Не грусти, Калифорния!

Глава 1. Конокрады Фронтира

На невысоком склоне у реки, там, где мутные воды Осейджа менее чем через милю соединятся с синими водами Миссури, стояла нескладная, худая, чумазая девчонка в просторном для ее фигурки платье, скроенном из некрашеной холстины. Не босая. На ногах одеты коричневые туфельки из мягкой кожи. Похожие на современные «чешки», но со шнурками, стягивали кожу на разрезе сверху, в подъеме стопы. Длинные рыжие волосы собраны и стянуты резинкой сзади.

Солнце только начало подниматься от горизонта за ее спиной, не мешая смотреть вдаль. Туда, где медленно шла к берегу узкая лодка. Небо сегодня было синим и без облаков, только на востоке они видны у самого горизонта.

Приближающуюся лодку отчетливо видно на гладкой поверхности реки, воздух спокоен. Вода не была мутной, как это было недавно, успела очиститься за последнюю неделю, в течение которой не было ни одного дождя.

Девчонка недавно подумала, что пора бежать на берег, когда представила образ приближающейся лодки, находясь в своем старом деревянном доме на самом краю поселка. Прекратив перебирать приготовленную паклю для ремонта лодки, который они с юношей наметили на завтра, она схватила корзину, на всякий случай. Закинула ее за спину и отправилась к реке.

Чувства ее не подвели. К месту удобного выхода на берег быстро приближалась узкая деревянная лодка с одним гребцом, который монотонно, без рывков, греб распашными веслами, ближе к берегу сложил их и перешел на работу шестом. Лодка легко скользила в воде, подчиняясь сильным и уверенным действиям гребца. При этом парень явно не прилагал больших усилий.

Вот лодка пересекла границу чистой воды и начала замедляться среди береговых водорослей на мелководье, подминая их плоским дном, немного задранным в носовой части.

Девочка смотрела на лодку, одновременно в нетерпении поднимаясь на носочки, отрывая пятки в каком-то ритме, который, наверное, звучал в этот момент в ее голове.

Стройный, сухощавый и жилистый парень, еще подросток, сделал последний толчок, придав ускорение лодке, и спокойно положил шест, ожидая касания берега. Лодка прошуршала немного по песку и замерла.

Парень прошел к носу лодки и легко, без видимых усилий выпрыгнул на берег.

— Есть что? — девочка на стала спускаться вниз к воде, и звонким голоском издали крикнула ему. Парень поднял глаза выше, улыбнулся ей и не стал отвечать, считая ожидаемый ответ не стоящим того делом. Сейчас все увидит сама.

На дне лодки под ярким весенним солнцем блестели чешуей три крупные рыбины. Все с колотыми ранами на боку. Больше чем ловить на крючок, юноша любил охотиться на рыбу острогой. Сейчас вода очистилась, и на мелководье он сумел увидеть и взять их три.

«Осторожно приблизиться составляет основу успеха…» — так учил Сэтору, точнее Сэтору-сан, его приемный отец под номером один, давно ставший ему родным, так как молодой человек не помнил настоящих родителей. «Движения медленные, плавные, стараешься не думать о рыбе, потому как даже настрой на удар может ее спугнуть… Острогу подводишь с задержкой дыхания, почти до самой спинки, примеряясь…»

«Потом немного назад, и резкий удар…» — обязательно добавлял Джеро, который одновременно являлся для юноши приемным отцом под номером два. Энергичный и шумный, он сопровождал сказанное энергичной жестикуляцией и демонстрацией в движении. Два старых японца давно заменили ему родителей. Сэтору, что под номером один, ассоциировался больше с матерью, так как был спокоен, внимателен и добр к юноше. А Джеро наоборот, резкий и шумный, действующий всегда решительно и без долгих раздумий, был за отца.

«Огонь и лед…» — так кратко выразился однажды пастор о приемных родителях юноши.

— Можно посмотреть? — девчонка быстро спустилась к воде, вытянула тонкую шею, едва видимую через густые рыжие, спутавшиеся волосы, достающие сзади до лопаток.

— Не только посмотреть…, ставь корзину на берег! — Парень не спеша достал из лодки всех трех пойманных рыб и поочередно уложил их в корзину. Хвост последней рыбины свесился за край.

— Одна твоя, на выбор. Отнесешь матери…

Довольная девчонка спешно ухватилась за ручку с другой стороны широкой и неглубокой корзины, намереваясь помогать юноше ее нести. Ведь вдвоем по тропе корзину нести гораздо удобнее, да и в поселке мальчишки пусть любуются на нее издалека. Ей так приятно — тащить эту корзину, полную рыбы, к низкой деревянной хижине с плоской односкатной крышей, где жила она с матерью и старшей сестрой.

Не то что кто-то из них мог ее обидеть, об этом не только в селе, но и в округе никто даже подумать не мог. Конечно из тех, кто знал юношу и его приемных родителей.

— Айвен! Давайте быстрее, тебя там зовут! На конюшне сильно горело, но успели быстро потушить…!

Над кустами в верхней части пологого спуска к реке показалась чумазая голова зареванной девчонки, также рыжей, но моложе. Следы слез на конопатых щеках размазаны так, что лицо оказалось разрисовано черными узорами от сажи. И не серыми, от грязи, а черными, какие бывают от копоти и золы, которая сначала была на руках, а потом перешла на лицо.

Юноша не стал расспрашивать, что и как, а крикнул старшей, и они в быстром темпе поднялись по пологому склону, так что через несколько ударов сердца оказались рядом с младшей. И вдалеке стал виден поселок.

«Странно…» — рассудил в уме Айвен, так как он ожидал увидеть пожар или его следы. Большой дым он бы обязательно увидел еще с воды. Тем более странно, что все это он бы почувствовал и на расстоянии. Но ничего похожего не было видно.

— Давай, говори яснее, Дарина! Что случилось? — маленькая девчонка услышала вопрос, но продолжала размазывать слезы по грязному лицу. Немного приторможена, видимо, от пережитых эмоций.

— Там на пастбищах, конюшня начала гореть, а всех лошадей и волов кто-то увел!!! — сразу ожила и выпалила девчонка.

От этих слов юноша с ее старшей сестрой Норой, вместе с корзиной одновременно тронулись с места и быстрым шагом направились к поселку. Перейдя на легкий бег трусцой, когда приноровились к колебаниям нагруженной корзины. Айвен поддерживал тот темп, который могла выдержать Нора, старшая сестра зареванной Дарины. Но все равно вдвоем лучше. Нести одному корзину с тяжелой добычей, да еще широкую и неглубокую, удобно только на голове.

Айвен не стал больше ничего спрашивать у Дарины, понимая, что от девочки в ее неполные десять лет нельзя требовать чересчур много.

Их поселение по меркам Нового Света было совсем маленьким, по факту еще не доросло до статуса поселка. Здесь недавно начали высаживать виноградники семьи — выходцы из Германии, да еще жили местные скотоводы, что пасли коров и лошадей на лугах южного берега Миссури. Сейчас посадкам пошел третий год, и народ ожидал первый хороший урожай винограда.

Вместе с виноградарями из Германии приехали другие мастера, все с семьями. Они сразу подняли статус поселка и его значимость в округе.

Но на расстоянии двадцати миль от поселения, на южном берегу находился Джефферсон-Сити, растущий как на дрожжах городок, где к этому времени была даже городская тюрьма. Там имелось почти все: мэрия, полицейский участок, школа. Появилось даже несколько отелей и увеселительных мест с продажными девками.

Из-за океана в их места прибывал разный народ. В конце 1840-х годов из-за «картофельного голода» в Штаты отправились ирландцы, которые воспринимались коренными американцами как шумный и полукриминальный контингент. Они еще и католиками были, что для честных протестантов воспринималось немного возмутительно. Говорили даже, что папа римский хочет захватить свободную Америку протестантов.

Недавно в поселок прибыл отец Уильям, пресвитер, с группой новых переселенцев из Ирландии, что устроились работать на виноградниках. Сразу увеличив своей шумной группой это небольшое поселение у реки.

Парень и две девицы двигались быстро и вскоре оказались в начале поселка перед старым деревянным домом с верандой впереди.

— Давай, Айвен, скорее беги дальше к себе домой, там что-то случилось. Я только знаю, что был пожар… Мне велели никуда не ходить, остаться и караулить местность с этой части поселка! — угрюмо произнесла Морриган, мать этих двух девчонок, что жила в своем небольшом домике на краю.

— Тогда я побежал! Рыбу мою спрячь… Сама решишь, что с ней делать!

Они все трое, и мать, и девчонки — рыжие. Но дочки были чуть потемнее, а сама Морриган не просто рыжая, а огненно-рыжая.

Вот она, стоит гордо и смотрит мимо парня туда, где начинается поселок. Спина прямая, плечи гордо развернуты. Белая рубашка с закатанными рукавами завязана двумя тесемками выше небольшой, но высокой груди красивой формы, что понять не мешает ткань. А темная, свободного покроя юбка скрывает талию и стройные ноги до самых щиколоток. За ней на веранде в углу стоит старое гладкоствольное ружье Холла с кремниевым замком, хотя заряжается с казенной части. Довольно распространенное оружие, давно принятое на вооружение в американской армии.

Морриган, миссис, прибыла из Ирландии с двумя дочками, и считалась по этой причине на новом месте как-бы персоной второго сорта. Такие взгляды были в те времена среди граждан свободной Америки. Следует добавить, что даже таблички при входе в бар: «Ирландцам и собакам вход запрещен» — можно было увидеть в те времена в Америке. Так что, признавать ирландцев равными себе жители в те времена не желали. По этой причине, или по другой, она сначала попала в Джефферсон-Сити, потом, чувствуя в нем себя неуютно, перебралась в этот маленький поселок, созданный на пустом месте на берегу большой реки.

В поселке Морриган жила тем, что подрабатывала уходом за большим и добротным домом, где жили и трудились Айвен и два его наставника — японца.

Эта история началась давно, когда Айвену Харманну не было и четырех лет. После трагедии с пассажирским судном на Миссисипи парень остался круглым сиротой, о чем сообщил преподобный отец Салливан своим прихожанам протестантам после проповеди.

Тут же объявились желающие приютить сироту. Это были два неразлучных товарища — японца, оба с золотыми руками и такими же головами, которым быстро нашлось применение в Новом Свете. Умея работать с деревом, японцы устроили в поселении каретную мастерскую и делали замечательные повозки как для местных, так и для переселенцев на запад. Это ремесло давало им неплохой заработок и в добавок к нему уважение местных жителей.

Но не только нужное обществу ремесло и золотые руки были причиной того, что приемных родителей Айвена не только знали, но и уважали многие…

— Остин! Стой! Иди сюда! — сухо и в приказном тоне обратился Айвен к пареньку лет двенадцати, который сосредоточенно ходил по пыли, туда и сюда поперек грунтовой дороги в самом начале поселка. По всему видно, что его поставили на охрану и он был этим горд. Дальше улица и дома на ней выглядели пустыми, население маленького поселка пропало, хотя и раньше в это время на улицах его не было видно.

Парень ходил взад и вперед с гордым видом, держа на плече старенькую винтовку. Это был старый «спрингфилд», винтовка, которая заряжается с дула, но обладает точным и сильным боем. Позже ее сделали казнозарядной, приделали затвор, и получилась отличная армейская винтовка, которая бьет на тысячу шагов.

— Привет, Айвен! — паренек откликнулся и остановился, явно обрадованный встречей, сразу быстро заговорил:

— Они все там! Там! — паренек показал рукой, но не в направлении большого дома Айвена и его приемных родителей, который одновременно служил и каретной мастерской, а в направлении дороги, ведущей через рощу к лугам и загону для животных.

— Что ты знаешь, Остин, говори быстро…

— Только то, что на наши конюшни и старого Джо кто-то напал, и еще…, что наших животных увели! Больше ничего не знаю… Меня оставили здесь, чтобы тебя предупредить…

— Хорошо, оставайся здесь и не ходи с нами, охраняй дальше поселок. Все, пока! Девчонки, вы со мной…, - Айвен показал им рукой направление и перешел на легкий бег.

— Смотрите, не вляпайтесь в коровьи какашки! — крикнул Остин им вслед. В его голосе проступала обида. Мальчишка был очень зол на то, что его опять оставили одного.

По мере того, как приближались к загонам для скота и конюшне, которые располагались сразу за небольшой рощей, стал чувствоваться запах гари.

Когда открылся вид на загон и постройки, стало ясно, что почти все жители поселка были тут. Первый взгляд парня упал на мужчин и женщин, которые стояли цепочкой от колодца к углу постройки и передавали друг другу ведра, наполненные водой, а назад их бегом возвращали мальчишки. При первых криках о пожаре каждый в поселке брал ведро, какое имел, и бежал на помощь, так заведено. Ведра были и металлические, но в основном таскали деревянные, тяжелые и громоздкие. Видно, что огонь потушили, и сейчас не спеша заливали те места, откуда выходил дым.

Выше фундамента, сложенного из местного камня, дымили сгоревшие части деревянной конструкции. Видно, что пламя начало охватывать здание с угла, но не успело захватить всю постройку. Айвен и раньше сталкивался с пожарами, которые случались в округе, и знал, как долго приходится бороться с горением внутри древесины после того, как удалось справиться с открытым огнем.

Глаз парня легко отличал недавно появившихся германских поселенцев от местных «старожилов», если можно так назвать переселенцев, прибывших на несколько лет раньше. Айвен с японцами не выделял для себя католиков и протестантов, они все были для него англичанами или европейцами. Хотя среди протестантов, особенно тех, что из Германии, было много мужчин, кто не носил бороду, а англичане и те, кого он к ним причислял, были бородаты.

После беглого осмотра общей картины глаза юноши встретились с тушей животного, и от этого вида сразу кольнуло в самое сердце. Он подошел, нагнулся медленно, опустил руку и провел вдоль хребта своей серой кобылы Белки, стараясь не смотреть на морду и глаза. Его рыжие спутницы медленно подошли и остановились сзади, держась за руки.

— Что загрустили, леди? — К их группе подошел крепкий мужчина в светлой рубашке и штанах, впереди похожих на комбинезон. Его прямые волосы были совсем седые, а лицо чисто выбрито.

— Лошадку жалко, герр Рудольф, сэр… — ответила младшая, Дарина.

Этого мужчину год назад выбрали старшим поселения. Рудольф Кох одним из первых из своих мест в Германии подумал и отправился в Америку. Человек активный, трудолюбивый, думающий, он быстро стал лидером среди переселенцев, приехавших из Вюртемберга после нескольких неурожаев винограда подряд. Прибывшие с ним в Америку быстро поняли, что только крепкой группой можно было противостоять многочисленным мошенникам, старающихся наживаться на переселенцах всеми доступными способами.

После высадки в Новом Орлеане власти направили их группу верх по Миссисипи. Оказавшись в Сент-Луисе и немного осмотревшись, они решили создать свое, новое поселение рядом с Джефферсон-Сити, этим молодым развивающимся городком, стоящим на одном из путей переселенцев в Орегон и Калифорнию.

Официально старший в поселении одновременно являлся помощником мэра Джефферсон-Сити.

— Понимаю вас, фрейлейн…, - Рудольф смотрел на парня, склонившегося у своей кобылы, и энергично потер глаза, словно пытаясь удалить из них мусор.

— Пойдемте, я нашел для вас небольшую работу. Надо помочь женщинам перебрать оставшиеся вещи.

Айвен продолжал гладить холку мертвой кобылы и не говорил ни слова больше, как бы на время выпав из окружающего пространства. Мужчина, повидавший многое, просто стоял за его спиной и молчал.

Молчание нарушил рыжий пес, ростом со среднюю овчарку, который тихо подошел сзади и ткнулся носом в руку Айвена, лежащую на холке кобылы.

Лис! — парень повернулся и с удовольствием потрепал собаку по густой рыжей и короткой шерсти, а тот радостно оскалился, принимая ласку от своего хозяина и друга. Посмотрел в глаза хозяину, потом посмотрел на кобылу и тихо заскулил.

Пес отвлек и вернул Айвена к действительности. А тут еще солнце стало хорошо припекать, и нос стал различать запахи пожара, свежего навоза, а еще запекшейся крови и пота его мертвой кобылы.

Еще раз более внимательно пробежав взглядом вокруг, Айвен увидел, что больше трупов животных не было. С этого места хорошо видно, что открытые загоны и конюшня пусты.

— Пойдем. Пока люди тушат последние очаги пожара, все тебе покажу и расскажу, что знаю. Сразу скажу, что твои японцы вместе со старым Джо побежали искать следы, но обещали быстро вернуться. Когда вернутся — будем думать, что делать…

Старый Джо, в родителях которого был белый отец, а мать из племени шайеннов, зачавшая его после интима за ром, сам любил выпить. Несмотря на это его ценили за умение обращаться с животными и держали в поселке в качестве пастуха стада. Суровая физиономия его была вся в морщинах и складках как скала из песчаника.

— Как не думать, сэр? Если всех лошадей и волов, приготовленных для похода, что были на общей ферме, увели напавшие. — Айвен сейчас был очень зол и расстроен, говорил напрягая губы и крылья носа.

— Хорошо еще, что не всех увели. Часть животных, что находится в домах поселка, осталась с нами, слава богу…

— Хорошо, да ничего хорошего, сэр…, ведь это ставит всю нашу затею под угрозу…

— Согласен с тобой. Давай подождем твоих старших и Джо, потом сядем и будем думать, как нам спасти положение. Не хотелось бы покупать новых животных, каждый цент на счету…

— Генрих! — крикнул староста своему товарищу и помощнику, оружейному мастеру, также прибывшему с ним из Германии в одной партии переселенцев.

— Проси всех женщин возвращаться по домам! И мужчин тоже, но позже, пока не останется ни одного тлеющего очага на конюшне. Дела в поселке не ждут… — Рудольф увидел приближающихся поисковиков и сразу принял решение отправить лишних, в первую очередь женщин, отсюда подальше.

Пространство в этом месте хорошо просматривалось, так что видно было все до берега реки, и возвращавшуюся группу Айвен с его зоркими глазами заметил раньше Рудольфа, но промолчал. Парень сейчас был в отвратительном настроении. Впереди маленького отряда шел короткими шагами, с сосредоточенным лицом, невысокий японец с черными прямыми волосами, схваченными сзади.

Это возвращалась поисковая группа.

Вскоре оба японца и Джо подошли вплотную к Рудольфу и Айвену, стоящим у трупа лошади, и молча опустились на землю, дав ногам отдых. Все молчали, никто не хотел говорить первым. Рудольф, по праву старшего, только хотел начать, но не успел, потому что младший японец, который двигался в группе вторым, Джеро, вытер со лба пот, шумно выдохнул и сказал:

— Бандитов всего восемь или десять, точнее сейчас нельзя сказать. Как это было? Они сначала убили Тома. И это хорошо. А то мы сначала подумали про него плохо, когда не увидели здесь… В том смысле, что он наводчик банды и ушел с ними… Но его труп лежит недалеко, прямо на тропе, а вокруг следы лошадей…

— Мы осмотрели то место, подумали, как это происходило, и решили, что он выскочил навстречу бандитам, когда они погнали перед собой волов, — поспешил добавить к своему рассказу Джеро.

— Его убили одним выстрелом. В голову. Очень глупо… — Сэтору, второй японец, добавил размеренно и невозмутимо.

— Да, глупо… Лучше бы сбежал, как их увидел, и нам все рассказал. Воину иногда лучше отступить, чтобы потом победить… Но он не воин, хотя поступил храбро. — Джеро тут же дополнил оценку товарища.

Чернокожий Том был одинок и жил в маленькой пристройке из досок сзади конюшни. Этот еще не старый негр очень любил животных, чувствовал и понимал их. Сколько ему было лет, примерно сорок или больше, он и сам толком не знал. Сколько ему не предлагали перебраться в поселок, он всегда отвечал отказом. Ему было хорошо на природе и вдали от людской суеты. Тем более хорошо, что раз или два в неделю к нему приходила Сарра, чернокожая женщина тридцати лет приятной наружности, работающая прислугой в доме Генриха-оружейника. Она помогала Тому — стирала вещи, иногда готовила. И почти всегда оставалась переночевать — «чтобы не тащиться вечером уставшей в поселок».

Хозяева Сарры, Генрих с Бертой, относились к этому благоразумно и с пониманием, в том смысле, что в здоровом теле и здоровый дух, а довольные жизнью чернокожие работники важны.

— Что нам делать-то? Таких лошадок, как у нас, еще надо поискать, да и волы вполне хорошие были… — задумчиво пробормотал Генрих, который минуту назад отослал и оставшихся мужчин назад в поселок. Оставил только четырех молодых и крепких парней, чтобы закончить дела с телом Тома и трупом лошади Айвена.

А с этим надо решать немедленно, а то вороны начали кружить над деревьями в месте, где должен находиться павший герой. А здесь одна ворона спустилась неподалеку от кобылы и начала ходить туда и сюда, поглядывая на нее с интересом. Айвен сделал резкое движение в ее сторону, и она, отлетев подальше, принялась ковыряться в пустой кормушке из досок.

По лицам своих приемных отцов, невозмутимых с виду, Айвен давно понял, что они сейчас выдадут свое решение, осталось только выслушать.

— Посмотрите на небо! — издалека начал Сэтору. — Солнце уже перевалило за полдень и отправилось в сторону свободных земель на западе. Потом будет ночь, и бандиты до того, как она закроет все, успеют уйти далеко…, в дикие земли. Ночью, конечно, с животными идти не смогут, там дальше овраги и перелески. Хотя без животных тоже… В общем так, друзья… Надо сейчас-же собираться и идти!

— Именно так, брат, — Джеро свирепо глянул на запад, куда ушла банда. — Пойдем без лошадей, втроем, и собраться надо очень-очень быстро, чтобы сильно не отстать от них до ночи…

— А эскадрон кавалеристов из Джефферсон-Сити сможет направиться по вашим следам позже, если капитан примет такое решение…, - тут же добавил Рудольф.

— Следы от такого количества животных легко видеть на земле. Пастор сразу отправился в город, как узнал о беде. — Генрих тоже вмешался в разговор и сразу замолчал. Наверное, подумав о том, что помощи от города может и не быть. Эскадрон сейчас постоянно в поле, дозорные группы заняты патрулированием севернее, так как индейцы недавно начали проникать на земли белых в этих краях, в междуречье Миссисипи и Миссури.

— Помощь, это конечно хорошо, только мы должны справиться сами… Обязаны справиться, джентльмены! Иначе поставим под угрозу наш поход в Калифорнию. Мы конечно, не индейцы, но следы копыт от такого количества волов и лошадей видны хорошо. — Сэтору-сан сейчас вплотную подошел к изложению плана, который точно заранее успел устно набросать с Джеро, пока они возвращались.

Он сделал паузу. Джеро также молчал, продолжая вглядываться вдаль, куда ушла банда. Наконец, Сэтору продолжил…

— Идем втроем, парни…

— Можно и я? — в разговор вмешался Ласло, сын местного виноградаря, который прибился всей семьей к группе переселенцев еще в Европе. Молодой парень не любил заниматься виноградом с отцом, отдавая все свободное время лошадям и скачкам по окрестностям.

— Можно, только если ты сможешь выдержать наш темп, — строго ответил Сэтору, немного подумав. — Но ты не будешь драться, а страхуешь нас с Джеро сзади вместе с Айвеном.

— Пойдем рысью. Это значит в темпе, но без лошадей. Ногами, парень. С собой берем только короткие клинки и револьверы. С винтовками мы не выдержим нужный темп, да и не нужны они будут…

— И я хочу драться! — набычился Айвен, не переставая изредка бросать взор на труп своей кобылы. Ее не трогали пока, мужчины пошли хоронить Тома.

— Парень прав, друг мой, — тут же вмешался Джеро. — Он давно готов, и ему пора напоить свой клинок кровью…

Все мужчины из тех, кто остался у конюшни, замерли при его словах, но промолчали.

— Хорошо… — Еще немного подумав, ответил Сэтору. — Пожалуй, что ты прав. Тогда давайте поспешим, джентльмены, дальше только дело. Побежали домой, собираться.

— Ступайте. Да поможет вам Бог! — герр Рудольф в отсутствие пастора не нашел ничего другого, что им сказать.

— За остальное не беспокойтесь. Тома сейчас несут в поселок, похороним на кладбище сегодня же. Кобылу тоже сегодня, как только Айвен уйдет отсюда…. Можем закопать ее вон на том пригорке, под деревом… Айвен, что скажешь?

— Хорошее место… — Парень не нашел, что еще сказать.

Не прошло и полчаса, как четверо безлошадных бойцов, проскочив через загон и луг за ним, скрылись вдали, где начиналась буйная зелень весенней травы между пятен кустарника. На ногах у всех были мягкие мокасины с толстой подошвой, на поясах фляги, револьверы и ножи. Кроме этого у японцев за спиной видны короткие мечи, вакидзаси, закрепленные накрест на перевязи из ремней.

Свои длинные мечи — катаны они брали только на тренировку, и то для отработки движений. А так они в основном стояли в личных комнатах японцев, на своих подставках для хранения, катанакэ. На видном месте, чтобы можно было ими изредка любоваться. В Америке японцам пока достаточно было их коротких мечей.

Айвен кроме обычного ножа взял также свой короткий меч, который японцы называют цуруги. От вакидзаси он отличается тем, что еще короче, и обоюдоострый, размером немного больше морского кортика. Клинок был переделан Генрихом, оружейником из поселка, специально для юноши, так что привычно расположился в его ножнах на поясе.

Так группа начала погоню по хорошо видимому следу.