Нам не понять друг друга сразу

Глава 2

Леакрэ

Планета Неймар, за месяц до второй встречи с Арианной на Земле

Дом. Знакомый с детства лес, дерево родителей, где я вырос.

Сменив отца, став капитаном «Эндорры» и главой разведывательной службы конфедерации, я вынужденно проводил много времени вне родной планеты, возвращаясь сюда лишь временами. Но это место, драгоценные воспоминания о детстве, ощущение счастья родителей, воспоминания о братьях и сестре, и уже в более взрослом возрасте осознание общности всех неймарцев, связанных со мной… Значимость и важность для меня всего этого, как и собственную ответственность перед другими я неизменно ощущал.

Ладонь накрыла кулон, скрытый под одеждой. Это не было простым украшением. В нем с момента рождения хранились капли бесценного вещества – эниар, бережно собранный родителями. Вещества, предназначенного моей избраннице. Женщина, которая получит частичку меня – эниар, который соединит нас и переродит меня, заново начав отсчет совсем другой жизни. Так принято у неймарцев.

Легко вспорхнув к верхушке родительского дерева, замер возле входной двери. Отец, конечно же, уже почувствовал мое приближение. И сказал маме. Но предупредил ли он Оболтуса? Все зависит от настроения родителя. Если же настроение его с утра не самое радужное, он не упустит случая натравить на меня вездесущую гирденцию – разумное растение, питомца моей матери.

Сколько себя помню, страшнее угрозы в нашем доме не бывало. Даже сейчас, став взрослым мужчиной и обзаведясь собственным деревом я немного осторожничал в его присутствии. Оболтус – это мой самый строгий нянь, в присутствии которого я и сейчас… осторожничаю. По привычке!

Дверь медленно приоткрылась, заставив насторожиться.

– Сын, заходи уже. – отец выглянул из-за двери и подмигнул с хитрым видом. – Он занят…

О том, кто «он» – вопрос не стоял. С чувством облегчения, я шире распахнул дверь и шагнул за порог родительского дома.

– Чем?

На всякий случай уточнил шепотом. Выразительный взгляд отца сказал мне обо всем: Оболтус в заботах об очередном потомке и ему временно не до гостей.

– Нет! Нет!

Прежде чем вопрос был озвучен, я дал ответ, для убедительности еще и категорично тряхнув головой.

– Нам вполне достаточно и одной гирденции, – попытался усовестить меня родитель. – Только представь во что превратится наш дом, если их станет больше.

– Он слишком прожорлив, – привычно не поддался я на уговоры. Зная привычку родителей одаривать всех близких и друзей питомцами, уже не один десяток лет отчаянно сопротивлялся этой участи. – Если бы вы его кормили чуть меньше – его не так тянуло бы размножаться. И вообще, мне от Оболтуса в детстве больше всех доставалось. Так что теперь положены всяческие преференции в виде отдыха от его неусыпного присутствия до конца дней моих.

Последнее произнес уже с картинным смехом, следуя за отцом к спальне – видимо, мама сейчас там.

– Ты же старший, – с покаянным видом признался он, бросив на меня любящий взгляд через плечо. – Оболтус всегда с особым рвением относился именно к твоему воспитанию. Что до питания, то мы с Оленькой уже многие годы пытаемся усложнить ему процесс добывания еды, но он раз за разом демонстрирует все более высокий уровень интеллекта, проходя очередной запутанный квест по ее поиску.

Эта тема в нашей семье всегда служила неиссякаемым поводом для шуток. Наш капризный тиран-питомец гордился своим собственным «первенцем» до такой степени, что его в буквальном смысле раздувало от счастья, стоило заговорить на эту тему. А уж после того как стало известно о роли юной гирденции в освоении новой планеты – Оболтус едва ли не полагал его единственно возможным идеалом любого потомства.

И второе – кроме своей хозяйки злополучный кактус уважал только сбалансированное и обильное питание. Остановить его на пути к вожделенной еде не могли никакие преграды. Извечное развлечение моих родителей – попытка посадить его на строгую диету.

– Это да, – тяжко вздохнул я, в душе подозревая, что вопреки всему в иерархии пронырливого обжоры я навеки буду где-то на ступеньку ниже его собственного первенца. – Но как я после таких тягот взросления могу согласиться поселить у себя подобное чудовище?!

– Будь объективен, – поднявшись на второй этаж дома-дерева, отец задорно рассмеялся, – порой он бывает крайне мил. И даже забавен! А уж когда вынужденно разлучается с твоей мамой, трогательно скучает. Не поверишь, порой забывает поесть!

А я замер, как и в детстве восхищенно всматриваясь в его преображенное радостью лицо. Мне о способности так проникновенно и эмоционально воспринимать окружающий мир пока остается лишь мечтать. Мы – неймарцы, раса крылатых гуманоидов как называют нас на других планетах. Но крылья, карминовый цвет волос и глаз, легендарная сдержанность – это лишь внешние приметы моего народа, известные всякому, кто сталкивался с нами. Есть куда более важные особенности, знания о которых мы оберегаем от чужаков.

Наша общность и связь через первородных, сила сознания, влияющая на соплеменников, способность до определенного момента жить, руководствуясь только разумом, обретение дейраны, особенности рождения детей – все это, как и особенный уклад, делает нас теми, кем мы являемся – элитой конфедерации, ее опорой и неодолимым редутом. Не зря неймарская конфедерация существует со времен первых космических перелетов – незыблема и надежна.

– Гайяр? Леакрэ? Над чем смеетесь?

Мама вышла из комнаты нам навстречу, наверняка, услышав смех отца.

– Папа пытается в очередной раз всучить мне потомка Оболтуса, – и намека на смех в моем тоне не было. Да и как иначе? Сейчас я способен только одинаково спокойно реагировать и на смешное, и на трагичное. – Но я никогда не соглашусь. В принципе не понимаю, как вам удается все эти годы раздавать отпочковавшихся гирденций.

Простая констатация факта.

– Милый, – уже мама со смехом кинулась ко мне, как всегда обнимая и едва ли не подпрыгивая на месте от силы переполнявших эмоций. Я знал, что ее любовь к нам – своим детям – огромна. А сдерживать свои чувства, она не способна, да и не считает нужным. И все мы – ее дети – безмерно дорожим ее эмоциями, пусть и не все еще можем в полной мере осознать и прочувствовать их глубину. – Придет время, и ты научишься ценить искреннюю заботу и привязанность, пусть даже она будет временами казаться надоедливой и ненужной.

Ну конечно, как только обрету свою дейрану, а с ней и способность по-новому воспринимать весь мир! Признаться, подобная перспектива никогда не казалась мне заманчивой, и чего родители так носятся с этой любовью и сопутствующими ей чувствами?

– Как же хорошо, что ты прилетел на Неймар, – продолжала щебетать мама, оглаживая меня, как и в детстве, по макушке. Я безропотно позволял ей это, склонив голову и с благодарностью принимая ее материнскую ласку. Отец с умилением наблюдал за нами, привычно больше радуясь счастью своей дейраны, чем собственному. – Ты всегда так занят, мы редко видимся.

Разумеется, как и положено я чту сыновий долг, регулярно связываясь с родителями и информируя их о событиях своей жизни, но, возглавив службу разведки конфедерации, почти лишился свободного времени. Визиты домой стали редким праздником.

– Что привело тебя на родину? Что-то тревожит?

Отец, как старший первородный, знал о возросшей напряженности на границе. Первородство – это и дар, и огромная ответственность мужчин моего рода. Силой своего сознания мы напрямую влияем на соплеменников, на жизненные характеристики неймарцев.

– Да. Хочу проанализировать все имеющиеся данные по исчезновениям на приграничных планетах. Чувствую – мы что-то упускаем. Уже дал задание отделу прогнозирования «Эндорры» и центрального подразделения на Неймаре. Мам, ты подключишься? Очень нужен твой особенный подход.

Исключительная интуиция мамы в прошлом позволила не только впечатлить отца, что и стало их причиной их знакомства, а в последующем и привело их к отношениям, но и способствовала успешному завершению многих задач разведывательной службы конфедерации. Мама была прогнозистом на «Эндорре» в бытность отца капитаном флагмана и главой службы разведки. Именно с совместной работы и начался брак моих родителей!

– А чем ты так обеспокоен?

Мама, конечно же, насторожилась. Уже не одно десятилетие больше всего похищений связано с тем сектором территорий конфедерации, где расположена и Земля. Невольно все мы и сейчас ожидаем от жителей родной планеты мамы подвоха. Что если всплывет какой-то мотив?..

– Точно не скажу, – эмоции не имели надо мной власти, поэтому я мог ответить тем, что фактически предполагал, как бы обидно это не прозвучало. – Нет никаких конкретных причин заподозрить землян в очередном проблемном замысле. Да и столкновения с эйшавый происходят со времен появления конфедерации. Но все чаще они похищают землян или ортегов. Это данность. И наша задача понять случайность это или целенаправленная атака, имеющая конкретную цель.

– А кого еще им похищать, если это ближайшие заселенные планеты к границе с их территориями?

Годы жизни на Неймаре не сделали родительницу сдержаннее. Вот и сейчас она упрямо вздернула подбородок, явно намереваясь поспорить с моим «пристрастным» подозрением относительно землян. И прежде чем я успел возразить, указала на несомненный, на ее взгляд, просчет:

– Прежде чем рассуждать о мотивах, не нужно было бы больше узнать о нападающих? Да, эйшавый – иная форма разумной жизни. В отличие от жителей конфедерации, они не имеют физического тела, существуют скорее в виде энергетического всполоха. Но разве не разумнее найти способ взаимодействовать с ними?

– Оля, – вмешался отец, – мы постоянно пытаемся это сделать. Стараемся разобраться в их организации, возможностях, изучить среду, необходимую им для жизни, ищем уязвимые места, наконец. Мы даже не можем разобраться одиночные ли это организмы или своеобразные колонии с коллективным разумом. Успехи исследований минимальны. А нападения на наши границы учащаются с каждым годом. Можем ли мы допускать подобное?

– Больше того, разумно предположить аналогичный интерес с их стороны, – спокойно подчеркнул я самый тревожный факт. – И если они окажутся успешнее в своих намерениях?

– Вы говорите о… войне?

Мама вздрогнула. Отец успокаивающе приобнял ее за плечи и развернул к мягкой скамье в изножье кровати.

– Оля, война еще не самое страшное. За свою историю конфедерация выдержала не одно столкновение, постепенно поглотив сопротивляющиеся территории. А расы, населяющие новые планеты, направив на более высокий уровень саморазвития, способствуя осознанию принадлежности к единому разумному существованию. Есть кое-что опаснее.

– И что это?

– Незримая экспансия…

Застыв на месте, я спокойно наблюдал за разговором родителей, при этом в какой уже раз обдумывая сложившуюся на границе обстановку. В последние годы я столько раз прокручивал в мыслях все известные факты, ища выход.

– Как это? Разве при ваших возможностях, кто-то сможет потеснить конфедерацию? Возможно, что раса эйшавый сильнее неймарцев?

– Мы не знаем их возможностей.

– Так вот в чем проблема. И вы заранее предполагаете тайный контакт и последующий сговор между землянами и эйшавый?

– Нет, – уже я на правах нынешнего главы разведывательной службы конфедерации дал ответ, решительно отвергнув мамин упрек. – Пока ничто на это не указывает. Но также неоспорим и факт их интереса к Земле. К землянам.

– И что ты предпримешь?

Отец бросил задумчивый взгляд в сторону.

– Собираюсь на Землю.

– О! – Мама всплеснула руками. – Тогда, я могу отправиться с тобой.

– Не стоит, – мы с отцом синхронно возразили. – Сейчас не самое благоприятное время. Больше того, полет может оказаться опасным.

Отец коснулся маминого лба губами и послал ей взгляд, значение которого я разгадать никогда не мог, пусть и видел его не единожды. И всякий раз после него моя упрямая мама уступала.

– Хорошо, – вот и сейчас она кивнула, согласившись пусть и с явной грустью. – Но на Земле я не была почти восемь земных лет. Ты помнишь? В прошлый раз именно ты, сын, был там со мной. В тот раз ты еще спас ребенка, кажется, девочку?

– Помню.

На миг, скрывая интерес к этой теме, мой взгляд устремился в сторону. Регулярное посещение разных планет конфедерации стало неизбежной частью работы. Но именно последнее пребывание на Земле я помнил необычайно отчетливо – в малейших деталях, множество раз прокручивая в памяти каждый миг лишь одного дня. Это навязчивое воспоминание подтверждало выводы, что так поразительно возникли в сознании при встрече с жительницей Земли.

– Это был верный поступок, – отец одобрительно качнул головой. – Землянам во благо любое хорошее мнение о нас.

– О чем ты рассуждаешь? – немедленно возмутилась мама, шутливо стукнув его по плечу. – Как можно бросить в беде ребенка?

– Будь объективна, твои соплеменники в большинстве своем решили бы, что жизнь земного ребенка для карателей значения не имеет.

Мама строго поджала губы и с вызовом взглянула на отца. Но долго выдержать амплуа обличителя не смогла, через секунду грустно вздохнула и прижалась виском к его плечу.

– А кто в этом виноват?

– Не только мы, – успокаивающим тоном возразил отец. – Пусть каждое наше появление на Земле предшествует очередному печальному для ее населения событию. Очередной каре! Но так случилось, что находиться на планете постоянно у кого-то из неймарцев возможности нет. А когда земляне затевают очередной грандиозный замысел с угрозой галактического масштаба, нам приходится появляться и устранять последствия. И всякий раз при этом…

Голоса родителей звучали все расплывчатей – привычный к этой теме, я и не старался уследить за перепалкой. Все годы, проведенные вместе, они искали истину в этом вопросе в споре. И результат мне был известен наперед: сменится не одно поколение землян, прежде чем их мировоззрение изменится. Сейчас куда более важными казались воспоминания, что всколыхнул мимолетный вопрос родительницы.

Ребенок… Та девочка, самое последнее существо во всей конфедерации, что могло бы вызвать мой интерес. Интерес взрослого неймарца, которым я был уже тогда. Неудачливая земная малышка – именно так я подумал о ней, услышав в тот день сообщение о поисках девочки.

Вынужденный по просьбе отца сопровождать маму я искренне тяготился этой миссией. Земляне, пусть внешне и стараются скрыть свои чувства, воспринимают нас как редчайшую и смертельно опасную диковинку, предвещающую неизбежные беды.

Смесь из дичайшего любопытства, назойливой потребности находиться ближе, но при этом едва ли не впитанного с молоком матери страха перед нами – они душили, вынуждая находиться в постоянном напряжении. Вряд ли даже моя мама осознает насколько тягостным для нас является контакт с ее соплеменниками. Любопытно, как отец находил в себе силы позволять ей эти посещения? Та самая пресловутая сила любви и обретенной способности сопереживать и чувствовать?..

В тот день, не выдержав всеобщего внимания, какого-то раболепного смирения, скрывавшего желание раздавить меня, вызнав любую слабость, скрылся. Эти люди со своими примитивными потребностями и устремлениями льстили мне и покорялись малейшей воле ради возможности даже на миг возвыситься, оказавшись рядом. Земляне так подвластны мелочным страстям. Их женщины осыпают нас зазывными улыбками, в душе замирая от омерзения и ужаса. А мужчины всеми силами стараются казаться равными, думая лишь о подчинении и выгоде. Когда же они осознают бесперспективность своего эгоизма? Свою неуемную жадность?

Измученный толпами стремящихся хоть на миг запечатлеть себя на моем фоне людей, авансами назойливых женщин и похлопываниями видящих в этом свои личную выгоду мужчин – сбежал. Как и накануне, отступил в темноту надвигающейся ночи, позволив крыльям распахнуться, а телу подобно душе устремиться ввысь. Полеты по ночному небу – единственная отдушина и возможность для неймарца побыть в одиночестве и отдохнуть от облепивших словно мухи землян.

Всякую ночь, пока мама отдыхала на «Эндорре» под охраной не меньше меня страдающих собратьев, я отправлялся на прогулку. В тот день очень многие люди откликнулись на призыв, стараясь отыскать пропавшего ребенка. Для нас это было дико, присутствие друг друга каждый из неймарцев ощущал постоянно.

«Система поисковой сети не дала конкретных результатов, – ежечасно бубнили их информационные каналы. – Добровольцы из числа гражданского населения и военные прочесываю прилежащий к городу лесной массив. Но пока никаких следов подростка не обнаружено».

Удивительный факт. Земляне обладают достаточно развитыми технологиями для своего уровня самосознания, но не могут найти конкретную особь. Но в их пользу свидетельствует желание многих помочь в поисках. Есть сильные стороны у этой расы.

Взмыв в ночное небо и немного покружив над городом, я увидел цепочки огоньков от сканирующих местность тепловых сканеров – это и ночью продолжались поиски ребенка. Впрочем, по земным меркам девушка уже подросток, находящийся на пороге зрелости.

Локальная проблема жителей даже не планеты, а одного ее мегаполиса, меня мало заботила. Осознав, что могу послужить помехой воздушным системам наблюдения, а как следствие, снова привлечь к себе утомительное внимание, отлетел в сторону, заложив вираж над широкой рекой на небольшом отдалении от города.

Именно тогда я и увидел Ари. Девочка была совсем не там, где ее искали. Острое зрение неймарца позволило мне отчетливо разглядеть в ночной темноте маленькую, сжавшуюся на крошечном островке из нанесенного течением песка и камней в дрожащий комочек фигурку ребенка.

Не удивительно, что ее не смогли обнаружить. Поисковые дроны и отряды спасателей искали в городе и прилежащем лесном массиве. О реке никто не подумал, или же посчитали этот вариант совершенно безнадежным. Зависнув над крошечной песчаной отмелью, несколько мгновений всматривался в лицо девочки, размышляя как предпочтительнее поступить. Конечно же, необходимо сообщить ее собратьям о своем открытии, иначе ребенок может погибнуть от холода и шока. Но тело словно сковало неведомой негой – крылья не слушались, повинуясь непонятно откуда возникшей мысли немедленно спуститься на землю и помочь юной землянке.

– Я пришел спасти тебя.

Решившись, я спланировал вниз.

– Я верила, что помощь придет, – на удивление она откликнулась, я расслышал едва различимый сип ее ответа.

Поморщившись и отцепляя оледеневшие скрючившиеся и несомненно уже ничего не чувствующие пальцы ребенка от торчащей из намытой водой каменистой отмели древесной ветки. Под весом девочки она болталась из стороны в сторону, чтобы уже в следующий миг выскользнуть из мелкой гальки, за которую каким-то чудом закрепилась, и унестись бушующим потоком в темноту.

– Только не начинай причитать о том, что я небесный спаситель, или что там у вас в этом роде…

Пытался шутить, опасаясь, что шок от встречи с крылатым мужчиной – а в свете луны скрыть свою физическую особенность я не мог – окончательно подкосит человеческого ребенка. Девочка-подросток возможно еще не слышала о представителях нашей расы, или слышала… нелепые земные придумки на этот счет.

Бережно подхватив застывшее тельце в насквозь промокшей одежде, вступил на отмель, увязая ногами в обваливающемся камешнике и уверенно противостоя ударяющим с обоих сторон мощным струям течения. Заговорил специально, стараясь сосредоточить ее сознание на звуке голоса. Как девчушка сумела продержаться здесь так долго? Да еще и в темноте? В холодной весенней воде, невероятно высокой после недавно растаявшего снега. Как не погибла от шока и переохлаждения.

– Разве имеет значение, какой облик принимает надежда?

Тело с трудом повиновалось девочке, зубы стучали так, что слова я едва разобрал, но она ответила! И это во многом пояснило мне причину ее живучести – сознание ребенка боролось, заставляя в «аварийном» режиме функционировать системы угасающего тела. Земляне этого не признают, но воля, идущая от сознания, способна повысить «лимит» их жизнестойкости. Для них подобное лишь чудо, когда стоит прислушаться к здравому смыслу, и все разъяснится.

– Вот, глупый ты ребенок. Совсем оледенела, – прижал содрогающееся тело теснее, укрыл крыльями в надежде хоть немного отогреть ее собственным теплом. Поднимать ее в воздух в таком состоянии означало довершить начатое стихией – ребенок не выдержит ужаса. – Поначалу я думал сообщить о тебе, но испугался, что не дотерпишь до появления помощи.

– Я бы смогла… – губы едва ли шевелились, даже с моим неймарским слухом, разобрать ее ответ удалось не сразу.

На едва различимый стон только мысленно покачал головой? Какая стойкая! Глупая, но упорная. Вот что сохранило ей жизнь – упорство, идущее напрямую от разума, и вера в надежду. Казалось, и отвечать она мне себя заставляла вопреки не слушающемуся телу, словно понимала – нельзя сдаваться, «принимая сторону» угасающего тела.

– И ты смогла, дождалась меня. Молодец! Не сдавайся и дальше, теперь осталось совсем немного, чтобы все стало хорошо. Прикажи себе держаться! Не засыпай! Уяснила?

Продолжая провоцировать ее бороться, решился и на попытку повлиять на нее силой собственного сознания. Пусть она не неймарка, но неосознанно ее разум должен ухватиться и за эту подпитку, придав ей решимости.

– Если чего-то очень желаешь – это обязательно происходит, я знаю.

Она не сдалась, продолжая отвечать мне. Пусть глухо, медленно, сипло, делая тревожные паузы между словами, но она прилагала усилия, не принимая обманчиво тихую и убаюкивающую смерть. Впрочем, кажется приникшее ко мне тело стало меньше дрожать? Исключительно поэтому, я решил поспорить. Не то чтобы в земном подростке я видел для себя достойного оппонента, но присутствовало осознание: стоит ей отключиться – уже не очнется.

– Не хочу тебя разочаровывать, но это только в сказках. В жизни все куда проблематичнее.

– Нет, нет! – голос ребенка зазвучал тверже, вопреки обстоятельствам, она пыталась настаивать. – Вам надо поверить. Тогда все получится.

Поразительно уверенное мышление для представительницы землян.

– Ты же храбрая девушка? – решив сменить тему, я заговорил о насущном – по логике ждать дольше было нельзя. – Сейчас нам придется полететь, чтобы скорее доставить тебя в больницу. Знаешь, тебя ищут твои близкие, и очень много других людей.

– Я готова.

Нет, вы послушайте ее: она готова. В мыслях я заулыбался – при всей неразумности, такая отчаянная вера в себя. Очередной парадокс в землянах, у них часто разум и эмоции переплетались, образуя сплав в виде парадоксальных и не самых адекватных решений. Зачастую они их еще и воплощали в реальность. Или пытались это сделать…

– Приготовься! Не бойся! – специально мягко отрываясь от земли и крепко прижимая к себе холодное тельце, мощно взмахнул крыльями.

Сейчас укрывавший купол, которым стали мои обернувшиеся вокруг нас крылья, исчез, открыв ее взгляду всю безграничную красоту ночного звездного неба. Старательно маневрируя, чтобы избежать встречного порыва ветра, способного окончательно пронять земляночку, я сосредоточился на полете. Но и ее лицо держал в поле зрения, опасаясь очень вероятной потери сознания.

Но вопреки всему ее глаза вспыхнули восторгом. Почти невесомо обхватив мою шею тонкими руками, она с каким-то ошеломлением уставилась ввысь. Это и напрягло – возможный признак полного онемения, предшествующего забвению, когда проблемы остывшего тела уже не беспокоят, и удивило – редко у кого я видел настолько говорящий взор. В нем была мечта, но и цель…

Только бы не последний всплеск угасающего сознания! Сосредоточившись, направил все силы своего разума на его поддержку, буквально бомбардируя созидательными импульсами: надо выдержать!

– Я хочу туда, – неожиданно шевельнулись ее губы, – к звездам. Всегда мечтала расправить крылья и взлететь. Как это… по-настоящему. Так… достижимо.

И за этими едва различимыми словами я распознал настолько мощный посыл ее сознания, что оторопел. Эта погибающая девушка поразила меня! Пусть я не всмотрелся в черты ее лица, сейчас изрядно искаженные мукой, но отпечаток ее духа, воли и самосознания запечатлелся в моей памяти. Угасая, ее разум стремился к большему, боролся и выбирал верный путь – путь, где, раздвигая границы единственно верно можно достичь большего. Стать сильнее и совершеннее, узнать больше о пределах собственного тела, подчинить иллюзорные страхи и выдержать то, что казалось невозможным. Только так, прилагая усилия, где-то прежде казавшиеся невозможными, открывая в себе ранее неизведанные резервы и неизменно полагаясь на самосознание жители Земли смогут двигаться вперед. Шагнут в будущее…

В тот миг я согласился с мамой – для ее собратьев есть шанс сохранить себя во вселенной, признал свою предвзятость и нежелание видеть в землянах достойное Причиной откровения стала девушка в моих руках, сумевшая отринуть границы возможного, понять, что их нет на самом деле.

А дальше была суета. Вновь оказавшись в обстановке всеобщего внимания, я на сей раз не сбежал, терпел вязкое окружение. Все внимание было сосредоточено на ней…

– Арианна, – прошептала она, представляясь, когда мои ноги коснулись земли. Рядом была машина реанимации – рассмотрев ее сверху, я намеренно подлетел к этому месту. – А… ты?

Она продолжала бессильно цепляться за меня и смотрела в глаза.

– Леакрэ, – спешно назвал себя, сделав то, чего всегда избегал на Земле, не желая заводить хоть какие-то знакомства, – Леакрэ Тьер-Тенг. Держись, хорошо? Справься, я проверю!

– Хорошо…

Тогда я не считал, что дал обещание вернуться.

Последним движением, прежде чем отдалиться от моего тела, позволив земным спасателям переместить ее на каталку, Ари шевельнула рукой, натужно прикоснувшись к моему крылу, его внутренней самой чувствительной части. Это соприкосновение отозвалось в моем теле волной удивительно родного тепла.

В глубокой задумчивости, пытаясь осмыслить впечатления, я долго стоял на дороге, наблюдая отдалявшийся транспорт спасателей. В тот раз я, лишь обмолвившись маме о своем участии в спасении ребенка, но не покинул Землю, пока не разузнал, что моя удивительная подопечная выжила…

– Сын?..

Вздрогнув, осознал, что родители с недоумением смотрят на меня, явно ожидая ответа.

– Ээ… что? Я немного отвлекся.

– Мама интересуется, не встретилась ли тебе та, что пробудила интерес?

Аа… Привычный в последние годы вопрос о том не попалась ли мне девушка, которая подходила бы мне в пару. Но прежде чем я успел открыть рот, раздумывая над тем как ответить, вновь вмешался отец.

– Оленька, шансы у него невелики. Много ли свободных девушек с ним рядом? Если учесть всех неймарок в экипаже «Эндорры», а их там считанные единицы, то остается лишь вероятность распознать ее среди встреченных дома. А часто ли он теперь бывает на Неймаре?

Мама успокаивающе погладила мою ладонь, привычно рассуждая по-своему и наградила отца возмущенным взглядом.

– Он же наш первенец! – Как будто это объясняло все на свете. – Гайяр, вспомни себя до нашей встречи? Тебя всеми силами подталкивали хоть к какому-то союзу. И причина тому – первородность.

Тайное знание о моем народе включает и эти сведения. Мужчины в моем роду являются первородными. Тьер-Тенги со всеобъемлющей силой своего сознания необходимы неймарцам. Мы словно средоточие целебной и сплачивающей энергии, которой щедро наделяем представителей своего народа. В этом великая сила разума, позволяющая влиять на нашу расу, совершенствуя и улучшая, но и огромная уязвимость – без первородных неймарцы обречены.

– Я не отец, – чувствуя, что заученная натужная улыбка коснулась уголков губ, напомнил я. – Да и ответственность меньше, у меня есть братья.

Прежде я бы обязательно добавил, что когда-нибудь обязательно заинтересуюсь подходящей мне девушкой. Но так отчетливо всплывшие в памяти моменты странным образом заставили промолчать.

– Ты и сам другой, – немного грустно вздохнула мама. Отец понимающе кивнул, явно сразу поняв, о чем речь. – С самого детства ты всегда знал, чего хочешь, и неумолимо достигал своих целей. Но Гайяр более открытый, даже при вашей врожденной сдержанности. Ты же всегда все держишь в себе, посторонних не любишь и держишь на расстоянии, в поддержке и одобрении со стороны не нуждаешься. И наше мнение лишь принимаешь к сведению.

– Я всегда рад к нему прислушаться, – как и положено любящему сыну, возразил я.

– Мы все понимаем, – пропустив мой ответ мимо ушей, продолжила мама, – старший сын в семье, с тебя и требовали больше. Но для нас важно, чтобы твоя скрытность и сдержанность не навредили тебе в распознавании своего самого близкого существа.

– Что же вы готовы посоветовать мне?

– Если проявится интерес – не упускай момент, постарайся сблизиться и узнать девушку лучше. Всякая неймарка будет готова к более близкому знакомству.

– Сами же знаете, неймарок я мало встречаю. Придется мне, отец, подобно тебе присмотреться к представительницам других рас.

– У нас говорят, молния в одно дерево дважды не ударяет, – засмеялась мама. – Это только Гайяр такой вот оригинал оказался – распознал избранницу во мне.

– А я уже планы строю, – без намека на улыбку возразил ей. – На Землю же скоро лететь.

– Все мы знаем, что пребывание среди моих соплеменников для тебя особенно невыносимо. С твоей то замкнутостью.

Тут мама права: земляне совершенно не воспринимают границ личного пространства.

– Значит, от тебя советов не будет?

– Я только о своем опыте могу судить, – мама снова бросила на отца многозначительный взгляд. – Гайяр все испортил своей категоричностью и нежеланием узнать меня лучше.

– Супруга, будь ко мне снисходительна, – мягко засмеялся отец, погладив свою дейрану по волосам. – Ты же совершила невероятное, сокрушив весь мой мир.

– Мое мнение, кем бы не была избранница, всегда важно быть с ней абсолютно искренним, не создавать тайн и не скрывать истину. Но и мерять всех под один шаблон нельзя – каждый из нас по-своему реагирует на такие вызовы как интерес неймарца. Уверена, это и на неймарок распространяется.

– Ага, значит, ваш рецепт: напористость, искренность и длительный период узнавания.

– Что за ерунда? Нет никаких рецептов! Просто старайся быть чутким.

– Смотри в оба и сделай все, чтобы она не сбежала! – уверенно пригрозил отец. – И не тяни с признанием, так девушка будет понимать, ради чего перемены.

– Если она неймарка, то поймет, – покачала головой мама, – но если нет…

Я выжидательно уставился на родительницу. Сейчас советы мамы казались как никогда значимыми, но она оборвала себя на полуслове.

– Не будем заниматься пустой болтовней, уж ты Леакрэ чужачкой не заинтересуешься. Или… – мама внезапно запнулась и взглянула пристально, во взгляде мелькнуло озарение. – Нет, на этот раз что-то серьезное. Сын, никогда прежде ты не поддерживал разговор на тему избранницы. Я… думаю за этим есть что-то большее?

Мама в полной мере оправдывала звание лучшего прогнозиста – ее интуиция дала о себе знать и сейчас. Что ж… признание было одной из целей этого визита домой. Я должен был, если не получить одобрение от родителей, то хотя бы предупредить их, подготовив к грядущему. Пришло время сообщить, что свою будущую дейрану я распознал еще несколько лет назад. Только вот наш путь друг к другу не станет простым, из-за этого и утаивал от родных свое знание последние годы.

– Да, есть. – Подтвердил догадку мамы, понимая, что отец сейчас ощущает мою решимость и убежденность. – Нет необходимости заговаривать со мной на тему избранницы, ее личность известна мне давно. Почему говорю об этом сейчас? Нам не подойдет ваш опыт знакомства и сближения. Сейчас нет возможности заниматься ухаживаниями и строить отношения. Я обязан все положить на алтарь идущей борьбы. Из-за природы нашего… врага есть лишь единственный способ противостояния. Экспансия неизбежна, и – я знаю – ее итог зависит от меня. Единственный путь – сделать мою избранницу приманкой в этой игре на выживание. Едва я обозначу свой выбор, только так смогу сохранить ее жизнь, пусть и предопределив многие испытания. Я много размышлял о своем плане и полон решимости следовать ему. Знаю, что поступаю единственно верно. И смогу справиться.

Мама выглядела ошеломленной, отец смотрел крайне серьезно – он в полной мере осознавал безальтернативность моих намерений. Ситуация для конфедерации складывалась крайне сложная – об этом знали все члены нашей семьи, каждый пытался придумать выход. Но размышлять уже поздно – пришло время действовать.

– Приманкой?

Голос родительницы прозвучал надломлено. Я знал, что из-за маминой общности с моей избранницей, она воспримет роль в моих планах будущей дейраны болезненно – страх за нее пересилит любые перспективы.

– Жизни девушки ничего не будет угрожать, – твердо обещал ей.

Большего обещать не мог – знал, что, став пешкой в противостоянии между конфедерацией и нашим противником, избранница окажется в сложном положении. Но разум принимал эту данность как залог итогового успеха.

Отец несогласно мотнул головой, но попытался смягчить шок от моего признания, явно не желая волновать маму.

– Молодец, что прилетел и поделился с нами своим решением. Но надо вместе еще раз все обдумать и обсудить. Понимаю, в твоем состоянии каждая деталь этой компании обдумана и выверена, а избранный путь – единственно разумный, но… выслушай и наши советы. – Он ласково прижал к себе разом побледневшую маму, успокаивающими прикосновения гладя ее по волосам. – Соберем семейный совет, каждый взгляд на ситуацию сейчас ценен. На чаше весов как члены нашей семьи, так и будущее конфедерации – я понимаю твой выбор, он обусловлен гигантской ответственностью, но… ошибок допускать нельзя. Для нас твоя избранница не менее бесценна, тем сложнее нам смириться с твоим решением Леакрэ. Объединимся семьей для этого разговора, сын ты должен все еще раз взвесить.

Старший первородный нашей семьи обратился уже к своей дейране.

– Оленька, если бы был другой способ, Леакрэ никогда не стал бы рисковать ею. Это, увы, его ответственность по праву рождения. Но наш долг родителей разделить с ним груз такого трудного выбора. Давай же не будем поддаваться эмоциям, а постараемся сделать все возможное, чтобы помочь им – нашему мальчику и его предназначенной.

Мама долго молчала с задумчивой грустью уставившись в пространство, она словно не слышала обращенных к ней слов мужа.

– Леакрэ, это та девочка? – Она смотрела так, словно заглядывала глубоко за мое безэмоциональное выражение лица.

Ответом стал утвердительный кивок – знал, что мама верно соотнесла известные ей факты.

– Что ж… – она тяжело вздохнула, на миг сжимая веки. – Бедная девочка. Она обязана тебе жизнью, но выходит, оплата этого долга тоже будет стоить ей жизни. Нормальной жизни… Отец прав: расскажи нам все, ты не должен в одиночестве нести этот груз.

– И про потомка Оболтуса поговорим, – родитель, сменив тему, очень старался развеять гнетущую атмосферу, повисшую в комнате после моего признания. – Сын, может он и кстати придется при таком повороте дел. Твоей будущей дейране пригодится любая поддержка. Самое время для общего семейного совета.

Отец поднялся первым, кивнув мне и придерживая за плечи маму. Мы дружно проследовали в помещение, откуда можно было связаться с моими братьями и сестрой. Я готов был выслушать все советы и предложения помощи от членов своей семьи, но твердо знал: последую лишь тем, что не будут идти в разрез с моим планом. От него отступать не буду: как мог оттягивал решающий визит к Арианне, давая ей возможность жить своей безопасной жизнью, но время необратимых перемен настало.