(не)нужная дочь Дайва. Игры судьбы (СИ)

3

Поднялась наверх и раздала приказания работникам, а сама поспешила в комнату к матери. Последнее время частенько проводила время около неё, брала безжизненную руку, которую согревала теплом своих рук.

Эта женщина — единственная, кто остался в этом мире. И периодически всплывали мысли о пугающем одиночестве. Ведь этот момент возможен в любое время, и тогда я останусь одна.

Мама словно якорь на этой земле, который не давал мне скатиться в отчаяние всё это время.

Седые волосы разметались по подушке, а в молодости она гордилась светлыми локонами. Бледное лицо с синяками под глазами и обескровленные белые губы сливались с белым цветом наволочки, а сорочка постепенно намокала от холодного пота.

Сиделка поднялась, как только увидела меня.

— Хозяйка. Она мало поела. Совсем отказывается, — доложила мне.

— Отдыхай пока. Я посижу. — И отпустила её.

В комнате было уютно. Около маминой кровати стоял стульчик с короткими ножками, чтобы мне сильно не наклоняться над постелью и удобно сидеть длительное время. На столе живые цветы в вазе, которые привносили оживление в обстановку.

Окно в тёплое время было всегда открыто, что позволяло воздуху проветривать помещение, которое от запаха лекарства стал напоминать больницу.

Я поправила подушку и присела на удобный стульчик и расположилась в нём. Трость поставила рядом с собой и взяла маму за ледяную руку.

Только ради неё я жила и работала, и развивала бизнес. После смерти деда на детские плечи легло, помимо хозяйства, и больная мать, болезнь которой требовали заботы и денег.

Как же было тяжело от неотложных проблем. Никто не знает, сколько выплакала слёз за то время подушке — подружке, а по утрам выставляла мокрую сушиться на окно до следующего патока слёз.

Упорно заставляла себя работать, искать лазейки, чтобы заработать деньги на лечение матери, которое было дорогим.

Успешный бизнес приносит хорошую прибыль. Все мои действия руководствовались одной целью — мама, которую целители не могут вылечить.

Целители разводили руками и терялись в догадках, что за болезнь подтачивает мамино здоровье, и прописывали только успокоительный сбор.

— Мама, как дела? Ты сегодня хорошо выглядишь. — Немного наклонилась к ней и поймала мутный взгляд.

Только давно уже заметила, что пока я рядом с мамой, даже щечки у неё розовели и взгляд становился осмысленным. Поэтому старалась часто и долго сидеть рядом с ней, и радоваться, что ей становится лучше.

— Ты совсем не позавтракала. Тебе нужна сила. Прошу, мама, не капризничай больше. Тебе необходимо хорошо кушать, — попросила её, как только увидела ясный взгляд. Я прижала холодную руку к щеке и улыбнулась.

— Солья, девочка моя. Я чувствую, что мне недолго осталось. Я расскажу тебе правду.

— О чем, мама?

— Солья, прости меня. Мне минуло семнадцать, когда в харчевне поздно ночью появился он. В то время лил дождь, и путник был весь мокрый. Таких красивых мужчин в своей жизни никогда не видела. Высокий, крупный, как твой дед, он понравился мне с первого взгляда. Его глаза, словно огонь, дарили тепло и в то же время готовы были спалить дотла. Через несколько дней поймала его взгляд, который манил и волновал мою кровь. Тогда и поняла, что он тот единственный мужчина, которого ждала всю свою жизнь. Он у нас жил четыре месяца, и это время было для меня как сказка, а ночи…, а ночи дарили такую неземную любовь…. Даже не задумывалась, что забеременею. Только это произошло, и пришлось рассказать ему. Он не расстроился, не разочаровался, а порадовался такому известию…. Только сразу определил, что будет девочка и положил свою руку на живот. Он поцеловал тебя и тихо прошептал, и я почувствовала тепло, которое замерло внутри…. На следующее утро он исчез и больше не появлялся. Мне пришлось во всем признаться отцу. Отец пригласил целителя, потому что подумал, что Арх, возможно, маг, раз сразу определил пол ребенка. Тот успокоил его и подтвердил, что малыш будет простым человеком… А через день я оступилась и упала, и больно ударилась о ступени. У меня начался жар и пошла кровь, и мы в тот момент подумали, что я скину… Но ты уцепилась за ниточку жизни и выжила, только родилась калекой. Это я виновата, что ты такая…. Прости! Меня отец выдал замуж за одного контрабандиста, который вскоре погиб. Так что никто не знал, что ты не его дочь. Прости! Это я виновата, — она разволновалась, и сразу в голосе появились хрипы.

Женщина закашлялась, и наш разговор прервался. Нежно приподняла её голову и напоила лекарством, после чего осторожно опустила на подушку и вскоре услышала, как дыхание выровнялось, и она уснула.

«Сколько денег оплатила целителям, да только все зря», — пронеслось у меня в мыслях, и в глазах появились слёзы.

— Мамочка, не умирай. Не оставляй меня одну, — шептала ей, целуя руку.

Я сразу откинула мысли об отце. Мать часто вспоминала какого-то Арха и спрашивала о нём. Всё ждала, что придёт. Вывод сам напрашивался: что этот Арх каким-то боком касается и меня, и не удивилась, что он мой отец.

Правда, это ничего для меня не меняет: мне отца заменил дед, который все эти годы был рядом, помогал и наставлял.

Единственное — этот неизвестный мужчина вызывал только неприязнь и злость, что в его присутствии так нуждается больная мать, которая постоянно зовет и надеется увидеть. Только ему давно наплевать на неё.

Так и сидела рядом, не выпуская руку матери из своих ладоней, и не заметила, как унеслась в своё детство.

Первая попытка встать на ноги увенчалась провалом — я завалилась набок и сразу поняла, что что-то неправильно с моими ногами. Память подкинула слова повитухи, которая посоветовала сразу избавиться от ребенка.

Как оказалось, одна нога была короче другой. В этой ситуации порадовалась, что руки были нормальными, а не корявыми и не артритными.

Мне пришлось приноравливаться к ходьбе с таким изъяном, и моя походка напоминала утиную. Маму радовали мои успехи, и она часто называла меня красавицей, и я долго не могла понять неоднозначных взглядов людей, когда они видели меня. Только когда подросла и посмотрела в зеркало, то потеряла дар речи

Долго сидела и тупо пялилась в зеркальную поверхность, пока ко мне не заглянула мама. Она увидела, в каком я состоянии, тут же отобрала зеркало и прижала меня к груди.

— Ты красавица. Моя красавица. Никого не слушай, чтобы тебе не говорили. Ты для меня будешь любимым ребёнком. — И мы тогда долго сидели с ней в обнимку.

Она вытирала свои слёзы и крепко прижимала меня к себе, а я переваривала информацию. Мало того, моя походка вызывает насмешки, и вдобавок ношу ещё корсет, потому что позвоночник или его мышцы, кто их там разберет, плохо держит осанку. Так ко всему этому я страшная, как три подвала.

«Да, да. Я буду как в сказке о гадком утёнке. В один момент превращусь когда-нибудь в прекрасного лебедя. Только это будет в следующей жизни. Не пойму только, за что мне такая жизнь?»

И началась моя жизнь на выживание. Дети во всех мирах дети. Они выплескивают все, что говорят их родители. Мне приходилось убегать от их злобных нападок.

Мне оставалось только прятаться и крепко сжимать зубы от слёз, но так, чтобы эта женщина не видела моего состояния. Я понимала, как ей тяжело от мысли, что она виновата в моем уродстве, и не хотела лишний раз напоминать ей об этом.

Однажды из такого «убежища» увидела, как воин выполняет упражнение палочного боя. Он делал замахи, развороты, крутил в руках. Его упражнения натолкнуло на мысль: «У меня же трость, а если ей можно воспользоваться как палкой….»

— Научи меня, — твердо проговорила я, когда подошла к нему.

— Мала еще. Тебе ли ей махать, — рассмеялся он.

— Сама решу, махать или нет. Научи меня азам, чтобы защищаться, — упиралась я.

Мужчина удивленно посмотрел на увечное тело, подумал и согласился. Он понял по моему лицу о тяжелой жизни. Все время, пока он жил у нас — учил: как нападать, как выбрасывать палку, которая называлась тор, где необходимо применить силу, а где точный удар.

За месяц, по крайней мере, азам научилась, а потом продолжила самостоятельно тренироваться и развивать свои навыки. Хромоножки сложно выполнять упражнения, тем более ко всему корсет не давал свободу телу.

Мне деваться было некуда, и я не сдавалась и даже удивлялась, что с таким изъяном мне удаются упражнения — пусть с трудом, но удаются.

Но жизнь здесь учила быть жесткой, недоверчивой и готовой к неприятностям.

И через год удирали самые жестокие задиры, а я стояла и с победным взглядом смотрела им в след. Ещё несколько раз забияки предприняли попытку обидеть меня и доказать свое превосходство, но не получилось.

Трость в моих руках давала понять, что шутки закончились. Вот тогда и прозвучала кличка Горгулья, которая ударила больнее, чем физические раны.

Тогда и поняла, что душевные тяжелее лечатся, когда вздрагивала от этого имени. Дети видели моё состояние, и уже постоянные злорадные насмешки полетели в мою сторону. Тогда-то и решила всю мягкотелость спрятать внутри.

Я только зловеще улыбалась своей «фирменной улыбкой», и мои глаза темнели. Вот тогда-то они и замолкали на полуслове, потому что боялись проклятия. Только их суеверие мне было на руку.

Люди считали Горгулий порождением темных сил, а мне вспоминался фильм, где Горгульями были Ангелы в их образе и охраняли людей от демонов.

Только им об этом необязательно знать. Меня устраивало, что моё прозвище произносили тихо и шепотом, и многие старались, чтобы их слова не доходили до моих ушей. Мне приходилось сохранять мифологический образ, которым наградили меня суеверные и малообразованные люди.

Мне было известно, что каждый человек обязательно получал начальное образование, но в основном домашнее. Кто-то грамотный из родственников обучал счету и письму. Школ в нашем городке не было.

Я поерзала на своем стульчике, и поняла, что просидела довольно много времени, потому что ноги затекли, а моя рука покалывала иголочками.

На щеках матери заметила румянец и улыбнулась ещё одному дню, который выторговала у смерти. Она тихо спала и чему-то улыбалась во сне.

За окном виднелись сумерки, которые нависли над крышами домов. Тихо шелестела занавеска от легкого ветерка, но в комнате у матери было душно.

С сожалением отпустила руку матери, встала, и тотчас же появилась сиделка. Она кивнула и присела около постели, а я направилась в зал. Первые шаги дались с трудом, но помогли размять косточки и восстановить циркуляцию крови.

В зале было полно народа, и в нос ударила смесь запахов: пива, перегара, пота, еды и духов. Между столиками, виляя попой, ходили девушки мадам Жужу.

Её полное имя Желардина, но оно потерялось на просторах её молодости. Сейчас она держит заведение «Лапушки мадам Жужу». У её лапушек наступило время для любовной охоты.

Мужчины порядком выпили, и начиналась пора приключений: кто же устоит перед аппетитными формами девушек, их ласковыми словами и обещаниями о незабываемой ночи.

Их нахождение здесь возникло в результате словесной договоренностью. Здесь я имела свой интерес: некоторое вознаграждение за возможность находиться в моем заведении.

Мой хозяйский взгляд прошелся по залу, увидела, что мой охранник Ор стоит и внимательно следит за порядком.

Его огромное тело, как скала, которое было невозможно сдвинуть с места, стояло около дверей. Мужчина обладал непомерной силищей. Он выдержал пятерых крепких мужиков, которые ради интереса повисли на нём…. Ну и раскидал потом их в разные стороны.

К нему питала теплое чувство: большой, сильный, а разум, как у ребенка. Его также обидела природа в этом направлении: «сила есть — ума не надо».

Спокойно поднялась в комнату и открыла окно пошире: в моей комнате было очень душно. День выпал томительный и жаркий. Истома чувствовалась во всем.

Сейчас не было заметно ни малейшего дуновения ветра, а знойный воздух словно окаменел. Все живое замерло и притаилось.

Такое состояние погоды предзнаменовалось приходом дождя. Он не помешал бы: пора напоить сухую землю влагой, смыть пыль с растений и дать людям немного свежего воздуха.

Трость примостилась рядом с постелью, а я села на неё и сняла платье. Все платья шила сама и сама подбирала фасон так, чтобы мне было самой легко одеваться. Не любила, когда кто-то дотрагивался до меня.

Сняла корсет и сразу почувствовала облегчение. Он хотя и поддерживал мое тело, но все равно полностью не держал мою осанку длительное время.

Целители не выяснили, почему не могу ходить нормально без него. Мне иногда казалось, что такое положение вещей связано с короткой ногой. Тело было всегда внаклонку, а позвоночник не выдерживал такое состояние. Осторожно сняла сорочку со стула и переоделась. Мне пришлось выпить зелье от боли: сегодня много времени провела рядом с мамой, и поэтому тупая боль догнала меня в конце дня. Мягко опустилась на подушку и легла в удобном положении.

— Дочка. Всякая уважающая себя женщина должна уметь шить, — наставляла меня мама, когда у неё появлялись силы. И она меня учила и как раскроить, и как сшить.

— Ох, неумеха! — смеялась она от вида моих неумелых строчек.

— Зачем шить? Можно заказать или купить, на худой конец, — возмущалась в ответ.

— Тебе никогда не сошьют так, как ты захочешь. Да и сшитое платье самой приятнее к телу, — улыбалась она.

Её лучезарная улыбка растапливала сердца мужчин, и она не раз слышала предложения руки и сердца, но так и не вышла замуж.

—И что она нашла в этом Архе? — прошипела в тишине, и никак

не находила покоя от назойливых мыслей, которые, как кони, неслись галопом.

Как — то раз дед проговорился, что тот исчез, когда тот узнал, что мама беременная. Ничего не сказал, ничего не объяснил, а как трус сбежал.

Не понимала, за что она до сих пор его любит? До сих пор ждет, и надеяться на встречу, и зовет его в полубреду.

Я повернулась набок, и одинокая слеза выкатилась из глаз и тихо пробежала по щеке и впиталась в подушку.

— Что, подружка, опять тебя намочила? — усмехнулась. — Такая моя жизнь — одни слёзы.

Немного поворочалась в постели и смогла погрузиться в приятный сон. Только под утро проснулась от шума сильного ветра, нахально ворвавшегося в спальню, а за ним и его спутников.

Молнии сверкали, не переставая, и перекрыли огненными узорами небосвод, а раскаты грома слились в нескончаемый грохот.

От их дуэта я непроизвольно вздрагивала и с опаской посматривала в окно. Огненные вспышки мелькали совсем рядом, а грохот закладывает уши — как тут не втянуть плечи от испуга?

И вскоре крупные капли ударили в окно. Косой дождь, гонимый сильным ветром, лил как из ведра, и мелкие ручейки вмиг побежали по подоконнику и устремились на пол, образовывая лужи.

Мне пришлось подняться и прикрыть створки, по которым недовольно забарабанил дождь, возмущенный, что его не пускают в дом. Вода причудливыми узорами по стеклу стекала вниз. За окном стояла кромешная мгла, словно дождь отгородил весь мир от меня.

Под дробный стук капель я уснула и проснулась только утром все также под шум дождя. Он ещё не закончился, и все лил и лил.

— Что? Я пришел — меня не ждали, — улыбнулась, поглядывая за окно, за которым на земле можно было разглядеть лужи мутной воды.

Подхватила трость и направилась в ванную комнату. Здесь были все удобства. Даже канализация присутствовала.

Быстро привела себя в порядок и поспешила одеться. Платья у меня были в основном тёмных цветов. Застегнула корсет, а он одевался в лежачем положении с большим количеством крючков, которые иногда выводили меня из терпения, затем надела юбку, а потом только платье. И благодарность к матери разлилась теплом в душе.

Все вещи, пошитые своими руками, как нельзя оправдывали мои пожелания, потому что юбки были с асимметричным низом, и лиф застегивался на пуговицы, в отличие от шнуровки сбоку существующей моды.

Расчесала белокурые волосы и уложила косу на затылке. И последний штрих — шапочка, которая прикрыла их. Поправила небольшой воротник и встряхнула подол.