Часть II

Март, год 2200-й от Рождества Христова

7

Наконец мои рыдания стихли; спустя час я взял себя в руки. Спал я один во второй спальне, всю ночь ворочался, осознавая, что соблазн комфортной жизни не сможет заставить меня забыть измену и сосуществование в одной квартире с Анни будет сплошной мукой. Лучше бы я остался в казарме! Но заставить себя перебраться туда я тоже не смог.

Я снова стал ежедневно навещать Алекса. Иногда со мной в госпиталь ездила Анни. Ее Алекс тоже не помнил, но отнесся к ней хорошо.

Через несколько дней после нападения рыб Де Марне вернулся в Адмиралтейство. Мне удалось пробиться к нему на прием. Адмирал выслушал мой доклад о плантаторах внимательно, не перебивая.

– Каковы твои выводы? – спросил он.

Я решил выразиться помягче и неопределеннее:

– Досада плантаторов вполне понятна в свете некоторых трудностей, связанных со строительством военных баз.

– Я просил тебя заниматься плантаторами, а не военными базами, – проворчал Де Марне, сердито барабаня по столу пальцами.

– Так точно, сэр. Но у меня нет сведений о том, насколько справедливы жалобы плантаторов в этом вопросе. Если жалобы справедливы, а мы их игнорируем…

– Спешное развертывание сухопутных сил всегда связано с издержками! – вспылил адмирал.

– Конечно, сэр.

– Уж не думаешь ли ты, что я не понимаю, какой глупостью является строительство главной базы в Вентурах?

– Я всего лишь передал вам мнение плантаторов.

– Понимаю, – смягчился он и тяжко вздохнул. С космодрома послышался гул взлетающего шаттла. Когда шум утих, адмирал продолжил:

– Я назначу тебя генералом-инспектором.

– Кем? – изумился я. – Простите, сэр, но такой должности не существует.

– Я имею право ее создать. Послушай, мы потеряли четыре корабля. Чудища могут напасть в любую минуту. В такой обстановке ослабление тыла недопустимо. Плантаторов надо успокоить. – В задумчивости он снова постучал пальцами по столу. – Лаура Трифорт права. Ее помощь крайне важна. Иначе нам не удалось бы обеспечить базу в Вентурах. И ее содействие понадобится нам еще не раз. Скажи плантаторам, что в твои обязанности входит фиксирование их жалоб и устранение наших недостатков.

– Какие у меня будут полномочия?

– Только одно: докладывать мне их жалобы. Что повесил нос? Какие еще могут быть полномочия у офицера по связям с общественностью? Твое дело докладывать, а мое – принимать решения. Если я сочту нужным что-либо исправить, так и будет сделано.

– Но плантаторы верят мне, с некоторыми из них я подружился. Мне не хотелось бы вводить их в заблуждение, изображая из себя генерала-инспектора, наделенного полномочиями.

– Я и раньше слышал о твоей дерзости, – вскинул бровь адмирал.

– Да, сэр, к сожалению, иногда я не очень охотно подчинялся приказам, – признался я, устав от всей этой дипломатии.

Губы Де Марне едва заметно обозначили озорную улыбку.

– Ну что ж, значит, мы с тобой понимаем друг друга. Принимайся за дело. Займись плантаторами, чтоб они больше мне не досаждали.

Такой поворот событий меня не устраивал. Глядя в пол, я долго подыскивал подходящие слова и наконец решился:

– Тогда я попрошу отставки, если позволите.

– Какой отставки? От должности офицера по связям с общественностью?

– Нет, сэр. Я подам в отставку с военной службы. – Я поднял глаза и выдержал его пристальный взгляд.

– Не угрожай отставкой. Я ведь могу поймать тебя на слове и действительно отправить в отставку, – прорычал Де Марне.

– Отправляйте, сэр.

Адмирал долго изучал меня взглядом. Наконец он вздохнул.

– Ладно, Сифорт. Вообще-то тебя следовало бы отправить в отставку в назидание строптивым. Но я поступлю иначе. Ты просил настоящей работы? Получай. Назначаю тебя генерал-инспектором и даю тебе полномочия проверять все военные базы и прочие воинские формирования. Ты будешь заниматься базой в Вентурских горах, войсками, расквартированными в Сентралтауне, и орбитальной станцией. Но в дела космического флота не лезь. Кораблями буду заниматься только я. – Помолчав, адмирал добавил:

– Ты понимаешь, какие полномочия я тебе дал? Теперь ты один из самых могущественных людей этой планеты.

– Лучше бы вы дали мне корабль.

– Я уже говорил тебе, что корабль ты получишь. Не торопись, всему свое время.

Пришлось мне капитулировать:

– Хорошо, сэр. С чего начать?

– Откуда я знаю? Какого хрена ты спрашиваешь о том, что должен знать сам? – Адмирал встал, показал мне на дверь. – Моя приемная забита людьми. И все они ждут.

– Пардон, сэр, но почему вы сначала обвинили меня в дерзости, а потом наделили такими полномочиями?

– Проверять обоснованность жалоб плантаторов у меня просто нет времени, у меня и без того сверх головы хлопот с флотом, а поручить это дело кому-нибудь из своих капитанов я тоже не могу, потому что все они заняты на кораблях. Между тем ситуация на поверхности планеты складывается действительно тревожная. Вот почему я вынужден взвалить эту работу на тебя. Возьми себе в помощники одного-двух лейтенантов и, если хочешь, гардемаринов. – Он протянул мне руку. – Желаю удачи.

– Благодарю, сэр, – широко улыбнулся я, пораженный его великодушием.

Выйдя из кабинета, я сразу обратился к лейтенанту Эйфертсу с вопросом о помощниках. Он направил меня в отдел кадров этажом выше.

При моем появлении там лейтенант Буперс, сидевший за дисплеем, даже не соизволил повернуть голову и разговаривал со мной, пялясь в экран.

– Капитан, в вашем распоряжении уже есть два человека: лейтенант и старшина, – сказал он.

– Лейтенант Тамаров лежит в госпитале, а тот… он не подходит, – возразил я.

– Сэр, к сожалению, адмирал установил для вашей деятельности по связям с общественностью низкий приоритет, поэтому у меня нет оснований для выделения вам дополнительных помощников.

Вот загвоздка! Если он не даст мне людей, тогда придется обратиться к самому адмиралу, который обязательно упрекнет меня в том, что я не способен решить даже эту маленькую проблему.

– У вас еще какие-то вопросы, капитан? – спросил лейтенант, по-прежнему глядя в экран и барабаня по клавиатуре.

– Да. Мне нужен лейтенант… нет, два лейтенанта. И немедленно!

– Я же сказал вам…

– Смирно! – рявкнул я.

Он нехотя подчинился и заявил:

– Я нахожусь в непосредственном подчинении адмирала Де Марне, сэр, и выполняю только его приказы.

– Молчать! Пока я не разрешу говорить.

Я понимал его непростое положение. С одной стороны, он действительно входил в личный штат адмирала и подчинялся непосредственно Де Марне. С другой стороны, я был капитаном, а он лишь лейтенантом.

Я сел за столик, начал листать журнал. В полной тишине прошло несколько минут. Разумеется, все это время лейтенант стоял по стойке смирно, с каждой секундой чувствуя себя все более и более неловко. Наконец я понял: еще немного – и он не выдержит.

– Лейтенант, вы бывали на планете Майнингкэмп? – спросил я.

– Нет, сэр.

– Хотя бы слышали о ней?

– Конечно.

– А хотели бы побывать там?

– Боюсь, не вполне понимаю, что вы имеете в виду.

– Там на орбитальной станции, как вам известно, хозяйничают сухопутные войска, а не Военно-Космические Силы. Живут они на станции без особых удобств и развлечений, но все же немного лучше, чем горнодобытчики на поверхности запыленной планеты. – Я замолчал, снова медленно полистал журнал, но боковым зрением видел, что внимание лейтенанта приковано ко мне. Выждав немного, я продолжил:

– Если в течение двух минут я не получу помощников, вы улетите на Майнингкэмп в должности нового офицера по связям и проведете там годы, вспоминая о своей удивительной несообразительности. Теперь, надеюсь, вам достаточно ясно? – Я закрыл журнал.

– Абсолютно ясно, сэр. Разрешите приступить к делу? – спросил он, покрываясь испариной.

Я кивнул. Лейтенант прыгнул в кресло перед дисплеем и начал проворно сновать пальцами по клавиатуре.

– Есть у вас какие-нибудь специфические пожелания? Какими качествами должны обладать ваши помощники? – спросил он.

– Нет. Пусть только они побыстрее явятся ко мне для работы.

– Есть, сэр. Они прибудут в ваше распоряжение завтра. Такой срок вас устраивает?

– Вполне.

– Отправить мистера Тамарова в отпуск по болезни? Стоит ли несчастному Алексу томиться в госпитале? Там он может совсем пасть духом.

– Нет, оставьте его со мной, – приказал я. А что, если возвращение к активной жизни поможет Алексу вернуть утраченную память? Я встал, собираясь идти, но кое-что вспомнил. – Сделайте еще одну вещь.

– Слушаю, сэр, – навострил уши лейтенант.

– У меня в помощниках был Эдди Босс. Он сейчас проживает в казармах. Переведите его на первый же корабль, отправляющийся из этой системы.

– Есть, сэр.

Дело было сделано. Вслед мне лейтенант отдал честь. Буперс хорошо меня развлек. То-то была бы картина, если б он пожаловался Де Марне, что я хочу загнать его на Майнингкэмп! Я с удовольствием представлял себе эту сцену, идя к своему электромобилю. Глуповатый он все-таки малый, этот Буперс. Как я мог послать его на ту противную планету, если назначениями ведает он сам?

В ожидании новых помощников я сидел у себя дома и просматривал документы. Адмирал Де Марне сдержал слово: он подписал приказ, уполномочивший меня «выявлять и устранять любые недостатки и злоупотребления в деле развертывания и укрепления Сил ООН на планете Надежда». Приятно удивил меня тот факт, что мои полномочия простирались не только на военно-космические, но и на сухопутные вооруженные силы. Поистине Де Марне имел необъятную власть. Немалой ее частью он поделился со мной.

Я вскочил, начал расхаживать взад-вперед, размышляя. Итак, первым делом надо выбить помещение для офиса. В самом деле негоже генерал-инспектору руководить из гостиной.

В полдень надо навестить Алекса в госпитале, я ему обещал. А пока необходимо дождаться двух лейтенантов.

Анни по моей просьбе ушла на прогулку, чтобы не мешать встрече с новыми помощниками.

С чего начать? Может быть, в первую очередь проверить базу в Вентурах? Лаура Трифорт нарисовала достаточно мрачную картину. Правда там столько безобразий?. Да, туда надо съездить, хотя бы ненадолго. К сожалению, на этот раз мне придется любоваться Вентурскими горами без Аманды и Дерека.

Наконец раздался звонок. Я открыл дверь и опешил. На пороге стоял мой старый нехороший знакомый.

– Лейтенант Толливер прибыл в ваше распоряжение, – доложил он, отдавая честь.

– Ты сам напросился ко мне? – недовольно проворчал я, брезгливо отвернулся и пошел в гостиную.

– Нет, сэр, – ответил он мне в спину, следуя за мной. – Просто пришел приказ, а почему – не знаю.

Может быть, это своеобразная месть Буперса? Вряд ли. Откуда ему знать о моих натянутых отношениях с Толливером.

– Я устрою замену. Нам будет трудно работать вместе, – ворчал я.

– Трудно, сэр? Почему? – искренне удивился он.

– Только не говори, будто ты давно все забыл.

– Вы имеете в виду те времена, когда мы были кадетами?

Я хмуро кивнул.

– Это я хорошо помню. Я учился курсом старше вас.

– Именно так. – И из-за тебя мне приходилось мучиться больше, чем следовало, – хотел сказать я.

– Жаль, что я вызываю у вас неприятные воспоминания, сэр. Лично я ничего против совместной работы не имею.

Я пристально уставился на него. Притворяется?

– Ты забыл Академию? – спросил я.

– Вы имеете в виду неуставные отношения? Но это же обычное дело, просто способ поддерживать дисциплину. Я только исполнял свои обязанности.

Похоже, он говорил правду.

– Я ненавидел тебя, – признался я и чуть не добавил: и сейчас тоже.

– Жаль, сэр, – пожал плечами он. – Мне пришлось испытать нечто подобное на первом курсе, но я не считал это издевательством.

Мое ворчание было прервано звонком в дверь. Пришел лейтенант Эйфертс.

– Вы с сообщением от адмирала? – спросил я.

– Нет, сэр. Я прибыл в ваше распоряжение, – доложил он.

– Что? – изумился я.

– Меня назначили вашим помощником.

– Но вы же работали в непосредственном подчинении адмирала!

– Так точно. До сегодняшнего дня. До чего же хитер Де Марне! Прислал шпионить за мной своего адъютанта. Доверяет, но проверяет.

– Насколько я понимаю, если я попрошу вам замену, мне будет отказано?

– Возможно, сэр. – Уголки его рта чуть приподнялись. – Мной Буперс распоряжаться не может.

Ну что ж, работать с Эйфертсом я смогу. Неважно, что он за мной следит. В конце концов, шпионит он не для кого-нибудь, а для адмирала. А вот с Толливером будет труднее.

– Мистер Толливер, выйдите из квартиры, – приказал я.

– Есть, сэр, – автоматически выпалил он и немедленно вышел.

Это было естественно, ведь он только что прибыл с корабля, где царит жесткая дисциплина. А вот Эйфертс привык к тепличным условиям наземной службы.

– Итак. – Я принялся расхаживать по гостиной, словно по капитанскому мостику. – Кто это устроил, вы или сам адмирал?

– Что вы имеете в виду? – спросил Эйфертс, изображая младенческую невинность.

Я не ответил. Молчание тянулось так долго, что Эйфертс нервно заерзал в кресле.

– Мне дано задание помогать вам во всем, – сказал он наконец.

– Лейтенант, кому вы будете служить – мне или адмиралу?

– Разве вы с ним враждуете, сэр? Хорошенький вопрос. В самом деле, я ничего не должен скрывать от адмирала.

– Вы доложите ему мой ответ? – спросил я с мрачной иронией.

– Сэр, в мои обязанности входит помогать вам в выполнении вашего задания, что включает в себя исчерпывающие доклады адмиралу.

– Ты, салага, быстро выкладывай всю правду, – взревел я.

– Есть, сэр. – Он выставил ладонь, как бы отталкивая мой гнев. – Мне поручено не только помогать вам, но и информировать адмирала обо всем, что мне покажется важным.

Я снова начал расхаживать по всей гостиной.

– Лейтенант, вам приказано не посвящать меня в ваши доклады адмиралу?

Поколебавшись, он все-таки ответил:

– Такого приказа не было, сэр. Но это подразумевалось.

– Ладно. Содержание ваших докладов меня не интересует, докладывайте адмиралу так, как считаете нужным, но всякий раз ставьте меня в известность о самом факте доклада. Приказ понят?

– Так точно, сэр. Я всегда буду сообщать вам о своих докладах адмиралу Де Марне. Приказ понят и принят к исполнению, сэр. – От напряжения его лоб покрылся бусинками пота.

– Хорошо. Надеюсь, мы с вами сработаемся, лейтенант Эйфертс.

– Спасибо, сэр, – вяло улыбнулся он.

– Сейчас я отправлюсь в госпиталь навестить мистера Тамарова, а пока хотелось бы выяснить еще один вопрос. Вы хорошо знаете местные порядки… Скажите, сколько потребуется времени, чтобы получить помещение для офиса?

– Вы хотите офис в Адмиралтействе, сэр?

– Э… Нет. Наверно, лучше где-нибудь в центре города.

– Офис легче получить возле казарм Военно-Космических Сил. Мне достаточно сделать всего пару звонков нужным людям, сэр. – Эйфертс заметно приободрился, когда речь зашла о хорошо знакомых ему делах.

– Отлично. Утром мы отправимся в Вентуры, а к нашему возвращению я хотел бы уже иметь офис.

На этом я закончил разговор и проводил Эйфертса на улицу. У подъезда стоял Толливер, уставившись на цветы. Я сердито приказал ему:

– К утру нам нужно два компьютера, суточный паек и вертолет до Вентур. Позаботьтесь об этом.

– Есть, сэр. Сэр, означает ли это, что я остаюсь в вашем распоряжении?

– Это означает, что вы должны выполнить приказ, – бросил я и направился к электромобилю.

По пути в госпиталь я клял себя на чем свет стоит. Чего я добился? Настроил против себя помощников и лейтенанта Буперса. Хорошенькое начало!

– Что такое Вентуры? – спросил Алекс.

– Эти горы тянутся вдоль края Западного континента, – терпеливо объяснял я. – Величественные вершины, дикая природа девственной чистоты.

– База Военно-Космических Сил находится там?

– Да, Алекс.

– Я обязан туда лететь?

– Нет.

– Тогда я лучше останусь здесь. – Он отвернулся к окну и стал грустно смотреть на ухоженный газон.

– Ладно, – сказал я, стараясь скрыть досаду. – Навещу тебя по возвращении.

– Навещай, если хочешь. Я направился к двери.

– Что со мной будет? – тревожно спросил он вдогонку.

– Ты будешь в отпуске по болезни, пока, не выздоровеешь.

– Но врачи говорят, что память может и не вернуться. Оставят ли меня тогда на службе? Должен ли я подчиняться приказам сейчас?

– Ты пока не уволен, Алекс. Но если память к тебе не вернется, тогда тебя, несомненно, отправят в отставку.

– А потом? – Он оторвался от окна, посмотрел на меня с надеждой. – Что мне тогда делать? Кем я буду работать?

Это был крик души.

– Я буду присматривать за тобой, Алекс.

Он снова отвернулся к окну, с горечью сказал:

– Мне не нужны няньки.

– Извини. – Мне хотелось как-то утешить его, дружески положить на плечо руку, но я чувствовал, что моя жалость ему не нужна. – До свидания.

– До свидания, мистер Сифорт. Я должен называть тебя сэром?

– Конечно. Но я не буду требовать этого, пока ты сам не вспомнишь почему.

– Спасибо.

Я ушел, а он все смотрел в окно с той же тоскою.

8

Полет на запад к Вентурским горам ничем не отличался от прошлого. Как и четыре года назад, нудно тянулись долгие часы над безбрежной гладью Широкого океана. Буйные водоросли местами выходили на поверхность, переплетаясь с водяными розами и лилиями. Ни рыб, ни животных на этой планете не было. Одна только растительность.

Я управлял боевым вертолетом с наслаждением, понемногу вспоминал назначение всех кнопок и рычажков, которыми можно пускать во врага разнообразные снаряды и включать защиту. Разумеется, сейчас никакого вооружения на борту не было. Когда до Западного континента оставалось часа два лету, наш радар засек сигнал радиомаяка Вентурской базы. Я включил автопилот и безмятежно развалился в кресле. Пора бы и отдохнуть – позади шесть часов полета.

* * *

На заднем сиденье дремал Толливер. На переднем рядом со мной лейтенант Эйфертс просматривал какую-то информацию на маленьком дорожном компьютере.

– Сэр! – нарушил молчание Эйфертс.

– Что?

– Я изучил список оборудования, доставленного на базу в Вентурах, сэр. Теоретически туда завозили как раз то, что надо, но на практике получаются кое-какие несообразности.

– Жалко, что стратегическим планированием руководили не вы, – съязвил я. – Насколько я понимаю, базу основали в такой глуши, чтобы иметь возможность оборонять оба полушария планеты.

– Да, когда орбитальная станция находится над Восточным континентом, Западный остается неприкрытым с космоса. Идея была верная, но осуществили ее не лучшим образом. Наверно, надо было строить базу ближе к источникам снабжения.

– Как раз этот вопрос мы и проясним в Вентурах.

– Как ни крути, а лазерные пушки эффективнее бьют, с космических кораблей. На поверхности планеты их мощность падает из-за густой атмосферы.

– Но корабли уязвимее, – возразил я. – В последней битве мы потеряли четыре корабля. Это много. А на поверхность планеты рыбы еще ни разу не нападали.

– А кто же заразил планету вирусами?

– Тоже верно. Вероятнее всего, вирус занесли рыбы. – Несмотря на жару, я содрогнулся от воспоминаний. – Несколько лет один человек утверждал, что видел, как рыбы распыляли вирус.

– Капитан Грон.

– Вы слышали о нем? – удивился я.

– Да.

– Что с ним стало?

– Никто не знает, сэр.

Когда я впервые увидел капитана Грона, его жена Жанна была беременна, и я беспокоился о здоровье их будущего ребенка. Бедняга Грон. Он сошел с ума.

К горлу подкатил комок. Я вспомнил своего сына Нэйта. Сейчас ему было бы уже почти три года.

Из рации раздался голос:

– Вертолет по курсу два-девять, назовите себя.

– База, это вертолет Военно-Космических Сил два-четыре-девять «Альфа», будем у вас в Вентурах минут через сорок, – ответил в микрофон Эйфертс.

– В нашем плане полетов не значится вертолет два-четыре-девять «Альфа». Кто вы?

– Капитан Николас Сифорт и его помощники. Мы летим с про…

Сообщить о проверке он не успел. Я отключил рацию.

– В чем дело, сэр? – удивился Эйфертс.

– На корабле мои лейтенанты знали свое место, – холодно ответил я, взял у него микрофон, включил рацию и сообщил:

– Вентурская база, говорит капитан Военно-Космических Сил Сифорт. Мы путешествуем. Собираемся посмотреть Вентурские горы, а заодно и вашу базу.

– Несанкционированные полеты над базой запрещены, сэр, – ответили по рации.

Раньше, помнится, мы с Амандой и Дереком путешествовали по Вентурам свободно. Никаких плановых полетов не было, разрешения не требовалось.

– Вы тот самый капитан Сифорт? – спросил тот же голос.

– Да. – Черт возьми, и тут меня знают.

– Я думаю, генерал не будет возражать. Я пошлю запрос, но… Все в порядке, сэр. Вы поймали сигнал нашего радиомаяка?

– Да.

– Летите прежним курсом, пожалуйста. Я еще свяжусь с вами.

На этом разговор с базой закончился.

– Извините, сэр, – смущенно произнес Эйфертс. – Мне казалось, что надо предупредить командование базы о проверке.

По опыту я знал, что необъявленная проверка под тем или иным благовидным предлогом обычно позволяет получить как раз те сведения, которые руководство старается утаить от официальных инспекторов. Правда, это похоже на обман… Я тяжко вздохнул:

– Ничего, мистер Эйфертс. Я тоже погорячился, извините. Нервы шалят.

Физиономия Эйфертса стала озадаченной. Капитаны не извиняются перед лейтенантами, даже если не правы.

– Понимаю, сэр, – пробормотал он. – Прошу прощения за некомпетентное вмешательство.

Мы долго летели молча. Желудок все сильнее сигнализировал мне о голоде. Наконец из динамика рации послышался знакомый голос:

– Капитан Сифорт! Генерал Хартов будет рад видеть вас на Вентурской базе. Он приглашает вас сегодня на ужин. Что ему передать? Принимаете приглашение?

– С удовольствием, – ответил я в микрофон. Эйфертс бросил на меня любопытный взгляд, но не посмел вмешаться.

– Хорошо, сэр. Мы ждем вас.

Наконец наш вертолет добрался до берега. Внизу в океан вгрызались отроги величественных гор. Солнце клонилось к закату.

– Разбудите Толливера, – приказал я Эйфертсу.

– Я не сплю, сэр, – подал голос Толливер с заднего сиденья.

– Слушайте оба. Я прощупаю начальство базы, а вы пошуруйте вокруг, поговорите с младшими офицерами. Потом сопоставим наши сведения.

– Есть, сэр. На что нам обратить внимание в первую очередь? – спросил Эйфертс.

– На все подозрительное, на любой беспорядок. Неисправная сигнализация, нарушения режима секретности и так далее.

– Первое нарушение режима мы уже зафиксировали, – сказал Толливер.

– Что вы имеете в виду?

– Они разрешили нам приземлиться на базе, хотя мы не предъявили им допуск, – объяснил Толливер.

– Но я же не случайный человек, а капитан Военно-Космических Сил?

– Они поверили вам на слово, а это непорядок. Я чуть было не вспылил, но сообразил, что Толливер прав.

Когда до аэродрома оставалось несколько километров, я отключил автопилот и взял управление вертолетом на себя. Вскоре мы приземлились на учебной площадке, как и положено по инструкции. Вокруг были немощеные дорожки, корявые даже сейчас, в сухую погоду. После хорошего дождя они превратятся в непролазную грязь. Этими дорожками были соединены стандартные сборные казармы и служебные строения.

Поправив мундир и подтянув галстук, я вышел из вертолета, пригибаясь под еще вращающимися лопастями. К нам направились несколько офицеров.

– Капитан Сифорт? Я генерал Хартов, – сказал один из них, протягивая мне руку. – А это мой адъютант майор Рейнхарт. – Одного за другим генерал представил мне всех встречающих.

– Впечатляющее здесь место, генерал, – любезно промолвил я.

– Но диковатое, – улыбнулся он, показывая ровные белые зубы. Естественно, он сразу заметил мое уродливое пятно, но взглянул на него лишь мельком. – Наслышаны о вас, капитан.

При чем здесь я? Говорили бы о себе, я ведь за этим приехал.

– Сколько теперь у вас людей, сэр? – спросил я. – Когда я был на этой планете в прошлый раз, Западный континент был безлюден.

– Три тысячи. Но и этого нам мало. – Генерал повел меня к главному зданию. – Давайте немного выпьем, капитан. Приглашаю за стол и ваших офицеров, если не возражаете.

– Мои лейтенанты сами о себе позаботятся, – небрежно бросил я и повернулся к помощникам:

– Эйфертс, Толливер, вы свободны до утра.

– Есть, сэр, – ответили они.

Но я уже отвернулся от них и не спеша, прогулочным шагом направлялся с генералом и его свитой на ужин.

Стол обслуживал один солдат. В отличие от меня по-рыцарски прогнавшего своих лейтенантов, генерал оказался более демократичным и созвал на ужин множество своих подчиненных. Лишь после супа, когда беседа потекла более непринужденно, до меня дошло, что многие офицеры пришли только для того, чтоб поглазеть на залетную знаменитость, то есть на меня. Стараясь не обращать внимания на их любопытные взгляды, я сосредоточился на выуживании информации из генерала Хартова.

– Нам было бы гораздо легче воевать, имей мы специальное оружие, – сказал он.

– Вы имеете в виду оружие против рыб? – спросил я. У меня на тарелке как раз лежала рыба, доставленная с Земли, что заметно поубавило мне аппетита. – К сожалению, пока неизвестно, какое оружие более всего годится для космических рыб.

– Именно об этом я и толкую, – покосился на меня генерал.

– Пардон, сэр, – вступил в беседу полковник, – не поделитесь ли опытом, какой вид оружия показался вам эффективнее?

Его сосед наклонил ко мне голову, боясь пропустить хоть слово. Поняв, что весь стол затих, приготовившись выслушать мой ответ, я остановил вилку на полпути ко рту. Что им сказать? Дать подробный отчет о каждом бое? Похоже, именно для этого они зазвали меня на ужин. Именно этим я должен за него заплатить. Но вспоминать о кошмарных чудищах было выше моих сил. Я не стал бы рассказывать этого, даже если бы передо мной выставили все лучшие вина Земли на белоснежной скатерти.

Нет, это плата не за ужин, а за двух моих лейтенантов, рыскающих сейчас по базе. Пока все начальство тут, они могут бродить где угодно и свободно задавать младшим офицерам вопросы. Поэтому я заставил себя улыбнуться и начал обстоятельный рассказ:

– Знаете, когда я служил на «Дерзком», рыбы нападали на нас трижды…

Никто не обращал внимания на земную рыбу, весь мой рассказ так и пролежавшую нетронутой на тарелке.

– Ну как? – спросил я своих помощников поздним вечером.

Толливер и Эйфертс переглянулись. Эйфертс кивнул Толливеру, и он начал первым:

– Эта база существует уже больше года. Приблизительно полгода назад здесь наконец начала работать фабрика по производству сборных домиков, но солдаты до сих пор живут по пять человек в двухместных комнатах.

Этот факт напомнил мне первый полет на «Порции», когда беспризорникам приходилось ютиться по шесть человек в одной каюте.

– Рабочих для фабрики завезли с Земли по контракту на полгода, – продолжал Толливер. – Предполагалось, что за этот срок удастся подготовить специалистов из числа солдат. Но из этой затеи ничего не вышло, потому что фабрику долго не удавалось ввести в строй. Тогда контрактники согласились остаться здесь еще на три месяца. И этот срок прошел, контрактники улетели, а замену им подготовили очень слабую. Производство практически остановлено. Вот и все, что мне удалось узнать у одного сержанта. Задавать слишком много вопросов я не рискнул, чтобы не вызвать подозрений.

– А что у вас? – повернулся я к Эйфертсу.

– Я обошел почти всю базу, сэр, но не нашел ни одной дороги с покрытием. Мне сказали, что зимой, когда часто идут дожди, эти дороги практически непроходимы.

– Это все, что вы сумели узнать? – суровым голосом спросил я.

– Нет. Я побывал в здании с аппаратурой, управляющей лазерами. Впечатляющее зрелище. Дежурный лейтенант, заметив мое восхищение, охотно показал весь центр управления лазерами. Картина вырисовывается такая: всего на базе четыре гигантские пушки, они питаются от передвижной термоядерной электростанции, которую плантаторы приволокли из-под Сентралтауна. Лазерная батарея находится на южной окраине базы. Их общая мощность огромна, но, к сожалению, стрелять одновременно они не могут.

– Почему?

Эйфертс устало опустился в кресло, хотя поначалу не решался. Видно было, что прошел он действительно немало, поэтому я не стал возражать.

– Спасибо, сэр. Дело в том, что силовой кабель не рассчитан на такую огромную мощность. Он может выдержать выстрел только одной лазерной пушки.

– Господи Иисусе! – воскликнул Толливер.

– Не богохульствуйте, – проворчал я.

– Пардон, сэр.

– Впрочем, ваши чувства понятны, – смягчился я. – Разгильдяйство здесь и в самом деле потрясающее. Ведь эта база создана как раз для обслуживания лазерных пушек. Надо выяснить, сообщал ли генерал Хартов об этих безобразиях адмиралу Де Марне. Я свяжусь с адмиралом утром.

– Не сообщал, сэр, – сказал Эйфертс.

– Откуда вы знаете?

– Все доклады Хартова проходили через меня, сэр. Моя работа заключалась в том, чтобы выбирать из всех поступающих донесений наиболее важные и класть их адмиралу на стол.

– Ублюдок! – вырвалось у меня. У Эйфертса отвисла челюсть.

– Хартов ублюдок, а не Де Марне, – пояснил я, вскочил и принялся ходить маятником по комнате. – Что будем делать?

– У вас как написано в задании? «Выявлять и устранять любые недостатки и злоупотребления»?

– Вы видели его? – удивился я.

– Я принимал участие в его составлении, – улыбнулся Эйфертс.

– Свяжитесь со штабом базы и назначьте генералу Хартову встречу со мной на утро.

– Есть, сэр.

На этом я закончил наше совещание, ушел в свою спальню и начал раздеваться. Но вскоре в дверь постучали.

– Штаб базы не отвечает, сэр, – мрачно доложил Эйфертс.

– Как это? – Невероятно, в это невозможно поверить!

– Я не смог туда дозвониться. Очевидно, там никого нет.

Я изощренно выругался. Толливер, недавно отчитанный мною за невинное богохульство, удивленно вскинул брови.

– Ставлю вас в известность, сэр, что об этом факте я доложу адмиралу Де Марне, – предупредил Эйфертс.

– Докладывайте, – Я начал надевать ботинки. – Пошли.

– Куда, сэр?

– За мной. – Я вышел в коридор, оба лейтенанта следом.

– В штаб базы? – спросил на ходу Эйфертс.

– Нет. Вначале в центр управления лазерами.

– Есть, сэр. Он находится там, – показал Эйфертс, скривившись от перспективы еще раз переться в такую даль.

Наконец мы подошли к лазерным установкам. Несмотря на быструю ходьбу, я ощущал ночную прохладу. Вскоре мы набрели на какое-то строение с одним тусклым окном.

– Что это? – спросил я.

– Не знаю, – ответил Эйфертс. – Я входил на эту территорию через главные ворота, и сержант проводил меня сразу к центру управления лазерами.

Я заглянул в светящееся окно, но ничего, кроме потолка, не увидел.

– Подсадите меня, – приказал я. Толливер изумленно вытаращил глаза.

– Подсадите! – повторил я.

– Есть, сэр.

Толливер сложил руки ладонями вверх, я поставил на них, как на ступеньку, ногу, поднялся и заглянул в окно, но через мгновение спрыгнул на землю.

– Что там, сэр? – прошептал Эйфертс. Я только качал головой, не находя слов от возмущения.

– Что же там происходит, сэр?

– Они играют в карты! – проскрипел я. – На посту связи. Их двое.

– Во время дежурства?! – ошалел Толливер. На корабле такое было немыслимо.

Мне вспомнились долгие партии в шахматы с бортовым компьютером, которыми я скрашивал нудные часы дежурств на капитанском мостике. Правда, особых угрызений совести я не испытывал. Ведь тогда мой корабль был в сверхсветовом полете, поэтому опасности извне не было и быть не могло. А тут обстановка совсем другая.

Внезапно раздался грубый окрик:

– Стой!

Я оглянулся. Дуло часового было направлено прямо на меня.

– Полегче, солдат, – сказал Толливер, – знаешь, кто он…

– Что вы здесь делаете?! – крикнул часовой.

– Сержант, что случилось? – окликнул из окна дежурный.

– Быстро звоните в штаб! Я задержал нарушителей! Лицо дежурного в окне исчезло, послышался голос:

– Прячь карты, Варни!

– Ни с места! – приказал часовой, тыча в меня лазерной винтовкой.

– Я капитан Николас Сифорт.

– Знаю. Я спрашиваю, что вы здесь делаете. Я заметил в ухе часового наушник со встроенным плеером.

– Что у вас в ухе? – строго спросил я. – Слушаете музыку во время дежурства? – Не обращая внимания на винтовку, я подошел ближе и выдернул у него из уха мини-наушник. Послышалась тихая музыка.

– Не имеете права… – начал возмущаться часовой.

Я бросил наушник на землю и втоптал его в грязь. А стоил он, между прочим, немало – семьдесят унибаксов – да и купить его можно было только в Сентралтауне, на другом континенте.

Глаза часового растерянно забегали.

– Что все это значит? – наконец спросил он.

– Я действую от имени и по поручению командующего объединенными силами адмирала Джорджеса Де Марне, – проинформировал я. – Где ваш командир?

– Генерал Хартов? Там. – Часовой показал на дорогу, по которой мы пришли. – Он в офицерской казарме.

– Ведите нас туда, – приказал я.

– Я не имею права покинуть пост.

– Теперь можете. Я разрешаю.

– На каком основании вы мне приказываете? Знает свое дело. Мое мнение о часовом стало более высоким.

– Мистер Толливер, дайте сюда компьютер, – попросил я.

Толливер вынул из кармана компьютер размером с блокнот, включил его. Я показал экран компьютера часовому:

– Читайте.

Часовой долго вчитывался в приказ адмирала. Наконец он сказал:

– Хорошо, сэр. Похоже, у вас действительно достаточно полномочий. Я сержант Трабао. Идите за мной, я провожу вас к офицерской казарме.

Жилище офицеров находилось метрах в ста от штаба, неподалеку от домика, в котором поселили нас. В тени у офицерской казармы мелькнул часовой. Заметив нас, он поспешно сунул что-то в карман.

– Эй, кто идет? – крикнул он.

– Они со мной, Портильо, все в порядке, – успокоил его Трабао. – Генерал тут?

– Тут, – послышался голос генерала Хартова, вдруг вышедшего на крыльцо. – Какого черта вы здесь бродите?

– Генерал, для вас самого было бы лучше обсудить этот вопрос без посторонних, – сказал я.

– Что?! Что за ерунда? Почему вы шатаетесь по моей базе среди ночи? Если вам нечем больше заняться, я могу посадить вас в караульное помещение.

– Я выполняю задание адмирала Джорджеса Де Марне. – Конечно, я малость исказил истину. Адмирал не приказывал мне лазить ночью по базе, но под расплывчатую формулировку его приказа можно было подогнать что угодно. – Я проверяю вашу боеготовность.

– И для этого вы подглядывали в окно, используя подчиненных вместо стремянки?

Я почувствовал себя дураком. Зря я взбирался к окну.

– Речь идет не о моем поведении, – возразил я.

– А о чьем же?! Именно о вашем, капитан! – гремел генерал.

– Толливер, покажите ему приказ адмирала.

– Возьмите, сэр. – Толливер протянул генералу включенный компьютер.

Хартов, не взглянув на экран, бросил компьютер оземь и заорал часовым:

– Отведите их в караулку! Если потребуется, примените силу. Пусть подождут там до утра, потом разберемся.

Портильо начал доставать из кобуры лазерный пистолет, а сержант Трабао заупрямился:

– Нет, сэр. Лучше почитайте приказ адмирала.

– Портильо, посадите сержанта Трабао под арест вместе с остальными, – приказал генерал.

– Вам следует ознакомиться с приказом адмирала, – настаивал я.

– К черту приказ! Я пригласил вас в гости, а вы шпионите за нами! Я не потерплю…

– Вы отстранены от должности! – выпалил я. Толливер, Эйфертс и Трабао изумленно раскрыли рты, а я пустился во все тяжкие:

– Эйфертс, возьмите у сержанта Трабао пистолет. Живо! Так, теперь держите под прицелом мистера Хартова. Мистер Трабао, ведите нас в штаб.

Вскоре вся наша компания прибыла в штаб. Генерал Хартов все-таки прочитал приказ адмирала, бросил компьютер на стол и заявил:

– Сифорт, я изучил этот чертов приказ. У вас нет полномочий отстранять кого бы то ни было от должности!

– Ошибаетесь. – Я повернулся к сержанту. – Мы летим рано утром. Проверьте исправность нашего вертолета.

– Мы еще посмотрим, кого в конце концов отстранят, – ядовито процедил Хартов. – Как только вы улетите, я свяжусь с Адмиралтейством.

– Не свяжетесь. Вы полетите со мной, – твердо сказал я.

– Кто останется командовать базой? – неуверенно спросил Эйфертс. Неожиданный поворот дела выбил его из колеи.

– Вы.

– Я? Я останусь?!

– Назначаю вас с этого момента командующим базой.

– Но… я., сэр… – беспомощно лепетал он. – Почему?

– Вы в курсе дела. Вы видели доклады, которые генерал Хартов посылал в Адмиралтейство. Кроме того, я не знаю здесь других надежных людей. Поэтому и выбрал вас.

Подумав, Эйфертс медленно произнес:

– Мне нужно получить одобрение адмирала, сэр. Если он не утвердит ваше назначение…

– Вы забыли, что капитан главнее лейтенанта?! – рявкнул я.

Эйфертс долго молчал, выдерживая мой взгляд. Наконец он опустил глаза и подчинился:

– Есть, сэр. Извините. Приказ понят и принят к исполнению.

– Так, хорошо. – Я принялся расхаживать по комнате, – Сейчас мы слишком взбудоражены, все равно не заснем. Включите штабной компьютер, посмотрите данные о фабрике. Генерал, надеюсь, вы окажете нам помощь? Вам не помешало бы хоть как-то загладить свою вину.

– Виновны вы, а не я! – заорал генерал. – От меня помощи не дождетесь! Вас повесят, Сифорт! Это мятеж!

– Повесят? – ледяным тоном переспросил я. – Не испытывайте моего терпения, генерал, а то я могу воспользоваться своими полномочиями в полной мере…

– Как вы смеете!

– Увидите. – Я смотрел генералу прямо в глаза, пока он не отвернулся, – Мистер Эйфертс, сейчас генерал покажет вам нужные файлы. А я пока займусь другими делами. Мистер Трабао, за мной.

В коридоре я как бы между прочим сказал часовому:

– Я не собираюсь придираться к слушанию плеера во время дежурства.

– Тут на базе не очень жесткая дисциплина, – ответил он, покраснев.

– Тебе это нравится? – спросил я. Он пристально посмотрел на меня.

– Хотите правду? Не нравится. Когда никто не прикрывает тебе спину, приходится за всем следить самому. Получается, делаешь работу за себя и за других. Это тут я позволяю себе некоторые вольности. В Рио ничего подобного не было.

– У вас есть возможность изменить такой порядок вещей.

– Что вы имеете в виду?

– Мистеру Эйфертсу нужен надежный помощник, хорошо знающий базу. Вам можно верить, Трабао?

– Да.

– Хорошо. Я верю. Возвращайтесь в штаб, помогите мистеру Эйфертсу, если у него возникнут затруднения.

– Есть, сэр.

– А я пока подышу свежим воздухом. – Я поежился. Даже в помещении было холодно.

– Смирно! – рявкнул адмирал. Я вытянулся по струнке. Багровый Де Марне подошел ко мне так близко, что едва не ткнулся в меня носом.

– Что, в бога душу твою мать, ты натворил, Сифорт? Совсем рехнулся от власти? – загремел Де Марне.

– Нет, сэр. – Я говорил правду. По крайней мере, мне так казалось. От чего я мог рехнуться, так это от усталости. После бессонной ночи был долгий полет назад в Сентралтаун. Очевидно, лейтенант Эйфертс сообщил адмиралу о случившемся еще до моего прибытия, потому что на этот раз долго добиваться встречи с Де Марне не пришлось. Он принял меня сразу.

– А я вижу, что рехнулся!

– Сэр, я…

– Молчать! Молокосос! Выскочка! Псих!

Я смотрел прямо перед собой в стену за его столом. Руки по швам, спина прямая, как доска. Идеальная стойка «смирно».

– Ты щенок! Кто дал тебе полномочия отстранять командующего базой?! – ревел адмирал.

– Вы, сэр.

– Молчать, я сказал!

Это было нечестно. Ведь я просто обязан был ответить на его вопрос. А Де Марне все не унимался:

– Хартова назначил сам начальник штаба сухопутных сил ООН! Теперь я должен ему объяснять, что назначенного им человека снял выскочка-капитан без соответствующих полномочий?

Я молчал, сочтя этот вопрос риторическим.

– Отвечай! – приказал Де Марне. Значит, я ошибся.

– Нет, сэр, – ответил я.

– Не должен?! А что я должен? Соврать?

– Нет, сэр.

Адмирал бросился в кресло.

– Отдать тебя под трибунал, вот что я должен, Сифорт!

Конечно, я догадывался, что Де Марне меня за отстранение генерала не похвалит, но такого гнева никак не ожидал. Что ж, я и раньше подумывал об отставке, а теперь ее выпрашивать не надо. Сами отправят. Или засудят.

– Какое мне предъявят обвинение, сэр? – спросил я.

– Нарушение субординации, подстрекательство к бунту, мятеж, заговор… Не беспокойся, пришьем еще что-нибудь.

– Хорошо, сэр.

– Это все, что ты можешь сказать в свою защиту?

– Нет, сэр.

– Тогда говори, пока я тебя отсюда не вышвырнул! – Он умолк, но подбородок его еще дрожал.

– У Хартова на базе полный бардак. Лазерные пушки небоеспособны, казармы не построены, а он при всем при этом позволяет себе массовые офицерские застолья с изысканными угощениями. И наконец, он просто дурак.

– Не тебе об этом судить.

– Он не просто дурак, а коррумпированный дурак.

– Я тебе что сказал?!

– Этому есть подтверждение. Лейтенант Эйфертс всю ночь изучал данные в штабном компьютере Хартова. А по свидетельству сержанта Трабао, последние полгода солдаты сидели на скудном пайке.

– Ну и что? На войне как на войне.

– База закупила в Сентралтауне тонны дополнительного провианта. Заказ был выполнен, но продовольствие бесследно исчезло. Солдаты этой еды не видели.

– Ладно. Продолжай, – стал смягчаться адмирал.

– Возможно, провиант числился только на бумаге, а деньги были заплачены за нечто другое. Возможно также, что провиант действительно был доставлен в Вентуры, а потом перепродан. У нас не было времени проверить последние звенья этой цепочки.

– Ладно, предположим, Хартов действительно поимел свою долю от темной сделки. – Де Марне поерзал в кресле. – Возможно, он действительно заслуживает отстранения и отставки. Но отстранять его должен был не ты, Сифорт. Не ты.

– Теперь понимаю, сэр. Я совершил непростительную ошибку.

– Какую? Ты имеешь в виду его отстранение?

– Нет, сэр. Мне не надо было понимать ваш приказ буквально.

Адмирал вскочил со сжатыми кулаками. Я все еще стоял по стойке смирно, ведь команды «вольно» не поступало; спина уже побаливала, слабость нарастала. Зачем я поперся шарить по базе в такую холодную ночь?

– Сифорт, какой же ты наглец!

– Возможно. Но вы знали об этом, когда давали задание! – возразил я. В нормальном состоянии на такую дерзкую выходку я не решился бы, но у меня уже не было сил искать дипломатичные формулировки. Де Марне остолбенел, а я резал правду-матку дальше:

– Вы приказали мне «выявлять и устранять любые недостатки и злоупотребления». Скажите, как я мог выявить и устранить злоупотребления Хартова, не отстранив его?

– Он явился бы ко мне, а я отстранил бы его.

– Но вы же не приказывали мне только докладывать о недостатках и злоупотреблениях. Вы приказали устранять их.

– Хватит цепляться к словам, – проворчал адмирал. – Мне даже в голову не приходило, что их можно истолковать как приказ снять командующего базой.

– Мне тоже не приходило, сэр, – признался я.

Наступила тишина. Адмирал снова сел в кресло, гнев его поутих, а я из последних сил старался держаться по стойке смирно.

– Вы отдадите меня под трибунал? – спросил я.

– Нет конечно. Я просто выпускал пар. А я, дурак, воспринимал его угрозы всерьез.

– Значит, заниматься проверками в качестве генерал-инспектора я больше не буду.

– Кто из нас адмирал, Сифорт?! А?! Будешь делать то, что прикажу я!

– Так точно, сэр.

– Вольно.

Наконец-то! Какое облегчение!

– Разрешите сесть? – Он кивнул, и я рухнул в кресло. – Извините, сэр. Я неважно себя чувствую.

– Брат Хартова, как ты знаешь, большая шишка. Помощник заместителя генсека ООН, – Адмирал в задумчивости барабанил по столу пальцами. – Ты хоть соображаешь, в какую ты залез… передрягу?

– Но вы можете отменить отстранение Хартова и вернуть все к исходному состоянию, сэр.

– Нет, восстанавливать его командующим базой нельзя. Это было бы поощрением воровства, а у нас его и так хватает. Ты украл у меня главного помощника.

– Мистера Эйфертса? Но кого-то надо было оставить во главе базы. Лучшей кандидатуры не было.

– Хватит оправдываться!

– Есть, сэр.

– Ты поступил правильно. Я тоже не вижу, кого еще можно было поставить на место Хартова. Но теперь у меня нет адъютанта.

– Сожалею, сэр.

– Ладно, Сифорт, не обижайся. В конце концов, я сам во всем виноват, сам сочинил этот дурацкий приказ с дурацким заданием. – Впервые за весь разговор в глазах адмирала блеснула искорка юмора.

– Что мне теперь делать, сэр? Де Марне постучал пальцами по столу, вздохнул и сказал:

– Продолжай выполнять задание. Вот так шутка!

– В качестве генерал-инспектора? – осведомился я.

– Да, именно так называется твоя должность. Пока я тебя не снял, проверь на орбитальной станции грузопотоки, выясни, почему в Сентралтауне скопилось так много невывезенных грузов.

– Есть, сэр.

– Конечно, судить здесь генерала Хартова мы не будем. Отправим его на Землю с полным отчетом. Сифорт, у тебя появятся там враги, а моя власть так далеко не простирается.

– Понимаю, сэр.

– Это хорошо. Свободен.

Я направился к выходу, но адмирал вдруг добавил:

– Ты отстранил Хартова до того, как выявил воровство.

– Так точно, сэр.

– Много на себя берешь. Когда-нибудь это плохо кончится.

Что я мог на это ответить? Просто смотрел ему в глаза, пока он не промолвил:

– Иди.

9

Рано утром, сонный и простуженный, я сидел на кухне. Передо мной стояла чашка горячего кофе, и я обдумывал дальнейшие действия. Итак, через час в моем офисе недалеко от казарм появится Толливер. Что ему поручить? Организовать полет на орбитальную станцию с инспекцией? Если устроить официальную проверку, то начальство успеет подготовиться к нашему визиту. Значит, опять шпионить? Не хотелось бы, но придется.

Я начал одеваться. Анни ушла в магазин, благоразумно предоставив мне возможность побыть одному. Ее присутствие раздражало меня, и она это чувствовала. Но почему без нее так тоскливо?

Мне выделили трехкомнатный офис: кабинет для меня, комнату для помощников и приемную для посетителей. Довольно шикарно по армейским стандартам.

Толливер прибыл туда раньше меня. Я уселся за стол, в раздумье побарабанил пальцами по столу. С чего начать? Во-первых, надо подготовить отчет. Во-вторых… Других дел пока нет.

– Съезжу в госпиталь, – сказал я.

– А что делать мне? – спросил Толливер.

В отместку за прошлые издевательства мне хотелось завалить его нудной работой. Может быть, пусть составит краткую сводку интендантских рапортов за последние восемнадцать месяцев? Или подробный отчет о помощи плантаторов Вентурской базе? Лучше всего заставить его пересчитать все кирпичи этого здания!

– Пока ничего, – сказал я. – Хотите вместе со мной навестить мистера Тамарова? – Честно говоря, я надеялся, что он откажется. Мне хотелось поговорить с Алексом наедине.

– С удовольствием, сэр.

– Хорошо, – тяжко вздохнул я.

Как только мы вошли в палату к Алексу, его взгляд заметался по нашим лицам, как бы пытаясь проникнуть в суть наших отношений. Беседа не клеилась. Лейтенант Толливер понял, что его присутствие меня тяготит, и вышел в буфет выпить кофе.

Я начал рассказывать о поездке на Вентурскую базу. Алекс, удивляясь, то и дело почесывал короткие волосы, едва успевшие отрасти после операции на черепе.

– Отстранение генерала не испортит тебе карьеру? – спросил он, выслушав мой рассказ.

– Не знаю, – пожал я плечами. – Я всюду умудряюсь наживать себе врагов.

– Вот как?

– Разве я не похож на вздорного человека?

– Не похож.

– Знаешь, у меня нет таланта ладить с людьми.

– Странно. Мне кажется, ты добрый.

– Шутишь?

– Нет, Сифорт. Серьезно.

– Значит, ты действительно ничего не помнишь. – Я тут же пожалел о своей болтливости, но слово не воробей.

– С тех пор как я пришел в сознание, у нас с тобой всегда были хорошие отношения. Неужели когда-то мы ссорились?

Угораздило же меня набрести на эту тему!

– Да, – сознался я. – Когда ты был гардемарином.

– Но потом мы помирились?

Как же, черт возьми, сменить тему?

– Алекс, ты уже, кажется, достаточно окреп.

– Да. – Он легко встал, подошел к окну. – Что я теперь должен делать?

– Пока ничего, ты ведь еще в отпуске по болезни. Набирайся сил, восстанавливай память.

– Она не восстановится, ты же знаешь, – печально, но уверенно промолвил он. – Врачи сказали, что после такой долгой комы шансы на восстановление памяти ничтожны.

Чем же его обнадежить? К сожалению, нечем.

– Жаль.

– Они не спешат выписывать меня из госпиталя, у них пока есть свободные палаты. – Он отошел от окна, сел на койку.

Вернулся Толливер. Меня била лихорадка. Я вспомнил, что надо попросить у врачей какое-нибудь лекарство от простуды.

– Алекс, завтра я не смогу навестить тебя. Может быть, приду послезавтра, – сказал я.

– Вот и хорошо.

Его тон показался мне недружелюбным.

– Ты не хочешь, чтобы я тебя навещал? Он долго молчал, прежде чем ответить:

– Пойми, ты все время упоминаешь каких-то людей, места, которые должны быть мне знакомы. А я их не помню! Это невыносимо.

– Хорошо, больше не буду говорить об этом.

– Нет, ты еще не все понял, – взвинчено продолжал он, не обращая внимания на Толливера. – Я сижу в этой чертовой больничной палате и часами прислушиваюсь к шагам в коридоре, все гадаю, ты или не ты. Ведь меня никто больше не навещает. Такая зависимость от тебя… Это ужасно!

– Алекс. – Я положил ему на плечо руку. На этот раз он не сбросил ее. – Мне очень жаль, что так получилось. Не беспокойся, я буду навещать тебя до тех пор, пока ты не поправишься.

– Как только тебе дадут корабль, ты смоешься, и тогда я останусь один.

Это верно. Взять его на корабль я не смогу.

– Это случится не скоро. К тому времени ты поправишься.

– А если память никогда не восстановится? – В отчаянии Алекс отвернулся к окну. Наступила тягостная тишина.

– Мистер Тамаров, – вдруг заговорил Толливер, – такие вещи излечиваются только временем. Однажды мой дядя…

– Плевать мне на вашего дядю! – крикнул Алекс. Мы с Толливером переглянулись.

– Мы пойдем, не будем расстраивать тебя, – сказал я.

– Как хотите, – уныло отозвался Алекс.

– Пойдемте, мистер Толливер. – Я направился к двери, и тут Алекс сорвался с места, подскочил ко мне в два прыжка, схватил за руку.

– Мистер Сифорт, я…

Толливер не дал ему договорить, бросился между нами и отбросил Алекса на кровать.

– Толдивер, вы что! – крикнул я.

– Он же напал на вас!

Алекс снова вскочил. Толливер сжал кулаки.

– Прекратить! Вы! Оба! – заорал я так, что чуть не надорвал горло. Они притихли.

– Есть, сэр, – сказал Толливер, дрожащими руками поправил китель и тщательно отутюженные штаны.

– Толливер, к двери! Алекс, сидеть! – приказал я.

– Он толкнул меня! – воскликнул Алекс, но все-таки подчинился и сел.

– Толкнул, потому что ты дотронулся до меня, – объяснил я.

– Ну и что? Ты тоже дотрагивался до меня. – Алекс искренне не понимал, что случилось.

– Но я капитан.

– Какая разница?

– Прикосновение к капитану без его разрешения считается тяжким оскорблением, – возмущенно сказал Толливер.

– Но я не собирался драться, я просто… – оправдывался Алекс.

– Алекс, он прав. Толливер, он не знал.

– Он же офицер, – возразил Толливер.

– Да, но у него амнезия. Не придирайтесь к нему.

– Есть, сэр.

– Меня за это надо казнить? – спросил Алекс. Его колени все еще подрагивали.

– Алекс, ради бога, успокойся.

– Не понимаю! – Он ничком упал на кровать. – Не понимаю ваших законов! Меня могли казнить из-за пустяка!

– Сядь! – приказал я. Нехотя, медленно, он все-таки подчинился, – Что ты хотел сказать? Я имею в виду тот момент, когда тебя прервал мистер Толливер.

– Я хотел… Я срывал на тебе злость, но на самом деле мне не хотелось, чтобы ты уходил.

– Не огорчайся. Я сразу понял, что это не нападение. – Я многозначительно посмотрел на Толливера, потом на Алекса. – Давайте закончим с этим инцидентом.

Первым заговорил Толливер:

– Мистер Тамаров, я признаю, что не правильно истолковал ваши действия. Алекс встал:

– Я сожалею, что схватил капитана за руку. Понимаю, что вы защищали его.

В знак примирения они пожали друг другу руки. После нескольких секунд неловкого молчания мы с Толливером вышли.

– Вы оказались правы, – признал я.

– В чем? – спросила Лаура Трифорт. Мы говорили по телефону. Я сидел в своем кабинете и посматривал в окно на улицу.

– На военной базе в Вентурах выявлены крупные злоупотребления, и теперь мы пытаемся их исправить, – доложил я.

– Что еще вы проверили?

– Пока ничего.

– Ну-ну.

– Дело в том, что я там простудился и несколько дней болел, – объяснил я.

– А как насчет тарифов на перевозку грузов?

– У меня нет полномочий на пересмотр тарифов.

– Насколько я понимаю, для отстранения генерала Хартова у вас тоже не было полномочий.

– Не совсем так. – Рассказывать ей подробности об этом деле мне не хотелось. – А что слышно о Мантье?

– Фредерик исчез неизвестно куда.

– Мисс Трифорт, вы же все друг друга хорошо знаете. – Я старался говорить помягче и ни в коем случае не выдать своего разочарования. – Кроме того, здесь не так уж много мест, где можно спрятаться.

– Спрятаться можно везде: в Сентралтауне, на плантациях, в любой точке континента.

– Но большая часть континента еще не освоена, это совершенно дикие места.

– Именно так. В этих зарослях можно легко спрятать вертолет.

– Лейтенант Тамаров едва не погиб из-за Мантье, его обязательно надо найти.

– Вас он тоже чуть не убил. Мистер Сифорт, мы так же хотим найти Мантье, как и вы.

Они его не найдут. Мне это давно стало ясно. Я попрощался и бросил трубку.

– Они уже притихли? – спросил Толливер.

– Я сообщу вам, когда захочу узнать ваше мнение, – раздраженно прорычал я. Голова раскалывалась. Хотелось лечь и ни о чем не думать.

– Прошу прощения, – равнодушно извинился Толливер.

Интересно, как он относится к этой работе? Хотя он искренне уверял, что ничего не имеет против меня, его присутствие было для меня тягостным. Я понимал, что поступаю с ним нечестно. Он добросовестно исполнял мои приказы, терпеливо сносил мой сварливый характер, но один его вид напоминал давние издевательства в Академии.

– Мисс Трифорт настаивает на уменьшении грузовых тарифов, – пробормотал я, складывая микродискеты, чтобы унести их домой.

– Да, сэр.

– Это все, что ты можешь сказать?

– Да, сэр. Извините, я не хотел вас обидеть, – терпеливо, словно капризному ребенку, сказал Толливер. Я вышел из кабинета, хлопнув дверью.

Я решил отнести дискету с докладом адмиралу лично в его кабинет. Вдруг он захочет со мной посоветоваться?

Но Де Марне меня не принял. Я передал дискету через его нового адъютанта и вышел к зданиям при космодроме. Здесь магазины изобиловали дешевыми товарами Надежды. То, что было доставлено с Земли, стоило дороже. Пообедав в ресторане космодрома, я неспешно прогуливался. Возвращаться в офис, где торчал Толливер, не хотелось.

– Добрый день, капитан, – окликнули меня. Я обернулся. На меня смотрел какой-то лейтенант, очевидно знакомый, но припомнить его я не мог.

– Лейтенант Кан, сэр, – представился он. – Мы виделись с вами на орбитальной станции.

– А…

– Слышали новости?

– Снова напали рыбы? – встревожился я.

– Нет, сэр. Утром прибыл корабль.

– А, вот он что… – Раньше прибытие корабля с Земли действительно было новостью, но теперь это стало привычным делом.

– Он долетел сюда из Лунаполиса всего за девять месяцев.

– Неужели?!

– Да, всего девять месяцев, – заулыбался Кан, довольный произведенным эффектом.

– Но… Это же значит… – Я и вправду не находил слов от удивления.

– Новая модель сверхсветового двигателя. Инженеры изучили органический двигатель рыбы, попавшей в Солнечную систему, и взяли на вооружение новую идею. Признаться, мне не известны подробности, знаю только, что это называется ускоренным сверхсветовым режимом.

– Боже мой. – Поразительный прогресс! Теперь межзвездные перелеты не будут столь нудными. Девять месяцев… Всего девять.

– Этот новый корабль назвали «Викторией». Он небольшой, зато, бог ты мой, какой юркий.

– Что значит небольшой? – сердито спросил я. Не перевариваю, когда при мне всуе упоминают имя Божье.

– Экипаж двадцать четыре человека, сорок два пассажира. Размером немного больше шлюпки. Никто не знает, к какому его отнести классу.

– Можно назвать его катером.

– Неплохо, сэр, – улыбнулся Кан. – Он доставил какие-то важные сообщения адмиралу.

– А вот об этом не следует распространяться, лейтенант.

– Сэр, но вы же не случайный прохожий, а генерал-инспектор. Разве от вас надо скрывать такие вещи? Между прочим, ради снижения массы на этом кораблике почти не оставили оружия. Всего две лазерные пушки, на корме и на носу.

– Такому кораблю просто необходима большая скорость, ведь с двумя пушками против рыб долго не продержишься.

– Хотелось бы взглянуть на него. Знаете, я собираюсь попроситься в его экипаж.

После этого разговора я долго размышлял о грядущих переменах. Раньше от Лунаполиса до Надежды надо было добираться шестнадцать месяцев. Теперь почти в два раза меньше. Как это повлияет на авторитет капитана? Что будет, если ученые придумают еще более совершенный двигатель и сократят время полета, скажем, до одного месяца? Не приведет ли это к тому, что любое важное решение капитан будет откладывать до конца полета, чтобы свалить ответственность на Адмиралтейство? Может быть, капитанов лишат права выносить и приводить в исполнение на борту смертный приговор? Тогда капитану придется держать мятежников в карцере до конца полета, вместо того чтобы сразу повесить. Как это скажется на дисциплине?

С такими мыслями я вернулся в офис.

– Я слетаю на орбитальную станцию, – известил я Толливера.

– Для инспекции, сэр?

– Просто посмотреть. – Конечно, я надеялся увидеть «Викторию».

– И все? – удивился Толливер.

– Не совсем. – Это означало, что мне также интересно посмотреть, на какие неприятности я нарвусь в этот раз. Забавно, как бы реагировал Де Марне, если б я отстранил генерала Тхо? Тхо и Хартов. Неплохое сочетание.

– Когда вы встретитесь с плантаторами?

– Когда вернусь. – Надо будет попросить Буперса найти замену Толливеру. Один только его голос чего стоит! Когда-нибудь он доведет меня до ручки. – Закажите нам билеты на шаттл.

– Есть, сэр. Ближайший шаттл отправляется в девять вечера.

Как раз то, что надо. Есть время смотаться в квартиру за вещами для ночевки.

– Квартирмейстер прислал нам отчет?

– Нет, сэр.

– Сходите на космодром и возьмите отчет сами, – приказал я.

– Есть, сэр. А если квартирмейстер скажет, что отчет еще не готов?

– Возьмите то, что он успел написать. Нам надо разобраться с грузами, переполнившими склады, выяснить, сколько времени они там пылятся. Встретимся в девять.

В квартире было темно и тихо. Вначале я подумал, что Анни куда-то ушла, но вскоре нашел ее на кровати. Она лежала поверх одеяла одетая.

– Сегодня я буду ночевать на станции, – сообщил я.

– Угу, – промычала она, не отрывая лица от подушки. Я бросил в сумку пару рубах и туалетные принадлежности.

– Точно не знаю, когда вернусь. Может быть, завтра.

– Угу.

– До свидания.

– До свидания.

В груди что-то заболело. Я постоял у двери, помялся. Говорить было больше нечего, и я вышел к электромобилю. Просить Анни проводить меня до космодрома я не стал, потому что обратно ей пришлось бы ехать одной, а она очень не любит водить машину.

Я рулил осторожно даже на краю города. Расслабиться можно было только на дороге к плантациям, где машины встречались редко, а здесь того и гляди наедет на тебя какой-нибудь грузовик или автобус. Правила дорожного движения здесь никто не соблюдал.

Пешеходов было немного, но я посматривал на них с опаской. Любой из них мог ни с того ни с сего ринуться через улицу, норовя попасть под колеса. В этом городке люди не привыкли себя чем-то стеснять. Вот солдат начал переходить улицу, но замедлил шаг, пропуская мой электромобиль. Вот дама с собачкой, подросток с рюкзаком. Да это же…

Я резко затормозил. Пацан, ошарашенный визгом тормозов, остановился, уставился на меня.

– Джеренс! Что ты здесь делаешь? – крикнул я, высунувшись из окошка.

Ни слова не говоря, он развернулся и потопал обратно. Я дал задний ход, нервно поглядывая в зеркальце заднего вида.

– Твой отец знает, что ты здесь?

Он припустил со всех ног и вскоре скрылся за углом. Я поехал к космодрому. В конце концов, ребенок не мой. Сообщу Хармону, пусть разбирается со своим чадом. Если захочет, прилетит в Сентралтаун на вертолете. Правда, пока он долетит, уже стемнеет, и найти паренька будет трудновато.

Я остановился у космодрома. До отлета оставалось еще полчаса, а летное поле было совсем рядом.

Какое мне дело до Джеренса? Я генерал-инспектор и должен заниматься военными объектами. Правда, никто не отменял мое прежнее задание – работу с плантаторами. Но означает ли это, что я должен…

Черт возьми! Я завел двигатель, поехал назад к центру города, выискивая взглядом среди пешеходов Джеренса. Он не мог убежать далеко. В одном из переулков мелькнула фигура, напоминающая Джеренса. Я тормознул, пригляделся – никого нет. Еще через пару километров я развернулся, доехал до подозрительного переулка, остановил электромобиль и пошел пешком.

Не в этом ли доме скрылся Джеренс? Странное строение: в окнах нет света, хотя уже вечер. Может быть, просто в нем никого нет? Двор зарос сорняками. Войти? Но у меня нет оснований вторгаться в чужие частные владения. Я пошел прочь, через несколько шагов передумал и вернулся. Проклиная свое тупое упрямство, я вошел во внутренний двор, моля Бога, чтобы хозяин не огрел меня электрошоковой дубинкой.

С крыльца вскочил пацан и припустил со всех ног мимо меня на улицу. На спине у него прыгал рюкзак. Конечно, это был Джеренс. Не раздумывая, я погнался за ним.

Бегал он хорошо. Я весь вспотел и на ходу расстегнул китель. Джеренс на мгновение оглянулся, увидел меня и рванул вперед еще быстрее. Наконец я расстегнул китель и сбросил его. В Академии мы бегали на дистанции пятьсот метров, один и два километра. В этом деле я никогда не был в числе первых, но и последним ни разу к финишу не приходил. Позади группы курсантов грозно бежал тренер. Если кто-нибудь отставал настолько, что тренер мог дотронуться до него своей палкой, то такого курсанта пороли на скамье. Слава богу, этого мне удалось избежать и в прямом и в переносном смысле слова.

Я старался не выбиваться из ритма, зорко следил за Джеренсом. Еще один квартал. Дыхание мое превращалось в агонию, сердце стучало бешено, но я все еще ухитрялся не отставать.

Видимо, Джеренс тоже устал. Расстояние между нами сокращалось.

Мы пронеслись мимо женщины, выглянувшей со двора своего дома. Я совсем запыхался и объяснить ей, в чем дело, не мог. Оставалось надеяться, что она сама догадается вызвать полицию.

Джеренс споткнулся, мгновенно вскочил, но потерял несколько драгоценных секунд. Я почувствовал себя тренером Академии, протягивающим к нерадивому бегуну страшный жезл. Почуяв мое приближение, Джеренс резко метнулся влево, но я успел схватить его за рубашку. Мы оба упали и покатились по придорожной траве.

Джеренс отчаянно затрепыхался, пытаясь вырваться, но поздно. Я оседлал его. Пот катился с меня градом. Вскоре парнишка понял бесполезность сопротивления и притих подо мной. Отдышавшись, я смог наконец заговорить.

– Вставай! – приказал я, крепко ухватив его за руку.

– Пустите! Не имеете права.

Я поднял его, встряхнул, поставил на ноги.

– Пошли! – приказал я. Мои ноги все еще дрожали.

– Что я такого сделал? – угрюмо спросил он, злобно косясь.

– Ты убежал из дому.

– А вам какое дело!

– Это не мое дело, но я знаю твоего отца. – Тяжело дыша, я волок его к электромобилю.

– Ну и что?

– Я помню, какое у него было лицо, когда он увидел тебя около моей машины после взрыва.

Джеренс снова начал упираться. Я толкнул его так, что он упал.

– Не вздумай убегать! – пригрозил я. – А то я…

– Что тогда? – огрызнулся он.

– Тогда я сломаю тебе руку.

Он пристально посмотрел на меня, оценивая серьезность угрозы, понял, что я не шучу, и решил идти со мной к электромобилю по-хорошему.

– Конечно, вы ведь больше меня, маленьких бить легко, – ныл он по дороге. – Вы такой же, как они.

– Кто они? – спросил я, все еще пыхтя.

– Папаша и остальные. «Делай, что тебе говорят. Будь фермером. Живи на плантации в глуши», – передразнил он своего отца.

– Твои родители богачи, а ты еще чем-то недоволен. Джеренс был наследником такого богатства, которого я не смог бы заработать за всю свою жизнь.

– Значит, вы тоже не понимаете, – сокрушался Джеренс. – Никто не хочет этого понять.

Минуты, пока мы шли к электромобилю, мне показались часами. Наконец я затолкал Джеренса на переднее сиденье.

– Только попробуй открыть дверь! – пригрозил я, хотя не был уверен, что снова поймаю его. Я повел машину к космодрому.

– Что вы собираетесь делать? – спросил он.

– Позвонить твоему отцу.

– Большое спасибо, – с сарказмом процедил он.

– Пожалуйста, – в тон ему ответил я. На этом наша беседа закончилась.

Припарковавшись у космодрома, я вышел из электромобиля, открыл дверцу с другой стороны, где сидел Джеренс. Он испуганно вылез в вечернюю прохладу, застегнул куртку. Я повел его в зал ожидания. У входа меня уже ждал Толливер.

– Посадка скоро закончится, – сообщил он. – Что с вами?

– Ничего, все нормально. – Я сразу направился к телефону-автомату, крепко держа Джеренса за руку.

У телефонной будки я его отпустил, забрался внутрь, с наслаждением сел на стул, набрал номер Хармона Бранстэда. Джеренс мрачно стоял, видимо, поняв бесполезность бегства. Подошел обеспокоенный Толливер, постучал по прозрачной пластмассе будки.

– До отправления всего одна минута, – сказал он. – Может быть, задержать отправку шаттла?

– Нет, я сейчас…

В этот момент Джеренс бросился наутек. Толливер, застыв, смотрел ему вслед.

– Держи его! – крикнул я, высунувшись из будки.

Лейтенант растерянно заморгал, наконец понял и погнался за мальчишкой. В Академии Толливер бегал гораздо лучше меня.

Он поймал Джеренса у автостоянки, заломил ему руку за спину и в таком положении подвел беглеца ко мне, едва не ткнув его головой мне в колени.

Я взглянул на часы. Времени звонить Хармону уже не было, сдавать Джеренса на попечение полиции – тоже.

– Чтоб его… – Я вовремя прикусил язык. – Из-за него мы опоздаем на шаттл!

– А кто этот пацан? – спросил Толливер.

– Сын Бранстэда. Сбежал из дому.

– Может быть, я останусь с ним тут, а на станцию прилечу утром?

– Нет, вы мне понадобитесь. Ладно! Возьмем мальчишку с собой. Позвоним Хармону со станции.

– За мое похищение папа засадит вас в тюрьму! – пригрозил Джеренс.

– Будешь делать то, что прикажет капитан, – прикрикнул на него Толливер.

– Я буду кричать!

– Тащи молокососа на шаттл, – приказал я и быстро пошел на посадку.

– Я тебе покажу как орать! – зарычал Толливер на мальчишку. Помнится, так же свирепо он командовал кадетами в Академии. – Двигай вперед, пока кости целы!

Запуганный Джеренс послушно засеменил за нами.

– Пожалуйста, не увозите меня с планеты, – канючил он, – я боюсь шаттлов, они очень опасны. Я запыхался от быстрой ходьбы и молчал.

– Свободные места есть? – спросил я у стюарда. Джеренс снова попытался вырваться, но Толливер крепко держал его за воротник.

– Да, сэр, места есть, – ответил стюард. – Мальчик с вами?

– Да.

Джеренс взвизгнул.

– Он мой гость, – объяснил я стюарду, не оборачиваясь на мальчишку.

– Станьте с ним на весы, – попросил стюард.

Джеренс, потирая руку и укоризненно косясь на Толливера, встал на весы. В одну секунду компьютер измерил и записал наш вес, после чего мы заняли свои места, посадив Джеренса между мной и Толливером.

Джеренс крутился и вертелся, поглядывая то в иллюминатор, то по сторонам.

– Что сейчас будет? Это опасно? – спрашивал он.

– Да, – рыкнул Толливер.

– Ладно, не запугивай парня, – сказал я. – Джеренс, через несколько минут после взлета ты ощутишь большую перегрузку. Ее легче перенести, если откинуться на спинку кресла и расслабиться. Прежде всего расслабь грудные мышцы. Не пытайся сопротивляться давлению.

– Вы инструктируете, как наш сержант в Академии, сэр, – съехидничал Толливер.

Я невольно улыбнулся.

Шаттл взлетел, на километровой высоте сложил крылья и устремился ввысь вертикальной ракетой. Джеренс похныкивал. Я, как мудрый учитель, успокаивающе пожал ему запястье, а когда ускорение возросло, я вопреки всем инструкциям вцепился в подлокотники и напряг грудные мышцы. Все-таки бестолковый я ученик.

– Как вы себя чувствуете, сэр? – тревожно спросил Толливер, тормоша меня.

– Нормально. – Я изобразил уверенность и решительно отстранил его руку.

– Но вы были без сознания.

– Где мы?

– Подлетаем к станции.

В груди все болело. Погоня за Джеренсом не прошла даром. Поморгав, я осмотрелся. Джеренс был бледнее смерти, то и дело сглатывал слюну, хватал и отпускал подлокотники.

– Только попробуй блевануть на меня, салага, я тебя разорву на куски и выброшу их на помойку, – пригрозил ему Толливер.

Джеренс застонал.

– Не мучайте его, – проворчал я.

– Есть, сэр.

Я закрыл глаза. Сердце билось учащенно. Очень некстати, ведь на станции придется много ходить. К тому же наверняка придется столкнуться с враждебностью генерала Тхо, когда он узнает, с какой целью я прибыл. А как объяснить Хармону Бранстэду, зачем я забрал его сына с собой? Куда устроить Джеренса на ночь?

И зачем мне попался на глаза этот строптивый мальчишка?

Постепенно я задремал. Наконец шаттл пристыковался к станции, началась высадка пассажиров. Я осторожно встал, боясь головокружения.

Невесомость кончилась. В привычных условиях силы тяжести Джеренс почувствовал себя лучше, порозовел.

– Что теперь, мистер Сифорт? – спросил он.

– Позвоним твоему отцу.

– Может, не надо? – жалобно попросил он.

– Надо.

По длинным коридорам мы добрались до пятого уровня, потащились к посту связи. Несмотря на позднее время, иногда нам встречались гардемарины и лейтенанты, спешащие с какими-то поручениями. Задумавшись, я автоматически отвечал на их приветствия, не замечая их любопытных взглядов. Наверно, они впервые видели на орбитальной станции ребенка.

Оставив Джеренса с Толливером у входа, я вошел в помещение поста связи и связался с Хармоном.

Я не догадался попросить радистов соединить меня с плантатором через частный канал, поэтому ответы Хармона громко доносились из настенного динамика, и их слушали оба радиста. Сплошные неприятности! Теперь вся станция узнает о том, что я похитил сына плантатора.

– Капитан Сифорт? Вы вовремя позвонили, я только что вернулся домой. Семейные дела, знаете ли… Ездил в Сентралтаун.

– Случайно не за Джеренсом? – спросил я.

– Откуда вы знаете? – изумился Хармон.

– Он тут.

– С вами? – Изумление Хармона сменилось настоящим потрясением. – Зачем он полетел с вами?

– Все произошло несколько сложнее.

– Значит, он сейчас на орбитальной станции?

– Да. – Я приготовился выслушать град упреков.

– Если бы вы оставили его в Сентралтауне, я мог забрать его.

– Во-первых, у меня не было времени, а во-вторых, он норовил удрать, – объяснил я.

– Ну что ж… – вздохнул Хармон. – Это лучше, чем если бы он один шлялся по городу. С тех пор как он повадился убегать из дому, ничего не могу с ним поделать. Не хочет быть плантатором, не слушается. Когда решите, каким рейсом вернетесь вниз, сообщите мне, я встречу ваш шаттл.

– Хорошо. Что передать Джеренсу?

– Передайте, что я всыплю ему так, что он пожалеет о том, что родился, – мрачно сказал Хармон и положил трубку.

Я вышел из поста связи.

– Что сказал папа? – нетерпеливо спросил Джеренс. Я передал ему обещание Хармона.

– Я давно уже жалею о том, что родился, – кисло произнес Джеренс.

Мы направились к офису генерала Тхо.

– Он уже ушел домой, – доложил нам дежурный сержант. – Я могу позвонить ему и сообщить о вашем прибытии.

– Не надо, мы зайдем утром, – сказал я. Зачем доставлять генералу лишнее беспокойство? Хватит с него огорчений от завтрашней проверки.

Мы пошли в казармы, где нам выделили комнаты.

От переутомления я никак не мог заснуть, несколько часов ворочался и наконец, устав ворочаться, встал, оделся и вышел на прогулку. И столовая, и большинство кабинетов были еще закрыты. Разумеется, на посту связи и в штабе Военно-Космических Сил дежурили круглосуточно, но там у меня не было дел. Я побрел куда глаза глядят, надеясь устать так, чтобы свалиться с ног и уснуть.

– Чем могу быть полезен, сэр? Я очнулся от размышлений, взглянул на окликнувшего меня часового.

– А что здесь? – тупо спросил я.

– Это третий уровень, сэр, а здесь вход в причал. Там сейчас «Виктория».

– «Виктория»? – Я вспомнил рассказ лейтенанта Кана об этом современнейшем корабле. – Можно взглянуть?

– Пожалуйста.

– Спасибо. – Я подошел к большой прозрачной двери, за которой в доке стояла «Виктория», но ничего особенного не увидел. Корабль как корабль, только маленький.

Затренькал предупредительный сигнал, на шлюзе «Виктории» зажглась красная лампочка. Это означало, что кто-то собрался выйти из шлюза. Хотя давление в ангаре причала и внутри корабля всегда было одинаковым, но на всякий случай внешний и внутренний люки корабельного шлюза никогда не открывались одновременно.

Внешний люк шлюза открылся, вышел юный гардемарин в свежей отутюженной униформе. Увидев мои капитанские нашивки, он отдал честь и вытянулся по стойке смирно.

– Воль… Рикки? – Я изумленно вытаращился на улыбающегося Рикардо Фуэнтеса. Когда-то он служил на «Гибернии» юнгой. Это был мой первый межзвездный полет. – Вольно, мистер Фуэнтес. – Я протянул ему руку.

– Я слышал, что вы здесь, на этой планете, сэр, – сказал он, с радостью пожимая мне руку.

– К сожалению, не в полете. А ты заметно подрос.

Рикки Фуэнтесу было тринадцать лет, когда я в последний раз его видел. Потом он поступил в Академию, а совсем недавно его произвели из кадетов в гардемарины и отправили в полет на дипломную практику.

– Мне уже почти шестнадцать, сэр, – похвастался он.

– Боже мой, как летит время!

– Как вам «Виктория»? Неплохой кораблик? Начальник Академии Керси добился мне места на «Виктории» в награду за отличную учебу.

– Замечательно!

– Спасибо, сэр. А вы как здесь оказались?

Моя улыбка погасла. Такой вопрос гардемарина капитану был, мягко говоря, нетактичным, но Рикки, судя по всему, не отдавал себе в этом отчета.

– Я здесь по заданию адмирала.

– Простите, сэр, я имел в виду другое. Я хотел спросить, как вы оказались у нашей «Виктории».

Я снова заулыбался. Рикки все еще не утратил прелестной непосредственности ребенка.

– Хотелось посмотреть на это чудо науки и техники, – ответил я.

Мы оба молчали, чувствуя некоторую неловкость.

– Ну ладно, пойду по своим делам, – сказал я наконец, хотя уходить не хотелось, да и дел у меня пока не было.

– Рад буду увидеться с вами снова, сэр. – Когда я повернулся, чтобы идти, он вдруг выпалил:

– Хотите посмотреть «Викторию»? Я имею в виду внутри.

Странный вопрос. Я готов был пожертвовать если не рукой, то несколькими пальцами, лишь бы осмотреть эту жемчужину изнутри.

– Но она засекречена, Рикки. К ней надо иметь допуск.

– Подождите немного, сэр, я спрошу у лейтенанта Стейнера, он сейчас дежурит на капитанском мостике. Но вначале мне надо доставить этот рапорт в штаб. – Как бы в оправдание он показал мне дискету.

– Не надо его беспокоить, как-нибудь обойдусь. – Я затаил дыхание. Что скажет лейтенант?

– Как хотите, сэр. Кстати, мистер Стейнер очень хороший человек. Он, наверно, разрешит мне показать вам корабль.

– Ну, тогда…

– Подождите немного, сэр. Я мигом. Туда и обратно.

– Ладно, – сдался я. – Я подожду, мистер Фуэнтес. Спустя полчаса я пожимал руки офицерам «Виктории».

– Извините, капитан Мартес, я не знал, что мистеру Стейнеру пришлось вас разбудить, – сказал я, здороваясь с капитаном «Виктории». Как капитан первого ранга, я был старше его по чину, но хозяином на борту корабля был он.

– Ничего, – улыбался молодой капитан третьего ранга, – он обязан был меня разбудить, так как разрешить посещение нашего секретного корабля могу только я.

– Еще раз простите за беспокойство.

– Ну что вы, сэр, вы же опытный капитан, командовали тремя кораблями. Что бы вы сказали о капитане, обожающем поспать?

– Тоже верно. – Я почувствовал себя свободнее. В самом деле, любой офицер, от гардемарина до адмирала, засыпает с мыслью, что в любой момент его могут разбудить.

– Кроме того, для нас большая честь принять вас у себя на борту, мистер Сифорт. Мы много наслышаны о вас. Вначале я покажу вам капитанский мостик, если не возражаете. Мистер Фуэнтес, вы можете идти.

Рикки помрачнел. Он надеялся показать мне корабль сам.

– Есть, сэр, – вяло ответил он, отдал честь, четко повернулся кругом и ушел в свою каюту. Все-таки Вакс Хольцер хорошо его вымуштровал.

Капитанский мостик был почти таким же, как на «Дерзком». Я стоял за командирским креслом между капитаном Мартесом и лейтенантом Стейнером, слушал их и рассматривал панели управления. Существенно отличалась от обычной лишь панель управления сверхсветовым двигателем. У переключателя кроме двух привычных положений «Включен» и «Отключен» появилось третье: «Зажигание».

– Мистер Сифорт, ускоренный сверхсветовой режим включается в два приема, – объяснял капитан Мартес. – Вначале запускается обычный сверхсветовой двигатель, но в режиме холостого хода, потом мы синхронизируем его N-волны с волнами дополнительного двигателя, действующего по иному принципу, и наконец включаем всю систему.

Не берусь утверждать, что я правильно понял его объяснения. Как я ни старался, но ни в Академии, ни на дополнительных курсах не мог толком разобраться в устройстве даже обычных сверхсветовых двигателей.

– Насколько я понимаю, работа двигателя на холостом ходу опасна, – сказал я.

– Очень опасна, – улыбнулся Мартес. – Двигатель сильно нагревается, поэтому мы должны успеть синхронизировать волны за двадцать секунд, а если не успеем, то придется срочно отключать двигатель, иначе он перегреется и взорвется.

– Не взорвется, я отключу его вовремя, – прозвучал из динамика женский голос.

– Разумеется. Капитан Сифорт, это наш бортовой компьютер Розетта.

– Рад познакомиться, – произнес я в пространство.

– Добрый вечер, капитан. Вернее сказать, добрая ночь. Не поздновато ли пожаловали в гости?

– Розетта! – прикрикнул Мартес. – Мистер Сифорт – капитан Военно-Космических Сил!

– Знаю, Уильям уже переслал мне его досье. Я не хотела его обидеть, просто я собираю информацию о ваших человеческих правилах.

– Хватит болтать, «Розетта», лучше покажи корму нашего корабля, – попросил Мартес.

– Есть, сэр.

На огромном экране появилось изображение диска второго уровня, вид сзади. Телекамера, установленная на корме, плавно скользила объективом по корпусу корабля от диска к корме.

Большие корабли типа «Гибернии» имеют три диска, которые называются уровнями. Корабли поменьше, например «Порция», имеют два уровня. Есть совсем маленькие корабли, называемые катерами, у которых всего один уровень, но сейчас они устарели и сняты с производства. Экономически выгоднее строить большие корабли. На них можно летать за много световых лет от Солнечной системы не просто так, а с большим полезным грузом. «Виктория» была немного больше катера и имела два уровня. Короче, двухпалубник.

На экране показалась корма. У обычных кораблей корпус к корме плавно суживается, а у этого диаметр торца был такой же, как в центре. И шахта сверхсветового двигателя из этого обрубка выступала меньше обычного.

– Выглядит непривычно, правда?

– Правда, мистер Мартес.

– «Виктория» не красавица, но зато шустрая, стерва. Не люблю грубые выражения. Я нахмурился, но из вежливости пропустил тираду Мартеса мимо ушей.

– Чем еще она отличается? – спросил я.

– Больше ничем, если не считать маленького трюма. Да еще лазерных пушек маловато. – Почему?

– Чтобы уменьшить массу, сэр, – ответил Брэм Стейнер. – Если нацепить на нее еще пару пушек, она просто-напросто не сможет прыгнуть в сверхсветовой режим.

– Понятно. – Больше вопросов на эту тему я не задавал. Все равно ничего не пойму. Работа сверхсветового двигателя для меня так и осталась тайной за семью печатями.

– Брэм у нас главный специалист по новому сверхсветовому двигателю, если не считать инженера, – сказал капитан. – Если с ними что-то случится, нам придется туго. Как видите, наш кораблик практически беззащитен, только драпать хорошо умеет. Я его покину без сожаления.

– Уйдете? – удивился я.

– Да, через неделю меня переведут на другой корабль. Боевой, надеюсь.

– А кто займет ваше место?

– Не знаю. У меня даже нет времени слетать вниз посмотреть на планету. Как она выглядит?

– Знаете… – Что ему сказать? – Природа Надежды прекрасна. А разве вам не положен отпуск?

– Нет, сэр, ведь мы летели всего девять месяцев.

Осмотр капитанского мостика закончился, меня повели по остальным помещениям корабля. Своим чином я воспользовался только однажды, когда потребовал не будить остальных офицеров «Виктории». Наконец мы подошли к шлюзу.

– Очень благодарен вам за гостеприимство, капитан. И вам, лейтенант, – сказал я, прощаясь.

– Я пожертвовал всего часом сна, – лукаво усмехнулся капитан Мартес, – зато теперь всем могу хвастаться, что разговаривал с самим капитаном Сифортом.

Я смущенно кашлянул, замялся:

– Кстати… насчет мистера Фуэнтеса… У меня сохранились о нем самые лучшие воспоминания. Превосходный офицер.

– Рикки? Да, отличный парень. Он много рассказывал о вас.

– Неужели? – промычал я, отдал честь и ретировался.

10

– Вы хотите посмотреть файлы с данными о регистрации грузов? – опешил генерал Тхо.

– Да, сэр, – мягко ответил я. Только что он источал радушие и гостеприимство, а теперь выражение его лица резко переменилось.

– Но… зачем? – Вдруг он вскочил. – Понимаю, вам приказал адмирал, а почему – не мое дело.

– Не волнуйтесь, это просто…

– Я все понимаю. У Уильяма есть вся интересующая вас информация. Можете просматривать его файлы прямо здесь.

– Не хотелось вас стеснять в вашем собственном кабинете, я могу…

– Возможно, этот кабинет будет уже не мой, когда вы закончите проверку.

Настала моя очередь изумленно открыть рот.

– Вы имеете в виду случай с генералом Хартовым? – осторожно поинтересовался я.

– Это тоже не мое дело. Проверяйте все, что сочтете нужным.

Оставаться в его кабинете после столь резких слов было бы с моей стороны хамством. Я вышел.

В приемной меня ждали Джеренс и Толливер.

– Где я могу найти дисплей? – спросил я у дежурного сержанта.

– В офисе квартирмейстера, это дальше по коридору, третья дверь.

– Спасибо. Пошли, – сказал я своим спутникам и вышел в коридор, кляня свой дурной характер, из-за которого попал на такую неблагодарную работу. Хотелось спать, да и нервная встряска от погони за Джеренсом по Сентралтауну все еще сказывалась.

– Куда вы меня тащите? – снова начал надоедать Джеренс.

– Толливер, сделайте так, чтоб он от меня отцепился, – буркнул я.

– Есть, сэр, – кровожадно улыбнулся Толливер. – Щенок, только попробуй вякнуть. Одно слово – и увидишь, что я с тобой сделаю.

Джеренс присмирел. К офису мы шли в полной тишине. В приемной нас встретил капрал.

– Меня послал генерал Тхо, – прорычал я. – Где тут дисплей?

– В кабинете мистера Кэри, но он вышел…

Не слушая объяснений капрала, я решительно вошел в кабинет. Экран дисплея был такой же гигантский, как на капитанском мостике. Я сел за клавиатуру и вдруг сообразил, что не знаю, как включить дисплей. У себя на корабле я просто набрал бы свой личный код, и дисплей включился. Но этот компьютер на мой код вряд ли отреагировал бы. Вдруг раздался голос:

– Чем могу быть полезен, капитан? От неожиданности я подпрыгнул, но тут же успокоился, узнав голос компьютера станции Уильяма.

– Уильям, как мне найти нужные файлы? – спросил я.

– Зачем их искать? Спрашивайте у меня, что вас интересует.

Могу поклясться, что Уильям в этот момент снисходительно улыбался. Я покосился на Толливера. Может быть, ему тоже хотелось похихикать над моей компьютерной дремучестью, но он не выдавал своих чувств.

– Хорошо. Уильям, выведи, пожалуйста, на экран все декларации судовых грузов за год.

– Пожалуйста, сэр. – Не успел Уильям договорить, а экран уже заполнился неимоверным количеством таблиц и поясняющих надписей.

Я понял, что разобраться в этом информационном море мне не под силу.

– Уильям, покажи мне для начала только грузы с Земли.

– Вот они, мистер Сифорт. – Часть таблиц мгновенно была выделена другим цветом.

Я и не предполагал, что в эту колонию с Земли доставляется такое огромное количество всякой всячины.

Несмотря на большие размеры экрана, на нем помещались лишь сведения за два месяца. Я вспомнил, что проверять должен только военные грузы.

– Убери все данные, кроме военных, – попросил я.

Изображение на экране сменилось. Теперь высвечивались сведения за четыре месяца: сотни строк и в каждой из них куча информации о грузе, преодолевшем шестьдесят девять световых лет от Земли до Надежды. Эта бурно развивающаяся планета уступала по военной мощи лишь Солнечной системе.

– А теперь оставь только информацию о грузополучателях и назначении груза.

– Хорошо, капитан.

– Добавь еще даты прибытия и доставки.

– Пожалуйста, капитан. А чем вы так досадили генералу?

– Что ты имеешь в виду?

– После разговора с вами он очень расстроился.

– А почему ты спрашиваешь? Разве ты не слышал, о чем мы говорили?

– Конечно нет, – обиделся Уильям. – Я слушаю только тогда, когда мне разрешают. Кстати, когда вы покинули кабинет мистера Тхо, он в разговоре со мной дал вам краткую характеристику. Хотите послушать?

– Я не люблю подслушивать чужие разговоры. Лучше покажи мне данные за следующие два месяца.

– Пожалуйста. – Мне показалось, что при этом компьютер с сожалением вздохнул.

Даже беглое изучение грузопотока показывало, что значительная часть грузов оседала в Сентралтауне. Лишь немногое отправлялось на Вентурскую базу, а остальное…

– Мне надо принять ванну.

Толливер сразу понял мой намек, схватил за руку Джеренса и вышел из кабинета.

Итак, большинство грузов для баз оставались в Сентралтауне. Ничего удивительного, ведь в Вентурах до сих пор не построили подходящую площадку для шаттлов, а та, что имеется, позволяет приземляться лишь небольшим самолетам. Придется мистеру Эйфертсу исправлять это упущение.

– Уильям, покажи данные по грузопотоку на станции, – попросил я.

Изучение дат прибытия кораблей на станцию и отправки их грузов на поверхность планеты показало, что генерал Тхо справлялся со своими обязанностями хорошо. Грузы на орбитальной станции не задерживались.

Вошли Джеренс и Толливер, сели. Мальчишка тихо хныкал, но я решил не замечать этого, как обычно поступает капитан по отношению к гардемаринам.

– Никаких недостатков пока не нашел, – сообщил я Толливеру.

– Много данных проверили, сэр? – спросил он.

– За весь последний год.

– И за последние недели?

– Разумеется, – проворчал я.

– Капитан, если не считать «Виктории», последним кораблем была «Кордова», которая прибыла четыре недели назад, – проинформировал Уильям.

– Спасибо.

На всякий случай я подробно проследил судьбу грузов, доставленных «Кордовой», но ничего криминального не нашел.

– Нам тут делать нечего, надо разбираться на поверхности планеты. – Я встал и выключил экран.

– Хорошо, что у генерала Тхо все аккуратно зарегистрировано, – сказал Толливер. – А у квартирмейстера в Сентралтауне полный хаос.

– Что верно, то верно, – согласился я. – С документацией Тхо работает безупречно. Но на всякий случай надо посмотреть склады станции. Поднимайся, Джеренс, здесь нам больше делать нечего.

Джеренс послушно встал, с опаской поглядывая на Толливера. Я вспомнил, как тяжело мне давалась работа с документацией на корабле, и напоследок не удержался от вопроса:

– Уильям, даты доставки грузов заносятся в твою память регулярно?

– Какие даты вы имеете в виду, капитан? Даты доставки, указанные в заказах, или даты фактической доставки грузов?

– Даты фактической доставки, конечно.

– Я записываю дату фактической доставки сразу, как только шаттл с грузом приземляется на космодром.

– А желательную дату доставки, указанную в заказе, ты тоже записываешь сразу, как только станция получает заказ?

– Да, мистер Сифорт. Первый раз сразу.

– Как это первый раз? – удивился я. До чего же трудно бывает разговаривать с компьютерами! – Ведь сведения достаточно записать только один раз, первый и последний, а потом они могут храниться вечно.

– В некотором смысле вы правы, сэр. Что за бестолковая машина! Нет бы прямо объяснить в чем дело, так нет же, ходит вокруг да около!

– Ты хочешь сказать, что записываешь каждую дату по несколько раз? – нетерпеливо спросил я.

– Если вы имеете в виду даты доставки, указанные в заказах, то мой ответ будет положительным. Эти даты я обновляю ежемесячно, капитан.

– Но зачем? – изумился я.

– Чтобы они соответствовали фактическим датам доставки, – все так же спокойно ответил Уильям. Я остолбенел.

– Сукин сын переписывает даты заказов, чтобы казалось, будто грузы доставляются со станции точно в срок! – воскликнул Толливер.

– Все правильно, за исключением характеристики лица, приказывающего мне переписывать даты, – согласился Уильям.

– Кто этот мошенник? – проревел я.

– Я, – ответил Тхо, открывая дверь кабинета.

– Вы, генерал? Но… – Я был потрясен. – А как вы узнали, что мы здесь проверяем даты?

– Просто Уильям доложил. – Генерал Тхо погладил свои аккуратные усики.

– Мистер Толливер, выведите Джеренса из кабинета! – Как только они закрыли дверь, я решительно спросил генерала:

– Зачем вы искажаете даты?

– Для улучшения отчетности, – сразу признался он.

– Значит, на самом деле грузы доставляются как попало?

– В этом деле идеального порядка никогда не было, а изменение дат в отчетности ничему не вредит.

– А как же честность? Это слово для вас – пустой звук?

Генерал не спеша сел.

– Сразу видно, что вы не знакомы с тонкостями политики, иначе отнеслись бы к этому безобидному факту иначе, – сказал он с оттенком усталости и снисходительности.

– Я не могу покрывать нечестность, пусть даже безобидную.

– Понимаю. Я подам в отставку, чтобы не затруднять вас отстранением меня от должности.

Я почувствовал себя злодеем, да еще в груди побаливало, кашель усиливался.

– У меня нет полномочий вас отстранять, – с горечью произнес я.

– А как же генерал Хартов?

– Ну зачем вам эти подтасовки? – показал я на экран. – Так ли уж они необходимы?

– Жесткой необходимости нет. Они желательны моему начальству. Конечно, прямо о таких вещах мне не говорят, но намекают прозрачно.

– Зачем?

– Сифорт, вы служите в Военно-Космических Силах, которые находятся в привилегированном положении. Вас обильно финансируют, в вашу Академию конкурс намного выше, чем в нашу. Вашими кадетами становятся лучшие из лучших. А сухопутные вооруженные силы… Их положение печально. Нам достаются крохи с барского стола. Чтобы как-то выбивать ассигнования, мы должны предоставлять безупречную отчетность.

– Но кого волнует доставка грузов в далекой колонии за шестьдесят девять световых лет от Земли?

– Генеральный штаб! Он вынужден представлять в бюджетные комиссии ООН кучу отчетов, в том числе и мои. То, что вы называете нечестностью, позволяет нам хоть как-то держаться на плаву. Это никому и ничему не вредит. Наоборот… – Он с досадой махнул рукой. – Когда это все началось? Может быть, еще тогда, когда я поехал на велосипеде во Вьентьян, чтобы подать заявление в военный вербовочный пункт… Не знаю. – Он встал во весь свой небольшой рост, посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

– Поступайте так, как считаете нужным. Я буду в своем кабинете.

– Генерал, постойте…

Но он уже скрылся за дверью.

Я сидел в полной тишине один, ошеломленный открывшейся мне правдой. Голая, неприукрашенная правда… Какой же она бывает несимпатичной!

Очнувшись от невеселых дум, я встал и вышел в коридор. Меня ждали Джеренс и Толливер.

– Пошли, – сказал я.

– Что вы намерены делать, сэр? – спросил Толливер.

– Осмотреть склады.

– Я имею в виду генерала Тхо. Теперь, когда мы знаем, где искать, надо порыться в его отчетах как следует. Боже мой, всюду коррупция! А сколько еще мы нароем! С чего начнем?

Я резко остановился, подчеркнуто строго спросил:

– Разве решения принимаем мы?

– Нет, сэр, – пролепетал озадаченный Толливер. – Просто я подумал, что вы уже решили… Ведь вы должны что-то с ним сделать.

Джеренс с интересом шмыгал глазами по нашим физиономиям, наслаждаясь бесплатным концертом.

– Это приказ? – ледяным тоном спросил я. Толливер ошалело открыл рот. Потом наконец промолвил:

– Никак нет, сэр. Простите.

– Лейтенант, запомните, если мне потребуется узнать ваше мнение, я спрошу вас, – прогремел я. – Ясно?

– Да, сэр. Есть, сэр.

Джеренс скорчил Толливеру мстительную рожу.

– Веди себя прилично! – прикрикнул я на мальчишку.

– А что я такого сделал? – притворно возмутился он.

– Если я еще раз увижу такую гримасу, то оставлю тебя в одной комнате с мистером Толливером!

Джеренс мигом присмирел. Неплохо все-таки иметь под рукой безропотное существо, на котором всегда можно сорвать злость.

Осмотр складов занял несколько часов. В столовой мы с Толливером поделились наблюдениями и пришли к выводу, что крупных нарушений нет, а наши мелкие советы по улучшению работы складов достаточно будет изложить в форме докладной записки интенданту. На этом проверку можно заканчивать.

– А склады с оборудованием для Военно-Космических Сил проверять будем? – спросил Толливер.

– Нет, они вне моей компетенции, адмирал высказался об этом со всей ясностью.

Я подхватил вилкой очередной кусок. Джеренс с жадностью пожирал сэндвичи.

– А как насчет генерала? – осторожно поинтересовался Толливер.

– А генерал вне вашей компетенции, – ответил я.

– Понятно, сэр. – Он уставился в чашку кофе, не решаясь больше меня нервировать своим удивлением.

– Теперь… – я запнулся на полуслове.

Толливер поднял глаза, проследил мой взгляд и тоже заметил Вакса Хольцера. Он только что отошел, держал в руках поднос и искал свободный столик. Я встал.

– Ждите тут, – приказал я Толливеру с Джеренсом и пошел навстречу Ваксу.

Наконец он заметил меня, остановился. В первое мгновение на его лице отразилась противоречивая гамма чувств, но он быстро их подавил. Лицо превратилось в непроницаемую маску.

– Не ожидал вас здесь увидеть, – холодно произнес он и нехотя добавил вежливое:

– сэр.

– Нам надо поговорить.

– А мне не надо.

От боли я на секунду закрыл глаза:

– Пожалуйста.

– Капитан приказывает? – холодно спросил Вакс.

– Нет, мистер Хольцер. – Я оглянулся в поисках свободного стола, чтоб побеседовать с Ваксом с глазу на глаз, но все было занято. – Я подожду вас в коридоре, мистер Хольцер. Если, конечно, не возражаете. – Не дожидаясь ответа, я повернулся и вышел из столовой.

Я расхаживал по коридору и размышлял о наших с Ваксом отношениях. Несколько лет назад мы были непримиримыми соперниками, чтобы не сказать врагами. Потом стали друзьями. И вот опять все изменилось. Конечно, Вакс не захочет со мной общаться. Он никогда не простит меня. Да и что я мог бы ему сказать? Попросить прощения? Попытаться убедить его, что отказался тогда от его помощи ради него самого? Я действительно хотел спасти ему жизнь.

Вакс все не появлялся, а я, сунув руки в карманы и понурив голову, упрямо ждал его в коридоре. Вдруг совсем рядом раздался жесткий голос:

– Слушаю.

Я вздрогнул, вскинул голову. Это был Вакс.

– Что ты подкрадываешься ко мне? – вспылил я. – У тебя не все в порядке? – Все мысли о примирении мигом выветрились из моей головы.

– Я-то в норме, а вот тебя, похоже, и в самом деле надо лечить. Я не имею в виду твое изуродованное лицо, которое ты почему-то тоже не исправляешь.

Я решил не обращать внимания на его колкость.

– Вакс, почему ты не хочешь со мной разговаривать? Он уставился на меня взглядом, который мог бы прожечь броню.

– Ты что, черт бы тебя побрал, сам не знаешь?! – крикнул он.

– Вакс, объясни мне, за что ты на меня сердишься. Он долго молчал, наконец нашел для меня только одно слово:

– Ублюдок.

На секунду я потерял дар речи от возмущения. Какая наглость! Даже в неформальном разговоре лейтенант не имеет права называть капитана… Ладно, черт с ней, с субординацией. Надо наконец выяснить отношения.

– Что я тебе сделал? – спросил я, изо всех сил сохраняя спокойствие.

– Ты спас меня.

– Но это не…

Но Вакс уже не слушал меня. Его словно прорвало; он заговорил быстро, как будто боялся не успеть выговориться.

– Помнишь, на «Порции» Алекс часто посылал Филипа Таера ко мне на порку? Так вот, я порол его с большим удовольствием, потому что он был садистом. Таким же зверем мог стать и я, но не стал. Благодаря тебе.

– Я очень рад, что…

– Мы стали друзьями, – перебил Вакс, – а потом ты выбросил меня, как ненужный хлам.

– «Дерзкий»?

– Да, именно тогда. – Вакс быстро оглянулся и, заметив, что вокруг никого нет, припер меня к стене. – Сифорт, ты понимал, что я мог тебя убить?!

– Вакс, я хотел только одного: спасти тебе жизнь.

– Я должен был остаться с тобой! – крикнул Вакс. – Даже если бы это стоило мне жизни! Какое ты имел право решать за меня?!

– Капитан имеет право решать. – Я понял, что для Вакса это не довод. – Послушай, Вакс… Мне было наплевать на свою жизнь. Я потерял Нэйта, Аманду. Потерял все. Я искал смерти. Но почему я должен был обрекать на смерть и тебя?

– Ты не должен был решать за меня.

– Как капитан…

– Ты был моим другом!

Его слова повисли в вязкой тишине. Я заставил себя посмотреть ему в глаза, чтобы сказать:

– Прости, Вакс.

– Нет. Никогда.

Это прозвучало для меня как приговор.

– Знал бы ты, через что мне пришлось пройти… Это был адский полет. Я погубил свою душу. Конечно, в этом виноват только я. Пожалуйста, Вакс, не покидай меня.

– Нет. Ты давно сделал свой выбор. – Его взгляд жег меня больнее лазера. – А я сделал свой. – Он отвернулся и зашагал прочь.

Я расхаживал по коридору, пока не пришел в себя, пока не почувствовал, что смогу посмотреть в глаза Толливеру и Джеренсу. Глубоко вздохнув, я вернулся к ним в столовую.

– Толливер, закажите билеты на ближайший шаттл, – попросил я.

– Есть, сэр. – Он немедленно направился к телефону. Я устало сел за стол напротив Джеренса.

– Мистер Сифорт, у вас какие-то неприятности? – спросил он.

– Да.

– Может быть, я чем-то смогу помочь?

Меня захлестнула ярость от его сарказма, но вдруг я понял, что это лишь мое воспаленное воображение. Голос Джеренса был обычным, он просто от чистого сердца хотел мне помочь.

– Нет, тут ты мне ничем не поможешь.

– А что случилось?

– Случилось так, что я предал старого друга. Только что он сказал… все, что обо мне думает.

– Вы не предавали его.

– Откуда тебе знать? – невесело усмехнулся я.

– Дядя Эммет рассказывал о вас. Я все знаю.

– Спасибо, – смущенно пробормотал я.

– В таких случаях помогают наркотики. Я удивленно вскинул глаза:

– Джеренс, зачем ты их принимаешь?

– А как еще избавиться от скуки? Знаете, как мне надоели эти плантации? А когда ты под кайфом, мир видится совсем другим. Это не объяснить. Это надо испытать самому. Попробуйте, тогда поймете.

Конечно, я не признался ему, что однажды попробовал наркотик. Это было давным-давно, в Лунаполисе, когда я был молодым и глупым гардемарином. С тех пор я больше не прикасался к этому зелью, но не потому, что мне не понравилась та эйфория, а потому, что знал: стоит еще раз попробовать – и уже не будет сил остановиться.

– Лучше быть наркоманом, чем всю жизнь вкалывать на плантации, – уныло сказал Джеренс.

– Когда-нибудь ты скажешь иначе.

– Это я уже слышал от папы. Я у него старший сын, а значит, наследник плантации Бранстэдов. Сколько раз я говорил папе, что мне не нужна эта плантация, но он даже слушать не хочет.

Вернулся Толливер и доложил:

– Шаттл отправляется через час.

– Хорошо. – Я встал. – Пора идти на посадку.

Мы шли по бесконечным коридорам орбитальной станции. Времени было еще достаточно, поэтому по пути я показал Джеренсу пост связи. Среди дежурных радистов оказалось несколько моих знакомых. Джеренс с благоговейным интересом осмотрел многочисленную аппаратуру, и мы двинулись дальше.

Мне хотелось быстрее покинуть станцию и никогда больше сюда не возвращаться.

У поворота к офису генерала Тхо я замешкался. Стоит ли снова туда заходить?

– Нам туда, – услужливо подсказал Толливер.

– Я знаю дорогу к шаттлу, – бросил я и решительно направился к кабинету генерала. Толливер с Джеренсом послушно пошли за мной.

– Генерал Тхо на собрании, сэр, – доложил мне сержант в приемной.

– Вызовите его сюда, – приказал я.

– Что? – изумился сержант.

– Что слышали!

Вскоре генерал Дук Тван Тхо стоял передо мной в приемной навытяжку. От его взгляда веяло холодом.

– Слушаю вас.

– Это частный разговор, сэр, – сказал я.

– Тогда пройдемте в мой кабинет, – все тем же официальным тоном произнес он, повернулся, как на строевом смотре, и вошел в кабинет.

Я решил не садиться, чтоб не затягивать разговор.

– Я отбываю в Сентралтаун, – сообщил я.

– Я уже понял.

– Я не собираюсь возвращаться.

– Хорошо.

– Мы нашли несколько мелких недостатков на складах. Наши рекомендации по их устранению Толливер изложит в докладной записке вашему интенданту.

– Хорошо.

– И последнее. Напрасно вы переписываете даты заказов так часто. Это отнимает много времени. – Краснея под пристальным взглядом генерала, я пробормотал:

– Я направлю вам докладную записку, когда найду время. – В то же мгновение я развернулся и бросился вон.

– Спасибо, – мягко сказал он мне в спину. – Спасибо, мистер Сифорт.

Последние его слова я услышал уже в коридоре.

– Я бы не стал награждать его экскурсией на орбитальную станцию, – сказал Хармон Бранстэд, стараясь не показать своего недовольства.

– Извините, что так получилось, мистер Бранстэд, – простуженным голосом ответил я.

– Что вы, наоборот, очень хорошо, что вы его задержали. – Он глянул на вертолет, где сидел Джеренс, вздохнул. – Извините, я был с вами не очень вежлив. Это все от расстройства. Не знаю, что с ним делать.

– Понимаю.

– Кстати, вспомнил! – Хармон щелкнул пальцами. – Эммет говорит, что один из наших рабочих видел Фредерика Мантье в Сентралтауне.

– Где? – Мои кулаки непроизвольно сжались.

– Недалеко от центра.

– Вы сообщили властям?

– Правителю Саскриту? Нет, у нас на Надежде принято в таких случаях разбираться самостоятельно, без властей. Мы с Лаурой Трифорт обшарили тот район со своими людьми, но Фредерика не нашли. А вы что-нибудь выяснили насчет этого? – показал он на склады возле космодрома.

– Орбитальная станция отправляет сюда грузы без существенных задержек, а дальнейшая их судьба зависит от местного интенданта. Очевидно, он заказывает все подряд, что надо и не надо, поэтому склады и затоварены.

– Значит, Лаура оказалась права.

– Да.

– Как вы намерены с этим бороться?

– Решение еще прорабатывается, – отделался я официальной формулировкой и поспешил сменить тему:

– А что будет с Джеренсом?

– Просто не представляю, что с ним делать, – сокрушенно покачал головой Хармон. – Эти наркотики, просьбы передать наследство его младшему брату…

– Вообще-то он неплохой парень. – Я тактично умолчал о том, что Джеренса пришлось тащить на орбитальную станцию силой, хотя любой другой мальчишка был бы от такой экскурсии в неописуемом восторге.

– Теперь я подумываю, не отдать ли его на лечение в госпиталь. Раньше надеялся, что до такой серьезной меры дело не дойдет.

– Джеренсу придется туго, если о его наркомании узнают власти.

С конца эпохи бунтов общество относится к наркоманам весьма жестко, не делая скидки на возраст. Даже тринадцатилетнему Джеренсу скидки не будет. Несомненно, он попадет в колонию строгого режима, если у него хоть однажды найдут наркотик.

Вертолет Бранстэда скрылся в лучах заходящего солнца. Я заскочил в Адмиралтейство, сдал отчет, отпустил Толливера и поехал домой.

Анни сидела в гостиной. Одета она была не по-домашнему, на коленях лежала куртка.

– Собралась на прогулку? – спросил я, снимая китель.

– Не знаю. Никки, нам надо поговорить.

– О чем?

– О том, что произошло… между мной и Эдди.

– Мы уже говорили об этом. – Я думал лишь об одном: поскорее лечь. Неважное самочувствие, усталость и нервные перегрузки вымотали меня до предела.

– Нет! Еще не говорили! – повысила она голос. Мне почему-то вспомнилась Аманда. Она тоже бывала очень напористой.

– Ладно, говори, – уступил я.

– Ник, я поняла, что сделала нехорошо. Но этого не исправишь. Ты не понимаешь наших законов, поэтому принял то, что произошло, за обиду. – Она помолчала, пытаясь успокоиться, чтобы восстановить хорошее произношение. – Но мы уже поженились. Ты говорил, что это на всю жизнь. Я хочу, чтобы ты заботился обо мне, любил меня. А если не будешь… – Она закрыла лицо руками и пробормотала что-то невразумительное.

– Я не слышал твоих последних слов, – произнес я натянутым тоном.

– Я сказала, что если не будешь, тогда я уйду от тебя.

– Куда?

– Найду куда. Я не пропаду. Если надо, буду проституткой. Мне не привыкать. Ты забыл, что я беспризорница?

– Забыл.

– Как мы будем жить, Никки? – произнесла она сквозь слезы.

– Не знаю.

Во мне всколыхнулись воспоминания. Долгий полет, каюта. Анни прилежно учится читать, правильно выговаривать слова, мечтает стать настоящей леди. Анни плачет в моих объятиях. Бессонные ночи плотской любви, наши потные, извивающиеся тела. Анни провожает меня к доктору Тендресу. Ее руки, страстно обнимающие голую спину Эдди Босса.

Мы сидели в гнетущей тишине. Сгущались сумерки.

– Тогда я пойду, – наконец произнесла Анни. В голосе ее звучало оскорбленное достоинство. – Вещи я уже собрала.

– Не уходи, – вырвалось у меня против воли.

– А что? – усмехнулась она. – Ты хочешь сказать, будто любишь меня? – Она снова от волнения коверкала язык.

Я долго молчал, не зная, что ей ответить, и наконец так и сказал:

– Не знаю.

– Тогда ухожу.

Мне стало трудно дышать. Я взмолился:

– Не уходи. Дай мне время. Я должен разобраться в себе.

– Сколько можно ждать?! – вспылила она. – Долго еще ты будешь меня мучить?

– Я понимаю твои мучения, но пойми и ты меня. – Я едва заставил себя выдержать ее взгляд. – Мне нужно время.

Анни разрыдалась. Мне хотелось броситься к ней, обнять, утешить, но вспомнил кошмарную сцену измены с Эдди Боссом.

Я пошел в спальню, собрал в сумку вещи.

– Поживу пока в казарме. Поговорим через несколько дней, ладно? Она кивнула. Я ушел из дому.

Я вскользь упомянул о том, что перебрался в казарму. Толливер никак на это не прореагировал. Иного я от него и не ожидал. Во-первых, нечего лейтенанту совать нос в личную жизнь капитана, а во-вторых, за последние дни я достаточно ясно показал ему свою враждебность. Снова и снова я подумывал, не отказаться ли мне от его услуг, но этим и ограничивался. Пойти на решительные действия я почему-то не мог, хотя один только вид его вызывал у меня отвращение.

Когда я собрался навестить Алекса, Толливер зачем-то увязался за мной. Я не стал возражать.

Мы нашли Алекса в комнате отдыха. Видимо, больничная палата ему наскучила.

– Орбитальная станция? – спросил он, когда я начал рассказывать о своей поездке. – Я бывал там?

– Да. «Порция», на которой ты сюда прилетел, причалила к орбитальной станции.

– Воспоминания никогда не вернутся, – горько посетовал Алекс.

– Все прибывающие корабли причаливают к орбитальной станции, мистер Тамаров, – объяснил Толливер. Я бросил на него раздраженный взгляд, но он, кажется, этого не заметил.

Алекс подошел к окну:

– А что будете делать дальше?

– Я сегодня пополудни поеду в гости к Заку Хоупвеллу, встречусь с некоторыми другими плантаторами. Увы, особо обрадовать мне их нечем. С затовариванием складов Сентралтауна мы как-нибудь разберемся, а вот с тарифами на межзвездную перевозку грузов я ничего не могу сделать. Не могу я и уменьшить количество пьяных солдат в Сетралтауне, не могу изменить структуру местного правительства.

– В этом кресле, где ты сейчас сидишь, я вчера провел весь вечер, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь.

Я встал с кресла, подошел к окну, где стоял Алекс, с надеждой спросил:

– Вспомнил?

– Нет. Ничего. Хорошо помню все твои визиты, все, что ты мне говорил. Короче говоря, помню все, что происходило после травмы. А из того, что было до этого, я так ничего и не вспомнил.

– Как я тебе сочувствую, Алекс.

– Что толку от твоих сочувствий! Знал бы ты, что это такое – жить без воспоминаний!

– Извини, Алекс, я просто не… не знал, что сказать.

– Тогда лучше молчи! Прибереги свою жалость для других!

Я вконец расстроился. Почему от меня всем достаются одни только неприятности? Краем глаза я заметил укоризненный взгляд Толливера, но не мог понять, кого из нас он осуждает.

– Что я могу для тебя сделать, Алекс? – выдавил я, превозмогая душевную боль.

– Ты… Боже мой! Что на меня нашло! – Алекс в отчаянии бросился на кровать. – Прости. Опять сдали нервы.

– Алекс, больничная скука не способствует твоему выздоровлению. Может быть, тебе лучше поездить со мной? Ты все еще числишься в моей команде.

– Ты хочешь отозвать меня из отпуска?

– Нет, – улыбнулся я. Отозвать его из отпуска по болезни я, конечно, не имел права. – Это будет лечебная поездка. Терапевтический отпуск.

– Есть и такой вид отпуска, сэр? – удивился Толливер.

– Точно не знаю, но у меня есть возможность устроить нечто подобное. Алекс, хочешь съездить с нами на плантации?

– Очень.

– Значит, поедешь.

Оформив выписку Алекса из госпиталя, я повез его на космодром. Там нас ждал Толливер с вертолетом. В униформе Алекс показался мне прежним самоуверенным лейтенантом, каким я его запомнил по «Порции», но в электромобиле он всю дорогу как бы испуганно озирался по сторонам на незнакомую ему местность. Я не знал, как развеять его страхи. Все, что я мог, это дружески сжимать ему руку.

Когда мы сели в вертолет, он спросил:

– Вы умеете им управлять, мистер Сифорт?

– Да, мистер Тамаров. Я учился этому в Академии.

– А я?

– Насколько я помню ваше досье, в Академии вы тоже посещали вертолетные курсы.

Алекс погрузился в задумчивое молчание. Я включил мотор, повел вертолет в сторону плантаций. На экране пульта управления компьютер постоянно показывал план местности и нашу предполагаемую траекторию. Лететь предстояло часа полтора. Алекс не отрывался от окна, впиваясь глазами в когда-то знакомую землю.

– Мистер Сифорт, вам нравится Надежда? – спросил он наконец.

Нравится? Честно говоря, раньше над этим не задумывался.

– Знаете, я провел несколько лет в полетах между Землей и этой планетой, – ответил я.

– Так нравится или нет? – настаивал Алекс. Я скорчил недовольную гримасу.

– Отстаньте от капитана, – вмешался Толливер.

– Ничего, пусть спрашивает. С Надеждой у меня связано много воспоминаний. Некоторые из них очень печальны. Их я предпочел бы забыть.

– Забыть? – удивился Алекс. – Какое странное желание. Разве воспоминания могут быть печальными?

– Могут. – Например, тот день, когда я узнал, что капитан Форби не может найти мне замену, а значит, мне придется командовать «Порцией». Или тот вечер, когда я пришел к Аманде прощаться, а вместо этого уговорил ее полететь со мной в отпуск в девственные Вентурские горы. – Алекс, здесь жила Аманда.

Отсюда мы с ней отправились в долгий полет к Солнечной системе. А в обратном полете на «Порции» Аманда покончила жизнь самоубийством. Кстати, под влиянием Аманды Алекс отказался от жестокой мести Филипу Таеру.

– Кто такая Аманда? – спросил Алекс.

– Она была моей женой, – коротко ответил я. – И матерью моего единственного сына. Теперь их мертвые тела витают в черной бездне бесконечного космоса за многие световые годы от населенных планет. Рассказывать об этом было бы слишком больно.

– Ты очень любил ее.

– Ты помнишь? – с надеждой спросил я.

– Нет. Это написано у тебя на лице. Надежда погасла. Я решил сменить тему:

– А гостиницу «Отдых шофера» ты помнишь?

– Нет. А что?

– Во время прошлой поездки к плантации Бранстэдов мы проезжали мимо нее. С нами был еще… – я запнулся. Упоминать имя Эдди Босса не хотелось.

– Мистер Босс?

– Ты помнишь его? – удивился я.

– Просто он был в больничной палате, когда я пришел в сознание. – Алекс пристально посмотрел на меня. – Вы с ним друзья?

– Об этом человеке я не хочу говорить. – Я сделал вид, что сконцентрировался на управлении вертолетом, постарался выбросить из головы ненавистное имя.

– А почему ты упомянул гостиницу «Отдых шофера»?

– Это единственная гостиница по дороге к плантации Бранстэдов, в которой есть отличный ресторан. Я там несколько раз обедал.

– Во время твоего первого посещения этой планеты?

– Да. – Тогда я путешествовал с Дереком Кэрром. Опять воспоминания… На плантации Кэрров Дерек вынужден был скрываться под вымышленным именем. Он притворялся моим умственно отсталым двоюродным братом, то и дело называл меня Никки. Эх, озорная юность… Если бы я мог тогда предвидеть свои будущие злоключения! – Может быть, пообедаем там сейчас?

– Конечно. – Вдруг Алекс изменился в лице. – Но у меня нет денег.

– Ты забыл получить зарплату?

– Я даже забыл, сколько я получаю. Тем более не помню, где и как ее можно получить.

– Пустяки. За обед заплачу я. – Я сверился с картой, изменил курс к гостинице. – Толливер, по возвращении не забудьте проследить за тем, чтобы мистеру Тамарову зарплату доставляли на дом.

– Есть, сэр, – ответил Толливер.

Я посадил вертолет на площадку, от которой к гостинице тянулась проложенная сквозь буйную растительность дорожка. На автомобильной стоянке стояло полдюжины грузовиков.

Меню ресторана оказалось на удивление разнообразным. Я объяснил своим спутникам, что в этом ресторане практически нет ничего привозного: мясо, овощи и прочая еда выращиваются на месте, и даже электроэнергия тут собственная – от маленькой ядерной электростанции, расположенной неподалеку, чуть ли не на заднем дворе.

– А на орбитальной станции реактор термоядерный и полностью автоматический, – сказал Алекс.

– Ты вспомнил? – удивился я.

– Не знаю. Понятия не имею, откуда у меня в голове такие сведения.

– Это изучают на втором курсе Академии, – напомнил Толливер.

– А еще я помню, что термоядерные электростанции, установленные на кораблях, безопаснее таких ядерных электростанций, как эта, хотя здесь реактор тоже достаточно безопасен и полностью автоматизирован.

– Верно, – согласился я. – А если быть до конца точным, то даже в ядерных электростанциях автоматика ни при каких обстоятельствах не позволит реактору взорваться.

– Но если он взорвется, то тут образуется огромная воронка.

– Радиусом с километр, – добавил Толливер. – А если взорвется термоядерный реактор, то разрушения будут гораздо более впечатляющими.

– Не говорите, пожалуйста, на эту тему, – попросил я.

– Почему? – спросил Алекс.

У нас могли возникнуть серьезные неприятности, если бы нас кто-то подслушал. В 2037 году Совет Безопасности ООН принял резолюцию номер 8645. Я закрыл глаза, сосредоточился и по памяти прочитал вслух:

«В целях борьбы с ядерной угрозой, на протяжении нескольких поколений терроризировавшей человечество, постановляется: применения, попытка применения, подстрекательство к применению, намерение или предложение применить, а также обсуждение применения ядерной энергии в целях нанесения вреда земле, материальным ценностям или людям, наказываются смертной казнью, причем смертный приговор не может быть отсрочен или смягчен ни судом, ни трибуналом, ни каким-либо другим властным учреждением».

Это вдалбливают в головы всем кадетам, после чего всякие разговоры на эти темы прекращаются раз и навсегда.

– Значит, мы не можем даже обсуждать? – поразился Алекс.

– Не можем.

Официантка принесла блюда, мы с аппетитом набросились на огромные порции.

– Перед моим отлетом из Солнечной системы Ассамблея ООН обсуждала возможность внесения поправок в эту резолюцию, – сообщил Толливер в кратком перерыве между большими кусками, ненадолго затыкавшими ему рот.

– Поправок не будет, – уверенно сказал я.

– Хорошо бы, конечно, но…

– Любому дураку ясно, что поправки вносить нельзя. Две ядерных войны уже было, хватит! Третьей человечество не допустит. Даже не намекайте на такие мерзости! – Я с ожесточением вонзил вилку в толстый кусок мяса.

– Неужели все они шоферы? – спросил Алекс, махнув рукой в сторону посетителей ресторана. – На стоянке было не так уж много грузовиков.

– Наверно, тут питаются и рабочие с плантаций. Близится страдная пора. – Я старался говорить спокойнее, но мой голос все еще подрагивал от волнения.

– Разве плантации не автоматизированы? – поинтересовался Толливер.

– Конечно, автоматизированы, но автоматикой управляют люди. Поля здесь такие огромные, что требуется немало рабочих.

Военных, кроме нас, в ресторане не было. Видимо, посетители в униформе были здесь редкостью, потому что все смотрели на нас, как на диковинных зверей. Один крепкий парень долго пялился на нашу компанию, потом встал и вышел.

Порции были непривычно большими. Несмотря на простуду, у меня развился отменный аппетит. Целый час мы насыщались и наконец вышли к вертолету. Я снова занял место пилота, Алекс забрался на заднее сиденье. Толливер устроился рядом со мной и мрачно уставился в окно. Я направил вертолет дальше на запад.

Погода в этот день была великолепной. Мы поднялись повыше, открылись прекрасные виды. Управлять вертолетом мне было намного легче, чем электромобилем. Может быть, все дело в том, что в воздухе никто не несется тебе навстречу и пешеходы не норовят броситься под колеса?

– Мистер Толливер, сообщите на плантацию Хоупвелла о времени нашего прибытия, – приказал я.

– Есть, сэр. – Толливер взял микрофон, и в этот момент на панели управления вдруг замигала красная лампочка. Толливер оцепенел.

– Обнаружен сигнал вражеского радара! – доложил бортовой компьютер.

– Что?! – вскрикнул я.

– Компьютер засек сигнал с одной из плантаций, – сказал Толливер, глядя на экран. – Надо было установить ему мирные параметры.

– Пожалуй, – буркнул я.

Наш военный вертолет был оснащен соответствующими системами слежения, а бортовой компьютер воспринимал их показания так, словно находился в боевой обстановке. Вот почему сигнал мирного локатора показался нашему компьютеру серьезной угрозой.

– Не обращай внимания на эти сигналы, – сказал я компьютеру и выключил противно мигающую красную лампочку. – А сигнал автозапросчика-ответчика плантации Хоупвелла принят?

– В нас пущена ракета! Запросчик-ответчик выключен! – бесновался компьютер. – Начинаю маневры уклонения!

– Послушай, компьютер, откуда здесь быть ракетам?

– Смотрите, сэр, там что-то летит! – воскликнул Толливер.

В самом деле, издалека к нам приближалась огненная точка.

– Господи! Неужели?! – От моего благодушия не осталось и следа.

– Ракета достигнет нас через сорок секунд! – доложил компьютер.

– Господи Иисусе, – в ужасе пробормотал Толливер.

Что делать? Разрешить компьютеру бросать вертолет из стороны в сторону, вверх и вниз в попытках уклониться от ракеты или заняться этим самому? Конечно, компьютер будет маневрировать быстрее и точнее, но он запрограммирован, а компьютер ракеты может знать эту программу и перехитрить ее.

И что это за ракета? Тепловая? С лазерным наведением? Я лихорадочно вспоминал, как нас в Академии учили действовать в таких случаях.

Вертолет нырнул вниз. Это было почти падение. Алекс испуганно схватился за поручень. Ракета стремительно приближалась.

– Берите управление на себя! Не доверяйте компьютеру! – крикнул Толливер.

– Контакт с ракетой ожидается через восемь секунд. Запускаю программу уклонения С12! доложил компьютер. Включились реактивные маневровые двигатели, падение прекратилась, вертолет начал медленно подниматься. – Осталось четыре секунды.

– Сифорт, быстрее!

Я переключил управление на себя, но за секунду до этого компьютер остановил винт, и вертолет камнем ринулся вниз. Не успел я запустить винт, как над кабиной пронеслась ракета. Взревел двигатель, вертолет рванулся вверх. Ракета, описав длинную петлю, возвращалась.

– Радар ракеты снова нацелен на нас! – доложил компьютер.

Отвязаться от такой ракеты непросто! Я резко свернул влево. Где же ракета? Я лихорадочно оглядывался по сторонам, вглядывался в экран.

– Контакт ожидается через шестнадцать секунд! Времени чертовски мало. Кто же пустил ракету? Ладно, сейчас не до этого. Я бросил вертолет вправо и вверх.

– Осталось одиннадцать секунд!

– Господи, Сифорт, дайте руль мне! – крикнул Толливер.

Я резко сбавил обороты винта. Вертолет сиганул вниз. Нос ракеты слегка наклонился и снова оказался нацеленным на нас. Она нагоняла нас с чудовищной скоростью.

– Восемь секунд!

– Вы нас угробите! Дайте мне штурвал! – потребовал Толливер.

Я мотнул головой:

– Некогда.

Толливер в мгновенье ока отстегнул мой ремень безопасности, сдвинул меня, как пушинку, сел в кресло пилота сам и развернул вертолет на сто восемьдесят градусов прямо навстречу ракете.

– Ты спятил?! – заорал я, цепляясь за что попало, чтобы не болтаться по шарахающемуся вертолету.

– Тихо! – рявкнул Толливер.

– Четыре секунды! Три. Я распрощался с жизнью.

– Две.

Мое сердце подскочило к самому горлу – вертолет нырнул вниз, ракета пролетела над нами в нескольких сантиметрах. Какое-то мгновение сквозь рев наших двигателей я даже слышал гул раскаленных газов, вырывающихся из ее сопла.

– Мы должны приземлиться за несколько секунд! – крикнул Толливер. – Выпрыгивайте сразу, как только сядем!

Я выглянул в окно.

– Но внизу сплошной лес!

– Должна же найтись поляна!

– Обнаружен радар ракеты! – доложил компьютер.

– Черт бы ее взял! – Толливер сделал вираж, накренил вертолет для лучшего обзора местности. – Смотрите! Вон, впереди! – На темном фоне сплошного леса ярко зеленела поляна. Лететь оставалось с километр.

– Не успеем!

– Возможно, – мрачно согласился Толливер.

– Ожидается контакт через двенадцать секунд.

– Сифорт, сообщите в Сентралтаун! – приказал Толливер.

Как я сам не допер?! Я выругался, схватил микрофон, лихорадочно начал вспоминать частоту канала Военно-Космических Сил. Вот дурень! Есть же чрезвычайный канал!

– Сентралтаун! Говорит капитан Сифорт, вертолет Военно-Космических Сил восемь-шесть-ноль Альфа! Мы атакованы ракетой неизвестного происхождения. Приблизительные координаты: двести километров западнее гостиницы «Отдых шофера». Нужна помощь. Как слышите? Как слышите?

Ответа не было.

– Девять секунд!

До поляны оставались сотни метров. Казалось, время остановилось. Поляна приближалась кошмарно медленно.

– Толливер, быстрее!

– Шесть секунд.

Лучше жесткая посадка, чем гибель от взрыва.

– Три секунды!

Толливер бросил вертолет вверх. Ракета промчалась под нами. Через заднее стекло я увидел, как она снова разворачивается в нашу сторону. Вертолет резко пикировал на поляну.

Видимо, топливо в ракете кончалось, гоняться за нами она больше не могла и взорвалась вверху. Кабина содрогнулась, двигатель испустил рев агонизирующего чудовища, вертолет начал падать.

– Держитесь! – крикнул Толливер, выпуская шасси. До земли оставалось несколько метров.

Вертолет шлепнулся на колеса, подпрыгнул, снова упал. Наверху кабины что-то горело.

– Бежим!

Я распахнул дверь, выпрыгнул, споткнулся и покатился прочь от полыхающего вертолета. Толливер вытолкнул из кабины Алекса, сбил с его одежды огонь.

Отбежав на двадцать метров, мы оглянулись.

– Господи! – прошептал я.

– Аминь, – сказал Толливер.

– Надо бы убраться отсюда подальше, они могли запустить несколько ракет.

– Наш радар засек только одну ракету, мистер Си-форт.

– Кто же, черт бы их побрал, ее пустил?

– Может быть, Мантье? – предположил Толливер.

– Но ведь мы законные представители власти! – возразил я и тут же понял, какую спорол чушь. Напыщенный придурок! – Наверно, вы правы. Он ведь и раньше покушался на нас.

Алекс молча смотрел на горящий вертолет.

– Где он умудрился раздобыть военную ракету? – спросил Толливер.

– Плантаторы помогали обустраивать Вентурскую военную базу. – Я пнул ногой долетевший до нас обломок лопасти. – Когда-нибудь он попадется мне в руки.

– Не исключено, что он вскоре прибудет сюда со своими людьми посмотреть на наши останки. Лучше нам отсюда убраться, сэр.

– Наверняка он поймал мой сигнал о помощи в Сентралтаун, а значит, не рискнет столкнуться со спасательной командой Военно-Космических Сил, которая должна вот-вот сюда явиться, – возразил я.

Алекс упал на колени. Его выворачивало наизнанку.

– Все в порядке, мистер Тамаров. Опасность миновала, – утешил его Толливер.

Вдруг я осознал, что он наделал. Как он обращался со мной, капитаном!

Алекс прокашлялся, вытер рот травою.

– Извините, ради бога, – виновато сказал он.

Толливер заметил мой взгляд, вздохнул, вынул из кобуры лазерный пистолет, протянул его мне рукоятью вперед.

– За мной, – приказал я и не оглядываясь пошел в лес. Отойдя подальше, чтобы нас не услышал Алекс, я остановился. – Какое я должен предъявить вам обвинение, лейтенант?

– Выбирайте по вашему усмотрению, сэр, – ответил побледневший Толливер.

– Отвечайте.

– Мятеж. Нарушение субординации. Физическое насилие над старшим офицером. Несанкционированное прикосновение к командиру. Из этих преступлений три караются смертной казнью. Имеет ли значение, какое из них выбрать?

– Имеет, раз я об этом спрашиваю! – прорычал я.

– Есть, сэр. Неуважительное поведение и дерзкие выражения. Незаконное присвоение власти. Больше ничего подходящего не могу придумать, сэр.

– Смягчающие обстоятельства?

– Таковых нет, сэр.

– Есть! Отвечайте! Он горько улыбнулся.

– Все в Академии знали, что вы никчемный пилот. Самый бездарный из всех.

Что верно, то верно. Сколько нарядов вне очереди я за это отработал!

– Дальше.

– Не возьми я управление на себя, никаких шансов спастись у нас не было бы, – закончил он.

– Вы действительно уверены, что я не сумел бы уклониться от ракеты?

– Да. Уверен. А вы?

Я долго молчал. Наконец вздохнул.

– Конечно, мне надо было передать вам управление сразу. – Мои кулаки сжались. – Зря я этого не сделал.

– Нет, сэр, это не оправдание, – покачал головой Толливер. – Я знаю законы.

– В самом деле?

– Вы должны казнить меня и за мятеж, и за остальные мои преступления. Они очевидны.

Я отвернулся, начал расхаживать в задумчивости, сунув руки в карманы и опустив голову. Как мне хотелось отомстить ему за все издевательства, пережитые мной в Академии! Давно хотелось. И вот такая возможность представилась. Теперь я имел полное право его убить. Законное право! И никто бы не узнал, что убил я его не за преступление, а из ненависти.

Искушение было непреодолимым.

Я остановился.

– Вы требуете трибунала или удовлетворитесь немедленным дисциплинарным взысканием? – резко спросил я.

– Дисциплинарным? – изумился Толливер, не в силах поверить своему счастью. – Конечно, сэр. Спасибо, сэр.

Выбери он трибунал – и смертный приговор можно было предсказать с полной уверенностью. А дисциплинарные взыскания командир имеет право налагать без суда. Разумеется, они куда мягче приговоров трибунала.

– Хорошо. – Я стоял напротив него, заложив руки за спину, и смотрел ему прямо в глаза. – Когда вы получили лейтенантское звание, Толливер?

– Около года назад в полете к Надежде. Капитан Хаукинс…

– С этого дня вы снова гардемарин! – перебил я.

– Мне уже двадцать пять лет, сэр, – растерянно сказал он.

Его можно было понять. Гардемарин, не ставший лейтенантом к этому возрасту, что случается редко, обычно так и доживает свой век гардемарином. А ведь лейтенантское звание – это заветная мечта любого гардемарина.

– Я уже объявил вам свое решение, – непреклонно сказал я. Пусть знает, как выпихивать меня с кресла пилота!

– Есть, сэр, – процедил сквозь сжатые зубы Толливер.

– Налагаю на вас штраф в размере двухмесячного жалованья. Разумеется, вы можете обжаловать мое решение, но тогда вам придется иметь дело с трибуналом.

– Есть, сэр. – Он опустил глаза, пробормотал:

– Спасибо, сэр.

Конечно, он благодарил меня за то, что я сохранил ему жизнь. По сравнению с этим сломанная карьера и деньги – пустяки.

– Боже! Как я презираю тебя! – выпалил я. По его лицу пробежала тень, но он послушно ответил стандартными словами:

– Так точно, сэр.

Я зашагал к поляне, Толливер за мной.

Алекс был бледен, но чувствовал себя неплохо.

– Что будем делать, Сифорт? – спросил он.

– Сейчас мы… – Я оглянулся. – Кто-нибудь из вас знает, где мы находимся?

– Километров пятьдесят южнее дома Хоупвелла, – ответил Толливер.

Как он умудрялся одновременно уворачиваться от ракеты и посматривать на компьютерную карту?

– Далековато, – глубокомысленно констатировал я.

– Вам ответили на сигнал помощи, сэр? – спросил Толливер.

– Нет. – Вдруг я заметил, что мои ноги дрожат. Чтобы хоть как-то замаскировать сей позорный факт, я присел под деревом и объявил свое решение:

– Будем ждать. – Не успел я выговорить эти слова, как сообразил, что опять несу чушь. Ведь на мой сигнал не ответили, а значит, скорее всего, его просто не приняли. Ждать бесполезно и глупо. Надо идти. – В каком направлении находится дорога?. – На севере, сэр, – ответил Толливер.

– Далеко?

Толливер как-то странно взглянул на меня, но все-таки вежливо ответил:

– Километров пятьдесят, сэр.

Наконец до меня дошло. Ведь дом Хоупвелла расположен у дороги, а Толливер уже говорил, что мы находимся километрах в пятидесяти к югу.

Пришлось встать. В груди побаливало.

– Если наш сигнал о помощи не принят, нам придется идти пешком, – объявил я и добавил столь же мудро:

– Чем раньше мы выйдем, тем скорее придем.

– Но если сигнал принят, то спасатели нас не найдут, – возразил Толливер.

– Здесь я решаю, гардемарин! – рявкнул я.

– Есть, сэр, – угрюмо ответил Толливер.

– У нас нет ни воды, ни пищи, – заметил Алекс.

То немногое, что у нас было, сгорело в вертолете. Выдержим ли мы двухдневный переход к дому Хоупвелла? Конечно, выдержим.

– Пошли, – приказал я.

– Надо бы оставить спасателям хоть какой-то знак, – сказал Толливер, показывая на обломки вертолета.

Опять Толливер прав!

– Нарисуем на земле стрелу?

– Вокруг вертолета можно найти достаточно обломков и выложить из них стрелу, – предложил Толливер.

– Верно, – согласился я.

Толливер собрал осколки и сложил их в виде стрелы, указывающей на север. Потом мы отправились в путь. На краю поляны я остановился, в последний раз оглянулся на останки вертолета. Если бы не Толливер, мы бы сгорели там заживо. За что я его наказал?

Мы углубились в чащу.

11

Я старался не выбиваться из ритма, не выдавать усталость. Близился вечер. Мы шли, ориентируясь по солнцу. Сейчас оно было слева. Большой точности курса нам не требовалось – двигаясь приблизительно на север, мы должны были выйти на плантаторскую дорогу, а там уже недалеко и до поместья Хоупвелла.

– Сифорт, зачем Мантье покушался на твою жизнь? – спросил Алекс.

– Не знаю, – отмахнулся я. Мне надо было экономить силы и не отвлекаться на пустопорожнюю болтовню.

Мы уже два часа продирались сквозь густые кусты по холмистой местности. Деревья росли вперемешку с виноградом. Нам то и дело приходилось нагибаться под сплетающимися сучьями и виноградными лозами.

– Слышите? – вдруг спросил Толливер. Я остановился. Где-то вдали слышался шум, напоминающий вертолет.

– Может быть, вернуться на поляну? – предложил Алекс.

– А если там никого нет? Мы идем уже два часа. Нет, только вперед, – приказал я.

Чем ниже клонилось солнце, тем больше я волновался. Много ли успеем пройти до темноты? Насколько хватит моих сил?

Наконец я совсем изнемог. Первым, раздвигая виноградные заросли, пошел Толливер. Наше продвижение ускорилось. Задыхаясь, я едва поспевал за выносливым Толливером.

Между тем шум приближался. Вскоре у нас не осталось сомнений: это вертолет. Мы остановились, начали прислушиваться, присматриваться. Как я ни вглядывался сквозь густую листву, никак не мог толком разглядеть кружащегося над нами вертолета.

– Надо найти поляну, – решил я.

– Кажется, поляна там, сэр, – показал Толливер. – По крайней мере, там виднеется какой-то просвет.

Вертолетный гул то удалялся, то приближался. Наконец мы дошли до места, найденного Толливером, но вместо поляны обнаружили просто редкий лес. И здесь листва надежно скрывала нас от взглядов поисковиков.

– Будем искать поляну…

Но Толливер жестом попросил меня замолчать.

– Слушайте!

Сквозь шум двигателя доносился женский голос:

– Капитан Сифорт! Вернитесь к вашему вертолету! Мы не сможем найти вас в этом лесу!

Я выругался. Какого черта мы так долго шли?

– Военный вертолет смог бы нас найти инфракрасными или другими приборами, – насторожился Толливер.

Как бы в ответ на это женский голос с вертолета сообщил:

– Капитан Сифорт, дайте какой-нибудь сигнал! Говорит Лаура Трифорт! Мы слышали ваш сигнал о помощи! Вернитесь к обломкам вертолета или дайте о себе знать огнем или еще чем-нибудь.

Эти слова повторялись то прямо над нами, то в отдалении. Вертолет кружил, а мы ничем не могли подать сигнала.

– У нас нет ракетницы, – растерянно пробормотал Алекс.

– Пойдем дальше на север, – решил я. – Может быть, наткнемся на поляну.

Мы снова тронулись в путь. Вертолет покружил и удалился. Начало быстро темнеть, а вокруг по-прежнему были сплошные заросли.

– Я не могу так быстро идти, – пропыхтел я наконец. Конечно, я долго крепился, и это признание вырвалось у меня помимо воли.

Толливер сбавил шаг.

Снова послышался вертолетный гул. Я с надеждой уставился в темнеющее небо. Из мощного мегафона до нас донеслись слова:

– Капитан Сифорт, это поисковая группа сухопутных войск, вертолет номер три-ноль-два. Наши приборы видят вас. Идите на северо-восток, через километр будет открытая местность.

Слава Богу! С новыми силами мы поспешили на северо-восток по сумрачному лесу. Через полчаса голос с неба снова сообщил нам направление движения. Наконец мы вышли к голому склону горы и остановились, потные, пошатывающиеся от усталости. Под ногами у нас была твердая горная порода, в которую деревья не могли пустить корни. Солнце зашло, наступила полная темнота.

Вертолет начал ощупывать местность прожектором. Мы яростно махали руками, пока луч не остановился на нас. Вертолет спустился ниже, из мегафона зазвучал голос:

– Капитан, есть ли среди вас раненые? Если да, то держите руки горизонтально, а если нет, то поднимите руки вертикально вверх.

Я воздел руки вверх.

– Видим отрицательный ответ. Есть ли у вас вода и пища?

Я снова поднял руки.

– Понятно. Воды и пищи нет, – вещал мегафон. – Мы не можем здесь приземлиться, капитан, тут нет горизонтальной площадки. Лучше всего подождать до рассвета, тогда мы спустим вам веревочную лестницу. Вы можете подождать до утра?

Я вытянул руки вперед, горизонтально.

– Не беспокойтесь, капитан, мы вас не бросим. Я пока буду висеть над вами. Второй вертолет отправился за подкреплением. Мы сбросим вам все необходимое для ночевки. Не уходите с этого места.

Я вытянул вперед руки, давая знать, что понял сообщение. Когда я их опустил, они дрожали. Я тяжело сел на землю. Она была твердой и холодной.

– С вами все в порядке, сэр? – спросил Толливер.

– Да.

– У вас больной вид.

Я махнул на него рукой, чтобы отвязался. Он присел на корточки в ожидании, когда сбросят груз.

У меня зуб на зуб не попадал от холода. Вертолет непрерывно кружил, время от времени направлял на нас прожектор, и тогда один из нас махал руками. Казалось, второго вертолета я не дождусь никогда.

Наконец он прилетел, медленно начал снижаться. Из мегафона объявили:

– Капитан Сифорт. Сейчас мы спустим на тросе груз.

Опершись об Алекса, я встал. Из вертолета, раскачиваясь в воздушных вихрях, спускалась связка мешков. В метре от земли зажим расцепился, груз глухо шлепнулся. Алекс бросился его распаковывать.

– Палатка, Сифорт, – сообщил он. – И надувные матрацы.

– Дайте я их надую, – сказал Толливер, отстраняя руку Алекса.

– Я помню, как это делается, – неуверенно запротестовал Алекс.

Меня хватил приступ остервенения.

– Уважайте лейтенантское званию Алекса! – зло приказал я Толливеру. Он послушно умолк, а я, удовлетворенный местью, снова сел на землю.

– Спускаем второй груз, – объявили с вертолета. Когда мешок опустился, Толливер не посмел заглядывать в него первым. Алекс рассматривал груз без помех.

– Ужин! – радостно воскликнул Алекс. – Микроволновая печь, мясо, напитки, кофе. Все, что надо!

Толливер взял в руки военную рацию. Я поманил его, и он немедленно поднес ее мне.

– Спасательный вертолет, как слышите? – спросил я в микрофон.

– Слышим отлично, капитан, – послышался из наушника четкий и громкий голос. – Надеемся, вы переночуете здесь благополучно.

– Большое спасибо.

– Кто запустил в вас ракету?

– Не знаю.

– Аппаратура орбитальной станции обнаружила ракету не сразу, а только через полминуты после запуска, поэтому точно установить координаты пусковой установки не удалось. Она находится километрах в двухстах южнее. Надеюсь, теперь вы в безопасности. Вряд, ли кто-то решится пробираться к вам сквозь эти заросли ночью.

– Конечно, – согласился я. По такой местности трудно ходить даже днем.

– Орбитальная станция внимательно следит за этим районом. При малейшем подозрении, что вам угрожает опасность, мы прилетим на помощь. Кроме того, радиус действия сброшенной вам рации позволяет переговариваться с Сентралтауном. Возможно, вам даже удастся связаться с орбитальной станцией. На рассвете мы вас подберем. Спокойной ночи, сладких снов.

– Спасибо.

Я проводил взглядом вертолеты, улетавшие в Сентралтаун. Алекс и Толливер установили палатку.

Маленькая микроволновая печь и рация питались от батареек той же фирмы «Вечные батареи Вальдес», которая выпускала аккумуляторы для электромобилей. Снабдили нас и фонарями.

Спустя полчаса я сидел у костра, накинув на плечи спальный мешок, покашливал, смотрел на огонь и жевал тонко нарезанное мясо. В ногах щебетала рация, настроенная на местную радиостанцию, – единственная ниточка, связывавшая нас с цивилизацией. Рядом сидел Алекс.

– Сифорт, наверно, Земля похожа на эту планету, – задумчиво сказал он.

– На Земле не бывает такой тишины, – ответил я. На Надежде не было ни зверей, ни диких птиц. На эту планету завезли только домашних животных, которые, разумеется, не бродили по лесу, но я невольно прислушивался: не хрустнет ли что-нибудь во мраке? Конечно, ничего, кроме шума листвы и потрескивания костра, не было слышно.

– Дома я иногда засыпал под грохот самолетов, преодолевавших сверхзвуковой барьер.

– В Киеве?

– Да. – Алекс завороженно смотрел на огонь. – Я понимаю, мне повезло, что я выжил, но жить без воспоминаний ужасно. Боже мой, как мне хочется все вспомнить!

– Мне тоже хочется, чтоб ты вспомнил. Толливер, сидевший напротив нас, подбросил в костер сучьев. Взвились искры.

– Какие у нас были отношения, когда мы были гардемаринами, мистер Сифорт? – спросил Алекс.

– Тебе было пятнадцать лет, когда мы впервые встретились. Я был старшим гардемарином, а ты – младшим.

– Мы тогда стали друзьями?

– Да. Сразу. – Я умолчал о том, как наши отношения изменились, когда я стал капитаном. Я так долго позволял ему жестоко мстить Филипу Таеру, что однажды Алекс признался мне, что хочет после полета уйти в отставку.

– Расскажите о жизни гардемаринов. Как они уживаются в своих каютах?

Я долго подыскивал слова. Нелегко описать все сложности взаимоотношений подростков в тесной комнате, где им приходится проводить немалую часть своей жизни.

– Конфликты, конечно, неизбежны и случаются довольно часто. Например, я враждовал с Ваксом Хольцером. Он тогда был задирой, а силы у него хоть отбавляй.

– Он бил вас?

– Нет, этого он не мог себе позволить, ведь я был старшим гардемарином. А вот ты сильно страдал от него. Ты и Сэнди.

– В любой гардемаринской бывают издевательства, – подал голос Толливер.

– В молодости такое переносится легче, – заметил я.

– А я уже немолод, – горько сказал Толливер.

– Вы сами виноваты, гардемарин, – вспылил я и разразился очередным приступом кашля. Толливер встал.

– Пойду спать. – Он повернулся кругом, как на строевом смотре, гордо зашагал к палатке, но вдруг остановился и с утрированной вежливостью произнес:

– Спокойной ночи, сэр. И вам спокойной ночи, лейтенант.

Я скрипнул зубами. Алекс, не знавший тайной подоплеки наших с Толливером отношений, наивно принял его вежливость за чистую монету и радушно пожелал ему спокойной ночи. Толливер удалился, а мы с Алексом продолжали ночной разговор.

– Мистер Сифорт, каким я тогда был? Что ему сказать? Поколебавшись, я ответил:

– Искренним, добросердечным, жизнерадостным. – Пока не увяз в трясине мести Филипу Таеру. Но вместо этого я добавил:

– Таким же, как сейчас.

– Нет, сейчас я не жизнерадостный, – печально улыбнулся он.

Я зевнул. Самочувствие, несмотря на романтический ужин у костра, было неважным.

– Не пора ли нам спать?

– Можно я еще посижу, послушаю приемник? – попросил Алекс.

– Конечно. Но в это время мало передач. Знаешь, как направлять параболическую антенну?

– Да. Я долго не задержусь и не разбужу вас, мистер Сифорт.

– Вряд ли у тебя это получится. Я сплю чутко. – Я медленно встал, побрел в палатку, разделся, лег на матрац. В метре от меня ровно дышал Толливер. А может быть, он притворялся спящим? Я устроил ему черный день. Как бы я чувствовал себя, если б меня незаслуженно разжаловали в гардемарины? Вряд ли я выдержал бы такой удар. А ведь мое вздорное поведение не раз давало Адмиралтейству повод преподать мне суровый урок.

Меня била лихорадка, пока не нагрелся матрац. Наконец я уснул.

– Мистер Сифорт!

Я со стоном разлепил глаза. В чем дело? Кажется, еще ночь.

– Что, Алекс? – недовольно пробурчал я.

– Послушайте!

– Что?

– Приемник.

– Принеси сюда. Нет, не надо его будить. – Стараясь не выдать тревоги, я, покашливая, напялил одежду, вылез из палатки.

Из рации неслись шквалы переговоров:

– Осуществляю маневр С! Две спереди слева! «Тарсус», где вы?!

– Боже мой, Алекс, – прошептал я. Рация была настроена на частоту кораблей Военно-Космических Сил.

– Говорит «Гиберния», мы атакованы! Три, нет, уже пять… Господи! Семь рыб! Инженерное отделение, приготовиться к погружению! Повреждены носовые лазеры! Ныряем!

Алекс судорожно сжал мне руку, но тут же отшатнулся словно ошпаренный.

– Извините! – вскрикнул он. – Пожалуйста, я не хотел…

– Ничего. Давай слушать.

– Они что-то сбрасывают.

– Что сбрасывают?

– Передали, что рыбы сбросили на Сентралтаун нечто вроде бомбы.

Я быстро настроил рацию на другую частоту и произнес в микрофон:

– Адмиралтейство, говорит капитан Сифорт. Ответьте, Адмиралтейство, говорит капитан Сифорт.

Никто не отвечал. Ожидание рождало в моей голове самые страшные предположения. Наконец из рации послышался голос:

– Мистер Сифорт, Форби слушает.

– Что происходит? – спросил я.

– Опять рыбы напали. Но в этот раз их атака похлеще. Адмирал улетел на орбитальную станцию сразу, как только стало известно о нападении. Примерно через час он вернется. Сейчас атакованы восемь кораблей. А вы все еще в лесу?

– Да. Вы слышали?

– Об этом уже все знают. С вами все в порядке?

– Да. – Если не считать того, что мне трудно говорить из-за простуды и недосыпания. – Правда, что рыбы бомбят Сентралтаун?

– Это всего лишь слухи. По случайному совпадению этой ночью около Сентралтауна упал метеорит. Совсем маленький.

– Слава Богу!

– Ждите спокойно, мистер Сифорт, утром вас заберут.

– Хорошо. Знаете… Форби, помните капитана Грона?

– Слышал эту историю, сэр. Сейчас не самый удачный момент обсуждать подобные вещи.

– Он рассказывал мне, будто метеориты, после которых началась эпидемия, были сброшены рыбами.

– Насколько я помню, эти бредни не подтвердились. Но на всякий случай я предупрежу госпиталь. – Послышались неразборчивые голоса, видимо, Форби отвернулся от микрофона и с кем-то разговаривал; потом страдальческий возглас Форби:

– Нет!

– Что случилось? – встревожился я.

– Погиб «Боливар».

Я прикрыл глаза. Еще одна жертва. Сколько их впереди?

– Бог в помощь вам, мистер Форби.

– И вам, сэр.

На этом наш разговор закончился.

Снова, глядя на огонь, мы слушали переговоры кораблей. Вырисовывалась жуткая картина боя. Потери были огромными. Космические рыбы кишели в околопланетном пространстве, внезапно выныривали так близко от кораблей, что времени на отражение атаки почти не оставалось. Алекс подбрасывал в костер сучья, но моя дрожь не проходила.

Из палатки вышел Толливер, на ходу застегивая мундир.

– Что случилось, сэр? – поинтересовался он.

– Рыбы напали, – угрюмо ответил я.

– Где?

– Повсюду.

Толливер сел на бревно у костра.

– Да поможет Господь нашим кораблям.

– Аминь, – сказал я.

Мы втроем напряженно вслушивались в переговоры:

– Докладывает «Гиберния», вынырнули в двенадцатом секторе. Пока рыб не видно.

– Вас поняли, – ответила орбитальная станция.

– Докладывает «Гибралтар», мы в третьем секторе, расстояние до Надежды двадцать тысяч километров. На расстоянии пятьсот километров от нас две рыбы. Вот и третья. Уже пять! Станция, они… Господи!

– «Гибралтар», докладывайте, – спокойно приказал Де Марне.

– Целый рой рыб! Два-три десятка, а они все выныривают. Они кучкуются вокруг какого-то большого объекта, это явно не рыба. Три минуты назад его не было! Может быть, это… Только что вынырнули три рыбы! У самого корабля! Открываем огонь!

Напряжение битвы росло с каждой минутой. Корабли ныряли, спасаясь от рыб, выныривали, стреляли в рыб и снова ныряли. Забыв про сон, мы жадно вслушивались в потрескивающую рацию.

– Говорит «Гибралтар». Передние лазеры вышли из строя. Ныряем!

– Докладывает «Бесстрашный». Прикончили двух рыб, занимаемся третьей. Черт ее возьми, она смылась!

– Похоже, рыбы берут вверх, – покачал я головой и тут же пожалел об этом, головокружение усилилось.

– Пока трудно сказать. Наши дерутся отчаянно, – сказал Толливер.

– Сколько же там этих тварей? – Меня волновал и другой вопрос: какой процент рыб удается уничтожать? Наши потери были бы не так велики, если бы эти чудовища были более уязвимы.

– Откуда они берутся? – с досадой воскликнул Тол-ливер.

– Что им тут надо? Очевидно, они летят на N-волны наших сверхсветовых двигателей. Но люди начали заселять Надежду девяносто лет назад. Почему же рыбы появились только недавно? Может быть, раньше они не чувствовали… Боже мой! я с трудом встал.

На востоке разгоралось зелено-оранжевое зарево. Я с надеждой всматривался в небо. С востока, из Сентралтауна, за нами должен прилететь вертолет. Внезапно где-то вдали по листве пронесся шорох, а в следующее мгновение нас ударила взрывная волна. Я зашатался, но устоял на ногах.

– Что это?

– Бомбят Сентралтаун, – глухо сказал Толливер.

– Ты что… Как ты… – Я задохнулся от возмущения.

– А что же еще они могут бомбить на востоке?

– Анни! – прохрипел я.

– Мистер Толливер, это всего лишь ваше предположение, – сказал Алекс.

– Тогда свяжитесь с Адмиралтейством, лейтенант Тамаров, сэр. Спросите у них, откуда взялось это зарево.

– Толливер! – рявкнул я. – Еще одно слово, и…

– И что, сэр?

В молчаливой ярости я медленно приблизился к Толливеру и пихнул к палатке, потом еще и еще, пока его спина не уперлась в шест.

– Молчать, гардемарин! – заорал я. – Понятно?!

– Есть, сэр. – Теперь в его голосе не было яда.

– Алекс, свяжись с Адмиралтейством, – попросил я, усаживаясь к костру.

– Я не помню, как это делается, – растерянно ответил он.

Я вырвал у него рацию, настроил ее на нужную частоту. Но Адмиралтейство не отвечало.

Вообще никто не отвечал. Сентралтаун словно вымер.

– Что теперь делать, мистер Сифорт? – испуганно спросил Алекс.

Не глядя, я бросил ему рацию. Холодный воздух жег мне легкие, каждый вдох давался с трудом. Я закашлялся, заковылял в палатку, упал на матрац и потерял сознание.

Когда я открыл глаза, на ярком фоне темнел силуэт Алекса.

– Откуда свет? – прохрипел я.

– Уже полдень. Вы проспали десять часов. Я попытался встать, но лишь немного приподнялся и упал на матрац.

– Господи, как холодно.

– Холодно? – удивился Алекс. – По-моему, жарко.

– Разве? Наверно, я заболел.

Алекс протянул мне руку, но тут же отдернул ее, очевидно, вспомнив о наших странных законах. Я кивнул, разрешая прикоснуться к себе. Алекс осторожно потрогал мне лоб.

– У вас большая температура.

– Кажется, я бредил… – Я ухватился за его руку, кое-как сел. – Мне померещилось, будто Сентралтаун…

– Нет, это не бред. Его действительно бомбили. О разрушениях пока не известно.

– А вертолет? Он должен был нас забрать на рассвете.

– Вертолет не прилетал, мистер Сифорт.

– Ты связывался с Сентралтауном?

– Пытался, но ничего не ловится. Иногда удается поймать обрывки переговоров, но на запросы никто не отвечает.

– Может быть, ты просто не умеешь обращаться с рацией?

– Мистер Толливер научил меня. – Поколебавшись, Алекс добавил:

– Он очень недоволен.

– Чем?

– Кажется, всем.

– Помоги мне встать.

Алекс подал мне руку. Я с трудом поднялся, постоял, опираясь на него, пока не стихло головокружение.

Костер давно погас. Толливер сидел у кострища на полене и смотрел на меня без всякого выражения.

– Рация молчит? – спросил я. Толливер отрицательно помотал головой.

Я сел на свое вчерашнее место у костра, прищурился на небо.

– Попробуйте связаться с орбитальной станцией, – приказал я слабым голосом.

– Пробовал. Не отвечает.

– Будем ждать до утра. Пробуйте связаться с Сентралтауном и станцией ежечасно.

Толливер кивнул. Я напряженно смотрел на него, ожидая положенного ответа.

– Есть, сэр, – нехотя ответил он. Я поплелся обратно в палатку, рухнул на матрац и провалился в сон.

Я проснулся на рассвете от нестерпимой жажды, дополз до бутылки с водой, напился. Алекс и Толливер спали. Я осторожно, чтоб не разбудить их, оделся. Головокружения уже не чувствовалось. Я вышел из палатки в холодный туман, начал искать для костра хворост и закашлялся так, что сложился пополам от боли. Когда приступ кашля утих, я нашел возле погасшего костра заготовленную Толливером и Алексом кучу сухих веток, выбрал несколько штук и сложил их поверх старых углей. Даже такое небольшое усилие вызвало у меня одышку.

Порывшись в мешочках с припасами, я нашел зажигалку, развел костер, сел к нему поближе. Вскоре благодатный жар пламени согрел меня. Захотелось кофе. Я нашел микроволновую печь, пачку кофе, посуду.

– Я сейчас помогу, мистер Сифорт. – Из палатки выглядывал Алекс с рубашкой в руке.

– Кажется, я пока не инвалид, мистер Тамаров, – улыбнулся я, доставая из печки дымящуюся чашку кофе.

– Конечно нет. – Он уселся к костру, на ходу одеваясь. – Вам уже лучше?

– Гораздо. – Правда, говорить мне было еще трудновато. – Что-нибудь слышал по рации?

– Изредка слабые голоса, но никто не ответил. – Алекс тоже налил себе кофе.

– Попробуй сейчас.

Алекс сходил в палатку, принес рацию, попытался связаться с Адмиралтейством, с космодромом, орбитальной станцией, но тщетно.

Не ответил никто.

Я задумался. Как быть?

– Разбуди Толливера, – попросил я.

– В этом нет необходимости, – ответил вместо Алекса Толливер. Оказывается, он только что вышел из палатки, одетый по всей форме.

– Ждать здесь нет смысла. Соберите вещи. Отправимся к дороге плантаторов, – распорядился я.

– И потащим с собой все это? – Толливер показал на палатку, мешки с едой, микроволновую печь.

– Все это можно уложить в две связки. Будем нести их по очереди.

– Сомневаюсь. Похоже, нам придется нести вас. Я хотел было встать, но решил не показывать свою слабость.

– Толливер, я…

– Мистер Толливер, – вмешался Алекс, – складывайте вещи!

– Вы уже вышли из отпуска, мистер Тамаров? – едко спросил Толливер.

– Нет. Вам приказал капитан, а не я.

– Но вы…

– Молчать! – рявкнул Алекс, подскочил к Толливеру и грозно встал напротив него нос к носу. – Вы гардемарин. Вот и ведите себя как положено гардемарину.

Оба сверлили друг друга взглядами.

– Вы помните, как ведут себя гардемарины? – ядовито усмехнулся Толливер.

– Нет. Покажите мне.

– Ладно, – наконец капитулировал Толливер. – Я соберу вещи. Если можете, помогите.

Улучив момент, когда Толливер был от нас на некотором расстоянии, Алекс шепнул мне:

– Извини за вмешательство, я знаю, что не имел права…

– Ты правильно сделал, Алекс. Именно таким ты был раньше.

– Он, кажется, расстроился….

– Ничего, все нормально.

Через несколько минут все наши пожитки были связаны в два тюка. Один взвалил себе на спину Толливер, другой – Алекс. На мою помощь они, разумеется, не надеялись. Я сверился с компасом и указал им направление на север.

Мы прошли всего несколько шагов, а я уже задыхался, но как-то ухитрялся не отставать. Однако вскоре Алекс заметил мое состояние, остановился и крикнул:

– Толливер, помедленнее! – Дождавшись, когда я добрался к нему сквозь заросли, Алекс предложил мне:

– Держитесь за меня.

– Не надо, я сам. – запыхтел я.

– Пожалуйста.

– Ладно. – Я почти повис у него на плече. Идти стало легче.

Вскоре стало жарко. Я снял китель и понес его в руке. Алекс сдвинул груз к другому плечу и потащил меня с другой стороны. Пот лился с меня ручьями.

Казалось, прошло много часов, пока мы выбрались на прогалину, образовавшуюся от падения громадного дерева.

– Остановимся здесь для отдыха, мистер Толливер, – сказал Алекс.

Толливер глянул на часы.

– Но мы шли всего полтора часа.

– Неважно, – парировал Алекс. – Я устал.

– Вы хотите сказать, капитан устал? Алекс помог мне сесть на толстый ствол упавшего дерева. Едва отдышавшись, я прикрикнул на обоих:

– Хватит препираться! Отдыхаем десять минут!

Дальше мы продвигались еще медленнее. До полудня мы останавливались трижды: два раза по требованию Алекса, а один раз об отдыхе вынужден был просить я. Наконец мы добрались до каменистой местности с редкими кустиками и деревьями. Идти стало легче, хотя приходилось обходить холмы, лишь издали казавшиеся бугорками. Через пару километров снова начался лес.

– Давайте пообедаем, – предложил я.

– Мы прошли меньше десяти километров, – возразил Толливер. – Даже если мы сумеем пройти еще десять до наступления темноты, с такими темпами нам придется идти до дороги три дня.

– После обеда мы пройдем больше десяти километров, – проворчал я. Каждое слово мне давалось с трудом. Толливер сбросил на землю свой груз.

– Может быть, поставить палатку здесь? Вы, сэр, с мистером Тамаровым подождете, а я схожу за помощью?

Соблазн был велик. Я долго боролся с собой и наконец решил отвергнуть предложение Толливера.

– Нет, нам следует держаться вместе.

– Но у вас нет сил…

– Пока мы не узнаем, что случилось с Сентралтауном, разделяться нельзя, – настойчивее повторил я.

Толливер открыл банку с дополнительным пайком. В двойные стенки банки, заполненные химикатами, вошел воздух, началась химическая реакция с выделением тепла, и всего через две минуты мы набросились на разогретый обед.

– Мистер Сифорт, вы уверены, что сможете идти дальше? – озабоченно спросил Алекс.

– Я должен идти. Надо побыстрее выяснить, что случилось. Возможно, мне хотят дать важное задание. Алекс зашептал:

– Но мистер Толливер очень… как бы это сказать… Лучше бы он пошел один.

– Не беспокойся, – твердо сказал я. Капитану, не способному справиться с гардемарином, лучше сразу уйти в отставку.

Спустя несколько минут мы медленно тронулись в путь. Я попытался взять груз, но не успел наклониться к связке, как Алекс опередил меня, молча взвалил тюк на спину и пошел не оглядываясь. Я решил не спорить.

К наступлению темноты я едва держался на ногах. Алекс и даже Толливер умоляли меня остановиться, но я заставил их и себя пройти еще немного при свете фонариков. Наконец мы набрели на полянку, где единственной растительностью была высокая трава, и начали ставить палатку. Вначале я пытался помочь, но Толливер ясно дал мне понять, что дело пойдет быстрее, если я не буду путаться под ногами.

Утром первым проснулся Толливер. Как он ни старался не нарушать тишину, я все-таки проснулся от его шорохов. Вставать при нем я не решился. Зачем показывать свою слабость? Когда Толливер выбрался из палатки, я привстал на колени, схватился за шест, с трудом поднялся на ватных ногах. Когда дрожь в ногах утихла, я осмелился отпустить шест и вылезти наружу. Трава была холодной, сырой из-за густого тумана.

– Кофе, сэр? – предложил Толливер.

– Да, пожалуйста. – С чашкой горячего кофе я сел на большой камень, обнаружившийся неподалеку в траве, вдыхал приятный аромат.

– Разбудить мистера Тамарова? – спросил Толливер. От мысли, что вот-вот придется продолжить мучительный поход, по моему желудку пробежала судорога.

– Да, если не трудно, – сказал я и принялся заглатывать кофе. Может быть, он придаст мне хоть немного сил?

Вскоре рядом со мной уселся с чашкой кофе Алекс, пристально взглянул мне в лицо.

– Как вы себя чувствуете?

– Нормально, – соврал я. Конечно, Алекс и Толливер прекрасно поняли мою неискренность.

– Второго такого дня, как вчера, вы не выдержите.

– Ничего, все будет нормально, – бодрился я.

– Я же видел, как вы вста…

– Молчать! – рявкнул я. Алекс побледнел.

– Я не… Извините, – пробормотал он и бросился помогать Толливеру складывать палатку.

Я крепился часа два. Выбивался из сил, превозмогал головокружение, но все же тащился сквозь лес, опираясь на Алекса, затем на Толливера. А потом меня скрутил такой приступ кашля, что я чуть не разорвал себе горло и легкие. Когда туман в глазах рассеялся, я понял, что стою на коленях и не падаю лишь потому, что держусь за ветку.

– Придется его нести, – усталым голосом произнес Толливер.

– Надо сделать носилки, – предложил Алекс.

– Сейчас посмотрим, из чего их можно сварганить. – Толливер начал рыться в мешках.

Я не мог возразить им хотя бы потому, что едва дышал. Пока я полулежал, полувисел на толстом суку, Тэлливер прикрепил к двум шестам тент. Получились носилки.

– Мистер Тамаров, помогите его положить.

– Не надо… – слабо захрипел я.

– Мистер Сифорт, вам надо лечь на носилки, – потребовал Алекс.

Я нехотя согласился. Меня уложили на спину. В качестве подушки Алекс сунул мне под голову мой сложенный китель.

– Извини, – пробормотал я, сжав ему руку.

– Все хорошо, – улыбнулся он, – мы донесем вас.

– Утром я накричал на тебя…

Алекс недоуменно пожал плечами. На его лице не было ни досады, ни раздражения. Только тревога за меня.

– Алекс, идите с Толливером без меня. Я подожду здесь. Потом вернетесь за мной на вертолете.

– Нет.

Они взялись за шесты, понесли меня. Убаюканный как в люльке, я вскоре заснул, а когда проснулся, носилки уже лежали на траве. Рядом сидел Алекс.

– А где Толливер? – спросил я, превозмогая боль в горле.

– У ручья, набирает воду в бутылки. – Алекс внимательно изучал мое лицо.

– Помоги мне сесть.

Он подал мне руку, я сел.

– Я уже могу идти, – сказал я.

– Пожалуйста, не надо, мистер Сифорт.

– Но вы не дойдете, если будете нести меня.

– Это не так трудно. Мозоли, конечно, есть, – он посмотрел на свои ладони, – но небольшие. Кроме того, мы выбросили большую часть груза. Оставили только рацию, воду, продовольствие и матрацы.

– Кто принял такое решение?! – вскипел я.

– Мистер Толливер предложил, а я согласился. Я не знаю, кто теперь из нас главный. Вы больны, я не помню многих важных вещей, а Толливер разжалован в гардемарины.

– Я главный. Правда, Толливер может попытаться меня отстранить.

– Я уже думал об этом, – раздался за моей спиной голос Толливера.

Я обернулся. Толливер стоял с двумя бутылками воды в руках.

– Не советовал бы вам даже пытаться отстранить меня, – ледяным тоном произнес я.

– Мне придется это сделать, если вы начнете бредить. Но не ранее этого, – криво усмехнулся Толливер.

– Пожалуйста, не ругайтесь, – вмешался Алекс. – Мы напрасно теряем время.

Толливер молча отдал одну бутылку Алексу, взялся за ручки носилок.

Снова я покачивался в носилках, лежа на спине, созерцал плотную завесу листвы над головой. Постепенно меня сморил сон. Проснулся я к вечеру, сквозь тусклую дрему ощутил качку, увидел над собой колеблющуюся зелень.

– Скоро надо будет сделать привал, – сказал Алекс, тяжело дыша.

– Рано, – ответил Толливер.

– Тогда я перевяжу мозоли.

– Ладно, только быстрее. – Толливер тихо выругался, опустил носилки на землю, обернулся, заметил, что я открыл глаза, и сообщил:

– До темноты остался всего час, а мы не прошли и двадцати километров. Если мы не доберемся до дороги завтра, не знаю, хватит ли у нас сил нести вас.

– Завтра часть пути я пройду сам, – пообещал я.

– Курам на смех! – Толливер в досаде отвернулся. В следующий раз я проснулся среди ночи у костра. Рядом на надувном матраце, накрывшись кителем, спал Алекс. По другую сторону костра в одной рубашке спал Толливер, свернувшись от холода калачиком. Я поправил на себе китель, полежал с открытыми глазами и снова заснул.

Проснулся я от легкого толчка.

– Хотите кофе? – спросил Алекс.

Я кивнул, осмотрелся, щурясь от утреннего солнца. Земля еще не успела нагреться. Я поправил китель на плечах и в ногах, попытался сесть, удивляясь, насколько мой китель подрос за ночь, и вдруг понял, что их две штуки.

– Это мой китель, – сказал Толливер, глядя на мое копошение.

– А как же вы… – залепетал я.

– Вам он был нужнее.

Я вспомнил ночную картину: бедняга Толливер лежит на матраце в одной рубашке, сжавшись в комок. Опять страдает из-за меня!

– Спасибо, – пробормотал я, краснея.

– В Академии нас учили: делись всем, не только одеждой, – вяло улыбнулся Толливер.

– Странно, что вы обо мне заботитесь.

– Если бы вы умерли, мне пришлось бы объясняться перед следственной комиссией, – сардонически ответил он.

Пока Алекс и Толливер укладывали вещи, я сумел встать и дойти до кустов, чтобы облегчиться. Но вернулся я совершенно без сил и не стал спорить, когда мне предложили лечь на носилки. Включил рацию. Ни орбитальная станция, ни Сентралтаун по-прежнему не отвечали.

– Сколько нам осталось? – спросил я.

– Кто его знает? – пожал плечами Толливер. – Может, десять, а может, и тридцать километров.

– У нас совсем мало еды, – заметил Алекс.

– Значит, надо быстрее выйти к дороге, – заключил Толливер.

Когда мы остановились для отдыха, Алекс, морщась от боли, сцепил ладони, спрятал их между колен.

– Покажи, – потребовал я.

– Все нормально.

– Покажи! – приказал я.

Алекс нехотя смотал с кистей носовые платки, протянул мне раскрытые ладони. Они были в кровавых мозолях.

– Господи! – Я выкатился из носилок на землю.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Толливер.

– Идти, – твердо сказал я.

– Вы слишком слабы.

– У меня всего лишь бронхит. Это ерунда.

– Не валяйте дурака, Сифорт. Я встал на колени, потом на ноги.

– Три наряда! – приказал я, стараясь не пошатываться.

– В задницу эти наряды! – Толливер бесстрашно смотрел мне прямо в глаза. – Вы же не можете идти! Если вы пойдете сами, мы никогда не выйдем из этого леса! А если и выйдем, то какой ценой?! Может быть, ни Военно-Космических Сил, ни Сентралтауна уже не существует. Кого тогда волнуют ваши чертовы наряды?

Я подошел к нему на ватных ногах.

– А как же присяга? Долг? Офицерская честь? – спросил я, задыхаясь.

– А почему я вытаскиваю вас отсюда?! Сифорт, вы сломали мне карьеру, отняли будущее, а я, выполняя долг, спасаю вас! Лучше бы вы убили меня! Отстаньте от меня! – Он презрительно отвернулся.

Толливер был прав.

– Оставим носилки, – смягчился я. – И кители, и все остальное. Возьмем только воду и рацию. Вы с Алексом будете вести меня по очереди. Если так не сумеем дойти до дороги, тогда пойдете без меня.

Толливер лишь кивнул. Обида все еще душила его.

– Я смогу нести…

– Не надо, Алекс, – прервал я друга. – Лучше веди меня. Не спорь, побереги силы.

К своему стыду, я не мог идти, даже опираясь на Алекса. Ему пришлось волочь меня, почти нести на себе, продираясь сквозь заросли. Мои легкие болели, но я решил не останавливаться ни при каких обстоятельствах. Впрочем, попросить об остановке у меня просто не было сил.

Солнце неумолимо спускалось к горизонту. Мы все чаще останавливались для отдыха, и тогда я стоял, прислонившись к дереву, не решаясь сесть из страха, что потом не смогу встать.

– Скоро стемнеет, – уныло сказал Алекс.

– Все равно пойдем, – с трудом вымолвил я.

– Мы не сможем…

– Нам хватит лунного света. Будем идти, пока не дойдем до дороги, иначе… – Я так и не закончил фразу.

Моя бравада исчезла вместе с солнцем. Сил совсем не осталось. Окончательно я не падал духом только благодаря поддержке товарищей. Наконец я жестом попросил об отдыхе, прошептал:

– Пить.

Я вливал живительную влагу в горло, пока не опорожнил бутылку до дна.

– А где вторая бутылка? – наивно спросил я. – Алекс, разве ты не хочешь пить? Алекс молчал.

– Она давно кончилась, – ответил вместо него Толливер.

А мне даже в голову не пришло поделиться с ними хоть каплей.

– Господи! Простите меня, – прохрипел я.

– Может быть, еще набредем на ручей. А если нет? Какой же я эгоист! Если они выбьются из сил, тогда и я останусь в этом лесу навеки.

– Надо идти, – хмуро сказал Алекс.

Еще час мы продирались сквозь густые кусты. Меня все чаще мучили приступы кашля. Я начал посматривать по сторонам: нет ли где полянки? Пусть меня оставят на ней, а сами идут дальше.

Если раньше меня волокли, а я перебирал ногами, то теперь я не мог даже этого. Меня приходилось нести. Избавившись от тяжкой необходимости двигаться, я немного пришел в себя, в голове прояснилось. Я даже сумел отчетливо произнести:

– Когда найдем поляну, я останусь, а вы пойдете дальше.

– Я останусь с вами, – сказал Алекс.

– Нет. Ты пойдешь с Толливером. Вернешься за мной с подмогой.

Алекс упрямо завертел головой.

– Пойдешь! – тверже сказал я ему, повернулся к Толливеру. – Толливер, слушайте приказ. – Отдышавшись, я договорил:

– Когда мы найдем поляну, вы пойдете вдвоем с Алексом. Старайтесь оставлять по пути метки, чтобы потом найти обратную дорогу. Вернетесь за мной со спасательным отрядом. Подтвердите приказ.

– Есть, сэр. Приказ понят.

– Я вас не оставлю! – в отчаянии воскликнул Алекс.

– Алекс… мой отец… Он в Кардиффе, Уэльс. Сообщи ему.

– Он бредит, – сказал Толливер. Видимо, мое лепетание действительно походило на бред.

– Замолчите, Толливер. – Меня мучила одышка. Сделав несколько вздохов, я смог продолжить:

– Алекс, сообщи ему…

– Мистер Сифорт, я смогу позвонить ему не раньше, чем вытащу вас отсюда.

– Скажи отцу… – Я замолчал, пытаясь поймать ускользающие слова.

Наконец Алекс неосторожно спросил:

– Что сказать?

– Скажи… что я пытался.

Алекс застонал. Ничего, главное – дойти до поляны, заставить Алекса оставить меня там и идти дальше. Это последнее, что я могу для него сделать.

Я сглотнул, и вдруг меня охватил страшный приступ кашля. Алекс и Толливер хмуро ждали. Кое-как я сумел остановиться, отдышался. Мы снова тронулись в путь, снова нас цепляли шипы и хлестали ветки. Глаза привыкли к тусклому свету двух лун – Мажора и Минора. Впереди показался более яркий свет. У меня затрепетало сердце. Несомненно, там впереди поляна. Наконец мои товарищи избавятся от мучений.

– Я останусь там, где свет.

– Позвольте мне остаться с вами, – умолял меня Алекс.

– Нет, – прохрипел я.

– Я ведь полное ничтожество без вас, как вы не понимаете! Вы владеете моими воспоминаниями. Я сжал ему руку, требуя повиновения.

– Ради меня, съезди в Кардифф. Ты обязан, – приказал я.

Кусты стали гуще, трава – в человеческий рост. Наконец все это кончилось, мы вышли на поляну шириной метров тридцать.

– Сбросьте меня здесь, – попросил я.

– Лучше посадим под деревом, – сказал Толливер.

– Ладно, – согласился я, рассудив, что несколько шагов не играют большой роли. N

Они пронесли меня по поляне к деревьям, за которыми оказался кювет.

За ним была плантаторская дорога.

12

Дрожа от ночной прохлады, я лежал на траве, положив голову на колени Алекса. Толливер, спрятавшись на обочине в кустах и замаскировавшись ветками, наблюдал за дорогой. С каждой минутой мне становилось труднее дышать. Обмотав кровоточащие ладони платками, Алекс вытирал льющийся с меня ручьями пот. Анни начала ставить мне на голову холодный компресс. Я отталкивал ее, но она отвела в сторону мою слабую руку и вытерла мне лоб.

– Ты болен, Никки, – приговаривала она, – мы будем заботиться о тебе.

– Я бросил тебя, – сказал я.

– Все хорошо. Самое трудное позади. – Склонившись надо мной, она поцеловала меня в щеку. Алекс сжал мне руку.

Полный мрак. Тяжкий бред. Бесконечная тень гнева Божьего. Как болит грудь! Задыхаясь, я уплывал от друзей в бездну.

– Как он себя чувствует?

– Трудно сказать. Кажется, спит. Ну почему вокруг никого нет?! Проклятье Господне!

– Не богохульствуй, – прошептал я. Они помолчали.

– Извините, мистер Сифорт.

– Хорошо. Я уснул.

Через некоторое время меня разбудил яркий свет. Я отвернулся. Дорога качнулась, исчезла.

– Помогите отнести его. Он не может ходить.

– Могу, – пробормотал я, но почему-то никто не ответил.

Вскоре я понял, что лежу на заднем сиденье в кабине грузовика. Оно напоминало койку в гардемаринской каюте. Мне стало смешно.

Проснулся я при ярком дневном свете в чистой, мягкой постели. Дышал я почему-то через маску. Рядом сидела Сара Бранстэд.

– Вы снитесь мне? – спросил я.

– Вряд ли, – улыбнулась она.

Я потянулся к маске, но Сара остановила мою руку со словами:

– Не снимайте. Через маску вы вдыхаете лечебные пары. Доктор Авери говорит, что эти лекарства вам крайне необходимы.

– Значит, все это не галлюцинации?

– Конечно! – рассмеялась она. – Но иногда вы бредили, разговаривали с какой-то женщиной.

– С Анни?

– Она ваша жена?

– Она осталась в Сентралтауне. – Вдруг я все вспомнил, в ужасе попытался сесть, но от слабости рухнул на подушку. – Что случилось? Что с Анни?

– Около Сентралтауна упал огромный метеорит. Много жертв. Говорят, его сбросили рыбы.

Господи, помилуй. Мое сердце тревожно забилось.

– Что со мной было?

– Воспаление легких. Вы были при смерти. Отец. Кардифф…

– А мой лейтенант… Что с Алексом?

– Он на кухне с Еленой ест за двоих, за себя и за вас. Он скоро придет сюда. Слава Богу!

– А ваш мистер Толливер спит наверху, – добавила Сара.

В дверь тихо постучали. Сара поманила кого-то.

– Здравствуйте, капитан Сифорт, – застенчиво сказал Джеренс, подходя ко мне. – Можно я посижу тут?

Мы с Сарой кивнули. Джеренс поставил стул рядом с моей кроватью, сел.

– А я уже видел вас ночью, когда вас привезли на грузовике мистера Фолькстэдера, – сказал он.

– Кажется, помню.

Он наклонился ко мне, как будто собирался поделиться секретом:

– Хорошо, что вас спасли. Теперь с вами все в порядке.

– Разве в порядке?

Никто из них прямо на мой вопрос не ответил.

– Мы очень беспокоились за вас. Мисс Трифорт звонила нам три раза, все спрашивала о вашем здоровье. А миссис Палаби прислала бульон, – сказал Джеренс.

– Как только вам станет лучше, мы отправим вас вертолетом в госпиталь Сентралтауна, – добавила его мать.

Я кивнул. Жутко хотелось спать. Комната постепенно померкла.

Невысокий, седеющий, очень солидного вида доктор Авери убрал в сумку свой диагностический компьютер и объявил решение:

– Завтра я дам вам антибиотики, мистер Сифорт. Но этого может оказаться недостаточно. Мы должны отправить вас в Сентралтаун. Там очень хорошее оборудование.

– Когда? – спросил я.

– Завтра, если позволит ваше состояние.

– Мне надо отчитаться. – Я поискал взглядом рацию. – Где адмирал?

– Об этом, мистер Сифорт, будете думать, когда выздоровеете.

– Я должен срочно доложить в Адмиралтейство! – произнес я тоном, не терпящим возражений.

– Ладно, – согласился доктор. – Разговор по рации, наверно, не повредит. Хармон, вы можете устроить связь с Адмиралтейством?

– По моей маломощной радиостанции мы можем связаться с Заком Хоупвеллом, а его дом подсоединен к старому подземному кабелю, – ответил Хармон Бранстэд.

– Кабель? – удивился я.

– Дело в том, что раньше, когда еще не была преодолена проблема солнечных пятен, для надежной связи вдоль дороги под землей проложили оптоволоконный кабель. Теперь, когда радиосвязь запрещена, мы снова пользуемся этим кабелем.

– Почему запрещена? – От изумления я привстал настолько, что ухитрился сесть.

Хармон пододвинул стул к моей кровати, сел и начал рассказывать:

– После того как рыбы сбросили на Сентралтаун метеорит, ваше военное начальство запретило радиосвязь из опасения, что ее чувствуют рыбы. Так ли это, пока неизвестно, но ваше командование решило принять все мыслимые меры предосторожности.

Мне вспомнились кадры старой хроники: Белфаст, уничтоженный ядерной бомбой, подложенной террористами из Ирландской республиканской армии. Что же осталось от Сентралтауна?

– Адмиралтейство уцелело? – спросил я.

– Даже не повреждено. Я видел его вчера. Правда, взрывной волной с крыши сорвало антенны, но это пустяки.

– Где ваша радиостанция?

– В моем кабинете. Если вы сможете…

– Смогу. – Я решительно спустил ноги на пол.

– Минутку, – вмешался доктор Авери, – захватите с собой дыхательную маску с оборудованием.

– Я ненадолго…

– Иначе я накачаю вас успокоительным! – рявкнул Авери. – Выбирайте.

Я вперил в доктора свирепый взгляд, но тот не поддавался. Пришлось мне сдаться.

– Алекс, мистер Толливер, помогите перенести оборудование, – приказал я.

Вскоре я сидел в кабинете Хармона Бранстэда с маской на лице и одеялом на коленях и с нетерпением ожидал, когда наладится связь. Наконец удалось соединиться с капитаном Форби.

– Мистер Сифорт, вы живы?! Отлично! – обрадовался он. – Извините, что не прислали за вами вертолет, тут у нас в Сентралтауне творится такое…

– Понимаю, – перебил я, – могу я поговорить с адмиралом?

– Он на «Вестре». Мы перевели тактическую группу на орбитальную станцию. Я тоже улетаю туда через час. Адмирал разрешил связь с его кораблем узконаправленным пучком, так что могу попытаться соединить вас с ним.

– Чем закончилось нападение рыб?

– Сомневаюсь, что оно когда-нибудь закончится. Со вторника мы потеряли девять кораблей.

– Ох господи!

– Половина оставшихся боевых кораблей защищают станцию, а остальные висят над Сентралтауном, прикрывая его от рыб. Эти чудища то появляются, то исчезают, причем совершенно хаотически, без каких бы то ни было закономерностей. Они явно наделены разумом. Представляете?! Рыбы научились бороться с нашим оружием. Теперь они выныривают у самых лазерных пушек и сразу выводят их из строя. Все же нам удалось убить еще несколько рыб.

– Господи, помоги нам.

– Аминь. Так соединять вас с адмиралом?

– Да, пожалуйста. – Я начал ждать. Кроме меня в кабинете были Хармон Бранстэд, доктор Авери и двое моих офицеров.

Значит, девять кораблей. Это сотни людей. Сотни жертв. Долго ли мы продержимся против чудищ?

– Адмирал Де Марне слушает, – раздался в наушниках голос. – Это ты, Сифорт?

– Да, сэр.

– Кто подстрелил твой вертолет?

– Не знаю, сэр.

– Теперь нам не до расследования. У нас и без тебя хватает забот. Столько жертв, столько разрушений! А ты как?

– Нормально, сэр. Завтра я уже буду в Сентралтауне. Доктор возмущенно зажестикулировал, но я сделал вид, что не замечаю.

– А я не знаю, когда спущусь в город, – сказал Де Марне. – Сейчас рыбы нападают реже, но пока рано судить, чем все это закончится. Ты слышал, что Тенера обнаружили в шлюпке «Свободы» живым?

– Слава Богу!

– Сейчас он на станции. Выздоравливает. Мы задействовали все корабли для патрулирования. Кстати, внизу остались только два капитана: Форби и ты.

– Именно об этом я хотел поговорить с вами, сэр.

– Валяй. А что у тебя с голосом? Я сорвал маску и четко произнес:

– Сэр, капитан «Виктории» Мартес хочет на другой корабль.

– Он уже получил «Принца Уэльского».

– Можете отдать «Викторию» мне, сэр?

– Тебе? Нет, я уже отдал ее Хольцеру. Он был лейтенантом…

– Знаю, я его хорошо… – Я зашелся в приступе кашля. Какая досада!

– Хольцера давно надо было повысить, – продолжал адмирал, – теперь он капитан третьего ранга. Он улетел на «Виктории» к Окраине и планете Калла с особым поручением.

– Вот оно что… – Я раздраженно оттолкнул маску, которую мне пытался надеть доктор Авери.

– Послушай, Сифорт, – заговорил адмирал другим тоном, – я хочу дать тебе важное задание. Нас могут подслушать?

– Меня связали с вами через Адмиралтейство.

– Тогда я пришлю к тебе гардемарина с зашифрованной дискетой.

– Может быть, мне лучше встретиться с вами лично на станции? Возможно, там для меня найдется корабль…

– Нет, – оборвал меня Де Марне, – оставайся на планете. О задержке не беспокойся, срочности тут никакой нет. Возможно даже, это задание тебе не придется выполнять. Все.

На этом адмирал прервал связь. Я упал духом. Даже в таких чрезвычайных обстоятельствах адмирал Джорджес Де Марне не желает меня принять. От расстройства я не слышал, как доктор настойчиво требовал надеть маску.

– Мистер Сифорт, вам обязательно надо ее надеть, – умолял Алекс, протягивая мне маску.

Я как в тумане надел маску, изобразил улыбку и вежливо сказал:

– Помогите мне дойти до кровати. Хармон, отвезете меня в Сентралтаун?

– Отвезу, как только разрешит доктор Авери. Я готов лететь хоть утром. – Помолчав, он осторожно спросил:

– Что слышно о потерях?

– Потери велики. – Я встал, опираясь на руку Хармона, и ощутил сильное головокружение. Меня заботливо отвели к кровати.

Я проспал несколько часов и проснулся далеко за полдень. У моей кровати сидел Джеренс. Заметив, что я проснулся, он вскочил, выбежал и вернулся с отцом.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Бранстэд. – Можете принимать гостей?

– Вам я всегда рад, Хармон.

– Спасибо, но я имел в виду Зака Хоупвелла и других плантаторов. Все уже знают, что вы у меня.

– Нет… – Меньше всего мне хотелось предстать перед плантаторами тяжелобольным, в маске, еле ворочающим языком. Но поговорить с ними было необходимо. Ведь я летел сюда именно для этого. Правда, нападение рыб на Сентралтаун наверняка изменило их отношение к армии и заставило забыть былые обиды, но все-таки… – Да. Только позвольте мне одеться.

– Хорошо. Они придут вечером после ужина. Я кивнул.

– Надо же! – сокрушенно качал головой Зак Хоупвелл. – Ракета!

Мы сидели в рабочем кабинете Бранстэда. Людей собралось много.

– Слава богу, они пустили только одну ракету. От двух мы бы не спаслись, – рассказывал я, избегая смотреть в глаза Толливеру.

– Ее пустил Мантье, я уверена! – воскликнула Лаура Трифорт.

– Пока это не более чем предположение, – осторожно заметил Зак Хоупвелл.

– А кто же еще? Это не первая его попытка. Куда мы катимся? – Лаура состроила трагическую гримасу. – Бомбы на дорогах, ракеты в воздухе…

– Но зачем Фредерику Мантье нужна моя смерть? – спросил я.

Томас Палаби смотрел на Лауру неодобрительно, покачивая головой. Арвин Фолькстэдер неловко ерзал в кресле. На несколько секунд воцарилась тишина.

– Может быть, Мантье рассчитывает таким способом ускорить создание Республики? – предположил Пламвелл, управляющий плантацией Кэрров.

– Чепуха, – прокомментировал Хоупвелл.

– Вздор! – выкрикнула Лаура.

– Республика? – спросил я.

– Это просто болтовня, капитан, – попытался успокоить меня Хармон.

– О какой Республике идет речь?! – Опираясь на ручку кресла, я с трудом встал, отчего меня бросило в жар. Все загалдели.

– Скажу я! – громко объявил Зак Хоупвелл. Все притихли. – У нас давно существует партия, которая выступает за… Пока только на словах, чисто теоретически, обратите на это внимание, мистер Сифорт… Так вот, эта партия считает, что Надежде следует стать независимей республикой.

Я был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова.

– Конечно, рано или поздно это произойдет, – продолжал Хоупвелл почти извиняющимся тоном. – Большая удаленность от Солнечной системы…

– Но как вы без нее выживете? – спросил я наконец, обретя голос. – Кому вы будете продавать свой гигантский урожай? Где вы будете покупать оборудование высоких технологий?

– Дело не в технологии…

– Откуда в вас такая неблагодарность? Сколько людей посвятили свои жизни снабжению вашей планеты! – неистовствовал я.

– Чем мы должны вас отблагодарить? – резко вставила Лаура Трифорт.

– Извините, я не имел в виду лично себя. Простите за бесцеремонность, но… – Я помедлил, подыскивая слова. – Как бы то ни было, этот вопрос находится вне нашей компетенции, – По нашим законам независимость планете может даровать только Совет Безопасности ООН или его полномочный представитель.

– А я и не утверждал этого, – с оттенком официальности заявил Хоупвелл. – Вам известно, что мы несколько лет назад посылали своего представителя на Землю. Правда, ничего хорошего из этого не вышло. Я также не утверждал, что кто-либо из присутствующих в этом помещении и вообще кто-либо из плантаторов собирается восстать против законной власти. Но с каждым годом количество голосов в защиту Республики увеличивается. Теперь же, когда Сентралтаун разрушен, некоторые считают, что настало время действовать.

– Разве сейчас вы не нуждаетесь в космическом флоте больше прежнего? – возразил я.

– А что этот ваш флот нам сделал хорошего? Смог он предотвратить бомбардировку Сентралтауна? – парировала Лаура.

Я побледнел.

– Известно ли вам, сколько людей ради вас отдали жизни?

– Знаем. Много, – сказал Хоупвелл. – Да упокоит Господь их души. Садись Лаура, я еще не все сказал. Итак, все понимают необходимость перемен, пусть даже не таких крайних, как независимость. Наши жалобы на завышенные тарифы остаются без внимания, мы…

– Но если вы добьетесь независимости, – перебил его я, – тогда тарифная комиссия ООН будет к вам еще суровее. Кому, если не Земле, вы можете продавать свое зерно?

Зак Хоупвелл продолжал, игнорируя мое замечание:

– Мы связаны по рукам и ногам авторитарным правительством, навязанным нам извне. Как вы думаете, правительство, выбранное из местных жителей, пошло бы на такую глупость, как создание военной базы в Вентурах?

– Нет конечно, но теперь не время об этом спорить…

– Да, сейчас не время. Но я хотел внести полную ясность в несвоевременное высказывание мистера Пламвелла по поводу Республики.

Пламвелл начал оправдываться, но Лаура грубо прикрикнула на него:

– Молчите, Пламвелл! Вы всего лишь менеджер! В нашем обществе вас просто терпят! – Поставив Пламвелла на место, она перевела разъяренный взгляд на меня. – Мистер Сифорт, а вы хоть что-нибудь полезного сделали?

Я сел. Ноги дрожали.

– На базе в Вентурах выявлены крупные недостатки. В настоящее время ведется работа по их устранению, – доложил я.

– Мы слышали, как вы сняли генерала Хартова.

– Да, на его место поставлен более компетентный человек, который наладит доставку оборудования из Сентралтауна и быстро построит электростанцию.

– Неужели вы когда-нибудь разгребете завалы на складах? – притворно удивилась Лаура.

– Орбитальная станция спускала грузы в Сентралтаун быстрее, чем Вентурская база могла их забирать, поэтому склады и затоварились. Но теперь с новым командующим базой эта проблема разрешится, – пообещал я.

– Смена командующего базой не решит главного, – подал голос Томас Палаби. – Мы хотим устраивать свои дела сами.

– У вас для этого есть законодательное собрание…

– На решения которого Правитель накладывает вето, – фыркнула Лаура. – Навязанная нам конституция дает право вето Правителю и право голоса нищим, из-за чего всякие отбросы общества, скопившиеся в Сентралтауне, имеют больше голосов, чем мы. Идиотизм!

Плантаторы одобрительно загудели.

– Я не могу переписать конституцию, но могу поговорить с адмиралом Де Марне. Возможно, он согласится на некоторые уступки, – ответил я.

– Попытайтесь, – едко усмехнулся Пламвелл. – А тем временем такие, как Мантье, будут действовать другими методами.

– Почему вы не схватили его?! – Я стукнул кулаком по подлокотнику кресла так, что плантаторы изумленно затихли, – У вас было достаточно времени. Кажется, четыре недели? Вы же знаете его как облупленного! Все привычки, укромные места. Найдите его!

– Мы не сидели сложа руки, – гневно ответил Хоупвелл. – Мантье едва ушел от нас в Сентралтауне. Одному Богу известно, где он сейчас. Может быть, он погиб от метеорита.

– Если Фредерик жив, мы обязательно отыщем его. Это лишь вопрос времени, – заверила Лаура.

– Хорошо, я подожду. – Меня начал душить приступ кашля. С трудом взяв себя в руки, я просипел:

– И вы дайте мне время для решения ваших проблем.

– Договорились, – резюмировал Зак Хоупвелл и встал, давая понять, что встреча закончена. – Мы высказали капитану все, что хотели. Теперь давайте позволим ему отдыхать и пожелаем скорейшего выздоровления.

Несмотря на мои настойчивые просьбы продолжить разговор, плантаторы пожелали мне спокойной ночи и удалились. Алекс и Толливер отвели меня к кровати. Заснул я мгновенно.

Утром я нетвердым шагом вышел к вертолету и с удивлением увидел Лауру Трифорт. Вот уж не думал, что она захочет меня провожать! Лаура отозвала меня в сторону для разговора с глазу на глаз.

– Знаете, вчера… – начала она и смущенно умолкла, провела рукой по золотисто-каштановым с легкой проседью волосам.

– Слушаю, мадам.

– Ради бога, зовите меня просто Лаурой. Вчера все мы… были слишком эмоциональны. Прямо скажем, хватили через край. Похоже, мы, плантаторы, действительно стали слишком высокомерными. Я вела себя не очень вежливо. – Она подняла на меня карие глаза. – Капитан, мне искренне жаль, что ваш лейтенант Тамаров пострадал от рук человека из нашего сообщества. А ракета… Неслыханно! Какой кошмар…

– Спасибо, – по возможности любезно ответил я.

– Ваши Военно-Космические Силы ведут тяжелую войну с рыбами. Мы будем вам помогать в этом всем, чем только сможем. Не считайте нас врагами в тылу. Пожалуйста. – Она умоляюще тронула меня за руку.

– Честно говоря, именно так мне порой казалось, – улыбнулся я и направился к вертолету.

Я устроился на переднем сиденье, Алекс и Толливер – на задних. Мне нацепили дыхательную маску, положили на колени баллон с лекарственной смесью, накрыли его теплым покрывалом, заботливо принесенным Сарой. На вертолетную площадку прибежал Джеренс, бросился к Хармону, сидевшему на месте пилота:

– Папа, можно я полечу с ними?

– В Сентралтаун? Ни за что, – решительно отказал Хармон.

– Ну пожалуйста, – умолял Джеренс. – Я не собираюсь убегать. Я просто…

– Что просто?

– Просто хочу помочь мистеру Сифорту.

– Не говори глупостей. – Хармон взялся за штурвал, но вдруг смягчился:

– Ладно, залезай.

Во время полета Толливер нервозно озирался, словно высматривая в небе ракету. Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Похоже, в безопасности чувствовал себя только Джеренс. Он непринужденно болтал с Алексом.

Хармон вел вертолет на малой высоте и с большой скоростью. Чтобы хоть как-то разрядить напряжение, я решил завести разговор:

– Где Эммет?

– В Сентралтауне. Сегодня я отвезу его на плантацию, – ответил Хармон.

– Он живет в городе постоянно?

– Там у него свой дом, но половину времени он обычно проводил на плантации. А теперь он будет жить у нас, пока не минует опасность.

Вертолет пересекал границу зоны плантаций. Внизу проплыла гостиница «Отдых шофера». Вскоре показалась окраина Сентралтауна. Был ясный солнечный день, но никаких разрушений я не замечал.

– Подбросите меня до космодрома? – попросил я. Там стоял мой электромобиль.

– Нет, я доставлю вас в южную часть города.

– Почему?

– Там находится клиника.

– Вы имеете в виду госпиталь?

Бранстэд помотал головой. Вдали показался космодром, но Адмиралтейство разглядеть я не мог и успокоил себя мыслью, что оно цело и невредимо, как об этом сообщил капитан Форби.

Наша вялая беседа совсем стихла, вертолет подлетел ближе к центру города. Тут и там валялись вырванные с корнем деревья, битые стекла, смятые автомобили. Их еще не успели убрать, а просто сдвинули с дороги в сторону, чтобы очистить путь для машин «скорой помощи».

Потрясенный жутким зрелищем, я забыл о боли в груди, начались желудочные спазмы. Сборные фанерные домики накренились на запад. Значит, взрывная волна пришла из центра города. Так оно и оказалось. В самом центре даже от кирпичных домов остались одни руины. У меня вырвался стон:

– Анни…

– Она жила около бассейна? – спросил Хармон.

– Нет, мы жили в другой части города, двадцать кварталов от казарм. А что?

– Бассейн Армстронга оказался в центре взрыва.

– Что рыбы сбросили? Ядерную бомбу?

– Нет, слава богу. Просто большой камень. Вернее, метнули с огромной скоростью целую скалу. Ее падение по выделенной энергии сопоставимо с ядерным взрывом.

Не желая вовлекать Бранстэда в опасный разговор на ядерные темы, я замолчал.

Когда вертолет приземлился, я уже был сыт по горло картинами разрушений. Шум двигателя затих, лопасти остановились. Бранстэд на всякий случай прочитал сыну краткое нравоучение:

– Надеюсь, ты действительно не собираешься убегать, а если собираешься, то подумай о том, что здесь тебя подстерегают опасности похуже порки.

– Знаю, папа, я слышал рассказы Эммета, – миролюбиво ответил Джеренс.

К нашему вертолету подошел дежурный солдат сухопутных сил. Я открыл дверцу.

– Этого в клинику? – спросил он, глядя на мою маску.

– Не «этого», а капитана Военно-Космических Сил Николаса Сифорта, – ответил Толливер.

Дежурный узнал меня, глаза его округлились.

– Так точно, сэр, – отчеканил он. – Идите прямо по этой улице, клиника через полтора квартала. Вызвать машину?

– Не надо, я уже сам могу ходить. – Я вылез из вертолета. Ходить и в самом деле оказалось нетрудно. Алекс и Толливер встали по сторонам, готовые подхватить меня под руки.

– Можно, я понесу баллон? – попросил Джеренс.

– Я не так слаб, как ты думаешь, Джеренс, – отказался я, но через пару шагов вынужден был согласиться:

– Ладно, неси.

Джеренс с удовольствием взял у меня баллончик.

Медленным шагом мы добрались до школы, где недавно разместилась дополнительная клиника. У дороги стояло множество электромобилей, некоторые были покорежены. В один из них несколько человек бережно сажали раненого, забинтованного чуть ли не с головы до ног. По пути я пару раз останавливался перевести дыхание, но головокружения уже практически не было. Лечебные пары доктора Авери делали свое дело. Алекс и Толливер не отходили от меня ни на шаг, чтобы в случае чего взять под руки. Я хотел едко пошутить по этому поводу, но вовремя прикусил язык.

На крыльце госпиталя сидели две женщины, утешали друг друга, ничего вокруг не замечая. Алекс открыл передо мной дверь, я вошел внутрь. Вестибюль, превращенный в комнату ожидания, полнился пациентами. Основная часть клиники располагалась в спортзале. Я нашел свободное место на лавке и сел.

Толливер подошел к столу регистрации, за которым сидел изможденный человек в штатском.

– Капитан Сифорт? – устало переспросил он Толливера, взглянул на меня. – Рад видеть вас, сэр. Я кивнул ему.

– Сейчас вызову к вам фельдшера. А доктора придется подождать, – сообщил он.

– Ждать? – возмутился Толливер.

– Да. У нас всего три хирурга, они работали четверо суток без сна. Двоих мы заставили уйти отсыпаться, а третий оперирует парня, которого завалило обломками во время взрыва.

– Когда доктор сможет выкроить для меня время? – спросил я.

– Возможно, ждать придется несколько часов. Прежде всего доктора займутся самыми тяжелыми пациентами.

– Разумеется, – поспешно согласился я. Зря мы сюда приперлись. Что такое воспаление легких по сравнению с серьезными ранами? Пустяки. Похоже маска уже почти справилась с моей пневмонией. – Лучше я не буду ждать, а приду попозже.

– Хорошо. Вероятно, тяжелораненые больше к нам не поступят. По крайней мере, вероятность этого уменьшается с каждым часом. Теперь из-под развалин извлекают в основном уже мертвых. Видимо, доктор сможет принять вас после семи часов вечера.

– Спасибо. Нет ли у вас списка жертв?

– Есть в компьютере чрезвычайного штаба, я могу соединиться с ним. Назовите имя, фамилию.

– Мисс Уэллс. Анни Уэллс. – Мое сердце бешено запрыгало.

Человек за регистрационным столом склонился над экраном компьютера. Наконец он сообщил:

– В списках спасенных не значится. Но в списке погибших ее тоже нет. Знаете, это предварительные списки. Не все ведь к нам обращались.

Анни, конечно, догадалась бы внести свое имя в список уцелевших. Значит, она погибла. Чтоб не упасть, я прислонился к стене, но постепенно понял, что слишком поторопился с выводом. Анни надо искать. Может быть, Анни сейчас истекает кровью, а я, вместо того чтобы помочь ей, зачислил ее в трупы и махнул на нее рукой.

– Подбросите меня до космодрома? – спросил я у Бранстэда.

– Нет.

– Почему? Извините… Я слишком навязчив.

– Навязчивость здесь ни при чем. Просто вы еще слишком больны. Я не собираюсь доводить вас до смерти.

– Но это же глупость! – усмехнулся я. – Все равно мне придется ждать доктора несколько часов. За это время я мог бы увидеться с Анни и зайти в Адмиралтейство.

– Но доктор Авери…

– Что доктор Авери?! – вспылил я, – Извините, Хармон.

– Ладно, – вздохнул он. – Пойдемте к вертолету.

– Спасибо.

По пути к вертолетной площадке я разрешил Алексу и Толливеру поддерживать меня за руки.

Обмотавшись ремнями безопасности, я задремал. Бранстэд направил вертолет в западную часть города. Проснулся я уже во время посадки перед Адмиралтейством, вылез из вертолета самостоятельно и задумался: зайти вначале в Адмиралтейство или ехать на квартиру проведать Анни? Анни, конечно, важнее, но Адмиралтейство ближе.

– Толливер, помните, где мы припарковали электромобиль? – спросил я.

– Так точно, сэр.

– Подгоните его к входу Адмиралтейства. Алекс, помоги мне дойти туда. Хармон, спасибо за все.

– Вы вернетесь в клинику? – спросил Бранстэд.

– Мне уже лучше. Температуры, кажется, нет.

– Обещайте, что вернетесь в клинику к семи.

– Пардон? – Я поднял брови, изображая изумление.

– Обещайте, – твердо повторил Бранстэд. Джеренс с интересом переводил взгляд с отца на меня и обратно. Я невольно улыбнулся.

– Ладно, Хармон, – согласился я, – обещаю.

Но в следующее мгновение моя улыбка погасла. Я вспомнил, что мое слово с некоторых пор – пустой звук.

– Нет, сэр. Со вчерашнего дня сюда с орбитальной станции никто не прилетал, – ответил мне лейтенант Биллем Энтон. Адмиралтейство казалось вымершим.

– Адмирал посылал ко мне гардемарина с поручением?

– Приземлялся лишь один шаттл, на котором улетел капитан Форби, сэр. Хотите связаться со штабом Военно-Космических Сил на станции?

Я недовольно скривился:

– Адмирал лучше знает, когда выходить со мной на связь. Кто здесь оставлен главным?

– Лейтенант Трапп, сэр. Он сейчас наверху.

– Я поговорю с ним.

– Мистер Энтон, – спешно вмешался Алекс, – не могли бы вы вызвать лейтенанта Траппа сюда?

– Не вмешивайся не в свое дело! – прикрикнул я на него.

– Я думал… вы же… – залепетал Алекс, краснея.

Но Энтон уже нажал кнопку, вызвав Траппа. Очевидно, моя маска и баллон в руках Алекса были красноречивее слов.

– Вы что-нибудь слышали о моей жене? – спросил я Энтона.

– Она была в центре?

– Не знаю. Жили мы недалеко от центра.

– К сожалению, ничего не слышал, сэр. Появился лейтенант Трапп, отдал честь и обратился ко мне:

– Адмирал Де Марне уже говорил мне, что вы останетесь здесь единственным капитаном, сэр. Рад видеть вас снова.

– Снова? – удивился я.

– Так точно, сэр. Я видел вас в тактическом классе, когда вы заходили к мистеру Хольцеру.

– А… – протянул я. Об этом случае мне вспоминать не хотелось. – Какое у вас задание?

– Мы записываем доклады и переговоры. Можете взглянуть, аппаратура по-прежнему в тактическом классе…

– Хорошо. – Не обращая внимания на увещевания Алекса, я пошел за Траппом по лестнице. Правда, на полпути мне пришлось остановиться для отдыха.

В классе тактики Трапп комментировал, показывая на экран:

– Вот здесь, на этой орбите, «Вестра» с адмиралом.

– Какая глупость. Зачем он рискует? – Конечно, подвергать себя ненужному риску нехорошо, но было бы гораздо хуже, если б адмирал командовал из более безопасного места, например с орбитальной станции или из Сентралтауна. Вдруг до меня дошло, что я сказал. Ужаснувшись, я поспешно добавил:

– Правильно он, конечно, делает. Пожалуйста, не обращайте внимания на мое дурацкое замечание.

– Есть, сэр.

Если «Вестра» погибнет, кто займет место Де Марне? С отлетом капитана Форби на станцию на планете остался единственный капитан – я. Значит, пока существует опасность, надо почаще заглядывать в Адмиралтейство.

– Наш флот разделен на две эскадры, – продолжал рассказывать лейтенант Трапп. – Одна эскадра защищает орбитальную станцию, а другая прикрывает Сентралтаун.

– Рыбы появляются?

– Нет, сэр. Вот уже двое суток их не видно. Сэр, каков ваш прогноз?

– Затрудняюсь ответить.

– Если рыбы уничтожат все корабли, что тогда будет с Сентралтауном? Что будет с Надеждой?

– Хватит, лейтенант, – оборвал его я. – Будем выполнять свой долг до конца. – Я сел, подождал, пока прошла слабость. – Сколько на станции капитанов? – Это важно. Ведь в случае гибели адмирала его место займет старший из капитанов. Кроме Де Марне на Надежде был только один адмирал, Джеффри Тремэн, которого я застрелил на дуэли.

– Мистер Тенер, сэр, – ответил Трапп. – Он лежит в лазарете станции.

– И все? Остальные на кораблях?

– Или погибли.

– Так. – Значит, мне нельзя покидать Адмиралтейство. Впрочем, нет, нужно найти Анни. Проклятье! Невозможно одновременно сделать и то и другое! А зачем мне шататься по Сентралтауну в маске? Я должен быть здесь, а Анни быстрее найдут другие. С другой стороны, она моя жена. – Мистер Трапп!

– Слушаю, сэр?

– Моя рация будет постоянно включена. Докладывайте мне обо всем немедленно. Я отправляюсь на поиски жены.

К выходу я спустился с большим трудом, весь взмокший, но заставил себя выйти из здания без посторонней помощи. Алекс шел следом.

– Электромобиль уже здесь, сэр, – доложил он.

Из последних сил я спустился по ступенькам. Как же все-таки трудно без маски! Я молча взял ее из рук Алекса, нацепил на нос. Он же довел меня до электромобиля.

Я сидел на заднем сиденье и глубоко вдыхал лечебные пары. Каждый вздох давался с трудом.

Толливеру пришлось больше часа пробираться по разрушенным улицам к району, где я снимал квартиру. Рядом с Толливером на переднем сиденье дремал Алекс, положив под голову перевязанную руку. Я с болью смотрел на разрушенные дома с выбитыми стеклами, сорванными крышами. Может быть, все-таки мой дом пострадал меньше?

Мы повернули к югу, где разрушения были менее катастрофическими. Наконец вырулили на улицу, где находился мой дом. Кое-где он ощетинился расщепленными досками, часть кровли была содрана, несколько оконных рам вывернулись из проемов, но в общем дом выглядел не слишком поврежденным.

Главное, он не обрушился, выстоял.

– Я сбегаю внутрь, сэр, – предложил Толливер.

– Нет. – Я начал открывать дверь, но это почему-то не получалось.

– У вас мало сил…

– Закрой рот, – приказал я.

Алекс вывел меня из машины. Тяжело дыша, я доплелся до крыльца, приложил к считывающему устройству замка большой палец. Знакомого щелчка не было. Ну что ж, просто нет напряжения, решил я и начал стучать в дверь.

Никто не открывал.

Подошел Толливер, не забыв прихватить с собой рацию.

– Окна разбиты, – хмуро произнес он.

– Можете залезть? – спросил я.

– Туда мог залезть любой, – пробурчал Толливер. Я едва удержался от резкого замечания.

– Залезьте и откройте мне дверь. В этот момент в рации раздался щелчок, а затем голос:

– Капитан Сифорт? Толливер протянул мне рацию.

– Слушаю, – сказал я в микрофон.

– Говорит лейтенант Трапп из Адмиралтейства. Вы просили докладывать обо всем… Так вот, с орбитальной станции спускается шаттл с курьером.

– Каким курьером? – От вида полуразрушенного дома я плохо соображал.

– С гардемарином, сэр. Он доставит вам сообщение.

– Хорошо. Скоро вернусь.

Вскоре Толливер открыл дверь. Осмотрев квартиру, я понял, что Анни собиралась в большой спешке. Выдвижные ящики были выброшены из шкафов и тумбочек на пол, в беспорядке валялись бумаги и вещи. Наконец я догадался, что все это – результат «обыска» воров.

Но тогда почему они оставили вещи? Значит, воров не было.

Но где же Анни?

Как-то вдруг сразу устав, я упал на диван, тоскливо смотрел в выбитое окно. Смеркалось.

– Вернемся в клинику, сэр? – спросил Алекс.

– В Адмиралтейство, – приказал я.

– Но ведь вы обещали к семи часам…

– В Адмиралтейство, – упрямо повторил я. Меня довели до электромобиля. Там я долго не мог отдышаться.

– Можете подбросить меня до госпиталя? – неуверенно попросил Алекс.

– Он закрыт, Алекс.

– Но там остались мои вещи…

– Ладно.

Я кивнул Толливеру, и тот повез нас в госпиталь. Через несколько кварталов началась зона страшных разрушений. Толливеру приходилось объезжать поваленные деревья, рассроченные машины, обломки домов. Кое-где встречались останки человеческих тел.

По некоторым улицам было невозможно проехать. Их пришлось объезжать кругом. Толливер тихо проклинал непролазные завалы. Наконец развалин стало меньше, мы выехали к парку.

– Ты куда?! – воскликнул я.

– Так мы быстрее доберемся до…

– На машинах в парке ездить нельзя! – оборвал я.

Толливер ударил по тормозам. Даже Алекс изумленно вытаращился на меня. Я понял, что сморозил глупость, и пробормотал:

– Ладно.

– Может быть, сами сядете за руль, сэр? – язвительно предложил мне Толливер.

– Я же сказал! Едем через парк! – вспылил я.

Толливер с нескрываемым презрением покачал головой, включил двигатель. Ехать по холмистому парку оказалось легче, чем по плоским, но заваленным руинами улицам. Правда, и тут хватало вывороченных с корнем деревьев.

За парком через несколько кварталов должен был быть госпиталь. Мне вспомнилось, как всего несколько недель назад мы с Анни прогуливались здесь, а потом зашли в кафедральный собор.

Парк кончился, снова перед нами предстала зловещая картина сплошных разрушений.

Вместо госпиталя лежала огромная груда камней. С лица земли были стерты вся деловая часть города, все государственные здания. Слава богу, я забрал Алекса из госпиталя вовремя.

– Господи, даже стены упали, – пробормотал Толливер, выключая двигатель.

– Если бы я там остался… – Алекс ударил кулаком по сиденью.

– То был бы трупом, – закончил за него фразу Толливер.

– Мои вещи… одежда… – ошарашено бормотал Алекс.

– При чем здесь одежда? Там люди погибли! – рявкнул Толливер.

– Я потерял все. Теперь ни вещей, ни ночлега…

– Будешь жить у меня, – прохрипел я.

– Где у вас? Я и сам не знал.

– Толливер, в Адмиралтейство, – приказал я.

– Вы обещали явиться в клинику, – напомнил Толливер.

– Молчать, гардемарин!

Он выполнил мой приказ. Наступила блаженная тишина.

13

Послышался гул спускающегося шаттла. Я сидел в Адмиралтействе, ждал гардемарина и от нетерпения барабанил пальцами по компьютерному столику.

– Что он там копается? – проворчал я.

– Я схожу к шаттлу, выясню, в чем дело, – вскочил Алекс.

– Не надо. – Чтобы хоть чем-то заняться, я сосредоточился на дыхании.

Через несколько минут дверь наконец распахнулась, раздался четкий голос:

– Гардемарин Авар Берзель явился, сэр. Я открыл глаза. Передо мной по стойке смирно стоял мальчишка в безукоризненной униформе.

– Я вас уже где-то видел? – спросил я.

– Так точно, сэр. Я числюсь в личном штате адмирала Де Марне и однажды провожал вас к нему в кабинет.

– Помню. Вольно. Вы доставили сообщение?

– Так точно, сэр. Адмирал сказал, что оно предназначено лично для вас.

– Хорошо, дайте дискету.

– Мне приказано передать ее вам наедине. Извините, сэр, таков приказ. Я сорвал маску и заорал:

– Кто приказал?!

– Адмирал Де Марне, сэр.

Я свирепо смотрел юнцу в невинные серые глаза, но он и не думал отводить взгляд.

– Энтон, Толливер, мистер Тамаров, покиньте помещение, – приказал я. Когда они исчезли за дверью, я ледяным тоном спросил:

– Вы удовлетворены, мистер Берзель?

Он достал из кармана коробку для дискет, протянул ее мне.

– Вы тоже выйдите, мистер Берзель, – приказал я.

– Но, сэр, я должен сообщить вам…

– Живо! – рявкнул я.

– Есть, сэр. – Мальчишка повернулся кругом и строевым шагом вышел. Стук его каблуков слышался даже за дверью на лестнице.

Я вставил дискету в компьютер, ввел свой личный код. На экране возник бессмысленный набор символов. Я всматривался в эту тарабарщину и так и этак и наконец стукнул по столику кулаком и заорал:

– Берзель! Сюда!

Гардемарин сию секунду прибежал на мой крик и доложил:

– Есть, сэр!

– Что это за тарабарщина? – строго спросил я.

– Вы должны ввести дополнительный код, сэр.

– Дай! – Я протянул руку.

– Адмирал приказал мне заучить его наизусть, сэр.

Поморщив лоб, он продиктовал мне код. Я, тихо ругаясь, ввел символы в компьютер, но на экране по-прежнему была какая-то чушь.

– Как это понимать? – грозно спросил я гардемарина.

– Может быть, вы не правильно набрали на клавиатуре символы? Попробуйте еще раз, сэр. – 312, потом 49GHZ… и 1425.

– Первый раз ты сказал 1245! – возмутился я.

– Простите, сэр.

– Два наряда! – Я набрал на клавиатуре продиктованные им цифры, но бессмыслица на экране так и не превратилась в осмысленный текст.

– Наверно, 1542! в отчаянии простонал Берзель. Я ввел в компьютер эти цифры. Опять чушь.

– Наверно? – переспросил я, грозно вставая. – Ты что, не помнишь?!

К моему изумлению, мальчишка расплакался. Он испуганно стоял по стойке смирно, а по щекам беспрепятственно стекали слезы.

– Толливер! – заорал я. Прибежал Эдгар Толливер.

– Выкинь отсюда этого… щенка! – кричал я. – Вправь ему мозги так, чтоб через пять минут он понял, как должен вести себя гардемарин!

– Есть, сэр. – Толливер схватил Берзеля за руку и мигом выволок за дверь.

Я сел за компьютер. Побормотав проклятия, я немного успокоился, но грудь болела. Через несколько минут вошел понурый Берзель, за ним – Толливер. Берзель вытянулся передо мной по стойке смирно и дрожащим голосом залепетал:

– Простите, сэр. В следующий раз я…

– Хватит! Вольно, – приказал я. – Вспомнили шифр, мистер Берзель?

– Кажется, 1524, сэр. Попробуйте, пожалуйста, сэр. Остальные символы я запомнил хорошо.

Я набрал названные им цифры. На этот раз текст на экране стал осмысленным. Я быстро прочитал первые слова сообщения: «Совершенно секретно. Капитану Николасу Сифорту лично». Берзель просиял.

– Выйдите отсюда оба, – приказал я. – Мистер Берзель, передайте от меня привет дежурному офицеру. Пусть он выпорет вас за некомпетентность.

– Есть, сэр. – Он снова потускнел и согнувшись побрел к двери. Из-за двери донеслись его тихие всхлипы.

– Неплохо я ему вправил мозги. Сразу вспомнил, – сардонически усмехнулся Толливер, притормозив у двери.

– Вы тоже гардемарин, мистер Толливер, и тоже можете быть выпороты, – холодно произнес я.

– Только попробуй. Тогда я убью тебя, – огрызнулся Толливер и вышел за дверь.

– Назад! – крикнул я.

– Есть, сэр. – Он вернулся, подошел к моему компьютерному столику.

– Я привлеку вас к ответственности за неповиновение приказу! За бунт!

– Ну что вы, сэр, это не бунт. Приказам я подчиняюсь. Но всему есть предел. Наказание за то, что я спас вас, взяв управление вертолетом в свои руки, справедливо. Хотя мне не доставляет удовольствия оказаться в двадцать пять лет гардемарином, я оценил ваше великодушие. Но порки я не стерплю. Если вы переступите этот предел, тогда я пойду на все, чтобы убить вас.

Я слушал, остолбенев, не в силах вымолвить слова, а Толливер продолжал:

– Пользуйтесь случаем, капитан, мстите мне за все строгости и издевательства, которые вам пришлось претерпеть в Академии. Я к вашим услугам. Теперь вы знаете мой предел и можете попытаться меня сломать.

За такое я должен был посадить его под арест. Немыслимо! Мои кулаки сжались.

Но он был прав. Угрожать взрослому человеку поркой – грязно! Порка годится лишь для мальчишек. Даже бедняге Берзелю не следовало назначать порку.

– Вон! – рявкнул я.

Как только Толливер скрылся за дверью, я повернулся к экрану и принялся читать сообщение:

«Сифорт,

Этот приказ, который я решился доверить своему гардемарину, вступит в силу лишь в чрезвычайных обстоятельствах. Дай бог, чтобы они никогда не наступили.

Корабль Военно-Космических Сил ООН „Виктория“ доставил мне секретный приказ Адмиралтейства Земли. Там решили, что наш космический флот нужен для охраны Солнечной системы, которая несравненно важнее Надежды. Поэтому, в случае если наши потери превысят треть от общей численности флота, я обязан бросить эту планету и вернуть все уцелевшие корабли к Земле.

Раньше такое развитие событий представлялось мне маловероятным, но недавние бои показали, что надо готовиться к худшему. Мы уже начали ликвидацию неэффективной базы в Вентурах. Ее вооружение будет перенесено на боевые корабли и орбитальную станцию.

Если нам придется уйти, то мы заберем с собой не только всех военных, но и Правителя Саскрита, и всех его людей.

Надежда будет предоставлена сама себе до лучших времен, пока сюда не вернется флот».

Я схватился за голову. Если флот уйдет, то вряд ли когда-нибудь вернется. Что же будет с колонистами?

«Надеюсь, эти мрачные события наступят не скоро. Потеря трети всех кораблей нам грозит лишь в том случае, если количество рыб резко увеличится. Обращаю твое внимание на высшую степень секретности этого приказа. Если о нем узнают плантаторы, то наши отношения с ними, и без того хрупкие, порвутся окончательно и бесповоротно. Поэтому мы должны поддерживать видимость деятельности местного Адмиралтейства как можно дольше, до самого последнего момента. Вот почему я перебросил всех капитанов и большинство лейтенантов на орбитальную станцию тайно. На поверхности планеты ты остался единственным капитаном.

Временно, до особого распоряжения, я назначаю тебя главой нашего Адмиралтейства. В твою задачу входит: (1) не отлучаться и находиться в постоянной готовности к отбытию на орбитальную станцию, (2) в остальном действовать как обычно, создавая видимость нормальной обстановки.

„Каталония“ должна вернуться с Окраины дней через десять. Я послал навстречу ей „Викторию“ с новым заданием, но не исключено, что эти корабли разминутся. В любом случае „Виктория“ продолжит полет к планете Кама, чтобы забрать ее Правителя, после чего вернется сюда. Если по возвращении к Надежде „Виктория“ не обнаружит наших кораблей, то немедленно отправится в Солнечную систему.

Мы временно прекратили полеты шаттлов на поверхность планеты из опасения, что они каким-то образом вызывают появление рыб. Но за тобой шаттл будет послан, если нам всем придется возвращаться к Земле. Об этом я уведомлю тебя кодовым словом. При его получении ты опечатаешь Адмиралтейство, закодируешь всю информацию, содержащуюся в его компьютерах, и соберешь всех своих людей на космодроме, откуда шаттл доставит вас на орбитальную станцию.

Ни один гражданин Надежды ни при каких обстоятельствах не должен узнать об этом приказе. Надеюсь, мне удастся прибыть в Адмиралтейство лично для подтверждения сего приказа.

Кодовое слово: Судьба.

Адмирал Джорджес Т. Де Марне, Главнокомандующий».

Я сидел в глубоких раздумьях, обхватив голову руками. Спустя несколько минут позвонил Алекс.

– Мистер Сифорт, как вы себя чувствуете? Можно войти? – спросил он.

– Да. – Я стер с экрана изображение. Вбежал Алекс.

– Вы так долго молчали… – Вдруг он остолбенел. Взгляд его остановился на моем лице. – Вы плакали?

– Не говори глупостей. – Я провел по лицу рукавом. – Лучше позови лейтенанта Энтона.

Вскоре дежурный лейтенант стоял передо мной. Я едва сдерживал дрожь. Помещение почему-то вдруг стало очень холодным.

– Мне нужен список всех военнослужащих Военно-Космических Сил, оставшихся на планете, – потребовал я.

– Он уже есть в компьютере, сэр. Это займет всего пару минут. Прикажете вывести список на другом дисплее?

Я сообразил, что сижу за его дисплеем.

– Нет, работайте на этом. – Я встал. Куда податься? Наверх я, может быть, еще дойду, а вот обратно вряд ли. – На этом этаже есть подходящие помещения?

– Есть конференц-зал, сэр.

Энтон проводил меня туда. Я плюхнулся в кресло перед полированным столом из местного дерева ценной породы. Сердце стучало молотом. В дверь заглянул Тол-ливер.

– Уже шесть пятьдесят пять, сэр, – напомнил он. Я с трудом повернул к нему голову.

– У меня есть часы. – От этой короткой фразы меня охватила одышка.

– Вы обещали к семи часам явиться к доктору.

– Потом.

– Вы дали слово Бранстэду.

Сразу я не смог ответить. Кое-как отдышавшись, я слабо произнес:

– Что вы цепляетесь ко мне?

– Я всего лишь выполняю свой долг, – невесело усмехнулся он.

– Почему вы беспокоитесь за мою жизнь?

– Я ведь уже говорил раньше. Следственная комиссия…

– Хватит об этом! Его усмешка погасла.

– Дело в том, что благодаря вам меня никто не возьмет в свою команду. Если вы умрете, меня выпроводят в отставку. На что я тогда буду жить? Кроме как для службы в Военно-Космических Силах я ни на что не годен. – Толливер оперся о дверь, прикрыл глаза, словно от боли. Наконец он оправился. – Простите. Мне не нужна ваша жалость. Везти вас к доктору?

– Я не могу отлучиться. У меня важный приказ. – От такого количества слов я начал задыхаться. Толливер подскочил ко мне с криком:

– Тогда возьмите с собой рацию! В двери возник лейтенант Энтон, но замешкался, не зная, стоит ли присутствовать при нашей разборке.

– Входите, мистер Энтон, – сказал я. Покосившись на Толливера, Энтон подошел ко мне со списком. Я насчитал в нем двенадцать офицеров.

– Это все? – удивился я.

– Как это ни странно, сэр, но все остальные на станции, – ответил Энтон.

Я просмотрел список внимательнее. Трапп, Энтон, Алекс. Два гардемарина, тоже в этом здании. Еще три гардемарина и один лейтенант помогают вести спасательные работы в Сентралтауне. Толливер и Берзель. Из всего гарнизона остались только они и я.

– А сколько солдат? – спросил я.

– После взрыва, когда казармы разрушились, всех уцелевших солдат отправили на орбитальную станцию. Еще два-три десятка ведут спасательные работы в городе. – Поколебавшись, Энтон решился на несколько дерзковатый вопрос:

– Можно узнать, почему вы об этом спрашиваете?

– Нельзя. – Во избежание ненужных подозрений надо было ответить более естественно, поэтому я проворчал:

– Не забывайте, что вы разговариваете с капитаном, – и закашлялся.

– Есть, сэр. – Покосившись на Толливера, Энтон осторожно спросил:

– Что еще прикажете, капитан?

– Продолжайте нести дежурство.

Когда Энтон ушел, Толливер снова напомнил:

– Уже пятнадцать минут восьмого, сэр. Вы дали слово.

Меня бросило в жар. Я расстегнул китель.

– Я уже нарушил его, – ответил я.

– Еще можно искупить вину.

У меня уже не было сил сопротивляться.

– Ладно, – сказал я, – ищите вертолет. Вскоре Толливер вернулся с сообщением:

– Есть пять вертолетов, из них два в ремонте, три патрулируют центр города. Энтон говорит, что грабежи усиливаются. Снять вертолет с патрулирования, сэр?

– К черту! Толливер опешил.

– К черту! – повторил я. – К черту вертолеты! – Я испугался: это же почти богохульство! Ну и ладно. На Страшном суде мне придется отвечать перед Всевышним и не за такие грехи. Быстро прочитав про себя молитву раскаяния, я со вздохом согласился:

– Хорошо, поедем на электромобиле.

Когда я добрался до машины, мои колени дрожали. Я сел на заднее сиденье, натянул маску. Лекарственные пары помогали слабо. Постепенно я задремал.

– Приехали, сэр.

Я удивленно открыл глаза. Казалось, прошло какое-то мгновение. Неужели доехали? Почему так жарко и так темно?

– Где мы? – прошептал я.

– У клиники, – ответил Алекс. Я попытался встать, но упал как подкошенный в жестоком приступе кашля.

– Помогите, – прохрипел я.

Алекс доволок меня до школы, где размещалась клиника. Толливер бросился к регистрационному столу, о чем-то тихо говорил со штатским, кивающим на лавки, где сидело множество пациентов.

– Живо! – вдруг крикнул Толливер и расстегнул кобуру. – Ради бога! Срочно!

– Отставить! – прохрипел я.

– Срочно доктора! – кричал Толливер, не обращая внимания на мой окрик.

Регистратор взял телефонную трубку, быстро застрекотал в нее объяснения. Вскоре из спортзала вышел человек в белом халате.

– Я доктор Абуд, – представился он. Толливер молча указал на меня. Едва взглянув на мое лицо, доктор приказал:

– Несите его ко мне.

Меня положили на стол, надели кислородную маску, сделали укол. Дышать стало легче.

– Что со мной? – спросил я.

– Пневмония. Еще немного – и вы бы умерли, – ответил доктор.

Теперь, когда мне стало лучше, я уже мог его рассмотреть: лет тридцать с небольшим, усталый, чем-то раздраженный.

– Доктор Авери начал лечить меня… антибиотиками, – едва выговорил я.

– Вы можете умереть, не дождавшись их действия. – Доктор задумчиво почесал свою редеющую шевелюру.

– Умереть? – Я ощутил страх. Нет, я боялся не смерти, а ее последствий.

– Я увеличу дозу. Если будете вести себя тихо и не срывать кислородную маску, тогда, возможно, выживете.

– Я должен вернуться в Адмиралтейство.

– Это исключено.

Превозмогая головокружение, я попытался встать.

– Я должен, – хрипел я. – Я буду лежать там.

– В гробу.

Страх охладил мой пыл.

– Но я уже выздоравливал… Правда…

– Доктор Авери дал вам лекарство от пневмонии, но теперь у вас уже нечто другое. Одно легкое придется удалить. – Доктор бросил взгляд на анализатор. – Анализ крови очень плохой. Без операции никак не обойтись.

Вы обратились к нам слишком поздно. Раньше, конечно, даже при таком тяжелом случае не было бы больших проблем, мы вставили бы вам другое легкое. Но сейчас это невозможно. Емкости, где выращивались легкие для пересадки, разрушены вместе с госпиталем.

Даже собственное тело изменило мне. Не начало ли это Божьей кары?

– Можно без операции? – с надеждой спросил я.

– Одни лекарства вряд ли помогут. Спасти вас можно, лишь удалив легкое. Ничего страшного, потом вам пересадят новое, когда вернетесь на Землю.

– Нет.

– Если мы вырежем легкое, вы встанете на ноги через неделю.

– Нет, я не могу стать инвалидом даже на время. Лечите меня лекарствами.

– Что за упрямец! – гневно воскликнул врач. – Я видел, как умирают! Я видел людей, которым оставалось – жить несколько минут, а я ничего не мог сделать! Вам я могу помочь, но вы сами себя гробите! Зачем? Ради карьеры?!

– Нет… Можно попробовать… лекарства? – пыхтел я. Говорить становилось все труднее.

– Одно ваше легкое полностью заполнено мокротой. Лекарства могут дать лишь временное улучшение, но если ваша иммунная система отторгнет легкое, процесс пойдет так быстро, что вас не успеют донести до операционного стола.

– Я могу держать наготове вертолет.

– У вас такое важное дело?

– Да. У меня… приказ. Я должен быть там.

– Ладно, в конце концов, это ваша жизнь. Не будете срывать маску с кислородом и лекарственными парами? Я помотал головой.

– Тогда возвращайтесь в Адмиралтейство. Но как только повысится температура или станет трудно дышать, немедленно садитесь в вертолет и заранее сообщите нам по рации.

– Хорошо.

– И наведывайтесь ко мне ежедневно, – приказал он.

– Если получится, доктор Абуд, – улыбнулся я. Он удалился. Я медленно оделся, стараясь случайно не сорвать маску. Вскоре доктор вернулся и сообщил:

– Я дал вашим людям другие баллоны.

– Хорошо.

– Я также объяснил вашим офицерам все условия…

– Зачем?! – вскрикнул я. – Не вмешивайте их… – Что он наделал?! Теперь Алекс и Толливер замучают меня опекой.

– Они обязаны это знать. Когда вам станет совсем плохо, вы уже ничего не сможете им сказать. Почему он сказал «когда», а не «если»?

– Это мое дело. – Я слез со стола, постоял, ожидая, когда пройдет головокружение.

– Удачи. Если она вам нужна, – попрощался доктор. Я вышел из спортзала. Сразу подскочил Алекс, взял мой баллон, заботливо предложил руку:

– Помочь?

– Нет. – Я медленно пошел сам, стараясь сохранять равновесие.

– Что сказал доктор? – спросил Толливер, открывая мне дверь.

– Не обращаться со мной, как с инвалидом. – Наконец, совершенно измученный, я плюхнулся на заднее сиденье электромобиля. Город был погружен во тьму.

– Куда ехать, сэр?

– В Адмиралтейство, конечно. – Я закрыл глаза.

– Хорошо. – Толливер включил двигатель. – Вы отдаете себе отчет в том, что мы не отдыхали с раннего утра? Мне действительно чертовски хотелось спать.

– Как только доставите меня в Адмиралтейство, отправитесь отдыхать, – ответил я.

– Позвольте спросить, куда?

Этот вопрос стряхнул с меня сонливость. В самом деле, куда я их отпущу? Казармы разрушены. Ни у Толливера, ни у Алекса нет места для ночлега, как, впрочем, и у меня. Правда, я могу спать на диване в Адмиралтействе. Есть ли там душ? Все-таки как быть с Алексом и Толливером?

Разбудил меня чей-то настойчивый голос:

– Капитан, пожалуйста, проснитесь. В машине вам спать неудобно. Пожалуйста, сэр.

Я с трудом разлепил тяжелые веки. Наш электромобиль стоял у Адмиралтейства. На меня с тревогой смотрели лейтенанты Энтон и Трапп. Толливер протянул мне руку, но я отстранил ее, встал сам. Ноги дрожали. Пришлось просить Толливера:

– Гардемарин, помогите мне подняться по лестнице. – Повиснув на плече Толливера, я едва перебирал ногами.

Позади Алекс озабоченно спросил Энтона:

– Капитану срочно нужна кровать.

– У нас есть надувные матрацы. Я могу принести и для вас, и для лейте… гардемарина Толливера.

– Принесите, пожалуйста.

Последнее, что я услышал, когда Толливер втащил меня в Адмиралтейство, – едва уловимый вздох облегчения Алекса.

Меня положили в конференц-зале. Сон был тяжелый, на грани бреда. Утром я смог встать лишь с помощью Алекса, но оделся и умылся самостоятельно. Снять маску я не решался, поэтому обмыл только часть лица.

Горячий чай немного смягчил боль. Я сидел за полированным столом, отражающим утренние лучи, и раздумывал: может быть, все-таки разрешить доктору Абуду удалить мне насквозь прогнившее легкое? Через несколько дней после операции я вернусь в Адмиралтейство. За этот небольшой срок адмирал Де Марне вряд ли спустится на поверхность, вряд ли заменит меня кем-то другим.

С другой стороны, приказ сформулирован предельно ясно: не отлучаться, ждать кодового слова. Если оно поступит в тот момент, когда я буду под наркозом на операционном столе…

В дверь заглянул Алекс:

– Можно войти?

Я утвердительно хрипнул. Он вошел, сел в соседнее кресло, неуверенно заговорил:

– Мне кажется, я не должен… навязываться к вам со своими проблемами, – При этом его ладони на коленях подрагивали, как крылья раненой птицы. – Я не понимаю своих задач. Каков мой статус? Что входит в мои обязанности?

– Ты находишься в отпуске по болезни. Поскольку я не могу сдать тебя обратно в госпиталь, ты останешься при мне. – Мои слова почему-то прозвучали грубее, чем мне хотелось. Я попытался сменить тон:

– Просто помогай мне, Алекс. Когда все устроится, я найду тебе место.

– Я хотел поговорить не только о ночлеге. Я просто не представляю себе, как дальше жить. Следует ли мне носить военную форму? Как я должен реагировать, когда Толливер вам грубит? Что делал бы на моем месте нормальный лейтенант?

– Забился бы в припадке, – слабо улыбнулся я. – А если серьезно, то мне не следовало понижать его в звании. Это было слишком жестоко и несправедливо. Мы оба понимаем это. Просто не знаю, как быть с Толливером.

– Восстановите его в прежнем звании.

– Будет еще хуже. Такие метания туда-сюда-обратно подрывают дисциплину. Как я объясню это другим лейтенантам?

– Извините, но… – Алекс покраснел. – Я не знал этого.

– Ничего, со временем все вспомнишь. А пока изучай уставы. Когда-то ты хорошо знал их. Возможно, повторное изучение подтолкнет твою память, быстрее вернет остальные воспоминания.

– Вряд ли, – покачал головой Алекс. – Изучать уставы я буду, но воспоминания… Они никогда не вернутся, мистер Сифорт. – Он встал. – Позовите меня, когда надумаете выйти. Я помогу.

Он ушел, а я еще долго размышлял о трудной ситуации с Толливером, но так и не нашел выхода. Потом я вызвал к себе лейтенанта Энтона. Он тотчас явился.

– Слушаю, сэр.

– Что слышно? – спросил я.

– Никаких сообщений со станции не поступало, сэр. Мистер Трапп находится на наблюдательном посту. Вызвать его к вам?

– Нет, я сам поднимусь туда.

Энтон пытался протестовать, я взглянул на него так свирепо, что он мигом замолк.

Подняться по лестнице мне кое-как удалось, хотя и это заняло много времени. Когда я вошел, лейтенант Трапп и незнакомый мне гардемарин вытянулись по стойке смирно.

– Вольно, – сказал я и упал на ближайший стул. – Доложить обстановку. – После тяжелого подъема по лестнице я старался говорить покороче.

Трапп набрал на клавиатуре дисплея команду, на экране возникла схема.

– Наши главные силы сосредоточены здесь и здесь, – показывал Трапп расположение кораблей, охранявших Надежду и орбитальную станцию.

– Рыбы нападали? – спросил я.

– Нет, сэр.

На лестнице послышались шаги, вошел гардемарин Берзель, замер передо мной по стойке смирно.

– Меня послал мистер Энтон, сэр. Вам звонят, – сообщил он.

– Вас так учили докладывать? – строго спросил я.

– Никак нет, сэр.

– Назад! Явиться и доложить по форме!

– Есть, сэр. – Он отдал честь, повернулся кругом, вышел.

Лейтенант Трапп и его помощник гардемарин как-то странно переглянулись. Вскоре на лестнице снова послышались шаги, но тише и осторожнее. Берзель постучал в дверь, заглянул, приободренный моим кивком, вошел, вытянулся по струнке и четко доложил:

– Гардемарин Авар Берзель для доклада явился, сэр!

– Уже лучше, – прокомментировал я. – Вольно.

– Мистер Энтон велел передать, что вам звонят, сэр.

– Сколько вам лет, мистер Берзель?

– Тринадцать, сэр. – В таком возрасте гардемаринов обычно не посылают в межзвездные полеты. У него даже голос еще не начал ломаться. Совсем мальчишка. – Сэр, мне кажется, вам…

– Мне звонит адмирал? – я взял телефонную трубку. Адмирала нельзя заставлять ждать.

– Нет, сэр. Это…

– Никки? – раздался в трубке знакомый голос. Я сорвал маску и заорал, как сумасшедший:

– Анни? АННИ?

– Никки! Живой!

– Боже мой! Где ты?

– Тут, где все бездомные. Возле парка.

– Анни… – Пришлось сделать паузу, чтоб отдышаться. – Я искал тебя…

Трапп отвернулся. Видимо, моя физиономия выдавала меня с головой.

– Наш дом, видал как? – говорила Анни, коверкая слова, – Кто-то лазил, рылся в шмотках.

– Где ты?

– Когда вдарило бомбой, я не знала куда податься. Вернулась в хату, а там ни света, ни телефона. Я забрала жратву и пряталась, пока не доперла, что уже безопасно. В городе много стало пустых хат, я там жила. Тебя не было, я думала, совсем умер.

– Анни… – Я все пытался совладать со своим голосом. Ведь рядом торчали и Трапп, и гардемарины. Надо было сохранить достоинство. – Оставайся там, где находишься. Я приеду.

– Ой, нет, Никки, – заволновалась она. – Тебе не понравится смотреть такую лахудру. Подожди, я заскочу в дом, оденусь в клевые шмотки. Я сама приду потом.

– Одежда не имеет значения. Я сейчас приеду.

– Не, сперва я приготовлюсь. Ты потом…

– Ладно, жди меня в нашем доме.

– Не, там плохо уже, выломали окна, все раскурочили. Знаешь, где встретишь меня тогда… Около кафедрала, где мы женились.

– Анни, от кафедрального собора остались одни руины.

– Очень хорошее место, безопасное. Я буду там через час.

– Анни!

– В десять часов. – Она положила трубку.

– Анни! – В бессильной ярости я ударил по телефону. Ну и ладно. Главное, Анни жива. У меня есть жена! Бог с ними, с руинами.

Лейтенант Трапп осторожно кашлянул. Я вышел из оцепенения, вытер слезы.

– Я очень рад за вас, сэр, – сказал Трапп.

– Спасибо. – Я развернулся к Берзелю. – Почему сразу не сказал, кто звонит? Ей пришлось ждать, пока я гонял тебя вверх-вниз!

– Я пытался сказать, сэр, но вы… – испуганно залепетал мальчишка.

– Первым делом надо было произнести ее имя!

– Так точно, сэр, но вы…

– Два наряда! Пошел вон!

– Есть, сэр. – Он поспешно отдал честь и смылся от моего не праведного гнева.

Я понемногу пришел в себя и обрел способность соображать. Так, Анни жива. Остальное мелочи. Болезнь ерунда. Разрушенный дом тоже. Даже… Может быть… Да, именно так. Даже ее измена с Эдди Боссом уже не имеет значения.

Лейтенант Трапп тактично молчал. Я уставился на экран. Эх, знать бы, что задумали рыбы! Тогда можно было бы спланировать дальнейшие действия. Дежурный гардемарин засуетился и снова притих под моим свирепым взглядом.

– Судя по всему, рыбы больше не будут сбрасывать на город камни, – объявил я. – По крайней мере, вначале им придется вынырнуть в гуще нашего флота.

– Так точно, сэр, – поспешил согласиться Трапп. – Наши корабли надежно прикрывают Сентралтаун из космоса.

– Я тоже думаю, что надежно. На лестнице послышались шаги. Я круто развернулся к двери. Вошел гардемарин, начал докладывать:

– Гардемарин Авар…

– Опять звонок, мистер Берзель? – перебил я.

– Нет, сэр. Лейтенант Энтон приказал передать, что внизу вас ожидают мисс Трифорт и мистер Хоупвелл. Они требуют, чтобы с ними поговорил старший офицер.

– Требуют?

– Так выразился мистер Энтон, сэр. Я всего лишь передал…

– Что им надо?! – оборвал я его лепетания.

– Мистер Энтон не сообщил мне их пожеланий, сэр.

– Иди.

– Есть, сэр. – Бедняга Берзель с облегчением исчез за дверью.

Значит, надо спускаться вниз. По правилам плантаторы должны заранее договариваться о встрече, на этом основании им можно отказать, но слишком уж важные они птицы. Придется встретиться. Надо избавиться от них за полчаса, а потом ехать к Анни.

– Пусть мистер Энтон проводит их в конференц-зал, – приказал я Траппу.

– Есть, сэр.

Я поднялся, опираясь на стол, медленно направился к двери, остановился.

– Мистер Трапп, передайте мистеру Берзелю… – Изнемогая, я начал напяливать маску.

– Что, сэр?

– Что его два наряда отменены.

– Есть, сэр.

Как только я вошел в конференц-зал, Лаура Трифорт вскочила со стула. Повернулся и слегка мне кивнул Зак Соупвелл, стоявший у окна со сцепленными сзади руками. Он скорее был хмур, чем враждебен, однако я понял: что-то случилось.

Пожав им руки, я рухнул в кресло. Сердце бешено колотилось. Зря я сам тащился по лестнице.

– Рады вас видеть, мистер Сифорт, но мы хотели поговорить с адмиралом Де Марне, – первой заговорила Лаура.

– Он на станции.

– Мы уже знаем, – резко сказал Хоупвелл. – С чего бы это, капитан Сифорт?

Такая дерзость ни в какие ворота не лезла. Штатские лица не имеют права интересоваться планами военных. Я решил ответить дипломатично:

– Возможно, я все-таки смогу вам помочь. Мои обязанности по связям с плантаторами пока не отменены.

– Вы тут главный?

– Да. Адмирал приказал мне временно возглавить Адмиралтейство.

– Что вы, военные, затеяли? – спросил Хоупвелл. Я лихорадочно соображал: как их успокоить?

– Ничего особенного. Просто адмирал Де Марне не может постоянно находиться…

– Или говорите правду, или не говорите ничего, – ледяным тоном перебил меня Хоупвелл.

Я долго молчал, но не придумал ничего лучшего, чем пойти в контратаку:

– Мне кажется, это вы должны объяснить мне цель вашего странного визита. – Я же предупреждал Де Марне, что не умею ладить с людьми и не гожусь в дипломаты. Надо было ему остаться в Адмиралтействе. Пусть бы сам изворачивался перед плантаторами.

– Вы можете считать нас провинциалами, мистер Сифорт, но не считайте нас дураками, – в прежнем недружественном тоне потребовал Хоупвелл. – Мы видим, что творится неладное.

– Вы правы, проблем у нас хватает. После бомбежки многие лишились крова. Нашим людям просто негде жить в Сентралтауне.

– Нет, все началось еще за неделю до падения метеорита.

– На нашем военном языке это называется ротация кадров. Обычное дело.

– Вы уклоняетесь от прямого ответа, мистер Сифорт Я был о вас лучшего мнения. Сколько капитанов осталось на планете?

– Только… Это секретные сведения. Я не имею права…

– Ваши враги рыбы, а не мы! – вспылил Хоупвелл. Конечно, он был прав. Этой правотой он загонял меня в угол.

– Тем не менее я не имею права…

– Вы тут единственный капитан? – перебил Хоупвелл.

Я помотал головой. Во влип! Что же делать?

– Мистер Хоупвелл, я не имею права обсуждать подобные вещи.

– Значит, вам запретили? – спросила Лаура. Час от часу не легче.

– Прямого приказа не было, – соврал я.

– Тогда будьте с нами откровенным. Дальше врать у меня не было сил.

– Я остался один, – признался я. Хоупвелл весь как-то обмяк, произнес с обреченностью:

– Ты оказалась права, Лаура.

– Что вы имеете в виду? – встревожился я. Они переглянулись. Объясниться начистоту решилась мисс Трифорт.

– Дней десять назад число военных в городе начало резко сокращаться. Это сразу стало заметно по барам и ресторанам. Наши доходы серьезно упали, поэтому мы просто не могли этого не заметить. Исчезали и солдаты, и офицеры.

Как же адмирал Де Марне просчитался! Этих хитрых плантаторов не так-то просто водить за нос. Они вездесущи. Да разве могло быть иначе? Ведь это их город, их родная планета.

– Все это начало происходить вскоре после прибытия быстроходного корабля с Земли. Интересное совпадение, не правда ли? – продолжала Лаура. От ее проницательного взора не укрылось и мое изумление, вызванное упоминанием о новом секретном корабле. Да, мы знаем о «Виктории». Мы пристально следили за военными. После взрыва нам было не до этого, потому что мы помогали вам изо всех сил. Но теперь нам известно, что во всем Сентралтауне осталось не более пятнадцати офицеров, включая гардемаринов, и горстка солдат, ведущих спасательные работы.

Я был потрясен. До чего точны ее сведения! На самом деле осталось двенадцать офицеров.

– Продолжайте, мисс Трифорт.

– Кроме этого, вы прекратили поставки оборудования на Вентурскую базу. Ни одного груза не поступило и в Сентралтаун. Назначенный вами лейтенант Эйфертс не пускает нас в Вентуры, прекратил закупки продовольствия. То ли ваши люди на Западном континенте питаются святым духом, то ли их тоже эвакуировали на орбитальную станцию.

Значит, плантаторы обо всем догадались. Скрывать очевидное было бессмысленно, но приказ адмирала совершенно ясно предписывал мне не раскрывать наших планов ни при каких обстоятельствах. Пришлось юлить вокруг да около.

– Даже если все это правда… Что вы в связи с этим собираетесь предпринять? – осторожно спросил я.

– А вы как считаете, капитан? – нелюбезно контратаковала Лаура.

– Я понимаю ваше беспокойство. Как вы считаете, в чем причина происходящего? – Я затаил дыхание. Что они ответят? Неужели опять правду?

Зак Хоупвелл дал знак Лауре молчать и произнес слова, которых я боялся больше всего:

– Армия собирается нас бросить.

Зловещее обвинение повисло в гнетущей тишине.

Я не решался поднять глаза, уперся взглядом в стол. Что делать? Следуя букве приказа, я обязан отрицать все, даже очевидное. Ради чего? Ради добрых отношений с плантаторами. Но сейчас именно отрицание очевидного поссорит меня с ними всерьез. Больше плантаторы никогда мне не будут верить. Как ни крути, приказ адмирала придется нарушить. Какой частью приказа пожертвовать?

Если я скажу им правду, это будет лишь подтверждением того, что они и без меня знают. Конечно, адмирал Де Марне расценит это иначе. Возможно, отдаст меня под трибунал.

В дверь тихо постучали, вошел гардемарин Берзель, встал по стойке смирно.

– Вон! – рявкнул на него я.

Бедный гардемарин мгновенно исчез за дверью. Я стукнул кулаком по столу и наконец решился взглянуть своим гостям в глаза.

– Мистер Хоупвелл, будьте так добры, закройте дверь, – попросил я. Когда он плотно ее прикрыл, я, взвешивая каждое слово, произнес:

– То, о чем вы говорили, может означать нечто другое, но если бы командование действительно задумало упомянутый вами маневр, то я не имел бы права говорить вам правду.

– Выражайтесь яснее, – потребовала Лаура. Я встал. Мне почему-то легче думать, шагая.

– Вы должны понять, что я не мог бы подтвердить ваши подозрения. – Я расхаживал около стола медленно, чтобы оставались силы для разговора. – Давайте представим себе, какое решение приняло бы Адмиралтейство Солнечной системы, если бы ему доложили, что в районе планеты Надежда космический флот несет значительные потери. При этом учтем, что рыбы могут нападать не только на вашу планету, но и на более важную.

– Мы здесь не для того, чтобы выслушивать всякие фантазии!

– Заткнись, Лаура. Слушай, – приказал ей Хоупвелл. Она сверкнула на него глазами, но все-таки замолчала.

– Итак, – продолжил я, – мы послали тридцать восемь больших, очень дорогих боевых кораблей для защиты планеты Надежда. Это треть всего военно-космического флота ООН. Потеря такого количества кораблей или хотя бы их части существенно ослабит флот, а значит, ослабит оборону Земли и всей Солнечной системы. А ведь рыбы могут запросто добраться и туда.

– Все ясно, они бросят нас, – выпалила нетерпеливая Лаура.

– Слушай! – снова прикрикнул на нее Хоупвелл.

Я отдышался. Глубокие вздохи причиняли неимоверную боль, но не меньшие страдания доставляло мне то, что я собирался сказать. Ведь за нарушение секретного приказа у трибунала есть только один приговор – смертная казнь через повешение.

– Будь Надежда малозначительной колонией, сюда не стали бы посылать такое большое количество кораблей. А теперь поставьте себя на место главного Адмиралтейства. Выбор нелегкий: если защищать Надежду до конца, то можно потерять флот, а если не защищать, то можно потерять Надежду.

– Это мы знаем, – опять перебила Лаура.

Я глянул на нее с неодобрением. До чего же она наглая! Я рискую ради нее своей карьерой, возможно, даже собственной жизнью, а эта невоздержанная баба никак не может заткнуться!

– Я не Адмиралтейство Земли, мисс Трифорт, но я намекаю вам на его решения, – сказал я.

– Продолжайте. Слава богу, поняла.

– Земле хотелось бы иметь Надежду как сильную, богатую колонию. Но всему есть предел. Вообразите, что Адмиралтейство установило некий допустимый уровень потерь флота. Как только этот уровень будет превышен, местное Адмиралтейство отдаст кораблям приказ эвакуироваться в Солнечную систему.

– Мы знаем, что вы уже потеряли девять кораблей, – выпалила мисс Трифорт. – Каков предел? Все-таки она бывает чертовски догадливой.

– Лаура, мы всего лишь воображаем. Это всего лишь предположение.

– Тогда, капитан, давайте вообразим себе допустимый уровень ваших потерь.

– Возможно, он никогда не будет превышен. Разумеется, этот уровень измеряется существенным числом кораблей. – Я поднял руку, удерживая ее от преждевременных возражений. – Допустимый уровень будет превышен лишь в случае нападения огромного количества рыб. Тогда, очевидно, у нас не будет времени эвакуировать большое число людей на орбитальную станцию, поэтому местное Адмиралтейство распорядилось провести эвакуацию заблаговременно.

На этот раз общее молчание длилось не меньше минуты. Первым нарушил тишину Зак Хоупвелл:

– Сколько времени будет сохраняться такая неопределенная ситуация?

– Не знаю, – пожал я плечами и устало опустился в кресло, – Наверно, пока не перебьем всех рыб.

– Или они вас.

– Верно.

Зак Хоупвелл прокашлялся. Я ожидал возмущения, но он вдруг спокойно сказал:

– Спасибо.

– Если об этом станет известно, – захрипел я, – то…

– Не беспокойтесь. Мы сохраним этот разговор в тайне.

– Если о нем узнает адмирал Де Марне, то моя карьера оборвется немедленно. Если он потребует доложить содержание этого разговора, то я вынужден буду рассказать ему все без утайки. Правда, он может и не спросить.

– В любом случае, раскрыли бы вы нам карты или нет, мы действовали бы одинаково, – утешил меня Хоупвелл. – Правда, Лаура?

– Разумеется. Рано или поздно флот вернется. Ведь такой лакомый кусочек, как наша планета, так просто не бросают. И тогда торговля возобновится, но уже на наших условиях.

– Это вне моей компетенции, – уклончиво ответил я.

– Возможно, это даже хорошо, что флот уберется восвояси, – продолжала Лаура. – Это в наших интересах. А что касается рыб, то они, похоже, мало интересуются нашей планетой. Как обитатели космического пространства, жить на планете они не могут. Когда флот уйдет, мы выберем собственное правительство…

– Это государственная измена! – выпалил я. – Я не желаю выслушивать подобные разговоры. Надежда является колонией ООН, и отменить этот статус может только Правительство ООН.

– Лаура, – вмешался Зак Хоупвелл, – будь вежливой, не навязывай капитану политических разговоров. Он и без того многим рискует ради нас.

– Хорошо. – Она встала. – Не будем вам надоедать, мистер Сифорт, мы и так отняли у вас много времени. Даем слово, что сохраним наши переговоры в тайне.

Мы пожали друг другу руки.

– Как ваша пневмония? – поинтересовался Хоупвелл.

– Плохо, как видите, – показал я на свою маску. – Но ничего, когда-нибудь она кончится. – Честно говоря, я подозревал, что скорее сам кончусь.

– Вас лечат?

– Вчера был в клинике. Доктор настаивает, чтобы я являлся к нему ежедневно.

– Клиника отсюда далеко, – подала голос Лаура, задержавшись у двери. – Вы полетите туда на вертолете?

– Все наши вертолеты задействованы на спасательных работах в городе, поэтому сегодня придется ехать на машине.

– Возьмите мой вертолет, – предложила она.

– Что вы! Я не могу…

– Возьмите! Мистер Сифорт, вы наш друг, вы так много для нас сделали. Я только сейчас это поняла. Возьмите! Я настаиваю!

– Спасибо. – Я выкарабкался из кресла. – Молите Бога, чтобы рыбы больше не нападали, а с остальным мы как-нибудь справимся.

На этой оптимистической ноте мы расстались.

Отдохнув в кресле, я вызвал Алекса и через несколько минут, опираясь на его плечо, потащился к электромобилю. У выхода из Адмиралтейства плакал Берзель.

– Почему хнычешь, гардемарин? – строго спросил я.

– Простите, сэр, – пролепетал он, вытирая слезы.

– Отвечай!

– Я очень старался, сэр… Не понимаю, почему не получается… Простите, сэр. Пожалуйста…

– Зачем ты заглядывал в конференц-зал?

– Мистер Трапп приказал мне спросить у вас, не желают ли ваши гости перекусить.

Зря я тогда накричал на него. Но он тоже хорош! Чуть что – сразу ревет. Что за гардемарины пошли? Я даже на первом курсе Академии не плакал из-за строгих выговоров начальства. Такое было просто немыслимо. Я тяжко вздохнул и побрел дальше.

Наконец я вполз в электромобиль. Толливер повел его к руинам кафедрального собора. В дороге мне в голову пришла мысль, что, может быть, это даже хорошо, что мы с Анни снова обретем друг друга на этом святом месте, где я перед Богом поклялся любить и уважать Анни Уэллс до гробовой доски. Конечно, ее неверность ранила мою душу так, что никакими словами не выразить, но все это в прошлом. Эдди Босс уже далеко. Я восстановлю разрушенное, выполню свой долг.

Толливер резко тормознул перед очередным завалом:

– Осторожнее, – проворчал я сквозь маску. После откровенной беседы с плантаторами мне было не по себе. Их осведомленность потрясла меня до глубины души. Очевидно, Мантье и его сообщники тоже знают о нас гораздо больше, чем я подозревал. Значит, надо быть с ними крайне осторожным.

За окном электромобиля проносились руины, потом парк, и в этот момент по рации доложили:

– Сэр, докладывает Трапп. Из штаба орбитальной станции только что сообщили о столкновении корабля «Веллингтон» с рыбой.

– Когда это произошло?

– Видимо, несколько минут назад. Рыба вынырнула у самого корпуса «Веллингтона». К счастью, его экипаж находился в полной боеготовности, поэтому им удалось сразу зажарить рыбу лазерами.

– Хорошо. – Вдруг меня кольнула мысль: почему экипаж был в полной боевой готовности? Ведь люди не могут много дней подряд круглосуточно находиться на боевых постах. – Значит, экипаж был готов к встрече?

– Так точно, сэр. Капитан Стирс держит свой экипаж в полной боеготовности с момента нападения рыб на Сентралтаун.

– Боже мой! – воскликнул я. Как люди такое выдерживают?! Наверно, валятся от усталости. Столько дней практически без сна! Зато спасли корабль. Молодцы! – Больше рыбы не появлялись?

– Пока нет, сэр. Мне показалось, что вам будет интересно об этом узнать, вот я и сообщил.

– Правильно.

На этом разговор закончился.

Широкая авеню перед кафедральным собором Церкви Воссоединения была завалена обломками зданий. Расчистить на ней успели лишь узкую полосу, по которой Толливеру удалось подъехать почти к самому входу разрушенной церкви. Я осмотрелся – Анни нигде не было. Наверно, мы рано приехали.

– Ждите здесь, – приказал я Алексу и Толливеру, вылезая из машины. Мне хотелось встретиться с Анни наедине.

– Вы уверены, что дойдете? – заботливо спросил Тол-ливер.

Я повернулся к нему, чтобы разразиться бранью, но вдруг сообразил, что ругать его не за что.

– Да, – буркнул я и потащился к церкви, волоча за собой баллон. Мне хотелось предстать перед Анни без маски, но жить хотелось еще больше. Свод церкви был обрушен вместе с двумя шпилями. Я встал у уцелевшей стены и принялся ждать, то и дело посматривая на часы. Метрах в десяти в электромобиле терпеливо ждали Алекс и Эдгар Толливер.

Как быть с Толливером? Конечно, мы воспитаны в жестких рамках армейской дисциплины, она въелась нам в плоть и кровь, но есть ведь и здравый смысл. Разжалование Толливера в гардемарины, справедливое по уставу, даже в нашей среде не может считаться нормой.

Я отколупнул от растрескавшейся стены камушек, хмуро вертел его в руках, а мысли мои неотвязно возвращались к Толливеру. Напрасно я обошелся с ним так жестоко. Но ведь надо было его наказать за нарушение закона.

Когда же придет Анни? Я в нетерпении бродил у руин. Обитая железом дверь косо висела на одной петле. В нефе храма валялись битые кирпичи, разбитые в щепки церковные скамьи. Мы с Анни венчались в северном нефе. Кажется, он где-то слева. Я проскользнул в приоткрытую дверь.

За грудами обломков виднелась часть алтаря. Я едва удержался от коленопреклонения, побрел дальше, припоминая расположение нашего нефа. Смогу ли я туда пробраться?

Вход в боковой неф был завален упавшими балками, но я обнаружил пролом, вошел, осторожно ступая по каменному полу. Сколько сил, сколько веры, сколько благоговения было вложено в это величественное здание! Когда с рыбами будет покончено, Божий храм восстановят в прежней красе. Я тоже внесу свою лепту.

Нет, меня отзовут на Землю. Восстанавливать храм будут без меня. Даже если бы я смог поучаствовать в этом богоугодном деле, моя помощь осквернила бы святыню. Слишком велики мои грехи, слишком нечисты руки. Господь не позволит мне марать Его Церковь. И сам я не пойду на это святотатство.

Сжимая баллон, я пробрался через руины к алтарю. Даже разрушенное, святое место остается святым, и относиться к нему следует с должным почтением.

– Зря ты пришел.

Я вздрогнул, лихорадочно осмотрелся, заметил Анни. Она сидела в тени на большом камне, упавшем откуда-то с высоты.

– Я плохо смотрюсь, – объяснила она, видимо, очень волнуясь, потому что произношение ее было ужасным. Платье было грязным, изорванным. – Видишь, какие лоскутья?

– Анни. – Сорвав маску, я перешагивал через обломки, споткнулся, упал.

– Я ходила в наш дом делать лицо, как Аманда бывало, много не красилась, но стало лучше малость. – Ее руки суетливо старались прикрыть дыры на платье. – Я носила рубиновое ожерелье, Никки. Я берегла его, очень берегла все время, я знала, ты хочешь видеть меня на шее с ним.

Я с трудом поднялся, задыхался, но мне было не до собственных хворей.

– Анни, что с тобой сделали?

– Рубины взяли, – показала она на шею. Помада на ее губах была смешана с грязью.

– Анни! – Пошатываясь, я пробирался по острым осколкам, вздымая пыль, клубящуюся в снопе света.

– Гляди, что с платьем! – всхлипнула она. – Какое было хорошее, Никки. Я говорила им, где я возьму другой платье, когда все магазины побиты?

Я заметил огромный синяк в пол-лица, слегка замаскированный косметикой. Такие кровоподтеки бывают от удара прикладом. Я попытался обнять ее, но она высвободилась.

– Так старалась смотреться хорошо перед тобой, – причитала она сквозь слезы.

Я потянул ее к выходу, пытаясь поднять, хотя бы сдвинуть с места, но наступил на что-то скользкое. Оказалось, на чью-то руку. Присмотрелся: труп с разбитой головой, лужа крови, пропитавшей обломки камней. Господи!

Я задыхался. Треснувшие, выщербленные стены окрашивались кровью, темнели. Теряя сознание, я успел нащупать маску, надеть ее. Стало как будто легче.

– Тебе тоже плохо, Никки? – Испачканной сажей рукой она провела по моей маске.

– Это пройдет. – Я взял ее за руку, стараясь не замечать страшных шрамов на соблазнительных когда-то ногах. – Пошли, Анни. Я отвезу тебя в клинику.

– Не хочу, не буду. – Не вставая, она оправила задравшееся платье, разгладила складки, смущенно прикрывая рубцы.

– Тебе надо показаться доктору, – умолял я, снова пытаясь поднять ее, но она не вставала.

– Все в норме, – хихикнула она. – Их было много. Большие. Скучаем, девушка? Ща повеселимся. – Ее руки судорожно заметались по обрывкам платья. – Не беги, шалава. Поди сюда. Не рыпайся. Царапается. Во сука, расцарапала всю харю!

– Пожалуйста! Пошли! – взвыл я, пытаясь заглушить ее бред, рвавший мне душу на части.

– Не трогай ожерелье, миста, пожалуйста. Я отдамся. Только не трогай сокровище Никки! Эй! Не трогать! – вскрикнула она, потирая красный рубец на шее.

– Анни… – прохрипел я. Сознание туманилось. – Я не дойду до машины… Помоги… – Я оперся на ее плечо.

Ее отсутствующий взгляд остановился на мне. Медленно-медленно в нем затеплилось возвращение к реальности.

– Никки, почему маска? Ты болен. Я не заботилась о тебе. Ничего. – Она встала с камня. – Пошли. Три гада убежали потом. Опасности нет.

– Пожалуйста, помоги. – Осторожно, боясь повиснуть на ней, я все-таки опирался на ее руку. Спотыкаясь, мы с трудом продвигались к выходу. Анни хромала в одной туфле. Господи, прокляни этих подонков навечно. Пожалуйста, Господи. Ничего не прошу для себя. Прокляни их ради нее.

Наконец мы выбрались на улицу. Алекс и Толливер, увлеченные разговором в машине, не замечали нас, а у меня не было сил позвать их на помощь. Анни щурилась от яркого света, руки ее хаотично сновали, пытаясь прикрыть сразу все лохмотья.

– Еще несколько шагов, лапочка, – прошептал я. Но она остановилась как вкопанная. Я кое-как дотащился до электромобиля, повис на ручке дверцы, стукнул в окошко:

– Открыть дверь. Выйти.

Алекс обернулся, заметил меня, в ужасе посмотрел мимо, туда, где стояла Анни, выскочил наружу, бросился к ней, протягивая руку.

Анни душераздирающе завизжала.

Я лежал на кушетке. Доктор Абуд выключил аппарат ультразвукового зондирования, объявил результат:

– Пневмония ослабла. Возможно, удастся обойтись без удаления легкого.

– Меня больше интересует Анни. Что с ней? – нетерпеливо спросил я.

– Ваше состояние хуже, – строго сказал он, но, заметив мой свирепый взгляд, смягчился, – Мы дали ей успокоительного, капитан. Серьезных повреждений у нее не обнаружено, лишь синяки и относительно легкие порезы.

– Но ведь ее…

– Знаю. Групповое изнасилование. Некоторое время она будет очень болезненно переживать случившееся.

– А как у нее с… рассудком… – Я нервно сжимал баллон, не зная, куда деть руки.

– Такое не проходит бесследно. Ей нужен покой, заботливое отношение. Это все, что я могу порекомендовать на этой стадии.

– Одному Богу известно, что ей пришлось пережить. Я нашел ее возле трупа.

– Ей еще повезло, ведь ее могли убить.

– Я прикончу их, как только найду, – прохрипел я, вставая.

– Конечно. – Доктор Абуд мягко толкнул меня обратно на кушетку. – На вашем месте так поступил бы каждый. Но сейчас у вас нет сил заниматься их поисками.

Я отдышался, попытался сосредоточиться.

– Скажите, доктор, она сможет их опознать?

– Не знаю. Наша психика имеет защитный механизм, который стирает из памяти то, что мы не можем пережить.

Конечно, во всем виноват я. Нельзя было оставлять Анни одну, а я отослал прочь Эдди Босса и не удосужился найти ему замену. Эдди защитил бы Анни от целой банды насильников.

Мои кулаки сжались.

– Уйдите. Мне надо побыть одному, – попросил я. – Пожалуйста.

Доктор ушел. Я вцепился в кушетку, пытаясь держать себя в руках. Увы! Я не выдержал, разрыдался.

Анни…

Что они с тобой сотворили?

Загрузка...