Народ, или Когда-то мы были дельфинами

Глава 13. Перемирие

Охотники за черепами явились прямо перед рассветом.

Они пришли с барабанами и факелами. Факелы горели в тумане, словно красные солнца.

Уши Мау слышали их шум. Пламя факелов отразилось у него в глазах. Потом он очнулся от чего-то, что было не совсем сном, и почувствовал, как вершится будущее.

«Как это у меня получается?» – задумался он. В самый первый день, когда он стоял на часах, охраняя Народ, у него уже было это воспоминание. Оно летело к нему из будущего. Он часто пользовался фокусом с серебряной нитью – воображал будущее у себя в голове, а потом подтягивался к нему, держась за серебряную нить. Но на этот раз будущее дергало его, тянуло к себе, в это место и в это время.

– Явились, – шепнул кто-то рядом. Он увидел Безымянную Женщину. Обычно ее лицо было лишено всяких эмоций, но сейчас смертельно испугало Мау. Оно выражало неприкрытую, жгучую ненависть.

– Звони в колокол, – скомандовал он, и она помчалась вверх по пляжу.

Мау пошел обратно, вглядываясь в туман. Этого он не ожидал. Он этого не видел!

Звон колокола «Милой Джуди» раскатился по лагуне. Мау помчался по тропе и с облегчением увидел в сырых туманах едва различимые силуэты спешащих людей. Где же солнце? Ему уже давно пора взойти!

– Ва-а-ак! Старый ханжа и врун!

И тут взорвался рассветный хор. Все птицы, лягушки, жабы и насекомые заорали что было мочи. Золотой свет накатился на остров с востока, проплавляя рваные дыры в тумане. Пейзаж был прекрасен, если не считать черно-красных военных каноэ. Многие из них были настолько велики, что не пролезли в лагуну. Они причалили к острову Малый Народ, и люди толпами выскакивали из каноэ на песок.

«И никаких голосов в голове, – подумал Мау. – Никаких покойников. Я один. Нельзя ошибиться…»

К нему подбежал Пилу с тяжелым свертком, замотанным в листья бумажной лианы.

– Мы держали его сухим. Все будет хорошо.

Мау взглянул наверх, на склон горы. У каждой пушки стоял человек с длинным запалом. Все они с беспокойством смотрели на него.Все смотрели на него.

Он снова посмотрел вниз, на пляж, и увидел Кокса, который возвышался среди охотников за черепами.

Мау ожидал увидеть кого-то вроде Фокслипа – тощего, болезненного на вид. Но этот человек был на добрый фут выше и почти таких же габаритов, как Мило. На голове у него была брючниковская шляпа с торчащими из нее перьями. Перья красные – цвет вождя. Значит, он сделал именно то, что предсказывала девочка-призрак: захватил власть. Таков был закон у охотников за черепами: вождем становился самый сильный мужчина. В этом был определенный смысл. Во всяком случае, для сильных мужчин.

Однако охотники за черепами не нападали. Они держались возле лодок; только один из них шагал вверх по пляжу, подняв копье над головой.

В каком-то смысле, в каком-то странном смысле, это было облегчение. Мау не любил держать в голове сразу два плана.

– Он с виду очень молодой, – сказала рядом девочка-призрак.

Мау стремительно обернулся. Она действительно здесь и кажется совсем маленькой рядом с Мило. Мило держал дубинку размером со среднее дерево; точнее, это ибыл обтесанный ствол средних размеров дерева.

– Ты должна была спрятаться в лесу с остальными! – сказал он.

– Да? Может быть. Но я пойду с тобой.

Мау посмотрел на Мило, но поддержки не получил. Со дня рождения Путеводной Звезды девочка-призрак в глазах Мило была безупречна и могла делать все, что считает нужным.

– Кроме того, – добавила она, – если они победят, нас всех ждет один конец. Почему они не атакуют?

– Потому что хотят говорить. – Мау показал на приближающегося человека. Тот был очень молод и изо всех сил старался не показывать, что ему страшно.

– Почему?

Юноша воткнул копье в песок и обратился в бегство.

– Может быть, потому, что они видели пушку. Я на это надеялся. Посмотри на них. Они недовольны.

– Им можно доверять?

– Насчет перемирия? Да.

– В самом деле?

– Да. Существуют правила. Пилу и Мило будут говорить. Я – всего лишь мальчишка, у меня нет татуировок. Со мной охотники за черепами разговаривать не станут.

– Но ты же вождь!

Он улыбнулся.

– Да, только им не говори.

«Интересно, а в битве при Ватерлоо все было так же?» – задумалась Дафна, пока они шли по пляжу к ожидающей их кучке людей. Это… странно. Это очень… цивилизованно, словно битва – что-то такое, что начинается по свистку. Существуют правила – даже здесь. А вот и Кокс. Боже милостивый, даже воздух после него хочется помыть.

Первый помощник Кокс подошел к ним. Он ухмылялся, словно встретил давно потерянного друга, который должен ему деньги. Кокс никогда не хмурился. У него, как у крокодилов и акул, всегда находилась улыбка для людей, особенно беспомощных, отданных на его милость или, во всяком случае, туда, где находилась бы его милость, будь у него хоть капля таковой.

– О, кого я вижу, – сказал он. – Здравствуйте, барышня. Значит, «Джуди» добралась аж сюда? А где же старина Робертс и его праведная команда? На молитве?

– Они здесь и вооружены, мистер Кокс, – ответила Дафна.

– В самом деле? – бодро спросил Кокс. – Ну тогда я – царица Савская.

Он указал на склон над пляжем, где явственно виднелись пушки.

– Эти пушки с «Джуди», верно?

– Я вам ничего не скажу, мистер Кокс.

– Значит, да. Металлолом, насколько я помню. Скряга Робертс пожмотился на новые, я-то знаю. Выстрели хоть раз, они и лопнут, как колбаса! Хотя моих смельчаков-верноподданных они почему-то напугали. Да, кстати говоря, я ведь ихний вождь. Видишь мою новую шляпу? Модная, а? Я – король каннибалов! – Он подался вперед. – Теперь, раз я король, будь со мной почтительна. Обращайся ко мне «ваше величество»!

– Как же вы стали королем, мистер Кокс? – спросила Дафна. – Я уверена, что без убийств тут не обошлось.

– Только одного пришлось убить, не переживай. Мы как раз получили замечательную новую шлюпку от одних очень любезных голландцев. И только выбросили их за борт, эти черножопые друзья подвалили, быстро так, ну и завязалась дискуссия. Я пристрелил одного – он как раз собирался расплющить меня своей кувалдой, здоровый такой черт, сплошная боевая раскраска да перья… А я как раз забрал пистолет у капитана-голландца, отличная машинка, я и подумал, что сырная голова обойдется, и забрал у него пушку, прежде чем выбросить его акулам… в общем, я проделал господину дикарю дополнительное отверстие для вентиляции, у этого пистолета замечательно плавный ход и никакой отдачи – все гладко, как поцелуй. И вдруг, фокус-покус – и я оказываюсь ихним королем. И все поплыли к ним на остров, на пиршество по случаю коронации. Не смотри на меня так, я ел рыбу.

Он огляделся.

– Боже милостивый, где мои манеры? Позвольте представить вам моих ребят с острова, который они называют Землей Тысячи Огней! Надеюсь, вы о них слыхали? Таких закоренелых негодяев и в дюжине часовен не найдешь!

Он театрально махнул рукой в сторону группы людей – видимо, вождей рангом поменьше, – собравшихся вокруг Пилу и Мило, и продолжал:

– Они слегка воняют, что да, то да, но это все из-за ихней диеты. Мало растительной пищи. Я им говорю: да ешьте вы их прямо в одеже, пуговицы вам на пользу пойдут! Что поделать, не слушают. Почти такие же негодяи, как я, а я на такие похвалы нескор. Парни, что вон там стоят, – ихнее дворянство, хотите верьте, хотите нет.

Дафна взглянула на представителей указанного дворянства и, к своему ужасу, узнала их. Она знала этих людей. Она жила среди них бо́льшую часть своей жизни. Конечно, ее знакомые не были каннибалами в прямом смысле (хотя насчет десятого графа Кростерского ходили всякие слухи, но за званым обедом, как Дафна подслушала с помощью все того же кухонного лифта, общественное мнение сошлось на том, что он просто был очень голоден и чрезвычайно близорук).