Найти себя (СИ)

Глава 1

Хурман, худощавый, бедно, но чисто одетый молодой человек, лет двадцати — двадцати пяти на вид, с дырявой, но также чистой повязкой, закрывающей низ его лица, прятался в кустах на опушке леса и дрожал от страха. И зачем он решил в одиночку пробираться в Королевство Падающих Звёзд? И вообще, не нужно было ему никуда выходить, сидел бы дома и не думал о несбыточном! А всё из-за этих звёзд! Почему-то звезды падали с неба только в Королевстве или в землях, близко к нему лежащих. Говорили, что если человек найдет упавшую с неба звезду, то в имперском Храме Великого Лика он сможет вымолить за нее всё, что захочет.

А Хурман хотел многого. В первую очередь, как и очень многие в этом мире, он хотел богатства. А ещё — здоровья, поскольку в детстве стал калекой. Его отец был купцом и рано начал приучать сына к торговому делу. Вот и в тот раз вместе с отцом он ехал в торговом караване, шедшем из Империи Новых Богов в Королевство Падающих Звёзд. Это было десять лет назад. И именно в этом же месте, где он сейчас находился, на караван напали разбойники. Многих тогда убили, его отец тоже погиб. Но самому Хурману, как и некоторым другим, повезло. Его спасло то, что почти в это же время из Королевства в Империю возвращался другой караван с большой охраной из вольных наемников. Вольные наемники и спугнули разбойников, грабивших караван отца и не успевших добить всех, кто еще оставался в живых. Хурман до сих пор не мог понять, как тогда разбойники умудрились не озаботиться разведкой и проворонить встречный караван, но хорошо всё, что хорошо кончается, хотя и не для всех.

У отца же было не так много денег, и его караван сопровождали лишь трое охранников из бывших воинов, ушедших с имперской службы по возрасту, и решивших немного подзаработать. Они были неплохие вояки и сделали всё, что смогли. Даже успели убить нескольких разбойников. Но что значит трое воинов против целой ватаги вооруженных злодеев? Вскоре вся немногочисленная охрана их каравана лежала на земле, утыканная стрелами, а разбойники разбрелись среди повозок и начали грабить и убивать простых торговцев. Заметив на горизонте группу вооруженных воинов, а это были, как оказалось позднее, вольные наемники из передового отряда подходящего каравана, разбойники ускакали прочь. Хурману действительно тогда повезло, он остался в живых. Но стал безобразен и даже страшен. Стрела разбойника уже на излете попала ему в подбородок и сделала его уродом со скошенной набок челюстью. Хорошо, что среди спасителей был адепт Богини Жизни, который не дал ему умереть от сильно кровоточащей раны. Он даже сумел собрать Хурману челюсть из переломанных костей так, что тот мог потом жевать не слишком грубую пищу. Правда, после жевательных движений у него болела голова, но было терпимо.

Но дальше жизнь у Хурмана не заладилась. В то время он был всего лишь двенадцатилетним ребенком. Его мать, потеряв мужа, от горя прожила не долго, и спустя полгода после его смерти сама ушла к Великому Лику. Хурман остался один, другие родственники жили слишком далеко. У него осталась наследство — небольшая лавка в Благоде, большом поселении, стоявшем на пересечении торговых путей в Герцогстве Алого Плаща. Казалось, место для торговли неплохое, но он был не опытен, его страшная внешность отпугивала покупателей, не говоря уже о потенциальных невестах, и поэтому Хурман вскоре лишь едва сводил концы с концами. Кроме того, ему всё время приходилось ходить с повязкой на лице, скрывая свое уродство, что у многих людей вызывало подозрение — зачем торговцу закрывать свое лицо, если он не хочет тебя обмануть? Еще, как на грех, у всех мужчин в его роду очень плохо росла борода, и поэтому, когда он подрос и у него стали расти на лице волосы, его "три волосинки" совершенно не могли скрыть страшные шрамы на подбородке и сдвинутую, хоть и ненамного, в сторону челюсть. Так продолжалось десять лет, дела становились всё хуже и хуже. Наконец, он решил идти в Королевство Падающих Звёзд искать звезду. До Королевства было не так уж и далеко — месяц пешего пути. Хурман научился неплохо владеть луком, поэтому смерть в дороге от голода ему не грозила — всегда можно было подстрелить какую-нибудь дичь. Лук, конечно, у него был охотничий, чуть ли не самоделка, но откуда у бедняка боевой лук? Но чтобы охотиться на разную мелочь и его вполне хватало.

Хурман за бесценок продал свою лавку и двинулся в Королевство Падающих Звёзд. Он специально не стал искать какой-нибудь попутный караван. Нападение разбойников в его уже таком далеком детстве так напугала Хурмана, что он теперь боялся ходить с караванами. Уж одному ему, как он рассчитывал, удастся пройти незамеченным. Да и разбойники не станут охотиться за одиноким бедным путником, что с него взять?

И вот сегодня уже далеко за полдень Хурман подошел к тому самому месту, где десять лет назад потерял отца и свое здоровье. Нахлынувшие воспоминания вдруг таким тяжелым грузом легли на его худощавые плечи, что он внезапно лишился сил. Дальше идти он не мог, да и все равно нужно было где-то ночевать, и он решил остаться здесь. Заодно вспомнить отца и помолиться Великому Лику и Богине Жизни за него, да и за себя тоже.

Он подстрелил зайца и плотно пообедал и заодно сразу поужинал. Внизу, если сбежать с холма, не так далеко протекала река, и Хурман даже искупался. Он заполнил свои фляги свежей водой, простирал свою одежду да повязку, которые во время путешествия успели уже хорошо испачкаться. Потом расстелил всё на траве высыхать на жарких лучах Звезды Сатара, а сам улегся на опушке в тенечке и стал думать о том, что он будет делать, когда найдет упавшую звезду и вернет себе красоту и богатство. Дум было много, и все они были замечательными, оставалось только найти упавшую звезду.

Одежда вскоре высохла, и он натянул ее на себя. Повязку Хурман также машинально нацепил на свое лицо: у него уже вошло в привычку, всё время ходить с ней, даже когда вокруг никого не было. Больше ничего делать не хотелось, да и до вечера было не так далеко, поэтому он решил пораньше заснуть, чтобы поутру по холодку пройти подольше.

Хурмана разбудил какой-то посторонний шум. Он открыл глаза. Ветер донес до его ушей отдаленный стук и скрип колес. Было лето, темнело поздно, но, судя по ощущениям, до ночи оставалось совсем немного. Звезда Сатара уже подступала к горизонту, и с противоположной стороны от нее небо постепенно заполняла чернота и появились первые звезды. Стараясь быть невидимым, Хурман привстал и попытался разглядеть, что происходит. По дороге со стороны Благоды двигался торговый караван. До каравана оставалось шагов триста, но Хурман своими зоркими глазами хорошо разглядел движущиеся повозки, запряженные парами лошадей, и шагающих рядом людей. Караван был небольшой, повозок десять, то есть чуть больше, чем обычно водил его отец.

И тут небо для Хурмана перевернулось. Раздался свист, крики, и на караван со всех сторон обрушился град стрел и каменных пуль — стреляли из луков и из пращей. Люди в караване заметались, кто-то побежал прятаться за повозки, кто-то стал убегать в росший неподалеку лесок или старался сбежать с холма, по которому проходила дорога, вниз к реке. Но были и те, кто достал оружие и решил отдать свою жизнь подороже. Но нападение было слишком внезапным, нападавшие были совсем недалеко, да и было их явно больше, чем людей в охране каравана, и убежать было очень сложно.

Хурман забился в кусты и затаился — он опять нарвался на разбойников и опять в том же самом месте. Правда, не он, а чей-то караван, но Хурману от этого было не намного легче — он был рядом, и его жизнь висела на волоске, так как разбойники, как правило, не оставляли свидетелей. Ему повезло тогда, десять лет назад, но Великий Лик не будет предоставлять повторного шанса глупцу, не берегущему свою жизнь.

Скоро всё кончилось. Разбойники напали на караван из засады, и его охрана не смогла ничего поделать. Хурман сидел в кустах как мышка, стараясь даже не дышать. Его не замечали. Разбойники методично грабили караван, постепенно наступили сумерки. Похоже, Хурману повезло и на это раз. Он поднял глаза вверх, чтобы восхвалить Великого Лика, и увидел высоко в небе короткую яркую вспышку. Потом что-то огненное понеслось к земле.

"Падающая звезда! — понял Хурман. — Надо запомнить, куда она упадет! Великий Лик ответил моим мольбам!"

Забыв всё на свете, он присел на корточки и, вытянув шею, следил за сверкающим в небе следом от падающей звезды. Создавалось полное впечатление, что звезда падала прямо ему на голову. Испугавшись, что небесный посланец проломит ему череп, Хурман зачем-то вскочил на ноги и отскочил в сторону, налетев с размаху на кусты и создав такой шум, будто сквозь них ломился дикий кабан. К счастью, звезда упала не на него, а куда-то вниз, ближе к реке. Утром он найдет ее, и не нужно будет идти в Королевство Падающих Звёзд. Все мечты Хурмана сбудутся!

Но Хурман ошибся. Его счастье закончилось, даже не успев начаться. Созданный им шум привлек внимание разбойников, которые шныряли в округе и выискивали всех, кто мог остаться в живых. Хурман немного ошибался, разбойники иногда, не часто, но иногда, оставляли кого-нибудь из своих жертв в живых. Бывало, что пережившие ужас нападения так запугивали своими страшными историями других караванщиков, что купцы, увидев несущуюся на них разбойников, сдавались на их милость без всякого сопротивления. Таких "мирных" караванщиков разбойники не трогали, им тоже не нужны были лишние разговоры об их кровожадности, ведь можно было дождаться, что ватагу начнут искать регулярные войска Империи. А против них у разбойников не было бы никаких шансов. И быть перебитыми регулярными войсками Империи совсем не входило в их планы. Но не на этот раз. Все, кто был в караване, должны были погибнуть.

"Смотри, еще один!" — услышал Хурман чей-то крик. Он очнулся от восторженных мыслей о звезде и огляделся — что он наделал! Он стоял на опушке леса, совершенно открытый для разбойников.

Раздался свист летящей стрелы — Хурман упал навзничь. Из его повязки, уже потемневшей от крови, торчало оперение стрелы.

"Это уже было со мной однажды…", — подумал он, умирая. Его сердце билось всё медленнее, сквозь дымку угасающего взора он увидел двоих подъехавших к нему на невысоких лошадках людей с луками в руках.

— Этот готов! — сказал один, — Я никогда не промахиваюсь! Тем более, он словно специально, нацепил себе светлую тряпку на морду, как мишень. Стреляй, не хочу! Посмотрим, что у него есть?

— Да что у него найдешь? Это же явно нищий. А ты видел падающую звезду? — ответил другой.

— Видел.

— Может, поищем?

— Зачем она нам, скоро мы и так сделаемся богачами, да и времени на это нет. Бешеный Атаман приказал не мешкать. А он у нас голова! Всё рассчитывает! Ты думал, что когда-нибудь у тебя будет столько денег?!

Разбойники ускакали. Глаза Хурмана застыли навсегда — Великий Лик забрал себе еще одну никчемную глупую жизнь.

Тонкий луч восходящей Звезды Сатара осветил крупного молодого мускулистого мужчину, неподвижно лежащего на траве среди кустов лесной ягоды, скользнул по его лицу и побежал дальше по кустам и траве, пробуждая насекомых, птиц, мелких зверьков и другую живность, осмысленная жизнь которых начиналась с наступлением утра и замирала ночью. Пробуждающейся природе совсем не было дела до разыгравшейся вчера в этих местах человеческой трагедии.

Судя по глупой, счастливой улыбке, проступившей на губах спящего мужчины, это был даже еще не мужчина, а скорее, еще юноша. По-видимому, ему снилось что-то приятное.

День постепенно разгорался. Наступил полдень. Высоко в небе парил падальщик. Он чувствовал, что не так давно внизу кто-то опять позаботился, чтобы он никогда не умер с голоду. Да, действительно, внизу на земле лежала пища. И ее было много, но вокруг нее сновали эти двуногие. Придется немного подождать, когда они уберутся подальше. Но вид пищи разбудил у падальщика сильный голод, ему был нужен хотя бы один кусочек. А вот и добыча! Немного в стороне, где не было двуногих, друг на друге лежали два тела. Падальщик хорошо разглядел беззащитную плоть, которая скоро поддастся его когтям и клюву. Он опустится прямо на верхнее тело и начнет со своего любимого лакомства — глаз. Падальщик стал планировать вниз.

В это время Звезда Сатара, поднявшаяся в зенит, залила своими жаркими яркими лучами лицо юноши, и он, зашевелился, пытаясь прикрыть ладонью глаза от яркого света. Но тут же застонал от тупой боли в районе затылка. На его лицо упала тень, и он, сощурив глаза, увидел в небе снижающего прямо к нему большую хищную птицу. Взгляды птицы и юноши встретились, и вдруг, словно увидев что-то опасное или страшное, птица резко отпрянула, неуклюже замолотив крыльями по воздуху, и стремительно развернувшись, быстро полетела в обратную сторону.

"Чего это она, — подумал юноша, — или эта я такой страшный?"

Юноша пошевелил головой и почувствовал, что она лежит на чем-то твердом и неудобном, то ли на камне, то ли на куске железа.

Попытавшись присесть, он уперся руками в землю и наткнулся на холодный кусок металла. Это оказался большой пехотный щит, лежавший на земле. Проследив по нему взглядом, юноша увидел, что щит держала рука какого-то мертвого воина с раскроенной страшным ударом, видно, вместе со шлемом, головой, под которую натекла приличная, уже загустевшая, лужа крови. Расколотый шлем валялся рядом, и очнулся, юноша, лежа затылком как раз на этом разбитом, перемазанном кровью шлеме.

— Где это я? — хриплым голосом прошептал юноша.

Вокруг было тихо, лишь где-то чирикали птички, да стрекотали насекомые. Свежий влажный воздух, похоже, что недалеко была вода, был пропитан приятным ароматом цветов.

Где он находился, что это за мертвый воин, юноша не мог себе представить, как он не попытался что-то вспомнить.

Вокруг простирались густые кусты лесной ягоды. Совсем рядом, юноша лежал у его подножия, возвышался небольшой холм с крутыми склонами, со стороны которого кусты были поломаны и смяты, как будто кто-то большой и тяжелый скатился или проломился сквозь кусты, сбегая с этого холма.

"Похоже, здесь обитают дикие кабаны, — подумал юноша, — а может это я или этот мертвец и поломали кусты? А что, я, наверное, смог бы!"

Оглядев себя, юноша отметил свою тяжелую мускулистую фигуру, с тугими перекатывающими мышцами, выпиравшими сквозь одежду. Одет же он был в кожаные, немного изодранные, темно-коричневые штаны из мягкой кожи какого-то животного, холстяную рубаху и легкую кольчугу поверх рубахи. Кольчуга начиналась чуть выше колен и покрывала руки почти до локтей. На кольчугу была надета куртка-безрукавка из такой же кожи, что и штаны, зашнурованная спереди тоненькими ремешками. Куртка тоже была потрепанная и немного рваная. На штаны, сбоку по бедрам, и на куртку были нашиты многочисленные маленькие узкие длинные карманы неизвестного предназначения. На ногах были кожаные, но из более плотной кожи, полусапожки. Обе руки, начиная от запястья и почти до локтей, были защищены наручами из темного металла, по виду похожие на кору дерева. На шее мотался какой-то оборванный кожаный шнурок. Юноша вдруг замер.

— А я кто такой!? Не помню! — произнес он вслух.

У него опять резко заболел затылок. Пощупав его, он обнаружил на нем огромную перемазанную липкой загустевшей кровью шишку. Чья эта была кровь, то ли самого юноши, то ли мертвого воина, было непонятно.

"Видно, хорошо меня по затылку чем-то приложили, — подумал юноша. — Всю память отшибли, ничего не помню".

Недалеко зашевелились смятые кусты, и показалась голова большой черной с серыми подпалинами собаки. Тяжело дыша, собака высунула язык, посмотрела на юношу, сверкнула глазами и беззвучно скрылась.

— Постой! Ты откуда, ты чья!.. — крикнул юноша и полез за собакой, но ее и след простыл. Вместо собаки он наткнулся на две котомки, которые лежали на земле, зацепившись лямками за один из поломанных кустов лесной ягоды. Чуть поодаль на земле валялся помятый в затылочной части легкий железный шлем.

— О! Что-то очень знакомое! Может это моё?!

Юноша взял одну из котомок, жесткую на ощупь, и имевшую странную узкую удлиненную форму, из которой торчала рукоять, видимо, какого-то оружия, с приделанным к ней ремешком в виде петли из крепкой крученой веревки.

Ухватившись за рукоять, юноша вытащил на свет булаву, даже, скорее, шестопер ("Похоже, я всё-таки кое-что помню, это явно шестопер", — мелькнула у юноши мысль).

Шестопёр весь был сделан, на взгляд, из такого же темного металла, что и наручи у юноши. Его общая длина была примерно в два локтя. Около пятой части длины приходилось на массивную головку с шестью ребристыми пластинами-перьями, остальную часть занимала длинная рукоять с круглым металлическим кольцом, играющим роль гарды.

— Увесистый…, - взвесил юноша оружие в руке.

Взяв шестопер за рукоять правой рукой, он быстро закрутил им в воздухе, несколько раз махнул, потом повторил то же самое левой рукой и понял, что держит действительно свое оружие, уж очень удобно и привычно лежало оно в его руках.

Юноша заглянул в котомку, откуда вытащил шестопер. Она представляла собой нечто похожее на скрепленный снизу кольчужный рукав с очень мелкой ячейкой, поверху покрытый жесткой тканью. Таким образом, котомка, по сути, являлась аналогом ножен для меча или сабли, и служила для переноса шестопера за спиной.

В другой, уже обычной, из плотной ткани, котомке лежала дюжина метательных ножей, по форме напоминающих узкие длинные листья какого-то дерева, из того же темного металла, примерно в полторы пяди длинной и чуть более полфунта весом. Каждый из них лезвием был вставлен в небольшие ножны.

— Теперь ясно, для чего у меня столько карманов, — сказал юноша. — Для ножей!

Это даже были не карманы, а специальные полости или своеобразные пришитые чехлы для метательных ножей. По всей видимости, в котомке, также как и в случае с шестопером, ножи просто переносились, а перед боем он помещал их в чехлы, вшитые в одежду, из которых их было удобно выхватывать.

"Значит, я и ножи метать могу…," — подумал юноша.

Он вытащил пару ножей, освободил их от ножен и вставил в два кармана-чехла, находящихся в его куртке.

Юноша заметил, что ни на шестопере, ни на ножах не было видно ни следа крови и ни вообще какой-либо грязи.

— Что же это? Мне чуть голову не проломили, а я даже, похоже, и оружия не успел достать, — недовольно проворчал юноша.

— Так, а шлем тоже, что ли мой? Вон как у него задник помят!

Юноша поднял шлем и нацепил его на голову. При этом он задел свою многострадальную шишку, что вызвало на его лице недовольную гримасу.

Юноша запихнул шестопер обратно в котомку, и, перекинув обе котомки через правое плечо, стал присматриваться, где бы ему лучше забраться на холм.

По всему стояло лето. Ягоды на кустах еще не налились темно-синим цветом, который говорил о том, что они полностью созрели ("И это помню!" — обрадовался юноша), что происходило в начале осени, а были зеленые. Вокруг носились бабочки, стрекозы, в траве прыгали кузнечики, ползали какие-то жуки, со всех сторон слышалось пение всевозможных птиц. В общем, жизнь кипела. Где-то недалеко раздавался мерный шум текущей воды, видимо, текла река, а с холма — голоса людей.

— Голоса! — вдруг понял юноша.

Резво вбежав на холм по крутому склону (постепенно стихавшая боль в затылке при этом опять дала о себе знать), он почти сразу выскочил на хорошо наезженную дорогу и огляделся. Внизу, откуда он поднялся, примерно в полете стрелы от холма, степенно несла свои воды широкая река. Холм, на котором он очутился, похоже, когда-то давно являлся частью высокого берега этой самой реки, пока она слегка не изменила свое русло или не обмелела. Но по весне, в половодье, вода наверняка доходила до него вплотную.

Дорога, на которую вышел юноша, проходила совсем недалеко от обрывистого края холма. С другой стороны в полполета стрелы от дороги скучилось несколько высоких, в рост человека, обросших мхом валунов. Чуть поодаль за ними начинался лес, сначала не очень густой, но постепенно превращающийся в непроходимую чащу.

Примерно в шагах пятидесяти от юноши вдоль дороги и на ней самой повсюду валялись разбитые повозки, обрывки одежды и всевозможное, от сабель и до стрел, оружие, иногда целое, но в основном переломанное. Лежало несколько трупов мертвых лошадей. Кое-где виднелись и человеческие тела. К ним подходили какие-то люди и оттаскивали их в сторону, ближе к валунам, где уже лежали около десятка других мертвых тел, завернутых в темную ткань. Возле валунов стояла группа людей, в основном, воинов. Они о чем-то оживленно переговаривались. А вот и знакомая собака. Она тихо сидела недалеко от говорящих, и молча смотрела на юношу. Его, наконец, заметили. Один из таскавших тела человек замахал руками, и что-то закричал, показывая на него пальцем. От стоявшей группы людей отделилось три человека, которые захватили с собой собаку, и пошли к нему навстречу. Двое из них были воины (каждый был в легких доспехах и держал в руках саблю и небольшой круглый кавалеристский щит, за спину был закинут короткий лук), третий, мужчина лет 40, красивый, с окладистой бородой и усами, плотного телосложения, в пышном купеческом платье, наверное, старший, шел налегке.

— Здравствуй, незнакомец, Ты кто? — останавливаясь в шагах пяти от юноши, спросил купец.

— Здравствуйте, добрые люди, — ответил ломающимся баском юноша. — Не помню…. Я недавно очнулся…там внизу (юноша махнул рукой вниз холма), голова разбита, мертвый рядом лежит. Что произошло, не знаю. Людской разговор услышал, поднялся сюда, а тут вы…

Воины недоверчиво смотрели на юношу, готовые в любой момент накинуться и изрубить его в куски. Один из них положил руку на голову собаке, останавливая ее на месте, но наверняка намереваясь при необходимости натравить ее на незнакомца. Но собака была спокойна и даже не показывала какого-либо недовольства.

Чувствуя такую поддержку за спиной, купец, не боясь и не торопясь, подошел к юноше вплотную. Внимательно оглядев юношу, он увидел болтающийся на его шее огрызок шнура и дернул за него.

— А это что?

— Не знаю, наверное, он у меня на шее висел, когда я в себя пришел. Я его и не замечал раньше.

— А, господин, понятно, — вдруг сказал один из воинов. — Должно быть, этот человек из каравана. Всё-таки один уцелел. Он, должно быть, из охраны, смотри — шнурок на шее. На такие шнурки обычно вешают медальоны вольных наемников. Да вон, смотрите!

Он бегом вернулся назад к груде мертвецов и что-то сорвал с шеи одного из них. Прибежав обратно, он представил всем на обозрение кожаный шнурок, на котором висел медальон в виде ставшего на дыбы медведя.

— Да, медальон гильдии вольных наемников Медведей, — сказал купец, взяв его в руки.

— Ну что, незнакомец, повезло тебе. Как понял наш следопыт, на ваш караван напала ватага Бешеного Атамана, — обратился он к юноше. — Она с недавних пор обосновалась где-то неподалеку и иногда караваны грабит. Сначала, как мы поняли, они вас из засады из-за тех валунов из пращей, да из луков обстреляли, а потом уж всех добили — на конях из леса выскочили и порубали, кто остался. Тебе же, наверно, сразу в голову попали каменной рулей из пращи и оглоушили. Ты и скатился вниз с холма. Пока падал, одежду изодрал и медальон потерял. Да вон и всё лицо у тебя разодрано.

Юноша дотронулся до своего лица и только сейчас понял, что кожа на его щеках и на лбу действительно ободрана, и из царапин проступает кровь, правда уже засохшая. Но особой боли он не чувствовал, поэтому, наверное, и не замечал раньше.

— Ну ладно, что теперь делать будешь, куда пойдешь? — спросил купец. — И что у тебя за спиной в котомках?

— Не знаю еще что делать, ничего не помню про себя. Может, с собой заберете до первой деревни или города? Вы куда сейчас?.. А в котомках у меня мое оружие — шестопер и ножи метательные.

— Шестопер!? Покажи, не думал, что вольные наемники с шестоперами ходят. Я встречал только с мечами, да с саблями. Ни копья у тебя, ни лука…. Метательные ножи?.. Ну, раз тебя гильдия в наемники взяла, значит, ты и таким ей подошел, — размышлял вслух купец. При этом было не совсем понятно, он разговаривает с юношей или сам с собой.

Юноша достал свое оружие и нехотя протянул купцу. Почему-то ему не очень нравилось при вооруженных людях оставаться безоружным, но и обострять ситуацию он не желал.

— Ух, ты, тяжелый какой, — удивился купец. — Фунтов пятнадцать. Я видел что-то похожее во дворце нашего герцога, он любитель разное оружие собирать, даже в руках держал. Но у того верхушка была в виде обычного шара, у тебя же здесь перья железные наварены. Да, даже, вроде и не наварены, а словно сами выпирают — будто корни из ствола дерева растут. Ну и легче твоего он был раза в два, если не больше, правда, рукоять у него деревянная была. Странное оружие у тебя…

— Это ты, господин, раньше булаву видел, — ответил юноша. — Булава и шестопер оружие схожее. Но шестопер, на мой взгляд, лучше доспехи крушит, для того и перья эти железные на нем. А про тяжесть, — он взял у купца шестопер себе в руку и легко стал крутить им в разные стороны, — не знаю, мне он не кажется таким уж тяжелым, но да, увесистый.

— Да, ты парень на вид здоровый. Вон как своей железякой крутишь! Может под тебя его специально и сделали?! Хотя всё равно странно. Такое оружие, по-моему (его спутники согласно закивали головами), не распространено среди наемных воинов и вольных наемников и не считается среди них благородным, не то, что меч или, на худой конец, сабля. Правда, я слышал, что наш Император, да будет он жить вечно, имеет золотую булаву для особо торжественных случаев. Но это другое дело. А на вид ты им ловко управляешься. Да и про благородное оружие я вот что скажу, для охранника важно то, каким оружием он лучше владеет. Такое и нужно брать в опасный поход.

— Господин, — встрял в разговор один из сопровождающих его воинов. — Я слышал, что в южных землях и сейчас в чести подобные крушители доспехов. — Может, ты с юга? — спросил он юношу.

— В рыцарском Ордене Воителей Веры у рыцарей тоже есть крушители доспехов, у каждого — цепная Утренняя Звезда, — добавил второй воин.

— Ну, у этих в Ордене любое оружие есть. Они должны нести в мир святую веру Великого Лика. Поэтому их учат сражаться всяким оружием, — задумчиво произнес купец.

— Ты же не из них будешь? — полушутя спросил он юношу. — Да, может ты и с юга, может ты и из, ха-ха-ха, рыцарей, а может и из какого-нибудь захудалого дворянского рода и тебе по наследству досталось старое оружие предков?! Ладно, разберемся.

— А кто такой Великий Лик? — спросил юноша.

— Ну, парень, у тебя точно из головы все мозги повышибали, — удивленно воскликнул купец, испуганно взглянув в небо. — Не знать Верховного Бога нашего Мира?! Смотри, следи за языком, если поблизости будут жрецы Великого Лика, они тебя быстро спеленают, как младенца, будь ты хоть трижды силен. Все кто против Великого Лика, а уж то, что не знаешь, кто это…, даже потеря памяти не поможет, — караются жрецами. Что они там с отступниками веры делают, не знаю, но никого в живых после встречи с ними не видел.

— Ну ладно, что с тобой делать, — задумчиво проговорил он далее, почесывая свою бороду. — Хорошо, возьмем тебя с собой. Смотрю, собачка наша себя смирно ведет, на тебя и глаз не оборотит, а она у нас плохих людей чует. Только наш караван идет не туда, куда ты, видимо, направлялся раньше, — а обратно, в сторону славного города Первенец. Это первый город — из-за этого и название — нашего герцогства, заложенный в давние времена прадедом нынешнего герцога, который был первым герцогом Алого Плаща, — пояснил купец. — Там, насколько я помню, как раз располагалась гильдия вольных наемников Медведи. Но мы свернем раньше. Мы, ведь, торговые люди герцога Алого Плаща, едем к нему в столицу герцогства.

— Спасибо, господин, — поблагодарил юноша, — а как мне к тебе обращаться?

— Не да, я же не представился, — кивнул купец, — меня Голос Правды или просто Голос зовут, я хозяин этого каравана.

— Поторговали мы славно, — продолжал Голос, потирая руки от удовольствия. — Везем герцогу товары разные, но главное, — десяток боевых быков, что специально выводятся в Королевстве Падающих Звёзд для воинской потехи. Ну ты их увидишь. С ними на арене храбрецы бьются. Теперь они будут герцога и его гостей развлекать. Мы полкоролевства объездили, пока лучших быков не нашли. А насчет тебя…. Недалеко отсюда, лигах в десяти, есть большое поселение, почти город, Благод называется. Мы как раз сейчас к нему идем. Там сойдешь. Может, кого знакомых найдешь, или тебя вспомнит кто. А еще лучше, отправляйся оттуда в Первенец. Найдешь свою гильдию, там всё тебе о тебе и должны сказать — на каждого своего наемника гильдия учет строгий ведет. Ведь все наемники должны в гильдию налоги платить. А за это гильдия им службу находит, в случае гибели семье какие-то деньги немалые выплачивает, да и другие разные вещи делает. Подробностей я не знаю, но там скажут.

— Ну, пора, чего-то я разговорился с тобой, а дела не ждут. Нужно мертвых похоронить и двигаться дальше, чего зря языком чесать, — вдруг заторопился Голос. — И так время потеряли. Да, сходи к нашему лекарю, я тебя провожу, пусть он тебя посмотрит, подлечит, если чего нужно. А может у него что-то и для памяти есть.

Голос отправил своих людей заниматься своими делами, а сам вместе с юношей пошел в сторону стоявшего неподалеку небольшого, но богато украшенного шатра, который охраняла пара копейщиков. Шагах в пятидесяти позади шатра находилась дюжина других шатров победнее, за ними — до двух десятков заполненных доверху каким-то товаром повозок, каждая запряженная парой лошадей. Помимо их юноша заметил здоровенные повозки, на которых стояли большие железные клетки. Из них выглядывали черные, страшного вида быки. Быки были очень крупными — в холке превышали рост высокого человека, — и с такими огромными рогами, что, казалось, они без труда, даже без разбега, а простым движением своей головы на мощной шее смогут пробить тяжелый пехотный щит или проткнуть насквозь человека в кольчуге. Каждую повозку с быками охраняли по два воина — копейщика. Кроме того, рядом с ними гарцевали на своих быстрых лошадках до десятка воинов в легкой броне, вооруженных саблями и луками. Причем каждый всадник имел такой большой запас стрел, что было видно — в рубку они стараются не вступать, а полагаются, прежде всего, на свои смертоносные стрелы.

— Почти с утра здесь стоим, пришлось вон даже шатры разбить, — сказал Голос. — Мы после ночной стоянки тронулись, не успели и лигу проехать, как наткнулись на ваш разбитый караван. Не проехать, не пройти, повсюду тела, да и людей оставить на дороге мертвыми лежать, не похоронить, — это не по-божески. — Да, совсем обнаглел Бешеный Атаман, — продолжал он. — Приеду, обязательно пожалуюсь герцогу. Нельзя, чтобы на дорогах герцогства разбойники бродили, да торговых людей убивали.

— Ну вот, в том шатре, — показал рукой Голос, — лекарь наш должен быть, Брунил его звать. Ступай к нему, скажешь, что я тебя направил. Пусть тебя посмотрит, потом ко мне вернешься.

Лекарь оказался высоким худощавым молодым, лет 25, мужчиной, с важным представительным красивым лицом, одетым в халат темно-синего цвета с вышитым на нем золотом изображением раскрытого человеческого глаза на левой стороне груди (знак принадлежности к Гильдии лекарей Церкви Богини Жизни, как позднее узнал юноша). Он со скучающим видом сидел в своем шатре на деревянном топчане, покрытом ковриком с густым, но коротким ворсом, перед невысоким столиком, заставленным всевозможными склянками и коробочками, и вертел в руках пиалу с какой-то дымящейся жидкостью. Рядом стоял массивный сундук.

— Тебе что-то нужно? — спросил лекарь, отпивая из пиалы маленькими глоточками.

— Господин Брунил? Меня послал Голос, — сказал юноша. — Просил, чтобы вы меня осмотрели, я память потерял.

— Да, это я. А ты кто? Чего-то я тебя не помню, — прищурившись на юношу внимательными глазами, сказал Брунил.

— Я, похоже, единственный, кто уцелел из каравана. Меня чем-то по затылку ударили, я вниз в кусты и скатился. Недавно очнулся и на голоса к вам вышел, — ответил юноша.

— Ну, хорошо, подходи, посмотрим тебя, хоть какая-то работа. А то эти караванщики вместе с охраной, здоровые все, как быки или лошади ломовые. Поверишь, за всё наше путешествие никого даже ни разу не лечил, так все навыки потеряешь! — сказал лекарь.

Брунил поставил пиалу на стол и, потирая от предвкушения руки, позвал юношу к себе. — Иди, иди сюда! — Я ведь окончил столичную Лекарскую императорскую школу Богини Жизни! После чего меня герцог к себе забрал, как одного из лучших выпускников. Уже три года на него работаю! — продолжал Брунил. — Еще ни один от меня больным не уходил!

Он вскочил с топчана и, усадив на свое место юношу, стал со скептическим выражением лица на него смотреть и осторожно ощупывать его голову.

— Память, говоришь, потерял…. Так, что тут у нас, на лице много царапин, но уже все они почти зажили, довольно внушительная шишка на затылке, но открытой раны не видно…

— А хоть что-нибудь ты помнишь? — спросил Брунил юношу.

— Ничего не помню. То есть, не помню, кто я, и как здесь очутился. Но что-то помню. Вон, оружие свое помню, говорить могу, всё понимаю. Может, чего и еще помню важного, но сразу не скажу, пока на деле не выяснится.

— Да, я слышал о таких случаях, — подтвердил Брунил, — когда после сильных ударов по голове люди память теряли. Некоторые вскоре всё вспоминали, а некоторые так до конца своей жизни ничего путного и не вспомнили. Ну что ж, буду тебя лечить.

— Снимай свои котомки, клади в уголок, никто их не украдет. А что там у тебя? Да, и раздевайся сверху до пояса, — продолжил лекарь.

— Мое оружие, — ответил, раздеваясь, юноша. — Показать?

— Ну, мне оружие совсем не интересно, — сказал Брунил. — Да и в лечении оно сейчас не поможет.

Пока юноша снимал котомки и раздевался, лекарь открыл какую-то круглую деревянную коробочку, стоявшую на столе. В ней оказалась бледно-зеленая мазь с приятным запахом. Из другой коробочки Брунил достал миниатюрную серебряную плоскую ложечку, и, зачерпнув ей мазь, стал наносить ее тонким слоем на лицо юноши.

— Это чтобы шрамов на лице не было, — пояснил он.

Потом из другой коробочки пальцем подцепил немного черной мази и стал, не торопясь, втирать ее в шишку на затылке.

— А это, чтобы шишка быстрее рассосалась. Но это всё просто, по мелочи.

— А ты здоров, парень, — продолжал Брунил, оглядывая мощный торс и покрытые бугрящимися мышцами руки юноши. — Как ты смог в таком юном возрасте такие мускулы нарастить? Наверное, это подарок от предков. По-видимому, у вас все мужчины в семье сыздавна очень здоровые. А может, по какой-нибудь тайной системе занимался.

— Ну, что, — чуть погодя сказал Брунил, — странно, но особых синяков или ссадин на тебе свежих не вижу, какие-то старые царапины. Только вот голова повреждена немного. Теперь будем пробовать память восстанавливать.

Он порылся среди склянок на столе, в которых плескалась жидкость разных цветов и оттенков, и, выбрав три из них, стал потихоньку отливать находящуюся в них жидкость равными порциями в пустую пиалу. После того, как пиала наполнилась наполовину, он протянул получившийся напиток юноше, — пей всё, залпом!

Юноша взял пиалу, недоверчиво посмотрел на мутноватую, чуть коричневатую жидкость, и одним большим глотком осушил ее. — На вкус неплохо, — удивился он.

— Да, я сам все лекарства свои делаю, — заявил Брунил, — люблю, когда лекарство на вкус приятное. Но это только тогда, когда его при мне принимают. А так, если с собой отдаю, особенно если нужно не все сразу принимать, а мелкими порциями, то всегда делаю его наоборот горьким и невкусным. Есть у меня такие добавки для придания противного вкуса, лечебные свойства не портят, но и лишнего употребить не дают. А то знаю я этих больных, некоторые всё сразу примут, проку никакого, а порой, и вред один. А так много не выпьешь. Теперь ложись на топчан и спи, я тебе снотворного и еще трав особенных дал для поднятия настроения, а я в твоей голове с твоего разрешения покопаюсь.

— Покопаешься? Это как? А хуже не будет? — спросил юноша, ложась на топчан, который под его тяжестью жалобно заскрипел.

— Не бойся, ручаюсь, ничего даже не почувствуешь. А же тебе добра желаю.

— Хорошо, копайся в моей голове, а я посплю.

Через несколько мгновений юноша спал.

Подождав немного, Брунил подошел к юноше, нагнулся и стал внимательно прислушиваться к его дыханию.

— Надо же, как быстро заснул, — удивился он.

Брунил вышел из шатра и махнул рукой. Вскоре подошел Голос.

— Ну как? — спросил Голос.

— Спит. Как наш Зверь?

— Наша собачка совершенно спокойна, даже не реагирует совсем, — ответил Голос. — Поэтому, думаю, нужды применять особые методы к нему не требуется, собака не чувствует от него никакой враждебности. Но на всякий случай доведем дело до конца. Мы не можем навлечь опасность на наш караван. А ты продолжай.

— Ну что, сказать, парень здоровый, — задумчиво произнес Брунил. — На вид, судя по всему, лет 20, может и меньше, а здоров не по годам, медведь прям. Наверное, наследственное, да, небось, еще с малых лет специальные упражнения делал.

— Это уж точно здоров, ты видел его "дубинку"? У нашего герцога булава есть, так она раза в два легче. А наш герой машет своей, как веточкой, — подержал его Голос. — Может он старше?

— Да нет, кожа совсем молодая, и на нем я никаких старых ран не нашел. Все только свежие — морда вот поцарапанная, да шишка на затылке. Был бы старше, раз он воин, наверняка бы уже не раз подранили.

— Он не воин, скорее из охраны каравана, из вольных наемников, — сказал Голос.

— Вольные наемники тоже воины, по сути. Они же телохранителями важных господ или в охрану тех же караванов нанимаются. И нанимают их, когда действительно опасность есть, недешево их гильдии берут, сам знаешь, — возразил Брунил.

— Ну да ладно, не будем спорить, приступим к моим методам, — продолжил Брунил. — Твои уж методы, Голос Правды, хорошо мне известны. Значит, как всегда? Ты же знаешь, я хоть и адепт 3-го ранга, а, может, и 2-го уже, но этого делать не люблю, потом сутки ходишь, как рыба, выброшенная на берег.

— Давай, давай, знаешь же, в случае чего, герцог тебя не забудет. А мои методы служат для блага Императора и герцога. Бывает, конечно, что после них от людей мало что остается целым, если они очень упорствуют….

— Конечно, конечно, я твои методы не оспариваю. И герцог меня не забудет, как уж тут забыть, коль буду бродить по его замку, высунув язык и пуская слюни, или еще чего хуже, — было видно, что Брунил был не в большом восторге от предстоящих действий и немного нервничал.

— Хватит причитать, за дело.

— Хорошо, барон.

— А вот титулов, сэр, никаких не надо здесь говорить, мало ли что. Может кто-нибудь услышать, кому этого слышать совершенно не надо, — сказал Голос. — Пошли в шатер.

Голос и Брунил вошли в шатер. Брунил шагнул к сундуку. Подняв крышку, он покопался в нем и вытащил маленький сверток. Развернув, он достал из него маленькую золотую статуэтку Богини Жизни — божественной супруги Великого Лика.

— Приступим, — сказал он.

Брунил взял пустую плошку, положил туда статуэтку и сделал ножом разрез у себя на ладони, чтобы пошла кровь. После этого он, нашептывая фразы на непонятном языке (Голос спросил его однажды, что он шепчет и на каком языке, но Брунил лишь загадочно улыбнулся в ответ; безусловно, это была тайна адептов Богини Жизни), стал поливать кровью, лившейся тонкой струйкой из раны, статуэтку. Прошло некоторое время, статуэтка открыла свои золотые глаза и неярко засветилась.

— Она приняла мою кровь, — прошептал Брунил.

Было видно, что ему, несмотря на небольшую рану, очень больно. Но он стойко переносил боль, испытывая при этом неподдельную гордость, — немногие адепты 3 ранга Богини Жизни могли таким образом обращаться к своей Богине, да еще так, что она почти сразу им ответила. По сути, у него был уже 2 ранг, который следовало только утвердить на кругу высших адептов его Церкви.

— Меня всегда жуть берет, когда вижу, как твоя золотая богиня оживает, — сказал Голос.

— Она не оживает, это так через нее Богиня Жизни делится со мной своей силой. А теперь помолчи, барон, не мешай мне.

Голос недовольно поморщился, опять услышав свой титул, но ничего не сказал. Сейчас, действительно, мешать было нельзя. Он знал несколько жутких историй, когда из-за каких-то лишних действий или разговоров прерывался ритуал обращения к Богине Жизни. На выживших бедняг после этого (а никто никогда не умирал, ведь речь шла о Богине Жизни!) смотреть было просто страшно.

Брунил достал статуэтку из плошки, приблизился к юноше и, приложив к своему лбу измазанную кровью светящуюся статуэтку, другую руку возложил ему на голову. Закрыв глаза, он простоял так, молча, довольно длительное время. Голос уже устал ждать, когда это всё кончится, и от нервного напряжения у него даже стали затекать ноги. Наконец статуэтка перестала светиться и ее глаза закрылись. Брунил убрал ее от своего лба и открыл свои глаза.

— Ну как? — облегченно вздохнул Голос, поняв, что с лекарем не произошло ничего страшного.

— Он действительно ничего не помнит. В его мыслях как будто возведена стена, сквозь которую нельзя пробиться. Но это, безусловно, не полог разума. Похоже, наш приятель действительно получил тяжелую травму головы. Не уверен, правда, что от удара. Рана-то у него на затылке не глубокая. Хотя, всё может быть. Мы еще очень мало знаем о таких вещах. Адепт Высшего ранга, вероятно, и смог бы проломить эту стену, тем более я вижу в ней тончайшую трещинку. Но сквозь нее почти ничего не просачивается.

— Точно не полог разума? — уточнил Голос.

— Да, полог, как бы тебе это объяснить…, он похож на непроницаемый черный поток, даже водопад, энергии, который не дает проникнуть сквозь него и при попытке проникновения очень больно бьет по мозгам пытающегося это сделать. Если бы у него был полог разума, у меня бы сейчас носом кровь шла, да голова нестерпимо болела. Здесь же совсем другая картина.

— Ну, а что-нибудь хотя бы удалось прояснить? — спросил Голос.

— У него мелькают мыслеобразы о какой-то очень красивой девушке, может жена, может, невеста или просто симпатия, что вернее, уж больно молод он для женитьбы. Еще увидел мыслеобраз немолодой бледной женщины. Мать? Больше ничего. Но наличие трещинки в этой стене дает надежду, что со временем она разрушится и память вернется. Ускорить процесс восстановления может еще какой-нибудь сильный эмоциональный всплеск, например, встреча с одной или обеими этими женщинами.

— Хорошо. Похоже, ничего мы больше не узнаем. Но, как видно, нам ничего опасного от него ждать не приходится, — покачивая головой, сказал Голос. — Тогда возьмем его с собой, всё равно в Благоде высадим.

— Делай, что считаешь нужным, Голос, это уже твои заботы. Свое дело я сделал. Сейчас я его разбужу, а сам прилягу, еле на ногах стою. Уж слишком ритуал обращения к Богине много сил занимает, сам знаешь.

Брунил, не торопясь, сокрыл следы своей деятельности, убрал статуэтку Богини Жизни обратно в сундук, потом занялся своей рукой. Он полил на рану из какой-то склянки, и рана на глазах затянулась.

— Вот так бы и усталость быстро проходила после всех этих дел, — тяжело вздохнув, сказал он.

— Я пойду — сказал Голос. — Не нужно, чтобы он меня здесь видел.

Дождавшись, когда Голос покинет его шатер, Брунил взял со стола очередную склянку, в которой плескалась пахучая жидкость, и, подойдя к юноше, сунул склянку ему под нос. Через некоторое время юноша открыл глаза.

— Ну как? — спросил Брунил. — Что-нибудь вспомнил?

Юноша помолчал немного.

— Никак, ничего не чувствую и ничего не вспомнил.

— Попробуем еще один простой метод, — сказал Брунил. — Выйди из шатра, за ним стоит бочонок с водой, умойся, мазь смой, уже всё на тебе должно зажить, потом заходи обратно.

Юноша вышел из шатра и вскоре вернулся.

— Вытрись, — Брунил бросил юноше полотенце, — и иди сюда.

Брунил открыл сундук, вытащил оттуда небольшое круглое зеркало и протянул его юноше. — Посмотри на себя в зеркало.

Юноша взял зеркало и взглянул на себя. На него смотрел незнакомец с огненно-рыжими, чуть отросшими, слега топырящимися вверх рыжими волосами, оттенком напоминающими пламя костра. Его молодое безволосое лицо с правильными чертами лица было покрыто чуть загорелой не знавшей бритвы кожей. Из-под черных бровей ("Надо же, брови черные, как угли из костра, а волосы рыжие", — подумал юноша) блестели крупные, тоже черные, настороженные глаза.

— Ну? — спросил Брунил.

— Нет, я себя не помню. Лицо вроде бы знакомое, но вот рыжие волосы…. Не очень-то себя и узнаю.

— Сожалею, что так вышло с твоей памятью. Будем надеяться, что само собой всё пройдет. Но зато все твои царапины пропали, да и шишка прошла.

Юноша потрогал свой затылок, — действительно, от нее и следа не осталось!

— А ты как думал, — довольно произнес Брунил. — Я же говорил, что я один из лучших выпускников Лекарской императорской школы! — Ну, всё, возвращайся к Голосу, он тебе скажет, что дальше делать.

Глава 2

Всё-таки в путь они двинулись только на следующий день.

Голос, ловко восседая на легкой быстрой лошадке и наслаждаясь поездкой (он обожал лошадей и был хорошим наездником), был от этого очень не доволен. Он не любил лишние задержки в дороге, тем более такие неприятные. Вчера, пока он с Брунилом пытались что-то прояснить про незнакомца, пока хоронили покойников из погибшего каравана, обнаружилось, что у трех повозок, на которых перевозили быков, треснули оси колес. Что-то очень много поломок сразу, Голосу это не нравилось. Впрочем, хорошо, что заметили сейчас. А то бы поехали, да в дороге бы всё сломалось. Вот было бы зрелище, если бы клетки с быками свалились с повозок. Не дай, Великий Лик, быки бы на свободу вырвались — половину бы каравана могли разнести, да и сами наверняка бы покалечились при падении. Пришлось всё чинить.

До Благоды оставался день пути. Они шли уже часа четыре. Пока было всё спокойно. Повозки с быками ползли медленно, осторожно. Караван растянулся шагов на триста. Впереди каравана и по обоим его бокам, шагах в двухстах, в качестве охраны и одновременно разведки, скакали по четвертке воинов. Периодически они отъезжали от каравана шагов на пятьсот-шестьсот, а потом возвращались назад. Еще три десятка вооруженных всадников ехали чуть позади каравана. На каждой повозке рядом с товарами сидели по три копейщика, одетых в легкий кольчужный доспех, и имевших помимо копья щит, меч и небольшой арбалет с дюжиной болтов. Все возничие повозок тоже были вооружены — одеты в кожаные доспехи, с закрепленными на груди пластинками металла, а под рукой — арбалет и обоюдоострый тесак. Так что со стороны их шествие скорее выглядело как неспешное передвижение небольшого воинского отряда, а не мирного купеческого каравана. Но поскольку они везли боевых быков, ничего удивительного в таком положении дел не было. Все так делали. Боевые быки Королевства Падающих Звёзд стоили баснословные деньги, и многие бы, узнав, что караван охраняется горсткой воинов, непременно попытались бы их отбить. То одна, то другая банда разбойников, к сожалению, время от времени бесчинствовала на торговых дорогах Империи. И никто не знал, когда можно было нарваться на неприятности. За примером ходить далеко было не надо. Только вчера они сами хоронили погибших из ограбленного каравана. Несмотря на то, что тот охранялся десятком далеко не слабых воинов — вольных наемников, тем не менее, это не помогло. Караван был разграблен, а все люди, судя по всему, убиты. Разбойникам, раз уж они начинали убивать, пленные ни к чему. Были ли погибшие среди нападавших, неизвестно. Всех своих погибших и раненых в случае удачного налета разбойники всегда забирали с собой.

В караване, помимо Голоса, было еще два купца, везших из Королевства Падающих Звёзд дорогие ткани и украшения из полудрагоценных камней, добываемых в Королевстве. И то и другое очень любили покупать богатые горожане герцогства для своих жен, любовниц и взрослых дочерей. Эти купцы пристали к каравану Голоса недалеко от границы Королевства, заплатив за это частью своих товаров.

Голос в душе порадовался встрече с купцами. Каждый из них имел по личному телохранителю — по виду, бывшие вояки, которые в случае нападения явно бы не помешали. Хотя их первостепенной обязанностью была защита не каравана, а своих подопечных, но уж если на караван нападут, волей неволей им придется вступить в бой. Личные телохранители, в отличие от вольных наемников, могли заключать договор сами от себя, и их наниматели видели, на кого они могли рассчитывать. Как правило, все они были очень хорошими бойцами и ценились дорого. Иногда за одни и те же деньги можно было нанять либо команду вольных наемников, либо одного телохранителя. Но в таком случае это действительно должен быть выдающийся воин. Поскольку гильдии наемников всегда заключали договор на предоставление услуг с выделением не менее шести своих человек по ее усмотрению, то на круг в среднем выходило, что личные телохранители ценились гораздо больше вольных наемников. В то же время гильдия следила за своей репутацией и всегда возмещала нанимателям или их семьям понесенный ущерб, на случай, если вольные наемники не смогли выполнить своих обязательств. Поскольку приставшие к каравану купцы ездили в Королевство Падающих Звезд, где вообще-то очень редко встречались разбойные банды, Голос понимал их выбор. Тем более, что кормить и поить свою охрану и их лошадей нужно было отдельно, за свой счет, а прокормить одного телохранителя, конечно, гораздо проще и дешевле, чем шесть человек.

Голос был еще доволен тем, что с дополнительными повозками с товарами его караван стал больше походить именно на торговый караван, а не на движение маленького войска, что полностью отвечало его планам. Все-таки воинов у него в караване было многовато, что могло вызвать у кого-нибудь лишний интерес. Как только он покинул Королевство Падающих Звезд, примерно через лигу к каравану в заранее условленном месте присоединилось четыре десятков копейщиков с арбалетами во главе с капитаном, взявшим на себя обязанности начальника охраны всего каравана, и два десятка легковооруженных всадников. Голос Правды на самом деле был не простым купцом, вернее, вообще не купцом. Он был бароном Густасом по прозвищу Голос Правды и возглавлял у герцога тайную службу. Об этом мало кто знал, а из сопровождающих караван — только Брунил. Свое же прозвище барон получил за то, что разработал способ, с помощью которого можно было почти у любого шпиона или изменника дознаться правды, что очень помогало раскрывать многочисленные внешние и внутренние заговоры против герцогства и Империи в целом. Хотя в последнее время таких заговоров стало немного (тайная служба работала неплохо), метод барона Густаса был иногда незаменим.

Кроме того, выполняя свою основную работу для герцога, барон почти всегда выдавал себя за купца. Вообще барон Густас обладал многими талантами, к которым относилось и умение хорошо изменять свой облик. Три дня на притирки специальным составом, разработанным Брунилом и изготавливаемым им же из только ему известных ингредиентов, и у барона вырастали борода и усы, довольно немаленькие при этом. Толстые стельки в сапоги для изменения роста, толстый халат, да еще умение менять свой голос, — и перед людьми вместо стройного, гладко выбритого барона Густаса возникал бородатый и усатый, в меру упитанный купец. В этой своей второй ипостаси торговца барон-купец прославился тем, что никогда никого не обманывал. Он всегда вел свои торговые дела предельно честно. Честно, всегда вперед, при заключении договора, расплачивался с вольными наемниками или вольными воинами, которых он нанимал для охраны караванов и других подобных целей. Поэтому все купцы знали его как Голос Правды за торговые дела, не подозревая, что это прозвище пристало к нему совсем за другие заслуги.

А метод, с помощью которого удалось раскрыть немало важных тайн, и который Голос придумал для герцога и Императора (все императоры доверяли герцогам Алого Плаща и часто привлекали их к раскрытию внутренних заговоров, нынешний же герцог вообще возглавляя тайную службу Империи), если, конечно, шпионы и изменники упирались и молчали (барон, да и герцог были людьми отнюдь не кровожадными и мучить кого-либо понапрасну не любили), назывался "поедание вживую". Такое название дал методу Голоса сам герцог, когда присутствовал на допросе по его опробованию. После этого случая герцог, правда, два дня не мог ничего есть и после на допросы уже никогда не ходил, хотя всегда сам себя считал закаленным бойцом, чего могли подтвердить все, кто его знал. Но одно дело бесстрашно рубить головы врагам в бою, а другое — смотреть на то, как калечат беззащитных людей, хоть и врагов, да еще таким способом. Метод или способ допроса заключался в том, что допрашиваемого сажали на стул и крепко привязывали к нему, затыкали рот, а в глаза, наоборот, ставили распорки, чтобы их нельзя было закрыть. Потом прямо напротив ставили клетку с помещенным туда несчастным. Чаще всего в клетке оказывался какой-нибудь особо провинившийся обычный преступник-уголовник или пойманный разбойник. Таких "счастливцев" всегда в достатке хватало в городской тюрьме. Руки несчастного прикреплялись ремнями к прутьям клетки так, чтобы они по локоть торчали наружу. На руках делали несколько неглубоких разрезов ножом, чтобы из них капала кровь, а затем выводили специально обученную голодную собаку. Эта собака тут же начинала обгладывать окровавленные руки несчастного, находящегося в клетке. Если допрашиваемый был крепок, молчал и его не очень смущали страдания незнакомцев, то для целей устрашения люди герцога хватали его близких или родственников (детей, жену, мужа, мать, отца, друзей и т. д.). Соответственно после, как правило, уже сошедшего с ума преступника в клетку сажали кого-нибудь из этих родственников или друзей. Впрочем, такая мера требовалась очень редко. После такого "пожирания живьем" уже первого несчастного, люди, как правило, "ломались" и говорили все, что знали. Либо иногда было достаточно только намека, что следующим в клетке будет ребенок или жена допрашиваемого, даже если никакого родственника еще на самом деле в руках герцога не было. Но не так уж и трудно было их найти и захватить, в том числе на территории других государств. У герцога были для этого специалисты. На крайний случай, если у допрашиваемого не было ни родственников ни друзей или тот был уверен, что их никогда не найдут, в клетку сажали его самого. На памяти барона только двое, когда их самих посадили в клетку, смогли выдержать пытки и ничего не сказали. Они даже не сошли с ума, но всё равно вскоре умерли в страшных мучениях от полученных ран и болевого шока.

Лекарь Брунил тоже был доверенным лицом герцога. Однако Брунил был адепт Богини Жизни, и герцог не мог использовать его как захочет. Брунил мог и не давать согласия на какие-нибудь просьбы герцога, если они ему не нравились или расходились с доктриной культа его Богини. Кроме того, герцог платил ему за работу и весьма неплохо. При этом большая часть оплаты шла не самому Брунилу, а уходила в казну церкви Богини Жизни.

Помимо выполнения непосредственно лекарских обязанностей, Брунил был тем полезен герцогу, что как адепт 3 ранга мог с помощью ритуала обращения к Богине Жизни проникать в мысли человека. Нельзя сказать, что при этом Брунил мог читать эти мысли, или понимать их полностью. Перед взором Брунила в таком случае возникали лишь мыслеобразы того человека, с кем он вступал в ментальный контакт. Но с помощью правильно поставленных наводящих вопросов Брунил мог вызвать у него любые воспоминания. Поэтому герцог был уверен, что нужный человек обязательно всё вспомнит. Это было особенно удобно, когда нужно было допросить свидетелей по какому-нибудь делу. Адепты Богини Жизни хорошо знали, что мозг человека на подсознательном уровне усваивает всю информацию, с которой так или иначе когда-нибудь сталкивался этот человек в течение своей жизни — что-то слышал, что-то видел и т. п. Но вся эта информация, как правило, откладывалась в глубине памяти человека и никогда им не востребовалась. Брунил же, как и любой адепт с 3-м уровнем и выше (адепты 4 и 5 уровня этого делать не могли и выполняли лишь обычную лекарскую работу), мог вытаскивать нужные ему и соответственно герцогу, воспоминания из этих глубин памяти. Поэтому, если свидетель не помнил подробности какого-то дела, Брунил просто помогал ему все вспомнить. Если человек не хотел после этого говорить, к делу привлекали уже простых дознавателей, а при необходимости могли использовать и метод Голоса Правды.

Если в процессе ментального контакта с человеком Брунил натыкался на полог разума, то таких людей направляли в столицу Империи. Как не было удивительно, полог разума устанавливался тоже с помощью ритуала обращения к Богине Жизни, но несколько более сложного. Его установка, во-первых, требовала гораздо больше жертвенной крови. Как правило, в таком случае в качестве донора такой крови, помимо самого человека, которому устанавливался полог разума, использовались его прямые близкие родственники (родители, дети, родные братья и сестры). Вместо близких кровных родственников в ритуале мог выступать адепт Богине Жизни не ниже 1 ранга. Во-вторых, такой ритуал был очень болезненным, особенно для родственников, кровь которых использовалась в ритуале. Они фактически ощущали, как из них выкачивали жизненную силу, которая куда-то уходила через нанесенную в процессе ритуала рану, долго потом не заживающую. После установки полога разума требовалось несколько недель на то, чтобы принимавшие в нем участие люди приходили в норму. Нередки были даже случаи, когда доноры умирали. Адепты жизни, участвующие в ритуале, впрочем, никогда не умирали, но тоже долго восстанавливали свои силы. Поэтому установка полога разума человеку говорила о том, что он знал какую-то очень важную информацию. Однако она была до того опасной, что он либо сам хотел от нее избавиться, либо его заставили это сделать. При этом во втором случае, выходило, что сам по себе этот человек кому-то был очень ценен, и ради сокрытия информации убивать его не хотели. Главное же было то, что полог разума нельзя было разрушить никакими методами. Взломать его было нельзя, пытки ни к чему не приводили, поскольку человек действительно ничего не помнил. Примерно в течение месяца полог разума рассасывался, одновременно поглощая ту информацию, ради сокрытия которой он и был поставлен, пока она полностью ни стиралась из памяти. Как правило, люди, которым был установлен полог разума, старались никому не попадаться на глаза до тех пор, пока следы об его установке не пропадут. Если такой человек со следами полога разума попадался в руки тайных служб, то они принимали все возможные способы для выяснения его личности, круга его знакомств и т. п., чтобы попытаться понять, зачем ему был установлен полог разума, и что он такое важное мог знать.

Существовал еще полный полог разума, требующий еще больших затрат энергии. В этом случае у человека стирали всю его память, то есть все воспоминания о прошлом. Он не помнил ни своих родителей, ни своих детей, не помнил, кто он. Но у человека оставались все приобретенные в течение его жизни навыки. Например, если он метко стрелял из лука, меткость не терялась. Он не забывал свой родной язык, не говоря уже о простых житейских навыках (знал как есть, пить, умываться, одеваться и т. д.). В общем, можно сказать, что он оставался совершенно нормальным человеком. Он все понимал и мог разумно действовать. Только ничего не помнил, поэтому легко поддавался внушению. Полный полог разума применялся очень редко. Голос слышал только об одном таком случае, когда в Империи применили полный порог разума к шпиону одного из вражеских государств — соседней Империи Дан. Этот шпион непревзойденно владел мечом, виртуозно играл на виоле и имел сильный приятный голос. Виртуоз так понравился Императору и его супруге, что когда его поймали, было принято решение не убивать его, а полностью стерев его память, использовать в качестве телохранителя Императора, который при необходимости также мог развлечь Императора или его гостей игрой на музыкальном инструменте или пением. По слухам, Император очень любил слушать музицирование этого бывшего шпиона. Особенно если это происходило в присутствии посла Империи Дан. Как торжественный прием послов, так Император приказывает доставить музыкантов, и, естественно, бывшего шпиона. Да, Император Самуил II любил веселиться и издеваться над своими врагами.

Голос просил Брунила совершить ритуал обращения к Богине Жизни и проверить незнакомого юношу на предмет истинной потери памяти, прежде всего, из-за того, что он вез для герцога очень важную информацию. Покупка боевых быков была прикрытием его основного задания, хотя в данном случае, скорее, совместилось приятное с полезным. Герцог давно хотел приобрести для себя боевых быков, поэтому их покупка тоже была важна. Главным же заданием Голоса была разведка по всей территории Королевства Падающих Звёзд. Выбирая лучших боевых быков, Голос объездил всё Королевство, побывал в наиболее важных городах этой страны, ознакомился с возможностями их обороны, встретился со всеми своими тайными агентами, разузнал, где стоят военные гарнизоны и в каком количестве. В результате, он составил для себя достаточно полное представление об армии Королевства. Он встретился с бароном Лигусом — послом Империи в Королевстве, и эта встреча ему не понравилась. Следуя своей легенде, Голос пытался выяснить у посла, где можно купить лучших боевых быков Королевства, и в какие города безопаснее двигаться. Что слышно о разбойниках и как вообще относятся к иноземным купцам. Посол не знал, кто на самом деле скрывается за маской купца, но он был из семьи герцога Тарбеги, которая конкурировала за влияние на Императора с герцогом Алого Плаща, поэтому не очень доброжелательно встретил личного торгового представителя герцога-соперника, хотя, безусловно, не вышел за рамки приличий. Он довольно скупо ответил на вопросы Голоса и просил его не беспокоиться по поводу разбойников. Почти по всему Королевству ездили конные отряды королевской стражи, которые только тем и занимались, что пресекали любые попытки организовать какую-нибудь банду. К иностранным купцам в Королевстве относились хорошо, но им было запрещено брать с собой большую охрану, так как за их безопасность на дорогах отвечала королевская стража. Да и не любили в Королевстве, когда по их дорогам таскались воинские отряды чужаков. Тем не менее, некоторые вскользь брошенные в разговоре послом фразы, а также последующий приватный разговор со своим агентом-женщиной, служившей в посольстве горничной, привели Голоса к выводу, что барону Лигусу слишком понравилось вольное и сытное житье в Королевстве, и он способен предать Империю. Прямых доказательств измены не было, но Голос был уверен, что посла в Королевстве нужно менять. Все сведения о состоянии дел в Королевстве, включая действия посла, Голос записал тайнописью на листе пергамента, который вшил себе в пояс. Всё, что выяснил Голос, необходимо было как можно скорей доставить герцогу. Голос знал, что в течение ближайшего года Империя должна была окончательно решить, что делать с Королевством Падающих Звёзд. Дело заключалось в том, что Королевство лежало на пути Империи Новых Богов к прибрежному государству, называемому Берег Моря Слёз, расположенному на берегу этого моря и на отдельных крупных его островах. Это государство представляло собой союз вольных торговых городов, в которых культ Новых Богов был очень слаб. Верховный Жрец Великого Лика дал понять Самуилу II, что Великий Лик очень недоволен таким положением дел. Люди этого варварского государства жалких торговцев, рабовладельцев и пиратов совсем не уважали Новых Богов. Даже Море Гнева, которое образовалось более пятисот лет назад во время битвы Новых Богов со Старыми Богами, они называли Морем Слез, наверное, из-за скорби по Старым Богам, которые погибли в той битве. А какие порядки они навели у себя? У них, в отличие от Империи Новых Богов, процветало работорговля женщинами. Богатые купцы любили покупать себе красавиц для плотских утех. В рабыни можно было попасть и в результате пиратского набега, ну и тогда, когда многодетные бедные семьи продавали своих юных дочерей работорговцам, чтобы могла выжить семья. Поэтому это никчемное государство нужно было любым способом (либо насильно, либо добровольно) привести к культу Новых Богов, к истинному Богу — Великому Лику, его божественной супруге Богине Жизни и их дочери Звёздноликой Богине Красоты.

У Империи по отношению к Королевству Падающих Звёзд, как считал Голос, было несколько вариантов действий. Можно было начать войну и полностью уничтожить Королевство, после чего влить оставшуюся от него территорию в состав Империи. Другой вариант — заставить Королевство добровольно войти в состав Империи, может быть, с сохранением для него каких-либо небольших суверенных прав. Ну и самый простой, и наименее болезненный способ — заключить с Королевством военный союз, чтобы совместными усилиями разобраться с Берегом Моря Слез. Большая роль в предстоящих делах Империи с Королевством, таким образом, должна была отведена послу Империи, и на этом посту нужен был преданный человек.

Вскоре дорога должна была подойти ближе к реке. Там, на опушке леса, как раз примерно на полпути к Благоде, Голос хотел сделать короткий привал, набрать свежей воды, прогулять, помыть и напоить быков и лошадей.

Вот дорога, наконец, свернула и начала пологий спуск к реке. Не торопясь, караван спустился вниз и повернул поближе к лесу. До того оставалось шагов триста, а межу лесом и рекой расстилалась ровная поляна с густой и сочной травой. Караван остановился на поляне, возничие и помогавшие им слуги торговцев стали распрягать коней. Специальная команда была направлена для помывки и выгула быков. Раскрыв клетки, всех находившихся там быков по подложенным толстым доскам осторожно вывели вниз с повозок на землю. К рогам каждого быка привязали веревки — арканы, за которые тянули по паре сильных людей. Стянув ноги быков другими веревками, чтобы те могли делать лишь короткие шаги и, надев на них, как на лошадей, шоры, быков повели к реке. Процессию сопровождали десяток копейщиков с арбалетами и несколько человек для непосредственного ухода за быками.

Подведя быков к реке, их парами стали вводить в воду. Там их поили, поливали из ведер, чистили жесткими щетками, а потом, уже чистых и довольных выводили на берег.

Река здесь была широкой — шагов в двести. Быки зашли в воду шагов на пятнадцать от берега, где вода была неглубокой — доходила им до живота. Потом постепенно река углублялась примерно до трех ростов человека. Чуть поодаль, в более глубокой воде, прямо от берега начинались негустые камыши, уходящие в воду шагов на двадцать.

Голос велел расставить посты и смотреть во все глаза, а сам остался сидеть на лошади и смотреть за происходящим.

Юноша, молча, всю дорогу прошагал рядом с повозкой одного из торговцев. Сначала он хотел поговорить с ним о чем-нибудь, чтобы скоротать время, но торговец почему-то не стал с ним долго разговаривать, то ли испугался его, хотя его сопровождали двое хмурых на вид телохранителя, да и чем юноша мог его испугать, то ли у него было плохое настроение. А может, все дело заключалось в том, что у торговца было более важное занятие — поглощение пищи. Буркнув юноше приветствие, торговец сел на свою повозку рядом с возничим и чего-то всё время жевал, доставая из своей сумы, лежащей у него на коленях, куски разнообразной снеди.

Шагалось легко. Юноша шел, не напрягаясь и совершенно не уставая. Мягко пригревала Звезда Сатара, вчера было явно жарче, приятно обдувал ветерок, казавшийся близким другом. Свои котомки юноша с разрешения торговца пристроил у того в повозке, оставив себе два метательных ножа. Он шел и смотрел по сторонам. Места для него были незнакомые. Хорошо ухоженная прямая дорога постепенно спускалась к текущей недалеко реке. С другой стороны дороги, шагах в пятистах вдоль дороги, тянулся лес, то густой, то с заметными проплешинами. Через какое-то время караван стал сворачивать к опушке леса. Оказывается, дорога здесь проходила совсем недалеко от реки. Объявили привал. Юноша увидел, что быков вывели из клеток и повели к реке.

Он тоже решил пойти к реке и немного освежиться в сторонке. Найдя среди камышей свободный подход к воде, он стянул с себя верхнюю одежду, присел у воды, помыл руки, лицо, поплескал себе на грудь. Недалеко от него, шагах в шестидесяти ниже по течению, мыли и поили быков. За камышами их не было видно, но юноша хорошо слышал их довольное пофыркивание, да переговоры между собой людей Голоса. Вдруг оттуда послышался какой-то шум, крики, рев быков. Юноша машинально выхватил из лежавшей на траве куртки метательные ножи и бросился на крик.

Голос в это время слез с лошади и пошел к Брунилу узнать о его самочувствии. Услышав шум у реки, он повернулся, чтобы выяснить, что там происходит, и от неожиданности опешил. Взявшиеся ниоткуда полуголые люди, в одних набедренных повязках, примерно с десяток, вставали из реки со стороны камышей. Одни держали в руках по несколько сулиц с длинными узкими железными наконечниками, которые сразу же стали метать в людей Голоса, другие — их было трое — с саблями в руках ринулись к быкам.

"Разбойники," — пронеслось в голове Голоса.

Мывшие быков люди Голоса попытались поскорее вытащить упирающихся быков из воды. Как раз только недавно очередную пару быков загнали в реку для помывки, и они были очень недовольны, что их оторвали от водопоя, и поэтому не торопились выходить. На берегу оставалось еще два быка, остальных уж увели к повозкам. Но, не успев вытолкнуть быков на берег, люди попадали в реку, пронзенные в спину сразу несколькими сулицами. Выскочившие из воды разбойники саблями стали ловко разрезать путы на ногах у быков. После чего, от души наградив животных ударом саблей плашмя по заду, бросились к оставшимся быкам, стоявшим на берегу. Остающиеся в воде разбойники стали закидывать сулицами находившихся недалеко копейщиков Голоса. Но охрана, наконец, опомнилась, защелкали тетивы арбалетов и вскоре уже половина нападавших были побиты болтами. Оставшиеся в живых погрузились в воду и, не появляясь на поверхности, стали отплывать подальше. Основную опасность теперь составляли вылезшие на берег сабельщики.

Голос сначала застыл на месте и, как замороженный, безмолвно смотрел на протекавшие перед ним события. Но вскоре придя в себя, закричал: "Ловите быков, только не убивать!!". Но дело было плохо. Два быка, которых высвободили разбойники, уже набрали скорость. Вот уже от них стали отлетать всадники, спешившие на помощь. Один бык, пробегая мимо, распорол своим рогом бок лошади, которая упала на землю и, забившись в судорогах, сбила еще двоих наездников.

Трое же разбойников с саблями, вертясь, как ужи на сковороде, отбивались от наседавших на них со всех сторон людей Голоса и пытались одновременно разрезать путы у других быков. К счастью, это им пока не удавалось, так как быки, напуганные и одновременно разозленные шумом и криком, все время перескакивали с места на место. Вообще, там образовалась какая-то свалка. Разбойники, быки, лошади, люди Голоса перемешались между собой, что, впрочем, было на руку нападавшим. Их до сих пор не прикончили только из-за того, что они мельтешили среди быков, и можно было вместо них, попасть в ценных животных.

Тут Голос увидел подобранного им юношу. Тот приближался к месту событий какими-то рваными, будто порывы ветра, и одновременно быстрыми скользящими движениями. Взмах обоих рук, что-то мелькнуло в воздухе — и двое разбойников, несмотря на то, что они находились в гуще быков и людей, рухнули на землю, пораженные метательными ножами. Одному нож попал в горло, а другому — точно в глаз. Последний разбойник, поняв, что скоро и до него дойдет очередь, оставил попытку освободить быков и бросился к реке, благо, до нее было не так далеко. Он хотел, видимо, броситься в воду и скрыться в глубине реки, также как до этого сделали его товарищи. Заметив лежащую на земле сулицу, беглец на бегу подхватил ее, остановился и, обернувшись, с силой бросил в своего преследователя.

Оказалось, что преследовать его стал только один юноша. Остальные люди Голоса пытались поймать и успокоить быков.

Но это беглецу не помогло. Небрежно поймав рукой посланную в него сулицу, юноша, не останавливая своего скользящего бега, перехватил ее поудобнее и швырнул обратно в разбойника. Тот как раз уже почти добежал до воды и уже приноравливался, как бы в нее половчее прыгнуть, но пробитый сулицей насквозь в районе лопаток, рухнул прямо в реку, окрашивая реку ярко-красной кровью.

Тем временем двое освобожденных от пут быков крутились как бешенные среди мешанины людей и лошадей. То один, то другой человек кубарем вылетали из этой кучи-малы. Вот оттуда с трудом перебирая ногами, выползла лошадь, у которой вся морда была покалечена страшными рогами. Проковыляв шагов пять, она бессильно повалилась на землю. Быкам же удалось вырваться из окружения. Отскочив шагов на десять от ловящей их толпы, они остановились напротив друг друга.

Со стороны леса послышался топот многочисленных копыт. Голос оглянулся на шум и увидел, как шагов за пятьсот от их временного лагеря из-за деревьев появляются легковооруженные всадники с луками и с саблями в руках — тоже по виду разбойники. На первый взгляд их было семь — восемь десятков. Построившись лавой, они поскакали на лагерь, приноравливаясь к стрельбе на скаку. Вслед за ними из лесу выехало до двух десятков всадников в тяжелых доспехах с длинными копьями в руках. Они не торопясь выстроились узким клином и, медленно набирая скорость, двинулись к лагерю вслед за разбойниками.

— Что-то всё слишком хорошо организовано, не очень похоже на простых разбойников, и засада в реке, и эти ребятки сзади очень похожи на элиту наемных воинов…, - вслух размышлял Голос.

Почуяв серьезную угрозу, он совсем успокоился. Нужно было не паниковать, а действовать. Голос посмотрел, что происходит с быками. Они как раз в это время, трубно ревя и роя копытами землю, готовились, как видно, кинуться друг с другом. Тут опять отличился юноша. Выскочив как из-под земли между быками, он схватил их за рога — одной рукой одного быка, а второй — другого. Увидев нового противника, быки попытались дотянуться до него рогами или просто растоптать, но ничего, к их удивлению, да и к удивлению всех, кто видел это сцену, не могли сделать. Получилось так, что быки своими рывками и толчками уравновешивали силу друг друга. Вцепившись в рога быков, юноша не давал им приблизиться к себе, используя силу одного быка против другого. Конечно, будь он недостаточно сильным, ему бы это не удалось. Но юноша и на вид был далеко не слаб, если не сказать большего. Но на деле он оказался очень силен. Возник момент, когда быки одновременно надавили на него с двух сторон, и юноша покраснел от напряжения, но не поддался. Его ноги под напором быков по щиколотку вошли в мягкую землю, но могучие чуть согнутые руки не давали быкам приблизиться и подцепить его рогами. Налетевший ветер растрепал и поднял кверху огненные волосы юноши, что создавало полную иллюзию, как будто на его голове разгорелся костер. Схожесть картины придавали и засверкавшие огнем глаза юноши, отразившие попавший в них свет Звезды Сатара. Быки бессильно топтались на месте и теперь уже попытались вырваться из его цепких рук. Голос недоуменно пожал плечами, парень, конечно, был здоров, но он видел немало людей на вид гораздо здоровей и больше. Да половина рыцарей из Ордена Воителей Веры были гораздо крупней юноши. Но он не думал, что кто-то сможет удерживать голыми руками сразу двоих взбесившихся боевых быков. Хотя было видно, конечно, что юноше не так уж и просто держать этих огромных животных, но это всё равно совсем не умоляло его подвига.

— Прямо огненный медведь, — произнес Голос, глядя на юношу. — Силища уж точно не меньше, чем у медведя, а может и больше.

Воспользовавшись ситуацией, несколько человек налетели на быков, опутали их ноги веревкам и надели им на голову по пустому мешку, чтобы скрыть обзор. Вскоре, подбежавшая помощь уже оттаскивала связанных быков от юноши.

Юноша отпустил быков, осмотрелся и тоже увидел, что со стороны леса на них надвигается новая опасность.

"Оружие. Мне нужно оружие", — подумал он.

Использовав два своих метательных ножа, юноша оказался совсем безоружным. Встречать же конную лаву, а скачущие к ним во весь опор всадники наверняка не хотели просто поздороваться, голыми кулаками было бы не очень умно.

Юноша кинулся к повозке, где оставил свое оружие, но нашел там лишь шестопер. Котомка с ножами куда-то пропала. Тут юноша услышал непонятное поскуливание из-под повозки. Наклонившись, он увидел сидящего там своего старого знакомого — купца, который ранее не желал с ним разговаривать, а все время чего-то жевал. Сейчас же он каким-то образом залез между колес повозки и, дрожа, то ли скулил, то ли молился.

— Где мое оружие!? — крикнул юноша.

Но тот только замотал головой, ничего не ответив, и продолжал мелко трястись и издавать невнятные звуки. Рядом с повозкой, обнажив мечи, стоял его телохранитель и на вопрос юноши тоже ничего не ответил, а лишь пожал плечами.

Юноша безнадежно махнул рукой и стал осматриваться. Навстречу приближающимся со стороны леса всадникам быстро выстроились в два ряда примерно четыре десятка копейщиков, у которых за плечами торчали арбалеты. К копейщикам подбежали с два десятка тоже вооруженных арбалетами возничих, которые стали по обоим бокам от них. И тех и других могло бы быть и больше, но значительная часть людей Голоса сначала занимались ловлей быков, а потом осталась их охранять, так как повторное высвобождение пары боевых быков и их безумство караван мог бы и не пережить. Кроме того, несколько человек было покалечено быками и не могли участвовать в предстоящем сражении.

Копейщики воткнули в землю копья, положили щиты и стали натягивать двумя руками арбалеты. Зарядили арбалеты и все возничие, хотя теперь их уже можно было считать легкой пехотой. Навстречу, чуть с фланга атакующим, стали разгоняться десятки конных лучников Голоса.

Голос тоже наблюдал за действиями нападавших. Всё было бы неплохо, но ему не понравилось появление тяжелой кавалерии у врага. Безусловно, нападение на караван было хорошо спланировано. По-видимому, он чем-то наследил в Западном Королевстве, и его не желали оставлять в живых. Вот только кто? Официальные власти? Посол?

Найдя глазами юношу, так хорошо проявившего себя сегодня, Голос позвал его к себе.

Юноша подбежал к нему, вооруженный своим шестопером и по пояс полуголый. Из всех доспехов на нем остались только наручи.

— Где твоя кольчуга? — спросил Голос.

— Не успел одеть, оставил у реки, — сказал юноша. — Сейчас не до нее.

— Возьми хотя бы щит, у нас есть запасные. Вон в той повозке.

Юноша подскочил к указанной повозке, вытащил оттуда тяжелый щит копейщика и вернулся к Голосу. Повертев щит в руках, юноша отбросил его в сторону.

— Ты чего? — спросил Голос.

— Мне как-то со щитом не привычно, мешает.

— Ладно, делай как тебе удобно. Будешь меня охранять. Давай станем вот здесь, чтобы за спиной была повозка. До копейщиков не так далеко, но и не близко, поэтому даже если их ряды прорвут, сразу на нас не вывалятся. Успеем разобраться, что к чему. Будем действовать по обстановке. Следи за тяжеловооруженными всадниками, от них основная опасность. Уверен, что копейщики их не удержат. Копья у них не те. Эх, сюда бы гвардейцев герцога с их пиками. Да и маловато у нас войск-то. Нашими арбалетами их тоже не выбьешь — видишь, какие у них доспехи!? Не рассчитывал я с тяжелой кавалерией воевать, надо было хотя бы с десяток тяжелых арбалетов взять. От тех разбойников с сабельками, конечно, отобьемся, ну а дальше, как решит Великий Лик.

Тем временем копейщики и легкая пехота Голоса под общим командованием капитана произвела первый залп из арбалетов по приближающимся врагам.

— Щёлк!!! — шесть десятков арбалетов одновременно выпустили болты. — Бамс!!! — болты попали в цель.

— Заряжай быстрее!!! — закричал капитан. — Больше двух выстрелов сделать не успеем! Потом всем взять копья и щиты, сомкнуться, держать удар! У кого нет щитов, бегите к повозкам и стреляйте из арбалетов по мере готовности в любого, в кого сможете попасть!

Второй залп арбалетов.

Одновременно по надвигающейся лаве конницы, оторвавшейся от своих тяжеловооруженных союзников, дала залп из луков кавалерия Голоса. Не прошло и минуты, как почти половина атакующих была побита болтами и стрелами. Вскоре в остатки легкой конницы разбойников врезались всадники Голоса. Замелькали сабли, то тут, то там на землю сваливались люди, падали лошади. В итоге, шагах в ста от рядов копейщиков земля оказалась завалена убитыми и ранеными воинами и животными. Кто-то пытался встать, кто-то отползал с дороги от несущихся прямо на них тяжеловооруженных всадников. В результате скоротечного боя из строя вышло до полутора десятков воинов Голоса. А жалкие остатки разбойников — не больше десятка — рассеялись и, развернувшись, стали уходить обратно в лес. Их никто не преследовал. Навстречу скакали, уже почти набрав скорость, тяжеловооруженные всадники, и преследователи могли попасть под их прямой встречный удар. Идти же легким всадникам в лоб против тяжелой конницы было бы равносильно самоубийству.

Тем временем всадники из тяжелой конницы врага стали потихоньку притормаживать и сбрасывать скорость. Видимо, они испугались переломать ноги своих лошадей, наскочив на валявшиеся на их пути тела, и попытались поосторожней пройти этот опасный участок. Эта задержка позволила конным лучникам Голоса успеть выйти из-под их удара. Они даже сумели дать один залп из луков вслед проскакавшим всадникам, но это почти ни к чему не привело. Одетые в латный доспех всадники и закованные в бардинг лошади были практически неуязвимы ни для стрел, ни для арбалетных болтов. Лишь одна лошадь под всадником вдруг запнулась — чья-то стрела нашла маленькую щелочку в ее броне, — захромала и стала заваливаться на бок, из-за чего сидевший на ней воин свалился на землю.

— Всё внимание на тяжелую кавалерию, — заорал капитан. — Держать их, держать! Копейщики, внимание! Арбалетчики, огонь!

Некоторое замешательство врага позволило дать по нему еще один арбалетный залп. Поскольку до цели было очень близко — шагов семьдесят, арбалетчикам удалось свалить еще двоих всадников — болты попали им прямо в забрала шлемов и пробили их.

"Кто это так метко стреляет, — подумал Голос, — нужно будет потом отметить".

Секунда — и опять набравшие скорость всадники врезались в центр стоящих с выдвинутыми навстречу им копьями воинов.

От удара тяжелой конницы воинство Голоса разметало в стороны. Но всё-таки Голос нанял настоящих профессионалов, копейщикам удалось свалить на землю еще троих всадников. Остальные пробились сквозь их ряды и ворвались в лагерь. Хорошо, что прорыв через ряды копейщиков лишил врагов их копий — они разлетелись вдребезги после ударов о щиты или застряли в телах убитых. Всадники взялись за мечи.

Вообще-то Голосу повезло. Если бы сражение проходило в чистом поле, то, скорее всего, всё его маленькое войско и он сам погибли бы. Тяжелая конница прошла бы сквозь них, как нож сквозь масло, потом развернулась бы за их спинами и добила бы остатки. Сейчас же бой завязался среди повозок. Они мешали развернуться и разогнаться тяжелым всадникам, их строй разбился на маленькие группы, а то и на одиночных воинов, которые стали рубиться на мечах, ввязываясь в сражения поодиночке. Охранявшие боевых быков воины Голоса бросили это ненужное сейчас занятие и, стоя поодаль, посылали болт за болтом по нападавшим. Оставшиеся в живых копейщики и легкая пехота наскакивали со всех сторон на всадников и пытались свалить их с лошадей, поскольку как-то повредить тяжелые латы своим оружием они не могли, а лежащих можно было либо заколоть стилетами, либо просто не давать им подняться, навалившись сверху. Некоторые залезали на повозки и оттуда запрыгивали за спину всадников, чтобы свалить их с лошади или просунуть узкий кинжал или стилет встык доспехов. Вскоре к делу присоединились подоспевшие к лагерю воины из кавалерии Голоса. Они спешивались и тут же вступали в бой. Некоторые держали в руках арканы, которые очень пригодились в этой неразберихе и тесноте. Набрасывая на тяжеловооруженных всадников арканы, люди Голоса по несколько человек хватались за веревку и стягивали атакующих на землю, где их тут же добивали.

Голос стоял спокойный и сосредоточенный. Он не первый раз участвовал в бою, поэтому совсем не боялся и был уверен в своих силах. Он уже понял, что фактически победил. Всё-таки нападавших было не так много. И не смотря на всё их умение, а это точно были элитные наемные воины, и их тяжелое вооружение, скоро их всех побьют поодиночке. Теперь важно было самому остаться в живых, да еще не мешало бы каким-то образом поберечь своих людей — неизвестно, что будет дальше.

— Не вступайте с ними в прямой бой! — закричал он. — Стаскивайте с лошадей, бейте болтами издали!

На Голоса стали выворачивать трое всадников. Почувствовав в нем командира, они, отбившись от наседавших на них людей, двинулись к нему. Зажав в одной руке меч, а в другой руке щит, Голос забежал за повозку, чтобы враги не могли бы напасть на него одновременно и зажать с разных сторон.

— Возьми кого-нибудь на себя! — прокричал он юноше.

Тот кивнул головой и сделал два шага вперед. Держа в правой руке шестопер, и слегка покручивая им, он ждал. Навстречу ему выдвинулся здоровенный всадник с огромным двуручным мечом, который он без труда держал в одной руке, а в другой был щит, и чуть прибавил ходу. Двое других, видимо, намеревались перехватить Голоса.

Вдруг, бесшумно и резко сорвавшись с места, юноша гигантским прыжком преодолел расстояние, отделявшего его от всадника, и, чуть зайдя с его левого бока, со стороны щита, ударил шестопером. Враг уверенно прикрылся щитом, блокируя удар шестопера, и взмахнул мечом, стараясь рассечь прыгнувшего на него полуголого глупца. Однако удар юноши был так силен, что расколол подставленный щит пополам и покалечил державшую его руку. Под тяжестью этого удара лошадь врага осела на задние ноги и жалобно заржала. Чтобы не опрокинуться назад и не свалиться с лошади, всадник припал к ее шее, пытаясь зацепиться другой рукой с зажатым в ней мечом за повод, и тем самым полностью открыл себя сзади. Вторым могучим ударом шестопера по спине здоровяка юноша проломил ему панцирь и сломал позвоночник.

"Вот это да, — подумал Голос, — этот уже точно не жилец".

Тем временем двое других всадников обошли повозку, за которой скрывался Голос, с разных сторон и попытались его атаковать. Но Голос тоже был не так прост. Увертываясь от их ударов, он прыгал из стороны в сторону и бил мечом по покрытым броней мордам лошадей, пытаясь попасть в глазные прорези на их доспехах. Сильно повредить броню всадников и лошадей своим мечом он не мог, поэтому вся надежда была на помощь со стороны юноши или других его людей и на то, что он сам сумеет как-то подранить лошадь, и та от боли сбросит своего наездника.

Все-таки Голосу не могло всё время везти. Он неудачно попытался отбить удар воина, и меч Голоса сломался. Бросив обломок меча, Голос стал лихорадочно осматриваться, пытаясь найти какое-нибудь оружие, отвлекся на секунду от боя и был сбит с ног лошадью нападавшего. Голос попытался быстро подняться, привстал, но увидел, что не успевает уйти из-под рубящего удара уже замахнувшегося на него врага. Вдруг что-то сильно толкнуло его в плечо, и он отлетел в сторону. Обрушившись на землю далеко в стороне и чуть не прикусив себе язык от такого падения, Голос краем глаза заметил стоявшего на его предыдущем месте юношу и понял, что это тот сбил его с ног и тем самым вывел из-под удара. Причем сделал это так ловко, что и сам не попал под меч. Всадник же, промахнувшись, нанося, казалось, точный удар, немного потерял равновесие. Юноша тут же высоко подпрыгнул вверх, взмахнул шестопером, глухой звон — и шлем вместе с черепом нападавшего воина раскололись как орех. Третьего всадника сбил с лошади неожиданным прыжком пёс Голоса — Зверь, который, как оказалось, был неподалеку, и прятался. Он не вступал в бой, поскольку не был боевой собакой, но увидев непосредственную опасность для хозяина, пришел на помощь. Подоспевшие воины Голоса закололи упавшего всадника стилетами.

Тяжело вставая на ноги, Голос огляделся. Подбежавший Зверь радостно облизывал его лицо и вилял хвостом.

— Молодец, мальчик, молодец, — ласково трепля по шее собаку, приговаривал Голос.

Посреди лагеря на лошадях оставалось лишь двое врагов, на которых со всех сторон наскакивали воины Голоса, остальные были уже повержены. Телохранители его попутчиков — купцов тоже вступили в дело. Совместными усилиями последние сопротивлявшиеся были вскоре выбиты из седел и заколоты. Голос даже не успел крикнуть, чтобы кого-нибудь из них оставили в живых. Никто не любил разбойников и никогда с ними не церемонился. "Если есть возможность — убей разбойника!" — таков был девиз всех торговых караванов и так поступал каждый. А то тащить еще пленника в суд герцогства, кормить по дороге. Вот если разбойников ловила тайная стража, то она всегда надеялась выйти на след большой банды или разбойного вожака. Здесь нужны были пленные. Нынче же людям Голоса в горячности боя было не до пленных. Кроме того они были озлоблены, у них тоже было много погибших.

Наконец, всё закончилось. Голос подозвал к себе капитана, который стоял во время удара тяжелой конницы чуть в стороне от ряда копейщиков и поэтому уцелел, и велел подсчитать потери. Также ему велено было собрать разбежавшихся лошадей, особенно оставшихся от тяжелой кавалерии нападавших. Их доспехи тоже представляли большую ценность. Кроме того, Голос надеялся найти хотя бы кого-нибудь живого из разбойников. Он хотел поподробнее разобраться с нападением.

Капитан быстро раздал распоряжения своим людям. Одни кинулись ловить лошадей, другие стягивали с мертвецов доспехи, не забывая одновременно снять с них имеющиеся у них ценности. Осматривали и своих павших бойцов, вдруг, кто-нибудь из них тоже живой.

Итоги не очень радовали, хотя могли бы быть намного хуже. У Голоса осталось с полтора десятка копейщиков во главе с капитаном, да с десяток возничих — а на деле, легкой пехоты, которые почти не пострадали или отделались небольшими ранами. До десяти человек не могли держать оружие по причине тяжелых ранений. Остальные погибли, прежде всего, в результате удара тяжелой конницы врага. Его кавалерия, правда, была вполне боеспособна. Она потеряла только восьмерых убитыми, да пятерых ранеными. Оставалось еще три десятка конных лучников. Этого, как надеялся Голос, должно было вполне хватить, чтобы добраться до Благоды. Оставалось проехать всего около пяти лиг, а там уж он попросит помощи у герцога. Кроме того, удалось поймать до пяти десятков лошадей, оставшихся от разбойников, дюжину из которых составляли одетые в бардинг лошади тяжелой конницы.

Пока его люди выполняли приказания, Голос пошел проведать Брунила. Оказалось, что тот совершенно не пострадал. Весь бой он пролежал в своей повозке, в которой ехал, восстанавливая силы после вчерашнего обращения к Богине Жизни. Даже когда конница разбойников ворвалась в лагерь, получилась так, что к его повозке никто не подобрался. Сейчас Брунил, несмотря на то, что он еще до конца не восстановил свои силы, оказывал лекарскую помощь раненым.

— Кто это был? — спросил Брунил Голоса, отпуская очередного перевязанного им воина. — Не очень они на разбойников похожи.

— Ты тоже заметил! — удовлетворенно кивнул Голос. — Сейчас, если кого живого из них найдем, попробуем выяснить. Жалко только что наши, кажется, всех этих здоровяков в броне побили.

— Как новичок?

— Ну!.. Хвала Великому Лику! Нам повезло, что мы его нашли. Он вообще-то нас, похоже, спас. Если бы не он, и в самом начале быки разбежались, да стали бы лагерь громить, мы бы не отбились. Да…. И меня он спас. Так двоих своим шестопером отделал, что любо-дорого смотреть. Никакая броня не помогла. Поверишь!? Он ее как горшки колол! Раз, и вдребезги! Преувеличиваю, конечно, не вдребезги, но раскалывалась с одного его удара. А где он, кстати, — Голос стал оглядываться по сторонам.

Наконец, он увидел юношу, который подлез под одну из повозок и что-то там делал. Раздался поросячий визг ("Откуда у нас свиньи?" — удивился Голос), и юноша вытащил за ногу трепыхающегося у него в руках верещащего человека.

— Эй, парень, ты кого там тащишь, — крикнул Голос. — Иди сюда! Я думал, что это свинья верещит, а это мужик взрослый.

Юноша отпустил свою брыкающуюся добычу. Оказалось, что это был один из купцов, приставших к их каравану. Он держал в руках какие-то мешки и не хотел их отдавать.

— Да верни ты мне мое, что вцепился, — сердито сказал юноша. — Всё уже закончилось. Отдай мне мои ножи…

— Марун! — узнал купца Голос, — в чём дело?

— Господин! Господин! Вели этому варвару отпустить меня! Что он от меня хочет?! Меня чуть не убили! Зачем я только с тобой поехал?! — закричал купец, которого, как теперь понял юноша, звали Марун.

— Господин! — сказал юноша. — Он, видно с перепуга, как на нас напали, под повозку залез, да мои ножи зачем-то прихватил, а я их найти не мог.

— Какие ножи, какие ножи?! — заверещал Марун, — это мои вещи!!

— Да это моя котомка с ножами!

Марун, наконец, увидел, что он держит в руках. — Зачем ты мне это подсунул?! Это не моё!! Марун как змею отбросил котомку с ножами в сторону. — Забери ее!

— Я и говорю, что это не твое, а моё, — сказал юноша, поднимая котомку и заглядывая в нее. — Вроде всё на месте.

— Что-то наш Марун совсем струхнул, — сказал Брунил. — Надо его в себя привести. Покопавшись в повозке среди склянок, он взял одну, утвердительно кивнул головой и пошел к Маруну.

Юноша тем временем подошел к Голосу.

— Спасибо тебе, парень, — уважительно сказал Голос. — Если бы не ты, меня бы зарубили. Да и ты, почитай, весь караван спас. И вообще, что мы тебя всё как-то непонятно зовем, то парень, то незнакомец. У вольных наемников, да и не только у них, в ходу прозвища. Меня, вон, тоже Голосом зовут, хотя, конечно, у меня другое настоящее имя. Но я и к этому привык. Давай, будем звать тебя Огненный Медведь. Ты и сам здоров, как медведь, да и в Гильдии вольных наемников Медведи наверняка состоял. А волосы у тебя — прямо как костер на голове горит.

— Огненный Медведь? — услышал уже вернувшийся Брунил, которому удалось привести в себя Маруна. — А что, неплохо и похож! Соглашайся, парень. Между прочим, как гласят легенды, во времена Старых Богов существовали какие-то огненные существа — то ли младшие боги, то ли полубоги или еще кто-то вроде этого. В общем, говорят, они служили Старым Богам и все погибли во время Битвы Богов. Так о чем это я? Да, так вот. Они, по некоторым данным, были очень похожи на людей, но вместо волос на голове у них пылали тоненькие языки пламени. У тебя тоже, как ветер сильный дунет и твои волосы разметает, точно со стороны кажется, что огонь на голове горит.

— Откуда такие знания о Старых Богах, Брунил? — спросил Голос.

— Ну, адептов Богини Жизни многому учат. Да и в библиотеке герцога много разных интересных книг, — ответил Брунил.

— Медведь Огненный? — промолвил юноша. — Ладно. Согласен. Только, может, лучше как-то попроще, просто Медведь?

— Можно и Медведь, — сказал Голос. — Но Огненный Медведь — это точно о тебе. Услышав прозвище, все должны точно знать и понимать, о ком речь идет. Ты на себя в зеркало посмотри. Думаю, простых Медведей среди наемников немало. Но вряд ли кого из них можно Огненным назвать. Так что по бумагам будешь у нас Огненным Медведем, а среди своих — просто Медведем.

— По бумагам? — не понял юноша.

— Да, хочу с тобой официально договор заключить. Будешь у меня личным телохранителем, пока до Благоды не дойдем? Тут недалеко идти осталось, но что-то мне неспокойно, а ты воин отличный, лишним не будешь. Поскольку кто ты таков, до конца не ясно, то есть, нет точных данных, что ты из вольных наемников, то и у никакой гильдии согласия на твой наём не требуется.

— Подумать надо, — ответил юноша, — что торопиться зря. Вот дойдем до Благоды, может, меня кто узнает. Там и посмотрим. А нет, так ты сам мне советовал в Первенец из Благоды направиться, Гильдию вольных наемников проведать. Хочется всё-таки узнать, кто я такой. А может, у меня дом родной в Благоде или в Первенце стоит, меня дожидается, и родители в нем живут?!

— Ладно…. Всё может быть. А ты осторожный, что тоже хорошо, — немного огорчившись, сказал Голос. — Но я тебя всё равно буду Медведем звать пока, да и другим скажу, чтоб тебя так называли.

— Зовите, я не против. Да и не нужно пока никакого договора, я и без него согласен тебе помогать. Тем более, если что и на караван нападут, так и меня не пожалеют. Поэтому рассчитывайте на меня.

— Господин! Господин! — к Голосу бегом приближался один из его людей. — Мы нашли живого из этих! Сейчас принесут!

— Хорошо! Принесут? А что с ним?

— Подранили его стрелой в живот сильно. Вряд ли выживет, много крови потерял. Но говорить может. Это из тех разбойников, которых мы почти всех стрелами положили.

— Давай его сюда быстрей!

— Уже тащат!

Через несколько минут к Голосу на растянутом плаще принесли бледного, с торчащей в районе живота стрелой, перемазанного кровью разбойника и положили перед ним в траву.

— Брунил, помоги ему, — попросил Голос. — Мне нужно, чтобы он раньше времени не умер.

Брунил присел к раненому, дотронулся до его лба, висков, посмотрел в глаза, пощупал пульс. — Хорошо, минут двадцать у тебя есть, Голос. Я дам ему одно снадобье, чтобы облегчить боль и придать немного сил, но вылечить его не смогу. Уже поздно. Да и у меня почти все запасы кончились, на наших раненых все пошли.

Он отошел к своей повозке, вытащил оттуда очередную склянку и, вернувшись, наклонился к раненому: "Откройте ему рот пошире."

Один из стоявших недалеко воинов Голоса присел на корточки и, схватив раненого за челюсти, с силой разжал их. Тот к этому времени как раз потерял сознание, ничего не слышал и вообще не понимал, что с ним делают.

— Голос, я пойду, найду свою кольчугу, да и ножи, которыми кидался, нужно подобрать, — сказал Медведь.

— Иди, а мы тут пока с пленным разберемся.

— Брунил, приведи его в чувство, — попросил Голос, кивая на разбойника.

Брунил взял того за руку и нажал на какую-то точку на его ладони, пуская в нее свою силу. Раненый очнулся, а Брунил, покрывшись холодным потом, присел рядом с ним.

— Хватит с меня на сегодня, — сказал Брунил. — Совсем у меня, оказывается, сил не осталось. Нужно отдохнуть.

— Отдыхай.

— Кто вы такие? Зачем на нас напали? — стал задавать Брунил вопросы пленному.

— Я всё расскажу, только не убивайте меня.

— Не убьем, даю слово.

После допроса пленного, хотя тот и не знал многих важных деталей, Голосу удалось выяснить следующее.

Во-первых, на них напала ватага Бешеного Атамана. За пять дней до нападения в лагерь разбойников на бегуне прискакал какой-то человек, который, закрывшись с Атаманом в его шатре, о чем-то долго переговаривался.

То, что посланник явился на бегуне, говорило о многом. Бегуны — потомство от летунов, легендарных жеребцов Императора, и обычных степных кобылок.

Империя не случайно называлась Империей Новых Богов. После победы Новых Богов над Старыми Богами Новые Боги стали постепенно брать под контроль весь мир Сатара. Им нужно было не только разрушить веру людей в прошлых, уже мертвых, Богов, но и установить свой культ во всех государствах этого нового для них мира. Для этого нужно было известить смертных о своем пришествии и заставить их ставить храмы в свою честь. В качестве своей ударной силы по завоеванию мира Сатара Новые Боги избрали Пригорное Королевство, которое через несколько десятилетий завоевало почти все вокруг лежащие мелкие государства и стало называться Империей Новых Богов. Для помощи своим ставленникам Новые Боги создали летунов — бессмертных серебристых жеребцов, покрытых чешуйчатой, равной по прочности рыцарским доспехам, бронированной кожей, с небольшими перепончатыми крыльями, которые могли, не только очень быстро бегать по сравнению с простыми лошадьми, но и летать. Летали, правда, они на очень небольшие расстояния, до пол-лиги, а потом уставали и требовали длительного отдыха, но зато могли подниматься до ста локтей в вышину. Этого вполне хватило Властиму I, тогдашнему королю Пригорного Королевства, чтобы одержать победы над всеми своими врагами, внезапно нападая на наиболее важные цели неприятеля — военноначальников, князей, королей и других важных персон или неожиданно атакуя его города, замки, крепости, дворцы, перелетая через их, казалось, неприступные стены. Летуны были бессмертны, поскольку не умирали своей смертью, вернее, еще такие случаи не были известны. Вот уже почти пятьсот лет они жили теперь уже в Империи и внешне никак не изменялись. Конечно, может быть, они и должны были, в конце концов, когда-нибудь умереть от старости, но пока этого не происходило. Однако летунов можно было убить обычным оружием, хотя и с трудом. Например, их природную броню с близкого расстояния пробивали тяжелые арбалеты. Поэтому постепенно с летунами научились бороться, и Империя их практически перестала использовать в войнах. Сейчас, насколько знал Голос, летунов осталось около восьми десятков.

Зато оказалось, что летуны и обычные степные кобылки могут давать потомство. В результате их скрещивания получались особи, внешне почти не отличавшиеся от простых жеребцов, но были чуть постройнее, тоньше в кости, и все, как и их отцы летуны, имели серебристую масть. У них не было крыльев, и они не могли летать, но сохранили высокую беговую скорость своих отцов. Поэтому их прозвали бегунами. Жалко только, что летуны были не очень плодовиты, и жеребчики от одного летуна получались не раньше, чем через 10 лет. Кроме того, бегуны сами не давали вообще никакого потомства, да и жили не слишком долго — лет 20–25. Поэтому бегунов было не так много. Из бегунов в Империи было создало элитное конное подразделение — Божественная Сотня, подчинявшаяся непосредственно Императору. В этом подразделении по факту всегда было три сотни воинов. Если кто-то из бегунов погибал или умирал, Сотню доводили до этого количества. Все воины в Сотне были женщинами. Туда набирали миниатюрных (поскольку бегуны не могли нести тяжелый вес), физически крепких, красивых молодых женщин. В Божественную Сотню могли попасть девушки из любых благородных родов со всей Империи. Главным при отборе в Сотню были необходимые физические и внешние данные претенденток и их личная преданность Императору. Перед Сотней не ставились серьезные боевые задачи. Она, прежде всего, была красивой вывеской Империи — показывающая ее мощь и богатство. Тем не менее, при необходимости и она могла повоевать. Сотню, как правило, использовали при внезапных нападениях на лагеря и передвигающиеся колонны противника или для преследования уже разбитых войск неприятеля. Воительницы Сотни были вооружены специальными короткими сложными луками, которые могли посылать стрелы на дальние расстояния, и саблями на случай ближнего боя. Внезапно подскочив к врагу, Божественная Сотня успевала сделать по нему до трех-четырех залпов из луков и быстро без потерь отойти назад. Такие действия Сотня могла делать неоднократно, день за днем изводя неприятеля и не давая ему спокойно передохнуть. Ну, а уйти от Божественной Сотни было просто невозможно, если, конечно, беглецы сами не пользовались бегунами. Маленькие, но от этого не менее грозные всадницы, неторопливо для них скакали позади беглецов и спокойно выбивали их одним за другим стрелами. Защищены воительницы и бегуны были легкой, но очень крепкой латной кольчугой, которую умели ковать только в Империи. Эту кольчугу в ближнем бою можно было пробить только тяжелыми мечами или топорами, не спасала она и от булав и моргенштернов. Безусловно, плохо бы пришлось воительницам, попади они под встречный удар длинных копий тяжелой латной кавалерии. Кольчуга пробивалась и из тяжелых арбалетов. Но Божественная Сотня очень редко подпускала к себе врагов до схватки врукопашную. Для того же, чтобы натянуть ворот тяжелого арбалета, требовалось какое-то время, и пока арбалетчики возились со своим оружием, Сотня уже, как правило, выходила за пределы убойной силы полета болтов арбалетов. В случае же каких-либо неожиданностей, Сотня просто быстро разворачивалась и скрывалась от врага, и ее никто не мог догнать.

При необходимости, воительниц Божественной Сотни могли посадить и на летунов.

Латная кольчуга Божественной Сотни делалась из сплава небесного железа и какого-то металла серебристо-белого цвета. Залежи этого металла имелись только в горах Княжества Горных Топоров, входящего в состав Империи. Способ сплавки железа и этого металла и дальнейшая технология изготовления кольчуги были еще одним подарком Империи Новыми Богами — Богом Ремёсел Скреденом и засекречены от других государств.

Помимо Божественной Сотни бегуны использовались для срочных сообщений, когда помимо либо вместо обычного письма, для чего подходили почтовые голуби, нужно было срочно доставить какого-нибудь человека или вещь (деньги, драгоценности и т. д.). Насколько знал Голос, из таких "почтовых" бегунов, количество которых доходило до трех десятков, у Императора была сформирована специальная конюшня.

Еще бегуны использовались Императором в качестве очень ценного подарка, который мог быть преподнесен особо отличившимся поданным Империи, безусловно, из очень знатного рода, или иностранным правителям.

Кроме того, за очень большие деньги, бегунов можно было и купить. Но Империя (а по сути — Император, в личный доход которого уходила вся прибыль от продаж бегунов) никогда не продавал больше одного бегуна в одни и те же руки, да и купить их из-за огромной стоимости могли немногие.

Так что использование бегуна при организации нападения на караван говорило о том, что в этом были заинтересованы очень серьезные люди. И они могли находиться как в Империи, так и за ее пределами. Была вероятность, конечно, что бегуна у кого-то украли, но с учетом всех других обстоятельств в это верилось с трудом.

Во-вторых, после отъезда посланника, Бешеный Атаман раздал каждому из своей ватаги по золотому. Эти деньги мог привезти только тот посланник. Безусловно, Атаман оставил что-то и для себя. В ватаге было до сотни разбойников. Уже только сто золотых, даже без доли самого Атамана, составляли огромную сумму. Наниматели явно не испытывали проблем со средствами.

В-третьих, ватага Бешеного Атамана должна была напасть именно на их караван — на караван, перевозивший боевых быков. Таким образом, либо за караваном следили, либо изначально очень много о нем знали. Было известно, что караван неплохо охранялся, но к ватаге должно было подойти хорошее подкрепление — тяжеловооруженные наемные воины. Они и должны были разобраться с охраной. Дело же ватаги — разведка и необходимая помощь наемникам, прежде всего стрелковым оружием, в предстоящем нападении.

Это подкрепление — два десятка латной конницы, да десяток воинов с сулицами, — подошли к ватаге за два дня до нынешних событий. На наем таких воинов тоже должно было уйти немало денег, по подсчетам Голоса, не менее чем пять сотен золотых.

Использование бегуна, элитных наемных воинов и все другие факты использования огромных денег подчеркивали серьезность намерений неизвестного нанимателя и, скорее всего, его (или их) высокое положение в обществе.

Нападение на караван Голоса было решено совершить на полпути к Благоде — у реки, где все караваны останавливались на короткую стоянку, чтобы освежиться.

Воины, вооруженные сулицами и саблями, должны была спрятаться в реке в камышах. Для этого они использовали полые длинные трубочки, сделанные из того же камыша, которые вставляли себе в рот, чтобы дышать под водой, и могли так незаметно и достаточно долго сидеть в реке. Выбрав удачный момент, они должны были неожиданно выскочить из воды и напасть на караван. Их целью было поднятие паники в караване, для чего планировалось освободить боевых быков и привести их в бешенство. Пока быки громили бы караван изнутри, в это время с другой стороны, из леса, должны были напасть конные наемные воины, подкрепленные разбойниками.

Всех караванщиков, включая охрану, должны были убить. Это тоже наводило на определенные мысли.

Кстати, на караван, у остатков которого подобрали незнакомого юношу, теперь уже — Огненного Медведя, действительно напала эта же ватага Бешеного Атамана. Союзники разбойников опасались, что их объединенное войско не успеет хорошо подготовиться к нападению на караван Голоса, поэтому предприняли меры к задержке в его передвижении. Тут как раз на свою беду под руку разбойникам подвернулся караван Огненного Медведя. Командир вольных воинов рассчитывал, что караван Голоса задержится, наткнувшись на останки своих собратьев, и попросил разбойников разграбить караван и убить всех бедолаг, и не ошибся, караван Голоса задержался на день.

"Да, план был неплох, — подумал Голос, — и мог бы завершиться успехом".

Его выполнению помешало неожиданное для нападавших резкое увеличение, более чем в два раза, охраны каравана, когда к Голосу присоединился капитан с копейщиками и легкой кавалерией, удачные действия Огненного Медведя и несдержанность самих разбойников. Даже при увеличенной охране каравана и отважных действий Огненного Медведя, если бы все у врагов развивалось по первоначальному плану, и они пустили бы вперед свою тяжелую латную конницу, дела для Голоса могли закончиться плохо. Эта конница без особого труда разметала бы всю охрану каравана, а разбойники им бы издали помогали стрельбой из лука, да добиванием остатков каравана. Разбойников сбило с толку удачное начало. Поскольку нападавшим удалось освободить от пут двух быков, которые стали крушить всё вокруг, и они уже принялись за других быков, разбойники, не дожидаясь своих союзников, кинулись на караван первыми, надеясь легко перестрелять и порубить оставшуюся охрану. Как оказалось, незадолго до нападения на караван Голоса Бешеный Атаман втайне от своих союзников велел своим подчиненным попытаться завладеть боевыми быками, что, впрочем, не очень удивило Голоса. Быки стоили дорого и были слишком большим искушением для разбойников, даже при наличии огромной суммы, полученной от нанимателя. Но бросившаяся в бой ватага нарвалась на плотные залпы арбалетов и луков, к чему не была готова, и была перебита. В итоге тяжелая конница наемных воинов осталась одна на один со всей охраной каравана и не смогла с ней справиться.

Выведав всю интересующую его информацию, Голос отошел от раненого разбойника. Вскоре обезболивающее лекарство Брунила перестало действовать, и разбойник застонал.

— Ты обещал меня спасти, купец, — сквозь зубы обратился он к Голосу.

— Нет, я не обещал тебя спасти, я обещал, что мы тебя не убьем, — ответил Голос. — Я — Голос Правды и никогда не вру, тем более в таких ситуациях. Ты умрешь сам. От таких ран, как у тебя, не выживают, осталось уже недолго.

— Пойдем, Брунил, — сказал Голос. — Не будем своим видом портить последние минуты жизни человеку.

— Будь ты проклят! — прорычал умирающий, — Боги накажут тебя!..

— Я предан Богам, и перед ними уж точно ни в чем не провинился, — ответил Голос.

Караван Голоса ускоренным маршем двигался по направлению к Благоде. Он спешил добраться до цели как можно быстрее, кто знает, не придумал ли неизвестный враг еще какую-нибудь крупную неприятность. Из-за спешки Голос даже распорядился не хоронить погибших. Их сложили в два ряда — отдельно своих и отдельно разбойников и прикрыли рогожей. По приезде в Благоду, Голос намеревался обратиться к старосте поселения, чтобы тот направил к месту боя своих людей и организовал похороны всех погибших. Сам же он оттуда пошлет герцогу просьбу о дополнительной воинской помощи.

Хотя у Голоса и осталось достаточное количество конных лучников на случай разных неожиданностей, но если на него опять нападут с тяжелой кавалерией, то им уже не отбиться. Да и с сотней простых разбойников тоже будет не так легко справиться. Тем более что часть лучников пришлось ссадить с лошадей, и теперь они тряслись в повозках, исполняя роль возничих, которых почти все погибли во время прошедшего боя.

Чуть позади от каравана, рядом с дорогой, за караваном следовал приличный табун лошадей — это были лошади убитых разбойников и наемных воинов.

"Если без приключений доберемся до места, — подумал Голос, — то получим за этих лошадок неплохие деньги. Лошадей же, оставшихся от вольных воинов, можно оставить и для себя".

Мощные лошади, натренированные для боя в составе тяжелой латной кавалерии, высоко ценились в Империи, да и не только в ней.

— Будут моим подарком герцогу, — решил Голос. — Похоже, что скоро будет война, они очень пригодятся.

Голос ехал на повозке, груженной снятыми с побежденных разбойников доспехами, в качестве возничего. Позади Голоса на повозке лежал Зверь. Он отбил себе о доспехи передние лапы, когда сваливал с лошади нападавшего на Голоса всадника, поэтому не мог теперь быстро и долго бегать. Голос положил преданного отважного пса рядом с собой, и теперь тот довольно лежал, развалившись, на повозке и с интересом поглядывал по сторонам. Сбоку от повозки мерным скользящим шагом двигался Огненный Медведь, которого Голос попросил не отходить далеко от себя, пока они не доберутся до Благоды.

Голос взглянул на юношу и очередной раз удивился. Движения юноши, несмотря на его плотную комплекцию, были столь плавные, расслабленные и тягучие, что, казалось, он плыл над травой, и чуть ли не убаюкивали. Но Голос понимал, что эта расслабленность обманчива. Он уже видел, как юноша мог внезапно взрываться резкими стремительными выпадами, сметающими всё на своем пути.

Огненный Медведь на этот раз был во всеоружии. Метательные ножи были рассованы в его куртке-безрукавке и штанах, шестопер лежал рядом на повозке, готовый в любой миг нырнуть в руки и сокрушать врагов.

"Да, хорош, парень, хорош, жалко, что расстанемся, — подумал Голос. — Ладно, до этого еще дожить надо, до места доберемся, видно будет".

Вокруг каравана, шагах в трехстах от него, всё время кружили небольшие, по два человека, дозоры конных лучников. Они внимательно просматривали всю местность в поисках врага. Вроде бы всё было тихо. Прошло часа два. Организм Голоса, устав от напряжения, последние дни навалившегося на него, требовал отдыха, и Голос, покачиваясь на повозке под неторопливое движение повозки, стал засыпать на ходу.

— Господин, — вдруг услышал он сквозь полудрёму, — я всё хотел спросить, почему герцога называют Герцог Алого Плаща?

— А? Что? — вздрогнул спросонья Голос. — А, это ты, Медведь. Ты о чем?

— Спрашиваю, почему герцога зовут Алым Плащом?

— О, это давнишняя романтическая и трагическая история. Алый Плащ — это не имя, а титул. А может, даже теперь родовое имя вместе с титулом. Наше герцогство называется Герцогством Алого Плаща, и всех его герцогов тоже зовут герцогами Алого Плаща.

История нашего герцогства началась чуть меньше двухсот лет назад, во времена Императора Ксола I, когда вспыхнул мятеж герцога Сарийского. Император был уже не молод, ему исполнилось 55 лет, а наследника у него не было. Зато у него была молодая красавица дочь — принцесса, шестнадцатилетняя прекрасная Бригда. Император вступил в брак поздно, жена-императрица при родах дочери умерла, после чего Император всё никак не мог жениться. Почему так происходило, сейчас доподлинно не известно. Но Императору всё время сватали и предлагали каких-то невест, однако они по разным причинам ему не подходили. Герцог Сарийский, кстати, отдаленный родственник Императора по отцовской линии, видя это, решил сам занять императорский трон. Он, к слову, был довольно не глуп, хорошо образован и искренне считал, что достойно послужит Империи, будучи во главе ее. Поэтому он намеревался жениться на Бригде, как только та подрастет, и после смерти Ксола I по праву занять опустевший императорский трон. Реализуя свой давнишний план, герцог, несмотря на свой зрелый возраст, а ему было 40 лет, официально не женился и ждал своего шанса.

Может быть, его план бы и удался, если бы не произошли некоторые события.

Во-первых, где-то за год до нашей истории, Император, наконец, познакомился с некой молодой особой, которая ему понравилась. Он долго с ней тайно встречался, проверяя свои, а также ее чувства. Будущая невеста Императора, как казалось, была с ним искренна и желала его как мужчину, а не как Императора. Император не остыл к ней за год, поэтому он в скором времени хотел сообщить радостную весть о своей предстоящей женитьбе всему своему двору и надеялся, что молодая жена в недалеком будущем родит ему сына — наследника.

Во-вторых, несчастье произошло с самим герцогом. Будучи адептом Богини Жизни, герцог неудачно совершил ритуал обращения к своей Богине, в результате чего та "наградила" его козлиной головой. Нет, не подумай, голова козла у него, конечно, не выросла. У него разительно изменилась своя собственная голова. На ней вытянулись далеко вперед обе челюсти, удлинились передние зубы, нос стал черным, широким и чуть приплюснутым, удлинились и обвисли уши. На подбородке у герцога выросла узенькая длинная бородка, которую как не сбривай, через пару дней появлялась опять. В общем, внешне, его голова стала очень походить на козлиную. Раньше герцог не был красавцем, но был очень приятным представительным мужчиной. Сейчас же он стал выглядеть как чудовище.

Но в своей беде герцог был виноват сам. Трудно соблюсти все правила ритуала, когда на тебя наседают две пьяные разнузданные девки с явными бесстыдными намерениями. Кто же обращается к Богине в такой обстановке? Герцог же в произошедшем с ним несчастьем обвинил всех женщин и воспылал к ним прямо таки святой ненавистью. Может быть, конечно, ненависть была больше связана с понятной реакцией женщин на его вид, как правило, они визжали и разбегались в стороны, но, кажется, Богиня Жизни немного пошутила и над его мозгами. Герцог очень изменился. Раньше он был уравновешен, рассудителен. Теперь же его мог без видимой причины обуять страшный гнев. Однако он стал очень хитрым. Ополчившись на всех женщин, он, тем не менее, не бросил попыток завоевывать их для своих утех. Причем он все время находил таких, у которых не было защитников или они были изначально слабы. Если женщина чем-то не угождала ему, то вскоре она таинственно исчезала. В Империи ходили страшные истории, как он поступал с теми женщинами, которые в чём-то перед ним провинились. В общем, герцог стал чудовищем и в прямом и переносном смысле этого слова. Хотя к своим людям герцог относился очень хорошо. Особенно он лелеял и холил свою личную гвардию и всё время осыпал ее разными привилегиями. Да и дела герцогства он отнюдь не забросил.

Бригде вскоре исполнялось семнадцать лет, и она по законам Империи уже могла официально выходить замуж. Герцог сделал свой ход и посватался к ней. Бригда пришла в ужас от этого и устроила истерику. Ксол I не стал идти против желаний любимой дочери и отказал герцогу. Да и сам Император не хотел выдавать замуж свою дочь за такого человека. Может быть, если бы дочь, вдруг стала настаивать на такой партии, некоторым женщинам нравится экзотика, Император бы и не возражал, но не в этом случае.

Получив отказ, герцог пришел в ярость и, по-видимому, действительно окончательно сошел ума.

Буквально через месяц, во время праздничного бала в честь 17-летия принцессы, верные герцогу отряды его личной гвардии, всего около ста человек, сопровождавшие герцога на праздник, куда его, конечно, пригласили, атаковали дворец Императора. В те времена еще не действовал Указ Императора Ксола I (изданный как раз сразу после этого покушения), разрешающий знати Империи брать во дворец строго определенное количество своих приближенных в зависимости от титула. Герцога, например, сейчас могут сопровождать не более десяти человек, а графа — не больше пяти. Нашей истории, как и возникновения нашего герцогства, могло бы и не произойти, если бы не предатель, действующий во дворце. Дворец охраняло не менее трех сотен стражников, и они бы без особого труда отбились от изменников, но предатель провел часть мятежников во дворец через вход для прислуги. Этот отряд, обойдя всю стражу, ворвался в залу, где в это время ничего не ожидающие придворные и гости вовсю веселились и танцевали, и бросились на беззащитных людей. Хорошо, что среди гостей были верные Императору благородные рыцари. Они вступили в бой с мятежниками. Но у них были лишь парадные доспехи и такое же оружие, поэтому они не могли долго сопротивляться хорошо вооруженным профессиональным воинам. Но их геройские действия дали время Императору выскользнуть вместе с дочерью из залы и затеряться в коридорах дворца. Так оказалось, что Императора остался сопровождать лишь один барон Томс. Барон был сотником баронской тысячи Императора — привилегированной личной гвардии Императора, в которую отбирались умелые бойцы из младших сыновей высших дворян Империи, не претендующих на наследство, или мелкопоместных дворян. В качестве одной из привилегий баронской тысячи была традиция выставлять своих представителей для почетного сопровождения Императора и членов его семьи на различные торжественные мероприятия. В этот день таким представителем тысячи являлся барон Томс — статный красавец огромного роста и силы. Он на время праздника был официально приставлен к принцессе и выполнял все ее прихоти. Впрочем, он делал это с большим удовольствием, поскольку, по слухам, был страстно влюблен в Бригду — принцесса была красавицей, и таких влюбленных в нее было немало.

Мятежники задержались в зале, где им опять пришлось разделиться. Большая часть осталась расправляться с рыцарями, меньшая, во главе с герцогом, побежала искать Императора с принцессой. Они прочесывали комнату за комнатой, заглядывали во все возможные убежища, известные герцогу.

Герцог Сарийский, начав свой мятеж, по-прежнему намеревался взойти на трон. Для этого он задумал убить Императора, выкрасть Бригду и силой жениться на ней. Будучи дальним родственником Императора и имея в женах его дочь, он не сомневался, что легко добьется власти. Безусловно, такая возможность существовала, но скорее всего герцог ошибался. Большинство влиятельных вельмож Империи после убийства Императора вряд ли бы поддержали герцога в его планах, уж очень плохую репутацию в последнее время тот приобрел в высшем обществе своим отношением к женщинам, и никто из знатных господ не хотел бы испытать безумство нового Императора на представителях женского пола своей семьи. Да еще неизвестно, как на всё это посмотрели бы и Боги. Империя находилась под покровительством Новых Богов, и их реакция могла быть непредсказуемой, когда бы они узнали, что во главе Империи стал человек, когда-то прогневавший Богиню Жизни.

Но герцог не утруждал себя долгими размышлениями о своем возможном будущем. Он поставил перед собой цель и хотел ее добиться любыми методами.

Между тем безумство герцога даже в ходе мятежа прогрессировало. Через некоторое время мятежники догнали Императора с дочерью в одной из проходных комнат. Увидев принцессу, герцог забыл о своем намерении жениться на ней. Перед ним было проклятое для него существо — Женщина, которая пошла ему наперекор и поэтому должна была быть уничтожена. Он поднял свой меч и. рыча как зверь, бросился на принцессу, желая изрубить ее на куски.

Однако на пути герцога встал барон Томс. Он стоял в дверях комнаты и никого не пропускал к Императору и его дочери. Между герцогом и бароном завязался бой. Несмотря на то, что у барона был парадный, а не боевой меч, он так умело им пользовался, что легко отбивал все атаки герцога. Герцога же настолько охватило безумие, что он не мог даже по-настоящему сражаться. Он был неплохим мечником, много раз участвовал в боях и лично убил немало врагов. Сейчас же он сумбурно и бесхитростно махал своим мечом, безуспешно пытаясь достать барона. Тот без труда уходил от его ударов и, изловчившись, одним точным движением меча рассек герцогу горло. Увидев, что их господин смертельно ранен, мятежники яростно навалились на барона и буквально затолкали его в комнату. Отражая удар за ударом, барон пытался отвечать, но уже не мог отбиться ото всех. Его уже несколько раз задели мечами, и он был ранен. Наконец, его непрочный меч сломался, и он остался вообще безоружным.

В это время так внезапно начавшийся мятеж уже практически провалился. Подоспевшая стража Императора расправилась с мятежниками по всему дворцу и теперь искала Императора и принцессу.

Наконец, один из отрядов стражи вбежал в комнату, где находился Император. Тот стоял в одном из углов, отбиваясь мечом убитого герцога от наседавших на него мятежников, которых оставалось только пятеро. Изменник герцог и еще его четверо подчиненных мертвыми валялись на полу. Позади Императора спиной к нему, прислонившись к стене, полулежал барон. Его легкий парадный голубой доспех баронской тысячи был весь рассечен и барон истекал кровью. Принцессы нигде не было видно. Стражники вмиг перебили оставшихся мятежников, не ожидавших нападения сзади.

Тут нашлась и принцесса. Как оказалось, ее прикрывал своим телом барон. Она была настолько маленькая по сравнению с бароном, что ее за ним совершенно не было видно.

Император и его дочь были живыми и даже не раненными. Фактически, их спас барон. К сожалению, сам барон не мог двигаться от ран, хотя и был в сознании.

Его оттащили от стены, положили на его же плащ, подняли и хотели донести до лекаря. Однако было ясно, что жить барону оставалось недолго — больно много крови он потерял. Прежде белый плащ барона, на котором его несли, пропитался кровью и стал красным. Вся процессия — носилки с бароном, Император, принцесса, стражники — медленно передвигалась по коридору по направлению к выходу из дворца.

— Положите его на пол, — сказал шагающий вслед за импровизированными носилками Император, — вы не донесете его. Да и лекарь не успеет.

Несущие барона стражники аккуратно опустили барона вниз. Барон Томс лежал на плаще и прерывисто, чуть присвистывая, дышал. На его губах появилась кровавая пена.

— Отец, ну сделай чего-нибудь, ты же Император, — умоляюще попросила принцесса.

— Я всего лишь Император, а не Бог, что я могу сделать…

К Императору и принцессе подошли несколько уцелевших придворных и, молча, встали вокруг.

— Хотя нет, именно как Император, я могу кое-что… — Слушайте все. Я жалую барону Томсу титул герцога… (тут Император бросил взгляд на окровавленный плащ барона, на котором тот лежал) Алого Плаща и передаю ему в собственность половину земель изменника герцога Сарийского вместе с его родовым замком. Герцогства Сарийского больше не будет. Остальная часть земель герцога Сарийского переходит Империи. Герцогу Алого Плаща также передаются земли, недавно отошедшие Империи после войны с племенами варваров. В случае смерти герцога Алого Плаща его титул и земли переходят к его наследникам!

— Вот так и образовалось наше Герцогство, — закончил свой рассказ Голос. — Не знаю, всё ли так было на самом деле, но именно такая история записана в Хрониках Герцогства Алого Плаща, которые находятся в библиотеке в замке у герцога. Также там хранится тот самый плащ первого Герцога Алого Плаща, который был подарен семье герцога Императором как символ чести, долга и самопожертвования. Точнее не семье герцога, а его младшему брату, который и стал последующим и по-существу настоящим герцогом Алого Плаща. Он основал город Первенец на землях варваров и сделал еще много чего для становления герцогства.

— Занятная история, — сказал Медведь. — А что стало с принцессой Бригдой?

— А что с ней могло стать? Через какое-то время она вышла замуж за одного из принцев соседнего государства — наших союзников. Я не помню деталей, да и особо не интересовался. Это было очень давно и уже не имеет отношения к нашему герцогству.

— А почему Богиня Жизни так жестоко поступила с герцогом Сарийским? Это ведь из-за нее герцог сошел с ума, затеял мятеж и в итоге погиб. Да и невинных женщин он многих загубил. Он, как я понял, был не таким уж плохим человеком до своего превращения в чудовище.

— Дела Богов не всегда можно понять. Но здесь, я думаю, дело обстоит так, хотя может быть я и ошибаюсь. Насколько я знаю, при обращении к Богине Жизни, та не только забирает у обратившегося к ней человека жизненную энергию, но и сама делится с ним частью своей силы. Наверное, это дается Богине нелегко. Если ритуал обращения к Богине Жизни нарушается, то к ней не поступает энергия, которую она уже считала своей. Чтобы люди относились серьезно к Богам, они наказывают тех, кто пытается их как-то обмануть либо несерьезно к ним относится. А несоблюдение любого ритуала, связанного с Богами, это в лучшем случае легкомыслие…. Да Богиня Жизни еще ладно, она ведь никого не убивает и вообще часто ее наказания оказываются без жертв — страдает сам провинившейся. Как правило, таких нарушителей ритуала люди сами либо изолируют от других, либо, особо буйных и опасных, безболезненно умерщвляют. Герцог же был слишком крупной политической фигурой, чтобы его изолировать. Тем более до мятежа он неплохо справлялся с делами герцогства. Вот наша Звёздноликая, это, я тебе скажу, еще та Богиня!..

— Звёздноликая? А это кто?

— Кто?! А, ну да, ты же ничего не помнишь. Звёздноликая Удола — это наша Богиня Красоты.

— А что с ней не так?

— После ее действий иногда появляются трупы…. Но хватит, еще не хватало разозлить своими разговорами Богов. Нам не помешает их покровительство в пути, так и до места не доберемся.

— Странные у вас Боги, — сказал Медведь. — Зачем в них верить и им служить, если они так жестоки и порой несправедливы?

— Боги у нас? Боги и у тебя тоже! Человек может им не служить или вообще в них не верить, но Боги действительно существуют и время от времени вмешиваются в дела людей. У нас нет других Богов. Поэтому лучше им служить, чем стать их врагами. Все их враги уничтожены, а неверующих в них постепенно не останется. Да и кто может им быть серьезным врагом, да и зачем? Они же, хотя, порой, и бывают жестокими, дают могущество, особенно Империи.

Некоторое время они, молча, двигались вперед, каждый обдумывая свои мысли.

— Вот и почти доехали, — воскликнул Голос. — Смотри, так за разговором незаметно весь путь закончился.

Впереди, шагах в ста от них, за поворотом дороги показались невысокие укрепления Благоды.

Глава 3

Бог Ветров Остриб сидел на скалистом берегу Моря Гнева. Его полупрозрачная, всё время меняющая очертания, но, тем не менее, похожая на человеческую, фигура светлым пятном выделялась на фоне скал. Издали могло показаться, что на скалу опустилось крохотное облачко, зацепилось за камни и никак не может подняться в небо.

Бог Ветров грустил, только не мог понять почему. Неужели из-за того, что он потерял своего сына-полубога — ребенка от смертной женщины? Он и видел-то сына всего два раза. Ведь сейчас, казалось, наоборот, он должен радоваться. Буквально несколько дней назад Великий Лик позволил ему вернуться в Верхний Мир, где его не было почти двадцать лет. Наконец-то он мог дотянуться до Силы! Всё это время, находясь в Нижнем Мире и чувствуя, как Божественная Сила по крупицам вытекает из него, он мечтал вернуться. Но пробыв в Верхнем Мире только три дня и восстановив свою Силу, Остриб опять спустился в Нижний Мир. Находясь после долгого отсутствия в Верхнем Мире, Остриб стал более тонко чувствовать атмосферу этого места. И она ему не понравилась. Да, он смог подпитаться Силой, но что-то неуловимо враждебное буквально витало вокруг, и Остриб не мог расслабиться, всё время ожидая неприятностей. Он поведал о своих чувствах Великому Лику, но тот только посмеялся над ним. "Видно, в Нижнем Мире ты совсем одичал, Остриб, — сказал он, — какая может быть опасность, когда здесь находится три Высших Бога!"

Но Остриб не смог долго находиться в Верхнем Мире, и вот теперь он сидит здесь на скалах и размышляет. Безусловно, в Нижнем Мире ему легче дышалось и думалось. Или он за двадцать лет так привык к нему? Хотя, что такое двадцать лет для бессмертного?!

Остриб был низвергнут в Нижний Мир из-за ссоры с Звездноликой Удолой, а скорее, из-за вздорного характера Богини Красоты. Бог Ветров по глупости или по молодости, что порой бывает одним и тем же даже у богов, влюбился в Богиню Красоты и позволил себе просить ее руки у Великого Лика. Но Остриб был Младшим Богом в пантеоне Новых Богов мира Сатара, а Богиня Красоты — одна из трех Высших Богов.

Удола лишь высокомерно рассмеялась над притязаниями Остриба, а когда тот обиделся и попытался напомнить Великому Лику о своих заслугах в завоевании Мира Сатара, она заявила, что все его заслуги ничего не значат перед ее божественной красотой, да и, вообще, он не должен забываться. "Моим мужем, — сказала она, — может быть только Высший Бог, а не какая-то никчемная букашка, которую по своей доброте Великий Лик не оставил на растерзание Клинкам Хаоса!"

Остриб хотел что-то возразить, но тут уже нарвался на гнев Великого Лика.

— Как ты смеешь перечить Высшим Богам, Младший! — проревел он. — Ступай вниз и подумай, кто ты такой есть, и какое место занимаешь в мироздании!

Открыв портал, Великий Лик сбросил Остриба в Нижний Мир.

Младшие Боги, в отличие от Высших, не могли сами попасть из Нижнего Мира в Верхний. Они не обладали силой по созданию порталов. Остриб, будучи Богом Ветров, мог, используя воздушные потоки, подниматься в воздух и даже летать. Мог подняться далеко ввысь, взлететь на облако и путешествовать на нем. Но подняться в Верхний Мир у него, как и у всех низших Богов, не хватало Силы.

Спуститься из Верхнего Мира в Нижний Мир мог, конечно, любой Бог, в том числе и Младший. Но если у Высших этот путь занимал лишь мгновение, им стоило только создать портал, то Младшие просто спускались, вернее, соскальзывали по еле различимым лучам Силы, вниз из Верхнего Мира и не разбивались о землю только потому, что были Богами.

Вернуться же назад можно было только через портал.

Конечно, находиться в Нижнем Мире было не так уж и плохо, а тем более опасно, особенно если это было не долго, и даже порой любопытно. Но этот Мир постепенно высасывал из Младших Богов всю их божественную силу, они становились всё слабее и, в конце концов, наверное, могли вообще через какое-то время развоплотиться в смертное существо. Правда, такого еще ни разу не случалось среди Новых Богов. Остриб вообще был первым из Низших Богов, которого насильно извергли в Нижний Мир, но он не хотел бы проверять на практике, сколько времени нужно для его превращения в простого смертного.

Другое дело их старый мир — Благословенный Одэл! Там не было ни Верхнего, ни Нижнего Мира. Божественная сила растекалась по всему Одэлу, и Боги жили в одном мире вместе со смертными. Здесь же лишь в Верхнем Мире Новые Боги смогли обнаружить источник пополнения своей Божественной Силы. Энергия для получения этой Силы выделяла звезда, вокруг которой кружил Мир Сатара. Но она улавливалась лишь в верхних слоях атмосферы этого Мира. Проходя далее через атмосферу, энергия рассеивалась и для преобразования в Божественную Силу уже не подходила.

Стоит сказать, что Мир Сатара состоял из двух огромных континентов, разделенных океанами. Один континент назывался людьми Мир Сатара. Так его стали называть и Новые Боги. На нем жили разумные существа — люди, около трех миллионов человек. Было удивительно, но люди и Новые Боги внешне были очень похожи. Впервые попав в Мир Сатара, Новые Боги ужаснулись, увидев столько божественных существ. Но оказалось, что люди, хотя и походили на богов, были вовсе лишены всякой божественной силы.

Мир Сатара был разделен между многочисленными государствами. Остриб насчитал пять больших Империй, до двух десятков довольно крупных независимых королевств, да еще около сотни непонятных для Бога государственных образований, которые назывались и управлялись по-всякому. Здесь были и княжества, и объединения вольных городов, и герцогства, и какие-то халифаты, и чего только не было. Все эти государства время от времени воевали друг с другом, заключали союзы, торговали, опять ссорились, опять мирились. Впрочем, Бог Ветров не очень-то и стремился разобраться в хитросплетениях государственного устройства, да и жизни людей. Он знал, что Новые Боги благоволят Империи Новых Богов, и этого знания было для него достаточно. Мир Сатара, когда в нем появились Новые Боги, отличался ровным приятным климатом. Но за последние столетия в его центре отчего-то образовалась пустыня, которая поделила континент почти пополам. Пустыня постепенно увеличивалась в размерах, но росла к югу.

Второй континент, о существовании которого, кстати, обитателям Мира Сатара не было известно, являлся миром дикарей. Он находился севернее Мира Сатара и имел более холодный климат. Этот континент был почти весь покрыт девственными лесами, через которые несли свои воды полноводные реки. Лишь кое-где встречались обширные безлесные участки суши с сочной мягкой травой и пасшимися на ней тучными стадами диких быков.

Континент заселяли полуразумные существа, по всей видимости, дальние родственники людей, не имевшие ни государств, ни вообще каких-либо зачатков цивилизации. Они даже не знали никаких богов. Немногочисленные племена этих существ, Остриб назвал их лорками по имени дикого волосатого существа Лорка, созданного для своей потехи Богиней Жизни Удиной еще в их старом мире — Одэле, бродили среди лесов и занимались охотой и собирательством. Жили они в небольших стойбищах в жилищах, больше напоминавших логово зверей, сооруженных из веток и листьев. Лорки не были интересны Новым Богам, поскольку не были по-настоящему разумны, и они о существовании этих дикарей благополучно забыли. Зачем Богам думать о каких-то животных?

Попав в Нижний Мир не по своей воле, Остриб сначала отправился на континент к лоркам. Он намеревался подарить им Бога — то есть себя. Каким-то же образом Удина ведь смогла черпать для себя Силу от людей? Этого же хотел добиться для себя от лорков и Остриб. Как она эта делала, для всех оставалось загадкой. Все, конечно, знали о ритуале обращения к Богине с использованием крови людей, но ничего подобного у других Богов не выходило. Ведь в Одэле Богиня Жизни, впрочем, как и все остальные Боги, не могли получать Силу от населявших Одэл разумных рас. Правда, там не было таких людей, как в Мире Сатара. В Одэле, перед исходом оттуда Богов, было три смертных расы: кентавры — полулюди-полулошади, циклопы — одноглазые существа, внешне похожие на здешних людей, но раза в два выше и массивней, да русалы — речные и морские существа, тоже отдаленно напоминавшие людей, но покрытые чешуей и имеющие перепонки между пальцами рук и ног.

Боги царствовали в Одэле и наслаждались своей беспечной жизнью. Они развлекались, создавали новые расы, уничтожали свои создания, начинали войны между разными расами, иногда сами вступали в битвы на той или иной стороне, но ни одна из этих рас не могла наделять Богов Божественной Силой, какой ритуал ты не используй. Да в этом и не было нужды. Сила поступала со всех сторон, ей был пропитан весь Одэл. Здесь же в Мире Сатара Божественной Силы было слишком мало.

Удине удалось невозможное для других Богов, даже Великий Лик не мог похвастать этим, — она научилась получать Силу от людей. Может быть, это было связано с тем, что она была Богиней Жизни, и в принципе, могла создать любое существо?

Впрочем, получаемая ею от людей Сила была не равноценна истинно Божественной Силе, идущей от звезды Мира Сатара. Сила от людей не могла поддерживать бессмертие, но Удина смогла ее использовать для своего выздоровления от ран, полученных в битве с прежними Богами этого мира, да, раньше здесь были свои собственные Боги, да для создания монстров и других существ, которые использовали Новые Боги для полного завоевания Мира Сатара.

Конечно, у Остриба ничего не вышло. Пробыв среди дикарей два года, Острибу надоело видеть их тупые лица, на которых не было заметно и проблеска разума. Они даже не принимали Остриба за какое-то высшее божественное существо, а относились к нему как к сильному и опасному хищнику. Сначала лорки даже устраивали охоту на Остриба. Но когда тот без всякого усилия убил всех таких охотников, да разорил пару стойбищ, лорки отстали от него и наоборот, стали от него скрываться.

В конце концов, Острибу всё это надоело, и он перебрался через океан в Мир Сатара. Он был Богом Ветров, и ему не составило большого труда направить туда, куда было ему нужно, потоки воздуха и парить в них, возлежа на облаке.

Остриб прикрыл глаза, и как наяву стал видеть картину прошедших тогда событий.

Он летел на облаке и сверху поглядывал на бесконечные воды океана, иногда в воде мелькали острова, проплывали большие косяки рыб. Однажды Остриб стал свидетелем битвы двух огромных водных монстров, один из которых был вооружен длинной зубастой пастью, а другой — многочисленными тонкими подвижными щупальцами, с острыми когтями-крючьями на концах. Но Бог Ветров до того обленился, что даже не досмотрел битву до конца, а неторопливо проплыл над кипящим внизу сражением великанов, лишь бросив взгляд на ошметки чей-то плоти, плавающей вокруг сцепившихся тел.

Остриб не следил за временем, он был бессмертен, и его не интересовала смена дня и ночи. Поэтому он даже не знал, долго ли продолжается его путешествие через океан или нет, но, наверное, долго, так как ему надоел монотонный плеск волн, и он решил порезвиться. "Почему бы не устроить хороший шторм?" — подумал он. Создав сильный ветер, Остриб с удовольствием стал разгонять им волны и гнать их в разные стороны. Он хотел обрушить их на острова, на материки. Откуда-то появившаяся злость требовала от него разрушений. "Как было бы хорошо затопить пару островов, да разрушить какой-нибудь городишко людей, всё равно от них для меня нет никакого толку", — пришла мысль в его голову. Вскоре по океану пошли огромные волны, которые обрушивались на попадавшиеся на их пути острова и сносили всё, что там росло. Покрытые причудливыми деревьями, после прохождения волн, они становились лысыми кусками скал, торчащих из воды, на которых не было не только растительности, но даже почвы. Вокруг свистел ветер, налетевшие тучи закрыли черным покрывалом полнеба, Острибу стало очень хорошо и весело. Но вдруг он опомнился: "Великий Лик!!! У меня же так может кончиться Сила! Я же стану смертным! Даже повеселиться лишний раз нельзя!!"

Остриб вспомнил, что он находится не в Одэле, и его Сила сейчас не пополняется. Конечно, он был способен устроить еще тысячу подобных штормов, но Силу нужно было беречь. Мало ли что могло случиться в будущем, ведь он не знал, сколько он пробудет в Нижнем Мире.

Остриб нехотя ослабил ветер, воды океана стали постепенно успокаиваться, и через некоторое время всё опять утихло, лишь кое-где в воде виднелись плавающие сломанные деревья, коряги, да какой-то мусор. И опять монотонный плеск волн, да неторопливый полет через океан.

Внизу показалась группа небольших островов, на одном из которых Остриб разглядел мелкие строения, по-видимому, поселение рыбаков. Рядом с берегом стояло несколько корабликов. С высоты облака они выглядели крохотными. Не удивительно, что значительная их часть затонула, некоторые были выброшены на берег. Это были следы недавно бушевавшего шторма, созданного Острибом.

"Похоже, что Мир Сатара недалеко, — подумал Остриб, — рыбаки не могут на таких суденышках плавать далеко от материка, а вот, кажется и берег! Может быть, хотя бы здесь как-то развлекусь!"

Пролетев некоторое время на облаке вглубь материка, Остриб увидел внизу уютную, заросшую травой, горную долину. Кое-где встречались и кучки деревьев.

Долина была невелика. Со всех сторон она была почти полностью зажата нависающими над ней горами. Горы были покрыты снегом и льдом. Выходом из долины служила длинная петляющая среди груды камней узкая дорога, сверху похожая на извилистую змею, раздвигающая горы и полого спускающаяся к их подножию, где начиналась поросшая редким лесом равнина. С заснеженных гор в долину стекала бурная горная речка, которая, проходя по всей ее длине, постепенно расширялась, немного успокаивалась, а потом, пройдя между расступившимися горами, устремлялась вниз широким водопадом с обрывистого берега, высотой примерно с десять саженей, в океан.

На краю обрыва, недалеко от водопада стояла разбитая рыболовецкая шхуна, покрытая рыбацкими сетями. Около нее на земле лежало два неподвижных человеческих тела.

— Всё-таки я еще силен! — довольно проговорил вслух Остриб, — Вон, куда корабль закинул!

Тут он увидел внизу в долине небольшое людское поселение, находившееся примерно в пол-лиге от обрыва.

— Люди! Хоть с кем-то можно поговорить! Два года слышал только мычания, да рычания этих лорков! — обрадовался Остриб.

Чтобы не смущать людей своим видом, желая просто пообщаться с разумными существами, Остриб задумал предстать перед ними обычным смертным. Для него не составляло особого труда принимать любой облик, и он решил выдать себя за рыбака с островов, который вместе с товарищами вышел на шхуне в океан на рыбную ловлю. Но шхуна, мол, попала в сильный шторм, ее закрутило и подхватило ветром, куда-то понесло, и он недавно очнулся здесь на берегу рядом с разбитым судном и мертвыми друзьями-рыбаками.

Остриб знал, что люди по каким-то причинам всегда оказывают помощь потерпевшим кораблекрушение, да и простым странникам тоже.

Остриб переместился поближе к разбитому судну, и спустился вниз. Он был Богом Ветров, поэтому мог не только сам принимать любой вид, но и создавать из имеющихся подручных средств, будь то палка или камень, воздушных потоков, которые он использовал по своему усмотрению, и крохотной частички своей Силы разные вещицы, больше по мелочам, например, одежду или даже простое оружие. На этот раз он принял облик молодого человека в рваных и мокрых одеяниях и двинулся по направлению к поселению.

Поселение было совсем маленьким, Остриб насчитал в нем всего пять шатров из шкур животных, стоявших полукругом вокруг дымящегося костра, у которого на корточках сидели две женщины, копошившиеся в черном от сажи котле. Чуть в отдалении от них находилось еще два шатра. Эти шатры в отличие от других были украшены какими-то цветными ленточками. Кроме того, в крыше одного из этих украшенных шатров Остриб разглядел небольшое отверстие с торчащей оттуда металлической трубой, из которой тоненькой струйкой вырывался дымок. Где-то недалеко блеяли овцы, да раздавались резкие звуки хлыста, но других людей поблизости видно не было.

По всей видимости, он набрел на стоянку пастухов, занимавшихся выпасом в долине овец.

Подойдя поближе к женщинам, Остриб громко поздоровался.

Те от неожиданности вздрогнули, но к удивлению, не испугались.

Внезапно Остриб оказался окружен со всех сторон мужчинами с копьями. Они откуда-то выскользнули и как-то незаметно для него подошли вплотную. Его, конечно, это не смутило, поскольку он без труда разделался бы и с тысячей внезапно напавших на него людишек, но веселиться, так веселиться!

Остриб быстро поднял руки верх, показывая мирные намерения, и быстро заговорил.

— Я не враг! Я не враг! Я рыбак с разбитой шхуны! Вон она там лежит! — кивнул он головой в сторону обрыва. — Отсюда не видно, но можете проверить! Я едва остался жив!

— Оставьте его! — раздался позади приятный бархатный женский голос.

Остриб оглянулся и увидел выходящую из шатра с дымящейся сверху трубой полногрудую с точеной фигурой и роскошными черными волосами, волнами стекающими по ее спине почти до щиколоток, красавицу. Ее огромные блестящие глаза, похожие на переливающееся зеленое пламя, внимательно оглядели Остриба. Сшитая из звериных шкур непритязательная, но аккуратная одежда только подчеркивала красоту женщины. На ее шее, на кожаном шнурке, висел маленький медальон в виде темно-красного языка пламени, по-видимому, сделанный из рубина.

Мужчины опустили копья и немного отошли, но всё-таки продолжали настороженно смотреть на незваного гостя.

— Кто ты? Как ты тут очутился? — спросила она.

— Меня зовут Ост…, - Остриб запнулся. Он чуть не назвался своим настоящим именем, что могло бы сломать всю его легенду. Боги Одэла, и это повторилось здесь, в Мире Сатара, как ни странно, не могли обманывать, если они сами называли свое подлинное имя и к ним потом по этому имени обращались. — Да, Ост. Меня сюда к вам на берег забросил очень сильный ветер, смерч даже. Вернее, не меня, а шхуну, на которой я и мои приятели плавали. Я рыбак.

— Да, недавно мы наблюдали сильный ветер над океаном, но не думали, что он может так швыряться кораблями.

— Проверьте, я говорю правду, моя шхуна лежит вон там, на обрыве, — Остриб показал рукой в сторону берега.

— Проверим, — раздался еще один новый незнакомый голос.

Остриб опять не заметил, как к нему приблизился еще один человек. ("Как они все незаметно подкрадываются", — мельком подумал он.) Это был немолодой, но еще мощный, чуть худощавый высокий мужчина, с бритым лицом и короткими рыжими волосами.

— Присаживайся к костру, — жестом пригласил он Остриба. — Ты, наверное, замерз и голоден.

— Проверьте берег, — приказал мужчина своим людям (по всему было видно, что здесь он главный). — А вы, женщины, что сидите?! Накормите гостя!

— Называй меня Вождь, — сказал мужчина Острибу.

— Просто вождь?

— Да, я вождь этого племени. Мужчины нашего племени не называют свои имена чужестранцам, кем бы они ни были. Таковы наши законы.

— Жубара, — с заметным почтением далее обратился он к красавице. — Иди, отдыхай, мы здесь сами разберемся.

Остриб присел к костру и еще раз повторил свою историю, как он пошел рыбачить, как попал в сильный шторм и вот теперь сидит здесь.

— А кто такая Жубара? — спросил Остриб вождя. — Твоя жена?

— Нет, она наша знахарка, — ответил вождь и замолчал. Было видно, что он не был расположен дальше обсуждать Жубару, и Остриб на время благоразумно перестал проявлять свой интерес к красавице.

Они проговорили еще около часа.

Остриб мог достаточно долго оставаться без еды, а будь рядом источник Силы, вообще не есть. Но он с удовольствием съел жаркое из барашка, которое быстро запекли женщины на углях, запил кипятком, настоянным на каких-то травах, и был очень доволен. Жизнь становилась интереснее.

— Что теперь будешь делать? — спросил вождь.

— Ну, раз уж так у меня вышло, — стал фантазировать Остриб, — поищу я где-нибудь работу наемником. Мне надоело быть рыбаком. Да отсюда обратно к себе и не попадешь. У вас же нет кораблей? Хочу наняться кому-нибудь в войско, а, если повезет, в личную гвардию благородного. Я ведь очень силен и ловок! По правде говоря, я еще никого не встречал сильнее себя в бою на копьях!

— В воины? Это можно. Благородным всегда нужны сильные воины. А твои умения и силу мы можем проверить. Среди нас тоже есть не слабые воины.

Из разговора выяснилось, что Остриб попал во владения небольшого племени пастухов, название которого, как и имена мужчин, почему-то было запрещено сообщать чужеземцам. Часть племени занималась выпасом овец в долине, в которой он как раз сейчас находился. Здесь было около трех десятков женщин и примерно столько же мужчин, да пяток детей разного возраста.

Оставшаяся часть племени обитала неподалеку, внизу на равнине.

Большую часть отары отъевшихся с весны до осени на сочной траве тонкорунных овец с наступлением осени гнали вниз на равнину, где потом продавали в городе Большой Шатер, который принадлежал полукочевому народу камолов. Город находился лигах в двадцати от племени пастухов. Оставшаяся часть отары оставалась в долине для воспроизводства потомства. Зимы в здешних местах были нехолодными, почти без снега, еды хватало, и овцы спокойно доживали до весны.

Острибу разрешили немного пожить среди пастухов, чтобы он окончательно пришел в себя после кораблекрушения.

Живя среди пастухов, Остриб заметил, что Вождь пользуется непререкаемым авторитетом среди остальных людей племени. Все его распоряжения исполнялись без всяких задержек или выражения недовольства. Однако не меньшая власть в племени, похоже, принадлежала незамужней Жубаре. Она была знахарка-костоправка, лечившая людей как настоями из трав и притираниями, так и своими ловкими сильными руками, которыми она умело делала массаж, вправляла вывихи, лечила переломы и раны. Жубара при необходимости могла подлечить и овец. Ее беспрекословно слушались все, даже Вождь всегда с явной охотой выполнял любые ее желания.

Глядя на Жубару, Остриб понял, почему Великий Лик так часто спускался в Нижний Мир. Некоторые женщины людей были очень красивы. Даже находясь здесь, в этом крохотном племени, Остриб насчитал троих, помимо Жубары, местных красоток, но Жубара, безусловно, была вне конкуренции.

"Ох уж этот Великий Лик, хитрец и сластолюбец! Недаром в Верхнем Мире собралась уже чуть ли не полсотни полубогов — детей нашего Верховного Бога и смертных женщин, — подумал Остриб, — что-то я не помню, чтобы у него были дети от смертных в Одэле. Может, конечно, ему не очень хотелось иметь дело с разными кентаврами или полурыбами? Но скорее всего, из-за того, что тогда у него была другая жена — Руила. Имея в женах Богиню Любви, не очень-то будешь кидаться на других женщин, кем бы они ни были — смертными или богинями. Как нам всем ее не хватает!.. Руила, Руила… Проклятый Хаос! Надо же было ей единственной из всех Высших Богов Одэла погибнуть!"

За эти несколько дней Остриб тоже завоевал немалый авторитет среди пастухов. Хотя он напрямую и не использовал Божественную Силу, но и без этого был намного сильнее простых смертных. Ему не требовалось создавать тайфуны, ураганы, даже обычные воздушные кулаки, чтобы побеждать в тренировочных поединках, устраиваемых в племени. Действительно, ему не оказалось равных во владении копьем. Благодаря своей физической мощи и скорости, он, вооружившись одним копьем, легко справлялся не только один на один с любым соперником, кто бы с ним не боролся, но и с любым количеством противников, вступавшими с ним в поединок. Правда, больше пяти человек на него одновременно не нападало, но было ясно, что он справится даже со всеми мужчинами племени, напади они на него все разом. Кроме того, Остриб превзошел всех в метании копья на меткость и дальность. Здесь Остриб вообще-то пользовался своими преимуществами Бога Ветров, когда брошенному копью помогали далеко лететь и попадать в мишень незаметно создаваемые им воздушные потоки, но это, по мнению Остриба, было такой мелочью, что он не укорял себя за не совсем честную игру.

Время от времени Остриб замечал, что за его подвигами с нескрываемым интересом наблюдает зеленоглазая Жубара. Тогда он старался предстать перед ней во всей красе, красивыми движениями сбивая всех своих противников с ног, или небрежно с невероятной точностью посылая копье в цель, и, при этом, не забывая элегантно раскланиваться перед красавицей. Жубара заливисто хохотала и аплодировала.

— Где ты так научился драться, Ост? — спросил его однажды Вождь.

Остриб тут же напридумывал, что на их острове однажды появился скрывающийся от каких-то напастей то ли рыцарь, то ли опытный наемник, которому он очень почему-то понравился и тот принялся его обучать разным воинским премудростям, да заодно благородным манерам. Поскольку Остриб был рыбаком, а они ловили рыбу не только сетями, но и выходили на крупную рыбу или на морских животных с острогой в руках, он уже мог очень хорошо, лучше многих своих товарищей, ей орудовать. Острога — то же копье. Видя его успехи во владении острогой, их воинственный гость особое внимание уделил бою на копьях.

— А вы-то, почему так хорошо владеете оружием? — спросил в свою очередь Остриб. — Вы же мирные пастухи? И почему у вас его так много?

Действительно, по меркам смертных эти пастухи были весьма неплохими воинами. Остриб не раз наблюдал сражения людей и пришел к выводу, что эти мирные пастухи значительно сильнее большинства виденных им воинов.

— Наше племя живет в основном за счет этих овец, — сказал Вождь. — Сюда, в долину, всегда направляются лучшие из наших воинов. Бывает, когда нам приходится защищать себя и своих животных с оружием в руках. Вот, как раз недавно в долину забрела стая голодных волков. Пришлось всех их перебить. Бывали случаи нападения разбойников. Не исключено, что этими разбойниками были отряды камолов.

— Наши овцы очень ценны, посмотри на их шерсть! — продолжил Вождь. — Многим бы хотелось даром получить такое богатство. Нас не так много, поэтому приходится уметь хорошо сражаться.

Дней через десять Остриб заскучал. Ему захотелось разнообразия. Жить среди пастухов и все время смотреть на их овец, — не слишком походящее занятие для Бога. Остриба поселили в одном из шатров, где жили одни воины. Но он редко бывал там, и все время сидел снаружи, даже ночью. Богу не нужно было мягкого ложа, чтобы спать или просто отдыхать. Он комфортно устраивался на мягкой траве и смотрел на звезды, выискивая знакомые созвездия. Звезды были незнакомыми и чужими. Где-то среди них прятался Одэл, брошенный ими мир.

"Может быть, мы еще вернемся туда, — подумал Остриб, — вот только как быть с Клинками Хаоса? Мы и так еле ушли от них".

Лежа в траве, он с надеждой поглядывал на стоящий чуть в отдалении шатер Жубары. Остриб был уверен, что нравится этой красавице. Она всё время строила ему глазки, и наверняка не возражала бы, если бы он ненароком заглянул в ее шатер, или где-нибудь перехватил на свежем воздухе. Но Остриб не желал нарушать законы гостеприимства. Раз ему не предложили женщину, значит, в этом племени не было такого обычая. Это у циклопов да русалов в Мире Одэла всегда предлагали путнику любую незамужнюю женщину на его выбор, в качестве временного подарка, пока тот оставался у них в племени. Да и Вождь, как казалось Острибу, иногда ревниво поглядывал в его сторону, когда Остриб оказывал Жубаре какие-либо знаки внимания.

Можно было, конечно, вмиг перебить всё это крохотное воинство и взять Жубару силой, но это было совсем неинтересно, да и больше походило на действия Клинков Хаоса. А он всё-таки был Богом, а не каким-то жалким демоном. Хотя события в Одэле показали, что жалкими оказались совсем не демоны, а боги.

Прошло еще несколько дней и ночей. Жубара так ни разу и не дала возможности Острибу познакомиться с ней поближе. Он уже подумывал, куда ему направиться дальше, как вдруг в лагерь прибежал один из пастухов, пасших отару.

— У нас беда! Волки! — закричал он издалека. — Они задрали уже пять овец! Нужно устроить облаву!

На крики из шатра вышел Вождь.

— Что случилось?

— Опять волки! Целая стая! Мы насчитали восемь штук! Огромные, наглые и голодные! Задрали у нас пять овец, а потом скрылись в зарослях у подножия горы!

— Нужно их найти и перебить, пока они всю нашу отару не вырезали ночью, — сказал Вождь. — Эй, люди, собирайтесь!

— Ост, — обратился Вождь к Острибу, — я бы хотел взять тебя с собой, но здесь нужна сноровка. Охота на хищников всё-таки имеет свои особенности. Да еще нужно кому-то остаться охранять женщин и детей, мало ли что. Ты можешь остаться?

— Хорошо, рассчитывай на меня, — ответил Остриб. Он вволю наохотился на разных диких зверей, живя среди лорков, поэтому гоняться за волками сейчас ему совершенно не хотелось.

Вождь увел с собой почти всех мужчин, оставив в лагере для охраны только троих, не считая Остриба. Детей и женщин загнали в шатры. Охранники вооружились луками и копьями и стали в шагах в трехстах вокруг лагеря, периодически осторожно передвигаясь и выглядывая малейшую опасность.

Остриб же уселся возле костра с копьем в руках и стал ждать возвращения Вождя. Он выпустил немного своей Божественной Силы и ощутил мельчайшие воздушные потоки вокруг себя. Настроившись на них и создав из них что-то похожее на тончайшие струны из воздуха, он теперь мог почувствовать любое существо, приближающееся к лагерю ближе, чем на четыреста шагов. Никаких волков в округе не было, лишь время от времени он чувствовал трепыхания струн, когда их касались бродящие вокруг лагеря сторожа.

— Ост, Ост, — услышал Остриб негромкий голос.

Обернувшись, он увидел, что из своего шатра выглянула Жубара и звала его.

Остриб поднялся и пошел к женщине.

— Ост, помоги мне, заходи.

— Что случилось, — спросил Остриб, войдя в шатер. Он в первый раз был в гостях у Жубары и теперь с любопытством оглядывался вокруг.

Шатер внутри оказался примерно таким, как и должен был выглядеть шатер, по мнению Остриба, если в нем живет знахарка. Шатер был весь увешен какими-то сушеными травами, в коробах лежали корешки и прочие ингредиенты для лечебных снадобий. Шатер примерно наполовину был застелен мягкими звериными шкурами. Другая половина, начиная от входа, была утоптана и уложена тонкими, вплотную друг к другу, деревянными жердями. Горевшие мерцающими огоньками несколько восковых свечей создавали приятный для глаз Остриба полумрак. Посередине шатра, на земле, стояла широкая низенькая раскаленная металлическая печка, с длинным дымоотводом — трубой, выходящей сверху через отверстие в шатре наружу.

На печке стоял большой котел, наполовину заполненный дымящейся темной жидкостью.

— Ост, сними, пожалуйста, котел с печи, только не обожгись, да поставь вон туда, — кивнула Жубара в сторону, где на земле стояло несколько похожих пустых котлов.

— Что это?

— Это снадобье для улучшения обоняния. Я его готовила для наших воинов, которые пошли выслеживать волчью стаю. Им нужны носы, не хуже собачьих.

— А я всё думал, почему у вас здесь собак нет, это странно, пастухи и без собак. Оказывается, ты им носы не хуже делаешь!

— Это пустяки, я много чего умею делать!

Остриб схватил стоящий на печи котел и без труда отнес его на отведенное место.

— Ты очень силен, Ост, тяжеленный котел как пушинку таскаешь!

— Он разве тяжелый? Я и не заметил, — немного рисуясь проговорил Остриб.

— Нужно будет на всякий случай приготовить восстанавливающий отвар, — сказала Жубара. — Воины придут уставшие, может, кого волки подранят. Подлечим тогда.

— Ну, раз уж взялся мне помогать, — продолжила Жубара, — возьми вон тот котел, налей в него воду, видишь, она здесь, и ставь его на печь, я пойду, травы нужные выберу.

Остриб выполнил очередное задание и стал смотреть на Жубару, которая, вставая на цыпочки, вынимала по несколько травинок из висевших повсюду пучков сушеной травы.

Набрав необходимое количество, она бросила все это в котел с водой.

— Теперь ждем, когда вода закипит, — сказала Жубара. — Потом нужно будет добавить самый важный компонент снадобья. Но ты должен будешь выйти, это наш семейный секрет.

— Хорошо, — усмехнулся Остриб. — А чем ты топишь печь, я не вижу дров?

— Кстати, о печке, — подняла вверх палец Жубара. — Нужно подбросить горючих камней.

Она подошла к стоящему недалеко от входа в шатер большому железному ящику с крышкой, приподняла ее и вытащила из ящика несколько крупных черных камней.

— Нигде не видел таких печей, — сказал Остриб. — Нужно сказать своему братцу Скредену.

— Скредену?

Остриб прикусил себе язык. Он так расслабился наедине с Жубарой, что проговорился и назвал имя своего брата — Бога Ремёсел.

— Да, моего младшего брата прозвали в честь Бога Скредена. Он такой умелец, вечно что-нибудь полезное придумывает…, впрочем, когда я его теперь увижу? Я же в воины собрался уходить. Да и домой попасть будет затруднительно.

— Да, я всё хотел тебя спросить, что у тебя за странный медальон на шее? — перевел Остриб разговор с опасной темы на другую.

— Этот? — Жубара потрогала висящий на ее шее блестящий камушек. — Это не медальон, это мой амулет. И что в нем странного?

— Ну, не странный, но на вид очень дорогой. Значит амулет. А что он делает?

— Этот амулет помогает мне копить мою силу.

— Да, для твоего лечения нужно много силы.

Тем временем Жубара открыла заслонку и бросила в печь, один за другим, горючие камни.

— Эту печь мы приобрели как-то в Большом Шатре, говорят, там еще сохранились мастера, которые умеют делать такие печи. Их делали еще во времена Старых Богов, — сказала она.

Остриб подошел поближе к Жубаре, чтобы лучше разглядеть, что она делает.

Взяв в руки стоявшую рядом с печкой железную палку, Жубара стала перемешивать находящиеся в печке горящие камни. Вдруг, раздался треск, и из печки выскочила искра, попав на руку Жубаре. Взвизгнув, Жубара резко отпрыгнула и столкнулась со стоявшим позади ее Острибом. От неожиданности Остриб не устоял на ногах, оступился и вместе с Жубарой завалился на спину, упав на сваленные шкуры.

Вышло так, что руки Остриба оказались прямо на грудях Жубары. Даже через одежду он почувствовал их невероятную упругость и мягкость. Кровь, или что там было у него вместо крови, ударило Богу в голову, и дальше он почти ничего не осознавал. Только разлетающиеся во все стороны одежды, переплетающиеся горячие тела, почему-то резкая боль, огромные глаза Жубары, пылающие холодным зеленым огнем, кровавый отблеск ее амулета, а потом затопляющее всё вокруг, доводящее до беспамятства, блаженство.

Сколько прошло времени, Остриб не помнил. Он очнулся обнаженным, лежа на шкурах. Перед ним на коленях сидела, уже одетая, Жубара, держа в руках глиняную чашу с дымящийся жидкостью.

— Возьми, Ост, выпей. Тебе нужно восстановить силы, — протянула Жубара чашу Острибу.

Остриб молча взял чашу и выпил обжигающий напиток. "Что это было? — подумал он. — Теперь я действительно хорошо понимаю Великого Лика. Если все здешние женщины хотя бы наполовину так хороши, как Жубара, не удивительно, что он всё время спускается в Нижний Мир и плодит полубогов".

— Одевайся и выходи, скоро вернуться воины, не нужно, чтобы кто-нибудь заметил, что ты так долго был у меня.

Остриб кивнул головой, всё так же, молча, оделся и вышел из шатра.

Судя по всему, уже вечерело. Время с Жубарой пролетело совершенно незаметно.

Тут Остриб понял, что пока он был с Жубарой, его связь с созданными им воздушными струнами распалась. Это было тоже удивительно, как и всё остальное, связанное с Жубарой. Бог Ветра не мог припомнить, что когда-либо раньше самостоятельно, без его участия, рассеивалось что-то созданное им на основе его Божественной Силы, тем более связанное с потоками ветра. Правда, здесь, в Мире Сатара, Остриб не был полновластным хозяином воздушной стихии, как в своем старом мире. Ветра дули по всему Миру Сатара сами по себе и без его участия. В этом Мире он был захватчиком. Остриб мог повелевать и управлять потоками ветра, делать их более сильными или почти незаметными, мог создавать из них воздушные тараны, способные крушить скалы, да и много чего другое. Но исчезни он вдруг из этого Мира, тот и не заметит, а может, наоборот, облегченно вздохнет, и ветер дальше будет безраздельно царить в нем, не подчиняясь ничьей воле.

Остриб подозревал, что так обстояло дело и со всеми ими — Новыми Богами. Если от них ничего не останется, Миру Сатара от этого не убудет. Конечно, пропади Новые Боги, изменится жизнь людей, для одних в худшую сторону, а для других, может быть, в лучшую. Да наверняка начнутся войны. Они и сейчас идут, время от времени. Но так как Боги поддерживают Империю Новых Богов, то эти войны заканчиваются быстро и без особого кровопролития. Это раньше, когда только Новые Боги явились в этот Мир, и когда Империя Новых Богов расширяла свое влияние, на первых порах войны кипели нешуточные. Но примерно за сто лет после своего образования Империя так укрепилась и с помощью Богов и уже самостоятельно, что никакое крупное государство не желало с ней связываться. Да и кто захочет воевать или даже просто ссориться с теми, кому благоволят Боги!? А слабосильные государства сами сидели тихо, как рыбы, чтобы у Империи не нашлось повода напасть на них. Конечно, периодически проходили военные стычки между мелкими княжествами, халифатами, королевствами и другими подобными государствами, но это всё нельзя было считать полноценными войнами. Если же Боги — покровители Империи исчезнут, то наверняка многие вспомнят старые обиды и начнут сначала понемногу, а потом сразу всем скопом раздирать ее на части. Да и вообще, исчезновение Богов само по себе не может не вызвать потрясений.

Не успел Остриб присесть у костра, как услышал приветственные крики возвращающихся охотников за волками. Вскоре показались и сами люди. Донельзя довольные, они гордо тащили на себе туши убитых хищников.

— Ну как, справились? — крикнул им Остриб.

— Конечно, Ост! Всех серых переловили, спасибо Жубаре! С нашими носами кого хочешь найдешь!

Из шатров выскочили радостные дети и женщины. Женщины сразу кинулись готовить небольшой вечерний пир — нужно было отпраздновать удачную охоту.

— Ну, а у вас тут всё спокойно было? — спросил Остриба подошедший Вождь.

— Да, никакой опасности.

— Вот и славно! Сейчас попируем и пора отдыхать. Пока бегали за волками, умаялись, еле догнали! Хорошо, к обрыву прижали!

На следующее утро Остриб, было, попытался затеять разговор с Жубарой, чтобы договориться с ней об очередной встрече, но Жубара почему-то была хмура и неприветлива.

— Тебе нужно уходить, — сказала она чуть позже, когда ей удалось очутиться рядом с Острибом. — Я сделала ошибку, если вдруг наши люди узнают, что я была близка с тобой, то они будут очень и очень недовольны. Я очень сильная знахарка, и многие хотят породниться со мной. Как ты заметил, я занимаю здесь высокое положение! Иметь в семье знахарку — большое дело! Не хватает еще здесь ссор устраивать. Так может и до крови дойти. Люди наши горячие, полезут на тебя с оружием, а с твоими способностями безусловно без крови не обойдется. Да и загостился ты уже. Хотел стать воином, так и иди в город, там найдешь, чего тебе нужно.

— Ладно, согласен, я тоже уже подумывал, что пора уходить, действительно, я у вас уже довольно долго. Может быть, пойдешь со мной?

— У меня здесь более важная задача, чем ходить куда-то с тобой. Да и зачем? Что я буду делать, когда ты станешь воином?

— Смотри, я ведь могу стать не простым воином!

— Простой, не простой, всё равно воин. Вот если станешь большим военноначальником, тогда приходи, поговорим.

— Хорошо, договорились. Если я стану кем-то более важным, чем простой воин, приду.

На следующий день Остриб попрощался с гостеприимными пастухами, спросил для поддержания своей легенды дорогу к ближайшему городу — это, конечно, был Большой Шатер, — и отправился к выходу из горной долины.

Как только поселение пастухов скрылось из глаз, Остриб взмыл вверх к облаку и, взобравшись на него, отправился дальше в неспешное путешествие по Миру Сатара.

Больше он с Жубарой не встречался.

После посещения поселения пастухов, Остриб скитался по всему Миру Сатара. Он еще несколько раз вступал в близкие отношения с женщинами, прикидываясь то путешественником, то воином, то торговцем, но ни с одной из них не испытывал такого наслаждения как с Жубарой. Наконец, он даже стал сомневаться, что же в них находил Великий Лик?! Или Высшему Богу всё время везло, и ему попадались экземпляры, похожие на Жубару?! А может быть и не везло, а он мог сам как-то находить таких? Всё таки Высший Бог.

Через три длинных года после прибытия на цивилизованный материк, Остриб решил проведать Жубару.

Удивляясь самому себе, он вновь мчался на облаке к знакомой долине, словно он был не Богом, а пылким человеческим юношей, спешившим на свидание с любовницей. Стремясь увидеть Жубару, он создал сильный попутный ветер и буквально пролетел почти через весь материк за пару дней.

К долине он подлетел где-то в середине дня. Чтобы не пугать возможных свидетелей, он мягко спустился на узенькую тропку, вьющуюся вверх от подножия гор, примерно за пол-лиги до ее входа в долину.

На этот раз он решил предстать перед пастухами уже опытным воином. Он создал для себя что-то в виде легкого кожаного доспеха, с нашитыми на него металлическими дощечками, кинжал и любимое копье. Для Жубары же он хотел сделать сюрприз. Остриб захотел забрать ее с собой. Он решил рассказать, кто он есть на самом деле. Вряд ли она будет возражать двинуться в путь вместе с Богом. Если же ее соплеменники будут против ее ухода, он откроет свою божественную сущность и им.

Вскоре Остриб вышел в долину и двинулся по направлению к месту, где по его прикидкам должны были находиться шатры пастухов.

Вот и знакомые шатры. Опять его незаметно окружили воины. Хотя, конечно, в этот раз он был готов, и всё заметил, но сделал вид, что его удивило внезапное появление людей.

— Ты кто?

— Опять один и тот же вопрос! У вас, что, ничего другого спрашивать не умеют? — воскликнул Остриб. — Я Ост! Три года назад я уже был у здесь вас, жил несколько дней. Вот пришел поблагодарить за гостеприимство и рассказать, что у меня всё получилось. Где Вождь? Где Жубара?

Остриб внимательно осмотрелся, но не нашел знакомых ему лиц. Все воины были другими.

— Вождь сейчас подойдет.

Раздвинув воинов плечами, к Острибу подошел крепкий молодой мужчина среднего роста, с покрытыми шрамами лицом.

— Я вождь.

— Нет, мне нужен другой Вождь. Где тот высокий мощный седовласый старик, который встречал меня три года назад? И где ваша знахарка Жубара?

— А, тот вождь… Он погиб около года назад…. И Жубара тоже погибла тогда же, вместе с ним. На нас напали дикие камолы, хотели забрать наших овец. Такое бывает иногда, нападения. Овец не забрали, этих шакалов-камолов вовремя заметили и погнали прочь. Но отступая, они прошли сквозь наш лагерь, чтобы, наверное, выкрасть кого-нибудь из людей, в первую очередь женщин и детей, а может, просто кого-нибудь убить. Трусы! Вождь и Жубара, да еще несколько воинов тогда были в лагере. В общем, камолы их убили. Но из них тоже потом никто из долины не ушел. Все нашли свою смерть!

— Как же так?.. Жубара…. Если бы я был здесь!..

Пока молодой вождь рассказывал, из лагеря к Острибу подошли женщины и дети. Тут Остриб, наконец, увидел знакомые лица. Двое из женщин были здесь три года назад. Они его тоже узнали и приветливо кивнули ему.

Вдруг Остриб почувствовал легкое, несколько знакомое, дуновение ветра и искорку Божественной Силы.

"Что это?" — с удивлением подумал он и стал озираться по сторонам.

Его взгляд уперся в крепенького крупного мальчика, на вид лет трех-четырех, с темными, почти черными волосами, одетый, как и все здесь присутствующие, в шитую из шкур овец одежду. На шее у ребенка висел знакомый медальон-амулет в виде языка пламени.

— Что это за мальчик? — спросил он. — У него амулет Жубары.

— А, это ее сын! Он родился чуть больше двух лет назад! Но для своего возраста он очень крупный и сильный! И еще он очень быстр! — сказал молодой вождь. — Жубара хотела сделать из него великого воина, мы выполним ее пожелание.

— Сын Жубары!? Это хорошо! — воскликнул Остриб.

"Это мой сын! Он полубог! Я ясно чувствую присутствующую в нем Божественную Силу! — подумал он. — Хотя я не собирался пока заводить себе детей со смертными…. Но пусть будет! Я заберу его в Верхний Мир! Великий Лик ведь когда-нибудь позволит мне вернуться!? А пока пускай годик-другой находиться здесь, растет. Таскать его с собой по всему Миру Сатара и возиться с ним в таком младенческом возрасте? Нет, это не для меня".

— Как его зовут?

— Ты забыл? Мы не выдаем чужим имена своих мужчин, даже младенцев, как и имя нашего племени. Если хочешь, можешь звать его Ветерком. Ещё учти, что он не по годам умен, поэтому не удивляйся. Если не знать, что он совсем маленький ребёнок, можно подумать, что говорит взрослый муж.

— Ветерком? Почему Ветерком?! — опешил от удивления Бог Ветра.

— Он не бегает, он скользит по траве, травинки лишь слегка колышутся, даже не приминаются почти, точно легкий ласковый ветерок пробежал!

"Он точно мой сын!" — уже совсем не сомневался Остриб.

— Ветерок! Пусть будет Ветерок! А кто его отец?

— Его отец тот, кого ты называешь вождем, он стал мужем Жубары. Так что теперь мальчик сирота, но мы не оставим его одного. Мы застали Жубару при смерти, и ее последним желанием было воспитать из ее сына настоящего воина.

"Надо же, Жубара ловко смогла устроить себе судьбу, вышла замуж за Вождя и все считают Ветерка их сыном, даже не подозревая, кто он такой на самом деле! Странные люди, их даже не особо удивляют его необычные способности, только радуются. А она умна, сын явно в нее. Я, признаться, сам особо умом не блещу, это у нас Великий Лик сама мудрость! — подумал Остриб. — Как он всё ловко устроил с завоеванием этого Мира! А как заставил людей верить в нас, в Новых Богов!".

— Ветерок, иди сюда! — позвал он мальчика.

Мальчишка глянул на Вождя и, дождавшись его утвердительного кивка, подбежал в Острибу.

— Я знал твоих родителей, они были хорошие и сильные люди. — сказал Остриб. — Ты хочешь стать великим воином?

— Да. Я должен стать великим воином.

— Хочешь или должен?

— Должен, так велела мне мать. Но я и сам хочу быть воином и, конечно, великим.

— Ну, что ж, достойная цель! Ты помнишь свою маму?

— Конечно, я вообще ничего не забываю! К тому же она всё время и сейчас приходит ко мне во снах и разговаривает со мной.

— Никогда ничего не забываешь?

— Да! Как себя помню, так перестал чего-нибудь забывать! А себя я помню как раз со дня смерти мамы. Я застал ее незадолго до ее смерти.

— Да, для малыша тяжело увидеть смерть матери…. И о чём же ты разговариваешь с мамой? Во снах?

— Да, во снах она как живая. Мы говорим о разном, но это наш с ней секрет. Она возлагает на меня большие надежды, и я не могу ее подвести.

— Ты случайно не знаешь, кто я?

— Нет, не знаю, но вижу, что ты очень сильный. Но не думаю, что ты воин, хотя одет, как воин. И на доспехах у тебя ни одной даже зарубки не видно. Да и доспехи какие-то странные, не пойму в чем дело… новые очень, что ли. В общем, если ты и воин, то очень странный воин.

— Да, ты действительно очень умён для своего возраста! А доспехи у меня без следов боев потому, что действительно новые. Да и воин я сравнительно недавно, до этого был рыбаком. Но хватит обо мне! Иди, ступай! Думаю, это наша не последняя встреча!

— Хороший мальчик, — обратился Остриб к молодому вождю, — берегите его, за ним большое будущее. Жалко, что так получилось с его родителями. Я хотел с ними встретиться и поблагодарить, они много сделали для меня.

— Да, жалко. По нашему обычаю мы должны выполнить последнюю волю умирающего, то есть сделать из Ветерка настоящего воина. Поэтому до 18 лет он будет жить в племени, и его будут тренировать лучшие наставники. С 16 лет будем брать его в настоящие сражения, если они будут, конечно. По достижении 18 лет он будет волен поступать, как хочет.

Так Остриб первый раз повстречался со своим сыном.

Он еще два дня пробыл у пастухов, а потом опять отправился в скитания по Миру Сатара.

Остриб очнулся от воспоминаний.

"Да, Ветерок был действительно очень умен для своего возраста. Правда, куда делся весь его ум, когда он встретил Богиню Красоты? Здесь он уже, скорее пошел в отца, в меня, то есть, а не в мать. Я же, к сожалению, не Великий Лик, с его мудростью… — с легкой грустью подумал Остриб. — Как ловко он заставил смертных поверить в нас, в Новых Богов!"

…

В первые лет сто Новые Боги, после того, как они появились в Мире Сатара, особо не досаждали людям своим присутствием. Лишь сразу после уничтожения прежних хозяев этого мира во все храмы Старых Богов явились посланцы Великого Лика гаргулы — жилистые летающие монстры. Покрытые черной короткой шерстью, гаргулы раза в полтора были крупнее человека и имели крылья, как у летучих мышей. Они были вооружены крепкими иглоподобными клыками и когтями, оставлявшими глубокие борозды даже в камнях. Их создала Богиня Жизни для прислуживания Богам. Гаргулы чем-то напоминали воинов Хаоса. Видимо, Богиня Жизни так была впечатлена воинством Хаоса, обрушившемся на их старый мир, что невольно взяла его за основу при создании этой жизни. А может быть, ее раны, полученные в битве с прежними Богами этого Мира, мешали создать что-то более красивое и величественное, кто знает. Но, впрочем, для запугивания смертных гаргулы подходили как никто лучше. Они объявили о перемене власти в Мире Сатара, провозгласили имена новых хозяев смертных — троицу Высших Богов, и разрушили все старые храмы. Силы им было не занимать, и они имели тягу к разрушениям, которую не скрывали от людей.

Потом Новые Боги долго не давали о себе знать, поскольку ждали, когда Богиня Жизни получше оправится от ран. Вообще-то Богине Жизни очень везло. Ее немного подранили Клинки Хаоса, воины-демоны в войске Хаоса, в спину при бегстве из Одэла. Но каких-либо последствий от этой раны не ощущалось. В Мире Сатара в битве с Богами этого Мира ее опять ранили, уже серьезней, но опять не смертельно. У нее даже осталось достаточно Божественной Силы, чтобы понемногу творить новые жизни. А ее Сила была нужна Великому Лику для осуществления его планов. Поэтому Удину берегли от перенапряжения. Да и что для бессмертных значит какие-то сто лет жизни! Наконец, когда она заявила, что восстановилась настолько, что может опять позволить себе потратить достаточное количество своей Силы для общих целей, Верховный Бог стал действовать.

Он выбрал одно из крепких государств, тогда еще называемое Пригорным Королевством, и явился вместе со своей женой Удиной (к этому времени Великий Лик уже перестал горевать по гибели своей бывшей жены Богини Любви и женился на Богине Жизни) и дочерью Удолой прямо в королевский дворец, где как раз только что закончилась коронации короля Властима I.

Появление Богов вызвало страшный переполох среди придворных и гостей, вскоре перешедший в неподдельный ужас. Король, к его чести, хотя и стушевался, но выглядел бодрее и смелее всех своих подданных и гостей. Это было первое появление Новых Богов перед смертными в Мире Сатара, и, по правде, люди о них уже стали забывать. Старые Боги погибли, это подтвердили уцелевшие жрецы, служившие им, Новые Боги никак не проявлялись. Кто-то продолжал упорно верить в Старых Богов, поскольку не мог себе представить, что они все погибли, да и ходили разные слухи, что Старые Боги еще вернуться. Кто-то хотел верить в Новых Богов, но они не являлись на зов. Всё больше в мире распространялось безбожие и неверие ни в каких богов. И тут, вот они, Новые Боги, прямо из ниоткуда, посреди зала, огромные и прекрасные! Особенно прекрасна Богиня Красоты! Но и ужасные тоже! Люди застыли в каком-то странном непередаваемом ощущении. С одной стороны, они не могли оторвать глаз от прекрасной Богини, чья красота затмевала всё вокруг и заставляла в восхищении замирать сердца как мужчин, так и женщин. С другой стороны, их взор приковывал страшный в своем величии Великий Лик. От него исходили эманации такого ужаса, что у всех присутствующих, казалось, кровь застыла в жилах. Еще мгновение, и сердце лопнет от напряжения.

Кстати, это в Мире Сатара Великий Лик получил свое новое имя — Великий Лик Ужаса. Оказалось, что простые смертные этого мира не могут выдержать его близкое присутствие — их охватывает неописуемый ужас, и многие, не выдержав, сходили с ума. В Одэле ничего подобного не происходило. Там смертные могли даже вступать в битву с Богами, да и время от времени делали это по прихоти самих же Богов, когда те желали развлечься. Здесь же люди о противостоянии Новым Богам не могли и помыслить. И Великий Лик быстро использовал это вновь полученное свойство в свою пользу.

Появившись во дворце, он громогласно объявил, что Королевству и лично королю оказана великая честь, одновременно являющаяся и великой миссией, — они должны распространить культ Новых Богов на весь Мир Сатара.

Кстати пришлось и еще одно очень полезное свойство, присущее людям нового мира, действующее, правда, пока только в отношении одной Удины. Она каким-то образом поняла, впрочем, для Богини Жизни это было не удивительно, она всегда чувствовала все явные и скрытые свойства любого живого организма, что смертные Мира Сатара могут делиться с ней энергией. К сожалению, сила или энергия, полученная от людей, не была равноценна получаемой от Звезды Сатара Божественной Силе, но Удина могла ее использовать для своего выздоровления, что позволило ей экономить подлинную Божественную Силу.

Возложив на Королевство миссию по распространению культа Новых Богов, Великий Лик, а по его воле и все другие Боги, взяли королевство под покровительство. Богиней Жизни была создана сотня летунов — бессмертных жеребцов с небольшими перепончатыми крыльями, которые могли не только очень быстро бегать по сравнению с простыми лошадьми, но и летать. Властим I создал из летунов небольшой мобильный ударный отряд, который сыграл решающее значение, особенно на первых порах, в завоевании соседних государств.

По всему Королевству, включая вновь захваченные территории, во всех городах и крупных поселениях возводились храмы Новым Богам. Вернее, Великому Лику был посвящен только один храм во всем Мире Сатара. Он был построен Богом Ремесел Скреденом в один день на месте первого явления Новых Богов людям — да, именно на месте старого дворца Властима I. Дворец был разрушен и его место занял Храм Великого Лика. Это было подавляющее воображение конусообразное сооружение сине-черного цвета, созданное, казалось, из единого мраморного монолита, с треть лиги в диаметре, уходящее высоко вверх своими постепенно сужающимися к центру стенами, переходящими в острый шпиль на такой высоте, что его с трудом можно было разглядеть с земли. Стены Храма снаружи по всему периметру покрывали золотые барельефы Великого Лика, величиной с три человеческого роста, выражающие все возможные человеческие эмоции и чувства — от великого гнева, до великой радости. Пройти в Храм можно было по всегда открытому широкому квадратному проему-проходу между стенами, саженей в десять шириной и высотой. Но в Храм могли пройти немногие. Такое сооружение не могло стоять просто так само по себе, оно бы развалилось от своей тяжести. Поэтому его пронизывала Сила Великого Лика. А сила Великого Лика устрашающе действовала на людей, причем, чем дальше смертный заходил в Храм, тем больший ужас его охватывал.

Войдя в Храм, человек оказывался на огромной площади, которая с краев была затемнена почти до сумерек, а к центру постепенно становилась всё светлее от струящегося откуда-то сверху мягкого света. В центре площади перед глазами посетителя представал постоянно действующий портал в Верхний Мир, напоминающий висящую в шаге от земли пульсирующую багровым цветом прямоугольную дыру в пространстве, в которую мог без труда поместиться всадник, уходящую в неизвестность. Через этот портал, по вновь созданной мифологии, мог пройти любой смертный, чтобы встретиться с Великим Богом. Подойти к порталу для простого смертного было почти невозможно, такой ужас охватывал его при приближении. Кроме того, вход в портал сторожили два азара — еще один вид монстров, созданной Богиней Жизни в Мире Сатара. Их задача была пропускать в портал действительно достойных для встречи с Богом. Недостойных ждала смерть. Обманчиво неуклюжие на вид из-за своей массивности, примерно в полтора роста человека, с длинными, до пола, мощными руками, азары имели непропорционально большую жабообразную голову с огромным ртом, усеянным мелкими крепкими острыми зубами, внутри которого находился узкий свернутый язык, раздвоенный на кончике. Этим языком азары могли метко выстреливать на расстояние до четырех саженей и с помощью его прекрасно охотились. Языком они выхватывали с жертвенных столов, стоящих по краям у выхода из Храма, приносимые им подношения — туши мелких домашних животных или кровавые куски свежего, только что нарубленного мяса быков. Еще язык служил азарам в качестве скрытого оружия. Стоит так от тебя вроде бы на приличном расстоянии чудище, лапами-руками уперлось в землю и, кажется, дремлет. Вдруг шлепок, что-то мокрое и шершавое оплетает твое туловище и тянет прямо в широко открытый рот, где тебя уже ждут мощные челюсти и острые зубы. И ничего сделать уже нельзя. Доспехи тоже не помогут, поскольку их далеко неглупый монстр просто сдерет своими лапами перед отправкой в рот. Кроме того, азары могли резко срываться с места и легко догоняли бегущую галопом лошадь. Правда, шагов через сто они уже сбавляли скорость и бежали даже медленнее человека, но были практически неутомимы. На длинной дистанции они могли догнать бегунов, поскольку никогда не прекращали своего движения.

После того, как несколько соискателей на встречу с Великим Ликом кончили свою жизнь в пасти азаров, желающих повстречаться с Богом практически не осталось. По крайней мере, больше никто не пытался пройти сквозь портал. На это Великий Лик и рассчитывал, ведь он не собирался взаправду разбираться с делами смертных.

Верховным Жрецом в Храме Великого Лика являлся сын самого Великого Лика — полубог Сура.

Остриб подозревал, что это Сура с подачи своего грозного отца, тот ведь мог легко мысленно общаться с сыном в Храме, а не азары, решал, кто достоин встречи с Великим Ликом, а кто нет. В конце концов портал Храма стал использоваться полубогами для путешествий между Верхним и Нижним Мирами. С разрешения Великого Лика, конечно.

В честь Богини Жизни храмы строили сами смертные. Их было довольно много — каждый крупный город Мира Сатара имел свой Храм Богини Жизни. Кроме того, при прямом содействии Богини в Мире Сатара были созданы лекарские школы. В этих школах готовили адептов Богини Жизни. Три лучшие школы находились в Империи Новых Богов, остальные — в государствах, союзных Империи. Адепты изучали лекарское дело. Богиня Жизни сама дала несколько ценных советов по лечению некоторых ранее не лечившихся болезней. Кроме того, в лекарских школах обучали самому важному для Богов, в первую очередь, конечно, для Богини Жизни, — ритуалу обращения к ней, когда смертные жертвовали часть своей крови для взывания к Богине. Смертные дарили при этом свою энергию Удине, которую она могла использовать, а Богиня Жизни наделяли взывавших к ней способностью в период ритуала видеть мыслеобразы других людей. Также Богиня могла через этот ритуал, но требующий гораздо больше крови, ставить полог и полный полог разума, которые наоборот, не позволяли этого делать. Адептами Богини Жизни могли стать не только выпускники лекарских школ. При центральном Храме Богине Жизни, который, как и Храм Великого Лика находился в столице Империи, существовал закрытый монастырь, открывавший свои двери только для подданных Империи. В монастырь шли те, кто не хотел связывать свою жизнь с лекарским делом, а намеревался либо стать адептом-жрецом Богини Жизни и служить в ее Храмах, либо научиться только ритуалу обращения к Богине. К последнему варианту, как правило, прибегали представители или тайных служб Империи или каких-нибудь благородных родов. На адепта-жреца в монастыре обучались три года, а ритуал обращения к Богине можно было изучить в течение года.

В период обучения и в лекарских школах, и в монастыре в результате тайных молитв и медитаций, созданных Богиней Жизни и предназначенных для внедрения разума Богини Жизни в разум смертных, Богиня чуть-чуть постепенно видоизменяла нервную систему и духовную сущность ее будущих адептов. Это позволяло тем в дальнейшем обращаться к ней напрямую с помощью ритуала и делиться своей энергией. Адепты 1 и 2 ранга могли обращаться к своей Богине и без ритуала обращения, по важным делам. Что это были за важные дела, никто не предполагал, поэтому к ней таким образом почти не обращались. Только при получении титула адепта 1 или 2 ранга адепты могли, не опасаясь, обратиться к Богине и выразить свою благодарность и почтение. А так…, ведь Богиня могла посчитать вопрос, с которым обращался адепт, не важным и рассердиться. А сердить Богов не следовало.

Ритуал обращения к Богине Жизни стал очень популярен среди тайных служб Мира Сатара, и число адептов Удины постоянно росло даже в тех государствах, где культ Новых Богов был не очень развит. Тем более что за соответствующую сумму, правда, весьма значительную, заказать ритуал обращения адепта к Богине Жизни мог любой человек. Количество обращений к Богине Жизни в целом в Мире Сатара медленно, но верно увеличивалось, даже, несмотря на то, что Богиня жестоко наказывала тех, кто каким-то образом нарушал течение ритуала. Нарушители либо сходили с ума, либо Удина делала из них монстров. Получаемая в результате ритуала энергия так возбуждающе действовало на Богиню Жизни, что она не терпела, если перетекание в нее энергии прерывалось в ненужное время или вообще не происходило.

Увеличение числа адептов Богини Жизни очень радовало Великого Лика. Удина пообещала ему, что питаться энергией смертных сможет любой Бог, но для этого необходимо создать кристалл поглощения и усиления энергии. Удина назвала его Кристаллом Силы. По ее словам, Кристалл Силы должен представлять собой что-то похожее на две одинаковые пирамиды, соединенные основаниями друг с другом, величиной чуть покрупнее человеческой головы. Вершину одной пирамиды следует направить на звезду Мира Сатара для того, чтобы она улавливала энергию, исходящую от нее, а вершину другой пирамиды — к центру Мира Сатара для поглощения энергии людей, обращающихся к своим Богам. На создание Кристалла Силы требовалась потратить почти половину имеющихся всех Божественных Сил Высших Богов. Но после поступления в Кристалл энергия Звезды Сатара и энергия от людей должны были преобразовываться в Божественную Силу в таком количестве, что ее с лихвой хватило бы еще на сотню новых Богов.

"Сейчас, — говорила Удина, — использовать энергию людей, точнее, энергию крови людей, могу только я, но этот Кристалл позволит это делать всем Богам!"

Откуда всё это знала Богиня Жизни, было неизвестно, но совместными усилиями троих Высших Богов удалось создать половину Кристалла Силы — пирамиду, вершиной обращенной к Звезде Сатара. И действительно, улавливаемая энергия звезды после прохождения через Кристалл давала гораздо больше Божественной Силы, чем обычно. Это позволило Богам с гораздо большим комфортом разместиться в Верхнем Мире. По велению Великого Лика Скреден создал для Богов рукотворный остров около полторы лиги в диаметре. Только он не плавал в океане, а парил в верхних слоях атмосферы Мира Сатара и постоянно находился в свете Звезды Сатара. На летающем острове Скреден возвёл великолепный сапфировый дворец с множеством залов, где с удобством разместились Боги. С земли остров был практически не заметен, лишь люди с очень острым зрением могли разглядеть маленькое темное пятнышко, плывущее где-то вверху заметно выше облаков. Иногда попадающие на дворец Богов лучи света от Звезды Сатара причудливо преломлялись и выдавали местонахождение острова сверкающими всполохами. В Обители Богов, как смертные называли остров, Богами был создан целый маленький мир, где царило вечное лето и вечный день. Здесь росла трава и деревья, откуда-то текла и куда-то исчезала быстрая прозрачная речка с чистейшей водой. По берегам реки произрастал лесок со всевозможными деревьями из мира Одэла (всё-таки Боги скучали по своему старому миру). Богам даже удалось создать в Верхнем Мире условия для жизни полубогов — сначала только детей Великого Лика, а потом появились и дети Катира, Бога Войны, еще одного из Младших Богов, и Средена.

Катир обосновал в Верхнем Мире что-то вроде военной школы и теперь занялся одним из своих любимых дел — готовил воинов. Зачем, правда, им могли понадобиться такие могучие воины — полубоги, никто из Богов не знал, но хорошие воины всегда пригодятся, об этом всегда говорил Катир, а он знал в этом толк. Потом Великий Лик придумал очередную хитрость. Он не хотел при установлении в Мире Сатара культа Новых Богов проливать реки крови смертных, которые не хотели его признавать, и тем более кровь тех, кто его уже признал. Империя Новых Богов, конечно, была мощным государством, но в Мире Сатара существовала еще несколько неслабых государств, которые не очень стремились к Новым Богам. Там вообще не верили ни в каких богов. Можно было конечно захватить их силой, чтобы потом прибавить число своих сторонников и, соответственно, дополнительного материала для пополнения силы Богини Жизни, а в дальнейшем, когда Кристалл Силы будет полностью готов, и всех других Богов. Но даже при помощи Богов драгоценная, как оказалось, кровь смертных будет пролита зря. Тут выяснилось, что в Мире Сатара повсеместно существует старинный обычай — решать судьбу сражений поединком двух воинов. На поединок, к сожалению, должны быть согласны обе враждующие стороны. К сожалению потому, что если бы всегда всё решал поединок, культ Новых Богов уже завоевал бы весь мир.

А так, сильные государства, как правило, не соглашались на поединки, так как не хотели всё ставить на одного человека, даже великого воина. Мало ли что могло случиться? Ведь проиграть можно и случайно. Зато государства, которые не были уверены в своей военной силе и которые в любом случае проиграли бы крупную войну, очень часто шли на это. Они надеялись, что их герой так силен, что победит любого, кого бы ни выставила Империя Новых Богов.

Полубоги были секретом Новых Богов и секретом Империи. О них не знали простые люди. Но были хорошо осведомлен Император и ближайшие его соратники.

Когда выяснялось, что захватить другое государство можно было с помощью единственного поединка, Великий Лик присылал Императору воина-полубога. И полубог, естественно, выигрывал в любом поединке. Еще не было случая, чтобы полубог проиграл простому смертному.

Но были случаи, когда воин Империи Новых Богов проигрывал. Это всё была хитрость Великого Лика. Если бы воины Империи всегда побеждали, то никто бы не соглашался на поединки. Поэтому, время от времени, в поединке со стороны Империи Новых Богов выступал обычный смертный. Он мог выиграть свой бой, но мог и проиграть. Если проигрывал, то по обычаю, который Великий Лик не позволял нарушать ради экономии человеческой крови, очередной поединок или война могли состояться не ранее чем через год после предыдущего. А уж в следующий раз в дело, как правило, вступал полубог. Иногда по просьбе Императора и второй поединок проводил смертный. Все Императоры были гордыми людьми и не очень любили такую, явно нечестную, помощь Богов. Но если уж и на этот раз Империя проигрывала, третьим воином всегда был полубог.

Поэтому, если бы в Мире Сатара узнали о том, что со стороны Империи в поединках выступают полубоги, то никаких поединков больше бы не было, и всё решать нужно было бы только войной.

Звёздноликая Удола — Богиня Красоты покровительствовала в Мире Сатара браку и различным искусствам.

В небольших Храмах, созданных в честь Удолы по всему Миру Сатара, именем Звездноликой Удолы скрепляли союз между мужчинами и женщинами, желающими вступить в брак. Прекрасной Богине посвящали свои стихи и поэмы поэты. В честь ее в театрах ставили спектакли и пьесы, творили художники и скульпторы.

Любой юноша и любая девушка, да и вообще любой смертный мог обратиться к Богине Красоты, чтобы она помогла ему добиться любви своего избранника или избранницы. Но для этого нужно было создать нечто прекрасное, что понравилось бы самой Богине. Эта могла быть нарисованная картина, написанное стихотворение или любовный роман, театральная пьеса или что-то иное.

Если Богине нравились творения людей, то она поощряла их простым, но очень действенным и, главное, желанным для людей способом. Удола могла так одним штришком изменить внешность человека, например, поставив ему на лицо или, наоборот, удалить родинку, чуть изменить форму носа или разрез глаз, немного подправить губы, подравнять зубы, что тот становился гораздо красивее себя прежнего. Безусловно, к этому стремились многие, особенно влюбленные, которых предмет их любви особо не замечал. Конечно, изменение внешности не гарантировало, что у таких влюбленных всё сбудется, но шансов становилось гораздо больше.

Чего не терпела Богиня, это когда смертные пытались изобразить ее.

Удола была очень капризна и самовлюбленна. Если ей не нравилось ее изображение, созданное человеком, то того ждала смерть. А на деле, еще не было ни одного случая, когда кто-нибудь после изображения Богини Красоты остался живым. Звёздноликая Удола считала, что даже Боги и те, вряд ли смогут правильно отразить ее совершенство, а тем более смертные. Однако попытки изобразить Богиню Красоты всё время повторялись. Существовало поверье, неизвестно, правда, откуда оно взялось, поскольку сама Богиня никогда такого не говорила, что если Удола останется довольна, то она обязательно выполнит любое желание. А что нужно было людям от Богини Красоты, которая покровительствовала браку, а тем более тем, кто страдает от несчастной любви? Правильно, добиться предмета своей страсти! А так как любовь, а тем более неразделенная, похожа на сумасшествие, то разве может остановить сумасшедшего вероятность того, что он умрет? Ведь у смерти в данном случае есть альтернатива — добиться самого желаемого!

Великий Лик подарил Звездноликой Удоле двух гаргулов, которые служили только ей и выполняли все пожелания Богини. К виновному в осквернении Богини, а так Удола называла случаи, когда ей не нравились изображавшие ее творения смертных, то есть по факту всегда, когда кто-то пытался ее изобразить, направлялся один из гаргул, который раздирал несчастного на части. Так как Удола была Высшей Богиней, то она могла без труда создать портал перехода из Верхнего Мира в Нижний и обратно. Она создавала портал в той местности, где проживал очередной сумасшедший влюбленный (как в Мире Сатара называли таких бедолаг), и его участь была решена.

"Да, Удола всё-таки жестока, впрочем, как и все мы, Новые Боги, вернее, наши Высшие, — подумал Остриб. — Как я забыл про ее характер и не предупредил сына?"

Острибу надоело сидеть на одном месте на скалах, и он по ставшей уже привычке взмыл на летевшее наверху облако, где опять пустился в воспоминания.

Глава 4

Караван Голоса проходил сквозь широко раскрытые ворота Благода.

Медведь шагал рядом с повозкой, на которой ехал Голос, и с интересом рассматривал открывающуюся перед ним картину.

— Ну, что, узнаешь чего-нибудь? — спросил Голос.

— Нет, ничего знакомого…. Может, конечно, я здесь и был, но…

Сквозь открытые ворота были видны маленькие аккуратные одно- и двухэтажные бревенчатые домики. Где-то в глубине поселения можно было рассмотреть несколько каменных строений, наверное, в них жили самые богатые или важные жители Благода.

Вдруг, где-то не очень далеко, раздался отрывистый звук, похожий на звук лопнувшей огромной струны виолы.

Голос вздрогнул.

— Неужели опять? — вырвалось у него.

— Что опять? — непонимающе спросил Медведь.

В это время что-то черное, стремительно быстрое, хищно вытянутое вперед, проскользнуло над невысокой стеной, ограждающей Благод, и исчезло впереди, среди тесно стоящих домов.

— Аааа…! — через некоторое время раздался громкий, преисполненный ужаса крик, который тут же оборвался.

— Что это было? — переспросил Медведь.

— Это в гости к очередному сумасшедшему явился гаргул, — ответил Голос.

— Гаргул?

— Да, гаргул, посланец Звездноликой Удолы. Я говорил, что от нее бывают трупы. Это несчастные глупцы с неразделенной любовью пытаются вымолить ее у Богини. Говорят, что если Звездноликой понравится ее изображение — портрет, скульптура или как там еще можно ее изобразить, то она выполнит любое пожелание обратившегося к ней. Вот они и рисуют, да лепят Звездноликую. Но я что-то не слышал ни об одном случае, когда кому-нибудь удалось угодить Богине. Ну, а когда у нас Богам что-то не нравиться, исход почти всегда один — смерть.

— И гаргул убивает таких людей?

— Да, его за этим Богиня и посылает.

— Нет, я всё больше удивляюсь вашим богам. Зачем тут-то требуется кого-нибудь убивать?

— Я тебе уже говорил, перестань называть Богов "вашими Богами"! Только не здесь, не в нашей Империи Новых Богов! Я, конечно, понимаю, что ты ничего и никого не помнишь, даже Богов. Может ты, даже, и вообще в Новых Богов и раньше не верил. Хотя, если родился в Империи, этого быть не должно. Но не дай Великий Лик, чтобы тебя услышали его жрецы. Ведь пропадешь ни за что! Мне же тебя жалко, ты нам очень помог, — сказал Голос.

— А насчет убийств, — продолжил он, — думаю, всё правильно. Не нужно просить у Богов невозможного. Разве настоящую любовь можно вымолить у Богов? Человек должен добиваться ее сам. Ну, а если уж не получается, значит, такова судьба. Тем более что у предмета твоей безответной любви может быть как раз всё хорошо на этом поприще. Из того, что ты кого-то любишь, а он или она тебя нет, совершенно не следует, что он или она не любит кого-то другого. А там любовь может быть и взаимной. Что же, Богине в таком случае нужно разрушать одну любовь, уже свершившуюся, а другую создавать?

— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь. Любовь? Но чувствую, что ты, наверное, прав, — ответил Медведь, — уж очень убедительно это говоришь. А что это такое, любовь? И почему ради нее люди рискуют жизнью? И всё равно не понятно, неужели всё, что ты сказал, не могут разъяснить Боги? Зачем убивать людей, которые искренне к ним обращаются?

— Что такое любовь?! Ну, ты даешь, парень! Вообще-то, я тебе этого объяснить не смогу. Да и вообще, это, пожалуй, не объяснишь, любовь нужно прочувствовать самому. Но если очень упрощенно, то это такое очень сильное чувство у людей… между мужчиной и женщиной…, когда они не могут не только жить отдельно друг от друга, но и расстаться на какое-то, даже короткое время, им очень трудно. Когда же они вместе, то им уже больше ничего не нужно. Только он или она рядом, а весь другой мир вокруг ничего не значит…. Где-то так. Полюбишь, поймешь! А о чем думают Боги, я не знаю. Я тебе сказал, что думаю сам. У Богов же может быть другая веская причина поступать так, как они поступают. А может, у них вообще нет никаких причин, делают, что хотят… Но опять мы с тобой обсуждаем Богов! Хватит! С тобой так недалеко и до беды дойти.

Голос приветливо махнул рукой стражникам, стоявшим возле ворот.

— Как у вас дела? Что нового?

Видимо, его хорошо здесь знали, поэтому тоже приветливо поздоровались.

— Дела у нас, как и раньше, ничего особого не происходит, — ответил стоявший тут же начальник местной стражи.

— Вот у Императора опять заботы, — добавил он.

— У Императора? А что случилось?

— Говорят, в столице было какое-то громкое покушение. Замешан клан вольных наемников, какой, не знаем. Подробности узнаешь у старосты, он буквально вчера получил сообщение от герцога.

— Обязательно узнаю…. Час от часу не легче…. Что за покушение? Император не пострадал?

— Всё у старосты, герцог прислал почтового голубя. Но покушались не на Императора, так что он жив, здоров.

— Ну, вот, — обратился Голос к Медведю. — Нам еще покушений в столице не хватало. Иди, размещайся с караваном, а я пойду к старосте, он тут неподалеку живет. Всё равно к нему хотел идти, чтобы он людей отослал убрать и захоронить мертвых. Мы ведь так там всех и оставили, после нашей битвы с разбойниками. Да, еще, позаботься о Звере. Я гляжу, он к тебе благоволит. Он еще не оправился, смотри, чтобы его местные собаки не подрали. Наш капитан займется устройством людей, если что, поможешь ему, он будет в курсе.

Начинало вечереть. Было лето, и день стоял длинный. Но Звезда Сатара уже скрывалась за горизонт, и стало заметно прохладнее. Это было хорошо, жара уже начинала надоедать, да и быкам она не слишком нравилась. Караван отправился к большому постоялому двору, который был недалеко, буквально шагах в трехстах в стороне от ворот. Он располагался в неком само собой сложившемся отгороженном пространстве. С одной стороны постоялый двор с принадлежащими ему постройками примыкал к крепостной стене, а с другой — был отделен от поселения обширной прямоугольной площадью, шагов сто на двести, на которой стояло несколько пустых в это время торговых рядов. Через Благод проходило немало торговых путей, поэтому всегда была потребность в размещении купцов и других проезжих. На площади перед постоялым двором можно было без особых хлопот продать излишки товара или купить что-то нужное.

При постоялом дворе имелся неплохой трактир, занимавший первый этаж в большом трехэтажном доме, на двух верхних этажах которого размещались довольно приличные комнаты для путников. Комнаты были разные. Одни маленькие — для одного-двух человек, другие побольше, на трех-четырех. В некоторых комнатах можно было заселить и с десяток человек. В такие большие комнаты, как правило, поселяли слуг или воинов, которые сопровождали приезжих, если те не хотели далеко отпускать от себя своих людей.

Доведя караван до постоялого двора, Голос ушел к старосте Благода, а Медведь остался присматриваться к новому для себя месту. Он был уверен, что здесь никогда раньше не был.

Купцы, приставшие к каравану Голоса, распрощались со всеми и вместе со своими телохранителями направились куда-то к центру поселения. Видно, на дальнейшее у них были свои планы, и им с Голосом было не по пути.

Капитан, начальник охраны каравана, взял с собой одного воина и отправился к хозяину постоялого двора, договариваться о ночлеге и о еде для своих людей.

Медведь, видя, что он пока никому не нужен, позвал к себе Зверя, который всё время бегал неподалеку от него, уселся на землю рядышком с входом в трактир, положил около себя свои котомки с оружием и, поглаживая собаку за ушами, стал ждать, когда что-нибудь приготовят и можно будет поесть. По правде говоря, он не очень-то и проголодался, хотя сегодня последний раз ел только утром. На завтрак всем людям Голоса подавали кусок холодного вареного мяса, оставшегося от вчерашней вечерней похлебки. Медведь заметил, что и Голос ел вместе со всеми, а не припас для себя что-то особое. Так что с утра у Медведя и маковой росинки во рту не было, но он спокойно перенес весь дневной переход, битву с разбойниками, и при этом за весь не только не почувствовал голода, но, практически, и не устал. Впрочем, сейчас немного перекусить он был бы не прочь, заодно подкормить и Зверя. Да и теперь, когда он потерял память, любое общение с людьми, особенно в такой тесной и дружественной обстановке, как совместный прием пищи с людьми, с которыми недавно пережил битву, мог бы, наверное, что-то дать ему полезное. Вдруг, вот такие простые вещи скорее вернут ему воспоминания? Может, кто-нибудь что-то скажет, за что его память зацепится, как за крюк в каменистой стене глубокой расщелины, потянется вверх, потом еще один крюк, еще, и он потихоньку вылезет из своего ущелья забвения. "Лучше бы мои воспоминания действительно отделяла бы от меня какая-нибудь стена, которую можно было бы пощупать руками, и по которой можно было бы так ударить моим шестопером, что она бы рассыпалась", — подумал Медведь, поглаживая черное навершие своего грозного оружия, торчащее из котомки.

В этот день постоялый двор пустовал, поэтому люди Голоса могли спокойно разместиться в лучших комнатах. Голос не экономил, он взял с собой денег, рассчитывая на большее количество людей, но не все из них дожили до Благода. Караван Голоса потихоньку обустраивался. Боевых быков согнали с телег и поместили в крытый загон для скота. Лошадей отвели в находившуюся здесь же конюшню. Повозки с товарами загнали в амбары. Суета потихоньку успокаивалась. Но Медведь обратил внимание, что люди Голоса на первый взгляд были начеку. Вход в загон охраняли четыре копейщика, да два арбалетчика. Не остались без охраны и амбары с товарами. Лошадей тоже оберегали. Лихие наездники — наемники, жители степных просторов, лежащих за пределами Империи, которые составляли кавалерию Голоса, уже с детства без своих лошадей чувствовали себя неуютно. Да, наверное, они не очень и любили тесниться среди домов, поскольку привыкли к вольной степной жизни. Они не расстались со своим оружием и тесной кучкой расселись недалеко от конюшни прямо на земле. По-видимому, после нападения, люди Голоса решили избежать любых неожиданностей.

Но было заметно, что люди устали. Дневной переход и тяжелая битва не могла не сказаться на самочувствии людей, и теперь они с удовольствием отдыхали. Даже те воины, кто стоял на посту, на взгляд Медведя были слишком расслаблены.

Кстати, как заметил Медведь, здесь был лишь десяток от легкой кавалерии Голоса. Остальные, видимо, остались за стенами и расположились где-то неподалеку от ворот. То ли Голос не хотел собирать всех своих воинов в одном весьма тесном месте, то ли не хотел платить лишних денег за пребывание людей в Благоде, а может, еще по какой причине, но значительная часть его воинов, почти вся его кавалерия, не вошла в Благод, а ожидала снаружи.

Краем глаза Медведь заметил движение. Чуть повернув голову, он узнал Брунила, который стремительным шагом, видимо, проголодался, двигался в сторону трактира. Лекарь, он же адепт Богини Жизни, был одет в свой темно-синий халат с вышитым на нем раскрытым человеческим глазом — знаком своей Гильдии, и его высокая худощавая фигура, излучающая бодрость, смотрелась несколько неуместно на фоне уставших вооруженных воинов.

— А, Огненный Медведь, — сказал Брунил, бросив заинтересованный взгляд на сидевшего юношу, у которого на коленях развалился огромный пес. Пёс довольно посапывал и чуть ли не урчал как кот, чувствуя ласкающие его за ушами пальцы. — Как ты? Ничего не болит? Не устал? Ничего не вспомнил?

— Нет, ничего не вспомнил, да и прошло всего ничего. Особо не устал, вот жду, когда есть позовут.

— Ну, жди, а я пойду поем. С собой не зову, стереги Зверя, — полушутя сказал Брунил и, отворив дверь, ступил внутрь трактира.

Медведь прикрыл глаза и постарался что-нибудь вспомнить о себе. Он никому не говорил, но всю дорогу после сражения, казалось, что кто-то всё время, как в каменной клети, бьется в его голове и пытается пробить окружающие его стены и выбраться наружу. Какие-то воспоминания, образ смутно знакомой женщины постоянно ускользал от него. Хотя нет, сейчас Медведь понял, что это была не одна женщина, а две. Теперь образ двух женщин совершенно четко предстал перед его внутренним взором. Были ли эти женщины связаны между собой? Одна молодая, другая намного старше. Мать и дочь? Его сестра и мать? Его жена и мать? Был ли он женат? Непохоже. Обе красивы. Молодая так просто прекрасна. Но ее лицо выражала черты холодной отчужденности. От женщины постарше, наоборот, веяло чем-то добрым и близким. Казалось, что она что-то пыталась сказать ему, но что, он понять не мог.

"А ведь это, похоже, она всё время пыталась прорваться ко мне, да и сейчас пытается", — понял Медведь.

И действительно, он явно ощутил, что женщина обращается к нему прямо здесь и сейчас. Тут она будто почувствовала, что Медведь увидел ее, счастливо рассмеялась и опять с жаром принялась что-то говорить. Но поняв, что Медведь ее не слышит, чуть устало улыбнулась, и прощаясь, помахала ему рукой. Ее образ постепенно истаял и исчез. Безусловно, она хорошо знала Медведя, да и он понял, что знаком с ней. Но вспомнить, кто она такая, не мог.

В его голове остался лишь образ молодой красавицы. Но она молчала и безучастно смотрела куда-то в пустоту, не замечая ничего вокруг.

Медведю показалось, что где-то высоко в небе послышался крик птицы. Перед его мысленным взором сразу предстал крупный огненный сокол, летевший сквозь облака, словно язык пламени и прожигающий их насквозь. Птица смотрела прямо на него.

— Медведь! Медведь! — позвал кто-то юношу.

Он очнулся. Перед ним стоял капитан с тремя воинами-десятниками.

— А где огненная птица? — спросил Медведь.

— Какая еще огненная птица? — спросил капитан. — Задремал, видимо, вот тебе, Великий Лик знает, что снится. Пойдем в трактир, поедим, выпьем. Только Зверя оставляй здесь, в помещение ему нельзя.

— А с ним ничего не случится? Голос попросил меня за ним присмотреть.

— Не волнуйся, он сможет за себя постоять.

Медведь на всякий случай посмотрел в небо и увидел маленький огненный всполох. "То ли мне кажется, то ли птица точно есть", — подумал юноша.

— Мы идем вчетвером? А как же остальные? — Медведь бросил взгляд на всё также сидевших кавалеристов и воинов, стоявших на страже, которые, по виду, не спешили к ним присоединяться.

— О них не беспокойся. Я распорядился, им всё принесут прямо сюда. Пусть на улице сидят, да по сторонам лучше смотрят, времена сейчас неспокойные настали.

— Это из-за покушения в столице?

— Не только. До столицы далеко, а вот на нас только сегодня напали. Мало ли чего? Правда, еще ни разу не было, чтобы в Благоде разбойники разгуливали, но и раньше никогда не было, чтобы против торговых караванов тяжелая конница выступала. Те еще разбойнички…

— Хорошо, пошли, — сказал Медведь, стащил со своих коленей собаку, прихватил котомки и поднялся на ноги.

Зверь недовольно заворчал, когда его прогнали с насиженного места, нехотя отошел чуть в сторону и с обиженным видом уселся на землю.

— Ничего Зверь, посиди пока, мы тебе тоже что-нибудь принесем! Смотри только, без нас тут никого не съешь! — весело сказал капитан.

Зверь важно качнул головой, как будто соглашаясь с капитаном быть смирным и дождаться долгожданного пиршества.

Довольно загоготав, четверка воинов прошествовала в трактир. За ними, усмехаясь и погрозив пальцем Зверю, прошел Медведь. Ему почему-то очень нравилась эта собака.

Внутри трактир представлял собой большое уютное помещение, заставленное столами, перегороженное на две неравные части тонкой, в одно бревно, стенкой. Большая часть, примерно с три четверти всего помещения, была отдана простым посетителям трактира (трактир славился своей кухней, и в него частенько заходили не только путешественники, но даже жители Благода). Здесь стояли большие тяжелые дубовые столы, да лавки. Хозяин постоялого двора называл данную часть трактира общим залом. Меньшая часть помещения, представляющая собой красиво оформленный, обитый зеленым бархатом небольшой уютный зал, с отдельным входом со стороны кухни для слуг, предназначалась для важных лиц, которые хотели отведать более изысканных блюд в компании таких же людей или знатных дам, восседая за резными аккуратными столиками на дорогих мягких стульях.

Медведь с воинами не пошли в зал для господ, а уселись на лавки за большим столом, заставленным блюдами с дымящимся мясом, в общем зале.

— Так, что это у нас?! — довольно потирая руки, спросил капитан, усаживаясь на лавку.

— Кажется, баранина с чесноком! — ответил один из десятников.

— Ну, нам с женщинами не целоваться, правда, Медведь!? — подмигнул юноше капитан. — Нам и с чесноком пойдет! Вот Зверю надо бы сырого мясца отнести.

— Эй, кто там есть?! — крикнул капитан.

На зов явился сам хозяин постоялого двора.

— Чего желаете, господа?

— Господа желают что-нибудь к баранине! Почему пива не принесли?

— Так пива нет, не сварили еще, уже ночь, почти. Всё выпили.

— А что есть?

— Могу предложить красное вино из Королевства Горных Топоров.

— Давай, там хорошее вино делают. И у входа сидит наш пёс, вели отнести ему кусок сырого мяса, лучше целую баранью ногу. Он у нас прожорливый. Не забудь еще про наших воинов снаружи. Вина им не давать. Нам, впрочем, его тоже много не надо. Мы на службе. Так, горло слегка промочить.

— Да, да, всё отнесем. А про вино Вы правы, господин, вино отличное. Главное, что в наши времена его можно легко доставать стало для хороших людей. Хотя оно и дороговато. Слава отцу нашего Императора, который присоединил Королевство к Империи. Теперь вот торгуем с ним беспошлинно.

— Слава Императору! Слава Императору! Слава Императору! — проревели воины.

— А ты что молчишь? — спросил Медведя капитан.

— А нужно что-то говорить? — не понял юноша.

— Почему не славишь Императора?

— А что, нужно славить?

— Обязательно. Если ты воин и подданный Империи. Ну да, я и забыл, ты же ничего не помнишь! Каждый воин, подданный Империи, услышав про Императора, должен его славить!

— Да? Не знал. Или не помню. Но я не знаю, подданный я Империи или нет.

— Не важно, если ты с нами, лучше не отличаться от нас. Нам лишнее внимание ни к чему.

— Хорошо, это мне не трудно. А почему наши лихие кавалеристы не славили Императора при нашей встрече?

— Когда это?

— Ну, когда я с вашим караваном впервые встретился и Голос упомянул Императора. С ним было несколько воинов, они не славили Императора.

— Экая у тебя память, оказывается. А говоришь, что ничего не помнишь. Ты значит, что было до того, как по голове получил, не помнишь, а потом все мелочи запоминаешь?!

— Да нет, случайно сейчас вспомнил.

— Ну хорошо, не будем об этом. Ты нам всё равно очень здорово сегодня помог с этими разбойниками, так что сейчас принесут вина, выпьем за встречу и боевое братство.

— А что касается нашей кавалерии, то они не подданные Императора. Все они наемные воины из степных народов. Живут их племена за Великой пустыней, что на границе нашей Империи. Что за ней, мы не знаем. Говорят, ничейные земли. Точнее, земли, где полно разных кочевых племен. Там в степях их столько расплодилось, что не знают, куда девать лишних воинов. Всё время между собой воюют. Некоторые переходят через пустыню и нанимаются воинами к тем, кто хорошо заплатит. Их берут с охотой, воины неплохие. С детства дружны с конем и с луком. Да ты сам видел сегодня, как они легко с разбойниками расправились.

— С разбойниками легко, а вот с этими закованными бойцами — не очень, — сказал Медведь.

— С латной конницей легкая кавалерия не справится, если встык пойдет. Да с ней вообще очень трудно справиться. Нам повезло сегодня, что их было мало. Ну и бой так повернулся удачно, — ответил капитан. — Ладненько, что-то мы заболтались с тобой, пора и поесть, вот и вино принесли.

Воины с жадностью набросились на еду и питье, предварительно, естественно, не забыв отметить встречу. Медведь ел неторопливо. Попробовал вино. Всё было очень неплохо.

Помимо их в общем зале никого не было. Брунила тоже не было видно. Наверное, он ушел в зал для господ. Видно, средства позволяли ему насыщаться более утонченной пищей.

Тут с улицы раздался визг и рычание собак.

— Кажется, наш Зверь с местными псами сцепился, — сказал капитан, — не повезло им. Зверь-то, по слухам, потомок собак, служивших когда-то Старым Богам. А те собачки, говорят, могли на пару любого медведя взять. Ха! Ха! Я, Медведь, не про тебя! Но они и тебя бы, скорее всего бы, сожрали.

— Пойду, посмотрю, Зверь еще не оправился от боя, у него лапа болит. Да и Голос будет недоволен, если что, — поднимаясь, сказал Медведь.

— Давай, сходи.

Медведь вышел из трактира. Шагах в десяти от входа, прижавшись задом к стене и одновременно нависая своим огромным телом над полуобгрызанной бараньей ногой, стоял грозно рычащий Зверь, выставивший наружу здоровенные окровавленные клыки. Чуть в стороне каталась по земле черная большая собака с разодранным боком. Перед Зверем, кто, рыча и прижавшись брюхом к земле, кто, заливисто лая и подпрыгивая из стороны в сторону, скопилось до десятка собак, выбиравших момент напасть. Только вид поверженного товарища, по-видимому, их вожака, немного сдерживал собак от начала схватки.

Медведь почему-то разозлился, чему сам был немного удивлен. Видно, сильный пёс, который выглядел среди собак примерно так же, как он среди людей, действительно пришелся ему по душе. А тут целая свора собак на одного.

Он шагнул поближе к собакам, еще не зная, что будет делать, убивать-то их он не собирался. Тем более что те вряд ли были дикими, так как на шее большинства из них висели оборванные веревки. Почуяв подходящего юношу, ощетинившаяся свора собак развернулась к нему, продолжая рычать и лаять, но, вдруг, как будто почуяв его гнев, поджали хвосты и, жалобно повизгивая, бросилась наутек в разные стороны. Медведь пожал плечами и подошел к Зверю. Тот тоже повёл себя несколько странно — упал на брюхо и пополз к нему.

В это время на постоялый двор от старосты как раз возвращался Голос. Он видел всю картину с самого начала.

Зверь, усевшись на землю, с довольным видом глодал баранью ногу. Откуда не возьмись из-за угла трактира выскочила свора собак, на шее у которых висели короткие обрывки каких-то веревок, и молча сходу набросилась на его пса. Зверь сумел за мгновение отбросить свою добычу поближе к стене трактира и лязгнул пастью навстречу прыгнувшему на него черному псу, бежавшему впереди всей своры, ростом и статью мало уступавшему ему самому. Мгновение, и вожак своры с распоротым боком, визжа, покатился по земле. Остальные собаки нерешительно остановились, но потом, рыча и лая, стали поджимать Зверя к стене, приноравливаясь скопом броситься на него.

Тут дверь трактира раскрылась, и на пороге появилась мощная фигура человека, по которой Голос сразу узнал Огненного Медведя.

Лучи заходящей Звезды Сатара осветили его огненно-рыжие волосы, скользнули багровым светом по его лицу, и на миг показалось, что в глазах юноши сверкнули языки пламени. Свора собак развернулась к человеку и, как вдруг ни с того, ни с сего бросилась врассыпную. Зверь же упал на брюхо и, радостно поскуливая, пополз к Медведю.

"Да, странный юноша, — опять подумалось Голосу. — Вон как собаки от него разбежались! Наверное, чувствуют его звериную силу. А мой пёс что творит?! Скоро меня совсем замечать перестанет и будет слушаться только его".

В это время из-за угла трактира, откуда раньше появились собаки, выскочили три запыхавшихся стражника с обрывками веревок в руках.

— Где они, где они! — закричали стражники.

— Кто? — спросил Медведь.

— Собаки! После покушений в столице и нападений на караваны староста велел нам усилить стражу. А кем усилить-то? Вот, собак привлекли, у кого были. Ходили с ними спокойно, а те вдруг как стали вырываться, все веревки оборвали! Мы этого торговца веревками!!! Такую дрянь продал! И в этом направлении скрылись!

Только сейчас стражники заметили жалобно скулившего окровавленного черного пса, лежащего в пыли.

— Ой! Это же наша самая сильная псина! Кто так его?

— Да, видно, наш Зверь. Ваша свора хотела его задрать. А он тут сидел и ел спокойно.

— Понятно! Собак не кормили еще, чтобы злее были, а они, небось, мясо свежее учуяли!..

— Забирайте своего пса. Собаки живучие. Раз кишки не вывалились, значит, выживет, — сказал подошедший Голос. — Следить за собаками лучше надо. А если бы они на моих людей напали? Те бы их всех перебили. А остальных ищите, их так наш Зверь напугал, что все разбежались.

Весьма недовольные таким поворотом дел, но почему-то не ставшие пререкаться с Голосом стражники (видимо, он был здесь всем хорошо известен), забрав раненного пса, пошли искать собак, а Голос одобрительно похлопал Медведя по плечу.

— Молодец, ловко ты собак разогнал, а то бы Зверя здорово потрепали.

— Да я их и не разгонял, сами убежали.

— Рожу твою увидели злобную и убежали!

— А разве у меня злобная рожа?

— Злобная, злобная! В зеркало почаще глядись! Ну, ладно, Великий Лик с ними! Пойдем со мной, перекусим, я у старосты не задерживался, узнал новости, отослал письмо герцогу и сюда. Голодный, аж живот подводит. Заодно поговорим, у меня к тебе дело.

— Письмо герцогу?

— Да, в герцогстве, да и по всей Империи отлично развита голубиная почта. В каждом поселении держат почтовых голубей. Очень удобно и быстро. Ну, пошли, чего-то я оголодал.

— А я уже поел.

— Ничего, посидишь просто так, всё равно разговор важный.

Голос и Медведь зашли в трактир. В общем зале сидели и доедали свою баранину люди Голоса. Но Голос направился в зал для господ.

— Пойдем туда, — сказал он. — Оружие не бери, мотнул головой он на котомки Медведя, лежавшие у лавки, где тот раньше сидел, не пропадет.

Медведь пожал плечами и пошел за Голосом. Зайдя вслед за ним в зал для господ, Медведь как и ожидал, увидел Брунила, который действительно был здесь. И притом пребывал не один, а в компании какой-то очень молодой, ровесницы Медведя, а может и помоложе, симпатичной девушки, по виду и манерам дворянке, одетой в элегантное дорожное платье зеленого цвета.

Брунил и юная дама галантно беседовали и неторопливо принимали пищу, живописно расставленную перед ними на столе в серебряных блюдах.

Здесь была и дичь, и фрукты, и сладости, паштеты и еще что-то не совсем понятное, но наверняка очень вкусное и недешевое.

Парочка попивала некрепкое розовое вино из высоких серебряных бокалов и была, несомненно, весьма довольна компанией друг друга.

Голос издали кивнул Брунилу головой, но не подошел к нему, а взял Медведя за локоть и повел его за крайний стол, стоящий в глубине зала.

— Пойдем, пойдем, — сказал Голос, — не будем мешать нашему лекарю. Пускай развлекается. Он же баронет у нас — младший сын барона! Ты не знаешь? Адептами Богини Жизни могут становиться только дворяне, других не обучают. Пускай побудет немного среди своих, а то простые солдаты, небось, уже совсем надоели. А тут еще такая красотка!

— Садись, Медведь, — продолжал Голос, постукивая рукой по спинке стула, а сам уселся на другой, стоявший рядом.

Медведь сел.

Буквально тут же, Медведь даже не успел усесться поудобнее, как из-под земли появился не молодой, но и не старый мужчина, лет под пятьдесят, одетый как на какой-то праздник, в белую льняную расписную рубашку, да черные льняные штаны, заправленные в темно-коричневые кожаные короткие сапожки. Это был здешний служка.

— Что желают господа? — спросил он.

— Дайте нам то, что дали вон тому господину, — сказал Голос, кивая головой в сторону Брунила. — Вина много не надо.

— Хорошо, вам на двоих?

Голос вопросительно посмотрел на Медведя.

— Нет, мне не надо, я уже наелся. Может, какие-нибудь фрукты пожую, если принесете.

Служка ушел, а Голос продолжил разговор.

— Брунил очень хорошо разбирается в кухне, всегда выбираю те же блюда, что и он. Я-то обычно питаюсь наспех в своих походах, но никогда не отказываюсь вкусно перекусить, если есть такая возможность. Тогда Брунил незаменим.

Буквально через несколько минут на столе перед Голосом и Медведем появились заказанные блюда, включая небольшой кувшин с вином, которые принес уже другой служка, на этот раз, парень лет четырнадцати, но одетый также как и первый. Голос с аппетитом принялся за еду, а Медведь взял из вазы с фруктами большую кисть винограда и, отрывая от нее по одной ягодке, стал не торопясь закидывать их в рот.

Служка, доставивший заказ, разлил вино по бокалам и, повинуясь отсылающему его взмаху руки Голоса, бесшумно скрылся.

— Хорошо у них тут всё поставлено, — сказал Голос. — Обслуга вежливая, одеты все одинаково, как в лучших заведениях Империи. Кстати, хозяин постоялого двора сейчас уже другой человек. Полгода, говорят, как дело прежнего выкупил. Раньше здесь такого не было. И для господ и для простого люда всё было одинаково, кроме комнат, правда. Теперь, вот, и до трактира дело дошло.

Голос ел аккуратно, но быстро. Видимо, сказывалась практика его разнообразных и порой опасных путешествий, когда с едой нужно было не затягивать, да еще при этом ожидать нападения. Поэтому Голос и Медведь закончили еду почти одновременно.

Голос довольно и сытно крякнул, взял со стола бокал с вином, пригубил, поставил его обратно и немного задумчиво произнес.

— Слушай, Медведь. Дела твои всё больше запутываются. Но у меня есть хорошее предложение для тебя. В столице произошло покушение на принца Ягира. Это единственный сын и наследник Императора, у него еще две старшие дочери. Покушались на охоте, устроенной Императором в честь посла Берега Моря Слёз. Детали старосте неизвестны, но в покушении участвовали вольные наемники Гильдии Диких Котов. Император в ярости. Он издал указ о роспуске всех гильдий вольных наемников. Всех четырех без исключения. Видно, не хочет больше рисковать. Мне, кстати, тоже всегда не нравилось, что гильдии выставляли своим нанимателям людей по собственному желанию. Хотя раньше никаких проблем с гильдиями не было. Так что твоя Гильдия Медведей тоже распущена. Изъяты все архивы гильдий, все дома гильдий выкуплены Империей. Поэтому смысла тебе в Первенец идти нет никакого. Бывших Диких Котов задерживают по всей Империи и устраивают им допросы с читкой мыслеобразов. Вольные наемники, можно сказать, приказали долго жить!

— Но это не так страшно для тебя, да и для других бывших вольных наемников, как кажется на первый взгляд, — продолжил Голос, — за исключением Диких Котов, конечно. Император в своей милости позволил бывшим вольным наемникам других гильдий делать всё, что они пожелают. Но нужно на первых порах, до особого распоряжения, отмечаться у глав местной тайной службы Императора. Чтобы в случае чего долго не искали. По архивам проверят всех бывших наемников, подозрительных вызовут, допросят. А пока они свободны в своем выборе. Но, думаю, они не пропадут. Воины они, как правило, хорошие. Найдут себе дело. Могут идти в вольные воины, могут идти в городскую стражу и куда угодно. Кого-то и в личные дворянские гвардии возьмут, даже в имперские войска.

Голос на миг замолчал и отпил глоток вина.

— Ты же у нас всё равно без памяти. Ничего про покушения знать не можешь. Даже если, вдруг, чего и знал, то и это забыл. Да и доказательств, что ты из бывших вольных наемников нет. Это мы такие умные, догадались. Поэтому можешь спокойно никуда не ходить, так сказать с повинной, и в тайной службе не отмечаться.

Тут Голос, конечно, лукавил. Он не мог нарушить волю Императора. Но ведь Голос сам был начальником тайной стражи Герцога Алого Плаща, которая одновременно являлась и тайной стражей Империи. Поэтому Медведь, знай это, мог бы обратиться прямо к нему. Да это была и прямая обязанность барона Густаса — разузнать всё о Медведе, а пока держать его поближе к себе. Но Брунил уже провел с Медведем обращение к Богине Жизни и никаких страшных тайн не раскрыл. Брунил подтвердил, что Медведь точно ничего не помнил, поэтому барон Густас, он же Голос, мог не беспокоиться. Медведь заговорщиком не был. Да и действительно, доказательств, что тот состоял в гильдии наемников, тоже не было.

— Так вот, — продолжал Голос. — Я всё, что нужно, сообщил герцогу, и он наверняка вышлет нам помощь. Быки ведь дорогие! Нового нападения могут и не пережить. Жду новостей от Его Светлости завтра. Если хочешь, мы можем сейчас расстаться и поступай, как знаешь. Но я предлагаю тебе попробовать поступить на службу к герцогу. Времена сейчас неспокойные, и сильные воины всем нужны в любом качестве. Не обязательно записываться в его личную гвардию, служба найдется. Тогда нам с тобой будет по пути. Я всё равно в его замок направляюсь. А на это время давай заключим официальный договор, будешь моим личным телохранителем. Так и тебе спокойно будет. Не станут лишний раз вопросы задавать. Потом я тебя герцогу представлю, помогу, чем смогу. Я говорил, что он меня ценит.

— Хорошо, — немного подумав, сказал Медведь. — Всё равно пока мыслей никаких нет, что дальше делать. А у герцога какая служба есть?

— Я говорил, что для хорошего воина служба всегда найдется.

— И что, я так всегда буду у герцога? А вдруг, чего вспомню? Может, мне нужно будет от него уйти?

— Это не проблема. Срок службы можно определить. Например, на год. Дальше — ступай на волю. Да и уверен, что если герцог в тебе не разочаруется, он позволит тебе и отлучиться по своим делам на время, даже на его службе.

— Ну, ладно, уговорил.

— Вот и отлично! Сейчас всё и оформим.

— Эй! Кто там есть! — крикнул Голос.

На его зов явился первый служка, принявший их в зале.

— Позови сюда капитана, он в общем зале, и пусть он захватит оружие этого воина, — показал Голос на Медведя. — Капитан знает что. А потом позови хозяина.

Служка удалился. Через некоторое время в зале появился капитан, тащивший котомки Медведя с шестопёром и метательными ножами.

— Уважаемая госпожа, — обратился Голос к даме, с которой беседовал Брунил. — Прошу Вас нас извинить, но мне очень нужен Ваш собеседник. Это ненадолго.

Но дама состроила недовольное личико и возразила.

— Господин купец, не мешай дворянам предаваться беседе!

Брунил вскочил на ноги, негромко сказав при этом что-то своей даме.

Но Медведь расслышал. "Он очень близок к герцогу и может Вам помочь", — прошептал Брунил.

— Голос, позволь представить тебе леди Катарину, дочь покойного графа Костора.

— Как, граф умер? Когда!? — спросил Голос.

— Мой отец неудачно упал с лошади и сломал себе шейные позвонки десятину назад, — сказала чуть срывающимся голосом Катарина.

— Как он мог упасть? Я его знаю, он был прекрасным наездником, — удивился Голос.

— Он был не только прекрасным наездником, но и преданным вассалом герцога! — Катарина достала из рукава ажурный платочек и вытерла набежавшие на глаза слезы. — Герцог же верно служит Императору. Мне всё это не нравиться! Особенно когда творятся такие дела в Империи. Покушение на принца! На ваш караван напали, как сказал баронет. А у отца лошадь вдруг взбесилась, понесла и сбросила его! А потом сама упала через минуту и умерла в судорогах! Я уверена, что ее опоили чем-то! — голос девушки сорвался, и она замолчала.

— Леди, простите нас, я не хотел Вас обидеть. И прошу Вас, успокойтесь, — произнес Голос. — Я лично знал графа, он был очень достойным человеком. Могу ли я Вам чем-нибудь помочь? И что Вы делаете в Благоде?

— Я по дороге заехала, переночевать. Еду к герцогу по важному делу, — уже успокаиваясь, сказала Катарина.

— К герцогу? Одна? У Вас есть спутники? Сейчас на дорогах небезопасно.

— Да, я взяла с собой верных людей, три очень хороших воина. Думаю, доберусь.

По правде, Катарина ужасно боялась не добраться своими силами до герцога, но вида не подавала. Ей бы, конечно, не помешало, пристать к кому-нибудь под его защиту.

— Даже очень хорошие воины не спасут от стрелы или болта, выпущенного в спину, — сказал Голос. — Тем более, если графа действительно убили, а просто так не убивают подобным образом, Вы в большой опасности! А где Ваши воины, кстати?

— Я велела им отдыхать, они очень устали от постоянного напряжения. Мне же нужны свежие люди. От обессиленных воинов толку мало.

— Понятно. Мы тоже едем к герцогу, предлагаю присоединиться к нам. С нами Вам будет безопаснее.

— Хорошо, я согласна. Баронет Брунил может сопровождать меня в дороге?

— Может, конечно. Но у него есть определенные обязанности, поэтому не сердитесь, если ему придется иногда от Вас отдаляться.

— Да, я всё понимаю.

Тут в зале появился хозяин заведения, весь седой, хотя еще на вид ему не было и сорока лет, богато одетый мужчина в парчовый халат. На его левой руке отсутствовал мизинец и безымянный палец.

— Господа хотели меня видеть?

— Да, — сказал Голос. — Сейчас я при свидетелях заключу договор с этим достойным воином (Голос показал на Медведя). Хочу нанять его личным телохранителем. У Вас ведь есть здесь бумага и чернила?

— Конечно, есть! На постоялых дворах часто заключают такие договоры, мы специально для подобных случаев держим всё необходимое. Только мне придется отлучиться, бумага и чернила хранятся у меня в особом месте, это слишком ценные вещи, чтобы их доверять слугам. Пойду, принесу сам.

— Вы писать умеете? — спросил Голос хозяина постоялого двора.

— А как же иначе? Как можно содержать такое дело, не умея читать и писать? Я же не воин!

— Не воин? А где пальцы потерял?

Хозяин постоялого двора инстинктивно прикрыл покалеченную руку другой, здоровой рукой.

— Это я в молодости… по глупости своей.

— Все мы совершаем ошибки, — сказал Голос. — Ну, ждём!

— Баронет, капитан, — сказал дальше Голос, дождавшись ухода хозяина. — Вы согласны выступить свидетелями при заключении такого договора?

— Согласен!

— Согласен!

Здесь Катарина в первый раз заинтересованно посмотрела на Медведя.

— Личным телохранителем этого юношу? — удивленно спросила она. — Ведь в таких берут, обычно, только очень хороших воинов. Он подходит, не слишком ли молод? Хотя, вижу, да, он силён, но этого бывает недостаточно.

— Вы хорошо разбираетесь в таких вещах, леди, — сказал Голос. — Но я видел способности этого молодого человека на деле. И уверяю Вас, он ничем не хуже тех, кого обычно нанимают личными телохранителями. А, может, даже лучше.

— Ну, Вам виднее, он же Вас, в конце концов, будет охранять.

— Меня. И не беспокойтесь. В охране нашего каравана много опытных воинов, и Вас будет всегда есть кому защитить.

Вернулся хозяин, неся несколько листов гербовой герцогской бумаги, отточенное гусиное перо и серебряную чернильницу.

— Я всё принес, — сказал он.

— Отлично, — потирая руки, произнес Голос, — присаживайтесь за свободный стол как Вам удобно, Вы ведь здесь хозяин! И пишите.

— Я готов, пишу! — сказал хозяин постоялого двора через некоторое время, аккуратно раскладывая на столе бумагу и пишущие приборы.

— Как Вас зовут, кстати?

— Нисар!

Голос стал медленно диктовать.

Нисар, уверенно обмакнув перо в чернильнице, начал аккуратно записывать за Голосом.

"Я, личный торговый представитель Герцога Алого Плаща (Катарина понимающе и благодарно кивнула Брунилу), известный под именем Голос Правды (тут хозяин постоялого двора немного вздрогнул), заключаю договор со свободным воином, известным как Огненный Медведь (Катарина вздернула брови), о том, что нанимаю его в качестве своего личного телохранителя. Договор будет действовать ("Сегодня у нас пятый день первого месяца лета трёхсот двадцать второго года со дня пришествия Новых Богов?") с шестого дня первого месяца лета трёхсот двадцать второго года со дня пришествия Новых Богов до моего, Голоса Правды, прибытия в замок Герцога Алого Плаща и встречей с Герцогом либо моей смерти.

В период действия этого договора Огненный Медведь обязуется охранять меня всеми доступными ему средствами от любой опасности для моей жизни.

Я, Голос Правды, в период действия договора обязуюсь представлять Огненному Медведю по мере надобности оружие, пищу, питье, одежду, ночлег. По окончании договора, если я, Голос Правды, останусь в живых, Огненный Медведь получит две имперские золотые монеты. Если умру, мои наследники в течение трех дней должны выплатить Огненному Медведю одну имперскую золотую монету.

Если данный договор мною, Голосом Правды, или Огненным Медведем будет нарушен, пусть Великий Лик Ужаса покарает виновного.

Договор заключен в присутствии баронета Брунила, адепта 3 ранга Богини Жизни Удины, и капитана гвардии Герцога Алого Плаща Тибера пятого дня первого месяца лета трёхсот двадцать второго года со дня пришествия Новых Богов в трактире постоялого двора поселения Благод.

Договор записал хозяин постоялого двора Нисар.".

— Всё, — сказал Голос.

— Готово? — вопросительно посмотрел он на хозяина постоялого двора.

— Да, всё готово. Никогда раньше не писал такого странного договора. Уж очень всё обстоятельно указано, — ответил Нисар и тщательно посыпал написанное тонким слоем песка. Через некоторое время он потряс бумагу и сдул лишний песок.

— Я люблю, чтобы всё было четко и понятно, — сказал Голос, следя за манипуляциями Нисара. — И чтобы без обмана. Ведь меня недаром зовут Голосом Правды (Нисар опять едва заметно вздрогнул).

— Не забудьте завтра с утра отнести договор старосте! Но сначала я его прочитаю, — Голос протянул руку.

— Да, все правильно, — сказал Голос, — прочитав поданный ему договор.

Медведь кинул взгляд на бумагу.

— Да, правильно. Только Нисар не написал, что я свободный воин. У него — просто воин.

— Медведь! Ты умеешь читать?! — воскликнул Голос.

— По-видимому, умею, раз понимаю, что написано.

— Это уже кое-что начинает о тебе прояснять. Но это хорошие новости!

— Нисар, исправь!

— Как же я мог это упустить? — запричитал Нисар, вспотев.

— Ничего страшного, тут как раз есть место для слова "свободный", уместишь. Вот, хорошо! Теперь точно всё. И не забудь про старосту!

— Как я могу забыть! Завтра с утра и отнесу! Всего хорошего, господа.

Нисар ушел.

Голос вспомнил его. Когда-то давно, когда барон Густас только получил свое прозвище Голос Правды за разработанный им метод допроса, на суд Герцога был доставлен молодой человек — писарь арбалетной сотни Герцога. Он обвинялся в том, что неправильно вел учет жалованья сотни, в результате чего Герцог потерял за полгода пять золотых. Можно сказать, что их у него украли. Этого молодого человека звали Нисар. Но тогда он легко отделался, ему всего лишь отрезали на руке два пальца. Оказалось, что его заставлял это делать, грозясь убить, один из десятников сотни. Десятника повесили, а Нисара выгнали со службы у герцога и запретили ему вступать на территорию Герцогства в течение 15 лет. Герцогу не были нужны малодушные люди, которые не могут постоять за себя. Либо, на худой конец, доложить о воровстве начальству. Но парень был молодой, неопытный, и его пожалели. Хотя тоже могли повесить. Но герцог, как неоднократно убеждался Голос, не любил лишней крови и был по-своему добр, хотя это было довольно странно для главы Тайной стражи Империи.

Этот бывший писарь и нынешний хозяин постоялого двора был одним и тем же человеком.

"Всё-таки не зря, видно, тогда его пожалели. Всё-таки выбился в люди и дело свое, кажется, знает", — подумал Голос.

Нисар же, напротив, не узнал Голоса. Но он, зато, прекрасно помнил ту давнишнюю истории и весь тот ужас. Он тогда чуть не помер от страха, когда узнал от тюремщиков, а его содержали в казематах замка герцога, о новом методе допроса, который придумал начальник тайной службы герцога, за что его прозвали Голосом Правды. Нисар тогда поклялся себе, что никогда больше не будет нарушать законов. Он сдержал свое слово, разбогател, удачно женился, у него родились двое детей — сын и дочь. Пятнадцать долгих лет он жил вне Герцогства, благо, Империя было очень большой, и мест, где можно было приложить свои силы умелому человеку, а умение писать очень ценилось, было предостаточно. Прошедший урок не прошел для него даром, да и забыть его было сложно — о нем всегда напоминала искалеченная рука. Поэтому он не мог забыть отнести договор старосте Благода. Если по его вине договор пропадет, его ждали такие денежные штрафы, что потом пришлось бы год работать только для возврата потерянных денег. А тут эта еще досадная ошибка с договором! Вот если бы Голос Правды говорил чуточку медленнее, то он бы точно не ошибся! Но, скорее, его самого несколько выбила из равновесия имя торговца.

"Надо же, какие бывают совпадения, — думал Нисар. — Голос Правды! Я надеялся, что больше никогда не услышу это имя, а тут…".

В это время в зале для господ все вернулись к своим делам. Голос допивал свое вино, Медведь просто сидел, Брунил вернулся за стол к леди Катарине.

— Не волнуйтесь, леди, всё будет хорошо, — сказал Брунил. — У нас, действительно, очень хорошая охрана, Вы спокойно доберетесь до герцога.

— Спасибо, баронет. Я рада, что прислушалась к Вам. Личный торговый представитель герцога…. Это достаточно важная фигура, хотя и не благородный.

— Да, Голос Правды очень важная фигура, — подтвердил Брунил. — Наверное, даже более важная, чем Вы думаете.

Брунил, конечно, не стал рассказывать леди Катарине о подлинной ипостаси Голоса. Не хотелось привлекать неприятности на голову бедной девушки. А неприятности возникали у всех, кто узнавал, что начальник тайной службы герцога и его личный торговый представитель одно и то же лицо.

— А почему у личного телохранителя Голоса такое странное имя? — спросила Катарина. — Огненный Медведь!?

— Он силен, как Медведь, а его волосы издали похожи на пламя. Он потерял память из-за сильного удара по голове, кстати, он очень быстро поправился, но кроме памяти, конечно. Это я его от всех ран вылечил (немного покрасовался Брунил), но он ничего не помнит. Как зовут тоже. Надо же его как-то называть. А он, думаю, скорее всего, из благородных. Простые воины не умеют читать. Да и не все дворяне читают по правде. Наверное, какой-нибудь младший сын обедневшего дворянина. И наследства, даже маленького ему было не видать. Поэтому, видимо, хотел научиться всему, чему было возможно… Ну, ладно, Великий Лик с ним, продолжим наш разговор о Вашей матушке. Вы говорите, что она осталась в Вашем замке вместе с Вашей младшей сестрой…

Брунил с Катариной продолжили свой ужин.

— Господин, — спросил Медведь. — А почему договор действует с завтрашнего дня, а не с сегодняшнего?

— Отдохни пока. Сегодня был тяжелый день, ты славно повоевал. Заслужил передышку, даже столь короткую. Притом, я не думаю, что сегодня ночью на меня может кто-то напасть. Вот завтра и начнешь свою службу. Мы пробудем в Благоде еще два дня, утром третьего — выйдем. Добираться до замка герцога — пять дней. Герцог должен выслать нам подкрепление, очень уж он быков ценит. По дороге с ними встретимся и пойдем вместе.

— Не знал, что для того, чтобы стать личным телохранителем, нужно заключать такие сложные договоры, да еще их записывать.

— Это как раз необязательно. Часто договоры не записывают, так как для этого иногда просто нет возможности — срочно понадобился личный телохранитель, а никто писать не умеет в округе. Или бумаги нет, или чернил. Или вообще, дело где-нибудь в лесу происходит. Свидетелей, правда, всегда стараются привлекать. Но иногда и их не найдешь. Тогда всё заключается под честное слово. Но не думай, очень редко, когда договоры такие нарушаются. Здесь всё строго. Заключая договор, клянутся Великим Ликом, а его прогневать никто не хочет. Есть и другие способы узнать правду.

— А с тобой такой подробный договор, да еще на бумаге, заключен специально, — продолжал Голос. — Ты же память потерял. Если со мной что случится, потом доказывай кому, что ты был моим личным телохранителем. Скажут, ничего не помнит, а это запомнил. Мошенник иплут! Ну, ладно, всё на сегодня. Иди, спи. Где комната, спросишь у капитана, это он комнаты заказывал. Сегодня всё равно, где спать, а завтра ко мне поближе переберешься. Я тоже пойду, пожалуй. А эти голубки пусть еще поворкуют, — указал глазами Голос на беседующих Катарину и Брунила.

Глава 5

Два последующих дня пролетели незаметно. Медведь перебрался в одну комнату к Голосу. Она была рассчитана на трех человек, так что они не теснились. Но приходили они туда только ночевать. Весь день Голос был занят разными делами: то нужно было пополнить припасы, то посмотреть, как подправляют оружие в здешней кузнице, то разобраться с лошадьми. Лишние и попорченные доспехи, оставшиеся от разбойников, он продал местным оружейникам. Вообще-то, не так уж они были и плохи. Их можно было подлатать и спокойно носить. Но ждать, пока их починят, у Голоса не было времени, да к тому же особой ценности они не представляли.

Лошадей разбойников Голос тоже продал здесь же, в Благоде, — местным торговцам, оставив себе лишь тех, которые ходили под латными воинами.

Кроме того, Голос нанял еще два десятка людей на места погибших возничих. Полностью восстановить свои воинские силы ему не удалось, но он к этому и не стремился. Здесь вокруг все-таки была земля герцогства, и вряд ли разбойники или еще кто похуже нападут на караван еще раз такими большими силами. А для отражения мелких или даже средних ватаг разбойников сил было предостаточно. Тем более что через пару дней он должен был соединиться с отрядом, высланным герцогом.

Всё это время Брунил развлекал беседами леди Катарину, а также помогал ей со сборами. Как оказалось, леди Катарина добралась до Благода в дорожной карете. На ней же она намеревалась путешествовать дальше. Поскольку из родного замка девушка выехала в спешке и практически не готовилась к отъезду, вещей она с собой почти не взяла. Поэтому главным огорчением для нее было то, что у нее отсутствовали запасные платья и костюмы, особенно те, которые подходят для выхода в свет. Всё, что у нее было — это дорожное платье, да пара ночных рубашек. Воспользовавшись несколькими днями передыха, леди Катарина с рвением взялась за пополнение своего гардероба. Ведь нельзя было явиться к герцогу в таком затрапезном виде! Да и теперь, когда вокруг нее было много мужчин, особенно Брунил, нужно было выглядеть надлежаще.

Пройдя все торговые лавки, леди Катарина накупила себе с пяток новых нарядов. Конечно, здесь не было что-то уж очень модного, всё-таки Благод не город. Но так как это поселение было зажиточным, леди Катарине удалось найти для себя несколько приличных платьев, которые можно было без стыда пару раз надеть.

Что еще не хватало для молодой аристократки, так это служанки. Безусловно, она погорячилась, уехав из дому только с телохранителями, но нужно было соблюдать осторожность и скрытность. Но сейчас, в Благоде, ей было весьма непривычно и одеваться самой, и причесываться, и укладываться спать, в общем, совершать все действия, с которыми дома ей обычно помогали верные служанки. Поэтому, уже пробыв только один день в Благоде, леди Катарина испытывала неудобства и была немного раздражена. Хорошо, что на следующий день после ее приезда в Благоду прибыл караван Голоса, и она познакомилась с баронетом Брунилом. Хоть это немного приподняло ее настроение.

Брунилу пришлось повсюду сопровождать юную красавицу, чему он, впрочем, был рад. Она ему нравилась, и он был не прочь провести с ней время. Вскоре наблюдательный адепт Богини Жизни заметил беспокойство леди Катарины, и узнав, что дело всё в отсутствии служанки, взялся ей помочь.

Дл этого он сходил к старосте Благоды, чтобы разузнать, нет ли у него на примете приличной девушки, которая была бы не прочь занять место служанки леди Катарины. Для начала — до приезда в замок герцога, а там, кто знает, может и надолго. Быть служанкой у молодой госпожи — не такая уж и плохая работа для большинства простолюдинок. И действительно, у старосты на примете была приличная девушка. Брунил совсем не удивился, что такой девушкой оказалась дальняя родственница старосты. Но это было даже лучше, было с кого спросить в случае чего. Претендентка на служанку понравилась Катарине, и Тирис, так ее звали, большеглазая миловидная толстушечка, с рвением взялась за работу обихаживать госпожу. Катарина была довольна.

Вместе с Брунилом следом за леди Катариной всюду все время ходили трое ее телохранителей. Они действительно выглядели опытными воинами. В добротных доспехах, с узкими длинными мечами, они шли чуть поодаль от Катарины и Брунила, готовые в любую минуту броситься на помощь к своей госпоже. Как заметил Брунил, они не просто ходили следом за ними, но внимательно рассматривали всех, кто приближался к леди Катарине или просто обращал на нее внимание.

— Эти воины Ваши личные телохранители? — спросил Брунил.

— Нет, они из стражи нашего замка. Мама лично отобрала мне их и велела охранять меня всю дорогу.

— Правильно, пускай охраняют. Лишняя охрана никогда не помешает. А что же всё-таки заставило Вас пуститься в столь опасный путь?

Леди Катарина внезапно покраснела.

— У меня очень важное и срочное дело к герцогу.

Брунил понял, что тут скрывается какая-то тайна или не очень приятная история. Хотя, что может быть хуже, чем внезапная смерть отца-покровителя, когда в семье больше не осталось взрослых мужчин.

"Может, всё дело в том, — подумал Брунил, — что здесь замешен какой-то мужчина?"

Но леди Катарина не собиралась раскрывать все свои секреты, а Брунил, как воспитанный человек, и не старался их выведать.

Наконец, настало утро отъезда.

Споро собравшись, караван Голоса вышел из Благода. Караван тут же окружили остававшиеся за стенами поселения основные силы Голоса, и все, постепенно набирая мерную походную скорость, которую задавали повозки, везущие быков, то есть, чуть быстрее шагающего человека, двинулись в сторону замка герцога.

Повозки с боевыми быками ехали в самом конце каравана, поэтому возничим первых повозок всё время приходилось озираться, дабы не вырваться вперед. Такой не очень рациональный способ движения каравана пришлось выбрать из-за каприза леди Катарины. Ее карета тоже ехала в первых каравана, поскольку ей, по ее словам, еще в Благоде надоел "тонкий" аромат этих диких животных, поэтому хотелось бы в дороге чувствовать и другие запахи. Голос не стал перечить девушке, совсем недавно потерявшей отца, и поэтому карету и повозки с быками пришлось развести на как можно большее расстояние. Вместе с леди Катариной в карете ехала ее служанка и Брунил, которому предстояло важное занятие — скрашивать однообразие пути и всячески развлекать леди. Катарина, может, вообще хотела бы остаться наедине с баронетом, но это было бы верхом неприличия.

Брунил же уже начинал немного уставать от роли благородного рыцаря. Он всё-таки в первую очередь был адептом Богини Жизни, а потом уже баронетом. И за время обучения в школе Лекарей и на последующей службе у герцога Брунил несколько отвык от длительного общения с молодыми девушками благородного сословия, тем более, по сути, наедине, служанка не считалась. Но что делать, долг мужчины!

Телохранители леди Катарины по-прежнему не отходили от нее далеко. Один исполнял роль возничего, а двое других ехали на конях по обеим сторонам кареты.

Медведь шагал рядом с повозкой, на которой разместился Голос. Тот на этот раз изображал из себя обычного рядового торговца и ехал на повозке, везшей какой-то товар. Оставалось не так уж и далеко до дворца герцога, и было бы глупо погибнуть за пару лиг до цели путешествия. Хотя они уже двигались по центральным землям герцогства, где уже давно не появлялись никакие разбойники, Голос не мог дать абсолютных гарантий, что в дальнейшем всё пройдет гладко. Уж очень хорошо было подготовлено недавнее нападение на их караван. Люди, готовившие и совершившие его, могли дойти и до того, чтобы повторно напасть на них у ворот замка герцога, когда уже все будут расслаблены. Тем более не совсем ясно, чего хотели нападавшие. Угнать быков? Убить Голоса? Если второе, то это не так уж и сложно сделать, если очень постараться. Один меткий выстрел из засады — и всё. Не спасет никакая охрана.

Поэтому Голос не ослаблял внимания и не давал этого делать своим воинам. Как и раньше караван со всех сторон окружали конные дозоры, которые перекрывали пути возможного неожиданного нападения на караван и одновременно исследовали местность на предмет различных неприятностей.

Зверя за время пребывания в Благоде подлечили, и теперь он, довольный, скакал вокруг Медведя, преданно заглядывая ему в глаза.

— Слушай, Медведь, ты никак хочешь мою собачку к себе переманить? — полушутя спросил Голос. — Ко мне уже почти и не подходит, предатель!

— Да пусть побегает вокруг, он по раздолью соскучился, пока в Благоде сидел. Да и не предал он тебя, видишь, всё время на тебя глазом косит.

Действительно, Зверь нет-нет, да и посматривал на хозяина, даже, казалось, слегка виноватыми глазами.

— Я ему, конечно, почему-то понравился, но и от тебя он никуда не денется.

— А я уж волноваться стал, уж больно пёс хорош, слушаться меня перестанет. Всегда плохих людей чует. Жалко, что не издали, правда, да и нюх не такой острый. А то бы ту засаду у реки не пропустили бы.

День пути прошел без происшествий. Караван остановился на ночной привал. Капитан быстро организовал посты. Походные повара сварганили сытный ужин. Все наелись и легли отдыхать, за исключением, разумеется, часовых и небольшого конного отряда, готового в любую минуту вступить в бой. Каждые три часа часовые и всадники менялись, чтобы не слишком уставать и не потерять бдительности. Ночь тоже прошла спокойно.

Утром после завтрака на скорую руку и кормежки животных, караван двинулся дальше.

Голос всё также сидел в повозке и смотрел на шагающего чуть сбоку Медведя. Казалось, тот никогда не уставал. Вот и сейчас он двигался вперед всё той же своей чуть скользящей стремительной походкой, не смотря под ноги и ни разу не сбиваясь с шага. Вчера он весь день прошел рядом с повозкой Голоса и даже не присел. Голос спал ночью в походном шатре. Медведь расположился снаружи перед входом, усевшись в траву и положив рядом с собой свое оружие. Голос так и не понял, просидел ли Медведь так всю ночь, или он все-таки немного поспал. Но выйдя утром из шатра, Голос застал всё ту же картину — спокойно сидящий Медведь, с разложенным перед ним шестопером и метательными ножами.

"Всё-таки кто он такой? — подумал Голос. — Личность явно неординарная, неужели о нем никто не слышал? Наверное, он не из Империи. Богов не чтит, а такое нельзя не заметить. Вера, она должна быть на уровне инстинкта. В любом случае, он не стал бы задавать такие вопросы о Богах. Но нам он может и наверняка будет полезен. Если, вдруг, чего-нибудь не вспомнит… несовместимого с нами…. Будем начеку. Хотя, в таком юном возрасте он вряд ли мог быть замешан в чем-то серьезном".

Размышление Голоса прервал подскакавший дозорный.

— Хозяин, — сказал он, — впереди мертвые.

Голос осмотрелся. Они проезжали по дороге, с одной стороны которой раскинулся сильно заболоченный луг, за ним — всё та же река, вдоль которой они, так или иначе, ехали всё это время, еще из-за границ герцогства. С другой стороны дороги тянулся редкий перелесок.

— Где мертвые, кто они?

— Тут недалеко, покажу.

Голос приказал привести себе и Медведю лошадей.

— Поедешь со мной! И смотри в оба!

— А ты, Зверь, — обратился он к собаке, не отбегай от повозки далеко!

Вскочив на лошадь, Голос уже было намеревался дать ей стремена, но заметил, что Медведь и не собирается садиться верхом.

— Ты что?! Усаживайся и за мной!

— Голос, я что-то не хочу ехать верхом. Наверное, не слишком умею, да и по правде никакого желания нет. Лучше пробегусь. Думаю, не отстану.

— Это не дело! Тебе нужно научиться скакать верхом! Ты же мой телохранитель!

— Я тебя и с земли сумею защитить.

— Может, сумеешь, а может, и нет. Я ведь верхом гораздо выше тебя. И мишень из меня от этого гораздо привлекательнее. Особенно, если издали стрелой зацепить. Так хоть немного собой будешь прикрывать.

— Но я же не научусь за несколько дней, а там уже и замок герцога будет. Лучше уж я буду себя уверенно на земле чувствовать, чем за лошадь держаться, чтобы не упасть. Где уж тут тебя охранять.

— Да, тут ты прав, пожалуй. Я с юных лет начал учиться верховой езде и сейчас езжу не на много хуже наших кочевников, — Голос махнул рукой в сторону его легкой конницы.

— Ну, хорошо. Не хочешь ехать, беги, — продолжил он, и его лошадь короткой рысью побежала вслед за уже отъехавшим дозорным.

Но Голос напрасно беспокоился, если думал, что Медведь отстанет от него. Тот бежал рядом вровень с лошадью, и было заметно, что юноша мог бы прибавит еще. Голос только головой покачал. Медведю, похоже, даже совсем не мешал бежать тяжелый шестопер, который он теперь все время таскал с собой.

Зверь поначалу тоже было припустился за Голосом, но наткнувшись на неодобрительный взгляд Медведя, повернул назад.

Вслед за Голосом также подтянулся десяток его легкой кавалерии.

Караван же продолжал всё также двигаться вперед.

"Как же, слушается он меня," — подумал Голос, глядя на пса.

"А может дело всё в этом!.." — пришла немного погодя ему в голову неожиданная мысль.

Он вспомнил, что в Королевстве Падающих Звёзд ему рассказывали о древнем искусстве, очень редко встречающемся сейчас, или даже даре — уметь воздействовать на животных. Говорили, что это Старые Боги в своё время одарили таким даром некоторых людей за какие-то заслуги перед ними, и этот дар передавался из поколения в поколение по мужской линии. Люди, владеющие даром, могли так влиять на животных, причем, как на домашних, так и на диких, что те слушались человека почти как ручные.

"Как их там называли? Повелители зверей? Хозяева зверей? Властители зверей?" — вспоминал Голос.

"Но дело не в названии, а в сути дара. Возможно, Медведь обладал этим даром. Не случайно ведь его так воспринимает Зверь, да и свору собак в Благоды он слишком легко разогнал. Всё может быть, это было бы очень интересно, — раздумывал далее Голос. — Хотя тогда странно, что он не любит лошадей или не умеет на них ездить".

Тем временем они уже добрались до места. Действительно, это было не так далеко — шагов семьсот.

Издали заметив на земле какие-то ошметки и коричневатые пятна, видимо, следы крови, Голос притормозил лошадь и ловко спрыгнул с нее на землю. Медведь тоже был уже здесь и даже не запыхался.

— Ну, и где мертвецы? Не вижу! Вон только кровь вроде бы на земле…

— Вон, господин, посмотри за кустами.

Голос прошел несколько шагов в указанном направлении и наткнулся на окровавленную человеческую голову, это была голова воина. Было похоже, что она была какой-то невероятной силой просто оторвана от тела, поскольку на шее никаких следов оружия не наблюдалось. Странно, но она так и оставалась в шлеме.

Чуть поодаль валялась и другая голова, уже без шлема. Глаза у нее были открыты, и в них читался посмертный неописуемый ужас.

Пройдя еще шагов десять, Голос увидел и растерзанные, сломанные пополам каким-то страшным ударом людские тела, да обглоданные кости животных.

— Похоже, лошадок кто-то съел, — сказал Голос. — А люди эти от герцога.

Он показал на обрывки алого плаща, висевшие на плечах одного из тел.

— Боюсь, как бы они к нам на встречу не спешили. Может, гонцы какие. Кто же их так, явно не люди.

Медведь шел за Голосом и тоже посматривал по сторонам.

— А это что за следы? — он показал на крупный след огромной лапы, то ли волка, то ли собаки, отпечатавшийся на взрыхленной земле рядом со следами копыт лошадей.

— Это, это… — задумчиво проговорил подошедший Голос, — какие-то волки…

Тут он внезапно осёкся и побледнел.

— Что случилось, Голос, — спросил Медведь.

Подскакали несколько всадников Голоса и тоже уставились на следы, но никаких эмоций он не показывали.

— Неужели это они…. Не дай Великий Лик! — прошептал Голос.

— Да кто это, — еще раз переспросил Медведь.

— Судя по следу, это Волки Смерти…

— Волки Смерти?!

По удивленным лицам воинов тоже было понятно, что они ни о каких Волках Смерти не слышали.

— Да, Волки Смерти, или, скорее, Собаки Смерти, но их так никто не зовет. Давно их никто не встречал!

— Голос, — покачал головой Медведь, — говори внятней. Что за волки или собаки, что от них ждать? Почему Волки Смерти?

— Что от них ждать? Вот смерти и ждать. Их поэтому так и прозвали. Никто точно не знает, откуда они взялись. Есть легенда, что они появились от посмертного проклятия Старых Богов. Когда Старые Боги проиграли Новым Богам, то, умирая, они прокляли победителей и всех тех, кто будет их почитать. Но проклятие было таким сильным, что под его воздействие попали все люди и животные, бывшие поблизости. Вот и появились эти волки-собаки.

Я уже говорил, что наш Зверь из той породы собак, которые издревле служили Старым Богам. Некоторые из этих собак очутились чуть ли ни в центре битвы богов. Отдельным псам удалось выжить. Но они попали под проклятие и очень изменились. Стали огромными и невероятно сильными. Да еще, говорят, почти разумными. Но они не знают покоя и всё время кого-то ищут. А ищут они тех, кто сможет их убить, так как устали жить так долго. Поэтому всё время на кого-то нападают. Еще они мстят людям, которые служат Новым Богам. В общем, они иногда возникают в Мире Сатара, и уйти от них невозможно. Если это действительно они, и если они на нас нападут…. Жертв будет очень много. Если их мало, отобьемся, конечно. Вернее, надеюсь. Но, кто из нас выживет…. Откуда они здесь? Вот не везет мне в эту поездку! То разбойники, то Волки Смерти!

— Подожди, Голос, — сказал Медведь. — Не торопись, может, это и не Волки Смерти, а просто крупные волки…

— Ну, да! Ну, да! Всё может быть. Но верится с трудом. Надо готовиться к худшему. И постараться нигде не задерживаться.

— Поскакали к каравану, — приказал Голос своим людям. — Медведь, не отставай!

Медведь и не думал отставать, несмотря на то, что лошадь Голоса перешла на нормальную рысь.

В это время леди Катарина с Брунилом ехали в карете и вели светскую беседу. Служанка Катарины сидела тихая, как мышка, стараясь всем видом показать, что ее тут рядом и нет. В общем, на нее и не обращали внимания.

Вообще-то молодой леди тоже надоело соблюдать этикет, и ей хотелось немного поразвлечься. Но в то же время, находясь далеко от дома, она не хотела ударить в грязь лицом и даже намеком на недостаточно пристойное поведение бросить тень на свое родовое имя. Тем более, сейчас, когда она ехала к герцогу. До него должны донести, а она была уверена, что герцогу расскажут все впечатления о ней, что леди чиста и невинна, и что за нее просто необходимо заступиться.

Глядя в окошко кареты, она заметила некоторое оживление среди охраны каравана. Воины на конях распределились по всей длине каравана, копейщики взяли в руки оружие, зарядили арбалеты, хотя, на первый взгляд, в округе ничего не изменилось.

— Что-то случилось? — окликнула она из кареты одного из своих людей.

— Пока не ясно, но сказали быть внимательнее.

"Хоть какие-то события", — подумала леди Катарина.

— Баронет, я хочу немного пройтись пешком, а то засиделась, — обратилась она к Брунилу. — Не составите мне компанию?

— Охотно! Но если что-то не так, может, лучше переждать?

— Если что-то не так, карета не спасет, — возразила леди Катарина. — Да и что со мной может случиться? Вокруг воины. И кто будет нападать на молодую беззащитную женщину, когда вокруг полно людей с оружием.

— Это так, но можно случайно и под выстрел попасть.

— Я буду осторожна. Да и пройдусь совсем недолго и недалеко, — сказала леди Катарина.

— Остановись, — приказала она возничему.

Карета остановилась. Леди Катарина грациозно вышла из нее, Брунил следом. "Действительно, не мешало бы ноги размять, — подумал он, — и разузнать заодно поподробнее, что случилось".

Тирис тоже вышла из кареты, но никуда не пошла, а осталась рядом с ней.

Голос, который уже в седле ехал в задних рядах каравана рядом с быками, увидел, что карета леди Катарины остановилась, и из нее вылезли молодая леди и Брунил.

— Только ее нам здесь не хватало, — в сердцах чуть не выругался Голос. — Медведь, пойдем, проведаем наших молодых, да загоним обратно в карету. Нечего сейчас гулять.

Неторопливым шагом, внимательно посматривая по сторонам, Голос подъехал в карете. Медведь следовал за ним.

— Леди! Брунил! — поприветствовал Голос молодых. — Что, решили пройтись?

— Да, господин Голос, — ответила леди Катарина. — Захотелось ноги размять. Сколько можно сидеть? А что вокруг за суета, что-то случилось?

— Да нет, ничего особенного. Нашли неподалеку свежие следы лошадей. А всадников не видно. У нас ценный груз, сами знаете, боевые быки. Поэтому приготовились на всякий случай, вдруг, кто нападет. Но, думаю, до этого не дойдёт. Мы не каждому по зубам. Но всё-таки лучше было бы Вам обратно в карету сесть.

Брунил внимательно взглянул на Голоса. Тот слегка нахмурил брови, и Брунил понял, что дела обстоят гораздо серьезнее, чем это сейчас преподносилось.

— Да, леди Катарина, давайте вернемся, не будем испытывать судьбу. И не забудьте, что Вам самой тоже не мешало быть осторожнее.

Тут леди Катарина вспомнила, что, действительно, она ведь сама подвергается опасности. За последние спокойные дни она слишком расслабилась и немного позабыла о своих проблемах. А может быть и зря. Не исключено, что эти невидимые всадники пришли за ней.

— Да, сейчас вернемся, — сказала она, — вот сорву пару цветочков. Смотрите, какие они здесь красивые!

Она сбежала с дороги и зашла шагов на десять в глубину заливного луга в густые заросли, по пояс, луговых цветов. Никто даже не успел и слова сказать. Внезапно она остановилась и испуганно вскрикнула.

Навстречу ей, прямо из гущи цветов, чуть не касаясь земли, выдвинулись две огромные волчьи морды. А потом страшные звери встали в полный рост.

— Это же Волки Смерти, — прошептал потрясенный Брунил.

— Да, это они, — хрипло подтвердил Голос, про себя уже прощаясь с леди Катариной.

Брунил с Голосом с замиранием сердца смотрели, как огромные волки, не спеша, на чуть согнутых лапах, приближались к обреченной девушке. Ее люди тоже опешили от неожиданности и не предпринимали никаких действий.

Услышав позади негромкий рык, Голос оглянулся. Слава Великому Лику, это был не еще один Волк, а его пес — Зверь, который подбежал к месту событий и теперь нерешительно топтался на месте. Он не отрывал взгляда от своих вероятных сородичей. Действительно было похоже, что у них были общие предки. Зверь и волки имели одинаковый окрас, и такие же очертания мощного тела. Только Волки Смерти были раза в полтора выше и крупнее Зверя.

Тут что-то промелькнуло, и Голос увидел, то это Медведь своим скользящим шагом двинулся к волкам.

— Стой, — сказал Голос, — ты ее не спасешь, только сам погибнешь. Подожди!

Люди Голоса, наконец, заметили происходящее и стали подтягиваться поближе. В это время, почуяв опасность, взбесились быки. Они стали метаться по клеткам. Хорошо, что те были очень тесные и не давали быкам слишком развернуться, а то бы всё бы давно развалилось. Но и сейчас клетки раскачивались, грозя упасть. Если это произойдет, беды не избежать. Клетки могут и не выдержать. Тогда караван разгромят если не волки, то быки, и с ним можно будет попрощаться.

Но Медведь как не слышал. Прошло всего пара мгновений, и он оказался уже рядом с девушкой.

— Идите назад, к карете, — спокойным голосом сказал он леди Катарине.

Но та замерла на месте и не двигалась.

Тогда Медведь взял ее за талию, приподнял вверх, развернул и, слегка шлепнув рукой по округлой попке, направил в сторону Голоса и Брунила.

От такого некультурного обращения леди очнулась, взвизгнула, покраснела и кинулась бежать к своим телохранителям, которые уже опомнились и, сжимая сабли, спешили ей навстречу.

Волки же никак не отреагировали на действия Медведя. Они стояли буквально шагах в пяти от него и принюхивались к его запаху.

"Молодой повелитель?!" — вдруг услышал Медведь чей-то голос в своей голове.

Он непонимающе оглянулся. Вокруг никого не было. Лишь двое волков, достигающие в холке его груди, стояли перед ним и, не мигая, смотрели ему в глаза. Да опять тоже ощущение, что кто-то наблюдает за ним сверху.

Медведь поднял глаза — высоко в небе горела точка. Огненный сокол?

Медведь опустил взор, и посмотрел на волков.

— Это вы? Мне? — сказал он вслух.

"Да! Это мы! Молодой повелитель!?"

— Я? Повелитель? Ваш?

"Мы чуем исходящий от тебя запах. Он не совсем понятен. Но в нем есть запах повелителя."

— Я ничего не понимаю. Какой повелитель?

"Не важно. Ты повелитель. Приказывай!"

— А что я могу приказывать?

"Что хочешь! Кого-нибудь разорвать?"

— Не нужно никого разрывать. Вы не могли бы сейчас просто куда-нибудь скрыться?

"Как пожелает повелитель. Мы уходим. Но теперь мы всегда будем неподалеку. Если нужно, позови нас."

— А как вас позвать?

"Просто мысленно позови нас. Меня зовут Нагер, моего брата — Нафер."

Тут Медведь заметил, что разговаривает с волками, не раскрывая рта. Впрочем, как и они. Да волки и не могли говорить, они же не люди. Оказалось, что волки и юноша общались между собой мысленно.

Развернувшись, волки стремительными скачками удалились в сторону видневшейся неподалеку реки. Еще чуть-чуть и их не стало видно среди зарослей высокой травы и цветов.

Внезапно в голове Медведя загудело и он опять, как и в Благоде, увидел образ женщины. Эта была та, кто постарше. Она радостно улыбнулась ему и что-то сказала. Слов снова нельзя было разобрать. Но тут будто преграда, находившаяся в голове Медведя, немного сдвинулась, и он ясно услышал: "Ищи первородный огонь. Он…". Дальше Медведь не разобрал и образ женщины исчез.

Голос с Брунилом, да и все остальные с удивлением глядели вслед убегающим волкам. Похоже, им опять повезло. Вернее их опять спас Медведь.

Со стороны показалось, что Медведь и волки просто простояли некоторое время друг напротив друга. Потом юноша посмотрел на небо, на волков, и волки почему-то развернулись и убежали.

— А где его оружие? — спросил Брунил.

Тут Голос тоже заметил, что у Медведя не видно его знаменитого шестопера. Поозиравшись, он нашел шестопер, каким-то образом оказавшийся засунутым за седельную сумку его собственной лошади.

Медведь вернулся под несколько настороженные взгляды людей и восторженный лай Зверя.

— Как ты смог? — спросил Голос. — Ты им что-нибудь сказал?

— Ничего я им не говорил. Подошел, а они взяли и убежали. Наверное, тоже, как и те собаки в Благоде, моей страшной рожи испугались! А скорее, сыты были.

— Что-то я не слышал, что Волки Смерти кого-то боялись, — недоверчиво произнес Брунил. — Может, и сыты, конечно. Но, слава Великому Лику и Богине Жизни, что всё так получилось. Это Боги защищают нас.

Голос, подтверждая, кивнул головой.

— А ты, Медведь, зачем от меня отошел? Ты, ведь, мой телохранитель, а не этой леди! Или и на тебя эта красавица так влияет?

— Да я ее спасать и не собирался. Это так случайно само собой вышло, — сказал Медведь. — Она мне мешала. Ты же сам говорил, что эти волки очень опасны. И быки разволновались. Я просто хотел поближе к опасности оказаться, чтобы к тебе их не допустить.

— Что-о-о? Ты не хотел меня спасать!? — послышался возмущенный возглас леди Катарины, которая к этому времени уже совсем пришла в себя и расслышала мужчин, которые говорили о ней.

— Долг каждого мужчины защищать женщину! Тем более знатную даму! "Тем более такую красивую, как я, — подумала про себя леди Катарина. — Это уже слишком!"

— Леди, Вы не правы, — возразил Голос. — Он — мой личный телохранитель! Его первейшая обязанность — защищать меня! Даже если вокруг будут пачками убивать знатных дам! Я как раз хотел отругать его за то, что он кинулся спасать Вас, бросив свою службу!

— Нет, со всеми вами совершенно невозможно разговаривать! — обиженно заявила леди Катарина. — Баронет! Вы хоть не молчите!

— Ну…, так…, это…, - что-то невнятно начал бормотать Брунил.

— Что Вы там мычите?! — не на шутку рассердилась леди Катарина. Она была уверена, что уж Брунил то попал во власть ее прекрасных глаз. — Хорошо, я удаляюсь от вас! И баронет, можете оставить меня на сегодня. Идите и лечите своих быков, у них, наверное, разрыв сердца от страха, как и у вас всех! Подумаешь, большие волки!

Недовольная леди Катарина развернулась и, гневно сверкая глазами, прошествовала в карету. Понять, действительно ли она так рассердилась или только делала вид, было невозможно. Вслед за ней влезла ее служанка, так до конца и не осозавшая, что случилось и отчего все так взволнованы.

— Да, как-то не очень хорошо с ней получилось… — начал говорить Брунил.

— Оставь ее, — сказал Голос. — О Волках Смерти мало кто знает. Она еще не поняла, да и не могла понять, как нам всем сейчас повезло. И не нужно ее просвещать. Нам еще женских истерик не хватало. А то узнает всю правду…

— Ну, Медведь, пошли отсюда. Посмотрим по подсказки леди, как быки.

Брунил поспешил к повозке, в которой везли его вещи. Лицо адепта Богини Жизни при этом приобрело такое довольное выражение, что заметивший это Голос не смог сдержать улыбки.

— Видно нашему другу общество леди стало уже в тягость. Одно дело, немного поговорить с красивой дамой, сделать ей пару комплиментов и вскоре расстаться, заверяя ее о своем искреннем к ней восхищении, а другое — несколько дней, не переставая, поддерживать с ней, в общем-то, никчемный разговор. Ведь Брунил не какой-нибудь светский лев. Это те месяцами могут говорить с дамами ни о чем. И при этом многие, действительно, не ощущают никаких неудобств, — сказал Голос, влезая на лошадь. — Поехали. Зверь! Не отставай!

— Ну, когда вокруг никого, скажи мне правду. Что там действительно произошло с волками, — продолжил Голос, немного отъехав.

— Не знаю, я уже говорил, — ответил Медведь. — Я подошел к волкам, мы постояли немного, посмотрели друг на друга. Потом они развернулись и убежали.

— Обманываешь, наверное?! Что-то здесь не так. Зачем им убегать? Или тебя испугались!? И возьми свой шестопер, зачем ты его мне подсунул? Да так, что я и не заметил? И почему без оружия пошел?

— Подумал, что в данном случае оружие не поможет.

— Подумал, подумал…. Много ты думать стал слишком…

— Голос, может, действительно, нам помогли твои Боги.

— Опять "твои"! Сколько раз тебе говорил, наши Боги! Наши!! Думай, что хочешь про Богов, прости меня Великий Лик! Но пока ты со мной и пока ты в Империи Новых Богов, перестань так упоминать Богов! И сам пропадешь, и другим большие неприятности принесешь!

— Хорошо, хорошо, Голос, не буду больше так. Успокойся.

— Успокойся! Вот услышат тебя жрецы Великого Лика, враз успокоят….

— А что, они так грозны?

— Они очень грозны и сильны! Они же все…. В общем, слушай, что говорят, и не задавай лишних вопросов!

Голос чуть не выдал одну из тщательно скрываемых тайн Империи. Все жрецы Великого Лика были полубогами. Все — дети от Великого Лика и смертных женщин. Верховный же жрец был первым ребенком Высшего Бога, рожденным от женщины в Мире Сатара. Судя по слухам, ему уже было больше двухсот лет, хотя на вид ему можно было жать не больше пятидесяти.

Хотя на весь Мир Сатара был всего один Храм Великого Лика и всего пять жрецов Великого Лика, этого вполне хватало, чтобы культ Великого Лика процветал. Тем более, в Империи Новых Богов. А жрецы, кроме Верховного, часто покидали стены Храма и бродили по всему Миру Сатара "искоренять безверие", как они говорили. И бродили они, как правило, не в одиночку, а вместе с десятком рыцарей Ордена Веры. Полубогам не было равных по силе среди смертных, поэтому даже Медведь с ними бы не справился. А тут еще и рыцари Ордена, которые и сами были столь мощны, что уступали только полубогам. Может, Медведь и мог бы потягаться в силе с некоторыми рыцарями Ордена Веры, но когда их несколько, да еще полубог…

— Раз ты такой знаток по волкам и собакам лучше скажи, придут еще за нами Волки Смерти? — немного поостыв, спросил Голос.

— Думаю, нет, что им тут делать?

— Вот я и говорю, что ты стал слишком хорошо разбираться в этих вопросах! Не придут…. Ну и хорошо, в конце концов! Даже если ты что-то скрываешь или не договариваешь, а я человек недоверчивый, если это делается нам на пользу, пускай. Но это не всем может понравиться. Так что учти на будущее. Очень умных, да еще скрывающих чего-то не слишком любят.

Вскоре Голос и Медведь приблизились к повозкам с быками. Быков к этому времени удалось успокоить. Клетки остались целы. Поэтому можно было продолжать путь.

Они уже шли второй день после встречи с Волками Смерти. Ничего не происходило, чему Голос был несказанно рад.

Прискакал передний дозорный и сказал, что впереди на дороге заметили пыль. Вероятно, движется какой-то отряд. Голос приказал капитану взять с собой два десятка воинов на всякий случай и выдвигаться вперед. По его прикидкам, это должна быть помощь, посланная герцогом. И он оказался прав. Навстречу им шло подкрепление — три десятка арбалетчиков с тяжелыми арбалетами и два десятка тяжелой латной конницы.

— Вот это другое дело! — довольно сказал Голос Медведю. — Теперь нам любой враг не страшен. Может, даже и Волков Смерти близко не подпустим — из арбалетов побьем. Но те хитрые и умные. Мне довелось слышать от знающих людей, что эти волки никогда не нападают на очень сильного врага, готового к бою. Увидят тяжелые арбалеты и не выйдут. Но могут и напасть, если мы будем не готовы. Но мы теперь будем готовы!

Командиром присланного отряда оказался виконт Гармол. Это был опытный воин, лет под тридцать, обладающий таким ростом и статью, что даже Медведь выглядел перед ним мальчишкой. Голос усмехнулся про себя, он-то знал, что его личный телохранитель хотя и отличается недюжинной силой и размерами, но немало людей, которых Голос знал лично, гораздо крупнее и мощнее Медведя. Да иначе и быть не могло. Парню всего лет восемнадцать. Ему еще расти и расти, набирать и набирать силу. Лет через пять-десять, если выживет, он, может, и превзойдет Гармола и рыцарей Ордена Веры, но не сейчас, не в его годы.

Леди Катарина, тем временем, нашла для себя новый объект для испытания своих женских чар. Безусловно, им стал виконт Гармол. Он теперь всё время ехал рядом с каретой леди на своем великолепном белом коне, закованном, как и сам рыцарь, в тяжелые латные доспехи. Виконт снял шлем, подвесил себе на пояс и вел светские беседы с девушкой. При этом Голос заметил, что лицо виконта иногда пунцовело, и тот время от времени кидает влюбленные взгляды на красавицу.

Впрочем, влюбиться в леди Катарину было немудрено. От нее так и веяло женственностью и беззащитностью. Такой тип женщины очень часто нравился сильным мужчинам, так как подсознательно вызывал у них настоятельную потребность защищать тех от разных невзгод. Если же такие женщины еще обладали яркой внешностью, то пиши пропало, птичка, или "птиц", раз речь шла о мужчинах, без труда попадала в сети любви.

"Нам еще не хватало влюбленных громил, — несколько раздраженно подумал Голос. — Это страшная смесь. От них очень часто бывают неприятности".

Насчет неприятностей Голос не ошибся. На следующий день после соединения с подкреплением, не пройдя и пол-лиги после ночной стоянки, когда до замка герцога оставалось день-полтора пути, к Голосу, который теперь все время ехал на повозке, и шагающему рядом с ней Медведю подскакал виконт Гармол.

— Огненный Медведь, если я не ошибаюсь? — обратился он к юноше, слега склонив голову.

— Да, меня здесь так зовут.

— Вы позволили выразить непочтение к даме, и я вызываю Вас на поединок чести!

— К даме? Какое непочтение к даме?

— К леди Катарине!

— Я не выражал никакого непочтения к леди Катарине!

— Нет, она не будет лгать! Вы грубо схватили ее, да еще оскорбили! И хватит! Я не повторяюсь, обычно, но еще раз вызываю Вас на поединок чести.

— Позвольте, виконт! — сказал Голос. — Вы не можете вызвать на поединок чести простого воина, Вы же дворянин!

— Леди Катарина сказала, что он тоже дворянин. Но если даже нет, своим вызовом я уравниваю нас в правах.

— Нет, виконт, никаких сейчас поединков. Он мой личный телохранитель! Как Вы представляете? Он же не сможет меня защищать, если Вы его убьете или даже просто покалечите?! Никаких поединков до приезда в замок герцога! А там, как велит герцог!

— Хорошо, подожду немного. Герцог приказал мне слушаться Вас во всем, господин Голос. Хотя не пойму, почему дворянин должен слушаться какого-то торговца, даже выполняющего личное поручение герцога!

— Не будем обсуждать приказов герцога, виконт. В замке, может быть, Вам всё расскажут. А сейчас выполняйте свой долг, мы еще не доехали. Дорога же весьма на этот раз опасна.

Виконт Гармол развернул своего коня и ускакал к своей леди.

— Вот, так и знал. От этой леди у нас одни неприятности! Да и тебе не повезло, Медведь, виконт один из лучших рыцарей герцога. Не хотелось бы видеть тебя умирающим в столь юном возрасте. Ничего, попробую поговорить с герцогом, не стоит потакать таким леди, которые не понимают, когда можно капризничать, а когда нет.

— Как она всё-таки взъелась на тебя, Медведь! — продолжил Голос. — И ведь нашла кого поздоровее! Нет, напрасно я ее взял с собой!..

— Голос, не волнуйся, — сказал Медведь. — Я не боюсь сразиться с этим рыцарем.

— А напрасно! Он ломает подковы голыми руками и сминает тяжелые доспехи ударом кулака!

— Пусть сначала по мне попадет!

— Попадет, и не по таким попадал! В общем, чего зря говорить, смотри лучше по сторонам внимательнее, еще ехать и ехать.

То ли цепь неприятностей, окрутившая Голоса, наконец, кончилась, то ли какие-либо злодеи, если они и существовали, испугались возросшей мощи охраны каравана, но оставшееся время до замка ничего не происходило. Если, конечно, не считать хмурые взгляды виконта, время от времени бросаемые им на Медведя, да ехидные улыбочки леди Катарины, отпускаемые ей при встрече с юношей.

Медведь, правда, не обращал ни на то, ни на другое особого внимания.

Вот и замок герцога. Он постепенно вырастал на глазах по мере приближения к нему.

Мощные каменные стены в пять саженей в ширину и с десяток саженей в высоту, башни, возвышающие над ними примерно на две высоты стен, которые окружали весь замок по периметру, глубокий ров, вырытый вокруг замка перед его стенами, — всё наводило на мысли о его неприступности.

В амбразурах стен и башен повсюду были видны большие станковые арбалеты, заряжаемые специальным поворотным механизмом, крутить который приходилось двум воинам. Болты этих арбалетов легко пробивали любую броню, а если повезет, могли свалить и несколько целей одновременно. Заряжались, правда, они довольно долго, поэтому гарнизон замка имел на вооружении и другие, менее мощные арбалеты, если их сравнивать, конечно, с этими монстрами. Но и те, другие, арбалеты натянуть могли только очень сильные люди, поэтому на стенах и башнях замка находились отборные силачи.

Вход в замок вел через ворота, над которыми по обеим сторонам возвышались две надворотные башни. Путь к воротам вел через подъемный мост, который был сейчас опущен.

Но Голос прекрасно знал, что все эти арбалеты, ров и другие ухищрения не очень-то помогут, если, например, замок будет атаковать Божественная Сотня Империи на летунах. Но зачем Императору направлять свои элитные части на герцога? Тот был предан ему. А обычному войску замок было взять непросто, хотя, конечно возможно. Но потери будут такими, что победитель не будет особо радоваться.

Гарнизон замка составляло пятьсот человек, двести из которых никогда не покидали замок, даже если герцог посылал свои войска на войну.

Всего герцог Алого Плаща, как и любой другой герцог Империи Новых Богов, имел право содержать тысячное профессиональное войско, помимо гарнизона замка. Да еще на случай войны тысячу должны были выставлять вассалы герцога. Таким образом, от каждого герцогства, а их в Империи было три, Империя получала не менее двух тысяч отборных воинов.

Караван остановился недалеко от замка. Вскоре кованые ворота замка открылись, и из них появился небольшой отряд из трех воинов во главе с бароном Тролом — начальником гарнизона замка. Быстро проскакав по мосту, отряд приблизился к Голосу.

— Голос! — герцог давно ждет тебя. — Он велел передать, чтобы ты шел к нему, как появишься. Твоими людьми и товарами займутся.

— Тотчас иду! Это мой личный телохранитель, — показал Голос на Медведя, — я возьму его с собой.

— Хорошо. Ступайте за нами.

Голос слез с лошади и пешком вместе с Медведем отправился в замок. Дорогу он знал хорошо и его никто не сопровождал.

— Голос, почему ты не на лошади? — спросил Медведь.

— На территорию замка конными могут въезжать только воины гарнизона и рыцари. Ну и дворяне прочие в каретах. Да и знатные дамы, конечно, тоже. Но пусть наша леди подождет, пока я не переговорил с герцогом.

Медведь вслед за Голосом прошел по мосту, оценил глубину рва (саженей три), прошел через ворота и подошел к еще одному подъемному мосту, который тоже, как и первый, был сейчас опущен. Что находилось по сторонам от этого другого моста, было непонятно, так как обзор закрывали стены в полтора роста человека. В одной из этих стен Медведь заметил закрытую узкую дверь.

Пройдя второй мост, они опять подошли к воротам, на этот раз открытым, с башнями, которые были выше всех остальных башен в замке.

Наконец и внутренний двор замка.

Но оказалось, что планам Голоса не было суждено сбыться. Виконт Гармол, увидев барона Трола, тут же сообщил тому, что к герцогу приехала леди Катарина по личным делам и ее нужно срочно принять.

Барон Трол знал, что герцог всегда любил казаться галантным кавалером перед дамами, да, впрочем, не только казаться, он по-настоящему был с ними галантен. Поэтому барон решил доложить ему о просьбе леди Катарины. И пусть сам герцог решает, кого принять первым — Голоса или ее.

Барон Трол, как начальник гарнизона и поэтому доверенное лицо герцога, прекрасно знал, кто такой на самом деле Голос, тем более что Голос, находясь в замке и выступая уже в качестве барона Густаса, мог давать распоряжения и самому Тролу. Но поскольку здесь была замешена женщина, а Голос еще не сменил свою ипостась, барон Трол не нарушал никаких правил подчиненности.

Как и подозревал барон Трол, герцог сначала принял леди Катарину. Принимал он ее в донжоне, в своем роскошном рабочем кабинете, который служил, как правило, только для особо тайных совещаний.

Голос с Медведем в это время ожидали в соседней зале, где герцог устраивал обычные приемы гостей. Неизвестно, о чем говорили леди Катарина с герцогом, но судя по ее победному виду, когда она покинула кабинет герцога и грациозно прошествовала мимо обоих мужчин, ей всё удалось. А очередной ехидный взгляд, брошенный ею на Медведя, вообще не предвещал ничего хорошего.

Вскоре дверь кабинета герцога открылась, и показался какой-то важный пожилой мужчина, одетый в длинный темно-синий, расшитый золотом камзол, и такие же штаны, только без всяких узоров. На шее мужчины на кожаном шнурке висел маленький серебряный колокольчик.

— Господа, герцог ждет вас, — произнес он хорошо поставленным баритоном.

Голос кивнул Медведю, и они вошли в открытую дверь. За ней оказалась небольшая квадратная комнатка шагов в пять в длину и в ширину со столом, видимо за ним сидел вышедший к ним мужчина. "Это был личный секретарь герцога", — шепнул Голос Медведю. Впереди — опять закрытые двери. Ниоткуда материализовавшийся личный секретарь герцога отработанным движением распахнул двери и отступил в сторону.

Голос двинулся вперед, Медведь за ним.

Герцог сидел за обширным столом и задумчиво, не мигая, смотрел перед собой. Это был хорошо сложенный мужчина лет сорока пяти — пятидесяти, с роскошной седовласой шевелюрой и жестким лицом бывалого воина.

— А, Голос, заходи. Это кто с тобой?

— Это мой личный телохранитель, Огненный Медведь. Вернее, мой бывший личный телохранитель. Его служба сейчас, как мы вошли в этот кабинет, закончилась. Я специально привел показать его Вам, мой герцог. Он может быть очень полезен в Ваших делах.

— Хорошо, Голос, расскажешь об это завтра подробнее, если твой Огненный Медведь останется в живых. У меня была леди Катарина. Она утверждает, что этот юноша оскорбил ее. По ее словам, виконт Гармол вызвал его на поединок чести, но ты не допустил этого, сославшись на свои привилегии нанимателя личного телохранителя. Но сейчас, как ты сам сказал, его служба закончена, поэтому препятствий для поединка нет.

— Поэтому я хочу, — продолжил герцог, — чтобы поединок состоялся сегодня за два часа до захода солнца во внутреннем дворе замка. Сейчас как раз есть время отдохнуть несколько часов. Не будем откладывать дело, когда задета честь леди.

— Ваша Светлость, — начал было говорить Голос, — Медведь ни в чем не виноват…

— Довольно! Не надо со мной спорить. Тем более, если ты уверяешь, что этот юноша может быть мне полезен. Вот и посмотрим, как он проявит себя на поединке. Идите! Да, Голос, останься, нам еще нужно договорить. А ты, юноша, иди во двор, отдыхай пока и готовься к бою.

Голос остался в кабинете, а Медведь пошел готовиться к поединку. Но не успел он выйти от герцога, как сидевший за своим столом личный секретарь герцога зазвонил в маленький колокольчик, который висел у него на шее. Тут же дверь из приемной залы открылась и в кабинет секретаря, поклонившись, вошел розовощекий мальчик лет двенадцати, одетый пажом.

— Проводи господина во двор и покажи ему, где там можно отдохнуть. И принеси ему чего перекусить, если попросит!

— Слушаюсь, господин секретарь, — произнес мальчик и приглашающим жестом позвал за собой Медведя.

Пройдя вслед за мальчиком, Медведь вышел из донжона во двор. От еды он отказался, поскольку опять практически не устал и не чувствовал голода. Здесь он увидел капитана Трола, который стоял неподалеку от входа в донжон. Он, вероятно, ждал его, поскольку держал в руках обе котомки с оружием Медведя.

— А, вот и ты. Я знаю, что сегодня под вечер у тебя поединок чести с виконтом Гармолом. И зачем ты довел дело до такого?

— Я не причем, и даже не думал когда-нибудь участвовать в поединках. Но раз ему суждено быть, пусть будет. А пока я посижу здесь на травке.

— Посиди, отдохни, вспомни свои прегрешения в жизни. Скоро ты предстанешь перед Богами и должен очистить свою совесть.

Медведь не стал что-то возражать или спорить, а молча забрал у капитана свое оружие и уселся на землю.

Он расслабился, закрыл глаза и ушел в себя, стараясь вызвать в своем воображении образы являвшихся ему женщин.

Через некоторое время ему это удалось.

Опять появился улыбающийся и что-то говорящий образ старшей женщины. Он постарался понять, что она ему говорит. Было видно, что женщина тоже прикладывает все усилия, чтобы прорваться к его мыслям.

Наконец, Медведь услышал: "Первородный огонь…. Ищи первородный огонь…. Остров в Море Слёз…". Мгновение, — и опять образ женщины исчез.

Зато Медведю на этот раз удалось вызвать и образ молодой красавицы. Но та опять не замечала его. Ее холодная красота завораживала, но бездонные, в пол-лица ярко-васильковые глаза смотрели также безучастно куда-то в пространство.

— Огненный Медведь! Пора! — прервал чей-то голос полусон юноши.

Это был капитан Трол.

— Ты заснул? Молодец! Значит, у тебя крепкие нервы! Но уже пора. Герцог идет сюда, скоро поединок.

Медведь заметил, что с края внутреннего двора поставили роскошное позолоченное кресло, почти трон. Рядышком, чуть позади и сбоку стояло два мягких ажурных креслица. В одном уже сидела его старая знакомая — леди Катарина, одетая по такому случаю в роскошное белое платье, усыпанное драгоценностями. Другое кресло занимала незнакомая девушка, примерно такого же возраста, что и леди Катарина.

— Это дочь герцога, леди Еления, — сказал капитан, заметив взгляд Медведя.

Леди Еления была красавицей под стать леди Катарине. Но в отличие от дочери графа, леди Еления представляла собой не женственную, нежную девушку, а черноволосую крепкую, сильную, но при этом очень стройную особу — истинную воительницу или охотницу за дикими зверями. И одета она была подобающим образом — не в пышное, а в строгое охотничье, удобное для бега и не стесняющее движений, платье, но при этом тоже, безусловно, очень дорогое.

Позади леди Елении пристроился чем-то похожий на нее молодой человек, чуть постарше. Он был одет в очень красивый зеленый бархатный костюм, подпоясанный широким рыцарским ремнем с висящим на нем длинным мечом.

— А это младший сын герцога — граф Зануил. Старший сын — маркиз Натан, наследник герцога, сейчас в отъезде.

На месте предстоящего поединка уже в нетерпении в полном доспехе прохаживался виконт Гармол. Все ждали только герцога.

Наконец, герцог появился. По торжественному случаю, а таковым, безусловно, являлся поединок чести, герцог был одет в парадный доспех, за плечами которого развивался алый плащ. На голове герцога красовалась его герцогская корона. За герцогом следовал оруженосец, несший щит герцога с изображением его герба — на белом фоне золотая герцогская корона и алый рыцарский плащ под ней.

Герцог уселся в золоченое кресло.

— Начинайте, — сказал он.

Распорядителем поединка был капитан, барон Трол.

Он вышел вперед и провозгласил.

— На поединок чести вызывается свободный воин, известный под именем Огненный Медведь.

— На поединок чести вызывается виконт Гармол, выступающий от имени леди Катарины.

— Поединок продолжается до смерти одного из участников или до нанесения кому-нибудь из них такой раны, которая будет признана герцогом поражением.

— Ваш выбор оружия, господа, — продолжил распорядитель. — По правилам поединка разрешено любое оружие, кроме оружия стрелкового и метательного.

Медведь посмотрел по сторонам. Двор по кругу обступили любопытные. В основном, это были воины местного гарнизона, но встречалась и обслуга замка. Медведь заметил Голоса и Брунила, которые стояли рядом друг с другом и приветливо кивком ответили ему на его взгляд.

— Ну, что думаешь, Брунил, — спросил Голос. — Сегодня будем хоронить нашего храброго юношу?

— Не уверен…. В нем что-то не так. Что, не пойму, но виконту не будет просто.

— Просто, конечно, не будет, но в итоге он победит.

— Может, и победит…. А давай поспорим на золотой! — предложил Брунил. — Ставлю на Медведя! Ты забыл, наверное, как он удерживал двух боевых быков?

— Хорошо, принимаю. Я ставлю на виконта. Быки… Тогда быки больше мешали друг другу. Неизвестно, что было бы, если бы Медведь сразился с одним быком.

— Я выбираю свой рыцарский меч, — услышал Медведь голос виконта Гармола. — И возьму себе кавалерийский щит.

— А я возьму свой шестопер. У меня ничего другого, впрочем, и нет, — ответил Медведь. — Щит не нужен.

Он снял с себя куртку и вытащил из котомки на свет свое грозное оружие.

Вокруг послышался удивленный шепот, никто не ожидал увидеть здесь такое редкое оружие, а герцог даже недоверчиво покачал головой.

Со стороны стоящие друг перед другом вооруженные фигуры выглядели неравноценными. Один, громадный, больше похожий ростом и телосложением на медведя, чем сам юноша, выступавший под именем этого животного, — в полных латных доспехах, с длинным рыцарским мечом в одной руке и маленьким круглым щитом в другой. Второй — в мягких кожаных темно-коричневых штанах, да легкой кольчуге с короткими рукавами, достающими только до локтей. Правда, руки его еще были защищены наручами из какого-то темного металла. И шестопер был непривычно великоват для такого оружия, но, впрочем, не настолько, чтобы придавать этой мелочи слишком большое значение.

— Голос, — спросил Брунил, — а разве Медведь левша?

— Почему левша?

— Смотри, он держит шестопер в левой руке, а когда дрался у нас с разбойниками, по-моему, держал правой.

Голос посмотрел внимательней. Точно, а он даже не обратил сначала никакого внимания. На этот раз юноша держал шестопер в левой руке. Но когда он сшиб с коня напавшего на Голоса латника, то держал свое оружие в правой руке, это Голос помнил хорошо.

— В левой! — подтвердил Голос. — Может он обоерукий и ему всё равно? Видно, зря я с тобой поспорил.

— Вот и я о том, наш мальчик не совсем прост, вернее, совсем не прост.

— Можно начинать, — тем временем громко сказал барон Трол. — И учтите, я всегда буду с вами рядом. Мое дело следить, чтобы никто не использовал каких-нибудь подлых приемов.

Медведь мельком взглянул на герцога, леди Катарину, вцепившуюся своими белоснежными ручками в подлокотники кресла и жадно уставившуюся на противников, и поднял руку с шестопером. — Герцог, можно вопрос!?

— Вопрос? Давай! Но поединок не отменится!

— Я и не собирался…. Вам нужен виконт Гармол? Мне обязательно нужно его убивать? Или нет?

— Ха, ха, ха!!! — засмеялся герцог и большинство стоящих вокруг людей. — Конечно, мне очень нужен виконт, он один из моих лучших воинов! Так что прошу, не убивай его! — герцог опять громко засмеялся.

— Наглец! Мальчишка! — зарычал разъяренный виконт Гармол и, неуловимо-быстрым рывком оказавшись вблизи Медведя, обрушил свой меч на его голову.

Но виконт не попал. Медведь слегка отступил в сторону, буквально на полшага, и этого оказалось достаточно — меч просвистел мимо.

Виконт опять взмахнул мечом и на этот раз ударил поперек тела противника. Опять промах! Медведь сделал широкий скользящий шаг назад, и меч виконта опять на чуть-чуть, буквально на ладонь, не достал до юноши.

Но виконт по-прежнему был быстр и полон сил. Он мог вот так махать мечом, не переставая и не уставая, несколько часов подряд. Теперь он решил бить своим излюбленным приемом — немного наискось в место соединения шеи и туловища.

"Надо быть настороже, мальчишка слишком ловок, нельзя подпускать его ближе, а то попаду под шестопер…", — подумал виконт, бросаясь в атаку.

Но на это раз Медведь не стал отступать. Наоборот, он сделал шаг вперед, и меч виконта попал под встречное движение шестопера снизу вверх (как будто юноша совершал удар огромным ножом). Медведь поймал меч на головку шестопера. Одновременно юноша сильно ударил раскрытой ладонью в щит своего противника, который тот держал прижатым к груди.

Два, вернее, даже три звука почти слились воедино.

Глухой звон — меч встретился с шестопером. Сильный шлепок — ладонь Медведя бьет в щит. Треск ломающейся кости — рука виконта, держащая щит, ломается от удара и обвисает как плеть. При этом не нужный уже щит остается висеть внизу на сломанной руке.

И четвертый, чуть запоздалый звук, точнее, грохот — сбитый с ног виконт Гармол отлетает в сторону на несколько шагов, сбивая по пути неудачно подвернувшегося барона Трола.

Герцог, а также две девушки вскочили на ноги. Виконт Гармол валялся на земле. К его чести, меча из рук он не выпустил. Но на этом заканчивались все его достижения. Подняться самостоятельно, не выпуская меча, он уже не мог — мешала сломанная рука. Да и падая, он, наверное, сильно ударился, и в голове его гудело. От сотрясения не помог и шлем. Поэтому, лежа, он только качал головой из стороны в сторону, как будто не понимая, где находится. Барону Тролу тоже досталось, он с трудом встал на ноги после столкновения с громадным рыцарем.

Герцог посмотрел на поверженного виконта, не было похоже, чтобы тот может продолжать сражаться. Но если бы и мог, то, ведь, сейчас не война. Ясно было, что поединок он проиграл. Поэтому допускать дальнейшую схватку не было никакого смысла. Тем более герцог видел, что смог сделать этот странный Огненный Медведь простым ударом ладони (хотя таким "простым" ударом наверняка можно было бы сбить с ног лошадь). А если бы он пустил в действие свой шестопер? Кстати, из какого такого странного металла он сделан? Герцог не заметил на нем никаких повреждений после удара мечом виконта, а тот бил совсем не слабо, да и сам меч был весьма крепок. Конечно, юноша поймал меч шестопером в точке, когда тот только начал разгоняться, и удар еще не достиг всей своей мощи. Но всё равно…. А вот меч, похоже, поврежден, так как на нем появилась заметная трещина. И что за непонятный прием использовал юноша? Нет, на первый взгляд всё вполне понятно — ткнул шестопером вверх и подставил его верхнюю часть под меч. Но герцог никогда не думал, что так можно делать, если ты не самоубийца. Конечно, шестопер Огненного Медведя был немного пошире, чем обычное оружие такого рода. Но все равно. Умелые мечники, а виконт был именно таким, могли во время удара обводить и щит, не то, что шестопер. Если и подставлять его под меч, то нужно было держать его поперек удара во всю длину. А так?.. Видимо, тычок шестопера вверх, а это движение можно было назвать и так, был таким быстрым, что виконт, несмотря на все свое умение, не успел среагировать. Но для всего этого Огненный Медведь должен был очень уверен в своих силах. Если бы виконт сумел обогнуть мечом шестопер, то юноша, как минимум, остался бы без руки. Да, барон прав, нужно к нему присмотреться получше. Упускать его нельзя.

— Всё, — сказал герцог, — бой закончен. Победил Огненный Медведь!

— Леди, Вы довольны? — обратился он к Катарине.

— Я не довольна, Ваша Светлость. Ведь виконт проиграл! А этот нахал победил. Не думала…, наверное, ему повезло. Или он действительно так силен?! Если да, то это тем более не делает ему чести! Если он смог так легко победить виконта, что говорить о простых волках! Любой мужчина, даже телохранитель, обязан прийти на помощь женщине, тем более, если это для него совсем не трудно!

— Уверяю Вас, леди, что с этими простыми волками, как Вы выразились, всё далеко не просто. Они очень опасны…. Но хватит об этом, поединок закончен. Спор решен, пусть и не в Вашу пользу. К моему сожалению, иногда даже прекрасным женщинам не всегда выпадает удача. Однако я уверен, что на сегодняшнем дне Ваши неудачи закончатся. Как Вам и обещал, я беру Вас под свое покровительство.

— Огненный Медведь, — обратился герцог к юноше. — Я поздравляю тебя с прекрасным боем. Завтра утром я предложу подходящую для тебя службу. Думаю, ты не будешь отказываться. С ночлегом тебе помогут.

Медведь не стал ночевать в замке, а решил провести ночь в компании своих уже старых знакомых — воинов из легкой конницы, которые сопровождали караван Голоса. Большая часть воинов, получив оплату, ушла, но десятка полтора осталось, герцог обещал им новую работу.

Сам Голос куда-то пропал, наскоро попрощавшись с Медведем после боя с виконтом. Вместе с ним ушел Зверь. Брунил остался в замке, где для него и его лекарских дел было отведено несколько прилегающих друг к другу помещений.

Ночью Медведю опять привиделась старшая из его женщин. Ей и на этот раз удалось пробиться к нему сквозь прикрывающие его память щиты. Но ничего нового, к сожалению, она не сказала — только снова призыв искать первородный огонь. Что это за первородный огонь? Зачем его ему искать? Этот огонь нужен ему или ей? Ответов не было. А может, вообще, женщина была плодом его больного воображения или какой-то болезни после травмы головы и первородного огня не было и в помине?!

В ближайшее время никакого первородного огня Медведь искать не собирался, но было бы неплохо попробовать про него что-то узнать. Только осторожно. У Медведя было предчувствие, что первородный огонь — это очень важно. Не хотелось бы, чтобы его связывали с такими важными вещами. Да и если ничего такого нет, а это всё плод его воображения, тоже не нужно, чтобы появились слухи о его странностях.

Позвали Медведя к герцогу не с самого утра, уже было часов одиннадцать. Оставив свое оружие у знакомых воинов, Медведь пошел к герцогу. Его сопровождал молодой слуга.

В кабинете герцог был один. Сидя за столом, он внимательно изучал какой-то документ. Заметив вошедшего юношу, герцог отложил его в сторону и внимательно посмотрел на Медведя.

— Голос рассказал мне твою историю. Плохо, что ты не помнишь, кто ты и откуда, но это не так страшно. Биться ты умеешь, силен, юн, так что не пропадешь. А память должна вернуться, — сказал герцог. — Ты ничего, кстати, не вспомнил?

— Нет, ничего.

— Время лечит, — продолжил герцог. — Я предлагаю тебе службу. В свою гвардию тебя не возьму, Голос сказал, что ты к коню не приучен. И неизвестно, как в строю сражаешься. Но в личные телохранители ты подходишь. Через два дня мой младший сын поедет к Императору, его вызывают во дворец. Вместе с ним отправятся моя дочь и твоя знакомая леди Катарина. Скоро Император устраивает ежегодный бал, пора выводить дочь в высший свет. Ну и заодно леди Катарину вместе с ней. У леди дома неприятности, но впрочем, это тебя не касается.

Я хочу, чтобы ты стал личным телохранителем моего младшего сына. Его вызывают к Императору, чтобы назначить новым послом в Королевство Падающих Звезд. Из столицы он отъедет прямо в Королевство. Будешь сопровождать его повсюду. Согласен? Да, с вами еще будут воины. Из моей гвардии и из бывшей охраны каравана Голоса. Ими всеми будет командовать глава моей тайной стражи — барон Густас. Но ты ему, естественно, подчиняться не будешь. Твое дело — сопровождать и защищать моего сына.

— Хорошо. Я согласен, — немного подумав, сказал Медведь.

— А что ты не спрашиваешь, сколько тебе заплатят?

— Уверен, что герцог не будет дешевиться, да и деньги мне девать особо некуда.

— Да, ты прав, я плачу хорошо, но и спрашиваю за службу строго. И еще. Оружие выбираешь сам. Если что тебе потребуется, скажи. Я люблю оружие, и у меня много чего есть.

Глава 6

Остриб опять вспоминал. Он поймал себя на мысли, что в этом новом мире он почему-то стал слишком много предаваться этому весьма странному занятию для Бога, пусть, даже для Младшего, — вспоминать о прошедшем. Всё-таки его длительное пребывание с людьми не прошло даром.

Второй, и последний раз, Остриб видел своего сына уже совсем взрослым юношей. Это случилось несколько дней назад. Правда, закончилась данная встреча в итоге весьма плачевно, но всё по порядку.

Остриб пытался понять, почему для него так всё неудачно складывается в этом новом Мире. Вместе с тем, его заслуга в завоевании Мира Сатара действительно велика. Или именно за эти "заслуги" Мир и мстит ему?

После первой встречи с сыном, когда тот был еще маленьким ребенком, Бог Ветров сначала очень воодушевился и даже строил планы о том, как заберет его к себе, подождав, когда Ветерок немного подрастет, ну, хотя бы до восьми лет. "Было бы неплохо вместе с сыном дожидаться прощения Великого Лика, попутно обучая его всяким премудростям. А потом показать Ветерка Высшим Богам, особенно это красавице Удоле. Пусть посмотрит, какой ребенок получился у меня от простой смертной и подумает, что за чудо могло бы появиться у нее и у меня…", — размышлял Остриб.

Но потом, буквально через месяц, на него напала полнейшая апатия. Может быть, ему просто было рано быть отцом? Тем более смертного? Да и то правда, каким таким премудростям он мог обучать своего сына? Сражаться? Он не был Богом Войны! Умению без промаха кидать копьё? И что дальше, чему ещё?! А может, полубога и нельзя было обучить этому умению, так как сам Остриб использовал свою власть над воздушными потоками и свою силу Бога, конечно. Поэтому никогда и не промахивался. Сомнительно, что его сын мог делать так же. Либо дело было в том, что он стал более интенсивно терять Божественную Силу, и поэтому Остриб интуитивно выбрал для себя такое поведение, которое растянуло бы этот весьма неприятный, и в общем смертельный для него в прямом смысле слова, процесс на долгое время — спокойную расслабленность?

В общем, немного подумав, Остриб решил не встревать в обучение сына, а доверить это дело смертным. Тем более, как он сам убедился, маленькое племя Ветерка неплохо воспитывало из своих юношей воинов. Через несколько же дней он вообще ни о чем не думал, а лишь возлежал на облаке и неторопливо плавал в небе по всему Миру Сатара. Постепенно очертания его фигуры стали почти неразличимы, и ничто не указывало на то, что где-то в мире существует Бог Ветров. Ветра же в Мире Сатара продолжали себе дуть везде, как и прежде. Шли годы. Остриб не выходил из своего странного полусонного состояния. В его голове время от времени мелькали какие-то несвязные мысли, да образы. Остриб потом даже не мог вспомнить, о чем он думал и вообще, что происходило вокруг. Такое состояние Остриба с одной стороны по его ощущениям длилось довольно долго, а с другой из-за отсутствия памяти о нем — спрессовало прошедшее время в одно мгновение.

В какой-то день Остриб почувствовал непонятное беспокойство и неудобство. Что-то мешало ему. Наконец, он понял, что кто-то настойчиво пытается до него дозваться. Остриб окончательно очнулся.

— Остриб! Остриб! Ты где!! — раздавалось в его голове.

— Кто это?

— Славно! Остриб! Ты совсем одичал в Нижнем Мире за эти годы! Не узнаешь!? И где ты вообще?! Сколько можно тебя вызывать!

— Великий Лик!?

— Да, я! Кажется, ты еще не совсем плох! Узнал! А я уже подумал, что мы перестарались с тобой. Не превратился ли ты в смертного!?

— Да, нет, я в порядке! Вроде бы… Задумался, да задремал немного…

— Задумался и задремал?! Остриб, спать Богам вообще не нужно! А думать — это забота Высших Богов! Дело же Младших выполнять приказы Высших. И о чем ты там думаешь? Надеюсь, не задумал что-нибудь такого, от чего опять попадешь в Низший Мир!?

— А я и так в Низшем Мире…

— А, конечно! Я и забыл! Ха-ха!! Остриб, я простил тебя, можешь возвращаться. Удина почти оправилась от ран, еще немного и она создаст полноценный Кристалл. Для этого могут понадобиться силы всех Богов. Я допускаю тебя в Верхний Мир! Сейчас создам портал…

— Погоди, Великий Лик, — на ум Остриба пришла мысль об его сыне, — у меня для тебя есть сюрприз. Но сегодня я не смогу с ним к тебе появиться. Можно завтра?

— Сюрприз?! Хорошо! Призовешь меня, когда будешь готов, в любой день, но не слишком задерживайся.

Голос Великого Лика исчез из головы Остриба.

"Наконец я прощен! — обрадовано подумал Бог Ветров. Вся апатия после общения с Верховным Богом покинула Остриба, и он окончательно вспомнил о своих планах. — Теперь нужно найти Ветерка, и вместе с ним — в Верхний Мир! Не знаю, чему ему там обучили, эти смертные, но новый полубог всегда не помешает нам, Богам. Наш Бог Войны сделает из него настоящего воина. И сколько вообще прошло времени после того, как я его видел?"

Остриб осмотрелся. Он плыл, лежа на облаке, где-то над океаном в северных широтах между двумя материками Мира Сатара.

"Если постараться, как раз к завтрашнему дню прибуду на место. Надеюсь, он всё там же, среди пастухов…. А вдруг, нет…, - пришла тут мысль в голову Остриба. — Ведь он мог давно покинуть те места и уйти в неизвестном направлении. Хотя нет, его вожди уверяли, что до восемнадцати лет никуда он не уйдет. А сколько ему сейчас?.. Вперед! Разберусь на месте!"

Слегка размытая фигура Бога Ветров стала изнутри наполняться голубым свечением. Ему больше не требовалось экономить Божественную Силу, ведь он был прощен и вскоре сможет пополнить ее. Поэтому он решил показать на всё, на что был способен. Через некоторое время Остриб почувствовал, что в нем бушуют силы, равные тем, которые он использовал в битве при завоевании Мира Сатара.

Раскинув в стороны руки и ощутив кружившие вокруг него воздушные потоки, Бог Ветров стал наматывать их на себя, как будто закутываясь в кокон. После ближних потоков в дело пошли и дальние. Воздух вокруг Остриба сделался упругим. Вместе с потоками воздуха к Богу стягивались тучи, и вскоре вокруг потемнело. Он был на севере, отчего потоки воздуха были холодные и тучи несли с собой снег, но Бог Ветров не испытывал ни холода, ни других неприятных ощущений, — он был в своей стихии. Вместе с тем вокруг заметно похолодало, и вода океана внизу под Острибом, который уже фактически висел высоко в воздухе, закутавшись в кокон, состоящий из спрессованных воздушных потоков, стала покрываться коркой льда.

Наконец, собрав около себя сжатые до предела все возможные воздушные потоки, до которых он смог дотянуться, Бог Ветров перенаправил потоки в нужном для себя направлении, высвободил, разверулся и, оседлав их, помчался вперед.

Это был один из сильнейших ураганов в истории Мира Сатара. Миру повезло, что бушевал он, в основном, посреди океана. Но повезло далеко не всем.

Остриб управился почти за сутки. Верхом на урагане, он безумно рвался к цели — к небольшой горной долине, где должны были жить люди и его сын — полубог Ветерок.

Ранним утром, еще было темно, приближаясь к долине, Остриб стал потихоньку распускать в разные стороны уже ненужные для него скрученные в жгуты потоки воздуха, да обрывки снеговых туч, которые были захвачены ураганом и притащены им с собой. Зачем он тащил эти тучи с собой, он сам не понял, да по правде особо и не размышлял об этом. Однако Бог Ветров окружил собранные в один огромный комок тучи плотной воздушной стеной, не давая им рассеяться по пути. Остриб подумал, как это должно красиво и немного страшно выглядеть со стороны — бесконечная черная непроницаемая туча, мчащаяся с огромной скоростью над поверхностью воды. Может, Высшие Боги увидят, что он не так слаб и будут относиться к нему как к равному?

Поэтому нависнув над материком, тучи оказались еще достаточно полными и обрушили сильнейший снегопад на лежащие снизу горы. Уходящие в разные стороны жгуты ветра завывали среди скал, срывали с них снеговые шапки, которые вперемешку с обильно падающим с неба снегом ринулись вниз снежными лавинами.

Остриб прибыл на место ночью и поэтому решил дождаться, когда расцветет. Он, конечно, видел и в темноте, и в туман, и в снегопад, но люди этого делать не могли. Зачем нервировать их лишний раз? Вдруг, нападут от неожиданности. Впрочем, его это, конечно, не страшило, но мог случайно пострадать и его сын. Поэтому он нашел очередное облако, больше похожее на обрывок некогда грозной тучи, и привычно лежал на нем, рассматривая небо. Прошло не так много времени, и из-за горизонта медленно показалась Звезда Сатара. Стало заметно светлее.

"Ну, вот, пора и вниз", — подумал Остриб, соскользнул с облака и мягко спланировал на землю. По его расчетам, он должен был находиться в начале входа в долину. Но Бог не узнал местность, куда он попал. Вокруг, куда не кидал свой взор Остриб, лежал плотный снег. Обступавшие долину горы скинули с себя веками копившийся снег и сбросили его вниз. Здесь в горах раньше никогда не было таких снежных лавин. Излишки снега, конечно, порой срывались вниз, но долина была в стороне от привычных путей схода снега, да и сходило его не так много. На этом раз всё было по-другому. Сильнейший снегопад, бушующий в горах, да мощные потоки ветра, столь плотные, что их, казалось, можно пощупать руками, дующие в сторону долины, сделали ранее невозможное. Лавина сошла в долину. И погребла под собой всё, что встретила у себя на пути. А на ее пути как раз оказалось жалкое поселение пастухов, да ветхие загоны для овец. Никого не было видно.

"Неужели все погибли? — подумал Остриб. — Не может быть! И Ветерок?!"

Остриб совершенно не сожалел о гибели смертных, ему до них вообще не было никакого дела. Участь смертных — умирать. А когда — большой разницы для Богов нет. Вот смерть его сына…. Это другое дело. Но он не должен был умереть, даже если его засыпало снегом. Он же всё-таки полубог! Ну а если же он умер от простой снежной лавины, значит, Остриб напрасно на него рассчитывал, и про него можно просто забыть.

Бог Ветров пошел туда, где по его прикидкам раньше находилась стоянка пастухов. От нее не осталось и следа. Один белоснежный снег вокруг. Остриб бесцельно ходил взад и вперед по месту бывшего поселения и пытался почувствовать под снегом отголоски Божественной Силы. Всё было тщетно. Но тут он внезапно уловил ее присутствие где-то в стороне. Прочувствовав направление, Бог Ветров двинулся к нему. Примерно через час после хождения по глубокому снегу, Острибу даже надоело разгребать снег ногами, и он уже намеревался привычно подняться на облако, он увидел вдали чью-то темную фигуру. Божественная Сила шла от нее. Приблизившись поближе, Остриб рассмотрел мощного высокого черноволосого юношу, одетого в кожаные темно-коричневые штаны, да куртку безрукавку, из-под которой выглядывала легкая кольчуга. Мускулистые руки юноши были защищены наручами из темного металла. За его плечами висело две котомки, на шее болтался кожаный шнурок с рубиновым амулетом, похожим на язык пламени.

Юноша без каких-либо признаков страха подходил всё ближе и ближе, с интересом поглядывая на Остриба.

— Ветерок?! — неуверенно произнес Остриб, — это ты?

— Да, здесь меня зовут так, — сказал юноша ломающимся баском. — А ты Ост? Я видел тебя в детстве, ты совсем не изменился.

— Ты запомнил меня!?

— Я ничего не забываю, — сказал Ветерок. — Откуда ты здесь?

— Да вот хотел проведать…. Но, постой, что тут случилось и где все?

— Два раза в неделю я ухожу на тренировки, на день-два…. Вчера ушел с утра, а потом днем погода разбушевалась. Снег, ветер с ног валит…. Я нашел небольшую пещерку в скалах. Там пересидел. С утра вот вышел, а тут снег с гор сошел. Вокруг — один ровный снег, ни людей, ничего.

— Ну и что теперь будешь делать? — спросил Остриб.

— Еще не знаю…. Может, попытаться кого-нибудь найти, вдруг, кто живой?

— Здесь никто не мог остаться в живых. По-моему, под нами слой снега саженей на пять, если не больше. Похоже, ты остался один. Ты выходил раньше за пределы долины?

— Нет, я всё время здесь, тренируюсь, да учусь…

— Что умеешь, чему научился?

— Да всему понемногу…. Так я не понял, что ты здесь делаешь?

— Веришь или нет, но я пришел за тобой.

— За мной?

— Да, я хочу тебе кое-что рассказать…. Но скажи сначала, ты ведь очень силен? Намного сильнее своих сверстников и даже взрослых мужчин? Быстро бегаешь, высоко прыгаешь… и вообще, с тобой никто не может сравниться?

— Откуда ты знаешь? Действительно, я еще не встречал никого, кто мог бы меня победить в чем-либо. Я очень быстр, очень меток…. А что, здесь что-то ни так?

— Наоборот! Я и раньше был в этом уверен, а теперь еще раз убедился! Ты полубог!

— Полубог? Ты уверен? А кто это?

— Конечно! Полубог — это ребенок Бога и смертного существа.

— Я не могу быть полубогом.

— Ты ведь сын Жубары?

— Ты знаешь, зачем спрашивать. Конечно, я ее сын.

— А твой отец — я! Я твой настоящий отец, а не тот, про кого ты думаешь. Не Вождь. Или как вы там его звали между собой. Я полюбил твою мать, и мы были вместе. Я — Остриб — один из Новых Богов этого Мира! И легко могу доказать, что я Бог.

Остриб медленно взмыл в воздух примерно на рост человека и стал полупрозрачным. Вокруг него заструились еле видимые голубые потоки — проявление Божественной Силы.

— Видишь? Это струится Божественная Сила! И я чувствую ее частичку, частичку своей Божественной Силы в тебе! Ты ведь знаешь про Новых Богов?

— Знаю.

— Вот и прекрасно! Подумай, в тебе есть часть Бога! Ты можешь достигнуть очень многого в этом мире. Ты можешь стать королем! Даже — императором! Я хочу взять тебя с собой к Великому Лику, в Верхний Мир! Ты должен понравиться всем Богам! Служить Богам — великая честь! Ты согласен?!

— А что, у меня есть выбор?

— Ха! Ха! Конечно, нет! Ты прав, я всё равно возьму тебя с собой. Для твоей же пользы. Чего тебе здесь делать? В этих засыпанных снегом горах? Пошли.

Остриб поднял руки и мысленно воззвал: "Великий Лик! Я готов!"

"Остриб, это ты? — через мгновение раздалось в голове Бога Ветров. — Сюрприз с тобой?"

"Да, это я! И сюрприз со мной!"

Через некоторое время примерно шагах в десяти от стоящих в снегу Остриба и Ветерка засверкал переливающимся прерывистым светом портал, открытый Великим Ликом.

— Нам туда, — показал Остриб. — Не боишься?

— Нет.

— Тогда пойдем.

Остриб взял Ветерка за руку, почувствовав ее физическую мощь, и приблизился вместе с ним к порталу.

— Вперед! Шагай вместе со мной!

— А как мы туда влезем оба одновременно…, - начал говорить юноша, но тут какая-то сила буквально засосало их внутрь.

Что происходило в портале, он не помнил. Лишь чувство полета — и вот он с Острибом уже находится в Верхнем Мире.

Портал открылся недалеко от сияющей стены сапфирового дворца Богов.

— Пошли за мной, — сказал Остриб. Он заметил, что всё еще держит за руку сына и отпустил ее. — Пошли к Великому Лику, это наш Верховный Бог, я представлю тебя ему.

— Далеко идти?

— А ты куда-то торопишься?! — удивился Остриб. — Смотри по сторонам, любуйся этим великолепием. Внизу ты никогда и нигде такого не увидишь.

Они шли мимо дворца по прекрасному саду, полному неизвестных для Ветерка деревьев. Некоторые из них были покрыты цветами, где огромными, а где маленькими, но всё равно удивительно красивыми. Цветы источали восхитительный аромат, окружавший дерево, на котором они росли. Но пройдя мимо этого дерева, аромат от растущих на нем цветов уже не чувствовался. Зато возникал запах цветов уже другого дерева, растущего рядом. Запахи разных цветов никогда не смешивались. На некоторых деревьях росли плоды. "Cъедобные?", — подумал юноша, но срывать не стал.

Впереди показалось открытое место. Пройдя еще немного, Бог Ветров с сыном вышли на поляну с мягкой шелковистой зеленой травой, достигающей колен. На дальнем краю поляны стоял огромный трон, с сидящим на нем очень крупным мужчиной. От покрывающих всё его тело могучих узлообразных мышц, мужчина выглядел грузным и очень тяжелым. На фоне такой мощи сам далеко не мелкий Ветерок казался маленьким хилым мальчиком.

— Это Великий Лик, — сказал Остриб сыну, — пошли к нему.

Поблизости раздался серебристый смех, и на поляну выбежало столь прекрасное существо, что Ветерок опешил. Такой красоты юноша еще никогда не видел. Яркие глаза, затмевающие собой синеву неба, взглянули на Ветерка, и сердце его остановилось. Вернее, он перестал чувствовать его удары.

— О, Остриб! — волшебным голоском произнесло существо. — Ты вернулся!? А это кто рядом с тобой? Это не новое творение Удины? Она обещала нам что-то удивительное! Неужели, она сотворила нечто, похожее на людей?

— Нет, прекрасная Удола, это мой сын.

— А, еще один полубог… — немного разочаровано произнесли губы, цветом похожие на свежие вишни.

Тут случилось то, что никак никто не мог ожидать. Каким-то образом Ветерок очутился рядом с Удолой. Припав на колени, он взял одну из ее рук и прижал к губам.

— Меня зовут Ветерок, о прекрасная! — сказал юноша.

— Что ты делаешь?!! Безумец!!! — закричал Остриб, но было уже поздно.

С неожиданной силой Звёздноликая Удола вырвала руку из рук Ветерка. Ее лицо исказила гримаса отвращения, однако это ничуть не испортило ее красоту.

— Как ты?! Смеешь?! Дотрагиваться до меня?!! — яростно прошептала она, но от ее шепота стоящие вблизи деревья согнулись, а Остриб даже присел (ощущать ярость высших богов поблизости было очень непросто). — Боги не смеют касаться меня!!! А ты…!

Она взвила правую руку вверх, и какая-то тень закрыла свет Звезды Сатара.

— Скинуть его в Нижний Мир! — приказала Удола.

Налетевшая сверху черная громадина, а это был гаргул, обхватил когтистыми лапами юношу за плечи и без труда оторвал от земли.

Ветерок не сопротивлялся. Поднимаясь в лапах зверя-монстра вверх, он не отрывал глаз от прекрасного гневного лица Богини Красоты, еще ощущая на своих губах атласную кожу ее рук.

Гаргул поднимался всё выше и выше, забирая чуть в сторону. Наконец, он выпустил свою добычу из лап, и юноша начал стремительно падать в Нижний Мир.

Но этого Звездноликой Удоле показалось мало. Ее глаза сверкнули, и возникшая в небе молния ударила, как казалось, прямо в лоб летевшего к земле юноши.

— Спасибо за подарок, отец, — сказала Богиня Красоты, обращаясь к Великому Лику. — Давно собиралась ее попробовать!

Остриб бессильно смотрел, как объятый пламенем сын безмолвно падал вниз, постепенно увеличивая скорость.

"Да, это здешний Мир мстит мне…, - подумал он. — Слишком много неприятностей для случайности. Я действительно приложил немало сил для уничтожения прежних Богов. А как я был горд от этого?! Впрочем, я и сейчас горжусь…".

…

Старые Боги Мира Сатара были уничтожены в одной единственной грандиозной битве. Кто знает, как могли развиваться события, если бы сама природа их родного мира не сыграла для Богов плохую шутку — не создала бы идеальную ловушку для их уничтожения.

Когда сбежавшие их своего собственного мира, блуждая по Межмирью, Новые Боги обнаружили Мир Сатара, который мог дать так необходимую для них Божественную Силу, Боги возрадовались. Но радость длилась недолго. В Мире существовали свои Боги. Их было не много, всего четверо, двое мужчин и две женщины, но никто не знал их силы. Биться с ними в открытую за этот Мир, Мир, который они, по сути, создали? Опасно, можно легко погибнуть всем. Но и уходить куда-то еще тоже было нельзя — у них оставалось не так много Божественных Сил. Этих Сил могло и не хватить до нового подходящего для них Мира, если он к тому же вообще существовал.

Великий Лик послал Остриба на разведку. Нужно было разузнать, в чем сильны и в чем слабы здешние Боги, откуда они черпают силы. Какие разумные расы здесь живут, и как они относятся к Богам.

Оказалось, что среди местных Богов не было Бога, который повелевал бы ветрами, и Остриб эти воспользовался. Став сам буквально порывом ветра, он проникал с потоками воздуха повсюду. Он побывал на двух континентах Мира Сатара, узнал, что на одном из них жили дикари, а на другом вполне разумные люди — внешне очень похожие на Богов, но не имеющие никаких божественных сил. Боги Мира Сатара, судя по всему, были достаточно молоды, иначе как можно было объяснить существование целого континента с дикарями, которые не верили в них. Да и люди, как смог понять Остриб, не очень боялись своих Богов. Конечно, в их честь были построены храмы, но Остриб не увидел каких-либо особых ритуалов, призванных смягчить гнев Богов. И гневались ли вообще когда Боги на людей?

Острибу удалось выяснить главное — откуда бралась Божественная Сила здешних Богов. Свою Силу они черпали от огня, который выбивался из недр Мира Сатара через трещины в земле. Самое важное — таких источников силы было немного. Остриб насчитал три, и все они находились в одном и том же месте — на квадратной каменистой площадке со сторонами примерно шагов в сто, расположенной в середине предгорной долины. Горы представляли собой узкую горную цепь, выгнутую огромной дугой, с одно стороны которой была обширная долина, даже скорее, впадина, а с другой — бесконечный океан с разбросанными кое-где островами. Долина была как бы вдавлена или провалена в глубину земли и напоминала огромную вытянутую чашу, края которой выступали над ней по всему периметру, где меньше, где больше, а дно находилось ниже уровня моря саженей на четыреста-пятьсот. Сама долина была покрыта редкими высокими холмами, заросшими деревьями. А в основном она представляла собой каменистое плато, кое-где покрытое травой и кустарником.

В начале долины, если за начало принять ее часть, наиболее отдаленную от гор, стоял небольшой городок, примерно на тысячу жителей. Как разузнал Остриб, в этом городе жили исключительно жрецы местных Богов и их семьи. А так долина пустовала и наверняка считалась для обитателей Мира Сатара священным местом. А иначе и быть не могло — слишком часто здесь бывали Боги, да горел источник их Божественной Силы.

Природное расположение долины предопределило всё.

Где всегда пребывали Боги Мира Сатара, Остриб выяснить не смог, наверняка, в разных местах по всему своему Миру. Но раз в месяц они собирались около источников Своей Силы и проводили там ночь. Что там они делали, было непонятно, но, как думал Остриб, пополняли запас Божественных Сил.

Остриб вернулся к Великому Лику, который вместе со всеми другими Богами скрывался на самой высокой вершине этого Мира — поближе к Звезде Сатара, и рассказал о своих наблюдениях.

Великий Лик думал несколько дней, наконец, план был готов. Воистину, это было гениально!

Из Мира Одэла в новый Мир пришло семь богов — четверо высших (Верховный Бог — Великий Лик, Олер — Бог Морей, Удина — Богиня Жизни, Удола — Богиня Красоты) и трое младших (Остриб — Бог Ветров, Катир — Бог Войны и Скреден — Бог Ремесел).

Основная роль в предстоящей битве отводилась двум Высшим Богам — самому Великому Лику и Олеру, а из младших — Острибу.

Остальные Боги должны были вступить в бой при необходимости. Правда, мало кто из оставшихся Богов мог сильно помочь, разве что Удина. От остальных толку было бы мало. Удола была Богиней Красоты, и биться с Богами не могла и не умела. Катир, хотя и был Богом Войны, при бегстве из Мира Одэла был ранен Клинками Хаоса, очего был еще слишком слаб. Скреден тоже не умел воевать с Богами, да и вообще не любил битвы. Конечно, и Катир и Скреден могли бы в случае чего помочь, ведь у них было их Божественное Оружие, изготовленное Скреденом. У Катира — Секира, которая могла убить любого Бога, но к нему нужно было еще добраться на расстояние удара. Скреден же был одет в непробиваемые доспехи — Панцирь, который отражал даже молнии Великого Лика. Но Скреден не мог ничем атаковать. А объединить силы Секиры и Панциря было невозможно, они имели силу только в руках соответственно Катира и Скредена. Возьми в свои руки Секиру тот же Великий Лик, она бы почти не отличалась от обычного оружия смертных. Тоже было и с Панцирем. Одетый на другого Бога, он не многим отличался от простых крепких доспехов. Поэтому и Катир и Скреден должны были вступить в бой в случае непредвиденных осложнений.

Нападение на местных Богов началась в ночь, когда те по своему обыкновению собрались у столбов огня.

Олер погрузился в океан и, создав чудовищные волны, стал гнать их на горную цепь, разделяющую океан и долину. Остриб поднял ураган небывалой силы. Мощнейшие порывы ветра еще больше усиливали разрушительную силу волн, бьющихся о горы.

Великий Лик, взмыв в небо, бил целыми каскадами ветвистых молний по самому слабому месту горной гряды, разделявшему океан и долину. Это была относительно невысокая и не очень широкая гора — самая маленькая во всей горной цепи.

Эх! Если бы бой происходил в Одэле, где Великий Лик был почти всемогущ, он бы разрушил эту гору, да, впрочем, и всю горную цепь, в считанные минуты. Но и здесь гора не могла устоять под ударами его молний. Они вонзались в каменную поверхность горы и раскалывали ее на части, отчего немаленькие ее куски отваливались и скатывались вниз, подымая тучи брызг, тут же подхватываемые ветром и создающие непроницаемую для глаз простых людей водную пелену. Впрочем, здесь бились Боги, и они всё прекрасно видели. В израненную гору с силой били и били океанские волны, гонимые Олером и ураганом Остриба. Волны уже достигали самой вершины горы. От ударов молний и воды гора тряслась и разрушалась всё заметнее. Наконец, первые потоки воды, подхватываемые ураганом, стали переливаться через ее обрушенную вершину и попадать в долину.

В дело вступила Удина. От ее Божественной Силы, мельчайшие водоросли, попавшие вместе с водой в расщелины и трещины горы, подвергшейся атаке, стали расти. Они становились всё больше и больше, превращаясь в шевелящиеся огромные клубки зеленой массы с торчащими в разные стороны отростками, напоминающими корни деревьев. Эти корни чудовищно набухали, вгрызались в камни, раздирая их на части.

Гора продолжала рушиться и оседать. Потоки воды всё в большем количестве перехлестывали через нее и с ревом неслись вниз.

На удивление, Боги Мира Сатара почему-то еще не вступили в бой. Они стояли вокруг одного бившего из-под земли вверх столба огня и не шевелились. Их было всего трое — двое мужчин и женщина. Куда делась еще одна Богиня, было непонятно.

Тут из пламени огня, вокруг которого собрались Боги, выступила фигура с черным копьем — по-видимому, это была пропавшая Богиня. Что-то сказав остальным Богам, она с силой размахнулась и швырнула копье в сторону непрошенных гостей. В это же время в огненный столб вошла другая Богиня.

Самый крупный местный Бог некоторое время чего-то выжидал, двое оставшихся Богов — мужчина и бросившая копье женщина, — развели в сторону руки, с которых сорвались синие искорки и скрылись в столбах пламени, бивших из земли. Через мгновение огненные столбы замерцали и стали выбрасывать вверх существ, светящихся темно-оранжевым цветом.

По виду, они полностью состояли из огня. Но если нижняя часть этих существ фактически и была пламенем, в крайнем случае, она ничем по виду не отличалась от него, то верхняя очертаниями напоминала человека. Таких огненных существ было много, где-то с полсотни. Поднявшись в небо, они стремительно метнулись в сторону захватчиков.

Все эти события — появление из огня Богини и огненных существ заняло несколько мгновений. Брошенное местной Богиней черное копье вонзилось в грудь Удины. Богиня Жизни вскрикнула и стала медленно падать на скалы. Огненные существа достигли Богов Одэла и, нырнув в бушующий океан, все одновременно напали под водой на Олера.

Великий Лик перестал обстреливать молниями гору, которую уже почти не было видно под переливающими ее потоками воды, и атаковал местных Богов.

Огненные существа к этому времени облепили под водой тело Олера, и Бог Морей никак не мог оторваться от них. Составляющий существ огонь горел и под водой, хотя было заметно, что он постепенно ослабевает. Ослабление огня, из которого, наверное, в основном и состояли эти существа, приводил к тому, что существа постепенно истаивали. Однако огонь воздействовал и на Олера, причем так, что Бог тоже стал истаивать. Самому же Олеру казалось, что его Божественная Сила сгорает, а вместе с ней сгорает и он сам. Хотя Олер и был Высшим Богом, нападение на него такого количества огненных существ, по всей видимости, тоже не лишенных каких-то Божественных Сил, привело к тому, что Бог погибал. Олер уже перестал гнать волны на скалы и пытался вырваться из смертельных объятий огненных существ, но сделать этого не мог. Поступление воды из океана в долину стало уменьшаться, волны уже с трудом перехлестывали через гору, даже, несмотря на то, что она значительно уменьшилась в размерах, да и то только от того, что их продолжал гнать на горы ураган, поднятый Острибом. Великий Лик попытался поразить огненных существ, напавших на Олера, молниями, но молнии на них не действовали. Тогда он опять перенацелил свое грозное оружие на Богов. На тех, похоже, молнии как раз действовали.

Содрогающийся под ударами молний самый крупный из Богов Мира Сатара отступал и отступал назад. Попадающие в него молнии наносили ему заметные дымящиеся раны, которые в начале боя тут же заживали, но через некоторое время заживать перестали. Бог явно испытывал сильную боль. Тут он сделал какое-то движение и, увеличившись еще раза в два, хлопнул в ладоши.

Этот хлопок, по сути, решил исход битвы.

Раздался нарастающий резкий звук, переходящий в дикий визг, становившийся всё тоньше и тоньше. Вот его уже не могло услышать даже ухо Бога. Но путь прохождения уже не слышимой звуковой волны, вызванной этим хлопком, был хорошо виден всем. Долина вздыбилась складками земли, достигающими в высоту до сорока саженей. Эти складки земли, словно вода, огромными кольцевыми волнами стали расходиться в разные стороны. Шедшая на большой скорости земляная волна, состоящая, впрочем, не столько из земли, а сколько из осколков горных пород, составлявшие основу долины, достигла горной цепи и с силой ударила в нее. Страшный грохот заглушил все звуки боя. От удара земляной волны затряслись не только горы, но и земля в долине, как от землетрясения. А полуразрушенная гора, подвергшаяся до этого безжалостной атаке пришлых Богов, буквально взорвалась. Прекратившая было поступать из океана в долину вода, хлынула в образовавшуюся громадную брешь нескончаемым потоком.

Наверняка, местный Бог хотел сделать что-то другое, а не разрушать природную дамбу, отделявшую долину от океана, но вышло так, как вышло. Стена океанской волны, достигшая в высоту чуть ли не полтысячи саженей, шла в долину, сметая всё на своем пути.

Увидев, что он натворил, местный Бог не стал уходить от удара воды. Также поступили и другие Боги. Все трое Богов какой-то силой сдерживали надвигающийся вал воды, и та остановилась. Со стороны это выглядело впечатляюще — трое застывших в напряжении фигуры и совсем недалеко от них, шагах в ста, высочайшая стена воды, которая, впрочем, продолжала расти вверх, не двигаясь с места.

Из продолжавших гореть огненных столбов вылетело еще несколько огненных существ и направилось в сторону городка, находившегося в долине. Вернее, от городка мало что осталось. Ударная волна прошлась и по нему, оставив после себя лишь обломки бывших строений с копошившимися между ними несколькими чудом выживших людей, да собак.

Ударная волна задела и Богов Мира Одэла. Великий Лик и Остриб были сбиты на землю и с трудом приходили в себя.

Божественная Сила Олера перестала ощущаться, по всей видимости, он погиб.

Удина, хотя и была серьезно ранена, оставалась живой. А попавшее в нее копье пропало — то ли рассыпалась в пыль, то ли растаяло.

Остальные Боги Мира Одэла не знали, чего предпринять, и ждали, когда Великий Лик окончательно придет в себя. Это случилось только к вечеру. Остриб тоже поднялся на ноги примерно одновременно с Великим Ликом, но для продолжения битвы сил у него уже не осталось, о чем он не замедлил оповестить своего Верховного Бога. Великий Лик же, наоборот, буквально пылал от ярости и рвался в бой.

Стена воды, удерживаемая местными Богами, к этому времени достигла уже почти тысячу саженей в вышину и верхним своим краем стала нависать над ними.

Великий Лик немного понаблюдал за этой картиной и опять, поднявшись в небо, обрушил молнии на врагов. На этот раз он сначала целил в Богиню, бросившую копье в Удину. Вскоре под ударами молний она зашаталась, ее руки бессильно обвисли по бокам, и тут огромная масса воды, будто почуяв слабину, вздыбилась еще выше и удерживающая ее преграда сломалась.

Водяной удар неслыханной мощи разметал не только стоявших на его пути Богов и огненные столбы, питавшие их Силу, но и перекорежил всю поверхность каменистой площадки, на которой они все располагались. Потоки воды подхватили еще трепыхающиеся тела Богов Мир Сатара и потащили за собой. Кто знает, выжили бы они от этого удара, но Великий Лик не стал этого проверять. Его молнии без промаха били и били, били и били в уносимые водой тела Богов. Казалось, это продолжалось бесконечно. Великий Лик словно сошел с ума. Остриб, уже окончательно пришедший в себя, еще ни разу не видел его в такой ярости. Создавалось впечатление, что Верховный Бог или кому-то мстит, или пытается кому-то что-то доказать, может быть, даже себе. Ведь он провалялся после ответного удара местного бога почти полдня.

— Отец, хватит…, - наконец, сказала Удола, — их уже не видно.

Великий Лик, услышав голос дочери, присмотрелся, действительно, уже некоторое время он бил молниями в пустоту, в воду. Тела местных Богов были уничтожены и рассыпались в прах.

А долина к этому времени полностью заполнилась океанской водой, и на ее месте появилось море. Кое-где из-под воды виднелись острова — видимо вершины некоторых высоких холмов, ранее разбросанных по всей долине.

— Назовем это море Морем Гнева, — сказал Великий Лик. — Пусть все смертные этого Мира знают, что значит противостоять нам!

Более ста лет Новые Боги Мира Сатара приходили в себя после этой битвы, в основном, это касалось Богини Жизни. Потом они объявились в Предгорном Королевстве, и в Мире Сатара по-настоящему началась их эпоха — Эра Новых Богов.

Остриб очнулся от воспоминаний.

"Да! Я действительно много сделал для завоевания этого Мира, — подумал он. — Высшие Боги могли бы быть и более снисходительными ко мне, если не благодарны! Эта Удола могла бы и не убивать моего сына. Хотя я, конечно, сам виноват, не успел предупредить его о самом главном — как вести себя с Богами, тем более с Удолой. Она и так слишком много думает о своей красоте и неприступности. А тут полубог посмел ее коснуться! Она даже в сторону нас, Младших Богов не смотрит, а Высших Богов — мужчин, кроме Великого Лика здесь и нет… Интересно, где здесь она собирается найти себе мужа, ведь других Богов нет? Или ждет Высшего братика от Удины? У Богов ведь нет так называемого кровосмешения, как у простых смертных, и браки и соответственно дети от Богов — родных братьев и сестер не запрещены…, да и кто что-то может запретить Богам? Главное, что от таких браков появлялись полноценные Боги. Может, Удина ждет ребенка? Что-то с ней не так…. От нее веет угрозой. Если она беременна… видно от этого, хочет защитить своего ребенка".

"Нет, это несправедливо, — рассуждал далее Остриб, — почему у меня нет детей? Я хотел бы тоже иметь своего собственного родного полубога! Вон у Великого Лика сколько их! Да и мои братцы Катир, да Скреден тоже уже обзавелись смертным потомством. Тоже мне, Бог Войны и Бог Ремесел! Вот ведь, ходоки! Не успели окончательно отойти от потери родного Мира, а детей от смертных уже наплодили! Это всё влияние Великого Лика!"

Остриб вновь вспомнил уже давно прошедшую битву с прежними Богами. Новые Боги так и не смогли найти еще одну потерявшуюся Богиню. Они обыскали весь Мир Сатара, но даже намека на присутствие чужого Бога не обнаружили. Видно, она тоже незаметно для всех погибла в том сражении. Скорее всего, та Богиня была самой слабой из местных Богов и где-то пряталась, но каким-то образом попала под удары Новых Богов. А может, ее погубила ударная волна своего же Бога?

— Остриб, ты где?! — раздался в ушах Бога Ветров вызов Великого Лика. — Поднимайся в Верхний Мир, Удина хочет показать всем нам свое новое творение!

— Я здесь! — ответил на вызов Остриб.

— Вижу, портал сейчас откроется. Не задерживайся!

Через несколько мгновений недалеко от Остриба засверкал разными красками портал, ведущий в Верхний Мир.

"Почему у Великого Лика порталы всё время получаются разными? — подумал Остриб. — А у Удины и Удолы одинаковые? Впрочем, какая разница, если ими можно пользоваться".

Остриб ступил в портал и тут же оказался в Верхнем Мире.

Портал вновь привел его на то же несчастливое место, где он распрощался со своим сыном.

Все Боги, кроме Удины, были уже здесь. Великий Лик разлегся на земле, Удола грациозно присела рядом с ним на ажурное кресло, вырастающее прямо из земли и состоящее из переплетенных цветов небесно-голубого цвета.

Катир и Скреден, как Младшие Боги, стояли чуть поодаль за спинами Высших Богов.

Вскоре появилась улыбающаяся Удина.

— Муж мой! — начала она. — Позволь мне показать тебе мое новое творение!? Только обещай, что не убьешь его!

— Убить? Зачем я должен его убивать!? Показывай! Его никто не тронет!

Удина сделала какое-то неуловимое движение и со стороны Дворца Богов появилась быстро приближающаяся тень.

"Это же Клинок Хаоса! — пронеслось в голове Остриба. — Откуда он здесь?!"

В это время существо уже находилось перед Богами. Остриб расслабился, нет, это был не Клинок Хаоса, хотя существо, висящее в воздухе прямо перед ними, было очень похоже на страшных врагов, стоявших во главе войск вторжения в их старый мир, и от которых они бежали.

Новое существо, созданное Богиней Жизни, представляло собой плотную безволосую мускулистую, почти человеческую, фигуру, темно-красного цвета пять саженей высотой. Оно имело мощные птицеподобные крылья и птицеподобную голову, покрытые длинными перьями. На лице этого существа находилось два выразительных глаза, практически ничем не отличающихся от человеческих, только покрупнее. Вместе с заостренными ушами, торчащими из-под перьев на голове, да с клювом, как у большой птицы, вместо рта, весь их облик почему-то создавал очень неприятную картину и вызывал у Остриба желание закрыть глаза и не видеть этого монстра. Могучие руки и ноги существа, казалось, могли крушить камень, а когти на руках больше походили на сабли, чем на простые когти.

— Хорош! — сказал Великий Лик! — Ты нас всех чуть не напугала! Я сначала принял его за Клинок Хаоса — такие же крылья, да общие очертания похожи. Но красный цвет!? Да и лица у Клинков скорее звериные, чем птичьи. Да и шерсть у них, а не перья. Что он может? Как ты его назвала? Сколько всего таких?

— Я сотворила троих. Зовите их дэвонами.

— А зачем нам они? — спросила Удола? — Разве нам мало гаргулов и азаров? Да еще ведь есть и полубоги?

— Дэвон почти неуязвим для людей. Гаргула и азара можно убить, хотя, конечно, это трудно сделать. Но тяжелые арбалеты людей, или как они их там называют, которые стоят на крепостных стенах…. Если попадут, то ни гаргул, ни азар не выживут.

— А дэвон? — спросил Великий Лик.

— Дэвона не берет никакое оружие, его кожа непробиваема. Может, сильный удар и собьет его с ног, но не убьет.

— А крылья?

— Крылья тоже. Их перья очень прочные. И еще дэвоны очень сильны. Они могут спускаться из Верхнего Мира в Нижний без порталов. На своих крыльях. Забраться, правда, обратно без портала, к сожалению, не могут. И они гораздо сильнее полубогов, да, пожалуй, и наших Младших Богов тоже.

— Неужели сильнее Богов? — удивился Великий Лик.

— Сильнее, если Боги будут с ними биться без использования своих Божественных Сил. Вон, Остриб, ничего не сделает с дэвоном, если не будет применять против него ветер. Скреден и Катир тоже бессильны без своего Божественного Оружия.

— Понятно! — сказал Великий Лик. — Но какой Бог не будет в битве применять своих Божественных Сил?! Если, конечно, их у него останется мало…

— Непонятно! — возразила Удола. — Я так и не поняла, зачем нам они нужны.

— Милая Удола, — мягко заговорила Удина. — Я уже почти закончила с Кристаллом Силы, но нам нужно много энергии, чтобы он начал свою работу. Вернее, мне нужно много энергии. Я поняла, что у меня не так много времени — меньше года — чтобы всё завершить. Иначе энергия, помещаемая в Кристалл, распадется. Дэвоны пригодятся, чтобы быстро привести весь Мир Сатара к нашим ногам. Ведь еще встречаются те, кто не считает нас повелителями. Тебе ведь нужен муж? Мы с твоим отцом можем породить специально для тебя нового Высшего Бога — твоего будущего мужаю. А без моего Кристалла энергии на новых Богов нам не хватит.

— Я уже донес до Империи Новых Богов свою волю, — сказал Великий Лик. — Скоро она должна завоевать для нас еще пару королевств. Но почему ты мне ничего не сказала о таких сроках?

— Муж мой, я сама поняла это совсем недавно. Да и дэвоны могут не понадобиться, если всё без них пойдет хорошо. Но пусть лучше будут! Вдруг люди что-то сделают не так? На смертных ведь нельзя полагаться! Мы же опять им можем помочь своими дэвонами. Не биться же нам самим с простыми смертными!? А нужно будет, и сами всё решим, без помощи всяких смертных. Дэвоны могут разбить любую армию людей!

— Удина, — возразил Великий Лик. — Ты забыла?! Нам не нужны человеческие смерти в таких количествах. Напустить на них дэвонов?! Так они всех убьют, и кто будет нас почитать? Жалкая тысяча другая смертных?

— Нет, муж мой, конечно. Это я так…. Я хотела сказать, что можно ускорить решение нашей проблемы с помощью дэвонов…

— Хорошо, Удина, я понял. Придержи своих дэвонов пока у себя.

— Да, Великий Лик, — сказала Удина, — они всегда будут готовы выступить по твоему слову.

"И не только по твоему…", — подумала про себя Удина.

Несколько месяцев назад Удина почувствовала столь мощный выброс жизненный силы, направленный на нее, что удивилась. Никакое обращение к Богине Жизни не давало такого прилива сил. Буквально через несколько дней ситуация повторилась. Опять мощный прилив сил, и опять без ритуала обращения к ней. Хотя нет, раз сила текла непосредственно к ней, кто-то явно желал именно этого, Силы для нее. Но каким-то не совсем ясным для Богини способом.

После третьего взброса силы из Нижнего Мира Удина решила разобраться на месте. Безусловно, таким необычным образом кто-то взывал к ней.

Поступление силы шло из Империи Дан. Империя Дан была отделена от Империи Новых Богов большой горной грядой и была почти таким же мощным государством, что и Империя Новых Богов. Мало того, до пришествия Новых Богов, когда Империя Новых Богов была еще Пригорным Королевством, Империя Дан уже существовала. И уже была очень мощным государством. Она занимала всю южную часть Мира Сатара — по сути, огромный полуостров, отделенную от остальной обжитой части континента горами. Завоевать Пригорное Королевство до появления Новых Богов мешали горы, да находящееся в них Княжество Горных Топоров. Эти воинственные горцы, ловко орудующие боевыми топорами, не пропускали через проходы в горах никаких чужаков, тем более, армии. А воевать с ними было себе дороже. Империя Дан, конечно, победила бы Княжество в затяжной войне, но на последующую войну с Пригорным Королевством сил бы могло и не хватить. И как знать, воспользовавшись ослаблением в войне с Княжеством, Королевство само могло бы захватить Империю Дан.

А после появления Новых Богов и основания Империи Новых Богов Империя Дан уже и не смотрело в сторону новой империи. Во всяком случае, не предпринимала в отношении её явных враждебных действий. Император Дан XII не был слабоумным, чтобы воевать с государством, за которым стояли Боги. Мало того, Империя Дан тоже стала развивать на своей территории культ Новых Богов, но похоже, она была обижена, если можно обижаться на Богов, что те выбрали не ее, древнюю империю, а какое-то Королевство.

И вот теперь Империя Дан посылала Богине Жизни мощные потоки силы.

Богиня Жизни через созданный ею портал спустилась в Нижний Мир недалеко от места, от которого не так давно высвободилась энергия.

Похоже, ее ждали.

С десяток людей, одетых в черные закрытые балахоны, стояли на коленях, уткнувшись головой в землю, и непрерывно распевали одну из строк обращения к Богине Жизни. Шагах в пятидесяти позади них на земле был воздвигнут алтарь — небольшая прямоугольная каменная плита, один край которой был немного выше другой. На алтарь можно было поместить двух лежащих рядом друг с другом человека. Вокруг алтаря, по его углам, торчали вбитые в землю четыре горящих факела.

В Нижнем Мире была ночь, и черные балахоны людей сливались с окружающей местностью. Но Богиня Жизни видела ночью так же хорошо, как и днем, поэтому без труда направилась прямо к ним.

— Что вам надо, смертные?! — спросила она.

— Великая Удина! Ты пришла к нам!! — воскликнул хриплым от избытка чувств стоящий на коленях впереди всех человек.

— Да, я пришла, чего вы хотите? Зачем вы вызывали меня? Надеюсь, это действительно важно? Не испытывайте мой гнев!

— Великая Удина! Прости нас, низших смертных, недостойных даже произносить Твоё Имя! У нас действительно важное дело!

— Не тяни, смертный! Я уже устала слушать тебя!

— Великая Удина! Ты ведь почувствовала великую силу, идущую к тебе?!

— Не такую уж и великую, но да, она была несколько больше, чем обычно…

— Это наш пророк сказал, что делать, чтобы угодить тебе!

— Ваш пророк?

— Да, это потомок человека, который своими глазами видел Битву Богов. Один из наших разведчиков был в Долине Богов — так раньше мы называли Море Гнева, когда ее еще не залило водой, — и чудом спасся. Наверное, на него как-то повлияла отголоски той великой битвы…. В общем, иногда среди потомков этого человека появляются люди, мы называем их пророками, которые обладают необычными способностями. Некоторые, например, безошибочно предсказывали погоду, другие — будущий урожай. Один из пророков предсказал, что Боги создадут Великих Монстров, которые будут служить им. Нынешний пророк передал, что тебе требуется много силы и рассказал нам, как ее получить.

— И как же?

— Человеческие жертвоприношения! Пролитая специальным образом кровь человека и его смерть на алтаре выделяют гораздо больше силы, чем обращение к Тебе!

— Человеческие жертвоприношения? — Удина еще раз взглянула на алтарь. Присмотревшись, она заметила, что каменная плита алтаря была вся покрыта мелкими узкими канавками, наверное, для стока крови. Канавки сходились вместе с низкой стороны плиты в достаточно широкий желоб, под которым внизу на земле стояла серебряная чаша в виде головы самой Богини Жизни с открытым ртом. Стекавшая кровь, судя по всему, попадала прямо в открытый рот изображения Богини.

Удина хотела сначала рассердиться, что ее показали в виде головы с открытым ртом, но поняла, что чаша сделана с таким мастерством и изяществом, что вызывает только восхищение. Можно было подумать, что ее сделал сам Скреден.

"Никогда не думала, что так можно было получать Силу, — подумала про себя Удина. — Впрочем, здесь тоже льется кровь…. Интересно, что это за пророк? Наверное, его предок каким-то образом получил чуток Божественной Силы. Во время битвы Богов выделялось много разной силы…. Как-то он смог ее усвоить. И это передается потомкам…"

— Да, человеческие жертвоприношения! Великая Удина! Ты не будешь возражать против человеческих жертвоприношений в Твою честь?!

— Нет, — немного подумав, сказала Богиня Жизни. — Смертные всё равно умирают. Пускай они умрут ради Богов. И кто изобразил меня в виде головы?

— Именно так и сказал наш пророк! — воскликнул преклоненный человек. — Смертные должны умирать ради Богов! И чашу сделал тоже он. За ним раньше не наблюдалась особая тяга к какому-нибудь ремеслу — он у нас служитель в Твоем Храме. Но одновременно с его пророчеством о жертвоприношении к нему будто пришли какие-то силы и уменья, и он за несколько дней сделал эту чашу для жертвоприношений!

"Было бы неплохо разобраться с этим пророком получше. Почему его посещают откровения, недоступные мне?"

— Хорошо! Но что вы хотите от меня?

— Великая Удина! Я посланник Императора Дана XVIII. У Императора нижайшая просьба к тебе…

— Говори, не бойся.

— Великая Удина! Империя Дан единственная из всех поняла, что нужно Тебе! Что нужно Новым Богам! По мнению Дана XVIII, Империя Новых Богов плохо выполняет свое великое предназначение — слишком много жалких государств не почитает вас, Новых Богов! Если бы Боги помогали нам, не пройдет и несколько лет и весь Мир Сатара будет у ног Великой Удины!

"У ног Великой Удины?! — подумала Богиня Жизни. — Впрочем, если эти жертвоприношения упорядочить, то вскоре я действительно могу поспорить силой с Великим Ликом, и даже превзойти его…"

— Так что вы хотите от меня, говори яснее!

— Великая Удина, — Дан XVIII нижайше просит помочь ему захватить Империю Новых Богов! Вернее, не захватить, а объединить Империю Дан и Империю Новых Богов. Нужно только сместить их Императора — Самуила II, да уничтожить наследника и несколько знатных родов, особо приближенных к нему. А во главе новой Империи, а она и будет называться по-прежнему Империей Новых Богов, поставить Императора Дана XVIII. Но Империя Дан не может исполнить своё предназначение, пока Боги помогают Самуилу II.

— Хорошо, я подумаю, и дам вам знать. Жертвоприношения продолжайте. Скоро я пришлю к вам своего вестника, он передаст мою волю. Ждите.

Богиня Жизни создала портал и исчезла из Нижнего Мира.

Глава 7

Огненный Медведь прохаживался по комнате, выделенной ему в донжоне замка Герцога Алого Плаща.

Прошло уже три дня, как он согласился стать личным телохранителем графа Зануила, но поскольку всё это время младший сын герцога пребывал в замке, работы у Медведя почти не было.

Граф Зануил готовился к отъезду. Готовились к отъезду и его сестра Еления и леди Катарина. К отъезду готовился и барон Густас.

Будучи начальником тайной службы герцога Алого Плаща и одновременно отвечающим при этом за общую безопасность герцога и членов его семьи как начальник всей его охраны, барон Густас формировал военное сопровождение для будущего путешествия.

Переговорив с герцогом и получив от него необходимые указания, барон Густас, учитывая последние события в Империи, решил взять с собой побольше охраны. Лучше выглядеть живым сумасшедшим, разъезжая по дорогам Империи с многочисленным воинским отрядом, сопровождая пару карет благородных, чем мертвым и как бы благоразумным человеком, лёжа с перерезанным горлом в пыли у разломанных карет вместе с десятком таких же трупов, которые раньше были стражниками или детьми герцога.

Поэтому наряду с обычным сопровождением, полагающимся в таких случаях, — десятком конных латников и тремя десятками пеших воинов, барон Густас решил дополнительно взять с собой отряд тяжелых арбалетчиков, да еще с полсотни легкой конницы. К сожалению, столько легкой конницы набрать не удалось, не хватило времени. Но у стен замка осталось полтора десятка воинов, до этого ходивших с караваном Голоса Правды. Поэтому пришлось обойтись ими.

Всё это было известно Медведю, поскольку граф Зануил информировал своего личного телохранителя обо всех деталях предстоящей поездки. Граф Зануил был весьма умен и, без сомнения, совершенно правильно считал, что его телохранитель должен быть осведомлен о том, какие силы, помимо его самого, могут быть задействованы в охране лорда.

Между тем Огненному Медведю нужно было выполнять свои обязанности телохранителя. Он взял несколько метательных ножей, вставил их в специальные полости куртки и спустился со второго этажа, где находилась его комната, во двор замка. Там барон Густас с минуту на минуту собирался принимать присягу кочевников, которых он нанял в качестве легкой конницы для сопровождения господ в столицу Империи. Герцог и граф Зануил тоже решили познакомиться поближе с этими воинами, поэтому Медведь, как личный телохранитель лорда, тоже должен был здесь присутствовать.

Когда Медведь появился во дворе, там уже стояли будущие наемные воины. Коней по правилам, действующим в замке, они оставили за его воротами, и в их отсутствии эти прирожденные наездники чувствовали себя неуютно. Они сгрудились тесной кучкой и не слишком уверенно посматривали на стенки замка, на которых то там, то здесь появлялись воины, вооруженные арбалетами, — это прохаживалась охрана замка.

Вот появился герцог, опять в своей герцогской короне, а прямо следом за ним и его сын.

Пройдя вперед и встав шагах в десяти перед кочевниками, которые после его появления выстроились в неровную шеренгу, герцог отдал команду начинать. Рядышком, чуть сзади, за герцогом встал его сын, а позади него — Огненный Медведь.

Принятие присяги прошло без происшествий и представляло собой очень простую процедуру. Барон Густас зачитал текст присяги, в котором говорилось о том, что воины переходят под его командование и обязаны выполнять все его приказания. В случае смерти барона они должны были подчиняться командам графа Зануила. Потом каждый из воинов поклялся выполнять эту присягу именем Великого Лика и именем своего племени. По обычаям и верованиям кочевников, если была нарушена клятва, когда клялись именем своего племени, страшные невзгоды и проклятия обрушивались не только на самого нарушителя клятвы, но также на его семью и на племя в целом. Поэтому было немыслимо даже представить себе, что такая клятва могла быть нарушена. Впрочем, таких случаев отступления от клятвы во всей истории Империи ни разу и не было. Ну а поскольку Империя была тесно связана с Новыми Богами, клятву усиливали обращением и к Великому Лику.

Барон Густас принял присягу и распустил воинов по своим делам, приказав им быть готовым к выступлению на завтрашний день. Те, явно оживившись, сразу побежали к воротам, чтобы побыстрее добраться до своих коней.

Отсалютовав герцога и получив от него разрешение удалиться, барон ушел, а герцог с сыном решили подняться на стены замка.

Уже находясь в замке, Медведь понял, что тот имел не только высокую внешнюю стену с каменными зубцами и бойницами для лучников и арбалетчиков, но и внутреннюю — немного пониже внешней.

Между внешней и внутренней стеной по всей их длине находилось пустое пространство, шагов в пять шириной. По-видимому, расчет делался на то, что если враги возьмут внешнюю стену, то перебраться еще и через внутреннюю им будет весьма затруднительно. Ведь все приставные лестницы, шесты и другие приспособления для взятия стен они оставят перед первой стеной замка. Тут их и начнут спокойно расстреливать через бойницы внутренней стены, пока они будут метаться между стенами и на первой стене и думать, что делать дальше.

Герцог с графом Зануилом прохаживался по внутренней стене и делал вид, что осматривал, в каком она находится состоянии. На самом же деле он давал последние секретные наставления сыну. По некоторым данным, которые поступали к герцогу, складывалось стойкое впечатление, что за последними событиями в его родной Империи стояла Империя Дан. Это было не совсем понятно, поскольку были неясны цели Империи Дан. Пускай, даже покушавшимся на наследника Императора удалось бы его убить. Ну и что дальше? Даже в случае последующей смерти Императора? Умри Император, не оставив наследника, можно было бы провести необходимые консультации среди знатнейших фамилий Империи и жрецами Великого Лика, и у Империи появился бы новый Император. И не важно, что, может быть, даже из другого рода. Хотя у Самуила II были отдаленные родственники, а у тех старшие сыновья, поэтому как таковой его род на престоле Империи мог и не прерваться. В любом случае выбирать было из кого.

При поддержке жрецов, а точнее, Верховного жреца Великого Лика Ужаса, другие претенденты на корону Императора не стали бы слишком возражать. Кроме того, Самуил II, если бы остался в живых какое-то время, мог бы просто усыновить кого-нибудь, естественно, не первого встречного, а из своих ближайших союзников и преданных друзей, и власть спокойно в дальнейшем перешла бы к нему. Еще Император мог впасть в ярость и использовать всю свою военную мощь против Империи Дан. Конечно, война была бы тяжелой и кровопролитной, но Империя Новых Богов победила бы. А может, и не очень кровопролитной. При помощи летунов, бегунов и своей Божественной Сотни Самуил II мог бы внезапным ударом захватить столицу Империи Дан, убить их Императора и некоторых особо важных лиц…. И кто знает, что было бы дальше. Оставшаяся знать Империи Дан могла бы и прекратить ненужную им войну и уйти под руку Самуила II. Какая в принципе разница для отдельных, но весьма многочисленных благородных, в империи с каким названием им жить и какому императору служить, если за ними будут сохранены все их привилегии и земли. Поэтому попытки Империи Дан внести некий хаос в жизнь Империи Новых Богов с помощью убийства наследника престола были непонятны и поэтому весьма опасны. Если не понимаешь, чего замышляет враг, а Империя Дан, безусловно, была врагом, хотя войн между двумя империями никогда не было, это очень плохо. Все свои размышления герцог изложил в донесении, которые его сын должен был доставить Императору. Использовать почтовых птиц или бегунов в такой ситуации герцог не решился. Ведь их могли перехватить. Да и бумаге он не стал всё доверять, а велел передать Самуилу II некоторые детали на словах. Поскольку разговор был секретный, граф Зануил приказал Медведю отойти от него шагов на пятнадцать, дабы тот не мог услышать ничего лишнего.

Опасаясь быть подслушанным даже в своем замке, герцог специально завел этот разговор на свежем воздухе, где никого не было, и никто не мог подойти близко, чтобы его не увидели. Однако Медведь всё прекрасно слышал. Он заметил за собой особенность, что он мог понимать любой разговор, произносимый даже шепотом, если видел говорящих. Еще раньше Медведь узнал в бароне Густаса своего знакомца, как только увидел его. Хотя тот почти полностью изменил свою внешность (стал ниже ростом, похудел, изменил голос), Медведь был уверен, что барон Густас и его прежний наниматель — торговец Голос Правды один и тот же человек. Зачем барону или торговцу было скрывать свою иную сущность, Медведь пока не вполне понимал, но сделал вид, что не узнал барона. Наблюдая за бароном-торговцем, Медведь заметил, что тот в свою очередь тоже ведет наблюдение за ним. И, наверное, барон это делает не просто так, а хочет понять, не узнал ли его Медведь. Поскольку барон Густас сам не признался в своей непонятной игре, Медведь решил, что и ему не следует раскрывать барону свою осведомленность. Он вел себя с бароном как с совершенно незнакомым человеком. И на этот раз, поскольку герцог явно скрывал для окружающих свой разговор с сыном, ему совершенно не обязательно было узнавать о способностях Медведя.

Между тем герцог завел разговор про Медведя. Его всё-таки беспокоила все эти необычные случаи, происходящие с молодым человеком.

Барон Густас, докладывая герцогу о встрече с Огненным Медведем и дальнейшим путешествием с ним, обратил внимание, что Медведь, хотя и на самом деле ничего не помнит о прошлом, очень внимателен и обладает хорошей памятью на всё происходящее. Так, барон припомнил, как Медведь заметил неточность в договоре о найме, который писал хозяин постоялого двора Нисар. Этот Нисар пропустил в договоре одно слово, который продиктовал барон, а Медведь на слух заметил. Было смешно, но сам барон не обратил на это внимания, хотя должен был бы.

Потом этот случай с Волками Смерти. Слушая барона о произошедших событиях, герцог вдруг понял, что они, по сути, так ничего об этих монстрах и не знают. Даже различные слухи и легенды о них порой противоречат друг другу. Так, с одной стороны, считалось, что Волкам Смерти надоело жить так долго, что они специально ищут сильных врагов, надеясь, что те лишат их этой самой жизни. С другой стороны, Волки Смерти были очень умны и избегали нападать на хорошо вооруженных людей. Потом вообще не было известно, эти Волки Смерти всё те же животные, которые застали битву богов, или сейчас живут уже потомки тех животных. Тогда какое поколение?

Но факт оставался фактом, Огненный Медведь сумел как-то поладить с Волками Смерти, и те скрылись, не причинив никакого вреда людям, с которыми он был.

Поэтому за Огненным Медведем нужен был глаз, да глаз. Герцог уже даже начинал жалеть, что он связался с этим юношей. Конечно, он очень силен и ловок и пока делал для герцога и его людей только очень полезные вещи, даже, можно сказать, спас их. Но что произойдет, если вдруг к Медведю вернется память, и он окажется каким-нибудь шпионом Империи Дан? Хотя это вряд ли, слишком он уж молод. Однако вопросы есть.

Все свои опасения герцог донес до сына и велел ему не терять бдительность. Герцог надеялся, что его младший сын когда-нибудь займет нынешний пост самого Герцога — начальника Тайной Стражи Империи, поэтому тому сам Великий Лик велел заниматься разрешением таких вопросов.

Пока герцог с сыном, не торопясь, прохаживались по стене, ведя свой секретный разговор, Медведь на расстоянии следовал за ними и тоже думал.

Он не чувствовал в себе никакой опасности для дел герцога. Да, в его происхождении была какая-то тайна, но она явно не имела ничего общего с враждой между двумя империями.

Тут до слуха Медведя донесся резкий посторонний звук. Сознание Медведя еще до конца не разобралось, что это такое, а его тело уже стало действовать. Не успело сердце юноши сделать очередной удар, как он уже оказался рядом с герцогом. Почти неуловимое для глаз движение рукой — и Медведь выловил из воздуха, прямо перед лицом герцога, буквально на расстоянии ладони, арбалетный болт. Уже поймав болт, Медведь понял, что он слышал арбалетный выстрел. Герцог опешил. Он не понял, откуда взялся Медведь, ведь мгновение назад его тут не было, и что он вообще тут делает. Но тут же, как бывалый воин, тоже понял, что только что слышал звук арбалетного выстрела и, увидев болт, зажатый в руке Медведя, всё понял. Кто-то в него стрелял. Еще немного, и очередному герцогу Алого Плаща пришел бы конец. Правда, было непонятно, как Медведю удалось его спасти, но это сейчас было неважно. Нужно было найти того, кто в него стрелял.

— Стреляли оттуда, — сказал Медведь, показывая на одну из надворотных башен, находившуюся в шагах пятидесяти от них на внутренней стене.

Герцог пригляделся и увидел сквозь бойницы башни слабое шевеление. Может быть, стрелок вновь готовился к стрельбе?

Но оказалось, что охрана замка всё это время наблюдала за герцогом и заметила происходящее. Несколько воинов кинулись в башню, откуда чуть ранее раздался выстрел. Через некоторое время туда же прибежал и барон Трол. Не прошло и минуты, как он вышел из башни и бегом направился к герцогу.

— Ваша Светлость, милорд, — кивнул он графу Зануилу, — я не знаю, кто это и как он сюда попал, но он мертв.

— Сам себе пустил под горло болт, — чуть задыхаясь от быстрого бега, продолжал барон Трол. — Я не знаю его, хотя он одет так же, как и все наши стражники. Может кто-то из гильдии убийц? Я готов понести наказание, Ваша Светлость, это моя вина. Еще бы немного и даже никакой бы первородный огонь не помог.

— Да, всем нам повезло, — произнес герцог. — А может, и нет. Кто знает, на что способен наш Огненный Медведь? Это ведь не совсем везение, это его прямые действия! Смотрите и учитесь капитан! Кто-то из гильдии убийц, говорите? Вряд ли, последнюю гильдию убийц ликвидировали в Империи лет двадцать назад. Хотя, конечно, кто-то из тех людей мог остаться…. Позовите ко мне барона Густаса! А с Вами я разберусь позднее. Пока же проверьте весь замок, нет ли еще посторонних. Если найдете кого чужого — арестовать и допросить, Брунил поможет.

Несмотря на только что чудом, чтобы он не говорил, неудавшееся покушение на него, герцог был спокоен. Начальниками такой службы, которой он руководил, не могут быть импульсивные люди. Но, впрочем, за его жизнь, это было не единственное на него покушение. Хотя последнее было более пяти лет назад.

Барон Трол ушел, но разыскивать и звать барона Густаса ему не пришлось. Тот уже скорым шагом торопился к герцогу, как оказалось, даже уже успев перед этим побывать в башне, откуда был произведен выстрел.

— Ваша Светлость, милорд, — произнес он, — это моя вина. Еще немного…

— Довольно, барон, — прервал его герцог, — что вы все признаетесь в своей вине?! Лучше продолжайте выполнять свои обязанности надлежащим образом! И не беспокойтесь, если чья-нибудь вина будет доказана, виновный будет наказан. Но не думаю, что Вы что-то или кого-то найдете.

— К сожалению, я согласен с Вами, Ваша Светлость. Я подозреваю, что все эти последние покушения в Империи связаны друг с другом.

— Кстати, — продолжал барон Густас, — я был в башне, похоже, стрелок успел туда прийти незадолго до выстрела. Из нее хорошо просматривается место, где мы принимали присягу. Там Вы были отличной мишенью, и если бы стрелок был бы уже там, он, безусловно, стрелял бы, когда Вы были внизу.

Наконец все обратили внимание на Медведя, который так и стоял, зажав в одной руке арбалетный болт, а в другой — один из своих метательных ножей, который тоже, оказывается, успел достать, когда стремительным рывком кинулся к герцогу.

— Молодец, Огненный Медведь! — произнес герцог. — Как ты сумел поймать болт?

— Не знаю, Ваша Светлость, тело само действовало. Я услышал выстрел и кинулся к Вам. Мне даже показалось, что время слегка замедлилось, и я прекрасно видел медленно летящий в Вас болт, поэтому всё успел — и подбежать и болт поймать.

— Я слышал о таких случаях…. Бывалые воины говорили, что иногда в бою, в особо опасных ситуациях, время для них как будто замедляется, и им удается уйти от смертельного удара или нанести таковой самим.

— Граф, ступайте, заканчивайте свои дела, — обратился он к сыну (на людях герцог всегда обращался с сыном официально). — Завтра в путь. В столицу, в Агрель. И будьте осторожны в дороге.

— А Вы, барон, — герцог повернул голову к барону Густасу, — не забыли? Вы ведь тоже завтра уезжаете. Поэтому идите, обсудите все детали действий в связи с нынешними событиями с бароном Тролом.

Граф Зануил вместе с Медведем ушли. Барон Густас тоже собрался уходить, но герцог остановил его.

— Да, ты прав, барон, — сказал герцог, — твой протеже очень занимательный юноша. Редко встретишь таких крупных людей с такой быстрой реакцией.

— Редко, Ваша Светлость, — согласился барон. — Еще мне кажется, или я уже стал слишком мнительным, что за эти несколько дней, как я знаю Огненного Медведя, он стал чуть выше и крупнее.

— Но это вряд ли, — произнес герцог, — такого не бывает. Скорее, он немного освоился и стал вести себя совсем раскованно, поэтому и кажется, что вырос. Кроме того, я заметил, что он ходит в одной и той же одежде и кольчуге. Если бы он вырос, то он бы в них не поместился. Но всё-таки удивительно, как он сумел поймать болт. Я действительно слышал о таких случаях, когда время как бы останавливалось для воинов при смертельной опасности. Но это бывает крайне редко.

— И да, Вы правы, — опять перешел герцог на официальный язык, увидев приближающуюся к ним охрану из двух воинов, которых барон Трол направил к герцогу, — он, скорее всего, из благородного рода — уж очень спокойно ведет себя в моем присутствии. У низших сословий в крови почитание благородных, тем более такого ранга, как герцог. Поэтому, даже потеряв память, никто из них не мог бы так уверенно себя чувствовать в моем присутствии.

— Кто бы он ни был, но он нам не опасен, — продолжал он чуть слышно, жестом останавливая приближающихся к нему воинов. — Я верю Брунилу. Но на всякий случай тоже следи за ним, сыну я уже сказал, уж слишком часто вокруг него случаются неприятности. Правда, для других, он, кажется, и не совсем понимает, что происходит что-то необычное. Кстати, он не узнал тебя?

— Не думаю, — ответил также негромко барон. — Во всяком случае, об этом ничего не говорит. Вряд ли он смог так скрыть свои чувства, чтобы я не заметил, что он меня узнал.

— Это хорошо. А то пришлось бы его убить или принять на тайную службу, а сейчас в эти неспокойные времена Император запретил брать к нам новых людей. Всё, ступай.

Весь оставшийся день граф Зануил посвятил общению со своей сестрой и леди Катариной. Медведя он с собой не взял, поэтому тот решил опять просто посидеть в своей комнате.

Перед тем, как отпустить Медведя, граф попросил его избавиться от своих сумок, в которых Медведь носил оружие.

— Что ты ходишь со своими котомками, как крестьянин, — сказал граф, — ты же воин. Для метальных ножей тебе подберут перевязь, а для твоей булавы — пояс с кольцом. Знаешь, туда булава вставляется вниз рукоятью…

— Хорошо. Я вообще-то привык, но если Вы настаиваете, граф, пускай подберут. Только у меня не булава, а шестопер.

— Ну да, шестопер, большой разницы я в этом не вижу. Впрочем, я не воин, в отличие от отца и старшего брата. Это те прекрасно разбираются в оружии. Меня же готовили несколько для других целей…. Отдыхай, набирайся сил. Сегодня ты мне не понадобишься. Утром тебя разбудят.

Граф Зануил, конечно, лукавил. Он прекрасно разбирался в оружии и знал отличие булавы и шестопера. Но его отец — герцог — неоднократно говорил ему, что для службы, к которой его готовят, порой бывает лучше показать себя менее умным и знающим в некоторых вопросах, чем ты есть на самом деле. Граф так привык следовать этому отцовскому наставлению, что выполнял его, порой даже не задумываясь, а по привычке. Достаточно было и того, что он и так слыл среди дворян почти ученым, поскольку очень много читал, знал несколько языков, при этом неплохо рисовал, писал стихи. В общем, для ученого человека не знать оружие и не особо хорошо сражаться (а обращаться с оружием обучали графа очень умелые учителя, но всем это знать было совсем не обязательно) была весьма распространенным явлением.

— Милорд, разрешите еще вопрос?

— Ну, хорошо, задавай.

— Что такое первородный огонь?

— Первородный огонь?

— Да, когда стреляли в герцога, барон Трол сказал, что Его Светлости не смог бы помочь и первородный огонь, попади болт в него.

— А! Помню! Это такая поговорка, которая говорит о том, что дело очень плохо, что спасения уже нет, ну и подобное этому. А так, по преданиям, первородный огонь существовал давным-давно, еще тогда, когда в Мире Сатара были Старые Боги. Что это такое, неясно, но как будто бы, он являлся источником их божественной силы. Еще говорят, что Старые Боги могли первородным огнем врачевать любые раны не только у себя, хотя непонятно, как можно было ранить бога, но раны и болезни людей. Но так это на самом деле или нет неизвестно. С тех времен осталась только поговорка.

— А первородный огонь…, его кто-нибудь видел?

— Нет, я уже говорил, что неизвестно точно, что это такое. Что известно наверняка, так это то, что он был утрачен во время Великой Битвы Богов, поэтому, естественно, его никто не мог видеть. Отдыхай, я ухожу.

Граф ушел, а Медведь пошел в свою комнату. Чего делать, он не знал. Был еще день, до завтрашнего дня полно времени. Походить по замку? Но сейчас, после покушения на герцога вряд ли это было правильно. Все нервничали, и лишнее праздное мелькание людей наверняка не приветствовалось. Недаром граф Зануил настойчиво выпроваживал его в комнату.

Медведь сел на свою кровать, та жалобно заскрипела.

"Полежу, подумаю", — решил юноша, и растянулся на кровати. Та заскрипела еще больше, но выдержала.

"Первородный огонь, — размышлял юноша. — Та женщина сказала, чтобы я искал первородный огонь. Но, по словам графа, первородный огонь давно пропал. И вообще, как его искать, если не знать, что это такое? Но, похоже, женщина считает, что он существует. И вероятно знает, где его найти, и, главное, что это такое. Кто она? Кстати, вот уже несколько дней, как мне никто из них не является, не молоденькая, ни та… Вряд ли их образ — плод моего воображения. Особенно та, кто всё время пытается со мной поговорить. Первородный огонь…. Первородный огонь…. Зачем он мне?.. Может, если им действительно когда-то лечили любые раны и болезни, первородный огонь поможет вернуть мне память? А женщина? А что, если он жрица Древних Богов, или Старых Богов, как их там правильно называть? Или потомок жрецов? Если тех Богов нет, зачем нужны их жрецы? А может я тоже потомок этих жрецов? А вдруг, первородный огонь еще существует? Если она жрица или их потомок, она может знать, где огонь. Да и наверняка, от этих жрецов сохранились какие-то знания. А что могли знать и уметь эти жрецы? Вдруг, они все были великие воины? Или знали, как воспитывать таких воинов? Тогда, если я их потомок, не удивительно, что я так силен и быстр. Похоже на то…. Если это действительно так, об этом надо помалкивать. Хотя, чего это я?! Какие жрецы Старых Богов? Какие их потомки? Так можно додуматься, что я внебрачный сын Императора. Это будет вероятнее. Попробую опять вызвать своих женщин".

Решив так, Медведь поудобнее устроился на кровати, и стал вводить себя в необходимое состояние.

Время шло, ничего не происходило. Юноша незаметно заснул. И во сне к нему явились обе женщины. Молодая опять не радовала его и снова словно ничего не замечала вокруг. Может, она ему действительно просто снилась? Вторая же, как только появился ее образ, явно обрадовалась и принялась за свое обычное занятие — пытаться что-то ему сказать. Женщина открывала рот, что-то говорила… Нет, не понятно. Но женщина продолжала говорить и говорить, ее губы двигались. На этот раз стало заметно, что женщина либо очень устала, либо была чем-то больна — уж больно измождено она выглядела. Но она все равно говорила, говорила… и до юноши откуда-то издалека, наконец, донеслось: "Ищи первородный огонь…. Ищи первородный огонь…. Иди к Морю Слёз…. К Морю Слёз".

"К Морю Слёз?", — прошептал во сне юноша.

"Ты слышишь меня!? Наконец-то! Да, иди к Морю Слёз!"

"Ты жрица Старых Богов?"

"Ты еще не помнишь? Я…"

Что-то случилось, и их связь прервалась.

Кто-то сильно стучал в дверь. Оказалось, что Медведь заснул и на этот раз впервые смог общаться с женщиной во сне.

Главное он понял, женщина знала, где искать первородный огонь. И наверняка знала, кто он такой.

Стуки в дверь продолжались.

— Господин, господин, вставайте! Скоро Вы потребуетесь графу Зануилу! Уже утро! — раздался из-за дверей голос молодого служки, приставленного к Медведю на время его пребывания в замке.

— Я понял, не стучи, — ответил юноша. — Уже встаю.

"Идти к Морю Слёз? Где оно? И как мне туда идти, я ведь личный телохранитель графа. Должен быть всегда при нем. Но что-то делать нужно. Первородный огонь! Мне обязательно нужно его найти! И почему всё время получается так, что наше общение с ней прерывается на самом важном?! Но из ее слов следует, что я ее хорошо знаю, вернее, должен знать," — размышляя, юноша встал с кровати, умылся из стоящего в комнате чана с водой, взял котомки с оружием и вышел к встречающему его служке.

— Господин! Вам велели передать, — сказал служка, протягивая Медведю перевязь для метательных ножей и пояс для шестопера.

— А! Это от графа? Сейчас одену.

Медведь вернулся в комнату, оставил там свои котомки, нацепил перевязь, запихнул туда ножи, но парочку по обыкновению всё равно оставил в кармашках на куртке, надел пояс, вставил в кольцо шестопер, и вновь вышел из комнаты.

— Я готов!

— Господин, следуйте во двор и ждите графа Зануила.

— Хорошо!

Медведь вышел во двор, там уже стояло две кареты с гербами герцога, каждая запряженная парой белоснежных лошадей. Одна карета, видимо, предназначалась для графа Зануила, а вторая — для двух благородных дам.

Оказывается, под утро прошел сильный дождь, и вода еще не успела полностью впитаться в почву. Хотя двор частично для удобства передвижения вокруг донжона и был покрыт деревянным настилом, но этот настил был не таким большим — шага четыре в ширину, и сейчас кареты, подъехав к нему вплотную, стояли в лужах.

В качестве возничих-кучеров карет были легковооруженные воины в кольчужных доспехах, подпоясанные недлинными саблями. Барон Густас решил взять с собой побольше воинов даже таким способом — взамен возничих.

У внутренних ворот замка уже выстроился отряд сопровождения, состоящий из трех десятков копейщиков и двух десятков арбалетчиков с тяжелыми арбалетами. Всей этой пешей ратью командовал усатый бывалый воин, имевший чин сотника. Конные воины ожидали за стенами замка.

Вскоре появился граф Зануил и одетые в дорожные костюмы леди Еления и леди Катарина, как всегда в окружении трех своих слуг-телохранителей, да еще служанки, взятой в Благоде.

— В путь, — сказал граф Зануил. — Леди, занимайте свои места. Ваша карета, конечно, вторая.

Леди Еления, бросив мимолетный взгляд на Медведя, пошла первой.

Тут ее нога внезапно поехала по мокрому дереву, и леди Еления стала падать прямо на юношу. Тот ловко поймал девушку и, подхватив на руки, не дал упасть и испачкать ее, безусловно, безумно дорогой костюм.

— Милый брат, тут очень скользко! Раз уж твой телохранитель позволил себе дотронуться до меня, вели ему донести меня до кареты.

— Медведь, помоги леди, — сказал граф юноше. Он прекрасно всё видел. Сестричка решила затеять какую-то игру с его телохранителем. Она был слишком ловка, чтобы поскользнуться на не таком уж и мокром деревянном настиле. Граф Зануил заметил, что леди Еления старается поближе прильнуть к Медведю, да еще так, чтобы ее стройные ножки, отчетливо выступающие через сильно натянувшуюся узкую юбку, поплотнее прижались бы к рукам юноши.

"Нам еще в пути женских игр не хватает", — с некоторым раздражением подумал граф.

Но Медведь как будто не обращал внимания на то, что держит в руках красивую девушку. Он, как пушинку, отнес ее к карете и поставил прямо перед опущенной ступенькой-подножкой.

Леди Еления чуть томно потянулась и, шагнув на ступеньку, проворно нырнула внутрь кареты.

Потом в карету, уже без приключений, села леди Катарина, а затем и ее служанка.

Граф Зануил только покачал головой и пошел к своей карете.

— Медведь, займи место на задней подножке моей кареты.

— Поехали, — дал команду граф.

Процессия, не торопясь, двинулась к уже открытым воротам замкам. Вот она уже и за его стенами.

Снаружи их встречал барон Густас, ловко восседая на гнедом жеребце. Чуть поодаль, поднявши длинные копья, стоял десяток конных латников. Легкая конница кочевников уже сновала впереди и разведывала дорогу.

— Милорд, у Вас всё в порядке?

— Да, барон! Не задерживаемся, в путь!

Глава 8

Шел седьмой день пути. Слава Великому Лику, никаких происшествий за это время не произошло, и граф Зануил со своими спутницами, да с небольшим войском, служащим всем им охраной, довольно споро передвигался вперед. Дело шло настолько хорошо, что они уже опережали свой предполагаемый график передвижения почти на два дня. Видимо, подобная скорость их движения была связана с тем, что им совершенно не мешали кареты. Граф Зануил к своему удивлению понял, что первый раз направляется в Агрель в карете. До этого он всегда ездил в столицу Империи верхом на лошадях, а опыт его передвижения в карете ограничивался поездками к соседям или вассалам Герцога Алого Плаща, когда карета представляла собой не столько способ передвижения, а указывала на статус ее пассажира.

Колеса же кареты не слишком быстро шли по внутренним дорогам герцогства.

Сейчас же они держали свой путь в столицу Империи по широкой, на ней без труда могли разъехаться две идущие навстречу друг другу кареты, мощенной отшлифованным камнем ровной дороге. Поэтому пара сильных лошадей без труда катила карету, не отставая от конных воинов. Да и пехота шла по такой дороге бодрым шагом и ненамного тормозила передвижение.

Барон Густас отобрал для охраны детей герцога лучших воинов, отдавая предпочтение в первую очередь их выносливости, поскольку попасть в Агрель нужно было как можно быстрее. И он не ошибся. Несмотря на то, что воины не снимали доспехов, скорость их ходьбы не могла ни радовать. В день вся их дружная компания проходила почти по десять лиг.

Граф Зануил был доволен. Чем быстрее он встретится с Императором, тем быстрее он передаст важные для Империи сведения. И тем быстрее сам отправится на выполнение своей первой важнейшей миссии. Император направлял его послом в Королевство Падающих Звезд взамен бывшего посла Лигуса.

После прибытия каравана Голоса Правды в замок Герцога Алого Плаща, герцог отправил голубиной почтой послание Императору о наблюдениях и соображениях Голоса Правды, вернее, барона Густаса, по поводу действий графа Лигуса на посту посла в Королевстве. Буквально через два дня герцог получил ответ от Императора с приказом прислать к нему своего младшего сына, которого было решено назначить послом взамен Лигуса. Вероятно, события набирали оборот, и не за горами были военные действия, а может и полноценная война с Королевством. Герцог знал о требовании Великого Лика к Императору принести Берегу Моря Слёз веру в Новых Богов. Путь же к Берегу Моря Слёз загораживало Королевство Падающих Звезд. Похоже, что участь Королевства была уже решена. Оставалось только прояснить, будет ли оно воевать с Империей, или выступит вместе с ней против этого полупиратского государства.

Граф Зануил был хорошо знаком с политическим раскладом, как в самой Империи, так и во всем ее известном окружении, поскольку уже с детских лет его готовили к дипломатической и одновременно шпионской деятельности. Будущим Герцогом Алого Плаща должен был стать его старший брат маркиз Натан, поэтому нынешний герцог выбрал для своего младшего сына путь дипломата и шпиона.

Так что графа Зануила ждало Королевство Падающих Звёзд и важное задание — сделать всё, чтобы оно перешло на сторону Империи без всякой войны.

Единственное, что тревожило сейчас графа, было несносное поведение его сестры леди Елении. Похоже, она окончательно решила подчинить себе Огненного Медведя и при удобном случае направляла на него свои женские чары. Она время от времени беседовала с ним, строила ему глазки, томно вздыхала, разными, казалось очень простыми, но при этом очень выразительными движениями, демонстрировала тому наиболее соблазнительные части своей изумительной фигуры.

Граф еще не встречал мужчину, который мог бы устоять против таких действий красивой девушки. Даже некоторые воины стали то и дело бросать на леди Елению понятные для любого мужчины взгляды.

Наконец, графу Зануилу это всё надоело, и он решил серьезно переговорить с сестрой.

Как-то на одной из ночных остановок, когда все уже собирались укладываться спать, он зашел в ее дорожный шатер и, приказав никого не пускать к ним, завел с сестрой немного тяготивший его разговор.

— Сестрица, ты что делаешь? — начал он. — Зачем тебе всё это надо?!

— Что я делаю?

— Не притворяйся! Ты всё прекрасно понимаешь! Зачем ты провоцируешь моего телохранителя! В конце концов, это не достойно! На тебя уже смотрят воины! Ты же дочь герцога!

— А, ты про это… Мне просто скучно в дороге, и я решила поразвлечься. Тем более, ты сам говорил, что твой Огненный Медведь из благородного сословия…

— Это точно неизвестно! Но в любом случае, сейчас он мой личный телохранитель, и он должен охранять меня! А не смотреть на тебя и вести легкомысленные беседы!

— Телохранитель! Да нас охраняет целый отряд воинов, зачем тебе здесь личный телохранитель?

— Я не стал говорить тебе…. Отец не велел. Сейчас очень сложные времена…. Ты не знаешь, но за день до отъезда на отца прямо в замке было покушение, в него стреляли из арбалета. Медведь спас его. Недавно я получил голубиную почту от отца, ему так и не удалось ничего выяснить. Покушавшийся покончил с собой, поэтому был ли кто с ним заодно, неизвестно. Скоро война. Император дает мне важное поручение. От его выполнения очень много зависит. Поэтому не удивлюсь, что враги Империи попытаются убить и меня. Все эти последние покушения по всей Империи как-то связаны между собой, — граф Зануил сделал небольшую паузу в своем длинном монологе.

— И ты уже забыла случай с виконтом Гармолом? Нам сейчас еще только не хватало из-за твоего поведения каких-нибудь разборок. Среди наших конных латников есть и дворяне. Что, если кто-то, воспылав любовью к тебе, вызовет на бой Огненного Медведя? Леди Катарина немного утихла, так теперь от тебя жди неприятностей…. Безусловно, Медведь вышибет мозги из любого, кто его может вызвать, раз уж он так легко справился с виконтом. Но нам не нужны ни покалеченные, ни тем более убитые. Да и настроение среди воинов после таких…. В общем, успокойся и отстань от моего телохранителя!

— Я не знала о покушении на отца…. Но не беспокойся, твой Огненный Медведь совершенно непробиваем. Он даже не замечает моих действий. Наверное, я не в его вкусе. А может, ему вообще нравятся мальчики, он ведь даже на леди Катарину не смотрит, как на женщину, а она — просто красавица.

— Сестричка, ты у нас не меньшая красавица, — уже улыбаясь, произнес граф. — Скорее, Медведь просто очень хорошо знает свою службу и поэтому ни на что не отвлекается. Уверен, будь другая ситуация, он не устоял бы против твоих чар.

— Хорошо, брат, я поняла. Это я немного увлеклась из-за женской солидарности к леди Катарине. Хотелось, чтобы Медведь немного помучался из-за любовных переживаний. Но я не знала обо всей серьезности происходящего. Обещаю, больше такого не повторится.

— Спокойной ночи, дорогая сестра, — сказал граф Зануил, покидая шатер леди Елении.

"Ну, с сестрой, кажется, трудностей не будет. Она истинная дочь герцога, может, конечно, иногда немного порезвиться, но всегда понимает, когда нужно остановиться. А вот с Медведем я упустил одну деталь, нужно с ним переговорить", — размышлял граф Зануил, приближаясь к своему шатру, рядом с которым на земле, усевшись на седло, расположился его телохранитель.

— Откуда у тебя седло? — спросил граф.

— Да, увидел, что так некоторые воины отдыхают, решил тоже попробовать. Удобно.

— Всегда полезно узнать что-то новое. Ты так и не вспомнил чего-нибудь стоящее?

— Нет, да и не так много времени еще прошло.

— Ну, уже почти месяц, как ты заново открыл для себя мир. Это, наверно, даже интересно, начинать познавать жизнь с чистого листа.

— Интересно. Но я почти всё время провожу в дороге, то в одну сторону иду с караваном, то в другую. Повоевал немного еще пару раз…

— Ты же был вольным наемником, а у них всегда жизнь такая была — всегда кого-то сопровождать. А когда нет работы, ждали очередного найма в каком-нибудь городишке. Так что для тебя всё должно быть привычно.

— Может быть, может быть…

— Да, Медведь, я давно хотел спросить тебя, ты когда последний раз был с женщиной?

— С женщиной? Да сегодня и был, беседовал с Вашей сестрой.

— Нет, я имею в виду, когда ты последний раз был близок с женщиной?

— Мы стояли очень близко, ее очень заинтересовал мой шестопер, и она хотела его рассмотреть.

Тут графу Зануилу стало так неловко, что он смутился. Безусловно, Медведь не понимал его. У графа возникло чувство, что он — умудренный опытом старый сластолюбец хочет развратить маленького ребёнка.

— Я не про это…. Давай, по-другому. Тебе нравятся женщины? Как ты относишься к красивым девушкам и женщинам?

— Нравятся? Это как?

— Великий Лик! Ну, ты хочешь подержать за руку красивую девушку, или за талию, например? Наконец, поцеловать!? Не хочешь, прости Великий Лик и Богиня Красоты, увидеть ее обнаженной?

— Зачем?

— Нет, я вижу, что ты действительно не понимаешь…. Но ты уже достаточно взрослый, чтобы испытывать влечение к женщинам. Или тебя так ударили по голове, что вместе с мозгами отбили и другие важные органы вместе с всякими естественными желаниями?

— Запомни, — продолжал граф. — Женщины, особенно красивые женщины, очень опасны. Если они тебе друзья, это хорошо. Но если враги…. Да еще если они поймут, что ты их любишь…. Тогда всё, считай, что ты уже выведен из строя, и все твои планы можно считать неудавшимися. Если, конечно, они не совпадают с планами женщины.

— А, имеется ввиду любовь! Торговец, с которым я пришел к герцогу, Голос Правды его звали, рассказывал мне о любви. Еще он говорил, что из-за любви люди иногда совершают совершенно безумные поступки. Да и Богиня Любви у нас весьма своеобазна…

— Да! Да! Я вижу, что ты, наконец, понял! Но любовь, это еще не всё. Мужчины так устроены, что иногда должны сбрасывать свое напряжение в утехах с женщинами… Это тоже иногда бывает опасным.

— Сбрасывать напряжение? Я точно не знаю, о чем Вы говорите, но не похоже, что мне нужно сбрасывать какое-то напряжение. Да я как-то не очень и напрягаюсь. И почему опасным?

— Я не о том напряжении…, - граф уже даже решил, что телохранитель разыгрывает его. Не может взрослый мужчина не понимать, о чем идет речь. Если он, конечно. Не провел всю вою жизнь где-то уж совсем далеко от других людей, а женщин вообще в жизни практически не видел.

— Послушай, Медведь, — продолжил граф, вспомнив слова сестры, — может тебе нравятся мальчики или юноши?

— Милорд, — Медведь вдруг решил подобающе обратиться к графу, — я так до конца и не понял, что Вы имеете в виду, но уверяю, что к мальчикам и к юношам я отношусь совершенно спокойно. И целовать их мне совсем не хочется. Впрочем, как и девушек.

Тут Медведю вспомнился образ молодой неприступной красавицы, иногда являвшийся ему во снах. "Вот ее я бы, наверное, захотел поцеловать", — подумал он.

— И не беспокойтесь, ни на девушек, ни на юношей я не буду отвлекаться.

— Ладно, Медведь, я понял…. Но прошу, если ты вдруг почувствуешь какое-то непонятное влечение к какой-нибудь девушке или даже к юноше, сообщи мне. Нам предстоят очень серьезные и важные дела. А наши враги хитры и коварны. Существуют способы, разные травки, благовония, которые усиливают влечение. Поэтому будь начеку. Что-то необычное — сразу ко мне.

…

Еще через день они подходили к небольшому городишке — Эрату, от которого был всего день конного пути до столицы Империи.

Граф Зануил решил остановиться в нём, переночевать в цивилизованных условиях и, хорошо отдохнувши, спокойно добраться до Агреля. Поскольку в Эрате было три немаленьких постоялых двора, граф собрался взять с собой своих леди, барона Густаса, Медведя, да десятка полтора воинов для обеспечения безопасности. Он хотел выкупить на ночь или, лучше, на целый день, чтобы хозяин не очень упирался, от денег еще никто не отказывался, целый этаж какого-нибудь постоялого двора.

Однако оказалось, что все постоялые дворы Эрата были забиты под завязку. Граф Зануил со своими политическими и шпионскими заботами совершенно упустил из вида, что сейчас в Агрель со всей Империи стягивалась знать, в основном молодые девицы с сопровождающими, да пылкие юноши, на предстоящий ежегодный бал Императора.

Как он мог забыть это?! Ведь его сестра и леди Катарина ехали на бал! Это он должен был встретиться с Императором, у них же были свои, для них очень важные дела.

Барон Густас, воспользовавшись своей принадлежностью к тайной службе Империи, сумел буквально силой выбить у хозяина одного постоялого двора ключи от четырех комнатенок. Но большего ему сделать не удалось.

Поэтому графу Зануилу пришлось взять с собой двух своих подопечных женского пола, барона Густаса, Медведя, двоих телохранителей леди Катарины и ограничиться дополнительной охраной из трех воинов. Пришлось даже оставить в лагере, который воины графа разбили недалеко от города, служанку леди Катарины, надеясь, что прислуга постоялого двора окажет ей необходимые услуги. Хорошо, что его сестра, в отличие от большинства благородных девиц, могла сама о себе побеспокоиться и не слишком-то нуждалась в служанках. Сказывались ее многочисленные походы на охоту и различные путешествия по землям герцогства, которые она с детства обожала.

Постоялый двор носил гордое название "Звезда Империи". Непонятно, откуда оно взялось, и причем здесь звезда. Наверное, хозяин просто не смог ничего другого звучного придумать.

Комнаты оказались в разных местах, даже — на разных этажах, что было очень неудобно для охраны.

Граф Зануил недолго думал и, сославшись на необходимость избегать ненужных излишеств в походе, взял в свое распоряжение самую большую комнату на первом этаже и пригласил к себе на ночевку барона Густаса. Благо в комнате было две отдельные кровати, а не одна большая. Иначе это могло создать определенную неловкость, хотя, конечно, ни графу, ни барону было не до глупостей. Да и вряд ли кто бы стал зубоскалить по этому поводу, так как можно было остаться не только без зубов, но и без головы.

На самом деле это было очень удобно. Граф Зануил хотел обсудить с бароном незаметно для других несколько важных вопросов. В дороге же всё время кто-то крутился рядом. Брать же барона в свою карету — явный признак такого разговора. Хотя, может быть, в этом и не было бы ничего необычного, но граф на почве секретности уже становился немного сумасшедшим.

Для леди Елении и леди Катарины выделили по комнате на втором этаже. Комнаты находились не так далеко друг от друга. В угловой комнате поселили взятых с собой охранников и воинов — всех шестерых человек. Но Медведь сказал, что он спать не будет. Раз всё так серьезно, как говорит граф, он лучше подежурит всю ночь у их комнаты. Люди леди Катарины также решили провести ночь у комнаты своей госпожи. Трое же из оставшихся воинов должны были периодически, сменяя друг друга, обходить, так сказать, все посты и быть начеку.

Вечером все господа неплохо поужинали на постоялом дворе, где, как это было принято на всех постоялых дворах, был собственный трактир. Трактир был не очень большой — всего один вместительный зал, ну и кухня, конечно. Где-то на четверть зал был поделен тяжелой шторой, чтобы благородные господа на время еды могли отгородиться от людей низших сословий. Но в этот вечер штора была раздвинута, и весь зал заняли дворяне. Для простых людей мест не хватило.

Пока всё шло без происшествий, и даже вечно чего-то подозревающий граф Зануил стал успокаиваться. Правда, когда граф с бароном, да две девушки сидели за столом, леди Катарине показалось, что она мельком увидела кого-то знакомого. Впрочем, внимательней присмотревшись, она так никого и не узнала. Хотя, даже если кто и был ей знаком, в этом не было бы ничего удивительного. Здесь собралось много дворян, а леди Катарина сама была дочерью графа, поэтому, естественно, могла с кем-нибудь раньше и встречаться.

В конце концов, ужин закончился и все разошлись по своим комнатам. Люди леди Катарины заняли места возле дверей госпожи. Оттуда также хорошо просматривался коридор, ведущий к комнате леди Елении, поэтому дочь герцога тоже не оставалась без охраны.

Медведь прихватил с собой седло и, положив его на пол, уселся на него рядом с закрытой дверью комнаты графа Зануила и барона Густаса.

Было уже довольно поздно, постепенно ночь заполнили звуки, издаваемые спящими людьми. Кое-где было начали погавкивать собаки, но потом утихли.

Через некоторое время к Медведю подошел один из воинов охраны и, убедившись, что всё в порядке, пошел на второй этаж, проверить, как там у девушек.

Медведь же захотел опять попробовать вступить в мысленный контакт с женщиной, пытающейся пробиться к его памяти, и постараться всё-таки узнать, кто она такая, и как быстрее найти первородный огонь.

Но как он не старался вызвать ее облик, ничего не удавалось. Юноша уже заканчивал эти бесплодные попытки, но тут, вместо образа женщины, перед его внутренним взором предстала морда огромного волка с разинутой и тяжело дышащей зубастой пастью.

"Повелитель! Повелитель!.." — услышал Медведь чей-то зов.

"Повелитель!"

Тут юноша понял, что это Волк Смерти, и волк обращается к нему.

"Да!" — мысленно произнес юноша.

Волк, радостно взвизгнув, продолжил: "Повелитель! Ты услышал меня! Я Нагер, мой брат, Нафер, тут недалеко".

"Я помню вас. Что-то случилось? И откуда вы вообще здесь взялись?"

"Мы повсюду следует за тобой, Повелитель. Даже в крупные города. Когда мы смирные, нас принимают за обычных больших собак. Глупые люди. Повелитель, некоторым твоим спутникам грозит опасность. Мы можем чувствовать эмоции людей. Сейчас три человека хотят пробраться в комнату одной из твоих самок…"

"К кому? К моей самке? Ты о ком? О наших леди? Это не мои самки!"

"Но ты же взял их под свою защиту!? Значит, они твои!"

"Хорошо, не будем спорить. К кому хотят пробраться?"

"Мы не знаем, как ее зовут, но мы с ней виделись. Эта та самка, которая была с тобой в первый день нашей встречи!"

"А, леди Катарина! Ну, конечно…. Что с ней?"

"Пока всё нормально. Но эти незнакомые люди быстры, двое из них уже у ее дверей, один ждет на улице".

"Ее ведь охраняют…"

"Трое твоих людей уже мертвы…"

"Опять моих людей… Ладно, спасите ее, она не должна пострадать. И никто из моих людей не должен пострадать".

"Что делать с врагами?"

"Что хотите…. Да, и постарайтесь, чтобы вас не заметили…. Но если даже заметят, мои люди не должны пострадать…"

"Повинуемся, Повелитель!".

Через несколько мгновений округу огласил истошный женский крик, поднявший на ноги весь постоялый двор.

…

Леди Катарина лежала в кровати и никак не могла заснуть. Она всё пыталась вспомнить, кто же ей привидился во время ужина. Казалось, мало ли, действительно, кто этот мог быть. В замке своего отца она встречала многих дворян, приезжавших к ним по различным делам. Но на душе почему-то было неспокойно.

Тут ей показалось, что дверь в ее комнату стала тихонько открываться. Этого быть не могло, она сама заперла дверь на ключ, и оставила его в замке. Тем не менее, дверь, похоже, на самом деле открывалась. Было очень темно, и сказать это с уверенностью было трудно. Но леди Катарина почувствовала дуновение легкого ветерка, просочившегося через щель приоткрытой двери из коридора.

Кто это может быть? И где ее люди?

Ветерок перестал ощущаться, видимо, кто бы это ни был, уже находился в ее комнате и прикрыл дверь.

Послышалось какое-то шевеление, непонятные звуки, и в комнате у леди Катарины загорелась маленькая свечка.

Свечку держал в руке замотанный во что-то черное мужчина. В крайнем случае, женщин такой мощной комплекции, которая была заметна даже в темноте, леди Катарина не встречала. В другой руке у мужчины был длинный нож, который сейчас был наставлен на нее.

Леди Катарине в отблесках огонька свечи показалось, что нож чем-то измазан.

— Спокойно, леди Катарина, если хотите жить. Молчите, — раздался шепот незнакомца. — Одевайтесь, Вы пойдете со мной.

— Кто Вы? И где мои люди? — не теряя самообладания, шепотом спросила леди Катарина. Она сразу поняла серьезность намерений незнакомца и решила лишний раз не нервировать его своими необдуманными действиями. Всё-таки она была не настолько глупа и легкомысленна, как это могло показаться со стороны.

— Не нужно лишних вопросов и лишнего шума. Ваши люди здесь, в коридоре. Но они Вам уже не понадобятся, они мертвы.

— Как Вы видите, я не шумлю, — облизнув пересохшие от страха губы, сказала девушка. — Вы их убили?

— Нет, я их на свидание отправил… Конечно, я их убил. Но у них вредная работа, на ней иногда умирают. Впрочем, у меня тоже вредная. И скорее, я здесь не один. Нас ждут. И не тяните время, пока нам еще не пришлось кого-нибудь убить.

— Но кто Вы? Вы хотите моих денег? Хотите получить за меня выкуп? Почему я? Вы точно мня ни с кем не перепутали?

— Вы опять за свое? Хорошо, леди Катарина. А пришел именно за Вами. Вам велел кланяться граф Джерал. Он ждет Вас.

— Граф Джерал!?

— Да, леди, Вы что думали, что граф отступится?! И никакой герцог Вам не поможет. Ну, хватит, всё потом, поторопитесь!

— Я узнала Вас, Вы баронет Грин!..

— Поздравляю, леди. Это действительно я, друг и верный слуга графа…

Из-за дверей возникла какая-то возня, потом дверь открылась.

— Что там? — не оборачиваясь, спросил баронет.

Что-то огромное проскользнуло в дверь, и сверху на плечи баронета Грина с силой опустились огромные звериные лапы, то ли волчьи, то ли собачьи. А может, и медвежьи. Потом леди Катарина так и не смогла вспомнить все детали, уж очень всё было страшно.

От внезапного удара лап зверя тело баронета подломилось, как будто у него сломался позвоночник, и баронет Грин с застрявшим криком в горле рухнул на пол. Падая, он уронил свечу. Упав, она почти погасла, и в комнате стало совсем темно.

"Повелитель приказал оберегать тебя", — услышала леди Катарина чей-то голос в свое голове.

"Вы…кто?..", — леденея от ужаса, прошептала леди Катарина.

Тут над телом баронета Грина сверкнули красные глаза хищника: "Слуги Повелителя…".

Послышалось лязганье зубов и звук раздираемой плоти…

— А-а-а-а! — закричала от ужаса леди Катарина и потеряла сознание.

Граф Зануил и барон Густас обсуждали положение дел в Империи. Накануне граф получил очередную голубиную почту от своего отца. Голубь принес неутешительные известия. Было почти наверняка выяснено, что за покушением на принца Ягира стояла Империя Дан. Это сообщение передал один из шпионов Империи Новых Богов, действующий на территории Империи Дан. Источник был неоднократно проверен и никогда раньше не ошибался. Не верить ему и теперь оснований не было. Только зачем это нужно было Империи Дан?

В своих размышлениях граф и барон пришли к тому же выводу, что и Герцог Алого Плаща. Вернее, к отсутствию всякого понятного для них вывода. Действия Империи Дан выходили за грань понимания. Неужели она хотела развязать войну с Империей Новых Богов? Воевать с теми, кого поддерживают Боги?! Это походило на сумасшествие. Император Дан XVIII сумасшедшим же не был.

— Что они затеяли? — опять вслух размышлял барон Густас. — Скорее всего, и за покушением на Вашего отца стоит Империя Дан. А может, и за нападением на мой караван…

— Весьма вероятно, — подтвердил граф. — Тем важнее теперь поскорее выполнить нашу миссию — всё доложить Императору. А мне нужно быстрее в Королевство Падающих Звезд. Чем больше сейчас у нас будет союзников, или даже простой ясности отношений с нашими соседями, тем будет лучше.

— Как тебе наш Огненный Медведь? — чуть погодя обратился к барону граф.

— На мой взгляд, юноша, пока мы ехали, опять вырос. Вернее, стал еще шире в плечах и мощнее…

— Да? Я не заметил…. Ну, а кроме этого?

— Я окончательно убедился, что он из дворян. Может даже, не ниже сына какого-нибудь князя. Уж очень просто он общался с герцогом, да и с Вами…

— Да, я тоже заметил, что он очень часто забывает, как нужно правильно ко мне обращаться, если ты простой наемник. Сын князя…. Какого?

— У нас есть несколько мелких княжеств в округе. Они наши соседи, к нам не лезут. Мы их тоже пока не трогаем, что с них взять. Да еще — наше Княжество Горных Топоров…

— Ну! Вряд ли он оттуда! А вот сын какого-нибудь мелкого князька…. У них всегда было много гонора…. Но они-то в своих княжествах высшая власть. Привыкли. Может, ты и прав…. Какой-нибудь сын князя. Все они там гордые, могли чего-то не поделить между собой, сынка отец и выгнал из дома. А тот назло отцу пошел в вольные наемники. Похоже, похоже…. Но за ним всё равно нужно следить. Мне не нравится его нарочито прохладное отношение к женщинам. Не маска ли это? Не грозит ли нам какой подвох с этой стороны?

— Да нет, похоже, сейчас он действительно невинен, как дитя. Женщины ему не нужны. То ли он еще просто не дорос, то ли это следствие удара по голове, хотя я об таком раньше не слышал…. Брунил, когда копался в его мозгах, заметил там мыслеобраз какой-то красавицы. Может, эта его невеста или любимая жена? И теперь его мозг или чувства инстинктивно отталкивают его от других женщин?

— Всё может быть…. Слушайте, — неожиданная мысль вдруг пришла в голову графа Зануила. — А Вам не кажется (от волнения граф даже перешел на Вы с бароном, что делал крайне редко, будучи с ним наедине), что всё в последнее время вертится вокруг нашего Огненного Медведя? Где он, там вечно что-то случается. И нападение на твой караван, и появление Волков Смерти, и покушение на отца…

— Да, интересные совпадения, — немного помолчав, согласился барон Густас. — Герцог тоже обратил на это внимание. Но ведь не он же всё это организовал, все эти покушения и нападения. Наоборот, он только помогал избавляться от этих неприятностей. Или это очень странный способ войти в доверие? Да и на наследника Императора он не мог покушаться…

— Ты уверен? Где вы его нашли? На дороге в Королевство Падающих Звезд?

— Там, и он не смог бы успеть попасть туда с места покушения на принца. Как я понял, покушение было примерно за дней десять до нашей первой встречи…. Нет…. Если, конечно, он скакал на бегуне…. Но он не любит ездить на лошади.

— Это он так тебе сказал, а на самом деле, кто его знает.

— Всё, конечно, может быть. Но, — даже обрадовался барон, разговор переставал ему нравиться, — мы забыли, что его проверял Брунил. Если Медведь и был в чем-то замешен, хотя я уверен в обратном, то он всё равно потерял память. Это совершенно точно. Да и не очень он похож на умелого заговорщика, слишком уж молод. И даже если как-то связан с другими заговорщиками, чему же опять я не верю, то он мог бы исполнять для них мелкие поручения или вообще, охранял их в качестве вольного наемника, не зная, кто они такие.

— Да, про Брунила я как-то забыл, а его выводы дают нам возможность спокойно использовать Медведя. Тем более что он уже неоднократно доказывал свою полезность.

Поговорив еще немного, граф и барон, наконец, решили поспать. Было уже поздно, а с утра уже нужно было трогаться в дорогу.

Но не успели, казалось, они толком заснуть, как громкий женский вопль буквально вырвал их из постелей.

— Что это?! Кто кричал? — спросил граф, вскочив на ноги и инстинктивно, даже не думая, обнажив свой меч, который он предусмотрительно оставил лежать у себя в изголовье.

— Не знаю, не понял. Но мне это не нравится. Нужно проверить наших подопечных, — ответил барон, тоже сжимая свое оружие.

Граф и барон выскочили из комнаты в коридор, на ходу надевая легкую кольчугу, которую они взяли с собой в город на всякий случай. Здесь их ожидал спокойный Медведь.

— Медведь, ты слышал крик?!

— Его было трудно не услышать.

— Ты понял, кто кричал? Может, кто-то из наших женщин? Пошли к ним, проверим.

В коридоре было темновато, хотя в нем кое-где и горели масляные лампы.

— Подождите, — сказал Медведь, поворачиваясь чуть в сторону и как бы к чему-то прислушиваясь.

— Я уверен, что с женщинами всё в порядке, — сказал, обернувшись к господам, Медведь.

Граф и барон отшатнулись от него.

— Что с вами?!

— Великий Лик! — немного помедлив, сказал барон Густас. — На мгновение нам показалось, — он переглянулся с закивавшим головой графом, — что у тебя горят глаза. Видно, в них отблеск ламп отразился, но почему-то стало страшновато.

— Это вас женский крик спросонья напугал, но вы сначала это не поняли. Сердце испугалось, а голова нет. Сейчас же испуг до головы дошел.

— Хорошо излагаешь, — проговорил барон, которому уже стали надоедать все непонятки с этим странным юношей, у которого на всё находились на первый взгляд разумные ответы. — Понятно, что у человека глаза не горят. Ну, поторопимся!

Трое мужчин бегом поднялись на второй этаж. Приблизившись к комнате леди Катарины, они увидели, что дверь в комнату открыта. Оттуда доносились женские всхлипы. Кто-то тихонько рыдал.

— Леди Катарина!! К Вам можно! Это граф Зануил с бароном…

— Граф, посмотрите, — сказал барон Густас. — Там, на полу…

Граф проследил за взглядом барона и увидел большое темное пятно.

— Очень похоже на кровь, — предложил барон. — А где, кстати, охрана леди Катарины? Никого не вижу.

— Брат, заходи же, наконец, — раздался из комнаты леди Катарины голос Елении.

Граф Зануил тут же вбежал в комнату.

— Осторожнее… — голос сестры застал графа в момент, когда он уже начал падать, поскользнувшись на чем-то липком.

Но упасть ему не дал Медведь, подхватив его как ребенка на руки.

"Ну и силища", — подумал граф, благодарно кивая своему телохранителю и выбираясь из его рук.

— Сестра, что тут у вас!?

— Я точно не знаю. Меня, наверное, как и вас, разбудил крик. Я поняла, что кричат со стороны комнаты леди Катарины. Накинула на себя плащ и сюда…. Смотрю, дверь открыта, на полу лужа — похоже, чья-то кровь. Но никаких тел нет. А Катарина без чувств лежит на кровати. Сейчас уже очнулась и тут же зарыдала. Ничего не говорит, только головой трясет.

В комнату вошел один из воинов, которых граф взял с собой на постоялый двор.

— Ваше Сиятельство, там, чуть дальше, — он махнул рукой в сторону, — лежат трое наших. Все убиты. Люди леди Катарины, и наш… кто обход делал. Их подстрелили маленькими стрелами.

— Маленькие стрелы? Я знаю, что это…. Есть такие маленькие арбалеты. Далеко не бьют, но если кого убить по-тихому — как раз, — сказал барон Густас.

— Ладно, с ними потом…. А где второй? — спросил граф воина.

— Он стоит с той стороны коридора, охраняет, если что…

— Хорошо, пускай пока стоит.

— Леди Катарина, что случилось? Это Вы кричали? — спросил граф Зануил.

Леди Катарина продолжала рыдать, закрутившись в легкое одеяло, и только мотала головой в разные стороны, даже не открывая глаз.

— Леди Катарина, успокойтесь, — продолжил граф. — Нам нужно знать, что случилось. На Вас кто-то напал? И где все они, чья кровь вокруг?

Леди Катарина молчала.

— Принесите сюда, наконец, кто-нибудь лампу, ничего толком не видно! — приказал граф.

Находившийся с ними воин быстро сбегал за масляной лампой, висевшей чуть поодаль на штырьке, вбитым в стену, снял ее и принес в комнату.

Леди Катарина по-прежнему не могла сказать ничего членораздельного. На свету было отчетливо видно, что ее лицо побледнело, как у мертвеца, и девушка очень напугана. Иногда она открывала глаза и смотрела на окружавших ее людей, но ее взгляд не мог ни на ком сфокусироваться. Похоже, она смотрела, но никого и ничего не видела.

— Ваше Сиятельство, я думаю, что если кто и напал, у них ничего не вышло. И они либо мертвы — смотрите, сколько крови, либо убежали, кто уцелел, — обратился к графу Медведь.

Голос юноши почему-то привел леди Катарину в чувство. Она всхлипнула, окончательно открыла глаза и стала уже с искоркой мысли в них осматриваться по сторонам.

Тут ее взгляд наткнулся на Огненного Медведя, и она застыла.

— Это были люди графа Джерала, моего настырного жениха… Вернее, это он считает, что он мой жених. Я нет, — медленно проговорила она, не отрывая глаз от Медведя.

— Графа Джерала?! — воскликнул граф Зануил. — Что хочет этот наглец!

— Он хотел выкрасть меня…. Он хочет насильно на мне жениться, чтобы потом прибрать наши земли к себе…. Если я выйду за него, то ни моя мать, ни моя сестра долго не проживут.

— Ваше Сиятельство, — обратилась она к графу Зануилу, — герцог Алого Плаща обещал мне защиту и поддержку…

— Я знаю, — ответил граф, — именно поэтому мы и едем в столицу. А этого графа Джерала нужно поставить на место! Как он смеет выступать против воли герцога! Пускай, у него даже свободное графство! Ничего, я переговорю с отцом, а может и с Императором…

— Ну ладно, что делать с графом, мы решим позднее…. Так что здесь случилось всё-таки?! — продолжил он, — Где люди этого графа, наконец?

— Я не знаю… вернее, я не поняла. Было темно…. Здесь был баронет Грин…. Вдруг что-то огромное накинулось на него со спины, брызнула кровь…. Было так страшно…. Я потеряла сознание…

— Понятно, — немного подумав, сказал граф Зануил. — Главное, с Вами всё в порядке. Людей, правда, Ваших убили…. Интересно, кто Вас спас?

Леди Катарина опять бросила испуганный взгляд на Огненного Медведя. Тот же невозмутимо стоял и молчал.

— Что Вы всё время смотрите на моего телохранителя, — спросил граф Зануил. — Что, это он был? Это он Вас спас, это он напал на баронета? И что Вы на него так испуганно смотрите?

— Нет, это был не он…. А испуганно…. Не знаю, он такой большой, что непроизвольно испытываешь страх…. И вообще, мне показалось, что это был не человек, а… — тут она остановилась на полуслове и уже почти с ужасом посмотрела на Медведя, — Да… не человек…

— Не человек? А кто? Зверь? — продолжал граф.

— Граф, у меня очень болит голова от всего этого, — сказала леди Катарина, — я уже говорила, что не поняла. Может и человек, если он был раза в полтора больше Вашего совсем немаленького телохранителя…. И вообще, я не совсем одета. А тут столько мужчин. Позвольте мне прийти в себя и отдохнуть…

— Конечно, конечно! Простите, леди Катарина! Вы столько пережили, а я к Вам пристаю с расспросами! Мы уже уходим…

— Дорогая, — обратился он к сестре, — ты идешь?

— Ваше Сиятельство, позвольте леди Елении остаться со мной, если она не возражает, — сказала леди Катарина.

— Я останусь, — согласилась леди Еления.

— Вам, наверное, нужно усилить охрану, — сказал граф. — Наш человек будет за дверью. Могу Вам также еще предложить своего Медведя…

— Нет, нет! — одного человека будет вполне достаточно, — Вряд ли нападение повторится.

— Да и жив ли кто из них?.. — чуть погодя произнесла леди Катарина, — опять бросив несколько странный взгляд на Медведя.

Мужчины вышли, оставив девушек в комнате.

— Бедная леди Катарина, — сказала леди Еления, — такое пережить…. Не беспокойся, отец разберется с этим графом Джералом. Уверена, всё будет хорошо. Остался день пути. У нас сильная охрана, в дороге он на нас не нападет.

— Не нападет…, - повторила леди Катарина, — не нападет…. А если и нападет, то…

Леди Катарина задумалась. Она была сильно напугана. Она вспомнила свою не такую уж и давнишнюю встречу со страшными волками по дороге в замок герцога. Она узнала их. И те звери и этот, сегодняшний, — это одни и те же волки. И этот волк говорил с ней… Повелитель, как сказал волк, велел ее спасти…. Повелитель…. Леди Катарина помнила, как волки убежали после встречи с Огненным Медведем, так ни на кого и не напав. Сначала она была в ярости на этого юношу-здоровяка, который обошелся с ней непочтительно. И даже спровоцировала дуэль. Тогда она еще не знала, что это были за волки. Но за разговорами в замке она сумела выведать у леди Елении, что за волков она встретила — Волков Смерти! Еще никто не выживал после встречи с Волками Смерти. А она выжила. И сегодня, встретив Волка Смерти, а это, безусловно, был он, опять осталась в живых. Еления сказала, что всех их тогда спас Огненный Медведь. Почему-то волки не только не напали на него, но, как будто поговорив с ним, убежали…. Волк сказал, что Повелитель запретил ее трогать…. Повелитель. Повелителем мог быть только Огненный Медведь! Огненный Медведь…. Как человек мог подчинить Волков Смерти?

— Катарина! Катарина! Что молчишь, тебе плохо?! — кто-то тряс ее за руку.

— А? Что?! А, леди Еления, прости, я что-то не в себе…

— Я вижу…. Но скажи мне честно, меня не обманешь, что ты так смотрела на Огненного Медведя? Может, он заодно с твоим женихом?

— Он не мой жених, я уже говорила! Нет, Огненный Медведь…. Он не имеет к графу Джералу никакого отношения.

— Почему же ты так его стала бояться? Не замечала этого раньше! Хотела ему неприятностей, это да! Но сейчас?!

— Неприятностей? Неприятностей…. Леди Еления, прошу, не предпринимайте ничего, что может доставить неприятности Огненному Медведю!

— Да что с тобой! Правда, я и не собиралась доставлять ему неприятности. Вернее, сначала хотела немного подшутить… Но сейчас, нет, не до этого. А что ты так за него заступаешься?

— Прошу, Еления, поверь мне, оставь его в покое и вообще, лучше бы не иметь с ним никаких дел. Но он личный телохранитель графа Зануила…. Хотя, может, это и к лучшему.

— Леди Катарина, хватит говорить загадками!

— Хорошо, Еления, действительно, хватит говорить о нем…

— Катарина!

— Леди Еления, всё, что я могу сказать…. В общем…. Только не говори никому!

— Да что не говорить!? Я ничего не понимаю!

— Дай мне клятву, что не скажешь никому!

— Клятву? Что я не должна говорить?

— То, что сейчас услышишь от меня!

— Ты это специально?! Ну, хорошо! Клянусь Великим Ликом, что никому не скажу о том, что сейчас от тебя услышу, если, конечно, мое молчание не будет грозить нам смертью!

— Если не будет грозить нам смертью? Хорошо, пусть будет так. Не забудь…. Иначе, боюсь, что это всё может действительно плохо кончиться…

— Леди Катарина!

— Всё…. Да…. По-моему, ваш Огненный Медведь не человек или не совсем человек…

— Огненный Медведь не человек?.. А кто тогда?

— Он…он… оборотень!

— Оборотень!?

— Да!

— Катарина! Оборотней не бывает! Это всё сказки, которыми родители непослушных детей пугают!

— Нет, он оборотень! Я теперь уверена, что видела у себя в комнате Волка Смерти! Этот он разодрал баронета!

— Волка Смерти! Откуда здесь Волки Смерти?!

— Вот и я думаю, откуда! Ты мне сама рассказывала, что на наш караван по дороге к замку напали Волки Смерти! И кто их прогнал?! Огненный Медведь! Значит, он оборотень! Или сам Волк Смерти! Вернее, Волки Смерти и есть оборотни! Не будь он Волком Смерти…, нет, не будь он оборотнем…. В общем, Волки Смерти не могут слушаться человека! А они слушаются Огненного Медведя!

— С чего ты взяла, что они слушаются Огненного Медведя?!

— Он ведь их прогнал! И сегодня они здесь были, и ваш Огненный Медведь неподалеку! И помнишь, как у него иногда глаза огнем сверкают! Как у хищников…, - леди Катарина снова чуть не плакала.

— Успокойся, Катарина! Зачем я тебе только рассказала про Волков Смерти?! Отец же предупреждал меня, чтобы я молчала. Но я такая болтушка! Но знай, кем бы ни был Огненный Медведь, он не оборотень, хотя глаза у него действительно бывают странные…. Но оборотней не бывает. Это совершенно точно. Если бы они были, это было бы давно известно. Уж, по крайней мере, жрецы Новых Богов про них бы знали. А они не знают. И оборотней никогда никто не видел. Говорят, что легенды и сказки об оборотнях пошли из-за Волков Смерти. Они такие огромные! И очень умные для зверей при этом, поэтому люди и придумывают разные страсти. Хотя эти Волки Смерти и сами по себе…. Еще неизвестно, кто хуже — Волки Смерти или оборотни, если бы они были на самом деле.

— Не знаю, не знаю…. Но он не человек.

— Хорошо, будем считать нашего Огненного Медведя загадкой. Впрочем, он и есть загадка. Ничего не помнит, не знает, откуда взялся, как его зовут и всё остальное…. Но его проверял наш Брунил, ты его знаешь, он ведь адепт Богини Жизни 3 ранга. Если бы Огненный Медведь что-то скрывал, Брунил бы это понял. Но наш герой действительно ничего не помнит.

Пока они беседовали, оказалось, что уже стало светло. Хотя лето уже и было на исходе, ночи еще оставались короткими.

— Катарина, — сказала леди Еления, поглаживая девушке руку, — скоро нам выезжать. Попробуй немного подремать, может, получится. Не то не сможешь ехать.

— Спасибо, дорогая. Я попробую.

Через несколько минут леди Катарина действительно заснула, видимо, бессонная ночь и переживания так вымотали ее, что ее организм сам вызвал спасительный сон.

В то время, пока девушки вели свою занимательную беседу, мужчины осматривали постоялый двор. Вдруг, кто-нибудь еще из разбойников спрятался? Крик девушки, конечно, разбудил не только графа Зануила и его людей, но и почти всех обитателей постоялого двора. Многие, впрочем, особенно дамы, остались в своих комнатах. Несколько же молодых дворян, прихватив оружие, покинули свои комнаты и собрались на втором этаже, откуда донесся страшный крик, чтобы прояснить обстановку. Вскоре явился и заспанный хозяин постоялого двора.

Граф Зануил сказал, что на леди Катарину напали разбойники, наверное, хотели ограбить. А может, просто она им первой подвернулась под руку. Поскольку ее комнату охраняли, разбойники могли подумать, что она везет большие ценности, вот и полезли к ней. Убили охрану, но тут им что-то помешало и все разбежались. Было решено проверить всё вокруг.

Несколько дворян пошли осматривать двор, другие стали обходить все комнаты. Вернее не обходить, а расспрашивать из-за дверей, всё ли там в порядке.

Барон Густас обнаружил, как разбойники проникли внутрь. На второй этаж можно было попасть не только по лестнице с первого этажа. В коридоре имелось единственное окно, выходящее на улицу, которое сейчас было открыто. Со стороны улицы напротив окна, немножко сбоку, болтался конец веревки, ведущий на крышу. Видимо, разбойники спустились с крыши по веревке и залезли в окно. Как сказал хозяин постоялого двора, окно не закрывали на ночь. По ночам было жарко и душновато, и открытое окно создавало небольшой сквознячок.

Вот в это окно разбойники и влезли. Причем чем-то поцарапали подоконник.

Поначалу, когда было темно, никто почему-то не заметил, но при появившихся лучах света граф Зануил сразу увидел несколько глубоких борозд и на полу у окна. Тут ему в голову пришла мысль, что царапины на подоконнике могли оставить и не разбойники, а тот, кто так наследил на полу. Один из сопровождавших их молодых дворян, баронет, заядлый охотник, тут же с жаром стал всех убеждать, что эти следы на полу и на подоконнике от одних и тех же когтей, и их оставил какой-то зверь, хищник. Да, безусловно, это следы его когтей. До окна от земли было сажени три, и какой-нибудь сильный большой зверь с разбегу мог бы сюда запрыгнуть.

— Ну и что это мог быть за зверь? — немного недоверчиво спросил граф Зануил баронета.

— Большая лесная кошка!

— Откуда в городе взялась большая лесная кошка?! И зачем ей прыгать в окно?

— Я слышал, что таких кошечек можно приручить! Может быть, она была вместе с разбойниками?!

— Я знаю, что их приручают. Но для охоты. Не слышал, чтобы их использовали в городе, да еще против людей…

— Ваше Сиятельство, — шепотом, чтобы никто чужой не слышал, произнес стоявший рядом барон Густас. — Это мог быть Волк Смерти. Думаю, ему бы не доставило большого труда запрыгнуть сюда с земли.

— Что-то нам слишком часто стали встречаться Волки Смерти, если это действительно был он, — так же шепотом сказал граф, покосившись на своего телохранителя. — Что им делать в городе?

— Ну, о Волках Смерти много неизвестно. Может, жрать стало нечего в лесах, вот в город и подались.

— И ничего не нашли лучше, как найти себе пищу на нашем постоялом дворе, да еще среди наших недоброжелателей…

Тут с улицы послышались какие-то крики, женский визг.

— Что там опять! Откуда взялись женщины!? Чего им не спится, — в сердцах сказал граф Зануил, — рано еще!

— От такого шума не мудрено проснуться, — ответил барон Густас, хотя граф к нему и не обращался, а задал риторический вопрос.

— Понятно, что проснулись. Но зачем по двору бегать, сидели бы у себя в комнатах…. Пойдем, узнаем, что там еще нашли.

Граф с бароном вышли на улицу, Медведь пошел вместе с ними.

Оказалось, что в зарослях кустов нашли окровавленные человеческие останки. Судя по разной, не слишком подходящей друг к другу одежде, которая была на них, и валявшемуся рядом оружию, это были останки двух мужчин.

Рядом с местом происшествия на травке лежала очередная лишившаяся чувств знатная дама.

— Кто допустил сюда женщин? — недовольно сказал граф Зануил.

Один из присутствующих здесь же молодых дворян, немного стесняясь сына герцога, пояснил, что без чувств лежит его сестра-близняшка, которая не хотела отпускать на опасное дело его одного.

— Все опасности позади, и женщины должны сидеть в своих комнатах. Нечего им рассматривать трупы, это мужское занятие.

— Граф, — сказал барон Густас, — поднимая с земли инкрустированный драгоценными камнями кинжал-баллок. — Смотрите, Ваше Сиятельство, — на рукояти гербовый щит графа Джерала.

— Действительно, герб графа Джерала…. Неужели здесь был сам граф? Похоже…. Не думаю, что простой наемник таскал бы с собой такой дорогой кинжал с гербом. И это всё, что осталось от графа?

— Похоже на то, Ваше Сиятельство… полюбуйтесь, — барон Густас раздвинул кусты, и за ними все увидели отчетливый след огромной собаки или волка. — А вот и наши Волки Смерти…

Весть о том, что здесь побывали Волки Смерти, мгновенно облетела постоялый двор и донельзя напугала всех его постояльцев.

Через несколько минут, граф Зануил не успел и опомниться, как его окружил чуть ли ни десяток перепуганных благородных особ женского пола, требующих взять их под охрану.

— Ваше Сиятельство, Ваше Сиятельство!! — тоненько взывала к нему симпатичная девица, — Возьмите меня с собой! У меня есть карета и пара охранников!

— И меня, и меня… раздавалось со всех сторон. — У нас у всех найдется, на чем ехать!

Граф, окруженный женщинами, не знал, что иделать. Но было видно, что долго он их напор не выдержит.

— Хорошо, леди, — граф поднял вверх руки в успокаивающем жесте.

— Вот барон Густас, — представил он своего спутника. — Он начальник моей охраны, договаривайтесь с ним, кто и как поедет. Я не возражаю.

Женщины благодарно защебетали и накинулись уже на опешившего барона.

Пока дамы одолевали барона Густаса, к графу Зануилу подошла его сестра.

— Леди Катарина заснула, — сказала она, — я решила подойти сюда. Что тут за шум?

— Да вот, похоже, для тебя и леди Катарины набирается теплая компания. Все эти женщины хотят ехать с нами, прослышали, что у нас неплохая охрана. А тут в округе Волки Смерти, вероятно, появились. Хотя, если они на нас нападут, никакая наша охрана не спасет.

Граф мельком взглянул на Огненного Медведя, ловя себя на мысли, что слишком уж много думает о своем телохранителе. Не становится ли он лишней проблемой?

Леди Еления проследила его взгляд, подошла к брату, взяла за руку и немного отвела в сторону.

Медведь не стал подслушивать разговор брата с сестрой, тем не менее, он услышал возглас графа: "Оборотней не бывает!"

Граф проводил сестру до дверей постоялого двора и вернулся к телохранителю.

Леди Еления осталась у дверей и внимательно посмотрела на Огненного Медведя. У нее был один секрет или дар, о котором знали лишь близкие члены ее семьи, но который она еще не использовала при разговоре о Медведе. Брат почему-то не просил ее взглянуть на Медведя, используя свой дар, видимо, или забыл, или не считал его существенным в данной ситуации. Хотя дар говорил в пользу Медведя. "Хорошо, скажу брату позднее", — подумала она.

— Пойдем, Медведь. Нужно собираться. — сказал граф. — Скоро выезжать, уже утро наступило, пока мы здесь всё осматривали.

— Сестра, тоже собирайся. Через час выдвигаемся. Пойдешь будить леди Катарину, только пусть еще немного поспит, не торопись, скажи, что ее графа Джерала скорее всего больше нет на этом свете.

— Граф погиб?

— Очень похоже на то, — произнес граф, — пойдем Медведь, еще раз пройдемся здесь немного на всякий случай и начнем собираться.

Леди Катарина ушла, а граф Зануил с Огненным Медведем, немного походив по двору, двинулись к комнате графа.

— Медведь, ты мне ничего не хочешь сказать насчет Волков Смерти?

— А я тут причем? — очень натурально удивился юноша. — И с чего вы решили, что это Волки Смерти? Их кто-нибудь видел?

— Судя по тому, что стало с нашими врагами, это могли быть только Волки Смерти…. Или какие-нибудь чудища, созданные Богиней Жизни, — чуть помедлив, произнес граф. — Наша Катарина кого-то заметила. Она уверяет, что это был Волк Смерти. Ты же сам знаешь, что она их видела вместе с тобой, когда ехала в замок герцога.

…

За сборами время пролетело незаметно. Все желающие присоединились к графу. Поскольку от Эрата до столицы Империи был конный день пути, и путники почти всегда останавливались в этом городе ночевать, все постоялые дворы имели большие конюшни и помещения для карет и других средств передвижения. Поэтому сейчас следом за двумя каретами графа растянулась целая процессия из десятка карет со всевозможными гербами дворянских родов Империи. Это благородные дамы решили доверить охрану своих жизней графу Зануилу.

Безусловно, дамы были не одни. Почти всех сопровождали мужчины. Причем многие из них были не братья или дядюшки этих дам, выводившие их в свет на Императорский Бал. Зачастую в каретах сидели пылкие молодые юноши, которые, естественно, не могли отпустить прекрасных дам одних в столь опасную дорогу. Хотя это было и не очень прилично, оставлять наедине молодых девиц и юношей, об этом не слишком думали. Дамы, действительно, были напуганы, и до кокетства дело не доходило. Особенно по-началу.

Так что, прибыв к месту стоянки своих воинов, оставшихся за городскими стенами, граф Зануил понял, что его передвижной отряд разросся в несколько раз и растянулся как минимум шагов на двести.

— Ваше Сиятельство, надеюсь, что наши беды кончились сегодня ночью, — обратился барон Густас к графу Зануилу. — До столицы рукой подать. Дорога хорошая, еще засветло доедем.

— Надеюсь, — ответил граф. — Медведь, ты у нас быстрый, обойди всех наших новых друзей. Спроси, все ли готовы? Через минут десять выдвигаемся.

Медведь ушел выполнять приказание, а барон Густас вопросительно посмотрел на графа. Было понятно. Что граф зачем-то отослал своего телохранителя подальше, видимо, что-то хотел сказать. Послать на обход карет можно было кого-нибудь из воинов.

— Барон, ты знаешь, леди Катарина считает, что Огненный Медведь оборотень.

— Оборотней не бывает!

— Я это знаю. Но я вот что подумал…. Почему это раньше не приходило мне в голову? А что если наш Медведь — истинный жрец Богини Жизни?!

— А почему…, - начал было барон, но замолчал.

— Вот, и я тоже задумался, — продолжал граф. — Что мы знаем об истинных жрецах Богини Жизни? Только то, что она их создает сама. Это не люди. Это неизвестно кто. Но на людей похожи. И для чего их создает Богиня, мы не знаем. За всю новую историю люди видели только одного истинного жреца, да и то случайно. У него глаза, как у змеи.

— Да, Ваше Сиятельство, я знаю эту давнишнюю историю. Его еще хотели убить, приняв за неизвестное чудовище, хорошо, сразу не сумели — тот был очень силен и быстр. А потом явилась сама Богиня Жизни и велела не трогать ее Истинного Жреца.

— Так вот, а что если таких жрецов несколько? И все разные? Вот у Медведя действительно бывают очень странные глаза. Не очень-то на человеческие похожи. Прям огнем горят. Причем не всегда, а когда он как бы ни в себе, или когда разъярен либо сильно взволнован. Мы всё думаем, что это отблеск ламп, или солнца. А если нет?

— Ваше Сиятельство, любите Вы загадки задавать…. А как же Брунил?

— А что Брунил? Если Медведь Истинный Жрец Богини Жизни, то нет ничего удивительного, что наш адепт ничего про него не смог узнать. Богиня без труда может показать любой нужный для нее результат при обращении к ней.

— Об этом я не подумал…. Но нет, мы, по-моему, всё слишком усложняем и ищем какие-то страшные тайны. Но даже если Медведь — Истинный Жрец Богини Жизни, он за нас. И не раз уже доказал это.

— Нет, — через некоторое время продолжил барон Густас. — Я всё-таки больше склоняюсь к тому, что Огненный Медведь как-то связан с Волками Смерти. Какой-нибудь Повелитель Зверей или, может быть, не всех зверей, а волков…, да и собак… Вон как к нему Зверь относился. А Волки Смерти — это что-то от Старых Богов. Истинный Жрец Новых Богов не стал бы общаться с Волками Смерти, да и они с ним. Скорее, они просто перебили бы друг друга.

Глава 9

Богине Жизни Удине очень понравились жертвоприношения. Вернее, результат от них. Что там происходило на жертвенном алтаре со смертными, ее мало интересовало. Главное, что после принесения жертв сила вливалась в нее мощным потоком. Это вам не обычное обращение к Богине Жизни! Судя по ощущениям Удины, одно жертвоприношение по своим последствиям для нее заменяет примерно сотню ритуалов обращения.

Это было очень хорошо. Хотя ей хотелось бы еще большего. Причем дело было не просто в ее хотении. Кристалл Силы требовал постоянного пополнения энергией, причем создавалось впечатление, что чем больше энергии в него вкачивалось, тем быстрее возникала необходимость заполнить его до конца и "подключить" к Звезде Сатара. Иначе, и в этом ее уверенность постоянно возрастала, он по какой-то причине не сможет удержать скопившуюся в нем Силу и, взорвавшись, просто выплеснет ее во все стороны, принеся ужасные разрушения. И неизвестно, выживут ли при этом Боги.

Что-то этот Кристалл вместо избавления Богов от нехватки Силы становился для них ловушкой.

Впрочем, выход был, и он довольно очевидный — увеличить количество обращений к Богине Жизни или количество жертвоприношений в честь нее.

Безусловно, что жертвоприношения решали возникшую проблему гораздо эффективней.

Конечно, Империя Дан не будет за просто так увеличивать количество жертв, приносимых ради Богини Жизни. Всё-таки в жертву приносились поданные самой Империи, хотя, наверняка, не лучшие ее представители. А может быть, Богиня не вдавалась в детали, и наоборот. Что если на роль жертв подходили только, например, молодые красивые девушки и юноши? И вообще, вряд ли подданные Империи Дан будут в восторге, если они узнают, а это рано или поздно обязательно произойдет, что некоторых из них приносят в жертву Богам. Причем количество таких жертв всё время возрастает. Верховная власть в Империи Дан из-за этого недовольства подданных может и пошатнуться. И как следствие — снизится количество приносимых жертв.

Поэтому Богине Жизни нужно было помочь Империи Дан найти новых претендентов на роль жертв. Но поблизости от Империи Дан не было никакого другого государства помимо Империи Новых Богов.

Великий Лик почему-то благоволил Империи Новых Богов, поэтому прямая открытая помощь со стороны Удины Империи Дан в случае возникновения войны была бы неуместна. Тем более что Империя Новых Богов в ближайшее время должна была приступить к завоеванию Берега Моря Слёз. Но поддержать Империю Дан следовало.

Удина призвала своего Истинного Жреца — змееглазого Нагала. Нагал был первым существом, созданным Удиной при прибытии в Мир Сатара. Причем другие Боги поначалу об этом не знали.

Хотя Удина и была Богиней Жизни, и поэтому в принципе могла создавать любые существа, дело происходило не в их старом мире — Одэле. Богине требовалось изучить местную жизнь, чтобы разобраться, как ей нужно действовать.

На создание Нагала ушло некоторое количество плоти самой Богини, именно поэтому он был так силен. По сути, Нагал являлся полубогом, причем первым полубогом в Мире Сатара. Если Великий Лик думал, что это он стал зачинателем пополнения этого мира фактически новой расой — полубогами, то он ошибался.

Создание Нагала было весьма болезненным процессом, поэтому никаких других подобных существ Удина больше не создала.

Нагал занимался в основном тем, что приносил из Нижнего Мира своей Богине разных представителей Мира Сатара: и животных, и растения, и людей. Удина обладала способностью вникнуть в саму суть этих живых организмов, понять их, так сказать, устройство, механизм возникновения, жизни и смерти. Все эти знания Удина использовала потом для создания других, по сути новых, существ.

Так, изучая принесенную Нагалом человеческую женщину, Богиня Жизни к своему удивлению поняла, что сможет использовать местных разумных смертных для пополнения своей Силы. Это было восхитительно! Теперь для Удины раскрывались огромные возможности! Иногда как будто со стороны к ней приходили сокровенные знания, например, как создавать новых существ-монстров. Таким же образом к ней пришло знание о возможности создания Кристалла Силы.

Богиня Жизни тихо радовалась. Она постепенно сравнивалась в своём могуществе с Великим Ликом. Правда, она не собиралась начинать с ним войну за главенство среди Богов, это ей было не нужно. Но мысли о том, что от нее во многом зависит сама жизнь Богов в этот новом мире, наполняли ее каким-то особенным чувством, которому она никак не могла дать четкое описание. Это была и гордость, и радость, но с другой стороны, некоторое ощущение обиды, что Великий Лик не провозгласил ее равной себе и не стал устанавливать в Мире Сатара культ двух равносильных Богов — его самого и его жены.

Но, в принципе, чувство обиды было не очень сильным. Зато ее всё сильнее охватывала потребность ускорять и ускорять наполнение Кристалла Силой энергией, особенно усилившаяся в последнее время.

Нагал появился как всегда во всей своей красе — статное высокое гибкое существо, внешне почти ничем не отличающееся от человека, если бы не его змеиные глаза. Эти глаза были не просто какой-то особенностью внешности Нагала. Они могли загипнотизировать любое живое существо Мира Сатара. Богине Жизни нужны были живые и здоровые экземпляры для своих целей, поэтому Нагал должен был доставлять их Удине в надлежащем виде. И чтобы эти экземпляры местной жизни не сопротивлялись, Нагал просто гипнотизировал их.

Богиня Жизни как-то раз подумала, сможет ли Нагал загипнотизировать полубогов, но проверять не стала. Ей почему-то не хотелось, чтобы другие Боги знали об особых умениях Нагала. Они просто думали, что ее Истинный Жрец время от времени что-то нужное приносит из Нижнего Мира Богине Жизни и не обращали на него особого внимания.

Нагал предстал перед Богиней Жизни и почтительно склонил голову.

Удина обнаженной возлежала на белоснежной перине, набитой нежным пухом птенцов местных водоплавающих птиц, в своих божественных покоях во Дворце Богов. На появление Нагала Богиня никак внешне не отреагировала, совершенно не стесняясь особи мужского пола. Впрочем, как можно было стесняться созданного тобой же существа?!

— Нагал, ступай в Империю Дан. Найди местного Императора. Передай ему, что я согласна оказать ему помощь, если он вдруг выступит против Империи Новых Богов. Но никакой большой войны я не допущу. Я помогу ему захватить власть и объединить обе Империи. Новое государство будет называться так же — Империя Новых Богов, но править в нем будет династия Дан. Пускай готовятся. В течение двух месяцев всё должно решиться. Я сама явлюсь к ним и скажу, когда начинать. И дам оружие, которое поможет победить.

— Я всё понял, Повелительница!

Удина открыла портал в Империю Дан, и Нагал исчез в нем.

Отправив Нагала с поручением, Богиня Жизни задумалась. Тут, словно какая-то тень набежала на ее лицо и затуманила ее глаза. На мгновение, она застыла, потом тряхнула головой. Сладко потянувшись, она по-кошачьи мягко поднялась на ноги и осмотрела себя с ног до головы в огромное зеркало, заменяющее ей одну из стен ее покоев.

Оставшись довольной увиденным ("Я могу поспорить и с Богиней Красоты!"), Удина создала на себе пышное голубое платье, прекрасно сочетающееся с ее небесно-васильковыми глазами, и пошла искать Великого Лика.

Впрочем, искать его нужды и не было, так как он всегда находился где-то поблизости. Великий Лик был своего рода великолепным представителем мужского начала в жизни. Он был постоянно готов к выполнению своих мужских обязанностей и всегда, как только видел ее, недвусмысленно намекал Удине на свое желание уединиться с ней.

Но Богиня Жизни не была так ненасытна, и как бы очередное случайное появление Великого Лика поблизости от нее с очевидными намерениями иногда ее раздражала. Тем более, что такие "случайные" появления были отнюдь не редки. "И как только Руила справлялась с ним? — порой думала она. — Хотя, она была Богиней Любви…".

Но сейчас Удине нужно было получить от своего мужа согласие на весьма специфическое действие. Поэтому пришла пора задобрить Верховного Бога и добиться своего. Ну а женщине задобрить мужчину, даже если они оба являются Богами, как правило, не составляет особого труда. Если женщина, конечно, мужчине не безразлична. Удина же была далеко не безразлична Великому Лику. Он ведь присматривался к ней еще в Одэле. Но там была Руила. Его жена. А с Богиней Любви сравниться сложно. Поэтому Великий Лик лишь изредка обращал свой взор на Удину, но никаких попыток вступить в близкую связь не предпринимал. Сейчас же Руилы не было, и Удина совершенно естественно стала женой Великого Лика, причем, очень любимой женой.

После бурной любовной битвы, а это действо только так и можно было назвать — именно битва, Удина и Великий Лик лежали рядышком на ворсистом ковре, служащим им ложем, и отдыхали. Удина всё время удивлялась, как это у Великого Лика могли получаться полубоги? Как простые смертные могли выдержать его напор? Неужели Великий Лик мог так себя контролировать? Но факт оставался фактом, полубоги рождались. Правда, сколько женщин погибало после встреч с Верховным Богом, было неизвестно. Наверняка, в десятки или сотни раз больше чем тех, кому удалось от него забеременеть. Впрочем, и среди беременных от Бога выживало ничтожное меньшинство. Сейчас же, несмотря на весь темперамент Великого Лика, Удине всё-таки удалось немного вымотать мужа, и тот теперь умиротворенно разглядывал свою дорогую Богиню, рассуждая про себя, кто же красивее, Удина или Руила.

— Дорогая, у тебя так до конца и не прошла рана на животе, — сказал Великий Лик, поглаживая Удине бархатистый животик, в верхней части которого виднелось крохотное черно-лиловое пятнышко — след удара Клинка Хаоса. — А вот рана после Битвы Богов совсем не заметна. Как я тогда испугался за тебя, когда тебя поразили копьем!

— Да, это было очень неприятно. Хорошо, что та Богиня, как мы потом поняли, только появилась на свет и до конца не обрела Силу. Но сейчас я уже не чувствую никаких неудобств. Физически я вполне здорова, это крохотное пятнышко меня совсем не беспокоит. Еще немного, и я полностью восстановлю свою Силу. Кстати, ты не забыл, что у нас осталось не так много времени для заполнения Кристалла Силы? А не то он разрядится?

— Я помню. Скоро наши смертные подчинят для нас еще одну страну, и энергии для тебя из Низшего Мира будет поступать достаточно.

— Это хорошо, а успеют ли они?

— Успеют. Сколько ты, говоришь, осталось времени?

— Не больше года. А может и меньше. Мы же впервые создаем такой Кристалл, и я до конца не уверена в сроках.

— Успеют. Я велю им поторопиться.

— Милый, надо ведь не только завоевать для нас какую-нибудь страну, нужно, чтобы ее люди поверили в нас. Мне нужны истинные почитатели, только такие должны и могут обращаться ко мне. От простых обращений ко мне смертных, которые не верят в меня по-настоящему, я не могу черпать силу. За год в безбожной стране не так просто создать своих адептов. Но я знаю, как нам можно добиться практически мгновенного наполнения Кристалла Силы!

— Да?! Это как?! И почему ты раньше молчала?

— Я поняла, что нужно делать, совсем недавно.

— Говори.

— Кристалл нужно заполнить Силой Бога.

— Это как?

— Просто. Нужно уничтожить телесную оболочку Бога, а его Божественную Силу переместить в Кристалл.

— Откуда же нам здесь взять такого Бога?

— Оглядись вокруг! Сколько здесь Богов! Я, конечно, говорю о Младших Богах. Младшие Боги и нужны для того, чтобы служить нам, Высшим, не правда ли? Зачем тебе, да и всем нам, например, нужен Остриб. Бог Ветров! Зачем нам Бог Ветров?! Ладно, еще Катир и Скреден. Первый хоть умеет воевать и может нам пригодиться, да и сейчас занят — обучает полубогов. А Скреден умеет много чего полезного, взять хотя бы наш дворец. Да и весь Верхний Мир во многом его заслуга. А Бог Ветров?! Когда ты изгнал его в Нижний Мир за непотребное поведение к твоей дочери, да и вообще к Высшим Богам, и его не было так долго среди нас, никто из нас этого даже и не заметил. А сейчас он где? Не успел явиться из Нижнего Мира, опять пропадает где-то там. Видимо, смертные для него стали роднее, чем мы, Боги. Притащил с собой еще своего сынка, такого же, как и он. Сын весь в отца — сразу же оскорбил Удолу!

— Но как же…, - немного опешил Великий Лик. Он ведь наш! Мы вместе ушли из Одэла! Да, он сейчас не очень нужен…. Но он хорошо показал себя в битве со Старыми Богами…. И вообще, можно ли Богов оценивать так — нужен или не нужен. Он ведь Бог!

— Он Младший Бог! Я уже говорила, что Младшие Боги должны служить нам. Зато, как только заполнится Кристалл Силы, я смогу, наконец, подарить тебе ребенка — сына. Еще одного Верховного Бога! Будущего мужа для Удолы. Ей уже давно пора замуж.

— Ну, не знаю…. Убить своего, Бога…. Он же наш дальний родственник!

— Ты не понял, Великий Лик. Не убить. Он не умрет, дорогой. Погибнет лишь его оболочка. Сам же он, его сущность, его Божественная Сила, будет обитать в Кристалле. Я могу даже когда-нибудь потом, когда у нас будет много Божественной Силы, создать другой Кристалл Силы, и не один. Тогда сущность Бога можно переместить в какое-нибудь новое тело. Я же Богиня Жизни! Уж тело для Бога я тоже смогу создать!

— Не умрет? Хорошо, я подумаю над этим. Время пока есть. И нужно спросить мнение Удолы. Она ведь тоже Высшая Богиня.

— Конечно, ты прав! Твою прекрасную дочь обязательно спросим. Но я буду делать некоторые приготовления. Не так просто взять и сразу поместить Силу Бога в Кристалл. Кристалл может и не выдержать, тогда будет еще хуже.

— Делай, что нужно. Мы еще вернемся к этому разговору. А сейчас нам пора заняться более привлекательным делом…

Император Дан XVIII вел беседу с главой своей тайной стражи. Здесь же присутствовал Верховный Жрец Богини Жизни.

Вернее, это была не беседа, а разнос. Император кричал. Это был, в то же время, хороший знак. Дело было бы совсем плохо, если бы Император начал журить своих подданных тихим вкрадчивым голосом. Тогда кто-нибудь мог бы закончить свои дни в Императорской темнице или вообще на плахе. А может, как это стало делаться в последние дни — на жертвенном алтаре в честь Богини Жизни. Как тот недавно пойманный шпион Империи Новых Богов. К сожалению, он, похоже, успел передать своему начальству о том, что за всеми покушениями в его родной Империи стояла Империя Дан, но это было не страшно, в конце концов, кроме Империи Дан это и не мог больше никто сделать.

Дан XVIII был в гневе — почти ни одна задуманная акция в Империи Новых Богов не удалась. Наследник Самуила II жив, герцог Алого Плаща жив, этот барон Густас, он же Голос Правды, жив.

Ладно, неудачные покушения. Провалы следовали один за другим всюду. Так, например, только, наконец, удалось договориться по душам со старым послом Империи Новых Богов в Королевстве Падающих Звезд. Его поймали на том, что посол любил маленьких мальчиков. Самое занятное, что их поставляла ему местная королевская власть. За это посол снабжал Королевство интересующей ее информацией. Агентам Империи Дан в Королевстве совершенно случайно привелось наткнуться на эту тайну и шантажом вынудить любителя мальчиков передавать информацию не только Королевству Падающих Звёзд, но и Империи Дан. Так этот барон Густас что-то раскопал, и теперь посла сменяют. Да еще неизвестно на кого, пока что этого узнать не удалось. Но наверняка новый посол не будет таким уязвимым для шантажа.

Единственной удачей, фактически, было убийство графа Костора, активного сторонника правящей династии Империи Новых Богов. Поэтому в случае каких-либо волнений в Империи он всегда бы поддерживал представителей правящей династии. Естественно, он бы выступил против смены династии. И это все успехи!

А сколько денег из казны ушло на подготовку всех этих покушений?!

Глава тайной стражи Империи Дан маркиз Давин, невысокий щупленький старичок лет шестидесяти пяти, с умными внимательными глазами, молча слушал своего Императора. Безусловно, Император, как впрочем и всегда, был прав.

— Ваше Имперское Величество! Наверное, я уже слишком стар для таких дел, — произнес маркиз, когда Император, наконец, перестал кричать.

— Стар!? На плаху бы тебя или, вон, отдать Верховному Жрецу! — кивнул Дан XVIII в сторону стоящей неподалеку одетой в темно-красный балахон фигуры. — Стар! Как можно было не заметить у себя под носом шпиона Самуила II?! И где — среди нашей же тайной стражи! Наверняка, он и передал всё своим, поэтому покушения не удались!

— Нет, Ваше Императорское Величество. Передать о предстоящих покушениях он не мог, он не знал об их подготовке. Потом, к сожалению, докопался до сути, но это не слишком поможет Империи Новых Богов.

— Почему? — удивился Император.

— Они там не поймут, зачем мы всё это затеяли. Самуил II уверен, что Боги помогают ему, а это действительно так на сегодняшний день, поэтому наши действия должны выглядеть глупостью.

— Наши действия и есть глупость! — воскликнул Император. — Чего мы добились?!

— К сожалению, ничего существенного, Ваше Императорское Величество! Но уверяю Вас, это дело случая, да хорошей работы местной охраны. Наследника Самуила II почти убили. Его спас личный телохранитель, которого почему-то в тот день принц взял с собой. Этот телохранитель сумел отдать принцу Ягиру свою лошадь, и принц ускакал, пока телохранитель отбивался от нападавших. Дело было в лесу, и в принца не удалось попасть стрелами — мешали деревья да кустарник. Убийство барона Густаса тоже почти удалось, но всё испортили местные разбойники. Как докладывали нам оставшиеся в живых наемники, у них уже почти всё получилось, да эти глупцы не дали вовремя развернуться тяжелой коннице, и охране каравана, которой, кстати, оказалось слишком много, видимо барон подстраховался, удалось отбить атаку. Этот барон Густас очень хитер. Незаметно для нас он почти вдвое усилил охрану своего каравана и таскал с собой фактически маленькое войско. В герцога Алого

Плаща стреляли из арбалета можно сказать, что наверняка, но по каким-то не ясным обстоятельствам о не попали. То есть, покушения как таковые, были совершены, но просто не достигли своей цели. Значит, их тайная служба ни о чем не знала.

— Но теперь-то знают! — воскликнул Император. — Что будем делать?!

— Посмотрим, будут ли какие шаги со стороны их тайной службы, тем более после пропажи их агента. И какие. Сейчас же они должны запутаться в наших намерениях, поэтому всё-таки кое-какие положительные последствия от наших действий есть. На их месте я не знал бы что предпринять, кроме того, чтобы послать нового агента.

— Неужели у них был единственный агент в нашей Империи?

— Нет, конечно. Но других, занимающих такое высокое положение, больше нет. Мы проверили всю свою тайную стражу через ритуал обращения к Богине Жизни. Все чисты.

— А почему раньше не проверяли?

— Мы проверяем их, когда берем на службу. Очень же часто обращаться к ритуалу и всё время проверять всех нельзя — не хватит сил у адептов Богини. Да и те, кого проверяют, могут от частых ритуалов сойти с ума — мозги не выдерживают.

— Кстати, есть ли какие вести от Богини? — спросил Император Верховного Жреца.

— Пока нет, — Ваше Императорское Величество, но будут, мы уверены в этом.

В залу, где протекала эта беседа, быстро вошел командир Императорской стражи.

— Ваше Императорское Величество, — сказал он, — здесь Истинный Жрец Богини Жизни!

Почти сразу же за главным стражником в залу втёк, таким обманчиво замедленным и плавным казался его шаг, Нагал.

Верховный Жрец пал на колени, признавая верховенство Истинного Жреца Богини Жизни, Император встал с трона.

Истинный Жрец Богини Жизни даже не стал приветствовать стоявших перед ним людей. Нагал остался стоять чуть ли не у входа в залу, поскольку его несколько раздражали эти смертные, и он не хотел находиться рядом с ними. Он чувствовал, что они намереваются использовать Богиню в своих целях, и за эти помыслы с ними нужно было не разговаривать, а лишить жизни. Его останавливало лишь то, что Удина наверняка понимала желания смертных не хуже него. И раз уж она не покарала их, значит всё делается в ее интересах.

— Смертные! Слушайте волю Богини Жизни, — тихо зашевелил губами Нагал, поблескивая змеиными глазами, и всё равно с трудом сдерживаясь, чтобы не оторвать голову этому императоришке.

Хотя его слов почти не было слышно, все присутствующие прекрасно понимали всё, что он хотел донести до них. Сила его глаз была такова, что все, кто смотрел в них, без труда разбирали его шепот.

— Богиня, — продолжил Нагал, — согласна помочь вам. Готовьтесь. В течение двух месяцев Богиня пришлет для вас нужное орудие. Богиня разрешает свергнуть Самуила II и уничтожить верхушку знати Империи Новых Богов. Саму Империю не разорять. Дан XVIII должен объединить две империи в одну — подлинную Империю Новых Богов.

Нагал замолчал.

— Великий Нагал! — так и не встав с колен, начал говорить Верховный Жрец, когда понял, что Нагал сказал всё, чего хотел. — Богиня обещала прийти к нам сама, мы хотели воздать ей причитающиеся почести и при ней совершить жертвоприношение.

— Жрец, — перебил его Нагал, — не забывайся! У Великой Богини есть более важные дела, чем являться к жалким смертным. Достаточно того, что она помогает вам. И еще, Богиня Жизни повелела увеличить количество жертвоприношений.

Верховный Жрец с покорностью опустил голову. Он чувствовал скрываемую ярость Нагала и не хотел провоцировать его гнев, хотя значительно увеличить число жертв на алтарь Богине Жизни было не так просто. Он отвечал за общий порядок в Империи, а жертвоприношения уже сейчас привели к нехорошим разговорам среди подданных Императора. Не очень-то они радовались жертвоприношениям, хотя пока что в ход шли почти одни бандиты и разбойники.

— Великий Нагал, — подал свой голос Император. — О каком орудии говорит Великая Удина?

— Скоро вы всё увидите, это трудно описать словами.

— А как нужно готовиться?

— Вам должно быть виднее. Не перекладывайте на Богиню разные мелочи. Она ничего не должна вам пояснять. Если вы действительно верите в нее, то должны знать, что и как нужно делать. И имейте в виду. Дело можно повернуть обратным образом — империи легко объединяться и под руководством Самуила II.

Когда Истинный Жрец Богини Жизни покинул дворец, Император облегченно вздохнул и сел на трон.

— Всё-таки как я не люблю обращаться к Богам за помощью. Лучше бы рассчитывать на свои силы, — сказал он.

— Вы правы, Ваше Императорское Величество, — произнес глава тайной стражи, — Но мы не можем сейчас обойтись без помощи Богов. Тем более что они помогают вражескому государству. Плохо, что нам не сказали, что за орудие передаст нам Богиня Жизни…

— Я думаю, — вмешался Верховный Жрец, встав, наконец, с колен, — это будет какой-нибудь новое существо, созданное Богиней. Никаким другим образом Новые Боги людям не помогают.

— Я слышал, — возразил глава тайной стражи, — что Боги создали для Империи Новых Богов и другие полезные вещи, например, очень крепкие доспехи…

— Это всё мелочи, — перебил Император. — Наши доспехи, конечно, похуже, но не настолько, чтобы это имело решающее значение. Гораздо хуже эти их летуны, да и бегуны. Мы просто не сможем упредить их внезапный удар в каком-нибудь важном для нас месте. Да и само войско у них сейчас не такое маленькое. У нас, к счастью, побольше. Но это ничего не даст, если они будут нас бить по наиболее уязвимым точкам. А таких точек очень много, считайте, любой город, да замок. У нас не хватит сил везде держать большие отряды для отражения атак их Божественной Сотни. Да их и не догнать…

— Но мы, — чуть позже продолжил Император, как уже решили раньше, не будет только уповать на Богиню Жизни. Сколько нашему флоту еще добираться до Моря Слёз?

— По моим прикидкам, Ваше Императорское Величество, учитывая, что он огибает значительную часть нашего материка, где-то еще месяц, — ответил глава тайной стражи.

— Это хорошо. Мы в любом случае должны захватить все эти города и разрушить их вольницу. Они же нейтральные, к Империи Новых Богов не относятся. Поэтому Боги не будут вмешиваться в наши планы. Даже если мы не захватим Самуила II, и весь наш план с Империей Новых Богов рухнет, мы зажмем эту жалкую Империю с двух сторон. У нас достаточно для этого воинов. Закрепимся там, в Море Слёз, потом дело дойдет и до Королевства Падающих Звезд (надо же так назвать себя!), ну а следующая — Империя Новых Богов. Мы подберемся у ней с другой стороны, раз уж не можем пройти через горы.

— Да, Ваше Императорское Величество, я уверен, что у нас всё получится. А Королевство называется так из-за того, что на ее территорию с неба часто падают звезды. Вот они себя и назвали Королевством Падающих Звёзд, — произнес глава тайной стражи.

— Я знаю. Но это их новое название, после пришествия Новых Богов. Раньше, кстати, никакие звезды у них с неба не падали. Не терплю, когда люди отказываются от своих исторических корней. Мы вот, как назывались Империей Дан почти тысячу лет, так и называемся сейчас.

Император в раздражении откинулся на спинку трона.

Великий Жрец и глава тайной стражи молчали, ожидая, что скажет Император.

— Но как нам готовиться к встрече с подарком Богини? — наконец продолжил Император.

— Ваше Императорское Величество, — вступил в разговор Верховный жрец. — Как я уже говорил, я уверен, что Богиня даст нам свое новое создание — какого-нибудь монстра. Может их будет несколько. Она запретила нам вести полномасштабную войну с Империей Новых Богов, и наше дело, фактически, заключается лишь в том, что нужно заменить у них правящую династию. Думаю, нужно готовить небольшой отборный отряд.

— Что это нам даст?

— Орудие Богини поможет нам уничтожить Самуила II и его приближенных. Но потом сразу нужно оформить передачу власти в Империи Новых Богов Вам, Ваше Императорское Величество. Поэтому орудие Богини должен сопровождать человек, который может по своему рангу официально присутствовать при этом.

— Не я же?

— Конечно, нет, Ваше Императорское Величество. Думаю, будет достаточно моего присутствия и присутствия одного из Ваших сыновей. Ну и нужно десятка два сильных воинов для сопровождения. Может меньше или чуть больше.

— Почему бы Богине не создать портал отсюда в Империю Новых Богов, мы могли бы переправить туда и целую армию…

— Это было бы хорошо, но, повторяю, Богиня не желает большой войны с Самуилом II. И, может быть, это связано с тем, что она не хочет привлечь внимание Великого Лика. Мы не знаем о взаимоотношениях среди Богов. Вдруг Он воспротивится? Это будет крах для нас. Да и Богине Жизни это не понравится. Я понял, что она не хочет, чтобы обо всём узнал ее Божественный Супруг. А когда дело будет сделано, Великий Лик может и не заметить, что стало с Империей Новых Богов. Тем более что эта Империя сохранится. Только это будет новая Империя.

— Да, это будет новая Империя. Когда всё уляжется, мы назовем ее Империей Новых Богов Дан! Я не позволю потерять наше родовое имя!

Через пару дней Великий Лик выбрал подходящий момент и заговорил со своей дочерью.

— Дорогая! Ты как всегда прекрасна! Как бы тобой гордилась твоя мать! Тебе не скучно? Может быть, отправимся в Нижний Мир? Притворимся смертными, поразвлечемся…

— Отец! Ты же знаешь! Я не люблю бывать среди смертных. У них странное отношение к женщинам, как увидят симпатичное личико, так сразу распускают руки…. Я же их всех там перебью!

— Ты не совсем права, дочь. Не так уж и часто они распускают руки! Можно и по рукам получить. А среди их знати вообще принято угождать женщинам во всём. Правда, пока дело действительно не доходит до важных вещей. Мир Сатара, ты права конечно, мир мужчин. Но красивые женщины легко находят здесь подобающее место в жизни. В рамках разумного, разумеется.

— Отец, я не сдержусь, даже если кто-то случайно дотронется до меня. Смертные не вправе трогать Богов! И еще, эта идиотская традиция, и откуда она только взялась, пытаться всё время изображать меня. Меня! Богиню Красоты! Как я не наказываю жалких смертных за это, всё равно не помогает. Кто-то всё время пытается отобразить меня и взывает ко мне с какими-то просьбами! При этом, как правило, оказывается, что во всех их картинах и скульптурах я ничем не отличаюсь от предмета их навязчивой страсти! А ты же знаешь, я не могу не откликнуться на призыв смертных. Эта моя особенность. Конечно, я Богиня, и могу быть одновременно в тысячах местах, но смотреть на эти уродства, которые хотят выдать за меня…

— Да, но зачем они это делают, пытаются изобразить тебя?

— Не знаю. Мне это не интересно. Им всё время что-то от меня надо. Всё время хотят заполучить любовь…. Но я же не Богиня Любви! Я Богиня Красоты! Я не могу дать им любовь!

— Да, ты Богиня Красоты! Очень красивой Красоты, добавил бы я. Так объясни смертным это!

— Ты же знаешь, отец. Я не общаюсь даже с полубогами, не то, что с людьми. И вообще, если они такие глупые, что не понимают мое отношение к их поступкам…. То пускай получают то, что заслуживают.

— Дочь, ты всё-таки, по-моему, могла бы быть и более сдержана в своем гневе к людям. И неплохо было бы поберечь и гаргулов. Ты ведь знаешь, они не бессмертны, и отнюдь не так крепки, как дэвоны. Их можно и убить.

— Пока еще ни одного гаргула не убили, это не так просто.

— Всё когда-нибудь происходит в первый раз…. Тебе же явно пора замуж. Не будешь так придавать значение глупости смертным.

— За кого я могу здесь выйти замуж, отец? Не за этих же жалких Младших Богов?! Да мне никто из них и не нравится…

— Ну, Удина и я можем…

— Удина ждет ребенка от тебя?

— Пока нет, она еще не совсем восстановилась. Вот закончим с Кристаллом Силы, тогда…

— Кристалл Силы! Этот Кристалл Силы…. Разговоры только о нем! И откуда Удина узнала о Кристалле Силы, как его создавать?

— Она же Богиня Жизни. Она должна знать, что нужно для жизни вообще, да и для жизни Богов тоже.

— Надеюсь, она права. Но пока мы создадим Кристалл Силы, пока появится Новый Бог…. Это всё долго.

— Не так долго. Если родится новый Высший Бог, Удина уверяла, что он совсем скоро станет полноценным мужчиной и сможет стать твоим мужем. А Кристалл Силы…. Удина знает, как его заполнить хоть завтра.

— Да!? И как же!?

— Просто. Нужно поместить в него Силу Бога.

— Просто? Откуда мы возьмем Силу Бога, и как поместим ее в Кристалл?

— Поместить не так сложно. А Силу Бога…. Можно извлечь Силу Бога из какого-нибудь Бога, хотя бы Младшего. Правда, при этом его внешняя оболочка погибнет, но Божественная Сила останется. Ее нужно поместить в Кристалл, и он будет задействован.

— То есть вы хотите убить кого-нибудь из Младших Богов?

— Да, например, Остриба. Зачем нам Бог Ветров? К тому же он тебе никогда не нравился. Да и вовсе не убить. Удина говорит, что сможет потом создать для него новое тело и переместить его Божественную Силу в это новое тело.

— Вы хотите убить Бога!? Откуда Удина знает, что его Божественная Сила не рассеется в Кристалле?! И что это будет за новое тело для Остриба? Когда его создаст Удина? И сможет ли создать? И сможет ли переместить его Силу в новое тело. И что или кто в конце всего этого получится!? Это будет Остриб?

— Сможет! Она, повторяю, Богиня Жизни! И уверяет, что всё сделает, как надо.

— Ты сам говоришь, что она Богиня Жизни. Богиня Жизни не может, не должна убивать!

— Я же сказал, что Остриб не умрет. Кроме того, даже если предположить, что Остриб умрет, мы создадим новую жизнь. И у тебя появится муж — Высший Бог!

— Высший Бог…. Хорошо, отец, я подумаю, но мне всё это не нравится!

Глава 10

Выехав из замка Герцога Алого Плаща с двумя каретами в сопровождении средненького по величине отряда воинов, граф Зануил подъезжал к столице Империи уже во главе целого каравана.

По дороге в Агрель они нагнали еще несколько карет с дворянами и небольшой охраной, которые не преминули сразу же присоединиться к графу. Так же поступили и те экипажи, которые догоняли их процессию.

Иначе и не могло произойти. Слухи о Волках Смерти как обычно распространились с невероятной скоростью, и все желали ехать в столицу более тесной компанией.

Не проехав и половину пути, новые спутники графа заставили его сделать привал. Уже не столько напуганные (за время пути страхи постепенно рассеялись), как просто желающие поболтать между собой и своими кавалерами, дамы хотели поделиться всевозможными кошмарными вариантами событий, произошедшими в Эрате, да и другими страшными историями из своей жизни, которые им только могли прийти в их хорошенькие головки.

Графа всегда умиляло, когда молоденькие, да и не совсем молоденькие, дамы начинали рассказывать всяческие страшилки, и иногда, после особо удачных рассказов, доводили себя до состояния легкой паники, когда какой-нибудь неожиданный резкий или громкий звук, например треснувшая ветка, вызывали испуганный женский визг, а иногда и падение в обморок. Почему-то люди любили себя пугать, причем как и из простолюдинов, так и из благородного сословия.

Непредвиденная остановка в пути не очень устраивала графа, так как задерживала их передвижение. До Агреля рукой подать, а он вынужден возиться со всей этой разношерстной компанией. Уехать один с Медведем и бросить сестру, да и леди Катарину он не мог. А взять своих дам с собой, так за ними потянуться и другие. Поэтому пришлось останавливаться на привал и развлекать присутствующих. Точнее, предстать в роли гостеприимного хозяина. Но чтобы избежать ненужных страхов, да истеричных, порой наигранных, нервных припадков со стороны гостей, граф приказал своим воинам почаще мелькать перед глазами дворян и своим видом не только отвлекать их от ненужных разговоров, но и показывать, что всё в порядке, охрана не дремлет.

Барон Густас хорошо знал эти места, поэтому нашел неплохое место для стоянки.

Шагов за двести от дороги начинался небольшой лесок с уютными полянками. В лесочке протекал ручеек.

Кареты скатили с дороги, но совсем недалеко, и поставили рядом охрану. Обрадованных передышкой путников и путниц сопроводили на ближайшую полянку, где они устроили посиделки, захватив с собой из карет, кто дорожные одеяла, а кто и раскладные стульчики. Оказалось, что многие успели запастись в дорогу съестными припасами, включая вино, которые так хорошо теперь пригодились на свежем воздухе.

Граф Зануил с бароном Густасом сидели немного в стороне от всей этой компании и не торопясь тоже что-то жевали. Медведь пошел к ручью напиться.

Подошла леди Еления.

— Как ты, сестра? Что покинула дам?

— Братец, ты же знаешь, я не люблю больших компаний. И бываю в них, только если это очень необходимо.

Граф Зануил за своими заботами почти забыл о том, что его сестра обладала очень тонким обонянием. Это и был ее дар. Однако смотря с какой стороны посмотреть, дар это или проклятие. Бывало, что она очень часто мучилась из-за своего дара. Ее раздражали неприятные запахи. А еще больше, когда их пытались скрыть каким-нибудь ароматом.

Так, с детства проживая в замке отца в окружении простых воинов, она немного привыкла к запаху пота здоровых мужчин и лошадей. И он уже не так сильно вызывал ее недовольство. Хотя, конечно, она не была от него в восторге. Кроме того, заядлая охотница, она полюбила специфический запах диких животных, которых могла выследить не хуже некоторых собак. Но если к запаху, например, человеческого пота примешивали какие-нибудь духи, а так, как правило, поступали знатные дамы, бывающие в замке, то долго выдержать такое смешанное благоухание она не могла. Побыв некоторое время среди гостей, она раскланивалась и уходила. Хорошо еще, что ее нюх не действовал на большие расстояния, шагов десять, не больше.

Вот и сейчас ее стали донимать запахи пота большого количества людей, смешавшиеся с ароматами всяческих духов, которые употребили дамы.

— Ну, посиди с нами, сестра. Как там леди Катарина, почему не пришла с тобой?

— Она в порядке. Идти не захотела, побаивается твоего телохранителя. Да еще нашла себе очередного поклонника, что неудивительно. Если присмотреться, она самая красивая среди всех нас.

— Сестрица, ты тоже хороша!

— Спасибо на добром слове, брат. Я, конечно, весьма не дурна собой, но большинство мужчин предпочтут леди Катарину. Она так мила, женственна и беззащитна, что у мужчин, у нормальных мужчин, подсознательно возникает чувство оберегать и защищать ее. А учитывая ее красоту…. А я? Меня защищать не нужно.

— Ладно, сестра, не завидуй.

— Я и не завидую. Каждому и каждой своё. Безусловно, такие как я, тоже нравятся мужчинам. Но не всем, а такие, как леди Катарина — почти всем.

— А кто больше нравится нашему Огненному Медведю?

— Не знаю, брат. Он немного странный… и на женщин не смотрит, как на предмет страсти.

— Да, я тоже это заметил.

— Я вообще не уверена, нужна ли ему сейчас какая-нибудь женщина, и в принципе, различает ли он мужчин и женщин. В том смысле, что с ними нужно вести себя по-разному.

— Ну, это ты что-то…

— Да, я думаю так. Ему всё равно, кто перед ним, мужчина или женщина. Но я говорю о настоящем времени. То есть, когда он твой телохранитель. Не знаю, как он поведет себя, например, на балу. Кстати, по-моему, он не делает особых различий между благородными и простолюдинами.

— Насчет последнего я согласен, сестра. А на бал я не пойду, к сожалению, поэтому и за Медведем ты не проследишь. Нам потребуется быстрее выезжать из столицы. Да его бы туда всё равно не пустили.

— Это я так, просто рассуждаю. Да, вот что я еще заметила. А вы? Я не помню, чтобы от Медведя пахло потом. Он всё время свежий. Он вообще-то устает когда-нибудь?

— Что, совсем не пахнет?

— Да. Вернее не пахнет потом, какой-то запах, безусловно, у него есть. И этот запах сам по себе какой-то особенный. Необычный, даже приятный. Никогда не встречала такого. И еще, я могу ощущать его гораздо на большем расстоянии, чем других людей.

— Леди Еления, — вступил в беседу барон Густас. — Но он же не пахнет каким-то животным?

— Вы всё про оборотней, барон? Нет, ничего похожего на запах животного. Поэтому ничего общего с оборотнем у него нет. И оборотней, как Вы знаете, не бывает. Вот когда увидим, что кто-нибудь переродится на наших глазах в какого-нибудь зверя, тогда поверим. А так, что говорить. И еще, он не был в комнате леди Катарины, когда на нее напали. Но запах какого-то зверя там был. Такой же присутствовал и у окна, где нашли следы когтей. Был ли это Волк Смерти, не знаю. Я никогда не встречалась с ними. Но и не дикая кошка.

— Значит, не был, — утвердительно покивал головой барон Густас. — Это я так спрашиваю, леди Еления, на всякий случай. Я всё-таки оставляю маленькую вероятность на то, что оборотни существуют. То, что их никто никогда не видел, это не доказательство. Мало ли кто чего еще не видел. Кстати, наш Медведь возвращается, давайте о чем-нибудь другом.

Освежившийся холодной водой из ручья Медведь возвращался к графу. Он, благодаря своим способностям, услышал многое из разговора, которые вела леди Еления и барон Густас.

"Надо же, — подумал он. — Я еще, оказывается, как-то необычно пахну. Не замечал за собой такого. Впрочем, я ни к кому и не принюхивался, а нужно попробовать. И забавно, оказывается, меня некоторые принимают за зверя, вернее оборотня. Оборотень? Получеловек-полузверь? Нет, я не оборотень. В зверя переродиться не могу. Кстати, а вдруг смогу? Вот будет интересно. Нужно тоже как-нибудь попробовать".

Дав еще немного времени на отдых, граф Зануил приказал собираться. Нужно было успеть до Агреля, пока светло.

На удивление, все собрались быстро. Наверное, тоже решили побыстрее оказаться в большом городе, всё-таки некоторые опасения присутствовали. Караван тронулся.

Через какое-то время Медведь, наконец, увидел первые мелкие поселения, встреченные им после того, как он впервые как бы заново очнулся в этом мире. Почему-то после выезда из замка герцога им по дороге никаких деревень не встречалось. На удивленный вопрос Медведя граф Зануил ответил, что всё дело в том, что они вначале ехали по одной из главных дорог Империи. Всего в Империи существует четыре главных дороги. Они идут от столицы Империи до наиболее важных мест на ее территории с точки зрения подготовки к военным действиям и ведения войны и принадлежат Императору. Так, одна дорога идет к замку Герцога Алого Плаща. Герцогство является приграничной территорией с Королевством Падающих Звезд. Другая дорога, например, ведет к Княжеству Горных Топоров, за которым находится Империя Дан. По такой дороге, а все главные дороги широки и обделаны камнем, можно удобно и быстро доставлять большие группы войск. На расстоянии конного дня пути от столицы и далее друг от друга по каждой дороге построены небольшие, но мощные крепости, которые просто так не взять с наскока. В каждой крепости примерно по три сотни воинов. Полсотни латной конницы, остальные — пехота, копейщики и арбалетчики. Это всё войска Императора. Крепости нужны для защиты главных дорог от движения войск неприятеля (проходя по такой дороге, вражеские войска будут подергаться обстрелу из тяжелых крепостных арбалетов, да и оставлять эти крепости за спиной враг вряд ли решиться, будет всё время бояться удара в спину). Кроме того, на них возлагалась роль для поддержки своих основных сил, передвигающихся по дороге. За каждой крепостью закреплено по одному крупному сельскому поселению, расположенному недалеко от них, но с дороги эти поселения не увидишь, и тоже принадлежащих центральной имперской власти — Императору. Поселения снабжают крепости продовольствием и всем необходимым. Причем и с запасом, чтобы хватило для снабжения других войск Империи.

Естественно, по главным дорогам в мирное время можно двигаться не только войскам, но и благородному сословию, если они куда-то торопятся. Помимо этих имперских дорог существуют, конечно, и обычные, езжай, не хочу. Но там и скорость передвижения не та, да и всё время сталкиваешься с простолюдинами. А этого не все благородные любят. Ну и разбойники. На главных дорогах их не встретишь.

— А как же Эрат? — спросил Медведь.

— Ты не обратил внимание, Медведь, похоже, всё-таки ты редко бывал в городах, — ответил граф. — Главная дорога прошла мимо Эрата, мы незаметно свернули к городу. Просто здесь недалеко от столицы, и в основном дороги хорошие. Крепость, о которой я говорил, стоит чуть дальше по главной дороге, левее. Мы не доехали до нее с пол-лиги. Обычные деревни и другие населенные пункты находятся немного в стороне от главных дорог. Попадаются они еще и недалеко от столицы, как вот Эрат. Это те, которые нельзя было обойти при строительстве имперских дорог, и которые также являются собственностью Императора. Так что Эрат — город, принадлежащий Императору.

Медведь замолчал, размышляя об услышанном. Он действительно припомнил, как их небольшой караван свернул с большой дороги на другую, но тоже, весьма приличную, и где-то через час показался город. Тогда он не обратил на это никакого внимания. А теперь вот заинтересовался. Наверное, ему нужно лучше смотреть по сторонам и всё запоминать на будущее. Не будет же он всё время ходить телохранителем.

Деревня оказалась очень чистенькой. Вокруг одноэтажных аккуратных деревянных домиков были разбиты небольшие огороды. За деревней, в стороне от дороги, был виден обширный фруктовый сад. Попадавшиеся по пути люди хотя и кланялись проезжавшим мимо каретам с дворянами, но делали это не испуганно, а как-то даже достойно. Было видно, что простолюдины, принадлежавшие Императору, отличаются от других простолюдинов более независимым поведением. Конечно, они не вели себя с дворянами на равных, но это были не те простолюдины, которых Медведь видел раньше, и которые беспрерывно раскланивались перед знатными господами.

Как потом выяснил Медведь, простолюдины Императора имели привилегию, они считались подданными Императора и их могли предать физическим наказаниям только по указанию имперских центральных властей. Тогда как обычных простолюдинов из крестьян, горожан и даже небедных торговцев мог высечь любой дворянин. Обращаться же к властям ради того, чтобы наказать какого-то крестьянина благородные считали ниже своего достоинства. Безусловно, не всё было так гладко. Бывали случаи, когда какой-нибудь дворянин просто убивал такого императорского поданного, особенно если тот несколько злоупотреблял своим, как казалось ему, столь привилегированным положением и, например, вообще не кланялся, увидев благородного. Тогда, в случае убийства, дворянин был обязан заплатить в казну Империи не такую уж и маленькую сумму — по золотому за каждого убитого, как посягнувший на имущество Императора. Никаких других наказаний за такие единичные случаи убийства благородные не несли. А что не сделаешь ради уязвленной гордости? Конечно, если какой-нибудь благородный начинал резать подданных Императора направо и налево, то им уже занималась тайная стража — не сумасшедший ли он или вообще мятежник.

Через пару часов пути после деревни показались стены Агреля. Медведь удивился: они были не так высоки, как он ожидал, всего сажени три. Правда, примерно через каждые сто пятьдесят шагов над стенами еще на несколько саженей возвышались башни, а две надвратные башни были очень массивны и выше всех остальных, но юноша ожидал от столицы Империи гораздо более мощных укреплений.

На недоуменный вопрос Медведя граф Зануил ответил, что во время войны Император, его семья и наиболее важные дворяне перебираются в Императорский замок, который находится примерно на расстоянии трех дней конного пути от Агреля. Вот тот замок неприступен. Столицу же также не очень просто взять. Основную роль при обороне Агреля должны взять на себя настенные башни. Оттуда стены очень хорошо простреливались в разные стороны, поэтому наступающие перелезали бы через них под густым перекрестным огнем из арбалетов и луков. А стены, хотя и не очень высоки, но зато толстые — примерно десять шагов в ширину — их стенобитными орудиями не пробить. И со стен тоже будут стрелять, за их зубчиками можно укрыть немало стрелков. Можно, конечно, взять стены мощной массированной атакой, но за этой стеной — еще одна стена, чуть пониже, как в замке Герцога Алого Плаща. На второй внутренней стене специальные приспособления для стрелков. Поэтому перемахнешь через первую стену, а там вторая. В тяжелых доспехах по стенам лазить тяжело и потери у врагов от стрелков будут очень большими.

— Но Император не думает, что кто-то вообще осмелиться нападать на столицу — здесь находятся главные храмы Новых Богов. Храм же Великого Лика — вообще единственный в Мире Сатара, — рассказывал граф Зануил. — Вон он, кстати, виден отсюда. Видишь, самое высокое здание? Его стены сходятся кверху, постепенно суживаясь и незаметно переходя в шпиль. А шпиль так высоко, что с трудом разглядишь. В этом Храме находится проход к Великому Лику! Любой человек, если считает, что он должен что-то сказать Верховному Богу, может зайти в Храм и попросить встречи с ним.

— И что, человек может так просто прийти к Богу?

— Может. Но не просто. Всё решают азары — помощники Богов. Они живут в Храме прямо около прохода к Богу и решают, действительно ли дело просящего такое важное, что его может решить только Бог? Если посчитают, что он зря хочет побеспокоить Бога, то умирает. Азары пожирают таких никчемных просителей.

— И кто-нибудь видел Бога?

— Говорят, видели несколько человек…. Но речь сейчас о другом, о замке Императора. Так вот, поэтому Император и уезжает в свой замок, когда наступает война. С одной стороны, он не хочет провоцировать противника наступать или делать какие-либо внезапные вылазки на столицу — Императора же тут нет, зачем ее захватывать? Тем более, есть опасность повредить храмы Богов, а как Боги поступят после такого святотатства — неизвестно. Вернее, догадаться не очень сложно. Вообще-то и самой Империи может быть несладко, коль она допустит разрушения храмов, но разрушителям наверняка будет еще хуже. Кроме того, из Императорского замка всегда можно выслать помощь, тогда враг попадет под удар с двух направлений. С другой стороны, Император полностью защищает себя — его замок взять невозможно.

— Невозможно? — не слишком веря, спросил Медведь. — Смотря кто и как нападет.

— Он построен в горах, куда ведет единственная дорога, причем всё время вверх. Стены замка встроены в скалы и достигают двадцати саженей в высоту. Над ними возвышаются мощнейшие башни. Даже летунам будет непросто сразу перелететь через стены замка — к ним же нужно еще приблизиться, а замок, как я говорил — в горах. Всё время долго лететь вверх они не могут. Приблизиться к замку и взлететь? Он построен с учетом того, что его попытаются захватить с помощью летунов. Замок защищен множеством тяжелых и стационарных арбалетов. Их так много, что ни один летун просто так не проскочит — собьют. А если и пролетит — не велика беда. Что будут делать несколько воинов, перелетев через стены? Их сразу убьют. Гарнизон замка — личная гвардия Императора, тысяча отборных воинов. Гореть там нечему, всё из камня, поэтому и поджечь его врагам, чтобы выкурить защитников, не удастся.

— А если отрезать замок от всей Империи?

— Пускай попробуют. Я уже говорил, что замок защищает тысяча лучших воинов Империи. Они могут воевать и пешими, и конными. Наступая сверху вниз, поддерживаемая стрелками, тяжелая латная конница легко проломит любой строй. Можно, конечно, стянуть сюда целую армию, но остальные силы Империи придут на помощь. Пока вражеская армия будет осаждать замок, сюда подойдут войска со всей Империи.

— А если у врага будет очень много войск? И все войска Империи будут заняты в сражениях?

— Это тоже может быть. Но это уже будет война на уничтожение. Такую огромную армию вторжения может собрать только Империя Дан, но ей еще нужно преодолеть горные перевалы и пройти через Королевство Горных Топоров, что само по себе не просто. Другие же соседи нашей Империи не могут выставить такую армию. Да и не будут этого делать, воевать с нами таким образом. У них одна возможность победить — идти ускоренным маршем на столицу и захватить Императора, а его уже тут не будет. Пока армия неприятеля сюда дойдет, Император скроется в замке.

— А если внезапно напасть, послать, например, побольше легкой конницы?!

— Империя велика, и даже легкая конница не успеет добраться до Агреля за несколько дней. Даже если она не будет вступать в бой, Император успеет укрыться в замке. У нас же есть бегуны. Впрочем, мы совсем забыли про нашу Божественную Сотню. Она не даст этой вражеской коннице спокойно рыскать по Империи. Потому нет, Империю Новых Богов, если кто и может победить, так это только Империя Дан. Или Боги, конечно. Но Боги за нас. Они не позволят допустить гибели своей Империи.

В Агреле у герцога Алого Плаща был свой небольшой замок. Конечно, его нельзя было сравнить с родовым замком герцога, но и он был неплохо защищен каменными стенами, и вмещал до пяти десятков воинов. Как правило, правда, такого количества воинов в нем никогда не было. Лишь десяток личной гвардии герцога охранял его имущество. Но после известных покушений герцог решил усилить свой местный гарнизон, и сейчас тот достигал сорока человек. Кроме того, здесь должна была остаться часть воинов, пришедших с графом Зануилом.

Барон Густас отпустил нанятую им легкую кавалерию, поэтому в Агрель вступил воинский отряд, сплошь состоящий их гвардейцев герцога.

Все приставшие к каравану графа Зануила дворяне по прибытии в столицу, раскланявшись и поблагодарив графа, разъехались, поэтому к столичному замку герцога подъезжало лишь две кареты с гербами герцога Алого Плаща. В одной был сам граф, в другой его сестра и леди Катарина со служанкой.

Было уже довольно поздно, стало темнеть. Эти лишние экипажи всё-таки задержали графа в дороге. Герцогиня к этому времени уже спала. В свои уже достаточно преклонные годы она стала не очень крепка здоровьем, поэтому рано ложилась спать. Будить ее не разрешалось никому. Приехавший граф со своими спутниками под руководством мажордома и вызванных им слуг тихонько разбрелись по своим комнатам и другим помещениям. До утра можно было отдохнуть. Конечно, если бы герцогиня точно знала, что ее дети прибудут сегодня, она бы их дождалась. Разок лечь спать попозже она, безусловно, могла бы. Но точного дня их приезда она не знала, ожидала их со дня на день. Граф Зануил на всякий же случай, руководствуясь как своей безопасностью после всех этих покушений, вдруг кто устроит засаду, зная точную дату его приезда, так и разными возможными неожиданностями в дороге, не стал использовать голубиную почту и сообщать матери из Эрата, что он уже близко.

Наутро, наконец, мать и дети встретились. За завтраком. Герцогиня любила церемонии и, не смотря на всю свою любовь к детям и довольно долгое расставание с ними, не стала нарушать традиции и врываться к ним в комнаты с утра пораньше.

Герцогине представили леди Катарину. Проникшись нелегкой судьбой девушки, и получив еще ранее от герцога необходимые поручения относительно дочери графа, герцогиня энергично взялась за устройство судьбы леди Катарины.

— Дорогая, Вы предстанете на балу в лучшем виде. И не будь я герцогиней, если мы не найдем для Вас какой-нибудь прекрасной партии! С Вашей красотой это будет совсем не трудно. Мужчины будут бороться между собой за право предложить Вам руку и сердце, — обратилась она к леди Катарине.

— И тебе, дочь моя, мы тоже найдем хорошую партию. Вернее, я уже ее нашла. Княжич Боф — наследник князя Кура из Княжества Горных Топоров. Он молод, силен, весьма недурен собой. Он будет тебе отличным мужем.

— Мама, но я пока не собираюсь замуж!

— Тебе уже восемнадцать! Мы и так слишком потакали тебе и не поехали на Императорский бал в прошлом году. Еще год, другой, и будешь считаться старой девой. И не волнуйся, мы найдем, чем "припудрить" тебе носик, чтобы ты смогла спокойно пережить весь бал.

— Носик "припудрю" обязательно. Но насчет замужества, лучше уж быть старой девой, чем жить в таком захолустье!

Леди Катарина немного недоуменно смотрела на герцогиню и Елению, не понимая, о каком припудривании носика они говорят. Какое припудривание носика, когда речь идет о замужестве!?

Тонкое обоняние леди Елении было семейной тайной герцога, о которой знали лишь его самые доверенные лица, вроде барона Густаса. Ну и Брунил, естественно, был в курсе этой тайны, так как иногда готовил для леди Елении снадобья, ненадолго притупляющие ее осязание. Чтобы можно было, например, принимать балы в замке герцога, с которых уж нельзя было незаметно уйти. Вот и сейчас, герцогиня намекнула дочери, что та не отговориться от бала, ссылаясь на свой нежный носик.

— Еления! Ты не знаешь, о чем говоришь! Старой девой! Дочь герцога Алого Плаща не может быть старой девой! Да и в этом "почетном" звании мало чего хорошего. Вот, у меня трое детей. Это прекрасно! Женщина должна иметь детей, она и создана Богами для этого. К тому же у тебя явно устаревшие сведения. С чего ты взяла, что Княжество Горных Топоров — захолустье?

— А где там жить, в горах!?

— Дорогая моя, уже давным-давно у княжества есть земли не только в горах. Эти земли князю пожаловал Император. И главный замок у князя как раз не в горах. Вся знать княжества сейчас живет здесь, внизу. Горы, конечно рядом. Но они и так всегда были рядом, мы же раньше звались Пригорным Королевством! Поэтому в горах жить ты не будешь. Ну, конечно, тебе придется ездить туда время от времени, но это не так страшно. В общем, разговору конец. Отец всё решил. Если ты понравишься княжичу, а ему, говорят, нравятся сильные женщины, так что ты в его вкусе, весной сыграем свадьбу.

— Почему весной, мама? Сейчас только лето заканчивается.

— Скоро будет не до свадеб. Спроси у брата, вон он рядом сидит. Скоро война. Надеюсь, это будет быстрая победная война. Но всё равно княжич наверняка будет в войсках, как и твой старший брат, впрочем. Поэтому все приготовления к свадьбе — потом.

— А если его убьют?

— Кого, княжича?

— Да.

— Не убьют. Великий Лик не допустит. Ну, а если и убьют, у него есть младший брат, твой ровесник. Выйдешь за него.

— А что, больше женихов нет в Империи? Только в Княжестве Горных Топоров?

— Конечно, есть, но мы хотим, чтобы наша семья тоже была причастна к добыче этого металла, который идет на изготовление наших особых доспехов…

— Я так и знала, мама! Вы хотите с помощью меня добиться для себя выгоды!

— Разумеется! И в этом нет ничего особенного или плохого. И поверь, княжич совсем неплох сам по себе. Даже без всяких выгод для семьи я бы всё равно советовала бы тебе выйти за него.

— Завтра прибывает маркиз Натан, — продолжила герцогиня, — он будет сопровождать нас на бал. Да и ему тоже пора подумать о женитьбе. Отец недвусмысленно говорил, что свадьбы его старшего сына и его дочери должны состояться в одном году.

— Старший брат тоже будет! — обрадовалась леди Еления. — Мы давно не виделись! И кого же, матушка, Вы прочите ему в жены?

— Увидишь, дорогая. Есть у герцога Стомма младшая дочь…

— Ладно, матушка, — прервал граф Зануил немного затянувшуюся беседу на светские темы. — Спасибо за завтрак, мне нужно к Императору. На балу меня не будет, я уеду раньше. Боюсь, что брата не застану. Потом расскажите, как всё произошло. И поверь, сестра, я знаю княжича Бофа. Он — действительно прекрасная партия для тебя.

— Леди Катарина, желаю Вам успехов на балу! Ваши злоключения закончены, — продолжил граф. — Мне пора. Не знаю, увидимся ли мы еще. Я был счастлив сопровождать Вас в столицу.

— Благодарю, Ваше Сиятельство, я тоже была счастлива оказаться в Вашей компании.

— Да, матушка, барон Густас остается с вами. Скоро действительно война. Поэтому Император переберется в свой замок. Уверен, что с ним будет и отец. Ну и всех вас он тоже возьмет с собой. Барон не помешает. А вскоре подъедет и Брунил.

Огненный Медведь, пока граф Зануил общался с Императором, оставался в замке герцога.

Но на него никто особо не обращал внимание. Утром лишь граф познакомил свою мать герцога со своим личным телохранителем, после чего юноша был предоставлен самому себе.

Женщины же после ухода графа Зануила озаботились подготовкой к балу. До него оставалось всего два дня, а дел было столько, что можно было не управиться и за неделю. Нужно было подготовить бальные платья, сделать прическу, продумать, с кем и как общаться на балу, помимо будущих женихов, естественно. Герцогиня заочно представляла леди Катарине возможных женихов, на кого стоит обратить внимание, на кого нет. Некоторых из них знала и леди Еления, которая тут же давала оценку их внешним данным. В общем, все дамы были заняты более важными вещами, чем вспоминать о Медведе. За заботами и леди Катарина, и леди Еления даже забыли о некоторой его необычности и о своих размышлениях по этому поводу.

В связи с этим Медведю никто не мешал, и никто не обращал на него никакого внимания.

Мажордом, правда, прикрепил к Медведю постоянного слугу на время его пребывания в замке, который и занимался своим новым господином. Он почистил его одежду, кольчугу и оружие, несколько удивившись странноватому черному металлу, из которого оно было сделано. Днем принес юноше немного перекусить, поскольку тот не стал выходить из своей комнаты. На чем его заботы и закончились, от Императора вернулся граф Зануил. Утром по велению Самуила II нужно было отправляться в путь.

Поскольку завтрашний день предстоял трудный, граф решил лечь спать пораньше. Граф Зануил поужинал в кругу семьи и, естественно, с леди Катариной, которая за ужином вместе с герцогиней и леди Еленией живо обсуждали уже совсем скорый императорский бал. За ужином граф заранее со всеми распрощался, чтобы не делать это впопыхах с утра, и еще раз просил передать привет старшему брату, с которым до отъезда ему так и не пришлось встретиться.

Утром, встав пораньше, граф Зануил и Огненный Медведь быстро перекусили и отправились к воротам замка, за которыми их уже ждал экипаж. Это была посольская карета, с гербами Империи Новых Богов на дверях, запряженная попарно четверкой бегунов цугом.

На козлах восседал кучер, одетый в легкий кольчужный доспех, рядом — крепкий кряжистый мужчина, тоже в таком же доспехе, вооруженный арбалетом и кривым коротким мечом.

Здесь же рядом с каретой их уже ждал десяток дев-воительниц из Божественной Сотни. Миниатюрные красавицы ловко сидели на бегунах, привычно позвякивая сверкающими серебристыми доспехами. За плечами у каждой висел немаленький колчан со стрелами и зачехленный лук, за поясом — сабля.

— Садись рядом со мной, Медведь, поедем с ветерком. Император велел быть в Королевстве Падающих Звёзд через седмицу, поэтому нас везут бегуны. И охрану нам дали из Божественной Сотни. И смотри, на этих красавиц не заглядывайся, они дамы серьезные, им не до глупостей, — сказал граф, первым залезая в карету.

— А зачем мне на них заглядываться? — спросил Медведь. — Дамы и дамы, правда, маленькие какие-то. А так, хотя я не видел еще женщин-воительниц. И зачем им столько стрел? По-моему, многовато.

— Маленькие, не маленькие, но это элита имперских войск. Они очень сильны для женщин и немного уступают, если и уступают вообще, мужчинам. Маленькие, чтобы бегуны долго не уставали. Лошадки хотя и крепкие и выносливые, но здоровенных латных рыцарей долго носить не смогут. Божественная Сотня — лучшая легкая кавалерия Империи! А стрелы… Стрелы не совсем простые, калёные, конечно, но в Империи других и не делают. А вот наконечник — из специального сплава. Такой могут сделать только в нашей Империи, спасибо Великому Скредену! Пробивает любые доспехи, кроме тяжелых. Но и в тяжелых доспехах трудно тягаться с Божественной Сотней. Основное оружие Сотни — луки. В ближний бой наши воительницы вступают редко. А из луков бьют очень метко, плотными залпами, не редко попадают в сочленение доспехов. В общем, хвала Богам, что у нас есть такие воины.

Десятник или десятница, граф Зануил запутался, как правильно называть главную в десятке деву-воительницу, представилась графу как леди Келия. Это была красивая, очень уверенная в себе, золотоволосая кареглазая девушка, с короткой стрижкой, видно, чтобы волосы было проще прятать под шлемом, но с очень длинными ресницами.

— Ваша Светлость, посол, ждем Ваших приказаний, — звонким голосом, взмахнув своими мохнатыми длиннющими ресницами, сказала она, обращаясь к графу Зануилу, уже севшему в карету.

Медведь, видя, что граф Зануил разговаривает, пока повременил залезать в карету следом за графом и стоял рядом, оценивая воительниц.

Несмотря на то, что леди Келия сидела верхом на бегуне, который в холке достигал примерно 16 ладоней, Медведь, стоя на земле, лишь немногим уступал ей в росте. Такими же невысокими для всадника были и другие воительницы. Судя по осанке, с которой они сидели в седлах, они буквально сроднились со своими конями. Но по виду они походили не на ловких воинов-кочевников, за скупыми и точными движениями которых чувствовалась сила и мужественность, а больше на маленьких лесных кошечек, так грациозно они изгибались в седлах и сверкали яркими глазами. Но свое явно не парадное оружие держали очень уверено и привычно. Так что, несмотря на их видимую хрупкость и привлекательный вид, сопровождать посольскую карету будут настоящие воины, на которых можно положиться.

— Леди Келия. Вам разъяснили ваши обязанности?

— Да. Нам приказали всецело подчиняться Вам, Ваша Светлость. Мы передаемся в Ваше распоряжение до тех пор, пока Вы не прикажите иное.

— Прекрасно, леди Келия. Вы будете постоянно при мне. До тех пор, пока не встретитесь со своей Сотней.

— Ваша Светлость?!

— Да, леди Келия. Я буду ждать Божественную Сотню в Королевстве Падающих Звезд. Можно даже сказать, что мы едем в Королевство встречать наши доблестные войска. Войдут ли они туда в качестве союзников Королевства, или их встретят как врагов, во многом зависит от нашей миссии.

— Я поняла, Ваша Светлость.

— Ваша Светлость, — чуть погодя спросила леди Келия, кивая на Медведя и совершенно не стесняясь, что он всё слышит, — это Ваш личный телохранитель? Ему можно доверять?

— На оба вопроса "Да", леди Келия. Огненный Медведь уже много раз доказывал свою преданность.

— Огненный Медведь?

— Да, он откликается на это имя. Ну, всё, в путь!

Бешеная скачка продолжалась уже пятый день. Бегуны проходили в день примерно 25 лиг, что было больше, чем могли пройти обычные лошади. Казалось, это не очень намного отличается от бега обычных лошадей. Тех, если очень постараться, можно было заставить пройти до 20 лиг в день. Однако простые лошади не могли так скакать и два дня подряд, если, конечно, наездник не собирался их загнать насмерть. Бегуны же, проскакав 25 лиг, могли на следующий день продолжать путь с той же скоростью. Через день — граница с Королевством Падающих Звёзд. Далее графу Зануилу придется сбавить ход, поскольку их начнут сопровождать представители местных властей на обычных лошадях.

Поэтому граф торопился, он хотел как можно быстрее попасть в Королевство.

Как сказал Император Самуил II, у графа был лишь месяц на улаживание всех дел.

Через месяц границу Империи и Королевства перейдет Божественная Сотня и до пяти тысяч воинов Империи, тысячу из которых составляет тяжелая латная конница. Имперским войском должен командовать маркиз Натана. Да, старший брат графа Зануила стал крупным военноначальником. Впрочем, граф и сам занимал немаленькую должность. Быть послом Империи в двадцать пять лет дорогого стоит. Маркизу Натану было двадцать восемь лет. В детстве между братьями, как обычно это бывает между мальчиками, развернулась, чуть ли не целая маленькая война за первенство. Но вскоре выяснилось, что соперничать было не в чем. Уж слишком разными были братья. Натан с детства отличался силой и мужеством. Недаром из него вырос выдающийся воин. Он был почти на полголовы выше своего младшего брата, намного шире в плечах и очень силен. Хотя, конечно, наверняка слабее Медведя. Граф Зануил вообще стал подозревать, что не так просто встретить человека, который оказался бы сильнее его личного телохранителя. Как тот, казалось, не очень сильным ударом отбросил во время дуэли виконта Гармола, сломав заодно ему руку, укрытую щитом? Но маркиз Натан, безусловно, был тоже не слабым человеком. При этом он был неглуп, но достаточно прямолинеен в своих поступках и совершенно не терпел придворные политические игрища. Последнее немного беспокоило герцога Алого Плаща, поскольку Натан — будущий герцог, и ему не мешало бы быть похитрее. Граф Зануил в свою очередь не отличался какой-то особой силой. Зато был очень умен и хитер. Его одухотворенное лицо, в отличие от слегка грубоватого лица старшего брата, указывало на утонченность его натуры и романтичность. Граф Зануил знал несколько языков и любил добывать откуда только мог различные знания, даже, может, и в настоящее время не слишком полезные. Маркиз Натан в то же время блестяще знал военную науку, стратегию и тактику передвижения и сражений различных видов войск и всё остальное, с этим связанное. В общем, когда выяснилось, что братьям, в принципе, делить было нечего, они крепко сдружились, да и полюбили друг друга особой братской любовью. При этом маркиз Натан, как старший брат, считал себя обязанным всегда помогать и защищать графа Зануила. Графа это излишняя забота Натана иногда немного напрягала, но в то же время он был уверен, что маркиз в случае необходимости всегда придет на помощь.

Вот и сейчас, как бы ни сложилось дело в Королевстве у нового посла Империи, маркиз Натан придет на помощь.

Правда, вообще-то это было нельзя назвать помощью как таковой.

Император Самуил II поручил графу Зануилу в течение месяца добиться у местного короля союза в предстоящей войне с Берегом Моря Слёз. Император хотел, чтобы между Империей и Королевством был заключен военный союз. Через два месяца объединенная армия Империи и Королевства, причем Королевство могло бы выставить совсем небольшое войско, должна была бы, по планам Императора, вторгнуться в это прибрежное государство и захватить его.

Верховный Жрец Великого Лика Сура донес до Самуила II недовольство Верховного Бога. Тот считал, что Империя Новых Богов слишком затянула с завоеванием, вернее, с приведением Берега Моря Слёз под руку Великого Лика. Бог дал Императору три месяца на всю эту военную компанию.

Поэтому через месяц после пребывания графа Зануила послом в Королевстве Падающих Звёзд границу Королевства пересечет армия Империи. Помимо армии Императора, маркизу Натану было разрешено по своему усмотрению добавить к этим войскам и другие воинские силы. Например, можно было захватить с собой воинов гвардии герцога Алого Плаща, можно было нанять легкую конницу кочевников или любых других наемных воинов, но за свой счет. Хотя, по мнению Императора, и выделенных войск должно было хватить для ведения победоносных военных действий.

Будут ли встречать войска Империи в Королевстве как союзников или как врагов, зависело от графа Зануила. Самое меньшее, что он должен был сделать, но это считалось бы провалом его миссии, не допустить столкновений между войсками Империи и Королевства. То есть, Королевство должно было беспрепятственно пропустить войска Империи через свою территорию к Берегу Моря Слёз. Если бы произошло такое, то после захвата Берега Моря Слёз, Император планировал вскоре вступить в войну и с Королевством Падающих Звёзд, напав на него с двух сторон — войсками маркиза, захватившими Берег Моря Слёз, и со стороны Империи. Он не потерпел бы отказ Королевства поддержать Империю в войне в честь Богов.

За эти дни пути граф рассказал Огненному Медведю об общем устройстве Мира Сатара и положении в нем Империи Новых Богов. Почему-то юноша вызывал у графа такое полное доверие и благодушие, что он разговаривал с ним, как с равным.

Империя Новых Богов на сегодняшний день занимала значительную территорию почти в центре континента, ближе к югу. Ее южные окраины были окружены горами, прикрывающими Империю от другого, не менее крупного, государства — Империи Дан. Империя Дан была недружественным государством и всё время строила какие-то козни Империи Новых Богов. Если бы их не разделяли горы, то наверняка империи давно бы схлестнулись в большой войне. Но проходы через горные перевалы прикрывало Княжество Горных Топоров. Впрочем, Княжество входило в Империю Новых Богов, но по политическим мотивам Верховный князь был вассалом только самого Императора. На территории Княжества не было ни центральных войск Империи, ни какой-либо собственности Императора. Стоял только Посольский Дом.

Верховный князь обязан был лишь выставлять Императору по его требованию тысячу воинов в случае какой-либо войны, ну и, конечно, стеречь проходы через перевалы. Естественно, Княжество еще платило общие налоги на содержание имперской армии.

Империи Новых Богов тоже было непросто вторгнуться в Империю Дан. Хотя горные перевалы и были в руках Самуила II, но, пройдя через них, войско Империи уперлось бы в мощнейшую крепость, перекрывающую единственную дорогу вглубь Империи Дан.

Используя летунов, и положив половину войск, ее, скорее всего, и удалось бы захватить, но Самуил II не хотел жертвовать всеми своими крылатыми жеребцами, да и другими войсками.

На севере Империи Новых Богов расположилась большая пустыня, за которой начинались степи многочисленных кочевых народов, всё время воюющих между собой. Эта пустыня появилась относительно недавно — около века назад, и постепенно разрасталась. Переходить пустыню и завоевывать эти степи, большого смысла не было. Даже если бы удалось провести через пески большую армию, что было весьма проблематично, и разбить войска кочевников, а это было тоже очень непросто, что потом делать в степях? Там и города встречались очень редко, если можно было назвать городами эти огромные стоянки кочевых народов. Еще дальше на севере были и другие государства, даже какая-то империя, или две империи. Но до них не добраться.

На западе Империя граничила с Королевством Падающих Звёзд, куда граф Зануил сейчас и держал свой путь. За Королевством, уже на северо-западе, Берег Моря Слёз — прибрежное полуостровное государство. Даже не государство, а союз нескольких крупных портовых городов, почти независимых друг от друга.

На востоке — местами лесистая, а местами заболоченная местность, которую занимали до полутора десятка мелких вольных баронств и графств. Все они приняли веру Великого Лика и вели нейтральную политику к Империи Новых Богов, иногда воюя между собой.

Империя не собиралась их завоевывать. Все эти мелкие государства были бедные, не очень удобно расположены, да и уже приняли новую веру — пускай будут. Во время становления Империи Новых Богов тогда еще Пригорное Королевство захватило несколько таких баронств и графств и провозгласило в них культ Великого Лика. Остававшиеся пока свободными вольные баронства и графства быстро сориентировались в обстановке и количество приверженцев Новых Богов вскоре резко увеличилось.

К посольской карете, в которой ехали граф Зануил и Огненный Медведь, подскакала леди Келия.

— Ваша Светлость, — скоро подъедем к Посольскому Дому. Мои разведчицы уже были там, в нем только что остановились рыцари Ордена Воителей Веры и Жрец Великого Лика.

— Орден Воителей Веры и Жрец?! Что они там делают?

— Не знаю, Ваша Светлость. Наверное, решили переночевать. Довольно скоро будет темнеть. Зачем им ночевать в поле, когда можно здесь.

— Да, леди Келия, наверное. Посольский Дом достаточно просторен. Мы не будем мешать друг другу.

Посольские Дома находились рядом с признанными границами Империи Новых Богов и служили местом, в которые обращались официальные лица государств — соседей Империи, например, вновь назначенные послы, после пересечения границы и предстоящей поездки в Агрель. Здесь они предъявляли свои полномочия и, при необходимости получив небольшое воинское сопровождение, двигались вглубь Империи. И наоборот. Следующие из Империи за ее границу послы Империи и другие представители Императора отмечались в Посольском Доме и направлялись дальше. В Посольском Доме, при желании, можно было и пожить несколько дней, дожидаясь, например, голубиной почты из Агреля. Конечно, дорог в соседние страны, за исключением Империи Дан, куда вел единственный путь через горные перевалы, было несколько. В то же Королевство Падающих Звёзд, например, можно было проехать по торговой дороге, по которой шел караван Голоса Правды. Но на них не было Посольских Дорог. Граф Зануил же, как новый посол Империи, обязан был посетить такой Посольский Дом.

Хотя Посольские Дома были созданы, в первую очередь, для кратковременного пребывания в них послов и других важных чиновников Империи и соседних государств, рыцарям Ордена Воителей Веры, а тем более Жрецу Великого Лика, безусловно, отказать там в приюте не могли.

Посольские Дома представляли собой небольшие двухэтажные укрепленные каменные дома, огороженные невысокой, до полутора саженей, каменной стеной, с двумя надвратными башенками.

Посольский Дом, который предстояло посетить графу Зануилу, ничем не отличался от других таких же домов. Такой же двухэтажный дом, такие же башенки со стеной. Стена находилась по всей окружности от самого дома на довольно приличном расстоянии — шагов на пятьдесят. На весьма обширном дворе была конюшня на пару десятков лошадей, да еще несколько построек для нужд хозяйствования. Помимо всего на близлежащей территории был разбит огород, а недалеко за стенами стоял сарай, из которого доносились приглушенное кудахтанье.

К Посольскому Дому были приписаны три десятка имперских воинов. Такие силы могли отбиться лишь от какой-нибудь разбойничьей банды, да и то не очень большой. Но кто в здравом уме будет нападать на Посольский Дом? Поначалу, как только Дома появились, а их в Империи построили всего четыре — на границе с Королевством Падающих Звезд, в Княжестве Горных Топоров, на восточной границе в земли вольных баронов и графов, да на выходе из пустыни, — пару раз какие-то разбойники напали на них и даже сожгли, пограбив. Но потом по следам разбойников отправили Божественную Сотню. Пленных не брали…. В общем, больше на Посольские Дома никто не нападал.

Бегуны постепенно сбавляли ход, и к Посольскому Дому граф подъехал не торопясь, подчеркивая свой высокий статус.

Тут же из открытых ворот выскочил строго одетый молодой человек, оказавшийся секретарем Империи (так называлась должность главного чиновника Посольского Дома).

— Ваша Светлость, граф, господин посол, мы ждали Вас! — счастливым голосом воскликнул он. — К Вашим услугам, секретарь Империи, барон Догус!

— Барон, приветствую Вас! Граф Зануил, посол Империи в Королевстве Падающих Звёзд.

— Да, Ваша Светлость, мы на днях получили голубиную почту из Агреля! Ждали Вас завтра!

— Мы торопимся. Старый посол в Королевстве не появлялся?

— Нет, Ваша Светлость, мы его не видели. Он, может быть, ждет Вас в посольстве, хочет, так сказать, передать свои дела на месте.

— Надеюсь. Со мной десяток Божественной Сотни и еще мой личный телохранитель. Их есть, где разместить?

— Ваша Светлость! К нам прибыло пять рыцарей Ордена Воителей Веры и Жрец Великого Лика. Я предложил им комнаты, но они почему-то отказались. Вернее, рыцари отказались. Они перевозят какого-то очень опасного человека, везут его в столицу. Не хотят пускать его в дом. А рыцари — охраняют. Так что комнаты для всех ваших людей найдутся.

— Что за человек?

— Не знаю, мне Жрец не рассказал.

— Рыцари не будут ночевать в доме?.. Ну, что ж. Тогда нужны комнаты мне и моему телохранителю. Все остальные тоже переночуют на улице. Воинам не нужны удобства, даже если они дамы.

— Ваша Светлость, — вступил в разговор Огненный Медведь. — Мне тоже не нужно комнаты. Переночую во дворе, да и посмотрю на рыцарей. Мне про них столько рассказывали, но видеть не приходилось.

— Ваш телохранитель ни разу не видел рыцарей Ордена Воителей Веры? — удивился барон Догус.

— Он недавно со мной, до этого всё ходил с торговыми караванами, да и молод еще. Но очень хорош. Пойду, представлюсь Жрецу Великого Лика. Он где?

— Сейчас он в обеденном зале, собрался перекусить.

— Вот и прекрасно, пойду туда же. Прикажите подать мне чего-нибудь стоящее. Да, и не забудьте про моих людей.

— Конечно, Ваша Светлость! Я прикажу слугам.

Секретарь Империи всё с тем же счастливым выражением лица удалился, желая всем своим видом показать, как он рад такому гостю, как посол.

— Медведь, леди Келия, устраивайтесь здесь, во дворе. Я — к Жрецу Великого Лика. Представлюсь. И Медведь, будь осторожнее, не болтай лишнего при рыцарях Ордена. Мне известны твои слова о Новых Богах. Рыцари не будут долго думать, и им нет дела, что ты ничего не помнишь. Тем более, у них, похоже, важная миссия, везут кого-то в Агрель.

Граф Зануил ушел в дом, а Медведь и воительницы стали обустраиваться на улице для ночевки.

На заднем дворе они нашли два выложенных из камней очага, шагах в десяти друг от друга, видимо, подготовленные специально для тех, кто не захочет или не сможет сидеть в помещении. Или для кого не хватает комнат. Около каждого очага был вкопан небольшой деревянный стол, а вокруг него полукругом — по три деревянных скамьи.

У одного очага вокруг стола на скамьях уже расположилась тесная компания из пяти рыцарей Ордена Воителей Веры и одного измученного и очень уставшего пожилого худощавого человека, который сидел рядышком с рыцарями на земле. Одет он был в разодранный длинный балахон темно-коричневого цвета, из-под которого торчали его худые голые поцарапанные босые ноги. Его руки были связаны за спиной.

Поприветствовав рыцарей Ордена, воительницы стали обустраиваться у второго, незанятого, очага.

Уже вечерело. Стояло позднее лето. А поскольку они постепенно всю дорогу забирали к северо-западу, то ночи становились всё более длинными и прохладными.

Спутницы Медведя быстро разожгли огонь и, дождавшись, когда слуги принесут обещанную пищу, а это были зажаренные на огне курицы, с удовольствием стали их обгладывать. Вскоре им еще доставили большой кувшин некрепкого вина с несколькими кубками, и жизнь на сегодня вообще удалась. Свои знаменитые луки воительницы оставили вместе с бегунами, которых слуги уже отвели в конюшню, лишь леди Келия, да еще одна ее подчиненная не расстались с луками и здесь, и положили их под скамьи.

Медведь уселся на одну из скамей, отдельно от воительниц, поскольку во время пути так и не сблизился с ними и даже не общался ни с одной из них. Когда уж им было беседовать, если почти весь день скачешь, а ночью только успеваешь отдохнуть и выспаться.

Ему тоже досталась курица, и он не торопясь жевал ее, время от времени бросая взгляды на рыцарей Ордена. Вино он пить не стал, а попросил для себя обычной воды.

Да, его не обманули. Несмотря на то, что Медведь сам был высок и крепок, все пять рыцарей были повыше его и шире в плечах.

"Где они только набирают таких здоровяков?" — подумал Медведь.

За всё время, как юноша помнил себя, он до этого дня встретил только двух людей, по внешнему виду явно здоровее его. Последним был виконт, с которым он дрался на дуэли чести в замке Герцога Алого Плаща, ну а первого он встретил во время путешествия с Голосом Правды, когда на их караван напали из-за засады у реки. Тот, помниться, махал двуручным мечом, держа его в одной руке, как тростинкой. Правда, обоих он победил, поэтому его не очень пугали внешние данные встреченных рыцарей.

Рыцари чинно сидели вокруг очага в своих серебристых доспехах (утяжеленные и усиленные копии доспехов Божественной Сотни, учитывая мощь рыцарей Ордена) и что-то попивали из высоких кубков, вероятно вино, пережевывая, как и все здесь сидящие, всё такие же курицы. Они сняли свои шлемы, отложили щиты, но их оружие — знаменитые цепные моргенштерны и эстоки, оставались лежать рядом, только протяни руку.

Судя по всему, при Посольском Доме в сарае был большой курятник, который и давал его обитателям возможность угощать всех свежими курицами.

Связанного пленника, впрочем, никто не кормил, лишь один из рыцарей дал немного глотнуть ему из фляги, приложив ее к его губам.

— Господа рыцари, — вдруг непроизвольно вырвалось из уст Медведя. — А что плохого сделал этот человек, и почему вы его не кормите?

Леди Келия, сидевшая недалеко от Медведя на соседней лавке, чуть не выронила из рук куриную ножку, которая она с видимым удовольствием уже доедала. Задавать какие-либо вопросы рыцарям Ордена Воителей Веры было не принято. Даже они — воительницы Божественной Сотни побаивались этих неистовых служителей веры Великого Лика. Пускай те занимаются своими орденскими делами, в них лучше не вникать.

Прошло довольно продолжительное время, леди Келия немного успокоилась. Ей не слишком нравился этот здоровенный личный телохранитель графа, поскольку его, похоже, совершенно не интересовало и не заботило, что рядом с ним находится элита войск Императора, да еще такая привлекательная. Но так как они сейчас занимались одним делом — охраняли графа, ей не были нужны даже намеки на напряженные отношения с рыцарями Ордена Воителей Веры.

Видимо рыцари, по своему обыкновению, не стали опускаться до разговоров с обычными воинами, но тут она услышала ответ. "Он пошел против воли Великого Лика. И не беспокойся, юноша, мы обязаны довести его до столицы живым, он не умрет с голоду", — негромким голосом произнес один из рыцарей, вероятно, старший из них.

Рыцарь замолчал.

"Вроде бы всё обошлось", — облегченно подумала леди Келия.

— А ты личный телохранитель посла? — спросил вдруг тот же рыцарь, который ответил на вопрос Медведя.

— Да.

— Ты слишком молод для личного телохранителя. Наверное, ты очень силен?

— Ну…, не слабый…, - ответил Медведь.

— Это хорошо, Великому Лику по душе сильные люди. Какое, однако, у тебя интересное оружие, это шестопер? — через некоторое время продолжил рыцарь.

— Да, шестопер.

— Интересный экземпляр. И металл какой-то на него пошел необычный, черный, я раньше такого не встречал. Откуда у тебя это оружие?

— Это наше родовое оружие, — сказал Медведь.

Из Посольского Дома вышли две фигуры. Медведь узнал графа. Рядом с ним шел какой-то высокий мужчина, одетый в черную с серебром сутану. По-видимому, это был Жрец Великого Лика. Наверное, они вышли перед сном проведать своих путников и дать им последние наставления.

— А как ты относишься к Великому Лику, — опять заговорил рыцарь, обратившись к Медведю.

Вдруг раздался сумасшедший хохот. От неожиданности все вздрогнули. Это смеялся пленник, запрокинув голову и хлопая себя по коленям руками. "Глупцы! Глупцы!" — громко смеясь, выговаривал он.

— Не притворяйся сумасшедшим, — сказал всё тот же рыцарь. Из всех присутствующих рыцарей Ордена беседу со всеми вел только он. — Великий Лик и Богиня Жизни не дадут тебе сойти с ума.

Пленник захохотал еще громче. Тут внезапно все поняли, что веревки, которыми совсем недавно были связаны его руки, сейчас оборванными валялись на земле.

А сидевший на земле пленник вдруг вскочил на ноги и бросился к дому, откуда к ним приближались граф и Жрец Великого Лика. Пробегая мимо опешивших рыцарей, пленник схватил лежащий на земле цепной моргенштерн и, небрежно махнув им в сторону, раскроил голову ближайшему рыцарю. Засвистели стрелы. Это леди Келия и другая воительница, оставившие луки при себе, опомнились раньше всех и успели выпустить по стреле в пленника. Но его тело как-то странно завиляло из стороны в сторону и обе стрелы пролетели мимо. Следующие две стрелы всё-таки вонзились ему в спину, воительницы стреляли очень метко, тем более с такого близкого расстояния. Движение пленника замедлилось, однако он довольно уверенно продолжал приближаться к графу, до которого оставалось совсем немного. Сейчас пленника уже нельзя было принять за обессиленного старичка. Его тело бугрилось мышцами, и он, несмотря на раны, упорно приближался к графу Зануилу.

"Убей меня, Могущественнейший!! Убей!!!" — прогремело в голове Медведя.

Леди Келия, выпустив вторую стрелу и очередной раз не убив вертлявого пленника, но хотя бы попала на этот раз, потянулась за новой, но не нашла ее.

"Великий Лик, я же успела схватить только две, где колчан?" — пронеслось у нее в голове.

Она стала рыскать глазами из стороны в сторону и наткнулась на застывший взгляд Медведя, который смотрел вслед бегущему пленнику.

Тут поленья в очаге, рядом с которым расположились воительницы, затрещали, разбрасывая в стороны искры, освещая всё вокруг.

Внезапно, леди Келия потом могла поклясться, глаза личного телохранителя посла вспыхнули огнем, не хуже, чем в очаге. Правая рука юноши стремительным, почти неуловимым для глаз движением, скользнула вдоль его груди, потом — чуть вперед, и почти подбежавший вплотную к послу размахивающий своим страшным оружием пленник рухнул на землю, насмерть сраженный метательным ножом, который, как оказалось позднее, кинул в него Огненный Медведь.

Последний Старший Жрец Праматери был подавлен. Как он мог допустить такое? Почему он не погиб? Как он позволил захватить себя живым?! Теперь Новые Боги всё узнают!

А всё этот проклятый Жрец Великого Лика! О-о-о!! Старший Жрец Праматери знал эту так скрываемую тайну высшей знати Империи Новых Богов! Все жрецы Великого Лика были полубогами!

Уже двадцать лет прошло с тех пор, как Праматерь начала реализовывать свой великий план — создание полубогов, которые должны были со временем выступить на стороне людей против Новых Богов, а по сути, против своих отцов.

Для этого было отобрано несколько красивейших женщин, ставших жрицами Праматери. Праматерь лично встречалась с каждой из них и дала им частичку своей Силы. Сила была помещена в рубиновый медальон, который жрицы должны были всё время носить на своей шее.

Жрицы разошлись по всему Мира Сатара. В уединенных местах, с небольшим количеством преданных им воинов, они ждали удобного момента. Им нужно было встретить какого-нибудь Нового Бога и соблазнить его. Насчет последнего было несложно. Жрицы были очень красивы, а как показала жизнь, Новые Боги были падки на прекрасных представительниц смертных. Вот только как подманить Бога? Для этого и нужна была Сила Праматери. Хотя этой Силы у самой Древней Богине оставалось не слишком много. Оставался гореть всего лишь единственный язык первородного огня, дающий силу Древним Богам, и его мощи едва хватало на поддержание Силы Праматери.

С помощью Силы Богини жрицы могли почувствовать приближение Нового Бога. Как только Бог оказывался не так далеко от них, в дело должен был вступить медальон, вернее Сила Праматери, заключенная в него. Бог, сам того не замечая, притягивался этой Силой к обладательнице медальона. В том смысле, что ему вдруг хотелось вплотную приблизиться к этому месту. Ну а потом в ход пускались обычные женские чары, которые, как оказалось, с успехом действовали и на Богов. И дело сделано. Так намечалось.

Старший Жрец Праматери год от года постепенно обходил всех жриц и узнавал новости — не появился ли так желанный полубог. По истечении восемнадцати лет после их рождения полубогов следовало доставить к Праматери, которая и занялась бы их дальнейшим обучением и воспитанием. А до этого времени они должны были жить со своей смертной матерью среди группы посвященных — последователей Старых Богов и обучаться всему необходимому — от воинских навыков, до общих знаний.

К сожалению, за всё это время Старший Жрец Праматери так и не встретил ни одного своего полубога. В двух случаях жрицам удалось заманить в свои сети не кого-нибудь, а самого Великого Лика. Но жрицы не смогли выжить во время родов. Дети погибли вместе со своими матерями. Видно, далеко не каждая женщина, даже Жрица Праматери, могла понести от Верховного Бога и остаться в живых.

В этот раз Старший Жрец Праматери в сопровождении трех воинов собрался идти к Морю Слёз. Там жила одна из жриц, которую он не навещал уже несколько лет. Нужно было проверить, может быть, у нее были хорошие новости. Хотя она была уже не в очень молодом возрасте, но Сила Праматери позволяла долго оставаться физически молодой.

Жрец тоже был уже далеко не молод. В него, прямо в сердце, была вложена частичка Силы Праматери. Только благодаря этой Силе он мог всё время путешествовать и оставаться достаточно бодрым и здоровым. При необходимости, он даже мог сжечь всю оставшуюся в нем Силу для совершения каких-либо запредельных для обычного человека действий. Но Сила постепенно истощалась, и после посещения жрицы он хотел отправиться к первородному огню, к своей Богине. Ему нужна была еще Сила. Кроме того, может быть, Богиня скажет ему что-нибудь утешительное? Безусловно, она и сама могла навещать своих жриц, но старалась не выходить из своего убежища, опасаясь, что мощные всплески чужеродной Силы, исходящие от нее, привлекут Новых Богов и выдадут ее. Сражаться же с Новыми Богами Праматерь не могла.

Размечтавшись о предстоящей встречи со своей Богиней, Старший Жрец Праматери так задумался, что не заметил подъехавших сзади рыцарей Ордена Воителей Веры. Всё бы еще обошлось, если бы он не стал обсуждать, вернее, проклинать Великого Лика, заговорив со своими спутниками, и если бы вместе с рыцарями не было бы Жреца Великого Лика. Жрец Великого Лика был полубог, существо, обладающее способностями, недоступными человеку. Именно он услышал нелестные слова Старшего Жреца Праматери о своем Боге. Да еще какие-то рассуждения о полубогах — это Старший Жрец зачем-то стал рассказывать о планах Праматери.

Рыцари Ордена Великого Лика внезапно со спины напали на Старшего Жреца и его спутников. Буквально сразу же они убили всех воинов Старшего Жреца, те смогли лишь сразить одного из рыцарей. Но сам Жрец им легко не дался. Может быть, он даже сумел бы уйти. Используя остатки Силы Богини, он голыми руками сбросил с лошадей двух рыцарей и уже запрыгнул на одного из лишившихся своего седока коня. Убить простым воинам, даже рыцарям, Старшего Жреца было очень трудно, да и нанести ему серьезную рану тоже. Тело под влиянием Силы само чувствовало опасность и уклонялось от ударов. Но тут в дело вступил Жрец Великого Лика, который тоже, вероятно, имел частичку силы своих Богов, или вернее, своего отца — какого-нибудь из Новых Богов. Старший Жрец даже не понял, как тот оказался рядом с ним. Удар железным посохом, с которым никогда не расставался Жрец Великого Лика, выбил его из седла и поверг на землю. Сверху тут же навалились спешившиеся рыцари.

И вот уже много дней он связан, обессилен, и его везут в столицу Империи. Конечно, для допроса. А как умеют допрашивать в Империи с помощью обращения к Богине Жизни, Жрец прекрасно знал.

Это была катастрофа! Из него вытащат все секреты! Главное, узнают о Праматери и как ее найти! А он израсходовал всю свою Силу, когда пытался уйти от рыцарей, и не мог теперь дозваться до нее. И предостеречь. Может быть, Праматерь даже могла бы его и спасти. Полубог и рыцари Ордена были ей не ровня, и с ними бы она справилась. Но она ничего не знала. Ему нужна Сила! Что делать?!

Сегодня они пересекли границу Королевства Падающих Звезд и вступили в Империю. Ехать до столицы было уже не так уж и долго. От силы с полмесяца. Кони у рыцарей Ордена Воителей Веры были хорошими, поэтому шли ходко, даже неся на себе тяжелых воинов. Специально для Старшего Жреца Праматери даже выделили жеребца убитого рыцаря, поэтому он не задерживал движения.

Вот уже и Посольский Дом. Наступил вечер. Жрец Великого Лика и рыцари, как и ожидал Старший Жрец Праматери, решили переночевать в нем.

Вскоре в Посольский Дом въехала компания женщин-воительниц.

"Божественная Сотня!" — узнал их Старший Жрец. Это было совсем плохо. Он всё-таки сумел найти жалкие крохи Силы в себе и, поняв, что Жрец Великого Лика будет ночевать сегодня в доме, хотел ночью совершить последнюю попытку убежать или хотя бы лишить себя жизни, хотя Праматерь решительно не принимала самоубийств. Но делать было нечего, он не мог выдать тайны врагам Богини. Теперь же еще эти воительницы. Уж они-то его точно догонят на своих бегунах, даже если он вырвется из Посольского Дома на одной из лошадей рыцарей, как он намеревался сделать. Угнать же бегуна было невозможно. Почему-то бегуны не слушались жрецов Праматери. Вероятно, они, сами частичное создание Богини Жизни, чувствовали чужеродную Силу и становились неуправляемыми.

Вместе с воительницами был еще какой-то странный юноша, присутствие которого несколько необычно влияло на Старшего Жреца. Как именно, Жрец никак не мог разобраться. Юноша и воительницы, как понял Жрец, сопровождали нового посла Империи в Королевство Падающих Звёзд.

Вся это пестрая компания воинов уселась у очагов, в которых к этому времени уже весело потрескивали поленья, и вскоре принялась за еду.

Старший Жрец Праматери закрыл глаза и стал размышлять, что же ему делать, ничтожная капля Силы у него всё-таки имелась.

Как бы издалека он услышал, как юноша говорил с рыцарем. Юноша спрашивал о нем и даже удивился, почему его не кормят. Старшего Жреца подкармливали один раз день, с утра. Давали немного, видимо для того, чтобы он совсем обессилел и не создавал проблемы в пути. Воду, правда, подносили исправно. Вот и сейчас ему под нос подсунули флягу с водой, откуда он с удовольствием отхлебнул.

Рыцарь с юношей что-то продолжали обсуждать. Старший Жрец слушал вполуха, испытывая всё нарастающую симпатию к юноше.

"Какое, однако, у тебя интересное оружие, это шестопер? — услышал Старший Жрец. — И металл какой-то на него пошел необычный, черный…".

Старший Жрец широко раскрыл глаза и, с трудом пристав, внимательно вгляделся в шестопер юноши.

"Действительно, необычный черный металл, — подумал он. — Прямо как оружие из Древа Богов…. Из Древа Богов…. Древо Богов!"

Старший Жрец заметил, что из дома вышли новый посол и Жрец Великого Лика, и направились сюда.

"Как ты относишься к Великому Лику?" — снова услышал Старший Жрец Праматери.

"Древо Богов!!" — Старший Жрец всё понял и захохотал. Потоки Силы окружали его со всех сторон. Крохотная капелька спрятанной в нем Силы жадно черпала разлитую, хотя и какую-то сумбурную и дикую, Силу. Нет, это уже была не капелька. Словно умирающий от жажды в пустыне путник черпает воду из внезапно появившегося на его пути родника, капелька спрятанной в нем Силы вливала и вливала в себя поток Силы, становясь целой рекой внутри Жреца.

Мощь буквально заливала Жреца, его мышцы забугрились, как в молодости, тело стало гибким и послушным. Легким движением рук Жрец порвал связавшие их веревочки, ставшие в этот миг не крепче гнилых ниток.

"Глупцы!! Глупцы!!" — закричал, хохоча, Старший Жрец.

"Не притворяйся сумасшедшим, — услышал он обратившегося к нему рыцаря, — Великий Лик и Богиня Жизни не дадут тебе сойти с ума…".

От этих слов Старший Жрец Праматери действительно чуть не обезумел от смеха, эти глупцы ничего не понимали.

"Вот он, мой великий миг! — пронеслось в голове Старшего Жреца. — Я жил всё это время только ради него!!"

В то же время он понял, что его тело не выдержит эту сокрушительную мощь. Старший Жрец почувствовал, что Сила буквально стала просачиваться сквозь него и постепенно истощать его плоть. Как только Сила прорвется сквозь такую несовершенную оболочку, Старший Жрец наверняка не сможет двигать ни рукой, ни ногой. Ум же не утратит свой ясности. Вот прекрасный объект для допросов! И Сила выйдет из него уже довольно скоро, далеко убежать он не сумеет.

Тогда Старший Жрец вскочил на ноги и бросился к послу. На бегу, он схватил лежащий на пути цепной моргенштерн и разнес голову ближайшему рыцарю.

Сзади засвистели стрелы, но пропитанное Силой тело Старшего Жреца немыслимым образом само увернулось от смертельных жал. Две стрелы, правда, вонзилось в спину Жреца, но раны были неопасными. Мало того, Жрец подозревал, что через некоторое время тело вытолкнет из себя эти стрелы, и раны начнут заживать.

"Убей меня, убей меня, Могущественнейший!! Убей!!!" — мысленно воззвал Старший Жрец Праматери.

Молнией мелькнул метательный нож, брошенный рукой Огненного Медведя, и черный металл пробил тело Старшего Жреца насквозь, пройдя через его спину и сердце, проломил ребра, и окровавленным острием вылез из груди.

Последний Старший Жрец Праматери со счастливой улыбкой на губах умер. Он упал, шага не добежав до графа Зануила, и, падая, уронил ему на ногу покрытый шипами шар моргенштерна.

Глава 11

Посол Империи Новых Богов в Королевстве Падающих Звёзд граф Зануил готовился к приему. Он шел на встречу с королем, чтобы официально представиться ему в качестве нового посла Империи.

Прежний посол Империи барон Лигус действительно хотел лично передать все дела графу и поэтому дожидался его, не возвращаясь в Империю. Было видно, что барон недоволен решением Императора, даже чем-то сильно опечален, но, разумеется, возражать своему монарху не смел. Передав все бумаги и рассказав о текущей обстановке, барон распрощался с графом и понуро покинул посольство в сопровождении леди Келии и еще двух воительниц, которых граф Зануил отпустил обратно в Империю. Кроме того, граф отправил с бароном его советников по посольству и несколько стражников из охраны посольства. Место уехавших стражников заняли воительницы Божественной Сотни.

Граф Зануил приехал в столицу Королевства — Инас вчера во второй половине дня и поселился в посольстве Империи. Времени для выполнения воли Императора оставалось не так много, дней пятнадцать, поскольку целых десять дней ушло на торжественный проезд вновь назначенного посла по Королевству в сопровождении почетного эскорта. Эскорт состоял из десяти королевских гвардейцев, разодетые в блестящие разноцветные одеяния, под которыми с трудом можно было различить доспехи. Но судя по повадкам, графу достались опытные воины, которых просто разодели по случаю в нечто официально-почетное (как это представлялось в Королевстве), но безусловно не разучившиеся держать меч в руках. Однако эти опытные воины разъезжали на здоровенных лошадях, которые могли везти тяжеловооруженного воина, но никак не могли сравняться по скорости с бегунами.

В связи с этой задержкой граф уже с вечера, в день приезда, передал прошение королю Хелию Великому о его, графа, настоятельной просьбе предстать перед Его Величеством в качестве нового посла Империи утром следующего дня.

Хелий Великий не возражал, но прием перенес на вечер.

Граф рассматривал себя в висящее на стене в полный рост огромное зеркало. Да, он был хорош. Его камзол, сшитый из зеленого бархата, с золотым галуном был безукоризнен. Пояс оттягивала длинная сабля, сверкающая рукоятью с крупными драгоценными камнями, выглядывающая из позолоченных ножен. Черные волосы графа, достигающие его плеч, стягивал одетый на голову тоненький золотой обруч, увенчанный спереди небольшим гербом Империи Новых Богов. На ногах — расписные изящные сапожки из замши.

"Красавец!" — с некоторой иронией подумал граф, рассматривая себя в зеркале.

Он шел на прием к Хелию Великому один, Огненный Медведь остался в посольстве.

Да, этот непонятный юноша, Огненный Медведь. Выходило так, что Огненный Медведь всё время кого-нибудь спасал. На этот раз он спас его, графа.

Граф Зануил с содроганием вспомнил тот поздний вечер в Посольском Доме, едва не ставший последним в его жизни. Как только тот сумасшедший старик сумел высвободиться? Да еще схватить это страшное оружие рыцарей, сумев им же убить одного из братьев-рыцарей. Этот безумец уже почти добежал до графа, хотя из его спины торчали две стрелы, когда упал, сраженный метательным ножом Медведя. При этом, падая, уронил шар цепного моргенштерна прямо на ногу графу и повредил ее. Хорошо, что в Посольском Доме был адепт Богини Жизни. Хотя он и имел всего 5 ранг, но рану подлечил неплохо. А то еще не хватало, не успев приехать в Инас, свалиться там с болезнью от гноящейся раны.

А как тогда кричал Жрец Великого Лика! Графу показалось, еще немного, и тот переубивает всех присутствующих — и своих рыцарей Ордена, да и графа с Огненным Медведем заодно.

Граф Зануил даже не представлял себе, что Жрец может быть в такой ярости и что он так силен. Жрец схватил командира рыцарей одной рукой за горло, легко, словно тот ничего не весил, хотя был одет в полный доспех, оторвал его от земли и тряс, как плодовое дерево, пока рыцарь не стал хрипеть и не посинел от нехватки воздуха. Только тогда Жрец отшвырнул рыцаря в сторону и стал метаться по двору, оглушая окружающее пространство дикими криками.

— Как вы позволили ему освободиться?! Как вы позволили ему умереть?! Граф, зачем этот Ваш безмозглый телохранитель убил его?!! Он был нужен мне живым!!!

Графу с трудом и нескоро удалось успокоить разъяренного Жреца. В конце концов, тот немного пришел в себя и стал способен думать. Потом успокоился и даже согласился, что у Медведя не было другого выхода — он просто выполнял свой долг. Пленник почти добрался до графа и был уже готов размозжить ему голову. Личный телохранитель не мог допустить этого.

Освободился же пленник из-за невнимательности рыцарей Ордена. Вместо того чтобы следить за ним, те только ели, да распивали вино. Тот, вероятно, в темноте незаметно подобрал с земли острый камень, которых, как оказалось, в достатке валялось во дворе, и перепилил им веревки, связывающие ему руки. И связали его, видимо, плохо.

В общем, рыцарям, по приезде в Агрель, грозили большие неприятности.

Потом, когда Жрец полностью угомонился, он поведал графу, что пленник был жрецом забытых Старых Богов. Как сумел совершенно случайно, слава Великому Лику, услышать Жрец из разговора этого старика со свои людьми, когда встретил их опять же случайно по дороге, таких жрецов Старых Богов было несколько. Причем среди них были женщины. И что эти жрицы задумали выносить каким-то образом от Новых Богов, втайне от них, детей. То есть — полубогов. Как всё это могло быть, как можно было сохранить такую тайну от Новых Богов, где находились эти жрицы, и откуда вообще они взялись, было неизвестно. Безусловно, пленник об этом хорошо знал, поэтому его и захватили живьем и везли в Агрель, чтобы допросить там, обратившись к Богине Жизни. Причем сведения были так важны, что Жрец Великого Лика хотел попросить обратиться к своей Богине Верховную Жрицу Богини Жизни. Теперь же все эти планы порушились. Столь важный пленник погиб.

Конечно, Великий Лик узнает обо всем. Боги примут все меры, чтобы найти этих жриц и разрушить их замыслы. Но поскольку до настоящего дня о действующих жрецах Старых Богов никто не слышал, сделать это будет не так просто. Другое дело, был бы жив этот старик…

В общем, утром граф и Жрец распрощались, и все поехали по своим делам. На бедных братьев-рыцарей при этом было страшно смотреть, так они боялись гнева своего господина — Жреца.

В остальном вплоть до столицы королевства никаких происшествий не было, вот только леди Келия странно себя повела. Она почему-то стала очень бояться Огненного Медведя, почему, неизвестно. Она то и дело испуганно смотрела на него, создавая проблемы не только для себя, но и для других воительниц. Те тоже ничего не могли понять. Отчего их бесстрашная предводительница порой смотрит на этого юношу, как кролик на большую змею, которая готовится им пообедать? Неужели из-за того, что тот так ловко, как оказалось, кидается метательными ножами и с первого броска убил того старика, в которого они никак не могли толком попасть из луков? Этот факт был, конечно, не очень приятен для воительниц, но бояться от этого юношу?! Им, Божественной Сотне!?

Графу Зануилу однажды всё это надоело, и он попытался начистоту переговорить с леди Келией.

Та поначалу ничего не говорила, но потом спросила графа: "Посол, Вы знаете, какие у него глаза?"

Тут граф совсем рассердился.

— Опять эти глаза! Какие такие глаза! Да, его глаза иногда немного странно выглядят, и что из-за этого! Вы, женщины, всё время чего-то находите в нем! И вдруг начинаете бояться!

Услышав, что Огненного Медведя боялась не только одна она, но и еще какие-то другие женщины, леди Келия окончательно уверилась в своих непонятных опасениях.

— Вы не понимаете, посол, впрочем, видимо, как и все другие мужчины. Мы, женщины, чувствуем немного по-другому. Я знаю, что Ваш телохранитель — что-то страшное.

— Оставьте, леди Келия. Может, он и страшен, но только для врагов. Сколько раз он уже спасал жизни людям, которых я хорошо знаю, даже жизнь моего отца.

— Смотрите сами, посол, но позвольте покинуть Вас после того, как мы сопроводим Вас в столицу Королевства. Я не хочу быть рядом с Вашим Огненным Медведем.

В итоге графу Зануилу пришлось отправить леди Келию и еще двух ее боевых подруг в Империю сопровождать барона Лигуса.

Наконец, пришло время идти на прием к королю.

Прием прошел спокойно, в торжественной обстановке, в специальном зале, отведенном во дворце для приема послов и других официальных мероприятий, когда должно было присутствовать не слишком много человек.

Хелий Великий восседал на пышно украшенном, очень удобном, что было видно даже со стороны, троне. Позади него, как это было принято почти во всех странах, стояло двое стражников с алебардами.

У стен, по бокам от трона, столпилось до двух десятков местной знати. Хотя их было немного, но почему-то они создавали впечатление толпы, наверное, из-за их постоянного хаотичного перемещения. Граф Зануил еще подумал, что его Император не позволяет при себе такой сумятицы.

Граф вручил королю свою верительную грамоту и произнес небольшую приветственную речь, в которой передал слова приветствия от Императора Самуила II и его, Императора, надежду, что он и его брат и друг Хелий Великий будут и дальше нести Миру Сатара святую веру Великого Лика.

Большего в таких речах говорить было не принято, граф и так немного отошел от протокола, намекнув на совместные действия империи и королевства по становлению веры Великого Лика. Но времени у него было не так много, поэтому он решил действовать решительнее.

Хелий Великий поблагодарил Императора Самуила II за добрые слова, поздравил графа с высоким назначением и пригласил его на торжественный небольшой пир или даже ужин в окружении членов королевской семьи и самых важных советников короля. Ужин должен был состояться уже скоро, поэтому уходить никуда не надо. Сейчас же господина посла будет сопровождать младшая дочь короля, она немного покажет ему дворец, а потом и отведет в залу, где состоится ужин.

Двери в залу открылись, и к графу Зануилу, словно не касаясь ногами пола, подплыло полувоздушное создание с платиновыми волосами и огромными миндалевидными наивными глазами изумрудного цвета, одетое в сверкающее серебром длинное белое платье.

— Дорогая, — произнес король, — покажи нашему молодому гостю дворец, но недолго, и приходите на ужин.

Создание подошло, вернее, подплыло к графу и остановилось в двух шагах от него.

— Господин посол, граф, моя младшая дочь Абета! — представил король создание.

— Господин посол, граф, приятно познакомится, прошу Вас сопровождать меня в прогулке по дворцу, — произнес мелодичный голос, слетевший с алых как прекрасная роза губ.

— Да…, да…, Ваше Высочество! Я счастлив познакомиться с Вами…. Конечно, я буду рад…

Принцесса Абета протянула руку графу. Тот, словно боясь повредить столь совершенное творение природы, наклонился ее поцеловать, но не решился прикоснуться к ней губами, боясь неловким движением как-то повредить совершенство, а потом аккуратно, едва дыша, пристроил руку принцессы на своем локте и пошел, не понимая, куда идет. За принцессой и послом на небольшом расстоянии последовали два стражника.

Что произошло потом, как прошёл ужин с королем, граф Зануил не помнил. Он лишь смутно припоминал, что принцесса что-то щебетала, рассказывая ему о дворце, потом они пошли в залу, где уже стоял заставленный различными яствами стол. Вошёл король, еще какие-то люди. Графа посадили рядом с принцессой. Та задавала ему какие-то вопросы, он что-то отвечал. Но… ничего конкретного. Он полностью попал под власть этой красавицы и не замечал ничего вокруг.

К себе в посольство граф вернулся уже поздно и, не отвечая на расспросы посольского секретаря, почти сразу ушел в свою спальню, где и заснул через некоторое время.

Всю ночь ему снилась принцесса. Проснувшись довольно поздно, он вспомнил, что хотел сегодня попасть на прием к королю, чтобы начать обсуждать возможные совместные действия королевства и империи против Берега Моря Слёз.

Наскоро перекусив, так и не поняв чего, поскольку его мысли всё время метались между ожидаемым разговором с королем и безумно гладкой кожей принцессы Абеты, граф, наконец, взял себя в руки.

"Нет, так нельзя, сегодня нужно переговорить с королем, иду во дворец. Вчера я всё-таки договорился с ним, что он примет меня", — подумал он.

Одевшись в такой же парадный костюм, какой у него был вчера (у графа было по два одинаковых костюма на каждый случай — парадный, охотничий, повседневный и прочие), граф Зануил решительным шагом, опять в одиночку, направился во дворец.

"Да, очень красивое сооружение, — думал он, приближаясь к дворцу, — совсем не напоминает те, что строят у нас, в Империи. У нас — это замки, хотя и роскошные, но они в первую очередь служат для обороны. Здесь же — для красоты. Долго оборонять такой дворец не получится — ни стен, ни сторожевых башен, ни каких-либо других укреплений. Да и весь город — не крепость, стены низкие, башен тоже нет. Видно, королевство слишком давно не воевало".

Дворец представлял собой очень красивое здание из розового мрамора, с большими ажурными окнами, закрытыми кусочками разноцветного стекла. Даже не одно здание, а несколько небольших округлых зданий, с острыми позолоченными шпилями разной высоты. Все эти здания были как-то вычурно собраны воедино и создавали общую очень красивую цельную композицию.

Но не успел он подойти к дворцу, как наткнулся на принцессу. Та в сопровождении своих фрейлин, гуляла в дворцовом парке.

— Господин посол! Граф! Как я рада Вас видеть! — воскликнула она, заметив графа Зануила.

— Принцесса! Я не ожидал Вас здесь встретить, я шел к Вашему отцу…

— О, король сейчас очень занят, я тоже хотела зайти к нему переговорить. Он никак не хочет взять меня на охоту, хотя давно обещал…. Но меня не допустили! Представляете! Велели подождать! Хорошо, что Вы пришли! Будете меня развлекать!

— Я счастлив развлекать Вас, Ваше Высочество!

— Граф, я слышала, что Вы увлекаетесь разными тайнами, всё ищите какие-то потерянные знания…. У нас во дворце хорошая библиотека, мы вчера до нее так и не дошли. Не хотите посмотреть?

— Как будет угодно Вашему Высочеству! Библиотека, это интересно. Но Вам не будет скучно?

— Нет, граф, я тоже увлекаюсь тайнами. А что делать младшей сестре короля еще, когда есть старшая, которую готовят к выгодному замужеству и всё время посвящают ей? Приходится самой иногда себя развлекать.

— У Вас есть старшая сестра, Ваше Высочество?!

— Конечно! Вам же ее представили вчера на ужине, она сидела по левую руку от короля!

— Я не замечал вокруг никаких женщин, кроме Вас, Ваше Величество! — граф от сияющих глаз принцессы уже совсем потерял голову и стал путать все титулы.

— Ха-ха-ха, — звонким ручейком зазвучал смех принцессы, — я Ваше Высочество, граф. Вы видимо, так увлечены предстоящей встречей с моим отцом, что называете меня его титулом! А к тому же Вы еще и льстец, граф. Все говорят, что моя старшая сестра Нуни гораздо привлекательнее меня!

— Этого не может быть, принцесса! — Вы самая прекрасная девушка из всех, кого я когда-нибудь видел! И простите, что-то у меня всё перепуталось…. Я действительно ожидаю серьезного разговор с королем…

— Ха-ха-ха, граф! Вы поосторожнее, услышит Нуни, у Вас будут неприятности, она не вынесет таких слов! Но, хватит шутить, пойдем в библиотеку.

Вскоре принцесса Абета привела графа Зануила в библиотеку. Да, главная библиотека королевства без всяких преувеличений была очень большой. Даже больше, чем библиотека в замке Герцога Алого Плаща. Впрочем, может книги здесь не такие ценные?

Граф Зануил хотел было пройтись вдоль книжных полок и рассмотреть, что там есть, но его отвлекла принцесса.

— Господин посол, не желаете пока перекусить фруктами? Здесь есть специальная комната для этого. И не беспокойтесь, вся библиотека будет в Вашем распоряжении, нам нечего скрывать. Надеюсь, Вы у нас задержитесь надолго?

— Я буду счастлив, Ваше Высочество, вообще не уезжать отсюда! Фрукты? Пожалуй, не откажусь.

Они прошли в какую-то небольшую комнату со столом в центре и креслами по краям. Комната не имела окон и освещалась ароматическими свечами, создающими тонкий романтический окрас окружающей обстановке и приятный, чуть волнующий запах.

Граф попробовал какие-то фрукты, потом он долго о чем-то говорил с принцессой, даже кажется, признался ей в любви, чего никак не ожидал от себя.

Казалось, его сознание разделилось на две части. Где-то в глубине его остался прежний граф Зануил, который помнил о своем долге перед Империей, помнил о сжатых срока, отведенных ему для выполнения миссии, о кознях Империи Дан и других серьезных вещах. Но на первый план вышел восторженный юноша, хотя графу было уже двадцать пять лет, потерявший голову от любви к прекрасной девушке, который уже не мог думать ни о чем, и ни о ком другом.

— Принцесса, — словно сквозь сон говорил граф, — выходите за меня замуж! У моего отца много земли! У моей семьи несколько прекрасных замков, Вы будете жить в самой могущественной Империи этого мира!

— Хорошо, граф, я подумаю над Вашим предложением, — проворковала принцесса. — Но уже поздно, я устала, да и Вы, наверное, тоже. Давайте, на сегодня завершим нашу встречу…

— Но я увижу Вас завтра?!

— Конечно, граф, приходите днем к дворцу, я приглашаю Вас на обед!

— Обязательно приду, Ваше Высочество.

Как граф Зануил оказался в посольстве у себя в спальне, он не совсем понял. Но, выпив очень много воды, почему-то ему сильно захотелось пить, лег в кровать и заснул. Ему опять, естественно, снилась принцесса Абета.

Тем временем Хелий Великий вел беседу с принцессой Абетой.

— Ну, как у нас дела, дорогая?

— Всё в порядке, отец, посол полностью в моих, то есть в наших руках! Он даже предложил мне выйти за него замуж! И еще называл меня Вашим Величеством!

— Да, ты, дорогая, совсем заморочила ему голову. Уже на второй день! А ты не перестаралась со своими ароматическими свечками, зачем было подмешивать в них любовный порошок? По-моему, он и так по-настоящему влюбился в тебя с первого взгляда!

— Может быть и влюбился. Но лучше подстраховаться. Всё-таки граф очень умен и мог специально притвориться, что влюблен в меня. А он красавчик! Если бы не наши планы на него, можно было действительно подумать о замужестве!

— Он умен?! Наверное, умен. Но не рядом с тобой. Ты мое самое страшное и верное оружие! Еще никто не смог устоять перед твоими женскими чарами!

— Никто?! А этот прежний посол? Он же устоял!

— Прежний посол?! Это мужское ничтожество увлекалось мальчиками. Зато перед тобой не смог устоять его советник, жалко, что новый посол отослал его в Империю.

— Да, барон Лигус раскрыл для нас все тайны. Наши мальчики пришлись ему по вкусу, а мы за это знали все тайны Империи.

— Или почти все. Посол сам мог многое не знать, — возразил король.

— Но граф Зануил — сын главы тайной службы Империи. Наверняка, он знает гораздо больше.

— Я тоже так думаю. Но будь поосторожнее с ним, дорогая. Не доводи его до безумства. Сочетание истинной влюбленности и любовного порошка может привести к непредсказуемым последствиям.

— Не волнуйся, отец. Я умею обращаться с мужчинами, хотя мне всего и восемнадцать.

— Да, жалко твоя старшая сестра не обладает такими же качествами. Хотя вы очень внешне похожи. Но разница в том, как вы влияете на мужчин, огромная. Просто удивительно!

Принцесса громко рассмеялась.

— Что такое, дочка?

— Вспомнила, что граф Зануил даже забыл, что его познакомили с сестрой, и они даже перекинулись парой слов!

— Вот я об этом и говорю, дорогая! С тобой он забыл, что было вчера! Не увлекайся, не сведи его с ума!

— Я постараюсь, отец. Нужно, я думаю, познакомиться с кем-нибудь из его окружения. На всякий случай.

— Нужно, но мы с тобой говорили еще раньше, что в посольстве наверняка есть шпионы Империи.

— Наверняка есть, но они ничего определенного не могли сообщить про барона Лигуса, с мальчиками он встречался не в посольстве, был всегда один. Советника я подловила в городе. Поэтому возможные шпионы ничего не знают о моих способностях. Кто там есть еще на примете?

— Ну, сейчас все мужчины в посольстве занимаются своими делами и редко из него выходят. Их случайно не встретишь по дороге где-нибудь. Идти в посольство знакомиться с ними на глазах у графа не получится. Охрана, которая иногда выходит вместе с послом, — девицы из Божественной Сотни. Их твоя красота не проймет. У него есть еще личный телохранитель, совсем юноша. Наверное, чуть старше тебя. Вот с ним тебе можно будет поработать.

— Да, отец. Нужно будет пригласить графа Зануила куда-нибудь вместе с телохранителем, там я сумею с ним пообщаться.

— А что долго думать — устроим послезавтра бои с быками! Пускай приходит смотреть со своим телохранителем.

— Прекрасно, отец, так и сделаем!

Огненный Медведь вместе с графом Зануилом присутствовал на бычьих боях. Так в королевстве называли бои людей с быками. Он уже видел таких быков, их вез караван Голоса Правды герцогу Алого Плаща.

Бои были двух видов. С быком мог драться человек, вооруженный оружием, напоминающим меч-эсток. Только чуть покороче и потоньше. Помимо этого эстока храбрецу выдавали большое красное покрывало, которым он махал перед быком, всячески отвлекая его внимания. Больше никакого оружия у таких бойцов не было. Все бойцы с эстоками были ловки, изящны, стремительны. Они ловко уворачивались от беснующихся быков, иногда потихоньку, но болезненно, тыкая в них эстоками, а потом с одного удара должны были заколоть быка насмерть.

Другим типом бойцов были мощные тяжеловооруженные воины с большими щитами, короткими копьями и боевыми молотами, висевшими на поясе. Они, наоборот, не бегали от быков, а ловили их на щит и копье, а потом старались оглушить молотом. Таким было особенно трудно. Несмотря на огромную силу людей, противостоять быкам было очень трудно.

Всего было шесть боев — по три для каждого типа воинов.

В итоге, в двух случаях быкам удалось заколоть рогами и затоптать двоих тяжеловооруженных бойцов, в остальных поединках победителями вышли люди.

Бои с быками проходили на круглой арене, окруженной высокой каменной стеной. Стена была обита деревом, чтобы быки случайно с разбегу не разбили себе голову о камень. Поверх стены начинались ряды для зрителей. Их было десять-двенадцать, и они шли друг за другом вверх, чтобы всем зрителям было удобно рассматривать кровавое зрелище. Все зрители азартно ревели и подбадривали кто людей, а кто быков.

Медведя не привлекло такое действо на арене, и он просто сидел позади графа и изучал окружающих людей, следящих за кровавыми схватками. Это было гораздо интереснее.

Граф Зануил тоже не смотрел на битвы. Он сидел рядом с принцессой Абетой, держал ее за ручку и всё время говорил какие-то бессвязные слова.

Стоит сказать, что сидели они в специальной, отделенной от рядов для зрителей, королевской ложе. И кроме графа, принцессы, двух ее фрейлин, Медведя и еще двух стражников, по виду явно благородных кровей, в ней никого не было.

Через несколько схваток Медведь услышал, как принцесса спросила графа: "Господин посол, я вижу, Вашему телохранителю не интересны бои с быками?"

Граф Зануил в ответ что-то пробормотал, влюблено взирая на свое божество.

Видя такое состояние графа, принцесса обратилась непосредственно к самому Медведю.

— Вам не интересны эти бои, Огненный Медведь? — услышал юноша нежный голосок принцессы

— Нет, Ваше Высочество, — ответил Медведь. — Не вижу ничего увлекательного в том, чтобы смотреть, как животные и люди бьются насмерть друг с другом перед толпой беснующихся.

— А разве Вас не восхищают эти храбрецы, выходящие на битву против огромных разъяренных животных?

— Не знаю…. По-моему, это глупо драться с животными на потеху публике. Еще на охоте, можно понять…. Но здесь?..

— Огненный Медведь, какое интересное имя! — продолжала всё тем же очаровательным голоском принцесса. — Вы, наверное, очень сильны!? А Вы сами могли бы выйти на бой с быками?

— Я не хочу этого делать.

Принцесса почему-то замолчала и немного задумалась. Больше с Медведем она не говорила.

После окончания боев принцесса попросила графа Зануила проводить ее до дворца. Медведь, фрейлины и оба стражников шли чуть позади графа и принцессы.

Граф шагал какой-то странной, немного заторможенной походкой и словно не смотрел туда, куда ступает. Так он пару раз чуть не промахнулся мимо открытых ворот и дверей, и прошел через них без осложнений только потому, что его уверенно вела за руку принцесса.

— Господин посол, зайдем в библиотеку, я обнаружила там удивительную книгу, — сказал принцесса.

По ее знаку фрейлины и стражники остались снаружи, а Медведь следом за парой влюбленных, вернее, влюбленным выглядел один граф, вошел в здание библиотеки.

— Господин посол, пойдемте, отведаем фруктов, да, и захватите с собой своего Медведя, он, наверное, тоже проголодался.

Граф Зануил безропотно следовал за принцессой, и только всё время кивал головой и поддакивал на все ее предложения.

Вся компания вошла в комнату, где на столе стояла ваза с фруктами. Принцесса усадила графа на близстоящее кресло и сунула ему в руки какую-то книгу, которую взяла со стола.

— Здесь темно, граф, Вы испортите глаза. Медведь, позади Вас подсвечник со свечой, принесите его сюда.

Медведь оглянулся, нашел подсвечник, свеча у которого источала какой-то необычный аромат, и принес принцессе.

Та посмотрела на Медведя и как-то неудачно шевельнула рукой, пытаясь взять подсвечник, задев ею за свечу. Свеча упала на пол, покрытый ковром.

— Ой! Как я не аккуратна! — вскрикнула принцесса и точеной ножкой быстро затоптала огонек свечи и уже начавшие загораться ворсинки ковра.

— Что-то я сегодня устала, — мгновением позже проговорила принцесса. — Граф, давайте продолжим нашу встречу завтра. Тем более, здесь теперь пахнет дымом!

Вскоре принцесса ушла, позвав фрейлин, а Медведь сопроводил графа в посольство. Граф плохо соображал и всё время улыбался.

Полетели одинаковые дни. Граф совсем замкнулся в себе и перерастал выходить из своей комнаты. Похоже, он даже очень редко менял одежду и умывался. Пару раз к ним в посольство приходила принцесса. С ее приходом граф немного оживал, но потом после ее отъезда опять уходил в себя.

Принцесса при каждом приходе пыталась выведать у Медведя, что случилось с графом, здоров ли он, но юноша лишь пожимал плечами.

Дни проходили один за другим, граф иногда приходил в себя и мчался на встречу с принцессой. Но в основном он сидел в своей комнате и не выходил оттуда даже на прогулку возле посольства.

Как-то его вдруг обуяла жажда написать любовную поэму и посвятить ее принцессе. Три дня он убил на стихосложение, потом схватил измятые листки бумаги, покрытие золотыми вензелями со знаками посольства, и опять убежал к принцессе.

Пришел он поздно вечером, недовольный собой и всем на свете и весь разбитый.

— Как она не могла оценить это! Я вложил в поэму всю свою душу, неужели она не видит, как я ее люблю?! — бормотал граф, сначала еле переставляя ноги, а потом, почти бегая по комнате из угла в угол, чуть не натыкаясь на колонны, которые красивым барельефом выступали из стен.

— А вдруг, она меня совсем не любит? — прошептал он чуть позже.

От этой страшной мысли его мозги немного прояснились, и он уселся на кровать.

— Она меня не любит? Или всё-таки любит?

Вдруг граф стал хохотать, словно умалишенный. Он вспомнил, как сам совсем недавно поучал своего телохранителя быть осторожнее с красивыми женщинами. А сам же, похоже, попал в столь простую ловушку.

— Нет, этого не может быть! Конечно, я люблю ее больше, чем она меня! Но… она не может быть какой-то жалкой шпионкой… Она же принцесса!

Граф вскочил с кровати и опять забегал по комнате.

— Я знаю, что нужно делать! — вскричал он.

— Эй, кто там есть! — закричал граф, — Принесите мне холст и краски!

Получив требуемое, он закрыл дверь на засов и принялся что-то ожесточенно рисовать.

— Только Богиня Красоты поможет мне, только Богиня Красоты поможет мне…, - всё время повторял он чуть охрипшим голосом.

Из-под его руки на холсте стало появляться лицо прекрасной девушки, своими чертами напоминающими принцессу Абету.

Незадолго до этих событий принцесса Абета опять разговаривала со своим отцом.

— Дочь, твой посол совсем плох. Уже все замечают его странное поведение.

— Ничего страшного, отец. Еще два дня, и действие любовного порошка перейдет в свою вторую, спокойную фазу. Посол станет нормальным и будет всё соображать. Конечно, он всё также безумно будет любить меня. Но тогда можно будет с ним хотя бы говорить о делах.

— Прекрасно, дорогая, а то я уже начал переживать.

— С послом будет всё в порядке…. Но меня больше беспокоит его телохранитель.

— А что с ним не так?

— Он совершенно на меня не реагирует! Его даже не взял любовный порошок! Я чуть ли не под нос подсунула ему свечу с порошком, а он вообще ничего не прочувствовал! Пришлось разыгрывать маленькую сценку с пожаром, а то графу нельзя было усиливать дозу. От излишков порошка можно и умереть, а нам этого не надо.

— Да, смерть посла от любовной лихорадки — это что-то… Не реагирует на любовный порошок, говоришь? Это странно. Может быть, он принял противоядие?

— Противоядие — секрет нашей семьи. И если бы у него было противоядие, он бы уже давно вылечил графа.

— Что же будем делать?

— Нам не нужны лишние проблемы. Он опасен. Но я уже обо всём позаботилась, сегодня ночью его убьют прямо в посольстве.

— Ты уверена, дочка?

— Я послала трех лучших людей.

Совсем близко, где-то недалеко от дворца, раздался громкий отрывистый звук, словно лопнула струна виолы.

Король и принцесса переглянулись.

— Что это? — одновременно спросили они.

Вскоре в дверь комнаты, где беседовали король и принцесса, заколотили.

— Ваше Величество! Ваше Величество! — кто-то буквально вопил из-за дверей. — У дворца видели гаргула!

Король побледнел и посмотрел на дочь.

— Я предупреждал тебя, — сказал он, — граф обратился к Богине Красоты. И она, разумеется, в ответ послала гаргула!

Наступила ночь. Медведь лежал на кровати у себя в комнате и, почти как всегда, не спал. Но лежал с закрытыми глазами. Он пытался вызвать облик какой-нибудь женщины, которые иногда посещали его разум. Но снова ничего не выходило. Юноша уже потерял счет дням, сколько он находился в этом королевстве, уже долго. И всё это время все его старания проходили даром. Только раз, в его мыслях возник образ старшей женщины, которая, похоже, болела, так плохо она выглядела. Да пару раз мелькал образ красавицы, всё такой же холодной и даже, кажется, разгневанной.

"Повелитель! К тебе кто-то приближается! Они — враги!" — услышал он мысленный призыв Волка Смерти Нагера.

Как обычно, Волки Смерти далеко не отпускали Огненного Медведя, вот и сейчас они были где-то неподалеку.

"Хорошо! Я тоже что-то чувствую!" — также мысленно ответил Медведь.

Действительно, он почувствовал слабенькое коротенькое дуновение воздуха, как будто кто-то открыл и сразу закрыл узкую дверцу.

Медведь открыл глаза. Со стороны стены, противоположной от той, в которой находилась дверь в комнату, беззвучно двигались три закутанные в черные одеяния фигуры.

Раздался строенный щелчок — и три арбалетных болта пробили звериную шкуру, застилавшую кровать, на которой лежал юноша. Но его там уже не было. Как вихрь, он одним движением соскочил с кровати и бросился к непрошеным гостям. Через мгновение всё было кончено — три фигуры сломанными куклами валялись на полу. Медведь, за какую-то долю секунды проскочив мимо них, нанес каждому из "гостей" по нескольку ударов руками и проломил им грудную клетку. Их сердца еще не перестали биться, но они уже умерли.

"Хорошо же здесь встречают гостей, — подумал Медведь. — Надо бы одеться что ли?"

Он лег спать в своих кожаных штанах, да рубахе. Всё остальное из одежды лежало грудой под кроватью вместе с его оружием.

Но одеться он не успел. Едва натянув сапоги, Медведь услышал громкий отрывистый звук огромной лопнувшей струны, а через некоторое время — звон от вылетевшего и разбившегося окна в соседней комнате, где жил граф Зануил.

Где-то он уже слышал подобный звук. "Гаргула!" — внезапно догодался Медведь и бросился к графу. Через мгновение юноша был в его комнате.

Комната напоминала собой поле битвы. В ней было всё перевернуто — стул, кресла, стол валялись, где попало. Весь пол был засыпан разбитым стеклом из окна.

Граф с мечом в руках, видимо успел выхватить, пытался отбиться от жилистого покрытого черной короткой шерстью чудовища, на спине которого торчали крылья огромной летучей мыши.

Было похоже, что чудовище просто издевается над графом. Своими когтями величиной с неплохой кинжал, она буквально раздирала каменный пол перед графом, но почему-то не нападала. Наконец, она стала готовиться к прыжку, немного присев на задние лапы и прогнувшись. Но даже в таком положении она была заметно выше графа. Тот по-прежнему махал мечом, но чудовище без труда уворачивалось от этих ударов.

Заслышав грохот позади себя — это Медведь ворвался в комнату графа, снеся запертую дверь, — гаргул повернулся. Какое-то непонятное существо с огненными глазами, похожее на человека, мчалось к нему. Гаргул открыл смердящую пасть, показав зубы-сабли, и быстро вытянул вперед переднюю лапу, пытаясь схватить этого непонятного человека, но промахнулся. В тот же миг он очутился в воздухе. Гаргул почувствовал, как чьи-то могучие руки схватили его за задние лапы, дернули, раскрутили и… — осыпающийся черный песок покрыл весь пол комнаты.

Граф Зануил очень быстро нарисовал Богиню Красоты. Так он предполагал. На самом деле получилась принцесса Абета.

Он встал на колени и стал взывать в Богине Красоты.

— Звёздноликая Удола! Приди ко мне! Я посвящаю это картину тебе! Звёздноликая Удола!!

Вообще-то он не знал, как нужно обращаться к Богине Красоты. Да раньше и не верил в такие вещи, как выполнение Богиней любого желания человека, если ей понравится, как он ее изобразит. Но не сейчас.

А Богине не могло не понравиться! Он вложил всё свое сердце, всю душу в этот рисунок!

Через какое-то время граф услышал неподалеку звук лопнувшей струны, а потом, разбив окно, к нему ворвалось чудовище. Богине не понравилось, она послала гаргула.

Гаргул почему-то сразу не бросился на него, а немного покрушил комнату. Граф даже успел выхватить из ножен меч, который валялся у него под кроватью.

Гаргул медленно приближался к нему, с чудовищным скрежетом когтями выцарапывая глубокие борозды в каменном полу.

Граф попытался несколько раз ударить гаргула мечом, но так и не попал.

Тут дверь в комнату графа была выбита мощнейшим ударом, и сквозь летящие во все стороны щепки в нее ворвался Медведь.

Мельком взглянув на него, граф понял, о чем говорила леди Келия. В глазах телохранителя полыхали языки пламени. Гаргул обернулся на грохот, Медведь одним прыжком подскочил к нему и без труда увернулся от когтей, протянутых чудовищем. Потом как-то подсел под него, схватил за задние лапы, легко раскрутил и со всей силой ударил головой о выступающую из стены колонну.

Раздался треск, здание посольства немного тряхануло, голова чудовища лопнула, и оно всё превратилось в черный песок, медленно осыпающийся на пол.

Граф посмотрел на колонну — в ней появилась немаленькая вмятина, словно это был не мрамор, а рыхлая глина.

Потом граф Зануил взглянул на Огненного Медведя. Огонь по-прежнему полыхал в его глазах.

— Кто ты? — спросил граф, попытавшись оторвать взгляд от пылающих глаз Медведя, но не смог этого сделать.

— Я не знаю, граф.

Граф продолжал смотреть на огонь в глазах Медведя и вскоре почувствовал перемену в себе. Казалось, этот огонь, выжигает всё безумство, которое за эти дни скопилось в нем.

Граф Зануил приходил в себя. Он вспомнил, что все последние дни его жизни были заполнены только тем, что он стремился увидеть принцессу и вызвать ее любовь. Причем, сколько продолжалось это безумство, он не знал. Это действительно было безумством, или безумством в любви, или безумной любовью — как не назови, результат один. И его блестящий ум никак не смог помочь ему справиться с этим состоянием. Но сейчас всё становилось на свои места, он понял, что принцесса похоже чем-то его опоила. Любовь сама по себе не может приводить к такому умопомрачению, которое случилось у него. А зачем это было нужно делать, опаивать? Наверняка, чтобы использовать в своих целях. И наверняка во вред Империи. Никакой любовью со стороны принцессы здесь, похоже, и не пахло. Граф опять вспомнил разговор со своим телохранителем об опасностях, грозящих со стороны красивых женщин, и его губы сложились в грустной ироничной усмешке к самому себе.

— Я, правда, не знаю, кто я такой, граф, — опять произнес Огненный Медведь. — Но я знаю, где могу всё вспомнить. Мне нужно попасть к Морю Слёз.

— К Морю Слёз? Да, всем нам нужно попасть туда…. Хорошо, я не буду тебя удерживать. Ты больше не мой личный телохранитель. Формальности по договору, если они тебе нужны, я улажу сам.

— Спасибо, граф. Мне нужно спешить.

Медведь взглянул на картину, нарисованную графом, которая одна среди всего этого погрома оказалась нетронутой.

— Я понимаю Богиню Красоты, граф, — сказал он. — Вы же нарисовали принцессу, а не Богиню! Конечно, Богиня разгневалась!

Медведь подошел к разбитому окну и хотел выпрыгнуть из него. Но вспомнил, что всё свое оружие оставил у себя в комнате.

— До встречи, граф, может быть, еще увидимся, — сказал Медведь и выскользнул из разгромленной комнаты посла.

Граф посмотрел на то, что он нарисовал. Действительно, на него с картины, как живая, смотрела принцесса Абета.

Вскоре к графу вбежали воительницы Божественной Сотни, со страхом оглядывая всё, что осталось от его комнаты, а еще через некоторое время появился сам король и принцесса Абета.

— Граф, что с Вами случилось?! Как Вы!? — вскричал король. — Здесь было какое-то чудовище?

— Со мной всё в порядке, Ваше Величество!

— Что тут было?

— Большие неприятности, но они уже улажены моими людьми. Чудовище повержено.

— Вашими людьми? Чудовище повержено?! Кто это сделал?

— Мой телохранитель.

— Каков молодец! Я хочу наградить его, где он, кстати?

— Я отпустил его, его служба закончена.

— Ваш телохранитель жив? — немного удивленно спросила принцесса.

— Жив. А почему он должен быть мертв? Или Вы что-то там хотели с ним сделать?! Сегодня действительно день или ночь сюрпризов…

— Зачем нам что-то делать с Вашим телохранителем? — ответила принцесса. — Я просто удивилась, что он смог выжить после встречи с чудовищем. А как Вы себя чувствуете?

— Я уже сказал, хорошо, Ваше Высочество. Сегодня день сюрпризов и выздоровления….

— Кстати, Ваше Величество, — обратился граф к королю, — какой сегодня день?

— Ну, если считать, что новый день уже наступил, скоро рассветет, то сегодня одиннадцатый день первого месяца осени.

— Вы не ошибаетесь, Ваше Величество, неужели прошло столько дней?!

— Не ошибаюсь.

— Тогда у меня к Вам срочное послание Императора Самуила II.

— Граф, Вы устали, давайте отложим разговор на вечер…или хотя бы до полдня…

— Нет, Ваше Величество, ждать некогда. И чары Вашей дочери на меня больше не подействуют. Конечно, я по-прежнему люблю ее, уверен, что это заметили все, но я уже не безумец.

— Господин посол, давайте всё-таки не будем торопиться… и какие чары…

— Ваше Величество, буквально через несколько часов регулярная армия Империи во главе с моим братом маркизом Натаном вторгнется в Ваши земли. Я был послан к Вам Императором, чтобы наши государства заключили военный союз против Берега Моря Слёз. Великий Лик захотел взять это государство под свое покровительство. Но на нашем пути — Ваше королевство. Империя так или иначе попадет, куда ей нужно. Что будет с Вами и с Вашим королевством? Если наши войска встретят вооруженное сопротивление от Ваших войск, Империя будет вынуждена ответить ударом на удар. Уже через несколько дней у Вашей столицы будет Божественная Сотня. Так что решайте, Ваше Величество!

— Вы были посланы заключить военный союз?!

— Да, Ваше Величество.

— Тогда почему же Вы ничего не сказали, граф, это неслыханно…

— Ваше Величество, времени мало, уже скоро Ваши передовые части будут сметены и Божественная Сотня вклинится вглубь королевства. Решайте быстрее. Не будем искать виноватых, время всё исправить еще есть.

Король выглядел как оживший труп, стоявшая рядом с ним принцесса — не намного лучше. При этом она не совсем понимала, как граф мог избавиться от действия любовного порошка, наверняка это всё его телохранитель!

— Да, да, хорошо! Я согласен, сейчас не время искать виновных! Немедленно вышлю почтовых птиц в войска, чтобы армию Империи не трогали. Они — наши гости.

— И еще, граф, — король посмотрел на свою дочь, — я напишу маркизу Натану, что он приглашен на Вашу с принцессой Абетой свадьбу!

Принцесса попыталась что-то сказать, но замолчала под яростным взглядом короля.

— Моя свадьба с принцессой? Сейчас не до свадеб, Ваше Величество, скоро война. Но я подумаю над Вашим предложением. Только учтите, что Ваши приказы всё равно не успеют дойти до границы. Считайте, что Ваши передовые части разгромлены.

— Это плохо…. Пусть они будут некой ценой за все допущенные всеми нами ошибки….

— Да, мы все ошиблись. Я, пожалуй, поеду навстречу нашим войскам. У меня бегуны. Так что может и обгоню Ваших голубей. Нужно сделать всё, чтобы избежать ненужного кровопролития. Ваше Величество, подготовьте мне, пожалуйста, бумаги о Вашем согласии заключить военный союз. Я возьму их с собой.

— Хорошо, граф. Скоро нужные бумаги будут у Вас.

Король с принцессой вышли, а граф Зануил остался в разгромленной комнате. Вокруг, ожидая приказаний, застыли воительницы.

Выскочив из комнаты графа Зануила, Медведь, не мешкая, забежал к себе. Быстро нацепил кольчугу, наручи, куртку, взял шестопер и метательные ножи, открыл окно в комнате и выпрыгнул на улицу. Его никто не заметил. Похоже, все, если и кто был возле посольства, кинулись внутрь спасать посла или собирать его останки. Тут он вспомнил, что ему не помешали бы какие-нибудь деньги в путешествии, тем более граф должен был ему что-то заплатить за службу. Но возвращаться обратно к графу он не стал. У того уже наверняка сейчас было полно посетителей, а Медведь, как и в других случаях, почему-то не хотел, чтобы лишние люди узнали о его способностях. Предстать перед ними в качестве победителя гаргула было бы нежелательно. "Ничего, — подумал юноша, — как-то до этого обходился без денег, не пропаду".

Немного отбежав от здания посольства, Огненный Медведь позвал Волков или Очень Больших Собак. Те вскоре явились, радостно виляя хвостами.

"Нет, это не волки, это всё-таки собаки!" — утвердился в своих мыслях Медведь.

— Мне нужно попасть к Морю Слёз, — обратился он мысленно к волкам. — Вы знаете дорогу?

— Мы всё знаем в этом мире, Повелитель. Мы покажем дорогу, — послышался ответ волков в его голове.

— Мне нужно быть там как можно скорее.

— Садись на меня, Повелитель, — услышал Медведь Нагера. — Путь неблизкий. Мы же почти не устаем и быстро бегаем. Мы отвезем тебя.

— Хорошо, везите. Правда, я тоже почти не устаю, и быстро бегаю. Но дороги не знаю. Поэтому, согласен.

Огненный Медведь уже больше часа мчался верхом на Нагере. Нафер бежал рядом. Город остался позади. Впереди расстилались степи, кое-где перемешанные с небольшими перелесками. Наступило утро, стало светло.

"Повелитель, я чувствую кровь, она принадлежит одной из твоих самок", — услышал Медведь Нафера.

"Какой моей самки? Я уже говорил однажды, что у меня нет никаких самок. Что за кровь?"

"Это самка, которая не так давно виделась с тобой, твой запах еще не выветрился".

"Да, — вступил в мысленный разговор Нагер, — здесь недалеко самка и она умирает. И еще запах других двух твоих самок, но они уже мертвые. И еще один мужчина, тоже мертв".

"Кто же это?! Они далеко?"

"Немного в стороне от нашего пути, но мы, если пожелаешь, можем свернуть, это не займет для нас много времени".

"Хорошо, посмотрим, что это за "мои самки"", — усмехнулся Медведь, — давайте к ним".

Волки Смерти изменили направление и, набирая скорость, уверенно устремились к известной им цели.

В это же время армия Империи Новых Богов входила в Королевство Падающих Звёзд.

Помимо войск, переданных Императором, маркиз Натан взял с собой триста воинов — пикинёров из гвардии герцога Алого Плаща. Пикинёры были вооружены шиловидными пиками и могли сдержать удар даже тяжеловооруженной латной конницы. Кроме того к войскам Натана примкнула сотня рыцарей Ордена Воителей Веры.

В то время, как Божественная Сотня рвалась к столице Королевства, сшибая и рассеивая передовые отряды его войск, вступивших в бой с армией вторжения, так как не получили приказа не оказывать ей сопротивления, остальные силы армии Империи, не торопясь, продвигались вперед, полностью уничтожая остатки войск, не добитые Божественной Сотней.

Следующим государством после Королевства, ради которого и был задуман этот военный поход, был Берег Моря Слёз. Государство, поданные которого не верили в Новых Богов. До вторжения туда оставалось меньше месяца. Великий Лик ясно указал предельный срок.

Конец первой части.