Наследие Белых (СИ)

Глава 24

Лоннлейнское Королевство восстанавливали постепенно и все вместе.

Повсеместно кипели строительные и восстановительные работы. Война выжгла все и, сейчас ещё пытаясь вернуться, цеплялась, находя якоря и якорьки в вывороченных лопатами и крючьями комьях земли — обломки снарядов, куски оружия, мечей, цепей, чьи — то кости… Руины строений, подернутые тенями скорби и следами слез… Цеплялась кривыми, узловатыми, когтистыми пальцами за высушенную магическим огнём траву. Но тут же отступала под упрямым натиском рабочих рук, механизмов и жизни. Отступала, шипя и плюясь, исходя ядом и злостью и рычала, обещая вернуться.

Но не суждено ей того было. Вместо хрипящего, костлявого чудовища возвращалось другое: дома, пахнущие свежим деревом и краской, ровные, гладкие дороги, молодые, слабые деревья.

Возвращались новые парки и леса, политые свежими, светлыми дождями и радужными лучами Ламейна. Возвращались птицы, разбрасывая остатки разрушенных гнёзд, начинали вить новые. Возвращались звери, им надлежало копать новые норы, обустраиваться и жить.

Обо всем происшедшем напоминало только огромное кладбище на окраине Королевства. Пока ещё мало обустроенное, пестрящее обычными, вкопанными в землю палками с наспех прибитыми досками.

Только ли кладбище? Ещё отросшие волосы Королевы Экрисса, белые, как первый снег. Перевитые тонкими лентами. Сдавленные обручем короны. Да чёрные горошинки в синих глазах… Да дешёвое украшение на шее — эмалевый мотылёк, золотые крылья.

— Как он погиб, Эсмонд? — спросила Эйрин и её голос упал вниз, во тьму — Ты видел?

— Это был магический снаряд, детёныш. И он предназначался мне…

…А потом Королева Экрисса опять выла, как кухарка, вцепившись тонкими пальцами в новую зеленую траву Священного Места. Выла зверем, пока могла. Пока никто не видел. А после, встав и отерев слезы, вернулась к ожидающему её народу Лоннлейна — улыбающаяся и спокойная. И поддерживала, и помогала, и жила.

Каждое утро, выходя на балкон Замка — теперь до половины загороженного строительными лесами, любовалась восходом и новыми клумбами. С новыми, распускающимися цветами…

Новой жизнью. Новым светом.

И каждую ночь засыпала она в объятиях своего мужа — измаянная ласками, истомленная, счастливая до боли в сердце. Живая. И каждый день удивлялись они друг другу — тому, как смогли выжить и измениться. И как смогли изменить Мир, который сейчас окружал их. Пройдя через кровь и боль, став от этого дороже друг другу. Расплавились и слились в единое целое.

Оставили ли они прошлые забавы? Хм, нет… Также были в их жизни и ремни, и цепи, и плеть. И ревность.

И, если Эйрин, ставшая теперь по — женски мудрой, ещё как то старалась не пускать этого Зверя в свою жизнь, то с Покорителем возникли некоторые сложности.

В нечастые их ссоры и частые споры Эсмонд взрывался, как дешёвый фейерверк и припоминал жене все: Брэднара, Саргаса… Но никогда — Бергаэрда Терранитта. Темы Лоннлейнского героя, спасителя Короля они не касались. А вот Саргас… Лиловый Наг не давал Покорителю покоя ни днём, ни ночью. Бередил мысли и мятежил душу.

— Скажи, Эйрин, — начинал иногда нудить Бронзовый — а вот если бы меня не было, ты бы вышла за него? Ну вот, если я умру… Станешь женой Лилового?

Королева закатывала глаза и исторгала из горла заунывный вой.

— Как же ты надоел мне со своим Саргасом, Эсмонд! Сколько можно, изо дня в день — то Брэднар, то Саргас! Доведёшь — уеду к отцу. Заберу Яниса и уеду. А ты живи с Саргасом, если все ещё не можешь его забыть…

— Конеееешно, — начинал шипеть змей, моментально обрастая броней — тебе лишь бы от меня подальше… Все правильно, детёныш! На что я тебе — без магической силы, без денег? Весь в долгах… А все из — за твоего Саргаса!

— О, Боги Светлые! — Эйрин хлопала дверью.

Потом же, примирившись, лёжа в ночной постели, обвив друг друга, как молодые плети побегов, забывали все: и ревность, и боль, и войну…

… Скользнув губами по животу мужа, она вобрала в рот его плоть. Слегка прикусив, стала ласкать языком, вызвав звериный рык и стон… Застонала сама, чувствуя, как напрягаются соски и низ живота наполняет знакомая уже, раскалённая тяжесть. Двинулась вперёд и назад, сдавив руками каменные бёдра.

— Детёныш… — прошипел наг — я так долго не выдержу… Ты так это делаешь… Ты с ума меня сводишь!

Прервавшись на мгновение, сжав член рукой, Эйрин повторила движения снова. Потом, чувствуя близкие уже горячие спазмы, переместилась на бёдра мужа, вобрав его в себя. Скользнула вперёд и назад, задев белыми ягодицами темную кожу.

— Тебе нравится, мой любимый? Так тебе нравится?

— ДААА! — зарычал он, переворачивая её на спину.

Сейчас он хотел главенствовать, доминировать и она позволила ему это. Тесно прижав жену к себе, резко вошёл в желанное тело, призывно выгнувшееся ему навстречу.

— Хочу тебя, любимый мой!!! Давай же, возьми меня…

— Моя Эйрин. Мой детёныш. — рявкнул он, исторгаясь в неё горячим потоком, не переставая двигаться и чувствуя, как её тело отвечает ему мятной, тёплой влагой.

Лёжа потом и обняв жену, удобно расположившуюся у него на груди, сказал:

— А все — таки я счастливее всех Саргасов и Зангаров вместе взятых!

Эйрин свела брови вместе:

— Ты опять начинаешь?!

— Да нет! — расхохотался Король — Я имею ввиду, что женат удачно. На Единственной Королеве Экрисса. Ведь даже если эти два брата, Сианорский и Ланеронский женятся когда — нибудь (что маловероятно!), ты все равно останешься Первой. Закон Экрисса, сира Королева! Первая и Единственная.

Эйрин покачала головой и улыбнулась:

— Первая — да. Но уже не единственная…

Эсмонд приподнялся, непонимающе глядя ей в глаза:

— Что такое?! Ты…

Эйрин откатилась на подушки и расхохоталась:

— Все таки Вы неисправимый тупица, Сир Лоннлейнский! Вы совершенно ничего не чувствуете! Эсмонд! Ну давай теперь скажи, что тебе мешает моя Беулльская Суть… чувствовать такие вещи…

— Эйрин… — он прижал её к себе — У нас будет…

— Дочь. — кивнула Королева — Маленькая Принцесса Экрисса…

Дочь. Жизнь. Возрождение. Начало…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍