Нарисованные шипы не ранят

Открыть глаза оказалось легко. Словно он всегда это делал.

Кромешная тьма стала чуть менее кромешной. Тусклый полумрак пещеры – вот, что полагается новорожденному вместо тепла утробы. Тем более, если никакой утробы и не было, а ты сразу появился тридцатилетним мужиком без трусов.

Первым позывом было встать и оглядеться. Правильно – к чему его подавлять, если можно встать и, чёрт возьми, оглядеться? Каменистые своды смыкались над головой, оставляя маленькую щель, через которую проникал свет. Что там снаружи, интересно. Может быть, солнце? Или огромная лампа, над которой склонился ещё более огромный учёный, изучая результаты своего безумного эксперимента?

Мужчина понял, что его больше заботит, откуда он знает все эти словечки. Пока что за свой недолгий век он успел увидеть только ровную, неестественно гладкую стену и кусок уголька на земле.

Еды нет, развлечений нет, даже опорожниться негде. В таких условиях человека тянет к искусству.

Мужчина поднял уголёк и покрутил перед собой. Обычный графит, который пачкает руки. Провёл линию. Щербатый камень отозвался приятным звуком, словно шпатель скользит по стене усталой квартиры. Какую-то секунду прямая оставалась на камне, а потом, обретя объем, соскочила вниз.

Что за дела?

Мужчина в недоумении крутил перед собой простенькую трость, атрибут настоящего джентльмена. Даже в отсутствии одежды она умудрилась придать атлетичной фигуре некий аристократизм.

Поймав себя на том, что позирует, мужчина выпустил палку из рук. Ничего не было. Повезло, что обошлось без свидетелей.

Интересно, что ещё может эта штуковина?

Со стены шлёпнулась новая прямая. Видимо, у разработчиков туго с фантазией, потому что опять получилась трость. Или уголёк искренне считал, что необходима запасная. Вдруг первая сломается.

Хоть мама и не могла сказать ему этого, мужчина всё равно решил, что он не дурак. Если так и рисовать графитом, он в конце концов сотрётся. Голодная смерть – не лучший исход. Нужно найти способ понадёжнее.

Следующим заказом для странного камня стали ручка и лист бумаги. Точнее, прямая покороче и прямоугольник – на что хватило навыков. Но технологии не дошли ещё до того уровня, и мужчина обнаружил под ногами глиняную табличку со стилусом в придачу.

Шутники!

Ладно, клинопись – так клинопись. Закусив язык, мужчина принялся водить указкой по первобытному планшету, изображая выход из тесной пещеры. Клаустрофобии у него, конечно, не было, но всё равно как-то не по себе.

С каждым новым штрихом камни скрежетали от возникающих трещин, будто невидимая рука распорола нутро клетки. На той самой стене, из которой выпрыгнуло две трости, образовалось углубление, впуская всё больше света извне. Плита гулко втянулась в землю, открыв арку в полный человеческий рост.

Мужчина вышел, жмурясь от слепящей белизны. На пару с каменной коробкой они стояли посреди великого ничто. Хорошо, гравитация в наличии, а то бесконтрольно летать по пустырю было бы не так приятно.

Слабые зачатки научной мысли подсказали, что чудес не бывает. Это в Средневековье считали, что жизнь возникает сама по себе из мусора, но противоречия с религией не видели. Мужчина знал точно: появиться из пустоты он не мог. Даже для последнего невежды это слишком. Волевым решением человек пошёл вперёд в поисках края Вселенной, периодически оглядываясь на свою пещеру. Каменная коробка отдалялась всё сильнее, пока не сгинула за условным горизонтом. Мужчина вздохнул и зашагал дальше, но упал, вписавшись лицом в гладкий параллелепипед.