Не пожелай зла

Глава 5 Вечеринка (Из воспоминаний Игоря Логинова)

Окрестности Екатеринбурга, 15 января 2008 г.

Слухи не врали – дача Георгия Белова, старшего партнера нашей фирмы, действительно производила впечатление. Двухэтажный дом с подземным гаражом, балконом и башенкой флигеля являлся наглядным подтверждением небезызвестной народной мудрости, согласно которой бедных адвокатов не бывает. Правда, для владельца не такой уж крупной юридической фирмы это было все-таки слишком круто, а значит, Белов наверняка стриг купоны где-то еще. Я шепотом поделился этим соображением с Мишкой Тихоновым, с которым мы приехали в одной «газели», но тот только молча усмехнулся.

– Нехилая избушка, а? – словно прочитав мои мысли, спросил незаметно подошедший младший партнер «БШК» Олег Кошкин. – У меня тоже такая будет… со временем.

Судя по его блестящим глазам и развязной манере речи, обычно ему несвойственной, он оказался здесь несколько раньше основной группы гостей, прибывшей вместе с нами на двух «газелях», и уже успел начать праздновать.

Я недолюбливал Кошкина за некоторую беспринципность, с которой он вел дела и строил свою карьеру, хотя и понимал, что на честности, порядочности и альтруизме далеко не уедешь. Этот хотел уехать далеко. Глядя на него, я всегда испытывал легкую неприязнь, смешанную с завистью: душа компании, уверенный в себе, обаятельный и привлекательный, успешный карьерист, он был воплощением всего, что было не дано мне.

Надо сказать, большинство населения нашей планеты – в той или иной степени завистливые люди. Вот только зависть бывает разная.

Считается, что белой зависти нечего стыдиться и нечего ее скрывать, так как она не вредит ни завидующему, ни объекту зависти. Она играет роль стимула для людей самолюбивых, но леноватых от природы, которые иначе застыли бы в своем теперешнем состоянии, не стремясь подняться выше, сделать свою жизнь интереснее и лучше как в житейском, так и в профессиональном плане.

Совсем другое дело – черная зависть. Она не завистника поднимает до уровня предмета его зависти, а наоборот – именно последнего стремится сбросить с карьерной лестницы. И тем вернее, чем ярче его удачи, ибо пропорционально им растет и зависть. Это как в анекдоте о внучке декабриста, спрашивающей слугу, чего хотят большевики. «Хотят, барыня, чтобы не было богатых». «Надо же! – огорчается она. – А мой дед хотел, чтобы не было бедных!» Вместо того чтобы использовать драгоценные силы души на движение вперед и вверх, завистник бесплодно растрачивает их на злобствование по поводу чужих достижений. В результате не способная более ни на что другое душа его деградирует и сохнет. Видимо, такова уж человеческая природа. Достаточно легко посочувствовать тому, кому плохо, а вот искренне порадоваться чьим-то успехам дано очень немногим.

Простите мне это лирическое отступление. Но оно, как мне показалось, будет здесь к месту. Почему? Да потому что я вовсе не уверен, что моя зависть к Кошкину именно белого свойства.

Ладно, не будем о грустном. Как бы я ни относился к младшему партнеру нашей фирмы, но афишировать это отношение считал неразумным, а потому всегда был с ним корректен. Тем не менее на эту фразу о его будущих жилищных перспективах я не мог не отреагировать:

– Нисколько не сомневаюсь, – сказал я, стараясь не пустить в свой голос слишком много яда. – У вас, пожалуй, и побольше будет!

Кошкин покосился на меня, пытаясь определить наличие сарказма в моих словах, но бесполезно. Во-первых, когда надо, я умею напустить на себя абсолютно невинный и невозмутимый вид. А во-вторых, состояние легкого хмеля, в котором, по-видимому, пребывал Кошкин, ослабило его способность различать подобные нюансы.

– Ладно, ребята, проходите, располагайтесь, чувствуйте себя, как дома! – Указав широким жестом на фазенду Белова, Кошкин развернулся и двинулся ко второй «газели», из которой как раз появилась Лена.

Он немедленно расплылся в улыбке.

– Здравствуй, Леночка, солнце мое! – промурлыкал Кошкин, целуя ей руку. – Счастлив лицезреть! Позволь тебя проводить и устроить маленькую экскурсию по владениям нашего многоуважаемого шефа.

Лена заулыбалась в ответ, а моя неприязнь к Кошкину вдруг резко прибавила в весе, что я ощутил почти физически.

Он был вездесущ, как Фигаро. Олег Кошкин буквально проходу не давал Лене, находясь при ней почти неотлучно. И по мере нарастания степени опьянения его ухаживания становились все смелее и развязнее, причем, как ни странно, девушке это нравилось. Что поделать – женщины, в большинстве своем, любят нахальных мужчин. А этот нахал был к тому же еще и чертовски обаятельным.

Я никогда особо не жаловал нашего младшего партнера, но за этот вечер мое отношение к нему успело эволюционировать от легкой неприязни и зависти почти до ненависти. Обычно я стараюсь избегать громких слов, но здесь придется сделать исключение. Скажете, для такого сильного чувства, как ненависть, причин маловато? Согласен, что со стороны так и видится. Ведь нельзя даже сказать, что Кошкин увел у меня девушку: как можно увести у человека то, чем он не обладает? Однако все это объективное восприятие ситуации, а влюбленные не могут быть объективны. Глаза бы мои его не видели… Но они, к сожалению, хотели видеть Лену, а так как Кошкин постоянно находился подле нее, то мой взгляд всякий раз натыкался на его самодовольную физиономию.

Вечеринка достигла своего апогея примерно к одиннадцати вечера и переместилась в зал для танцев. Было бы странно, если бы в громадных беловских хоромах не нашлось такого помещения. Держу пари – в них имелись комнаты на все случаи жизни. Громко играла музыка – благо до ближайшего соседского дома было метров двести лесом. Уже изрядно захмелевший народ с упоением веселился. Только вашего покорного слугу одолевала глухая тоска.

– Ну что, так и будешь киснуть? – громко спросил незаметно возникший рядом со мной Михаил.

Вообще-то слово «незаметно» к Мишке в принципе неприменимо, и если бы я не был так поглощен созерцанием своей зазнобы…

– Ей-богу, просто жалко на тебя смотреть! – продолжал мой друг. – Или возьми себя в руки и перестань на нее пялиться, или сделай что-нибудь!

– Например? – уныло поинтересовался я. – Набить морду Кошкину?

Мишка хохотнул:

– А что, неплохая идея! Вечеринка без драки – не вечеринка! И я подключусь – заодно Шелехова отметелю! Однако это скорее мой метод. А с твоими мозгами можно придумать и что-нибудь потоньше. Давай-ка, включай извилины!

Включать так включать! Честно говоря, я не очень-то надеялся на хороший результат: когда дело касалось отношений с прекрасным полом, генератор идей в моем мозгу обычно клинило напрочь. Но в этот раз обычного саботажа не последовало, и уже через пять минут в моей голове сформировалась изящная трехходовая комбинация… Ладно, пусть не совсем изящная, но вполне способная сработать. Первый ход – отвлечь куда-нибудь Олега, второй – включить какой-нибудь медляк, третий – пригласить Лену на танец. А дальше – по обстановке, так как всего сразу не предусмотришь.

Однако вначале требовалось найти отвлекалочку для Кошкина. Оглядев присутствующий женский контингент, я довольно быстро нашел подходящую кандидатуру. Неподалеку от меня энергично танцевала Юля Плотникова – секретарша Белова. Танцевала и при этом пожирала влюбленными глазами Олега. Он давно ей нравился, а Юля – натура довольно страстная, хотя в приемной шефа и напускает на себя серьезный деловой вид. Чтобы обнажить эту сторону ее характера, особенно сейчас, когда она слегка подшофе, нужен лишь небольшой толчок. А после того как вулкан проснется, напустить ее на Кошкина. Вариант получается беспроигрышный: во-первых, Олег вряд ли захочет ссориться с секретаршей старшего партнера, а во-вторых, внешне она очень даже ничего и, пожалуй, способна поспорить с Леной за титул первой красавицы «БШК».

Решено – действую! Когда дело не касается моей возлюбленной непосредственно, у меня включаются соображалка и наблюдательность. Едва Юля заметила мое приближение, в ее глазах мелькнула легкая досада, а затем отразилась усиленная работа мысли. Она явно придумывала благовидный предлог, чтобы отшить меня. Не подумайте, что я какой-нибудь Квазимодо и все девушки от меня шарахаются. Просто я ей отчего-то не нравился. Это не тянуло на активную неприязнь – скорее, на желание держать дистанцию. Но Юле была свойственна определенная профессиональная вежливость (секретарша все-таки), которая, очевидно, и помешала ей сразу меня отшить.

– Не пугайся, Юля, – с ходу успокоил я девушку, – это не приглашение на танец, а всего лишь деловое предложение.

Я давно заметил, что в нетрезвом виде у людей резко падает способность к контролю над эмоциями. Даже у тех, для кого невозмутимость – профессиональный навык. Лицо Юли на несколько секунд отобразило целый калейдоскоп выражений: мимолетное облегчение сменилось легкой сконфуженностью, за которой последовало чуть виноватое выражение. Мне на руку – так она будет более расположена к сотрудничеству.

– Я тебя слушаю, – сообщила мне Юля.

– Мне кажется, Олег Кошкин уже вполне созрел, чтобы сменить партнершу по танцам.

– С чего ты взял?

– Если попробуешь его пригласить, убедишься сама. Готов держать пари, он тебе не откажет.

– Думаешь, меня это интересует?

– А что, нет? Тогда прости, ошибся. Хотел было медляк для вас организовать… – Я сделал вид, что собираюсь уходить.

– Постой, – пошла на попятный Юля. – Я же не сказала «нет». У меня только один вопрос: с чего это ты решил примерить на себя роль Купидона?

– Скажем так – в этом деле у меня есть свой интерес, – уклончиво ответил я.

Внезапно ее лицо прояснилось: она увидела возможность расквитаться за неловкость, которую только что испытала по моей вине.

– Понятно – ты нацелился на мисс Совершенство! Думаешь, у тебя есть шанс?

– Увидим, – холодно произнес я. Злорадство в ее голосе мне определенно не понравилось. – Так ты в игре?

– Пожалуй… Когда?

– Прямо сейчас. Чего еще ждать?

И я двинулся к диджею, роль которого на вечеринке исполнял восемнадцатилетний сын Белова Кирилл. У меня с ним сложились неплохие взаимоотношения, так что я мог рассчитывать, что он уважит мою просьбу.

– Слушай, Кир, – обратился я к парню, – надоело трястись уже. Запусти медляк какой-нибудь. Ну «Belle» хотя бы…

– Нет проблем.

Он принялся рыться в своих дисках, а я повернулся, чтобы оценить, как работает моя отвлекающая комбинация. Юля в своей роли была безупречна – мастерски подкатила к Кошкину и завладела его вниманием. Зазвучала «Belle», и он положил руки ей на талию. Так, здесь все на мази, и я начал искать взглядом Лену. Но ее нигде не было. Не поверив своим глазам, я еще раз осмотрел зал уже более тщательно, но с тем же успехом. Не может быть! Только что она была здесь. Не в воздухе же растворилась, в самом деле!

Признаться, давно я не чувствовал себя таким идиотом. Еще бы – облом был первостатейный. Куда же она делась? Воспользовалась случаем, чтобы улизнуть от слишком назойливого ухажера? Хотелось бы верить…

И тут меня словно кто-то в бок толкнул: «Вот он, твой шанс! Найди ее! Сейчас или никогда!» Есть мнение, что стоит доверять своей интуиции: дескать, она плохого не посоветует. Не знаю, не знаю… Лично я как-то больше привык полагаться на логику. Возможно, потому, что интуиция у меня по своему развитию недалеко ушла от эмбриона и доверять ей было опасно. Но в данный момент мой разум, как, впрочем, и всякий раз, когда я нахожусь во власти сильных чувств, впал в ступор и заткнулся. Так что детский лепет моего внутреннего голоса стал безальтернативным, и я его послушал.

Надо сказать, вечеринка планировалась с размахом – на два дня, так что на даче Кошкина были подготовлены трехместные комнаты для ночлега и отдыха гостей. Я припомнил, в какую из них заходила по приезде Лена, и направился туда.

Пока я шел, мои мысли шарахались из одной крайности в другую. Я то уверялся, что мне следует немедленно вернуться в зал и оставить Лену в покое, то приходил к выводу, что ее уход был намеком и она хочет побыть со мной наедине… Короче, диагноз налицо: любовная горячка с полным отрывом от реальности.

По мере приближения к двери моя решимость уходила, как вода сквозь пальцы. В общем, чтобы поднять руку и постучать, мне пришлось выдержать нешуточный бой с самим собой. Победа, впрочем, была одержана, и стук состоялся.

– Да? – послышался голос Лены.

– Лена, это я, Игорь. Можно войти?

– Входи…

Я открыл дверь и шагнул внутрь. Она сидела на кровати, смотрела на меня и немного устало улыбалась. Из моей головы махом исчезли все загодя приготовленные слова, словно их выдуло оттуда сильным порывом ветра. Однако прийти и молчать – что может быть глупее?

– Лена… я хотел тебе сказать… То есть поговорить с тобой… В общем…

И тут неожиданно куда-то пропало наваждение, которое привело меня сюда. Я посмотрел на нее и многое прочел в ее глазах. В частности, то, что она уже догадалась, о чем пойдет речь, и всей душой не хочет этого разговора. Все еще можно было обойти роковую тему, изобрести что-нибудь. Однако это означало спрятать голову в песок, чтобы сохранить какую-то иллюзорную надежду на ее благосклонность. Но не таков был мой настрой. Не для того я выдержал бородинскую битву с самим собой у ее дверей, чтобы отступить сейчас. Измученный неизвестностью, я нуждался в том, чтобы расставить все точки над «и», так что, преодолев робость, решительно произнес.

– Хочу поговорить о своих чувствах к тебе.

– О нет…

– Лена, ты мне очень нравишься. Впрочем, дело много хуже – кажется, я в тебя влюблен.

– Игорь, не надо…

– Пожалуйста, не спеши с отказом! Дай мне шанс! Далеко не у всех пар сразу же вспыхивает взаимная страсть. Давай хотя бы повстречаемся некоторое время, чтобы ты смогла разобраться в себе…

– Извини, я сейчас не испытываю желания встречаться с кем-либо…

«Даже с Кошкиным?» – просился на язык горький вопрос. Но я удержал его в себе, вместо этого уцепившись за словечко «сейчас».

– Сейчас… Я правильно понял, что ты оставляешь мне надежду?

Видно было, что в Лене борются два желания: не обидеть меня и внести определенность в наши отношения, точнее, в их отсутствие. Похоже, она нашла компромисс, высказавшись предельно дипломатично, но от этого не менее ясно:

– Я бы на твоем месте не стала строить планы на наше совместное будущее.

Вот так, Игорь! А чего ты, собственно, ожидал? Чтобы эта мисс Совершенство, как ее ревниво назвала Юля, упала к твоим ногам? Боюсь, это случилось бы лишь в том случае, если бы ты точно попал ей в челюсть. Однако сейчас, образно говоря, «получил в челюсть» я сам. Вернее, под дых. Хотел определенности? Получай!

– Понятно, – выдавил я, безуспешно пытаясь овладеть собой. – Спасибо за откровенность.

Я повернулся, чтобы уйти, но тут Лена, кажется, испугалась, чтобы я не наделал каких-нибудь глупостей.

– Ты только, пожалуйста, не обижайся, ладно?

– Ничего, все в порядке. – Я сделал еще шаг к двери.

– Как там наши?

– Вовсю… – Я попытался подобрать слово.

– Колбасятся? – улыбнулась она.

– Именно.

Я уже открыл дверь, когда она остановила меня в третий раз:

– А… сколько времени?

– Сейчас… – Я полез в карман за часами, у которых во время танцев отлетела одна из дужек, удерживающих ремешок. – Вот. Без пятнадцати двенадцать…

– Спасибо.

Исчерпав все способы задержать меня, не подавая ложных надежд, она наконец позволила мне закрыть за собой дверь, и я остался наедине со своей болью. Пятнадцатое января 2008 года, 23.45. Эти цифры надолго осядут в моей памяти. Правда, тогда я еще не знал, что с этого момента моя жизнь радикально изменится, и воспринимал его лишь как дату очень болезненного и горького, но все-таки очередного личного разочарования.

Не наделать глупостей… Об этом я думал в последнюю очередь. Может, как раз и стоило бы покуролесить? В стиле Мишки Тихонова ворваться в зал и вмазать Кошкину по наглой роже. Да, я бы наверняка потерял работу и выглядел перед всеми полным психом, но, наверное, мне стало бы чуть легче. Однако остальные-то чем виноваты? Я не хотел портить людям праздник. Нет, ничего такого я делать не буду, но «в общество» в эту ночь уже не вернусь: не могу видеть, как другие веселятся, когда умерла часть меня.

Да-да, не смейтесь, именно так я себя и чувствовал. Кто никогда сильно не влюблялся, не поймет. Из меня как будто убрали стержень, помогающий сохранять вертикальное положение. Правда, какая-то мелкая, ничтожная часть моего существа даже радовалась этому. В глубине души я понимал, что эта девушка – не для меня, что с ней я сгорю, как мотылек в костре, и ей в угоду мне пришлось бы коренным образом ломать свою жизнь. А я, если уж говорить начистоту, к этому совсем не готов. С другой стороны, я мог бы ради нее, подобно Мюнхаузену, выдернуть себя за волосы из серого болота обыденности и стать чем-то большим, чем был до сих пор.

Мне жутко захотелось напиться. Но там, где было спиртное, были и люди. Только мне туда, в моем состоянии, нельзя. А куда можно? Туда, где никто не будет злорадствовать, лезть с расспросами и лицемерить. Где можно быть самим собой и нет нужды маскировать свои душевные раны. Такое место я знал – это ночной лес, с трех сторон окружающий дачу. И не суть важно, что там сейчас минус пятнадцать и дует ветер! Главное – побыть одному.