На суше и на море - 1981

Александр Яблоков
ИЗ СЕЛЕВОГО ПЛЕНА

Фото автора

ЛЭП-500 не просто проложить в заполярной тундре, сибирской тайге или в пустыне, но всего сложнее, наверное, в горах, где почти на каждом шагу и обвалы, и осыпи, и лавины, и сели. И потому задолго до того, как монтажники начнут собирать ажурные секции опор, изыскатели ведут разведку будущей трассы. Изучаются различные варианты, пока наконец не утверждается самый подходящий для строительства линии электропередач, наиболее дешевый и надежный в эксплуатации.

Летом 1977 г. небольшой изыскательский отряд Таджикского научно-исследовательского отдела энергетики работал в бассейне реки Исфайрам на северном склоне Алайского хребта; изучался один из вариантов, шестой по счету, будущей высоковольтной линии, по которой энергия Вахша должна будет прийти в братский Узбекистан. Работа сложная; в нашей стране еще не сооружались линии через хребет, перевалы которого лежат почти на четырехкилометровой высоте.

Наши два вездехода — легкий «козлик» ГАЗ-69 и мощный ГАЗ-66 — позволяли одновременно обследовать большой участок. Геологи тщательно исследовали горные породы: у будущих опор должен быть прочный, надежный фундамент. Геофизики изучали электропроводность грунтов, от которой, в частности, зависело, насколько часто молнии будут поражать опоры. А мы, лавинщики, старательно описывали, фотографировали и наносили на схемы места, где зимой могли обрушиваться со склонов снежные лавины. Если опора повреждается летом, ее можно сравнительно легко восстановить или даже заменить новой, но, если авария происходит в разгар зимы, ничего не поделаешь, жди, пока снег растает. А ведь энергия одной ЛЭП-500 питает целые промышленные районы, десятки городов, сотни предприятий. Ударная же сила лавины достигает ста десяти тонн на квадратный метр препятствия! Какая опора устоит перед таким сокрушающим тараном? Одно только «дыхание» лавины — удар воздушной волны, нередко сопровождающей снежный обвал, тоже измеряется несколькими тоннами на квадратный метр.

Объем отдельных лавин достигает нескольких миллионов кубометров, глубина снега в них — с многоэтажный дом. Вот потому на нас и ложилась особая ответственность. Снега в верховьях Исфайрама выпадает много, склоны гор крутые, скалистые, перепад высот большой, древесной растительности мало — прямо-таки раздолье для лавин. И следы их мы встречали почти на каждом шагу.

Иной раз уходили из лагеря не на один день, прихватив спальные мешки и продукты, поднимаясь на самый гребень Алайского хребта, обходя цирки и кары. Пляшущее пламя костра, резкий ветер с вершин, журчание недалекого родника, чистые звезды в бархатно-черном небе…

Самой зеленой была долина правого притока Исфайрама — реки Каинды с очень чистой и холодной водой. Внизу густые заросли березы, тополя, шиповника, ивы, выше по склонам арчовое редколесье. Но наиболее живописна скалистая теснина другой реки — Тенгизбая в исфайрамских истоках; лилово-красные крутые скалы, голубоватые пятна снега у гребня, где пестрели веселые лужайки эдельвейсов. По дну тенгизбайской теснины среди каменных глыб вилась древняя тропа, отмеченная пожелтевшими черепами и костями лошадей. Опоры ЛЭП здесь не поставишь: гигантские потоки снега зимой заполняют каменную щель от борта до борта.

Думай, думай, изыскатель, ведь по твоим следам будут шагать монтажники!

Наибольшее впечатление оставлял, конечно, перевал Тенгизбай на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря. Отсюда более века назад один из исследователей природы Средней Азии, Алексей Павлович Федченко, первым из ученых увидел сквозь прозрачную дымку многокилометрового расстояния громаду Заалайского хребта — северного рубежа Памира. Что для гор сотня лет? Миг в их жизни. Точно такие же каменные исполины, увенчанные снегами и льдами, какими их когда-то увидел первооткрыватель, высились и перед нами. Редкая величественная панорама, смотришь — не насмотришься, и никак не хочется спускаться в долину…

Руководил нашим отрядом начальник лаборатории Хамиджон Обидович Арифов, разрядник по нескольким видам спорта. На работу он предпочитал принимать таких же здоровяков, чтобы потом в экспедиции никто не жаловался на недуги или слабость. Люди в отряде в большинстве были молодые, но уже достаточно проверенные «полем». Это геоморфолог Мирхабиб Аброров, геофизики Виктор Хоронько и Камиль Шамсутдинов, геолог Виктор Фаюстов. Наш двадцативосьмилетний начальник, видимо, был наделен талантом руководителя. Ему нравилось что-то организовывать, согласовывать, пробивать, мчаться на край света за нужным прибором, строить планы на много лет вперед. Он верил, что в каждом человеке скрыты огромные способности.

Базировались мы в живописном урочище Лянгар возле устья Каинды. Вечерами, возвращаясь с маршрута, мы издалека замечали на фоне лилово-палевых скал и темной травы оранжевые пятна наших палаток, стоящих под скалистым склоном между двумя огромными каменными глыбами, свалившимися сюда, по-видимому, во время сильного землетрясения. Купание в холодной воде и съеденный с поистине волчьим аппетитом ужин быстро возвращали бодрость, и мы подолгу засиживались у костра, делясь впечатлениями, прикидывая планы на будущее или просто перекладывая содержимое своего рюкзака. Сколько всего может уместиться в нем! Спальный мешок, теплая одежда, белье, мыло, спички, карманный фонарик с батарейками, верный фотоаппарат с запасом пленки, иной раз даже кинокамера, полевой бинокль, ручки, карандаши, блокноты, иногда портативный приемник. Кое-кто брал с собой учебники или художественную литературу. Словом, все мое ношу е собой, как гласит латинская пословица. А ведь нужны еще и продукты. Вот сидишь, прикидываешь, что оставить в лагере, щ что взять в новый маршрут.

Закончив обследование верховьев, мы решили перебазироваться ниже по долине Исфайрама. Сняли палатки, сложили имущество, погрузились. Прощай, Лянгар!

Впереди юркая «легковушка», за ней «шестьдесят шестой», груженный экспедиционным имуществом. Дорога вилась по правому берегу Исфайрама, опускаясь ниже и ниже с каждым километром. Мягкий, теплый ветер шевелил волосы. Прозрачные тени легких облаков неторопливо плыли по бурым, обожженным солнцем склонам гор. Довольные тем, что трудную работу удалось выполнить досрочно, мы безмятежно беседовали о своих делах. Вдруг наш водитель Таджиддин тревожно воскликнул: «А где же дорога?» — и резко затормозил. Мы выскочили из машины…

Знакомого ущелья с узким бурным потоком Исфайрама мы не увидели. Перед нами простиралось синее озеро, из которого кое-где торчали зеленые верхушки деревьев. Дорога круто ныряла в воду, исчезая в темной глубине.

Еще не понимая, в чем дело, мы как-то инстинктивно почувствовали, что произошло нечто неожиданное, бесповоротно изменившее все наши планы.

У переднего колеса машины плеснула волна, другая… Уровень новорожденного водохранилища поднимался прямо на глазах, ведь река ежесекундно приносила более полусотни кубометров воды. И странное впечатление производила настороженная тишина, сменившая привычный шум горной реки. Вот под водой скрылся один камень, за ним другой… Что же все-таки произошло? Обвал?

И только тут далеко впереди, у поворота, в километре от нас, мы разглядели огромный кипящий и ворочающийся темно-рыжий вал, наглухо перегородивший долину. Он вздрагивал, то поднимаясь, то опадая, над ним вздымались фонтаны грязи.

Мы ошеломленно переглянулись. Вот это да! Сель, гигантский, чудовищный сель, вырвавшийся из крутой скалистой долины Тегермача — правого притока Исфайрама, — сотни тысяч тонн жидкой грязи и камня.

Хорошо что наши парни сегодня утром разоспались, а мы, старшие, не слишком старательно их будили. А если б выехали на час раньше, как собирались? Об этом и думать не хотелось…

Посовещавшись, решили вернуться к месту бывшей стоянки, а там, как говорится, видно будет. До нас постепенно доходила серьезность нашего положения: продукты на исходе, рации нет, сель отрезал нас от внешнего мира. Наши вездеходы в создавшейся ситуации тоже были бесполезны: вверх, через хребет, дороги нет, а внизу ее перекрыл сель. Спорили долго. Наконец пришли к выводу: оставив в горах машины, в обход по скалам обойти возникшее озеро и сель, спуститься в ближайший населенный пункт и сообщить в Душанбе о нашем положении.

Прохладным утром вышли в путь по давно забытой полузасыпанной тропе, которую еще в четырнадцатом году прокладывали здесь австрийские пленные. После того как по дну исфайрамской долины пролегла широкая автодорога, этой тропой никто не пользовался. Местами она вообще исчезала. На наиболее сложных участках приходилось вырубать в твердом грунте ступеньки, вернее, маленькие впадинки, чтобы только ухватиться, опереться, не сорваться со склона. Кое-где проходили только с помощью предусмотрительно взятой с собой прочной капроновой веревки. «Живые», ползущие вниз осыпи, почти отвесные скалы, «прижимы», где тропа вилась у самого берега реки, а то и прямо по воде, каменные кручи — далеко не полный перечень того, что нам пришлось преодолеть в пути.

В довершение всего прошел ливень, камни стали скользкими.

За целый день с огромным трудом прошли мы километров десять, но, увы… Слишком часто мы строим планы, руководствуясь лишь предположениями. Когда поздним вечером, смертельно уставшие, мы вышли, наконец, к небольшому домику-летовке, в которой жил местный лесник, оказалось, что дальше дороги нет: ниже образовавшегося водохранилища сель снес несколько мостов и полностью уничтожил километра два шоссе.

Лесник сказал, что причиной селя стал обвал, перегородивший на несколько суток реку Тегермач. Первым обнаружил сель двенадцатилетний сын лесника. С чудовищным грохотом из узкой скалистой теснины в низовьях Тегермача вдруг вырвался гигантский вал высотой в десятки метров, несший огромные каменные глыбы, обломки скал и множество деревьев, сломанных или вырванных с корнем, — целую арчовую рощу. Вся эта масса, сотрясая землю и воздух, мчалась вниз по исфайрамской долине, на глазах меняя ее рельеф. Домик лесника уцелел просто чудом, буквально повиснув над высоким отвесным обрывом, хотя до этого стоял на пологой поляне в стороне от реки. Лесник на всякий случай перебрался в безопасное место на высокую террасу, перетащив туда свое имущество и перегнав лошадь, ангорского козла, осла и трех собак.

Только в устье Тегермача, перекрыв исфайрамскую долину широкой пологой плотиной, через которую переливалась поднявшаяся вода, лежало, по моим подсчетам, не менее миллиона кубометров горных пород, вынесенных селем. Зато на других участках вместо ровного дна долины темнели глубокие крутые каньоны, в мгновения вырытые сумасшедшим потоком. И все это рыжего, коричневого, охристого, оранжевого, а то и багрового цвета, точно открытая рана на теле земли.

Возникшее озеро прорывом не угрожало, приход и расход воды в нем сравнялись, а плотина, созданная селем, была прочной.

Сколько же работы здесь дорожникам! Придется нашим вездеходам ждать, пока дороги и мосты будут восстановлены, а для этого потребуется не одна неделя. А мы? Продуктов почти нет. Спасибо леснику — поделился чем мог. Снова долго совещались, но так ни к чему и не пришли. Наконец, Хамиджон Обидович объявил, что все остаются здесь, у лесника, который обещал и впредь помогать нам, а они с Аброровым, как самые сильные и крепкие, пойдут дальше по скалам до ближайшего селения. И едва забрезжил рассвет, они ушли.

По правде сказать, я особого беспокойства не испытывал, по собственному опыту зная, что нас обязательно выручат. Но вот когда? Ведь нас ждали новые маршруты, а тут вынужденное безделье. Лесник Исман Бердыбаев, проработавший здесь почти четверть века, рассказал р другом тегермачском селе, пронесшемся 18 июня 1966 г. Причина его — прорыв высокогорного озера Яшинкуль, образовавшегося три столетия назад во время сильного землетрясения, когда обвал воздвиг каменную плотину высотой более двухсот метров. Озеро назвали Яшин, то есть Грозовым, так как землетрясение сопровождалось сильной грозой. Вскоре каменная чаша наполнилась до краев, затем вода просочилась сквозь преграду, и приток сравнялся с расходом. Триста лет существовало озеро… Весна 1966 г. была очень жаркой, ледники начали таять дружно и раньше обычного. Уровень озера поднимался на метр в сутки. Фильтрация воды резко усилилась, и вот плотина не выдержала. Свидетелем прорыва оказался один из местных жителей, находившийся километрах в двух от плотины и наблюдавший за событиями в бинокль… Под напором воды из тела плотины стали вылетать камни. Образовавшаяся ниша стремительно росла, увеличивалась, и вот плотина в этом месте резко осела, вода хлынула в проем…

Три часа с глухим грохотом почти семь миллионов тонн воды гигантским водопадом низвергались из озера. Расход воды достигал пяти тысяч кубометров в секунду! Поток вырвался в долину Исфайрама, по которой шел весенний паводок, и вместе с ним выплеснулся на ферганские поля, затопляя их липкой, вязкой грязью, снося столбы, мосты, размывая дороги.

Нынешний сель значительно меньше, хотя и на этот раз, судя по всему, расход достигал нескольких сот кубометров в секунду, причем не воды, а грязи и камня, масса которых вдвое тяжелее, поэтому столь велика разрушительная сила потока. И хотя существуют различные инженерные способы защиты от селей — дамбы, плотины, селеуловители, настоящая борьба с этим грозным стихийным явлением только начинается.

Составлены каталог селеопасных рек на территории нашей страны, методические указания и рекомендации по борьбе с селями. Создан полигон по искусственному воспроизведению селей, где испытывается противоселевая техника, селеметрическая аппаратура.

Что можно противопоставить стихийному явлению, чья мощность измеряется сотнями тысяч и даже миллионами лошадиных сил? Если селевой поток невелик, его можно перехватить и отвести в сторону по бетонному руслу. Таких русл в Таджикистане уже немало. Специальные гребневые плотины задерживают наиболее крупные каменные глыбы. Ежегодно на противоселевые сооружения в республике расходуются десятки миллионов рублей. Помогает и террасирование горных склонов.

В борьбе с селями хорошо помогает фитомелиорация — восстановление на обнаженных склонах луговой, кустарниковой и древесной растительности.

Есть и принципиально иной подход. Зачем задерживать, останавливать сель? Не лучше ли устранить саму его причину — спустить селеопасные озера?! И казахские селевики уже приступили к спуску некоторых озер, прорезая их плотины взрывами или стальными ножами бульдозеров.

В борьбе с селями используются новейшие достижения науки и техники. Методами сейсмической, гравитационной, магнитной и электрической разведок специалисты обследуют морены наиболее опасных ледников: нет ли внутри пустот, слабых участков, не грозят ли они прорывом в случае образования здесь озер? Изучаются и естественные плотины некоторых озер. Аэро- и космические снимки дают достаточно подробные сведения о тех горных водоемах, до которых невозможно добраться даже с помощью вертолета.

Все это так. А нам все же приходится сейчас сидеть у берега мутного, бурного Исфайрама, который до сих пор никак не придет в себя после селя, и ждать помощи. Почему так получилось? Да потому, что при всех достижениях наука еще не может предсказывать возникновение и прорыв завалов вроде тегермачского…

Впрочем, о чем разговор? Ты же географ, исследователь, которому удалось лицом к лицу столкнуться с редким и грозным явлением природы. Так смотри, наблюдай, записывай, запоминай и будь счастлив, что тебе так здорово повезло! Жаль только, что кончается фотопленка…

Родника поблизости не оказалось, а по реке после селя неслась такая багрово-бурая вода, что приходилось подолгу отстаивать ее, прежде чем ставить на огонь. Кусок жесткой лепешки, кружка обжигающего чая — о чем еще и мечтать в наших условиях?..

Палатки, в которых мы жили, стояли на коротком, трехсотметровом отрезке асфальта, оставшемся от шоссе. Ниже дорогу на большом протяжении срезал сель, река мчалась вплотную к желто-сиреневым отвесным скалам. А выше полотно было частично разбито и засыпано селем, частично покрыто образовавшимся водохранилищем.

Да, именно горным дорогам больше всего достается от селей. Селевой поток уничтожает сотни метров, а то и километры полотна. Он не засыпает его, как обвал или лавина, — шоссе можно тогда расчистить, — а сносит полностью, дороги как и не было… Да, природа — это не только реки, леса и поля, не только чистый воздух и тишина, но и такая вот слепая, обладающая огромной разрушительной силой стихия. Все это приходило в голову в долгие часы ожидания. И вот…

Пусть не обижаются вертолетчики Киргизии и Узбекистана, с которыми мне тоже доводилось немало летать над горами и ущельями. Но, по моему мнению, лучшие асы винтокрылых машин у нас, в Таджикистане. Вот и теперь мой старый знакомый Владимир Никульников на верной «ми-четверке» сумел разыскать нас на дне глубокой и узкой скалистой долины среди каменного хаоса. Прошли, пробились наши парни, сообщили куда нужно!

Вертолет загружен до предела — взлетим ли? Ударил из выхлопных патрубков пепельно-голубой горячий дым, глухо затарахтел мотор, потом, набирая обороты, завыл винт. За иллюминаторами закружился пыльный вихрь. Вертолет по-бычьи наклонился, задрал хвост и рванулся вперед. Нас прижало к жестким металлическим сиденьям. Машину качнуло, окружающий пейзаж резко накренился и куда-то провалился… Поднялись!

Невдалеке парил орел. Он недовольно покосился в нашу сторону, наверное, рев мотора ему не понравился. В крутом пике царь пернатых ушел вниз. А наш вертолет набрал высоту и, развернувшись над голубым созвездием алайских ледников, взял курс на Душанбе.

Валерий Полосухин
СЛЕДЫ ДРЕВНЕЙ МЕТЕОРИТНОЙ БОМБАРДИРОВКИ ЗЕМЛИ

Фото из различных изданий

Лунные кратеры различных морфологических типов: Шмидт — 11 км; Дауэс — 18 км; Ремер — 39 км; Тихо — 60 км; Коперник — 85 км; Платон — 110 км

Лишь в начале нашего века было установлено, что на Земле существует рельеф «неземного» происхождения — метеоритные кратеры. Предполагается, что события, связанные с образованием некоторых из них, отражены в легендах и мифах древних народов. Так, есть мнение, что миф о Фаэтоне связан с прохождением по небосклону болида, образовавшего кратеры Каалиярв в Эстонии. Сейчас известно уже более ста кратеров метеоритного происхождения диаметром от нескольких до ста километров. Возраст самых древних приближается к миллиарду лет.

Метеоритные кратеры представляют собой округлые в плане депрессии, окруженные кольцевой возвышенностью — валом. Кратеры диаметром до 3–5 км имеют вогнутое днище. У более крупных днище плоское. В его центральной части нередко видна возвышенность, так называемое центральное поднятие, образовавшееся в результате упругой реакции горных пород после удара метеорита. В кратерах диаметром более 20–25 км есть еще одна или несколько кольцевых возвышенностей, но меньшей высоты, чем внешний вал. И в самом кратере и вне его на расстоянии радиуса породы раздроблены и перемешаны взрывом метеорита. В нижней части вала, под кратерными выбросами, залегают несколько приподнятые коренные породы. Это так называемый структурный подъем. Кратеры окружены системой радиально-концентрических разломов. Их размеры зависят от диаметра кратера, обусловленного в свою очередь энергией взрыва. Энергия эта часто огромна. Для образования 25 —35-километрового кратера она должна превышать раз в десять энергию самых сильных землетрясений. А при образовании 100-километрового Попигайского кратера в Восточной Сибири 50–60 млн. лет назад выделившаяся энергия в тысячи раз превосходила энергию землетрясений, которые называют мировыми катастрофами. Взрыв вулкана Кракатау по сравнению с попигайским мог бы показаться легким хлопком.

Во время взрыва метеорита коренные породы подвергаются воздействию огромных температур и давлений и потому разрушаются, расплавляются, испаряются, а в центре взрыва даже превращаются в плазму. Естественно, изменения, происходящие с породами и слагающими их минералами, имеют зональность: чем дальше от центра взрыва, тем меньше изменения. Там, где температура ниже точки плавления, но давление высокое, в минералах происходят изменения, позволяющие определить, что породы подверглись ударно-взрывному воздействию. Например, при давлениях 100–450 кило-бар (то есть 100–450 тыс. атмосфер) и температуре 100–900 °C кварц уплотняется, в его кристаллической решетке происходят такие качественные изменения, что он превращается в новые минералы — стишовит и коэсит, а графит превращается в своеобразные алмазы, не встречающиеся в обычных для Земли кимберлитовых месторождениях.

Крупные метеоритные кратеры, возникшие около 100 млн. лет назад и ранее, почти или полностью утратили первоначальную морфологию. Их вещество земные поверхностные процессы перенесли в другие места. Эти кратеры по предложению Р. С. Дитца называют астроблемами — звездными ранами (фото 1).

В 1965 г. советский ученый К. П. Флоренский в работе «О начальном этапе дифференциации вещества Земли» показал, что метеоритная бомбардировка могла привести к частичному плавлению и частичной дифференциации вещества нашей планеты, образованию атмосферы и даже гидросферы еще до того, как началась дифференциация земного вещества при высвобождении гравитационной энергии и накопившегося радиогенного тепла. В том же году вышла работа У ила Л. Донна с соавторами «Ранняя история Земли». В ней говорится, что древняя кора нашей планеты была «ударно-взрывной». Эти работы в то время вызвали интерес, но не более того, потому что в их основе не лежал материал наблюдений, который можно было бы использовать для построения рабочих геологических моделей. Необходимые данные стали накапливаться лишь в последние годы. благодаря активным космическим исследованиям планет, космической и высотной аэрофотосъемке больших территорий Земли и геологическим исследованиям нашей планеты.

Еще в эпоху телескопических исследований Луны на ней было обнаружено множество кратерных структур диаметром от нескольких до тысячи двухсот километров (Море Дождей, фото 2). Когда начались космические исследования, такие же кратеры были открыты и на невидимой с Земли стороне Луны, а также огромное количество кратеров меньших размеров — вплоть до долей микрона на частицах лунного грунта. На заставке показаны различные лунные кратеры.

До недавнего времени генезис крупных лунных кратеров, особенно диаметром в десятки и сотни километров, был предметом жарких споров. Одни утверждали их эндогенную природу (объясняли процессами, происходящими в недрах планеты), другие утверждали, что они имеют ударно-взрывное происхождение. Дело в том, что выяснению истины кроме нехватки необходимых данных мешало определенное внешнее сходство эндогенных и метеоритных кратеров, изученных к тому времени на Земле.

Космические исследования все поставили на свои места.

Главные доказательства метеоритной природы кратеров получены при изучении лунных пород. Минералы и обломки пород несут признаки мощных ударно-взрывных воздействий. В породах, привезенных из горных районов («материков») Луны, всегда содержатся микроскопические примеси метеоритного вещества. В более молодых, как правило слабо сцементированных, отложениях, с лунных низменных равнин («морей»), метеоритного вещества меньше, но все же оно есть. Наконец, что чрезвычайно важно, лунные породы оказались исключительно бедны газами, в них нет воды. А для вулканических взрывов необходимо присутствие не менее 1 % воды и газов в магме. Грубо говоря, чем больше газов, тем мощнее взрыв. Но и вулканические образования тоже обнаружены на Луне. Это обширные лавовые равнины в понижениях лунного рельефа («моря») и на днищах некоторых кратеров диаметром более 50 км. Были найдены и отдельные вулканические формы рельефа кратерного типа, но они оказались совсем не похожими на лунные метеоритные кратеры — размеры меньше, а форма в плане неправильная.

Изучение кратерного рельефа и определение абсолютного возраста лунных пород показали, что более чем 3,8 млрд. лет назад поверхность планеты подвергалась мощнейшей метеоритной бомбардировке, именно тогда и сформировалась большая часть наблюдаемых сейчас кратерных форм и толща ударно-переработанных, сильно измененных пород на «материках» мощностью до нескольких километров.

Интенсивная переработка поверхности на ранних этапах достоверно установлена и на Меркурии, Марсе, его спутниках Фобосе и Деймосе. Недавно с помощью радиолокационных средств на Венере обнаружены разрушенные кратеры диаметром от 35 до нескольких сот километров. На фото 3,4,5 показаны кратеры Меркурия, Марса и его спутников. Несмотря на ряд различий, связанных со спецификой физических условий, кратерные формы в основном схожи.

Итак, исследования Луны и других планет показали, что еще до рубежа 3,8 млрд. лет назад их поверхность подверглась интенсивной бомбардировке метеоритами. В результате сформировался кратерный рельеф и образовалась толща ударно-переработанных пород.

Логично считать, что и Земля в тот же период подверглась не менее энергичным ударно-взрывным воздействиям.

Где же следы этих древних катастрофических событий, как они выглядят? Ведь если метеоритные кратеры, образовавшиеся миллиард лет назад, изменились настолько, что определить их происхождение по внешнему облику невозможно, то что же стало с теми, чей возраст в 3–4 раза солиднее? Что же — только логика, снова умозрительные построения, только аналогии? Прав ли Дж. Геттон, один из основоположников геологии, утверждавший, что в этой науке мы не видим ни начала, ни конца? Действительность всегда оптимистичнее мрачной логики.

В последние годы благодаря фотографированию из космоса и высотной аэросъемке больших территорий было установлено, что поверхность Земли покрыта множеством кольцевых структур диаметром от нескольких до многих сотен километров. Исследования кольцевых образований в поперечнике до десятков километров установили эндогенную природу многих из них. Как правило, они представляют собой различные вулканические образования и тектонические структуры — формы рельефа, возникшие из-за перемещений участков земной коры в результате внутренних процессов. Встречаются среди них и сравнительно молодые метеоритные кратеры, и кольцевые структуры, внеземной генезис которых бесспорен. Среди кольцевых образований большего диаметра преобладают дугообразные и кольцевые разломы, которые часто обозначены различными магматическими телами, а при геофизических исследованиях они выделяются концентрической картиной гравитационных и магнитных полей. Происхождение таких образований до сих пор считалось эндогенным. Правда, недавно некоторые ученые их стали считать ударно-взрывными, но не старше 600 млн. лет. Если встать на такую точку зрения, нужно признать, что внутренняя энергия играет совершенно незначительную роль в формировании и развитии структур земной коры, а бомбардировка Земли крупными телами еще в недавнем геологическом прошлом была не менее интенсивной, чем 4 млрд. лет назад. А это не согласуется с результатами исследований Луны и других планет.

По мнению автора, земные кольцевые структуры — следы древней метеоритной бомбардировки планет, происходившей ранее 3,8 млрд. лет назад. Впоследствии сами кратерные структуры были уничтожены земными процессами, но разломы, образовавшиеся одновременно с ними, продолжали существовать. Энергию они «черпали» в недрах Земли.

Какие здесь можно привести доказательства?

Внешнее сходство кольцевых структур с ударно-взрывными заключается в характерной для тех и других системе радиально-концентрических разломов, создающих рисунок «битой тарелки».

Картина распределения магнитных и гравитационных аномалий в этих структурах сходна. Кольцевые структуры распределены на поверхности континентов в общем статистически случайно. Они никогда не образуют линейных систем. Эти структуры, как и лунные кратеры эпохи интенсивной бомбардировки, имеют очень солидный возраст — более 3,5 млрд. лет. Они всегда древнее складчатости пород, в которых развиты, и пород, впоследствии поднявшихся по разломам из земных глубин, а это датируется зачастую 3,0–3,5 млрд. лет. Таким образом, нельзя говорить об образовании этих кольцевых структур лишь в течение последних 600 млн. лет.

Все эти данные говорят о возрасте большей части исследуемых кольцевых структур и их сходстве с ударно-взрывными образованиями. Прямое доказательство их происхождения — вещество, испытавшее ударно-взрывное воздействие. Где его искать? Что оно собой представляет?

Мы рассуждали так. Судя по исследованиям Луны и других планет, а также по теоретическим расчетам, древняя метеоритная бомбардировка «переработала» всю поверхность Земли. Следовательно, признаки воздействия этого процесса должны присутствовать всюду в породах соответствующего возраста. Но после эпохи, интенсивной бомбардировки последовали длительные периоды разрушения древнейших формаций, в результате чего они в основном были уничтожены и вошли в виде разобщенных обломков в состав более молодых отложений. Значит, вещественные свидетельства древней метеоритной бомбардировки надо искать в этих отложениях. Но что искать?

Как уже говорилось выше, под воздействием ударно-взрывных процессов в породах образуются характерные минералы. В частности, графит превращается в своеобразные алмазы, не встречающиеся в кимберлитовых (взрывных, но эндогенных) месторождениях. Впервые они были обнаружены в метеоритах. Затем их нашли в метеоритных кратерах. Эти алмазы имеют две характернейшие особенности. Во-первых, в них в виде тончайших включений содержится лонсдейлит — минеральная разновидность углерода, образующаяся из графита при огромных давлениях и высокой температуре. Искусственно алмазы с лонсдейлитом были получены взрывным методом при давлениях 700 —1400 килобар и температуре около 1000 °C, а статическим сжатием — при давлении 120–130 килобар и температуре около 3000 °C, то есть в термодинамических условиях, совместно не встречающихся ни в земной коре, ни глубже. Во-вторых, для ударно-взрывных алмазов характерно повышенное содержание легкого изотопа углерода С12, так как углерод исходного графита материнских пород обычно имеет биогенное происхождение.

Вне ударно-взрывных кратеров эти алмазы были найдены только в россыпях, образовавшихся при размыве комплексов пород возрастом древнее 3–3,5 млрд. лет. Следовательно, возраст алмазов в россыпях, во всяком случае, не моложе.

Кроме описанных древних алмазов установленного импактного (ударно-взрывного) происхождения есть еще две разновидности этого минерала, которые имеют тот же возраст и генезис. Речь идет о карбонадо и балласах. Они встречаются в Африке, Южной Америке и Австралии. За столетний период разработок кимберлитовых месторождений в них ни разу не находили этих алмазов. По данным Б. И. Прокопчука, они встречаются или в россыпях древнее 1,5–2 млрд. лет, или в относительно молодых россыпях, образовавшихся за счет древних. Наиболее изучено карбонадо. Карбонадо — микро- и скрытокристаллическая разновидность алмаза. Минеральные включения в карбонадо никогда не встречаются в кимберлитовых алмазах и не характерны для кимберлитов. Изотопный состав углерода карбонадо, по данным А. П. Виноградова и других, очень легкий, резко отличен от изотопии алмазов из кимберлитовых трубок. На основании анализа всех характеристик карбонадо Е. В. Франценсон и Ф, В. Каминский пришли к выводу о его некимберлитовом происхождении.

Кроме изотопного состава углерода, своеобразных минеральных включений, насыщенности графитом карбонадо с ударно-взрывными алмазами роднят их поликристалличность, кубический облик монокристаллов, пониженная плотность и многое другое. Балласы (радиально-лучистая разновидность алмаза) также обладают рядом черт, роднящих их с импактными алмазами. Все сказанное выше позволяет нам предположить ударно-взрывное происхождение карбонадо и балласов. Древнейшие россыпи карбонадо и балласов образовались в результате размыва и переотложения пород возрастом древнее 3–3,5 млрд. лет. Следовательно, карбонадо и балласы не моложе этих пород.

Одновременность образования импактных разновидностей алмазов и кольцевых структур — очень важный довод в пользу ударно-взрывного происхождения последних.

Таким образом, на Земле, несмотря на исключительную активность протекающих на ней процессов, сохранились и вещественные, и структурные свидетельства бомбардировки нашей планеты крупными телами в период ранее 3,5–3,8 млрд. лет.

Длительные периоды разрушения земной поверхности после образования кольцевых структур должны были привести к тому, что очень редко в верхних горизонтах земной коры они имеют ударно-взрывную природу. В большинстве случаев эти образования, очевидно, представляют собой исключительно долгоживущие, многократно возрождавшиеся системы разрывных нарушений, образование которых было лишь предопределено метеоритной бомбардировкой. Только их корни, скрытые в глубинах Земли, образовались в ту далекую эпоху. Длительность их существования, так сказать их неуничтожимость, — еще одна очень серьезная загадка…

Евгений Курочкин
СРЕДИ БРОНТОТЕРИЕВ В ГОБИ

Фото автора

Палеонтологические исследования в Монголии в пустыне Гоби обычно ассоциируются с поисками остатков динозавров, которые жили в мезозое и в конце мелового периода вымерли. Затем наступила эра млекопитающих — кайнозой, которая длится уже 65 млн. лет. В некоторых районах земного шара окаменевшие кости вымерших млекопитающих сохранились в осадках древних озер и рек. В этой статье рассказывается о поисках и раскопках позвоночных животных раннего олигоцена (32–37 млн. лет назад) на юго-востоке Монголии.

На четвертый день пути наш восточногобийский отряд Совместной Советско-Монгольской палеонтологической экспедиции выехал к обрывам Эргилин-Дзо. Сначала от Улан-Батора автомашины шли вдоль железной дороги на юго-восток, а от Сайн-Шанды повернули в пустыню прямо на юг. Далеко на севере остались изумрудные горы Хангая и бескрайние степные равнины Средней Монголии. Теперь основными красками ландшафта стали белая, черная и желтая. Зеленая появлялась у редких колодцев да в немногочисленных саксаульниках. Обрывы Эргилин-Дзо стали видны между сомонами Хубсугул и Хатан-Булак. Мы подъезжали к Эргилин-Дзо рано утром, и восходящее солнце подчеркивало красный цвет уступов обнаженных глин, песков и песчаников.

Ископаемых позвоночных открыла здесь в 20-х годах нашего столетия Центрально-Азиатская экспедиция Американского музея естественной истории, она назвала эти места Ардын-Обо. Двадцать лет спустя Монгольская палеонтологическая экспедиция Академии наук СССР, которой руководил профессор И. А. Ефремов, известный ученый и писатель-фантаст, называла их Эргиль-Обо. А сейчас это место называется Эргилин-Дзо. Сравнивая карты, схемы, фотографии и описания, я убедился, что речь идет об одном и том же месте. Палеонтологи участок местности, где залегают ископаемые остатки каких-либо животных, называют по близлежащему ручью, колодцу, оврагу или населенному пункту. Под этим названием оно и входит в научную литературу.

Обрывы Эргилин-Дзо врезались в окружающую равнину, как нос огромного корабля. На самой высокой их точке виднелось 4-метровое Эргиль-Обо. Обо — пирамида из камней, место подношений ламаистов своим богам и путеводный маяк в океане пустынь. Под обрывами с юго-востока на северо-запад по равнине шла старая караванная тропа. Верблюды проторили ее в течение многих столетий. Теперь караваны не ходят, и на машине старый караванный тракт можно пересечь, так и не заметив его. Но сверху, от Эргиль-Обо, тропа была видна отчетливо, так как ее выделяла растительность особого типа.

Лагерь мы разбили под обрывами, у колодца Сэвхуль-Худук. Стена обрывов прикрыла нас от знойного южного ветра и от бурь, приходящих с запада. Наш лагерь — несколько полотняных палаток, между ними юрта, в стороне кухня, невдалеке две автомашины ГА 3-66, трайлер ЗИЛ-130 и бульдозер. Здесь и предстояло нам жить и работать два месяца.

Никто из нас раньше здесь не бывал. Ископаемые кости животных собирали прежде на крайних восточных участках обрывов Эргилин-Дзо, хотя, по данным польских и монгольских палеонтологов, они встречались и в 30–40 км западнее нашего лагеря. Геологический возраст отложений Эргилин-Дзо определяли по-разному — от позднего эоцена до среднего олигоцена. Предстояло более точно установить возраст отложений.

Для начала мы обследовали места раскопок прежних экспедиций. Почти всюду на поверхности вскрытых глин и песков встречались только разрозненные и немногочисленные обломки костей различных млекопитающих и панцирей черепах. А нам были нужны массовые скопления, особенно черепа и челюсти, по которым в первую очередь определяют род и вид животных.

Ископаемые кости встречаются не во всей толще выходящих на дневную поверхность пород, а чаще всего приурочены к так называемым горизонтам размыва, отдельным участкам русл древних потоков.

В пестром и сложном профиле Эргилин-Дзо вскоре удалось наметить такие горизонты. Каждое утро мы выходили на разведку. В поисках костей участвовали студенты из Москвы и Саратова: Игорь Кузиков, Александр Горошко и Николай Шувалов, опытный полевик и препаратор Валерий Чистоганов, монгольский специалист Чангтумур, наши два шофера Михаил Сытин и Александр Антипов, бульдозерист Виктор Александров. Каждый обследовал определенный горизонт и если находил кости, то отмечал это место пирамидкой из камней или белой тряпочкой. Часам к 10–11, когда солнце уже пекло неимоверно и перед глазами плыли радужные круги, мы встречались, обменивались впечатлениями и возвращались в лагерь. Снова выходили из лагеря в 4–5 вечера, когда спадала жара. Вообще же поиск ископаемых костей лучше вести утром или ближе к вечеру: в косых лучах солнца они гораздо заметнее.

Толща осадков нашего местонахождения ясно разделялась на две пачки: нижнюю — песчаную, преимущественно белого цвета и верхнюю, сложенную красными, охристыми и черноватыми песками, глинами и песчаниками. Когда позднее к нам присоединились геологи Е. В. Девяткин, И. Г. Лискун, В. И. Жегалло и монгольский специалист Д. Дашзевег, удалось установить, что нижняя пачка — это отложения озер, а верхняя — отложения, сформировавшиеся уже в условиях речного режима. Между двумя главными пластами осадков залегал основной горизонт размыва — слой песчаных частиц разного размера и цвета с включением галек и глиняных окатышей. В нем и были наиболее богатые скопления ископаемых костей.

Постепенно район поисков расширялся. В маршруты мы выезжали уже на машинах, иногда на несколько дней. У западных обрывов Эргилин-Дзо организовали временный лагерь. Дорог здесь, разумеется, не было, и потому в некоторых местах двигались со скоростью 10–15 км в час. Особенно тяжело было ехать под обрывами, где песчаные кочки перемежались сайрами — сухими руслами, по которым в период дождей скатывается вода.

Первую крупную раскопку мы заложили рядом с основным лагерем на Сэвхуль-Худуке. В вершине глубокого длинного сайра здесь стояло несколько высоких останцов. И на одном из них была найдена песчаная линза длиной 5–6 м и около полуметра толщиной. Она была буквально переполнена мелкими древними костями. Сразу бросались в глаза челюсти небольших носорогообразных — гиракодонтов, хищных млекопитающих, множество остатков мелких жвачных — тратулид. Попадались и остатки грызунов, челюсти ящериц.

Бульдозер на этот останец не смог взобраться. Лопатами, кирками и ломами мы несколько дней снимали пустую породу, пока не дошли до костеносного слоя. Получилась почти горизонтальная площадка размером 14–15 м². Теперь в ход пошли раскопочные ножи и кисти. Снимая слой за слоем и расчищая поверхность костей кисточками, брали один образец за другим. Кости были довольно прочными, так что закреплять их спиртовым раствором клея БФ или бутираля почти не приходилось. Образцы обкладывали ватой, заворачивали и укладывали в картонные коробки.

Оставшаяся в костеносном слое порода казалась пустой. Но это было не так. Следовало ее промыть. У колодца соорудили дощатый желоб и ванну, выстланную полиэтиленовой пленкой. Рюкзаками перетаскивали отработанный грунт и промывали его на металлических ситах. В промытой и высушенной породе под лупой можно было выбрать много отдельных зубов и обломков челюстей цилиндродонтных грызунов, эумисов — древнейших хомякообразных и ящериц.

Теперь, когда на этом месте раскопки были налажены, появилась возможность переключиться на новые точки. В 45 км к западу от лагеря на ровной поверхности, покрытой сплошь черными и красноватыми железистыми конкрециями, мы нашли обширные высыпки костей каких-то средних по размеру травоядных млекопитающих. Но они лежали только на поверхности, а время и выветривание поработали так, что часто даже не удавалось установить, к какой части скелета относится тот или иной фрагмент. И родовую принадлежность этих небольших носорогообразных установить не удалось.

Зато на участке под названием Баян-Цав-Обо мы нашли скопление костей великолепной сохранности. Главный горизонт размыва был представлен мощным, 1,5 —2-метровым слоем «катунных» конгломератов. В нем находилось немало круглых глиняных «бомб», иногда размером с футбольный мяч и каменной твердости, — катунов. Между ними залегали многочисленные обломки костей и даже целые черепа зверей. Особенно многочисленными оказались остатки аминодонтов — болотных носорогов. Очевидно, в ложе древнего потока эти катуны способствовали накоплению этих остатков. Погибали животные где-то выше по руслу, потому что в Баян-Цаве совсем не встречалось сочлененных костей.

Кости были такие прочные, что их можно было сразу укладывать в ящики. Но черепа и нижние челюсти нуждались в особой обработке. Их надо упаковывать в монолиты. Поверхность такого объекта очищают от глины и песка и пропитывают жидким клеем, а потом вырубают вместе с блоком породы. Блок сшивают досками, а открытую поверхность костей покрывают мокрой бумагой и заливают гипсом.

В таком виде монолит сохнет несколько дней, потом его подрубают снизу, переворачивают и тоже обшивают досками. Крупные монолиты в несколько сот килограммов приходится подрезать тросом с помощью автомашины или бульдозера. К концу полевого сезона в экспедиции набираются десятки монолитов. Кости упакованы надежно. Транспортировать их в таком виде можно любым способом и на любые расстояния, да и храниться монолиты могут много лет, пока не подойдет их очередь препарирования.

Все ископаемые материалы, взятые нами за первые дни работы на Баян-Цаве, находились почти на поверхности обнажений. Но кости уходили в глубину. Чтобы не повредить объект, костеносный слой надо вскрывать не сбоку, со стороны склона, а сверху. Для этого надо было предварительно удалить 3–4 м пустых пород. Справиться со слоеным «пирогом» глин, песков и катунов одними кирками и ломами мы не могли. Пришлось использовать бульдозер.

Несколько дней над обрывами Баян-Цава разносился рев бульдозера и лязг металла. Первые метра два бульдозер снял хорошо, справился и с небольшим слоем песчаника. Но когда пошли верхние слои конгломератов, мощности нашего ДТ-74 уже не хватило. Не помогло и искусство бульдозериста Виктора Александрова. Сколько бульдозер ни рычал, нож его не мог взять слежавшуюся за миллионы лет глину с галькой.

Но в целом раскопки на западных участках Эргилин-Дзо прошли успешно. А на востоке мы оставили напоследок самый интересный и самый богатый костями участок, так называемые «холмы Новожилова».

В 1948 году Нестор Новожилов — сотрудник экспедиции И. А. Ефремова — отправился в маршрут не как всегда — вдоль обрывов, а вниз на равнину, где в 1,5–2 км от Эргиль-Обо виднелись невысокие беловатые холмы. Там он нашел большое скопление черепов крупных травоядных непарнопалых — бронтотериев. Холмы были названы в его честь, а история эта живо описана в книге Ефремова «Дорога ветров».

Бронтотерии — крупные, вероятно до двух тонн весом, носорогоподобные звери с характерными лопато- или рогообразными выростами на голове. В позднем эоцене и в раннем олигоцене они достигли большого разнообразия в Азии и Северной Америке. Питались они мягкой, сочной растительностью, о чем говорит строение их зубов. А вот о назначении носовых выростов единого мнения среди специалистов нет. Возможно, они служили турнирным оружием, как рога у оленей. Кости бронтотериев встречаются по всему Эргилин-Дзо, в холмах же Новожилова сохранились и их целые черепа.

Мы собрали 15 хорошо сохранившихся черепов и больших нижних челюстей этих животных. В одном месте нашли скопление костей мелких млекопитающих, черепах и рыб, что было важно для полноты характеристики всего комплекса ископаемой фауны.

По всему местонахождению тут и там, как грибы, вырастали монолиты. Когда все экземпляры, выходившие на поверхность, были выбраны, стал работать бульдозер. День за днем он сгребал почву, а новых находок не обнаруживали. Валерий Чистоганов предложил вскрыть невысокий плоский холм метрах в пятистах от основного местонахождения. На его поверхности почти не было костных остатков, а вся она была покрыта сплошным слоем плотных извсстковистых конкреций. Через два дня работы на новом месте появились обнадеживающие находки.

Кости встречались в сочленении — бедро с голенью, лапа с предплечьем, попадались серии позвонков. Все — от тех же бронтотериев, только каких-то более мелких форм. Через неделю бульдозер вскрыл скелет какого-то крупного животного — с черепом, полными передними и задними конечностями, позвоночным столбом. Не хватало только ребер. Неделю продолжалось его препарирование и подготовка к перевозке. Скелет взяли двумя монолитами, каждый килограммов по триста. И только через два года в Москве, когда скелет был окончательно отпрепарирован и изучен, стало ясно, что он принадлежал новому виду бронтотериев из рода метатитан.

Работы на Эргилин-Дзо заканчивались. Предстояло лишь исследовать местонахождение Хоер-Дзан. Но программа летних работ была по существу выполнена. В Улан-Батор ушли два трайлера с монолитами и образцами. Анализ показал, что все отложения Эргилин-Дзо имеют один возраст — ранний олигоцен. Обрыв, в котором захоронены кости, образовался в результате тектонического разлома несколько миллионов лет назад. Разлом прошел с востока на запад, сдвинул одни слои по отношению к другим, и тогда взору открылось несколько страниц истории Земли.

В наши дни окрестности Эргилин-Дзо довольно пустынны. Почти нет растительности. Изредка промаячит небольшая группа джейранов, пролетит стая садж. Ночью появятся на несколько часов мелкие обитатели пустыни — хомячки да тушканчики. А около 35 млн. лет назад обстановка здесь была совсем иной. Тут и там виднелись обширные озера. В них впадали крупные реки. Поймы их покрывали непроходимые хвойно-широколиственные леса. Стада бронтотериев (а их было не меньше пяти разных видов) бродили по заболоченным приозерным равнинам. Особенно многочисленны в районе Эргилин-Дзо были протэмболотерии с широким лопатообразным выростом на носу. Во влажных местах держались древние свинообразные — небольшие антрокотерии и огромные энтелодонты. По поймам рек паслись многочисленные болотные носороги — аминодонты. Они тоже были различны: от небольших — размером с осла до крупных — с бегемота. В лесах жили также странные травоядные звери — схизотерии с когтями вместо копыт и другие древние животные. В реках водилось много рыбы и водяных черепах — меланохелисов, хризомисов и триониксов. А может быть, некоторые из них населяли и озера. В раннем олигоцене климат в Центральной Азии по сравнению с предыдущими периодами стал суше, появились открытые засушливые пространства по невысоким плоским водоразделам. Стали распространяться и новые виды животных. Среди них арлинии — небольшие носорогообразные гиракодонты, напоминающие по внешнему виду не то маленьких лошадок, не то носорогов. Жили здесь древние тапироиды — колодоны, цилиндродонтные грызуны, крупные нелетаюшие птицы эргильорнисы — далекие родственники современных журавлей, гигантские сухопутные черепахи — эргильэмисы. В числе млекопитающих водились здесь и хищники — мелкие и крупные гиенодоны, птеродоны, ардиниктисы; они могли жить и на открытой равнине, и в лесах.

Ранний олигоцен в Азии — эпоха перехода от лесистых и заболоченных ландшафтов с мягким и влажным климатом к открытым засушливым ландшафтам с более жарким и континентальным климатом. Почти все местонахождения, относящиеся к раннему олигоцену, бедны остатками позвоночных животных. Эргилин-Дзо — самое богатое среди них. Найденные там многочисленные ископаемые дают возможность представить все разнообразие жизни в тот период.

Владимир Алексеев, Евгений Полищук
ВУЛКАНИЧЕСКИЕ ПЕЩЕРЫ ТОЛБАЧИНСКОГО ДОЛА

Фото авторов

Крупнейшее за историческое время извержение на Камчатке, начавшееся 6 июля 1975 года в 18 км к юго-западу от вулкана Плоский Толбачик и продолжавшееся 475 дней, не могло не привлечь внимание исследователей. Десятки экспедиций работали в этом отдаленном и труднодоступном районе. На обширном, слегка понижающемся плато — Толбачинском доле, вдоль и поперек покрытом многовековыми напластованиями лавовых потоков, можно было встретить ученых самых различных специальностей — вулканологов, геохимиков, геофизиков, биологов, минералогов… Случилось так, что в составе одной из геофизических экспедиций оказались и мы — физики по образованию и спелеологи-любители.

Спелеология — наука о пещерах. Не раз приходилось нам проникать в таинственный и чудесный подземный мир. Глубокие шахты, запутанные лабиринты, узкие щели и громадные залы, украшенные фантастическими натеками, подземные озера, реки, водопады, низвергающиеся во мраке вечной ночи, — все было нам знакомо. Но пещеры, которые мы надеялись увидеть в окрестностях Толбачика, совсем другого рода. Своим происхождением они обязаны вулканическим извержениям.

Большинство известных пещер образуется в результате постепенного размыва растворимых горных пород подземными водами. Чаще всего они попадаются в известняках, так как известняки легко растворяются водой, содержащей углекислоту (а таковы почти все подземные воды), и, кроме того, обладают достаточной вязкостью, предотвращающей осыпание образующихся полостей. Такие пещеры называются карстовыми — по имени известнякового массива Карст в Югославии, где они впервые были изучены. Карстовые пещеры встречаются и в других растворимых породах: гипсах, доломитах и т. п.

Совершенно иной механизм зарождения вулканических пещер. В отличие от карстовых, формирующихся тысячелетиями, лавовые по геологическим масштабам времени возникают мгновенно, при истечении лавы в ходе извержения. Поверхность лавового потока и слои, непосредственно примыкающие к ней, охлаждаются гораздо быстрее, чем средняя часть. Это ведет к тому, что на некотором расстоянии от места истечения наружная часть потока отвердевает. Образуется лавовая труба, и лава продолжает течь уже внутри этой трубы. Когда давление в недрах вулкана ослабевает, поток лавы уже не заполняет всей трубы, а лишь ее нижнюю часть. Бывает, что вулкан работает толчками, тогда уровень жидкой лавы пульсирует, она может вновь достигать свода трубы, оплавлять его и оставлять наплывы и висячие стержни, подобные сталактитам. Когда же извержение прекращается, расплавленная масса (если ее вязкость не слишком велика) некоторое время еще продолжает свое движение, опорожняя трубу и оставляя полость — лавовый туннель. Так рождаются вулканические пещеры… Есть они и на Толбачинском доле.

И вот мы поднимаемся по склонам Плоского Толбачика. Этого дня мы дожидались целый месяц: вершина вулкана обычно затянута облаками, делать восхождение в такую погоду бесполезно — дно кратера не разглядишь. Толбачинский дол находится на высоте около 1 км над уровнем моря, а высота Плоского Толбачика — 3140 м. Слева и справа видны побочные вулканические конусы различной формы, в этом районе их более сотни. Под ногами хрустит шлак, часто попадаются небольшие красивые образования, похожие на грецкие орехи, — это плагиоклазовые лапилли, во множестве выброшенные вулканом при извержении. Постепенно мы вступаем в область вечных снегов и по заснеженному кулуару поднимаемся на предвершинный гребень. На этой высоте уже ничто не напоминает о вулкане. Обычный высокогорный пейзаж: скалы, лед, белое безмолвие…

Внезапно что-то меняется. Сначала до нас доносится резкий запах. Пока еще кратер не виден за перегибом, лишь этот странный запах среди величественных снежных просторов на высоте, куда не долетают дымы промышленных предприятий, где воздух должен быть первозданно чист. Склон становится пологим, слышится гул вулкана, постепенно усиливающийся. Еще несколько десятков метров — и мы выходим к кромке кратера. Он представляет собой грандиозный провал километрового диаметра и полукилометровой глубины. Таким глубоким он стал совсем недавно, когда магматический очаг под ним после извержения Новых Толбачинских вулканов опустошился. Дно прежнего кратера превратилось в лишенную опоры кровлю и обрушилось. Внизу видны два незамерзающих озера; в одном вода серого цвета, в другом — зеленоватого. Пять мощных газовых струй — фумарол — с ревом вырываются из-под прибрежных камней и поднимаются вертикально вверх. Пахнет серой, хлористым водородом; шум стоит такой, будто мы находимся в цехе гигантского завода. И «производственные» шумы, и запахи на такой высоте, в царстве вечного покоя и безлюдья, рождают совершенно необычные ощущения.

Но мы собирались не только осмотреть кратер, но и спуститься в него. Именно так поступили знаменитые путешественники и первые исследователи вулканических пещер профессор Лиденброк и его племянник Аксель, герои известного фантастического романа Жюля Верна. Вот что увидели они, спустившись в кратер вулкана Снайфельдс в Исландии: «На дне кратера находились три трубы, через которые во время вулканических извержений центральный очаг извергал лаву и пары. Каждое из этих отверстий в диаметре достигало приблизительно ста футов. Их зияющие пасти разверзлись у наших ног».

Однако стены кратера Плоского Толбачика оказались совершенно отвесными и к тому же сильно камнепадными. Единственное, что удалось сделать, — это спуститься в одном месте метров на сто и сфотографировать дно. Впрочем, даже если бы и удалось спуститься, пещеры вряд ли были бы обнаружены: проседание дна кратера в ходе последнего извержения наверняка смяло и разрушило все пустоты…

В вулканические пещеры мы попали не так, как герои Жюля Верна. Нельзя сказать, что пещер, вход в которые Находится в стене кратера, не существует. Такова, например, пещера Галлборг-Аррхаун в Исландии. Но чаще их вход расположен далеко от вулкана. И представляет он собой не «дверь»; а отверстие в потолке. Хрупкая кровля лавовых труб, разрушаясь вследствие эрозии, легко обваливается и дает возможность исследователям проникнуть в подземный мир. Кстати, именно из-за своей недолговечности (по геологическим меркам) существующие вулканические пещеры гораздо моложе карстовых. Их находят в породах, образовавшихся не ранее третичного периода геологической истории Земли.

Оказалось, что весь Толбачинский дол, спускающийся от конуса вулкана на запад, юг и юго-восток к большой излучине реки Толбачик, сплошь усеян такими полуразрушенными пещерами. Правда, последнее извержение, рассеявшее около 2 км³ шлака по всему долу, засыпало входы многих из них. Но здесь побывало очень много исследователей, что сыграло на руку спелеологии. Исходив в маршрутах вдоль и поперек весь Толбачинский дол, вулканологи просто не могли не наткнуться на вскрытые лавовые полости. Самую большую обнаружил вблизи Южного прорыва директор Института вулканологии член-корреспондент АН СССР С. А. Федотов. Длина ее около 200 м, возраст не более нескольких сот лет. Высота потолка различных ходов пещеры колеблется от 0,5 до 4,5 м. Потолок сводчатый, местами прогнутый, оплавленный, с тонкими (0,5–1 см) лавовыми сосульками до 15 см длиной. Мощность кровли (толщина местами 2–3 м) говорит о том, что лавовод активизировался после некоторого перерыва, длившегося, вероятно, несколько недель.

Другая пещера расположена ближе к Северному прорыву, недалеко от стационарного лагеря вулканологов. Эту пещеру они считают своей, «домашней» и размещают в ней точные приборы — наклономеры. Незадолго до рождения нового вулкана чуть-чуть увеличивается наклон земной коры возле его подножия. Эти незначительные, но улавливаемые наклономерами изменения и служат предвестниками нового извержения. Подобные приборы очень чувствительны, а в пещере они находятся в стабильных условиях и защищены от механических воздействий.

Длина этой пещеры около 120 м. Протиснувшись через довольно узкий вход, по пологому шлаковому склону съезжаем в небольшой зал. В стене этого зала на высоте человеческого роста расположены два полукруглых отверстия — начало двух лавовых туннелей. Мы медленно продвигаемся по одному из них. По бороздкам на стенах видно, что лава текла нам навстречу. Видно также, что она была очень жидкой. По мере того как ее остатки застывали, на тонком поверхностном слое образовалось множество складок и морщин, пол пещеры поразил нас замысловатыми узорами… Через несколько десятков метров — слияние двух туннелей, затем поворот, новое расширение трубы и еще один зал. Затем ход постепенно сужается, и вот уже продвинуться дальше невозможно.

По сравнению с обычными карстовыми ходами лавовый туннель имеет более правильную форму, без изломов, с плавными закруглениями на поворотах. Нижняя часть ровная, сталагмитов нет: все, что капало с потолка, попадало на еще жидкий пол.

Стоя в таком туннеле, нельзя не думать о тех катастрофических событиях, которые его создали. Какие потрясающие картины должны были открываться здесь взору! И снова вспоминается Жюль Верн: «Я невольно представлял себе, как высока должна быть здесь температура, когда потоки лавы неслись по этой дышавшей покоем галерее. Я представлял себе, как огненные потоки разбивались об углы колонн, как горячие пары скоплялись в этом узком пространстве».

Во время работы нашей экспедиции мы не раз пересекали Толбачинский дол. И в конце концов несколько новых пещер вулканического происхождения удалось обнаружить и нам. На склонах Плоского Толбачика мы часто встречали небольшие лавовые вздутия и полые базальтовые трубы длиной 20–30 м. Часто чувствовали, что идем по полым лавовым куполам: звук шагов становился гулким, но входных отверстий заметно не было. Попадались лавовые трубы, сильно разрушенные водой. Ручьи, текущие по их дну, образуют живописные каскады; и, стоя на полуобвалившейся кровле этих труб, можно часами наблюдать, как поток чистейшей воды, вырываясь из одного участка трубы, делает красивый вираж и тут же ныряет в ее следующий сегмент.

В последний день нашего пребывания на Толбачинском доле мы решили пересечь обширный лавовый поток извержения 1975 г. Хотя его ширина всего 3 км, идти пришлось почти целый день. Да и вряд ли можно назвать ходьбой лазанье по чудовищным нагромождениям скал, перемятых лавовых труб, вулканических бомб. Неустойчивые камни шатались под ногами, и для сохранения равновесия приходилось непрерывно балансировать руками в воздухе (хвататься за острые выступы лавовых торосов — удовольствие ниже среднего). Некоторые места потока были все еще горячими, приходилось перешагивать через глубокие трещины, из которых поднимались горячие струи воздуха и газа…

В начале пути мы обследовали довольно большой участок плато, где нашли множество разнообразных провалов, лавовых пещер и гротов, заполненных водой и льдом. Наше внимание привлекли необычные кристаллы льда в одном из гротов. Они имели форму звезды и достигали 30 см в поперечнике, толщина их составляла несколько миллиметров. Лепились они не только к стенкам грота, но и к ледяным сосулькам, свисавшим с потолка. Было такое впечатление, будто кто-то украсил грот. Встречать подобные формы в карстовых пещерах нам не приходилось.

На всем протяжении нашего пути встречались небольшие провалы глубиной 20–30 м. Один из них мы детально обследовали. Его диаметр около 50 м, на дне небольшое зеленое озерцо. В вертикальной стене провала мы заметили небольшое отверстие, оказавшееся входом в лавовый туннель. С трудом добравшись до него, мы углубились в пещеру. Лавовая труба была очень узкой и уже начала разрушаться. Метров через двадцать мы наткнулись на кучу шлака, — перегораживающую ход. По-видимому, из потолка выпал кусок породы, и через образовавшееся отверстие просыпался шлак. Его удалось разгрести, и мы попали в продолжение хода. Туннель, расширяясь, сужаясь и изгибаясь, тянулся еще около 60 м.

В конце дня, уже в сумерках, мы обнаружили еще один крупный провал — на самом краю лавового потока. Для спуска в него уже не оставалось времени. А как заманчиво это было! Вдруг именно в этом провале начинается гигантская многокилометровая лавовая труба, вроде тех, что привлекают толпы туристов, например, на Канарских островах…

…С плато Маль-Паис узкая дорожка ведет в провал. За высоким темным входным отверстием она сперва следует вдоль туннеля, направляющегося к морю, затем сворачивает на запад в более узкий ход и достигает самой глубокой (35 м ниже поверхности) части пещеры. На всем пути посетителей сопровождает музыка: рокот барабанов, звонкий голос фанфар, причудливые звучания электронных инструментов. Яркие прожекторы озаряют темные переходы и залы, высвечивают окрашенные окислами своды и висячие лавовые столбы, отбрасывающие затейливые тени. Щелкают затворы фотокамер, сверкают фотовспышки. Проход расширяется в огромную аудиторию — концертный зал, подобного которому нет на свете. Звучат аккорды гитары. Акустика превосходная; лавовые стены пористые, поэтому здесь нет нежелательных резонансов. По двум лестничным пролетам туристы поднимаются в библиотеку. Внезапно у ног разверзается подземное озеро. Оно питается морской водой, и в нем обитают крохотные белые крабы, которые променяли голубизну моря на мрак лавовой пещеры… Это одна из крупнейших вулканических пещер — Куэва-де-лос-Вердес на острове Лансароте из группы Канарских. Ее длина — 6,1 км.

Лавовые пещеры есть во многих вулканических районах мира: в Исландии, в Сицилии, на Ближнем Востоке, в странах Африканского континента. Длинные лавовые трубы известны в Австралии, Новой Зеландии, Корее, Японии, на многих тихоокеанских островах. Пещеры этого типа открыты в Аргентине. Больше всего исследованных лавовых пещер на западе США и в Мексике.

Найти сплошную длинную лавовую трубу — дело непростое, так как ее своды легко разрушаются. На сегодня самая длинная труба — Куэва-дель-Виенто, образующая фантастический комплекс из пересекающихся ходов на трех различных уровнях, находится на острове Тенерифе (Канарские острова), но она не сплошная: ее общая длина 10 км составляется из двух сегментов длиной 7,9 и 2,1 км. В США и Австралии системы с частичными обрушениями достигают в некоторых случаях 40 км.

Обнаруженные в нашей стране лавовые пещеры не идут ни в какое сравнение с этими гигантами. Но не будем забывать, что и вулканоспелеология у нас фактически только зарождается. Да и отечественной спелеологии, переживающей сейчас период бурного развития, всего около двадцати лет. За это время количество известных на территории СССР пещер возросло с 500 до 4000. Еще десять лет назад глубочайшей пещерой страны считалась Назаровская (360 м), а сейчас шахта Снежная по глубине вышла на третье место в мире (около 1200 м), хотя еще не пройдена до конца.

Несомненно, и советская вулканоспелеология сделает немало выдающихся открытий.

Георгий Пермяков
ТРУБКА ДЕРСУ УЗАЛА

Рис. М. Худатова

Мудрые, полные любви к человеку и природе книги Владимира Клавдиевича Арсеньева «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала» десятки раз издавались в нашей стране и за рубежом. Их главные герои — сам Арсеньев и его проводник гольд Дерсу Узала. Обаятельный лесной следопыт широко известен во всем мире. Ему посвящены два кинофильма. Читателей и кинозрителей интересует: не вымышленная ли это фигура? Не литературный ли он герой дилогии писателя о Дальнем Востоке? Да и как правильно произносить имя героя?

Ответ на эти вопросы дает ныне здравствующий 80-летний сын Арсеньева — Владимир Владимирович, ученый, путешественник, краевед. Он ясно помнит гольда.

Владимир Владимирович выглядит очень молодо для своих лет. Он высок, подтянут, подвижен, ходит быстро. Вот что он говорит:

— Произносить надо Дерсу Узала. Это имя реально существующего человека, верного соратника отца.

Но столь понравившиеся Максиму Горькому книги Арсеньева включают и литературный вымысел. На страницах «По Уссурийскому краю» говорится, что Арсеньев познакомился с Дерсу в 1902 г. Однако это сюжетный прием автора. В одном из дневников Арсеньева есть интересная запись. Здесь подробно описывается первая встреча 34-летнего путешественника с гольдом, которая произошла 3 августа 1906 г. В дневниках Арсеньева много говорится о проводнике. Подлинное его имя Дерчу Оджал.

Сам Владимир Клавдиевич, его жена и сын так рисуют портрет гольда. Он был русоволос, приземист, имел могучую выпуклую грудь, мощные руки и ноги. Ходил легко, но вразвалку. Дерсу легко разжимал челюсти тяжелого волчьего капкана, что под силу лишь немногим. Темно-серые глаза Дерсу были очень зорки.

Гольд носил светлые усы и округлую бородку. По тайге и горам Дерсу ходил неутомимо с любым грузом на спине. Стрелял без промаха. Сломанная ветвь, царапина на коре, смятая трава, зола костра, помятый мох, ружейный пыж, срезанная береста, сдвинутый с места камень рассказывали ему целую повесть о таежных людях.

Часто думают, что Дерсу Узала — единственный проводник Арсеньева. На деле за 30 лет странствий Арсеньева их было более двадцати. Среди них — Геонка, Намука, Мулинка, Карпушка, Чочо, тунгус Попов, Кялондзига, Гейкер, Савушка, Чингинчин, Бутунтари, Довери, Калюндюга и другие. В дальневосточной тайге Владимиру Клавдиевичу помогали нанайцы, орочи, удэгейцы, нивхи, якуты, эвены, эвенки, тазы. В Хабаровском крае и Приморье еще живы древние старики — проводники Арсеньева. Иные помнят и могучего следочея Дерсу. В Хабаровском географическом обществе хранится фотоальбом самого Арсеньева. В нем снимки ряда проводников путешественника. Некоторые из них, например быстроногий Сунцай Геонка, ходили с Владимиром Клавдиевичем долгие годы.

Но писатель не выделял их и не чтил так, как добродушного гольда Дерсу Узала.

Из подробных иллюстрированных дневников Арсеньева и воспоминаний его родных известно, что у Дерсу был брат, тоже охотник, силач и мудрый дальневосточный лесной скиталец.

В тайге Дерсу Узала не расставался со своей трубкой, наполняя ее «маньчжуркой» — крепким, пахучим, тертым в муку самосадом. Когда табака не было, Дерсу набивал трубку особой сухой травой, которую называл «янцо». На фотографиях Дерсу неизменно с трубкой в зубах или в руках. В Уссурийске и Хабаровске есть цветные портреты Дерсу Узала во весь рост. В Географическом обществе Приморья хранятся его редкие фотографии. И везде трубка. Это или короткая изогнутая носогрейка, или прямая трубка с чубуком до 30 см длиной, а порой небольшая тонкая «файка» с белым нефритовым мундштуком и чашевидной медной головкой.

У себя дома в Хабаровске и Владивостоке Арсеньев хранил личные веши своего любимца Дерсу. Среди них была его обожженная деревянная трубка. Рядом лежали арсеньевские реликвии — черная лакированная ручка с пробковым покрытием для пальцев. Ею Арсеньев писал в Хабаровске книги «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала». Тут же желтели бесценные древние папирусы из мертвого города Хара-Хото, письма Пржевальского (дар Козлова), самого Козлова и Роборовского, темнели средневековые чжурчженьские монеты.

Жена Арсеньева, Анна Константиновна, рассказала:

— Хорошо помню гольда Дерсу. Он изрядно жил у нас в Хабаровске на Артиллерийской горе — ныне Ленинской улице. Мы там стояли в 23-м полку. Дерсу часто водил моего восьмилетнего сына Волю гулять в ближний лесок. Потом говорил мне: «Нюра, твой сынка шибко большой охотник. Паук от тигра отличай могу». 13 марта 1908 г. на Корфовском каменном карьере хребта Хехцир, что в 20 верстах южнее Хабаровска, сонного Дерсу убили каторжники.

Этот печальный, траурный день муж всегда отмечал. Он доставал все фотографии Дерсу, которых имел множество, и ставил их всюду. Муж хорошо снимал и собирался даже овладеть кинокамерой. 13 марта вечером Владимир обязательно рассказывал нам с Волей что-нибудь интересное и новое о славном гольде.

Он ласкательно называл его «мой Дерсук».

Ныне с помощью сына и брата Владимира Клавдиевича Арсеньева установлено примерное место гибели Дерсу Узала на Хехцире.

Таежный следочей Дерсу провел всю жизнь в лесу. Он тонул, обгорал, побывал в плену у жестоких хунхузов, был на охоте тяжело ранен тигром. Оспа унесла его жену и детей — сына и дочь. Гольд хранил много лесных тайн. Он знал, где в Приморье залегает «черное солнце» — уголь, где бьют целебные воды, где много рыбы, соболя и оленей. Он ведал, где таятся пещеры с кладами из древних монет и кинжалов, где тайники «промышленников» — свирепых, алчных бандитов тайги.

Дерсу родился ровно на 20 лет раньше Арсеньева — в 1852 г. Владимир Клавдиевич задумал много походов. Он всей душой полюбил Дальний Восток. Путешественник разбил его на районы, которые решил непременно изучить: Якутию с Колымой, Чукотку, Охотье, Камчатку, Командоры, Сахалин, Шантары, Сихотэ-Алинь, Амур, Уссури, Баджал, юг Уссурийского края. Про многие зоны Дальнего Востока Владимир Клавдиевич говорил: «Белая провинция», «Квадрат неизвестности», «Медвежья губерния». Несмотря на раннюю смерть — путешественник скончался в 58 лет, — Арсеньев почти выполнил свой план, не побывав только на Колыме и Курилах.

Владимир Клавдиевич два года преподавал этнографию в университете Владивостока, где получил звание почетного профессора. В стенах вуза, в блестящих публичных лекциях, на которые всегда приходило много народу, путешественник часто и благодарно вспоминал своего проводника и большого друга Дерсу Узала.

В память о незабвенном гольде Владимир Клавдиевич посадил долгоживущие ясени и липы на Хехцире, Уссури, Сихотэ-Алине; в Хабаровске — на берегу Амура и на Артиллерийской горе. И неразговорчивый Дерсу Узала преданно чтил и любил своего отважного русского друга.

В память о себе проводник сделал щедрый дар — преподнес Арсеньеву большую плантацию женьшеня, скрытую в непроходимой тайге у реки Илистой. По словам Арсеньева, в 1890 году на Илистой было 22 драгоценных корня. Женьшень удивителен. Это подлинный Мафусаил восточного леса, он живет более 300 лет.

Арсеньев умер, так и не успев добыть для людей богатство Илистой. Сокровище Дерсу пока не обнаружено. Где-то среди диких скал приморской речки Илистой прячутся уже сотни женьшеней — размножившиеся потомки дара Дерсу. Но придет время, и дальневосточники отыщут плантацию и передадут ее врачам.

Таков прямодушный, бесстрашный и щедрый следопыт-рыцарь Дерсу Узала, герой книг Арсеньева — певца дальневосточной природы, его верный спутник и друг.

Игорь Сосновский
НОЧНОЙ «ГОСТЬ»

Фото Берлинского зоопарка ГДР

Заставка Е. Поливанова

Домик был деревянный, легкого типа и скорее походил на сарайчик, чем на жилое помещение. Но я в нем жил без всяких претензий — кругом буйство зелени, аромат цветов, неподалеку ручеек с чистой водой. Днем и ночью поют, кричат, свистят, щебечут, лают, рычат и шипят пернатые, лохматые, чешуйчатые и панцирные обитатели тропического леса, порхают огромные бабочки и с гудением проносятся жуки. Чем не жизнь? Расположился я в домике один, и моими гостями были лишь ящерицы гекконы, да и те появлялись на стенах и потолке только с наступлением сумерек. Днем они отдыхали в трещинах стен, складках оконных занавесок или в каких-то других укромных уголках. На день окна домика я закрывал решетчатыми ставнями, после того как, возвратившись однажды вечером, обнаружил полный разгром. Все мои вещи были разбросаны по полу, тетради с записями разорваны, а запас продовольствия похищен. В мое отсутствие здесь немного порезвились обезьяны. На ночь ставни я открывал, а оконные проемы завешивал марлей, прикрепляя ее кнопками. Обезьяны по ночам не бродили, а марля была достаточной преградой для ночных насекомых, которых привлекал свет. Те комары, бабочки и жуки, которым удавалось все-таки найти лазейки и проникнуть в домик, быстро становились добычей гекконов, способных бегать не только по стенам, но и по потолку головой вниз. Гекконы ловко ловили насекомых и лишь изредка срывались и падали на пол или на постель, где я лежал. Упав, они на секунду замирали, но тут же вновь оказывались на стене.

Однажды утром, еще лежа в кровати, я внезапно почувствовал острую колющую боль в области ступни. Сдернув простыню, успел заметить, как с кровати сползла большая многоножка сантиметров двенадцать длиной и моментально исчезла в щели пола. Многоножки неядовиты, питаются они всевозможной живностью, поедают и мертвых червей, гусениц, бабочек и ящериц. На челюстях после еды остаются микроскопические частицы разложившейся пищи, которая и может вызвать заражение при укусе. Вообще эти очень неприятные на вид существа на людей не нападают, и я пострадал, видимо, потому, что сильно придавил ногой многоножку, забравшуюся под простыню невесть зачем. Ступня моя распухла, я себя стал чувствовать неважно.

Болеть — хорошего мало, а в тропиках вдвойне тяжело, особенно если повышается температура. Тяжко, жарко, душно, сон тревожный, постоянно мучает жажда.

Входную дверь в домик на ночь я запирал плотно, все от тех же бесчисленных насекомых, появляющихся с наступлением темноты. И вот в одну из таких томительных ночей в дремотном состоянии я уловил странные звуки. Будто кто-то приглушенно чихал. Что за наваждение? Соседей, кроме ящериц, у меня не было, а они молчаливы. Прислушался, затаился — снова раздались таинственные звуки, что-то упало на пол. При слабом лунном свете было видно, что дверь закрыта, окна затянуты марлей. Я осторожно поднялся на кровати, спустил ноги, стал присматриваться, но ничего различить не мог, а звуки повторялись. Едва я потянулся за коробкой спичек, чтобы зажечь светильник, стоящий на столике около кровати-раскладушки, как раздалось громкое шипение. Это меня встревожило. Светильник загорелся, заморгал, слабо освещая комнату; от его мигания поплыли тени, потом оконтурились предметы, и снова — «пчхи», будто воздух с силой вырвался из лопнувшей камеры велосипедного колеса. И тут впервые в жизни я явственно ощутил, как волосы на моей голове становятся дыбом. Метрах в трех от кровати на полу с распущенным капюшоном стоял гамадриад. Узнал я его сразу. Примерно две трети его туловища образовали на полу этакий «крендель», а передняя часть тела поднялась вертикально, и голова гамадриада находилась на уровне моего лица.

Вот так посетитель! Ведь гамадриад не что иное, как самая крупная ядовитая змея в мире — знаменитая королевская кобра. По величине среди кобр она действительно королева — длина ее достигает четырех-пяти метров! И вот эта красавица рядом, с глазу на глаз. Под руками никакого оружия, бежать не в состоянии, да если б и мог — нельзя! Только выдержка и спокойствие. Змеи, как правило, на предметы неподвижные почти не реагируют. Это я знал, и пришлось превратиться в неподвижный предмет. Гамадриад тоже замер, как изваяние, а я, не спуская с него глаз, осторожно повернулся, поднял ноги на кровать, прижался спиной к изголовью. Ступнями ног придавил простыню к матрацу, а руками, ухватившись за ее концы и уперевшись локтями о колени своих слегка дрожавших ног, натянул простыню на себя. Получилось что-то вроде паруса, поверх которого я мог следить за «королевой». Обдумывая свое положение, я решил в случае нападения защищаться парусом, отбить им броски змеи, хотя прекрасно сознавал, что тонкая материя не преграда для больших изогнутых, как сабли, и острых, как иглы, зубов моего противника. Знал я и то, что вообще-то кобры на людей первыми не нападают, но пойди определи, что там на уме у гамадриада.

Внезапно в пламя светильника влетела большая ночная бабочка, фитиль заморгал, затрещал. Гамадриад насторожился и сделал несколько резких выпадов, потом опустил к полу голову и пополз к столику, на котором трепыхалась опаленная бабочка.

Вот он совсем близко у кровати, еще бросок — и он сможет коснуться моего паруса. У самого стола змея свернулась спиралью, подняла высоко голову и нацелилась на бабочку, а она, как нарочно, пытаясь взлететь, часто взмахивала опаленными крыльями и передвигалась по столу. И тут я заметил у змеи одну странность. По всему разрезу ее рта были четко видны длинные белые зубы. Но ведь у змей они наружу не выступают, а скрыты на обеих челюстях губами, отороченными роговыми щитками. Объяснения этой странности я найти не мог, как ни ломал голову.

В окнах забрезжил рассвет, и я решил потушить светильник в надежде, что это отвлечет змею от кровати, и она отползет.

Ноги у меня от неподвижного сидения затекли, по лицу струился пот, он попадал в глаза, мешая четко видеть обстановку. Медленно повернув голову, я стал с силой дуть на пламя светильника, и мне удалось его потушить. Наступили полумрак и томительная тишина, гамадриада я потерял из виду, но от этого легче мне не стало. Ведь двигается змея молниеносно, и ее появления можно было ожидать где угодно.

Постепенно рассвело, и теперь главной моей задачей было обнаружить гамадриада. Где он затаился? Может, под кроватью, а может, уполз в смежную маленькую комнатушку, где у меня хранились кое-какие вещи и походный инвентарь? Надо было обязательно обнаружить кобру. От укусов крупной королевской кобры погибают не только люди, но я такие огромные звери, как носороги и слоны.

Совсем рассвело, а гамадриада я все еще обнаружить не мог. Внезапно занавеска на окне зашевелилась, и на подоконнике очутился маленький полосатый зверек, очень похожий на нашего сибирского бурундучка. Он осмотрелся и смело спрыгнул на пол. С этим зверьком и его собратьями я познакомился раньше, чем с гамадриадом. Они часто забегали в домик в открытые двери, забирались через окно, когда были приоткрыты ставни, и повадились ходить за лакомством. Это были пальмовые белочки, которые с удовольствием поедали кусочки печенья, сухарики и сладости. Спрыгнув на пол, зверек уселся на задние лапки и стал осматриваться вокруг глазами-бусинками. Потом замер, резко крикнул, метнулся в сторону, вскочил на подоконник, ловко отодвинул мордочкой краешек занавески и исчез. А на том месте, где он только что сидел, появился гамадриад. Он, видимо, бросился на зверька, но промахнулся, что редко бывает. Вообще зверьки не «королевская» пища. Как ни странно, «королевское» меню состоит главным образом из змей, в том числе ядовитых.

Рассерженный неудачной охотой, гама дриад высоко поднял голову и пристально посмотрел в сторону окна, через которое удрал полосатый зверек. А я все еще находился под парусом, все обдумывал, как же мне вырваться из плена королевы змей, которая, видимо, ретироваться и не собиралась. Длина ее была не менее трех метров, окраска туловища оливково-зеленоватая, ближе к хвосту располагались темные поперечные полосочки, задняя сторона головы имела оранжевый оттенок. Взгляд змеи был пристальным, длинный раздвоенный на конце язык часто высовывался и, пошевелившись, быстро исчезал. Все это я успел рассмотреть, пока не наступил критический момент.

Потеряв интерес к убежавшей белочке, гамадриад опустился на пол и пополз в мою сторону.

Три метра… два… один… полметра.

Голова змеи у ножки кровати. Нервы были на пределе, неудержимо хотелось рвануться и бежать.

Я замер, съежился, туго натянул простыню, образовав этакий щит, но глаз с головы гамадриада не спускал. Отчетливо различал все щитки на его голове, чешуйки на туловище и белые зубы — их я насчитал по шести с каждой, стороны головы. Загадочные зубы… Гамадриад уполз под кровать и снова затаился, а я вынужден был все так же оставаться неподвижным, словно неодушевленный предмет. Теперь я раздумывал о том, как предупредить об опасности того, кто скоро должен был принести мне завтрак, как открыть ему дверь.

И вот раздались шаги, шум у входной двери, чей-то разговор. Значит, пришел не один человек — это уже хорошо. В дверь постучали, потом пытались открыть, но она была заперта, не поддалась даже сильным рывкам. Гамадриад же не замедлил вырасти перед ней во всем своем великолепии с раскачивающейся взад и вперед головой, окруженной капюшоном.

Улучив момент, когда змея сосредоточила внимание на двери, я стал кричать: «К окну! К окну!» Меня поняли. Один из пришедших отодвинул марлю и просунул голову. Я второпях объяснил, в каком положении нахожусь, предупредил о смертельной опасности. И тут я стал свидетелем совершенно потрясающего. Пришедшие — их оказалось двое — сорвали с окон занавески и смело влезли в комнату, загородив спинами оконные проемы. Гамадриад мгновенно повернулся, сильно зашипел и сделал бросок вперед. А в следующий миг он, ловко схваченный за шею и туловище, извиваясь всем телом, пытался вырваться из рук моих избавителей. Что же произошло?

Один из пришедших был ветеринарным врачом. Он хорошо говорил по-русски, так как окончил Московскую ветеринарную академию. Вот что он рассказал после того, как гамадриад был опущен в большой полотняный мешок, который крепко завязали шнурком. Таких мешков для транспортировки змей в домике, где я жил, хранилось много.

Все это происходило в Индии. Мое временное жилище находилось в лагере звероловов, куда меня пригласили отобрать из числа пойманных местными охотниками диких животных экземпляры для Московского зоопарка.

Отличный знаток фауны Индии, спасший меня от гамадриада, рассказал, что королевская кобра обитает в Индии, а также в южных провинциях Китая, встречается в Индостане, на полуострове Малакка и на некоторых островах Юго-Восточной Азии. На людей эта огромная змея не нападает, но очень опасна в период размножения. Она откладывает 30–40 яиц в кучи листьев, травы и веток, нагребая их усилиями своего гибкого и мускулистого туловища. После откладки последнего яйца кобра с осторожностью продолжает строительство гнезда, засыпая его сухой листвой, чтобы яйца совсем не стали видны. Потом змея укладывается поверх кладки, свернув свое длинное туловище кольцом. Развитие яиц в гнезде-инкубаторе продолжается долго, от двух до трех месяцев, и все это время змея на страже, ревностно его охраняет. Если приблизятся животные или люди, она громко шипит, «чихает» и, если пришелец переступит определенную границу, яростно набрасывается на него, атакует с молниеносной быстротой.

Когда кобрята выведутся и расползутся кто куда, самка покидает гнездо и больше к нему не возвращается. До следующей кладки яиц она особой опасности не представляет. Обычно при встрече с человеком или крупным животным кобра замирает, поднимает переднюю часть туловища, расправляет верхние ребра, которые растягивают эластичную кожу на шее, поэтому кажется, что голова кобры очень большая. Поднявшись и расширив капюшон, змея громко шипит, но, если ее не трогают, старается быстро уползти. Ловят ее в тот самый момент, когда она стоит в угрожающем положении, готовая сделать бросок для укуса. Вот в такой опасный момент опытные ловцы, приблизившись к кобре, проявляют исключительную ловкость и отвагу. Они оказываются проворнее змеи и ухитряются, бросившись к ней, схватить ее руками в области шеи, зажать голову и не дать возможности укусить. На такую опаснейшую охоту обычно выходят вдвоем. Один старается отвлечь внимание змеи, а второй медленно подкрадывается с противоположной стороны и в удобный момент нападает. Когда змея схвачена, второй ловец тоже бросается к добыче и крепко прижимает середину туловища змеи к земле, не давая возможности зацепиться за сучки, стволы деревьев, пни или другие предметы. В противном случае сильным, резким движением кобра может высвободить свою голову из рук охотников. Длина ядовитых зубов достигает более 3–4 см. Кинжалы, а не зубы! Они опасны и тогда, когда кобра находится в мешке или корзине. Как же обезвредить змей? И ловцы придумали. Зная, что змеи вообще и кобры в том числе могут долгими днями и неделями обходиться без пищи и воды, они сшивают им челюсти прочными белыми шелковыми нитками, пропуская их в несколько рядов по бокам змеиной головы. При сшитых губах змея может издавать звуки, высовывать язык и даже пить воду. В этом и крылся секрет тех белых «зубов», которые ввели меня в заблуждение прошедшей ночью. В этом и объяснение тому, что пришедшие поутру ко мне ветврач со своим помощником без особого труда справились с гамадриадом. Мне оставалось лишь пожалеть, что я не знал об этом раньше.

При поступлении в зоопарк или лабораторию голову кобры крепко зажимают руками, нитки осторожно перерезают. Живи себе, кобра, только не кусайся! Конечно, такой способ временного обезвреживания кобр и других ядовитых змей применяется не везде и не всегда, но он несомненно оригинален и надежен.

Но как же гамадриад со сшитыми губами попал ко мне в домик? В лагере случилось вот что. Пойманных кобр обезвредили, осмотрели и разместили в корзинах. Одну из них недостаточно крепко завязали. Сильные змеи сумели приподнять крышку и расползлись. Одна кобра, видимо привлеченная светом в окнах домика, ухитрилась проникнуть внутрь, отодвинув головой занавеску.

В нашей стране королевские кобры не водятся, но обитают их близкие сородичи — кобры среднеазиатские. Живут они в Туркмении, Узбекистане и Таджикистане. Они находятся под охраной закона как редкий вид, зарегистрированный в Красной книге СССР и Международного союза охраны природы. Может возникнуть вопрос: почему и зачем брать под защиту столь опасных змей?

Ну, что ж, надо вспомнить тогда, почему эмблема медицинских учреждений — чаша, обвитая змеей. Какое отношение имеют «отвратительные» животные к благородному делу здравоохранения?

Змеи в представлении большинства людей до сих пор слывут страшными, агрессивными, коварными, злобными, обладающими магическими свойствами и таинственной способностью гипнотизировать свою жертву, «притягивать» ее. Все небылицы перечислить невозможно. Однако некоторые основания для столь сильной неприязни есть. Это в первую очередь их ядовитость» известная с глубокой древности и вызывающая панический страх и в наше просвещенное время. Я многократно был свидетелем того, как во время охоты, экскурсий, туристических походов и экспедиций смелые и физически сильные люди при встрече со змеей бежали куда глаза глядят. А те, кто порешительнее, «обороняются» и «обороняют» присутствующих. Тут в ход идут палки, камни, топоры, подчас огнестрельное оружие, все, что попадется под руки. В итоге прославляется «герой» сражения, не дрогнувший перед страшной медянкой, а она-то, погибшая из-за жестокости и невежества, на самом деле обыкновенная безногая ящерица веретеница, которая ни малейшего вреда причинить не может.

В наше время на просторах земного шара, в основном на суше, обитает около 2500 видов змей, из которых опасны своей ядовитостью для людей примерно 400 видов.

Отличить ядовитую змею от неядовитой — в природных условиях задача сложная и для зоологов. Животные эти передвигаются быстро, внешние формы их схожи. А окраска даже в пределах одного вида весьма разнообразна. Поэтому и повелось издавна: что ни змея, то и ядовитая тварь. Нагоняют страхи и такие особенности змей, как бесшумное скольжение, внезапность появления, пристальный взгляд немигающих глаз, блеск чешуи, таинственное шипение, высовывающийся и быстро шевелящийся тонкий раздвоенный язык, обитание среди развалин, на заброшенных кладбищах, в болотистой местности. Наконец, внезапные укусы при сборе грибов, ягод, валежника, цветов, уборке сена или во время других хозяйственных работ. Все это породило представление о змеях как заклятых врагах человека.

Но во многих районах земного шара с давних времен змеи обожествлялись, поклонение живым змеям и их изображениям носило массовый характер. Сооружали специальные храмы, в которых содержали «священных» змей, и в том числе кобр.

Особенно высокого развития культ змей достигал в Египте, Индии, Бирме, Мексике, Перу и других странах.

Большая смертность людей, пострадавших от укусов ядовитых змей в прошлом, низкая эффективность применявшихся противоядий долгое время служили причинами обожествления змей, возвеличивания их как существ, обладающих чудодейственной, колдовской силой.

Однако прослеживается и другое. Змеиный яд и разные части тела змей с древних времен использовались в качестве сырья для приготовления лечебных средств. Микстура под названием «Териакл», в состав которой входил яд змей, была впервые изготовлена в I в. н. э. Она стала столь популярной, что ее можно было приобрести в аптеках многих стран Европы еще и в XVIII в. В восточной медицине для изготовления лекарственных средств кроме яда использовали змеиные глаза, печень, жир, кожу, кости и другие части тела. С развитием научной медицины было установлено, что подавляющее большинство лечебных средств, изготовляемых ранее из яда змей и отдельных органов этих животных, лечебными качествами не обладают. Но все же змеиный яд как целитель отвергнут не был. Современная наука после глубокого и разностороннего изучения признала яд исходным продуктом для изготовления многих медикаментов. Сейчас лечебные препараты, в состав которых входит змеиный яд, широко используются для исцеления людей, страдающих ревматизмом, полиартритом, ишиасом, эпилепсией, бронхиальной астмой, гемофилией, стенокардией и другими заболеваниями. Ведутся исследования в области применения змеиного яда против злокачественных образований и облегчения острых болевых ощущений. Яд змей — основа для изготовления сывороток, применяемых при спасении укушенных этими животными людей.

Нет сомнения в том, что дальнейшее изучение змеиного яда откроет еще более широкие возможности для использования этого ценнейшего дара природы.

В пределах нашей страны обитает 10 видов ядовитых змей, из них 4 вида зарегистрированы в Красной книге СССР; они подлежат особой охране, да и остальные 6 видов находятся под защитой, их отлов регламентируется, истребление запрещено, так как они являются единственным источником добычи ценнейшего яда, потребность в котором ежегодно увеличивается, а заменители пока не найдены.

Виктор Рощаховский
ЗАГАДКА САРГАССОВА МОРЯ

5 июня 8498 г. до н. э. гигантский метеорит с массой в два миллиона раз большей, чем у тунгусского, со скоростью 15–20 км/сек врезался в земную атмосферу и взорвался в северо-западной части Атлантического океана. Вызванная чудовищной силы взрывом океаническая волна высотой в несколько километров ринулась на острова и континенты, неся разрушение и смерть всему живому на берегах. Взрыв распорол дно океана, вызвал значительный провал земной коры, и морская бездна поглотила большой остров. Только вершины его гор остались на поверхности. Это нынешние Азорские острова. Вместе с погибшей землей исчезла и цветущая страна, самая древняя на нашей планете цивилизация — легендарная Атлантида.

Такую картину катастрофы рисует в своей гипотезе западногерманский физик О. Мук. Точную дату катастрофы он вычислил с помощью календаря майя.

Какие же аргументы находит О. Мук в пользу существования большой земли на месте гипотетического падения гигантского метеорита? Наиболее веские из них в рассуждениях ученого — это загадочные тысячекилометровые странствия угрей, загадка Саргассова моря.

Изучение образа жизни угрей, этих змееподобных рыб, началось еще в древности, но не завершено до сих пор. Вплоть до 20-х годов нашего столетия ученым не были достоверно известны процессы размножения угрей и места их нереста. Там, где обитают угри, — в реках Европы (от Печоры до бассейнов Средиземного и Черного морей) и Северной Африки — всегда встречались только взрослые особи и никогда личинки или мальки.

Еще в Древней Греции знали, что у речного угря нельзя обнаружить зрелой икры и молоки. «Как же они размножаются?» — недоумевали ученые древности. И они пришли к убеждению, что угри происходят от… дождевых червей. Несмотря на всю смехотворность такого предположения, эта точка зрения просуществовала почти две тысячи лет.

Однако все же было замечено, что молодые угри входят в реки из моря. Каждый год к устьям рек подходят огромные стаи этих маленьких, совершенно прозрачных рыбок (отсюда и их название на этой стадии развития — «стеклянные угри»). Они поднимаются в верховья рек, растут и превращаются во взрослых рыб. Прожив в реках и озерах от 5 до 25 лет, угри начинают мигрировать в море. В темные безлунные ночи большущими косяками покидают они пресные воды и устремляются на нерестилища. А вот куда? Ученые этого очень долго не знали, не имея возможности проследить путь угрей, которые движутся на глубине до 1500 м.

В начале нашего века, когда в Атлантике были пойманы «стеклянные угри» размерами всего 12–15 мм, стало ясно, что места нереста находятся примерно в I этом районе. Вскоре стало точно известно: нерестятся европейские и американские угри в Саргассовом море.

Это удивительное море — море без берегов, окруженное кольцом течений: Канарского, Северного пассатного и Гольфстрима. На его поверхности плавают огромные скопления водорослей — саргассов. Важны две особенности этого моря: первая — повышенная насыщенность здешних вод кислородом; вторая — прогретые поверхностные воды опускаются тут вниз и даже на глубине 400 м температура их составляет 16–17 °C, что вдвое выше, чем на экваторе на таких же глубинах.

Вот сюда и приходят угри на нерест. В глубинах Саргассова моря мечут икру, а после нереста здесь же погибают. Вышедшие из их икринок личинки начинают миграцию к рекам Европы и Америки. Мощный поток Гольфстрима доставляет к европейским берегам миллионы будущих угрей. Огромное количество их гибнет в пути от многочисленных врагов. Известный датский ихтиолог И. Шмидт считал, что от Саргассова моря до Европы они плывут около трех лет.

Но загадка угрей не была решена до конца. В самом деле, почему из рек Норвегии, Прибалтики, Причерноморья они проделывают путь по морям и океанам в тысячи километров, подвергаясь множеству опасностей, и каким-то непонятным образом определяя дорогу к цели? Почему для нереста им нужно именно Саргассово море, а не аналогичные воды Восточной Атлантики или Средиземноморья? И почему американские угри идут на нерест тоже непременно в Саргассово море, а не в иное место? В чем притягательная сила этого удивительного моря?

Есть разные гипотезы на этот счет.

Советский ученый П. Ю. Шмидт высказал мнение, что чрезвычайная протяженность нерестовой миграции европейских угрей вызвана изменением гидрологических условий в послеледниковый период. Вот что пишет ученый в шеститомном издании «Жизнь животных»: «Весьма вероятно, что в ледниковый период вся северная часть Атлантического океана была заполнена массами холодной воды и струи Гольфстрима не расходились, как теперь, веерообразно в северо-восточном направлении. Гольфстрим был отжат к югу, и воды двигались в широтном направлении — от берегов Флориды до Португалии, а достигнув берегов Европы, поворачивали на юг. Где-то на широте 20° возникало противотечение, двигавшееся с востока на запад, к американскому континенту. В результате зона с высокими температурами на глубинах растянулась на весь океан — от Багамских до Канарских островов. В восточной части этой зоны нерестился европейский угорь, в западной — американский. Но с окончанием ледникового периода Гольфстрим устремился на северо-восток и нерестовая зона сжалась в долготном направлении до размеров Саргассова моря».

Современные популяризаторы гипотезы существования Атлантиды, О. Мук и Ч. Берлиц, взяв за основу выводы П. Ю. Шмидта, внесли в них только одну «поправку»: путь на север Гольфстриму 15 тыс. лет назад преграждали не холодные массы воды, а земли Атлантиды. Течение, «натыкаясь» на остров, было вынуждено повернуть и зигзагообразно следовать около Саргассова моря. На востоке оно доходило до Атлантиды, на западе — до берегов Америки. Это буйное течение перед исчезновением Атлантиды было жизненной стихией угрей, и их образ жизни за многие тысячелетия выработался в соответствии с этими условиями. Когда в результате катастрофы воды Гольфстрима направились на север и северо-восток, изменились условия жизни угрей, но они продолжали и продолжают подчиняться древнему инстинкту и отправляются для нереста в зону с «запрограммированными» условиями, хотя для этого приходится теперь намного удлинять свой путь. Высказывается еще одна версия: а не выводились ли угри в пресных водах погибшей Атлантиды? Если это так, то после ее гибели им пришлось искать новые пристанища для своего обитания, и в конце концов они попали в реки Европы и Америки…

Так или иначе, но и в наши дни наступает день и час, когда косяки угрей снова и снова покидают реки и пускаются в путь к Саргассову морю (быть может, к берегам несуществующей ныне Атлантиды). «Они не подозревают даже, — пишет О. Мук, — что Саргассово море вовсе не то, каким оно было во времена их очень далеких предков; не знают они ничего и о погибшем материке, повинуясь лишь своему инстинкту…» Каждый угорь, по мнению О. Мука, является прямым доказательством реального существования Атлантиды в далеком прошлом.

Об Атлантиде написано, и высказано во много раз больше гипотез, чем о какой-либо другой загадке минувших веков. И она будет решена, видимо, только тогда, когда человечество обретет надежные средства детального исследования морских глубин. А пора эта не за горами…

Аво Тийтс
ПО СЛЕДАМ САНТОРИНСКОЙ КАТАСТРОФЫ

Фото из разных изданий

В III–II тысячелетиях до н. э. на юге Балканского полуострова, на западном побережье Малой Азии и на островах Эгейского моря процветала высокоразвитая своеобразная культура. По своим главным центрам — острову Крит и городу Микены на Пелопоннесе — она получила название крито-микенской. Именуют ее также эгейской (по морю) и минойской (по имени легендарного владыки Крита — царя Миноса).

Долгое время эта культура была известна лишь по древнегреческим мифам и трудам историков Древней Греции (Фукидида, Геродота и др.), а также поэмам Гомера. Замечательные археологические открытия за последние сто лет сделали ее вполне реальной и позволили занять принадлежащее ей по праву место рядом с высокоразвитыми цивилизациями Древнего Египта и Передней Азии. Знаменитый археолог Артур Эванс записал в своем дневнике, что это «исключительное явление — ничего греческого, ничего римского…». Высокий уровень эгейской культуры удивил мир. Древние эгейцы создали сложные по своему архитектурному решению, богато украшенные росписью дворцы, мощные крепости. Эгейская керамика и изделия из драгоценных металлов теперь широко известны. Искусство Эгейского мира несомненно является одной из вершин художественного творчества народов древности. Бассейн Эгейского моря населен издавна: еще в неолите (VI–IV тысячелетия до н. э.) на плодородной Фессальской равнине возникло много поселений. К началу бронзового века там уже шумели города, огражденные оборонительными стенами.

Второй центр неолитической культуры — Крит. Одно из самых ранних поселений находилось здесь на том же месте, где спустя несколько тысячелетий воздвигли Кносский дворец, прообраз легендарного Лабиринта.

Постепенно Фессалия, сыгравшая большую роль в развитии неолитической культуры в Восточном Средиземноморье, уступает позиции Кикладам и Криту, который к концу раннеминойского периода становится подлинным властителем Эгейского бассейна. Расцвет крито-микенской культуры наступил во II тысячелетии до н. э., о чем красноречиво свидетельствуют раскопки на Крите.

Дальнейшие события оказались роковыми для эгейцев: в середине II тысячелетия до н. э. внезапно погибли селения в прибрежной зоне восточной части Средиземного моря. Катастрофа постигла и жителей островов Эгейского моря, в том числе Крита. Был уничтожен один из главных центров Критской империи, город Кносс, и его знаменитый дворец.

Экономический, политический и культурный расцвет Критской державы сменился упадком. Некогда цветущие поселения исчезли с лица Земли. Катастрофа произошла одновременно в нескольких пунктах. Развалины Кносса, Феста, Агиа Триады, Гурниа, Мохлоса, Маллиа, Палекастро, Псири и других поселений Крита покрыл толстый слой пепла. Особенно яркую картину разрушения можно наблюдать в Кноссе — столице Критской империи. Дж. Пендлбери, ученик Эванса, описывает драматическую обстановку, которую он увидел в так называемом «тронном зале». Здесь был полнейший хаос. В одном углу лежал опрокинутый большой сосуд из-под масла. Культовыми сосудами, казалось, кто-то пользовался в момент катастрофы. Можно было подумать, что царь Крита в смятении поспешил сюда, чтобы вымолить у богов спасение.

Что же послужило причиной катастрофы? Вряд ли это были какие-то внутригосударственные потрясения. Видимо, тут сыграли роль внешние факторы. Некоторые исследователи склонны говорить о воинственных племенах из северных районов материковой Греции. Но археологические данные говорят против этой гипотезы. Скорее всего варварами были завоеваны лишь «обломки империи».

Английский ученый Т. П. Спратт с удивлением обнаружил, что многие древние города Крита находятся под водой, другие же современные им порты удалены от моря. Исследования геологов, океанографов и археологов говорят о том, что по сравнению с античной эпохой остров как бы повернулся по поперечной оси: восточное побережье опустилось, а западное поднялось. Некоторые мысы Крита в западной части прежде были островами. На востоке же, наоборот, остров Мохлос, когда-то часть Крита, и перешеек (ныне ушедший под воду) образовали две гавани.

В 1939 г. греческий археолог Спиридон Маринатос выступил на страницах английского журнала «Антиквити» с интересной гипотезой; он предположил, что причина гибели эгейской цивилизации — колоссальное вулканическое извержение на острове Санторин.

Геологический «механизм», приведший к катастрофе, раскрыли позже его соотечественник Ангелос Галанопулос и американские геологи Драгослав Нинкович и Брюс Хизен. Изучив образцы вулканических пород, добытые в разных местах Эгейского бассейна, они пришли к выводу, что незадолго до 1500 г. до н. э. в районе Кикладских островов и Крита произошло извержение вулкана, а 50 лет спустя — еще одно, более мощное. Именно оно нанесло цивилизации Крита страшный удар, от которого она так и не сумела оправиться. О масштабах катастрофы говорит хотя бы такой факт: огромные пространства дна Эгейского моря покрыты вулканическим пеплом. Приблизительную картину катастрофы удалось восстановить благодаря обширным археологическим раскопкам на Санторинском архипелаге, в частности на острове Тира. Обнаруженные там произведения искусств и ремесел принадлежат к периоду расцвета эгейской культуры. Отметим, что древние поселения Тиры, погребенные под слоем пепла, стали известны еще в 70-х гг. прошлого века благодаря геологическим исследованиям французского ученого Ф. Фуко.

В глубокой древности там существовал небольшой скалистый остров, образованный сланцами и мрамором. В результате вулканических извержений образовался конус. После взрыва он разрушился, но его остатки сохранились до наших дней в виде островов Тиры, Терасии и Аспрониси. Фуко доказал, что в момент взрыва вулканический остров был уже населен. Найдены развалины домов, построенных из нетесаного камня, необожженные глиняные сосуды, каменные орудия, запасы ячменя и олив. Все это говорит о том, что население занималось земледелием и ремеслами. Большое количество дерева, которое шло на постройки, вызвало предположение, что этот остров был покрыт густым лесом. Период больших извержений, тянувшийся, по-видимому, довольно долго, начался катастрофой, в результате которой были погребены под пемзовыми массами древние поселения, и кончился разрушением главного конуса.

Дальнейшие раскопки существенно дополнили сведения о минойских поселениях на Санторинском архипелаге и их трагической гибели. В южной части острова Тира, близ селения Акротира, под многометровой толщей вулканического пепла, получившего название пуццолана, обнаружено поселение городского типа площадью более 1 км². Очищенные от пепла кварталы рассказывают о былой жизни некогда цветущего города. Обнаружены двух- и трехэтажные дома с остатками кровли, опирающейся на колонны. Небольшие лоджии, вестибюли с каменными скамьями, высокие коридоры вели во внутренние покои с многочисленными нишами и выступами. Главные помещения отапливались каминами.

Фрески, обнаруженные на стенах домов, поразительны. Самая большая из них занимает 16 м². На ней изображен: пейзаж острова до катастрофы — холмы, валуны, красные лилии, склоняющиеся под порывами ветра, и летящие над ними ласточки. На другой фреске грациозно ступающие антилопы, в наши дни сохранившиеся лишь в Африке.

Обнаружена масса ритуальных сосудов, фигурок жертвенных животных. Найдены фрески, на которых изображены процессии женщин в натуральную величину со священными дарами.

Полагают, что античный город тянулся поперек всего острова и заканчивался гаванью, удобной для кораблей. В те времена на краю кратера жило больше 30 тыс. человек. При взрыве Санторина и погружении кальдеры северная часть города разрушилась, южная была погребена под продуктами извержения, а часть ушла под воду. Остатки городских сооружений обнаружены на глубине до 20 м.

Все сказанное не оставляет сомнения в том, что этот крупный город, существовавший в эпоху расцвета крито-микенской культуры, погиб в результате вулканического извержения.

Обнаружение его можно сравнить с открытием Геркуланума и Помпеи, погибших при извержении Везувия. Примечательно, что в бывшей столице Санторина найдено лишь два человеческих скелета. Это говорит о том, что в отличие от Везувия активизация вулкана Санторин не была внезапной. Жители успели покинуть остров. Быстроходные суда увозили их на Крит, а возможно, и в Малую Азию и на Африканский материк.

В общей сложности при санторинской катастрофе действовали четыре фактора разрушения: землетрясение, взрывная волна, цунами и тучи горячего пепла. На санторинскую катастрофу обратили внимание совсем недавно. Однако и до этого многим казалось странным, что почти вертикальная, высотой примерно 300 м внутренная сторона серповидного острова Тира как бы отполирована гигантской рукой. Но наличие такого большого вулкана (диаметр кальдеры примерно 14 км) в Средиземноморье представлялось невозможным.

Руководимая Г. Гаертрингеном немецкая экспедиция обнаружила следы санторинской катастрофы в 1895–1898 гг. Однако тщательные исследования начались только после 1939 г., когда греческий археолог Спиридон Маринатос первым связал санторинскую катастрофу с внезапной гибелью эгейской цивилизации. В связи с этим интересно заметить, что более 100 лет назад академик Авраам Сергеевич Норов (1795–1869) связывал катастрофу в Эгеиде с потопом Девкалиона, датируя это событие 1450 г. до н. э. Поразительно, что ученый с такой точностью назвал дату наводнения, опустошившего побережье Средиземного моря. Только много лет спустя греческий сейсмолог А. Галанопулос пришел к выводу, что миф о потопе Девкалиона можно сопоставить с реальными катастрофическими событиями. Известный советский географ Л. С. Берг, высоко оценивая гипотезу А. С. Норова, высказывал мысль о существовании в давние времена в районе Эгейского моря обширной суши, остатки которой и есть современные острова Киклады, Крит, Хиос и др.

При подведении итогов работы нескольких археологических экспедиций была установлена грандиозность катастрофы на острове Тира. При изучении морского дна Эгейского моря с помощью специальных трубок-грунтоносов, опускаемых на дно моря с палубы корабля, были обнаружены в колонках донных осадков восточной части Средиземного моря два слоя вулканического пепла, который геологи называют тефрой. Эти принесенные ветром и упавшие в море мелкие частицы пепла во много раз меньше песчинки и состоят в основном из бесцветного вулканического стекла.

Д. Нинкович и Б. Хизен установили, что два слоя тефры соответствуют двум извержениям. По взятым пробам они составили карту распространения этих двух вулканических слоев и выяснили их толщину: нижняя тефра — максимум 22 см (проба взята к юго-востоку от Санторина); толщина слоя верхней тефры превышает 2 м (вблизи Санторина).

Вулкан Санторин по возрасту необычайно молод: он возник всего 200–100 тыс. лет назад. За это время образовался первичный конус. Из-за общего погружения древнеэгейской суши подножие вулкана оказалось под водой, и он стал островом. Когда давление газов и раскаленной лавы превысило прочность горных пород, вулкан взорвался, и огромные массы пара и газов вырвались наружу, поднимая на высоту 30–40 км гигантское количество пепла — так образовалась нижняя тефра.

Новый цикл извержений начался в образовавшейся кальдере Санторина, где благодаря вулканической деятельности постепенно возникли новые небольшие острова — Акротири, Лумарави и Фанари (южная часть кальдеры). В северной ее части образовался крупный остров Тира, который постепенно сросся с малыми островками. Главный очаг вулкана угас, на самом севере действовал лишь вулкан Перистер. На западе формировался еще один вулкан — Симандир. Таким образом, перед минойской катастрофой, образовавшей верхнюю тефру, Санторин представлял собой сложную группу сросшихся друг с другом вулканических конусов, расположенных преимущественно по его периферии. Центральную часть кальдеры невозможно восстановить, так как при катастрофе она обрушилась и эти участки острова рухнули в воду. Однако, видимо, центральная часть острова представляла собой равнинную территорию.

В момент катастрофы более 130 км³ вулканических продуктов было выброшено в воздух, и вокруг погибло все живое. На месте 2000-метрового конуса вулкана появилась впадина диаметром 14 км и глубиной до 300 м (ниже уровня моря). На остатках горного массива отложился примерно 30-метровый слой белой пемзы и красно-розового туфа. Основная часть вулкана была отброшена далеко в море.

Общая картина санторинской катастрофы теперь уже достаточно ясна. По масштабам ее можно сравнить с таким стихийным бедствием, как извержение вулкана Кракатау в 1883 г., в результате которого погибло более 36 тыс. человек. Тогда столб из пепла и водяных паров достиг 80-километровой высоты и был виден на расстоянии 700 км. Взрыв был слышен в Австралии и на Мадагаскаре; волна цунами, возникшая при катастрофе, имела высоту 36 м, во время извержения было выброшено в атмосферу 50 км³ вулканических продуктов.

Можно предполагать, что при санторинской катастрофе разрушения были еще более грандиозными. Следы волны цунами, возникшей после взрыва, видны на острове Крит на 30-метровой высоте. А вскоре берегов острова достигло и облако из горячего пепла и лавовых частиц, уничтожая все, что еще осталось после цунами. В ограниченном бассейне Эгейского моря это привело, несомненно, к гораздо большим жертвам, чем на просторах океана. Следы санторинского пепла и пемзы найдены на островах Анафи, Псара, Кос, Милос, Наксос и других, а также в прибрежных зонах Северной Африки, Малой Азии и даже в Македонии.

Район катастрофы долго оставался необитаемым. Только в некоторых местностях Южного Крита (например, в Агиа-Триаде) найдены следы поздних поселений. Но в конце концов был восстановлен дворец в Кноссе, который использовался для жилья примерно до 1190 г. до н. э., когда вторжение греков-дорийцев из северных частей материковой Греции положило конец эгейской культуре.

Критская империя была в основном морской державой, поддерживала тесные связи почти со всеми близлежащими странами. Владыки Крита держали в своих руках основные торговые пути в Средиземноморье, поэтому торговля приносила большие доходы.

Естественно, что такая ужасная катастрофа не могла не оставить следов в памяти народа. Правда, дальнейшие события оказались не особенно благоприятными для тех, кто пережил катастрофу. Вторжение ахейцев, а затем и дорийцев из северных частей материковой Греции, частые войны между отдельными городами-государствами не способствовали сохранению мифов и преданий. Одно из первых сведений о санторинской катастрофе — миф о великане Талосе, который стерег Крит, кидал в странников камнями и прижимал их к своей раскаленной груди. Предание о потопе Девкалиона содержит сведения о гигантских волнах, которые внезапно затопили острова Эгейского моря, опустошили берега Македонии. По словам Страбона, они были видны в Нижнем Египте и Киренаике.

Миф об огнедышащем чудовище Тифоне и фрагменты «Войны титанов» Гесиода также, видимо, имеют первоосновой рассказы оставшихся в живых свидетелей катастрофы.

Катастрофа на Тире, ставшая трагедией и для всех близлежащих земель, подорвала экономическую и военную мощь Критской империи. Однако только ли взрыв вулкана и сильное землетрясение послужили причиной гибели поселений на островах Эгейского моря и на прибрежных участках Европы и Малой Азии?

Предания, мифы и легенды, конечно, источник не слишком достоверный, но для составления какой-либо общей картины исторических событий нужно учитывать и их. До нас дошли и более точные сведения — древние хроники, высеченные на стенах египетского храма в Мединет-Хабу, в которых говорится о вторжении «народов моря» во владения фараонов. Родина «народов моря», сообщают хроники, подверглась землетрясениям, города их погибли, леса были объяты пламенем. Это и заставило «народы моря» двинуться на восток и вторгнуться во владения Египта. Они приплыли на судах и вступили в союз с кочевниками-ливийцами (предками берберов). Египту пришлось вести кровопролитную войну и на суше, и на море. Только с огромным трудом, понеся большие потери, войска египтян смогли отразить нашествие врагов и защитить свою страну.

Находилась ли родина пришельцев на островах Эгейского моря, в частности на Тире и Крите, или же катастрофа послужила толчком, который привел в движение различные племена и народы Восточного Средиземноморья, сокрушившие Критскую империю? Ответить на эти вопросы может лишь дальнейшее всестороннее изучение Эгеиды, окончательная гибель которой произошла уже на памяти человечества.

Итак, Минойское государство III–II тысячелетия до н. э. занимало весь бассейн Эгейского моря. Наиболее крупные поселения располагались на Крите и Тире. Где находилась столица Минойского государства, пока неизвестно. Найденный на Тире город не уступает по размерам и пышности Кноссу — центру острова Крит. Санторинский вулканический массив был удивительно удачно приспособлен для создания там неприступной военной крепости, поэтому именно на Тире было целесообразнее всего держать военный флот на случай нападения врагов и для того, чтобы распространять свою власть на отдаленные территории Средиземноморья, например в Италии, Сицилии и на Липарских островах, которые, по-видимому, лишь частично и недолго подчинялись минойцам. Данные говорят о том, что народы, населявшие Западное Средиземноморье, не всегда подчинялись Минойской державе. Вероятно, минойские поселения возникали в Крыму. Они вели торговлю с народами Северной Европы. Об этом свидетельствуют находки на Крите и. в минойских гробницах в Греции. Это, в частности, изделия из прибалтийского янтаря. На южном побережье Британских островов найдены оловянные слитки в форме хвоста ласточки, принятой на Крите, а в курганах к северу от Темзы — фаянсовые бусы, кинжалы и золотые кубки минойского типа.

Критские изделия находят в Месопотамии и даже в Индии, в дельте реки Ганг. Среди них миниатюрная терракотовая печать с изображением летящего быка. По мнению директора Калькуттского музея А. К. Бхаттачария, она напоминает те, что найдены на Крите в культурных слоях III–II тысячелетия до н. э.

Крупные достижения в археологии в последнее время заставили по-иному оценить многие древние предания. Раскопки в Восточном Средиземноморье открыли неизвестную ранее культуру и установили причину упадка ее в результате грандиозного извержения вулкана Санторина в XV в. до н. э. Что можно ожидать от дальнейших исследований? Прежде всего дополнительных данных о культуре и быте минойцев, расшифровки их письменности, так называемого линейного письма «А», наконец, ответа на вопрос, можно ли отождествлять Минойскую империю с Атлантидой Платона.

Бернгард Гржимек
СОБАЧЬИ АРИСТОКРАТЫ САМОГО ПРОСТЕЦКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ

Перевод с немецкого Евгении Геевской

Заставка А. Жуковой

Фото автора

Недавно произошел такой случай: молодого пса породы чау-чау шестнадцати месяцев от роду привезли из Европы в Северную Америку и продали там за баснословную цену. «Это самая высокая цена, когда-либо заплаченная за собаку», — с гордостью констатировали американские журналы.

Те люди, для которых степень значимости всего на свете определяется рыночной стоимостью, стали воспринимать чау-чау как наиболее родовитую породу собак. Кстати, «голубая» кровь у них налицо: это единственная порода собак да, пожалуй, и вообще единственное животное с совершенно синим языком. Если у «смеющегося» чау-чау из пасти свисает не иссиня-черный, а пятнистый или, не дай бог, розовый язык, то это просто-напросто никакой не чау-чау, хотя бы у него и был глубокомысленно наморщенный лоб (как полагается этой породе) и задорной баранкой загибался бы кверху пушистый хвост!

Если покопаться в родословной у людей, кичащихся своим знатным происхождением, сплошь и рядом выясняются самые неожиданные вещи. То же относится и к родословным породистых собак.

Чау-чау родом из Китая. Но на своей родине они отнюдь не нежились в покоях знатных мандаринов, как, например, маленькие лохматые курносые болонки «пекинес», а были вынуждены зимой на севере возить санки и охранять крестьянские дворы, стеречь овец, помогать во время охоты, словом, это были обычные трудолюбивые четвероногие. Правда, что касается древности происхождения, то их генеалогическое древо действительно уходит в глубь веков: собаки эти известны не менее двух тысяч лет! Сохранилось прелестное маленькое керамическое изделие, датирующееся 150 г. до н. э., на котором изображен чау-чау, причем точно такой, какие бегают сегодня по улицам Берлина. Даже поводок на нем в виде маленькой изящной сбруи.

Но по-настоящему интересным все это становится тогда, когда дело доходит до значения самого названия «чау-чау». По-китайски это звучит как «чау кау», что означает «съедобная собака».

В 1880 г. в Кантоне было двадцать ресторанов, в которых подавались блюда исключительно из собачьего мяса. «Съедобных собак» специально откармливали одной лишь растительной пищей и по достижении шестимесячного возраста забивали. Особенно вкусными считались черные чау-чау, а наиболее лакомым блюдом — их язык. Европейским туристам в китайских «чайных домиках» во внутренних районах Китая часто подавали запеченную ветчину, а по окончании обеда предъявляли весь окорок, который оказывался собачьим. В китайских деревнях существовало особое ремесло — свежевание собак.

В Корее разведение собак для откорма тоже было обычным делом. Состоятельные люди там выбирали вместо жирной курочки аппетитную собачку. Собачье мясо считалось деликатесом не только на Азиатском континенте. В африканских странах, для того чтобы быть допущенным ко двору вождя, следовало появляться там с несколькими откормленными собачками.

Когда первый пароход приплыл в страну индейцев сиу, вожди двух влиятельных родов пригласили белых пришельцев на праздничный пир.

— Мы дарим вам свои сердца, — заявили они в разгар пиршества, — смотрите, мы зарезали своих верных собак, чтобы накормить вас ими, и Большой Дух скрепит этим нашу дружбу!

По-видимому, все индейские племена, за исключением разве что дакотов, в прежние времена лакомились собачатиной.

Во время осады Парижа немцами в 1870 г. можно было увидеть пять воздушных шаров. На них пять собак благополучно пролетели над вражескими войсками и исчезли вдали. По-видимому, привязанность владельцев к своим четвероногим была столь сильна, что их спасли таким способом от посягательств парижан, терзаемых нестерпимым голодом. Именно и эти недели в Париже стала появляться в продаже «баранина», а собаки куда-то исчезли… Более того, меню ресторанов открыто начали предлагать бифштексы из собачатины рядом с жареными молодыми крысами.

Но и в мирные времена одно селение близ Потсдама «прославилось» своими любителями собачатины. Тому, кто бывал в этом районе, советовали не спускать свою собачку с поводка. Судя по статистическим сведениям, еще в сравнительно недавнее время в Германии в районах Хемница, Лейпцига, Дрездена, Цвиккау ели собачье мясо.

Есть люди, рассматривающие его как изысканный деликатес, а есть и такие, которые наивно полагают, что смогут вылечить астму, натираясь собачьим салом. На мой же взгляд, поедание собак, наших верных и преданных друзей, — самое настоящее варварство. Его следует строжайше запретить.

Первых «съедобных собак» — чау-чау, прибывших из Китая в Европу, к счастью, не съели. Было это в 1780 г., когда какой-то матрос взял с собой на корабль двух малюсеньких щенят. Один английский священник описал эту породу, отметив помимо синего языка еще н прямые задние ноги, без привычного у других собак изгиба. Однако стать родоначальниками наших сегодняшних европейских чау-чау этим двум экземплярам не было суждено. Ими стали собаки, завезенные гораздо позже, через целых сто лет, и экспонировавшиеся поначалу в зоопарках рядом с обезьянами и попугаями. До тех пор, пока ими не занялись собачьи питомники.

Один из этих «синеязыких», по кличке Чау Восьмой, завезенный из Китая в 1895 г., заняв на выставке собак призовое место, был затем продан за две тысячи марок и стал, по слухам, родоначальником многих поколений европейских и американских чау. Эти собаки постепенно становились все «благороднее», все более «голубых» кровей. Однако китайские имена им дают охотно и по сегодняшний день, например Ай-чинг («любящее сердце»), Куан-ин («богиня»), Май-май («младшая сестра»), By-тип («бабочка»), Шипп-пэ («певунья»). Подобные клички производят значительно большее впечатление, чем просто Жучка или Пират…

Когда я у одних моих знакомых фотографировал чау-чау, то явственно ощущал, как неприятно пробирает меня ледяной сквозняк неотапливаемого вестибюля. Даже сквозь подошвы ботинок проникал омерзительный холод, исходящий от каменных плит, покрывающих пол. Какой густой и теплой должна быть шкура такой «съедобной собаки», я понял только тогда, когда Хиен-тцу («многоуважаемый господин») и Кум-сум («золотое сердце») преспокойно разлеглись спать на этом каменном полу (см. заставку).

Они и на самом деле очень приятные, степенные и представительные собаки, эти чау-чау. В Европе они нашли своих ценителей, и действительно представляют благодаря своей оригинальности большую ценность.

Елена Чупеева
ЭНЦИКЛОПЕДИСТ И ПУТЕШЕСТВЕННИК

Заставка В. Родина

Зима 1793 г. была на исходе. Стояла сильная оттепель, и лошади с трудом тащили громоздкие сани, в которых сидел Паллас. Его путь пролег от Москвы через Царицын в Крым. Первопрестольная давно скрылась за окоемом. Предстояло переправиться через Клязьму по льду, но оттепель сделала свое дело: на льду тускло отсвечивали линзы воды. Здоровенный ямщик в обтерханном тулупе резко остановил коней, повернул к задумавшемуся Палласу лицо, по самые глаза заросшее рыжей бородой.

— Что делать-то, ваша милость?

Паллас остро глянул на него, на реку, и в голубых глазах мелькнула усмешка.

— Ничего, — спокойно сказал Паллас. — Я покажу дорогу.

— Опасно, ваша милость… Может, до ночи обождешь? Покрепчает мороз.

— Ждать некогда.

Паллас тяжело вылез из саней — прожитые годы ощутимо давили на плечи — и уверенно ступил на лед.

До середины Клязьмы все шло хорошо. Кося глазом на разводья, кони послушно шли за поводырем. И вдруг зловещий треск, лед прогнулся и лопнул. Паллас чуть не по шею провалился в полынью. Хорошо, что не выпустил узду! Кони вскинули головы, испуганно шарахнулись в сторону и выволокли Палласа на лед.

— Ох-ти, барин! Да как же это?!

Ямщик прыгнул с облучка, ухватил академика за ворот мокрой шубы.

Чувствуя, как озноб сотрясает тело, Паллас лежал под кое-как отжатой шубой. Сорок верст бежали кони во весь дух до ближайшего села. Паллас клял себя за оплошку. Объехать десятки губерний России и тут, на обжитой Русской равнине, недалече от Москвы, провалиться под лед. А ведь в новых краях опасности были не в пример грознее. Ан, обходилось… В памяти ожили мрачные чащобы вогульских лесов, дикие, безлюдные горы Алтая, гнилые болота: Все было! Странствия в камышово-осоковых низовьях Явка» изнуряющая летняя жара в степях Прикаспия, солончаки. Горы и леса Забайкалья, расслабляющий воздух Закаменной Даурии — такой легкий и «весьма летом упругий», а на самом деле источник хворобы, которая свалила почти всех спутников. Все прошел ты, Петр Симон сын Палласа, нигде не оступился.

Может, так, а может, иначе думал российский академик после купания в ледяной Клязьме. Что знаем мы о нем? В. Н. Маракуев, автор конца XIX в., писал: «Частная жизнь Палласа почти неизвестна, так как все внимание его современников сосредоточивалось на его учености». Но вот свидетельство русского путешественника В. Измайлова: «Выражение его лица приятное, но наружность не представляет ничего особенного. Он имеет лицо умное, выражение кроткое, и при первом взгляде можно видеть, что зло никогда не приближалось к его сердцу. Речь его проста и занимательна. Характер ровный и веселый. В разговоре он не переходит быстро от одного предмета к другому. В произведениях его виден ученый, в разговоре же виден человек и хороший философ… Он отличается необыкновенной скромностью и мало заботится о еврей славе, не привязан к блеску.

Он думает, что всеобщее усовершенствование ума, царство добродетели не могут никогда быть на земле. Наука же должна быть собственностью некоторых избранных умов, другие же должны довольствоваться лишь легкою корою истины… Сама истина должна бы оставаться только между нами, академиками.

Признаюсь, что такая гордая мысль в самом негордом человеке едва может быть в моих глазах оправдана даже чувством негодования, которое возбуждала в Палласе кровавая эпоха нашего времени)».

Чем же дорог нам, людям двадцатого века, академик Паллас?

Русские ученые, как известно, немало сделали в борьбе с метафизическими взглядами на природу. Попытки связать между собой отдельные природные явления, определить их обусловленность, всесторонне подойти к изучению географических зон — все это характерные черты, работ современников и последователей М. В. Ломоносова — И. И. Лепехина, П. И. Рычкова и других. Среди этих исследователей достойное место занимает Петр Симон Паллас. Родился он 22 сентября 1741 г. в семье профессора анатомии Берлинской медицинской академии. Отец Палласа — немец, родом из Пруссии, мать, Сюзанна Леонард, — по происхождению француженка. Мальчик получил хорошее образование. До 13 лет воспитывался дома — учителем и отцом. Затем слушал лекции по анатомии, физиологии, ботанике в медико-хирургическом коллегиуме. Любимой же наукой Палласа была зоология. В раннем детстве Петр Симон изучил латынь, английский и французский. Рано проявил склонность и к самостоятельным исследованиям: в 15 лет составил классификацию птиц на основании формы клюва, вел наблюдения над образом жизни гусениц.

1758 год Паллас провел в Галле, изучая математику, физику, минералогию, естественные науки. Затем продолжил образование в Голландии, которая славилась своими зоологическими коллекциями, собранными в обширных колониях. Вскоре он защищает в Лондоне докторскую диссертацию на тему «О паразитах, живущих в теле животных». Паллас предложил новую классификацию червей, доказав ошибочность Линнеевой. Позже Кювье высоко оценил эту работу.

В июне 1762 г. Паллас возвратился в Берлин. Отцу не удалось выхлопотать ему место врача, и Петр Симон опять едет в Голландию. Трехлетнее пребывание в Гааге — плодотворный период в жизни 19-летнего ученого. Появляется его труд «Исследование зоофитов» (1766), где выдвигается важная мысль: «Начиная с простейшего, природа постепенно изменяет и преобразует органы сообразно их назначению и… привносит в простое нечто новое, улучшает его». В ряде работ он поднимает вопросы географии обитания животных, описывает редкие виды амфибий, моллюсков, птиц. Эти труды приносят Палласу европейскую Известность. Он избран членом многих научных обществ, Лондонской и Римской академий наук. Но от материальной нужды не избавился: издание сочинений не позволяло даже прокормить семью (в 1767 г. Паллас женился), а ведь ученый мечтал о больших путешествиях для сбора фактических данных.

Страстная мечта Палласа сбылась нежданно. В 1766 г. Екатерина II решила закончить «дело Петра» — всестороннее обследование России. И вот лейпцигский профессор Людвиг рекомендует императрице Петра Симона Палласа. Вскоре его избирают академиком и профессором натуральной истории Петербургской Академии наук. Академия обязалась платить ему по контракту 800 руб. в год — для того времени сумма немалая! Со своей стороны Паллас дал слово ревностно исполнять «должность, изобретать нечто новое в своей науке, подавая со временем сочинения для академических комментариев… Сверх того, быть при академических натуральных кабинетах, стараться умножить оные достойными вещами».

Так называемые академические экспедиции охватили огромную территорию — от Поволжья и Урала до Ледовитого океана, от Петербурга и Москвы до Забайкалья и Кяхты. Они открыли новую эпоху в изучении России. После издания описаний путешествий Палласа, Гмелина-младшего, Лепехина и других география нашей страны впервые становится на прочную основу. Академик Л. С. Берг писал: «В течение 1768–1774 гг. Академия, можно сказать, открыла всему свету новую часть мира — Россию. Грандиозный план исследований, широта размаха их и удачный подбор руководителей до сих пор вызывают изумление».

Паллас возглавил Первую Оренбургскую экспедицию, которая за четыре года (1768–1772) всесторонне обследовала Заволжье, Закамье, местность вдоль Уральского хребта и р. Урал — от Перми до Гурьева. С Палласом были «студенты Академии» (будущие академики) В. Ф. Зуев, Н. П. Соколов, а также Антон Вальтер, «чучельник» Шумский, рисовальщик Дмитриев. Позже к отряду присоединились капитан Н. П. Рынков, географ И. Георги и другие. В путешествии Палласа сопровождала жена, не побоявшаяся тягот странствий по России.

Нагруженный тяжелой кладью обоз экспедиции выехал из Петербурга 21 июня 1768 г. С первого же дня Паллас аккуратно заносил в путевой дневник свои наблюдения. Значение этих записей огромно. Необыкновенный талант наблюдателя виден здесь в каждой строчке. Русский натуралист начала двадцатого века Э. Ф. Люткевич говорил: «Описания природы Скифии у Геродота, Галлии у Цезаря, Германии у Тацита незаменимы, ибо никакой естествоиспытатель нашего времени не находит в этих странах полной картины описанной ими природы. Такое именно значение… имеют труды великого ученого- Петра Симона Палласа: в них содержится немало данных, которые в настоящее время уже перестали существовать и сохранились лишь в интересных и точных его описаниях». Результатом его исследования стал монументальный труд «Путешествие по разным провинциям Российской империи» (2000 страниц «ин кварто» с многочисленными рисунками), вышедший в свет в 1773–1788 гг. Здесь описаны местности Юго-Восточной России, Урала, Сибири, Прикаспия, Поволжья, Северного Кавказа, Забайкалья в том виде, какими они были двести лет назад, когда флора и фауна значительно отличались от нынешних. С величайшей точностью академик описал горы, степи, реки, озера, флору и фауну (более 425 видов и разновидностей птиц, 150 млекопитающих и т. д.), климат, дал этнографическое и антропологическое описание многих народностей России. Особенно замечательны его описания Великих Булгар, столицы прикамских болгар в VII–IX вв., уральских и саянских могильников, древностей Юга России.

В реке Клязьме Паллас изучал рыбье население. Вот образец его стиля: «Река Клязьма, большой излучиной до города (Владимира. —Е. Ч.) касающаяся, нарочито изобильна рыбою, а особливо в ней много судаков, окуней, ершей, щук, подустов, жерехов, головлей, плотвы, язей, уклейки и проч. Стерлядей ловят только редко, а еще реже, и почти в одной только речке Нерехте, текущей в Клязьму, попадают форели».

На реке Пьяне (у д. Барнуково) он впервые описал карстовую пещеру (ныне знаменитая Барнуковская пещера). А в ноябре 1768 г. в верховьях рек Кинели и Самары Паллас обнаружил сайгака и тоже впервые подробно описал его. На Волге он указал местным рыбакам на нелепость поверья о несъедобности «же-лезницы» (сельди-черноспинки) и рекомендовал коптить ее. Лишь в конце XIX в. этот вид занял принадлежащее ему по праву место в рыбном хозяйстве бассейна Волги. В тридцати верстах от Симбирска, на реке Бирючае (притоке Свияги), были найдены остатки скелета мамонта. Паллас принял их за кости индийского слона, высказав в то же время мысль о происхождении их «от древних и важнейших стремительных перемен земного шара». Дикую лошадь, бродившую табунами в истоках Бузулука и Большого Иргиза, он назвал Equus ecuiferis. Некоторые современные зоологи считают ее тарпаном, другие — лошадью Пржевальского. Ныне тарпан исчез почти совсем.

Ничто не ускользало от взгляда Палласа. В Яицкой степи он обнаруживает «…знатный шанец, который известен яицким казакам под именем Маринкина городка; но они не знают больше никакого о том известия, как только сие, что Маринка была такая женщина, которая в прежние времена ходила на разбой из онаго городка. За вероятное почесть можно, что сие место укреплено и проименовано по Марине Сандомирской, супруге ложнаго Димитрия. Маринкин городок находится на высоком степном месте при буераке…». Исследуя возвышенности Ергени, Жигули, Общий Сырт и различия флоры к северу и югу, Паллас высказал предположение, что Общий Сырт и Ергени — это древний берег Каспия, который некогда сообщался с Черным морем. В Гурьеве пристальное внимание Палласа привлекли колебания уровня Каспия, и он дотошно расспрашивал об этом старожилов.

— И-и, батюшка! Да Каспий завсегда колебался! В году семьсот тридцатом, этта, значит, лет за сорок до твово приезду, ой как низко стояло море. Дунет с севера ветер, воду сгонит — дык гуляй себе пешком на энти острова! — Собеседник Палласа показал на лежащие перед устьем Урала острова Каменный, Песчаный, Камынин, Пешной. — Ан вдруг весной тады же прибыло на шесть сажен. И три острова из энтих ичезли! Ишо протекло, время, опять Каспий убыл. Три лета назад опять вода поднялась. И чевой-то Каспий дышит так, барин? Растолкуй нам.

Внимательно выслушав старожилов, Паллас колебания уровня моря поставил в зависимость от пополнения его запасов водами рек, то есть связал с циклами климата, что в основном согласуется с современными представлениями. Из барометрических наблюдений Паллас определил, что Каспий на 20 м «ниже» Черного моря. В наши же дни эта разница еще больше.

Летом 1770 г. Паллас исследует юго-восточный склон Уральского хребта и прилегающую к нему часть Западно-Сибирской низменности. Вслед за Страленбергом он считает правильным провести границу между Европой и Азией по Уральским горам, затем на юг по «степному горному хребту» (Общему Сырту). Созданная им схема общего строения Уральских гор позже легла в основу его теории о генезисе горных хребтов Земли. Весьма ценные наблюдения этого времени — описание остатков мамонта и быка последней межледниковой эпохи. Именно Паллас внес белого журавля- знаменитого стерха в анналы науки, и потому латинское название птицы — Glus leucogeranus Pallas, 1773.

В 1771 г. им была изучена северо-западная часть Алтая, в том числе Тигирецкий хребет, где описан колонок. На основе изучения вертикальной слоистости в морских отложениях на берегах реки Томи Паллас выдвинул мысль о мощных процессах — факторах образования горных кряжей.

1772 год был годом Байкала и Забайкалья. Паллас Добрался до Кяхты. В Иркутске Палласу принесли череп и две ноги «какого-то незнакомого и ужасной величины тела», обнаруженного в вечной мерзлоте близ Вилюйска. Череп покрывала кожа, местами сохранилась шерсть, на ногах — сухожилия. Академик признал в остатках ископаемого шерстистого носорога. В степях Даурии он описал кулана (ныне его нет там), голубую сороку (аналог только на Пиренейском полуострове), индийского журавля. Исследуя Байкал, Паллас задумывается над вопросом: каким образом попал в озеро тюлень? Здесь же он впервые описал замечательную байкальскую рыбку голомянку.

И еще. Многие слыхали о «Палласовом железе». Что это? Так названа ценнейшая находка ученого — сорокапудовая глыба железа, пустоты в ней были заполнены минералом оливином. Глыбу нашел лет за тридцать до приезда Палласа казак Медведев на берегу Енисея. Академик доставил ее из Красноярска в Петербургскую Академию наук. Паллас считал «железо» телом земного происхождения, на самом деле это — метеорит.

В июле 1774 г. академик Паллас вернулся в столицу. Путешествие закончилось. Молодой и здоровый до отъезда, Паллас выглядел изможденным стариком, хотя минуло ему всего 33 года! Он был сед, его мучило острое воспаление глаз, докучало желудочное заболевание. Вскоре умерла его верная спутница жизни, оставив четырехлетиюю дочь. Паллас стоически перенес несчастье, его поддерживало сознание исполненного долга: «Блаженство видеть природу в самом бытии, учиться ей служило мне за утраченную при этом юность и здоровье лучшею наградою, которую от меня никакая зависть не отнимет».

Проходит несколько лет. Как ни спокойна жизнь Палласа в столице, его, прирожденного натуралиста, тянет к полевым исследованиям. В начале 1793 г. он едет в последнее свое путешествие — на юг России (через Москву, Царицын, калмыцкие степи в Крым). Он много ездил по Крыму, тут в полном блеске развернулся его талант описывать малоизвестный край. Палласа очаровала дивная природа Тавриды, теперь он мечтает провести здесь остаток жизни. Но, увы! Климат для него оказался неблагоприятным, он нисколько не поправил здоровья. Кроме того, Палласа мучила оторванность от мира науки. Надо было завершать издание своих многочисленных трудов. И в 1801 г. Паллас решился покинуть Крым и Россию навсегда. На родине, в Берлине, он прожил еще десять лет и умер за несколько дней до своего семидесятилетия. Похоронен он на Галльском кладбище. На могиле (по его желанию) поставили простой камень с именем и датами рождения и смерти. Петербургская Академия наук воздвигла надгробный памятник с латинской надписью.

Один из крупнейших ученых-энциклопедистов XVIII в., Паллас оставил глубокий след в различных областях знания. Не говоря уж о зоологии, ученый обогатил географию, ботанику, геологию, палеонтологию, сельское хозяйство, медицину, этнографию и др. Им написано 170 работ, среди них капитальные сочинения — «Российско-азиатская зоография» в трех томах (на нее Паллас потратил сорок лет), «Флора России», «Исторические известия о монгольском народе», «Сравнительный словарь всех языков и наречий».

Огромны заслуги Палласа в развитии географической науки. Его замечательные путешествия доставили бесценный материал, дали основу для широких обобщений. На родине, в Германии, он не смог применить свое дарование исследователя и посвятил его изучению необъятных просторов России, где работал сорок три года. Имя Петра Симона Палласа принадлежит прежде всего русской науке.

Марина Курячая
«КРАСНЫЙ УГОЛЬ» ПЛАНЕТЫ

Фото И. Вайнштейна

Темноту комнаты прорезал резкий луч, под стрекот проектора на экране ожили камчатские пейзажи. Прошло больше пятнадцати лет, но я до сих пор помню удивительное ощущение неправдоподобности увиденного. Синий океан, лизавший пустынный берег, зеленые сопки, громоздившиеся вдали… Фильм рассказывал о Долине гейзеров.

Непривычный, почти фантастический пейзаж безмолвно плыл перед глазами. Крутом маленькие кратеры с грязными лужицами на вершине. Время от времени на их поверхности лопались мутные пузыри и тут же появлялись новые.

«Фумаролы, — догадалась я, — а вон гейзеры». Прямо к небу взметнулись огромные фонтаны. С гор бежали ручьи. И всюду пар, пар. Казалось, белым паром окутана сказочная долина. И хотя фильм был «немой», чудились грохот падающей воды, бульканье фумарол, журчание горячих ручейков. «Геотермальные источники», — пояснил автор фильма.

Так я впервые, еще школьницей, услышала это слово.

Сейчас о геотермальной энергетике говорят много. И это не удивительно. Доступность подземного тепла не может не привлекать. Действительно, что может быть проще? Не нужно никакого топлива, дорогостоящего оборудования. Природа предоставила человеку уже готовый к употреблению пар или горячую воду, которые и зовутся красным углем планеты. Остается подать пар на турбину, а дальше электроэнергия поступает потребителю.

Именно так работают геотермальные электростанции (ГеоТЭС) в Италии, США, Японии, где обнаружены месторождения сухого пара. Первая такая станция начала действовать еще в 1913 г. в итальянском местечке Лардерелло. И уже в 50-х годах на итальянских ГеоТЭС вырабатывалось почти 6 % полученной в стране электроэнергии.

В США освоение геотермальных ресурсов началось позднее: первая ГеоТЭС дала ток в 1960 г. Сейчас самая крупная электростанция в Долине больших гейзеров (в 128 км от Сан-Франциско) обладает мощностью в 500 тыс. кВт. Несмотря на некоторую необычность, этот способ получения электроэнергии весьма выгоден. Себестоимость геотермальной энергии примерно в полтора раза ниже, чем полученной на тепловых электростанциях (ТЭС). И хотя мощность ГеоТЭС невелика (в основном несколько десятков мегаватт), даже в таких экономически развитых странах, как США и Япония, геотермальная электрическая энергия применяется в больших масштабах. Так, мощность ГеоТЭС в Мацукаве (Япония) —20 тыс. кВт, причем себестоимость ее тока почти на четверть меньше, чем в среднем по стране.

Однако не одной простотой и экономичностью привлекательны ГеоТЭС. Важны и экологические аспекты. Ведь геотермальная энергетика не требует сооружения карьеров и шахт для добычи топлива, значит, не нужны и дороги для его перевозки. А главное, не загрязняется воздух, не расходуется в топках драгоценный кислород атмосферы.

И если бы ГеоТЭС можно было строить там, где это необходимо, то сейчас, наверное, не существовало бы энергетических проблем. Однако месторождений сухого пара в мире немного. Чаще пар смешан с горячей водой, как, например, в Долине гейзеров на Камчатке. У реки Паужетки паро-водяная смесь на выходе из скважины имеет температуру 150–200 °C. Эту смесь сразу разделяют: пар подают на турбину Паужетской ГеоТЭС, а горячую воду используют для иных целей.

Месторождения горячей воды встречаются значительно чаще, чем сухого пара или паро-водяной смеси. Им совсем не обязательно сопутствуют гейзеры и фумаролы. Пример тому — Кавказ.

В Махачкале — столице Дагестана — я умывалась геотермальной водой. Своими глазами видела обогреваемые ею дома» парники, бани, бассейн. Не случайно в Махачкале проводили всесоюзную конференцию по проблемам геотермии. Геотермальная вода стала предметом серьезного исследования многих специалистов.

Для начала несколько фактов. В Тбилиси на геотермальное горячее водоснабжение переведено около 30 многоэтажных зданий с населением 3300 человек. Первый в нашей стране геотермальный теплично-парниковый комбинат в Петропавловске-на-Камчатке круглый год работает на горячих источниках с температурой воды около 70 °C. Зимой, когда все крутом засыпано снегом, здесь снимают урожай зеленого лука и огурцов. В грузинском городе Зугдиди отопление термальной водой экономит более 800 т условного топлива в год.

Много это или мало? Учитывая возможности геотермальной энергетики, все-таки мало. В 1975 г: уголь, дрова и мазут, завезенные только в Дагестан из других районов страны, составили около 500 тыс. т условного топлива. Расходовались они в основном для теплоснабжения жилищно-бытового и коммунального хозяйства. По подсчетам отдела экономики Дагестанского филиала АН СССР, использование термальной воды для теплоснабжении позволит почти полностью отказаться от привозного топлива. А если на такое отопление перевести все населенные пункты Армении, Грузии, Кабардино-Балкарии, Сибири, Узбекистана, где также обнаружены месторождения геотермальных вод?

Мало того, достаточно горячая вода годится и для выработки электроэнергии. Принцип, положенный в основу этого метода, довольно прост. Всем известно, что баллончики с аэрозолями нельзя ставить возле горячих предметов: может произойти взрыв. А почему? Потому что фреон, добавляемый в жидкость, кипит при низкой температуре: стоит чуточку нагреть, и его пары разорвут баллончик. Подобные вещества можно использовать на ГеоТЭС. Например, на Камчатке горячая вода с температурой 81 °C испаряет фреон, а его пары подаются на турбину Паратунекой ГеоТЭС. На других электростанциях, в частности в США, для аналогичных целей применяют изобутан, хлористый этил.

Итак, вместо нефти, угля, дров — обыкновенная вода. И все же она не совсем обычна. Если раньше на совещаниях по геотермии собирались в основном инженеры, энергетики, геологи, географы, то на махачкалинской встрече присутствовали… агрономы. Дело в том, что в воде зачастую растворены очень ценные минеральные соли. В учхозе Дагестанского сельскохозяйственного института провели такой эксперимент. Несколько делянок с луком и помидорами разделили на две группы: одни поливали обычной водой и подкармливали микроэлементами, для других брали воду прямо из пробуренных скважин. Результат оказался неожиданным, На «геотермальных» грядках урожай оказался значительно выше. Содержание сухих веществ, углеводов, аскорбиновой кислоты в собранных здесь луке и помидорах было больше.

Но и это не все. Как выяснилось, термоминеральная вода может оказаться полезной при производстве белково-витаминного корма. Известно, что не последнюю роль здесь играют микроводоросли (сценедесмус, хлорелла). Их выращивают в воде, куда добавлены минеральные соли и углекислый газ. В Дагестанском педагогическом институте установили: термоминеральная вода — прекрасная питательная среда для зеленых одноклеточных. Биомасса, полученная таким способом, обходится дешевле. Кроме того, тепло термоминеральных вод позволяет выращивать хлореллу круглый год.

Растворенные в подземной воде соли делают ее источником ценных химических элементов. Мало кто знает, что йод в промышленных масштабах получают в основном из подземной воды. Для этой цели пригодны растворы с концентрацией 20–25 мг йода на 1 л. До сегодняшнего времени считали, что самое большое содержание йода в подземных водах Северной Италии, в Сальсомаджоре (более 500 мг на 1 л). Теперь в СССР и США найдены месторождения, где концентрация йода еще больше.

Кроме йода из этих вод можно добывать бром, бор, калий, литий, магний, вольфрам, германий, мышьяк, рубидий, цезий, стронций. В нашей стране три четверти брома получают из подземных вод. В США пятая часть всех известных запасов лития находится в виде водных растворов под землей. Вот почему многие специалисты считают: «жидким рудам» принадлежит большое будущее.

Но хотя месторождения геотермальных вод, как мы говорили, встречаются чаще, чем сухого пара, их число все-таки ограничено. Конечно, даже уже открытые месторождения подземного тепла позволят сэкономить миллионы тонн топлива, но они не решат энергетических проблем в целом.

Казалось бы, все ясно, и спорить не о чем. Геотермия — вещь и нужная, и полезная во многих отношениях, только бесперспективная в планетарном масштабе. Однако мы слишком мало знали о ней.

Вот перед нами прогноз американских специалистов: геотермальная энергия в ближайшие двадцать лет может дать только для Запада США 400 тыс. мегаватт энергии, то есть больше, чем все современные электростанции США. Напомню, по выработке электроэнергии эта страна сейчас на первом месте в мире.

Что это — неоправданный оптимизм или трезвый расчет?

До сих пор речь шла о том, что в буквальном смысле лежит на поверхности. И пар, и горячую воду природа сама дает прямо в руки человека — бери и пользуйся. Ну а если заглянуть поглубже? Известно, что температура по мере продвижения в глубь Земли растет. В некоторых местах, называемых геотермальными аномалиями, уже на глубине 3–4 км очень жарко: 170–200 °C. Специалисты считают, что блоки нагретых сухих горных пород — это самые ценные геотермальные ресурсы!

В сравнении с месторождениями горячей воды и пара они просто великаны. Но можно ли извлечь заключенное в сухих породах тепло? Уже разработано несколько смелых проектов. Идея, лежащая в их основе, предельно проста. В пробуренную скважину под давлением закачивают холодную воду. Она проходит через систему трещин искусственного или естественного происхождения. Подземное тепло превращает ее в пар, который возвращается на поверхность земли по другой скважине и подается на турбину ГеоТЭС. Конденсат вновь поступает в первую скважину, и все начинается сначала. Цикл замкнут!

В сущности, принцип тот же, что и на тепловых электростанциях: сжигаемое топливо нагревает воду в котле, а образующийся пар поступает на турбину. Отличие лишь в том, что на будущих ГеоТЭС топка и паровой котел под землей: их роль выполняют сухие нагретые породы. Здесь не будет никаких вредных выбросов, а значит, источников зловещих смогов.

А перспективы? Они поистине грандиозны. Расчеты, выполненные в Государственном научно-исследовательском энергетическом институте имени Г. И. Кржижановского под руководством проф. И. Т. Аладьева, дали ошеломляющие результаты. Оказалось, что, построив ГеоТЭС только на некоторых геотермальных месторождениях, можно удовлетворить почти половину сегодняшней потребности в энергии, так как их мощность будет не менее 100 тыс. мегаватт! (Для сравнения: самая мощная в ССОР Красноярская ГЭС —6 тыс. мегаватт.)

Цифры фантастические, но вполне обоснованные. В будущем в нашей стране предполагается построить первые крупные ГеоТЭС: мощностью 200 мегаватт на Камчатке, по 500 мегаватт в Дагестанской АССР, Ставропольском крае, Закарпатье. А ведь это далеко не полный перечень районов, где найдены горные породы с высокой (более 160 °C) температурой на глубине менее 4 км.

Дело в том, что пока нет достаточно надежных способов определения геотермальных аномалий. Исключение составляют районы вулканов и места, где природный пар и горячая вода вырываются на поверхность.

Существующие сейчас геологические, геохимические, сейсмические и другие способы не всегда позволяют получить количественные и качественные оценки таких месторождений. Ситуация удивительно напоминает положение дел в нефтедобывающей промышленности начала XX в. Тогда разведка нефти сводилась к отысканию ее следов на поверхности земли. И лишь позже, когда потребность в нефти гигантски возросла, были разработаны новые методы поиска нефтяных месторождений.

Слово «потребность» многое ставит на свои места и объясняет, почему человек до сих пор так мало использует сокровище, в буквальном смысле лежащее под ногами. Ведь на нефть, миллионы лет прятавшуюся под землей, сперва смотрели точно так же. И брали лишь то, что выходило на поверхность. Сто лет назад никому бы в голову не пришло бурить землю, чтобы добыть топливо. Его и так хватало: дрова, уголь вполне удовлетворяли тогдашние потребности.

Нефтехимия произвела настоящую революцию в производстве. Ткани, посуда, лекарства, краски, дорожное покрытие, новые материалы для всех видов промышленности — везде необходима нефть. А о топливе и говорить не приходится.

«Шофер» (chauffeur) в переводе с французского означает «кочегар». Это отзвук тех дней, когда для транспорта требовался уголь, а не бензин. Ныне без нефти не поедет автомобиль, не сдвинется с места тепловоз, не взлетит самолет. Потребность в нефти стала фантастической. Чтобы добыть драгоценную черную жидкость, научились делать то, что еще двадцать лет назад казалось невозможным. Буровые ставят прямо на трясинах, берут нефть с морского дна, появились сверхглубокие скважины.

А геотермальная энергетика? Зачем нужны поиски геотермальных аномалий, разработка новой технологии, когда вся наша жизнь построена на нефти? Но все чаще теперь вспоминают мудрое менделеевское изречение: «Сжигать нефть — все равно что топить ассигнациями».

И потому интенсивно строят атомные электростанции, появились первые автомобили с водородным двигателем, разрабатываются способы улавливания солнечной энергии. Поиски источников энергии продолжаются. И сегодня взоры специалистов обращаются к геотермии; трудно найти более доступный и более «чистый» источник энергии. Хотя и здесь, конечно, не обходится без проблем.

Первая и главная: геотермальные аномалии потому и зовутся аномалиями, что весьма редки. А электростанции строят ведь не там, где можно, а где нужно. В принципе задача эта решается легко. Там, где с глубиной температура повышается равномерно (примерно на 3 °C каждые 100 м) и геотермальные аномалии отсутствуют, нужно бурить сверхглубокие скважины — на 10–12 км.

Пока таких скважин нет, потому что не существует бурового оборудования и материалов, способных работать на такой глубине при столь высоких (более 300 °C) температурах.

Вторая проблема — коррозия. Это бедствие знакомо практически всем отраслям промышленности. Коррозия оставляет зияющие дыры в стенках химических реакторов, превращает в ржавую труху металлические трубопроводы, прожорливо съедает станки, машины, мосты. Не обошла она и оборудование ГеоТЭС.

Минеральные соли, растворенные в воде, — это и достоинство (ценнейшие химические элементы), и недостаток геотермальных источников.

При строительстве ГеоТЭС необходимы стойкие антикоррозийные сплавы, а они довольно дороги. Правда, получаемые энергия и тепло настолько дешевы, что все расходы окупятся. Такова экономика этого нового дела.

Проблемы вполне разрешимы. В этом убеждает пример атомной промышленности. На первом этапе ее развития возникла потребность в новых сплавах, способных выдерживать высокие температуры, давление, радиоактивное излучение. Ни один из существовавших в то время материалов не отвечал этим жестким условиям. Коррозия быстро приводила его в негодность. Однако довольно быстро были созданы новые сплавы.

Но есть проблема и посложнее.

Ныне точно установлено, что вблизи горных водохранилищ, а также скважин, в которые нагнетается вода, возрастает сейсмическая активность. Иначе говоря, появляется опасность землетрясений. Поэтому геофизики, подобно опытной медсестре, безошибочно находящей вену больного, должны столь же точно указывать места, где «игла» буровой может безболезненно вонзаться в тело нашей планеты. И хотя опыт и интуиция в этом деле важны не меньше, чем в медицине, основную роль играет математика. Пока специалисты могут назвать такие места с известной долей вероятности. И задача геофизиков состоит в том, чтобы разработать методику, позволяющую уменьшить вероятность ошибки до минимума.

Итак, как видим, проблем довольно много, ведь дело новое, неизведанное. И среди них есть и довольно неожиданная. Огромные гейзеры, мощными столбами подпирающие небо, оказались не столь уж мощными. Долина гейзеров теперь закрыта для туристов. Некоторые из них, любуясь игрой подземных сил, кидали в устье гейзеров консервные банки и другие предметы. Было очень забавно, когда они вместе с фонтаном воды взлетали на недосягаемую высоту. И вот результат: сегодня самый большой и красивый гейзер больше не существует. «Банками засорили», — объясняют местные жители.

Это вопиющий пример бездумно-преступного отношения к природным сокровищам. Геотермальные воды — одно из таких богатств, в которых человечество будет нуждаться все больше и больше. Тем внимательнее к ним нужно относиться.

Кирилл Белоусов
АРКТИЧЕСКАЯ ПУСТЫНЯ

Заставка М. Худатова

О тундре написано много, и задача не из легких если уж не удивить читателя, то хотя бы заинтересовать. По роду своей работы мне посчастливилось побывать на Новосибирских островах, в краю арктической тундры. Пути нашей геологической экспедиции начались с самого южного острова архипелага — Большого Ляховского, затем прошли на север к Котельному, а потом на восток через Землю Бунте на острова Фаддеевский и Новая Сибирь.

Каждый из этих осколков тундры в Ледовитом океане по-своему интересен, и с каждым у нас связан не просто один из последних сезонов. Но я остановлюсь лишь на Земле Бунте.

Бедна и однообразна природа арктических островов, суровы здесь климатические условия. Земля Бунте вообще почти безжизненна. Она представляет собой недавнее морское дно, всего лишь несколько тысячелетий тому назад ставшее сушей.

Когда в 1811 г. ее открыл охотник-промысловик Яков Санников, эта территория была островом. На картах до 50-х годов нашего века она изображалась уже как восточное продолжение острова Котельного, но еще отделенная от острова Фаддеевского проливом Геденштрома. Сейчас Земля Бунте связана с Фаддеевским узким перешейком — стрелкой Анжу и статут острова (как и Фаддеевский) сохранила только в силу исторических традиций.

Трижды мне довелось пересечь Землю Бунте, и каждый раз, оставаясь безжизненной, она тем не менее выглядела по-иному и преподносила новые сюрпризы.

Первое знакомство с Землей Бунте состоялось в конце июля 1974 г., когда мы перегоняли вездеход с Котельного на Фаддеевский. Заканчивались последние километры пути по Котельному. Внезапно с увала открылась панорама плоской песчаной низины (5–6 м над уровнем моря) с невысокими сопками в центральной части. Спустившись с увала, мы очутились в арктической пустыне. Чем дальше мы в нее углублялись, тем более тягостное впечатление она производила. Трудно было раньше представить, что здесь, на севере, где так много рек и озер, встретишь настоящую пустыню. На десятки километров простирались почти безжизненные безводные пески. Лишь кое-где торчали единичные кочки с редкой сухой травой, местами встречались пересохшие плоские долины ручьев. Линия горизонта сливалась с уходящими вдаль песками, только стрелка компаса не давала сбиться с пути в этом песчаном хаосе. Ни птицы, ни зверя.

Мы стремились скорее миновать неуютные пески, но вездеход увязал в них и двигался медленно. Когда до границ Земли Бунте оставалось километров восемь, кончился бензин. На беду, в захваченной с собой бочке оказалась солярка — случается и такое! Что делать? Лагерем вставать нельзя: нет воды. Решили сливать из баков остатки горючего. В конце концов нацедили неполное ведро и проскочили-таки пески. Бензина хватило до первого озера на острове Фаддеевском, где мы и разбили лагерь.

В конце сентября наш маршрут повторился, но в обратном направлении. Уже выпал снег, мороз сковал пески. Вездеход мчался, как по асфальту, стрелка спидометра подскакивала до цифры «30»! Несколько часов такой езды — и мы облегченно вздохнули: пустыня была позади. На этот раз все обошлось хорошо; Земля Бунте осталась в памяти как снежная равнина.

Прошло два года. Лето 1976 г. выдалось на редкость дождливым. За июль выпала, вероятно, годовая норма осадков, и Землю Бунте мы не узнали. Вместо безводной пустыни нас встретили насыщенные влагой зыбучие пески. Вездеход проваливался почти на четверть катка, мотор надрывался, а машина двигалась как черепаха. За день мы не прошли и тридцати километров. Местами наше передвижение скорее напоминало плавание, так как на большей части маршрута пески оказались залитыми водой сантиметров на тридцать. На самом обводненном участке произошла авария — поломался каток. Пришлось прямо в воде заменять его. Многоликой она оказалась и очень неприветливой, эта Земля Бунте.

Заканчивая описание арктической Сахары, необходимо заметить, что и здесь есть свои оазисы. Конечно, без пальм, но даже в самое сухое время года с изобилием влаги. На двух небольших участках у восточной и южной окраин Земли Бунте поблескивают водой многочисленные маленькие озера. Пески не развеваются ветром: они закреплены черными лишайниками. Не хватает только миражей, если не считать за мираж саму Землю Бунте — уникальную песчаную пустыню Арктики.

Эдуард Мысловский
РАЗВЕДКА ПЕРЕД ШТУРМОМ

Фото автора

Непал… Гималаи… Высочайшие горы Земли… Острыми пиками врезаются в небо вершины, над которыми царит исполин Эверест (Сагарматха, по-непальски, — 8842 м). Немногим альпинистам мира удалось добраться до его венца, пройтись по кромке самой удаленной от уровня океана земной поверхности.

Готовятся к покорению Эвереста и советские альпинисты. Весной 1980 г. группа в составе Е. Тамма, А. Овчинникова, Б. Романова, Е. Ильинского, В. Медведева и автора этих строк вылетела из Москвы в Катманду — столицу Непала. После выполнения необходимых формальностей альпинисты на небольшом двухмоторном самолете были доставлены в селение Лукла, где обычно начинают свой путь все экспедиции на Эверест и другие вершины района.

Основной груз нашей группы любезно согласились взять со своим рейсом польские альпинисты, которые вели подготовку к штурму вершины в 1980 г. Чтобы не терять времени, наша четверка во главе с А. Овчинниковым ушла в базовый лагерь, расположенный у подножия Эвереста на высоте 5300 м. Мне было поручено отправить оставшийся груз с помощью носильщиков, и незнание непальского языка не помешало успешно справиться с этой проблемой. Часть грузов навьючили на яков, другую взяли на свои плечи носильщики. После пятидневного перехода по живописному ущелью прибыли в базовый лагерь.

Нас тепло встретили члены польской экспедиции, предоставили для жилья отдельный кемпинг, пригласили пообедать. Большинство из них отсутствовали. Они работали на маршруте, подготовляя его к решающему штурму.

Наша задача скромнее — ознакомиться лишь с подходами к вершине. 22 апреля мы преодолели коварный ледопад Кхумбу — сплошное нагромождение льда — и поднялись на высоту 6100, откуда увидели нашу мечту. До полудня осматриваем и фотографируем вероятные маршруты, а на следующий день после ночевки возвращаемся в базовый лагерь.

Здесь провели переговоры и заключили предварительные договоры на обеспечение экспедиции 1982 г. носильщиками и транспортом. Руководителем (сирдаром) шерпов согласился быть опытный высотник Пемба Норбу.

Разведка дала возможность выявить все сложности организации и проведения будущей экспедиции, проверить некоторые виды снаряжения, установить деловые отношения с официальными организациями Непала.

Следующие этапы подготовки продолжатся на Памире, где будут проведены сборы сильнейших альпинистов страны.

А еще через год — штурм Эвереста.

Борис Наконечный
КАРПАТЫ ЗАЛЕЧИВАЮТ РАНЫ

— В Карпатах есть места, где были большие бои, а тут вот они прошли стороной, но деревья потом падали, падали… Ё-ё, так! То беда, когда надо было валить лес. Мы рубили как попало и где попало. Лбы побольше! Война пожгла много; там, на равнине, лес ждали: люди жили в землянках. Лес шел в долину, оттуда грузили эшелон за эшелоном, давай и давай! Ё-ё, так! Тогда в Карпатах много склонов стали голыми!..

Старые вырубки засажены. И не поросль поднялась уже — молодой лес; буки, ели — смереки вытянулись крепкие, дружно и весело. Два века они будут тянуться, пока станут сорокаметровыми гигантами, как сохранившиеся в заповеднике пралисы.

— А что такое пралисы? — спросил я у проводника.

— Как бы это сказать?..

Он подумал немного. Для гуцула это слово всегда было очень понятным, но мне надо было знать точное его значение. Проводник почувствовал это и старался найти подходящие слова.

— …Пралисы — то есть старые деревья… Очень старые деревья — два, три века — это они… Пралисы — то есть прадеды лесов. — Он ткнул посохом в ствол смереки в три обхвата, вернее, ткнул в густой зеленый мох, что покрывал кору.

Я потрогал его рукой — мох был мягким, немного влажным, но под ладонью угадывалась крепость дерева, крепкая, тугая древесина. «Прадед» стоял спокойный, стройный. «В середине нет гнили. Старый, но очень крепкий ствол», — подумал я.

Для разработки научных основ охраны окружающей среды необходимо знать закономерности географического распространения, формирования и функционирования природных экологических систем, прежде всего таких, в которых не проявилось влияние человека. Лучше всего этой цели служат заповедные природные территории.

Не так давно исполнилось 10 лет со дня организации Карпатского государственного заповедника. В этом заповеднике лесами покрыто 92 % общей площади, причем леса в возрасте более 100 лет занимают здесь больше 52 % территории.

Мы с проводником ходили и искали самые старые ели — смереки, редкие растения, следы диких животных.

Это был второй мой проводник. Я занимался фотографированием редких природных объектов для Украинского общества охраны природы, нужно было обойти побольше лесных кварталов. А у каждого из проводников здесь свой участок, и потому после обхода очередного проводник передавал меня своему коллеге — таков установленный порядок.

На перевале между Говерлярским и Черногорским лесничествами у конуса Говерлы местами лежало много снега, и ноги тонули в нем. Потом перевал остался позади, и третий проводник показал тропу к приюту «Брецкул». Спускаться было легко. На снегу виднелись отпечатки медвежьих лап. Внизу ждал патруль лесной охраны.

Проводник был из ближнего к заповеднику села Ворохта. Через плечо у него висела полевая сумка из добротной кожи; она как бы срослась с ним, ничуть не мешала подниматься по крутым склонам, перелезать через валежины. В сумке полголовки чеснока, краюшка хлеба, кусок сала, в другом отделении — полевой дневник.

Мы находили альпийские колокольчики, крокусы. Крокусы наступали на талый снег целыми отрядами; некоторые цветы, на вид хилые, появлялись прямо среди снега, и снег вокруг стебля подтаивал. Я опускался на колени и рассматривал их в видоискатель, а проводник доставал дневник, сосредоточенно обдумывал что-то, потом не спеша записывал. Вести фенологические наблюдения — одна из его обязанностей.

Мы поднимались из поймы реки Прут на полонину. Край полонины порос густым сочным конским щавелем. Было жарко. Граница участка шла по хребту Марыш. Отсюда хорошо видна вершина Говерлы, в другой стороне вырисовываются разбросанные по склону строения.

— …Туда машина не ходит, — сказал проводник, — только конь и человек. То е верховинские села.

Основную территорию Карпатского заповедника в лесном поясе занимают леса из ели обыкновенной, пихты белой и бука лесного. В субальпийском и альпийском поясах фоновые виды — сосна горная, ольха зеленая (душекия) и можжевельник сибирский, образующие криволесье; белоус торчащий и луговик дернистый, формирующие субальпийские луга; осока вечнозеленая и ситник трехраздельный, занимающие основные площади в альпийском поясе.

В заповеднике насчитывается 40 видов растений, зверей, птиц и насекомых, внесенных в Красную книгу УССР. Персонал заповедника охраняет природные богатства от пожаров и нарушений установленного режима, обеспечивает сбережение типичных растительных группировок и диких животных украинских Карпат в их природном состоянии, создает условия для увеличения численности реликтовых растений, ведет научные исследования и работу по обогащению заповедника и смежных территорий ценными видами растений и животных.

Возле села с поэтичным названием Луги, за территорией заповедника, вырублен участок леса, увезены стволы и убран хворост. Где шумел лес — торчат лишь пни; сетовать не приходится: деревья всегда служили ценным строительным материалом. Но вот что примечательно: пеньки те на темной земле не черные, а белые.

Кора аккуратно снята, чтобы не разводить насекомых-вредителей, чтобы живые деревья рядом не болели. Ну раз заботливо снимают кору с каждого пня, то, наверное, не поднимается рука срубить лишнее дерево в ущерб Карпатам.

Из окна автобуса, что шел на Рахов, и там и здесь виднелся старый лес и молодой: на послевоенных вырубках — пустошах поднялись совсем молодые посадки.

Там, наверху, в заповеднике, вовсе не тронутые лесные кварталы. И здесь склоны зарастают — появилось потомство пращуров-пралисов.

Карпаты залечивают раны.

От редакции.

В настоящее время, по предложению Государственного комитета УССР по охране природы, Министерства лесной и деревообрабатывающей промышленности УССР создан Карпатский государственный природный парк.

В состав заповедной зоны включена значительная часть территории Ивано-Франковской области, в том числе город Яремча, селение Ворохта и др. Создание Карпатского государственного природного парка направлено на улучшение условий отдыха трудящихся и охраны природы региона Карпат.

КОРОТКО О РАЗНОМ

Факты подобраны Германом Малиничевым

Рис. А. Жуковой

Зеленые медведи

Тот факт, что в шерсти некоторых животных могут поселяться зеленые микроводоросли, был известен ученым. Но удивил многих случай в зоопарке американского города Сан-Диего. Там позеленели белые медведи. Колонии водорослей при этом не только поселились на боках полярных животных, но и проникли внутрь полых волосков шерсти. Ни мыло, ни лекарства не помогали. Единственным спасением оказалась морская вода с добавками солей магния. Медведи за неделю снова стали белыми.

Конец загадок прополиса

Прополис используется в народной медицине вот уже более 2000 лет. Можно вспомнить, что им лечили свои раны солдаты Александра Македонского. Однако секреты этого природного вещества до конца не были известны ученым. Имелись лишь гипотезы. Правда, антибиотическое действие прополиса было определено объективно. Но где пчелы берут антибиотики?

Недавно за тайны «пчелиной смолы» взялись московские специалисты по биоорганической химии. Вооружившись самыми современными аналитическими приборами, они определили состав и происхождение прополиса. В Европейской части СССР четко выделено два типа. Первый из них, преобладающий, совпадает по составу с выделениями пазушных почек березы и осины. Второй, характерный для южных районов, родствен смолистым выделениям почек тополя. Вот где истоки биологически активных веществ прополиса. Деревья выделяют их для защиты от вездесущих микробов, грибков и вирусов. Пчелам остается лишь посещать ветки деревьев и нести в свой улей лечебные смолистые вещества.

Открытие ботаников

Раньше считалось, что железное дерево (темир-агач), древесина которого тонет в воде, растет лишь в субтропической части Азербайджана. Советские ботаники открыли заросли железного дерева и на северных склонах Большого Кавказского хребта. Ученые определили, что этот уникальный представитель флоры растет там уже около 80 млн. лет. За этот период оно сумело приспособиться к более суровому климату. Заросли железного дерева, отстоящие более чем на 200 км от основного ареала своего распространения на север, нанесены на ботанические карты и взяты на учет.

В защиту потонувших кораблей

В Канберре (Австралия) издан правительственный декрет, согласно которому все корабли, затонувшие в территориальных водах Австралии в ХУЛ и XVIII вв., становятся теперь собственностью государства. Причины подобного акта понятны. В последние годы аквалангисты и водолазы частных фирм и нигде не зарегистрированных компаний развили бурную деятельность по ограблению трюмов затонувших кораблей. В результате ценные вещи и документы уплыли на аукционы в Японию, США и Швейцарию. Австралийские музеи тем самым лишились многих исторических реликвий.

О пиратах XX века

Недавно в бразильском порту Сантус произошла перестрелка между полицейскими и… пиратами, грабившими трюм торгового судна. Корсары облюбовали этот порт и решили нападать на корабли, приближающиеся к Сантусу. По мнению полицейских береговой охраны, организация пиратов существует более 14 лет. Она тесно связана с контрабандистами и фирмами, занимающимися скупкой и перепродажей краденых вещей. Современные корсары имеют быстроходные катера с пулеметами и особую «гвардию» головорезов, берущих на абордаж корабли.

Кондиционеру — 1200 лет?

На берегу Ганга в штате Бихар индийские археологи обнаружили комплекс храмовых построек. Среди руин, очищенных от наносов песка и илистых частиц, оказалось и здание библиотеки с хранилищем рукописей. Сами древние манускрипты не дошли до наших дней. Они погибли во время религиозных войн более тысячи лет назад. Но вот уникальное инженерное сооружение при хранилище сохранилось довольно хорошо. Речь идет о высокой кирпичной башне, в верхнюю часть которой был когда-то вмурован большой котел с водой. От стенок резервуара вниз шли наклонные каналы, по которым охлажденный водой воздух проникал внутрь хранилища. Словом, здесь работал своеобразный кондиционер, который защищал в жаркой местности материал ценных рукописей от иссыхания.

Операция «Саксаул»

Монгольские ученые вот уже несколько лет используют советский опыт по высадке семян саксаула в пустынной местности. Планами первой очереди намечаются посадки на площади в 4 млн. га. При этом используются семена давно акклиматизированного в Монголии кустарника. В создаваемых по плану насаждениях саксаула предусматривается, что в междурядьях, своеобразных оазисах, будут затем выращиваться сельскохозяйственные культуры.

У всех здоровое сердце

Любой человек, попавший в польское село Верховиска, будет прежде всего поражен специфическим запахом на всех его улицах. Пахнет там лекарственной травой — валерианой. Но если поговорите с жителями, то быстро убедитесь, что никто там валерьяновых капель не пьет, даже старики. Все дело в том, что в этом селении выращивают и заготовляют для аптек ценное растение, идущее также и на экспорт. Среди жителей села Верховиска, как утверждают врачи, нет людей с больным сердцем. Оказывается, для хорошего здоровья достаточно одних запахов. Правда, аромат лекарственного растения здесь густой и постоянный.

Самый большой лабиринт Европы

Тернопольская область славится своими карстовыми пещерами. Они привлекают внимание не только туристов, но и исследователей. Вот уже несколько лет изучается пещера, получившая название «Оптимистическая». Недавно специалисты из Львова, Киева, Одессы и Симферополя произвели новые замеры этого подземного лабиринта. Общая длина галерей, залов, озер и гротов составила 139,5 км. Таким образом, еще раз подтвердилось, что «Оптимистическая» — самая крупная пещера в Европе.

Уникальный музей

Уникальный музей открыт недавно в одном из частных каирских особняков, владелец которого отбывает наказание в каторжной тюрьме. Это единственный в мире музей, который одновременно курируют археологи и полицейские. Дело в том, что в этом доме детективы обнаружили собрание древнейших реликвий — амулетов и украшений фараонов, алебастровых и мраморных статуэток. Все эти исторические редкости предназначались для тайной продажи иностранным туристам. А найдены они были в могильниках в долине Нила подпольными шайками грабителей древностей. В чем же смысл экспозиции? Она показывает экспонаты, которых могли бы лишиться не только национальные музеи, но и вся человеческая культура в целом, ибо уникальные находки древнеегипетского искусства должны были уплыть в частные коллекции толстосумов.

Рогатая черепаха

На маленьком скалистом островке у северных берегов Австралии сиднейский палеонтолог Алекс Ричи нашел окаменевшие остатки довольно большой сухопутной черепахи. Удалось установить, что жила она свыше 12 млн. лет назад, не оставив после себя прямых потомков. Вид этот полностью вымер. Ученые в наши дни впервые встретились с представительницей этого удивительного вида. А удивляться тут есть чему. Во-первых, черепаха эта была обладательницей двух острых и загнутых назад рогов. Когда она втягивала голову под панцирь, рога оставались снаружи. Во-вторых, панцирь этого животного был очень тонким. Быть может, именно поэтому данный вид и вымер, ибо эти устрашающие рога медлительной черепахи помочь, конечно, были не в состоянии. Ведь она могла ими только пугать своих врагов.

Белковый картофель

На опытных плантациях близ озера Балатон венгерские селекционеры занимаются выведением необычного сорта картофеля. Его клубни содержат в три раза больше белка по сравнению с клубнями обычных сортов. Собраны первые хорошие урожаи. Проверка показала, что белок картофеля нового сорта по питательности может конкурировать с куриным мясом.

Предполагается, что уже в недалеком будущем овощами с уменьшенным количеством крахмала будут снабжаться санатории для детей и пожилых людей с заболеванием сердечно-сосудистой системы.

Островки для птиц

Уровень воды в лесных озерах по весне весьма капризен. Когда он поднимается, гнезда многих птиц, устроенных в камышовых зарослях, оказываются под водой.

Зоологи и охотоведы Пермской области вот уже несколько лет сооружают для уток искусственные плавучие гнезда. Из разного подручного материала делаются плотики размером примерно в квадратный метр. В середине каждого из них из травы и веток оборудуется гнездо. Но главное в том, что такой плотик привязывается к прибрежным кустам длинной веревкой или ставится на якорь. Подъемы или опускания уровня воды не могут теперь причинить вреда гнездам с кладкой яиц. Утки и другие птицы охотно селятся на таких плотиках. Количество птиц заметно увеличивается.

Клеберит — брат ильменита

Первое время о существовании этих камешков с красноватыми и белыми прожилками знали лишь дети. Они играли в них на мостовых в городах на юге ГДР. Но вот наконец камешки привлекли внимание геологов. Их привезли в Берлин и в лаборатории университета имени Гумбольдта подвергли спектральному анализу. Они содержали в основном окисные соединения титана и железа с небольшими включениями песка и частиц никеля. Анализ позволил сделать вывод, что обнаружен неизвестный до сих пор магматический минерал, хотя он и близок по составу к известному ильмениту — титанистому железняку. В честь известного берлинского профессора Вилли Клебера новый минерал внесен в каталоги под названием «клеберит».

А вот где омулю понравилось!

Попытки ихтиологов акклиматизировать байкальского омуля предпринимались в Японии, Чехословакии, США, Канаде. Это и понятно, ведь рыба редкая да еще вкусная. Но омуль нигде не прижился. Однако недавно нашлось исключение. Байкальский омуль отлично акклиматизировался в водах монгольского озера Хубсугул. Косяки его там из года в год увеличиваются. Ученые считают, что Байкал и Хубсугул возникли в одно время, у них и водный состав схож. Омуль чувствует себя на новом месте как дома.

Еще о пользе болот

Уже давно известно, что чрезмерное осушение болот может привести к печальным последствиям, например к понижению уровня грунтовых вод, что в свою очередь сказывается на урожайности сельскохозяйственных культур, испытывающих резкий недостаток влаги. Теперь к этим выводам следует прибавить и результаты исследований экологов из Чикаго. Они установили еще одно полезное свойство болот. Оказалось, что болотная растительность усваивает и нейтрализует токсичные соединения азота и фосфора. Заросли осоки и особенно камыша служат как бы накопителями этих веществ, не пропуская их и реки и озера. А поступают они в болота из подпочвенных вод, куда попадают из канализационных и индустриальных стоков. Словом, польза болот как преграды против вредных соединений фосфора и азота неоспорима.

Найден атлас Донкера

При разборе архивных полок в национальной библиотеке Австралии был найден старинный фолиант довольно солидного размера. Долгое время он лежал незамеченным в разделе документов по земельной собственности конца XVIII в. Находкой оказался один из старейших атласов мира, известный как «Морской атлас Донкера». Консультации с европейскими специалистами доказали, что обнаружен единственный сохранившийся в мире образец работы известного голландского картографа Хендрика Донкера. Создан этот атлас в 1659 г. в Амстердаме. Он составлен из 19 карт. На одной из них, кстати, есть и Австралия, но… этот континент обозначен лишь приблизительными линиями. Условными контурами даны очертания западного и частично южного побережья. Очевидно, атлас завезен в Австралию каким-то мореплавателем.

К озеру журавлей — не подходить!

Малый Балатон был когда-то заливом большого озера, но постепенно обмелел от наносов впадающей в него речки. Недавно значительная часть этого мелководного озера объявлена особым заповедником. Ученые заметили, что на его берегах охотно поселяются редкие в Европе птицы — журавли, белые цапли, дунайские чайки. Чтобы семейство птиц спокойно обосновалось на Малом Балатоне и размножилось, посещение озера на несколько лет запрещено. Туда допускаются лишь орнитологи, следящие за состоянием гнездовий. Кроме того, ученым поручено защищать птиц от хищников.

Следы гигантского удара

Около пяти миллионов лет назад в том месте на Чукотском полуострове, где сейчас находится озеро Эльгыгытгын, произошла встреча нашей планеты с огромным каменным метеоритом. Космический пришелец, вероятнее всего, имел в диаметре около полукилометра. В результате этого катаклизма и образовалась глубокая впадина, где сейчас плещутся воды озера. Это было определено экспедицией геологов АН УССР. Обследуя берега озера, они обнаружили явные следы гигантского удара — кольцевые разломы, оплавившийся кварц и гранит. «Брызги» из камней были разбросаны на десятки километров вокруг кратера.

Работа ветра

Ураганы и смерчи, поднимая в воздух частицы верхнего слоя земли, уносят их на большие расстояния. Известны, например, случаи, когда песок Сахары оседал в Лондоне. Австрийский географ Франц Герберт решил подсчитать с помощью ЭВМ примерный тоннаж пыли, которая уносится с Африканского континента. Цифра оказалась внушительной — около 21 млрд. т.

Остатки старинной мельницы

Близ города Писек на юге Чехословакии летом 1979 г. обнаружены остатки средневековой водяной мельницы. Она была сооружена более 400 лет назад на берегах реки Отавы. Чем же примечательна эта небольшая мельница? Как определили ученые из Пражского археологического института, мельницу соорудили не для помола зерна, а для промывки золотоносных песков. Это первая подобного рода находка в Европе. Исключительный интерес проявили к ней историки из многих стран мира.

Косилки с клаксоном

Во Франции и Бельгии в виде эксперимента начали использовать сенокосилки с колокольчиками, трещотками и гудками. Производить сильный шум на покосе предложили члены общества охраны животных. Дело в том, что во время покосов под ножи машины попадают фазаны, молодые косули, зайцы и многие другие представители уже сильно поредевшей в Европе фауны. Статистика утверждает, что на каждой сотне гектаров косилки убивали до семи зайчат.

Альпинисты открыли озеро

Когда бухарестские альпинисты вернулись из своего трудного похода в горный массив Фегэраш, они рассказали, что обнаружили в одной из впадин большое озеро. Им не поверили в первую очередь географы. Такого озера не было на карте Южных Карпат. Однако последующая аэрофотосъемка подтвердила правоту альпинистов. На высоте 2375 м над уровнем моря действительно находится безымянное ледниковое озеро. Оно самое большое в этом районе. Таким образом, географические открытия в наши дни возможны и в Европе.

Фермы лягушек

Правительство Индии выделило сотни тысяч рупий на создание экспериментального центра по селекции и разведению лягушек и организацию целой серии ферм, подведомственных этому центру. Дело в том, что экспорт лягушачьих лапок в Европу давно приносит существенный доход государству, исчисляемый во многих миллионах долларов. Но теперь дело не только в этом. Ученые предложили разводить лягушек для нужд сельского хозяйства. Отобраны перспективные виды, которые поедают насекомых и слизняков. Среди сельского населения проводится кампания по разъяснению огромной пользы лягушек.

Айсберг на привязи у спутника

Весной 1979 г. американские и датские специалисты провели эксперимент в Северной Атлантике, связанный с радиомаркировкой крупных айсбергов. Для этого над верхушками опасных ледяных гор зависали вертолеты, с которых сбрасывались острые стальные гарпуны-стержни с радиопередатчиками и яркими фонарями. Таким образом, айсберг превращается в плавучий маяк, предупреждающий корабли об опасности. Кроме того, передатчик шлет кодированные сигналы на метеорологический спутник, который затем сообщает координаты айсберга штурманам кораблей, плавающих в Северной Атлантике.

Вода из пещеры для нужд ирригации

Удивительный мир глубоких пещер Кубы привлекает туристов и исследователей из разных стран мира. Там можно полюбоваться на огромные сталактиты, увидеть не только слепых рыб, но и крабов.

В наши дни внимание кубинских спелеологов обращено не на экзотику пещер. У них родилась смелая и оригинальная идея. Связана она с тем, что многие пещеры — это огромные подземные водохранилища. Например, недавно на глубине 80 м было обнаружено озеро, накопившее десятки тысяч кубометров пресной воды. Как раз той воды, которая так дефицитна в условиях жаркого климата Кубы. И вот впервые в мировой практике предложено выкачивать живительную влагу из таких пещер для нужд орошения полей и снабжения населения городов чистейшей питьевой водой.

Города без зелени

Итальянское ботаническое общество провело обследование зеленых насаждений во Флоренции. Было установлено, что более 20 % деревьев в этом городе засохло. Каштаны, липы и пинии погибли из-за соединений свинца, которые содержатся в выхлопных газах автомобилей. Чем быстрее растет число машин на улицах, тем больше засыхает деревьев. Погибают они и от различных солей, попадающих в грунтовые воды вместе с ядовитыми стоками промышленных предприятий. Ботаники обнаружили сходную картину и в других городах Италии. Ученые делают выводы, что, если не принять особые меры, города вскоре могут стать «каменными джунглями» без единого дерева.

По следам легенды о драконе

Примерно в 800 км к юго-востоку от Адена в водах Индийского океана расположен остров Сокотра. С ним связано много средневековых арабских легенд. Одна из них рассказывает, что давным-давно в горах острова произошла битва гигантского дракона со слоном. Победил в этом сражении слон. Он проткнул своими бивнями грудь чудища. На том месте, где пролилась кровь дракона, стали расти необычные деревья. Они выделяют ароматическую смолу красного цвета. Издревле она поставлялась в страны Азии как дорогое косметическое средство. Современных ученых эта легенда заинтересовала еще и потому, что местные поверья приписывали смоле драконового дерева удивительные целебные свойства, в частности при лечении ожогов. Сейчас это подтвердилось научной проверкой.

Экспедиция ботаников нашла на острове и другие ценные лекарственные травы и растения. Надо сказать, что нигде, кроме острова Сокотра, они больше не встречаются.

Почему возросли заказы на акул?

Действительно, рыбаки в Мексиканском заливе получили много заказов на вылов живых акул. Американские, английские и канадские биологи создали при университете в Майами специальную лабораторию по изучению морских хищниц. Ученых заинтересовал тот факт, что акулы не восприимчивы к вирусам, не подвержены опухолевым заболеваниям, а серьезные раны на их теле быстро зарастают. Биологи предполагают, что завидное здоровье акул объясняется тем, что в их организме всегда есть солидный резерв антител, то есть тех самых частиц, которые у других животных образуются только при инфекционных поражениях. Разгадка феномена акул — секрета состава их крови и веществ в печени, как предполагается, поможет создать лекарственные препараты для борьбы с самыми опасными заболеваниями человека.

Предсказание с помощью лазера

Как известно, в мае 1980 года началось мощное извержение вулкана Сент-Хеленс в США, «дремавшего» до этого свыше 100 лет. По наблюдениям японского геофизика Мотокадзу Хидоно, облако вулканической пыли достигло острова Кюсю. Ученый провел лазерное зондирование стратосферы над Японией и насчитал такое количество мелких частиц пепла, которого достаточно для ослабления солнечного излучения и понижения средних температур. Он подсчитал, что на высоте 18 км образовался слой аэрозолей плотностью почти в 30 раз выше нормальной. Позже такой же слой толщиной до 2 км был обнаружен над Атлантическим и Тихим океанами. Японский ученый считает, что по опыту прошлых извержений может создаться понижение средних температур в умеренных широтах, опасное для ряда сельскохозяйственных культур.

ЗАРУБЕЖНЫЕ НАУЧНЫЕ ВЕСТИ

Информация подобрана Борисом Силкиным

Рис. В. Родина

Спутник следит за чистотой атмосферы

Американский метеоролог Уолтер А. Лайонс проанализировал снимки, сделанные в июне 1979 г. с борта метеоспутников, находившихся на экваториальной орбите, с высоты около 46 тыс. км. На снимках видна мощная полоса дымки, протянувшаяся над значительной частью США — от штата Кентукки до Мэриленда — и затем уходящая на 1300 км к востоку от побережья до центральной части Атлантического океана.

Анализ показал, что эта дымка — плотная масса воздуха, насыщенного сульфатами, выделяющимися в атмосферу в результате сжигания больших масс каменного угля на электростанциях промышленных районов бассейна р. Огайо и Новой Англии (северо-восточные штаты США, у Атлантического побережья).

Сульфаты служат ядрами конденсации капель влаги, которые образуют дымку и обычно снижают видимость более чем наполовину. При высоком атмосферном давлении дымка может сохраняться на одном месте в течение нескольких недель.

Под дымкой могут возникать грозовые фронты в областях, где охлажденные воздушные массы соприкасаются с более теплыми. Дождь «размывает» дымку, но, впитывая в себя серную кислоту, осадки приобретают токсические и коррозионные свойства.

Исследования также показали, что в пределах дымки существует высокая концентрация озона. Это оказывает неблагоприятное влияние на посевы сельскохозяйственных культур, в частности бобовых.

Борьба с загрязнением океана

Министерство рыболовства Канады провело испытания специальных сферических пластмассовых радиобуев, которые, позволяют следить за перемещениями нефтяного пятна в открытом море Даже в условиях шторма или тумана. Такие буи с радиопередатчиками можно сбрасывать с вертолета, летящего на высоте до 50 м над поверхностью моря.

Длительные испытания показали, что буи дрейфуют вместе с нефтяным пятном, в центре которого они сброшены. Прием радиосигнала можно вести при помощи судовой; радиоаппаратуры. До настоящего времени принятие мер по борьбе с нефтяным загрязнением часто затруднялось сложностью слежения за их дрейфом в неблагоприятных метеорологических условиях.

В целях предотвращения загрязнения океана в США принят закон, запрещающий сброс в море жидких и твердых отходов без разрешения Управления по защите природной среды. В результате всех принимаемых в последние годы в США мер масса сбрасываемых в море промышленных отходов существенно сократилась.

Во многих портах, в том числе Вальдесе (штат Аляска), становящемся крупнейшим пунктом перевозок нефти, возводятся сооружения для предотвращения попадания жидкого горючего в море.

Метеохарактеристики засухи

Сотрудник Скриппсовского океанографического института анализировал метеообстановку, сопровождающую катастрофические засухи, охватившие в 1976–1977 гг. Тихоокеанское побережье США, в 1972 г. — Восточную Европу, в 1976 г. — Британские острова, в 1952–1954 гг. — Юго-Запад США, и засуху 1930 г., вошедшую в историю Запада США как «год пыльных бурь».

Исследователь установил, что всем этим катастрофам сопутствовали: 1) возникновение нисходящих потоков воздуха, что вследствие увеличения давления повышало температуру и уменьшало влажность атмосферы, препятствовало конденсации влаги, способной вызвать осадки; 2) образование зон с очень высоким давлением непосредственно над районом засухи; 3) формирование мощных «сопутствующих» зон высокого давления над океаном по обе стороны континентального высокого давления.

По мнению исследователя, образованию «сопутствующих» зон и возникновению засух может способствовать разогрев или охлаждение морской воды. Так как океан более длительное время сохраняет тепловую энергию, чем атмосфера, области высокого давления над ним в состоянии создать в атмосфере вызывающие засуху условия и в последующие годы.

Исследователь не исключает и солнечного влияния на возникновение засухи.

Джунгли под угрозой

Английский ботаник Тимоти Уитмор (Оксфордский университет) считает, что при нынешних темпах рубки к 2000 г. на Земле останется не более трети тропических лесов, существовавших еще недавно. Опасность усугубляется тем, что во многих районах не только вырубаются крупные деревья, но и полностью сводятся более мелкие породы и подлесок, идущие на производство бумажной массы.

Некоторым ценным породам деревьев грозит полное уничтожение. По подсчетам Т. Уитмора, для поддержания древесного вида в сохранности необходимо не менее 5 тыс. отдельных его представителей, занимающих площадь как минимум от 17 до 135 км² в зависимости от вида. Площадь джунглей и других тропических лесов уменьшается с такой интенсивностью, что в ряде районов она скоро может приблизиться к критической.

Цунами в Индонезии

18 июля 1979 г. катастрофическая волна цунами обрушилась на южное побережье о. Ломблен в архипелаге Малых Зондских островов. Волна достигла отметки 45 м над уровнем моря и полностью опустошила 50-километровый отрезок побережья.

Погибло 150 человек, а 350 человек пропало без вести. Цунами вызвало оползни, огромные массы породы обрушились в море.

Источник цунами достоверно неизвестен. Согласно данным Национального центра информации о землетрясениях (США), мировой сейсмической сетью не зарегистрирован в этом районе ни одни подземный толчок, который мог бы послужить причиной душами.

Однако индонезийская метеоролого-геофизическая станция Купанг, расположенная в 175 км к югу от о. Ломблен, отметила 18 июля землетрясение, магнитуда которого осталась неопределенной.

Гигантский ископаемый медведь

Во время земляных работ в районе Кирнса (штат Юга, США) обнаружены необычные кости. Приглашенный для их осмотра д-р палеонтолог Джеймс X. Мадсен (университет штата Юга) установил, что это остатки неизвестного науке вида ископаемого медведя, жившего в верхнем плейстоцене (около 18 тыс. лет назад).

Окаменелость представляет собой бедренную кость, длина которой превышает 75 см, или почти втрое длиннее бедра современного медведя. Рост ископаемого животного, вставшего на дыбы, составлял почти 4 м, что примерно на 1 м превышает размеры нынешнего белого медведя и на 1,5 м — гигантского серого — гризли.

Высказывается предположение, что этот ископаемый: медведь — крупнейший из всех, живших на Земле. Обнаружены фрагменты обоих бедер, две большеберцовые кости, один поясничный и один крестцовый позвонок животного.

Необычный удильщик

Науке известно семейство рыб-удильщиков, у которых в ходе эволюции возник специальный орган для приманивания добычи. Эти рыбы обычно занимают неподвижное положение на обломке скалы, принимая окраску водорослей и покачивая «приманкой» — особым выростом, который похож на беспозвоночных (червей или креветок). Рыба, пытающаяся овладеть «приманкой», становится жертвой удильщика.

Недавно ихтиологи Теодор У. Питш и Дейвид Б. Гробекер (университет штага Калифорния, США) обнаружили, что в водах, омывающих Филиппинские острова, водится ранее неизвестный вид удильщика, «приманка» которого очень напоминает маленькую рыбку.

Тело этой рыбы (ее назвали антеннариус) имеет длину около 3 см и покрыто кремовыми, коричневыми, красными и черными пятнышками. Рыба обладает гибким выростом, достигающим 27 мм в длину. На его конце уплощенное образование ткани длиной около 14 мм. Это и есть «приманка», окрашенная в коричневые н белые тона с двумя черными пигментными точками, имитирующими глаза. «Приманка» имеет также вертикальные полоски, нитеобразные волокна с выступами, напоминающими плавники.

Когда приманка не нужна, гладкая мускулатура антеннариуса свертывает ее в плотный комок неправильной формы, а гибкий «удильный» выступ прижимается к телу рыбы. Приманивание добычи встречается не только в море, но и на суше. Такое поведение описано у различных видов пауков, черепах, гепардов и других животных, нередко принимающих неподвижную позу, но демонстрирующих какую-нибудь часть тела в качестве «приманки». Однако столь совершенный аппарат, как созданный природой для этих целей у антеннариуса, встречается крайне редко.

Лишайники — индикаторы загрязнения среды

Американские ботаники Мейсон Хейл и Джеймс Лоури исследовали лишайники, растущие на о. Пламмерс, расположенном рядом с мостом автострады Вашингтона, соединяющей штаты Мэриленд и Вирджиния. В качестве контрольной группы использовались лишайники о. Бэр, находящегося в 5 км от о. Пламмерс, вдали от каких-либо дорог.

Заводов и электростанций, работающих на угле и тем загрязняющих общее воздушное пространство, в окрестностях обоих пунктов нет. Таким образом, повышенное содержание свинца может быть вызвано лишь выхлопными газами автомашин.

Установлено, что частицы свинца серьезно замедлили рост лишайников.

Образцы лишайников, собранные на о. Пламмерс в 1938 г., задолго до строительства автострады, и находящиеся ныне в музее, содержат лишь 106 частей свинца на 1 млн. Примерно этот уровень сохранялся здесь до 1964 г., когда завершилось строительство автомобильного моста. В 1965 г. ио мосту проходило за сутки в среднем окало 40 тыс. машин. Содержание пддду» стало быстро расти. В 1977 г., когда число проезжающих автомашин достигло в среднем 100 тыс. в сутки, оно составило 1200 частей на 1 млн. (Для сравнения: в тропических областях Панамы, совсем не затронутых индустриализацией, соответствующая величина составляет лишь около 5 частей на 1 млн.)

Можно считать установленным, что лишайники представляют собой идеальный организм для контролирования загрязнения природной среды, так как они активно поглощают свинец из воздуха и сохраняют его в продолжение всей своей жизни. Свинец — наиболее распространенный н легко измеряемый из всех тяжелых металлов, входящих в состав автомобильного выхлопа. Однако лишайники могут отлично «регистрировать» также и другие содержащиеся в нем тяжелые металлы — никель, медь и кадмий.

Метеорология городов

Длительные наблюдения на территории города Сент-Луис (штат Миссури, США) показали, что «теплый остров» (участок атмосферы над крупным промышленным центром) оказывает существенное влияние на погоду и климат окружающей местности. Оно отчетливо ощущается даже на расстоянии около 40 км, на противоположном берегу реки Миссисипи. Среди наиболее заметных результатов такого воздействия — увеличение количества осадков, частота и продолжительность гроз.

Аналогичные эксперименты проводились в окрестностях Чикаго. Одновременно изучалось влияние на метеоусловия большого пресноводного бассейна — озера Мичиган, на берегу которого стоит Чикаго.

Наблюдения показали, что среднее количество отадмиц выпадающих во время гроз, возникающих к северо-западу от Чикаго, возрастает в сторону города Ла-Перт (штат Индиана), находящегося и 80 км от Чикаго.

Воздействие озера Мичиган на климат и погоду Чикаго не столь уж значительно; хотя оно н приводит к некоторому снижению средних температур, но существенно изменить эффект городского «теплового острова» озеро не может.

Советско-американское открытие

в Беринговом море

В 1977 г. на судне «Волна» советскими и американскими учеными проводились совместные научные исследования в Беринговом море — самой северной акватории Тихого океана, отделяющей Азиатский континент от Америки. Главная цель работ — выяснение причин высокой биологической продуктивности этого моря, расположенного в обычно небогатых жизнью субарктических районах Земли.

Научно-исследовательское судно «Волна» было предоставлено Советским Союзом. На борту судна работало 18 советских и американских специалистов; США предоставили в распоряжение экспедиции часть исследовательской аппаратуры и электронную вычислительную технику.

Базой экспедиции служил порт Датч-Харбор на Алеутских островах. Судно выполнило 28 океанологических станций, собирая данные о температуре воды, ее солености, объеме и видах загрязнения, количестве растворенных в ней кислорода, тяжелых металлов, различных химических веществ, включая гидроуглероды, о массе питательных веществ, планктона и т. п. Результаты исследования глубинных течений обрабатывались сразу на борту судна при помощи ЭВМ.

Итоги всех этих исследований были подведены на конференции, состоявшейся в июне 1979 г. в Фордхемском университете (штат Нью-Йорк). Советская делегация, которую возглавляла морской микробиолог А. В. Цыбань, обменялась результатами анализа собранных материалов с американскими коллегами, возглавляемыми Джоном Дж. Мак-Лафлином.

Важнейшее открытие состояло в том, что из примыкающих к Берингову морю районов Тихого океана сюда направляется неизвестное ранее глубинное течение. Продвигаясь по шельфу на север в северо-восточной части этого моря, его водные массы постепенно поднимаются ближе к поверхности и несут с собой из глубин большое количество нитратов, фосфатов, силикатов и трассирующих элементов, которые образуют питательную среду для фитопланктона — мельчайших водных растительных организмов.

Поднятые на борт пробы воды показали, что в одном ее литре содержится от 0,5 до 1,5 мг нитратов и от 0,095 до 0,190 мг фосфатов, что представляет весьма высокие величины даже для морей умеренного климатического пояса.

Питаюпшйся этими веществами фитопланктон служит пищей для зоопланктона — мельчайших животных организмов, в свою очередь поедаемых рыбами и другими крупными морскими животными.

Это и есть ответ на вопрос, почему в столь суровых природных условиях в большом количестве встречаются растения ста семидесяти и животные трехсот различных видов, составляющих одну из богатейших экологических систем Мирового океана.

Экологические исследования

в Папуа — Новой Гвинее

Молодое государство Папуа — Новая Гвинея принимает активное участие в проводимой под эгидой ЮНЕСКО международной программе «Человек и биосфера». В частности, здесь исследуется влияние вырубки леса (как сплошной, так и выборочной) в долине р. Гогол на экологические и социальные аспекты окружающих районов провинции Маданг. При этом производится классификация почв, картирование растительности, изучаются процессы ее естественного восстановления, определяется роль пернатых в распределении растительности, качество воды, изучается экология насекомых и грибковых организмов ит. п.

Другая часть программы — сравнительные экологические работы в районах Лаэ (северо-восток о. Новая Гвинея) и Аделаиды (штат Южная Австралия). Часть этих работ, взятая на себя учеными Папуа — Новой Гвинеи, включает составление исчерпывающей экологической характеристики города Лаэ и окружающей его местности, в том числе использование энергии и воды, жилищные условия, питание населения, его бюджет времени и другие социальные аспекты. Все эти характеристики подлежат сопоставлению с аналогичными материалами, собираемыми сотрудниками. Австралийского национального университета в городе Аделаида.

Воздействие человеческой деятельности на экологические системы речных дельт изучается в районе строительства гидроэлектростанции на р. Пурари, впадающей в залив Папуа. Наблюдениям подвергаются популяции речных и морских прибрежных рыб и других водных организмов, изменения в процессах накопления осадков на дне, роль бактерий и питательных веществ в развитии водной фауны и флоры, степень эффективности мер по борьбе с малярией и с заболеваниями, переносимыми членистоногими. Предусмотрено также антропологическое изучение местного населения и его традиционного взаимодействия со средой обитания.