Часть первая. Глава шестая

Рано утром ко мне наведался тот человек, которого я ожидала увидеть меньше всего. Да и, если уж совсем честно, меньше всего хотела видеть.

— Не спишь? — Улла заглянула в мою комнату.

Не знаю, сколько она уже бодрствовала, но выглядела как всегда безупречно.

— Не сплю, — притвориться спящей я не успела.

Сестра подошла к моей кровати, села на край, стараясь не помять платье, и с улыбкой произнесла:

— Знаешь, Элина, мне так стыдно перед тобой.

Знала бы она, как мне было перед ней стыдно.

— Я ведь так тебя и не поблагодарила, сестренка, — продолжала Улла. — Из-за этих переживаний я сама не своя стала. И злилась я это время потому, что Дарелл со мной так холоден. Он ни разу мне не улыбнулся, представляешь, ни разу!

Чувство вины загрызало меня настолько, что я едва сдерживалась от честного признания.

— Но я не об этом хотела поговорить, — тяжко вздохнув, Улла снова улыбнулась. — Я, конечно, мечтала жить при дворе, но о том, что стану королевой, даже в самых смелых фантазиях не предполагала. Спасибо тебе, сестренка, что подарила мне такую возможность. Жалко очень, что ты уедешь, а то жила бы тоже в королевском дворце, все-таки ты, считай, сестра будущей королевы. Мне будет очень тебя не хватать.

Не ожидала таких признаний. Наверное, впервые в жизни я слышала от нее что-то положительное в свой адрес. Изумилась настолько, что даже ничего не ответила. Впрочем, похоже, она и не ждала ответа. Если бы не загрызаемое чувство вины, я бы придала больше значения тому, что говорила сестра будто бы не слишком искренне. Но с одной стороны, зачем ей лживо любезничать? А с другой, после вчерашнего я чувствовала себя чуть ли не предательницей, тут никакая ложь Уллы и в сравнение не шла. Напомнив, что совсем скоро завтрак, сестра ушла. А я спряталась с головой под одеялом и тихо взвыла.

Вчера, когда вернулась к себе в комнату, старательно ведь гнала мысли о произошедшем. Пока до меня вдруг не дошло, почему я стою столбом посреди спальни. Я просто не хотела ни к чему прикасаться. Ладони словно еще помнили тепло рук Дарелла, и пусть неосознанно, но я жутко боялась это ощущение потерять. Даже дверь ведь открывала, толкнув локтем, пальцами не касаясь.

Ужаснувшись, что я вдруг вздумала напоминание о кощунстве сберечь, тут же начала хватать все подряд: спинку стула, подушку, подсвечник… Но вот ведь странно, у меня и мысли не возникло снять эмельдир. Вообще казалось, что я теперь ни за какие сокровища с ним не расстанусь. Не думаю, что в камне таилась какая-либо магия, но и к разряду обыкновенных украшений он явно не относился.

Я так старалась не думать о Дарелле, что в итоге заснула только перед самым рассветом. К счастью, мне ничего не снилось. И вот сейчас, после визита Уллы, лежа в кровати, я все-таки позволила себе осмыслить произошедшее.

Очередной робкий порыв признаться в обмане был традиционно задушен. Не знаю, что именно я чувствовала к Дареллу, но понимала одно: это неправильно, непонятно, ненормально и вообще не имеет никакого права на существование. Нельзя вот так вот терять голову от человека, которого знаешь пару дней. А на второй чаше весов расположилась гильдия. Моя мечта, проверенная временем и в которой я ни капли не сомневалась. И разве могла я от нее отказаться в обмен на нечто туманное и сомнительное? Конечно же, не могла!

И со святой уверенностью в собственной правоте, я снова заснула.

Завтрак я проспала, а на обед специально не стала спускаться. Уверенность, что, чем меньше я вижу Дарелла, тем быстрее пройдет это странное наваждение, пересилила даже тоскливое напоминание, что напоследок надо побыть с семьей. Как-никак со дня на день уеду и неизвестно когда вернусь.

А после обеда ко мне зашла мама.

— Милая, ты в порядке?

— В полном, — как можно беззаботней ответила я. Хотя первым порывом было схватиться за голову и завопить: «Мама! Я ужасная! Я вчера чуть ли не целовалась с женихом сестры! Я достойна лишь презрения и ненависти!».

— Я поговорила с отцом, — мама опустилась в кресло, — завтра на рассвете отправимся в столицу. Ты бы видела Уллу, она чуть ли не пищит от радости.

— Так они с…принцем тоже едут завтра?

— Да, — она кивнула. — Не жалеешь?

— О чем? — не выдержав мамин внимательный взгляд, я отвернулась.

— О том, что портишь жизнь и себе, и ему. Элина, пожалуйста, подумай еще раз, пока не поздно все изменить.

— Мам, я вот в правильности выбора ни мгновения не сомневаюсь, — я старательно делала вид, что очень занята перекладыванием содержимого сундука.

— Ну да, только глаза у тебя тоскливей некуда. И все же подумай, пока время еще есть.

С Дареллом мы встретились только за ужином. Эмельдир я так и не сняла. Специально надела платье с высоким воротом. Дело было даже не в том, что я боялась, будто кто-то спросит, откуда он взялся. Просто мне казалось это настолько личным и сокровенным, что для чужих глаз уж точно не предназначено.

Улла действительно пребывала в отличнейшем настроении. Осыпала Дарелла вопросами о предстоящей свадьбе. Он отвечал спокойно, вежливо и с таким видом, словно его эта тема вообще не касается. Я в очередной раз подивилась его невозмутимости. Правда, в один момент хладнокровие ему все-таки изменило. Мой папа начал рассуждать о Западной гильдии, говорил, что лично знаком с магистром Вингардом, и напутствовал меня непременно передать старому другу его пожелания доброго здоровья. Все бы ничего, но как оказалось, Дарелл о моем предстоящем обучении слышал впервые.

— Я предполагал, что графиня собирается жить во дворце вместе с сестрой, — проскользнувшая в его голосе откровенная досада мелькнула лишь на мгновение. Не знаю, как остальные, но я ее уловила. Я не поднимала на Дарелла глаз, но его тяжелый взгляд чувствовала и так. Едва зубами не заскрипела. Он вообще, что ли, все правила приличия забыл? По этикету, если что, дольше десяти секунд подряд смотреть на даму запрещено.

— Увы, нашу Элину светская жизнь не манит, — папа улыбнулся. — Я, конечно, надеялся ее тоже выдать замуж, но раз уж она захотела именно так распорядиться своей судьбой, могу лишь благословить ее начинания. Кстати, Элина, а ты не решила, что будешь делать, когда закончишь обучение?

— Я пока не загадываю, отец, — пробормотала я.

— Ой, да наверняка в этой гильдии закрутит роман с каким-нибудь магом, — Улла, конечно же, не могла не высказать свое веское мнение. — Элина, ну-ка признайся, ради этого туда и едешь?

— Улла, — тихо, но очень строго осадила ее мама.

— А что такого? — сестра тонкого намека «замолчать» явно не поняла. — Нормального мужа среди высшего света ей уж точно не найти, а вот какого-нибудь столь же помешанного на магии чудака вполне вероятно. Только, Элина, давай уж заранее договоримся, не смей хвастаться родством с королевой Арвидии. Без обид, но тень на репутации мне уж точно не нужна…

Улла вдруг резко замолчала, будто воздухом подавилась. Я заметила убийственный взгляд Дарелла на нее и чуть в ладоши не захлопала от восхищения и зависти одновременно. Вот бы и мне так уметь! Один взгляд — и Улла заткнулась! Хотя особо настроения это все равно не улучшило. Все-таки уж очень слова сестры меня задели.

— Занятия магией весьма похвальны, — невозмутимо произнес Дарелл. — Но для этого вовсе необязательно отправляться в Западную гильдию. На королевской службе достаточно почтенных магов, и я подберу графине лучшего в учителя, — в голосе Дарелла отчетливо слышалась настойчивость.

— Спасибо за предложение, Ваше Высочество, но, боюсь, должна отказаться, — я старалась говорить как можно спокойней, глаз на него не поднимала. — Я намерена обучаться именно в Западной гильдии и нигде более. Затем я вернусь в графство. Эмус Рогволд уже давно жалуется, что обязанности мага тяготят его почтенный возраст.

Больше на эту тему, к счастью, не говорили. Чем мгновенно воспользовалась Улла и снова начала сыпать дотошными расспросами. Похоже, моя сестра опасалась, что свадьба будет не настолько грандиозной, как она рассчитывала. Видимо, у Дарелла кончилось терпение, и он, хоть и в вежливой форме, но вполне однозначно высказал, что Улла слишком болтлива и пора бы ей помолчать. Родители ничего не возразили. Видимо, считали, что он имеет полное право делать ей замечания. Улла же от изумления даже зубами клацнула, побагровела и, обиженно поджав губы, демонстративно остаток ужина молчала. Я тоже удивилась. Не ожидала такого от вроде бы тактичного Дарелла. И как показали последующие события, я вообще была о нем неправильного мнения. Слишком хорошего мнения.

После ужина мама помогала мне собирать вещи в дорогу. В отличие от Уллы, заявившей, что не намерена брать с собой «всякий старомодный хлам», я забила дорожный сундук до отказа.

— Надеюсь, ничего не забыла, — устало пробормотала я, присев на край кровати.

— Забыла одуматься, — возразила мама, закрывая крышку сундука.

— Мам, не начинай, пожалуйста, — помрачнела я. — И так тошно. Вот надеюсь я, надеюсь, а меня возьмут и не примут в гильдию. Мол, извините, нам бездарности не нужны.

— Как-будто я не вижу, что ты не из-за гильдии переживаешь, — мама покачала головой.

— Допустим, не только из-за гильдии, — нехотя согласилась я. — Знаешь, не слишком-то весело живется с такой доброй сестрицей.

Мама вздохнула.

— Ох, Элина, как будто ты Уллу не знаешь. Она частенько дальше собственного отражения в зеркале не видит. А в последнее время, как начала считать себя без пяти минут королевой, так вообще загордилась. Просто легкомысленная она очень. Может, повзрослеет, изменится. Или хоть Дарелл на нее благотворно повлияет.

Я хотела возразить, что Уллу только могила исправит, но тут же стало стыдно за подобные мысли.

— А то, что она постоянно своей внешностью кичится, еще ничего не значит, — продолжала мама. — Вот смотри, — она взяла меня за руку и подвела к большому настенному зеркалу в массивной оправе, — разве ты хуже сестры? Вы обе у меня красавицы. Просто разные. У Уллы своя красота, а у тебя своя. Неужели ты не видишь?

Я мрачно смотрела на свое отражение. Бледная, темноволосая, унылая девушка в невзрачном сером платье. Вот, правда, «деревенская мышь». И никакие шикарные наряды и украшения этого бы не исправили.

— Я вижу не королеву, мам. И это главное, — я невесело улыбнулась. — Вот ты мне все говоришь «Одумайся, одумайся», а толку? Допустим, я и вправду изменю решение. Скажу Дареллу, мол, ой, мы тут случайно напутали, и на самом деле старшая — я. Мы поженимся. И вот что дальше, мам? Что? Дворец как золотая клетка, фальшивые улыбки и тайные интриги окружающих, необходимость всегда и во всем следовать этикету — и так до конца жизни. И ради чего все это? Лично я в подобной перспективе не вижу ничего такого, что бы перевесило бы все эти минусы, — я вздохнула. — Нет, мам, мне там не место. Вот Улла да, будет счастлива подобной жизни. Но не я.

— Наверное, ты права, — устало произнесла мама. — Просто мне казалось, что вы с Дареллом были бы такой замечательной парой… Но ты все верно говоришь. Тебе виднее, в чем твое счастье.

Только поздно вечером, уже собираясь ложиться спать, я вспомнила об оставленной в беседке книге. Ну и, конечно же, решила, что в пути она мне очень даже пригодиться. Плыть предстояло около недели, а за это время, да еще и с помощью многознающей Мирты, вполне можно будет чему-нибудь научиться. И я поспешила в сад, даже не подозревая, что моим метаниям по поводу сделанного выбора вот-вот придет конец.

На этот раз я не брала с собой лампу, но несмотря на сумрак, едва войдя в беседку я сразу поняла, что не одна здесь. Сразу же стало светлее. Видимо, без магии не обошлось.

Дарелл сидел на диване, вытянув ноги и скрестив руки за головой.

— Знаешь, — ничего не выражающим голосом произнес он, не сводя с меня пристального взгляда, — а я ведь могу сделать так, что ни в какую гильдию ты не попадешь.

— Зачем тебе это? — я опешила.

— Хороший вопрос, — по его губам скользнула усмешка. — Быть может, потому, что найдя среди окружающей фальши что-то настоящее, я не хочу это терять?

— Нельзя потерять то, чем не владеешь, — мрачно возразила я. Что-то этот разговор мне совсем не нравился.

— Думаешь, для меня это проблема? — Дарелл встал и подошел ко мне, остановившись в опасной близости.

— А как же Улла? — странно, но я его не боялась. Злилась — да, осуждала — да, но страха уж точно не испытывала.

— А что Улла? — он поморщился словно от зубной боли. — Сразу же после свадьбы я намерен отослать ее подальше от столицы. А ты, — он ласково взял в ладони мое лицо, — останешься со мной.

Я растерялась настолько, что даже ничего сказать не смогла. Да и вообще не могла до конца поверить, что это слышу.

— Я не намерен от тебя отказываться только потому, что обязан жениться на другой,

— Дарелл притянул меня к себе. Не впади я в такой ступор, то, конечно же, его оттолкнула бы. Или нет? Точно я и сама не знала.

— Ты лишила меня покоя, едва я тебя увидел, — шептал он, обжигая дыханием. — Я хочу каждую ночь засыпать, держа тебя в объятиях. И каждое утро, открывая глаза, видеть тебя рядом.

И если до этого я не могла найти в себе решимость оттолкнуть его, то теперь уж подавно. Златокудрые и розовощекие рыцари в книгах не целовали своих прекрасных дам. Оно и понятно, их истории всегда заканчивались свадьбой, так что поцелуи и прочие особенности семейной жизни оставались за гранью рассказанного. Просто потому, что только супружество давало право на прикосновения.

Его губы были теплыми, ласковыми, изучающими. Он не торопил и ничего не требовал. Пусть он не имел права меня целовать, как и я не имела права наслаждаться происходящим, но в тот момент все запреты казались такой неважной глупостью. Я чувствовала себя снегом под лучами жаркого солнца — казалось, вот-вот растаю в его руках, растворюсь в нем, просто стану его частью. От охвативших чувств я уже была на грани реальности и забвения, когда Дарелл чуть отстранился от меня, но из объятий не выпускал.

Прежде, чем ко мне вернулась способность нормально соображать, я прошептала, не открывая глаз:

— А это всегда так приятно?

Он тихо засмеялся.

— Нет, исключительно со мной.

— Потому что ты — принц?

— Потому что ты должна принадлежать именно мне, — Дарелл с упоением вдыхал запах моих волос, крепко меня обнимая. — Твое согласие, Элина. Я хочу услышать его прямо сейчас.

Мое что? Я вообще сначала не поняла, о чем он. Все еще ощущая вкус его поцелуя, категорически не могла нормально мыслить. Уткнувшись ему в плечо, чувствовала себя какой-то безумно счастливой. Но идиллия постепенно отступала и, когда на меня всей безжалостной ясностью обрушился смысл слов Дарелла, я даже на мгновение дышать перестала. Заскреблась робкая надежда, что, быть может, мне просто послышалось. Ведь не мог он, не мог он такого сказать!

— Погоди, — дрожащим голосом пролепетала я, отстранившись, — я тебя правильно поняла, ты предлагаешь мне стать твоей любовницей?

Он молча на меня смотрел. Впрочем, его молчание было красноречивей любых слов.

Я резко развернулась к выходу.

— Элина, — Дарелл схватил меня за руку.

— Не трогай меня! — мой голос сорвался на крик.

Он не стал меня удерживать, я выбежала из беседки.

Как добралась до своей комнаты, запомнила плохо. От злости и обиды меня буквально трясло. Уже не знаю, в какой раз спрашивая себя, как он мог предложить мне такое бесчестье, я вдруг с убийственной ясностью поняла, что сама виновата. Конечно, можно было выставить Дарелла безусловным негодяем, но почему я не оттолкнула его? Ни вчера, ни сегодня. Хотя презрение к самой себе и жгучий стыд все равно не пересилили яростную обиду. И если до этого еще скреблось крохотное сомнение в правильности сделанного выбора, то теперь я была уверена, как никогда. Три дня и наследный принц Арвидии станет лишь эпизодом из прошлого. Если я вообще о нем когда-либо вспомню.

Загрузка...