Навсегда с бессмертным

— О, привет. Это было быстро. — Ли улыбнулась ей со своего места на островке. Андерс тоже был там, доставая из шкафа под плитой большую кастрюлю. Он выпрямился, услышав слова Ли, и кивнул в знак приветствия, его взгляд оценивающе скользнул по ней.

— Привет. Ты решила, что мы будем делать? — спросила Валери, ведя Рокси к французским дверям и выпуская ее.

— Как тебе чили? — спросила Ли. — Если мы начнем сейчас, он будет кипеть, пока все не соберутся. Тогда мы просто должны бросить немного картошки в духовку и попросить Андерса сделать несколько хот-догов на барбекю, прежде чем мы сможем поесть. Мы можем съесть хот-доги Кони-Айленда, чили и картошку фри.

— Влечение? — догадалась Валери, закрывая французские двери и поворачиваясь к ней.

— Страстные желания, — со вздохом призналась Ли. — И они постоянно меняются. Сначала были сладости: мороженое и шоколад. Теперь это чили-доги и картошка фри.

— Тогда, я думаю, это звучит аппетитно, — заверила она ее, двигаясь вокруг островка на кухню. — Чем я могу помочь?

Валери откинулась на спинку стула и отхлебнула вина, стараясь не обращать внимания на то, как нога Андерса прижимается к ее ноге под столом. Весь вечер он прикасался к ней, касался ее или украдкой ласкал. Сначала под прикрытием их совместной работы на кухне, а затем под прикрытием стола, когда они ели. Он сводил ее с ума.

— Спасибо, Ли. Это было вкусно, — сказала Дани, откидываясь на спинку сиденья и удовлетворенно вздыхая. — Я не ела чили с тех пор, как была подростком.

Валери улыбнулась Дани. Она понравилась ей, хороший врач. Они закончили готовить чили, и оно уже булькало на плите, когда появилась женщина со своим мужем Деккером. Пока Андерс предлагал Деккеру пиво, все три женщины поднялись в комнату Валери, чтобы доктор мог осмотреть ее. Дани осмотрела рану, объявила, что она хорошо заживает, и снова ее обработала. Можно было бы ожидать, что они быстро с этим справятся. Но этого не произошло. Женщины начали болтать о том, о сем, поднимаясь по лестнице, и продолжили болтать на протяжении всего обследования. После этого они просто стояли в ее комнате и разговаривали еще несколько минут, прежде чем спуститься к мужчинам.

Дани и Деккер целовались и обнимались, как будто ее не было несколько дней, а не час, который женщины провели наверху. Потом они устроились на диване, он обнял ее, а она положила руку ему на ногу. Эти двое, казалось, были так же связаны мысленно, как и физически; они заканчивали фразы друг друга, обменивались любящими улыбками, и время от времени ласково гладили друг друга по щеке или волосам. Этого было достаточно, чтобы вызвать зависть Валери. К тому времени, когда Люциан вернулся домой, и они сели ужинать, Валери пришла к выводу, что Дани и Деккер были великолепны. Они идеально подходили друг другу.

— Хм, — сказал Деккер, закончив и тоже откинувшись на спинку стула. Потянувшись к руке жены, он положил ее на подлокотник кресла и рассеянно погладил большим и указательным пальцами. — Вообще-то я никогда не ел чили-доги. Но они были хороши. Мои поздравления шеф-повару.

— Поварам, — со смехом поправила Ли. — Валери и Андерс сделали большую часть работы. Я просто порезала лук. И я извиняюсь за то, что не предложила тебе что-нибудь поинтереснее. Можешь винить в меню Люциана.

Светловолосый мужчина остановился с чили-догом на полпути ко рту и с удивлением посмотрел на жену. — Что? Зачем винить меня за чили? До сегодняшнего вечера я тоже никогда о них не слышал.

— Да, но именно твой сын вызвал у меня странное влечение к чили и картошке фри, — сказала она, как будто это должно было быть очевидным.

Люциан быстро взглянул на нее и пожал плечами. — Ну, по крайней мере, у него хороший вкус. Я согласен с Дани. Это было хорошо.

Ли усмехнулась и сжала его руку, когда он отправил в рот вторую половину своего чили-дога и принялся жевать. — Ты думаешь, что все хорошо.

— Все, что ты мне подаешь, хорошо, — проглотив, сказал он. — К счастью, у нас схожий вкус в еде.

— У нас тоже, — заметила Дани. — Интересно, поэтому нано?..

— О, боже, — перебила Ли, и ее бокал с грохотом упал на стол.

В нем оставалось совсем немного воды, но она, казалось, текла повсюду, и Валери быстро схватила салфетку, чтобы помочь впитаться жидкости, как это сделал Люциан с другой стороны ли.

— Спасибо, — сказала Ли.

— Ничего страшного. Это была всего лишь вода, и ее было немного, — заметила Валери, и положила мокрую салфетку на тарелку. Потом она встала и начала собирать тарелки. Все, казалось, было сделано, и беспорядок мог привести только к новым несчастным случаям.

— Ты не должна этого делать, — запротестовала Ли, тоже вставая. — Вы с Андерсом все готовили. Я…

— Сядь и расслабься, пока остальные наполняют посудомоечную машину, — твердо сказал Люциан, тоже вставая.

— Он прав, Ли, — сказала Дани, вставая. — С нашей помощью это займет всего минуту. Подними ноги и расслабься.

Они быстро убрали со стола и наполнили посудомоечную машину. Валери поставила кофе и присоединилась к остальным за столом, а затем Дани спросила ее: — Ли упомянула, что ты ветеринар в Виннипеге, приехала сюда, чтобы пройти несколько курсов по совершенствованию своих знаний и навыков?

— Да, поморщилась Валери. — Так и было задумано, но если они не поймают этого парня в ближайшие день-два, мне придется бросить курсы до следующего семестра, и если это случится, я могу отправляться домой.

— Что? — Андерс резко повернулся к ней.

Валери прикусила губу, не слишком довольная этой мыслью. Ей бы хотелось узнать его получше, но если она не сможет пройти курс сейчас, то придется пройти его в следующем семестре, и было бы нечестно так долго отсутствовать в клинике. Вздохнув при одной мысли об этом, она сказала: — Это то, что сказал мой научный руководитель, когда я говорила с ним сегодня. Я уже пропустила первые две недели занятий. Он сказал, что если я не вернусь к понедельнику, то могу бросить курсы и подать заявление на следующий семестр.

Андерс нахмурился, его взгляд метнулся к Люциану.

А Ли с тревогой сказала: — Ты не можешь уехать домой, Валери. Не тогда, когда он все еще там.

— На самом деле, наверное, будет лучше, если я так и сделаю, — сказала Валери, и указала, — он не может знать, что я из Виннипега, так что я буду в безопасности там, и Андерсу не придется тратить свое время, играя роль няни, чтобы он мог помочь охотиться за ним.

В ответ на это заявление воцарилось мертвое молчание, все переглянулись.

— Но твои курсы, — сказал наконец-то Андерс. — Ты же хотела повысить свою квалификацию.

— И до сих пор хочу, но не смогу, если не буду посещать занятия, — резонно заметила она.

Еще мгновение все молчали, обмениваясь взглядами, которых она не понимала, а затем Люциан резко сказал: — Тогда тебе придется посещать занятия.

Когда Валери смотрела на него с удивлением, он добавил: — Андерс будет сопровождать тебя.

— О. — Она немного поколебалась, но потом покачала головой. — Не думаю, что они позволят ему сопровождать меня.

— Они могут разрешить, — медленно произнесла Дани. — Я слышала о людях, посещающих лекции. Я даже знала кое-кого, из них. Она должны были получить разрешение от преподавателя и заведующего кафедрой, и я думаю, что в первую очередь от программного консультанта.

— Тогда он получит это разрешение, — сказал Люциан, как будто это самая простая вещь в мире. Когда Андерс нахмурился, он торжественно добавил: — Или мы посадим ее и Рокси на самолет до Виннипега.

По какой-то причине эти слова показались Валери зловещими, и Андерс отреагировал именно так. Он мрачно сжал губы и кивнул. Сейчас была пятница, но, очевидно, в понедельник она пойдет на занятия, и Андерс пойдет с ней. Эта мысль заставила ее улыбнуться. Она не хотела возвращаться домой, и не потому, что хотела и дальше избегать своего бывшего. Но потому что она не хотела оставлять Андерса. Он заставлял ее чувствовать то, чего она никогда не испытывала раньше, и она хотела большего. Она хотела его.

Глава 10

Андерс допил вторую пинту крови и бросил взгляд на часы, стоявшие на прикроватном столике, и выбросил пустой пакет. Он нахмурился, когда заметил, что это было шесть тридцать. Несмотря на то, что вчера он задержался допоздна, чтобы навестить Дани и Деккера, он поставил будильник на 6:15 утра, чтобы убедиться, что не проспит, и спустится вниз до того, как Рокси разбудит Валери. Он надеялся предотвратить еще один инцидент, подобный вчерашнему, когда поднялась тревога и разбудила Люциана и Ли. Но, очевидно, потребовалось больше времени, чем он ожидал, чтобы запрыгнуть в душ, надеть джинсы и черную футболку. Надеясь, он все же опередил их. Босиком подойдя к двери, Андерс вышел и пошел по коридору, но, подойдя к двери Валери, увидел, что она приоткрыта. Остановившись, он легонько постучал. Не получив ответа, он открыл ее и заглянул внутрь. Кровать была пуста, как и сама спальня, и через открытую дверь ванной он увидел, что она тоже пуста.

Ругаясь себе под нос, Андерс бросился к лестнице, отчаянно желая добраться до Валери прежде, чем она откроет французские двери. С каждым шагом он ожидал внезапного сигнала тревоги. Но он проделал весь путь до гостиной, и ничего не произошло. Первым он заметил Рокси. Немецкая овчарка была на кухне, поглощая еду. Валери стояла у застекленной двери и, ссутулившись, смотрела на панель безопасности. Андерс выдохнул с облегчением, вздохнул и сказал: — Я отключу.

Валери удивленно оглянулась через плечо, когда он подошел к ней.

— Ты сказала, что Рокси выходит в шесть тридцать, поэтому я поставил будильник, — объяснил он, останавливаясь рядом с ней.

— О, мне так жаль, что тебе пришлось встать. Благодарна, но сожалею, — тихо сказала Валери, стараясь говорить тихо, чтобы не потревожить чей-либо сон, когда он протянул руку мимо нее, чтобы набрать номер на панели безопасности, которая отключит сигнализацию.

— Нет проблем, — заверил он ее. Закончив с панелью, он повернулся и посмотрел на Рокси, которая теперь облизывала пустую миску в поисках остатков крошек. — Я вижу, ты нашла способ отвлечь Рокси от прогулки.

— Я должна была что-то сделать, она жалобно скулила, пока я не принесла еду. Это заставило ее ненадолго забыть, что ей нужно куда-то идти, — сухо сказала Валери.

— Это собака, которая любит поесть, — сухо сказал Андерс, когда собака повернулась и направилась к ним. Он потянулся, чтобы открыть дверь, но остановился, заметив поводок, свисающий с руки Валери.

Заметив, куда он смотрит, Валери улыбнулась и подняла поводок. — Я обещала Рокси прогуляться после того, как она закончит свои дела и поест, — объяснила Валери.

Кивнув, он открыл дверь, чтобы позволить Рокси выскользнуть. — Я только возьму обувь, и мы сделаем это.

— О, я не хотела тебя беспокоить, — сразу же запротестовала она. — Тебе и не нужно…

— Телохранитель, помнишь? — мягко спросил Андерс. — Я должен быть с тобой, чтобы охранять твое тело.

— Хорошо, — пробормотала Валери, краснея, когда проскользнула мимо него, чтобы последовать за Рокси из дома. — Мы подождем на заднем дворе.

Андерс кивнул, затем закрыл за ней дверь, его взгляд нашел сгорбленную фигуру Рокси у бассейна. Его глаза сузились, когда он снова посмотрел на Валери. Он не видел никаких пакетов в ее руках. Зная, что они ей понадобятся, он быстро прошел на кухню и достал рулон из кухонного ящика, где они хранились. Он вернулся к двери как раз в тот момент, когда Валери внезапно повернулась и направилась к ней. Открыв дверь, он протянул руку, держа на ладони сверток с пакетами.

— Спасибо, — сказала Валери с легким смешком, потянувшись за свертком. — Только что вспомнила.

Как только ее пальцы коснулись свертка, Андерс накрыл их своими. Он тут же притянул ее к себе и, открыв дверь пошире, наклонился, чтобы поцеловать. Это было просто быстрое прикосновение его губ к ее губам, он не мог рисковать больше. Спутница жизни разделила бы с ним удовольствие, и они могли бы, в конце концов, кататься по веранде. Даже легкое прикосновение губ пробудило в нем желание большего, но он сумел прервать поцелуй и, отстранившись, хрипло произнес: — Доброе утро.

Ее голос был слабым и хриплым, когда она ответила: — Доброе утро.

Андерс медленно улыбнулся, затем вернулся в дом и снова закрыл за собой дверь. Он знал, что Валери не отвернулась, а стояла и смотрела ему вслед. Выходя из комнаты, он чувствовал на себе ее взгляд.

Валери оглянулась на звук открывающейся двери и застенчиво улыбнулась, когда Андерс появился с кроссовками в руках. Он быстро обулся, но Рокси была быстрее. Она закончила свои дела, держа поводок и стоя рядом с Валери, когда он вышел, чтобы присоединиться к ним.

— Дорога или лес? — спросил Андерс, подходя ближе.

Валери не нужно было спрашивать, что он имеет в виду. Хотела ли она проводить Рокси по улице или через лес? Она быстро обдумала этот вопрос. Лес был бы интереснее, но она понятия не имела, есть ли там тропинки, и пока солнце только появлялось, оно не могло проникнуть сквозь деревья. Там будет темнее, может быть, темно, как ночью.

— Безопасно ли идти по дороге? — наконец спросила она.

— Достаточно безопасно, — тихо сказал он.

— О’кей. Значит, дорога.

Кивнув, Андерс взял ее за руку и повел вокруг дома во двор. Рокси немедленно последовала за Валери.

— В котором часу Дани и Деккер ушли вчера вечером? — спросила она, чтобы заполнить тишину, пока они шли.

— Поздно, — сухо ответил он, и Валери улыбнулась.

— Андерс, когда я легла спать, было уже поздно, а они даже не собирались. Насколько позже это поздно?

— Примерно через час после того, как ты легла спать, — ответил он и добавил: — Они, как Ли и Люциан, ночные совы.

— Господи, так ты спал еще меньше, чем я, — извиняющимся тоном сказала Валери. — Мне очень жаль, но я ценю это. Я не знаю, что бы я сделала с Рокси, когда она закончила есть, если бы тебя не было здесь, чтобы открыть дверь. Тогда она была бы в отчаянии.

Андерс пожал плечами. — Все в порядке. Я всегда могу вздремнуть позже.

— Я, наверное, тоже так сделаю, — пробормотала она, когда они направились к дороге, и вдруг спросила: — Сколько тебе лет?

Этот вопрос она начала обдумывать прошлой ночью, когда легла спать. Все, с кем она познакомилась после пробуждения, выглядели на двадцать пять-тридцать лет. По ее прикидкам, большинству из них ближе к двадцати пяти. Андерсу, однако, казалось, было ближе к тридцати, но, возможно, она просто принимала желаемое за действительное, поскольку ей самой было тридцать. Валери никогда не встречалась ни с кем моложе себя. Хотя, она предполагала, что разница в пару лет не будет такой уж большой проблемой. Бабушка со стороны матери была на четыре года старше деда, а мать — на два года старше отца. Похоже, в ее семье это стало модным. Она могла бы справиться с разницей в возрасте в пару лет, если бы дело было только в этом.

— Я старше тебя, — наконец сказал Андерс, снова привлекая ее внимание.

— Мне тридцать, — сказала она на случай, если он решит, что она моложе.

— Я понимаю. Водительские права были у тебя в бумажнике.

— Ах да, — криво усмехнулась Валери, и с сомнением спросила: — А ты старше? — Когда Андерс кивнул, она вгляделась в его лицо, но ничего не увидела. — Насколько старше?

— Почему невежливо спрашивать леди ее возраст, но не невежливо спрашивать мужчину? — скорее спросил он, чем ответил, и Валери задумалась.

— Наверное, потому, что мужчины обычно не слишком чувствительны к своему возрасту, — сказала она через мгновение.

— Так и есть.

Валери удивленно повернулась к нему. — Серьезно?

— Серьезно, — подтвердил он.

— Так ты не скажешь мне, сколько тебе лет? — недоверчиво спросила она.

— Не сейчас. Но позже, — сказал он.

— Когда позже? — спросила она с интересом.

— Когда мы узнаем друг друга получше.

— Ха, — пробормотала Валери, замолчав на мгновение и оглядываясь по сторонам, когда они дошли до конца аллеи и вышли на дорогу. Они находились в сельской местности: ближайший дом стоял через дорогу, а справа от них — половина поля. Следующий дом по эту сторону дороги находился на расстоянии целого поля, и, по ее предположению, это поле было размером с два футбольных поля.

— Теперь я понимаю, почему так тихо, когда мы сидим снаружи, — заметила она, когда они двинулись по дороге.

Андерс улыбнулся, но ничего не сказал.

— Ладно, если не хочешь говорить, сколько тебе лет, скажи, сколько у тебя братьев и сестер, — предложила она.

— Зачем? — удивленно спросил Андерс.

— Потому что, как бы я ни наслаждалась твоими поцелуями, мне не нравится, когда меня целуют люди, о которых я ничего не знаю, — резко ответила Валери, и остановилась, чтобы повернуться к нему, когда поняла, что он остановился. Она должна была сказать, что выражение его лица было бесценным. На мгновение показалось, что он проглотил язык.

Подняв брови, она спросила: — Как будто это был большой сюрприз, что мне нравятся твои поцелуи?

По какой-то причине на лице Андерса появилась улыбка. — Да, пожалуй, — согласился он. — Наверное, я просто удивлен, что ты готова это признать.

Валери фыркнула и повернулась, чтобы идти дальше. — Не то чтобы я не давала этого понять. Я имею в виду, я была на тебе в последние два раза, когда ты поцеловал меня.

— Да, — с усмешкой согласился Андерс.

— Злорадствуешь? — спросила она с сухим весельем, а затем подсказала: — Братья и сестры?

— Нет, — сразу ответил он.

— О боже, единственный ребенок, — сказала она, преувеличенно поморщившись.

— Что в этом плохого? — удивленно спросил Андерс.

— Единственный ребенок испорчен. Он получает все внимание, все игрушки, все то, что обычно распределяется между несколькими братьями и сестрами, — ответила она просто, а затем добавила: — Я это знаю. Я тоже была единственным ребенком.

Андерс усмехнулся, но потом сказал: — Что ж, возможно, это относится и к тебе, и к большинству других детей. Но когда ты сирота, это не так уж и страшно.

— Ты сиротел? — удивленно спросила Валери.

— Да.

Валери смотрели на него молча, а потом повернулся снова вперед, бормоча: — Ну, это уже совсем другой коленкор.

— Почему это звучит плохо? — нахмурившись, спросил он.

— Неплохо, просто…

— Не хорошо? — предложил он, и Валери усмехнулась его недовольству. Почему-то ей нравилось ерошить его перья. Возможно, потому, что она подозревала, что его перья не так уж часто были взъерошены.

— Сколько тебе было лет, когда умерли твои родители?

С минуту Андерс молчал, обдумывая, как ответить на этот вопрос и как ответить на все последующие. Он не хотел лгать ей. Он хотел, чтобы она стала его спутницей жизни, и ложь не была хорошим началом, но он не мог сказать ей всю правду прямо сейчас. Она либо решит, что он сошел с ума, либо ему придется объяснять насчет бессмертных, а он не думал, что она готова к такому объяснению. Может, никогда и не будет.

Вздохнув при этой печальной мысли, Андерс решил, что лучше всего будет сказать ей как можно больше правды и не вдаваться в подробности, которые могут потребовать объяснений… как и то, что он родился в 1357 году.

— Мой отец, Илом, умер до моего рождения, — тихо сказал он, думая, что это достаточно безопасно. — А моя мать, Лета, когда мне было двенадцать.

— Прости, — тихо сказала Валери, и спросила: — Ты расскажешь мне о них?

— Мой отец был из Софалы, — сказал он, умолчав о том, что его отец был рабом Зинджей.

— Софала? — неуверенно спросила она.

— Это провинция Мозамбика. К югу от Пембы, на побережье Восточной Африки, — объяснил он, не упоминая, что теперь это была Нова Софала. — Отец моего отца был арабом, — продолжал он, — и, кроме того, у него был сын. Его мать была местной жительницей — банту.

— А твоя мать? Лета?

— Баскомнка.

— Испанская?

Он кивнул и нахмурился. Это было не совсем так. Она родом из Атлантиды, но поселилась в Стране Басков и считала ее своим домом на протяжении веков. Это был ее дом, когда она встретила его отца.

— Как они познакомились? — с любопытством спросила Валери.

— Моя мать много путешествовала. Она навещала подругу моего отца… отец работал на…, — закончил Андерс, и Валери с любопытством посмотрела на него. Наверное, она заподозрила, что он хотел сказать что-то еще, и была права. Он чуть было не сказал, что его отец был рабом друга его матери, но вовремя спохватился.

— Так она познакомилась с ним через подругу? — спросила она. — Они были влюблены?

— Они были спутниками жизни, — сказал он торжественно. — Они планировали провести жизнь вместе.

— Как умер твой отец?

Этот вопрос заставил его остановиться, но наконец-то он сказал: — Он был убит за выбор моей матери.

Валери моргнула. — Что?

Андерс поморщился. Теперь стало немного сложнее не лгать. Его отец, Илом, был рабом другой бессмертной, Алекто. Она была подругой его матери в течение нескольких столетий. Его мать навещала ее в один из периодов, когда ей приходилось покидать дом, чтобы никто не заметил, что она не стареет. Если бы все пошло не так, как было, мать вернулась бы через десять или двадцать лет, назвавшись дочерью или племянницей, которая унаследовала бы все. Именно так большинство из них справлялись с проблемой старения в старые времена. Но его мать встретила его отца и поняла, что он был ее спутником жизни. Проблема заключалась в том, что он был одним из рабов семьи Алекто, и, когда она обратила внимание на его отца, Алекто, которая, очевидно, никогда не беспокоилась о рабах до этого, заявила, что она не может читать или контролировать его. Она утверждала, что он был и ее возможным спутником жизни, а так как он был рабом ее семьи, Алекто хотела его для себя. Однако отец уже выбрал его мать и предпочел ее своей любовнице. Все прошло совсем не хорошо. Алекто пыталась разлучить родителей, а Илом и Лета сбежали. И за ним охотились.

— Были люди, которые не считали, что мои родители должны быть вместе. На них охотились. Они планировали сбежать на корабле. Моей матери это удалось, но отец был убит прежде, чем они добрались туда.

Он взглянул на Валери, чтобы понять, как она восприняла эту часть истории, и увидел, что она глубоко задумалась, нахмурившись. Андерс подозревал, что она думает, будто проблема в разнице цвета кожи, ведь его отец был чернокожим, а мать — белой женщиной. И это, возможно, было проблемой среди других людей той эпохи, но это никогда не было проблемой среди Атлантов. Тем не менее, это было удобно, если она думала, что это проблема. Но только если она не спросит об этом и не заставит его уклониться от ответа или солгать.

— Если твой отец был африканцем, а мать — испанкой, то почему твоя фамилия Андроников? — спросила она, к его огромному облегчению. — Я не знала, что ты родился в Африке. Так звали семью, которая усыновила тебя после смерти матери?

Он покачал головой. — Нет, это имя человека, который дал моей матери убежище, чтобы она родила меня, когда высадилась в России. Ей пришлось сменить имя и спрятаться после того, как они убили моего отца. Она выбрала для нас его имя.

— О, — тихо произнесла она. — Он растил тебя после смерти матери?

При этой мысли Андерс улыбнулся. Андроник, ныне известный как святой Андроник, был игуменом монастыря. Русский эквивалент аббата. Андерс вырос не в монастыре. Он даже не родился ни в одном из них. Андроник предоставил матери убежище в маленькой хижине неподалеку от монастыря. Но ни один из них никогда не был в монастыре.

— Нет. К тому времени его уже давно не было рядом, — сказал, наконец, Андерс. — Моя мать принимала его помощь только до тех пор, пока не родила меня. Когда она достаточно оправилась, мы двинулись дальше.

— Тогда кто же растил тебя с двенадцати лет после ее смерти? — нахмурившись, спросила Валери.

— Мы должны повернуть назад, — сказал Андерс вместо ответа.

Валери огляделась, отметив, как далеко они от дома, кивнула и пошла обратно. Пройдя несколько шагов, она повторила: — Так, кто тебя вырастил с двенадцати лет?

— Меня удочерила семья моего друга, — честно ответил он, его голос стал хриплым. Воспоминание было болезненным.

— Почему семья друга? У вас не было семьи? — нахмурившись, спросила Валери.

— Нет, — просто ответил он.

Валери нахмурилась, и спросила: — Как умерла твоя мать?

Андерс поколебался, но потом вздохнул и признался: — Те же люди, что убили моего отца, убили и мою мать.

Валери в смятении остановилась. — Твою мать тоже убили? И через двенадцать лет после своего отца… те же люди? Господи, кто они?

— Решительные люди, которым нечем заняться? — предложил он, стараясь говорить непринужденно, но безуспешно. То, что он сказал, было правдой, или, по крайней мере, часть правды. Для бессмертного двенадцать лет — ничтожный отрезок времени, когда живешь столетиями. Но даже в этом случае было нечто большее, чем решимость Алекто, и делать было нечего. С ее точки зрения, у нее украли возможного спутника жизни, и она хотела наказать кого-то за это. Это стало ее навязчивой идеей. Она охотилась на них повсюду с помощью своей семьи, заставляя их часто и неоднократно переезжать. Детство, проведенное с матерью, было чередой разных домов, ведь им приходилось было постоянно убегать и прятаться. В отличие от Алекто, Лета не имела большой поддержки. Она вышла из Атлантиды одна, если не считать друзей, а ее лучшая подруга стала ее злейшим врагом. Она была сама по себе.

По правде говоря, у его матери не было ни единого шанса, и то, что она выжила так долго, было комбинацией слепой удачи и абсолютной решимости увидеть, как выживет ее сын. И он это сделал. Ей удалось сохранить жизнь им обоим, пока ему не исполнилось двенадцать. На его двенадцатый день рождения она отправила его на первую самостоятельную охоту за донором крови. Они практиковались последние пару месяцев, он выходил один, а она следовала за ним на случай неприятностей. Но в ту ночь она послала его совершенно одного, предупредив, что ее не будет рядом, чтобы прикрыть его спину, поэтому он должен быть очень осторожен. И он был; он вернулся той ночью, полный гордости и триумфа, и обнаружил, что она была менее осторожна или, возможно, менее удачлива. Приближаясь к хижине, Андерс заметил фургон и нескольких лошадей. Они жили там всего пару недель. Они не подружились ни с кем, они никогда этого не делали. Они с матерью только однажды осмелились задержаться на одном месте достаточно надолго для таких вещей, а сейчас было не то время.

Под прикрытием леса он проскользнул в заднюю часть хижины и подкрался к окну. Тело его матери лежало на полу, голова, однако, была положена на стол, и Алекто приказала своим людям уехать в деревню, чтобы лошади не спугнули его, когда он вернется. Один из мужчин предложил ей оставить Андерса в покое. Лета заплатила, не было необходимости продолжать вендетту Алекто, но она отказалась. Мальчик, как она его называла, заменит отца в качестве ее раба. Андерс ускользнул и сумел ускользнуть от них. Он вернулся в хижину несколько недель спустя и обнаружил, что они сожгли ее дотла. От его жизни с матерью не осталось ничего, даже безделушки или сувенира. Тогда он снова уехал и немного побродил, но воспоминания о счастливом лете, которое он провел в маленькой испанской деревушке прошлым летом, привели его туда. Это было единственное место, где они останавливались дольше, чем на несколько недель. И он знал, что единственная причина, по которой они оставались там так долго, заключалась в том, что у его матери не хватило духу оторвать его от единственного друга, которого ему удалось завести в одиноком детстве. Педро Альваресу, как и ему самому, в то лето исполнилось одиннадцать. В нем было что-то от дьявола, как тогда говорили. Теперь его назвали бы возмутителем спокойствия или бунтовщиком. Педро вечно сбегал от нянек и учителей и ускользал из замка, в котором жила его семья. Именно это он и сделал в ту ночь, когда Андерс столкнулся с ним. Андерса послали за дровами для костра, пока его мать была на охоте. Вечером она взяла его с собой, чтобы проследить за его питанием, а потом вернула в лагерь, предложив найти дрова, пока она сама пойдет за едой.

Едва он приступил к делу, как Андерс наткнулся на Педро, удившего рыбу примерно в четверти мили от их лагеря. Вздрогнув при его внезапном появлении, Педро бесстрашно и весело поздоровался с ним и пригласил разделить с ним сыр, хлеб и вино, которые он тайком принес с собой из замковой кухни.

Это было началом крепкой дружбы. Они быстро сблизились, как братья. Педро каждую ночь ускользал из замка, и Андерс ждал его. Потом они бежали через лес и поля, всегда останавливаясь у воды, где лежали в траве, смотрели на звезды и делились мечтами о будущем. Педро планировал стать храбрым рыцарем и лордом для своего народа, и Андерс мечтал о том дне, когда он убьет злую Алекто, отомстит за своего отца и позаботится о том, чтобы его матери не пришлось больше убегать и прятаться, и они смогут оставаться на одном месте, по крайней мере, несколько недель. Педро был единственным человеком, которому Андерс рассказал свою историю. Не все, конечно. Он не сказал ему, что бессмертен. Только то, что ревнивая Алекто убила его отца и теперь охотится за ним и его матерью в наказание за то, что отец любит его мать. Педро торжественно поклялся помочь ему убить Алекто.

Каждый вечер, когда Педро уезжал, Андерс возвращался в лагерь, который делил с матерью, боясь, что наступит ночь, когда она скажет, что они должны свернуть лагерь и двигаться дальше. В конце концов, прошло почти целое лето, прежде чем она сделала это ужасное заявление. Когда он инстинктивно попытался протестовать и убедить ее остаться, она призналась, что знает о его друге. Она сказала, что понимает, что ему будет трудно оставить его, но они так оставались слишком долго, и их преследователи нашли их. Той ночью она заметила в деревне одного из людей Алекто. Они должны были двигаться дальше. Андерс даже не успел попрощаться со своим другом. Они сразу же ушли.

Оглядываясь назад, Андерс подозревал, что доброта матери, позволившей ему завести друга в то лето, положила конец их отношениям. Для всех, включая Педро и его семью. Алекто и ее люди учуяли их запах в той деревне и преследовали их, как стая гончих, постоянно наступая им на пятки в течение следующих шести месяцев, пока не догнали их в день его рождения, и не убили его мать. Шесть недель спустя Андерс вернулся к озеру в Испании и стал ждать Педро.

Узнав о смерти матери, Педро настоял, чтобы он поехал с ним в замок. Он был уверен, что родители примут его как друга. Андерс был менее уверен. Доброта не была товаром, с которым он много сталкивался в жизни. Но мать Педро пожалела его, а, узнав, что родная мать научила его читать и писать, отец Педро решил, что после интенсивной личной боевой подготовки он сможет стать оруженосцем Педро и, в конце концов, стать одним из его рыцарей. Следующие шесть месяцев были самыми чудесными в жизни Андерса. С помощью небольшого контроля над разумом он сумел организовать свое обучение так, чтобы как можно меньше подвергаться воздействию солнечного света. Но он также много работал, чтобы угодить отцу Педро в качестве пажа, и к нему относились с добротой и любовью… вплоть до той ночи, когда Алекто и ее люди выследили его, проникли в замок ночью и убили всю семью, включая трех младших сестер Педро.

Андерс и Педро бегали, играли в битву, а потом ловили рыбу, как они обычно делали по вечерам, когда это случалось. Только когда они проскользнули обратно в замок, они поняли, что что-то не так. Это была кровь. Андерс учуял его в тот момент, когда Педро толкнул каменную дверь, ведущую из потайных ходов в верхний холл, где находились спальни. Его смертный друг не уловил запаха, но Андерс, обладавший исключительным обонянием бессмертных, уловил, и запах заставил его резко остановиться в проеме и принюхаться с внезапной тревогой.

Только когда Педро прошипел: — Пошли, или нас поймают, — Андерс понял, что Педро, остановившись, чтобы принюхаться, продолжил свой путь и теперь стоял у двери своей спальни. Как только Андерс открыл рот, чтобы прошипеть предупреждение и позвать его в безопасное место, пока они не узнают, что происходит, дверь спальни Педро открылась, и один из людей Алекто набросился на его друга. Не было ни вопросов, ни угроз, ни предупреждений. Ублюдок схватил испуганного Педро за шиворот, поднял и одним размытым движением разорвал ему горло.

Андерс застыл в шоке и ужасе. Хотя он провел всю свою жизнь, убегая и прячась от этих людей, он никогда не видел Алекто и ее людей в действии. Даже с его матерью нападение закончилось, и она была мертва к тому времени, как он подкрался к хижине. Жестокость этого нападения были непостижимы для него, захватывали дух. Он был не в состоянии двигаться… пока не открылась другая дверь, и Алекто не вывела нескольких мужчин из спальни матери и отца Педро. Он едва насчитал шестерых мужчин, выбегавших из комнаты, как его широко раскрытые глаза остановились на безжизненном теле Педро, брошенном на пол, словно мусор. Один из мужчин заметил его и закричал, но Андерс отпрыгнул назад, позволяя каменной двери закрыться между ними. Он побежал, перепрыгивая через две ступеньки в потайном проходе, пока не выскочил в туннель под замком. Он вел в пещеру на краю поляны далеко за стенами замка, и Андерс побежал через нее. Его разум был в полном хаосе. Страх, ярость и потеря боролись в его мозгу, оставляя его неспособным удержать ни одну из эмоций. Он бежал до тех пор, пока больше не мог бежать, а потом упал в лесу и лежал, рыдая, пока не взошло солнце.

Несколько ошеломленный и совершенно не заботясь о том, что солнце может причинить ему вред, Андерс вернулся тем же путем, каким пришел. Он знал, что к тому времени Алекто и ее люди уйдут, и надеялся, что Педро каким-то образом выжил. Он также хотел знать, что случилось с остальными членами семьи, которые приняли его в свои объятия. Ему даже не пришлось покидать туннели. Когда он отпер дверь в потайной ход, зал был битком набит плачущими слугами, и беглый взгляд на них сказал ему все, что нужно. Алекто и ее люди перебили всех членов семьи, вплоть до трехлетней дочери, и даже некоторых слуг.

Андерс позволил каменной двери закрыться, а затем просто опустился в пыль и паутину туннеля, переполненный чувством потери и вины. Он навлек это на Педро и его семью, находясь здесь. Это был тяжелый урок. Он узнал, что никто не будет в безопасности рядом с ним, пока Алекто охотится за ним, и он понял, что Алекто никогда не перестанет охотиться за ним, пока она жива. Эта женщина была одержима до безумия. После двух дней и ночей, проведенных в этом темном, холодном коридоре со своим горем, Андерс спустился в туннели и вышел на поляну, переродившись с определенной целью. Он никогда больше никого не подпустит к себе. Он никогда нигде не задержится достаточно долго, чтобы Алекто и ее люди могли его догнать. Он вырастет и будет тренироваться в бою, а когда станет достаточно силен и научится всему, то убьет эту суку и всех ублюдков, которые будут с ней.

— Мне очень жаль.

Андерс взглянул на Валери, и выдавил из себя улыбку. — Это было очень давно.

— Не так уж и давно, — ответила она невероятно торжественно, но она же подумала, что прошло всего десятилетие или два, а на самом деле прошли столетия. Более 644 года. С тех пор многое произошло, включая то, что он послал Алекто и всех ее людей присоединиться к его отцу и матери. Это случилось через десять лет после смерти матери, на поляне, где когда-то стояла хижина, в которой убили его мать. Он выбрал место и дату и просто позволил Алекто и ее людям догнать себя.

Андерс сомневался, что Алекто вообще осознала значение этой поляны. Найдя его лошадь на поляне, где он ее оставил, она послала своих людей искать его в лесу. Он убивал их по одному, пока не осталась только она. Андерс так часто мечтал об этом дне все эти годы… Он думал, что почувствует облегчение или оправдание. Но, в конце концов, он ничего не почувствовал, когда столкнулся с этой сукой, дрался и обезглавил ее. Это не вернуло ни его мать, ни Педро, ни его семью и лишило его единственной цели, которую он преследовал последние десять лет. Он ушел оттуда, чувствуя себя пустым человеком, только наполовину живым и идущим по жизни. Он продолжал чувствовать это в течение очень долгого времени. Веками он путешествовал, присоединяясь к различным группам наемников и проводя свою жизнь по колено в крови и трупах, нанимая себя за деньги, и никогда особо не заботился о деле или своих товарищах. Это продолжалось вплоть до встречи с Люцианом.

Люциан Аржено умел держать себя в руках. Когда он смотрел на тебя, ему казалось, что он видит тебя насквозь, и он заглянул в душу Андерса и предложил ему то, что ему было нужно — цель. Люциан убедил его стать силовиком и помочь не только сохранить в безопасности таких смертных, как Педро и его семья, но и предотвратить то, что случилось с его матерью и отцом, от других бессмертных. Эта цель помогла ему снова почувствовать себя человеком. Он по-прежнему был сдержан и осторожен, чтобы не открыться другим, но он считал Люциана не только боссом, но и другом, и были другие, с кем он работал и кого называл другом… А еще была Валери. Он думал, что сможет открыться ей. Он хотел. Конечно, он рассказал ей больше, чем многие знали о его прошлом. Проблема была в том, что кто-то, о ком он заботился, снова был в опасности. Единственная разница заключалась в том, что на этот раз не он принес опасность.

— Нам нужно сменить тему, — заявила Валери.

Андерс взглянул на нее, криво улыбнулся и приподнял бровь. — Слишком угнетающе для тебя?

— Да, — призналась она и, похлопав его по руке, добавила: — Но спасибо, что поделился.

Андерсу почему-то захотелось рассмеяться, что случалось с ним нечасто. Но потом он поймал себя на том, что с тех пор, как в его жизни появилась Валери, ему стало весело, и он часто улыбался… что ему нравилось… и он не хотел проигрывать. Он должен преуспеть там, где потерпел неудачу с матерью, Педро и его семьей. Он должен защитить ее.

Глава 11

— Думаю, пройдет некоторое время, прежде чем Ли и Люциан встанут, — заметила Валери, когда они подошли к дому.

— Несомненно. Обычно они спят все утро, — сказал Андерс. — Полагаю, завтракать нам придется самим.

— Ты не думаешь, что Ли будет возражать, если мы сами себе поможем? — спросила она.

Андерс покачал головой и протянул руку, чтобы открыть одну из французских дверей в кухню. — Она сказала, что мы можем делать все, что захотим.

Валери облегченно вздохнула и шагнула в дверь. Прогулка заставила ее почувствовать голод, и она беспокоилась, что им придется подождать, пока Ли и Люциан встанут.

— Что ты хочешь на завтрак? — спросил Андерс, закрывая дверь, как только Рокси вбежала.

Валери пожала плечами. — Я не уверена, что это возможно. Думаю, тост подойдет.

— Тост? После прогулки? — спросил Андерс, подняв брови и остановившись перед ней. Когда Рокси обошла его, обнюхивая пол, он спросил: — Есть бекон, яйца, сосиски, хлопья, грейпфруты или тосты, Если хочешь. Но мне понравились сосиски, которые мы ели вчера с оладьями, и я подумываю о них.

— Сосиски были хороши, — с улыбкой согласилась она и, споткнувшись, сделала шаг вперед, положив руки на грудь Андерса, чтобы не упасть, когда что-то уперлось ей в колени, заставив потерять равновесие. Посмотрев вниз и вокруг, Валери увидела, что это был поводок. Рокси обошла их обоих, а затем вернулась за спину Андерса, чтобы добраться до своей тарелки.

— Это ты ее научила? — спросил Андерс, обхватив ее за талию, чтобы поддержать.

— Нет! Конечно, нет, — выдохнула Валери, ужаснувшись, что он мог так подумать. Однако она расслабилась, увидев дразнящий блеск в его глазах.

— Ну, ты же сказала, что тебе нравятся мои поцелуи, — заметил он хриплым насмешливым голосом, когда его руки обвились вокруг ее спины и притянули ближе. — Возможно, ты надеялась на большее.

Валери почувствовала, как ее щеки заливает жар. Частично из-за его поддразниваний, а частично потому, что ее тело покалывало везде, где они касались. Опустив глаза на его грудь, где ее пальцы нервно теребили черный хлопок его футболки, она пробормотала: — Возможно, так оно и было.

— Как хочешь, — прошептал Андерс, и когда она подняла на него широко раскрытые глаза, его губы прижались к ее губам. Валери подумала, что ей, должно быть, померещилась страсть, вспыхнувшая между ними в последние два поцелуя. Что ее память каким-то образом сделала ее лучше или сильнее, чем она была на самом деле. Но если уж на то пошло, ее память была как выцветшая картинка, неспособная удержать вибрацию и силу жара и желания, которые вспыхнули внутри Валери, когда его губы встретились с ее губами. Она взрослая женщина, ее целовали не в первый раз, но, черт возьми, никто никогда не вызывал в ней такой бурной реакции, как он. Она растаяла и взорвалась одновременно.

Когда он прервал поцелуй, чтобы провести губами по ее щеке, Валери пришла в себя достаточно, чтобы осознать, что она уронила поводок Рокси и обвилась вокруг него, как плющ… и он так же крепко обнимал ее. Его руки обнимали ее, его руки скользили по ее спине и бокам, одна нога между ее ног, другая обнимала ее снаружи, когда его губы нашли ее ухо и начали сводить ее с ума. Она выдержала это короткое мгновение, но затем снова повернула голову в поисках его. Андерс ответил на ее молчаливую просьбу и снова поцеловал ее, его язык агрессивно проник в ее рот, в то время как одна из его рук скользнула в поисках груди. Они застонали друг другу в губы, когда его рука обхватила ее грудь. Когда нога между ее ног поднялась и потерлась об нее, Валери подумала, что тройной приступ удовольствия может убить ее. Это было невероятно ошеломляюще, казалось, исходило отовсюду, проходя через нее, волна за волной. Валери не заметила, как он задрал ее футболку, пока он не отодвинул чашечку лифчика в сторону и прохладный воздух не достиг ее соска. Застонав ему в рот, она прижалась к его ласке, пока он сжимал и мял мягкую плоть, а затем начал пощипывать сосок.

— Сэмми, — взмолилась она, когда он прервал их поцелуй, и ахнула, когда он наклонил ее назад и наклонил голову, чтобы взять ее сосок, втягивая его в рот и посылая новый буйный поток ощущений через нее. Валери вцепилась пальцами в его плечи и застонала, Андерс отозвался эхом. Теперь обе его руки были у нее за спиной, одна поддерживала ее, другая — нет… работала над лифчиком, поняла она, когда он внезапно ослабел вокруг нее.

Андерс немедленно поднял голову и снова завладел ее ртом. Валери жадно отвечала на его поцелуи, задыхаясь, когда почувствовала спиной прохладную кожу дивана и поняла, что он опустил ее на него. В следующее мгновение его тело накрыло ее, и он прервал поцелуй. Приподнявшись на одной руке, он другой рукой поправил шелковую ткань ее лифчика. Его глаза скользнули по ее разгоряченной коже. Валери заерзала под его взглядом, затем застонала, когда его рот наклонился, чтобы взять один сосок.

Когда его свободная рука накрыла другую, Валери задохнулась и выгнула спину, одна рука скользнула по его шее, а другая накрыла его руку и сжала ее, в то время как он сжимал ее. Она была настолько ошеломлена ощущениями, которые он пробуждал в ней, что Валери не сразу поняла, что ничего не делает в ответ. Она никогда не была эгоистичной любовницей, но сейчас она брала и не отдавала. И это говорило о том, какое впечатление он на нее производит. Черт возьми, все, что она делала, это изо всех сил цеплялась за жизнь, чтобы не утонуть в нахлынувшей на нее страсти. Отпустив руку, за которую держалась, Валери скользнула ладонью ему за спину и провела по ягодицам. Она сжала одну из них, сильнее прижимая его к себе, а затем начала скользить рукой между ними. Она уже добралась до верха его джинсов, когда Андерс немедленно остановился и схватил ее за руку.

— Но… — протест Валери закончился, когда его губы накрыли ее рот.

Поцелуй Андерса был решительным и жестким, когда он схватил ее запястья одной рукой и поднял их над головой, удерживая так, чтобы она не могла дотронуться до него. Тем временем другая его рука скользнула вниз по ее щеке, груди, животу и джинсам. Только тогда она поняла, что он, очевидно, расстегнул ее джинсы в какой-то момент, пока она была отвлечена, позволяя его руке легко скользнуть между ее кожей и трусиками и скользнуть между ее ног. Валери дернулась под ним, задыхаясь и издавая тихие всхлипывающие звуки, когда его пальцы коснулись ее чувствительной кожи. Она также раздвинула ноги, давая ему лучший доступ. Андерс сразу же принял приглашение, его пальцы погрузились в ее влажную плоть.

Его прикосновение вызвало взрыв удовольствия внутри Валери, которое нарастало и накатывало на нее волна за волной под его лаской. Это было невероятно, ошеломляюще, всепоглощающе и пугающе. Она хотела, чтобы он остановился, и не хотела, чтобы это кончалось никогда. Она хотела утонуть в удовольствии, которое он в ней создавал, и боялась, что утонет. Тело Валери выгнулось дугой, как лук, напряженное и дрожащее. Ее глаза были крепко зажмурены, и хотя она отчаянно сосала его язык, когда он впервые накрыл ее рот своим, теперь она не могла найти силы, чтобы сделать даже это. Ее рот был просто открыт для него, и с каждым прикосновением его пальцев Валери дышала все чаще. Когда он внезапно надавил на нее пальцем, продолжая ласкать, напряжение внутри нее лопнуло, как нить. Валери закричала ему в рот и яростно дернулась, а потом, наконец, утонула от нахлынувшего на нее наслаждения и погрузилась во тьму.

Когда Валери сонно пробормотала что-то и пошевелилась, положив ногу на его ногу, Андерс открыл глаза и посмотрел на нее. Она лежала на боку, закинув одну руку и ногу ему на грудь. Она снова пошевелилась, ее нога скользнула вниз по его ноге. Черт. Даже эта маленькая, неумышленная ласка во сне вызывала у него дрожь удовольствия. Но его тело все еще было чувствительным после того, что произошло внизу. Андерс наслаждался каждой секундой удовольствия, которое он дарил Валери, испытывая каждую рябь и волну возбуждения и удовольствия, которые проходили через нее, включая оргазм, который ошеломил их обоих. Валери была не единственной, кто потерял сознание внизу. Но Андерс проснулся первым.

Понимая, что Валери будет смущена, если Ли или Люциан найдут их на диване, и не зная, как долго она будет без сознания, Андерс подхватил ее на руки и отнес в комнату. Он снял с нее джинсы, футболку и уже расстегнутый лифчик, чтобы ей было удобнее. Потом разделся до трусов и забрался к ней в постель. Он хотел быть там, когда она проснется, чтобы быть уверенным, что она не слишком напугана случившимся. Близость между спутниками жизни просто не была ее повседневным сексуальным опытом. За первое столетие своей жизни Андерс переспал с сотнями, а может быть, и тысячами женщин и никогда не испытывал ничего подобного. Ничего даже близко.

Его мысли улетучились, когда Валери снова пошевелилась и провела рукой по лицу. Это заставило его улыбнуться. Она пускала на него слюни последние полчаса, пока спала. Очевидно, она проснулась достаточно, чтобы почувствовать жидкость, которая стекала по ее коже, прежде чем упасть ему на грудь. Подняв голову, Андерс посмотрел ей в лицо и увидел, что она открыла глаза. Мгновение спустя она напряглась в его объятиях, а затем резко вскочила, ударив его в подбородок макушкой. Поморщившись, Андерс уронил голову на кровать.

— Ой, — пробормотала Валери, следуя за ним. — Извини.

— Все в порядке, — сказал Андерс с кривой улыбкой, потирая подбородок рукой, которая в данный момент не обнимала ее за спину.

— Мы в моей комнате, — с удивлением заметила она.

— Я отнес тебя сюда, — объяснил Андерс и, когда она приподняла простыню, чтобы взглянуть на себя, добавил: — И снял с тебя джинсы и все остальное, чтобы тебе было удобнее спать.

— Ты оставил мои трусики, — сказала она, краснея.

— Да. Я не хотел ставить тебя в неловкое положение.

— Спасибо, — прошептала она и смущенно рассмеялась. — Наверное, глупо, что я бы смутилась, если бы ты не оставила их включенными, но…

— Но ты бы сделала это, — с пониманием закончил Андерс.

Валери кивнула, затем откинула голову назад, на этот раз осторожно, и неуверенно посмотрела на него. — Я упала в обморок, да? Я никогда раньше не падала в обморок. Когда-либо…

— Твоя система сейчас слабее, чем обычно, и ты лежала на спине, надавливая на рану. — Все это, конечно, правда, но она упала в обморок не из-за этого.

— Я не чувствовала боли, — нахмурилась она.

— Ты были несколько рассеянна, — деликатно заметил он.

Валери покраснела и снова опустила голову. Когда она подняла ее мгновение спустя, на ее лице было решительное выражение. — Да, я определенно была немного рассеяна. И эгоистична. Ты не успел…

— Все в порядке, — перебил ее Андерс, понимая, о чем она думает. Она чувствовала, что все это было односторонним и что он доставлял ей удовольствие, в то время как сам не получил удовольствия. Она не могла быть дальше от истины, но он не мог сказать ей этого, или объяснить, как он мог наслаждаться ее удовольствием с ней.

— Это мило, Андерс, но не прекрасно, — вздохнула Валери, и приподнялась, чтобы посмотреть ему в лицо. Она начала скользить рукой по животу и сказала: — Я могла бы сделать для тебя то, что ты…

Она резко остановилась, когда Андерс поймал ее за руку, почти добравшуюся до его боксеров. Несмотря на искушение, он не мог позволить ей прикоснуться к себе. Хотя это, безусловно, доставит ему удовольствие, Валери тоже будет испытывать это удовольствие с ним, а он не мог объяснить этого, не объяснив всего. Она еще не была готова услышать правду о его происхождении. Поднеся ее пальцы к своим губам, он поцеловал их, затем отпустил ее руку, обвил ее шею и притянул ее лицо к своему. Его поцелуй был таким же легким и нежным, как и на ее пальцах. По крайней мере, он так хотел, но в тот момент, когда их губы встретились, страсть вернулась с ревом товарного поезда. Пошатнувшись от удара, Андерс перекатился на кровати и прижал Валери к матрасу, накрыв ее своим телом. Ощущение ее плоти рядом с его возбуждало, ее грудь прижималась к его груди, ее ноги переплетались с его ногами… Все это вызвало в его теле такой шум, что игнорировать его было невозможно.

— Сэмми, — выдохнула Валери, когда он оторвался от ее губ, чтобы продолжить путь вниз по шее.

Андерс улыбнулся, услышав это прозвище. Никто никогда не называл его так. Мать называла его только Семенем, а все остальные Андерс и никак иначе. Но Сэмми ему нравилось. В устах Валери это прозвучало как нежность или молитва. Валери пошевелилась под ним, ее пятки скользнули по его икрам, а затем впились в них так, что она смогла выгнуть свой таз. Действие возымело немедленное эффект. Кровь прилила к паху, превращая полутвердость, которая там нарастала, в полный, неистовый стояк.

Рыча, глубоко в горло, Андерс поймал пальцы одной руки в ее волосы и потянул, привлекая ее голову назад и удлинение ее горло, как он сунул обратно. Оба застонали от охватившей их страсти, и Андерс почувствовал, как его клыки выскользнули наружу. Он на мгновение замер, а затем позволил им нежно потереться о ее плоть, дрожа вместе с ней, прежде чем заставить их вернуться туда, где они должны были быть, и продолжить спускаться к одной груди и сомкнуться над ее соском.

— О, боже, Сэмми, Сэмми, Сэмми, — выдохнула Валери, баюкая его голову.

Андерс слегка прикусил ее плоть, затем поднял голову, чтобы снова завладеть ее губами, прежде чем скользнуть дальше вниз по ее телу, его губы и язык пробовали на вкус ее верхнюю часть живота, живот, погружаясь в пупок…

— Сэмми? — Она вздрогнула от его поддразниваний, ее ноги беспокойно задвигались. Когда он зацепил пальцами пояс ее трусиков и начал стягивать их вниз, Валери приподнялась, чтобы помочь. Он спустил их вниз по ее ногам и позволил им упасть на пол, когда встал, чтобы снять боксеры. Как только он встал, Валери встала и протянула руку, чтобы помочь ему. Андерс не думал, что в этом есть какой-то вред, пока она не потянулась к его эрекции, в то время как трусы все еще были у него на коленях.

Андерс резко втянул в себя воздух от шока удовольствия, но почти сразу же был отвлечен вздохом, который она испустила, когда испытала это удовольствие с ним. Когда она подняла на него растерянный взгляд, Андерс оттолкнул ее руку и поцеловал в лоб. Это был быстрый, жесткий поцелуй, призванный отвлечь ее от разделенного удовольствия, но он знал, прежде чем поднял голову, что это не сработало, и не удивился, когда она нахмурилась и сказала: — Андерс, я….

Это все, что он ей позволил. Подхватив ее ноги под колени, он подтащил ее к краю кровати, опустился на колени между ее ног и стал искать более эффективный способ отвлечь ее. В тот момент, когда его губы прижались к ее теплой сердцевине, Андерс понял, что нашел идеальный способ заставить ее забыть то, что она испытала. Черт возьми, он с трудом вспоминал, что пытался отвлечь ее от себя, когда ее удовольствие начало накатывать на него растущими волнами. Андерс едва не столкнул их обоих через край своим ртом; конечно, они оба балансировали на этом краю, когда Валери вдруг выкрикнула его имя и почти больно потянула его за уши. Он сразу вспомнил, с чего все началось. Она чувствовала, что это было несправедливо, что он доставлял ей удовольствие раньше, не получая никакого удовольствия сам.

Выругавшись, Андерс вскочил, снова схватил ее за ноги обеими руками и вошел в нее. Он замер, едва слыша протяжный стон, который издали они с Валери. На мгновение он ощутил только, как чертовски хорошо быть погребенным в ней, чувствовать ее теплое, влажное тепло, сжимающееся вокруг него, как перчатка, сжимающееся и пульсирующее. Никогда в жизни ему не было так хорошо, и на мгновение он не мог пошевелиться, не хотел. Но тут Валери пошевелилась, обхватила ногами его ягодицы и выгнулась ему навстречу. Андерс начал двигаться, отступая и снова проникая внутрь. Но как бы далеко они ни были, прошло всего несколько толчков, прежде чем они оба вскрикнули и погрузились в темный колодец наслаждения.

Глава 12

Валери открыла глаза и увидела мохнатое лицо Рокси. Она криво улыбнулась при виде ее жалких глаз, а затем Рокси пошевелилась и немного повернулась, чтобы почесать ухо задней лапой.

— Черт, — выдохнула Валери.

— В чем дело?

Оглянувшись на вопрос Андерса, Валери застенчиво улыбнулась, увидев, что лежит на спине, положив голову ему на руку, а он лежит на боку и сонно смотрит на нее. Последнее, что она помнила, — это как он лежала поперек кровати, зажатый между ее ног. Она предположила, что он снова переместил ее после того, как она… — Я снова потеряла сознание.

Андерс медленно улыбнулся. — Это из-за моего превосходства в любовных делах?

Валери усмехнулась, увидев самодовольное выражение его лица, но сказала: — Это и моя рана. Может, я еще не восстановила свою кровь.

— Может быть, — мягко сказал он.

Скулеж Рокси снова привлек ее внимание, и Валери со вздохом начала сдвигать простыни и одеяла в сторону, но остановилась, когда вспомнила, что она была голой.

— Застенчивая? — Андерс легко поддразнил ее, вставая, совершенно, великолепно и беззастенчиво обнаженный.

— Немного, — призналась Валери, оглядывая его тело. Черт возьми, этот мужчина был прекрасен. Он был похож на греческого бога, мускулы перекатывались под безупречной кожей цвета мокко. Как она посмеет показать ему свое далеко не идеальное тело?

— Вот.

Валери с трудом подняла глаза на его лицо, но остановилась, заметив одежду, которую он протягивал ей.

— Ты вставай и одевайся. Мне нужно в туалет, — сказал он.

Вэлери смотрела, как он пересекает комнату, ее глаза были прикованы к его тугой попке. Черт. Это просто несправедливо. У мужчины зад был лучше, чем у нее. А ноги? Круто. Когда дверь ванной закрылась, отрезав ей обзор, Валери слегка покачала головой и постаралась одеться как можно быстрее. Она понятия не имела, как долго он будет в ванной.

Когда Андерс вышел из ванной, Валери уже оделась, причесалась и привязывала к себе Рокси. К ее удивлению, он тоже был одет. Должно быть, он забрал одежду с собой в ванную. Как она могла этого не заметить? Ей не нужно было думать об этом. Она была так занята, пялясь на его задницу, что он мог бы носить голову лося, и она бы не заметила, криво усмехнулась Валери.

— Я думаю, Рокси должна выйти, — заметил Андерс, подходя.

— Да. К сожалению, так и есть, — сказала Валери, когда он остановился перед ней.

— Я могу вывести ее, пока ты будешь пользоваться ванной, — предложил он, беря у нее поводок.

— Спасибо, — сказала она с искренней благодарностью. Ей действительно нужно было идти. — Я спущусь через минуту.

— Не спеши, — заверил он ее, направляясь к двери, Рокси послушно трусила за ним. — Прими душ, Если хочешь.

Валери не стала дожидаться, пока он уйдет, а сразу направилась в ванную. Поначалу она не собиралась принимать душ, но потом заметила, что с душа все еще капает, поняла, что Андерс, должно быть, быстро принял душ перед тем, как одеться, и решила, что, может быть, все-таки хочет этого. Но быстро. С ее длинными волосами, которые нужно было вымыть и ополоснуть шампунем, и необходимостью побриться, Валери была не так быстра, как Андерс, но все же довольно быстра. Она вышла из ванны, собрав вымытые волосы в хвост, а затем пошла в свою спальню, чтобы найти свежую одежду. Выглянув в окно, она увидела еще один жаркий солнечный день, и вместо джинсов, которые были на ней утром, когда было прохладнее, Валери надела красные шорты и белую футболку.

Андерс и Рокси все еще были снаружи, когда она спустилась вниз, поэтому она направилась к ним, нахмурившись и пробормотав еще одно «Черт», когда Рокси села почесаться.

— Что случилось? — спросил Андерс, подходя к ней.

— Рокси должна была принять таблетку от блох еще три дня назад, — ответила Валери.

Андерс остановился, и оглянулся на все еще почесывающуюся собаку. Нахмурившись, он сказал: — Ну, не могли же блохи уже заразить ее?

Валери улыбнулась. — Нет. Она, наверное, чешется из-за сухой кожи или чего-то такого, но если я не дам ей таблетку, у нее могут быть блохи.

— Полагаю, ее таблетки в Кембридже? — спросил он с гримасой.

— Да, — призналась она, но быстро добавила: — Хотя ближайший ветеринар сможет их обеспечить. Нет необходимости ехать в Кембридж.

— Хорошо, — сказал Андерс с явным облегчением. Он посмотрел на дом, потом на Рокси и, наконец, на Валери, и сказал: — Может, позавтракаем где-нибудь.

— Поздний завтрак, — криво усмехнулась Валери, взглянув на часы. Было уже больше одиннадцати. Они не спали уже несколько часов. Ну, не совсем, предположила она, подумала и затем сказала: — Я предполагаю, что мы должны взять Рокси с нами. Я не хочу оставлять ее здесь одну. Она может натворить бед.

— Ты можешь оставить ее со мной, — объявила Ли, привлекая их внимание к ее присутствию в открытых французских дверях.

— Доброе утро, — сказала Валери, улыбаясь и удивляясь, почему вдруг покраснела. Не похоже, чтобы женщина знала, что произошло между ней и Андерсом, пока Ли и ее муж спали. Они не были настолько громкими. Неужели?

— Доброе утро, — ответила Ли, сжимая ее руку. — Вы двое идите и возьмите таблетки. Я с радостью присмотрю за Рокси, пока тебя не будет.

— Ты уверена? — спросила Валери.

— Абсолютно, — заверила ее Ли. — Рокси — прелесть, и она составит мне компанию, пока Люциан не проснется.

— Спасибо, — сказал Андерс. — Тебе что-нибудь нужно, пока нас нет?

— Вы не могли бы на обратном пути заехать в продуктовый магазин?

— Могли бы, — заверил он ее. — Что тебе нужно?

— Я знаю, что нам нужны хлеб и молоко, но, возможно, есть еще кое-что. Я проверю и напишу тебе список, если ты не против?

— Конечно, — весело ответил Андерс и, взяв Валери за руку, повел ее в дом. Он провел ее через гостиную и дальше по коридору и сказал: — Бери туфли и сумочку. Я выведу машину из гаража.

— Хорошо, — согласилась Валери, и направилась к лестнице, но Андерс остановил ее и завладел ее губами. Она заколебалась, но потом обвила руками его шею и поцеловала в ответ, когда он углубил поцелуй. Черт, один поцелуй, и она готова снова затащить его в свою комнату.

Едва она успела подумать об этом, как Андерс прервал поцелуй и улыбнулся ей. — Иди, или мы снова окажемся в твоей постели, и Рокси с Ли придется обойтись без тебя.

Все еще ошеломленная поцелуем, Валери молча кивнула и повернулась к лестнице, покраснев, когда заметила улыбающуюся Ли, наблюдавшую за ними из кухни. Покачав головой, Валери поспешила наверх, пытаясь вспомнить, зачем она туда идет. Это было чертовски неловко, но всего один поцелуй Андерса сделал ее полной идиоткой.

— Господи, здесь нет ни одного парковочного места, — пробормотал Андерс, оглядывая переполненную стоянку ветеринарной клиники. — Придется поискать место на улице.

— Или ты можешь припарковаться здесь, а я сбегаю, — предложила Валери. Когда он нахмурился, она закатила глаза. — Отсюда видно, как все приходят и уходят, а я буду через минуту. Со мной все будет в порядке.

Он поджал губы, затем выдохнул со вздохом и кивнул. — Хорошо, но кричи мое имя, если я тебе понадоблюсь. Я тебя услышу.

— Конечно, — весело ответила Валери, и наклонилась, чтобы поцеловать его, но в последний момент спохватилась. Это было слишком рискованно. Его поцелуи воспламенили ее. Кроме того, она не была уверена, что имеет на это право. Валери еще не совсем поняла, что происходит между ними. У них был секс, конечно, очень горячий, умопомрачительный секс, но это не означало, что она имела право целовать его, когда хотела, или обращаться с ним, как с парнем. Черт возьми, они еще даже не были на свидании, и она понятия не имела, захочет ли он или не захочет. Может быть, она была просто его увлечением. Вздохнув при мысли о ситуации, в которую она попала, Валери заставила себя улыбнуться и быстро выскользнула из машины, сказав: — Я сейчас вернусь.

В клинике было так же оживленно, как и на парковке. Все места были заняты, а пол завален собаками, кошачьими клетками и клетками с мелкими животными. Еще три человека стояли в очереди, чтобы зарегистрировать своих животных.

Валери заняла свое место в конце очереди и огляделась в ожидании. Там был доберман-пинчер с поврежденной лапой, шелти, лежащая с несчастным видом, лабрадор, который, казалось, терял свою шерсть, кошка, которая мяукала без остановки… Она мысленно отмечала каждое животное, делая быструю оценку и определяя, какое лечение требуется. Это было умственное упражнение, чтобы скоротать время, но заставило ее немного скучать по собственной клинике. Валери всегда нравилось быть ветеринаром. Ты ходил в школу не ради карьеры, которую не любил, а Валери любила животных. Заботиться о них было работой ее мечты.

— Мэм?

Валери посмотрела вперед и с удивлением обнаружила, что теперь ее очередь. Либо две женщины, сидевшие за столом, работали особенно эффективно, либо она потратила больше времени на анализ животных, чем предполагала. Улыбаясь, она подошла к стойке и объяснила ситуацию. Оказалось, что все гораздо сложнее, чем она ожидала. Эта клиника была довольно строгой и заставила ее заполнить форму пациента для Рокси, указав ее день рождения, полное имя, дату последних снимков и т. д. Валери отодвинулась от стойки, чтобы пропустить следующего посетителя, и быстро заполнила соответствующую информацию. Она вполуха слушала владельцев домашних животных, которые подошли к прилавку вслед за ней, и только закончила заполнять анкету, как услышала женский голос. Остановившись, Валери подняла голову и с любопытством посмотрела на маленькую, коротко стриженую блондинку, непринужденно болтавшую с администратором. Ее голос был знакомым. Голос у нее был ужасно похож на голос одной из тех женщин, что сидели вместе с ней в «доме ужасов», Синди…

— Извините, мисс Маквикар, — сказал мужчина в докторском халате, один из ветеринаров, как она предположила, появляясь по другую сторону прилавка. — Я должен был заполнить карту.

Валери замерла, снова окинув взглядом женщину. Это была она — Синди Маквикар. Ее взгляд скользнул к кошачьей корзине, которую несла женщина. Синди сказала им, что у нее есть кот по кличке Миттенс.

— Все в порядке, док, — сказал блондинка с улыбкой. — Миттенс и я не спешим.

Кивнув, мужчина повернулся к администратору и начал давать указания, и Валери тут же шагнула ближе к ней со словами: — Синди?

— Да? — Блондинка повернулась, маленький шрам в уголке ее рта сморщился, когда она неуверенно улыбнулась ей. Наклонив голову, она посмотрела на Валери, и нахмурилась. — Мне очень жаль. Я тебя знаю?

— Да, — ответила она и тут же призналась: — Ну, не в лицо. Прости, это я, Валери Мойер, — объяснила она и, видя, что лицо женщины ничего не выражает, добавила: — Из дома?

Синди недоуменно покачала головой. — Какого дома?

Вопрос заставил Валери, нахмурившись, но она объяснила: — «Дома с Игорем и его боссом»?

— Игорь? — эхом отозвалась Синди, но снова покачала головой. — Мне очень жаль. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Валери в недоумении уставилась на нее. Она знала, что это она. Ее голос был отчетливым, резким и быстрым. Она говорила, как Синди Маквикар из дома. И у скольких Синди Маквикар могла быть кот по имени Миттенс?

Решившись, Валери подошла еще ближе и спросила: — Тебя похитили за полторы недели до меня. Ты была там, по крайней мере, три недели. Ты должна помнить.

— Мне очень жаль. Я думаю, ты меня с кем-то спутала, — мягко сказала Синди. На самом деле она произнесла это так, словно не была уверена, что Валери в здравом уме, а затем добавила: — До позавчерашнего дня я была в месячном отпуске. Я только что вернулся.

— Вот таблетки, доктор Мойер. Вы закончили с формой?

Валери в замешательстве обернулась, когда администратор положила пакет на стойку. Она тупо уставилась на него, а затем кивнула и протянула бланк с информацией Рокси. Она начала забирать таблетки, уже поворачиваясь к Синди, но администратор спросила: — Вы хотите заплатить наличными или дебетовой картой?

Валери поморщилась. Она почти забыла заплатить. Открыв сумочку, она достала бумажник и достала необходимые наличные.

— Спасибо. Я сейчас принесу сдачу, — сказала администратор, забирая деньги. Затем она взглянула на Синди. — Мисс Маквикар, доктор забыл взвесить Миттенс. Если вы последуете за Джоан, она сделает это сейчас.

— Конечно.

Валери смотрела, как Синди выходит из комнаты вслед за вторым администратором. Люциан говорил, что женщины хотят жить своей жизнью и забыть о том, что с ними случилось, но это было смешно. Как будто Синди и вправду понятия не имела, о чем говорит. «Может, это не та Синди», — нахмурившись, подумала Валери. Но голос… Она была уверена, что это тот же голос. Однако она никогда не видела Синди и не была уверена на все сто процентов.

— Вот, пожалуйста, — сказала администратор, снова привлекая ее внимание. Она протягивала сдачу.

Валери со вздохом приняла сдачу, пробормотала «Спасибо» и повернулась, чтобы выйти из клиники.

— Мисс Мойер?

Остановившись, она оглянулась.

— Таблетки Рокси. — Администратор подняла их.

Валери быстро вернулась, чтобы забрать их, прекрасно понимая, что в комнате стало тихо, все, включая администратора, смотрели на нее с любопытством. Она предположила, что выпалить о похищении было не слишком умно. И полное отрицание Синди не помогло. Наверное, они все гадают, в каком она настроении. Берегись сумасшедшей.

Выдавив улыбку, Валери взяла пакетик с таблетками и поспешила к выходу.

— Все в порядке? — спросил Андерс, когда она вернулась в машину.

— Да, — пробормотала Валери, засовывая пакет в сумочку и быстро застегивая ремень безопасности. — Ты видел дом, в котором нас держали?

— Да, — ответил он, слегка нахмурившись.

— Клетки?

Он кивнул, озадаченный вопросом.

— Ты встречался с другими женщинами?

Андерс нахмурился. — Валери, почему…

— Синди МакВикар?

— Коротышка, блондинка? — неуверенно спросил он. — Шрам у рта?

Валери молча откинулась на спинку сиденья. Это была она. Так и должно быть. Почему она ничего не помнит об их злоключениях? Или она просто превосходная актриса?

— Валери? — спросил Андерс.

Она слышала, как он нахмурился, не глядя на него, но поначалу никак не отреагировала. Мысли ее лихорадочно метались. Она вспомнила, как уверенно прозвучали слова Люциана о том, что женщины не захотят больше встречаться, и задалась вопросом, не потому ли, что он знал, что они даже не помнят об этом? Неужели Люциан и другие стражи каким-то образом стерли их воспоминания? Но как и зачем им это делать?

— Валери? — повторил Андерс, теперь уже озабоченно. — Что-то случилось в ветеринарной клинике?

Она сразу же покачала головой, инстинктивно удерживая то, что произошло с ней… по крайней мере, до тех пор, пока она не поймет, почему Синди ничего не помнит. Поняв, что он смотрит на нее с подозрением, Валери откашлялась и солгала: — Я просто думала, пока стояла в очереди, и думала о других женщинах. Я никогда не видел их, ты знаешь. Я не узнаю их на улице, даже если столкнусь с ними.

К ее большому облегчению, это, казалось, заставило его расслабиться, что, в свою очередь, вызвало у нее подозрения. С чего бы ему радоваться, что она не узнает других женщин? Беспокоясь об этом, она расправила плечи и снова солгала. — Я только что вспомнила, что в понедельник мне нужна книга для занятий.

— О. — Андерс повернулся на сиденье и включил двигатель. — Ну, кампус недалеко отсюда. Мы могли бы заскочить по дороге в продуктовый магазин.

— Да, пожалуйста, — ответила Валери, и на мгновение закрыла глаза. Она собиралась предложить ему это, но он сделал это за нее. Билли сказала, что работает в книжном магазине, и Валери намеревалась найти ее и поговорить с ней. Если она сможет найти ее.

Валери прикрутили ее руки вокруг нее кошелек. Она должна найти ее. Билли была единственной женщиной, которую Валери могла найти. Лора работала в конторе риэлтора, но не сказала, в какой именно, а Кэти была безработной и не сказала ничего, что могло бы привести к ней.

— Итак, — сказал Андерс, оглядываясь по сторонам, когда они вошли в книжный магазин двадцать минут спустя. — Какую книгу мы ищем?

— Давай сначала выпьем кофе, — решительно предложила Валери.

— Кофе? — спросил Андерс, набирая скорость, чтобы не отстать от нее. — Где?

— На верхнем этаже есть «Тим Хортонс», — объявила Валери. Она не собиралась покупать книгу. Черт возьми, она не могла купить здесь книгу для своих курсов. Это был университетский книжный магазин в Макнотон-Билдинг. Чтобы получить книги для любого из ее классов, она должна была пойти в книжный сарай ветеринарного колледжа Онтарио в учебном центре «Ovc Lifetime». К счастью, Андерс ничего не знал о ветеринарном колледже Онтарио в Университете Гуэльфа.

— Не слишком ли жарко для кофе? — спросил Андерс, когда Валери подвела его к стойке «Тима Хортонса».

Она поморщилась. Он был прав. После прогулки ее бросило в жар и пот. — Тогда мы сможем взять «Iced capps».

— Что это?

— Капуччино со льдом, — объяснила она.

— Какие именно?

— У тебя их никогда не было? — с удивлением спросила Валери, оглядываясь на таблички с именами рабочих за прилавком. Она понятия не имела, как будет выглядеть Билли. Только то, что у нее был высокий, приятный голос. По голосу ей было лет двенадцать, хотя она сказала, что ей двадцать два.

— Нет. Они хороши? — спросил Андерс.

— Да, — рассеянно ответила она. — Они как питьевое мороженое. Они сделаны из кофе, сахара, сливок и кубиков льда, все через блендер.

— Хм-м-м. Питьевое мороженое — это хорошо, — весело сказал Андерс.

Валери рассеянно улыбнулась и подтолкнула его к стойке. — Почему бы тебе не заказать нам парочку? Два больших «Iced capps», — добавила она, заметив его неуверенность.

Андерс кивнул и направился к прилавку, а Валери вернулась к поиску имен. Она прочитала имена всех работников за прилавком, не заметив ничего, что могло бы сравниться с Билли, и уже собиралась сдаться, когда из глубины магазина вышла высокая стройная брюнетка с волосами, собранными в конский хвост. Приближаясь к закусочной, она натягивала шляпу. На ее бейдже значилось: Билли.

Валери тут же отошла к дальнему концу стойки. — Извините.

Брюнетка подняла глаза и вежливо улыбнулась. Ее голос был высоким и нежным, как помнила Валери, когда она сказала: — Извините. Вы должны поместить свой заказ на другом конце прилавка на кассе.

Это была она. Этот голос был слишком узнаваем. Не может быть двух Билли с таким голосом. Валери улыбнулась. — Я не делаю заказ, милочка… э… друг, — сказала она, не зная, имеет ли она право называть Андерса своим парнем или нет. Хотя, на самом деле, в тридцать лет их вообще называли бойфрендами? Она предположила, что могла бы сказать «любовник», но это означало выдать слишком много информации. Отложив в сторону вопрос о том, как называть Андерса, она торжественно произнесла: …. из «дома клеток».

Билли наклонила голову. — Это бар, или группа, или что-то в этом роде?

— Нет. — Нахмурившись, она покачала головой. — Билли, я говорю о доме, где нас держали в клетках в подвале. Помнишь? — спросила Валери, когда Билли уставилась на нее. — Клетки, в которых мы не могли ни вытянуться, ни встать? Овсянка раз в день. Сумасшедший парень, и его босс, который думал, что он был…

— Валери!

Услышав резкий голос Андерса, она удивленно огляделась, когда он взял ее за руку и повел прочь. — Подожди. Я еще не поговорила с ней.

— Да, это так, — твердо сказал он, подталкивая ее вперед.

— Но, Сэмми, она была одной из девушек. Может, мы сможем выяснить, как он нас всех выбрал.

— Она не может нам помочь. Она не помнит.

Валери вырвала руку и повернулась к нему. — Почему? — мрачно спросила она. Она знала, что он прав. Она наблюдала за лицом Билли все время, пока та говорила, и на ее лице не было ни тени узнавания или воспоминания. Она ничего не помнила. Прямо как Синди. И хотя это ее шокировало, Андерс ничуть не удивился.

— Что ты знаешь такого, о чем не говоришь мне?

Андерс перевел взгляд на Билли, которая с любопытством наблюдала за ними. Повернувшись, он подтолкнул картонный поднос к Валери. Когда она машинально взяла один из напитков, он повернулся, чтобы снова подтолкнуть ее вперед, и сказал: — Не здесь.

Валери не сопротивлялась. Она молча шла рядом с ним, пока он не остановился на первом этаже книжного магазина и не посмотрел на нее. — Тебе действительно нужно было купить книгу?

Поколебавшись, она виновато покачала головой. Андерс, казалось, не удивился, а просто отхлебнул из стакана, когда они снова двинулись в путь. Они молчали всю дорогу до машины, но, оказавшись там, Валери повернулась к нему. — Ну и что? — сказала она. — Не мог бы ты объяснить, почему Билли и Синди не помнят, что с нами случилось?

— Синди? — резко спросил он.

— Она была в ветеринарной клинике, — мрачно сказала Валери. — Она тоже не помнила ни меня, ни дом, ни Игоря. Она ничего не помнила. И Билли тоже. — Валери сделала короткую паузу, а затем спросила: — Что происходит?

— Не здесь, — повторил Андерс и, когда она открыла рот, чтобы возразить, добавил: — Мне нужно сосредоточиться на вождении… по крайней мере, пока мы не доберемся куда-нибудь, где нас никто не потревожит.

Выдохнув, Валери откинулась на пассажирское сиденье и пристегнула ремень. Затем она обратила внимание на свой напиток, медленно потягивая его, чтобы избежать заморозки мозга. Она думала, что он отвезет их к Ли и Люциану, но когда он остановил машину некоторое время спустя, это было на ферме. Дом выглядел новым, построенным, по ее предположению, за последние десять лет — большой дом из красного кирпича с парой пристроек, включая конюшню и загон с полудюжиной лошадей.

— Где мы?

— У меня, — сказал он и вышел из машины, оставив ее следовать за ним.

Валери смотрела ему вслед, не зная, что делать. Она больше не была уверена, что может доверять ему. Она не сомневалась, что он сможет объяснить, но это потому, что он, вероятно, был вовлечен в то, что заставило других женщин забыть. Должна ли она волноваться? Она окинула взглядом мужчину перед машиной, пытаясь понять, может ли он представлять для нее угрозу. Валери хотелось думать, что нет, но у нее было так много вопросов, на которые еще не было ответа. Над чем работали Андерс, Брикер и Люциан? Почему ее лечили в частном доме, а не в больнице? Они сказали, чтобы она была в безопасности, потому что их похититель сбежал, но, конечно, полицейский охранник защитил бы ее? Кроме того, если это так опасно, почему Андерс предложил забрать таблетки? Почему Ли не протестовала? Черт возьми, она не только не протестовала, но и просила их сделать дополнительную остановку. Итак, с горечью задала себе вопрос Валери — в опасности она или нет? А если нет, то почему она одна в доме Ли и Люциана? И единственная, у кого еще сохранилась память? Ну, если только она одна. Возможно, Лора и Кэти сохранили свою память тоже, но она подозревала, что это не так.

Валери уставилась на Андерса, пытаясь разобраться в своих мыслях, но, в конце концов, вынуждена была признать, что единственный способ получить ответы на свои вопросы — позволить Андерсу все объяснить. И единственный способ сделать это — иметь достаточно доверия к человеку, чтобы выйти из машины и задать ему эти вопросы. Это не должно быть так сложно. Тем более, всего несколько часов назад она позволила этому мужчине трахнуть ее своим членом. Она доверила ему свое тело, конечно, она могла доверить ему свое благополучие, ради Бога?

Андерс потягивал капуччино со льдом, ожидая, пока Валери решит, достаточно ли она ему доверяет, чтобы выйти из машины. Это было важно для него. Он нуждался в ее доверии, и знал, что сейчас она был немного потрясена. Но Андерсу нужно было знать, насколько она потрясена… и сможет ли он вернуть ее доверие. Вздохнув, он оттолкнулся от грузовика и отошел на десять футов к ограде загона, перед которой припарковался. День начался так хорошо и так многообещающе. Он думал, что у него больше времени, но встреча Валери с Билли вынудила его. Ну, ее встреча с Билли и Синди. Его губы сжались, когда он подумал о Синди. Он подозревал, что что-то случилось, когда Валери вышла из клиники. Она казалась… отключилась. Была безразличной. Однако он не мог догадаться, что одна из ее подруг по клетке была в клинике. Каковы были шансы?

Звук открывающейся двери внедорожника достиг его ушей, и Андерс вздохнул с облегчением. Она все еще немного доверяла ему, теперь оставалось только надеяться, что этого достаточно.

— Я удивлена, что ты живешь на ферме, — тихо сказала Валери, подойдя к забору и прислонившись к нему.

— Как и большинство людей, — признал он со слабой улыбкой. — Почему-то все думают, что у меня есть квартира в городе или что-то в этом роде.

Валери кивнула. — Это я вижу. Это потому, что ты такой элегантный и сексуальный.

Андерс моргнул и пристально посмотрел на нее. — Элегантный и сексуальный?

— Как будто ты не знал? — весело спросила она. — Уверена, я не первая девушка, которая бросилась тебе на шею.

— Ты не бросалась на меня, — серьезно сказал он.

— Хм, — пробормотала Валери.

Андерс увидел, как легкая улыбка появилась на ее губах и так же быстро исчезла.

— Почему они не помнят, что с нами случилось?

«Сразу к делу», — подумал он и сказал: — Две женщины получили серьезные травмы, находясь в этом доме. Люциан считал, что в их интересах вычеркнуть из памяти эти переживания и позволить им жить нормальной жизнью без тех переживаний, которые преследуют их.

— И они позволили этому случиться? — спросила Валери.

— У них не спрашивали разрешения, — неохотно признался Андерс. Он просто знал, что ничего хорошего из этого не выйдет, и не удивился, когда ее голос стал холодным и жестким.

— Значит, он просто украл воспоминания, не спросив, все ли в порядке?

Устало вздохнув, он повернулся к ней и спросил: — Ты действительно думаешь, что они хотели бы сохранить эти воспоминания? Тебе нравятся твои кошмары?

Валери нахмурилась и отвернулась, покраснев.

Андерс предположил, что она не думала, что он знает о них, но он держал ее в объятиях этим утром в ее комнате.

— Так почему же они не забрали и мои воспоминания? — спросила она, ее голос звучал устало.

— Могут, если ты хочешь, — тихо сказал он.

Валери заколебалась, закусив губу, а потом спросила: — Гипноз?

— Нет. Это глубже, чем гипноз. Им придется стереть твою память о том, что произошло в том доме… и все что после, — добавил он торжественно.

— Все что после? — спросила она, повернувшись к нему с изумлением.

Андерс кивнул. — Все. Ли, Люциана, их дом… и меня. На их место придут новые воспоминания.

— Почему? — спросила Валери. — Я имею в виду, что с возможностью удаления воспоминаний об Игоре и доме ужасов, все понятно, но почему и о вас, ребята?

— Потому что воспоминание о нас может привести к тому, что ты вернешь другие воспоминания, — мягко сказал он. — В конце концов, тебя привезли в дом, чтобы вылечить и оправиться от полученных ран. И мы охотимся на таких людей, как Игорь и его босс.

— О. — Она молчала, обдумывая услышанную информацию. Валери была умной женщиной, и он не удивился, когда она сказала: — Это значит. Что ты и я…

— Мы не смогли бы больше видеться — сказал он то, о чем, как он был уверен, она хотела спросить, но просто не могла. — Увидев меня, ты могла вернуть другие воспоминания.

— Но встреча со мной не воскресила воспоминания Синди и Билли, — возразила она. — Возможно…

— Синди и Билли никогда тебя не видели, — мягко перебил он. — Насколько я понимаю, никто из вас не видел друг друга, кроме теней и силуэтов в темном подвале. И, к счастью, твой голос обычный, поэтому вряд ли вызовет у них воспоминания.

Она приподняла бровь. — Обычный?

— Я хочу сказать, что он не такой высокий, как у Билли, и не такой острый и размеренный, как у Синди. Это не настолько необычно, чтобы быть запоминающимся.

— Спасибо, — сухо ответила Валери.

— У тебя прекрасный голос, — заверил он ее.

— Просто не запоминающийся, — сказала она, и прежде чем он успел заверить ее, что он самый запоминающийся для него, Валери продолжила: — Итак, Люциан позвал шарлатанов, чтобы стереть воспоминания других женщин, а затем вернуть их в их жизни. Что случилось с теми предполагаемыми заботами о парне, который нас похитил? Я думала, что именно поэтому я была у Ли и Люциана?

— Мы не ожидаем дальнейших неприятностей от негодяя, похитившего тебя и других женщин. Если он умен, то скорее уйдет, чем позволит нам догнать себя, — признался Андерс.

— Тогда почему я у Ли и Люциана?

— Ты здесь, чтобы исцелиться, — осторожно сказал он.

— Ах. — Валери кивнула. — Конечно, ты не можешь вернуть меня в прежнюю жизнь без воспоминаний. Рана, которую я получила в «доме ужасов», может оживить мою память.

Вообще-то, могли. Они просто должны были дать ей воспоминания о несчастном случае, чтобы объяснить их, но она не дала Андерсу возможности сказать об этом.

— Значит, они ждут, пока я исцелюсь, а потом сотрут мою память и вернут меня в мою жизнь. Я забуду каждый момент своего времени с момента похищения.

Она хмурилась и явно злилась, но он не понимал почему, пока она не добавила: — Что бы ни происходило между нами, это даже не будет происходить в моей голове? — Валери повернулась к нему и обвинила, — значит, для тебя это всего лишь кратковременный секс? Никакой эмоциональной запутанности, никакой навязчивой женщины, требующей знать, что она значит для тебя, или ожидающей отношений?

Глаза Андерса расширились, когда он понял, о чем она думает, но она снова не дала ему возможности ответить и рявкнула: — Со сколькими женщинами у тебя были такие кратковременные романы? Сколько было женщин? Половина женского населения GTA бегает без понятия, что у них был умопомрачительный секс с горячим куском, который…

Андерс заткнул ей рот поцелуем. Это был самый простой способ. Кроме того, ему нравилось целовать ее, и он действительно не хотел больше слышать никаких обвинений в том, что он переспал с половиной района Большого Торонто, или GTA, как его называли местные жители. Особенно когда прошли столетия с тех пор, как он занимался сексом до нее. Ирония судьбы заключалась в том, что его фамилия была заимствована у монаха.

Как только Валери перестала сопротивляться и поцеловала его в ответ, Андерс прервал поцелуй. Он должен был. Больше поцелуев, и они будут кататься по земле, а не разговаривать, а сейчас разговор был важнее. Медленно отпустив ее, он отодвинул ее на шаг и подождал, пока ошеломленное выражение исчезнет с ее лица. Но в тот момент, когда это произошло, и он увидел, что ее память и гнев возвращаются, он сказал: — Я не занимаюсь любовью с ранеными жертвами негодяев, на которых мы охотимся. Я не спал с другими женщинами в GTA. На самом деле, прошло очень, очень много времени с тех пор, как я был близок с кем-либо. Ты особенная, и я объясню, насколько особенная, и отвечу на все твои вопросы, если ты дашь мне шанс.

К его большому облегчению, Валери медленно расслабилась и кивнула. — О’кей.

— Хорошо, — согласился он, медленно выдохнул, взял ее за руку и повел к дому. — Давай. Я покажу тебе мой дом, а потом мы сядем и поговорим.

Глава 13

— А это кухня.

Валери оглядела уютную комнату, отметив ярко-желтые стены и теплые деревянные шкафы. Это удивило ее не меньше, чем весь дом. В то время как гардероб Андерса, казалось, состоял только из холодной, безжизненной черноты, его дом был полон красок. Гостиная была кремового цвета с красными акцентами, столовая — цвета жженой умбры, спальня-ярко-бордового с золотом. Гостевые спальни и ванные комнаты были ярко-синими, зелеными, и аквамариновыми. Если его дом раскрывал его личность, то в этом молчаливом и почти суровом человеке было много глубины и страсти. Но она уже испытала эту страсть и знала, что она существует. В этом человеке не было ничего холодного.

— Что бы ты хотела выпить? — спросил Андерс, подходя к холодильнику, но остановился, не открывая его. Когда он, нахмурившись, повернулся к ней, она удивленно подняла брови.

— Что-то не так?

— Я… нет, — сказал он с гримасой. — Я только что вспомнил, что у меня здесь нет ничего, что ты могла бы выпить.

Она медленно кивнула. — Полагаю, ты не возился с продуктами с тех пор, как остановилась у Ли и Люциана.

— Это правда, — Андерс огляделся, прежде чем предложить, — хочешь воды?

Валери слабо улыбнулась. — Конечно. Вода — это хорошо.

Кивнув, он двинулся к раковине, затем остановился и медленно повернулся, скользя взглядом по шкафам, словно пытаясь вспомнить, где могут быть стаканы. — Я сейчас вернусь, — пробормотал он и направился к задней двери кухни.

Валери с изумлением смотрела, как он выходит из дома. Подойдя к окну над раковиной, она наблюдала, как он пересек двор и направился к тому, что выглядело как гостевой дом, частично скрытый деревьями на противоположной стороне от конюшни и загона. Нахмурившись, она подождала, пока он исчезнет из виду, затем повернулась и оглядела кухню. Прилавки были безукоризненно чистыми, их сверкающая гранитная поверхность не загромождалась ничем, а холодильник и плита выглядели совершенно новыми, без пятнышка жира или пищевых капель. Это определенно не было похоже на обычную холостяцкую берлогу. Потянувшись к ближайшему шкафу, Валери открыла его и замерла. Он был совершенно пуст. Она закрыла его и перешла к следующему шкафу, затем к следующему, прежде чем начать с ящиков и нижних шкафов. Все они были совершенно пусты. В шкафах не было ни тарелки, ни чашки, ни стакана, ни кастрюли, ни сковородки, ни даже банки или коробки с едой. Ее взгляд метнулся к холодильнику, Валери подошла к нему и открыла, ожидая увидеть там то же самое. Вместо этого она обнаружила полки, уставленные рядами аккуратно сложенных пакетов с кровью.

Звук открывающейся задней двери заставил ее быстро захлопнуть дверь и обернуться, когда Андерс застыл в дверях кухни с двумя дымящимися чашками в руках. Ни один из них не пошевелился и не произнес ни слова, а потом Андерс тихо сказал: — Я могу объяснить. Пожалуйста, доверься мне настолько, чтобы позволить.

Валери уставилась на него, его слова вертелись у нее в голове. Пожалуйста, доверься мне настолько, чтобы позволить. Ему казалось, что он просит слишком много, когда ее сердце бешено колотилось в груди, а в голове бушевали смятение и страх. Пустые шкафы сбили ее с толку, но вид крови в холодильнике потряс ее. По какой-то причине это напомнило ей «дом ужасов», хотя она не видела там крови в пакетах. И может быть, по меньшей мере, дюжина вполне разумных объяснений тому, что он положил пакеты с кровью в холодильник. По крайней мере, ей хотелось в это верить. К сожалению, в данный момент она не могла придумать ни одного.

— Пожалуйста, — повторил Андерс и поднял чашки. — У меня есть кофе.

У нее вырвался короткий смешок, и Валери зажала рот рукой. Возможно, это была она, но для ее ушей это звучало почти истерично. Глубоко вздохнув, она кивнула и молча подошла к кухонному столу. Это был стол высотой до стойки с барным стулом. Валери уселась в один из них и посмотрела на Андерса.

Не было никаких сомнений в том, что ее решение принесло ему облегчение. Плечи Андерса поникли под его тяжестью, когда он поставил чашки на стол и сел напротив нее.

— Хорошо, — сказал он, пододвигая к ней одну из чашек. — У моего смотрителя был свежий кофе.

— Спасибо тебе. — Валери взяла чашку и даже обхватила ее холодными руками, но пить не стала.

— Верно, — повторил Андерс и вздохнул. — Не знаю, с чего начать.

— Попробуй с самого начала, — предложила она и почему-то вызвала у него короткий смешок.

— Начало. Хорошо, — сухо сказал он и расправил плечи. — Хорошо, но ты должна позволить мне закончить все мои объяснения, прежде чем ты взбесишься и убежишь. Ладно?

Она моргнула. Это был чертовски обнадеживающий способ начать.

— Валери, я обещаю, что не причиню тебе вреда. Я никогда не причиню тебе вреда, — добавил он торжественно. — Но то, что я собираюсь тебе рассказать, может показаться сюрреалистичным, безумным или даже пугающим. Так что, просто пообещай мне, что ты позволишь мне закончить объяснения прежде, чем ты отреагируешь, и будешь сидеть прямо здесь в этом кресле, пока я не закончу.

Валери не сразу согласилась. Она на мгновение задумалась над этим обещанием, но на самом деле она сидела и смотрела на человека, который не только нашел ее и спас от «дома ужасов», но и с тех пор относился к ней с нежным уважением и доставил ей столько удовольствия, что она упала в обморок. Он был мужчиной, который ей нравился, с которым ей нравилось проводить время в постели и вне ее, и на которого она даже тогда хотела взобраться, как на телефонный столб. Всего этого было достаточно, чтобы превзойти то, что она нашла на его кухне теперь, когда преодолела первый шок… поэтому трудно было не дать этого обещания. Валери просто хотела, чтобы он все объяснил и все исправил, чтобы она могла продолжать вожделеть этого мужчину, что она и делала.

— Я действительно жалкая, — прошептала она.

— Нет, — тут же ответил Андерс, и она удивленно взглянула на него, удивленная тем, что он услышал ее шепот.

Покачав головой, она махнула рукой. — Обещаю. Продолжай, объяснять.

— Хорошо, — кивнул Андерс, а потом сделал паузу, и уставился на темное дерево столешницы, прежде чем, качая головой сказать: — Ладно, я думаю, можно начать с того, что я сказал тебе этим утром, о моей семье. Отца убили, мать вырастила меня до двенадцати лет и так далее.

Валери приподняла бровь, подозревая, что он собирается сказать ей, что все это ложь.

— Все это правда, — заверил он ее. — Но я упустил пару важных деталей.

— Какие детали? — осторожно спросила она.

Андерс немного поколебался, а потом признался — Все это произошло в четырнадцатом веке. Я родился в 1357 году.

Валери моргнула, пытаясь осознать то, что он сказал, и резко встала.

Андерс тут же схватил ее за руку. — Ты обещала.

— Ну, и я сдержала бы свое обещание, если бы ты хотел сказать правду, но ты не можешь ожидать, что я буду сидеть здесь и слушать какую-то чушь о… — ее голос резко оборвался, когда он открыл рот и его клыки внезапно скользнули вперед и вниз, образовав два очень длинных, острых клыка.

Валери села, но не потому, что ей этого хотелось, а потому, что у нее внезапно подкосились ноги. Воспоминания внезапно вспыхнули в ее голове: жестокий смех, сверкающие клыки, мучительная боль…

— Дыши, — мрачно сказал Андерс, потирая большим пальцем ее запястье, и Валери поняла, что начинает задыхаться. Пытаясь отогнать охватившую ее панику, она заставила себя сделать несколько медленных глубоких, ровных вдохов. Как только угроза гипервентиляции миновала, она поняла, что он говорит спокойным, успокаивающим голосом.

— Со мной ты в безопасности. Ты видела пакеты с кровью в холодильнике. Я никогда не причиню тебе вреда. Я не похож на человека, который похитил тебя. Он — отступник. Люциан, я и другие охотятся на таких, как он. Я никогда не причиню тебе вреда. Со мной ты в безопасности.

Валери подозревала, что он повторял эти слова не один раз, повторяя их как мантру, пока она не успокоилась настолько, чтобы услышать и принять их. И она обнаружила, что принимает их. Ему не нужно было кусать и причинять ей боль, позади него был холодильник, полный крови. Кроме того, если бы он хотел причинить ей боль, он мог сделать это миллион раз с тех пор, как она очнулась в доме Ли.

— Откуда взялась кровь? — резко спросила она.

— Банк крови. — Его ответ последовал очень быстро и без колебаний. Она подозревала, что это правда.

— Значит, ты — вампир, и мой похититель тоже, но ты хороший вампир, который охотится на плохих вампиров, а он один из плохих вампиров, на которых ты охотишься? — спросила Валери, пытаясь осмыслить ситуацию. «Это действительно звучит сюрреалистично», — мрачно подумала она. Господи, неужели она действительно поверит в вампиров только потому, что Андерс сверкнул клыками? Они могли быть такими же фальшивыми, как и у ее похитителя. Конечно, на самом деле она не верила, что они поддельные. Просто было приятно так думать. Это помогло ей не чувствовать себя такой сумасшедшей.

— Мы предпочитаем термин «бессмертные» вампиру, — поморщился Андерс. — Но в сущности, да, такова ситуация.

— Значит, эта группа охраны правопорядка, о которой упоминала Ли…

— Совет бессмертных, которые следят за соблюдением наших законов и выслеживают бессмертных отступников, которые их нарушают.

— Следят за соблюдением законов, — пробормотала Валери, пораженная тем, что у вампиров могут быть законы. Она не знала, почему. Просто это казалось странным. Но тут ее осенила мысль, и она пристально посмотрела на него. — Ли не…

— Она не родилась бессмертной, но теперь она бессмертна, — ответил Андерс на незаконченный вопрос.

Валери непонимающе уставилась на него. Милая, очень беременная и соседская девушка Ли была вампиром… но это было не так. Нахмурившись, она спросила: — Как она стала вампиром?

— На нее напал и обратил вампир. Не такой, как твой, — быстро добавил он. — Люциан спас ее, когда вместе с другими нашими людьми напал на место, где ее держали.

— Но она беременна, — запротестовала Валери. — Вампиры не могут иметь детей, не так ли? Она была беременна, когда на нее напали? Так она будет беременна вечно? И действительно ли она и Люциан пара, или это все просто…

— Ли обратили несколько лет назад, — перебил его Андерс. — В то время она не была беременна. Да, наши женщины могут забеременеть. Ее ребенок от Люциана, и да, они определенно пара. Они — спутники жизни.

Валери замерла. Он уже использовал этот термин, когда говорил о своих родителях. Она думала, что это просто странный способ сказать «спутники жизни», или «родственные души», или что-то в этом роде. Но у вампиров нет души. — Что такое спутники жизни?

— Родственная жизнь… — Он помолчал, потом вздохнул и покачал головой. — Это самое ценное сокровище, которое может найти наш вид.

— Почему? Как? — сразу спросила она.

— Чтобы понять это, мне нужно сначала кое-что объяснить, — тихо сказал Андерс.

Поняв, что он спрашивает разрешения, Валери кивнула.

— Мы такие же люди, как и вы, — сказал Андерс

Она фыркнула, прежде чем смогла остановиться, и Валери закрыла нос и рот, а затем пробормотала: — Извини. Продолжай.

Андерс нахмурился, но через мгновение пояснил: — У нас те же предки, что и у смертных. Однако наши были несколько изолированы на протяжении многих веков и развивались гораздо быстрее, технологически, чем остальная планета.

Он сделал паузу, чтобы сделать глоток кофе, вероятно, чтобы дать ей переварить то, что он сказал, а также потому, что он хотел пить, а затем продолжил: — Они разработали биоинженерные наноустройства, которые могут быть введены в тело, чтобы исправить повреждения и бороться с инфекцией и болезнями. Эти наночастицы имели дополнительное преимущество — они значительно продлевали нам жизнь.

Глаза Валери расширились. Недавно она прочитала статью о том, что нанотехнологии используются для борьбы с раком. Он предполагал, что его предки придумали их давным-давно. Она предположила, что это не было полностью невозможно, но он говорил, что они не просто боролись с раком. Он сказал, что они восстанавливают повреждения и борются с инфекциями и болезнями. Это охватывало довольно широкий спектр, что, как она полагала, было возможно.

— Как надолго вы продлеваете свою жизнь? — спросила она. — Но ведь на самом деле ты родился не в 1357 году?

— Да, в 1357. Я не лгал, и не буду лгать тебе, Валери, — серьезно сказал Андерс, а затем добавил: — что касается того, как долго продлятся наши жизни…

Он беспомощно пожал плечами. — Никто не знает. Если не случится несчастного случая, который приведет к обезглавливанию или сожжению бессмертного, я полагаю, мы сможем жить бесконечно.

— Бесконечно, — слабо повторила она. С этим было сложнее смириться. Фонтан молодости?

Андерс молча потягивал кофе, пока она переваривала услышанное. Он подождал, пока Валери вздохнула и сказала: — Продолжай, — прежде чем продолжить.

— Эти наночастицы были чудесным явлением. Но у них был один недостаток — ну, два, я полагаю, поскольку наши старейшины в то время не думали, что близкое бессмертие обязательно хорошо, — сухо сказал Андерс. — Другим недостатком было то, что наночастицы использовали кровь хозяина для выполнения своей работы и в качестве топлива или источника энергии. К сожалению, они используют больше крови, чем может произвести человеческое тело.

— Значит, ваши ученые дали вам клыки и превратили в вампиров? — недоверчиво спросила Валери.

Андерс покачал головой. — Нет. Наши ученые сделали нам переливание крови. Клыки появились только после падения Атлантиды. Затем…

— Атлантида? — она недоверчиво вскрикнула.

— Я так понимаю, вы о ней слышала? — сказал он сухим тоном.

— Ну да, конечно. Но Атлантида была мифической и существовала миллион лет назад, — возразила она.

— Газиллион — это немного преувеличение, но это было тысячи лет назад. Однако это не миф, — заверил ее Андерс.

Валери нахмурилась, но через мгновение кивнула. — О’кей. Так у вас было переливание крови в Атлантиде, но она пала, а потом ваши ученые разработали клыки для вас?

— Нет. Наночастицы, — поправил он. — Все ученые погибли, когда Атлантида пала; выжили только их морские свинки, пациенты, получившие наночастицы. Ни один из них не был ни научным, ни медицинским специалистом, так что переливания крови у них больше не было. Они выползли из руин Атлантиды, чтобы присоединиться к миру, гораздо менее развитому, чем была Атлантида. Без переливания многие из них умерли, но в других наночастицы вынудили своего рода эволюцию, которая дала их хозяевам клыки, чтобы получить кровь, необходимую наночастицам для продолжения их работы и обеспечения выживания их хозяев.

— Клыки и что еще? — спросила Валери, вспомнив, какими страшными и быстрыми были ее похититель и Игорь. А другие женщины были уверены, что могут читать их мысли, вспомнила она.

— Клыки, сила, скорость, лучшее ночное зрение… Он пожал плечами. — Все, что угодно, что сделало бы их лучшими хищниками, чтобы получить то, что им нужно.

— Такие вещи, как чтение мыслей? — коротко спросила она.

Когда Андерс кивнул, Валери выругалась и попыталась встать.

— Ты обещала, — повторил он, хватая ее за руку так быстро, что движение его собственной руки было для нее размытым пятном.

— Мне очень жаль. Я это знаю. Но мне не очень комфортно знать, что ты можешь читать мои мысли, и я…

— Я не могу, — твердо сказал Андерс.

Валери заколебалась и прищурилась. — Ты только что признал, что одной из способностей, которые дали тебе наночастицы, было чтение мыслей.

— Да, — согласился он. — Но я не могу читать твои мысли.

Она нахмурилась. — Почему? Этот навык пропускает поколение или что-то в этом роде?

— Нет, — ответил Андерс со слабой улыбкой. — Я могу читать мысли большинства смертных и даже бессмертных моложе меня.

— Тогда почему ты не можешь читать меня? — подозрительно спросила она.

Андерс сглотнул, а затем сказал: — Потому что ты — моя спутница жизни.

Валери тупо уставилась на него, когда это слово снова поразило ее. Его родители были спутниками жизни. Ли была спутницей жизни Люциана… и она принадлежала ему? — Что такое спутница жизни?

— Если ты не против присесть, я все объясню, — тихо сказал Андерс.

Валери села. Она вряд ли могла сделать что-нибудь еще. Она должна знать, что такое спутник жизни. Она подозревала, что это важно. Даже жизненно важно. Она просто не знала почему.

— Чтение мыслей — один из навыков, которые развились благодаря нанотехнологиям. Бессмертные могут читать большинство бессмертных моложе себя, а иногда даже бессмертных старше себя. Но они могут читать мысли всех смертных, если только они не психически больны или не страдают какой-нибудь болезнью, вроде опухоли, которая может блокировать часть мозга, где обрабатываются мысли.

— Я не сумасшедшая, — возразила Валери, широко раскрыв глаза.

— Нет, конечно, нет, — быстро ответил он.

— Значит, у меня опухоль? — с ужасом спросила она. Новость была ужасной. Господи, ей всего тридцать. Слишком молода, чтобы…

— Дыши, — повторил Андерс, беря ее руки в свои и растирая их. — У тебя нет опухоли, Валери. Не поэтому я тебя не понимаю. Ли, Люциан и, черт возьми, все, кто встречался с тобой, могли читать твои мысли, как книгу. Ты не больна.

— О, хорошо, — выдохнула Валери, и нахмурилась. На самом деле все было не так уж хорошо. Хотя она была рада, что не заболела, было довольно тревожно думать, что все, кого она встретила после пробуждения в доме Ли и Люциана, могли читать ее мысли. — Почему ты не можешь читать мои мысли? — спросила она, стараясь не думать об этом.

— Потому что ты моя —…

— Спутница жизни, — закончила она за него, вспомнив, как он говорил это раньше.

— Да. А спутник жизни — это один человек, смертный или бессмертный, которого бессмертный не может ни читать, ни контролировать, и который не может ни читать, ни контролировать их.

— И это делает их спутниками жизни? — неуверенно спросила Валери.

Андерс кивнул. — Это особый подарок для нас. С остальным миром мы должны постоянно следить за своим умом, чтобы наши мысли не читались, что может быть утомительно. Это как же, как обречь себя на одиночное существование, — помолчал он, а потом сказал: — но с подругой жизни мы не обязаны этого делать. Мы можем расслабиться и просто наслаждаться обществом других, не опасаясь, что они прочитают наши мысли.

— И это я для тебя?

— Да, — заверил ее Андерс, как будто это было хорошо.

Валери нахмурилась. Быть тихой гаванью не звучало ни сексуально, ни возбуждающе. И она просто не понимала, как страсть, которая вспыхивала между ними каждый раз, когда они касались друг друга или целовались, могла быть мирной. Он ведь тоже испытывал эту страсть, не так ли? Она думала, что да, а потом было … — Я не думаю, что мы пара на всю жизнь.

Андерс напрягся. — Не думаешь?

Валери покачала головой, сожалея, что приходится разочаровывать его. — Извини, но когда мы были вместе… э… раньше в моей комнате, когда я… э… прикоснулась к тебе, — поморщилась она, но продолжила, — думаю, я действительно могла прочитать твои мысли или что-то в этом роде. Когда я прикоснулся к тебе, меня пронзила волна физического удовольствия, которое, должно быть, было твоим. Я имею в виду, что пока я наслаждаюсь и хочу прикоснуться к тебе, я не должна испытывать волнение, которое испытываешь ты.

К ее удивлению, Андерс не выглядел опустошенным, а расслабился и медленно улыбнулся. — Это называется общим удовольствием.

— Это так? — с сомнением спросила она.

— Да. Это признак спутников жизни. Когда они спариваются, они разделяют и испытывают удовольствие друг друга.

— О, — слабо произнесла Валери. Спутники жизни. Эти слова эхом отдавались в ее голове.

— Это общее удовольствие ты не испытаешь ни с кем, кроме спутника жизни, — тихо сказал он. — Так оно и есть… оно довольно подавляющее. По этой причине мы оба потеряли сознание.

— Ты тоже упал в обморок? — удивленно спросила Валери. Она просто решила, что упала в обморок одна. Он всегда казался бодрым и здоровым, когда она просыпалась.

Андерс кивнул: — Да. Я оба раза. Но я проснулся раньше тебя.

— Хм-м-м. — Валери замолчала. Она перебирала все, что узнала, пытаясь придумать, о чем спросить. Она знала, что есть вещи, которые не были раскрыты, и о которых она задумается позже. Например: — Так ты не мертвый?

Он слабо улыбнулся. — Нет. Просто старый.

— О да, — пробормотала она, качая головой. Он родился в 1357 году? Этот человек был древним. Но он выглядел чертовски хорошо для древнего, и он не был мертв, так что, вероятно, у него все еще была душа. Старая, но все равно душа. Валери не была в церкви с тех пор, как у нее забрали родителей, но все равно была рада, что не разозлила большого парня, связавшись с каким-то бездушным кровососом. Конечно, кровосос с душой лучше, чем кровосос без души, верно?

— И ты не кусаешь нас, смертных, чтобы получить кровь, которая тебе нужна? — спросила она, прищурившись.

— Уже нет. Теперь у нас только кровь в пакетах, — заверил он ее.

— Больше нет? — спросила Валери, стараясь не морщиться. — Но когда-то да?

Андерс виновато пожал плечами. — Банки крови существуют только с двадцатого века. До этого мы все были вынуждены питаться «с копыт».

— С копыт? — недоверчиво повторила она. — Серьезно? Ты это так называешь?

Он беспомощно поднял руки. — Не я придумал этот термин. Мы все его использовали.

Валери закатила глаза и покачала головой. — Мило.

— Прошу прощения, — торжественно произнес Андерс. — Я постараюсь не употреблять этот термин в твоем присутствии.

— Хм, — пробормотала она, лишь немного успокоившись. С копыт? Как будто они коровы или что-то в этом роде, как она полагала, для его вида. Идея была немного унизительной. Валери некоторое время молча смотрела на него, а потом спросила то, что она на самом деле хотела знать. — Что именно значит быть твоей спутницей жизни?

— Я же говорил тебе, что спутница жизни — редкое и драгоценное сокровище. С ними бессмертный может жить счастливо и мирно.

— Да, но… — Валери заколебалась, немного расстроенная попыткой выразить словами то, что хотела знать. — Чего ты от меня хочешь, Андерс?

— Тебя, — просто сказал он и нежно взял ее руки в свои. — Я понимаю, что твой опыт в том доме был ужасным и травмирующим, и, скорее всего, настроил тебя против моего вида, Валери. Но я хотел бы напомнить тебе, что есть злые и плохие смертные. Не все бессмертные похожи на того, кто напал на тебя той ночью и забрал с улицы, а потом держал в клетке, чтобы кормиться от тебя.

Валери молча смотрела на него, вспоминая дом. За ними быстро последовали воспоминания, которые она разделила с этим человеком. Поездка в Кембридж и обратно, бассейн, прогулка, совместная еда, совместная стряпня, всепоглощающая страсть, пробуждение в его объятиях… Как ни странно, ужас и душевная травма, пережитые в доме, померкли по сравнению с тем, что она начала создавать воспоминания с Андерсом. Они были похожи на старые уродливые фотографии рядом с новыми, современными и цветными.

— А еще я знаю, — продолжал Андерс, — что как смертная ты больше привыкла к долгому и медленному ухаживанию, прежде чем принять такое важное решение. Но для моего вида все по-другому. Спутница жизни — это подарок для нас, и знание того, что мы не можем читать или контролировать их, что мы разделяем удовольствие, и что наши другие аппетиты возвращаются, достаточно в наших умах, чтобы сказать нам, что это тот, с кем мы должны быть. Что это тот, кто подходит нам во всех отношениях. Так что я хочу провести остаток своей очень долгой жизни с тобой рядом и в моей постели. И если ты согласишься, я обещаю, что никогда не причиню тебе вреда. Я скорее сделаю себе больно.

Он нежно сжал ее пальцы. — Я бы отдал за тебя жизнь, Валери. Потому что, испытав вибрацию и вкус жизни с тобой, вернуться к скучному, холодному существованию, которое я имел до тебя, об этом невыносимо даже думать.

Сказав это, Андерс серьезно посмотрел в ее широко раскрытые глаза, потом отпустил ее руки и, откинувшись на спинку стула, добавил: — Однако я знаю, что тебе может понадобиться больше времени, чтобы решить, хочешь ли ты стать моей спутницей жизни. И это настоящая причина, по которой ты переехала в дом Ли и Люциана, чтобы дать тебе шанс узнать меня, посмотреть, сможешь ли ты принять то, что ты — моя пара.

— А если я не смогу? — тихо спросила Валери.

— Тогда твои воспоминания будут стерты, как и у других женщин, и ты тоже вернешься к своей жизни, чтобы прожить ее так, как ты захочешь, без своих переживаний, которые будут преследовать тебя.

Валери уставилась на него. В этот момент она не знала, чего хочет. А может, и знала, но боялась в этом признаться. Она хотела этого мужчину. Стоило ей только взглянуть на него, как у нее потекли слюнки, как у собаки Павлова. Даже сейчас ей хотелось вскочить, сорвать с него одежду и испытать еще какое-то умопомрачительное наслаждение, от которого она потеряла бы сознание. Серьезно, в этом отношении она была как наркоманка, жаждущая дозы. Значит, фактор похоти был.