Си-Амон

Мы одошли к последней фигуре в этом исследовании, посвященном реконструкции древней истории. В наше время в ходе многообразных попыток установить порядок царей и жрецов двадцать первой династии в конце перечня царей неизменно оказывался царь Си-Амон1.

Это Си-Амон закрыл и опечатал царский тайник в Деир-эль-Бахри, но лишь после того, как разместил среди мумий древних фараонов останки Пенузема II, который сам перебинтовывал некоторые мумии древних царей. Это, вероятно, Си-Амон заменил останки жены Псусенна мумией «царя»Аменемопа в, могиле при храме Таниса. Скарабей из зеленого камня с именем Си-Амона был найден в вестибюле этой могилы, а «это равняется подписи»(Монте).

Пенузем И, сын Менхеперре, царствовал при Птолемее I (Сотере), и Си-Амон, должно быть, жил при том же самом царе или, что более вероятно, при его преемнике Птолемее II Филадельфе (285-246 гг. до н. а.). В то время как Птолемей I был царем-воином, его младший сын, которому он завещал трон за два года до своей смерти, был любителем роскоши и поклонником эллинской культуры. Филадельф женился на собственной сестре, следуя в этом отношении обычаю египетских царей, но при этом его отталкивала мистическая атмосфера национальных религиозных культов, и жизнерадостный культ Сераггаса во многом сменил древние культы Амона, Птаха и других божеств. Библиотека Александрии, основанная Птолемеем I, стала при Птолемее II огромным просветительским центром. Александрия, ставшая теперь столицей Египта, затмила Саис, Мемфис и другие города Дельты. Птолемей II был покровителем искусств.Живя при Птолемеях, Си-Амон должен был засвидетельствовать смену декораций. Египетская культура, хотя и самобытная, испытала влияние вторжения гиксосов, ливийского, эфиопского, ассирийского и персидского владычества, а теперь восприняла дух и стиль, который даже не являлся восточным. Если в прежние времена в Египте селились греческие наемники, сюда приезжали купцы, а философы, начиная с Солона, Пифагора, Геродота и Платона, ехали туда за знаниями, то теперь новый потек двинулся из Эллады в Египет, вызвав перемены не только в стиле жизни, но и в самой системе знании. Особенно это коснулось Александрии, которой суждено было скоро стать культурной столицей мира, заменив собой Афины. Это была не чисто греческая культура на землях, завоеванных Александром. Македонское завоевание обусловило распространение так называемой эллинистической культуры, совершенно отличной от эллинской: это была амальгама эллинства и восточных культур. Если же, однако, существовало место на всей территории, завещанной Александром своим соратникам, унаследовавшее сам дух Афин, то это была Александрия.

Египетские жрецы продолжали пребывать под покровительством царей. Были построены храмы в Ком Омбо, в Эспехе и в других местах, в архитектурном отношении не отличающиеся от храмов двадцатой династии. Эти храмы и их жречество получали большие доходы от своих феодов, от царских щедрот и от подношений мирян. Но древние ритуалы были подвержены влиянию духа эллинизма, и новое божество, Серапис, скоро стало верховным.

Хотя в оазисах существовало больше возможностей для сохранения освященных временем верований и предрассудков, эллинизм пронесся очистительной бурен и над пустыней. Культурные перемены в Дельте в определенной степени можно было бы сравнить с теми переменами, которые принес век Просвещения в Европу восемнадцатого века. Но при Птолемеях ощущался также и дух Версаля семнадцатого века, определенная индифферентность к религии, несмотря на преобладание представителей духовенства в политической и культурной жизни. Придворный мир был «величествен и распутен, интеллектуален и искусственен».

Чтобы украсить Александрию, Птолемеи заказали несколько обелисков, которые должны были быть перевезены и установлены в общественных местах. Два из них стоят- и в"наши дни: один на набережной^Темзы в Лондоне, другой в Центральном парке а Нью-Йорке. Они были воздвигнуты Октавианом Августом перед приходом Цезаря в Александрию. Но неизвестно, когда они были привезены в Александрию из Гелиополиса, к северу от Мемфиса, где они первоначально были установлены Тутмосом III из восемнадцатой династии. Предполагалось, что перевез их Октавиаи Август, но это ничем не подтверждено.

Вполне вероятно, что перевозка обелисков из Гелиополиса (у египтян – Он) требовала разрешения жрецов. Тексты на них датируются временем Тутмоса III, но ближе к основанию имеются иероглифы с именем Си-Амона, дописанные в более позднее время1. Если эти строчки, не очень хорошо сохранившиеся, были добавлены во время перевозки, тогда они, вероятно, свидетельствуют, что именно, он, Си-Амон, дал разрешение на эту акцию.

Известно и множество других примеров, когда Си-Амон оставлял свое имя или подпись на предметах, найденных в Мемфисе, Тайнее и некоторых других местах Верхнего Египта. Он был чрезвычайно активен в своих усилиях сохранять и реставрировать храмы и памятники прошлых столетий. Он также считал своим долгом сохранять жалкие остатки пышных царских погребений великих фараонов, а также погребения членов своего собственного клана.

Превратив могилы двух древних и малоизвестных цариц в хранилище мумий великих царей, верховных жрецов и представителей не столь высокой иерархии, Си-Амон придал этим местам вид столь неприметный, что на протяжении всего периода греческого, римского, византийского, арабского, мамелюкского и турецкого владычества, вплоть до конца девятнадцатого века, эти могилы оставались неизвестными. Он не выдал этих хранилищ возведением монументов. Скорее всего погребальные приготовления, доставка и перенос гробов совершались под покровом темноты.

После шестого века ни одна могила, в особенности принадлежащая известному представителю военной или жреческой касты, не была защищена от ограбления. Даже


если при Птолемеях стало больше порядка, надзора и безопасности, чем раньше, для Си-Амона, наследника династии военных князей и жрецов, вполне естественным было желание построить для самого себя могилу по собственному плану, выбрать место в оазисе Сива, под сенью храма оракула Зевса-Амона, в святой земле, и мы последуем за ним туда. Александр мечтал быть похороненным здесь, но так и не смог это осуществить.

В этом оазисе, в стороне от холма, который называется Габал-эль-Мота, имеется несколько могил, которые ныне остаются открытыми. Одна из них была построена для Ни-пер-па-Тота, представленного в кратком тексте на стене как «пророк Осириса, писец божественных книг, жрец». Его также восхваляли как «величайшего человека города», «последователя своего бога» и «превосходного человека». Бог Амон не упоминался, и создается впечатление, что Нн-пер-па-Тот, пророк Осириса, благочестивый человек, избрал оазис как святую и чистую землю в противовес Абидосу или Серапиуму в Мемфисе, который издавна был связан с культом Осириса, а теперь стал культурным центром Сераписа.

«Дэресси датировал ее (могилу Ни-пер-па-Тота) эпохой двадцатой династии, когда он впервые исследовал ее план, но потом предпочел более позднюю дату, считая, что она относится ко времени Александра Великого»1. Это, очевидно, перенос на восемьсот лет по отношению к дате, основанной на общепринятой хронологии.

На северо-западной стороне холма находится могила Си-Амона, которая была найдена в ноябре 1940 года. «Эта могила, бесспорно, лучшая из тех, которые когда-либо находили в Западной пустыне, и может соперничать с любой из могил этого периода в Нильской долине»2.

«Когда эта могила была найдена, это чрезвычайно взволновало жителей Сивы, все отправились взглянуть на нее, и были предложены самые фантастические объяснения сцен (изображенных на стенах)… Некоторые жители даже заявили, что в иероглифических текстах можно прочесть предсказания катастрофы, которая на них обрушилась (т. е. о второй мировой войне). Один из магов утверждал,что по числу звезд на потолке он может вычислить, когда наступит Судный День для человечества».

Вскоре после того, как она была найдена, эта могила стала жилищем одной большой семьи с домашним скотом, овцами и курами. Они готовили там пищу и выпекали хлеб, и поэтому «многие участки расписанных стен покрылись сажей или утратили свою яркость…» Но еще страшнее было то, что «многие фрагменты росписей были разбиты солдатами, находившимися в Сиве (во время второй мировой войны), которые приходили взглянуть на вновь открытые памятники». Могила, которая сохранялась с начала христианской эры, подверглась быстрому разрушению. «Человек, который жил в этой могиле, позволял каждому посетителю входить в нее и делать что ему заблагорассудится, рассчитывая на вознаграждение»1*

Это погребение состоит из вестибюля примерно в тридцать футов длиной и восемь футов шириной и из недостроенного могильного помещения около десяти футов длиной и пяти футов шириной. Как постоянно повторялось в иероглифических текстах, расположенных рядом с раскрашенным изображением владельца могилы, она была построена Си-Амоном и именно для него. Стены и потолок вестибюля украшены цветными росписями, причем некоторые из них были весьма изысканными, например, фреска, изображающая богиню Нут рядом с цветущим деревом: она сама предлагает пишу, воду и благовония владельцу могилы. На другой фреске Си-Лион поклоняется Йене, которую сопровождает птица Бену. Есть еще изображение грифа, распростершего свои крылья над Си-Лмоном.

Ни на одном из сохранившихся изображений у Си-Амона над бровью нет урея, или кобры – знака царской власти, но гриф с распростертыми над ним крыльями – это царский знак, В надписях, которые еще сохранились,, – многие из них неудобочитаемы – его имя не окружено картушем. Но фриз вдоль стен сделан из незаполненных картушей – украшение, довольно необычное для могилы частного лица. Человек, даже богатый или прославившийся общественной деятельностью, не стал бы украшать свою погребальную комнату множеством картушей -"знаками царского достоинства. Эти картуши расположены группами, по два голубых и два желтых.

Потолок вестибюля украшен царскими символами: ястребы и грифы с распростертыми крыльями и царскими эмблемами, которые они держат в когтях. Будучи настолько склонен заявлять о своем царском статусе, почему же тогда Си-Амон не обрамлял свое имя картушами и не изобразил над своей бровью урея ни на одном из портретов?

Ответ найти нетрудно. При Птолемеях, и особенно при Птолемее И, для любого, кроме самих Птолемеев, было бы тяжким государственным преступлением претендовать на царские титулы. Си-Амон сделал максимально возможное: он украсил царскими символами стены и потолок, но не стал приказывать художнику добавить к этому компрометирующие претензии на царский титул, а таким образом и на трон. Уже Пенузем, сын Менхеперре, не осмеливался добавлять к имени своего отца и к своему собственному титул «царь»1.

Не имея возможности писать рядом со своим именем и изображением «царь», Си-Амон предпочел не писать ничего. В то время как в другой могиле -Ни-пер-па-Тота – на стенах были написаны должности, которые занимал покойный («пророк Осириса», «писец божественных текстов», «великий человек своего города», «жрец»), имя Си-Амона и его изображение остаются без всяких обозначений должностей, которые он занимал при жизни. Могила не была закончена и, возможно, должны были быть изображены овалы картушей, в которые позже было бы вписано имя покойного, в зависимости от изменения политической ситуации, но даже при этом внешне эта могила во многих отношениях похожа на царские могилы Долины царей близ Фив.

Говоря об этих деталях, мы еще ничего не сказали о двух манерах, в соответствии с которыми Си-Амон желал быть изображенным. В большинстве сцен он представлен в традиционном египетском облике, его лицо и голова выбриты. Но на некоторых росписях он изображен с копной черных волос и черной кудрявой бородой. Более того, на картине, где он представлен со своим младшим сыном, – он сидит, а мальчик стоит перед ним, на мальчике «короткийплащ в греческом стиле». «У него черные кудрявые волосы, а на плечи накинут плащ в чисто греческом стиле» (Фахри),

Это не вызывает вопросов: могила Си-Амоиа датируется эллинистическим периодом египетской истории. Си-Амон, живший в эллинистическую эпоху, не мог избегнуть влияния преобладающего духа и моды.

В то время, когда умер Си-Амон, его погребальная комната еще не была достроена. Вскоре после его смерти в стенах вестибюля было вырублено несколько ниш и мумии размещались в них. Эти мумии были найдены Фахри и отнесены им к эпохе Птолемеев. Эта эпоха продолжалась до смерти Клеопатры в 30 г. до н. э.

Поскольку тридцать первая династия была ошибочно перенесена в одиннадцатый-десятый века н, по некоторым оценкам, годы правления Сн-Амона располагаются между 969 и 950 гг… до н. э.1, он был превращен в современника царя Соломона. Один известный египтолог, который написал главу «От смерти Рамзеса III до конца двадцать первой династии» для нового пересмотренного издания «Кэм-бриджской древней истории», признал, что «неизвестно, какой именно царь из двадцать первой династии был настолько дружен с Соломоном, что послал в Иерусалим свою дочь, чтобы она стала одной из жен Соломона»2. Отсюда следует предположение, что тестем Соломона мог оказаться Си-Амон, поскольку Соломон царствовал в первой половине десятого века.

Си-Амон жил и умер при Птолемеях, семьсот лет спустя после Соломона. Он похоронил Пенузема II, сына Менхеперре. Менхеперре, как.мы доказали, принимал Александра в храме оракула в оазисе в 331 г. до н. э. Таким образом, мы пришли к выводу, что Си-Амон жил при Птолемеях.

Мы имеем также дополнительные и убедительные свидетельства в пользу тою, что Си-Амон, хозяин могилы в оазисе, и Си-Амон, который опечатал в «году десятом» царский тайник в Деир-эль-Вахри, – это одно и то же лицо.

Войдя впервые в этот тайник, Э.Бругш поднял у входа в длинный коридор какой-то толстый свиток свернутой кожи1. Должно быть, он был оставлен в могиле египетским жрецом, прежде чем тот ее опечатал. Когда его развернули, он оказался кожаным пологом для покрытия гроба во время погребальной церемонии Пенузема П. Украшенный цветными рисунками, он имел орнамент из розеток, попеременно желтых и красных, по восемь лепестков в каждой, окруженных четырехугольниками с вписанными в них грифами с раскинутыми крыльями и держащими в когтях пышные страусовые перья. Две боковые полоски полога украшены каймой, состоящей из ряда копий (концы копий обведены кругами), а под каймой – изображения животных (утки н антилопы, приготовленные для жертвоприношений). Каждая из антилоп размещена на клетчатой доске из маленьких зеленых и красных клеток, создающих ковер или мозаичный пол. Между изображениями животных вписаны картуши с именем Пенузема!!.

Потолок в могиле Си-Амона в оазисе имеет весьма сходный рисунок: вновь изображены грифы с головами, увенчанными царским головным убором и с распростертыми крыльями (вперемежку с соколами в тех же самых позах): в своих клювах, как и на кожаном пологе, они держат плоские пластинки с раскинувшимися на них страусовыми перьями: эти перья, как и на пологе, изображены чередующимися темными и тремя яркими полосками. Головной убор, когти, перья, края крыльев (полуовальные снизу и выпрямляющиеся к верхнему краю) – все это представляет собой весьма сходные и своеобразные орнаменты, которые имеются также на пологе, использованном Си-Амоном при погребении Пенузема II. Как и на пологе, царские птицы изображены в цвете, одна над другой, в продолговатых четырехугольниках, также обрамленных розетками. Кайма из наконечников копий, обведенных кругами, и клетки встиле ковра дополняют необычное сходство дизайна и мотивов между пологом в тайнике, где Си-Амон оставил свою подпись на многих царских мумиях, и могилой, которую Си-Амон выстроил для самого себя.

Ахмед Фахри, который описал могилу Си-Амона в оазисе Сива, не связывал ее с князем Си-Амоном из двадцать первой династии, которую относят к первой половине десятого века. В данной могиле египтолог увидел бесспорное влияние греческого стиля – даже «элементы чисто греческого стиля». Не найдя в могиле рядом с именем Си-Амона никаких сведений о постах, которые тот занимал при жизни, Фахри решил, что Си-Амон не мог быть жрецом или государственным служащим. Поэтому им была предложена гипотеза, в соответствии с которой Си-Амон должен был быть греческим иммигрантом, который женился в Египте, принял египетскую веру, но не расстался с греческим стилем жизни и, разбогатев в качестве купца или землевладельца, построил себе величественную усыпальницу, равной которой нет в Западной пустыне.

С одной стороны, могила Си-Амона была построена и оформлена в эллинистический период египетской истории: греческий хитон на юном сыне Си-Амона и некоторые из его собственных портретов не допускают другой датировки. С другой стороны, полог, использовавшийся при погребении Пенузема II, был помещен в царский тайник в Деир-эль-Бахри Си-Амоном из так называемой двадцать первой династии. К тому же он оставил свою подпись на повязках мумии Пенузема II и опечатал этот тайник.

Росписи в могиле, находящейся в оазисе, и полог, найденный в тайнике, были изготовлены в одно и то же время и, возможно, одним и тем же художником, работавшим для Си-Амона. Если у нас нет других оснований для того, чтобы сдвинуть двадцать первую династию как можно ближе к нашему времени, то одно это доказательство перевесило бы любые другие аргументы, если бы таковые существовали, в пользу общепринятой датировки Си-Амона, Пенуэе-ма, Менхеперре и всей династии князей-жрецов в целом. Но это только последнее малое свидетельство в долгой цепи бесспорных фактов, которые поступают от каждого из поколения династии жрецов.

Загрузка...