Наблюдатель смерти

Наблюдатель смерти

Вечер выдался тёплым. Солнце давно уже скрылось за горизонтом, оставив темноте властвовать над городом. Ветра не было, лишь время от времени поднятые вверх с тротуаров бумажки да опавшие листья свидетельствовали о его незримом присутствии.

В этом дворике жизнь вообще, казалось, остановилась. Ни тебе постоянно снующих автомобилей, ни влюблённых целующихся парочек на лавочках. Лишь некая атмосфера напряжённости да лёгкая наэлектризованность воздуха, будто после грозы.

Невысокий парень двадцати шести лет от роду с тёмными глазами и такого же цвета коротко подстриженными волосами стоял у дверей подъезда высотного дома и задумчиво курил. Делал длительные затяжки, оглядываясь по сторонам, словно выискивая кого-то. Время от времени опускал взгляд на дорогие часы, прекрасно осознавая, что Она всегда приходит вовремя. А посему, ждать ещё десять минут.

Парень сделал последнюю затяжку.

Курил он редко, но когда доводилось — растягивал удовольствие, смакуя дым, словно изысканное вино. С выдохом пропустил дым через ноздри. Окурок полетел на мостовую, и парень затушил его носком ботинка.

— Хороший сегодня день, — сказал он сам себе, снова погружаясь в раздумья.

На пятом этаже новой восемнадцатиэтажки в своей постели умирал генерал. Он лежал на спине, презрительно глядя в потолок и ничего не говоря родственникам, собравшимся у его изголовья. Всё было сказано им ранее, в завещании.

Мужчина не хотел видеть слёзы родных, не хотел слышать их рыдания и лживые заверения, что всё будет хорошо. Такое поведение окружающих не делает чести военнослужащему, пусть даже и вышедшему давно на пенсию.

Генералу хотелось лишь одного — уйти из этого мира тихо и спокойно, стойко, по-военному приняв уготованную ему судьбу.

Он многое пережил за свои шестьдесят пять. Многое повидал и многое постиг. Разочаровался в жизни, и окончательно утратил веру в справедливость. Понял, что курение вредит здоровью. Что заводить любовницу, имея прелестную жену и обещая перед женитьбой разделить только с ней одной все радости и горести, — нехорошо. Осознал, что обворовывать народ и брать взятки — значит превратиться в жалкое безвольное существо, которому не достойно называться человеком.

Генерал о многом передумал. Попросил прощения у всех тех людей, с которыми ему довелось общаться, и сам простил каждого из них. Он не держал зла в своём сердце. Не обижался и не сокрушался о том, чего не успел совершить. Ему открылась совершенная истина этого мира.

Жизнь — самая грязная и гнусная игра, когда-либо затеянная ловким кукловодом. Потому что ни одному человеку не дано в ней победить.

Третий день генерал неподвижно лежал в постели, не принимая ничего, кроме воды. Сказывался рак переставшего работать желудка, и медицина была бессильна.

Он жил в ожидании смерти. Он звал её, понимая, что лучше умереть во сне, а не в мучениях. Однако третий день жизнь не хотела его оставлять.

Сломленное съедающей болезнью тело безвольно покоилось на белой простыне и ничего, кроме усталости, не испытывало.

Генерал закрыл глаза, гадая, как и когда всё закончится.

Высокая фигура, одетая в длинный чёрный плащ, неспеша приближалась к дому. Бесшумно ступали по тротуару туфли, неся свою обладательницу все дальше. В каждом движении девушки чувствовалось скрытое превосходство и сила.

У подъезда она слегка сбавила темп. Бегло оглядела паренька, стоящего прямо возле входа. Коротко кивнула ему в знак приветствия и зашагала дальше.

Парень украдкой посмотрел на часы, удовлетворённо хмыкнул и поспешил следом.

Пожилая консьержка, располагавшаяся за стеклянной перегородкой сразу при входе, продолжала читать женский роман, так никого и не заметив.

Они вошли в квартиру вместе. Высокая брюнетка в развевающемся при ходьбе плаще и темноволосый парень, едва-едва дотягивающий до уровня мужчины. Девушка пристально осмотрела просторную, оббитую деревом прихожую и скривилась в неудовлетворённой гримасе. Хоть генерал и был военным, в квартире он убирался редко.

У стенного шкафа валялась различная обувь. Всякие сувенирные безделушки, стоящие на специально приколоченной к стене полке, припали серой пылью и почернели. На потолке по углам кое-где начала образовываться паутина. Довершало картину кресло, стоящее в дальнем конце холла, со спешно разбросанной на нём одеждой.

Девушка посмотрела на парня и только покачала головой. Безошибочно сориентировавшись, она уверенно направилась в правую распахнутую дверь, ведущую в зал, где всё и происходило.

Генерал лежал с закрытыми глазами. Возле его кровати мрачнее тени стояли двое мужчин. Женщина — видимо, жена — сидела рядом на табуретке, беззвучно прижимая платок к лицу и время от времени всхлипывая. Она уже не могла плакать. Слишком много слёз было пролито в эти дни. Мужчины держались стойко, всем своим видом демонстрируя обрушившееся на них горе и печаль. Лица были бледными. Глаза — влажными.

Брюнетка подошла ближе. Глянула на лежащего на кровати мужчину.

— Пора, — прошептала она через мгновение и коснулась его лба рукой.

В комнате потемнело. Рука девушки осветилась голубоватым сиянием, забирая из тела остатки жизни и помогая душе освободиться от оков биологического организма.

— Теперь ты свободен…

Словно услышав эти слова, от тела начала отделяться странная субстанция, смахивающая на призрачное светящееся облако. Несколько секунд оно парило над головами людей, собравшихся в комнате, а затем стало плавно подниматься вверх, тая с каждой секундой. Ещё мгновение, и оно совсем исчезло.

Конечно же, присутствующие в комнате люди ничего этого не видели. Может, почувствовали дискомфорт и лёгкую вибрацию пространства на подсознательном уровне. Однако внешне для них ничего не изменилось. Разве что, черты лица генерала разгладились, потеряв былую суровость.

— Вот так всё и происходит, наблюдатель, — вывела парня из оцепенения девушка и улыбнулась. — Первый раз?

Юноша облизал пересохшие губы и неуверенно кивнул.

— В первый раз это всегда выглядит зрелищно. Потом привыкаешь…

Девушка не сказала больше ни слова, повернулась спиной к навсегда обездвиженному телу и неспешным шагом двинулась прочь из комнаты.

Ей сегодня предстояло ещё много работы.

Секундой позже разрыдалась жена генерала, заметившая, что супруг умер. Опустившись перед ним на колени, она взяла его за руку и прижалась к ней лбом. Мужчины стали успокаивать женщину, но та всё убивалась от потери самого дорогого ей человека.

Наблюдатель стоял позади всех, не в силах забыть только что произошедшее.

На глаза сами собой наворачивались слёзы.

Да, он знал, на что шёл. Знал, что ему предстояло увидеть. Проконтролировать приход смерти, чтобы позже отчитаться, что никто больше, кроме нужного человека, не умер. Два года его готовили для этой работы. Сколько раз ему рассказывали, что происходит, когда человек должен уйти из жизни. Сколько лекций читали о Великом Замысле и судьбе всех живущих.

Всё равно. На практике это выглядело несколько иначе. Человека лишили жизни. Просто в голове не укладывалось, как так можно — одним взмахом руки оборвать судьбоносную нить мужчины, пускай и отжившего своё. Даже если такова его судьба. Даже если…

Это равносильно убийству!

Парень в последний раз посмотрел на генерала. Хотелось курить. Хотелось бежать отсюда без оглядки. Неужели люди всего лишь марионетки судьбы? Неужели ничего нельзя изменить?

— Не верю, — прошептал юноша, сжав кулаки. — Не верю!

Одолеваемый сомнениями, он также тихо покинул квартиру. Спустился пешком на первый этаж и, минуя консьержку, вышел на свежий воздух.

Уже там наблюдатель дал волю своим эмоциям и переживаниям, позволив им вместе с завтраком выплеснуться наружу.

Артём покинул тело несколько лет назад. Несчастный случай. Поезд, следовавший в Кисловодск, сошёл с рельс, похоронив под собой более трёхсот человек. Всё произошло ночью, когда парень спал. Он лишь успел испугаться, не понимая, что происходит. Удариться о столик, слетев с верхней полки. И всё.

Увы, не было никакого тёмного тоннеля со светом в конце. Прелестных ангелов в белых одеяниях, описанных многими писателями. Неземной музыки или ворот рая. Ничего этого не было. Лишь острая боль. Нестерпимая. Непостижимая. Тело кричало от неё. Корчилось, пытаясь сбросить неведомый пресс, давящий изнутри и пронзающий каждую клеточку организма невидимыми иглами.

Ответа не было. Лишь туман, застилающий глаза, и тьма, призрачной лавиной накатывающая на сознание.

Артём очнулся на операционном столе. Лежал, глядя на ослепительный свет от лампы ничего не выражающим взглядом, и старался понять смысл фразы незнакомого голоса.

— Черта с два… — попытался сказать он непослушным языком.

— Успокойтесь. Всё хорошо. Не нужно говорить. Вы ещё слишком слабы.

Над его лицом склонились трое мужчин в медицинских марлевых повязках.

— Вашей жизни ничего не угрожает. А теперь нужно немного поспать…

— Нет… постойте, — Артём дёрнулся было навстречу лицам, однако что-то холодное коснулось его руки, и через две секунды снотворное подействовало.

Всё произошло на следующий день, в его больничной палате, когда парень находился под капельницей. Негромко постучавшись в дверь, скорее для проформы, нежели ради вежливости, в комнату вошли двое. Мужчина и женщина. На ней было облегающее чёрное платье, а представитель сильной половины человечества был одет в голубые джинсы и белый свитер.

Осторожно они присели на краешек кровати Артёма и приятельски ему улыбнулись.

— Кто вы?! — спросил парень окрепшим голосом, обводя незнакомцев пристальным взглядом.

— Мы такие же, как и ты, — сказала девушка.

— Наблюдатели смерти, — добавил мужчина.

Артём недоверчиво оглядел парочку. Но всё же сдержал крепкое словечко, готовое в любой момент сорваться с уст.

— Зачем вы пришли?

— Чтобы научить тебя, — ответила девушка, глядя прямо в его чёрные глаза.

— Научить чему?

— Жизни, — усмехнулся мужчина, будто воспитатель на глупый вопрос ребёнка. — Настоящей жизни, а не той, к который ты привык.

— Я не понимаю, — Артём попытался приподняться, но незнакомка строго покачала головой, указав на капельницу.

— Вскоре ты всё поймёшь. Мы поможем. Но ещё не пришло время. Информацию нужно давать твоему мозгу по крупицам, а иначе он просто может не воспринять её и сойти с ума. Всё, что мы тебе расскажем, пойдёт вразрез с тем, чему тебя учили с детства. Так что набирайся сил — они тебе пригодятся, чтобы понять мир, в котором ты теперь обитаешь.

Девушка нежно взяла его за руку.

— Дело в том, что ты перешёл черту человеческой жизни. Нет, ты не прекратил своё существование. Твоя физическая оболочка по-прежнему с тобой. Но ты вышел на новый уровень восприятия действительности, недоступный обычным людям. Ты очутился в настоящем мире. Который является материнским, по отношению к Вашему. Именно в нём начиналась жизнь. Адам и Ева. Каин и его брат. Ной и Всемирный потоп.

— Я… что? Погодите… мир, с которого всё начиналось? О чём вы говорите? Что всё это значит?

— Всему своё время. Потерпи немного и ты узнаешь. Мы придём завтра. Подумай над тем, что я сказала. А сейчас — спи.

— Сон помогает раскладывать информацию по полочкам, — словно прочитав его мысли, сказал мужчина.

— До завтра, Артём!

Если бы парень услышал своё имя, он наверняка бы начал щипать себя за руку, пытаясь убедиться, что ему это не снится. Вытаращивать на странную парочку глаза и задавать глупые вопросы о их осведомлённости. Однако он ничего не расслышал, погрузившись во внезапно пришедший, будто из ниоткуда, сон.

Ещё несколько дней его наставники, как выразились они сами, приходили побеседовать с ним. Артём многое узнал. На многие произнесённые ими вещи вытаращивал глаза и бегал в ванную совать голову под ледяную воду. Крестился под ухмылки молодой пары и вспоминал своих родителей.

Нельзя сказать, что он всему верил. Ну, например, скажите на милость, как можно поверить в то, что люди не умирают, а всего лишь переходят в другое состояние жизни? И что смерти не существует вовсе — её посланники лишь помогают людям исполнить Великий Замысел всея сущного, открывая путь для их душ в настоящий мир?! Или что у каждого человека есть своя судьба, расписанная буквально по секундам?!

Как в такое можно верить? Ведь если это принять — значит расписаться в том, что люди — всего-навсего управляемые существа.

А Вам приятно осознавать, что Вы марионетка на ниточках?!

Артём переживал нервные срывы, не готовый принимать то, что ему открывалось. Забывался в обрывках сновидений на несколько часов, не переставая думать над всем услышанным. Ему снились обычные люди, не ведающие, что они творят. Идущие по узкому шатающемуся деревянному мосту, протянутому над двумя пропастями. Ему было жаль людей. Безумно жаль этих слепых котят, которые живут лишь тем, что они видят, и не способных заглянуть в книгу своих судеб.

После выписки из больницы, когда сопровождающие его мужчина и девушка провели парня под носом всего персонала, и ни один из работников их не заметил, и когда они за считанные секунды перенеслись в один из храмов Шанхая, Артём был готов верить во что угодно.

Его обучали два года. Ломали устоявшиеся стереотипы и принципы. Поведение и ложное мышление. Учили заново постигать основы бытия и пользоваться интуицией.

Отбросив все, что он узнал в детском саду, школе, а затем и в институте, Артём по-новому взглянул на энергоинформационное пространство, которым и являлся мир людей. Он научился управлять внутренней силой, сокрытой в человеке с самого рождения, черпая её из неиссякаемого потока мироздания. Волевым усилием мог преодолевать любые расстояния и влиять на материю.

Чем больше он узнавал, тем меньше парню хотелось оставаться в мире людей. Он казался ему несовершенным и скованным. Несправедливым и злым. Однако Вселенский Замысел требовал от Артёма исполнения обязанностей одного из наблюдателей смерти. Даже над его судьбой висел рок, даже он был марионеткой. Пусть даже не такой слепой и малозначительной, как люди.

Артём улыбнулся воспоминаниям. Как давно это было! Хотя, что такое два года для их мира? Песчинка в огромных Вселенских часах.

Парень стоял посреди пустующей этим утром трассы и пытался представить, что случится здесь всего через несколько минут. Трудно было поверить, что это тихое, с виду совсем не опасное место станет причиной аварии. Обычная асфальтированная и вылизанная автодорожниками трасса, в меру широкая и ровная, не сулящая ни опасных резких поворотов, ни гололёда, благо зима осталась позади. Но именно здесь должна была появиться смерть.

Парень посмотрел на пачку сигарет, слегка выпирающих из кармана куртки. Вздохнул и перевёл взгляд на дорогу. Ещё чуть-чуть нужно было подождать.

Виталий Никифорович Смолин выехал за грузом с самого утра, планируя пораньше закончить все дела и уже к обеду вернуться домой. Его дочери сегодня исполнялось тринадцать. Он уже двадцать лет водил старенькую «Газель», доставляя электронную технику с завода в один из местных супермаркетов.

Работа его ничем не обременяла и доставляла радость. Виталий любил дорогу, с детства мечтал стать водителем автобуса. Впрочем, давней мечте осуществиться удалось лишь отчасти.

Весь путь занимал ровно двести тридцать один километр и четыреста метров. Смолин несколько раз обнулял километраж при отправлении, прежде чем вывести эту цифру. Стараясь оптимизировать пройденное расстояние и свести его к минимуму, Виталий выискивал короткие пути. Внимательно изучал карту и печально качал головой, когда видел, что ничего не получится. Лишь раз маршрут удалось сократить почти на километр, во вред глушителю, который отвалился при подскоке с бровки. После этого случая Виталий оставил попытки сэкономить бензин для своей «Таврии», и аккуратно заполнял маршрутный лист на двести сорок пройденных километров.

Машин было немного, и Смолин ехал в своё удовольствие, насвистывая что-то себе под нос.

Через три минуты — точно по графику — он вырулил на трассу. Виталий не мог предвидеть, что навстречу ему за каких-то там несколько тысяч метров со скоростью двести двадцать километров в час несётся депутатский бронированный чёрный джип. И уж конечно он не подозревал, что через пять минут пьяный законодатель уснёт за рулём и вылетит на встречную полосу…

Звук торможения. Визг. Страшный лобовой удар. Артём стоял всего в двадцати шагах от аварии. Всё произошло так, как и было должно.

На этот раз посланница смерти появилась через несколько секунд после столкновения. Уже другая девушка. Белокурая, с очень красивыми чертами лица и голубыми глазами. Она кивнула Артёму и не спеша двинулась к перевёрнутому джипу. Видимо, водителям было надлежено пожить ещё некоторое время.

Девушка немного постояла перед чёрной коробкой бесполезного металла, в который превратился джип, и шагнула дальше.

Артём побледнел. Не депутат должен был умереть в этой аварии, а водитель «Газели». На лице парня заиграли желваки. Он сглотнул комок, и едва не сорвался на крик.

Тем временем девушка опустилась на колени перед Виталием. Аккуратный водитель не пристегнул ремень безопасности и вылетел через ветровое стекло на дорогу. Он умирал. Глаза были открыты, а изо рта тонкой струйкой стекала кровь. Блондинка склонилась над ним, и на лице Смолина заиграла понимающая улыбка.

— Больно не будет, — прошептала посланница смерти, подарив ответную улыбку, и коснулась его лба рукой.

Артём неслышно подошёл сзади.

— Вот этого я никогда не смогу понять и принять, — сказал он смерти, глядя на мужчину, так нелепо ушедшего из этого мира.

— Тебя никто и не заставляет, — девушка обернулась и опустила взгляд.

Ему показалось, или же у неё и вправду глаза были наполнены глухой тоской и печалью?!

— Ответь мне на один вопрос, — Артём склонился к самому её лицу, — Зачем вам наблюдатели? Зачем?

На какой-то миг смерть заколебалась. Парень отчётливо видел, что ей хочется об этом сказать. Хочется произнести вслух то, о чём нельзя было говорить.

— Ответь…

Справа послышался вой сирен. Приближалась скорая помощь. Через две минуты машина остановилась возле места аварии, и из неё выбежали трое людей в белых халатах. Осмотрели джип и извлекли горе-депутата, истекающего кровью.

— Срочно в машину его! — велел самый старший из них. — Вколите обезболивающее. И поторопитесь. Он может не дожить до отделения.

— Алексей Геннадиевич, тут ехать пять минут, — попыталась успокоить его некрасивая девица-санитарка, делая укол.

— Меньше разговоров! Живо!

Депутата погрузили в карету.

— Назаров! Что ты там застрял?

Человек, к которому обращались, стоял перед «Газелью» и смотрел на тело водителя.

— Олег, я его осмотрел. К сожалению, мёртв, — Алексей Геннадиевич стал рядом с коллегой и опустил глаза.

— Вот как оно случается… — философски изрёк Олег, — Давай хоть милицию вызовем…

Алексей кивнул. Достал мобильный и набрал номер.

— Да. Шоссе 53. Авария. Насколько я могу судить, лобовое столкновение. Водитель в тяжёлом состоянии, забираем в 15 отделение…

— Эта сволочь выживет… — Артём стоял возле них, слушая, как санитар беседует с работником милиции. — Эта сволочь…

Он не договорил. Мигом кинулся вслед за белокурой девушкой, запоздало сообразив, что смерть никого и никогда просто так не ждёт.

В карете скорой помощи кроме депутата на носилках лежала под аппаратом искусственного дыхания девушка. Молодая. Ей не было ещё и двадцати.

— Нет… — прошептал Артём, бледнея. — Только не она…

Посланница смерти виновато посмотрела на парня, пожала плечами, и коснулась её лба рукой.

— Ты не можешь ничего изменить. Как бы больно и грустно ни было, это всё…

— Знаю-знаю… Великий Замысел, — отмахнулся Артём и поднёс пиалу с чаем ко рту, делая глоток. — Но Замысел несправедлив!

Они сидели в деревянной беседке почти у самого обрыва, с противоположной стороны которого вниз по склону величественно тёк водопад. Учитель и ученик, встретившиеся в это утро за церемонией чаепития.

— Идущий, что ты знаешь о справедливости? Ты можешь судить только по тому, что видишь. Однако многое для тебя остаётся невидимым. Многого тебе просто не понять.

— Мне достаточно того, что я вижу, — сказал Артем, деля глоток.

— Помыслы Высшего не могут сводиться лишь только к твоему представлению о Добре и Зле. О преступлении и наказании.

— Вы не понимаете…

— Артемий, я разделяю твои сомнения. Я знаю, что творится у тебя на душе. Но подумай и о другом, идущий! Смерть этой молодой девушки даст возможность её парню в порыве печали создать великое музыкальное произведение, которое в дальнейшем сведёт вместе немало сердец, образуя новые семьи! А жена Виталия Смолина повторно выйдет замуж и родит сына, который в будущем станет Президентом страны, готовым отдать душу во благо народа!

Артём вертел пиалу в руках и молчал.

— Ты слишком привязан к отдельному человеку, наблюдатель. Ты всё ещё находишься во власти людских догм и правил. Ты чересчур сентиментален.

Старец, одетый в белый балахон и сидящий прямо напротив парня, внимательно вгляделся ему в глаза.

— Великий Замысел учитывает всё. Он не разменивается по мелочам. Всё в жизни взаимосвязано. Все события переплетены и влияют на будущее.

— Спасибо за чай, учитель, — Артём поднялся с мягкого ковра, поставил чашку на хрустальный столик и вышел, оставляя старца наедине со своими мыслями.

В родильном отделении было душно. Очевидно, здесь очень пристально следили за температурой даже в тёплые поры года.

Артём шагал по коридору, ища нужную операционную.

В прошлой жизни ему так и не довелось обзавестись семьёй, а в нынешней он бы и сам не прочь, да слишком занят, чтобы это стало возможным.

«Может быть позже», — думал он, улыбаясь встречающимся по пути медсестричкам и тут же заставляя их забыть о своём существовании.

Проходя мимо массивной стеклянной перегородки, за которой в маленьких ванночках лежали едва родившиеся малютки, Артём улыбался. Приветливо обводил взглядом мам, кормящих грудью, и пытался предугадать, какая судьба выписана для каждого из этих детей.

Нужная ему дверь оказалась самой последней. Парень нажал на ручку и спешно вошёл внутрь.

На операционном столе лежала роженица. Её обступали трое мужчин и одна женщина.

— Давление падает, придётся делать кесарево. Самой ей не родить! — звучал голос справа.

— Опасно. Пульс слабый. Сестра… укол! Нужно поддержать сердце, — хирург слева отвечал спокойно, но в тембре голоса чувствовалась дрожь.

— Ты прав. Пульс замедляется. Двадцать кубиков…

Артём не смотрел на операционный стол. Его внимание переключилось на две тени, что медленно материализовывались в комнате. Две девушки, так хорошо ему знакомые. Брюнетка и блондинка. Две вестницы смерти.

— Ничего не получается. Мы её теряем. Сердце перестаёт биться… нужно спасти ребёнка!

Блондинка не спеша подошла к столу и взглянула в лицо женщины. Карие глаза роженицы, казалось, увидели её. Они говорили слезами. Молили и надеялись на снисхождение. Не к себе. К ребёнку.

Артём покрылся испариной. Руки дрожали. А грудь разрывалась на части.

— Готовь электрошок… Разряд!!! — слышался напуганный голос хирурга. Раз, два… три! Ещё раз!

— Тёма, я не сказала тебе тогда… почему нам нужны наблюдатели, — блондинка смотрела в глаза женщины и ласково гладила её по голове. — Всё дело в том, что и у нас порою возникает соблазн отправить на тот свет не того, кого нужно! Но, знаешь, что нас останавливает?

— …есть шанс. Пульс стабилизировался…

— О, нет, не вы — наблюдатели, способные устранить нас в случае чего… — девушка перевела взгляд на Артёма. — Нас останавливает Великий Замысел, не способный причинить вред человечеству и действующий лишь всем во благо!

С этими словами блондинка коснулась лба роженицы.

Монитор издал слабый писк. Ровная белая линия поползла по экрану.

— Мы её потеряли…

Артём закрыл глаза. Неописуемая дикая ярость клокотала в груди.

Брюнетка подалась вперёд.

— Ты не посмеешь… — голос парня налился угрозой. Он схватил смерть за руку. — Не посмеешь!

— …давай. Режь! Нужно спасти ребёнка! Сестра! Скальпель!

— Ничего не изменить, Артём. Всё уже предрешено. Ребёнок должен умереть.

— Если сделаешь хоть шаг, я убью тебя!

Блондинка засмеялась.

— Наивный мальчик! Думаешь, почему мы пришли вдвоём? Когда ты безосновательно убьёшь одну из нас — ты навсегда исчезнешь из мироздания. Вторая же исполнит веление Замысла. Мы прочли твою книгу Судьбы, наблюдатель.

Девушка подошла к телу женщины.

— Ты не сделаешь этого! — закричал Артём, бросаясь вперёд.

Посланница смерти коснулась живота роженицы, а перед глазами парня всё поплыло. Он протянул вперёд руки и накрыл ими ладони брюнетки.

Голова будто взорвалась. Сердце перестало биться. Из носа потекла кровь. Артём не чувствовал ног и тела, всеми силами стараясь не оторвать своих рук от рук смерти, лежащих на животе умершей женщины.

Ребёнок должен выжить!

Мир вокруг трещал по швам. Лопался, как мыльный пузырь. Словно вулкан, в последнюю минуту своего извержения.

Что-то кричала блондинка. Пыталась вырвать свои руки из рук Артёма брюнетка.

Кисельно-молочная пелена застилала глаза. Дышать уже было невыносимо сложно. Каждый вдох давался с трудом, а выдох отдавался пульсирующей болью по всему телу.

Не отпускать руки! Только не отпускать руки!

Артём хотел совершить немыслимое. Невозможное.

Передавал свою энергию и свою жизнь маленькому комку плоти в утробе матери.

Ещё миг. Ещё чуть-чуть…

С удивлённым выражением лица и неуверенностью школьника в операционную заглянул светловолосый паренёк, одетый в белый костюм.

Артём медленно оседал на пол. Он едва-едва мог о чём-либо думать. Сердце не билось. Он умирал.

Две девушки бесследно исчезли. Всё правильно. Смерти здесь больше не было.

Сколько прошло? Год, триста лет, вечность?

Ослепительная вспышка света заставила зажмуриться. Возле операционного стола соткалась из воздуха призрачная фигура в белом одеянии. Прекрасная зеленоглазая девушка с красивыми распущенными волосами обрела очертания, явившись этому миру.

Длинный белый плащ скатывался с её плеч, а на шее висел медальон в форме голубка.

Артём улыбнулся.

Жизнь!

Незнакомка взмахнула рукой, и тело женщины окутало зеленоватое свечение. Ещё один взмах и до него донёсся плач только что родившегося мальчика.

Светловолосый паренёк — наблюдатель жизни, стоял в оцепенении, во все глаза таращась на девушку.

Артём снова улыбнулся.

Мысль оборвалась. Парень увидел перед собой зелёные глаза незнакомки. Они светились, как два изумруда. Как две самые яркие звезды на ночном небе. Ещё через секунду сама Жизнь склонила перед ним голову.

Артём умирал. И единственное предложение, которое он успел сказать перед смертью, ещё долго отдавалось в ушах Наблюдателя жизни.

— Судьбу можно изменить!