Результат оказался закономерен. Вначале подъем в шесть утра. Боги! За время полета она отвыкла подрываться в такую рань. Потом легкий завтрак – и бодрой трусцой к внешнему причалу, где как раз неуклюже маневрировал посадочный модуль. По сути, обычный шаттл, вроде того, который возил их на орбиту во время тренировок, разве что заметно меньших размеров.

Приятель их геолога, Ипатов, ждал гостей возле шлюза. Здоровенный, высокий, чуть сутулый, больше всего напоминающий пережравшую стероидов гориллу. Стоял, лыбился на их компанию, а потом махнул рукой в сторону мобильного контейнера и сказал, чтобы выбирали скафандры. А то мало ли.

Скафандры оказались весьма похожи на обычные, космические, только несколько более легкие. Да еще ботинки имели грубую, но весьма удобную подошву, которая позволяла без проблем ходить по грунту, а не только плавать в невесомости. Впрочем, для нее это открытием не являлось, находилась в таких, было дело. Да и не только для нее, Иванов вон тоже облачился на удивление быстро, хотя и похуже, чем женщины. Смешно, в их экипаже женщины, все трое, вообще оказались более подготовленными, чем мужчины. Жалко, Ирина осталась на корабле, но тут уж никуда не денешься, члены основного экипажа сейчас загружены работой по самое не балуй. Кроме, пожалуй, доктора – этот уже проверил свои таблетки и теперь летит вместе с ними. Такой же неуклюжий, как и остальные. Космонавт, блин.

И все равно, жаль, что Ирины нет, а то бы она всем наверняка показала, как надо влезать в этот доспех. Ну, да и ладно, и вдвоем продефилируют. Они будут, хе-хе, смотреться куда выигрышнее мужчин, вначале размещающихся в скафандрах с грацией носорогов, а затем прогуливающихся с героическим видом, переваливаясь, словно утки.

Однако приступ гордости за истинных женщин был, пожалуй, единственным, что пошло на пользу настроению. Зато исходящий от скафандров запах… Ну, а чего вы хотели? Это же «дежурные» скафандры.

Любой человек, постоянно работающий на станции, имеет свой личный, приписанный ему скафандр, который не имеет права надевать никто, кроме хозяина. Он этот скафандр холил и лелеял, чистил после каждого использования, проверял… «Дежурные» же предназначались для таких, как экипаж «Седова», командированных. Нет, они, разумеется, были исправны, за этим следили строго. И размеры имелись практически любые. Только вот стойкий запах раздевалки внутри не перебивался даже дезинфицирующим раствором. Притом, что эта жидкость тоже воняла капитально. И результат соответствующий, амбре жуткое, другого слова не подберешь. Мужики, обоняние которых слабее женского, такого дискомфорта явно не чувствовали, зато женщинам приходилось тяжко.

И вот, преодолевая брезгливость, она забралась сначала в скафандр, а потом и в шаттл, заняла изрядно потертое и неудобное, хотя и редкостно функциональное кресло, и стала ждать, когда их наконец доставят на поверхность Марса. Рядом, недовольно кряхтя, располагались остальные. Садились, пристегивались, ерзали, пытаясь устроиться удобнее. Не слишком-то это у них получалось, откровенно говоря, все же тот, кто проектировал сиденья в шаттле, явно был скрытым садистом и постарался вложить в конструкцию кресел максимум неудобства.

Приятель Басова, имя которого, в отличие от фамилии, она успела благополучно забыть, вошел последним. Внимательно, куда только делись ухмылки и раздолбайство, проверил, как сели пассажиры, и решительно устроился в кресле пилота. От ее внимания не укрылось, что кресло нестандартное, явно переделанное под габариты Ипатова. Стало быть, этот шаттл в его личном пользовании, причем давно. Защелкнул ремни автоматическим движением, не глядя, и отстегнул перчатки. Многие пилоты так делают, считая, что голыми руками лучше чувствуют штурвал. Ничего опасного, в случае нужды натянуть их обратно вопрос двух секунд.

– Укромное, я Лопух. К старту готов.

То ли случайно, то ли из пофигизма Ипатов не отключал трансляцию, и все его слова были слышны пассажирам. Раздались короткие смешки. В ответ вальяжный, ленивый и даже какой-то замедленный баритон произнес:

– Лопух, я Укромное. Старт разрешаю.

Ипатов шевельнул пальцами. Шаттл чуть заметно вздрогнул и медленно, невероятно плавно отделился от стыковочного узла. В правом иллюминаторе мелькнул бугристый, как и положено уважающему себя астероиду, бок станции, левый заполнил величественно красный Марс. Едва заметная дымка атмосферы ничуть не мешала, даже, как будто, терялась. Ипатов вновь шевельнул аккуратный штурвал, и шаттл, развернувшись, скользнул вниз. Еще щелчок – и управление принял на себя автопилот.


Марсианский посадочный модуль. Несколько минут спустя

Шаттл вошел в атмосферу практически незаметно, что, в общем-то, и не удивительно – по сравнению с земной она оказалась более чем разреженной. В результате спуск проходил куда быстрее, чем на родной планете, и при этом не наблюдалось спецэффектов вроде лижущей борта плазмы. Впрочем, Ипатов не торопился и вообще очень быстро перевел машину в горизонтальный полет.

Воспользовавшись моментом, Басов перебрался в кресло второго пилота, установленное, скорее, по традиции – особой нужды в нем не было, да и не особой – тоже. Новые шаттлы, по слухам, им уже не оборудовались, но Ипатову новенькую машину хрен кто даст, так что пилотировал он сейчас откровенное старье. Хорошо отлаженное, вылизанное до блеска, но – старье. Впрочем, незаметно было, чтобы Виктора это хоть как-то напрягало. Кораблем он управлял одной рукой, будто автомобилем, что выдавало огромный опыт при любительской, в общем-то, подготовке. Скорее всего, на планету он спускался так часто, что это уже успело надоесть, но пилот, которого готовили долго и тщательно, никогда не расслабится до такого поведения.

Повернувшись к Басову, пилот ухмыльнулся:

– Как в молодости, любишь смотреть вперед?

– Именно. А ты, смотрю, все не расстаешься с вредными привычками?

Ипатов вновь ухмыльнулся. Челюсть его, словно подтверждая слова однокашника, размеренно двигалась – от пристрастия к жевательной резинке его, похоже, только могила исправит.

– Вредные привычки – это только те, которые вредят тебе. А если окружающим, то нечего было окружать.

– Угу, угу, – покивал головой Басов. – Поостри мне еще. Совсем вы тут, смотрю, вдали от недремлющего ока начальства расслабились. Сплошное ля-ля-ля да хи-хи-хи. Послушаешь – так не передовой отряд исследователей космоса, а взвод юмористов собрался. Вас бы на плац – и маршировать отсюда и до обеда. Что еще за Укромное, Лопух?

– А, это у нас диспетчер полетов развлекается, – Ипатов даже не пытался обижаться. – Делать ему нечего, вот и придумывает ерунду всякую, вроде нестандартных позывных.

– Делать нечего?

– Понимаешь, кораблей мало, шаттлов тоже раз-два и обчелся… В общем, есть такая профессия – на работе сидеть.

– А если и впрямь какой умник прилетит с проверкой да устроит вам разнос за неуставные беседы в эфире?

– Ну, мы все-таки не военные. Прилетали уже одни такие, все в скафандрах с погонами, пробовали нам уставы писать. Мы их послали на хрен – они и пошли. Не подчинены мы им, и все тут. Это своими, которые на службе, они еще могли бы покомандовать, но, что интересно, даже не пытались. Наверное, поняли, что те их тоже пошлют.

– Да уж, дисциплинка…

– Да ладно тебе. Диспетчер может наедать себе пузо и молоть языком, но он профессионал своего дела, и ни единого сбоя при мне не случалось. У меня налету сейчас больше, чем у иного генерала, уже, притом, что к основной работе нареканий ни малейших. Остальные, поверь, такие же.

– Поня-атно, – скептически протянул Басов, но от дальнейших комментариев воздержался.

Шаттл между тем начал заваливать влево – Ипатов скорректировал курс, но получилось у него слишком резко, что еще раз подтвердило мнение Басова о нем, как о пилоте. Воздушный хулиган, вот кто он. Натаскать, конечно, натаскали, но остался Виктор при этом любителем до мозга костей. Впрочем, пускай его, летит уверенно, аварии не допустит. Вот только почему все-таки он пилотирует сам? Разве нет на базе профессиональных летунов?

Загрузка...