Наковальня мира

Часть третья

— Тоже мне, «лесные аборигены», — раздается сердитый голос.

— «Прибрежная крепость их расы», значит? — отзывается другой.

— Их, видите ли, по праву рождения! — возмущается третий.

Из тьмы доносится приглушенный разговор.

Звезды совершают свой круг по небосклону; наконец восходит яркое солнце, и его косые лучи падают на стену, где только вчера наклеили рекламный плакат. Ночной страж, плетущийся домой, останавливается и в ужасе смотрит на стену. Из трещины в мостовой показался зеленый побег, он вьется по стене, со сверхъестественной скоростью раскалывая и кроша камни. Усики уже забрались под плакат и разодрали его в клочья, и по обрывкам ползут полчища крошечных зеленых слизняков, жадно пожирая бумагу и яркие краски на ней.

Смит задумчиво уставился в регистрационную книгу.

Никаких сомнений: с месяца сардинового нереста дела в гостинице шли плохо. В ресторане немного лучше, но явно не так блестяще, как поначалу.

Конечно, тому можно было найти тысячи причин. Между Делиантибой и Черной Скалой разгорелась гражданская война, почти парализовавшая не только торговлю, но и вообще какие-либо перемещения вдоль побережья. Само собой, ни одна прогулочная яхта не рисковала выйти в море там, где, того и гляди, можно нарваться на военное судно, которое сначала потопит, а потом уже станет разбираться с теми, кому удалось спастись.

К тому же в последнее время цены на рыбу взлетели до небес, что повлекло за собой поднятие цен в ресторанах. И хотя жители прекрасно сознавали, что рыбы меньше не стало и что все это уловки рыбаков, которые хотят получать побольше прибыли, сама рыба почему-то этого не понимала и продолжала держаться подальше от привычных мест обитания.

И вот новая напасть, Словно по заказу, в холл вошел представитель городской власти Поперек в сопровождении двоих лейтенантов. Он вытянулся, как на параде, и, стараясь не смотреть на Смита, объявил:

— Граждане! В соответствии с законом номер тысяча сто тридцать пять пункт семьдесят пять города Салеша все представители иных рас должны принести клятву верности и покорности Салешу. В течение двух дней с момента уведомления они обязаны либо повиноваться, либо обратиться с апелляцией в…

— Поперек, вы же знаете, что он уже приносил клятву! — раздраженно начал Смит.

Поперек, по-прежнему не глядя на хозяина гостиницы, предостерегающе поднял палец.

— Это был пункт шестьдесят три, понятно? — сообщил он нормальным тоном. — Теперь они должны принести клятву, что не будут принимать участия в актах вандализма.

— Тьфу ты! — Смит рассердился еще сильнее. — Вы что, уже и конвой привели, чтобы его арестовать?

— Мы не собираемся никого арестовывать! — обиделся Поперек. — Мы подумали, что ему может понадобиться сопровождение. На всякий случай. Бывают, знаете ли, разные неожиданности…

Все это Смит прекрасно знал, но все равно, выходя из-за стойки и направляясь в сторону террасы, негромко выругался.

В тенистом садике, откуда открывался впечатляющий вид на море, было очень уютно. За низкой каменной оградой обильно цвели диковинные цветы. В саду, подняв лица к небу, в позах, выражающих благоговейный восторг, стояли шестеро. Все они были детьми солнца. Седьмой к этой расе не принадлежал. Он говорил тихо и вдохновенно:

— …И вспомните ваших матерей или любых женщин, которые были добры к вам: частичка Ее была в их сердцах. Обратите ваши молитвы и помыслы к Ней как к идеалу любви… — Тут он заметил Смита и стражей. — …Она обязательно вас услышит, Она придет к вам на помощь. На сегодня достаточно; идите домой и продолжайте медитацию.

Ивострел поспешил к Смиту, бормоча «Что случилось?», а его ученики медленно зашевелились, словно пробуждаясь ото сна.

— Вам нужно…

— Мой долг — сообщить вам о том, что…

— Что здесь делают эти стражи? — возмутился один из учеников. Благодать в мгновение ока сменилась праведным гневом, словно спустили тетиву.

— Руки прочь от нашего тревани! — закричал другой ученик, хватая мотыгу.

Ивострел поморщился и успокаивающе протянул к ним руку:

— Прошу вас, не надо! Вспомните Первый Принцип — терпимость перед лицом агрессии!

Кто-то что-то пробормотал относительно мотыги перед лицом притеснителя, но страсти действительно улеглись, и Смит, воспользовавшись затишьем, протараторил:

— Тебе придется принести еще одну клятву, на этот раз, что ты не будешь участвовать в актах вандализма. Ничего?

— Буду только рад, — немедленно отозвался Ивострел.

— Девять кругов ада! Что такое тревани? — нахмурился один из стражей.

— Заткнись, — бросил Поперек.

— Он тут учит поклоняться Зеленой Ведьме, — заявил второй страж.

— Зеленой Святой! Он учит нас Пути Неутомимой Матери, ты, темная скотина! — заорал какой-то ученик.

— Плохо учу! — рявкнул Ивострел и обернулся к ученикам: — Поставьте мотыгу на место, господин Кокс! Не позорьте меня, прошу вас. Отправляйтесь по домам и размышляйте о Первом Принципе.

Ученики покинули сад, сердито посматривая на стражей, которые отвечали им такими же свирепыми взглядами. Ивострел со вздохом прижал к вискам узкие ладони.

— Простите их, — попросил он. — Господин Поперек, могу ли я принести клятву прямо здесь?

— Для этого мы должны препроводить тебя в Храм Правосудия, — ответил Поперек, переминаясь с ноги на ногу. — Во избежание проблем, понимаешь?

— Хорошо.

— Парочка моих ребят сходит с тобой, ладно? — предложил Смит.

Носильщики Винт и Тигель, стоявшие в дверях и молча наблюдавшие за происходящим, шагнули вперед, скрестив на груди могучие руки.

— Отлично! — воскликнул Поперек, отчаянно пытаясь проявить дружелюбие. — Давайте пойдем и поскорее покончим с этим!

— Хорошо, — прорычал Винт.

Смит проводил их взглядом и отправился на кухню. Госпожа Смит растирала в ступке какие-то пряности, а Горицвет чистила яблоки. Она взгромоздилась на высокий табурет, что в ее положении было довольно неразумно. Под глазами у нее залегли глубокие тени.

— Ну я ему и говорю: «Восемь крон за эту фитюльку? Да за такие деньги она должна в воздух подпрыгивать и три желания исполнять!»

Госпожа Смит умолкла, чтобы выколотить трубочку в раковину, и тут заметила Смита. В наступившей тишине Горицвет подняла взгляд, посмотрела на обоих и разрыдалась.

— Ой… Ой… Что на этот раз случилось?.. — выла она.

— Ему пришлось снова пойти в Храм Правосудия, — пояснил Смит. — Но ненадолго.

— Но он же ничего не сделал! — плакала Горицвет. — Ну почему нас никак не оставят в покое?!

— Такова жизнь, детка, — изрекла госпожа Смит, машинально доставая из буфета бутылочку «Успокоительного сиропа».

Налив снадобья в ложку, она сунула ее в рот Горицвет в промежутке между всхлипами, и сама сделала изрядный глоток прямо из горлышка. Затем повариха набросилась на ступку с таким рвением, что оттуда со свистом вылетел кусочек гвоздики и насмерть зашиб муху на потолке.

— Все время черные полосы, — мрачно продолжала госпожа Смит. — Война. Экономический кризис. Всеобщее безумие. Наглые недомерки смеют требовать восемь крон за сардинку, пойманную неделю назад! Волей-неволей учишься переживать все это, не теряя достоинства.

Мощный толчок пестика вышиб из ступки зернышко перца. Оно со звоном ударилось о бутылку «Успокоительного сиропа», отскочило рикошетом и, просвистев перед самым носом Смита, исчезло за дверью в темноте гостиничного бара.

— Ничего ему не сделают. — Смит потрепал Горицвет по плечу. — Вот увидишь. Любой на этой улице может поручиться за него, и к тому же он твой муж! Не волнуйся, его не вышлют из города, ничего такого, правда…

Горицвет секунду подумала, а потом губы у нее снова задрожали.

— А что, могут выслать, да? — всхлипнула она. — Даже несмотря на то, что у нас будет ребеночек?

— Конечно нет, детка, — твердо сказала повариха, наградив Смита свирепым взглядом и снова потянувшись за «Успокоительным сиропом». — Мы же тебе только что все объяснили. К тому же он мне сын, не забывай. А вскоре появится мой внук! Пусть городские власти только попробуют сказать мне хоть словечко про смешанные браки.

«Я бы и пробовать не стал», — подумал Смит и тихонько выскользнул. Из холла доносился властный и бесцеремонный звон колокольчика — его звали. Смит негромко выругался. Что еще преподнесет ему этот денек, эта неделя, эта проклятая жизнь?

— А вот и он! Посмотрите, какой сердитый! — радостно воскликнул лорд Эрменвир. — Уй! С чего бы это?

— С того, что вы — мерзкая зверюшка, мой господин. — С этими словами Балншик протянула Смиту руку. — Смит, милый! Как ты жил без нас все эти месяцы?

Смит сглотнул. Мысли залегли и окопались; чувства так и запрыгали.

Он знал, что Балншик — бессмертная, неувядающая, беспощадная тварь, но вот она перед ним — в расшитом бисером белом платье, переливающемся, словно иней, в палантине из серебристой лисы, элегантная и бесконечно желанная…

А рядом с ней лорд Эрменвир — для разнообразия гладенький и пышущий здоровьем, кричаще разодетый по последнему писку моды. Как можно быть в черном с головы до ног и при этом выглядеть кричаще, для Смита всегда являлось загадкой. Возможно, отчасти дело было в головном уборе юного лорда — шляпе с высокой конусообразной тульей и плюмажем, задевающим люстру. За спиной у гостей возвышались Режь, Бей, Дави и Хватай, нагруженные багажом.

— Да… да вроде ничего, — пролепетал Смит.

— Выглядишь так, будто тебя в центрифуге отжали, — заметил лорд Эрменвир. — Ничего! Теперь я здесь и начнется веселье. Ребята, тащите чемоданы в мой обычный номер и начинайте их распаковывать.

Телохранители мгновенно повиновались и запыхтели вверх по лестнице, будто добрый городской квартал на колесах.

Лорд Эрменвир оглядел Смита с головы до ног:

— Что, дела идут не очень, да? Ничего удивительного. Но зато теперь тебе не надо беспокоиться обо мне! Я здесь просто для того, чтобы расслабиться и повеселиться в старом добром Салеше-у-Моря. Походить по театрам с дражайшей нянюшкой, посетить бани, сделать смотр новеньким шлюшкам…

Откуда-то сверху послышался грохот.

— Прах побери! — Лорд Эрменвир, запрокинув голову, прищурился. — Мы же забыли дать им ключ.

— Кажется, бедному Смиту не повредит глоток чего-нибудь холодненького на террасе, — проворковала Балншик, потрепав Смита по волосам. — Пойдем. Прихватите из бара бутылку, мой господин.

Смит вынужден был признать, что, оказавшись на террасе и наблюдая за тем, как Балншик разливает вино, он почувствовал себя гораздо лучше. Все проблемы меркли по сравнению с визитом демонов, грозившим затянуться на несколько недель, несмотря на то что демоны выглядели вполне цивилизованно, а всяческие знаки внимания со стороны Балншик были более чем приятны. Правда, они совершенно прекратились тотчас же, как только на террасе появились Горицвет и госпожа Смит. Дамы немедленно уселись в кружок и принялись увлеченно беседовать, причем предметом этой беседы была исключительно беременность.

Лорд Эрменвир покосился на них, пожал плечами и раскурил трубку шаровой молнией.

— Пф! В ближайшие три часа они не будут нас даже замечать. Что ж, Смит, по-моему, нам придется отыскать специфическую тему для сугубо мужского разговора. Спорт я презираю, политика не интересует меня ни в малейшей степени, а беседа о погоде, если не ошибаюсь, не предполагает тендерных различий. Может, бизнес? Точно. Расскажи-ка мне, как идет твой бизнес.

Смит рассказал. Лорд Эрменвир с серьезным видом слушал, время от времени выпуская струйку дыма.

— …А в кварталах йендри просто беда, — говорил Смит. — Ничего не понимаю. Раньше зеленюки со всеми ладили, а теперь… теперь они все время недовольны, а мы постоянно на грани. Вооруженные банщики! Нет, правда, клянусь всеми богами! Восставшие травники! Понятия не имею, чем все закончится, но притоку постояльцев в гостиницу это точно не способствует.

— Ах, да если хочешь, я сниму на лето все твое проклятое заведение, и дело с концом, — отмахнулся лорд Эрменвир. — Беспокоиться следует совсем о другом. Ты же понимаешь, кто стоит за всей этой ситуацией?

— Нет, — помотал головой Смит. Его охватило знакомое предчувствие надвигающейся катастрофы. — И кто же за этим стоит?

— Этот идиот Бронзик и его Город Будущего, конечно, — объяснил лорд Эрменвир. — Только не говори, что не видел рекламу! Хотя, может быть, действительно не видел. Плакат не успевают повесить, как он бесследно исчезает.

— А, тот город у моря? — Смит поморгал. — И что? Йендри всегда недовольны, когда мы что-то строим, но мы ведь никому не причиняем вреда. Надо же где-то жить, правда?

— Я не стал бы слишком рассчитывать на то, что расы, с которыми вы делите мир, будут во всем с вами соглашаться, — деликатно заметил лорд Эрменвир.

— Хорошо, но почему именно сейчас они так взъелись?!

Лорд Эрменвир посмотрел на Смита словно издалека. С лица его начисто исчезло выражение смышленого, но вконец избалованного ребенка. Это сбивало с толку куда сильнее, чем обычные мерзкие гримасы.

— Видимо, мне следует кое-что тебе объяснить, — начал было лорд, но тут оба они резко вскочили и сквозь ветви уставились на гостиницу: из холла послышался крик, сопровождаемый звоном разбивающегося стекла.

Они бросились туда, вдогонку им раздались приглушенный вопль Горицвет и возглас госпожи Смит:

— Ради всего святого, сиди здесь и не высовывайся!

Однако лорда Эрменвира задержали в пути непредвиденные обстоятельства: посреди сада перед ним возникла Балншик и остановила его своим необъятным бюстом. Лорд с размаху врезался в него и отскочил, несколько оглушенный. Так что Смит, даже будучи старше и медлительнее, все-таки добежал первым и увидел, как в сад, пошатываясь, выходит Ивострел. Над глазом у йендри виднелся кровоточащий порез.

— Все в порядке, — проговорил он. — Убежали. Только окно выбили…

«И двух часов не прошло, как приехали дорогие гости, а я уже лишился двери и окна», — пропищал печальный голосок где-то в затылке у Смита.

— Да чтоб они провалились! — сказал он вслух. — Послушай, мне жаль, что…

— Это были не ваши соплеменники. — Ивострел зажал порез ладонью, чтобы остановить кровь. — Боюсь, это были йендри.

— Девять кругов ада, зачем ты это сделала, а? — орал лорд Эрменвир на Балншик. — Твой бисер угодил мне прямо в глаз!

— Я дала обет оберегать вас, мой господин, — напомнила нянюшка.

— Это я обязан защищать всякого, кто мне служит, что гораздо важнее любого обета!

— Проклятые зеленюки! — зарычал Тигель, показываясь в дверях гостиницы. — Как ты, сынок?

— Не смей называть его зеленюком! — закричала Горицвет, наконец с трудом догнав остальных. — Ой, мамочки, он ранен!

— Понимаешь, он — наш зеленюк, а есть другие проклятые зеленюки…

— С мной все в порядке. Просто царапина, — заверил жену Ивострел, пытаясь поклониться лорду Эрменвиру. — Мой глубокоуважаемый господин, от души надеюсь, что вы пребываете в добром здравии. Мы возвращались по Главной улице, и тут к нам пристали трое… м-м-м…

— Представителей расы йендри, — пришел на помощь Смит.

— Они пожелали узнать, что я делаю в компании двоих… м-м-м… детей солнца, и потребовали, чтобы я вместе с ними отправился… полагаю, это было что-то вроде демонстрации протеста, а когда я попытался объяснить…

— Они принялись швырять в нас камнями, — сообщил Винт, вслед за Тигелем выходя в сад и на ходу потирая руки. — Но потом их заметила городская стража, и они рванули со всех ног, а стражи бежали за ними, как зеле… как что-то очень быстроходное. Ну что, хозяин, заколотить окно?

Спустя четверть часа все снова сидели на террасе — несколько взволнованные, но пока еще в здравом уме. Балншик чем-то смазала и перевязала порез на лбу Ивострела и сунула йендри в руку бокал с крепким напитком. Горицвет уселась к мужу на колени и прижалась к его груди. Госпожа Смит так яростно пыхала своей трубочкой, что скрылась за дымовой завесой, словно гора в утреннем тумане.

— Там ты будешь в безопасности, глупенький, — внушала Горицвет Ивострелу. — Вы же его повелитель, не так ли? — повернулась она к лорду Эрменвиру. — Разве вы не можете приказать ему уйти. Ради его же блага…

— Увы, я освободил его от обетов, — торжественно провозгласил лорд Эрменвир. — Неужели я посмею заставить его из соображений долга отказаться от призрачного поиска высшего откровения… Небось жалеете, а? Уй! — растерянно воскликнул он, когда Балншик съездила ему по уху. — А что я поделаю, если мальчик не хочет слушать даже собственную мать?

— Я не могу вернуться в Зеленландию, — отозвался Ивострел. — У меня здесь сад. Ученики. Пациенты. Когда родится мой ребенок, он по праву будет считаться жителем этого города. Я никому не делаю дурного, почему же меня не оставят в покое?

Госпожа Смит застонала и исчезла в облаке дыма.

— К тому же моя любимая в положении — как ей путешествовать? — продолжал Ивострел, глядя на Горицвет. — Городская малышка вроде тебя не сможет рожать ребенка в глуши. Тебе будет страшно, сердце мое.

— Если нужно, я сделаю все, что ты захочешь, — ответила она, глотая слезы. — Я сама родилась в лесу, не так ли? И я никого не боюсь, даже Хозяина Горы.

— На самом деле он не ест младенцев, — успокоил Горицвет лорд Эрменвир. — По крайней мере не слишком часто. Уй!

— А может, когда похолодает, все немного остынут и страсти улягутся, — с надеждой предположил Смит.

— Ах, едва ли, — отмахнулся лорд Эрменвир. — Боюсь, перспективы не слишком радужные.

— Когда вы так говорите, это значит, что все катится в преисподнюю, — заметил Смит, откупоривая очередную бутылку. — Если мое дело прогорит, я, по крайней мере, хотел бы знать причину.

Лорд Эрменвир покачал головой, потеребил бородку и наконец спросил:

— Что тебе известно о религии йендри?

— Ну, они поклоняются вашей матушке, — ответил Смит.

— Не совсем, — сказал лорд Эрменвир.

— Почему? — возмутился Ивострел. — Мы поклоняемся.

Лорд Эрменвир поерзал в кресле.

— Но вы же не считаете, будто она… богиня или нечто подобное… Она для вас просто пророчица. Что-то в этом роде.

— Она — трева всей Вселенной, Она — воплощение Истины, Она — Олицетворение божественной Любви в ее деятельной ипостаси, — отчеканил Ивострел. — Искупительница, Разбивательница оков, Покорительница демонов.

— Аминь, — нехотя отозвалась Балншик.

— Ну, примерно, — нахмурился лорд Эрменвир. — Все йендри молятся маме, но и ей самой есть кому молиться. Следует обратиться к истории йендри. Когда-то они были рабами.

— Времена Плена, — пропел Ивострел. — В вековечной тени Долины Преград, в мрачнотягостных оковах рабских темниц они возносили молитвы Избавительнице! Но до ее прихода среди многослезных горестей явился Утешитель, Человек в Звездном Плаще, Покровитель вдов…

— В общем, святой, — пояснил лорд Эрменвир. — По всей видимости, предводитель восстания. Он предрек появление на свет Божественного Дитяти, после чего весьма кстати таковое дитя и породил. У папы всегда было собственное мнение по поводу того, как так вышло.

Ивострел на миг лишился дара речи, а потом заявил:

— Она чудесным образом появилась из сердцевины священного цветка пайрайя! Имелись свидетели!

— Конечно. А сегодня на Якорной улице я собственными глазами видел, как простой смертный извлек из своего уха три носовых платка и серебряную монету, — отмахнулся лорд Эрменвир. — В жизни постоянно происходят чудеса, но откуда берутся дети, мы с вами прекрасно знаем. Важно то, что, когда девочке было три дня, йендри подняли восстание. Человек в Звездном Плаще показал им ребенка, и она…

— Она стала нашей Защитницей, Вдохновительницей, и в тот день на пшеничном поле, в тот день у реки, когда велики были потери…

— Короче говоря, во всеобщей суматохе, когда йендри ниспровергали своих господ, этот Человек в Звездном Плаще повредил себе ногу косой или еще чем-то и не мог исцелиться, потому что, подняв восстание, нарушил обет ненасилия. Так он и хромал во время Великого Исхода из Долины Преград и всю дорогу тащил на руках маму-дитя…

— А из его раны сочилась кровь, и там, где она попадала в землю, распускались цветы! — добавил Ивострел.

— Да, я слышал эту историю, — пробурчал Смит. — Как давно это было… Кажется, там еще чудесным образом появились какие-то бабочки…

— Да! — воскликнул Ивострел. — По повелению Утешителя расступилась река, стекляннозмеистый поток, и детям земли открылась дорога к свободе! И они покинули те места, и души мертвых последовали за ними! Не пожелав остаться в плену, они обратились в бабочек. Прозрачнопоющие и отчаяннопотерянные, белокрылые, словно лепестки цветов, они парили в воздухе, над головами живых, направляясь в неизведанные края…

— Должно быть, наши бунтари следовали по пути ежегодной миграции капустниц. Но это, несомненно, придало происшедшему мифологическую окраску. Как бы то ни было, йендри дошли аж до того места, где река впадает в море, — подытожил лорд Эрменвир. — До Хлинъерит, Рощи Дремлющих Туманов. Случившееся потом является предметом постоянных споров в нашем семействе.

— Всем и каждому известно, что произошло на самом деле. — Ивострел сурово взглянул на своего господина. — Человек в Звездном Плаще, Утешитель Несовершенный, очень страдал из-за раны, силы его иссякли, и вера покинула несчастного. Его последователи рыдали от отчаяния. Но Она в милосердии Своем простила ему грех гнева.

— Чушь! Ей было всего полгода!

— И сотворила чудо, и в пене речной родилось его избавление…

Глубокое жутковатое контральто лилось словно из ниоткуда. Лишь через несколько мгновений Смит осознал, что это в дымном облаке поет госпожа Смит.

Все так и сидели, в изумлении уставившись на дым, пока наконец Балншик не вытащила из кармана лорда Эрменвира платок и не вручила его поварихе.

— Спасибо, — пробормотала госпожа Смит. — Можете подлить мне вина, если не трудно. Эту песню, юный Ивострел, пел твой отец. — Она высморкалась. — Когда в него бросали камни. Между прочим, во всех нас частенько бросали камни. Ну да ладно. Рассказывайте дальше.

— Папа считает, что в тот день Человек в Звездном Плаще умер и был тихо-мирно похоронен, — сообщил лорд Эрменвир. — Но йендри в большинстве своем верят, что некое магическое судно перенесло его за море. И все белые бабочки последовали за ним Оставшиеся в живых беженцы вместе с мамой пере, правились через реку и поселились в лесах.

— Но каждый год в то время, когда Утешитель Несовершенный покинул нас, многие йендри отправляются в паломничество в ту рощу, где река впадает в море. Там они молятся и предаются размышлениям. Говорят, что в священной роще Хлинъерит крылья белых бабочек приносят страдальцам целительные сны.

— А теперь, Смит, угадай с трех раз, где именно ваш господин Бронзик решил строить свой Город Будущего, — ехидно предложил лорд Эрменвир.

— Ой, — только и смог вымолвить Смит.

— Еще бы зеленюкам не взбеситься, — заметила госпожа Смит и снова высморкалась.

— Это ужасно! — потрясенно воскликнула Горицвет. Она взглянула на Ивострела: — Разве можно строить дома в священном для кого-то месте? Почему ты мне ничего не рассказывал?

— А что ты могла поделать, любовь моя? — отозвался Ивострел. — Ты не в ответе за это.

— Но так же нельзя! — настаивала Горицвет. — Мы ведь всегда так, правда? Рубим ваши деревья и строим свои дома! Нам просто в голову не приходит, что так нельзя. Еще бы вы нас не ненавидели!

— Как я могу тебя возненавидеть? — Ивострел поцеловал ее в переносицу. — Ты мой солнечноогненный самоцвет. И ты совершенно не такая, как все.

— На самом деле такая же, — всхлипнула Горицвет.

Лорд Эрменвир откашлялся:

— Прошу прощения, что вынужден прервать столь трогательное проявление взаимной привязанности, но я еще не закончил свой рассказ.

— А что, все еще хуже? — убитым голосом спросил Смит.

— Да, — ответил лорд Эрменвир. — Когда мама и папа женились, было произнесено пророчество, что в один прекрасный день Человек в Звездном Плаще вернется из-за моря и восстановит порядок в мире. Папа считает все это реакционной пропагандой лиц, недовольных тем, что матушка уже не так чиста и невинна, как прежде. Как бы то ни было, теперь это пророчество вновь извлекли на свет и отряхнули с него пыль. Йендри утверждают, что Человек в Звездном Плаще появится со дня на день. И когда Серебряный корабль приплывет и бросит якорь у приморского городка агентства «Бронзик», там, где некогда была Хлинъерит, Роща Дремлющих Туманов… Э-э-э, Звездный Плащ вряд ли будет в восторге оттого, как в здешних краях нынче почитают недвижимость.

— Но это же всего лишь легенда! — ахнул Смит.

— Только не для лесных аборигенов, — возразил лорд Эрменвир. — И первому, кто замахнется топором на деревья в священной роще, разнесут башку. И начнется межрасовая война.

— Но йендри же милые… Они на такое не способны… — несчастным голосом протянула Горицвет.

— Не сказала бы, — подала голос Балншик. — Стоит вспомнить хотя бы господина Цветущего Тростника.

Все умолкли.

— Конечно, — ужасающе непринужденным тоном продолжал лорд Эрменвир, — самым разумным в подобных обстоятельствах было бы немного отдохнуть на каком-нибудь безмятежном морском курорте, покуда все не покатилось в преисподнюю, и безмятежные морские курорты не стали историей, а потом забраться на Гору в родную неприступную крепость, обнесенную надежными защитными заклинаниями… И жизнь покажется еще лучше, если удастся убедить друзей присоединиться к вам в этом убежище. Можно будет спокойно смотреть, как над бывшими морскими курортами клубится дым, не терзаясь при этом мыслями о гибнущих друзьях. Ну как?

— Вы что, правда думаете, что дойдет до такого? — спросил Смит.

— Это невозможно, — уверенно заявил Ивострел. Отхлебнув вина, он поверх бокала оглядел присутствующих. В глазах его пылал огонь решимости. — Ученики прислушиваются к моему мнению. Можно попытаться отправить делегацию. Если мой народ сумеет хотя бы поговорить с вашим…

— А ты знаешь, чего это будет тебе стоить? — Смит в тревоге взглянул на Ивострела. — Ты тут же привлечешь к себе всеобщее внимание и много потеряешь в случае неудачи.

— Я потеряю еще больше, если не попробую добиться мира! — отрезал Ивострел.

— Даже больше, чем ты думаешь, — заверил его лорд Эрменвир. — В этой игре, друг мой, есть и другие игроки.

— Что вы хотите сказать?

Юный лорд жестко взглянул на собеседника:

— Не только у йендри красочная мифология. Горицвет, золотце, не рассказывала ли ты супругу ужасную историю о Ключе…

Рот у него так и остался открытым в попытке произнести следующий слог, выражение лица ни на йоту не изменилось, но казалось, будто само Время замерло, сковав тело лорда Эрменвира тесным коконом. Остальные несколько мгновений молча смотрели на него, ожидая, что его светлость продолжит прерванную мысль или зевнет.

— Мой господин! — ахнула Балншик.

— У него что, припадок? — заволновалась госпожа Смит.

— Нет, потому что тогда он дергал бы руками и ногами, пускал пену изо рта и плевался живыми скорпионами, — авторитетно заявила Горицвет. — В городе Пылающей Горы был один святой, который…

— Это ничего, что он светится? — поинтересовался Смит, наклоняясь поближе.

Полагалось лорду Эрменвиру светиться или не полагалось, но он и вправду начал потихоньку сиять изнутри, словно светильник из матового стекла. Сияние было зеленоватым, зловещим, слегка лиловым по краям, но оно стремительно светлело до сверкающе-белого…

— Прячьте глаза! — закричала Балншик таким тоном, что никому и в голову не пришло ослушаться, а Ивострел без всяких приказов уже лежал ничком, старательно прижимая к земле Горицвет.

Смит поймал себя на том, что не может оторвать взгляда от рук скелета, возникших прямо перед ним, — это было весьма странно, ибо глаза хозяина гостиницы были закрыты… и вдруг он все понял и, скатившись с кресла, уткнулся лицом в каменные плиты. Жуткий свет был уже повсюду, и теперь он стал не только видимым. Он приобрел запах, мучительный аромат. У него появился звук, шипящее вкрадчивое стрекотание вроде… вроде треска пламени или шепота…

Послышались голоса. Кто-то разговаривал на непонятном языке. Или это был вовсе не разговор?

Неожиданно все прекратилось, и свет исчез. Смит услышал, как лорд Эрменвир отчетливо произнес «Ох, проклятье…». Потом раздался грохот, словно лорд рухнул навзничь.

— Что это, прах побери, было? — поинтересовалась госпожа Смит, лежа где-то на земле неподалеку.

— Что случилось? В чем дело? — Ивострел пребывал в полнейшей панике.

— Он… Ой, маленький пинается… — приглушенно пискнула Горицвет.

— Довольно, мой господин! — совершенно спокойно произнесла Балншик, хотя ее голос прозвучал несколько странно, что наводило на мысль, будто обличье нянюшки изменилось и говорить ей приходится, к примеру, сквозь трехдюймовые клыки. — Сядьте и возьмите себя в руки. Вы целы и невредимы, так что хватит всех пугать.

Смит осторожно открыл глаза. Он снова прекрасно видел. Ни сияющих отсветов, ни сетчатых теней перед глазами. Будто бы и не было никакого света. Смит поднялся на ноги и уставился на лорда Эрменвира — тот сидел на каменных плитах, Балншик поддерживала его. Глаза у лорда все еще отсвечивали зеленым.

— Просто мой господин получил Послание, — объяснила Балншик.

— И только? — буркнула госпожа Смит, с трудом вставая с земли.

— Такие сообщения передаются с помощью колдовских средств. — Ивострел помог ей подняться и обратился к лорду Эрменвиру: — Как вы себя чувствуете, мой господин?

Его светлость уже начал приходить в себя и потянулся было за трубкой, но при этих словах снова откинулся назад и закрыл глаза.

— Сла… слабость… Надо… прилечь… — простонал он.

Балншик поджала губы.

— Смит… — продолжал лорд Эрменвир. — Ивострел… отнесите меня… в постель…

Смит и Ивострел переглянулись. Всем было прекрасно известно, что Балншик вполне способна перекинуть своего господина через плечо, словно шарф, и доставить куда угодно, — должно быть, поэтому лорд Эрменвир приоткрыл один глаз и со стонами выдавил из себя:

— Нянюшка, дорогуша… тебе нужно приглядеть за… за бедняжкой Горицвет… Смит, Ивострел, мне что, так и помирать на этих проклятых плитах?

— Что вы, мой господин, — поспешно отозвался Ивострел, и они со Смитом подняли лорда Эрменвира и повели. Его светлость обнял их за плечи и повис между ними. Всю дорогу по лестнице и по коридору к дверям номера он издавал жалобные стоны. У распахнутых дверей, словно колонны, стояли Режь и Бей.

— Положите… в постель… да не вы, а Смит и Ивострел! — рявкнул лорд Эрменвир и снова перешел на томный полушепот: — Какая… слабость…

Смит и Ивострел со всей ответственностью перетащили его через порог и углубились в темную комнату, и тут на них обрушилась крыша. По крайней мере, как потом вспоминал Смит, грохот был именно таким.

Смит открыл глаза и уставился в потолок.

Потолок? С виду это напоминало днище койки. Это и вправду была койка, и висела она над самым носом Смита. По правде говоря, здесь вообще было не слишком-то просторно, зато здорово укачивало, что наводило на мысль о…

Отлично. Он на борту какого-то судна, что в целом, наверное, неплохо. Это могло означать, что последние двадцать лет были не более чем страшным сном, и сейчас он очнулся в молодом, гибком теле, на котором гораздо меньше шрамов.

Смит осторожно сел. Насчет гибкого — это он погорячился. Насчет молодого тоже. Шрамы все на месте. А каюта была куда теснее кубрика на том судне, где он когда-то служил, зато гораздо роскошней. Дорогая обшивка стен. Украшения из бронзы. Помпезные занавески на иллюминаторах. Да, с учетом всего этого едва ли он находится на грузовом судне.

Смит спустил ноги с койки и поднялся, пытаясь подстроиться под ритм качки, чтобы не упасть. О недавнем прошлом, несмотря ни на что, сохранились некоторые воспоминания: суматоха, голоса, свет…

Судно накренилось так, что сразу стало понятно — команда у него не ах. Смит ухватился за край койки и двинулся к иллюминатору как раз вовремя, чтобы заметить бесформенную массу, пролетающую за стеклом. Прямо над его головой на палубе успокоительно загудел чей-то глубокий баритон, на что мерзкий тоненький голосок пропищал:

— Проклятье! Еще не все! Только держи меня за штаны, не отпускай!

Бульк-бульк-бульк…

— Не волнуйтесь, хозяин, нам ничто не грозит! Небо голубое, солнышко светит, да и до берега рукой подать. Вон и линию прибоя видно!

Это замечание, сопровождающееся стуком дерева и хлопаньем холста, заставило Смита выскочить из каюты и стрелой взлететь по ближайшему трапу.

— Хозяин, дитя солнца очнулось, — заботливо сообщил Режь, обращаясь к задней части лорда Эрменвира.

Его светлость отчаянно рвало, и он ничего не ответил, а Смит, изо всех сил пытаясь удержать штурвал, молился всем богам разом и тоже ничего не сказал, поэтому некоторое время все молчали. Судно снова качнуло, отчего лорд Эрменвир плюхнулся на палубу, а паруса захлопали еще сильнее.

— Эй, ты, как тебя там! Поди сюда и держи это вот так! — закричал Смит, подтаскивая Хватая и складывая его громадные лапы на штурвал.

Демон повиновался, потрясенно наблюдая, как Смит носится по палубе, ставит паруса, уворачивается от падающей швабры и непрерывно орет:

— Повелитель Синей Воды Бримо, уведи нас от подветренного берега! Предводитель Больших Рыб Ракха, уведи нас от подветренного берега! Гонитель Белых Барашков Яска, уведи нас от подветренного берега! На два румба против ветра, ты, идиот! Да нет же! Наоборот! О святой Бримо, я пожертвую Тебе бочонок лучшего вина и серебряное зеркало, если только Ты спасешь нас из этого…

— Предводитель Больших Рыб Ракха? — удивился лорд Эрменвир.

Смит пронесся мимо него и снова ухватился за штурвал.

— Я что-то не так делал? — обиделся Хватай.

— …О святой Бримо, услышь меня, я пожертвую Тебе целый пучок розовой травки и… и еще ладану… и печенье, которое, по словам священников, Ты так любишь, все, что угодно, только помоги нам отойти от берега!! !

— По-моему, действует, хотя я и не понимаю, что ты делаешь, — заметил лорд Эрменвир. — Больше никаких по кочкам — по ухабам. Видите, ребята? Я же говорил, что Смит знает, как со всем этим управляться.

В следующий час Смиту пришлось несладко, но в конце концов шум прибоя стал стихать за кормой.

У бедняги не было времени, чтобы, схватив лорда Эрменвира за горло, задать ему несколько вполне резонных вопросов, однако он смог хорошенько осмотреться.

Корабль оказался прогулочной яхтой, предназначенной для того, чтобы принимать гостей, а не для того, чтобы выходить в море. Судно представляло собой уродливый гибрид галеры с пароходом: у него была широченная корма и при этом небольшая осадка. Сейчас корабль шел под парусами, но странные короба и сложные устройства из котла и труб, расположенные на корме под якорными цепями, свидетельствовали о том, что судно оснащено и паровым двигателем. Бойлер, правда, оказался холодным как лед, так что Смит выкручивался сам, как мог.

Когда ход судна наконец выровнялся, лорд Эрменвир оторвался от шпигата и принялся шагать по палубе взад-вперед, сцепив руки под фалдами своего фрака и со спокойным интересом наблюдая, как корабль с трудом минует рифы, скалы и мыс Клин и вырывается в открытое море. Четверо великанов-телохранителей, покачиваясь, таскались за своим господином. Больше на палубе никого не было.

— Где команда? — тяжело дыша, поинтересовался Смит.

— А я думал, командой будешь ты, — удивился лорд Эрменвир, держа трубку, в то время как Бей набивал ее свежей травкой. — Ты ведь, кажется, был моряком. Эти современные галеры без рабов — просто прелесть, не правда ли? Мне не терпится нагреть котел и поглядеть, на что способна эта крошка.

Из тысяч возможных ответов, вертевшихся на языке, Смит выбрал следующий:

— Что происходит, мой господин?

Лорд Эрменвир лучезарно улыбнулся и прикурил трубку.

— Старый добрый благоразумный Смит! Я всегда говорил нянюшке, что в трудную минуту на тебя можно положиться.

— Она тоже здесь?

— М-м… нет. Я оставил ее в Салеше присматривать за дамами. Поверь мне, Смит, что бы ни случилось, они будут в полной безопасности. Может быть, у тебя на примете есть другая опытная акушерка, которая помимо всего прочего способна голыми… м-м… руками разорвать в клочья вооруженных до зубов воинов? Мила и к тому же так многогранна…

Смит сосчитал до десяти и сказал:

— Послушайте, я не сомневаюсь, что вы мне все подробно объяснили и заручились моим согласием, но я, кажется, потерял память. Напомните, пожалуйста, почему я здесь оказался?

— А! — Лорд Эрменвир выпустил струйку дыма. — Что ж, отчасти потому, что тебе давно нужен был отпуск, но главным образом потому, что тебе нет равных в драке. У нас спасательная экспедиция, Смит. Уверен, что ты ничего не имеешь против, но у меня почему-то было предчувствие, что, если спросить заранее, ты можешь отказаться. А поскольку я твердо знал, что Ивострел глух к доводам рассудка, пришлось вырубить и его…

Снизу донесся протяжный вопль возмущения, и на палубу, озираясь, выскочил Ивострел.

— Прах побери, придется объяснять все с начала, — огорчился лорд Эрменвир.

Ивострел вел себя далеко не так спокойно, как Смит. Немногочисленные обитатели мыса Клин оторвались от починки сетей, заслышав многократно повторенный эхом крик «Что?!».

— Не помню, Смит, рассказывал ли я тебе о моей сестренке, — начал лорд Эрменвир, наполняя бокал и протягивая его Ивострелу.

Тот сидел у парового котла, скрючившись и стиснув виски руками, и даже не взглянул на предложенный напиток.

— Кажется, не рассказывали, — ответил Смит. Лорд Эрменвир залпом осушил бокал и испустил тоскливый вздох.

— Леди Сунне, Несравненный Рубин. Убийственно роскошная женщина и потрясающе способная колдунья. Она практически не пользуется своим даром, но это ее право. Когда мне было три, я сделал ей предложение. Она рассмеялась. Но я не успокоился. Когда мне исполнилось тринадцать, она сказала, что это уже не смешно, и пригрозила сломать мне руку, если я не отстану. Я отнесся к этому с должным уважением, но продолжаю восхищаться ею на свой особый манер. Смит, ради нее я сделаю что угодно. Какой-нибудь несложный рыцарский поступок, скромный подвиг — все, что она потребует. Как я мечтал расстелить перед ней свой плащ — не самый шикарный, конечно, — чтобы она могла перейти лужу, не замочив ног! Или даже, при случае, примчаться к ней на помощь. Разумеется, в сопровождении надежной охраны и личного врача на случай всяких неожиданностей. Вот почему вы оба понадобились мне на этой прогулке.

— Так… так Послание было от вашей сестры? — догадался Смит. — Она в беде и вы ей нужны?

— Кажется, она употребила слово «поспособствовать», но… в общем, это равносильно тому, что «я ей нужен», — кивнул лорд Эрменвир.

— Я нужен своей жене, мой господин, — горько произнес Ивострел.

— Ты ей нужен живым, а не забитым насмерть камнями и не растерзанным на кусочки разъяренной толпой, — парировал лорд Эрменвир. — А между тем было очевидно, что тебя увлекают героические замыслы, так что мне пришлось вмешаться и сделать все возможное для твоего же блага. Посмотри, какую славную яхту мне удалось раздобыть всего за час! А как дешево! Назову ее «Гнездо Зимородка». Правда полосатые паруса — это здорово? На кухне полно всяких вкусностей. Выше голову! Только подумай, каким счастливым будет ваше воссоединение, когда все это закончится!

— А где сейчас ваша сестра? — поинтересовался Смит, тревожно вглядываясь в полоску берега.

— В этом-то все и дело, — протянул лорд Эрменвир, потирая нос пальцем. — Она в Реткастском монастыре. В том, что на Ретестлине, понятно? То есть если бы мы решили отправиться спасать ее по суше, пришлось бы нанять уйму носильщиков и несколько недель тащиться по горам, пустыням и прочим ужасным местам. А так мы дойдем по морю до того места, где в него впадает Ретестлин, и поднимемся по реке до самого заднего крыльца монастыря. Несравненный Рубин падает в объятия любящего братишки, он с триумфом уносит ее прочь, и все мы плывем в Салеш, где собираем компанию, чтобы отправиться в увеселительную прогулку на неопределенный срок.

Смит застонал.

— Тебе что-то не нравится в моем прекрасном плане, Смит? — нахмурился лорд Эрменвир.

— Да, — рявкнул Смит, мечтая о том, чтобы рядом оказалась Балншик и хорошенько врезала юному лорду. — Мне очень многое не нравится в вашем прекрасном плане. Видите паруса на горизонте? Фиолетовые? Это военные корабли, мой господин. Флот Делиантибы. Они закрыли порт Черная Скала, и, если мы попытаемся проплыть, в лучшем случае у нас конфискуют корабль…

— Ой! А в худшем?..

— Напоремся на мину или попадем под бортовой залп! — объяснил Смит.

Лорд Эрменвир молча уставился на фиолетовые паруса.

— Один торговец в Салеше вот-вот обнаружит, что его семьсот золотых превратились в гадюк, сообщил он. — Ублюдок с улыбочкой. Теперь понятно, почему у него был такой большой выбор прогулочных яхт.

— Даже если бы не было никакой блокады, — продолжал Смит, — с чего вы взяли, что Ретестлин — судоходная река?

Лорд Эрменвир удивленно взглянул на него:

— Прошу прощения?

— Он про пороги ничего не знает. Карты читать не умеет, — язвительно заявил Ивострел. — Достопочтенный батюшка как-то изловил одного географа и заставил учить отпрыска, однако его светлость не пожелали. Избалованный малолетний тупица.

На этот раз лорд Эрменвир удивленно воззрился на Ивострела. И Смит тоже. Доктор поднял на них горящий взгляд.

— О друг моего детства и семейный целитель! — воскликнул лорд Эрменвир. — Неужели я дожил до того дня, когда вижу в глазах твоих негодование? Да! Что ж, дай ему волю! Прояви темную сторону своей натуры! Не сдерживайся, вырази гнев!

Не произнеся ни слова, стремительно, как кобра, Ивострел вскочил на ноги и ударил лорда Эрменвира в челюсть. Его светлость пошатнулся и рухнул навзничь. Телохранители, рокоча подобно лавине, тут же оказались подле лорда.

— Ты ударил нашего хозяина, — зарычал Дави. — Ты умрешь!

Но лорд Эрменвир протестующе поднял руку:

— Все в порядке, я сам его попросил. Но в любом случае можете помочь мне подняться. Признаюсь, я действительно не силен в картах, — добавил он, когда телохранители поставили его на ноги и принялись участливо отряхивать. — Мне было неинтересно.

— Правда? — отозвался Смит, слишком потрясенный этой сценой, чтобы придумать что-то умное в ответ.

— Он испортил атлас учителя, — криво усмехнулся Ивострел. — Вычеркивал названия городов и вписывал туда всякую чушь вроде Соплевилля или Бухайтауна. У меня в голове не укладывалось, что Ее сын способен на такое!

— У папы тоже, — подтвердил лорд Эрменвир. — Я думал, он сбросит меня с башни, увидев, что я натворил. Но он только извинился перед географом и отпустил его. Тогда я четко запомнил одно: извилистые голубые линии — это вода. А где вода, там можно плавать. Или я не прав? В чем проблема, Смит? — прищурился он.

— Вам известно, что такое водопад? — спросил Смит, не сводя глаз с фиолетовых парусов.

— Конечно.

— И как, по-вашему, можно заплыть вверх по водопаду?

Лорд Эрменвир задумался.

— Разве… разве у моряков нет какого-нибудь хитроумного способа?.. — выдавил он, наконец.

— Нет.

— Ладно, мы что-нибудь придумаем, — решил его светлость и повернулся, чтобы взглянуть на военные корабли. — Кажется, эти-как-их-там приближаются!

— Да! — рявкнул Ивострел, невозмутимый в своей ярости.

— Думаешь, они нас заметили?

— Полосатые паруса довольно трудно не заметить, — скрипнул зубами Смит.

— Хорошо, тогда давайте обойдем их дурацкую блокаду, — предложил лорд Эрменвир. — Так будет дольше, но что поделать.

Смит уже взял курс в открытое море, но четверть часа спустя стало очевидно, что одно из судов отделилось с явным намерением пуститься за ними в погоню. Лорд Эрменвир с кормы наблюдал за его движением. Ивострел ушел на нос и, застыв там, подобно тощей русалке, принялся демонстративно молиться.

— Думаю, нам следует двигаться быстрее, Смит, — немного погодя заметил юный лорд.

— Вы обратили внимание, что у них площадь парусов втрое больше нашей? — поинтересовался Смит, бросив взгляд через плечо.

— Это плохо, да?

— Да, плохо.

— А можно сделать что-нибудь эдакое, моряцкое, ну, например, повесить еще парусов?

— Вы заметили, что у них три мачты, а у нас одна?

— Знаю! Знаю! — закричал лорд Эрменвир. — Надо нагреть котел и заставить поработать невидимых гребцов!

— Неплохая мысль, — согласился Смит.

— Ага! Пусть подавятся! Или захлебнутся! Или…

Смит кивнул.

Лорд Эрменвир неожиданно забеспокоился.

— А… а тебе известно, как работает эта штуковина? — вежливо поинтересовался он.

Котел был сделан из железа в форме присевшего на корточки тролля с разинутой пастью, прикрытой заслонкой на петлях. К счастью для заинтересованных лиц, создатель котла предусмотрительно снабдил соответствующие части тела тролля латунными табличками, гласившими: «Горелку зажигать здесь», «Сюда залить масло по нижнюю рисочку» и «Выпускать пар, открутив этот вентиль».

— Весьма изобретательно, — одобрил лорд Эрменвир. — Если мне когда-нибудь придется превращать злейшего врага в неодушевленный предмет, буду знать в какой.

Глядя, как Смит рывком открывает крышку масляного резервуара, лорд поежился.

— Пусто, — буркнул Смит. — Этот торговец продал вам топливо?

— Да! Хорошо, что напомнил. — Юный лорд указал на штабеля аккуратненьких бочонков: — Видишь?

Смит подошел и снял сверху один бочонок.

— Полный, надо же, — удивился он. — И топливо отличное — ворвань.

— Ворвань? Китовый жир? Ты хочешь сказать, что его получили из китов? — сморщился лорд Эрменвир.

— Именно. — Смит постучал по изображенному на крышке бочонка развеселому морскому великану.

— Послушай, Смит, но ведь они же разумные! Как люди!

— Нет. Они всего лишь рыбы, — отрезал Смит, озираясь в поисках воронки. — Безмозглые. Ага, вот. Вы не могли бы подержать, пока я наливаю?

— Только пообещай, что не станешь выбрасывать пустые бочонки за борт, — попросил лорд Эрменвир, робко протягивая руку за воронкой. — Некоторые безмозглые рыбы прославились склонностью преследовать рыбаков, руководствуясь при этом чем-то очень похожим на разум. И жажду мести.

Смит вздрогнул. Когда наконец масляный резервуар был наполнен, водяной насос запущен, горелка зажжена с помощью случайно оказавшейся под рукой шаровой молнии и стеклянные глаза тролля зловеще засияли желтым, лорд Эрменвир, отступив на шаг, оглядел котел с видом глубокого разочарования.

— И это все? — протянул он. — А я ожидал захватывающего дух ускорения…

— Пусть сначала закипит, — отозвался Смит. Неожиданно раздались звон и лязг.

— Хозяин, — жалобно заныл густой бас, — тот корабль чем-то в нас бросил!

Телохранители стояли тесным кружком, не сводя глаз с грубо обтесанного каменного шара, катавшегося туда-сюда по палубе. Ивострел, отступив подальше, безмолвно указывал в сторону военного корабля, который успел подойти на расстояние меткого выстрела, так близко, что можно было разглядеть голубое мерцание глаз дракона на его носу.

— Это был бортовой залп? — уточнил лорд Эрменвир, спрятавшись за спину Смита и с опаской поглядывая на корабль.

— Нет. Это предупреждение, — ответил Смит.

Режь, Бей, Дави и Хватай разом нагнулись за каменным шаром и стукнулись головами с грохотом, наводившим на мысль об обвале в штольне. Несколько мгновений все только потрясенно рычали, потом Режь схватил шар и, обернувшись, запустил им в военный корабль с такой чудовищной силой, что камень снес вершину мачты и сломал рею. Она затрещала и рухнула на палубу, запутавшись в паутине такелажа.

Лорд Эрменвир бешено зааплодировал:

— Это собьет с них спесь! Умница, умница Режь!

— А если они хотели всего-навсего поговорить с нами? — закричал Ивострел. — Вы хоть понимаете, что упустили последний шанс решить проблему мирным путем?

— Не умеешь ты веселиться!

— А о чем им с нами разговаривать? — вмешался Смит. — В самом лучшем случае они захотели бы конфисковать корабль, а нас поместить в тюрьму для гражданских лиц до выяснения всех обстоятельств. При очень большом везении мы могли бы выйти на свободу после войны.

— Но…

— Они нацеливают катапульту для следующего выстрела, — предупредил лорд Эрменвир.

Смит увидел, что так оно и есть: команда военного корабля, до сих пор занятая своими делами и лишь иногда бросавшая взгляды на добычу, теперь столпилась у поручней и смотрела на «Гнездо Зимородка», как удав на кролика.

Воины подняли овальные отполированные щиты и принялись постукивать ими по чешуйчатым доспехам, выводя неторопливый ритм — дзынь, и дзынь, и дзынь, и дзынь. Матросы тоже подхватили этот ритм и стали выбивать его на поручнях. На бутылках. На сковородках. Треск могучей катапульты вторил ему, метательный рычаг отклонялся назад…

— Летит, чтоб его! — рявкнул Смит, приготовившись падать.

Но снаряд поднялся слишком высоко, немного пролетел и рухнул в море, взметнув фонтан белой пены.

— Нам даже нечем им ответить! — с досадой воскликнул лорд Эрменвир.

— Если бы вы предупредили меня об этой прогулке заранее, было бы чем, — сквозь зубы отозвался Смит, наблюдая за кипучей деятельностью команды противника.

Матросы копошились в такелаже, прикрепляя запасную рею и обрубая запутавшиеся лини, несколько человек вертелись возле катапульты. Однако, как только машину нацелили, все как один бросили работу, повернулись в сторону «Гнезда Зимородка» и снова принялись выводить ритм — дзынь, и дзынь, и дзынь. Даже матросы на вершинах мачт умудрялись выстукивать его.

Метательный рычаг отклонялся назад, неспешно, неумолимо, но тут неожиданно послышались новые звуки, словно в ответ смертоносному звяканью, — щелк, и шлеп, и щелк, и шлеп, щелк-шлеп, щелк-шлеп…

— Ур-ра-а-а-а! — Лорд Эрменвир показал военному кораблю язык. — Гребцы!

И действительно, из клюзов торчали весла, они поднимались и вновь ныряли в воду, выводя странные петли. Казалось, будто с обеих сторон судна плыло по табуну лошадей. «Гнездо Зимородка» не то чтобы рванулось вперед, но, несомненно начав набирать ход, упрямо поползло по набегающим волнам. С военного корабля выстрелили, и снаряд снова взмыл в воздух, застыл на фоне бледной вечерней луны и шлепнулся в море — примерно там, где пару минут назад находился Смит.

— Ну теперь мы им покажем! — торжествовал лорд Эрменвир. — Только представь себе, как ошеломило их наше… э…

— Внезапное пробуждение, — подсказал Смит.

— Точно! А когда наступит ночь, у них не останется ни малейшего шанса, потому что мы беззвучно скроемся в кромешной темноте!

— Насчет беззвучно вы явно преувеличиваете, — заметил Смит, пытаясь перекричать шум парового двигателя и скрип весел. — К тому же с такой луной темнота едва ли будет кромешной.

— Ах, это уже детали! — отмахнувшись, заорал в ответ лорд Эрменвир.

Они поплыли к югу, стараясь не терять из виду берег, но военный корабль никак не желал отставать. Матросы обескураживающе быстро заменили разбитую рею, так что «Гнездо Зимородка» почти утратило преимущество. Оба судна приобрели странноватое сходство с заводными игрушками, — Смит в жизни не видел подобной погони. «Гнездо Зимородка» шлепало веслами и выпускало клубы пара, словно кипящий чайник, а команда военного корабля продолжала выстукивать свой зловещий ритм. Что это было — запугивание? А может, насмешка?

Так или иначе, звон и стук не умолкали всю дорогу вдоль берега, мимо десятка рыбачьих деревушек, мимо Алактона-на-Море, мимо Габекрии. Отбрасывая на воду длинные тени, садилось багровое солнце, в багрянец окрасилась белая пена, и белые грудки морских птиц сделались багровыми, словно кровь. Когда солнце скрылось и наступили сиреневые сумерки, «Гнездо Зимородка» все так же неслось вперед, а военный корабль по-прежнему преследовал его и к тому же зажег все огни, будто заранее празднуя победу.

— Почему они не оставят нас в покое? — жалобно ныл лорд Эрменвир. — Девять кругов ада, что такого мы им сделали?

— Они нас преследуют, потому что мы убегаем, — устало объяснил Смит. — Наверное, думают, что мы шпионы. К тому же здесь замешаны еще и деньги. Мы их повредили, нанесли ущерб, так что теперь они считают нас своей законной добычей.

Лорд Эрменвир с помощью шаровой молнии прикурил свою трубку.

— Вообще-то, уже не смешно. Пора делать что-нибудь гнусное и вероломное.

— А вам никогда не приходило в голову вознести Ей мольбу о помощи и защите? — замогильным голосом поинтересовался Ивострел.

Его господин сделал вид, что не слышит.

— Хорошо бы настал мертвый штиль, — заметил Смит. — Это дало бы нам изрядное преимущество. Послушайте, может, вы наколдуете что-нибудь? Ну, например, чтобы ветер стих?

— Фу! Я же не маг-погодник какой-нибудь. Вот папа, например, умеет вызывать бурю и вытворять прочие метеорологические фокусы, а я в погоде не разбираюсь.

— По правде говоря, я вообще никогда не видел, чтобы вы молились! Ни единого раза! — возмущенно продолжал Ивострел.

— Ну хорошо, тогда наколдуйте катапульту в три раза больше, чем у них! — не отставал Смит.

— Не болтай ерунду! — сурово ответил лорд Эрменвир. — Разве так колдуют? Магия требует использования живой энергии! Колдовство властно только над тем, что поддается убеждению. Конечно, я мог бы заставить частички воздуха сгуститься и превратиться в дерево и сталь, но тогда мне пришлось бы иметь дело с каждой из них в отдельности. Только представь себе, сколько это займет времени! Даже если предположить, что я знаю, как устроена катапульта…

Выстрела Смит не слышал, но успел заметить отблеск лунного света на поверхности каменного ядра, летевшего над морем низко и стремительно и нацеленного в аккурат на огонек трубки юного лорда. Не тратя времени на размышления, Смит рухнул на палубу и дернул лорда Эрменвира за ноги. Лорд упал, ядро пролетело мимо и угодило в котел, где и застряло. Котел треснул по клепаному шву, пар, вырываясь наружу, тоненько засвистел.

— Вот ублюдки! — ахнул лорд Эрменвир. — Это мог быть я!

— Для вас это и предназначалось, — отозвался Смит. — Только, пожалуйста, не обзывайтесь, когда они возьмут нас на абордаж. Мы еще можем выбраться из всего этого живыми.

— Они не возьмут нас на абордаж! — воскликнул лорд Эрменвир, поднимаясь на четвереньки. — Я им не позволю!

— Вы заметили, что мы замедляем ход? — поинтересовался Смит. — Видите, как пар вырывается из котла? Это как ну, скажем, кровь. Эта субстанция заставляет механических гребцов работать. И поскольку она вытекает…

— Проклятье! — заревел Бей, извлекая ядро.

Он повернулся и запустил его прямо в нос военного корабля, где оно, судя по последовавшим воплям, вызвало серьезные разрушения.

— Это не поможет! — застонал Смит.

— Сейчас я им покажу, — проговорил лорд Эрменвир голосом, от которого у Смита кровь застыла в жилах.

Смит оглянулся и увидел, что юный лорд, поднявшись на ноги, сбросил привычную роскошную маскировку. Он стоял, бледно мерцая в лунном свете и казался отточенным клинком, страшным сюрпризом, а в том, как его светлость смотрел на военный корабль было что-то от беспощадного мертвеца.

Лорд перегнулся через борт и коснулся воды. У Смита все поплыло перед глазами, он заморгал, вздрогнул и отвернулся, потому что лорд Эрменвир, словно смяв пространство, легко достал залитую лунным светом волну, хотя вода было далеко внизу, и лениво покрутил ладонью в море, будто в тазике.

Он что-то произнес — такое, что у Смита заболели уши. Он взывал. Он уговаривал. Под воздействием неведомой силы Смит обернулся и увидел, что под водой вспыхивает какой-то свет. Военный корабль был уже угрожающе близко, над водой свистели стрелы, но они, не долетая, шлепались в море. Юный лорд не замечал выстрелов и лишь слегка повернул голову, когда силуэт корабля заслонил луну. Лорд Эрменвир с улыбкой зачерпнул пригоршню воды, и подводное сияние стало ярче.

Он произнес Слово.

Из воды поднялось нечто и поцеловало лорду руку. После этого мозг Смита наотрез отказался иметь дело с геометрией того, что предстало перед его взором. Оно было очень ярким и затмевало луну зеленым мерцанием глубин, оно обладало сладковатым запахом и издавало пронзительное шипение, вполне способное сойти за речь. Смит задрожал, чувствуя, что вот-вот упадет в обморок, и зажмурился изо всех сил.

Но крики, доносившиеся с военного корабля, он слышал.

Еще он слышал треск дерева и победный рев Режа, Бея, Дави и Хватая. Он слышал торопливые шаги Ивострела по трапу и его умоляющий голос. Смиту пришлось дважды сглотнуть, прежде чем он смог выдавить из себя: «Боги, помилуйте их, помилуйте их, о боги…»

А крики все не стихали. Послышались бульканье, свист ветра и шум нахлынувшей волны. Крики не стихали. Запах почти исчез, бульканье смолкло, а крики все не стихали.

Смит открыл глаза. Какое-то мгновение перед ним мерцал огромный двоящийся образ, потом образ сжался, сгустился и принял знакомые очертания лорда Эрменвира. Смит поднялся на колени и выглянул за борт.

Военный корабль, еще видневшийся над водой, стремительно тонул. Бушприта, драконьей головы и вообще носовой части не было. С корабля спускали шлюпки, и люди бросались в воду, отчаянно пытаясь отплыть подальше от обломков и от подводного свечения.

Но вот яркое нечто пошло ко дну, уменьшилось и исчезло, и теперь над морем сияла лишь луна и далекие огни военного корабля, которые гасли один за другим. И никакого звона, никакого стука — впервые за долгие часы. У Смита уши заложило от тишины.

— Что это было? — прохрипел он.

— На самом деле тебе лучше не знать, — отмахнулся лорд Эрменвир. — Они сломали мою игрушку, и мне пришлось сломать их игрушку…

С моря подул ветер и наполнил паруса. Тишину постепенно сменило знакомое потрескивание судна на ходу. Лорд Эрменвир взял трубку и, прикрывая ладонями от ветра, снова прикурил ее. Смит, несмотря на дрожь в коленях, все-таки сумел подняться на ноги.

— Спасибо, — проговорил он, — что не всех потопили.

— Какое благородное сердце! — Лорд Эрменвир искоса взглянул на Смита. — Если бы я обошелся с ними так, как они того заслуживают, то потом не смог бы смотреть маме в глаза. Ее немой укор способен потопить целый флот.

— Мой господин, мы должны вернуться и спасти их, — твердо заявил Ивострел.

— Еще чего! — оскалился лорд Эрменвир. — Кто я тебе — добрый человек, что ли? Ничего с ними не случится — всего лишь немного поплещутся в соленой воде, озираясь по сторонам в страхе, что из мутных первобытных глубин вынырнет неописуемое чудовище и… О, прах побери, опять укачало… Проводи меня в каюту, Ивострел. Мне надо принять дозу и прилечь.

Доктор бросил на него свирепый взгляд.

— Я делаю это исключительно ради вашей Матери, — сказал он и повел лорда Эрменвира вниз по трапу.

— Отлично. Смит, останься здесь присматривать за всякими парусами-штурвалами. Ребята, вы на страже. Может быть, Смит научит вас бросать якорь и выделывать прочие ужасные морские штуки…

Голос его затих внизу.

Смит поплелся к штурвалу и, тяжело дыша, вцепился в него. Далеко впереди мерцали желтые огоньки деревни. Дул попутный ветер, звезды понемногу гасли, ночное небо побледнело и стало серовато-сизым, луна мирно плыла над морским простором. Если и было под водой что-то чудовищное, оно держалось в глубине и никого не тревожило.

Смит обернулся и увидел на палубе ряд из восьми красных огоньков. Тьфу, пропасть! Это были четыре пары глаз. Возвышаясь, словно башни, на него пристально смотрели Режь, Бей, Дави и Хватай.

— Что такое якорь, дитя солнца? — поинтересовался Хватай.

«Какого демона…» — тоскливо подумал Смит.

— Ладно, — выдохнул он. — Вы будете учиться править кораблем. Понятно?

Телохранители неуверенно переглянулись.

Когда Смит проснулся, было уже утро. Он лежал, неуклюже свернувшись в бухте перлиня прямо на палубе, а когда попытался сесть, поясницей почувствовал каждый прожитый год. Скрипнув зубами, Смит поднялся и оглядел пустынный залив, где «Гнездо Зимородка» бросило якорь. В лунном свете он казался тихой гаванью. Смит с радостью обнаружил, что и сейчас все спокойно: небо над ними безоблачное и других кораблей нигде не видно.

— Дитя солнца…

Смит повернул голову (шейные позвонки при этом неприятно хрустнули) и увидел, что четверка демонов выстроилась вдоль борта и взирает на него с надеждой.

— Уже пора поднимать якорь?

Смит потер щетину на подбородке.

— Пока нет, — ответил он. — Видите, отовсюду торчат стрелы? Выдерните их и соберите в ведро. Найдите где-нибудь деревяшек и шпаклевки и заделайте щели и дыры, хорошо? А я пойду поищу гаечный ключ, чтобы разобрать котел.

Телохранители переглянулись.

— Что такое «шпаклевка», дитя солнца?

На разъяснения и инструкции ушло не более часа. Смит обнаружил, что демоны не так уж глупы, просто воспринимают все чересчур буквально. Когда на палубе появился лорд Эрменвир, вся четверка увлеченно занималась уборкой и заделыванием щелей, а Смит сидел в разобранном котле, выравнивая вмятины и переклепывая шов.

— Замечательно! Я нисколько не сомневался, что ты сумеешь починить котел, — сообщил лорд Эрменвир и, отправившись на нос, стал оглядывать горизонт.

— Я могу только кое-как его залатать, — крикнул Смит ему в спину. — Работать будет, но лучше бы раздобыть немного припоя.

— Ты справишься, — заверил его юный лорд.

— А где Ивострел?

— Готовит нам завтрак. — Лорд Эрменвир не торопясь вернулся и встал рядом со Смитом, с ненавязчивым интересом наблюдая за его действиями.

— Вы уверены, что ему можно доверять? — спросил Смит сквозь зажатую в зубах заклепку. Выплюнув заклепку, он поставил ее на место и снова принялся выравнивать вмятину. — Вы его страшно раздражаете и обижаете. Не знал, что он способен кого-то ударить.

— Он тоже не знал, — хихикнул лорд Эрменвир. — Новая ступень самопознания. Но теперь он решил искупить свою вину, пообещав готовить в путешествии.

— А он умеет?

— Не забывай, что он сыночек дражайшей госпожи Смит. Ивострел просто обязан был унаследовать хотя бы частичку ее кулинарного таланта. — Лорд Эрменвир поддернул брюки и присел на корточки, восхищенно наблюдая, как Смит работает. — Как чудесно у тебя получается! Впрочем, тебе ведь это привычно, правда? Твой народ умеет обращаться со всякими молотками, заклепками, наковальнями и прочим… Было бы попросту стыдно…

Смит ожидал, что он закончит мысль. Но лорд Эрменвир договаривать не стал. Когда Смит поднял взгляд, лорд внимательнейшим образом смотрел на волны, прикидываясь, будто не сказал ровным счетом ничего.

— Перед тем как получить Послание, — начал Смит, — вы говорили страшные вещи о крушении цивилизации и делали мрачные намеки на то, что в дело замешан кто-то еще…

— Разве? Ах да, действительно, — с невинным видом отозвался лорд Эрменвир.

— Да. И упомянули какой-то Ключ.

— Неужели? Ах да, точно…

— Завтрак, мой господин, — объявил Ивострел, поднимаясь по трапу с чайником в руках.

Он сел на палубу скрестив ноги и стал раскладывать по трем мискам какую-то неоднородно-серую массу. Смит и лорд Эрменвир смотрели на него с одинаковым смятением на лицах.

— Девять кругов ада, что это такое? — воскликнул лорд Эрменвир.

— Вареный страй со щепоткой соли, — спокойно ответил Ивострел. — Очень полезно, мой господин.

— Но… ведь это же готовят для малышей! В детстве мы этим швырялись, вместо того чтобы есть! А потом каша присыхала к стенам, и слуги были вынуждены оттирать ее проволочными щетками!

— Да, я это помню. — Ивострел поднял свою миску и пропел краткую молитву. — Ваша Мать горько сокрушалась по поводу расточительности Ее недостойного отпрыска.

Смит, ошарашенно глядя на них, вспоминал улыбающуюся невообразимую тварь, которая сумела вызвать ужас из морских глубин, и пытался представить себе, что когда-то это был крошечный капризуля, швыряющийся кашкой.

— М-м… Обычно я ем на завтрак жареных устриц, — отважился признаться он.

— Это гораздо лучше. Очень полезно для жизненно важных органов, — отозвался Ивострел.

— Все ясно. Я понял, что ты затеял, — заявил лорд Эрменвир. — Ты меня наказываешь, да? Пассивно и ненасильственно, как принято у йендри?

— Нет, мой господин, я вас не наказываю. — Ивострел двумя пальцами взял комочек каши и отправил его в рот.

— Готов поспорить, что эта дрянь хранилась в мешках несколько месяцев! Да в ней наверняка уже жуки завелись! Слушай, ты, проклятое отродье! Я позаботился, чтобы на этой посудине было вдоволь всякой вкуснятины! Здесь все, что продавец сумел достать за час! Банки с маринованным мясом! Кувшины с редкими ликерами! Ящики со всевозможными сладостями! Фруктовые сиропы! Яйца зуйков в рассоле! Мягчайшие сыры, чтобы намазывать их на тоненькие хрустящие печеньица! Вот что я хочу на завтрак! — бушевал лорд Эрменвир, сверкая глазами.

— Тогда я предлагаю вам, мой господин, спуститься вниз и самому приготовить себе пищу, — спокойно ответил Ивострел.

Он поднял голову и взглянул своему хозяину прямо в глаза.

Смит затаил дыхание. Мгновение казалось, что воздух между ними вот-вот вспыхнет. Но лорд Эрменвир сдался.

— Ты используешь мамину тактику, — поморщился он. — А это, знаешь ли, дьявольски нечестно. — Он шлепнулся на палубу и взял миску. — Тьфу… Можно хотя бы посыпать это цветным сахаром или полить фруктовым сиропом?

— Если желаете, завтра я приготовлю это блюдо с изюмом, — предложил Ивострел.

— У меня нет даже моей специальной ложки для завтрака, — проворчал лорд Эрменвир и принялся есть.

Смит осторожно попробовал кашу. Она оказалась на редкость безвкусной, но голод был слишком силен. Смит мгновенно умял свою порцию.

— Мой господин… — послышался голос, подобный раскату застенчивого грома.

Режь, Бей, Дави и Хватай жадно наблюдали за тем, как они едят.

— Что? — раздраженно откликнулся лорд Эрменвир.

— Мы три дня не пробовали ни плоти, ни крови, — пожаловался Хватай.

Лорд Эрменвир со вздохом поднялся на ноги, продолжая выуживать из миски комочки каши. Не переставая жевать, он оглядел горизонт и наконец заметил рассекающий водную гладь плавник и белое пятно под самой поверхностью моря. Лорд Эрменвир указал на него и с набитым ртом промямлил:

— Убить.

Телохранители перемахнули через борт и оказались в воде так быстро, что Смит даже не успел проследить за их движениями.

Мгновение спустя акулу настигла кара свыше.

— Так вы говорили о Ключе, — напомнил Смит, устанавливая котел на место.

— Говорил, — раздраженно отозвался лорд Эрменвир, разглядывая появившиеся на морском просторе белые барашки. На Ивострела, заботливо пододвинувшего ему шезлонг, он демонстративно не обратил никакого внимания.

— Ну? И о чем же вы хотели рассказать?

— О Стопорном Ключе.

Помедлив секунду, Смит взял отвертку и вернулся к работе.

— Сказочки, — бросил он. — Как вы это называете? Ах да. Мифология.

— Неужели? — ехидно осклабился лорд Эрменвир. — Об этом, между прочим, говорится в вашей Книге Огня. Ты, надо полагать, неверующий?

Смит, продолжавший возиться с котлом, ничего не ответил.

— Я знаком с Книгой Огня, — осторожно заговорил Ивострел. — Хотя, должен признаться, я не изучал ее подробно. Это… м-м… история вашей религии, если не ошибаюсь.

— Предания старины, — отрезал Смит, поднимаясь на ноги и начисто вытирая тряпкой руки.

— Ты неверующий, — заключил лорд Эрменвир. — Превосходно; однако легенду о Стопорном Ключе ты наверняка слышал.

— А я не слышал, — сказал Ивострел.

— Ну так я вам ее расскажу. Давным-давно, когда Мир был немноголюден, и персонифицированные абстрактные архетипы еще бродили по нему, жил на свете Смит, Бог Кузнечного Дела, что само по себе довольно забавно, потому что кузнечное дело тогда еще не изобрели.

— Замолчите, — прорычал Смит. — Это он придумал, как сделать так, чтобы звезды ходили по небу. Это он выковал мечи и трезубцы всем прочим богам. Он придумал диафрагму, которая дозирует лунный свет, а то мы бы сошли с ума от его яркости…

— А, ты все помнишь, — заметил лорд Эрменвир.

— И он… В общем, он влюбился, — неохотно продолжил Смит. — Влюбился в искру, вылетевшую из его горна. Но он знал, что любая искра лишь слабый отблеск Богини Огня. Ее сияние он видел в небесах каждый день, но она не замечала его. И тогда он надел сандалии, плащ и шляпу и отправился в Мир вслед за Богиней Огня, надеясь разыскать ее на западе в горах, где она засыпала каждый вечер. Он взял с собой железный посох, и случилось так, что когда он проходил по Стране Тысячи Озер возле Конен-Фея, было сыро и посох оставлял в земле круглые вмятинки. Они наполнились водой и превратились в озера. И в кратере на вершине вулкана он нашел Богиню Огня. Он начал ухаживать за ней, и они стали любовниками. И хотели завести детей, но… она же была Богиней Огня, понимаете? Поэтому он сделал для нее детей из красноватого золота. Она коснулась их священным пламенем, и они ожили. Это были совершенные машины, которые могли делать все, что делают нормальные дети, в том числе расти и сами заводить детей. Это были наши предки.

— И твои предки тоже, Ивострел, по материнской линии, — напомнил Эрменвир. — Правда странно.

— И тогда… тогда Богиня Огня заставила острова подняться из морей, и дети солнца поселились там, — добавил Смит. — Это были первые города.

Он бросил тряпку себе под ноги и, прищурившись, взглянул на солнце.

— Пора отправляться, — решил он. — Поднять паруса! Сняться с якоря!

Демоны, отдыхавшие после сытного завтрака, послушно вскочили на ноги. Двое налегли на ворот, и якорь выскочил из глубины резво, словно поплавок. Другие двое полезли на зловеще застонавшие ванты.

— На этом история не кончается. Правда, Смит? — спросил лорд Эрменвир.

— Да, — ответил Смит, берясь за штурвал. — Эй, вы, помните, куда девать якорь? Отлично. Сверните цепь так, как я вам показывал.

— Молодцы, ребята! — крикнул лорд Эрменвир. — Только, Смит, от истории-то не уплывешь. Слушай внимательно, Ивострел, потому что сейчас выяснится, из-за чего все пошло наперекосяк. Если бы дети солнца так и остались на своих островах, нам всем было бы куда лучше. К сожалению, они были умными заводными игрушками и быстренько изобрели корабли. Фалы, реи, кливера и все прочее. Это позволило им распространиться по всему свету и захватить земли, принадлежащие другим народам.

— Это было за несколько сотен лет до того, как появились йендри, так что нельзя обвинять…

— Зато были демоны. С ними, знаешь ли, тоже следует считаться.

— Мы путешествуем, потому что наша Мать вечно странствует, — сказал Смит. — Так гласят легенды. Мы все время в движении, потому что Она движется по небу.

— Но вы же не приносите нам свет, правда? — уточнил лорд Эрменвир.

Смит нахмурился, стоя у штурвала, но не ответил — он выводил корабль из залива.

— Горицвет — свет моей жизни, — подал голос Ивострел. — Дети солнца способны на великую любовь, мой господин.

— В этом-то и беда! — воскликнул лорд Эрменвир. — Они плодятся, как кролики! Даже их собственные легенды гласят, что вскоре мир наполнился детьми солнца до отказа, так что другие персонифицированные абстрактные архетипы испугались, что их детям негде будет жить. Они пришли к Богу Смиту и стали жаловаться.

— Состоялся совет богов, — подхватил Смит. — Они велели Отцу что-нибудь придумать. И тогда Он создал… то есть предполагается, что создал Стопорный Ключ.

— В противоположность ключам, которыми заводят игрушки, понимаешь, Ивострел? — вставил лорд Эрменвир.

— Нет, — признался Ивострел.

— Он нас отключает, понятно? — пояснил Смит. — По крайней мере, якобы должен. Так или иначе, это всего лишь миф. Легенды гласят, что с помощью Стопорного Ключа боги насылали на детей солнца всяческие бедствия. Вначале пришла Серая Чума. Умерли все, за исключением горстки беременных женщин, укрывшихся в пещере. Так гласит легенда. Потом долгое время все было спокойно, города успели возродиться. Затем… считается, что с помощью Ключа лорд Соль поджег зернохранилища Труна, наступил голод и вспыхнули Четыре Войны. После этого осталось только несколько рыбацких деревушек на побережье, а по равнинам бродили целые полчища призраков, разъяренных мертвецов. Там потом несколько поколений никто не мог селиться. И говорят… — Смит осекся.

— Говорят, — с нажимом продолжил лорд Эрменвир, — что когда-нибудь Стопорный Ключ пустят в ход в третий раз, если дети солнца так и не научатся делать выводы из своих ошибок, и тогда не уцелеет никто.

— Это все сказки, — упрямо повторил Смит.

— Придется тебя разочаровать! — Лорд Эрменвир достал трубку и выколотил золу. — Это правда.

— Нет, сказки.

— Позволю себе не согласиться. Как там говорится в Книге Огня? Ну-ка, интересно, удастся ли вспомнить… Мама всегда настаивала, чтобы мы изучали сравнительное религиоведение, а папа твердил, что там столько всего — обхохочешься, так что я был достаточно усерден… «Смит, Отец наш, печалясь и скорбя, выковал на Наковальне Мира страшный Ключ и закопал его под плотью, среди костей надежно спрятал, День Конца Света его нам явит, пламенный лед его охраняет, свет колдовства его бережет».

— Это метафора, — упирался Смит.

— Вы что, не верите собственному Писанию?! — ужаснулся Ивострел.

— У вас все по-другому, — ответил Смит. — Ваша священная история складывается у вас на глазах! Его мать пишет письма своим ученикам, и сама ведет дела! И если у вас возникает вопрос, связанный с верой, можно просто пойти и спросить!

— Хотя мама вечно говорит, что ее никто не слушает, — вставил лорд Эрменвир.

— Но Хлинъерит, Роща Дремлющих Туманов, останется священным местом и через тысячу лет, и Серебряный Корабль все равно отплыл именно от ее берегов! Время не превращает истину в ложь! — взвился Ивострел.

— Ты не улавливаешь сути, друг мой, — снисходительно усмехнулся лорд Эрменвир. — Верит Смит в Стопорный Ключ или не верит, дело десятое. Другие верят и чувствуют, что самое время его применить.

— Какие такие «другие»? — похолодел Смит.

— Ох… Некоторые демоны вынашивают подобные идеи относительно вашего народа уже лет сто, — уклончиво ответил лорд Эрменвир. — Но это никогда не представляло серьезной угрозы, потому что двум демонам ни за что не прийти к согласию по поводу цвета небес, не говоря уже о плане действий. Однако боюсь, что агентство «Бронзик» ухудшило ситуацию.

Смит вздрогнул, но вслух сказал:

— И что с того? Ведь на самом деле никакого Ключа в прямом смысле этого слова не существует.

— Что ж, посмотрим, — отозвался лорд Эрменвир. — Раз уж ты, Смит, не чувствуешь никакой опасности, с какой стати тогда тревожиться нам, зеленюкам?

Он откинулся в шезлонге и стал смотреть на сверкающее море.

— Голова болит от этого блеска, — пожаловался он через минуту. — Ивострел, принеси-ка зонтик. И еще захвати очки с линзами из черного изумруда.

На рассвете третьего дня небо было ясным, но далеко на юге виднелось облако тумана — багровое в лучах восходящего солнца и ослепительно белое в полдень. К середине дня они подплыли совсем близко, и мгла загородила полмира. Море приобрело зеленовато-стальной оттенок с отливом, напоминающим муар. Расстояния стали обманчивыми: скалы и островки выныривали из тумана в самый последний момент.

Смит убрал паруса и двигался вперед с предельной осторожностью, то и дело он оставлял у штурвала Ивострела и несся замерять глубину. Заметив сигнальный буек — полый жестяной шар, выкрашенный красным и желтым, — Смит вздохнул с облегчением и бросился на корму.

— Мы возле устья Ретестлина, — сообщил он спутникам. — Сейчас прилив. Мы ведь должны двинуться вверх по реке, если не ошибаюсь?

— Да! Сверни налево, — кивнул лорд Эрменвир и поежился. — Проклятый туман! Холодина! Режь, принеси мне черный плащ с меховым воротником.

— Слушаюсь, хозяин. — Режь неуклюже принялся спускаться по трапу.

— Вода поменяла цвет, — заметил Ивострел, взглянув за борт.

— Потому что здесь река впадает в море, — объяснил Смит, вглядываясь в даль. — Может быть, стоит встать на якорь и подождать, пока рассеется туман… Нет! Вон следующий буй. Все в порядке. Скажите спасибо фирме «Бронзик», мой господин: без буев нам пришлось бы несладко…

— Кажется, святотатство еще не началось… — нахмурился Ивострел.

— Еще нет, — отозвался Смит. — Инвесторов не хватает. Наверное, буи поставили для береговой охраны. Нам же лучше. Кажется, нам надо спешить на помощь вашей сестрице, мой господин?

— Она сумеет продержаться до нашего появления, — заверил Смита лорд Эрменвир, подставляя спину, чтобы Режь мог укутать его в черный плащ. — Сунне не какая-нибудь неженка. Однажды, когда Эйрдвэй меня мучил, она сбила его с ног хорошим хуком справа. Расквасила ему нос так, что он заревел. О беззаботное детство!

На волне прилива они обогнули буй и увидели следующий. Неясное пятно на горизонте превратилось в прибрежные заросли тростника, послышался крик болотной птицы. Шум моря таял позади. Качка улеглась. Казалось, корабль неподвижен, а мир медленно проплывает мимо…

— Мы на реке, — объявил Смит.

Мгла рассеялась, и взглядам предстала Хлинъерит, Роща Дремлющих Туманов.

Зеленые деревья спускались к протянувшимся вдоль берега лугам, с ветвей кипарисов и дубов длинными прядями свисал мох, трепеща на слабом ветру. В глубине рощи над океаном зеленой листвы высились серебристые сухие деревья, где гнездились лиловые цапли.

На лугу стояли три каменные стелы. На них были вырезаны письмена йендри: спирали вечности и слова древнего языка. У подножия йендри посадили белые цветы — высокие маки, рододендроны, кусты диких роз. Ивострел завершил тихую молитву и указал на берег:

— Это святилище Утешителя. Здесь стоял он, держа на руках Дитя. Здесь увидел он, как восстает из волн Серебряный Корабль, чтобы перенести его за море. Из этих самых волн! — Благоговейным взором он окинул берег.

Лорд Эрменвир промолчал, вглядываясь в даль. Смит подумал, что земли здесь предостаточно, но детям солнца вряд ли понравится жить в таком темном и сыром месте. И едва ему пришло в голову, что кто-то совершил роковую ошибку, как показался новенький причал и сторожка.

— Ох, — совсем негромко, но с истинной мукой в голосе выдохнул Ивострел.

Сторожка, сложенная из камня, казалась приземистой и грязной. Вокруг нее были беспорядочно разбросаны красно-желтые буйки и кирпичи, а к стене сиротливо жались уже успевшие проржаветь инструменты — топоры, вилы, лопаты. На конце причала виднелся одинокий флагшток. С него вяло свисал отсыревший красно-желтый флажок.

Дверь хижины распахнулась, и оттуда на берег выскочил человек.

— Эй! — заорал он. — Э-ге-ге-гей! На судне! Вы сменщики?

— Простите, нет! — закричал в ответ Смит.

— Пристанете? Эй! Швартоваться будете?

— Нет! Мы направляемся вверх по реке!

— Постойте! Послушайте! Мы больше не можем! Возьмите нас!

— Что?

— Возьмите нас! — Человек добежал до конца причала и в отчаянии смотрел, как они проплывают мимо. — Нам надо выбраться отсюда!

— Боюсь, мы спешим, — отозвался лорд Эрменвир. — Ничем не можем помочь!

— Пожалуйста! Вы же… Слушайте, в лесу сыро, как я не знаю где! Огонь не разжечь, мы не можем приготовить еду! Сверли и Сажай заболели! А по ночам… — Человек украдкой взглянул через плечо на деревья.

Смит застонал.

— Может, мы им хоть ворвани немного дадим, а? — вполголоса спросил он.

— Ворвань нужна?

— Что? Ворвань? Да! Вы только остановитесь на минутку, ладно?

— Принеси бочонок, — велел лорд Эрменвир Дави. — Ну что, несладко живется в Городе Будущего, а? — поинтересовался он самым добродушным тоном.

— Да я бы и за тысячу монет не стал здесь жить! — заорал человек, и в глазах его появилась паника — он понял, что «Гнездо Зимородка» действительно не собирается останавливаться.

— Может быть, прихватим вас на обратном пути! — прокричал Смит.

— Чтоб вас разорвало! — всхлипнул человек.

Смит поморщился и стал смотреть на реку. Послышался всплеск — это Дави швырнул за борт бочонок ворвани. Обернувшись, Смит увидел, что человек по колено вошел в воду и отчаянно тянется к бочонку. К радости Смита, бедняге удалось ухватить бочонок, и теперь он тащил его к берегу. Смит наблюдал за ним, пока незнакомец не скрылся за излучиной реки.

— Ну что ж, хороший огонь ему обеспечен, — бодро сказал лорд Эрменвир, глядя на Смита. — А сменщики, должно быть, прибудут со дня на день.

— А что там в лесу? — спросил Смит. — Демоны?

— Разумеется нет! — воскликнул Ивострел. — Это же святилище. Люди сами порождают свои страхи. Понимаете, неверных отторгает земля. Такое случается, когда оскверняют святыню.

Смит вздрогнул и вновь принялся смотреть на реку.

Долгие часы плыли они вверх по реке и прошли много миль, а потом начался отлив, и корабль остановился на ночлег в тихой заводи. Утром они снова нагрели котел, и «Гнездо Зимородка» двинулось дальше, звучно шлепая по бурой воде рядами весел. Птицы, заслышав этот шум, в страхе разлетались, а водяные змеи почтительно расступались перед кораблем.

На пятый день они сели на мель.

У штурвала стоял Режь, а Смит тем временем тайком заедал завтрак похищенным маринованным угрем. Он с набитым ртом выругался, ощутив вначале легкий толчок под килем, а затем полновесный удар, означавший, что судно застряло.

Смит вскочил и бросился на нос корабля.

— Лодка остановилась, дитя солнца, — доложил Режь.

— Это потому, что ты налетел на отмель! — вскипел Смит. — Где были твои глаза?

— Не знаю, дитя солнца.

— Что случилось? — Лорд Эрменвир выбежал на палубу, промокая губы салфеткой. — Мы, кажется, слегка наклонились… Почему стоим?

— Что произошло? — На трапе за его спиной показался Ивострел.

— Остановите гребцов! — Смит помчался к котлу и открутил вентиль. Засвистел, вырываясь на свободу, пар, и весла прекратили свое бессмысленное шлепанье.

— У вас в бороде гиацинтовый джем, мой господин, — сообщил лорду Эрменвиру Ивострел.

— Правда? — Лорд поспешно утерся. — Ну и ну, Смит, у нас неприятности?

— Могло быть хуже, — буркнул Смит. Он взглянул на противоположный берег. — Можно зацепить канат вон за то толстое дерево и попробовать вытянуть корабль. У нас небольшая осадка.

— Грандиозно, — одобрил лорд Эрменвир и хлопнул в ладоши: — Эй, ребята! Приступайте, вытягивайте!

Подробнейшим образом объяснив демонам тонкости терминологии, Смит обвязал конец каната вокруг пояса и неуклюже поплыл к берегу, тем временем Режь травил канат, а Хватай нырнул ниже ватерлинии, чтобы удостовериться в отсутствии острых камней. Несколько мгновений спустя он вновь появился на поверхности и вслед за Смитом поплыл к берегу.

— Под лодкой нет ничего острого, дитя солнца, — объявил он.

— Хорошо, — отозвался Смит, оборачивая канат вокруг ствола и закрепляя его. Затем Смит выпрямился и махнул рукой оставшимся на борту, а те махнули ему в ответ. — Крутите кабестан! — заорал Смит.

Режь, Бей и Дави бросились выполнять приказание и в спешке столкнулись лбами. Демоны сделали оборот, и канат показался над поверхностью реки, струйки воды стекали с него. Телохранители лорда сделали еще один оборот, и канат натянулся, а вода так и брызнула из него во все стороны. Еще оборот — и они замерли, а «Гнездо Зимородка» резко дернулось, как вздрагивает человек, если, заклевав носом во время службы в храме, получит толчок под ребра от соседа.

— Давайте, ребята, давайте! — радостно вопил лорд Эрменвир, схватившись за мачту. — Наверняка существует какая-нибудь ритмичная народная песня, предназначенная специально для таких случаев!

Демоны слегка налегли, и «Гнездо Зимородка» со стоном качнулось вбок.

— Отлично! — закричал Смит. — Продолжайте! «Гнездо Зимородка» дрогнуло, скрипнуло и…

— Живей! Живей! Живей!

…с громким плеском скользнуло на глубину, и мощная волна разбилась о берег.

— Хватит, — сказал Смит.

Потянувшись, чтобы отвязать канат, он вдруг услышал рокот, похожий на далекий гром. Глянув через плечо, он установил источник звука. Это рычал Хватай, уставившись в лес пылающими глазами — пылающими в самом прямом смысле слова.

Смит мгновенно принял оборонительную стойку, пытаясь нащупать несуществующее оружие. Проследив за взглядом Хватая, он тоже увидел их — пятерых зеленых людей в зеленых одеждах среди зеленых ветвей, холодно смотревших на него из тьмы. На каждом виднелась перевязь, инкрустированная зеленым металлом, и у каждого в руках была духовая трубка.

Хватай взревел и бросился на них.

Руки зеленых людей вскинулись как одна, словно они поднесли к губам флейты, но вместо нежных нот из трубок вылетело пять дротиков, и все они вонзились в широченную грудь Хватая.

Демон продолжал идти на них, будто ничего не заметил, и они отпрянули, расширив глаза, но с той же зловещей согласованностью приготовились ко второму залпу. Дротики снова попали в цель. Пролететь мимо они не могли. Хватай слегка замедлил шаг, но все равно упрямо шел вперед, раздвигая ветви. И лишь когда третий залп достиг цели, демон захлебнулся и умолк. Он покачнулся. Замер. Вытянутые руки с нацеленными на врага смертоносными когтями так и застыли. Руки-то и перевесили: Хватай рухнул, как бревно, и, словно бревно, покатился.

Оскаленное лицо казалось вырезанным из камня. Огонь в глазах потух.

Йендри уставились на него в изумлении. Смит повернулся и бросился в реку. Он уже вцепился в борт «Гнезда Зимородка», когда первая стрела вонзилась в дерево у его руки. Он почувствовал, как Ивострел схватил его за ворот и втащил на палубу, и краем глаза заметил подбежавшего лорда Эрменвира. Режь, Бей и Дави разразились пронзительными воплями, за которыми уже ничего не было слышно, но Смит уловил тихое «клац» — кто-то открутил вентиль на котле — и легкий перезвон, напоминающий серебряный дождь. Смит ошарашенно поднял голову и увидел, как отравленные стрелы барабанят по котлу и отскакивают, не причиняя вреда, а за котлом, стоя на четвереньках, прячется лорд Эрменвир.

— Канат! Канат! — орал его светлость, и Смит вдруг понял, что тот имеет в виду.

«Гнездо Зимородка» снесло вниз по течению, и удерживал его только канат, который Смиту не удалось вовремя отвязать. Теперь канат натянулся, как струна. Смит подполз к ящику с инструментами у котла и, лихорадочно порывшись в нем, вытащил небольшой топорик.

Поднявшись на колени, он увидел, что на берегу прямо напротив него двое йендри поднимают свои духовые трубки, и успел раз пять ударить по канату, прежде чем снова рухнул на палубу. Дротики летели совершенно бесшумно, но было слышно, как они стукаются о котел, а один, отскочив, упал острием вниз на руку Смиту. Тот поскорее стряхнул его, в ужасе глядя на черное пятнышко, оставшееся на коже. Кто-то выхватил у него топорик, и, повернувшись, Смит увидел, как Ивострел бежит к канату и с размаху ударяет по нему, канат обрывается, и судно несется вниз по реке, кружась, словно сухой лист.

Когда Смит наконец сумел подняться на ноги и снова взяться за штурвал, благодаря всех богов, что судно не село на мель во второй раз, весла уже начали бить по воде.

— Никто не ранен? — крикнул Смит. Демоны все не унимались, словно булыжники, бросая вверх по течению страшные угрозы. — Да заткнитесь вы! Никто не ранен?

— Я цел, — ответил Ивострел, вставая. — Мои господин! Мой господин?!

Смит огляделся и увидел лорда Эрменвира — тот, оскалив зубы и зажмурившись, по-прежнему стоял на четвереньках за котлом. По его лицу градом катился пот. Смит застонал и ударил по штурвалу кулаком.

Ивострел в мгновение ока оказался возле своего господина и попытался расстегнуть ему воротник; но лорд Эрменвир замотал головой.

— Я не ранен, — прохрипел он.

— Тогда что…

— Я лишился одного из них, — ответил лорд Эрменвир, открывая полные страдания глаза. — Мама права. Это больнее всего. Проклятье, проклятье, проклятье…

— Что я могу для вас сделать, мой господин? — понизил голос Ивострел.

— Помоги мне встать, — просипел лорд Эрменвир. — Они ждут от меня решительных действий.

— Что это были за люди? Что вообще происходит?! — спросил Смит, направляя корабль вниз по реке.

Юный лорд не ответил. Опираясь на Ивострела, он поднялся на ноги, отряхнул одежду и направился на корму к Режу, Бею и Дави. Добравшись до них, он уже вовсю хорохорился.

— Довольно, ребята! Какой смысл орать? — спросил он.

Демоны мгновенно смолкли и кротко повернулись к нему. К величайшему удивлению Смита, их жуткие рожи были мокры от слез.

— Нас больше не четверо, хозяин, — жалобно заныл Режь.

— Ничего подобного. Смотрите! Вот куда я спрятал старину Хватая. — Лорд Эрменвир показал им оторванную от жилета пуговицу. — Видите? Здесь его Душа. Когда доберемся домой, я сразу же помещу ее в новое тело. А пока — что нужно ему больше всего?

Демоны тупо уставились на него. Потом переглянулись — еще тупее.

— Месть! — объяснил им лорд Эрменвир. — Кровавая, страшная месть! И кто станет чудовищным орудием этой мести?

— …Мы? — Глаза Дави снова вспыхнули, и глаза Режа, и глаза Бея.

— Да! — воскликнул лорд Эрменвир, прыгая перед ними. — Да, вы! Убить, убить, убить! Вы будете разбивать головы! Вы будете отрывать ноги! Вы будете выделывать всякие забавные штучки с кишками!

— Убить, убить, убить! — подхватили демоны, переваливаясь с ноги на ногу, и палуба под ними заскрипела.

— Радость, радость, радость!

— Радость, радость, радость! — тревожно стонали доски.

— Убить, убить, убить!

— Убить, убить, убить!

Немного позже они развернулись и снова на полном ходу запыхтели вверх по реке.

— Полрумба право руля! — кричал Смит с мачты.

Ивострел у штурвала аккуратно следовал его инструкциям, то и дело поглядывая на свои руки: на одной мелом было выведено «правая», а на другой — «левая». По обе стороны от рулевого высились Нежь и Бей, загораживая его снятыми с петель каютными дверями. За ними в шезлонге восседал лорд Эрменвир, а Дави прикрывал его третьей дверью. Юный лорд держал в руке курительную трубку, набитую собранными с палубы отравленными стрелами, и, крутя ее в пальцах, бросал гневные взгляды на проплывающий мимо лес.

Корабль поравнялся с тем местом, где произошло нападение. Обрубок каната все еще болтался в воде, но от убийц не осталось и следа.

— Два румба лево руля, — скомандовал Смит и уставился вдаль.

Туман остался позади; воздух был ясен и чист, словно пламя свечи. С высоты Смиту был виден простирающийся на многие мили лес, на севере и востоке постепенно сменяющийся желтой саванной, и Смит знал, что еще дальше начинаются золотые поля Труна. На западе параллельно реке тянулась горная гряда. Далеко впереди, наверное у самого края света, горы становились выше, и на вершинах виднелось что-то белое, наводившее на скверные мысли о снеге, хотя лето было в разгаре.

И на всем этом просторе не было ни домика, ни дымка от костра, ни замка, ни городской стены и ни одного корабля. Зеленых людей тоже не было видно, но Смит прекрасно понимал, что они просто не хотят показываться.

— Один румб право руля, — крикнул он, и тишина поглотила его голос.

К вечеру они были уже достаточно далеко, и Смит рассудил, что без всякого риска можно бросить якорь у острова посредине реки. Бея и Дави оставили караулить на палубе, а Режь охранял трап.

— А вино и правда ничего, — заметил лорд Эрменвир, появляясь из камбуза с пыльной бутылью в руках. — Приятно узнать, что на свете еще остались честные торговцы, а?

Смит, гревший руки у небольшой печки, только вздохнул в ответ. Он оглядел салон. Обстановка была довольно изысканной. Много полированной латуни и роскошных драпировок, отделанные дорогой древесиной переборки, ни намека на плесень. И ничего полезного. Никакого оружия, разве что потенциальное: пара бессмысленных статуй в дальнем углу — дельфин и чайка чуть больше натуральной величины, отлитые из бронзы и вполне пригодные для того, чтобы кого-нибудь пришибить. Как произведения искусства они были Смиту не по вкусу. Лично он предпочитал изображения русалок, особенно русалок с красивым пышным бюстом, как у…

— Держи, — лорд Эрменвир протянул ему каменный кубок с темным вином. — Ты ведь как раз хотел хлебнуть крепкого, правда, Смит?

— Я скажу вам, чего бы я на самом деле хотел, — ответил Смит. — Я хотел бы знать, кто убил Хватая.

Лорд Эрменвир поерзал в кресле и быстро проговорил:

— Он не умер. То есть не умер в том смысле, в каком мы это понимаем. Видишь ли, у демонов…

— Это были Стойкие Сироты, — сказал Ивострел. — Мои соплеменники, которые отказываются признавать брак нашей Госпожи и… и ее потомство. Это боевой орден, Смит. Они способны на убийство, если сочтут, что это во имя справедливости.

— Как Цветущий Тростник, — пояснил лорд Эрменвир. — Он тоже из них.

— Прах побери! — с чувством произнес Смит. — Они снова на вас охотятся?

После неловкой паузы лорд Эрменвир ответил:

— Не думаю. Может быть, они просто направлялись в Хлинъерит.

Смит вспомнил о человеке на причале, который так молил их забрать его с собой, и на лице у него проступил ужас.

— Тех людей они не тронут, — успокоил его Ивострел. — Особенно больных. Сироты упрямы, нетерпимы и… и фанатичны, но никогда не нападают первыми.

— Нужно же было установить хоть какие-то морально-этические ограничения, — усмехнулся лорд Эрменвир. — Однако прошу отметить, что они не испытывают никаких угрызений совести, нанимая убийцу. И ни перед чем не остановятся, чтобы подстроить «несчастный случай». Лицемерные ублюдки!

— Хватай первым бросился на них, вот они и убили его, — протянул Смит. — Ладно. А я-то что им сделал?

— Думаю, к тому времени они уже заметили на палубе меня, — ответил юный лорд. — А на меня охота открыта круглый год, я же Скверна, ты же понимаешь…

— Но ведь они поклоняются вашей матери, не так ли? — поднял бровь Смит. — Не понимаю, с чего они взяли, будто она обрадуется смерти своих детей.

— Они поклоняются Ей как святой деве, — пояснил Ивострел. — И предполагается, что Ее, гм, осквернение — это временное положение дел, и что если, гм, если Ее супруг и дети перестанут существовать, то космическое равновесие будет восстановлено и Она, освободившись из, гм, рабства, вернется к Своему нормальному состоянию сознания…

— Дело осложняется тем, что папа — Повелитель Тьмы, — добавил лорд Эрменвир. — С черными доспехами и прочими атрибутами Вселенского Зла. На самом деле Сироты не любят никого. Ребят вроде Ивострела они презирают за отступничество от Старой Веры. Демонов они не любят из принципа, потому что идея хаоса идет вразрез с их концепцией вселенской гармонии. И они истово ненавидят твоих соплеменников, Смит. Особенно сейчас. Что, конечно, некстати, поскольку вас ненавидят все.

— Что же мы такого сделали? — криво усмехнулся Смит. Он замерз и почувствовал желание наговорить всем гадостей.

Лорд Эрменвир поджал губы:

— Ну, начнем с того, что вы ведете себя так, будто, кроме вас, в мире никого нет, и он целиком и полностью принадлежит вам. Все прочие низведены до статуса «лесных аборигенов», словно мы — другой вид, звери или, к примеру, колдобины на дороге. Похоже, вам в голову не приходило, что нам это может не понравиться. К тому же следует отметить невинную неутомимость, с которой вы разрушаете все вокруг. Я назвал ее невинной, поскольку не могу себе представить иную причину, кроме крайней наивности побуждающую вас сливать помои в свою же питьевую воду. Вы вырубаете леса, ваши шахты — открытые раны на теле земли, и ты заметил, как нынче подорожала рыба? Вы же почти всю рыбу в морях выловили! Кстати, добавлю, что киты от вас тоже не в восторге.

— А другие расы, надо полагать, всегда все делают правильно, — огрызнулся Смит.

— Конечно нет, но они не напирают так, как дети солнца! — воскликнул лорд Эрменвир. — Видишь ли, вы весьма искусные изобретатели, в этом-то и беда. Мне нравятся ваши города и ваши хитроумные игрушки вроде этой очаровательной посудины. Я бы свихнулся от одиночества, если бы жил в лесу, как йендри. Ты знаешь, что у них не было даже огня, пока мама не научила их его добывать? Да чтобы я одевался в листья, спал в кустах и ел на завтрак, обед и ужин этот безвкусный страй? — Он бросил гневный взгляд на Ивострела.

Тот закатил глаза.

— Это простая и гармоничная жизнь, мой господин, — тихо сказал он. — Она не наносит вреда ни земле, ни другим живым существам.

— Но это чудовищно скучно, — возразил лорд Эрменвир. — Нет уж, подайте мне детей солнца. Если бы они хотя бы научились контролировать рождаемость! — Он с мольбой оглянулся на Смита.

— Секс — отличная штука, — удивился Смит. — Не каждый же раз получается ребенок. Если у нас больше детей, чем у других, так это потому, что мы лучше устроены, чем остальные, понятно? Я имею в виду — физически и вовсе не хочу обидеть присутствующих здесь представителей иных рас. Нельзя же требовать, чтобы люди перестали заниматься любовью!

— Послушай, но ведь… — Лорд Эрменвир озадаченно теребил бороду. — Можно ведь пользоваться…

— Они ничего об этом не знают, мой господин, — заявил Ивострел.

— Прошу прощения?! — пришел в замешательство юный лорд.

— Они ничего об этом не знают, — повторил Ивострел, уставившись в кубок с вином. — Моя Горицвет в этом отношении была невинна как младенец. Когда я ей все объяснил, она не поверила. И даже потом относилась к этому скептически. А поскольку мы уже ожидали ребенка, не было необходимости…

— Ты лжешь!

— Клянусь вашей Матерью.

Лорд Эрменвир смущенно захихикал:

— Так вот почему шлюшки так удивляются, когда я…

— О чем вы говорите? — поинтересовался Смит, поочередно глядя то на одного, то на другого.

Лорд Эрменвир перехватил его взгляд и смущенно опустил ресницы.

— Нет, Смит, ты же такой опытный, ты должен знать, — пробормотал он.

— Знать — что?

— О боги, ты же мне в отцы годишься, это слишком… это на самом деле слишком… Ты что, действительно не знаешь? — Лорд Эрменвир поднял взгляд и ухмыльнулся.

Он поставил кубок на стол, подвинулся на краешек кресла и наклонился вперед. В кратких, но поразительно образных выражениях он объяснил Смиту все. Смит слушал его с каменным лицом, всем своим видом демонстрируя крайнее недоверие.

— Полнейшая ерунда, — сказал он в конце концов.

На седьмой день они подошли к водопаду. Смит еще издали заметил туман и услышал приглушенный рокот.

— Приведи-ка его светлость, — попросил он Ивострела, который, стоя у борта между Режем и Беем, осматривал берег. Пока никаких признаков йендри видно не было.

— А что?

— Дальше река не судоходна, так что пусть он решит, что нам теперь делать.

— А, пороги Рета, — кивнул Ивострел.

— Ты знаешь это место?

— До монастыря отсюда совсем близко. Дня три пути. Мать лорда Эрменвира сообщается с Реткастом довольно часто.

— Прекрасно. А с водопадом что делать?

Ивострел развел тонкими руками:

— Мой господин полагал, что вы что-нибудь придумаете. Ваш народ славится своим умом, — добавил он с еле уловимой ноткой сарказма.

Смит крутанул штурвал, обходя смертоносный камень.

— Забавно. Все считают, что в мире нет никого хуже нас, до тех пор пока не понадобится что-нибудь сделать. Тогда мы сразу превращаемся в чудесный, изобретательный народ с кучей мыслей в голове.

Ивострел вздохнул:

— Не стоило принимать это на свой счет.

— Я знаю только, что, если, к примеру, голышом отправить в лес йендри и дитя солнца, не дав им ни убежища, ни пищи, йендри сядет и будет сидеть, не двигаясь, из страха примять травинку. А дитя солнца придумает, из чего сделать одежду, инструменты и дом, и через десять поколений у детей солнца будут города и торговля и… и культура, прах вас побери, а йендри так и останутся сидеть, боясь пошевелиться! — выпалил Смит.

— Если бы я был в настроении с вами спорить, то упомянул бы, что через десять поколений у детей солнца будут войны, чума и голод, а у йендри все останется по-прежнему. А еще через десять поколений дети солнца вымрут, оставив после себя безжизненную землю без единой травинки, а йендри как были, так и будут, — сказал Ивострел. — И кто мудрее, Смит?

— Уверен, что не смог бы вас рассудить, — вмешался лорд Эрменвир, выходя на палубу в сопровождении Дави. — Единственный способ спасти этот дурацкий эксперимент — это сделать так, чтобы отправленные в лес голышом йендри и дитя солнца оказались разного пола. Тогда они сумеют найти себе куда более интересное занятие. А что там за шум впереди, Смит?

— Сейчас увидите, — отозвался Смит.

Они обогнули длинную грязную отмель, кишащую водяными змеями, желтыми, словно латунная проволока, и их взорам предстал водопад.

Ретестлин белым потоком обрушивался с широкой гряды утесов высотой с дом. У подножия вода была чистой, словно зеленое стекло, и по ней бежала бесконечная мелкая рябь. Лес отступил в сторону. По берегам росли папоротники в человеческий рост высотой. Слегка качаясь в пронизанном радугами воздухе, они клонились к воде. Крошечные создания, должно быть птицы, порхали, купаясь в солнечных лучах, и то и дело какое-нибудь из них неосторожно ныряло в водопад.

Ивострел молча вытянул руку, указывая на берег. Там на лугу стояли две каменные стелы, на которых были вырезаны те же знаки, что и на стелах в Хлинъерит. Вокруг были посажены такие же белые цветы, но в этом, более уединенном, месте они выросли до неимоверных размеров. Ветви розовых кустов были толщиной в руку Ивострела, маки — величиной с блюдо, и стелы в сравнении с ними казались маленькими. От них к подножию утеса вела тропа.

— Здесь Человек в Звездном Плаще оступился, — пояснил Ивострел и вдруг, глубоко вдохнув, запел: — Вел он свободных-потерянноизумленных, нес он Дитя, и кровь пятнала каждый его след; и в этом месте впервые покинули его силы, и рухнул он с утеса, и Дитя упало тоже. Все бежали и плакали-плакали, и бежали вниз, а Она плыла по реке, ибо не пожелала река, чтобы утонуло в ней Благословенно-любимое чудо; а в кулачке держала Она обрывок его звездного одеяния, и теперь в руке Своей держит она небеса и все, что есть на них. И вот вынесли его на берег, его, Утешителя Несовершенного, и народ оплакал его, но тут Дитя дернуло прядь его волос, и открыл он глаза и ожил. И долго-долго был он потрясен-молчаливозабывчив, но, обретя дар речи, вознес Ей хвалу. И все вознесли Ей хвалу. На этом месте народ впервые понял, что Она есть Мать Силы и Милосердия, и все преклонили колени и вознесли Ей хвалу.

Лорд Эрменвир поморщился и нарочито будничным тоном спросил:

— Так как же нам подняться по водопаду, Смит?

— Проще простого, — откликнулся Смит. — Доставьте сюда инженеров, небольшую армию и материалы. Мы выстроим систему шлюзов, и корабль поднимется до самого верха за десять минут. На постройку уйдет года два, не больше.

— Ха-ха, — отозвался лорд Эрменвир. — Нет, серьезно, Смит.

— Отдать якорь! — скомандовал Смит и, когда демоны повиновались, открутил вентиль на котле. Добавляя новую радугу, в воздух взметнулась белая струя пара. Привычное шлепанье весел стихло. — Серьезно, — пожал плечами Смит.

— Слушай, насколько мне известно, йендри все время ходят вверх по реке, — начал горячиться лорд Эрменвир.

— Не на галерах, — отрезал Смит.

— Может быть, следует применить этот, как его, ну, рычаг? Один мой учитель, из твоего народа кстати, говорил, что с помощью рычага можно поднять что угодно…

— Ну да. Нужен рычаг, скажем, раз в десять длиннее киля, точка опоры и еще место, где его установить… К тому же материалы и инструменты, которых у нас, к несчастью, нет.

— Кажется, ты настроен неоправданно пессимистично!

— Почему бы вам не поколдовать, ваша светлость?

Ивострел тактично кашлянул.

— Йендри, — начал он, — передвигаются на маленьких легких лодках. Прибывая сюда, они выходят на берег и волоком тащат лодки вверх по этой тропе и дальше вдоль реки, пока течение не ослабевает настолько, что можно опять плыть.

— Волоком, — кивнул Смит. — Только вот наша посудина будет потяжелее каноэ.

— Плетенки.

— Все равно.

Лорд Эрменвир с надеждой взглянул на телохранителей:

— Ну что, ребята? Сможете затащить наверх мои корабль?

Демоны поморгали.

— Да, хозяин, — ответил Режь, и все трое спрыгнули за борт, и мгновением позже «Гнездо Зимородка» стало метаться в воде туда-сюда, а якорь бороздил дно реки.

— Нет! Стойте! — заорал Смит, падая навзничь, потому что нос корабля стал подниматься из воды. — Так не получится!

— Ты не знаешь демонов! — радостно крикнул в ответ лорд Эрменвир, обняв мачту.

Корма тоже поползла вверх, и Смит даже рот разинул от изумления: корабль целеустремленно поплыл вверх по берегу…

И вдруг раздался очень странный и очень неприятный звук, и нос корабля пошел вниз.

Ивострел, державшийся за борт, свесился посмотреть, что случилось и произнес на йендринском что-то ужасающее.

— Хозяин, — послышался снизу печальный голос, — боюсь, Бею теперь тоже нужно новое тело.

Лорд Эрменвир высморкался.

— Нет, — несчастным голосом сказал он. — Я должен сам. Но прах меня побери, если я стану делать это в таком наряде.

Он очень решительно и совершенно безрезультатно попытался снять с ноги сапог. Ивострел поднялся, подошел к лорду Эрменвиру и взял его за пятку.

— Потяните на себя, — посоветовал он.

— Спасибо.

Они укрылись от ветра за «Гнездом Зимородка», огромным, словно выброшенный на берег кит. Смит разжег костерок и усердно подбрасывал в него ветки, но против сырости и сумерек огонь был почти бессилен. Лорд Эрменвир, управившись со вторым сапогом, быстро разделся. Он стоял в фиолетовой тьме, бледный и дрожащий.

— Ладно, — бросил он и направился вдоль берега реки.

Отыскав солидный обломанный сук, он оборвал листья и ветки, получилась палка, вполне способная сойти за посох. Бормоча что-то себе под нос, лорд Эрменвир отсчитал нужное количество шагов, повернулся и начал рисовать на влажной земле очертания тела. Рисовал он быстро, не особенно вдаваясь в детали. В итоге получилось массивное прямоугольное существо, лишь отдаленно напоминающее человека. Его рот представлял собой ломаную линию, а на месте глаз были две неаккуратные ямки. Однако это существо разительно походило на Режа и Дави, которые неподвижно, словно скалы, сидели у костра и во все глаза глядели на своего господина.

— Это старина Хватай, — объявил лорд Эрменвир. — А теперь Бей.

Он набросал вторую фигуру тех же размеров и очертаний.

— Так он и правда может… перевоплотить их? — вполголоса спросил Смит Ивострела. Тот кивнул. — Но как?

— Это умение он перенял от своего почтенного батюшки, — так же вполголоса ответил Ивострел, однако Режь и Дави все-таки услышали его и преклонили колена. — Отец моего господина обладает способностью общаться с бесплотными духами. Он заставляет их служить себе, а в обмен дарует им физическое воплощение, чтобы духи могли наслаждаться жизнью, как мы.

Смит поправил костер, обдумывая услышанное.

— А что, и Балншик тоже… э… создал отец лорда?

— Давно, — подтвердил Ивострел. — То есть он вылепил облекающую ее плоть.

— Тогда он настоящий художник, — заметил Смит.

— Мой господин еще очень юн и только учится этому искусству, — словно оправдываясь, пояснил Ивострел и через плечо взглянул на Режа и Дави. — Но он перенял могущество отца, а кроме того, является сыном своей Матери.

— Лорд Эйрдвэй тоже, — хмыкнул Смит. — Как тебе удается смириться с тем, что подобное существо — отпрыск Воплощенной Доброты?

Ивострел поморщился, как от боли:

— Лорд Эйрдвэй, гм, был рожден при особых обстоятельствах, которые… повлияли на его развитие.

— Слишком много магии, да?

— Возможно. Он — трагаба… моральный урод. Он, словно зверь, не может с собой справиться. В то время как лорд Эрменвир прекрасно понимает, когда ведет себя как несносный мелкий…

— Надо бы еще парочку сделать, как вы думаете. — послышался из темноты голос лорда Эрменвира.

— Отличная мысль, — немедленно отозвался Смит, но Ивострел взволнованно встрепенулся:

— Благоразумно ли это, мой господин?

— Да, если мы хотим подняться вверх по реке… — последовал ответ.

— А в чем дело? — спросил Смит.

— Даровать жизнь не так-то легко, — ответил Ивострел.

Они помолчали, и Смит позволил костру прогореть, чтобы видеть в темноте немного дальше. При свете звезд они наблюдали, как по берегу Рета двигается бледная фигура, поочередно наклоняясь над каждым нарисованным созданием. Лорд Эрменвир выкапывал их одно за другим, разгребая землю руками. Из рисунков он делал сначала барельефы, а затем лежащие в неглубоких ямах статуи. Он был весь мокрый и грязный и совершенно утратил лоск, глаза запали от усталости.

— Вина, пожалуйста, — попросил он.

Смит передал ему бутылку, из которой пил, но лорд замотал головой.

— Мне нужна чаша с вином, — объяснил он. — И нож. Думаю, обычный метательный подойдет.

Смит вытащил из-за голенища нож и протянул его лорду Эрменвиру рукоятью вперед, а Ивострел налил вина в кружку, принесенную с корабля.

— Спасибо, — поблагодарил лорд Эрменвир и побрел назад в темноту.

Некоторое время в ночи слышалось его бормотание, и виднелся белый силуэт, двигавшийся от одного изваяния к другому. Ивострел отвел взгляд и подбросил веток в огонь.

— Потом ему нужно будет согреться, — шепнул он. — Только бы среди всех этих неудобоваримых маринадов и сладостей нашлось что-нибудь, чтобы приготовить простейший бульон…

Сгущалась ночь. Из темноты доносилось пение лорда Эрменвира. Когда над лесом взошла полная луна, они увидели его. Он стоял неподвижно, воздев руки и глядя в звездное небо. Белый свет заливал берег и реку, и голос лорда Эрменвира все креп — мягкий и повелительный, льстивый и отчаянный одновременно. Лорд пел на языке, которого Смит не знал. Он делал странные жесты, словно призывая звезды спуститься…

Над первой ямой мелькнула синяя вспышка. Сверкающие искры посыпались на лежащее изваяние. Смит ладонью прикрыл глаза, когда и над второй, и над третьей, и над четвертой статуей полыхнул синий огонь. Свет был очень ярким, гораздо ярче дневного, и на воду легли длинные узкие тени от деревьев. Сверкая, оседали искры, четыре лежащие фигуры оказались охвачены пламенем.

У-у-у-уф-ф-ф… Пламя погасло. Воцарились тьма и полная тишина. Смолкли даже шорохи ночного леса, даже неустанный рев падающей воды. Разве река перестала течь? Рядом со Смитом выросла какая-то тень, и он услышал, как Ивострел произнес что-то на йендринском. Звуки стали робко возвращаться.

— Все в порядке. — Голос у лорда был слабый, но довольный.

Ивострел снова сел, а Режь и Дави поднялись, напряженно вглядываясь в темноту.

— Кажется, получилось. — Голос лорда Эрменвира прозвучал ближе. — Сюда, ребята. Раз-два, раз-два. Ну вот.

При свете вернувшейся луны Смит увидел, что юный лорд не совсем твердой походкой идет вдоль берега и ведет за собой четырех огромных существ.

— Смотрите, ребята, вот наши Бей и Хватай! — Он рассмеялся, слегка запыхавшись. — Как я и обещал.

— Теперь нас шестеро! — с тихой гордостью объявил Режь.

— Хозяин, как нас зовут? — спросил один из великанов.

— Ах да, новенькие, вам же нужны имена… — Лорд Эрменвир подошел к костру и печально уставился на угли. — Ой, зар-раза… Нет! Нет! Никого так не зовут!

Хихикая, он повернулся к своим телохранителям и поднял трясущуюся руку, указывая на них по очереди:

— Тебя зовут… м-м… Кусай! А тебя — Лягай! Ну как вам? — Теперь он сотрясался всем телом, задыхаясь от хохота. — Правда здорово? — И с этими словами лорд закатил глаза и рухнул лицом в грязь.

Костер безнадежно потух, так что устраиваться на ночлег пришлось в каюте, перекошенной из-за того, что судно лежало на боку. Они свалили одеяла там, где временно был пол, и по совету Ивострела плотно спеленали лорда Эрменвира простынями.

— Он простудился, — объявил Ивострел, с несчастным видом глядя на своего господина.

— Нечего было раздеваться, — проворчал в ответ Смит, пробираясь вдоль переборки, чтобы принести еще одеял и бутылку вина.

Прижавшись друг к другу, они устроились подле лорда и, замерев в темноте, прислушивались к ночным звукам. Лежать было неудобно и тесно, зато тепло.

— А… а если с ним что-нибудь случится, что мы тогда станем делать? — спросил наконец Смит. — Вернемся домой?

Послышался вздох Ивострела.

— Если леди Сунне действительно в опасности, мой долг прийти ей на помощь.

— Но ты ведь женатый человек! — удивился Смит. — У тебя вот-вот должен родиться ребенок! Неужели ты не скучаешь по жене?

— Больше, чем вы можете себе представить, — отозвался Ивострел.

— Должно быть, у вас в мансарде тесновато для двоих… — Смит не стал добавлять, что от одного звука голоса Горицвет он охотно уплыл бы куда подальше.

— Нет. — Ивострел потянулся в темноте, сцепив руки на затылке. — В нашей комнате рай. Летом там так жарко… что однажды ночью мы… В кладовке нашлась коробка детских красок. Наверное, оставил какой-то постоялец. Мы взяли краски и раскрасили друг друга. Лозы и орхидеи повторяли линии наших тел. Диковинные звери. Крылья. Языки пламени. Изгибы рек. Через Щели ставней виднелись звезды, и мы представляли, будто глядим на них сквозь листву в джунглях. Все в доме уснули, измученные жарой, только мы не спали… рассматривали… исследовали… Пот стекал ручьями, размывая краски на тоненькой фигурке моей любимой… И мы представляли, что она колибри и прилетела за нектаром… а потом, взявшись за руки, мы сбежали вниз по лестнице, нагие, словно призраки, и купались в фонтане в саду. Мы представляли, что это озеро в джунглях. «Ой, — сказала она, — какой ужас, если сейчас нас кто-нибудь увидит!» И глаза у нее так блестели…

Он умолк. Смит, погрузившись в воспоминания, отхлебнул еще вина.

— А вам когда-нибудь случалось так любить? — неожиданно спросил Ивострел.

— Да нет, честно говоря, — ответил Смит. — Я же нигде подолгу не задерживался. Мама умерла, когда я был совсем маленький, поэтому… В общем, меня взяла к себе тетина семья. Надо было отрабатывать харчи, поэтому меня рано отдали в подмастерья. Как-то ночью, доставив заказ, я возвращался домой… и на меня напали грабители. И я убил всех троих. Стою среди трупов, и поджилки трясутся, как подумаю, что наделал… Ну и сбежал во флот. А потом пошел в солдаты. А потом… В общем, такую девушку, как у тебя, мне просто негде было встретить. Женщин было много, но, понимаешь, мы сразу переходили к делу. Никакой романтики.

Некоторое время они молчали. Наконец Смит произнес:

— Может быть, тебе поехать домой? А я поплыву дальше и спасу эту леди. Терять мне почти нечего, а с оружием я обращаюсь куда лучше тебя.

— Не сомневаюсь, — отозвался Ивострел. — Но что тогда скажет моя мать, а, Смит?

— Думаешь, Фенализа будет по мне скучать?! — заморгал Смит. Ему никогда такое и в голову не приходило.

— Конечно, — ответил Ивострел. — К тому же это дело чести. Смит, меня воспитала Мать леди Сунне. Она вела меня по тропе, на которой я обрел родную мать и жену. И если Ее дочь в опасности, как я могу отойти в сторону?

— Да, наверное, не можешь, — согласился Смит.

— Может даже оказаться, — мечтательно продолжал Ивострел, — что это испытание, которое уготовила мне Она. Ей известны пути каждой звездочки на небесах, каждой струйки в бескрайнем море, Ей известно прошлое и будущее каждого человека… И ваше, Смит. И мое.

В темноте послышался слабый голос.

— Все молишься? И не надоело? — простонал лорд Эрменвир. — Вина лучше дайте.

— Да, мой господин.

Ивострел приподнял ему голову. Смит наклонил бутылку. Лорд Эрменвир сделал глоток и со вздохом откинулся на одеяло.

— «Да, мой господин»! — раздраженно передразнил он. — С чего мне быть твоим господином? Всю жизнь, еще с тех пор, когда я был сопливым малявкой в длинных рубашонках, ты глядел на мою семейку, вытаращив глаза так, будто мы короли и королевы какие-то! Что ты, что слуги… «Да, мой господин, Да, хозяин, поклон вашей достопочтенной Матушке»! И эти ее проклятые ученики, которые на коленях ползли на нашу Гору, уповая на то, что мама решит за них все проблемы!

— Но Она всегда все решает, — спокойно возразил Ивострел.

— В этом-то и беда! — отозвался лорд Эрменвир. — Да, решает! Ты можешь себе представить, каково это, когда твоя мамаша знает все, а? Стоит только в глаза ей посмотреть — и сразу видишь, кто ты есть на самом деле…

Он закашлялся. Ивострел куда-то вышел и, спотыкаясь в темноте, вернулся со своим врачебным саквояжем и шкатулкой, в которой хранились лекарства лорда Эрменвира. Он достал из шкатулки запечатанную склянку и хорошенько встряхнул ее. К полному изумлению Смита, склянка засияла холодным зеленоватым светом.

— А я думал, ты не умеешь колдовать, — сказал Смит.

— Я и не колдую, — последовал ответ. Ивострел насадил на горлышко склянки клюв колибри и уколол лорда Эрменвира. — Видели когда-нибудь фосфоресцирующий прилив? Принцип тот же. Полежите спокойно, мой господин.

Лорд покорился и лежал, хрипло дыша. В потустороннем зеленоватом свете он еще сильнее походил на покойника.

— Ох, довольно, вынь иглу! — потребовал он. — Спать хочу.

— Как прикажете, мой господин. — Поджав губы, Ивострел убрал склянку в шкатулку и захлопнул крышку.

— И прекрати, пожалуйста, строить такие рожи, — послышался из внезапно наступившей темноты голос лорда Эрменвира. — Ты же знаешь — у меня бессонница. Я тебе говорил, Смит? Хроническая бессонница. С самого детства.

— Правда? — Смит снова улегся и до подбородка натянул одеяло.

— И ничего не помогало — я мог заснуть только в постельке у мамы и папы. Терпеть не мог детскую. Как придет Эйрдвэй, как начнет принимать мерзкие обличья прямо у изножья моей кроватки, и ничем его не унять, пока не проснется Сунне и не даст ему по башке деревянным дракончиком. Тогда я выскакивал за дверь, бежал по бесконечным темным залам, проскальзывая у стражников между ног… И забирался в постель к маме и папе. Папа ворчал, а мама всегда была такая ласковая — в своей, знаешь ли, беспощадной манере, — и она объясняла мне, что в их постели спать нельзя, но она отведет меня назад и побудет рядом, пока я не усну. И вот однажды слуги постелили ей возле моей кроватки. Она сказала мне, что сейчас мы уснем. Я зажмурился изо всех сил и слушал, как колотится сердце, и это пугало меня: а вдруг оно остановится?! В конце концов я открыл глаза — а мама спит. И я подумал: мама всегда все знает, даже папины слуги так говорят, она — воплощение вселенской Доброты. И она спит. Что делается с миром, когда Добро спит? Держу пари, ты никогда об этом не задумывался, Ивострел?

— Нет, мой господин, не задумывался, — согласился Ивострел.

— А я задумывался. И с тех пор боялся засыпать.

— Мой господин, — устало пробормотал Смит, — завтра у нас куча дел.

Воцарилось сердитое молчание, и больше ничто его не нарушало.

Раз или два в лесу кто-то коротко вскрикнул. Смит сказал себе, что это какие-то звери, и снова уснул.

И все-таки утром он выбирался из каюты с опаской.

— Дитя солнца!

Смит встретился взглядом с шестью парами красных глаз — они были вровень с его лицом, пока он не перескочил через борт и не плюхнулся на землю. Смит свалился прямо на чей-то труп и в ужасе отпрянул, но оказалось, что это косуля. По крайней мере, это была косуля до того, как ей свернули шею и неумело, но тщательно выпотрошили.

— Мы поохотились, — сообщил Режь. — Теперь у нашего хозяина будет бульон.

— Неплохая мысль, — произнес Смит, поднимая взгляд на Режа, и остолбенел, увидев одинокую зеленую стрелу, торчащую у того между глаз. — Постой-ка, не шевелись!

Смит быстро взобрался на борт, потянулся и очень осторожно вытащил стрелу. Режь издал странный звук: что-то наподобие отдаленного треска льда в полярных морях.

— Мы поохотились, — повторил демон, и в голосе его прозвучало удовлетворение.

Когда над деревьями взошло солнце, оно осветило «Гнездо Зимородка», дюйм за дюймом продвигавшееся по тропе на могучих плечах Режа, Бея, Кусая, Дави, Хватая и Лягая, а впереди метались Смит и Ивострел, лихорадочно вырубая подлесок, чтобы расчистить путь. У Смита был только небольшой топорик, а Ивострел взял с камбуза кухонный нож, так что работа продвигалась отнюдь не так быстро, как могла бы.

Тем не менее, не успело солнце зависнуть в зените, как они уже оказались на вершине, потные, но торжествующие, а к середине дня «Гнездо Зимородка» снова зашлепало веслами по реке. Его владелец все незабываемое путешествие провел в каюте. Закрученный в простыни, словно покойный вождь в необычайно роскошной гробнице, он вовсю храпел и даже не подозревал о собственной удаче.

Однако когда вечером Смит бросил якорь и спустился в каюту, лорд уже сидел и курил.

— Молодец, Смит! — бодро воскликнул он. — Не забыть бы по возвращении купить тебе личное большое блестящее мачете. И Ивострелу тоже.

— Значит, вы в очередной раз не умерли? — Смит прислонился к переборке. Руки у него болели, будто он весь день ковал. — Здорово.

— Наверное, благодаря этому проклятому свежему воздуху, — предположил лорд Эрменвир, выпуская колечко дыма. — Наш покорный слуга Ивострел даже отважился осквернить себя прикосновением к мясу и приготовил мне бульон! Представляешь? И поджарил для тебя ребрышки этого кого-то-там. Они на кухне.

— На камбузе, — машинально поправил Смит.

— На синем блюде под крышкой, — уточнил Ивострел, появляясь в дверях каюты.

Едва не прослезившись от благодарности, Смит бросился на камбуз и убедился, что Ивострел действительно унаследовал кулинарные таланты своей матери. Взяв блюдо, Смит вернулся в каюту к лорду.

— Далеко ли еще до этого вашего монастыря? — поинтересовался он, нарезая мясо кусочками. — Сегодня я три раза забирался на мачту, но не сумел разглядеть никаких построек.

— Едва ли ты или я назвали бы это постройками, — отмахнулся лорд Эрменвир.

Ивострел пришел в возмущение.

— Братья живут в беседках на открытом воздухе, — сказал он. — Большего им не нужно, поскольку у них нет ничего такого, чему может повредить воздух.

— Разве что рукописи, — заметил лорд Эрменвир.

— У них есть библиотека, — уступил Ивострел.

— Значит, одно здание там все-таки имеется? — с набитым ртом уточнил Смит.

— Нет. Библиотека размещена в глубокой пещере, — пояснил Ивострел. — В ней хранятся письма Госпожи.

— Гм… Как же я узнаю, что мы приплыли?

— Не пропустишь, — заверил его лорд Эрменвир. — Увидишь огромную гору, а сразу за ней река углубляется в ущелье. Там даже причал есть.

— Отлично, — ответил Смит. — Чем скорее мы с этим покончим, тем лучше.

Он рассказал о стреле, которую вытащил из Режа. Лорд Эрменвир нахмурился:

— Девять кругов ада… Я-то думал, что Стойкие Сироты сейчас все как один в Хлинъерит на великой межрасовой войне.

— Нам же на обратном пути плыть мимо Хлинъерит!! ! — ахнул Смит.

— Не волнуйся! — успокоил его лорд Эрменвир. — Я из каюты носу не покажу. Если ты просто проплывешь мимо, тебя не тронут! Разве что постреляют немножко…

— Ничего подобного они делать не станут, — сурово отчеканил Ивострел. — Они там только для того, чтобы защищать святыню от поругания. Никаких других целей у них нет и быть не может.

— А если все правильно рассчитать с этими, как их, приливами и прочими морскими премудростями, проскочишь и не заметишь, — заверил Смита лорд Эрменвир.

Забравшись на следующий день на мачту и вдохнув горячий воздух, который пах лесом и полем и ничем не напоминал о море, Смит увидел Реткаст.

Посреди долины высился сжатый кулак — огромная гора, сплошь покрытая разноцветными пятнами. Вначале Смит не заметил никаких признаков человеческого присутствия, но, приглядевшись, обратил внимание на то, что зелень тянется по долине аккуратными полосками. Он продолжал смотреть, пока все, кроме горы, не скрылось за грядой холмов, и, спустившись, рассказал об увиденном Ивострелу.

— Должно быть, сады и огороды, — с довольным видом пояснил тот.

— А что там выращивают? — поинтересовался Смит.

— Целебные травы, — ответил Ивострел. — Госпожа вместе с письмами присылает монахам семена сортов, которые Она выводит собственноручно, но цель их создания пока изволит держать в тайне. Вот уже тридцать лет братья ухаживают за садом, разбитым в долине, где воздух теплый и влажный.

— Тридцать лет? — поразился Смит. — У нас уже через два года ничего не растет, потому что земля истощается.

— Что значит «истощается»?

— Как — что?! В первый год капуста прекрасная, во второй — кочаны уже не такие большие, а на третий из земли проступает какая-то белая дрянь вроде мела, а кочешки вырастают мелкие и желтые, — объяснил Смит. — И с этим ничего не поделаешь, приходится сажать овощи в другом месте. Этого не происходит только на полях вокруг Труна, потому что ячмень там растет сам по себе, знай убирай.

— Вы что, никогда не слышали про севооборот?!

— Какой севооборот?

Ивострел повернулся и уставился на Смита в упор, словно онемев. Наконец он выдохнул:

— О Милосердная Мать всего живого, теперь понятно, почему вы носитесь по миру, словно саранча!

— Прах побери, какой такой севооборот?! Это что, вроде орошения? В этом мы понимаем, наши водопроводы доставят воду куда угодно, у нас и пустыни цветут! Только два года, не больше.

— Но нельзя же… — начал Ивострел, отпуская штурвал и в ужасе заламывая руки.

Смит тут же перехватил рулевое колесо.

— И как править кораблем, мы тоже знаем! — рявкнул он.

Ивострел рухнул на бочонок, схватившись за голову:

— Все это время я думал…

— Что вы лучше нас, — подхватил Смит. — Знаю-знаю.

— Нет! Я наставлял ваших соплеменников на путь Неутомимой Матери! Я учил их молитве и медитации! А вместо этого мне следовало учить их возделывать землю!

Смит пожал плечами:

— Только не говори, что для этого достаточно всего-навсего твердить себе под нос имя Зеленой Святой!

— Да если бы вы хотя бы помои выливали не в море, а на поля! — Ивострел вскочил и начал мерить шагами палубу.

— Думаю, что и межрасовые оргии не помогут…

— Нельзя же… Должна быть любовь. И вера, и терпимость. Но… еще должно быть многое другое, иначе все впустую! Это не так просто!

— Все непросто, сынок, — процедил Смит. — В этом проклятом мире непросто решительно все.

Ивострел не ответил, уставившись на гору Реткаст.

— Хорошо, что ты понял это именно сейчас, когда готовишься стать отцом, — добавил Смит. — Кстати, сияние в склянке прошлой ночью, что это было, колдовство?

— Нет, — ответил Ивострел. — Это порошок из сушеных насекомых определенных видов в растворе определенных солей. Если их смешать, жидкость светится. А когда порошок оседает, свет тускнеет и гаснет. Изобретение Госпожи. — Он бросил на Смита странный взгляд. — Только вот склянки она, наверное, покупает у ваших соплеменников. Йендри так и не научились делать стекло.

Чем ближе они подплывали, тем труднее было продвигаться вперед, потому что река, зажатая между высокими берегами, стала уже и текла все быстрее. Однако «Гнездо Зимородка», подняв паруса и запустив на полную мощность механических гребцов, при попутном ветре в конце концов добралось до места, и корабль бросил якорь в заводи, где его действительно ждал причал.

— Ну и где обещанное заднее крыльцо? — поинтересовался Смит, окидывая взглядом отвесную скалу.

— Надо залезть наверх и постучать, — объяснил лорд Эрменвир, лихо сдвигая шляпу набекрень. — Ну, как я выгляжу? Достаточно романтично? Годится, чтобы у прекрасной дамы подогнулись колени?

— Вполне. Как же мы будем подниматься?

— Здесь есть ступени, дьявольски хитро замаскированные, — ответил лорд Эрменвир.

— Смотрите, — указал Ивострел, и, приглядевшись, Смит действительно заметил ступени — грубые, вырубленные в камне под таким углом, что в пестроте скальных напластований их и вправду было почти не видно. Лестница круто уходила вверх. Держаться было не за что — Смит не сумел отыскать ни малейшего намека на перила.

— Ждите здесь, ребята, — велел лорд Эрменвир телохранителям.

Те уныло кивнули и застыли в карауле на палубе.

— Подождите, мы же вроде бы выручаем из беды вашу сестру! — удивился Смит. — А эти верзилы могут очень даже пригодиться в драке.

Вытащив из кармана зеркальце, лорд Эрменвир вносил последние штрихи в свой романтический облик.

— Признаться, Смит, я, вероятно, несколько — ну самую малость — преувеличил грозящую Сунне опасность, — сообщил он. — По правде, это скорее можно назвать ужасно неловким положением.

— Ясно, — ледяным тоном отозвался Ивострел.

— Ничего тебе не ясно, и не смей так со мной разговаривать! — огрызнулся лорд Эрменвир. — Вы все узнаете, когда наступит время! А пока давайте делать наше маленькое дельце и во всем слушаться господина и повелителя, договорились?

Он направился вверх по лестнице. Переглянувшись, Смит и Ивострел вздохнули и двинулись следом.

В течение нескольких минут они упорно карабкались по скале, лестница сворачивала то влево, то вправо, но Смит, как ни старался, не мог разглядеть ничего даже отдаленно напоминающего дверь или хотя бы вход в пещеру.

— Не представляю, кто же вырубил эти дьявольски хитрые ступени, — ворчал он, — разве что кто-нибудь из нас, бедных невежественных детей солнца. Мы ведь такой изобретательный народ.

— Заткнись, а? — задыхаясь, потребовал лорд Эрменвир. Он прислонился к скале там, где лестница немного расширялась, и жестом велел Смиту и Ивострелу идти вперед. — Шагайте, шагайте, чтоб вас! А наверху стойте и ждите меня! Стучать в дверь буду я!

— Мне было прозрение, Смит, — сказал Ивострел, когда они поднялись достаточно высоко.

— Правда? — выдохнул Смит.

— Госпожа рассказывала нам притчу. Я вам переведу. Тревани Лувендашилл идет по лесу, забредает в деревню и видит — сидит женщина и плачет. Он спрашивает: «Что случилось? Как мне помочь тебе?» А она отвечает, то есть он думает, что она отвечает: «О, добрый господин, мне нужна мудрость!» Он говорит: «Дитя мое, чтобы обрести мудрость, нужно пройти долгий путь. Надо бороться, страдать, разговаривать со всеми встречными и проникаться их мыслями, узнавать, что таится в их сердцах, но даже тогда ты только начнешь обретать мудрость». А женщина отвечает: «Нет! Нет! Это неправда, не может быть! Дай мне мудрости, пожалуйста!» А Лувендашилл говорит: «Есть у меня немного мудрости, дитя мое, но так просто отдать ее я не могу. Ты должна стать моей ученицей, пожертвовать все свое имущество тем, кому везло меньше, чем тебе, отправиться вслед за мной на край света и послушать, как я спорю с другими треванион, и тогда лет через двадцать я смогу передать тебе немного мудрости. А может оказаться, что мудрость других треванион понравится тебе больше, и ты покинешь меня и станешь учиться у них, чтобы через несколько лет они передали тебе немного своей мудрости». Женщина рассердилась и говорит: «Но это же смешно! Зачем мне делать все это только для того, чтобы получить маленькую мудрость?» Лувендашилл обиделся и отвечает: «Нетерпеливая женщина! Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти ради мудрости, которой я обладаю. С раннего детства я учился у наставника, чтобы получить частичку его мудрости. Много дней я провел лежа в темноте и внимая Семи Легендам Йиша, повторяя их вслед за наставником, пока не выучил наизусть, и все это ради его мудрости. Я постился, молился и стоял на одной ноге в лютый мороз, чтобы доказать, что я достоин его мудрости. Я ходил босиком по углям и хлестал себя плетью и в конце концов получил в награду лишь малую мудрость, ибо своей великой мудростью мой наставник делиться не пожелал». А женщина говорит: «Понимаете, мне нужна мудрость, потому что моя прохудилась, и желуди оттуда выпадают!»

— Что?! — переспросил Смит.

— Тревани Лувендашилл неправильно понял женщину, — пояснил Ивострел. — Он думал, что она просит у него мудрости, тревнанори, а на самом деле она просила новую корзинку, тренатнори. Игра слов.

— А-а, — протянул Смит.

— А ваше замешательство только добавляет притче глубину, — продолжал Ивострел, от восторга прыгая вверх через три ступеньки. — И я впервые увидел в ней скрытый смысл!

— А мне этот анекдот никогда не казался особенно смешным, — сердито вмешался запыхавшийся лорд Эрменвир. — Получается, что то ли тревани глухой, то ли тетка беззубая какая-то.

— Суть в том, что женщине нужна была просто корзинка, — объяснил Ивострел, — а тревани простоты не понял, поэтому отнял у бедняжки уйму времени… — Он вылез на широкую площадку у самой вершины горы и обернулся, чтобы протянуть Смиту руку. — Отнял уйму времени своими советами, вместо того чтобы взять прутьев и сплести ей новую корзинку! Вот и я, Смит, буду плести для ваших соплеменников корзинки. Образно выражаясь.

Он помог подняться на площадку и лорду Эрменвиру и победным жестом вытянул руку к вершине:

— Если мы заберемся туда, Смит, вы увидите Сады Реткаста, и я покажу вам ваше будущее.

— Хорошо, — отозвался Смит.

Он уныло топал за Ивострелом, завидуя его молодости и энергичности.

— Вон дверь, — крикнул лорд Эрменвир, указывая в сторону темной пещеры.

— Секундочку, мой господин, — пообещал Ивострел и легко взобрался на вершину. — Вот, Смит, смотрите…

Смит вскарабкался следом за ним и, выпрямившись, окинул взглядом просторную долину. Он нахмурился. Аккуратные зеленые полосы до самого горизонта…

— Это же шатры!

— Здесь были… — начал Ивострел и тут же побледнел от ужаса, потому что увидел штабеля свежесрубленных, быстро желтеющих деревьев — то, что некогда было беседками, в которых жили монахи Реткаста.

Смит отвлекся, потому что кто-то больно ужалил его в ногу. Он с досадой переступил с ноги на ногу, надеясь отогнать осу. Только вот как ей удалось ужалить его сквозь сапог? Смит опустил взгляд и увидел, что из сапога торчит пучок зеленых перьев, а далеко внизу, цепляясь за еле заметный выступ, стоит йендри, который в него и стрелял. За ним виднелись и другие — словно цепочка ползущих по скале муравьев.

Не раздумывая, Смит поднял камень и швырнул его в свирепое лицо йендри. Это вызвало весьма зрелищную и страшную цепную реакцию, но Смит не смог пронаблюдать ее в деталях, поскольку полностью сосредоточился на том, чтобы извлечь стрелу из сапога. Ивострел дернул Смита за плащ и потащил вниз, на широкую площадку. Внезапно рядом возник лорд Эрменвир и впихнул Смита в пещеру.

Они тут же оказались у запертой двери. Лорд Эрменвир забарабанил в нее кулаками, выкрикивая то ли проклятия, то ли молитвы. Смит слышал, как за его спиной плачет Ивострел.

Голос разума говорил: «Изрядная доля яда запросто могла впитаться в кожу сапога, хотя тебе удалось выжить после куда более серьезного отравления и, возможно, теперь у тебя иммунитет. С другой стороны…»

Сознания Смит не терял, И держался на ногах, хотя все кругом понемногу начинало плыть как во сне. К примеру, когда дверь наконец отворилась, показалась женщина, такая громадная, какой Смиту в жизни не доводилось видеть.

Она была похожа на растрепанную богиню, прекрасную на героический лад, облаченную в роскошные лилово-алые одежды. Изящный бицепс охватывал золотой браслет в виде змеи. Смиту подумалось, что женщине самое место на пьедестале в каком-нибудь храме, с рогом изобилия, полным плодов, под мышкой.

— Привел? — грозно спросила она.

Инстинкт, подавляемый долгие годы, взял верх, и Смит, развернувшись, бросился бежать, и бежал, и бежал — сам не зная почему. По крайней мере пытался бежать. На самом деле он сделал примерно три шага, а потом рухнул на руки Ивострелу, и последнее, что он видел, было лицо доктора со следами от слез на щеках.

Смит шел по дороге. Дело было зимой, где-то высоко в горах. Снег на вершинах казался зеленовато-голубым, как бирюза, потому что было раннее утро, и сквозь облака прорывался яркий свет. Поднимался туман.

Смит шел за отцом. Он видел, как отец шагает впереди, то появляясь из тумана, то снова исчезая. Смит смог разглядеть только широкополую шляпу и разлетающийся плащ, но ясно и неумолчно слышалось ему, как звенит о камни железный посох.

Смит пытался окликнуть отца, чтобы тот остановился и обернулся. Но отец почему-то не слышал его. Тогда Смит побежал, скользя по черному льду, потому что хотел догнать отца и спросить, почему же тот никогда, ни разу…

Смит потерялся в тумане. Его окутала пелена, сквозь которую проступало лишь зловещее красноватое свечение.

У него в руках был посох. Посох зазвенел, высекая искры из скалы, едва Смит пошевелил его. Смит не мог остановиться, не мог даже замедлить шаг — ведь он шел за Богиней Огня, хотя и не видел ее. Но она не станет его ждать.

Ты носишь мое имя.

Я? Нет, ничего подобного, это выдуманное имя. Разве ты мой отец? Я никогда не видел отца. Тетя говорила, что он был моряком. Это всего лишь сон.

Ты идешь по моим стопам.

Каким стопам?! Ты не оставил следов. Ни намека, ни подсказки. Будь ты проклят за то, что так и не появился!

Ты убиваешь, подобно стремительной тени, и мне случалось так.

Никогда не любил убивать. Никогда не хотел. Но у меня не было выбора.

У меня тоже.

Все происходит само собой.

Многое нам не подвластно.

Я хотел спокойной, мирной жизни. Почему люди не могут делать друг другу добро?

Почему они не желают учиться? Надо было смастерить их получше.

Кто же виноват?

Бремя моей вины несешь ты.

Вот еще!

Попытайся сбросить его.

Смит попробовал откинуть посох, потому что посох почему-то стал бременем вины, но тот нипочем не хотел отрываться от ладони. А потом съежился и врос в руку, стал частью Смита.

Не желаю такой ответственности!

Это твое наследство. Теперь, сын мой, ты вооружен.

Смит попытался убежать, но отмороженные ноги отказывались двигаться. Особенно правая. Он поскользнулся, рухнул лицом вниз и провалился в мучительную тьму, полную голосов…

— Я же не знал, что ты действительно в опасности! — говорил лорд Эрменвир.

— И я не знала, пока не выглянула в окно и не увидела их, — ошеломленно отвечала женщина. У нее было контральто, голос из красного бархата. — И тогда началось ужасное, а до этого я спокойно отдыхала, раскладывала пасьянс…

— Девять кругов ада! Как же они узнали, что ты здесь? — в панике воскликнул лорд Эрменвир. — Как они узнали, что он здесь?

Можно было представить, как женщина невозмутимо пожимает плечами.

— Лазутчики, должно быть.

— Ну и что нам теперь делать?

— Сдерживать их, пока это возможно.

— Сдерживать? Нам с тобой и кучке монахов предлагается сдерживать армию? — Голос лорда Эрменвира сорвался на визг. — Это же фанатики, они ни перед чем не остановятся, лишь бы увидеть мою голову на острие копья! Твою, кстати, тоже!

— Это не означает, что мы не в состоянии защитить себя. Мы же демоны, не забывай! — Голос у женщины стал ледяным. — Адамантовая Стена задержит их еще на неделю. А если этот бедняга умрет, они и вовсе лишатся возможности получить то, ради чего пришли. Он умрет, Ивострел?

— Думаю, нет, моя госпожа. — Бесцветный от потрясения голос Ивострела прозвучал где-то совсем рядом. — Противоядие действует.

— Ладно, это уже что-то. — Лорд Эрменвир, видимо, поднялся на ноги. Смит слышал, как он шагает туда-сюда. — Пока мы все равно здесь, давай посмотрим на это твое заклятие.

— Это очень древнее Замыкание Врат, — сказала Женщина, вероятно тоже поднимаясь. Теперь ее голос доносился откуда-то сверху. — Поэтому я сразу подумала о тебе. Ты всегда был силен в подобных вещах.

Голоса, сопровождаемые гулкими шагами, удалялись. Смит слышал, как лорд Эрменвир сказал что-то вроде: «Ах, зато у тебя гораздо больше исследовательских способностей», женщина что-то огорченно ответила, но больше ничего уже невозможно было разобрать.

Молчание, треск огня, дыхание; дышат несколько человек. Робкий мужской голос:

— Брат Ивострел?

— Кто вы?

— Зеленошип. Пять лет назад я совершил паломничество на Черную Гору. Вы принесли нам постель в беседку для гостей.

— Помню. — Голос у Ивострела по-прежнему был каким-то неестественным. — В тот год Она читала курс жаропонижающих снадобий.

— Явится ли Она нам наконец? Теперь, когда нас убивают?

— Верьте слову Ее детей — они говорят, что мы выдержим осаду, — ответил Ивострел, но, похоже, сам был не очень-то в этом убежден.

— Не знаю, как теперь и в глаза-то Ей глядеть, — всхлипывал Зеленошип. — Мы подвели Ее. Они нагрянули, как лесной пожар, даже говорить с нами не стали, просто принялись все крушить! Брат Колокольчик пытался защитить хотя бы сады, стоял у изгороди и кричал на них, а они просто застрелили его и, пройдя по телу, стали вырубать деревья! Тридцать лет трудов потеряны за один час…

— Заблуждение, — произнес новый голос, слишком уж спокойный. — Она возвратит нам сады. Она может. У них нет над нами власти.

— Они же сумасшедшие, — вступил в разговор третий голос. — По глазам видно.

— Детей солнца еще можно простить, но этих…

— Мы должны простить и их.

— Мы сами виноваты. Разве можно было хранить тайну от Ее собственной дочери?

— Молитесь! — раздался надломленный голос Ивострела. — Молчите и молитесь! Она наверняка нас услышит.

Все умолкли.

Смит понемногу стал ощущать руки и ноги. Он украдкой попробовал пошевелить пальцами. Затем сумел чуть-чуть приподнять веки, но ничего, кроме игры света и тени, различить не смог.

Смит пытался понемногу, по доле дюйма зараз, двигать левой рукой в надежде нащупать что-нибудь, что сойдет за оружие, и тут вернулись гулкие голоса.

— …Совершенно верно. Я не полез бы туда даже за неделю по системе «все включено» в лучшем салешском клубе наслаждений.

— Это была плохая идея, — вздохнула женщина.

— Знаешь, я уверен, что наш бедный старина Смит предпочтет, чтобы это было у тебя, а не у Сирот, — резко отозвался лорд Эрменвир. — Мы найдем этому лучшее применение.

— Я просто хотела изучить его'

— Моя дорогая сестричка, это же Могущество. Нельзя изучать Могущество. Им можно обладать. То есть, конечно, можно и нужно сначала изучить его, но на этом никто не останавливается.

— Я бы остановилась, — обиделась женщина. — Ты не способен оценить преимуществ объективного исследования. Даже мама не всегда объективна.

— Мама-то уж точно. — Голос лорда Эрменвира звучал уже совсем близко от Смита.

Наступила пауза.

— Бедный старый ублюдок, плохо ему, да? Наверное, пока он без сознания, пользы от него никакой. Правда, если нужна только его рука…

Тут уж Смит не выдержал. Если бы тело по-прежнему слушалось его, он бы одним тигриным прыжком вылетел вон. Однако, к несчастью, сейчас ноги были не в настроении повиноваться кому бы то ни было, поэтому Смит просто свалился с того, на чем лежал, и тяжело шлепнулся на пол лицом вниз.

Воцарилось изумленное молчание. Затем лорд Эрменвир поинтересовался:

— Что это? Преждевременное трупное окоченение?

Смит почувствовал, как рядом мгновенно оказался Ивострел, перевернул его, водрузил обратно на койку и усадил. Они находились в пещере, вдоль стен которой выстроились полки переплетенных рукописей. Тысячи томов. В свете огня Смит увидел лорда Эрменвира и величественную даму рядом с ним. Они пристально смотрели на Смита. Поблизости в позах для медитации сидели облаченные в рясы йендри, но даже они открыли глаза и уставились на Смита.

Смит бросил гневный взгляд в ответ.

— Вы мне лгали! — заявил он лорду Эрменвиру хриплым от ярости и напряжения голосом.

Юный лорд, казалось, смутился, однако с беспечным видом прикурил трубку и помотал головой:

— Ничего подобного. Я говорил чистую правду. Вот моя сестра. Сунне, это Смит. Смит, тебе выпала честь лицезреть леди Сунне, Несравненный Рубин. И она действительно в смертельной опасности.

— Вы лгали нам обоим, — тихо произнес Ивострел. — Вы заманили сюда Смита ради каких-то корыстных целей. Мой господин, я не допущу, чтобы с ним что-нибудь случилось.

Леди явно огорчилась. Она приблизилась к постели Смита и опустилась на колени, и он полностью оказался во власти ее аромата, ее лилово-алых одежд, ее бюста, вполне соответствующего роскошному облику и достойного быть воспетым в стихах.

— Все хорошо, — пропела она ласково, словно обращаясь к зверенышу. — Никто тебя не обидит, дитя солнца. Я просто хочу, чтобы ты оказал мне одну услугу.

Смит с трудом перевел дыхание, собираясь с силами для кивка. Он верил ей безоговорочно. Неважно, что она выглядела как королева-колдунья, которая вот-вот отравит старого короля, превратит своих пасынков в поросят и улетит в запряженной драконами колеснице, прихватив с собой все дворцовое серебро, — леди Сунне оказывала благотворное воздействие.

— Объясните… — попросил Смит.

Лорд Эрменвир подхватил фалды фрака и присел рядом с сестрой; в сравнении с нею он казался злобным гномом — должно быть, такого коварная королева держит на лобовом стекле своей колесницы в качестве талисмана, притягивающего неудачу.

— В недрах этой скалы кое-что спрятано, Смит, — начал он.

— Стопорный Ключ? — полуутвердительно произнес Ивострел.

— Именно так, — ответила леди Сунне. — Быстро догадался! Или тебе мама говорила?

— Гхм… Это я пытался постепенно их подготовить, — сообщил лорд Эрменвир. — Всячески намекал. Ну что я могу сказать тебе, Смит? Эта проклятая штуковина теперь дорогого стоит. Мне он нужен.

— Мне он нужен, — эхом подхватила его сестра.

— Но нам до него не добраться. Он замурован в скале, и достать его может только твой соплеменник. Вот почему ты здесь, Смит.

— Вы требуете, чтобы он предал свой народ! — возмутился Ивострел. — Народ моей матери. Народ моей жены.

— Глупости! — рявкнул лорд Эрменвир. — Неужели ты не понимаешь, что Ключ больше не может оставаться здесь? Стойкие Сироты спят и видят, как бы до него добраться, и, если только Ключ попадет к ним в руки, Смит, они уж точно пустят его в ход!

— Мне бы только разобраться, как он действует, — молила леди Сунне. — Если бы я смогла это выяснить, я бы нашла способ лишить его силы…

— Ну, не все сразу!

— Его не существует, — проговорил Смит.

Юный лорд присел на корточки.

— Ах вот как? Ну так пойдем, посмотрим. — Он поднялся и бесцеремонным жестом подозвал монахов. — Помогите ему.

Зеленошип подошел к Смиту, и вдвоем с Ивострелом они подняли его и повели. Они шли следом за лордом и леди по высеченному в скале коридору. Здесь было довольно темно: тусклый свет слабо струился из пещеры, оставшейся позади, да где-то впереди мерцали неяркие алые огоньки.

— Не ваши люди создали все это, — произнес Смит.

— Мы нашли это место, — униженно отозвался Зеленошип. — Мы пришли сюда, чтобы разбить сад. Земля была теплая, воды достаточно… но в пещерах лежали груды костей детей солнца. Должно быть, давным-давно здесь произошло что-то ужасное. А за костями, в глубине, мы обнаружили его. Мы рассказали о нем Ей. Она дала нам мудрый совет. Мы похоронили кости и сделали эту землю прекрасной, чтобы успокоить души мертвых. Мы трудились, как Она нам велела. А потом пришла Ее дочь и попросила разрешения взглянуть на него… Мы решили, что в этом нет ничего дурного…

— Ничего дурного и не было бы, не появись здесь Стойкие Сироты, — обернулась леди Сунне. Голос ее гулко прозвучал под каменными сводами.

— Слушай, тебе надо как-то решать проблему безопасности, — возмутился лорд Эрменвир. — Хочешь, я самолично допрошу слуг?

— Думаешь, я подпущу тебя к горничным?

— Ну хорошо. Как, по-твоему, Сироты узнали, что он здесь?

— Сели и прочитали Книгу Огня. Внимательно. Как я. В тексте полно прозрачных намеков, особенно в копии, которую делал Железоглин из Каркатина. Правда, существует только три экземпляра, так что если очень повезет…

Смит перестал прислушиваться к их перебранке и сосредоточился на том, чтобы передвигать ноги. И тут непрошеным гостем в памяти всплыл голос из далекого прошлого. Это был голос слепого старца, который сидел на набережной и читал наизусть Писание, выставив перед собой кружку для подаяний. Смит тогда был не благочестивее любого другого мальчишки, но от этого голоса у него холодок бежал по спине…

…Не оплаканы мертвецы на поле Балту, сто тысяч глазниц уставились в небо, сто тысяч воронов летят, насытясь, тучами роятся мухи над Кастом, и дети их наследуют плоть…

… выковал, на Наковальне Мира страшный Ключ, закопал его под плотью, среди костей надежно прятал, день Конца Света его нам явит, пламенный лед его охраняет, свет колдовства его бережет…

— Его не существует, — прошептал Смит.

— Ну вот, — сказала леди Сунне таким тоном, словно они остановились у какой-то занятной витрины.

Смит поднял голову, вздрогнул и отвел взгляд.

Пламенный лед, свет колдовства, день Конца Света…

Он успел заметить лишь некое подобие вращающегося круга того же мертвенного зеленовато-голубого цвета, что и снег в его сне, внутри круга, словно высекаемые из железа, мелькали искры. Видение не исчезало, оно продолжало стоять перед глазами и постепенно становилось даже более живым и четким. Смит в ужасе почувствовал в ладони холодную тяжесть железного посоха.

Он открыл глаза и поглядел на свою руку. Посоха не было, но он явственно ощущался.

— Просто ниша в стене, — успокоила Смита леди Сунне. — Эти огни всего лишь игра воображения, понимаешь? Тебе нужно только протянуть руку и взять его.

— Он не идиот, — вставил Ивострел.

— Ой-ой, похолодало, — пожаловался лорд Эрменвир. — Ну давай, Смит. — Он посмотрел на Смита, проследил за его взглядом и увидел пальцы, сомкнутые вокруг воздушной палки. — Это еще что.

— Я… рука сама… — промямлил Смит.

— Да? — Лорд Эрменвир побледнел.

Рука и пальцы пришли в движение, словно перехватывая невидимую палку в боевую позицию…

Леди Сунне достала из-за корсажа нечто вроде монокля с багровой линзой. Мгновение она глядела сквозь него на Смита.

— Корона Синтореска, — спокойно объявила леди Сунне, метнулась вперед и поймала Смита в свои объятия.

Следующее, что помнил Смит, — это то, как его тащили по коридору, а он глядел назад, на лорда Эрменвира, который старательно бежал за ними, высоко поднимая колени и самозабвенно работая локтями.

Внезапно стало гораздо теплее. Они нырнули в освещенную пещеру, а за ними, запыхавшись, вбежали Ивострел и Зеленошип. Прочие монахи, оставив всяческие попытки помедитировать, в ужасе взирали на них.

— Что это было? — спросил Ивострел.

— Мы все едва не погибли, — ответил лорд Эрменвир и, тяжело дыша, повалился на койку.

— Убирайся отсюда, — велела леди Сунне, отшвырнула его и уложила Смита. Она снова извлекла монокль и внимательно осмотрела Смита. — Скажи-ка, дитя солнца, не было ли у тебя каких-нибудь странных симптомов, не связанных с действием яда? Например, голосов в голове?

— Нет, — тупо отозвался Смит. Он наблюдал, как она осторожно берет его руку и основательно прощупывает ее от плеча до ладони. — Мне показалось, будто я держу что-то холодное. Железную палку.

— Думаешь, это одержимость? — с любопытством поинтересовался лорд Эрменвир. — Связанная с близостью Ключа?

— Полагаю, следует еще раз внимательно изучить Книгу Огня, — ответила леди Сунне. — Я могла упустить что-то существенное.

— Самое подходящее время, чтобы это выяснять, — раздраженно заметил лорд Эрменвир, потянувшись за трубкой.

— Лучше сейчас, чем через полминуты, когда мы все взлетим на воздух, — парировала его сестра. — Дитя солнца…

— Смит, — поправил Смит.

— Занятный выбор имени. Хорошо, Смит, а не снились ли тебе в последнее время странные сны? Спиритическое общение с предками?

Смиту не хотелось обсуждать свое видение, но леди Сунне так серьезно смотрела ему в глаза, а глаза у нее были большими, темными и такими прекрасными…

— Вроде да. Но совершенно бессмысленные. — Это вырвалось само собой.

— Конечно-конечно, — улыбнулась она и потрепала его по подбородку. — Хорошо. Ложись и отдыхай, Смит. А если почувствуешь что-нибудь странное, особенно в этой руке, обязательно скажи нам. Ты ведь скажешь, правда, милый Смит?

— Скажу, — буркнул он.

Голова у Смита пошла кругом настолько, что он даже не обиделся на ее сюсюканье. Он откинулся на подушку и закрыл глаза.

Смит слышал шелест платья леди Сунне, а затем тихий стук и потрескивание — кто-то подбросил дров в огонь. Он слышал, как лорд Эрменвир усаживается, что-то бормоча, и булькает извлеченной из-за голенища фляжкой.

Звуки постепенно стихли, и вот Смит летит над равниной и при этом знает столько всего ужасного…

Вот под ним проплывает город Трун. В воздухе полыхает огненная формула его разрушения: споры определенного сорта головни в ячмень, четыре унции определенного яда в центральный колодец, анонимное письмо с определенной фразой на стол герцогу, один расшатанный кирпич в фундаменте определенного здания. Все это — и Трун падет. И тогда…

Вот Конен-Фей-в-Деревах. Случайное повреждение водопровода и один факел, брошенный в определенное замшелое дерево, повлекут за собой цепочку событий, которые погубят город. Те, кто уцелеет, бросятся бежать в Трун, но Труна уже не будет, и тогда…

Вот город Пылающей Горы — бурлящий, пульсирующий, настолько охваченный межклановой враждой, что достаточно будет всего лишь написать на определенной стене оскорбление тщательно подобранными словами, и все четыре правящих Дома окажутся в руинах. А с ними и главная рыночная площадь Пылающей Горы, а с нею — все домики и домишки…

Вот Каркатин — здесь будет довольно разбитого камнем окна. Нескольких слов, сказанных лавочнику. Пущенного слуха. Снятой решетки канализационного люка. Сделай это в определенном порядке и в определенный момент — и нет Каркатина, а с ним и его огромной библиотеки, а с нею — всех ответов на вполне резонные отчаянные вопросы, которые вот-вот начнут задавать в Труне, в Конен-Фее, в Пылающей Горе. Делиантиба и Черная Скала уже в огне; их нужно только немного подтолкнуть, и они сами довершат начатое. И Салеш…

Разве не замечательно обладать тайным знанием о подобных ужасах?

Рука у него болела.

Но разве это не самая почетная доля, о которой он мог когда-либо мечтать, — пусть даже она сулит ему полное одиночество? Разве не славно быть Избранным Орудием Богов? Рука болела, но летел он высоко, бок о бок с более совершенным самим собой, хладнокровным, умным, каким он всегда мечтал стать, с элегантным незнакомцем из хрома и бриллиантов, с Великим Убийцей, который скалится с высоты на копошащихся букашек. Придурки. Ублюдки. Пустые. Склочные. Скучные. Невежественные и гордящиеся собственным невежеством. И каждый год рождаются новые вопящие козявки, и число их все растет, и каждый год на теле земли нарывом появляется новый город, чтобы их вместить. Лучше выжечь этот гадюшник раз и навсегда. Так все говорят. Рука болела.

— О небеса, что у тебя с рукой? — Госпожа Смит в ужасе уставилась на нее.

— Очень болит, — ответил он с тайной гордостью. — Превратилась в голубую сталь. Смотрите, какая она красивая и одинокая!

— Сунь-ка ее под холодную воду, милый, — посоветовала госпожа Смит.

— Нет! — испугался он. — Она же заржавеет! Лучше гореть, чем ржаветь! Так все говорят!

Госпожа Смит лишь печально засмеялась, качая головой.

Смит рывком сел, хватая ртом воздух и обливаясь холодным потом, и увидел, как лорд Эрменвир поднимается на ноги. Монахи торопливо выскакивали вон из пещеры. Где-то кто-то кричал.

— Что происходит? — спросил Смит.

— Стойкие Сироты требуют парламентера, — пояснил лорд Эрменвир.

— И что мы будем делать?

— А ничего, — ответил юный лорд. — С нами они не хотят разговаривать. Давай лучше подслушивать, а? Просто на случай, если святые братья позволят себя уговорить и нам придется спасаться бегством.

— А получится? — Смит поднялся на ноги и пошатнулся. Пещера медленно поплыла, но Ивострел тут же оказался рядом и не дал ему упасть.

— Ему надо отдохнуть, — заявил доктор, но лорд Эрменвир только угрюмо замотал головой:

— Нельзя же ему оставаться одному! За ним нужно приглядывать, правда, Смит? Мы недалеко. Пока ты спал, я нашел прелестное шпионское окошечко. Следуйте за мной.

Они направились по какому-то извилистому коридору. Смит шел почти без посторонней помощи и был слегка удивлен, что ноги не доставляют ему особых хлопот. Ему казалось, что если он снимет сапог, то уже никогда больше его не наденет, — впрочем, кто знает, сколько ему вообще осталось жить. Рука между тем все еще ныла.

Они завернули за угол, и Смита на мгновение ослепила ярчайшая вспышка в конце коридора. Однако, когда они подошли ближе, оказалось, что это бледный дневной свет, с трудом просачивающийся сквозь зарешеченное и прикрытое ставнем отверстие в скале. Еще ближе — и Смит увидел, что здесь на протяжении многих поколений селились голуби, поэтому последние шаги пришлось делать по мелово-белому слою древнего гуано, покрытого перьями и прутиками от старых гнезд.

— Фу! — Лорд Эрменвир вытащил трубку и прикурил. — Вот гадость, а?

Зажав трубку в зубах и сцепив руки под фалдами фрака, он стоял и сквозь решетку смотрел вниз. Смит и Ивострел осторожно подошли поближе и тоже взглянули вниз.

Они увидели ряды зеленых шатров и йендри, выстроившихся перед ними, высокие сумрачные фигуры в одинаковых перевязях, и у каждого — простая духовая трубка. Лишь трепет в воздухе, легкий туман, свидетельствовал о наличии Адамантовой Стены, не дававшей им подойти ближе. То и дело неосторожная птица или букашка стукалась о нее и падала вниз оглушенная или убитая. У самой стены стоял предводитель йендри, облаченный в расшитый белыми звездами зеленый плащ, и разговаривал с кем-то невидимым, стоявшим в отдалении.

— Я его не понимаю, — пожаловался Смит.

— Он говорит по-старойендрински, — пояснил лорд Эрменвир. — Этот язык уже лет сто никто не использует. Показуха. Это чтобы доказать, насколько они чисты.

— Чисты? — Ивострел с высоты бросил на них гневный взгляд. — После всего, что они натворили!

— А что он говорит? — поинтересовался Смит.

— Все как я и предполагал, — ответил лорд Эрменвир. — Выдайте нам этих ублюдков, и мы очистим от них мир и таким образом вернем страдающей Поруганнооколдованной Дочери прежнюю святость и та-та-та и бу-бу-бу. Думаю, он просто разогревается перед главным требованием.

Теперь говорил кто-то другой. Это был Зеленошип. Он стоял прямо под отверстием в скале, и его не было видно. Голос монаха звучал гневно и обвинительно.

— Вот молодец, — похвалил лорд Эрменвир. — Очень ловко ставит их на место. Спрашивает предводителя Стойких Сирот, как тот посмел надеть Звездный Плащ. И… еще говорит, что не в силах убрать Адамантовую Стену. И… ха! Буквально перевести не удастся, но точнее всего будет так: «Ступайте по домам имитировать совокупление с персиком».

Послышался хруст сухих веток. Сзади, пригнувшись и подобрав шлейф, чтобы не запачкать его всякой дрянью, подошла леди Сунне. За спиной у нее были лук и полный колчан стрел.

— Никогда не думала, что он знает такие выражения, — произнесла она с легким удивлением, из-за плеча лорда Эрменвира наблюдая за происходящим. — Откуда монаху может быть известно о Семнадцатом Постыдном Экстазе… — Она заметила Смита и осеклась, зардевшись.

Человек в плаще снова заговорил, тихо, с неумолимым спокойствием. Зеленошип, не дав ему закончить, возмущенно закричал. Смит впервые слышал, чтобы йендри так пронзительно визжал.

— А теперь что происходит? — спросил он.

Лорд Эрменвир резко выпустил дым.

— Говорит, мы сами виноваты, — ответил он. — Устроив здесь убежище, мы вынудили их погубить сад. Они тут ни при чем. А Зеленошип обозвал его… тут, понимаешь ли, надо быть йендри, чтобы прочувствовать всю глубину оскорбления: в общем, он обозвал его Воином.

— А что в этом особенного? — удивился Смит.

— Ничего, но, как правило, для подобных дел йендри нанимают твоих соплеменников, — пояснил лорд Эрменвир. — Не хотят руки пачкать. А это, должно быть, какое-то элитное подразделение.

— Знаете, что мне это напоминает? — рассеянно заметила леди Сунне. — Как мы подсматривали за взрослыми сквозь перила, когда они думали, будто мы уже спим.

— А мы хотели поглядеть, выпьет ли папа достаточно, чтобы обнаружить на дне графина глаз, который я туда бросил, — живо подхватил лорд Эрменвир.

И тут его улыбка погасла. Опять говорил человек в плаще. Говорил он долго, а юный лорд молча слушал. Ивострел и леди Сунне тоже.

— Ну что? — не выдержал Смит.

— Он призывает забыть о различиях и объединиться против общего врага, — помедлив, ответил лорд Эрменвир, не глядя на Смита. — Он имеет в виду твой народ. Сейчас он говорит о Хлинъерит, Роще Дремлющих Туманов. Говорит, что ее осквернят, если не предпринять решительных действий. А он… Так я и думал. Он знает, что Ключ находится здесь. Он говорит, что пощадит монахов, если те отдадут ему Ключ. Теперь понятно, почему он не привел с собой наемников из твоего народа, Смит.

Зеленошип между тем что-то произнес в ответ.

— А он, само собой, отказывается, — продолжал лорд Эрменвир.

Внезапно он умолк, хотя снизу по-прежнему доносились голоса. Лорд Эрменвир обернулся и смерил Смита холодным задумчивым взглядом. Леди Сунне тоже обернулась, и хотя в ее взгляде явно сквозила жалость, он был не менее задумчив.

— О чем они сейчас говорят? — заикаясь, спросил Смит.

Ивострел откашлялся.

— Гм… Предводитель Стойких Сирот заявил, что братьев обманули. Он только что сказал, что отборные плоды и целебные травы были предназначены для детей солнца, а не для йендри. Он утверждает, что Мать предала их.

— Но с какой стати твоя мать стала бы помогать нам?! — поинтересовался Смит.

— У нее свои соображения, — ответил лорд Эрменвир. — А теперь… он говорит, что были знамения, предвещающие возвращение Человека в Звездном Плаще. Он будет… как бы это сказать… Уравновешивателем, что ли. Восстановит гармонию. Они твердо верят, что он явится в гневе и схватит за волосы непокорную… — Он задохнулся от гнева.

— Что? — нетерпеливо воскликнул Смит.

— Он сказал о маме самую натуральную гадость, — весело отозвался лорд Эрменвир, хотя при этом был бледен как полотно. — Мне придется убить его. Но, думаю, не сегодня. Сестра моя, у меня тут корабль, на котором можно смыться, и шестеро крепких телохранителей. Ты уверена, что здесь нет больше никаких потайных входов-выходов?

— Сделаем, если надо, — пожала плечами Сунне.

— Я знаю одно замечательное скалоплавильное заклинание.

— Взрывом быстрее.

— Я как раз об этом подумал.

— Но нельзя же так просто взять и сбежать! — воскликнул Ивострел. — А как же братья? Как же Стопорный Ключ?

— Братьям ничто не угрожает, пока стоит Адамантовая Стена, а что касается Ключа… Смит, старина, прости, но твоему народу придется испытать судьбу. У меня принцип — никогда ничего не красть у бога, особенно если он на меня смотрит.

— Если уж нам опасно приближаться к Ключу, то для Сирот это еще опаснее, — резонно предположила леди Сунне. — Выше голову! Может, ничего особенно плохого в конечном итоге и не произойдет.

— Всего лишь межрасовая война, да? — уточнил Смит.

— Ну… — Леди Сунне пыталась придумать ответ, который был бы убедительным и ни к чему не обязывающим одновременно, и тут за окном раздался крик.

Все обернулись.

Как выяснилось, это был зов.

Из задних рядов йендри показался совсем молоденький юноша. Он уверенно вышел вперед. Остановившись перед предводителем, юноша замер в низком поклоне. Предводитель положил руки ему на голову, благословляя. Затем человек в плаще повернулся и обратился к Зеленошипу.

Смит и остальные молча прислушивались к происходящему за окном. Вдруг леди Сунне в ужасе закрыла лицо руками. У лорда Эрменвира выпала изо рта трубка.

— Все пропало, — сказал он. — Ивострел, Смит, мы уходим прямо сейчас. Надеюсь, у монахов хватит ума бежать.

— Почему? — Смит уставился на юношу, гордо застывшего рядом с человеком в плаще.

— Они собираются разрушить Адамантовую Стену, — бросил через плечо лорд Эрменвир. Он уже успел схватить сестру за руку и тащил ее за собой по коридору. — Идем!

Ивострел как будто прирос к месту, поэтому Смит потянул его за локоть, направляясь вслед за юным лордом и его сестрой:

— Пошли, сынок.

Ивострел оторвал взгляд от окна и побежал.

— Невинная кровь, — бросил он на ходу. — Добровольная жертва. Мальчик позволит обезглавить себя, и его кровь разрушит Стену.

Смит не нашелся что ответить. Он полностью сосредоточился на том, чтобы поспевать за леди Сунне, при этом не наступая ей на шлейф, и поздравил себя с тем, что с учетом всех обстоятельств бежит вполне прилично. Думая в основном об этом и глядя исключительно под ноги, Смит не обратил внимания на то, что рука у него холодна как лед и понемногу синеет.

Они кругами спускались вниз в долгой гулкой темноте, которую время от времени пронзал свет из далекого решетчатого окна. В воздухе ревело эхо. Эхом отдавалось что-то такое, что звучало громче их шагов. Что-то оглушительно рокотало, словно прибой на подветренном берегу…

Шлейф платья леди Сунне остановился.

Не успев затормозить, Смит врезался в леди. На ощупь она была как теплая, роскошно обитая стена. Смит отшатнулся и налетел на Ивострела, который испуганно заорал: «Что это?!»

Ответили ему не сразу, какое-то время все напряженно молчали. В тишине раздавался гулкий стук сердец и тот, другой, более громкий звук. Смит, побывавший наемником, понял, что это. Почувствовав острую боль в руке, он взглянул вниз и обнаружил, что незаметно для себя выковырял из стены камень. Смит взвесил его в ладони, чтобы определить, как надо расколоть камень, чтобы получилось заостренное оружие.

— Знакомый боевой клич, — задумчиво заметила леди Сунне.

— Девять кругов ада! — ахнул лорд Эрменвир. — Это же папа.

Леди Сунне решительно развернулась на каблуках.

— Сюда, — велела она, и все следом за ней устремились по очередному коридору, с другого конца которого струились обильные потоки дневного света. Свет был таким ярким, потому что коридор выходил в каменную галерею, которая располагалась в скале ниже их предыдущего наблюдательного пункта, но все же заметно выше дна долины. Эту галерею, очевидно, высекли для тех, кому захочется насладиться впечатляющим видом. Вид сейчас открывался действительно впечатляющий, но никак не приносящий наслаждения.

Адамантовая Стена была на прежнем месте. Упорядоченный строй йендри распался, аккуратные зеленые ряды скрылись под серебристо-черной лавиной, спускавшейся с холма на юге. Прибыла страшная армия, облаченная в мундиры.

Эта битва была ужаснее всех, ранее виденных Смитом, если такое можно себе представить. Многие йендри стояли как вкопанные, позволяя рубить себя на куски. Однако оказалось, что таким образом они дают своим товарищам возможность спокойно прицелиться.

Главных целей было три.

Первая неслась рядом с армией демонов в серебристых кольчугах. Это был белый олень с ветвистыми рогами, в серебряном ошейнике. Легче перышка пролетал он над остриями копий, подобно молнии обрушивался на йендри, пронзая насквозь рогами и копытами кромсая плоть. Йендри наперебой стремились разделаться с оленем, но, обливаясь кровью, гибли под его копытами. Он ловко уворачивался от зеленых стрел и танцевал на трупах, в неистовом ликовании позвякивая колокольчиком.

Второй целью была одинокая фигура, спускающаяся с северного холма. У этого воина не было ни доспехов, ни клинка. Он нес всего лишь длинный посох в своей длинной руке, но когда стальной конец посоха касался врагов одинокого воина, те падали и больше уже не вставали. Смит слышал, как там, где опускалась его нога, трещали черепа; но йендри взбирались на груды мертвых тел, чтобы добраться до одинокого воина, не обращая внимания на армию в кольчугах, рубившую их на куски.

Все они погибали по доброй воле, счастливые тем, что успели выстрелить с близкого расстояния, пусть даже промахнувшись. Однако главной была третья цель — тот, кто стоял на южном холме, обводя взглядом поле краткой битвы.

Этот человек, одетый в черное, бесстрастно наблюдал, как его стража сдерживает натиск врагов. За спиной у него в двойных ножнах были два клинка, но, пока главный йендри не пробился к нему, человек в черном не доставал сталь из-за плеча.

Незнакомец произнес одно слово, и стража расступилась, пропуская предводителя Стойких Сирот. Тот ринулся вперед, прижал трубку к губам и выпустил отравленную стрелу. Один из клинков рассек стрелу в полете и выбил трубку из рук йендри. Предводитель Стойких Сирот выкрикнул что-то в лицо черному человеку и тут же исчез за спинами стражи.

И вдруг все закончилось, в долине воцарилась тишина.

Ивострел покинул галерею. Было слышно, как его рвет в коридоре.

Никто не произнес ни слова.

С поля подул ветер. Он принес с собой стоны раненых — только воинов в кольчугах, потому что из йендри в живых не осталось никого, и некому было взывать о помощи, кроме их предводителя. Уцелевшие воины шли по полю, осторожно перешагивая через тела убитых. У Адамантовой Стены лежал юноша, который хотел, чтобы его принесли в жертву. Он погиб в бою, кровь его пролилась напрасно, высокой судьбы он не удостоился. Была ли такая смерть чище?

Человек в черном вполголоса отдавал приказы. Соорудили носилки, стражники отправились за ранеными. Но и они старались держаться подальше от белого оленя, а тот все прыгал и метался, как безумный, поддевая трупы рогами. Он добежал до самой Адамантовой Стены, налетел на нее, отскочил и заревел от ярости, роя землю копытом.

Одинокий воин с посохом тоже подошел к Стене. Он осторожно протянул руку и почти коснулся поверхности. Не обращая внимания на оленя, одинокий воин поднял голову и посмотрел на галерею.

У него было вытянутое лицо, строгое и благородное. Незнакомец походил скорее на священнослужителя, нежели на воина, и глаза его были печальны.

— Сунне, — позвал он.

Тут олень его заметил. Он в изумлении вздернул голову и поднялся на дыбы. Задние ноги вытянулись, рога свернулись и исчезли, изменился весь облик, и вдоль стены зашагал лорд Эйрдвэй.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил он.

— Меня послала мама, — ответил одинокий воин. — А ты что здесь делаешь?

— Я папин герольд.

— Я не слышал, чтобы ты оглашал какие-либо требования. — Воин указал на горы трупов.

— Я решил не утруждаться. А ты, кстати, можешь спокойненько отправляться домой, — битва уже закончилась.

— Должно быть, тебя совсем не беспокоит судьба нашей сестры?

— Заметь, что ни один из них не соблаговолил вспомнить обо мне, — пожаловался Смиту лорд Эрменвир.

— С ней все в порядке, — заявил лорд Эйрдвэй. Он обернулся, махнул Сунне рукой и снова обратился к одинокому воину: — Я знаю, зачем на самом деле ты сюда явился. Ты его не получишь, потому что он нужен папе.

Человек с благородным лицом снова взглянул на галерею:

— Сунне, позволь мне войти. Нам надо поговорить.

— Кто это? — поинтересовался Смит.

— Это наш братец Демаледон. Демаледон милосерден, добр, мудр, храбр, чист и почтителен, — прошипел лорд Эрменвир. — Если он до сих пор не ушел в какой-нибудь дурацкий монастырь, так только потому, что время от времени ему случается кого-нибудь убить. Но не сомневайся, он убивает исключительно нехороших людей.

— Ты прекрасно можешь говорить прямо оттуда! — сжав кулаки, закричала леди Сунне. — Это не мамино дело!

— Ничего подобного, Сунне, — возразил лорд Демаледон. — Маме хорошо известно, почему ты здесь. Тебе следовало вначале посоветоваться с ней.

— Сколько себя помню, мама только и делает, что дает мне советы! — сердито ответила леди Сунне. — Она всегда точно знает, как я поступаю и почему. Мама всегда права, а Сунне всегда ошибается!

— Ой, гляди, это же тот, ну, как его там, Смит! — удивился лорд Эйрдвэй. — Дитя солнца! Привет, Смит!

Лорд Демаледон, присмотревшись, заметил Смита и что-то испуганно пробормотал.

— Спасибо, что поинтересовались. Я чудесным образом остался цел и невредим! — закричал лорд Эрменвир.

Лорд Эйрдвэй усмехнулся, засунув в рот два пальца, растянул губы на добрый ярд и состроил мерзкую рожу. Затем вытащил пальцы, и губы со звонким шлепком вернулись на прежнее место.

— Кажется, муха прожужжала, а, Демми? Нет, померещилось. Ты можешь со спокойной совестью забрать Сунне вместе со всеми чемоданами и проводить ее домой, потому что здесь теперь будет распоряжаться папочка. Ему нужен Стопорный Ключ.

— Он его не получит! — дерзко воскликнула леди Сунне. — Даже папа не знает всего!

— Прекратите оба! Сунне, почему здесь дитя солнца? — спросил лорд Демаледон.

Леди Сунне густо покраснела и опустила ресницы.

— Я его привела, — призналась она. — Тогда я еще не понимала всего и не знала, как это опасно. Но мы остановились…

— Да какая разница! Слушай, Смит, мне очень неприятно это говорить, но ты должен согласиться, что твой народ следует немного проредить, — заявил лорд Эйрдвэй. — Папа не имеет ничего против детей солнца, но если кто и заслуживает того, чтобы получить в распоряжение древнее оружие необычайной разрушительной силы, так это папа. Так что опустите проклятую Стену!

— Заткнись, идиот! Ничего ты не понимаешь! — закричал лорд Демаледон. — Сунне, в какой именно момент вы остановились?..

— Ну… — Леди Сунне прикусила губу.

— Знаешь, Смит, пора отсюда сматываться, — вполголоса заметил лорд Эрменвир, но, взглянув на поле битвы, вдруг резко передумал. — Ой-ой. Опоздали.

К Адамантовой Стене не спеша приближался человек в черном. Он смотрел вверх, на галерею. Взгляд у него был мягким и невыразительным, словно у сонного тигра. Когда он заговорил, оказалось, что голос у него очень низкий.

— Спускайся, дочка, — произнес Хозяин Горы. Он возвышался над сыновьями. Судя по тому, что Смиту доводилось о нем слышать, Хозяин Горы должен был быть безликой жуткой тенью, над головой которой сверкают и трещат разноцветные молнии. Вместо этого Смит увидел очень крупного мужчину с темной бородой, который стоял скрестив руки и ждал ответа леди Сунне.

— Папа, но я правда не могу тебя впустить! — пискнула леди Сунне.

Хозяин Горы небрежным жестом вытянул руку в латной перчатке, и Адамантовая Стена превратилась в завесу пара, которую тут же развеял ветер.

— Теперь спускайся, — велел Хозяин Горы, — и приведи с собой человека по имени Смит.

Неторопливым движением Сунне достала из-за плеча лук и стрелу. Смит потрясенно уставился на нее, потому что подобный вид спорта никак не вязался с обликом леди. Наконечник у стрелы был бронебойный.

— Уходи, папа, — попросила она и добавила полушепотом: — Эрменвир, беги. Бери Смита и уплывай по реке как можно быстрее.

— Сам я не могу пробить дыру в этой проклятой стене! — зашипел в ответ ее брат.

Хозяин Горы не улыбнулся, но в его черных глазах что-то сверкнуло.

— Ах, детка, ты истинная дочь своей матери.

— А вот этого говорить не стоило, — заскрежетала зубами леди Сунне.

Она выстрелила. Лорд Эрменвир вскрикнул и с опозданием толкнул сестру под локоть, но Хозяин Горы только улыбнулся. Он поймал стрелу в дюйме от своего горла. В его руке она превратилась в алую розу.

— Но и моя дочь тоже, — довольным тоном добавил он.

Сунне потянулась за следующей стрелой, но оказалось, что ее колчан полон роз. Она пришла в ярость и со всей силы запустила в отца луком.

— Да провались ты!

— Прекрати истерику и спускайся, — приказал Хозяин Горы. — Мама собирается серьезно поговорить с тобой по поводу всего этого.

Лорд Эрменвир застонал. Леди Сунне побледнела.

— Будет лучше, если мы сделаем, как он велит, — решила она.

— Больно?

— Еще как, — задыхаясь, ответил Смит. — Ужасно болит.

Хозяин Горы осматривал руку Смита, которая похолодела и посинела еще больше. Ниже локтя она казалась превратившейся в камень, однако ничуть не онемела и не опухла. Хозяин Горы покачал головой, достал из походного сундучка фляжку и протянул Смиту:

— Хлебните. Полегчает.

Смит с благодарностью принял фляжку.

— Спасибо, э… мой господин.

— Меня зовут Серебриан, — представился Хозяин Горы. — Чаще всего. Хотя мой сын называет себя Зимородком, не так ли?

— Лорд Эрменвир? — уточнил Смит.

Господин Серебриан наполнил свой бокал и опустился в кресло напротив Смита.

— Лорд Эрменвир, — подтвердил он с легчайшим намеком на иронию. Господин Серебриан бросил взгляд на висячий светильник и снова со вздохом покачал головой. — Мне дорого обходится этот мальчик. Врачи, счета от портных, билеты в театр. Бордели. Лечебницы. А теперь, насколько я понимаю, он еще купил галеру с механическими гребцами.

— Да, именно так.

— В его возрасте я и корабля-то ни разу не видел, не то что города. — Он взглянул на Смита, приподняв бровь, будто черную саблю. — И мне ничего не принадлежало. Даже собственная жизнь.

— Вы были рабом? — спросил Смит.

Господин Серебриан кивнул:

— Пока не убил своих хозяев. Сам разорвал цепи. Своим избавлением я не обязан никому. А вот вам, Смит, кое-чем обязан. У вас уже вошло в привычку спасать моих детей. Они не отблагодарили вас должным образом. И я хотел бы вам помочь.

— Не знаю, в ваших ли это силах, — отозвался Смит.

Он сделал глоток. Содержимое фляжки было белым и действительно притупляло боль.

Господин Серебриан ответил не сразу. Он потягивал свой напиток, внимательно разглядывая Смита. Шатер Хозяина Горы был сделан из богатой ткани, черной с серебряной нитью, но внутри было скромно, по-походному. Теперь, когда лагерь уснул, тишину нарушало только стрекотание насекомых, да время от времени доносились окрики стражников.

— Я наблюдал за вашей карьерой с определенным интересом, Смит. Скажите, долго ли вы были наемным убийцей? — поинтересовался господин Серебриан.

— Лет десять, — удивленно ответил Смит. Он не ожидал, что разговор зайдет о его биографии. — Пытался быть солдатом. Вообще много всего перепробовал. Но всегда заканчивалось тем, что приходилось убивать. Как-то само собой получалось.

— Вы неплохо справлялись, — сказал господин Серебриан.

— Да.

— Вы никогда не занимались у мастеров боевых искусств. Никогда специально не учились обращаться с оружием.

— Нет. У моей тетушки не было денег на подобное обучение, — объяснил Смит, отхлебывая еще белого снадобья.

— Но, впервые оказавшись в опасности, вы действовали не раздумывая, и…

— И они рухнули замертво, — задумчиво ответил Смит. — Трое. В переулке. Двое с перерезанным битой бутылкой горлом, и еще один убитый пятикроновой монетой, и чтоб мне провалиться, если помню, как это сделал. Кажется, ударил его как раз в нужное место, чтобы что-то там порвалось. Не знаю, где научился этому приему.

— Но такая работа была вам не по душе.

— Да. Поэтому я все время пытался найти другую.

— Вы ведь сирота, не так ли?

— Что? Ах да.

— И Смит не настоящее имя, верно? Вы выбрали его наугад.

— Ну, оно очень распространенное.

— Так или иначе, интересный выбор. А как вас зовут по-настоящему?

Этот вопрос прозвучал как приказ — негромкий, но быстрый, словно зеленая стрела. Смиту было прекрасно известно, что нет ничего глупее, чем открывать свое настоящее имя магу, особенно магу с репутацией господина Серебриана, но ответ помимо воли завертелся на языке! Смит боролся с собой, обливаясь потом, а спокойные глаза все это время наблюдали за ним…

— Я вам скажу имя, — наконец решил Смит. — Но не фамилию. Идет?

— Вы сильный человек, — кивнул господин Серебриан. — Хорошо.

— Мать умерла, как только я родился, — начал Смит. — Когда меня пеленали, она взглянула на дверь и сказала, что там какая-то тень. Это были ее последние слова. Поэтому тетя назвала меня «Каратрос». Так говорят священники: «Надвинулась тень». Смит погрузился в воспоминания. Господин Серебриан наблюдал за ним и наконец сказал:

— Эрменвир изложил мне то, что он считает правдой, насколько он вообще способен говорить правду. Сунне и Демаледон тоже рассказали все, что знают. А теперь скажите мне вы: ведь в Реткасте нет никакого Стопорного Ключа?

— Почему же, есть, — удивился Смит. — Я его видел. Он был в нише в скале.

Господин Серебриан покачал головой.

— Это замочная скважина, — сказал он. — Моя дочь не понимала, что там на самом деле, пока не стало слишком поздно. В вашей Книге Огня сказано, что Стопорный Ключ спрятан среди костей, но это не значит, что он находится там, где много костей. Что он в пещерах Каста. Видите ли, текст понимали неверно. Под плотью, среди костей — это не о мертвом, а о живом. Потомки. Наследственность. Некая черта, которая передается в роду из поколения в поколение. Нечто скрытое, дремлющее до тех пор, пока Отец вашего народа не решит им воспользоваться.

Смит посмотрел на свою руку. Рука была стальная и ледяная и точно знала, как погубить города его племени. Это были ее сны. Она всегда убивала ради него, всю его жизнь, она выводила его из всех тупиков, из всех темных переулков, в которых он оказывался, зарабатывала ему на хлеб, как могла. Но теперь она поняла свое предназначение.

— Я — Стопорный Ключ, — проговорил Смит.

Господин Серебриан пристально смотрел на него.

— Одолжение детям других богов, — сказал он. — Когда вас становится слишком много, на Наковальне Мира рождается убийца. Его предназначение — навлечь на мир катастрофу. И что вы теперь собираетесь делать?

— Не хочу… — простонал Смит, хотя прекрасно знал, что его желания теперь не имеют значения.

— Да, на первый взгляд участь эта позорна, — согласился господин Серебриан. — Но деваться-то некуда, правда?

— Вы можете мне помочь?

— В дела богов я не вмешиваюсь, — ответил господин Серебриан. — Я могу разве что поприсутствовать. Однако что бы вы ни были намерены делать — делайте это поскорее. Послушайтесь моего совета, если хотите так или иначе контролировать происходящее. Боль будет только усиливаться с каждой минутой до тех пор, пока вы не покоритесь.

— Я должен пойти в ту пещеру, да? — горько спросил Смит.

Господин Серебриан пожал плечами. Поставив бокал, он поднялся и выбрал из груды оружия в углу топор.

— Пойдемте прогуляемся, — сказал он, откидывая полог шатра.

Они вышли в ночь, и стражники взяли на караул. Господин Серебриан кивнул им.

— Вольно, — бросил он. — Сюда, Смит.

Он подошел к соседнему шатру, который был отведен леди Сунне. Вытащив из железного держателя факел, господин Серебриан встал у входа и громко кашлянул.

— Да, папа?

— Поднимайся и пойдем с нами, Сунне, — велел он. — Ты наказана.

Секунду спустя она вышла, кутаясь в халат. Она казалась милой, испуганной, юной, а рядом с отцом еще и миниатюрной. В любую другую ночь ее неглиже вызвало бы у Смита глубочайший интерес.

Они остановились у следующего шатра, и господин Серебриан приказал:

— Выходи, сынок.

Ответа не последовало. Господин Серебриан довольно резко выдохнул и откинул полог. Лорд Эрменвир был полностью одет и, напряженно выпрямив спину, сидел на краю складной койки. Он смотрел на отца широко раскрытыми глазами.

— Ты тоже наказан, — бесстрастно проговорил господин Серебриан. — Идем.

Он повел их сквозь ночь, по полю дневной битвы, где все еще тлел огонь, обращая кости убитых в пепел. Появились стражники и, выстроившись цепочкой, на почтительном расстоянии следовали за Хозяином Горы.

Подойдя к скале, господин Серебриан кивнул Сунне, и та повела их внутрь. В коридорах и кельях было пусто — монахи отправились в лагерь лечить раненых. Смит и его спутники шли сквозь тьму, и шаги их грохотали под сводами, словно маршировала целая армия.

Рука у Смита с каждым шагом болела все меньше. Она все еще была холодна — так холодна, что Смиту прямо-таки виделся исходящий от нее морозный пар, но была живой и подвижной, как обычно. Смит на ходу глянул вверх, на сводчатый потолок, раздумывая, кто же из его предков рыл эти туннели. Пещеры Каста…

Что же здесь произошло? Откуда все эти кости? Наверное, это было еще во времена лорда Соля, так давно, что превратилось в предание. Из-за чего вспыхнула война? Почему подожгли амбары Труна? В легендах все слишком туманно. В них воспеты лишь подвиги героев — как те творили чудеса мечами и боевыми молотами, как гнали прочь побежденных, как ликовали, празднуя свой триумф. Герои даже не подозревали, что богов уже тошнит, и те решили от них избавиться.

И уцелела лишь горстка людей, затаившихся в рыбачьих хижинах на самом побережье и трепещущих при одной мысли о том, что творится на равнине.

Но ведь дети солнца восстали даже из этого жалкого пепла! На обломках старой цивилизации они выстроили новую и прекрасную, даже лучше прежней! Какой другой народ способен на такое?

А какому другому народу такое вообще нужно?

Да, это правда, они беспечно размножались и повсюду возводили новые города. Да, это правда: убийства, войны, голод неотступно следовали за ними… А теперь в мире появились другие народы, народы более достойные его унаследовать.

Рука больше не болела. Рука чувствовала себя превосходно. Более превосходно, чем все остальное тело. В конце концов, эта часть Смита теперь принадлежала богам.

За спиной послышался топот, и через мгновение с ними поравнялся Ивострел.

— Куда вы? — пропыхтел он. — Что он собирается делать?

— Ничего, мальчик мой, — донесся голос господина Серебриана, — я всего лишь наблюдатель.

Они вошли в пещеру. Господин Серебриан закрепил факел.

— Пришли, — сообщил он. — Ну, что теперь, Смит?

Смит прищурился, глядя на скважину, на бурлящее в ней пламя. Он знал, что может просто поднять холодную синюю руку и сунуть ее в огонь, не почувствовав при этом боли. Он знал, что может схватить вон те неясно виднеющиеся предметы и вытащить их наружу. Это ведь всего лишь флакончики с ядом, маленькие хитроумные машинки. Но стоит ему только заполучить их — и уже никто его не остановит.

Смит чувствовал, как его толкает История, словно прибой вымывает песок из-под ног. Все его существо, все низменные и ничтожные детали его жизни придется теперь отринуть. Погрузив руку в огонь, он станет чистым, совершенным, он устремится к осуществлению своего предназначения. И обрушит заслуженную кару на грешный народ. Такова воля богов.

Смит, старина Смит, несчастное орудие возмездия, отвернулся от бурлящего пламени.

Все смотрели на него. Взгляд господина Серебриана был загадочен и пуст. Леди Сунне кусала губу, темные глаза ее были тревожны. Лорд Эрменвир стоял скрестив руки и изо всех сил старался выглядеть беспечно, хотя весь дрожал. Ивострел переводил взгляд с одного на другого, и в ярком свете пламени было заметно, как на лице его проступает ужас.

Из-за чего он так переживает, этот мальчишка? Ах да, у него ведь жена, и мать, и ребенок, который вот-вот должен появиться на свет. Личные причины. Соображения, достойные простых людишек, но не героев.

Перед мысленным взором Смита отчетливо предстал образ крошки Горицвет, неутешно рыдающей на табурете в кухне, и госпожи Смит, поющей в облаке дыма. Фенализа.

Смит сжал и разжал пальцы.

— Можно одолжить ваш топор, сударь? — спросил он господина Серебриана.

Тот торжественно кивнул и вручил ему орудие.

Смит опустился на колени.

Он прижал синюю руку к каменной стене и ударил топором, отрубив чуть пониже локтя.

Время остановилось. Рука, подергиваясь, лежала в луже черной крови, затем кисть приподнялась, словно голова змеи, и что-то обвиняюще глянуло на Смита колючими черными глазами. Оно сказало, что Смит подвел богов. Оно сказало, что он никчемный и посредственный человечишка.

Потом время ожило, и было много крику. Все было залито кровью. Леди Сунне сняла широкий кушак, а Ивострел схватил топор и, упав на колени рядом со Смитом, они принялись накладывать жгут. Всего в нескольких дюймах от лица Смита колыхался роскошный обнаженный бюст леди Сунне, и бедняга лишь вполуха слушал лорда Эрменвира, который, пристроившись с другой стороны, всхлипывал: «Прости, Смит, прости, пожалуйста, все обойдется, я сделаю тебе волшебную руку, всю в бриллиантах, будешь как новенький! Правда! Ой, Смит, не умирай, пожалуйста!» Смит начал проваливаться в темноту.

— Видите? — бросил он, ни к кому не обращаясь. — Это всего лишь метафора.

— Я впечатлен, — произнес господин Серебриан, медленно качая головой.

Смит потерял сознание.

Следующие несколько дней прошли в блаженном тумане. Ивострел не отходил от Смита ни на шаг, ежечасно менял повязку на руке и пичкал пациента всевозможными лекарствами. Часто приходил с советом лорд Демаледон; они с Ивострелом вели долгие заумные беседы, оперируя множеством медицинских терминов, которых Смит не понимал. Но его это не заботило. Он чувствовал себя бодрым и беспечным.

Леди Сунне приносила ему собственноручно приготовленные лакомства, хотя в кулинарии она была не сильна. Бедняжка постоянно униженно извинялась. Когда Смит спросил, за что она извиняется, леди Сунне разрыдалась. Когда он попытался утешить ее, получилось страшно неловко, так как Смит совершенно забыл, что обнимать ему теперь придется одной рукой, а не двумя. Он тоже начал извиняться, и тогда леди Сунне разрыдалась еще пуще. Общения не получилось.

Несколько раз приходил лорд Эрменвир и садился у постели поболтать. Он нервно трещал часами напролет, наполняя комнату клубами фиолетового дыма, и Смит в ответ то кивал, то мотал головой, но слова было и с мылом не вставить. В основном юный лорд говорил о магических протезах, об их устройстве и правилах эксплуатации и о преимуществах дополнительных приспособлений наподобие штопоров, перочинных ножей и потайных фляжек.

А однажды днем Смит лежал себе в шатре, покачиваясь на волнах какого-то приятного зеленого эликсира, обладавшего чудодейственным свойством отгонять всяческие заботы, и наблюдал, как за поднятым пологом, словно в театре, разворачивается красочное действо, — должно быть, спектакль затеяли исключительно для того, чтобы развлечь его, Смита. Господин Серебриан восседал в черном кресле, положив на колени обнаженный клинок, а перед ним стоял скованный по рукам и ногам предводитель Стойких Сирот.

Потом было очень много разговоров, по большей части на каком-то непонятном языке. Йендри играл свою роль очень плохо, постоянно скатывался на дешевую мелодраму, и Смит с удовольствием освистал бы его и забросал помидорами, только вот разносчики не ходили по залу, да и бросать теперь было нечем.

Неожиданно действие перенеслось прямо к нему в шатер. Все пристально смотрели на него, а господин Серебриан сурово объяснил, что йендри создали заговор с целью уничтожить детей солнца. Каков будет приговор Смита как единственного присутствующего представителя этой расы? Смит принялся размышлять, а все, включая йендри, напряженно ждали.

В конце концов Смит решил, что это плохая идея.

«Настаиваете ли вы на смертном приговоре?» — спросили все.

Смит сдвинул брови и ломал над этим голову, пока до него не дошло, что думать-то собственно не о чем — он больше никогда никого не убьет. Вот он и лежал себе, хохоча и мотая головой — «нет!».

Тогда спектакль снова переместился на сцену, и прозвучала еще куча обвинений. Несколько раз произносили слово «Хлинъерит», и йендри, горделиво выпрямившись, что-то объявил. Зрители ахнули. Ивострел рядом со Смитом громко застонал и закрыл лицо руками. Смит спросил, что стряслось, и Ивострел ответил, что Сироты совершили нечто ужасное. Смит уточнил, что именно. Ивострел, с трудом овладев собой, сказал, что Сироты сделали так, чтобы дети солнца уже никогда не смогли осквернить Хлинъерит.

Поэтому йендри все-таки приговорили к смерти. На авансцену вышли три лорда — Эйрдвэй, Демаледон и Эрменвир. Они поочередно выдвигали какие-то доводы, а господин Серебриан внимательно слушал, склонив голову набок. Потом он показал чудесный фокус: откуда ни возьмись, появились три светящиеся голубые нити, господин Серебриан зажал их в кулаке, а три брата по очереди тянули жребий. Лорду Демаледону досталась самая длинная нить.

Зрители собрались в круг, любезно оставив небольшой проход, чтобы Смиту тоже было видно. С йендри сняли оковы и дали посох. Лорд Демаледон вошел в круг со своим посохом. Смит страшно разволновался и попытался сесть, чтобы лучше видеть, но, пока Ивострел обкладывал его подушками, поединок почти завершился. Клац! Вжик! Хрясь! — дрались в круге два жука с длинными хоботками. Крак! — и вот уже йендри лежит с пробитой головой. Все кончено.

Смит почувствовал разочарование, но Ивострел ввел ему еще эликсира, и больной снова закачался на волнах радости… Труп убрали со сцены, толпа разошлась, полог шатра опустили, и Смит попытался похлопать. Но этого он тоже больше не мог делать.

Однажды утром Смиту объявили, что его собираются перенести на корабль, и он отрешенно наблюдал, как его укладывают на носилки, привязывают и как четверо воинов господина Серебриана берутся за ручки. Кольчуги и мундиры у воинов выглядели одинаково, однако набор чудовищных черт у каждого был свой — тут вам и чешуя, и клыки, и шерсть, и всякие непонятные отростки. Правда, по скалам, берегу и причалу они несли Смита очень бережно.

А там стояло на якоре «Гнездо Зимородка». Оно выглядело так мирно и безмятежно, словно и осада и битва происходили где-то в другом мире. Режь, Бей и остальные выстроились на берегу, словно швартовные тумбы, и вид у них был гордый и самодовольный, насколько это вообще возможно при таких невыразительных рожах. Своего хозяина они приветствовали восторженными воплями, а когда проводить корабль явился господин Серебриан, демоны пали ниц. Хозяин Горы наклонился к Смиту.

— Мой сын отвезет вас в Салеш, — сказал он.

— Спасибо, мой господин, — улыбнулся Смит.

По обеим сторонам от отца стояли лорд Демаледон и лорд Эйрдвэй.

— До сих пор поверить не могу в то, что ты сделал, — мрачно заметил лорд Эйрдвэй. — Отказаться от такого могущества, и так легко! Ты хоть знаешь, что мог бы получить?

— Знает, сынок, — ответил за Смита господин Серебриан.

— Я дал Ивострелу целебных мазей для вашей раны, Смит, — сказал Демаледон. — Только не вздумайте ставить припарки, что бы там ни говорили ваши доктора. Дети солнца, возможно, достойны того, чтобы продолжать жить в этом мире, но представления о медицине у вас… гм… довольно странные.

— Ладно, — рассеянно отозвался Смит, оглядываясь по сторонам и щурясь от солнца.

Воины демонической армии грузили на «Гнездо Зимородка» сундуки с чем-то тяжелым. Хозяин Горы проследил за взглядом Смита.

— Золотые слитки, — пояснил он. — Имеют хождение когда и где угодно. Вам должно хватить на ближайшие несколько лет.

— А… То есть на время межрасовой войны и всего такого?

— Нет, — на мгновение нахмурившись, ответил господин Серебриан. — Теперь уже не будет никакой межрасовой войны. Никаких споров вокруг Хлинъерит, Рощи Дремлющих Туманов. На сей раз ваш народ не будет истреблен, ведь вы уничтожили Ключ. Но после всего, что с вами сделали мои детишки, вам полагается определенная компенсация.

— Ой, ну… — У Смита разом вылетели из головы все вежливые выражения. — Наверное, я бы все равно рано или поздно сюда добрался. Если такова была воля богов.

Господин Серебриан улыбнулся — белоснежная вспышка в черных зарослях бороды.

— Да, волю богов, несомненно, следует уважать. — Он наклонился поближе и понизил голос: — Прошу вас, позаботьтесь о том, чтобы мой сын купил вам самый дорогой протез! Чтобы дороже просто быть не могло! Если он захочет приобрести искусственную руку, которая говорит точное время и наигрывает «Каркатинские девицы», не мешайте ему! Этот демоненыш не может вынести чувства вины!

Обратный путь был похож на сон и невероятно приятен для Смита, которому теперь решительно ничего не надо было делать, кроме как сидеть под зонтиком на палубе и любоваться пейзажем. Все прочие были либо завалены работой, например Ивострел, которого назначили рулевым, либо охвачены черной меланхолией, например лорд Эрменвир и леди Сунне. Спуск по суше к подножию водопада прошел на удивление спокойно. Когда корабль вновь заскользил по изумрудной глади, путешественники увидели белых бабочек.

— Смотри, вон ваши духи, — заметил Смит, обращаясь к Ивострелу.

В лучах солнца трепетали белые крылышки, словно маковые лепестки на ветру. Леди Сунне, поправлявшая Смиту подушки и плед на коленях, подняла голову и ахнула:

— Никогда не видела таких бабочек!

— Конечно, где же ты могла увидеть капустниц, — ответил ее брат, шагая по палубе. Он с кислым видом глядел на берег, перегоняя трубку из одного угла рта в другой.

— Хороший знак, — сказал Ивострел.

— Они летят за нами, — сообщил Смит, и это было действительно так. Водопад остался за кормой, а бабочки следовали за кораблем и даже сидели на снастях, словно птицы.

— А ну кыш, гаденыши! — заорал лорд Эрменвир.

— Перестань. Они такие хорошенькие, — вступилась леди Сунне. — Смит, милый, что вам подать? Соловьиные язычки в белом вине? Перцовое печенье в обсыпке? Засахаренные розы? Чай с райскими зернами?

— Если можно, чай, — кивнул Смит.

Леди Сунне взяла серебряный чайник, искусно украшенный позолоченными ужами и павлинами, и собственными нежными ручками налила чай в редкостную и драгоценную фарфоровую чашечку, тоненькую, словно скорлупка. Смит смотрел, как леди Сунне серебряными щипчиками достает из золотой коробочки райские зерна, и не знал, как бы потактичнее намекнуть ей, что хотел бы просто чаю, безо всего.

А в это время под вывеской с изображением трех молотов…

Господин Бронзик сидел за рабочим столом и, нервно покусывая кончик пера, штудировал приходно-расходные книги. В цифрах он разбирался слабо — ведь он был человеком идеи, этот Бронзик, — но с бухгалтером пришлось расстаться, и с секретаршей тоже, и с носильщиками, и с массажисткой, и с большей частью лучшей мебели.

Во дворе под окном кабинета послышался какой-то шум, и господин Бронзик высунулся поглядеть, размышляя, не лучше ли запереться и сделать вид, что его здесь нет. Но это был не сборщик налогов из компании «Сурик и Сыновья», не господин Шуруповерт, архитектор, которому тоже не платили вот уже полтора месяца. Это был крупный мужчина в очень дорогом костюме, в сопровождении не менее крупных ливрейных лакеев, двое из которых встали на посту у входа во двор.

Господин Бронзик смотрел на них, пока не сообразил, что крупный мужчина поднимается по лестнице, которая ведет непосредственно в его кабинет, и тогда, лихорадочно заметавшись по комнате, превратился в настоящий смерч. Неоплаченные счета он смахнул в ящик. Письма с угрозами запихнул под ковер. Все прочие предметы, которые могли испортить впечатление общего сокрушительного успеха, оказались в стенном шкафу. Когда раздался стук в дверь, господин Бронзик одернул пиджак, набрал побольше воздуха и дождался, пока снова постучат, прежде чем открыть дверь.

— Простите великодушно, — улыбнулся он стоящему на пороге человеку. — Только что отправил клерка в банк делать солидный вклад… С кем имею честь?

— Серебриан, — ответил посетитель бархатистым басом. — Аден Серебриан. У меня предложение к господину Бронзику.

— Неужели? — обрадовался господин Бронзик. — Это я! К сожалению, сейчас расписание у меня очень плотное, но я, наверное, все же смогу уделить вам минутку… или две…

Он юркнул назад в кабинет и поспешно захлопнул бухгалтерскую книгу. Господин Серебриан двинулся следом, а за ним вошли еще два ливрейных лакея с огромным сундуком.

— О! Ах, мой господин, я бы с радостью предложил вам вина, но сегодня утром у нас было собрание членов правления, понимаете, все наши инвесторы… Так что напитки временно закончились, — стрекотал господин Бронзик.

— Я хотел бы приобрести вашу недвижимость, — заявил посетитель.

— Конечно! — воскликнул господин Бронзик. — То есть я хотел сказать, что участки очень быстро раскупают, но могу предложить… Честно говоря, как раз сегодня утром освободился первоклассный участок побережья, поскольку один торговец оружием из Делиантибы, бедняжка, вынужден был расторгнуть договор с нами… Вы же понимаете, мирное соглашение… Да, пожалуй, можно было бы…

— У вас нет инвесторов, — произнес господин Серебриан. Ничего угрожающего в его голосе не было, но в глубине черных глаз мелькнуло нечто такое, отчего у господина Бронзика волосы встали дыбом. — На самом деле вы не продали ни одного участка и погрязли в долгах.

Господин Бронзик покосился в сторону окна, прикидывая, удастся ли ему выскочить одним прыжком, а потом вспомнил, что внизу на страже стоят лакеи. Он перевел взгляд на слуг, которые вошли вместе с посетителем, — у тех были флегматичные лица людей, которые во имя долга готовы совершать весьма нелицеприятные поступки, а после спокойно храпеть в своих постелях.

— Вы из общества «Огненная кровь»? — безжизненным голосом поинтересовался господин Бронзик.

— Возможно, — уклончиво ответил господин Серебриан.

Он щелкнул пальцами, и слуги откинули крышку сундука. О, как прекрасен был отблеск полуденного солнца на многочисленных рядах золотых слитков! Господин Бронзик разинул рот.

— Непомеченные. Этого достаточно, чтобы расплатиться со всеми долгами и покинуть город, — сказал господин Серебриан. — Документы на участки передадите мне. Здесь и сейчас.

Господин Бронзик слегка опомнился.

— Ах, мой господин, эти участки стоят намного дороже! — запротестовал он. — Прибрежная территория! Нетронутый рай!

Господин Серебриан в ответ лишь посмотрел на него. Взгляд его был непроницаем, словно кишащая хищниками тропическая ночь.

— Я располагаю информацией из независимых источников, согласно которой в последнее время эта недвижимость сильно упала в цене, — спокойно, но с легким оттенком угрозы сообщил он.

Господин Бронзик вздрогнул, вспомнив о неутешительном отчете, который он получил от своих служащих буквально сегодня утром. Бронзик принял решение:

— Тут напротив есть контора оценщика, и нотариус по соседству… Очень удобно. Пойдемте?

Безмятежное путешествие вниз по течению продолжалось. «Гнездо Зимородка» теперь не нуждалось ни в механических гребцах, ни в полосатых парусах, оно легко скользило по воде под синими небесами и золотым солнцем. Но вот однажды утром Смит заметил на севере облако тумана, розоватое в лучах рассвета.

— Эй, глядите! — махнул он культей. — Через неделю будем в Салеше! Ну через две, если проявим осторожность и обойдем блокаду. Ну что, Ивострел, как думаешь, ты уже папаша?

Ивострел, созерцавший облако тумана, улыбнулся:

— Еще нет. Я бы почувствовал.

— Имя выбрали?

— Если родится девочка — будет Фенализа, — ответил Ивострел. — А если мальчик — Калион.

Смит медленно кивнул.

Ивострел снова уставился на туман.

— Соскучился по ней очень, — пожаловался он. На палубе появился лорд Эрменвир, увидел облако тумана и застонал. Он плюхнулся в шезлонг и пробормотал:

— Хочу бренди на завтрак…

— Нечего высказываться о том, как я готовлю! — обиделась леди Сунне, поднимаясь по трапу с подносом. Она поставила поднос рядом со Смитом и развернула салфетку. — Я сегодня немножко поэкспериментировала, исключительно ради нашего дорогого Смита. — Она сняла крышку с блюда. — Это «Морской сюрприз в горшочке»! Креветочный соус с икрой, сваренной в страе, а вот это темное — рыбная подливка!

— Звучит очень аппетитно, — вежливо заметил Смит. — Спасибо, моя госпожа.

— Можно мне бренди? — заныл лорд Эрменвир.

— Прекрати! — взвилась леди Сунне. — Я уже извинилась за вчерашнее! И откуда мне было знать, что у тебя аллергия на гвоздичный мед?!

— Не помнишь, что у меня был анафилактический шок в десять лет?

— Ой. Ну знаешь… — Тут леди Сунне заметила облако тумана. Она побледнела. — Мы уже почти прибыли, да?

Лорд Эрменвир с траурным видом кивнул. Леди Сунне присела рядом с ним. Взявшись за руки, они уставились в туман. Ивострел начал тихонько напевать.

Смит завтракал. На край его тарелки присела белая бабочка. Еще две появились словно из ниоткуда и пристроились на штурвале между руками Ивострела.

А течение все несло их и несло. Не прошло и часа, как они оказались в сером мире.

Смит, сидя в своем шезлонге, смотрел на берег и вначале заметил черную щетину на месте тростника, а затем почувствовал запах. Резкий, острый, который ни с чем невозможно спутать.

— Гарью пахнет, — заметил он, втянув носом воздух.

— Да, — кивнул Ивострел, глядя прямо перед собой и стиснув штурвал.

Смит посмотрел на белую пену на волнах и понял, что произошло еще до того, как из тумана вынырнул первый черный скелет. Смит в отчаянии стиснул единственный кулак. Туман постепенно рассеивался, и Смит увидел поле черного пепла на месте Хлинъерит, Рощи Дремлющих Туманов.

— Простите меня! — закричал он.

Лорд Эрменвир пожал плечами.

— Ну, это же не твои соплеменники, — проговорил он. — Это Стойкие Сироты. Они уничтожили рощу, чтобы ее невозможно было осквернить.

Леди Сунне склонила голову и заплакала.

Смит пытался различить впереди очертания причала. Но его не было, как и красно-желтого флажка, а от сторожки осталась жалкая кучка мусора.

— Давайте причалим! Ну пожалуйста! — взмолился он. — Вдруг хоть кто-то остался в живых? Мне бы очень хотелось забрать их!

Ивострел повернул штурвал и мастерски причалил к берегу. По команде Смита Дави и Хватай бросили якорь. Смит, пошатываясь, поднялся на ноги и уставился в дрожащий туман.

— Э-ге-ге-гей! — крикнул он.

Послышался слабый ответ — кричал кто-то невидимый.

Смит пригляделся и мало-помалу стал различать в тумане движущиеся фигуры, светлые, прямые. С реки налетел порыв ветра, просвистел в снастях, и туман рассеялся, открывая взорам поляну.

В мокром пепле копошились люди — они вскапывали землю лопатами, рыхлили ее мотыгами, охапками носили какие-то корешки и даже деревца и сажали их. Один человек шел с запада на восток, медленными ритмичными движениями разбрасывая семена из решета, — рука плавно отлетала в сторону, рассыпала семена, словно дождь, и возвращалась за новой горстью.

Три стелы были повалены и лежали теперь в паутине обугленных ветвей, некогда бывшей кустами белых роз, но несколько человек уже ставили одну из стел на место, орудуя веревками и самодельными рычагами. А на берегу реки стояла женщина и плела изгородь из зеленых ивовых ветвей.

Это была высокая женщина в белых одеждах, но сейчас одежды эти были выпачканы пеплом и грязью, и руки ее, и ноги тоже. С широких полей шляпы капал дождь. Сильными руками она без видимых усилий гнула упругие ветви и всаживала колья глубоко в глину; и стоило ей воткнуть их, как они пускали корни, и серые пушистые почки появлялись на том, до которого она дотрагивалась только что, а на первом уже распускались зеленые листочки. Неужели изгородь расцвела? Нет, это густым ковром расселись на ней белые бабочки.

— Это мама, — тихо произнес лорд Эрменвир.

Женщина подняла голову и взглянула на Смита. У него перехватило дыхание.

Глаза у женщины были ясные-ясные, и взор их пронзал, словно яркий солнечный луч. Смит никогда в жизни не видел такой красивой женщины, но красота эта загадочнейшим образом не возбуждала плоти. Женщина была изящна и совершенна, словно гравюра на стали, и так же лишена возраста. Она была проста, как вода, неумолима, как белопенная волна, чудесна, как дождь в пустыне.

Они сошли на берег, а госпожа в белом вышла им навстречу.

Лорд Эрменвир откашлялся.

— Мама, а ты что здесь делаешь? — осторожно спросил он.

— Сажаю сад, — ответила она.

Голос у нее тоже был несказанно красивый.

Ивострел преклонил перед ней колени, но она подняла его, ласково взяв за подбородок, и улыбнулась.

— Не переживай, — сказала она, и слова были гулкими от переполнявшего их смысла и отвечали сразу на тысячу незаданных вопросов. — Дайте же мне взглянуть на героя.

Смит растерялся — он не знал, нужно ли ему тоже вставать на колени. Никогда в жизни ему не было так неловко, и он страшно стеснялся изувеченной руки и того, что никто не брил его уже три дня.

— Д-доброе утро, моя госпожа, — хрипло поговорил он. — Тут вон в той сгоревшей сторожке жили люди… Просто смотрители… Скажите, когда Сироты все сожгли, эти люди погибли?

— Нет, — ответила женщина. — Они укрылись на том берегу. Правда, когда мы прибыли, бедный господин Сажай умирал от пневмонии. — Она показала на каменную стелу в сети веревок, которую как раз удалось поставить вертикально. Присмотревшись, Смит определил, что трое из возившихся с камнем перепачканных людей были детьми солнца.

— Господин Сажай! — окликнула госпожа. — Господин Сверли! Господин Меднобронь! Корабль вернулся. Не хотите ли отправиться домой?

Все трое резко обернулись. Затем переглянулись и нехотя направились к вновь прибывшим. Пройдя три четверти пути, они остановились.

— Вы от Бронзика? — сердито спросил тот, которого звали Меднобронь. — Передайте ему, что мы увольняемся! Нам так и не заплатили! Припасы не подвозили ни разу, а она… — Голос его дрогнул. — Она спасла нас! Так что мы остаемся, чтобы помогать ей!

— Можно, моя госпожа? — подал голос Сажай. — Пожалуйста!

— Спасибо, — отозвалась она. — Я буду благодарна вам за труды.

Все трое повернулись и побежали назад к стелам.

— Мама, но какой же здесь может быть сад? — воскликнул лорд Эрменвир. — Здесь же город будут строить!

Госпожа наградила сына взглядом, полным мягкой суровости. Тот дернулся, и Смит восхитился его присутствием духа — сам он тут же рухнул бы на колени, моля о прощении.

— Нет, — сказала она. — Хлинъерит отныне принадлежит мне. Твой отец уладил все формальности. Когда Утешитель вернется, священная роща и сад будут ждать его.

— Ах вот оно что. Как славно. — Лорд Эрменвир полез в карман за трубкой. — Ну что ж, тогда я поеду дальше, в Салеш…

— А город будут строить на том берегу, — спокойно продолжала его мать. — Ты выстроишь его для меня, сынок.

Лорд Эрменвир застыл, не донеся трубку до рта.

— Что, мама?!

— Ты выстроишь город на том берегу, — повторила госпожа. — Беседки для паломников. Сады и парки, где можно будет вести занятия. И огромную библиотеку, и гостиницу для детей солнца, которые не привыкли спать под открытым небом.

— Но ведь… Мамочка, я не могу! — Лорд Эрменвир в панике заломил руки. — Я же ничего не смыслю в строительстве! Да я и жить-то здесь не смогу, тут ведь сырость, чтоб ее, и холодно, я поганками порасту! Почему не Демаледон?!

— Потому что у тебя получится лучше, — ответила его мать. — Демаледон не понимает детей солнца, а ты понимаешь. Ты разбираешься в их культуре, в их экономике, в их политике. Начертишь планы, закажешь материалы. Наймешь работников.

— Ой, кажется, у меня жар!

— Нет. Не хочу смотреть, как ты хоронишь свои таланты, детка. Довольно тебе носиться по свету по папиным делам, займись теперь моими.

— Но ведь детей солнца сюда ничем не заманишь! — протестовал лорд Эрменвир.

— Ничего подобного! — закричал Ивострел. — Я учил их медитации, а теперь буду учить медицине и садоводству!

— Погодите-погодите. Давайте сначала объективно все взвесим, — сказал лорд Эрменвир, выпучив глаза в стремлении казаться разумным и спокойным. — Дети солнца уже распространились по всему свету. Единственное наше преимущество перед ними — это познания в медицине, сельском хозяйстве, умение контролировать, гм, рождаемость и так далее. Мы действительно хотим дать им эти знания?

Госпожа печально посмотрела на него:

— Дитя мое, нельзя рассуждать так низко и цинично. Особенно в присутствии человека, который пострадал по твоей вине.

Лорд Эрменвир дернулся так сильно, что едва не потерял равновесие и не упал.

— Смит, я ничего такого не имел в виду! В конце концов, ты сам едва не истребил их! Скажи, разве тогда, в пещере, тебе хотя бы на секунду не показалось, что это было бы правильно? Разве массовое уничтожение не решило бы уйму проблем разом? То есть я хочу сказать, что, если сами боги считают это хорошей идеей, кто мы такие, чтобы спорить?

— Ну, может быть, это не самые добрые боги, — сказал Смит, — раз они убивают собственных детей. Может быть, с ними стоит поспорить.

— Возможно, — согласилась госпожа. — Возможно, боги просто хотели посмотреть, устоите ли вы перед искушением уничтожить мир. Совершать ошибки всегда гораздо проще, чем исправлять их. А если это не испытание, то как не прийти к выводу, что боги глуповаты и не столь уж могущественны?

Она протянула руку и коснулась его плеча. От ее руки в Смита так и хлынула волна тепла.

— Я думаю, что если ваша раса породила человека, способного на такую жертву, это бесспорно означает, что она достойна продолжать жить, — заметила госпожа. — И я намерена посмотреть, как это будет.

Лорд Эрменвир, безуспешно пытавшийся разжечь трубку в сыром воздухе, надулся:

— Ну ладно, построю я тебе этот город. Но если ты ждешь, что сюда так и хлынут всякие придурки, готовые выкладывать денежки за курсы медитации, я тебя разочарую: полезное их не интересует. Они хотят новой религии.

— Они нуждаются в ней, поскольку верят, что в мире есть нечто получше глупости и насилия, — сурово отчеканила госпожа. — Сердца у них на месте. А мы позаботимся, чтобы и с умами все было в порядке. И вот-вот появится тот, кто поведет их за собой встречать рассвет нового мира. — Внезапно без всякого предупреждения она повернулась и в упор взглянула на леди Сунне, которая тихонечко пятилась к кораблю: — Неужели тебе так не терпится в дорогу, доченька?

Леди Сунне покраснела и шагнула вперед, что-то бормоча. Она была гораздо выше матери, но рядом с ней казалась гадким утенком.

— Ну, ведь тебе, кажется, нечего мне сказать, — промямлила она.

— Я должна сказать тебе очень многое, — ответила госпожа. — Но сначала будь любезна доставить бедного Смита в целости и сохранности домой, к семье. Ты перед ним в долгу: если бы ты не совала свой нос в то, что тебя не касается, у него было бы две руки.

— Нет, я здесь ни при чем, это судьба, — заупрямилась леди Сунне. — А смерть, грозящая целому народу, меня очень даже касается. И я уже извинилась. Что мне еще сделать, чтобы загладить вину?

Госпожа улыбнулась:

— Используй силу своего сердца, детка. Помоги брату построить город. Особенно библиотеку.

При этих словах леди Сунне просияла. А ее мать окинула оценивающим взглядом лилово-алые шелка, змеевидные украшения, обнаженные руки — и вздохнула:

— И будь добра, перед возвращением купи себе в Салеше что-нибудь приличное из одежды.

Лорд Эрменвир бочком подобрался к сестре.

— Выше голову! — посоветовал он. — Только подумай, как здорово будет пробежаться по магазинам! — Он покосился на мать. — Я собираюсь потратить целую кучу денег. Нужна же мне компенсация за то, что мне придется прикидываться хорошим мальчиком!

— А ты и есть хороший мальчик, — кротко ответила его мать, — кем бы перед самим собой ни прикидывался.

Лорд Эрменвир заскрежетал зубами.

К вечеру первого дня пути на горизонте показались яркие полосатые паруса. Они безжизненно висели на мачтах в неподвижном воздухе, но тем не менее стремительно приближались.

— О, еще одна галера без рабов, — заметил Смит, разгоняя порхающих перед ним бабочек. — Может, поинтересуемся новостями?

Примерно через час они подплыли настолько близко, что стало слышно, как мерно шлепают по воде весла — громче, чем их собственные, — а еще через час увидели, как на палубе встречного судна машут руками и приплясывают люди.

— Э-ге-ге-ге-гей! — кричал какой-то толстяк, поправляя падающий на глаза розовый венок. — Что за судно? Вы откуда?

— «Гнездо Зимородка», порт приписки Салеш, идем из Ретестлина! — заорал Смит. — А вы что за корабль?

— «Веселый Бездельник» из порта Черная Скала! Слыхали новости, приятель?

— Какие новости? Неужели война закончилась?

— Герцог Скелкин подавился рыбьей костью! — ликовал толстяк. — Его сын подписал мирный договор на следующий же день!

— Одна капелька смерти, а сколько пользы! — пробормотал лорд Эрменвир.

— Блокаду сняли?

— Все поплыли по домам! — заверил его толстяк, принимая бокал вина из рук пышнотелой красотки. Он сделал глоток и стал тыкать пальцем в сторону «Гнезда Зимородка», хохоча: — Ой, у вас тоже бабочки!

— Они увязались за нами еще на реке! — ответил Смит и обернулся — тысячи белокрылых бабочек облепили снасти, так что местечка свободного не осталось.

Смит снова посмотрел на «Веселого Бездельника»: — Да и у вас найдется пара-тройка… Откуда они?

— А кто их знает! Летают стаями — и все тут! — Толстяк присмотрелся повнимательней. — Эй, что там у вас за команда?

— А мы с карнавала! — пояснил лорд Эрменвир.

— Значит, можно плыть домой прямо вдоль побережья? — поспешно спросил Смит.

— Путь свободен! — Толстяк сделал широкий жест, расплескивая остатки вина.

Путь действительно оказался свободен: спокойное море, гладкое, словно зеркало, безмятежное небо с перламутровыми облаками. Если бы не неровная линия берега, можно было решить, будто корабль плывет в самом сердце бескрайнего опала. Иногда шел теплый дождь, на палубу шлепались тяжелые капли, а над морем поднимался пар. «Гнездо Зимородка» проплывало сквозь тучи белых бабочек, носившихся над открытым морем, но, по всей видимости, направлявшихся туда же, куда и корабль. Многие садились передохнуть на такелаж, хотя лорд Эрменвир без устали гонял их.

— За что ты взъелся на бедных беляночек? — сердилась леди Сунне, намазывая Смиту на печеньице варенье из маковых лепестков.

— От них так и несет чудом! — прорычал ее брат и зашагал по палубе, стиснув руки под фалдами фрака.

Мыс Клин обошли без происшествий, а к рассвету следующего дня показались высоченные маяки Салеша, сбегающие к морю улицы и белый мрамор набережной. Вода была неподвижной, как стекло, так что всю дорогу пришлось разогревать котел и так ни разу и не поднять паруса.

Однако, когда корабль обогнул волнолом, Смит приказал выпустить пар и войти в гавань на волнах прилива. Ивострел открутил вентиль на котле, и пар со свистом вырвался вверх. Весла вздрогнули и замерли, и воцарилась неземная тишина, словно в гавань входил корабль-призрак.

— Ух ты! — Леди Сунне смотрела на берег, рукой прикрывая глаза от солнца.

Повсюду виднелись белые бабочки — они стаями порхали в воздухе и опускались на ветви деревьев, словно выпавший не в сезон снег. Они теснились на снастях всех кораблей в гавани. Они белели на головах и плечах жителей Салеша, которые стояли, словно во сне, и глядели на них. Никто не обратил внимания на «Гнездо Зимородка» и его живописную команду, когда они бросили якорь и сошли на берег.

— Это знамение чего-то грандиозного, — произнес Ивострел, шагая по Главной улице.

— Лето нынче очень жаркое, — ворчливо отозвался лорд Эрменвир, бросая гневные взгляды на белые крылья, заслонившие небо над рыночной площадью. — Вот всякая гадость и плодится. Куда вы так несетесь, прах вас побери?

— У него, знаешь ли, есть жена, и она его ждет, — приструнила брата леди Сунне.

— Я могу нести вас, хозяин, — предложил Режь.

— Что ж, это разумно, — согласился лорд Эрменвир и, когда Режь услужливо пригнулся, взгромоздился ему на плечи и устроился там, фыркая на бабочек, роящихся над головой. — Вперед, Режь!

— У вас часто происходят миграции бабочек в это время года? — спросила леди Сунне у Смита.

— Не помню такого, — ответил он, переводя дыхание. — Давно это у вас? — поинтересовался он у лавочника, который, задрав голову, пялился на белые крылышки, трепещущие на вывеске.

— Нынче ночью появились, — отозвался тот. — Ночной страж видел, как они летели с моря. Говорит, казалось, будто звезды падают с небес!

— Это знамение божье! — крикнула городская сигнальщица, разгоняя бабочек медным рожком.

— «Знамение божье»! Какая чушь! — взорвался лорд Эрменвир, а потом послышалось громкое «Ай-й-й!» — это Режь внес его в особенно густую тучу белых бабочек.

— По крайней мере, никаких признаков народных волнений, — заметил Смит.

— Никаких, — согласился лорд Эрменвир. — Зато кварталы зеленюков сплошь увешаны траурными флагами по Хлинъерит.

— Только бы они понимали, что это не мы, — нахмурился Смит.

— Они знают, кто это сделал, — угрюмо сказала леди Сунне. — У маминого народа скороходов нет, однако вы и представить себе не можете, с какой скоростью разлетаются вести просто по воздуху от беседки к беседке. Хорошо, что вы…

Они свернули на улицу, ведущую к гостинице «Панорама». Здесь бабочек было больше всего: они порхали и парили между домами, толстым белым одеялом покрывали сады, бились в окна гостиницы и терпеливо ползали по траве, выискивая способ проникнуть внутрь.

— Пусть только попробуют залететь в мой номер, — угрожающе произнес лорд Эрменвир.

— Тише ты, — шикнула на него сестра. — Смотри, что делается!

Они увидели, что Ивострел, первым вбежавший внутрь, не потрудился прикрыть за собой дверь и бабочки стремительно хлынули вслед за ним.

— Скорее! — крикнула леди Сунне и, приобняв Смита, потащила его по улице.

Лорд Эрменвир выкрикнул приказ, и Режь, Бей, Кусай, Дави, Хватай и Лягай загромыхали следом, и белые крылышки расступались перед ними, как облако. В холле не было ни одного посетителя, зато полно бабочек. Они неспешно струились вверх по лестнице бесконечным потоком. Из бара вышел человек и уставился на Смита. Это был носильщик Тигель.

— Девять кругов ада, начальник, что у тебя с рукой? — воскликнул он.

— Долгая история. А у вас тут как дела? — спросил Смит.

— Полнейший упадок и разложение, — мрачно ответил Тигель. — Постояльцев нет. В ресторане пришлось перестать готовить фирменные рыбные блюда, потому что рыбаки взвинтили цену до пяти крон за фунт. Мы бы и вовсе прогорели, если бы нянюшка Балншик не согласилась танцевать в баре. — Мрачность его сразу как рукой сняло. — Какая артистка! А еще у нашей Горицвет родился ребеночек. Это зеленюк только что побежал наверх, да? — Он оглядел холл. — Откуда все эти бабочки?

— Да чтоб я знал, — отозвался Смит.

Лорд Эрменвир слез с Режа.

— Останьтесь здесь, — велел он телохранителям. Не сказав больше ни слова, лорд Эрменвир, Смит и леди Сунне взлетели вверх по ступеням.

Распугивая стаи бабочек, они добежали до тесной мансарды, где жили Горицвет и Ивострел.

Здесь белых туч не было, но только потому, что все бабочки устроились на спинке кровати и сидели, то складывая, то расправляя крылышки. В постели, прижимая к груди какой-то сверток, полулежала Горицвет и целовала Ивострела, который обнимал ее, стоя на коленях у кровати.

Другой мебели в комнате не было, поэтому Балншик и госпожа Смит сидели на полу, а между ними стояла бутылка «Серебряного куста».

— Уже сорок пять секунд целуются, — сообщила госпожа Смит. — Ничего, скоро придется прерваться — дышать-то нужно. Ой, мой бедный Смит! — Она не без труда поднялась на ноги. — Где же твоя рука?

— Нет, и ладно, — ответил он, целуя повариху. — Ничего, у меня будет золотой протез, весь в изумрудах, который к тому же сможет выделывать всякие штуки.

— Но вы же мне обещали, что вернете его в целости и сохранности, мерзкий тип! — закричала госпожа Смит на лорда Эрменвира.

Тот пожал плечами и шаровой молнией прикурил трубку, но разъяренная леди Сунне тут же выхватила ее.

— Нельзя курить в комнате новорожденного! — напомнила она.

— Значит, ты тоже специалист по этим проклятым вопросам, да? — вскипел лорд Эрменвир, выкатив глаза.

— Мой господин, не шумите, — произнесла Балншик, грациозно, словно змея, поднимаясь с пола и хватая юного лорда за плечи. — Добро пожаловать в Салеш, моя госпожа, — кивнула она леди Сунне, а потом, запрокинув лорда Эрменвира, впилась в него таким поцелуем, что больше его светлость уже ничего не мог сказать.

Ивострел и Горицвет наконец разомкнули объятия и теперь, прижавшись друг к другу, глядели на крошечного красного младенца, который безмятежно спал на коленях у матери.

— Совсем на тебя не похож, — хмурилась она. — Ну разве что ротик твой. И носик. И глазки, наверное, тоже, хотя он их еще не открывал. Хочешь, разбужу его? Жалко, что он совсем не как ты… ну, ты понимаешь…

— А мне не жалко, — ответил Ивострел. — Ничуть. Привет, Калион!

— С другой стороны, раз так, его, наверное, не надо регистрировать как йендри, — с надеждой добавила Горицвет. — Здорово, правда? Все демонстрации и стычки на прошлой неделе закончились. Раз — и закончились. Так что теперь, может быть, все наладится.

— Тише, детка, ты разбудила моего внучка, — заворчала госпожа Смит.

Калион Ивострел заворочался в одеяльце, потер кулачками подбородок и состроил ужасную гримасу. Он открыл глаза.

Глаза у него были замечательные. Туманно-зеленые, как Хлинъерит в ее лучшие дни.

— Ой, глядите! — радостно заверещала Горицвет. Младенец перепугался и вскинул ручки с растопыренными, как звездочки, пальцами.

И тут же бабочки поднялись в воздух и слетелись к малышу, пытаясь все разом уместиться на его крошечных ладошках. Они протискивались между пальчиками. Они кружили вокруг головы. Взрослые, оцепенев, смотрели на происходящее.

— О боги… — хрипло проговорила госпожа Смит и разрыдалась. — Бедный малютка…

— Разве не полагается в этот торжественный миг грохнуться на колени и запеть гимн или что-нибудь еще? — устало спросил лорд Эрменвир.

— Нет, нет! — в крайнем волнении воскликнула леди Сунне. — Вы что, не понимаете, что означают эти знамения? Ведь это о нем говорили все пророчества! Это для него мама снова сажает Хлинъерит! Это — Утешитель, и все его несовершенства прощены! — Она уставилась на младенца. — Хотя, конечно, странно, что он такого цвета…

— Я прекрасно понимаю, что это значит, — плакала госпожа Смит. — Гораздо лучше, чем ты, моя девочка. У него в жизни не будет ни минуты покоя. Старая история повторяется…

— Нет, — помотал головой Смит. — Это новая история.

Опустив взгляд, он посмотрел на обрубок руки и подумал: «Нету, и ладно. Я бы и вторую отдал, если такова плата за надежду. Тень отступила».