Насмешка

Глава 1

Глава 1

Площадь Святых Защитников гудела, как потревоженный улей, народа собралась тьма великая. Еще бы! Наместник Ренваль сегодня женился! В честь этого события сам Валимарский государь, Гален Второй Разумный, прибыл, чтобы пожелать счастья и достатка молодым. Вместе с королем и королевой прибыла их свита, заносчиво задиравшая носы перед местными лассами.

Кроме того, были объявлены празднества, длинною в пять дней. На площадях стояли бочки с хмельным напитком и разнообразными элями, целые туши жарились на вертелах, проворачиваемых несколькими кухарями сразу. Запах снеди разносился по улицам, вызывая невольное сглатывание у горожан и гостей. И все это не считая циркачей, шутов, бродячих актеров и бардов, уже перебиравших струны своих лютней. Да уж, деньки ожидались веселые.

Наконец двери Дома Святых распахнулись, и на помост, усыпанный голубыми цветами аскальда, вышли жених с невестой. Наместник Ренваль, высокий худощавый мужчина с хищными чертами лица и тонкими, вечно поджатыми в жесткую линию, губами, вел свою молодую супругу. Благородная лаисса скромно опустила взор, на щеках ее играл румянец, вызывая улыбки умиления у смотревших на нее людей.

Красота девицы Лиаль Магинбьорн была широко известна за пределами Провинции Нест. Многие лассы съезжались к замку Магинбьорн, желая получить руку лаиссы. Поговаривали даже, что уже шли разговоры о свадьбе с лассом Нальтором, когда появился наместник. После этого судьба юной лаиссы была решена, и летом, как и велят традиции, свершился обряд единения. Много было слухов, выдумок еще больше.

Народ жадно рассматривал юную лаиссу Ренваль, желая удостовериться в слухах. Никто не остался разочарован. Девушка и, правда, оказалась хороша, как утренняя заря. И хоть она и не поднимала темных очей, прикрытых длинными черными, как смоль ресницами, очарование лаиссы от этого не померкло. На устах невесты не играла счастливая улыбка, но и это можно было списать на испуг невинности перед первой ночью. Тяжелые каштановые косы, перевитые жемчужными нитями, лежали на плечах, укрытых нежно-голубым покровом. Солнечные лучи, падали на косы, и их цвет становился похожим на цвет темного золота. Людям казалось, что лаисса Ренваль плывет над помостом, до того была плавной ее походка.

- До чего ж хороша, - мечтательно вздохнул подмастерье сапожника.

- Слюни-то не пускай, простофиля, - почтенный мастер отвесил своему ученику оплеуху.

- Так я ж любуюсь, - обиженно пробубнил парень, потирая затылок.

- Любуется он, - усмехнулся сапожник, но тут же вздохнул. – Как есть хороша.

За супругами появились  король и королева. Площадь притихла, почтительно склоняясь перед венценосной парой. Его Величество, такой же мощный, как его прадед, дед и отец, милостиво обозрел своих подданных большими синими глазами и поднял руку, приветствуя народ. Площадь взорвалась криками ликования. Как повелось еще от прадеда нынешнего монарха, Галена Первого Бесстрашного, короли никогда не брезговали своим народом. Могли запросто поговорить хоть со знатным лассом, а хоть и с золотарем, не воротя носа.

Следом за Их Величествами шли мужчины рода Магинбьорн. Отец Лиаль, ласс Сигард Магинбьорн горделиво посматривал на тех, кто столпился на площади. А как же иначе, коли дочь его взял в жены наместник, а на свадьбу приехал сам король? Брат лаиссы, младший ласс Ригнард, не смотрел ни на кого. На лице его застыла каменная маска равнодушия. И только более внимательный наблюдатель мог заметить, что сын ласса Магинбьорна поглядывает в спину наместника, и в это мгновения в глазах Ригнарда появляется мрачное выражение. Но никого не интересовал брат юной лаиссы Ренваль, и его колючие взгляды остались незамеченными.

Замыкали шествие придворные короля и наместника. Первые задирали носы, вторые бросали ревнивые взгляды на более нарядных дворян, одетых по последней моде, еще не докатившейся до Провинции Нест. Придворные наместника мстили столичным зазнайкам ядовитыми выпадами и остротами, порой достигавшими цели. Впрочем, соперничество не мешало ни первым, ни вторым, поглядывать свысока на менее знатных дворян и смердов, толпившихся на площади.

Ласс Ландар Ренваль бросил косой взгляд на свою юную супругу. На лице его отразилось легкое недовольство, и наместник Провинции Нест негромко произнес:

- Поднимите глаза и покажите народу, что вы счастливы, Лиаль.

Девушка тихо вздохнула, поднимая голову, и растягивая губы в улыбке.

- А теперь поднимите руку и помашите, - велел ее супруг.

- К чему все это? – тихо спросила Лиаль.

- Исполняйте, - холодно велел наместник.

Лаисса Ренваль исполнила и это требование. Мужчина поднес руку супруги к губам и… несильно прикусил один из ее пальцев. Народ умиленно приветствовал супругов, на устах которых теперь расцвели улыбки. Лиаль терпеливо ждала, когда закончится это представление, и они смогут отправиться в замок ласса Ренваля, где и должен был состояться праздничный пир, и где… Девушка тяжко вздохнула, не желая сейчас думать о том, что впереди первая ночь.

Наконец, насладившись народным ликованием, наместник склонился перед королем и указал на лестницу, чтобы спуститься с помоста.

- Это ваш день, дорогой мой ласс, - улыбнулся Его Величество. – Ведите вашу прелестную супругу, мы спустимся следом.

Наместник вновь подал руку жене, и пара последовала к ожидавшим их лошадям. Лиаль Ренваль с облегчением вздохнула, оказавшись в седле, что не укрылось от ее мужа. Он хищно улыбнулся, одаривая юную супругу многообещающей улыбкой. Девушка едва заметно вздрогнула и, уже в который раз, взмолилась Святым, чтобы они защитили ее от мужчины, с которым ее связал обряд.

Все подробности, которые предшествовали этой свадьбе, не знал никто, только семейство Магинбьорн, да сам наместник. Девушка обернулась, отыскивая взглядом Ригнарда. Он поймал взгляд сестры и ободряюще улыбнулся. Если все удастся, то еще до ночи молодая супруга покинет замок своего мужа. Лиаль подняла глаза, снова взывая к Святым. Им так нужна была удача…

Глава 2

Глава 2

Наместник спешился, помог спуститься на землю своей юной жене, после склонил голову перед королем, подъехавшим следом. Правитель Валимара помог спешиться Ее Величеству, милостиво улыбнулся и хлопнул высокородного ласса по плечу.

- Оставьте условности, Ландар, вы тут хозяин, - сказал монарх. – Ведите нас в пиршественную залу, и пусть сегодня не останется трезвых гостей. Святые да благословят вас и вашу супругу.

Ласс Ренваль вновь поклонился, подал руку Лиаль и направился к распахнувшимся створам высоких дверей, украшенных резьбой. Прислуга низко склонилась по обеим сторонам от образовавшего прохода, встречая господина и госпожу. Лаисса Ренваль исподволь разглядывала тех, кто будет теперь ей служить. Она ловила ответные взгляды челяди, с любопытством рассматривавшую новую хозяйку.

Уже входя в двери, она обернулась, чувствуя панику. Девушка попыталась отыскать взглядом брата, но могучая фигура государя скрыла от нее тех, кто шел позади. Наместник посмотрел на жену, ощутив ее дрожь, и ухмыльнулся, подмигнув Лиаль.

- Вам страшно, дорогая моя супруга? – негромко спросил он.

- Мне есть чего опасаться? – заставляя себя успокоиться, спросила в ответ Лиа.

- Есть, - сухо ответил ласс Ренваль и поднес к губам ее руку. – Для начала первой ночи, ее ведь опасаются все девственницы… Если они, конечно, девственницы.

Лаисса Ренваль вспыхнула и гневно взглянула на мужа.

- Вот и проверим, насколько ваш гнев праведен, - усмехнулся мужчина, вводя девушку в пиршественную залу.

Намеки и подозрения супруга глубоко оскорбили Лиаль. Она поджала губы, поклявшись себе, что найдет, чем отплатить ему. Однако первая ночь, действительно, тревожила девушку. И не столько из-за того, что ей еще была неведома эта сторона отношений мужчины и женщины, сколько из-за хищной ухмылки наместника, в которой сквозило предвкушение.

- Вы намерены причинить мне боль? – все же решилась спросить лаисса.

- При первом соитии боль неизбежна, - пожал ее супруг плечами. – Не стоит на меня взваливать вину еще и за это.

- Но вы хотите усугубить ее? – паника вновь прорвалась наружу, что не осталось незамеченным лассом Ренвалем.

Он рассмеялся и оставил жену без ответа, чем еще больше усилил ее страх. Усаживаясь за пиршественный стол, лаисса Ренваль мечтала лишь об одном - скорей покинуть это жуткое место, и этого человека, пугавшего ее до невозможности.

- Милости Святых лассу и лаиссе Ренваль! – провозгласил король, поднимая кубок, наполненный хмельным напитком. – Пусть Святые никогда не оставят ваш дом и ниспошлют вам крепкого наследника!

Наместник широко улыбнулся, склоняя голову в благодарном поклоне, и поднял кубок. Пиршество началось. Стол супругов стоял на возвышении, и к нему то и дело устремлялись взгляды и пожелания гостей. Ласс Ренваль благодарил, улыбаясь и одаривая благородных лассов ответными шутками и пожеланиями. Дальше стоял стол, за которым сидели король с королевой. Они были почетными гостями. Еще дальше находились столы, за которыми пировали шумные лассы и хохочущие лаиссы.

Всего вдоволь было на столах, увеселений так же хватало, и гости получали удовольствие, восхваляя хозяина замка и его прекрасную супругу. Только молодой ласс Магинбьорн оставался хмурым. Он поглядывал на свою сестру, и она отвечала ему настороженными взглядами. Старший ласс Магинбьорн недовольно толкал сына в бок локтем.

- Ригнард, ежели ты не образумишься, то кто-то может заподозрить, что нам сей брак нежеланен, - говорил он.

- Он нам и нежеланен, отец, но кого бы это еще интересовало, - ответил младший ласс и снова взглянул на сестру.

- Однако ваш братец невесел, - заметил наместник, бросив взгляд в сторону гостевого стола.

- Мой брат любит меня, - ответила лаисса Ренваль. – С чего ему радоваться, коли его сестру наказывают браком.

Мужчина рассмеялся и откинулся на спинку стула. Он поднял кубок и громко провозгласил:

- Хочу выпить за род Магинбьорн, подаривший мне прекраснейшую из женщин! Ласс Сигард, ласс Ригнард, я пью за вас! Да не оставят Святые ваш род своей милостью. Надеюсь, скоро мы будем гулять на свадьбе младшего ласса Магинбьорна.

- Благодарю, высокородный ласс, - ответил отец Лиаль. – Вы осчастливили наш род своим выбором. Лучшего зятя и желать нельзя.

Ригнард склонил голову, невозмутимо осушил свой кубок и с громким стуком поставил его на стол.

- Ответь, мерзавец, - прошипел ему в ухо отец.

Молодой мужчина скосил на него глаза, затем перевел взгляд на наместника. Виночерпий уже вновь наполнил опустевший кубок, и Ригн поднял его, буравя взглядом наместника:

- Благодарю, ласс Ренваль, - ответил Ригнард. – Пусть Святые не оставят и вас своей милостью, а вы мою сестру заботой и любовью.

- О, можете в этом не сомневаться, мой дорогой шурин, - на лице наместника появилась улыбка, от которой лаисса Ренваль вздрогнула и еще ниже склонила голову.

Рука супруга скользнула ей на талию, рывком прижимая к телу Ландара Ренваля. Девушка вцепилась в пальцы ласса, отдирая их, но он лишь усмехнулся.

- Вы еще на помощь позовите, Лиаль, - насмешливо произнес он. – Отныне я могу вас трогать, как и когда хочу. Я ваш муж и господин, дорогая супруга. А вы считали, что это невозможно. Как обманчивы и опасны бывают заблуждения, неправда ли?

- Вы добились, чего хотели, к чему ваш яд теперь? – с мукой в голосе спросила девушка.

- Ну что вы, дорогая моя, наше супружество с вами только начинается, - ответил наместник и поднялся на ноги, подавая руку жене. – А идемте-ка танцевать. Помнится, у нас это с вами неплохо получалось. Усладим гостей зрелищем нашей с вами любви.

- Но вы же не любите меня! – воскликнула благородная лаисса.

Глава 3

Глава 3

Со дня свадьбы шел уже третий месяц супружества ласса и лаиссы Ренваль. Странный это был брак. Ласс Ландар не спешил предъявлять свое право мужа, лаисса Лиаль не стремилась напоминать о нем. Супруги встречались так редко, что можно было сказать – живут они в разных замках. Даже трапезы у них проходили отдельно. Опочивальни находились в разных частях замка. На половину мужа Лиаль было запрещено заходить, впрочем, она туда и не желала заходить, даже из любопытства. Ландар на половину жены заходил, узнавал о ее надобностях, иногда прохаживался по девичьей фигурке заинтересованным взглядом, но на этом все и заканчивалось.

Наместник уезжал, приезжал, живал по неделям вне стен замка, о чем Лиаль узнавала от прислуги. Лаиссу супруг с собой никогда не звал. Покидать замок супруге разрешалось, но уходить не дальше леса и в обязательном сопровождении воинов. Девушка пользовалась этим дозволением и ежедневно прохаживалась от замка до леса, ненадолго задерживаясь там. Иногда она совершала конные прогулки, но все же чаще сидела в замке.

Для развлечения лаиссы Ренваль имелась библиотека, к ее услугам были музыканты и бард, часто сидевший по вечерам в покоях лаиссы и певший ей песни. Когда выпал снег и холод сковал землю, огонь в камине, треск дров и мягкий голос барда, лившийся под звуки мелодии перебираемых им струн, были особенно уютны. Лиаль сворачивалась на кушетке, прикрыв ноги теплым покрывалом, клала голову на руки и смотрела в окно, в которое ветер швырял снежинки, бившиеся об стекло. Бард сидел в кресле напротив и пел о любви, не сводя с госпожи горящих глаз.

То, что мужчина не равнодушен к ней, Лиаль знала, она уже давно научилась различать в мужских взглядах страсть, пусть сама с ней все еще была не знакома. Но певец не осмеливался заговаривать с благородной лаиссой о своем душевном томлении, а она не собиралась заговаривать о чаяниях барда. Впрочем, Лиаль не стала бы говорить ни о чьих чаяниях. Святые соединили ее судьбу с человеком, пренебрегавшим ею, и которого сама Лиа не желала бы видеть никогда, будь на то у нее возможность. Но сейчас он был ее мужем, и девушка собиралась быть ему верной, ибо так велит закон Святых Защитников.

С прислугой лаисса Ренваль ладила. Сложно было бы не ладить, когда она не занималась замком. Ей было запрещено высовывать нос со своей половины. Потому челяди приходилось лишь исполнять повеления госпожи: принести воды, подать яств, седлать лошадь. За остальным следил сам наместник… или кто-то еще, кого Лиаль никогда не видела. Но хозяйкой в доме мужа девушка не была. Скорей, пленница, о которой заботились, и заботились неплохо.

Лаисса Ренваль подошла к окну, положила ладонь на холодное стекло, тихо вздохнув. На улице опять шел снег. Взгляд Лиаль устремился за замковую стену. Там, в белой дали, стоял ее родной замок. За все это время Лиа не получала известий от брата. Об отце она не тосковала. Лаисса любила ласса Сигарда, но в этой любви было больше почитания, чем нежности. Брат же был дорог особенно. Он был словно половинка самой Лиаль. Когда они шли рядом, то всегда шли в ногу, одновременно делали вдох, и мысли у брата с сестрой почти всегда сходились. И вот теперь Ригн был далеко. Лаиссе некому было рассказать, что у нее на душе, некому пожаловаться и не с кем выплакать слезы. О шалостях Лиаль уже давно позабыла. Злить мужа, значит, напомнить ему о себе. А невольное высокомерие, приобретенное девушкой за те пару лет, что она стала появляться в свете, таяло на глазах. Пренебрежение и холодность мужа оказались лучшим снадобьем от заблуждений.

Вся ее красота не смогла сделать лаиссу счастливой. Она не принесла ей ни смеха, ни радостей, ни пылких признаний мужчины, живущего с ней под одной крышей, как когда-то мечталось маленькой Лие. Даже слова, однажды сказанные им о его желаниях, так и не воплотились в жизнь, чему, признаться, Лиа была только рада. Оказаться на ложе с лассом Ренвалем казалось ей в стократ хуже, чем жить в уединении. Ни нежности, ни любви, ни даже уважения к супругу за это время у девушки не прибавилось.

Намеренно ли, или же просто пренебрегая ею, но наместник заставил о многом задуматься свою жену. Впрочем, чем еще ей было заниматься в навязанном одиночестве? И Лиаль много думала. Она вспоминала еще недавнюю беззаботную пору своей юности, когда была окружена поклонением благородных лассов. Но чем она привлекала их? Ответ был неутешителен – только красотой. Провозгласить победу в честь прекрасной лаиссы, преподнести скромный дар, заказать барду балладу, в которой тот превозносил имя Лиаль – вот и все, что получила она от всеобщего поклонения. Но куда все это девалось, стоило лишь наместнику намекнуть, что он имеет интерес к лаиссе Магинбьорн? Кто посмел воспротивиться? Кто ослушался? А ведь он даже не приказывал, просто намекнул. И все поклонение исчезло. Благородные лассы занялись другими лаиссами, оставив дичь на растерзание волку.

Выходит, что все слова о любви – фальш? Значит, никто не видел за ее красотой саму Лию, коли так легко отказались от нее? Выходит, что и не было настоящей любви ни в ком из мужчин, окружавших ее, кроме Альгерда? Лишь страсть, да желание состязаться за благосклонность лаиссы Магинбьорн? Но разве сама Лиаль не достойна любви?! Неужто никто не сумел разглядеть за красотой ее доброты, ее честности, легкого веселого нрава и разума? Тяжело вздохнув, девушка отошла от окна.

Мысли ее перебрались к супругу, и лаисса попыталась понять его отношение к ней еще до того, как случилось непоправимое. Ведь, несмотря на запрет приближаться к юной лаиссе, он более ничем своего интереса не показывал, не считая мелких даров. И те появились после того, как ласс наместник оскорбил ее подозрениями в порочных связях с мужчинами и получил справедливое возмездие – пощечину и гнев Лиаль.

Щеки лаиссы вспыхнули огнем от мысли, что и благородные лассы могли думать о ней так же. Уж не потому ли были порой так настойчивы их ухаживания? Уж ни к этому ли стремились мужчины, состязавшиеся друг с другом за взгляд и улыбку прекрасной дамы? Неужто и они, как наместник, могли думать о том, что ветреность лаиссы приведет их в ее опочивальню?

Глава 4

Глава 4

Ночь уже опустилась на замок Ренваль. Небо украсила россыпь звезд, казавшаяся еще ярче, благодаря прозрачному морозному воздуху. Огонь уютно потрескивал в камине, наполняя покои ароматом смолы и горящего дерева. Лаисса Ренваль сидела в кресле, глядя на огонь и думая о незнакомце, так еще и не пришедшем в себя. Лиаль, прислушавшись к голосу разума, постаралась особо не проявлять любопытства о состоянии раненого ласса, велев докладывать, если будут перемены. Она удержалась от желания проведать его, памятуя о том, что говорил ей муж. Менее всего ей хотелось навлечь его гнев, даже не на себя, а на незнакомца. Судьба ласса Альгерда была показательна, а память о ней еще свежа.

Лиаль закинула ногу на ногу, пользуясь тем, что ее никто не видит, позволив себе подобную вольность, сцепила под коленкой пальцы и вздохнула. Новое лицо в замке оживило ее, возродив интерес к тому, что происходит за суровыми каменными стенами. Воображение лаиссы Ренваль рисовало ей множество сцен, в которых мог пострадать ее незнакомец. Ратники осмотрели лесок и сказали, что, если и было нападение, то не здесь, и благородный ласс какое-то время скакал, истекая кровью. Каким чудом он не погиб от скачки, как остался жив, обессиленным упав с коня? Должно быть, Святые любили этого мужчину, раз он сейчас горел в огне лихорадки, стонал, но все еще жил.

Кто он? Откуда появился? Кто ранил его? И где преследователи? Лаисса поерзала в кресле. Столько вопросов кружилось в ее голове. Впору было бежать вниз, растолкать раненого и засыпать его ими. Но Лиаль, конечно же, осталась у себя в покоях. Она поднялась с кресла, прошлась по гостиной, обнимая себя за плечи и, наконец, не выдержала.

Девушка подошла к дверям, приоткрыла их, воровато огляделась и прокралась на цыпочках к лестнице. Затем свесилась вниз, прислушалась и нахмурилась, услышав голоса. Слов она не смогла разобрать, но явно шел спор. Лаисса Ренваль приосанилась и уже уверено направилась вниз, все более различая слова.

- Лекарь велел не трогать ласса.

- Господин будет недоволен. Мужчина в замке расстроит его.

- Госпожа велела сообщать, ежели что-то произойдет.

- Без твоей госпожи разберемся. Господин оставил меня присматривать за замком. Забирайте ласса.

- Я доложу госпоже.

- Что здесь происходит? – гневно вопросила Лиаль, разглядывая черноволосую женщину в платье из добротной ткани.

Лаисса Ренваль спустилась с последней ступеньки, уже не спуская испытующего взгляда с женщины. Та расправила плечи, но взгляд отвела в сторону. Глаза госпожи сузились, она поняла, кто стоит перед ней, и гнев всколыхнулся с новой силой.

- Это его наложница? – спросила Лиаль у служанки, та кивнула и опасливо отошла. Лаисса Ренваль вздернула подбородок, вновь окидывая высокомерным взглядом любовницу своего мужа. – Что ты здесь делаешь и как посмела нарушить запрет не показываться мне на глаза? – ледяным тоном спросила женщину госпожа.

Женщина отступила, но вновь расправила плечи и с вызовом взглянула на лаиссу.

- Этот мужчина не может остаться в замке господина, - произнесла она. – Господину это не понравится.

- И куда, по-твоему, должен исчезнуть раненый благородный ласс? – Лиаль наступала на женщину, прожигая ее взглядом.

- Его отвезут в деревню…

- Где он сгниет в каком-нибудь сарае, ежели не умрет еще в дороге? – лаисса Ренваль не отпускала взгляда наложницы.

- Господин не одобрит, - упрямо повторила та. – И уж коли господин посчитал меня достойной присматривать в его отсутствие за замком, то…

- Господин велел тебе не показываться мне на глаза, но этот приказ ты не спешишь выполнить! – Лиаль подступила к женщине вплотную. – Я спрашиваю еще раз, как смела наложница явиться пред очи благородной лаиссы?

Женщина не выдержала и отшатнулась.

- Я не являлась пред ваши очи, это вы спустились вниз, - воскликнула она и вновь была вынуждена отступить, прижимаясь спиной к стене.

- Ты смеешь указывать мне, где я должна находиться?! – гневно воскликнула Лиаль, не оставляя женщине свободного пространства. – Ты всего лишь наложница, которая сегодня греет постель ласса, а завтра чистит навоз в свинарнике, и ты осмеливаешься указывать мне – благородной лаиссе и супруге высокородного ласса, где ей должно находиться, когда будущая свинарка заходит на ее половину. Так?!

- Нет! – выкрикнула наложница, вырываясь из капкана Лиаль. Она отбежала в сторону и крикнула стражникам. – Забирайте ласса! Я говорю от имени господина!

Стражники неуверенно посмотрели на лаиссу и двинулись в сторону комнаты, где лежал раненый.

- Стоять! – голос Лиаль прозвучал неожиданно громко и властно. – Прочь, псы! Вы зашли на половину вашей госпожи посреди ночи! Как смели вы нарушить мой покой?!

Стражи остановились, окончательно растерявшись. Но тут вновь ожила наложница. Она шагнула вперед и с достоинством произнесла:

- Ласс покинет пределы замка Ренваль. Мужчина не может остаться на половине супруги ласса Ренваля. Я хранитель чести господина…

Издевательский хохот Лиаль заставил наложницу замолчать. Девушка оборвала саму себя и воскликнула:

- Коли честь господина хранит шлюха, то мне заботится уже не о чем. Прочь, сволота! - Ледяным тоном закончила лаисса, оборачиваясь к своей страже. – Уберите ее, и более на мою половину не пускайте.

Наложница вспыхнула, огляделась, отыскивая поддержку в глазах остальной прислуги, но воины, пришедшие с ней, уже направились к двери, а стража благородной лаиссы недвусмысленно подступила к женщине.

- Господин будет недоволен! – выкрикнула она. – Я заботилась и о вас!

- Убирайся! – рявкнула лаисса и, дождавшись, когда двери за незваными гостями закроются, передернула плечами. – Какова наглость.

Глава 5

Глава 5

Первая неделя со дня, когда уехал наместник, и в его замке появился раненый ласс, прошла спокойно. Гаэрд Дальвейг постепенно оживал. Его раны и лекарь еще не позволяли ему вставать с ложа, потому он большую часть времени спал после того, как принимал снадобье, приготовленное лекарем. Но когда просыпался, интересовался не появлялся ли кто-нибудь под стенами замка или в окрестностях. Если его не терзала боль от ранений, то к лассу спускалась лаисса Ренваль, но сидела всегда недолго, и за ее спиной стояли несколько слуг и ратник.

Она была приветлива с раненым, но не выходила за рамки приличий, оставаясь чуть отстраненно-вежливой. Они говорили в основном о его здоровье, не касаясь иных тем. Беседа длилась не совсем недолго, и лаисса уходила, но каждый раз у мужчины появлялось ощущение, что она хочет что-то сказать, но не решается. Он провожал ее внимательным взглядом, после закрывал глаза и уходил в свои думы.

Гаэрд Дальвейг был вынужден подчиниться обстоятельствам, хотя долг велел ему скорей выбираться из замка наместника. Однако попытки встать с кровати увенчались тем, что одна из ран открылась, и лекарь мягко отчитал молодого ласса за горячность и нетерпеливость. Гаэрд вернулся на узкое жесткое ложе и набрался терпения. Исчезновение своего медальона он воспринял достаточно легко. Медальон – всего лишь знак принадлежности, хотя и указывает на то, кем является его носитель. Хвала Святым, в эту тайну посвящены немногие, и вряд ли похититель золотой безделушки знает, что он означает. Иначе, мужчине грозило стать жертвой в корыстных руках, потому что оказать сопротивление в его нынешнем состоянии было невозможным.

Впрочем, следовало поговорить о краже с лаиссой Ренваль, но почему-то с ее появлением мысли ласса Дальвейга оказывались далеки от медальона, от кражи и от прочих дел. Хотелось, чтобы хозяйка замка задержалась подольше, хотелось побеседовать с ней, но никак не удавалось выбрать, о чем говорить. И стоило двери закрыться за Лиаль Ренваль, ласс Дальвейг ругал себя за косноязычие и оторопь. Как и за то, что он слишком пристально смотрит на чужую супругу, любуясь ее смущенным румянцем и тенью от ресниц на щеках, когда она опускала голову под взглядом зеленых глаз ласса.

Чтобы раненый не скучал в одиночестве, ему принесли книги, и Гаэрд с удовольствием воспользовался милостью лаиссы Ренваль. Иногда он разговаривал с прислугой, занимавшейся им, или же звал ратника, стоявшего на страже. Так благородный ласс узнал, что наместника сейчас нет в замке, и что он уехал в столицу ровно в тот день, когда нашли ласса Дальвейга. А еще чуть позже, когда к нему привыкли, болтливая Мальга нашептала, что лаисса Ренваль вовсе несчастлива со своим супругом и живет закрытой в этой части замка. Осознав, что может стать причиной для ссоры супругов, Гаэрд решил покинуть замок, не желая, чтобы доброта Лиаль обернулась против нее. Он даже как-то заговорил об этом, избегая упоминания о том, чего узнал от служанки, но благородная лаисса ответила:

- Вам еще рано отправляться в дорогу, ласс Дальвейг. Я не позволю вам рисковать собой, ибо вы еще не в силах удержаться на лошади, как и поднять меч, ежели на вас нападут.

- Но, насколько я знаю, ваш супруг…

- Мой супруг – моя забота, ласс Дальвейг. Кроме того, до его возвращения вы успеете окрепнуть. Впрочем, ежели вас тяготят эти стены и мои визиты…

- Нет! – поспешил разуверить ее Гаэрд.

На том разговор и закончился. Ласс Дальвейг более не заговаривал о том, чтобы покинуть замок, заметив, что в глазах Лиаль мелькнула обида. Обижать лаиссу мужчине хотелось меньше всего. И все же ему стоило поторопиться с отъездом. И не только из-за супруга лаиссы Ренваль. Отправляясь из родного замка, ласс Дальвейг уезжал не с пустыми руками. То, что он вез с собой, имело великую ценность, и доставить реликвию нужно было в указанное место, ибо ее ожидали, чтобы спрятать от тех, кто имел дурные помыслы.

Несколько отрядов покинули замок, путая следы. Намеренно был распущен слух, что реликвию повезет отряд, которым руководил старший брат Гаэрда. Отряд младшего ласса Дальвейга покинул родовые чертоги среди прочих, никто не знал, кому выпала честь отвести истинную реликвию. Даже сам Гаэрд узнал, что он избран братьями, когда отец вручил ему меч Святого Хальдура, одного из трех Святых Защитников. Никто в отряде не догадывался, что меч везут именно они.

Но на них напали! Напали именно на их отряд, напали из засады, когда часть пути уже была за спиной. Нападавших было больше, чем воинов Дальвейга. То есть ждали именно их. Значит, знали, кто повезет реликвию? Гаэрд прикрыл глаза, вспоминая произошедшее. Перед внутренним взором встал предрассветный сумрак, который разорвал свист стрелы, воткнувшийся в шею его оруженосца.

- К оружию! – выкрикнул ласс Дальвейг, выхватывая из ножен, притороченных к седлу, свой меч.

Свистели стрелы, вскрикивали его люди, выбитые из седла, началась сумятица. Ласс спешился, следом за ним поспешили остальные воины. Скрываясь за лошадями, они высматривали, откуда их обстреливают, а после выстрелили в ответ. Когда враг выбежал на их отряд, людей осталось уже две трети. Они сцепились. Гаэрд увидел, как несколько разбойников бросились к повозке, разбрасывая скарб.

- Его нет! – выкрикнул один.

После этого не осталось сомнений, это были охотники за реликвией, а не простые лесные разбойники. Да и мастерство нападавших не уступало мастерству воинов Дальвейга. Меч продолжили искать, но не смогли найти. Конечно, кому придет в голову, что реликвию выдали за обычный меч, и сейчас она сносит головы врагам, находясь в руках благородного ласса.

Сила ли меча помогла ему, или же это была злость, но Гаэрд обагрил снег кровью не одного врага. Когда он очнулся, то остался один посреди лесной опушки, где их остановили. Где-то за деревьями еще были слышны звуки сражения, и ласс хотел уже спешить на помощь своим людям, пока еще не обращая внимания на раны, испещрившие его тело. Но следующее, что он услышал, заставило Гаэрда свистнуть, подзывая верного жеребца и взлететь в седло.