Наследница моря и огня

3

Позднее в тот же вечер Лира повела стражей Моргол в Кэйтнард искать ночлег, и Рэдерле последовала за ними. Перед лошадью Руда в конюшнях училища она оставила маленький моточек из яркой золотой нити, которую вытянула из оторочки рукава. Держа в уме моточек, она оставила в нем свое имя, представила себе сперва Руда, наступающего на моточек, а затем его коня – и далее, как Руд скачет по улицам Кэйтнарда, ни о чем не думая, повторяя каждый изгиб и петлю золотой нити, пока, доскакав, не избавится от чар и не обнаружит, что корабль и морской отлив его не дождались. Она понимала, что он ее заподозрит, но ему ничего не останется, кроме как ехать в Ануйн верхом, в то время как Бри Корбетт, повинуясь приказу, поведет корабль на север.

Стражам еще ничего не сказали. Рэдерле слышала обрывки их разговоров и смех, заглушаемые унылым и неуемным гулом волн, когда скакала за ними под гору. Почти стемнело. Ветер мешал лошади продвигаться, но, как и советовала Лира, Рэдерле все же держалась на одном и том же расстоянии от стражи. Она в течение всего пути чувствовала затылком взгляд Моргол.

Ей удалось догнать стражей в тихом переулочке близ пристани. У девушек был несколько изумленный вид. Одна из них сказала: «Лира, здесь нет ничего, кроме торговых складов». Лира, не отвечая, обернулась и увидела Рэдерле. Рэдерле встретила ее краткий испытующий взгляд. Затем Лира посмотрела на стражей. Что-то в ее лице их успокоило. Ее пальцы сомкнулись и вновь расслабились на копейном древке. Она подняла подбородок.

– Сегодня вечером я отбываю с Рэдерле Анской к горе Эрленстар. Я совершаю это без дозволения Моргол. Я дезертирую. Я не сумела защитить князя острова Хед, пока он был жив. Все, что я могу сейчас, – это узнать у Высшего, кто его убил и где убийца. Мы плывем в Краал на корабле ее отца. Корабельщика еще не поставили в известность. Я не могу… Минуточку. Я не могу просить вас мне помочь. Ибо не могу думать, что вы совершите столь постыдное и позорное дело, каким было бы оставить Моргол в одиночестве, без охраны в чужом городе. Не знаю, как я сама отваживаюсь на это. Но в чем я совершенно уверена, так это в том, что нам вдвоем корабль не угнать.

Когда она договорила, воцарилось молчание, разве что где-то хлопала на ветру дверь. Лица стражей были непроницаемы. Затем одна из них, девушка со светлой шелковистой косой и приветливым загорелым личиком, гневно воскликнула:

– Лира, да в своем ли ты уме? – Затем поглядела на Рэдерле. – Да в своем ли уме вы обе?

– Да, – ответила Рэдерле. – Во всем Обитаемом Мире нет человека, который доставит нас до цели, но корабельщик, служащий у моего отца, и сам почти готов отправиться туда. Он уважает вас и, как только оценит обстановку, думаю, не будет долго спорить.

– Но что скажет Моргол? И что скажут твои близкие?

– Не знаю. Мне все равно.

Девушка без слов покачала головой:

– Лира…

– Имер, вы можете выбрать одно из трех. Можете оставить нас здесь, вернуться в училище и сообщить обо всем Моргол. Можете силой доставить нас обратно в Училище, чем значительно превысите ваши полномочия и оскорбите народ Ана, не говоря уж обо мне. А можете идти с нами.

У Моргол есть двадцать стражей, которые ждут в Хлурле, чтобы сопровождать ее обратно в Город Короны; ей требуется только вызвать их в Кэйтнард, и они тотчас явятся. Она будет в безопасности. Однако, что она скажет вам, если узнает, что вы отпустили меня одну к горе Эрленстар, я предпочла бы не услышать.

Еще одна девушка, с простецким смуглым лицом и грубоватым акцентом Херунского нагорья в голосе, веско заметила:

– Она решит, что мы все дезертировали.

– Гох, я скажу ей, что взяла ответственность на себя.

– Вряд ли ты сможешь убедить ее, что всех нас заставила сделать это. Лира, прекрати валять дурака и возвращайся в Училище, – сказала Имер.

– Нет. И только попробуй тронь меня. Ты не имеешь права применять силу к земленаследнице Херуна. – Она выдержала паузу, переводя взгляд с лица на лицо.

Кто-то вздохнул.

– Как ты думаешь, далеко ли ты уйдешь, если корабль Моргол пустится в погоню? Она тебя настигнет.

– Тогда о чем вам беспокоиться? Вы ведь знаете, что не можете отпустить меня одну к горе Эрленстар.

– Лира, мы отборные стражи Моргол. Мы не воры. Не похитители.

– Тогда возвращайтесь в училище. – Презрение в ее голосе не давало им пошевелиться. – У вас есть выбор. Возвращайтесь в Херун с Моргол. Вы не хуже любого другого знаете, кем был Звездоносец. Вы знаете, как он погиб и как весь свет тем временем занимался своим делом. Если никто не потребует у Высшего назвать чародея, который его погубил, назвать оборотней, то, думаю, однажды, и очень скоро, сотни стражей в Городе Короны будет недостаточно, чтобы защитить Моргол от страшного бедствия. Если мне придется идти к горе Эрленстар пешком, я пойду. Поможете вы мне или нет?

Они опять молчали, стоя строем перед ней, словно готовясь к битве; на их лица падала тень, и ничего нельзя было предугадать. Затем маленькая черноволосая девушка, с нежными бровями вразлет, покорно сказала:

– Ладно, если мы не можем принудить тебя остаться, может быть, корабельщик приведет тебя в чувство? Каким образом ты предполагаешь угнать корабль?

Она рассказала как. Стражи поворчали, оспаривая ее доводы, но им не хватило запала; и в конце концов их голоса поутихли. Они покорились и стояли в ожидании. Лира повернула коня.

– За мной.

Девушки в случайном порядке выстроились позади нее. Рэдерле, ехавшая рядом с Лирой, увидела в падавшем из гостиничных окон свете, что руки той, сжимающие поводья, дрожат. Мгновение Рэдерле хмурилась, скосив взгляд на собственные поводья, затем протянула руку и тронула спутницу. Та подняла темнокудрую голову и сказала:

– Теперь предстоит самое легкое – угнать корабль.

– Едва ли мы его угоним. Это корабль моего отца, а отец не в том положении, чтобы ввязываться в игру. Я не… Никто в Ане не станет судить меня, но у тебя свои понятия о чести.

– Все в порядке. Просто я семь лет прослужила в страже Моргол, и в Херуне под моим началом тридцать стражей. Это несовместимо со всем, чему меня учили, – бросать Моргол подобным образом. Это неслыханно.

– В училище она в полной безопасности.

– Знаю. Но что она подумает обо мне? – Улица кончилась, Лира придержала коня и посмотрела на королевский корабль, покачивавшийся на якоре, освещенный луной. В штурманской рубке горел свет. С палубы послышался тяжелый топот, кто-то сказал, едва дыша:

– Последние из книг Руда. Если все мы не окажемся с ними вместе на дне морском, я съем любую из них вместе с железной оковкой. А сейчас пойду-ка и пропущу кружечку, пока мы не отчалили.

Лира оглянулась; двое из стражей спешились и бесшумно двинулись за матросом, который зашагал, посвистывая, вдоль причала. Остальные последовали за Рэдерле и Лирой к корабельным сходням. Рэдерле, слышавшая только хлюпанье воды, громыханье цепи и собственные приглушенные шаги, обернулась, дабы убедиться, что они все еще тут. Они двигались сверхъестественно тихо, и ей почудилось, будто позади нее идут призраки. Одна скользнула по сходням на самый верх, чтобы следить за палубой, две другие вместе с Лирой нырнули в трюм. Рэдерле выждала несколько секунд, давая им возможность сделать свою работу внизу. Затем вошла в рубку, где Бри Корбетт обменивался с каким-то торговцем сплетнями и потчевал его вином. Он в удивлении поднял глаза.

– Надеюсь, ты приехала не одна? Руд поднял на корабль лошадей?

– Нет. Он не придет.

– Не придет? Так что же я должен делать со всем его барахлом? – Он с подозрением поглядел на Рэдерле. – Он, случайно, не отправился куда-нибудь наобум, как и папаша?

– Нет. – Она проглотила сухой комок и откашлялась. – Наобум отправляюсь кое-куда как раз я. Я иду к горе Эрленстар. Ты доставишь меня в Краал. Если нет, то, надеюсь, корабельщик Моргол окажется более сговорчивым.

– Что? – Бри Корбетт поднялся, его седые брови взлетели до самой линии волос. Торговец ухмыльнулся. – Кто-то другой поведет корабль твоего отца? Только через мой труп. Ты потеряла рассудок, малышка, подойди, присядь, и мы…

В освещенном пространстве возникла Лира с копьем в руке, словно привидение, и он запнулся. Рэдерле слышала его дыхание. Торговец прекратил ухмыляться. Лира сказала:

– Большая часть команды в трюме. Их сторожат Имер и Гох. Сперва один решил, что мы шутим, но его пригвоздили стрелой к трапу за рукав и штанину – нет, он не ранен, – а Гох вторым выстрелом выбила пробку из винного бочонка. Они просят, чтобы кто-нибудь воткнул пробку на место.

– Ведь это их запас вина на все плавание, – ахнул Бри Корбетт. – Доброе херунское вино. – Торговец было поднялся, Лира перевела на него взгляд, и он замер.

Рэдерле заметила:

– Двое стражей последовали за парнем, который покинул судно; они разыщут всех остальных из команды. Бри, ты все равно хотел к горе Эрленстар. Ты сам говорил.

– Ты тогда… Но ведь ты не придала значения моим словам!

– Скорее, ты не придал им значения. А я-то да.

– Но твой отец! Он проклянет мои зубы, если узнает, что я взял его дочь и херунскую земленаследницу в недозволенное плавание. А Моргол призовет Херун к оружию.

– Если не хочешь командовать кораблем, найдем кого-нибудь другого. В тавернах и на причалах полно ребят, которым можно заплатить, чтобы они заняли твое место. Если хочешь, мы оставим тебя где-нибудь связанным вместе с этим торговцем, дабы убедить всех в твоей полной невиновности.

– Вышвырнуть меня с моего корабля! – Голос у него сорвался.

– Послушай меня, Бри Корбетт, – спокойно сказала Рэдерле. – Я потеряла друга, которого любила, и человека, за которого вышла бы замуж. Он находится где-то между Исигским перевалом и горой Эрленстар. Не скажешь ли ты мне, для чего мне возвращаться домой? Для нового бесконечного молчания и ожидания в Ануйне? Для того, чтобы Владетели Трех Уделов пререкались из-за меня, в то время как мир с треском разваливается, точно разум Моргона? Ради Райта Хедского?

– Знаю. – Он протянул к ней руку. – Понимаю. Но ты не можешь…

– Ты говорил, что дошел бы на этом корабле до порога Высшего, если бы мой отец попросил. А приходило ли тебе в голову, что мой отец может оказаться в такой же опасности, что и Моргон? И ты хочешь, чтобы я спокойно плыла обратно в Ануйн и оставила его в беде? Если тебе даже и удастся выставить нас с этого корабля, мы найдем другие способы попасть к цели. И ты захочешь в таком случае вернуться в Ануйн и сообщить Дуаку все эти новости, пока они еще свежие? У меня есть вопросы. Я ищу ответы на них и отправляюсь к горе Эрленстар. Так ты согласен вести наш корабль или мне искать для этого кого-нибудь другого?

Бри Корбетт обрушил на стол крепко стиснутый кулак. С минуту, покрасневший и безмолвный, он не сводил глаз со столешницы. Затем его голова опять медленно поднялась; он уставился на Рэдерле так, словно она только что переступила порог и он не знает, что ей нужно.

– В Краале потребуется пересесть на другой корабль. Я тебе это говорил.

– Знаю. – Ее голос слегка дрогнул, когда она взглянула ему в глаза.

– Я смогу найти для вас в Краале подходящий. Вы позволите мне везти вас вверх по Зимней?

– Я, пожалуй… Я, пожалуй, предпочла бы тебя кому угодно другому.

– У нас недостаточно припасов на путь до Краала. Придется зайти в Кэруэддин или, может быть, в Хлурле.

– Я никогда не видела Кэруэддина.

– Это красивый город; Краал и Исиг – замечательные места. Я не видел их с тех пор… Нам понадобится больше вина. Команда у нас хорошая, лучшая, с какой я когда-либо ходил в плавание. Но ребята достаточно требовательны.

– У меня есть при себе деньги и драгоценности. Я подумала, что они мне пригодятся.

– Ты предусмотрительна. – Он протяжно вздохнул. – Ты мне кого-то напоминаешь. Кого-то очень хитрого. – Торговец нечленораздельно выразил недовольство, а глаза Бри переместились на Лиру. – Что, – почтительно спросил Бри, – вы решили делать с ним? Если его отпустить, он примется колотить в дверь училища, прежде чем мы успеем выйти из гавани.

Лира подумала.

– Можно связать его и оставить на пристани. Утром его найдут.

– Я ни слова не скажу, – заверил торговец, и Бри рассмеялся.

Рэдерле быстро вставила:

– Бри, вот и свидетель тому, что ты не отвечаешь за случившееся. Теперь с твоей честью все в порядке?

– Госпожа, либо я иду с вами потому, что полдюжины полуженщин-полудевчонок захватили мой корабль, либо потому, что достаточно безумен, чтобы добровольно везти дочь Мэтома и земленаследницу Моргол к вершине мира одних одинешенек. В любом случае не так уж много остается от моей чести. Лучше разреши мне проверить, вся ли команда на месте. Пора в дорогу.

Обнаружилось, что недостающая часть команды как раз явилась, сопровождаемая по сходням двумя стражами Моргол. При виде Бри Корбетта матросы заволновались, пытаясь что-то объяснить. Бри невозмутимо прервал их:

– Нас захватили. За это удовольствие вы получите прибавку к жалованью. Мы направляемся на север. Проверьте, кто отсутствует, и спросите остальных в трюме, не будут ли они добры подняться и приступить к своей работе. И пусть закупорят вино; в Имрисе мы купим еще. И пусть знают, что я буду не на их стороне, если кто хоть пальцем тронет стражей Моргол.

Два стража вопросительно посмотрели на Лиру, она кивнула.

– Пусть одна стоит у люка, а другая наблюдает за берегом. Нужно охранять корабль, пока он не покинет гавань. – И добавила, обращаясь к Бри Корбетту: – Я доверяю тебе. Но я тебя не знаю, и меня приучили к осторожности. Поэтому я буду за тобой следить. И помни: я провела под открытым небом больше ночей, чем могу сосчитать, и знаю, какие звезды указывают, где север.

– А я, – отозвался Бри Корбетт, – видел стражей Моргол на учениях. И ни в чем не стану вам перечить.

Появилась команда, раздосадованная и смущенная тем, что приходится приступать к своим обязанностям под бдительными взорами стражей. Последний матрос, напевая, поднялся на палубу. Он самодовольно уставился на стражей, подмигнул Лире и потянулся к Имер, которая, стоя на коленях, связывала запястья торговцу, приподнял ее подбородок и чмокнул.

Она отшвырнула его, потеряв равновесие, и торговец, сбросив с рук веревку и поднимаясь, ударил ее головой под подбородок. Она тяжело плюхнулась на палубу. Торговец, сбив по дороге с ног матроса, юркнул к сходням. Что-то, едва различимое в воздухе, слабо поблескивающее, упало перед ним, когда он бежал вниз. Он не обращал внимания на стрелу, вонзившуюся в дерево, пока не задел ее ногой. Охваченные любопытством матросы сгрудились у поручня вблизи стражей, когда те принялись стрелять. Бри Корбетт, втиснув могучие плечи между Лирой и Рэдерле, выругался.

– Пожалуй, не стоит его задевать, – задумчиво сказал он. Лира дав команду прекратить стрельбу, ничего не ответила. Раздались внезапный вскрик и всплеск; они вытянулись, перегибаясь через поручень.

– Что с ним? Он ранен? – И тут они услышали, как торговец бранится в воде; затем зашевелился швартов – это он выбирался на берег. Снова раздались его шаги – быстрые и уверенные. И новый всплеск.

– Кости Мадир, – ахнул Бри. – Да он что, ослеп? Он возвращается к нам. Не иначе как пьян. Он теперь всему свету станет рассказывать, что у меня на борту Моргол, король Ана и четырнадцать чародеев, и кто-нибудь наверняка поверит его россказням. Он что, опять к нам? – Раздался глухой стук. – Нет, упал в гребную шлюпку. – Бри посмотрел на Рэдерле, которая тихонько захихикала.

– Я и забыла, что там вода. Бедняга.

Глаза Лиры с неуверенностью скользнули к ее лицу.

– Ты что-то сделала? Что именно?

Рэдерле показала ей обтрепанный край отороченного золотом рукава.

– Да просто один пустячок с помощью моточка нитки, которому обучила меня свинарка…

Корабль наконец тронулся и заскользил, точно видение, прочь из темной гавани, оставляя позади рассеянные огоньки города и два ярких маяка, на концах замыкающих гавань черных мысов. Лира позволила стражам отдыхать, как только корабль уверенно повернул на север и западный ветер хлестнул по щекам, а сама присоединилась к Рэдерле у борта. Некоторое время они молчали; горстка огней исчезла, как только их заслонила скала, выросшая под звездами. Зубчатый ободок незнакомой земли, бежавший, словно черная нить у края неба, был единственным, что они видели. Затем Рэдерле, немного подрагивая от прохладного ночного ветра и крепко держась обеими руками за поручень, негромко сказала:

– Как раз это я и хотела сделать вот уже два года, с тех пор как он где-то здесь потерял свою корону и она угодила на морское дно. Но я бы не справилась одна. Я никогда в жизни не бывала дальше Кэйтнарда, а Обитаемый Мир кажется просто громадным. – Она умолкла, не сводя глаз с освещенной луной белой пены, то взлетавшей вихрями, то падавшей с гребней вниз. Затем просто и горестно добавила: – Жаль только, что это не вышло раньше.

Лира красивым и норовистым движением оттолкнулась от борта.

– А как кто-либо из нас мог узнать, что надо идти? Он был Звездоносцем, его вел его жребий. Тех, кому дан жребий, хранит особая сила. И он направлялся к Высшему, сопровождаемый арфистом Высшего. Откуда мы могли знать, что даже Высший не поможет ему? И не поможет даже своему арфисту?

Рэдерле взглянула на ее затененный профиль.

– Дет? Моргол думает, что он мертв?

– Она не знает… Она… Одна причина, по которой она явилась сюда, – узнать, нет ли у Мастеров каких-то сведений о том, что могло с ним случиться.

– Почему она не отправилась к горе Эрленстар?

– Я спрашивала ее. Она ответила: потому что последнего землеправителя, который ушел, чтобы встретиться с Высшим, никто с тех пор не видел и никто о нем больше не слышал.

Рэдерле хранила молчание. Что-то, но не ветер, вызвало у нее по всему телу холодную дрожь.

– Я всегда считала, что гора Эрленстар – это безопаснейшее и прекраснейшее место на свете.

– Я тоже. – И Лира обернулась, так как маленькая темноволосая девушка-страж окликнула ее по имени. – Что такое, Киа?

– Корабельщик отвел для нас королевскую каюту; он говорит, это единственная, которая достаточно велика для нас всех. Нужно выставить часовых на ночь?

Лира поглядела на Рэдерле. Было слишком темно, чтобы различить лицо Лиры, но Рэдерле чувствовала, что оно выражает вопрос. И Рэдерле медленно произнесла:

– Я доверяю ему. Но зачем вводить его в искушение повернуть назад? Вы можете сторожить всю ночь?

– Да. Посменно. – Лира опять оборотилась к Кие. – Один страж у руля, смена каждые два часа – и до зари. Я держу первую вахту.

– Я с тобой, – сказала Рэдерле.

Она провела большую часть двухчасовой смены, пытаясь обучить Лиру простым чарам, которые наложила на торговца. Они воспользовались куском бечевки, который дал им разбираемый любопытством кормчий.

Лира, мрачно поглядев на бечевку минуту-другую, бросила ее на пути матроса, который переступил ее и безмятежно двинулся дальше по своим делам.

Кормчий запротестовал:

– Ты нас всех спихнешь за борт.

Но Лира покачала головой:

– Я не могу. Я все глазею и глазею на нее, но ведь это же просто обрывок старой бечевки. В моей крови нет магии.

– Есть, – возразила Рэдерле. – Я чувствую. В Моргол.

Лира с любопытством уставилась на нее.

– А я никогда не чувствовала. Однажды я обрету ее силу взгляда. Но это чисто житейская способность, ничего общего не имеющая с волшебством. А вот этого я не понимаю.

– Гляди на нее, представляя, что это вовсе не бечевка, а тропа, петляющая, вьющаяся и запутавшаяся, которая любого, кто на нее ступит, заставит совершать все эти повороты… Увидь это. А затем помести туда свое имя.

– Как?

– Ты знаешь, что ты – это ты, а она – она; и связь между вами – это знание.

Лира снова склонилась над бечевкой. Она довольно долго молчала, Рэдерле и кормчий наблюдали за ней. Затем из рубки вышел Бри Корбетт, и Лира метнула бечевку под его сапог.

– Куда ты нас везешь, во имя Хела? – обратился он к кормчему. – Что ты уперся носом в Имрисский берег? – Он уверенно шагнул к рулю и выправил курс.

Лира со вздохом встала на ноги.

– Я – это я, а это старый моток бечевки. Только досюда я и могу добраться. А что ты еще умеешь?

– Всего лишь несколько мелочей. Сплести сеть из травы. Заставить стебель куманики казаться непроходимыми колючими зарослями, отыскать дорогу в лесах Мадир, где кажется, будто деревья передвигаются с места на место… Ерунду всякую. Я унаследовала силу от колдуньи Мадир и от одного… Его звали Илон. По какой-то причине ни один из моих братьев ничего такого не умеет. Свинарка говорила, что магия сама находит себе выход. Правда, это здорово расстраивало их, когда мы были маленькими, и я всегда могла найти дорогу из лесов Мадир, а они – нет.

– И что это за чудное королевство, ваш Ан! В Херуне совсем немного магии.

– А в Ане от нее колышется земля. Вот почему нас всех так обеспокоило, что мой отец покинул страну. Без него магия высвобождается и пробуждаются мертвецы со своими воспоминаниями.

– И что они делают? – Лира понизила голос до шепота.

– Вспоминают старые распри, былые счеты, древние битвы и стремятся их возобновить. Война между Тремя Уделами в прежние дни была жаркой; большинство древних королей и владетелей умирали в зависти и гневе.

– А Илон? Кто он был?

Рэдерле наклонилась, чтобы подобрать бечевку, и обвила се вокруг пальцев.

– Он загадка.

Тут явилась Имер сменить Лиру, и, поблагодарив ее, девушки отправились спать. Легкое покачивание корабля быстро усыпило Рэдерле. Она проснулась на рассвете, перед самым восходом солнца. Оделась и вышла на палубу. Море, ветер, долгая линия Имрисского побережья уныло серели под светлеющим небом. Туманы вдоль необозримого и пустынного восточного горизонта понемногу становились все белее под робкими солнечными лучами. Последний часовой, у которого уже затуманивались глаза, поглядел на небо и направился в каюту. Рэдерле подошла к борту, чувствуя себя сбитой с толку в бесцветном мире. Она увидела крохотную рыбачью деревушку, горсточку хибарок у костяного цвета скал, безымянное поселение на чужой земле; здешний крохотный лодочный флот тянулся от берега в открытое море. Стая чаек, серых с белым, крича, вилась над головой, затем они рассеялись и полетели на юг. Рэдерле подумала, не в Ан ли. Ее пронзили холод и ощущение бесцельности, и она задалась вопросом, а не оставила ли она свое имя вместе с тем, чем владела в Ануйне.

Кого-то рядом вырвало, и она обернулась на звук. Оторопело уставилась на незнакомое лицо, испугавшись на миг, не угнала ли она из Кэйтнарда корабль, полный оборотней. Но тут же решила, что ни один оборотень не принял бы добровольно вид такой несчастной юной девушки. Она ждала, пока девушка не вытрет рот и не сядет, скорчившись, на палубу, вся измученная и бледная. Глаза девушки закрылись. Вспомнив, как скверно приходилось на корабле Руду, Рэдерле пошла на поиски ведра с водой. Возвращаясь с черпаком, она ожидала, что видение исчезнет, но нет, оно было здесь, робкое и безобидное, похожее на узел старой одежды в углу.

Рэдерле встала на колени, и девушка подняла голову. Она приоткрыла глаза, поглядела несколько затравленно, словно подозревала, что море и корабль сговорились против нее. Ее рука дрожала, когда она принимала черпак; очень худая рука, сильная, загорелая и мозолистая, слишком крупная, пожалуй, для такого стройного тела.

– Спасибо, – прошептала девушка и закрыла глаза. – Никогда еще, ни разу в жизни мне не было так паршиво.

– Это пройдет. Кто ты? Как попала на корабль?

– Я пришла… Я пришла нынче ночью. Спряталась в одной из шлюпок под парусиной, но только… Только в конце концов пришлось оттуда вылезать. Корабль кренило в одну сторону, шлюпку – в другую. Я думала: вот-вот помру… – Она страдальчески сглотнула, открыла глаза и быстро закрыла снова. Немногочисленные веснушки резко выступали на ее скулах. Что-то в чертах этого лица, в изящной определенности лицевых костей вызвало в горле у Рэдерле внезапный спазм. Девушка, глотнув ртом ветер, продолжала: – Вчера вечером я искала, где бы переночевать, и вдруг услышала, как вы разговариваете у складов. Ну, и я просто… Просто пошла за вами следом на корабль, потому что вы отправляетесь как раз туда, куда мне надо.

– Кто ты? – прошептала Рэдерле.

– Тристан Хедская.

Рэдерле села на пятки. Краткое и мучительное воспоминание: лицо Моргона, видимое как никогда отчетливо, наложилось на лицо Тристан, и Рэдерле вновь ощутила спазм. Тристан поглядела на нее со странной задумчивостью, затем быстро отвернула лицо, поплотнее закутавшись в свой простой бесформенный плащ. Корабль накренился, она простонала и произнесла сквозь стиснутые зубы:

– Думаю, мне предстоит умереть. Я слышала, что говорила земленаследница Моргол. Ты угнала корабль; ты никому ничего не сказала. Я слышала, как ночью матросы беседовали о том, как стражи вынудили их идти на север и что… что лучше без проволочек сделать вид, будто им и самим туда хочется попасть, чем воспротивиться и стать посмешищем Обитаемого Мира. Затем они заговорили о Высшем, и голоса зазвучали тише; я не могла разобрать.

– Тристан…

– Если меня высадят на берег, я пойду пешком. Ты сама сказала, что готова идти пешком. Я слышала, как Элиард кричал во сне, когда ему снился Моргон; и я вынуждена была его будить. Однажды ночью он сказал… Однажды ночью он увидел во сне лицо Моргона и не мог… Не мог его узнать. Тогда он захотел отправиться к горе Эрленстар, но была страшная зима, самая скверная на Хеде за семьдесят лет, как сказал старый Окленд; и его убедили подождать.

– Он не смог бы одолеть перевал.

– Вот это и сказал ему Грим Окленд. Элиард все равно рвался в путь. Но Мастер Кеннон пообещал, что весной они пойдут вместе. И вот настала весна… – Ее голос умолк; с мгновение она сидела совершенно тихо, глядя на свои руки. – Настала весна, и Моргон умер. И я постоянно видела в глазах Элиарда, чем бы он ни занимался, один вопрос: «Почему?» Вот я и собралась к горе Эрленстар, чтобы выяснить это.

Рэдерле вздохнула. Солнце прорвалось наконец сквозь туманы и через перекрестье снастей обволокло палубу паутиной света. Тристан от его теплого прикосновения стала казаться не такой восковой, она даже немного выпрямилась и перестала дрожать. Она добавила:

– Ты не можешь сказать ничего, что заставило бы меня изменить решение.

– Не я, а Бри Корбетт.

– Тебя и Лиру он взял.

– Меня он знает, а спорить со стражами Моргол – дело трудное. Но он может упереться по поводу хедской земленаследницы, особенно если учесть, что ни одна душа не знает, где ты. Он может развернуть корабль и повести его прямехонько в Кэйтнард.

– Я написала Элиарду записку. Да и стражи не позволят корабельщику повернуть.

– Не в открытом море, где нам не найти никого другого, кто повел бы корабль.

Тристан со страданием поглядела на раскачивающуюся рядом шлюпку.

– Я могу опять спрятаться. Меня никто не видел.

– Нет. Подожди. – Рэдерле помолчала и подумала. – Моя каюта. Можешь посидеть там. Я принесу тебе поесть.

Тристан отвернулась.

– Вряд ли мне скоро захочется есть.

– Идти можешь?

Тристан с усилием кивнула. Рэдерле помогла ей подняться на ноги, быстро оглядев палубу, и повела ее по ступенькам в свою маленькую каюту. Она дала Тристан немного вина и, когда та упала на койку при внезапном толчке корабля, накрыла ее плащом. Гостья лежала вся обмякшая, и было почти незаметно, как она дышит, да и саму ее было почти не видно, но, закрывая дверь, Рэдерле услышала ее голос, гулкий, точно из могилы: «Спасибо…»

Лиру, закутанную в необъятный темный плащ, Рэдерле нашла на корме; Лира наблюдала, как всходит солнце, и, когда Рэдерле присоединилась к ней, приветствовала ее искренней лучезарной улыбкой.

Рэдерле сказала вполголоса, чтобы не услышал кормчий:

– У нас осложнение.

– Бри?

– Нет. Тристан Хедская.

Лира с недоверием воззрилась на собеседницу. Затем молча выслушала объяснения Рэдерле и нахмурила брови.

Бросив стремительный взгляд на каюту Рэдерле, как если бы она могла разглядеть сквозь стены неподвижный холмик на койке, Лира уверенно сказала:

– Мы не можем ее взять.

– Знаю.

– Народ Хеда уже достаточно настрадался за время отсутствия Моргона; она хедская земленаследница и должна быть… А сколько ей лет?

– Наверное, тринадцать. Она оставила дома записку. – Рэдерле потерла глаза пальцами.

– Если мы вернемся, – сказала Лира, – то, скорее всего, столкнемся нос к носу с кораблем Моргол. Но Тристан нужно доставить обратно на Хед. Ты ей это уже говорила?

– Нет. Я решила сперва подумать. Бри сказал, нам придется заходить за припасами. Можно будет поискать торговый корабль, который заберет ее.

– А она согласится?

– Сейчас она не в том состоянии, чтобы спорить. Она никогда в жизни не покидала Хед; сомневаюсь, имеет ли она понятие, где находится гора Эрленстар. Вероятно, она вообще никогда не видела гор. Но у нее… Упрямства у нее не меньше, чем у Моргона. Если нам удастся снять ее с одного корабля и перенести на другой, пока у нее морская болезнь, то она может ни о чем и не догадаться, пока не окажется у родного крыльца. Это выглядело бы бессердечным, но если она… Если что-нибудь случится с ней по пути к горе Эрленстар, не думаю, что кто-нибудь на Хеде или вне его перенесет такую новость. Торговцы нам помогут.

– Бри Корбетту скажем?

– Он повернет.

– Следовало бы повернуть, – беспристрастно заметила Лира, не сводя глаз с белых бурунов у Имрисского берега. Затем оглянулась на Рэдерле. – Мне будет непросто предстать перед Моргол.

– Я не собираюсь возвращаться в Ануйн, – тихо сказала Рэдерле. – Возможно, Тристан нас никогда не простит, но она получит ответ. Клянусь костями мертвецов Ана. Клянусь именем Звездоносца.

Лира коротко и умоляюще качнула головой.

– Не надо, – прошептала она. – Это звучит так страшно, словно тебе в жизни больше ничего не осталось.

Тристан проспала почти весь день. Вечером Рэдерле принесла ей немного горячего супу; гостья поднялась, поела немного, а затем, когда ночные ветры, явившиеся с запада и остро пахнущие перевернутой землей, основательно закачали корабль, снова исчезла под плащом. Гостья в отчаянии стонала, но Бри Корбетт в рубке был доволен.

– Мы придем в Кэруэддин утром, если ветер продержится, – сказал он Рэдерле, когда она явилась пожелать ему доброй ночи. – Превосходный ветер! Два часа потребуется на погрузку припасов, и при этом мы оторвемся от любого возможного преследователя.

– Подумать только, – сказала Рэдерле, когда зашла к Лире за пледом, поскольку под ее одеялом посапывала Тристан, – ведь это он первый и предложил.

Она приготовила себе не слишком удобную постель на полу, кое-как проспала ночь и проснулась одеревенелая и слегка нездоровая. Ковыляя, она выбралась на солнышко, глубоко и вволю надышалась благословенным воздухом и услышала, как Бри Корбетт на носу разговаривает сам с собой.

– Они не из Краала. И это не имрисские торговые суда, слишком лоснятся и глубоко сидят, – бормотал он, вытянувшись вперед.

Рэдерле, стараясь уберечь волосы от брызжущей по ветру морской пены и моргая, различила все-таки идущую им навстречу полудюжину кораблей. Корабли были низкие, длинные, одномачтовые; поднятые на них паруса – густо-синие с тонкой серебряной зубчатой каймой. Бри положил руку на поручень и громко воскликнул:

– Кости Мадир! Я не видел их десять лет, с тех пор как я служу твоему отцу. Но в Кэйтнарде я об этом ни слова не слышал!

– О чем?

– О войне. Это боевые корабли Имриса.

Рэдерле устремила взор на легкий проворный флот.

– Они только что закончили войну, – негромко заметила она, ни к кому не обращаясь. – И года не прошло.

– Вероятно, что-то пролетело мимо наших ушей. Это новая прибрежная война. И они выслеживают грузы оружия.

– Они нас остановят?

– А с чего бы? Разве наш корабль похож на торговый? – И умолк. Они уставились друг на друга, пораженные одной и той же догадкой.

– Нет, – заявила Рэдерле. – Сразу видно, что это – личный корабль короля Ана, и выглядит он здесь не менее подозрительно, чем свинья на дереве. А что если они дадут нам сопровождающих до Кэруэддина? И как ты намерен объяснить присутствие стражей Моргол на…

– Как я собираюсь объяснить? Разве я слышал какие-то жалобы на цвет моих парусов, когда вы налетели на мой корабль и потребовали, чтобы я вез вас на север?

– Откуда мне было знать, что Имрис затеет войну? Ты, а не кто-нибудь, чесал языком с торговцем. Он о войне не обмолвился? И это тебе не следовало держаться так близко к суше; будь расстояние между нами и берегами Имриса побольше, мы бы не наткнулись на флот имрисского короля. Или ты об этом знал? И надеялся, что нас остановят?

– Борода Хагиса! – в негодовании огрызнулся Бри. – Если бы я захотел повернуть, не нашлось бы стража, который мне бы помешал – при всей их выучке. Мы идем на север, потому что я этого хочу… А это еще кто, во имя Хела?

Его красное, в пурпурных прожилках лицо оборотилось на Тристан, которая, пошатываясь, выбралась на палубу, чтобы отрыгаться через поручень. Слова застряли в глотке у Бри, оттуда вылетали лишь короткие нечленораздельные звуки. Тристан, бледная, как облачко, и покрытая испариной, выпрямилась, и он снова обрел дар речи.

– Кто это?

– Это просто… просто заяц, – не надеясь его успокоить, сказала Рэдерле. – Бри, не нужно расстраиваться. Она сойдет в Кэруэддине…

– Ничего подобного, – медленно, но отчетливо сказала Тристан. – Я Тристан Хедская, и я не сойду, пока мы не доберемся до горы Эрленстар.

У Бри беззвучно шевельнулись губы. Казалось, его надуло воздухом, словно парус; Рэдерле, содрогаясь, ждала решающего удара, но, даже не взглянув на нее, Бри Корбетт через всю палубу заорал кормчему, который подскочил, как если бы рядом треснула мачта.

– Достаточно! Разворачивай судно. Пусть его нос будет в гавани Тола, едва оно оставит отражение в имрисских водах.

Корабль стал поворачивать. Тристан, стиснув губы, горестно приникла к поручню. Лира, проскользнув несколько остававшихся до Рэдерле шагов, увидела Тристан и обреченно спросила:

– Что случилось?

Рэдерле беспомощно покачала головой. И тут же между ними и солнцем возникла гордая синь имрисских парусов; Рэдерле прочистила горло.

– Бри! – Один из кораблей, обошедший их так близко, что она чувствовала на губах мелкие брызги из поднятой им пены, казалось, тут же превратился в точку на их пути. – Бри! – Он вопил на матросов, но она наконец все же привлекла его внимание. – Бри! Боевые корабли! Они думают, что мы от них удираем!

– Что? – Он дико сверкнул глазами в сторону корабля, который лавировал, чтобы перехватить их, и внезапно надтреснутым голосом отдал новый приказ. Корабль опять накренило. Он потерял скорость. Пошел еще медленней. Между тем имрисский корабль подошел так близко, что стали различимы кольца брони и рукояти мечей стоявших на нем воинов. Анский корабль завертелся на месте, словно волчок. Еще один военный корабль двинулся в наветренную сторону; третий встал за кормой. Бри уронил голову на руки. Над водой пролетел чей-то голос. Повернув голову, Рэдерле уловила лишь несколько отдельных слов из произнесенного беловолосым человеком.

Бри, прокричав в ответ, что подчиняется, коротко и тяжело сказал:

– Порядок. Правь опять на север. Нам дали королевский эскорт до Кэруэддина.

– Кто?

– Астрин Имрис.