Наследник для императора

Глава 2

После этого визита день не задался. Клиенты попадались капризные, требовали больше вина, обижали девушек. Мои способности позволяли успокаивать не в меру разошедшихся клиентов и уходить от совсем буйных, и когда от нас вышел последний посетитель, я осталась без сил. Повалилась на кровать, позабыв обо всем на свете.

Утром этот кошмар продолжился. Вчерашний клиент приехал рано поутру и начал колотить в дверь с криками, что его обворовали. Переполох, поднявшийся в заведении, начался с улицы и привлек внимание полицейских, заставив всех в доме встряхнуться и проснуться. В итоге во всем разобрались, «украденная» запонка нашлась в бокале с недопитым вином, сиротливо стоящим у ножки кресла, и скандалист убрался из гостиной. Именно в тот момент, когда дверь закрылась, я поняла, что с меня хватит! День еще толком не начался, а нервы вымотали все – от клиента до блюстителей порядка.

Я вернулась в свою комнату, огляделась по сторонам и начала быстро собирать вещи. Решимости было не очень много, а потому я торопилась. Две сумки с бельем и личными вещами собраны, платья, принадлежащие заведению, оставлены в шкафу. Обувь зимняя и осенняя вместе с парой туфель аккуратно упакована в дорожный чемодан. Оставалось еще одно немаловажное дело – взять расчет у мадам.

Разговор с недовольной работодательницей прошел, как я и ожидала, на повышенных тонах. Она, разумеется, не желала отпускать одну из лучших девушек своего заведения. Но об этом факте мадам не говорила, наоборот, подчеркивала, что я рушу всю свою жизнь и вскоре мне придется довольствоваться сомнительными клиентами в портовых городах. Расчет мне в итоге не дали, а потому я гордо покинула эту обитель порока через главные двери, громко выкрикивая на всю улицу ругательства и проклятия в адрес неучтивой и скаредной мадам. Чем повеселила всю округу и клиентов, задержавшихся на входе ради такого представления.

Теодор еще ранее по моей просьбе отправил багаж к почтовой станции, куда направилась и я, сердито тыча в пыльную дорогу сложенным ажурным зонтиком. Платье на мне было летнее, хотя и яркого красного цвета – наиболее привычной для меня расцветки. Низкий вырез позволял любоваться белоснежной кожей, не тронутой загаром, позволительным только крестьянкам, занятым тяжелым трудом в поле. Подол длинной юбки бил по ногам спереди, а позади с боку на бок порхали оборки из ткани, подчеркивая все достоинства волнительных изгибов тела и привлекая к моей фигуре активное мужское внимание. Как говорила все та же мадам, «реклама двигает торговлю».

Направлялась к почтовой станции, окончательно не решив, куда подамся после увольнения из заведения. Публичный скандал дал разрядку натянутым нервам, но сыграл со мной злую шутку – теперь на то, что меня возьмет хозяйка другого приличного заведения, рассчитывать не приходится. Никому не понравится своенравная девушка. А в том, что о моем громком уходе скоро станет известно, не сомневалась. Если раньше мне передавали через доверенных посыльных предложения о смене места работы, то сейчас наверняка слухи мгновенно долетят до предполагаемых работодателей.

На небе тяжело и величаво расползалась темная туча, при взгляде на которую становилось сразу же понятно, что в скором времени погода резко испортится. Поднялся нехороший ветер, нещадно затеребил атласные ленты на шляпке, заставив их трепыхаться и издавать хлопающие громкие звуки. Длинная юбка облепила ноги и мешала при ходьбе. Ветер дул в лицо, остужая своим напором разгоряченные щеки после эмоционального разговора с мадам.

Почтовый двор встретил заполошным лаем встревоженных непогодой собак. Три кобеля натягивали цепи и метались в пределах своей территории. Лошади, запряженные в карету, тревожно всхрапывали, не желая отправляться в путь.

– Дорогу! – зычно рявкнул возница на козлах, и я поспешно сделала несколько шагов в сторону, дабы не угодить под копыта.

Подковы стучали по булыжной мостовой, рессоры поскрипывали, колеса пересчитывали спицами свой путь. Почтовая карета отбыла по маршруту, я проводила ее взглядом. Есть такое необычное состояние: когда кто-то уезжает, хочется самой отправиться в дорогу и смотреть в окно на мелькающий мимо пейзаж.

– Что угодно госпоже? – вежливо поклонился мне хозяин почтового двора.

– Чего-нибудь освежиться, – отозвалась я, делая заказ, и расположилась в зале, предназначенном для путешественников.

Особого комфорта здесь не наблюдалось, хотя было довольно опрятно, все же столица. И у приезжих с самого начала должно сложиться благоприятное впечатление от главного города нашей империи. Занавески на небольших окнах чистые и отглаженные, на подоконниках простые цветы в горшках, столы прибраны, и служанки выглядели прилично.

– Куда собралась, милая? – проскрипел голос за моей спиной.

Обернувшись, с удивлением увидела женщину раза в два старше меня. Одета бедно, но чисто. Видимо, когда-то она была очень красивой, даже сейчас заметно, что старается следить за собой. Об этом говорил ее потрепанный, но белоснежный чепец на волосах, уложенных в затейливую прическу. Осанка гордая, спина прямая, плечи широко расправлены, только вот в глазах какая-то непередаваемая тоска. Под ее внимательным взглядом я даже поежилась. Конечно, по моему наряду разве что слепой не поймет, каким образом я на жизнь зарабатываю, но все же поблекшие светло-голубые глаза оглядели меня таким внимательным взглядом, будто знали всю подноготную моей жизни.

– Мы с вами не знакомы, – постаралась сохранить дистанцию, отвечая ей.

– И то верно, – скрипуче засмеялась женщина в ответ и, не дожидаясь приглашения, уселась напротив меня за стол.

Постаралась сделать вид, что меня беседа не интересует, и отвернулась к окну. А туча заволокла к этому моменту небо до горизонта, отчего все потемнело вокруг. Того и гляди дождь хлынет.

– Неужели мадам в отпуск отпустила? Или клиент позвал? – спросила женщина так, будто мы с ней давние знакомые.

– Вам-то какое дело? – высокомерно ответила ей.

– Ты права, мне – никакого, – радостно улыбнулась она в ответ. – А тебе?

– В каком смысле? – в недоумении посмотрела на нее я.

– Не надоело еще сластолюбцев ублажать?

– Послушайте… – начала я, но меня прервали.

– Раньше я тоже была такой, как ты. Такая же красивая, уверенная, – предалась воспоминаниям нежданная собеседница. – Наглая. Работала у мадам Каролины.

– А сейчас что? – уже с интересом отнеслась к этой особе, присматриваясь к ней внимательнее.

– А сейчас я состарилась, и ни один мужчина не кидает в мою сторону заинтересованных взглядов, – со вздохом отозвалась она.

– Ваш заказ, – принесли мне кувшин с охлажденным чаем.

– Принеси нам вина, – попросила я девушку.

– Слушаюсь, – вежливо отозвалась служанка и поторопилась на кухню за новым заказом.

– Я была лучшей девушкой у мадам, мне делали предложения, звали замуж, но я считала себя выше этого, – предавалась воспоминаниям собеседница. – Я вертела мужчинами, как хотела, ставила их на колени одним взмахом ресниц. За то, чтобы провести со мной время, платили по пятьсот серебрушек.

– Если ты так дорого стоила, то почему сейчас…

– Так бедна? – перебила она меня. – Потому что в молодости мы уверены в себе, не представляя, что нас ожидает старость. Мне казалось, что такая веселая и беззаботная жизнь будет продолжаться вечно, но постепенно поток клиентов, а вслед за ним и деньги ушли к молоденьким и веселым девушкам. Мадам стала придираться, оплата стала меньше, а клиенты старше и жаднее.

– Ты ничего не откладывала? – удивилась я. Мадам мне буквально сразу же вдолбила золотое правило «у кого золото, тот и устанавливает правила», приучая не тратить заработанное на наряды и украшения.

– Я беззаботно относилась к жизни, – махнула рукой собеседница, – никогда не думала, что состарюсь и проживу достаточно долго.

– Ваше вино, – поставила на стол второй кувшин служанка.

Я сделала приглашающий жест своей собеседнице, и та налила в свой стакан красного, явно разбавленного вина.

– Спасибо, – поблагодарила она и отпила половину.

Я охватила ладонями глиняный кувшин, раздумывая над ее словами. Неужели и меня ожидает такая же жизнь? Что со мной будет в преклонном возрасте?

– Ты никогда не пыталась что-то изменить? – немного помолчав, задала ей вопрос.

– Никогда, – покачала она медленно головой. – Плохое вино. Когда-то я пила самые лучшие сорта, а сейчас поступила служить прислугой в дом стряпчего. Приходится смотреть за его сварливой женой, которая подозревает меня в связи со своим мужем и пытается на мне отыграться.

– Невесело, – прокомментировала я и снова посмотрела в окно на улицу, где как раз в эту минуту начинался дождь.

Крупные капли падали на землю, как обещание будущего ливня, прибивая пыль на дороге и обдавая запахом свежести. Воздух щекотал ноздри, хотелось дышать глубже, вдыхать разреженный воздух, и не было никакого желания улавливать рядом с собой аромат дешевого вина.

– Послушай меня, – наклонившись над столом, прошептала слегка захмелевшая женщина. – При первой же возможности бросай свою мадам и беги от этой развеселой жизни, где все погрязло в пороке и разврате. Возьми свою судьбу в свои руки и покажи смачный кукиш противным богам, пристроившим тебя в заведение. Построй свои планы на будущее, используй малейший шанс повернуть реку жизни на свою мельницу, только тогда ты будешь счастлива. И не верь тому, кто будет обещать тебе золотые горы, стараясь вернуть за ажурные двери борделя. Отец продал меня Каролине в двенадцать лет, тогда не было выбора, но позже я по собственной глупости оставила все как есть, о чем сейчас очень жалею. А у тебя еще все впереди, ты можешь изменить свою судьбу и обмануть хищного дракона. Используй любую возможность вырваться из плена заведения, где деньги легко достаются и тратятся так же.

Я оторопело внимала этим словам. Каждый раз, когда женщина открывала рот, до меня доносился запах вина как напоминание о моих захмелевших клиентах. Сейчас эта картина чрезвычайно ясно предстала перед моим мысленным взором. Мелькание мужских лиц, их предвкушающие улыбки и похотливый блеск глаз. И тут же на меня смотрели выцветшие бледно-голубые глаза, заставляющие прислушаться к словам о переменах. Я четко ощущала эмоции собеседницы – презрение к жизни в борделе, к себе и загубленной жизни в утеху мужчинам. Создавалось ощущение, что она видит во мне себя и дает совет себе самой из прошлого бросить все и начать новую жизнь.

Медленно поднялась на ноги, и в этот момент молния раскроила черный небосвод. Раскаты грома разорвали шелест дождя за распахнутыми еще при летней дневной жаре окнами. Меня впечатлило символическое совпадение. Встревоженно посмотрела на усилившийся ливень, предчувствуя, что сейчас в моей жизни будет тот самый поворот, о котором говорила подвыпившая собеседница.

– И платье смени. Оно не подходит для новой жизни, – плеснув в свой бокал еще вина, проговорила женщина, старательно выговаривая слова.

– Платье чем тебе не угодило? – Я перевела взгляд на бывшую товарку, но та совсем захмелела и больше не обращала на меня внимания.

Женщина опустила голову и что-то шептала глиняному стакану, кажется, жаловалась на свою судьбу. Я расплатилась за холодный чай и вино и попросила комнату, чтобы привести себя немного в порядок и успокоиться после странного разговора.

– Подскажите, когда отправляется почтовая карета на север? – поинтересовалась у служанки.

– Через два часа, – вежливо отозвалась она, поглядывая на оставленный мной столик.

Впрочем, теперь меня мало заботила собеседница, ей вполне хватало общества кувшина вина. Я поторопилась в крохотную комнату, куда по моей просьбе перенесли мои сумки.

– Платье… Чем ей не понравилось мое платье? – озадачилась я, рассматривая себя в небольшом мутном зеркале, висящем на стене. – Вызывающее немного, но я уже давно привыкла к цвету и фасону.

Раскрыла сумки и начала перебирать свой гардероб. Нет, не было у меня там простых вещей, носимых обывателями. Вся моя одежда была призвана привлекать внимание. Под руку попалась теплая шаль темно-серого цвета из натуральной шерсти. Даже помню, когда ее покупала. Тогда так же, как сейчас, начался сильный дождь, и я пожалела тонкий шелк платья, потому купила в лавке недорогую вещь, а затем выкинуть рука не поднялась. Сегодня же запихивала в сумки только то, что принадлежало лично мне, потому серая шаль оказалась в моем багаже. Что ж, в такую погоду она вновь сослужит мне добрую службу.

Волосы уложила в высокую прическу, убрав локоны под шляпку, летний ажурный зонтик от солнца отправился в сумку, с губ стерла карминовую помаду, которую нанесла по привычке. Если менять свою жизнь, то нужно начинать с внешности.

Не могу сказать, что я окончательно решилась на предложение незнакомки. Мне до конца не верилось в достоверность ее истории. Слишком много вопросов возникало. Если то, что она рассказала, – правда, я понимала ее решение оставить все в тайне. Никакая подруга или знакомая не в состоянии даже из лучших побуждений хранить долго такой секрет. Здесь же женщина рассчитывала, что, обратившись к человеку моей профессии, может рассчитывать на щедро оплаченное молчание. Пятьдесят тысяч золотых! Очень приличная сумма, чтобы начать новую жизнь хоть в столице, хоть в провинции, не оглядываясь на прошлое. Я вполне могу построить себе такую жизнь, как захочу. Бывшая работница увеселительного заведения права в одном: молодость быстро проходит и о своем будущем надо позаботиться заранее. Я никогда не задумывалась о судьбах тех девиц, что достигали возраста и покидали мадам. Куда они отправлялись? Как сложились их судьбы? Конечно, я не получила расчет за полмесяца, но все же надеялась, что смогу выбить из бывшей работодательницы причитающееся жалованье. Мне хватит характера вернуться обратно в заведение и вытребовать деньги. Новую жизнь уже сейчас нужно строить на что-то.

– Госпожа, карета на север готовится к отправлению, – раздался голос служанки из-за двери. – Вы едете?

– Да! – решительно крикнула в ответ.

Незнакомка назначила встречу на первом перегоне. Вот там и буду принимать окончательное решение. Я еще ее мужа не видела, хотя богатый опыт в общении с мужчинами мне подсказывал, что проблем с ним не будет.

Серая шаль защищала от дождя, согревала и скрывала мой вызывающий наряд, а почтовая карета тем временем по раскисшим дорогам увозила мою скромную персону в окружении других пассажиров на север. Как мне сообщил кучер, первый перегон будет лишь после четырех часов езды, а значит, мы прибудем туда далеко за полночь. Откинувшись на обитую кожей спинку сиденья, сложила руки на груди, плотнее закутавшись в теплую ткань, и постаралась задремать. Хотя организм и был уставший, но привык в это время бодрствовать, поэтому сон никак не мог сморить меня.

В голове всплывали обрывки разговоров с обеими незнакомками, и меня удивляли эти странные совпадения. Женщина зашла средь бела дня в заведение, которое порядочные дамы не посещают, и обратилась именно ко мне. Не занятая с клиентами, я прониклась любопытством к неожиданной посетительнице, но все же не могла не озадачиться тем обстоятельством, что ей повезло встретить именно меня. Вторая странность – нервный рабочий день, точнее, ночь, а наутро допрос из-за кражи, хотя мадам права, у нас всегда все было прилично в этом отношении. И третья странность: мне довелось случайно столкнуться с бывшей девушкой из борделя, так активно убеждающей меня бросить заведение, пока есть возможность. Я привыкла доверять своей интуиции и, прислушиваясь к чувствам таких разных женщин, понимала, что они обе были со мной откровенны. Все вроде бы пока складывается удачно. Только меня мучил один вопрос: для кого? Кому боги благоволят в этой ситуации?

Буду решать проблемы по очереди, решила, не найдя ответа. Может быть, действительно я приглянулась кому-то из богов, и он решил помочь мне неизвестно за какие заслуги. Или, наоборот, устроить грандиозную подставу. В общем, ухо надо держать востро и при разговоре с незнакомкой вести себя осторожно. В том, что она не представилась, нет ничего удивительного, ведь женщина пришла в дом терпимости, здесь обычно не называют себя, но дальше ей придется раскрыть свое инкогнито.

Карета замедлила ход, заскрипев рессорами на повороте, невдалеке послышался ленивый лай дворовых псов. Мелькнули факелы в руках у выбежавших слуг, распахнулись дверцы, впуская внутрь салона, согретого дыханием пассажиров, влажный воздух летней ночи. Зябко повела плечами и потянула носом, почуяв запах позднего ужина, доносящийся из приоткрытой двери почтовой станции.