди них, будто… будто… – Джайна, судя по всему, собиралась подобрать какое-то не самое приличное сравнение, но смолчала. Вновь присела за стол напротив собеседника и чинно сложила руки на коленях, выдавая свое волнение лишь тем, что невольно покусывала алые губы, служившие предметом восхищения местных молодых людей, ни одному из которых она не давала ни малейшего шанса.

– Нет, – сказал он ей, наполняя бокал яблочным сидром из кувшина. Домашний напиток удался на славу. В меру крепкий, ароматный, с терпкой медовой сладостью, надолго остававшейся на языке.

– Что нет? – встрепенулась Джайна.

– Нет, я не стану заключать с тобой пари. Ни сегодня, ни завтра. А еще ты можешь смошенничать, – добавил, наблюдая за гаммой эмоций на ее живом, подвижном лице.

– Когда я мошенничала?!

Аэдан в ответ только улыбнулся.

– Интересно, а Киллиан-то пообедал? – произнесла она. – Или ему после таких новостей кусок в горло не полез? Как думаешь, она ведь… она ничего не знает?

– Ей сказали, что ее сестра пошла купаться в море, но внезапно начался шторм и она утонула. Так что последи за своим длинным языком, когда вы познакомитесь, – твердо проговорил он и отодвинул поднос чуть более резким движением, чем требовал изысканный дорогой фарфор, который жалобно звякнул от такого обращения. – Спасибо за обед.

Аэдан поднялся и направился к двери, спиной чувствуя обращенный на него взгляд Джайны. Возможно, его слова обидели ее, но хорошо, что первым сказал ей их он, а не Киллиан. К тому же она сама заговорила об этом, хотя следовало бы помалкивать и постараться забыть. Все в прошлом и никогда не вернется. Или?…

Нет, не вернется.

Любопытно все-таки, какова из себя эта Алита? Похожа ли на сестру? И почему она выбрала столь мало подходящую для девушки работу? Неужели из нужды? Только ли неуместная в ее положении гордость послужила причиной того, что она отказалась становиться супругой Киллиана Ристона?

Джайна сказала чистую правду – на мужчин из их рода велась самая настоящая охота, долгая и изощренная. Едва начавшие выезжать юные альды и их почтенные родительницы спали и видели, как бы окольцевать кого-нибудь из них. А также весьма огорчились и озадачились, когда Киллиан привез жену из столицы.

Море начиналось неподалеку от особняка. Развертывалось перед идущим бесконечным синим полотном до самого горизонта, омывало скалистые берега и неумолчно пело свою загадочную песню. Сейчас оно было неспокойным, таким же, как одолевавшие Аэдана тревоги. Ему не досталось ни капли семейного магического дара, он родился другим, с глазами темными, а не светлыми, как у прочих Ристонов. Но в интуиции ему нельзя отказать, и в эти минуты она твердила: что-то приближается.