Наша боль, наша связь, наш смысл

Глава 4. Твой любимый рисунок

Суббота. Излюбленный день работяг, учеников и студентов. Короче, всех людей. Но я никогда не понимал всеобщей любви к этому дню. Почему-то до многих не доходит, что, если наступила суббота, то завтра наступит воскресенье, а затем – понедельник. А там уже всё по новой. В субботу люди отрываются. Впрочем, ко мне это мало относится. «Отрыв» и Артур несовместимы. Я неправильный представитель молодёжи. Я не развлекаюсь. Алкоголь? Просто смешно. Лишь однажды в двенадцать лет я попробовал алкоголь. И не просто алкоголь, а не самую качественную водку. Как это произошло? Старшие мальчики со школы взяли на слабо. А я, побоявшись насмешек, залпом выпил целый стакан. Организм ребёнка отреагировал соответствующе. Четыре дня я пролежал с отравлением и, как следствие, температурой и больной головой. Отец отнёсся к этому с юмором, назвав эту ситуацию «хорошим жизненным уроком». Зато мама была в гневе. Не удивительно, ведь она не могла понять мальчишескую необходимость казаться крутым перед другими ребятами. В тот же вечер мне была прочитана лекция о вреде алкоголя, которую я запомнил на всю жизнь, несмотря на моё ужасное в тот момент состояние.

К сигаретам у меня странное отношение. Мой отец курит и курит довольно много. Но эта вредная привычка была у него не всегда. Я не сразу обратил внимание на бычки в мусорке и этот запах, который едва ощущался на кухне по утрам. Тогда мне было совсем не до этого. Лишь спустя какое-то время, при самых неприятных обстоятельствах, я заметил. Мне понадобилась книга, которая хранилась в кабинете отца. Он никогда особо не любил, когда дети заходили туда. Но его запреты всегда ограничивались лишь ласковым замечанием. До того дня.

– Ты что, куришь? – спросил я удивлённо, увидев отца, стоящего у окна и держащего в руках сигарету. Наверное, в тот день я впервые ощутил этот запах так близко. Мне сразу стало дурно, ведь этот запах до ужаса напоминал запах дыма. Только более…удручающий.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он равнодушно. Да, этот безразличный тон уже к тому времени приелся к моей голове.

– Мне нужна была книга, – неуверенно ответил я.

– Я разве не говорил, что в мой кабинет нельзя заходить?

– Но я просто…

– Выйди отсюда. – Боже, почему я не послушал его? Если бы я сделал то, что он попросил, вышел бы и никогда, никогда больше не заходил, а лучше бы вообще не попадался ему на глаза, я бы не услышал этого. Я бы не услышал подтверждения моих догадок, моих мысленных терзаний, которые в будущем стали причиной этих ужасных снов. Просто послушать отца, и возможно, сейчас я страдал бы хоть чуточку, совсем немного меньше.

– Папа, я просто хотел взять книгу о рисовании, – раньше я называл его «папой». Сейчас это слово давно затерялось в глубинах моего словарного запаса и больше не используется.

– О рисовании? – его сигарета выпала из рук и упала на пол. Отец стоял неподвижно и смотрел на меня. В этот момент со мной начали происходить непонятные вещи. Меня словно окутала какая-то тёмная пелена, а в ушах зазвенело. Я почувствовал зверский страх. Я стал дышать чаще, но чем чаще я дышал, тем сильнее мне не хватало воздуха. Я попытался разглядеть свою руку, но мне едва удалось её поднять. Я собрал остатки всех сил, которые у меня были и закричал. Я внезапно осознал, что вновь могу двигаться, так что сразу же подбежал к окну и стал топтать эту сигарету. Я давил и давил её ногой, хотя она давно потухла и весь табак высыпался наружу, оставляя на сером полу тёмные разводы. Отец в недоумении смотрел на меня, а я всё не останавливался.

– Что ты делаешь? – спросил он, едва коснувшись моего плеча.

– Сейчас взорвётся! Надо потушить огонь! – кричал я и продолжал топтать несчастные остатки того, что когда-то было сигаретой.

– Какой огонь, Артур? О чём ты? Она давно потухла.

– Нет, я должен потушить огонь, иначе будет взрыв!

– Артур… – отец понизил свой голос, – немедленно успокойся, я не шучу.

– Нет, я должен остановить пожар! Мы сгорим, мы тоже умрём!

– Замолчи!

Меня остудила пощёчина. Он ударил меня. Отец впервые поднял на меня руку. Тогда мне показалось, что моего счастливого, ласкового и доброго отца больше нет. Как же поздно я обо всём догадался. Его ведь и правда больше не было. Как я мог не заметить, что на его лице давно нет улыбки, что на лбу появились хмурые морщины? Я прикрылся пеленой своего горя и совсем забыл обо всём, что окружает меня. Совсем забыл, что отец тоже страдает. Страдает из-за меня. Он тоже не хотел замечать этого. Замечать того, что собственный сын, тот, кто должен приносить ему счастье, принёс ему самое великое несчастье, которое только может случиться с человеком. И сейчас, когда он увидел перед собой этого сумасшедшего подростка, его рука сама нанесла удар.

– Папа… – дрожащим голосом произнёс я. Его лицо было гневным, и это пугало меня, ведь я никогда раньше не видел такого лица.

– Хватит вести себя, как избалованный ребёнок! – прокричал отец и стукнул кулаком по столу. Этот звук будто молотком ударил меня куда-то в область переносицы. – Теперь-то ты боишься каждого огонька! Думаешь, это хорошее оправдание?

– Папа, прости…Я просто хотел…

– Захотел исполнить чужую мечту? – я вздрогнул. – Ты никогда не увлекался рисованием, а теперь только об этом и думаешь! Ты не проживешь жизнь за неё!

– Папа… – мой голос предательски задрожал. Я изо всех сил старался успокоиться и не устраивать глупых сцен, но внутри меня смешалось столько боли и страха, что было практически невозможно сдержать это в себе. Я быстро вытер глаза, которые всё ещё оставались сухими, будто надеясь, что это поможет. – Мне так жаль. Это моя…

– Это твоя вина, – он сказал это за меня. Время на мгновение остановилось. Я замер, даже забыл, как дышать. Вокруг словно всё исчезло. Исчезли мебель, стены, даже пол под ногами. Остался я и отец напротив меня. Мы смотрели друг на друга секунды, но казалось, будто прошла целая вечность. Глаза отца вдруг расширились и он закрыл рот рукой.

– Боже, Артур, нет. Я не это имел в виду, – тихо проговорил он, смотря куда-то вниз.

Я не ответил ни слова. Просто развернулся и медленно пошёл к выходу.

– Артур, подожди! Я…

Я остановился. Повернулся и посмотрел на отца. Мы будто поменялись местами. В своём отце я увидел себя мгновения назад. Страх, боль, сожаление – я мог разглядеть эти эмоции. Всё, что он сказал, каждое его слово – всё это правда. Я не мог не согласиться. Мне наконец-то открыли глаза. Я невольно улыбнулся.

– Прости меня, отец.

Я быстрым шагом направился в свою комнату. Когда я вошёл, я сильно ударился локтём о дверь, но я даже не почувствовал боли. Я наклонил голову и постарался вдохнуть настолько глубоко, насколько это было возможно. Подняв глаза, я огляделся по сторонам. Меня только что приняли в художественную школу, говоря, что у меня природный дар. Зачем? На самом деле, я всегда любил рисовать. И в тот момент мне казалось правильным пойти туда. Пойти и закончить чужую мечту. В голове не укладывается, как такие эгоистичные мысли могли посетить мою больную голову? Занятия помогали мне. Я словно вновь обретал какой-то смысл своего существования. Картина будто подтверждала тот факт, что я жив. Моя комната была забита ими, забита набросками, я старался учиться как можно быстрее, посвящал этому всё своё время. Я хотел как можно быстрее стать настолько хорошим художником, насколько это было возможно. Но когда я вошёл в комнату и увидел всё это, меня накрыло такое сильное чувство гнева, что я не смог совладать с этим. Я стал рвать всё, что рвётся, ломать всё, что ломается. Мне надо было разрушить эти улики. Улики своего эгоизма. Мне казалось, если не разрушу это, оно разрушит меня. Я успокоился только тогда, когда порвал последний рисунок, висевший на моей стене. Рисунок моей младшей сестры. Она подарила мне его со словами: «В будущем мои картины будут висеть в мировых галереях, но этот рисунок всегда останется твоим любимым». Она была такой смышлёной для своих лет. Я посмеялся в тот день, ведь рисунок выглядел так по-детски, совсем не как у художников. На нём были нарисованы я, моя сестра, папа и мама. Я посмеялся, но в тот же вечер повесил рисунок прямо посередине стены на самом видном месте. Мне было всё равно, засмеют ли меня друзья или кто-либо ещё, ведь это был подарок мне от моей любимой сестры. И вот сейчас я порвал его, абсолютно забыв, как он был мне дорог. Я лёг на кровать и свернулся калачиком, желая спрятаться от всего мира. Сил не было, так что я просто закрыл лицо руками.

– Простите меня…