Хорошее слово – свобода! Легкое. Особенно тогда, когда она добыта с таким трудом. Правда, беспрепятственное шляние по территории Сферы еще нельзя было назвать полной свободой. Но ребят пока устраивало и это. Основательно позавтракав, они выскочили на улицу. Как там было хорошо! Пригревало затуманившееся осеннее солнышко, над головами голубело небо, успокаивающе позванивал золотыми листьями родной лес. Чирикали в нем беззаботные пташки.
Друзья остановились невдалеке от своего корпуса, не зная, куда же им двинуться дальше.
– Нужно искать корпус "пере", – сказал Без. – Но где?
– Давайте порассуждаем логически, – предложил Кремнев. – Если здесь считают таких, как Лана, опасными, значит, корпус либо охраняется, либо огорожен забором. Такой объект можно отличить от других сразу.
– Голова! – похлопал друга по плечу Лобов. – Пошли.
И ребята прогулочным шагом затопали по территории Сферы, зорко всматриваясь во все строения, попадающиеся им на пути. Вскоре они вышли на просторную площадь, где возвышалось единственное здание, обнесенное забором.
– Похоже, что мы у цели, – прошептал Без. – Но как туда пробраться? Даже перебежать площадь незамеченными мы не сможем. Не стоит и пытаться. Сорвем все дело. Нужно придумать какой-то хитроумный план.
Без, Андрей и Юра поспешно ретировались к своему корпусу. Там они сели на скамеечку под липами и задумались. Но ничего путного в головы не приходило.
– Лямбли-дрямбли, – вдруг раздался сзади чей-то ломающийся басок.
Ребята оглянулись. За их спинами стоял молоденький санитар, которого они мельком видели в корпусе. Санитар щерил рот, выставляя напоказ неровные желтые зубы. Было похоже, что это заменяло у него улыбку.
– Каня, – ткнул он себя пальцем в грудь.
Каня подошел к скамейке и пихнул Лобова, сидевшего с краю. Юрка понял, что ему нужно подвинуться, и с неохотой сделал это. Разговаривать о тайных делах при Кане было нельзя, и все четверо молчали. Юрка от нечего делать полез в карман, достал перочинный ножик и начал строгать им липовый прутик.
– Дай, дай, дай, дай! – вдруг раздался отчаянный крик Каии.
Ребята посмотрели на санитара. Губы его тряслись, а руки жадно тянулись к ножу.
– Еще чего! – нахмурился Юрка и отодвинулся от Кани. – Ножик мой ему нужен! А ключ от квартиры, где деньги лежат, случайно не нужен?
Лобов встал, отошел от скамейки на несколько шагов и положил ножик в карман.
– Ма-ма-ма-ма! – закричал Каня, закрыл лицо ладонями и побежал к корпусу.
– Жалко Каню, – вздохнул Без. – Здесь его лечили и, видимо, перелечили. Сделался он от их могучих лекарств почти что дурачком на всю жизнь. Теперь здесь санитаром работает, так как в другом месте таких не берут. По крайней мере, так рассказывает народ в городе. Нож, конечно, жалко, но Каню мне, например, еще больше…
Лобов понял, что напрасно он обидел беззащитного Каню из-за какой-то безделушки. Ведь в магазинах его города таких ножей можно купить сколько угодно.
– Да отдам я ему нож, – буркнул он. – Эка невидаль! Пусть не воет.
Андрей посмотрел на Юрку, немного подумал и сказал:
– Но не просто так. На этот нож нужно будет выменять у Кани три санитарных халата и шапочки. Сечете? Как ты думаешь, – обратился он к Безу, – сможет ли Каня достать нам халаты, хотя бы бывшие в употреблении?
– Наверное, сможет, – неуверенно ответил тот. – По крайней мере, попробует точно. А если и попадется, то какой может быть с него спрос?
– Тогда нужно вернуть Каню.
Без отправился в корпус и вскоре вывел оттуда заплаканного санитара. Каня взял нож из рук Андрея и показал Лобову язык. Но Кремнев перехватил его руку, отобрал нож и показал Кане пальцем на халат и шапочку. Это объяснение жестами Кремнев проделал три раза. Вскоре до Кани дошло, что от .него требуется. Он радостно закивал головой и поманил Беза пальцем, махнув рукой в сторону корпуса.
Вернулся Без минут через десять без Кани, но и без бывшего лобовского ножа.
– А где халаты? – обиженно спросил Лобов.
– Они у меня в комнате под матрасом, – сказал Без. – Каня открыл для меня кладовую, а там этого добра завались! Так что после обеда снаряжаем .экспедицию к Лане.
Три серые фигурки бесшумно двигались по коридору корпуса. И вряд ли кто из аборигенов узнал бы в них пациентов самого великого Цибиуса, поступивших сюда лишь днем ранее. В коридоре никого не было, и пока все шло хорошо. Но у самых дверей ребята столкнулись нос к носу с Якой Косовной. Она бесцеремонно схватила Кремнева за руку и сдвинула с его лба шапочку. Андрей умоляюще заглянул ей в лицо, ища в глазах сострадание, однажды виденное им. И увидел. Яка Косовна ничего не сказала ребятам, только вздохнула. Она вернула шапочку Кремнева на место и быстрыми шагами удалилась в свой кабинет. Друзья вышли на улицу.
– С чего это она нам помогает? – спросил Лобов.
– Видимо, есть причина, – сказал Андрей. – Может быть, когда-нибудь мы узнаем о ней.
На территории Сферы никто не обратил внимания на трех санитаров, деловито шагавших куда-то. Здесь это было обычной больничной картиной. У корпуса, в котором по предположению ребят находилась Лана, троица останавливаться не стала, а прямиком пошла к входной двери в заборе. Дверь была незаперта. Но по другую ее сторону находился страж. Им оказался санитар возраста Кани, но с лицом более осмысленным.
– Куда? – строго спросил он.
Вместо ответа Лобов, наученный историей с ножиком, откинул полу халата, достал из кармана брюк воздушный шарик и начал его надувать. Санитар с любопытством следил за операцией. Судя по всему, алый шарик с белым слоником на боку ему весьма приглянулся. Надо сказать, что шарик не случайно завалялся в кармане Юрки. Перед операцией ребята натолкали в карманы всякой всячины, которой в этом измерении не было, но зато валялось в достатке в лобовском рюкзаке. Консультантом же по отбору предметов был Без. Ребята не прогадали. Когда Юрка сунул шарик в руки санитару, тот позабыл обо всем на свете. Без, Андрей и Юра беспрепятственно прошли к корпусу.
– Стоп! – сказал Без, когда они подошли к самым его дверям. – Там нам делать нечего. Отыскать Лану в комнатах будет невозможно. За корпусом я вижу сад. Погода сегодня хорошая. Больных обязательно выпустят туда. Ведь здесь они не общаются с пациентами других корпусов. Пошли в сад, там и пересидим в укромном местечке. Если мой план рухнет, тогда будем обязательно пробиваться в корпус.
Предложение было разумным. И ребята прошли в сад и заняли там скамеечку, стоявшую меж трех кудрявых берез. Логика Беза была безупречной. Через некоторое время на аллеях сада появились первые больные, одетые в черные пижамы. Ребят аж передернуло от этих мрачных фигур.
– Смотрите в оба! – шепнул Без. Андрей и Юра до боли в глазах начали вглядываться в каждого человека небольшого роста.
– Не то, не то, не то, – шептал Юрка дрожащим голосом, уцепившись за руку Кремнева.
Но вот ему показалось, что из-под темной косынки одной из больных сверкнул золотой локон.
– Она! – сказал он друзьям. – Ей-богу, она! Ребята встали со скамейки и направились к фигурке, опознанной Лобовым. Лана, а это действительно была она, выглядела совсем не такой, какой Кремнев и Лобов видели ее на первом свидании в их измерении. Глаза ее были тусклыми, движения вялыми, нос заострился, губы плотно сомкнулись в единую линию.
– Лана, иди сюда, – тихо позвал девочку Без. Она не шелохнулась. Тогда мальчики осторожно подхватили Лану под руки и повели к скамейке, на которой они только что сидели. Устроив Лану поудобнее, ребята молча встали радом с ней. Они не знали, как же им быть дальше. А Лана, казалось, вовсе не замечала их присутствия. Без тихонечко толкнул Кремнева в бок и попросил:
– Начинай!
– А что начинать-то? – растерялся Андрей.
– Ну, говори что-нибудь…
– Дай, Джим, на счастье лапу мне, такую лапу не видал я сроду… – вдруг произнес Андрей неожиданно для себя и повернулся всем корпусом к Лане.
Стихи Есенина текли плавно и мягко ложились на сердце слушателей. После второго произведения Лана подняла голову и внимательно посмотрела на Андрея. В глазах ее блеснул знакомый задорный огонек бывшей здоровой Ланы. Тогда Кремнев сел рядом с девочкой, обнял ее легонечко за плечи и с еще большим воодушевлением продолжил:
– Шаганэ ты моя, Шаганэ…
Реакция на это стихотворение у всех слушателей была разная. Без шевелил губами, беззвучно повторяя строки гениального мастера. Лобов сжал кулаки и волком смотрел на читающего друга. Лана же помягчела лицом и начала улыбаться. И вот замкнутость совсем улетучилась с ее красивого лица. Девочка подняла голову и счастливо сказала:
– Это вы, ребята?!
Юрка сразу же подскочил к скамейке, отодвинул Кремнева, подсел к Лане и, как самый заправский врач, участливо спросил ее:
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – удивленно ответила Лана. – А почему я должна чувствовать себя плохо?
Ребята поняли, что девочка не помнит многое из того, что с ней случилось. Но напомнить ей о печальных событиях последних дней было просто необходимо. Без, потеребив свою кепку и помявшись, осторожно сказал:
– Лана, почему ты не дома, а в Сфере?
Лана наморщила лоб, подумала и честно созналась:
– Понятия не имею. Но догадываюсь, что меня сюда упекли за частые посещения другого измерения, за чтение их книг, за общение с Юрой и Андреем.
– Крепко они тебя подлечили, – сокрушенно покачал головой Юрка. – Нужно немедленно сматываться отсюда, не то изо всех четверых они быстренько сделают придурков. Ты очнулась, силы у нас с Андреем пока имеются. Как-нибудь прорвемся через биополе Сферы. А если что – вы с Безом вытянете нас. Тогда поминай как нас звали…
– Нет, – вдруг твердо сказала Лана. – Я не буду удирать отсюда.
– Почему-у? -разом спросили все трое спасителей.
– Если мы удерем из Сферы, то уже, пожалуй, никто и никогда из вашего измерения не сможет проникнуть во владения кошмарного Цибиуса. Так он и будет продолжать свои темные делишки творить. Запугивать до смерти несчастных ребятишек, лишать воли непокорных. Я считаю, что лаборатория Цибиуса должна исчезнуть с лица земли навеки! Кто смелый, тот пусть остается со мной, остальные могу! бежать куда глаза глядят.
– Так уж он и запугивает людей до смерти? – засомневался в словах Ланы Андрей.
– Да, до смерти. Вы случайно не знаете медсестру из вашего корпуса Яку Косовну?
– Знаем.
– Когда-то ее маленький сынишка Пок сильно заболел. Цибиус предложил подлечить его страхом. И несчастная мать согласилась. Я не знаю, каких чудищ наслал дядюшка на бедного малыша, но сердце у ребенка не выдержало, и он умер прямо в этой жуткой манипуляционной.
– Так вот почему Яка Косовна сочувствует нам, – протянул понимающе Андрей.
– Паразит твой дядюшка! – в сердцах сказал Лобов, иногда употреблявший крепкие словечки. – Ты. уж извини меня, Ланочка, за 'такое определение.
– Не извиняйся, Юра, – не обиделась Лана. – Он действительно этот… как ты его назвал. Поэтому его обязательно нужно нейтрализовать.
– А как? – спросил Без.
– Пока не знаю. Нужно хорошенько пораскинуть мозгами. Дайте мне подумать до вечера.
– Значит, и сегодня вечером мы не попадем домой? – забеспокоился Кремнев. – А завтра как бы нужно было быть в школе. У нас вроде бы контрольная работа по математике намечается.
– Забыкал. В школу, в школу, – заворчал Лобов. – Великая потеря – контрольная работа по математике, все равно Пифагором ты, Андрюха, никогда не станешь. Так что перебьешься. Тут такие дела творятся, а ты!
– А чего? Я ничего, – смутился Андрей. – Не больно уж и заплачу о школе…
– Тоща договорились, – подытожила разговор Лана. – В восемь часов жду вас на этом же месте. До той поры я что-нибудь разнюхаю. До встречи!
– Ты теперь в полном здравии благодаря пацанам, – обратился к девочке Без. – Смотри, сегодня больше никаких лекарств не глотай. Не то снова станешь беспомощной, как ребенок. И тогда рухнут все наши планы.
– Не дурочка, – отрезала Лана. – Главное, мне бы суметь хорошо сыграть роль давешней идиотки…
Все четверо тихонько засмеялись. Лана встала со скамейки, усилием воли погасила задорный блеск в глазах, скорбно поджала губы и неверной походкой направилась к своему корпусу.
– Молодец девчонка! – восхищенно прошептал ей вслед вовсе не сентиментальный Юрка Лобов.