Не буди Лешего

Глава 8. Знахарка Гостята

С воплями и визгами спрыгнула с меня ночная гостья да прямиком на Баюнку. Баюнка, видимо, такого скорого и неизбежного столкновения с девицей не ожидал, тем паче что не чесать она его за ушком пришла, а свалилась как мешок с шишками сверху.

Тут Баюнку то нервы и подвели!

С одной стороны я его понимаю – у него тоже, небось, похмелье.

Но уж больно ядрёной частушка вышла, как бы жители лесные в обморок не попадали. Так что кинул я в Баюнку тем что под руку попало. Баюнка через девицу прыгнул и был таков.

Много я ему всего сказал вдогонку. И, видать, лишку дал, сильно злобно рычал. Потому как повернулся, а на девице лица нет.

– Хозяин, – говорит, – батюшка, помоги, защити!

Я даже растерялся. Голову почесал. Отвечаю ей.

– Да я и есть Хозяин. И ты это… не верещи так… голова у меня трещит.

Тут девица то в обморок и шмякнулась.

– Ты чего это? – я её поднял, покрутил. Вроде девица как девица. За почти сто лет, что я Леший, на первый взгляд ничего и не изменилось. И косы плетут также, и одёжа похожа. Что-то раньше девицы от моего вида наземь без чувств не падали. Ишь до чего дожил – сразил наповал. Вот что морда лешачья делает!

– Очнись! – говорю ей, потряс легонько, посадил на пенёк. Подул на лицо ей. Вроде глаза открыла, горемычная. И чуть сразу обратно не в обморок.

– Ну-ка, не смей, – говорю ей. – Раз пришла, рассказывай, кто ты такая и что тебе в моём лесу понадобилось, раз зашла так далеко?

Похлопала она глазёнками, спросила ещё раз, не чудится ли ей. Я ей ещё раз назвался и стал ответа ждать. Тогда девица и рассказала, что звать её Гостятою, что нынче сирота она без отца и матери, и бабка её – знахарка прежняя, уже тоже к предкам ушла, а вот теперь знахоркой вместо неё она, стало быть, Гостята.

– Пришла зачем? – тороплю её. Голова моя болит со страшною силою. Плохую брагу деревенские в реку вылить хотели – ту самую, водяным умыкнутую. Надо бы Воднейшеству их за это пошугать.

Услышал я про мужа её больного. Про то, что жизни никакой нету, свет белый не мил, как он мается, бедненький.

– Что от меня надо, вторую ногу ему сломать? – не в духе я был, признаюсь честно, и завывания девичьи мне не нравились.

– Что ты, батюшка, я же наоборот – вылечить…

– Я уж подумал, может, в лес забрать, чтоб не мучился больше и тебя не мучил? – зачем девицу изводить стал, и сам не понял, а только желание её меня раздосадовало. Шло оно из сердца, было искреннее, но чуял я и то, что много на том сердце обиды есть и непонимания.

– Меня о таком не просят, – наконец, решил объяснить я. – Если бы тебя зверь обижал, съесть хотел или заплутала бы ты в лесу… а то что там с твоим мужем происходит у вас в селении – в доме твоём – мне знать не надобно и отношения я к этому не имею.

– Так пришла я за папоротниковым цветом! – объясняет мне девица.

– Вчера отцвёл.

Наверное… Нечистая сила его охраняет. Злая она у меня да неразумная. Так – духи блуждающие, кусачие да вопячие. Для меня и какого сильного человека безобидные. А трусливого да слабого, пожалуй, и с ума сведут.

За цветком я вчера не следил – что следить за ним – миг один – раз и нету. Кто бы ещё умел так желание загадывать, чтобы счастливо от него сделалось на душе. А так только воздух сотрясать и красоту момента портить. Красиво цветёт тот цветок. Замирает дух и на сердце щемит горестно – так красиво.

– Батюшка Леший!

– Чего тебе?

– Понимаю я, что тот цвет отцвёл… Да только не хочу я домой с пустыми рученьками возвращаться. Житья мне нет. Устала я. На два селения одна знахарка, как бабки моей не стало. Извёл меня муженек своими жалобами, а родители его тем паче. Уж тогда лучше ты съешь меня и мои косточки здесь схорони.

А вот тут очень сильно рассердился я!

– С чего мне есть тебя? – рявкнул я зверем диким. И голова моя бедная сразу мне отозвалась. Воднейшество тоже отхватит – и за бражку свою умыкнутую, и за настойку иноземную! Видать взвыл я хорошо, так что девица чуть опять оземь не шмякнулась. Смотрю на неё – худа больно, хоть и жилиста. Чай, не из сахара. А почто же так на жизнь свою жалуется?

– Не люблю я этого, – отвечаю ей. – Ты, гляжу, не помираешь, так зачем собралась кости в землю сложить? Не примет земля таких косточек. Такую как ты и волки есть не станут – побрезгуют.

– Батюшка Леший, помилуй, за что говоришь так со мной! – глазами хлопает.

– Работать не любишь, мужа не лечишь – хочешь всё даром получить – на чудо надеешься.

– Так то последняя надежда моя!

Я уже повернулся путь держать к себе, сквозь лес бреду, а она рядом бежит, за меня цепляется.

– День светлый и ночь темная свидетели, сколько я работаю! Я рук не покладаю и глаз не смыкаю, пока сами от усталости не слипнутся! Если б был другой выход, не пришла бы сюда! Но хром мой муж будет всю жизнь и то никак не вылечишь!

– Али хромой будет не люб? – интересно стало мне.

– Люб любым! – говорит сбивчиво. – Так страдает же человек, а мне смотреть сил нет!

– Ладно, пошли в мои хоромы, послужишь мне, – отвечаю ей. – Посмотрим на тебя в деле. Коли по нраву мне будет, как ты поручения все выполнишь, так и быть, помогу тебе в твоей беде. Тогда вознагражу тебя и отпущу домой. И чтоб глаза мои тебя в лесу больше не видели. А если не понравится, как мне послужишь, то долго ещё будешь вспоминать, как тебя в лесу Леший встретил!