Начало

Глава 6 Брачное агентство

Десять минут спустя Алик спустился в кафе с нетбуком подмышкой. Он заказал завтрак, открыл нетбук и стал что-то молча читать.

— Алик, после завтрака мне нужно будет уехать, у меня все еще есть дела в городе. Тогда у тебя будет время почитать вволю. А пока ты, кажется, собирался рассказать мне что-то о брачном опылении невест?

Алик оторвался от компьютера.

— Просто хотел уточнить один момент. А с «брачным агентством» дело обстояло так. В 1936 году Лысенко объявил о грядущем «решающем эксперименте» в сельском хозяйстве. Он писал, что сорта самоопыляющейся пшеницы весьма нестабильны и постепенно теряют свои ценные свойства, поскольку у них опыление происходит внутри собственного цветка. Академик утверждал, что пшеницу, ячмень и овес можно улучшить внутрисортовым скрещиванием, то есть заставить их опыляться перекрестно, как рожь. А для этого по методике, разработанной Лысенко, надо разрезать защитную пленку цветка, чтобы помочь яйцеклетке «выйти замуж за того парня, который растет от нее за три вершка». А также кастрировать цветки пшеницы. Для грандиозного сельскохозяйственного прорыва Лысенко потребовал полмиллиона ножниц для колхозников, разрезающих цветковые пленки, и 800 000 пинцетов для вырывания пыльников. В СССР в магазинах пропали пинцеты и ножницы — колхозники послушно бросились кастрировать пшеницу. Кузницы в самих колхозах перестали ковать подковы и перепрофилировались на выпуск ножниц и пинцетов, дабы восполнить их недостачу. Тем самым «брачное агентство» Трофима Лысенко, разрезающее защитные пленки и как бы лишая цветки «девственности», открыло дорогу к «невесте» вовсе не «тому парню», а спорынье, которая заражает именно открытые цветки.

— Какая-то сюрреалистическая картина получается. По бескрайним полям бродит почти миллион колхозников с пинцетами наперевес, кастрируя пшеницу. Живописно. И когда этот решающий эксперимент планировался?

— Вот, сам смотри, — Алик повернул ко мне нетбук с цитатами из книги «Агробиология» академика Лысенко:

В 1937 году я буду добиваться проведения внутри-сортового скрещивания в десятках тысяч колхозов нашей страны. Буду я это делать потому, что вижу прекрасные результаты этого мероприятия…

Необходимо, максимум через два года, а еще лучше через один год, обеспечить всю посевную товарную площадь основных культур самоопылителей улучшенными путем внутрисортового скрещивания семенами…

В 1937 г. любой человек сможет убедиться в том, что будут уже получены сотни тонн обновленных семян из посева семенами от внутрисортового скрещивания, проведенного в 1936 г.

— Последнюю фразу сам Лысенко выделил курсивом, — пояснил Алик. — И как ты думаешь, что вышло из этого «решающего эксперимента»? В чем именно убедились люди в 1937 году? Естественно, зерно оказалось заражено спорыньей. Академику пришлось изворачиваться и во всеуслышание объявлять о своей профнепригодности.

Алик прокрутил страницу и ткнул пальцем в строчку с признанием Лысенко:

Раньше я знал, что спорынья (рожки) поражает цветы колосьев ржи. Я не знал, что она может поражать и пшеницу. При проведении же опытов с вну-трисортовым скрещиванием пшеницы мы получили еще в августе тревожные сведения от ряда опытни-ков-колхозников Горьковской, Челябинской областей и других восточных областей нашего Союза о том, что при внутрисортовом скрещивании у части колосьев пшеницы развивается не зерно, а спорынья (рожки).

— Разве на тот момент действительно было неизвестно, что пшеница тоже заражается спорыньей?

— В том-то и дело, что это было прекрасно известно всем, кроме Лысенко. Пшеница в обычных условиях заражается значительно реже ржи, но все же при определенных условиях спорынья пшеницу тоже поражает, и об этом писалось во всех энциклопедиях и во всех сельскохозяйственных работах. Вольтер экспериментировал с заражением пшеницы спорыньей еще в восемнадцатом веке, все словари в России, включая Даля, об этом сообщали, указывая, что пшеничная спорынья еще более ядовита, чем ржаная. Вавилов писал о поражении пшеницы спорыньей еще в 1919 году. В предыдущую эпидемию эрготизма 1926 года на Урале спорыньей сильно поражалась именно пшеница. В 1936 году Государственная плановая комиссия обязывала колхозы для высококачественно будущего урожая 1937 года тщательно протравливать от спорыньи семена ржи и пшеницы. Во всех советских энциклопедиях об опасности этого грибка для пшеницы указывалось, даже в советском ОСТе заражаемость пшеницы спорыньей была прямо прописана, причем особо подчеркивалась трудноотделимость ее рожков от здоровых семян. Агроному этого невозможно было не знать.

— Удивительно. А власти как-то среагировали на такое явное вредительство?

— Нет, сделали вид, что все нормально. Вот, взгляни на хвалебную статью, изданную год спустя «Молодой гвардией» ЦК ВЛКСМ, — Алик развернул ко мне нетбук.

Великая битва развернулась на украинских полях. На одной стороне был Лысенко и армия колхозников — помощников его, а на другой — трудности, неудачи и неполадки. Началось с крупного успеха: процедуру опыления ускорили и упростили. Пыльцу не клали пинцетом в каждый цветок, предоставляя это делать ветру. Он подхватывал пыльцу и густо одарял ею кастратов. За удачей пошли испытания. (Оказались исчерпанными запасы пинцетов и ножниц в стране — Лысенко приспособил мастерскую института: вместо приборов там стали готовить пинцеты. Но что значит сотня этих изделий, когда нужны тысячи. Он посылает рентгенолога — единственно свободного человека — в Павлов Посад заказать и привезти пятьдесят тысяч пинцетов. Он самолетом доставляет их на поля, но и этого запаса не надолго хватает. Ножницы и пинцеты грозят погубить все планы института, и Лысенко неожиданно находит исход. Колхозные кузни будут делать эти вещи из кос… Кузнецы поддержали ученого, его идея нашла у них решительный отклик. — Кастрированная пшеница поражается спорыньей, — стали прибывать недобрые вести, — в колосьях вместо зерна встречается спорынья. — Спорынья у пшеницы? — недоумевает Лысенко. До сих пор ему было известно, что она поражает исключительно рожь. Впрочем, понятно, кастрированный колос цветет так же открыто, как рожь. Вместе с пыльцой в цветок может проникнуть и паразит… Ученый телеграфно дает указание: — Спорынью и головню осторожно выбирать руками, обновленное зерно протравить… Опасность больше не повторится, пшеница будет по-прежнему закрыто цвести до следующего обновления… Неизвестно откуда поползли зловещие слухи, что кастрация идет на полях неудачно, агрономы недостаточно следят.

— Насколько много получилось зараженного зерна? Упоминаемые Лысенко сотни тонн. Мне кажется, это недостаточно для столь глобального отравления.

— В планах, как он сам пишет в своей «Агробиологии», было «обеспечить всю посевную товарную площадь» чудо-семенами. С возникновением проблем Лысенко сразу забыл даже об обещанных им сотнях тонн и десятках тысяч колхозов, стал бормотать о всего лишь каких-то килограммах на колхоз. Но процесс пошел. Спорынья в провоцировании массовых психозов выступает как катализатор. Сначала идут первые отравления. В обстановке всеобщей подозрительности местные органы НКВД начинают искать вредителей. Находят, естественно — всегда есть люди, готовые подставить им неугодных, воспользовавшись удобным поводом. Пока мы даже непосредственно галлюциногенное влияние спорыньи не рассматриваем. Данные об отравлениях идут наверх. Там начинают волноваться — активизировались враги, зерно травят.

— Есть какие-нибудь сведения о реакции властей на отравления в то время?

— Да, здесь показательно выступление Микояна: еще на февральско-мартовском пленуме он сообщал об отравлениях и призывал к повышенной бдительности — враг, мол, не дремлет. Отравления тогда были еще не массовые, и даже непонятно, связаны ли они непосредственно со спорыньей. Но это и неважно — главное, их с параноидальным ужасом ждут. Летом 1937 года худшие прогнозы сбываются — на полях вырастает новый урожай из внутрисортоскрещенных чудо-семян Лысенко. Начинается психоз.

— В августе, как обычно?

— «Большой террор» разгорелся сразу с началом летней страды. Если до того репрессии носили в основном чисто политический характер, то теперь они закономерно принимают «пищевой» уклон. Не в силах понять, что происходит с зерном, НКВД бросается на поиски долгожданных «отравителей» и «диверсантов». Органам ясно: коварные враги, о которых предупреждал Микоян, нанесли свой сокрушительный удар, травятся даже красноармейцы. Циркуляр НКВД «Об оперативных мероприятиях по борьбе с отравлениями и бактериологической диверсией в частях РККА» от 29 августа предписывает дела об отравлениях красноармейцев вести «в особо ударном порядке, добиваясь обязательного вскрытия организаторов и активных участников отравлений». Развивается психоз общественного масштаба, в котором власти пытались сначала как-то ориентироваться, а потом и сами начали психовать.

— Вообще говоря, такой мрачный сценарий мог, наверное, и без спорыньи пройти. В обществе сложилась определенная обстановка. Массовый террор — реакция цепная, то есть самоподдерживающаяся. Многие простые люди увидели в происходящем удар против «зарвавшегося» и коррумпированного начальства и использовали террор в личных целях, в 1937–1938 годах тысячи простых граждан заваливали НКВД доносами на своих сослуживцев, соседей, начальников, знакомых. Этих доносов было столько, что НКВД просто не справлялся. Много было случаев, когда доносы писали друг на друга в институтах и прочих учебных заведениях. Люди ведь довольно мерзкие твари. Дай простым гражданам право на оформление вышки — это породит лавину сведений личных счетов на местах на самых разных уровнях, трупы бы не успевали закапывать. Ситуация патовая. Одновременно ежедневно печатались провокационные статьи завзятых «разоблачителей», которые, не стесняясь в выражениях, писали об обнаруженных «гнездах троцкистов и диверсантов», объявляли конкретных руководителей предприятий «пособниками врагов народа». А работники органов отмахнуться от таких заявлений не могли, ибо в таком случае сами рисковали оказаться в роли пособников и укрывателей врагов народа. Власти запаниковали и начали «ковровые бомбардировки» в надежде, что ими накроет и тех «кого надо».

— Увеличение расстрелов раз в десять я бы принял. Но не в 500 же раз. Спорынья — прекрасный катализатор таких процессов. Ровно такие же доводы могли предоставить средневековые судьи. Если они не признавали ведьму виновной, то тем давали повод подозревать их самих в пособничестве колдунам и в связях с дьяволом. Это старый архетип мышления. Знаменитый демонолог Боден прямо высказывался о том, что «тот судья, который не доглядит и упустит ведьму, сам должен быть казнен». И он же утверждал, что в судах над ведьмами нельзя придерживаться общепринятых правил ведения следствия, поскольку «доказательства могут быть настолько неубедительны, что вряд ли удастся вынести смертный приговор хотя бы одной из миллиона ведьм, если действовать лишь в рамках закона». Пресловутые «расстрельные тройки» сталинских времен — это то самое, к чему призывал Боден. Но почему вернулось средневековье? Откуда вообще настолько массово появилась такая мера как смертная казнь, почему она затронула широкие слои невиновных? Подобного не вызвала даже более острая ситуация в годы раскулачивания, реакция органов тогда была несопоставимой с мирными 1937–1938 годами. Мы имеем дело с классическим психозом, вызванным отравлением.

— Но есть ли основания полагать, что Лысенко не был просто совершенно безграмотным прохиндеем? Может, он и в самом деле всего лишь по своей тупости не подозревал о том, что спорынья заражает пшеницу?

— Ох, нет, — покачал головой Алик. — Вот что еще мы можем прочитать в его «Агробиологии». Признавшись в том, что он знать не знал про возможность заражения пшеницы спорыньей, народный академик тут же дает колхозам чудесные указания, как бороться с этой напастью: «спорынью всю выбрать руками из урожая зерна» и «протравить термическим способом». Ни то, ни другое для борьбы со спорыньей не годится, об этом еще в царской России было прекрасно известно.

— А как раньше очищали зерно?

— Соляным раствором. Руками в России выбирали до девятнадцатого века, затем всем уже стало ясно, что это не работает, и применение соли всегда рекомендовалось Министерством Внутренних Дел и Ученым Комитетом Земледелия. Особенно жестко это касается именно семенного зерна. Сельскохозяйственная газета в 1911 году четко отвечала на вопрос крестьянина о соляном растворе, цитирую: «только соляным раствором можно совершенно отделить спорынью от зерна, а отделить спорынью всю руками от зерна невозможно. Непременно останутся мельчайшие крупинки, которые при посеве будут служить рассадником спорыньи на колосьях в следующий год». В Малой Советской энциклопедии того же 1937 года это было ясно прописано: «Борьба со спорыньей — очистка посевного зерна в 32 %-ном растворе поваренной соли».

— То есть Лысенко либо абсолютно невежественный идиот, либо расчетливый сознательный вредитель?

— Есть факты, а как их интерпретировать — дело другое. И факты говорят о том, что заражение с помощью агроприема Лысенко пошло, а предложенные им меры борьбы ситуацию усугубили.

— Термическое протравливание тоже не помогает от спорыньи?

— Нет, термическое протравливание — обычно это замачивание семян в воде, нагретой до примерно 45°, в течение нескольких часов — действует против головни, а спорынье оно по барабану. Позже Лысенко стал прямо запрещать использование любых препаратов, кроме «АБ», также и для сухого химического протравливания семенного фонда, предназначенного для яровизации. «Никаких других препаратов, кроме «АБ», для сухого протравливания семян, которые берутся для яровизации, употреблять нельзя». Это дословная цитата из статьи Лысенко. А препарат Борггардта с медью, так называемый «АБ», применяется только против головни и вообще по сегодняшним меркам малоэффективен. Сам изобретатель препарата специализировался именно на головне. Может, Борггардт и смог бы подсказать, что против спорыньи его препарат бессилен, но, увы, он умер в том же 1937 году. Такие вот кукушки из пеночек.

— Стоп! Напомни-ка об этих кукушках и пеночках.

— Это же старая известная байка о том, как Лысенко утверждал, что кукушонок родится вовсе не от кукушки, а просто птенцы пеночки превращаются в кукушек от смены питания. Наверняка ты ее слышал, она еще более популярна, чем пресловутый анекдот про Ландау и девственниц.

— Я и про Ландау никакого анекдота не знаю, — пожал плечами я.

Алик молча развернул ко мне компьютер:

Однажды на выступление Лысенко попал Лев Ландау. Лысенко делал доклад о воспитании наследственности.

И вот, когда подошло время вопросов, Ландау, как прилежный ученик, поднял руку:

— Правильно ли я вас понял, товарищ Лысенко? Если у коровы отрезать ухо, у ее потомства отрезать ухо и так далее, то через сколько-то поколений родится одноухая корова?

— Да, совершенно верно товарищ Ландау! — обрадовался такой понятливости будущего Нобелевского лауреата Лысенко.

— Тогда у меня вопрос, — задумчиво произнес Ландау. — А как вы объясните рождение девственниц?

Гробовая тишина воцарилась в зале…

— Был еще один вариант этого анекдота про обрезание евреев, — добавил Алик. — Лысенко также на полном серьезе утверждал, что овес превращается в овсюг, а пшеница в рожь.

— В рамках твоих построений логичней предположить, что история про кукушку — это действительно именно байка, а в самой фразе был вполне определенный смысл. Только по методу испорченного телефона значение сказанного переврали, речь, возможно, шла совсем о другом. Было ли это опубликовано самим Лысенко?

— Нет, ничего подобного о кукушках он лично не публиковал. Но многие генетики писали, что он говорил о рождении кукушек из пеночек на выступлении в заповеднике Аскания-Нова и еще где-то, не вижу никаких причин не доверять этой информации.

— Тем более подозрительно — в тех местах не водится глухая кукушка, его бы не поняли. Генетики — не орнитологи, и странности не увидели.

— Пока что это я тебя не понимаю.

— Все просто — яйца в гнезда пеночек подкладывает не обыкновенная кукушка, а совсем другой ее вид — глухая кукушка. Я их часто на Дальнем Востоке встречал. Вот она паразитирует в основном на пеночках. Но обитает за Уралом. А на территориях европейской части России и Украины существует лишь один самый распространенный вид — обыкновенная кукушка, которая редко выбирает пеночек в качестве приемных родителей, подкидывая яйца другим воробьиным. Экологические расы кукушек достаточно хорошо изолированы одна от другой по виду-воспитателю. Трясогузка, например, для обыкновенной кукушки на этой роли встречается на порядок чаще.

— То есть в данном случае для Лысенко логичнее было сказать «кукушки рождаются от трясогузок»?

— Полагаю, что именно так. Если бы он выступал в Сибири или на Дальнем востоке, то «пеночка» воспринималась бы нормально. Но он сам украинец, и говорил это в Аскания-Нова, то есть в Украине. Поэтому я скорее предположу, что тот, кто случайно услышал некий разговор на эту тему, просто не понял, о чем речь. Лысенко же сказал что-нибудь вроде: «пшеница ведет себя как рожь, из пленочек рождаются кукушки».

— Все равно я ничего не понял, — мотнул головой Алик. — Ну, можно случайно расслышать «пеночек», а кукушки тут при чем?

— «Кукушки» — это в Украине старое распространенное название рожков спорыньи. Так их во всех справочниках по фармакологии называли лет сто назад — по аналогии, поскольку они чужеродны ржи. А рожки-кукушки появлялись после прорезания Лысенко пленочек цветков пшеницы под флагом «внутри-сортового скрещивания». В смысле легкости заражения «кукушками» кастрированная пшеница и в самом деле «превращалась» в рожь. А в связи с лишением пшеницы «девственности» мне уже представляется, что и анекдот про Ландау с девственницами тоже изначально мог звучать как-то по-другому.

Алик недоверчиво посмотрел на меня и полез в компьютер.

— Никогда не знал такого, — пробормотал он пять минут спустя. — Кажется, ты уже разбираешься в спорынье лучше меня. Действительно, в словарях девятнадцатого века рожки спорыньи всегда «кукушками» называют. Похоже, что и распространенный русский обряд «похорон кукушки» с изготовлением куклы — ровно то же самое, что изготовление «куклы-спорыньи» в других местах, в Пскове, например. Интересно, в других языках тоже существует связь с кукушкой? Может, Кен Кизи, принимающий ЛСД в рамках программы ЦРУ, в своей знаменитой книге «Пролетая над гнездом кукушки» имел в виду «Полет над ржаным полем»? Там, получается, у «кукушек» гнездо.

— Тогда уж «Полет над пропастью во ржи». Не знаю о Кене Кизи, но, возвращаясь к Лысенко, надо заметить, что о кукушках и их способе размножения писали в России в детских книжках еще в середине девятнадцатого века, любой ребенок, учившийся даже в церковно-приходской школе, как Лысенко, с детства знал о подбрасывании яиц. Даже если бы народный академик был клиническим олигофреном, он вряд ли мог сказать то, что ему приписывают. Поэтому не исключаю, что Лысенко никогда про кукушек не говорил, а те, кто утверждал: «мой знакомый профессор N это слышал» или даже: «я сам это слышал», лишь следовали классическому шаблону развития «городской легенды». Но более вероятен другой вариант — Лысенко случайно проговорился о рожках-кукушках, а потом ему пришлось нести откровенный бред про «пеночек» и включать дурку, чтобы заболтать тему. Хорошая, кстати, защита — юродивых на Руси всегда привечали. Гонит пургу, а что, мол, с болезного возьмешь? Так байка про кукушку и расползлась, а генетики купились на нее, как малые дети.

— Кукушка, кукушка, сколько мне жить? — нараспев продекламировал Алик. — Съешь меня, отвечает кукушка, тогда и узнаешь.

— Видимо, жить недолго, если «кукушка» большая — иногда и одного грамма рожков хватало. Но вернемся к Большому террору. Были какие-то свидетельства, пусть даже косвенные, отравления спорыньей в 1937 году? Смертность, психозы, галлюцинации?

— Сам 1937 год — одно такое большое свидетельство. Да и много неадекватного можно найти. Например, аресты ворон — вполне характерный штрих.

Алик быстро набрал что-то в поисковике и опять развернул ко мне экран с публицистической статьей некоего Сергея Лебедева:

Шизофрения реальности. Сама реальность начинала «двоить», как плохое стекло, и уберечься не мог практически никто. Даже работники НКВД, знавшие свою долю правды о репрессиях. «31 мая с. г. на Ладожском озере была убита ворона, на которой обнаружено кольцо за № Д-72291 с надписью «Германия», — передает 20 июля 1937 года Сталину начальник главного управления государственной безопасности НКВД М. Фриновский. — Одновременно с этим вблизи дер. Русыня… коршуном сбита ворона, на которой имелось кольцо за № Д-70389 с надписью «Германия». Надо полагать, что немцы с помощью ворон исследуют направление ветров с целью использования их в чисто диверсионных и бактериологических целях (поджог населенных пунктов, скирд хлеба и т. п.)». Думается, немецкие орнитологи сильно бы удивились, прочитав эту шифровку, присланную Фриновскому начальником 3-го отдела ГУГБ НКВД Минаевым. Вороны-диверсанты, которыми занимается госбезопасность, — это точный показатель, что в стране произошло тотальное смещение представлений о психической норме, произошло, так сказать, «замещение реальности». Понятно, что аресты были и в тридцать четвертом, и в тридцать пятом годах. Но в 1937 году обстоятельства арестов, поводы для арестов были таковы, что зачастую другие люди уже не могли найти им объяснение. Хотя бы какое-то, хоть сколь-нибудь правдоподобное.

— Историю с воронами-диверсантами я слышал, эта июльская записка приводилась в сборниках документов. Выглядит, конечно, забавно — начальник контрразведки Минаев внимательно следит за воронами и считает необходимым доложить о столь существенном инциденте по инстанции. А его начальнику Фриновскому известие представляется настолько важным, что он немедленно ставит в известность товарища Сталина. Паранойя как она есть. Кстати, потом приславшего записку о воронах комиссара госбезопасности Минаева тоже расстреляют за фальсификацию уголовных дел и массовые репрессии. А затем расстреляют и самого Фриновского. Но ведь это отдельный эпизод, сам по себе ничего не доказывающий. Может, они просто психами были изначально. К тому же в моменты просветления Фриновский, наоборот, не поддерживал психозы по изъятию пионерских галстуков и зажимов, в которых чекистам чудились фашистские символы, и школьных тетрадей с картинами Васнецова, где кто-то высмотрел контрреволюционный лозунг в орнаменте.

— Вероятно, именно в те дни Фриновский хлеба не ел. Но ведь не в нем лично дело, таких эпизодов зафиксировано в документах НКВД множество. Пока одни следователи разбирались с вредительскими репродукциями Васнецова, другие тем временем изымали юбилейные пушкинские тетрадки, где зоркие доносчики разглядели красноармейские шлемы под дубом, который у Лукоморья. А на безымянном пальце Пушкина и вовсе нашли свастику. Обо всех таких эпизодах следователи докладывали по инстанции. Формирование иллюзорных образов — это хорошо известные в психиатрии парейдолические иллюзии, которые часто возникают в инициальных стадиях острых психозов. Обычное дело для религиозных видений, когда на куске сыра видят Христа, на мокрой стене — Деву Марию, а на старых картинах — скрытые изображения дьявола. Выгодный сейчас, кстати, бизнес — эти бутерброды с Христом неплохо уходят на аукционах eBay.

— Они просто пока не догадались выставить лоты тетрадок с лукоморским контрреволюционным дубом. Займусь их продажей на пенсии. Интересно бы увидеть, как в народе все это развивалось. Галлюцинации у крестьян отмечались, например?

— Конечно, это тоже зафиксировано в документах НКВД. К примеру, видения кровавого хлеба — визитная карточка спорыньи. Дело в том, что она нередко придает выпеченному хлебу кроваво-красный цвет. Это замечалось еще во времена крестовых походов, когда шли массовые эпидемии. Хронисты тогда не знали, с чем это связано, просто отмечали «кровавый хлеб» во время мора. Такой же красный хлеб упоминается во время процессов сейлемских ведьм. И легенды о кровавом хлебе появились в Поволжье как раз летом 1937 года во время уборочной страды. В материалах НКВД зафиксировано пять видов таких легенд. Крестьянам чудились то огненные столбы, то чаны с кровью, то старик, который толкует виденное, то женщина в белом в лужах крови. В документах НКВД эти рассказы крестьян получили оперативное название «Легенда о мешке с хлебом, луже крови и таинственном старике».

— Погоди, а раньше такого не наблюдалось?

— В том-то и дело, что было два всплеска таких слухов. Впервые эта легенда появилась за 11 лет до того, во время большой эпидемии эрготизма. Записал ее известный фольклорист Николай Ончуков на Урале в конце августа 1926 года. Современные историки и филологи удивленно сравнивают эти две волны страхов, но объяснить их схожесть совершенно не могут. Между тем ларчик открывается просто: так уж получилось, что Ончуков, сам того не зная, случайно оказался прямо в эпицентре начинающейся эпидемии, которая разразится на Урале с сентября, а в августе, как сообщал исследующий эту эпидемию врач Максудов, уже отмечались первые случаи заболевания. Ну, а где спорынья — там и видения. Крестьяне рассказывали Ончукову о найденной в лесу груде несмолоченной ржи, в середине которой оказался гроб, а внутри гроба — кровь. Также в этих быличках фигурировала женщина в белом в луже крови, страшные предсказания и таинственные «дивьи люди», что-то вроде фантастических карликов из подземного мира. НКВД и тогда заинтересовался подобными слухами, но Ончуков успел в 1928 году эту быличку напечатать, хотя сам он, бывший фельдшер, ее истоков тоже не понял. А умрет Ончуков в заключении только после второй эпидемии.

— Как ты сам заметил, от страды 1926 года до страды 1937-го прошло ровно 11 лет. Ты, кажется, хотел мне что-то рассказать о солнечных циклах в этой связи?

— Одиннадцать лет — это давно известный цикл солнечной активности. Здесь стоило бы ознакомиться с наработками Чижевского, который пытался связать распространение психических эпидемий с солнечными циклами. Ему это не слишком удалось, поскольку он не смог предложить никакого механизма возникновения психозов, кроме мистических «Z-лучей». Характерно, что он в своей книге даже упоминал зависимость развития спорыньи от солнечных циклов, но ничего не понял. А о кровавых видениях 20-го века он вообще ничего не писал. Может быть, не знал, может, просто не хотел писать — это же было опасно тогда. К тому же максимумы солнечного цикла сильно плавают, ориентироваться непосредственно на них вообще не стоит без учета связей и взаимодействия солнечных, климатических и трофических циклов.

— Кстати, ты знаешь, тут ведь не абстрактный кровавый цвет хлеба сам по себе характерен. Спорынья — значит, самопроизвольные аборты. Так что мифическая женщина в луже крови — это не только галлюцинация, но и мифологизированное отражение реальности, проекция постоянных выкидышей. В Европе 16-го и 17-го веков было много подобных легенд о гробах с кровью.

— Да, пожалуй, — пробормотал себе под нос Алик. — Вероятно, запрет на аборты в 1936 году тоже мог быть не случаен. Начальный процесс уже пошел.

— У меня все же большие сомнения в том, что даже сотен тонн отравленного зерна хватило бы для столь значительного сдвига ситуации. Может, был применен еще какой-то способ заражения урожая, помимо внутрисортового скрещивания?

— Да, зерна маловато. К тому же даже этот упоминаемый урожай мог быть не весь еще заражен. Но, полагаю, зараженного зерна оказалось достаточно для индуцирования безумия. Для распространения психических эпидемий нужна критическая масса, а дальше все пойдет само, будет работать так называемая психическая индукция. Впрочем, я пытался найти и другие способы распространения паразита, хотя они выглядят довольно экзотически. Например, меня насторожил завоз с Кавказа в 1936 году пчел с длинным хоботком.

Завершить мысль о пчелах Алик не успел. Он вдруг замолчал и уставился в окно кафе.

— Это хорошо, что ты проголодался вовремя, — наконец произнес он. — Я узнаю одного из тех парней, он сидел в углу ресторана на барже в Милане и ушел вскоре после твоего прихода.

Я посмотрел на дорогу. Из подъехавшей машины вышли четверо крепко сбитых парней в черных костюмах и направились к отелю. Как-то чересчур штампованно это смотрелось, по-голливудски. Не покажись Алику, что он кого-то узнал, я бы на них даже особого внимания не обратил.

— Ты точно не обознался? — недоверчиво спросил я.

— Абсолютно. У меня хорошая память на лица.

— Хорошо, что захватил свой нетбук. Паспорт с собой? Что осталось в номере?

— Паспорт с собой, но, кажется, его еще раз придется переделывать. В номере совершенно ничего нет, кроме старой одежды. А лист Лысенко у тебя.

Тем временем вся команда зашла в двери нашего отеля напротив.

— Выходим, идем налево, — тихо шепнул я Алику, бросая деньги за завтрак на стол.

Мы вышли из кафе и быстро свернули за угол на соседнюю улицу. Удачно, что я оставил свою машину именно там, а не на стоянке за отелем.

— Твои итальянские друзья нас сдали? — спросил Алик, когда мы уже отъехали пару кварталов.

— Они не очень разговорчивые люди, — ответил я. — Пока у меня нет ни малейших мыслей по этому поводу.

— Я с собой не брал ничего, как мы и договаривались, телефон выкинул, — Алик с подозрением оглядел свою одежду.

— Подумал о передатчике в ботинке? Успокойся, мы все-таки не в голливудском боевике, тут что-то другое. К тому же, я вижу, одежду ты уже всю сменил, так что это нам по-любому не грозит.

Я вынул телефон, набрал нужный номер и пожаловался на плохую погоду.

— Вечно у тебя какие-то проблемы, идиот, — проворчала трубка.

— Я тоже буду рад тебя видеть, Рене, — искренне ответил я.

Мы доехали до нужного места на окраине Парижа довольно быстро. Гориллоподобную фигуру Рене я заметил издали, он сильно постарел за те последние лет пять, что я его не видел, огромный шрам стал еще более заметен.

— Ты стал еще более похож на сына Франкенштейна, — любезно приветствовал я его, выйдя из машины.

— А ты не изменился, все ищешь приключений на свою задницу. Тебя всегда привлекала только игра, а не работа. Проблемы серьезные?

— Конкретные проблемы — не уверен. Возможно, мой компаньон все-таки обознался. Они не могли так быстро взять след. В целом — уровень пока не могу определить. То ли небольшая религиозная секта, то ли малобюджетные спецслужбы.

— Главное, чтобы не спецслужбы большой религиозной секты, — отозвался Рене, заводя нас в шикарные апартаменты. Несколько спален, огромная гостиная, бассейн с морской водой. Мы оставили Алика в гостиной и вышли в холл.

— Твою машину мы сейчас отгоним на свалку. Об этой квартире никто не знает. Оставайтесь, сколько нужно. Сам я уже отошел от дел, но долги не забываю. Мой человек будет на чердаке напротив. Если он увидит что-нибудь подозрительное, даст знать. Запасной выход из квартиры в гостиной у камина. Дернешь за кольцо. Лестница ведет на соседнюю улицу. Новая машина будет припаркована там. Тайник открывается, если сильно нажать кнопку проигрывателя. Там чистый Файв-севен с полной обоймой. Знаю, что у тебя табу на оружие после того случая, но мне так спокойней. Вот ключи, документы, паспорта и телефон с новой картой и перепрошитым IMEI. Я попробую узнать что-нибудь по твоему вопросу.

Рене хлопнул меня по плечу и, не прощаясь, вышел. Он всегда был немногословен.