ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Когда Чику объявила о своем намерении связаться с Луной, Имрис Квами поначалу был крайне неоднозначен, предупредив, что ни одно сообщение не было полностью защищено от подслушивания Арахны.

- Но на этот раз мы не будем говорить о ней, - сказала Чику.

К тому времени Квами уже имел некоторое представление о том, к чему приведет этот разговор. - Но если вы начнете обсуждать физику Чибеса, это вряд ли будет похоже на обычный, повседневный разговор.

- Вы не знаете мою мать.

- Я посмотрю, что можно сделать. У нас есть несколько зарезервированных квангл-тропинок для случаев, когда нам нужно максимальное уединение. Не могу гарантировать, что Арахна не перехватит их, но они намного лучше обычного уровня гражданского шифрования.

- Я возьму то, что у вас есть, Имрис. И поверьте мне, это не займет много времени.

В последние месяцы 2365 года Земля и Сатурн находились в оппозиции друг к другу. Чику видела освещенный лик Земли почти целиком: сначала бледно-голубую звезду, затем точку, затем круг, испещренный белыми и зелеными пятнами. Круг получил яркую серебряную монету спутника. Луна совсем не казалась серой, пока они не подошли намного ближе. Уже тогда это был многоцветный серый цвет, великолепно пестрый - палево-серый, никелево-серый, охристо-серый. Цепочка огней окутывала Луну на низкой орбите, и по темной стороне было разбросано еще больше огней, их синаптические сети, города, дороги и космопорты, так много света, что из космоса Луна выглядела дружелюбнее и маняще, чем когда-либо выглядела Земля. Зоны особого исторического значения, посадочные площадки и первые лунные базы представляли собой темные лужицы исчезающего реголита.

Дядя Джеффри однажды рассказал Чику, как он вышел в африканскую ночь, где-то неподалеку от дома, и дал указание расширению нанести на Луну территориальные знаки и транснациональные границы - гордые цвета великих космических держав. В каком-то смысле на это приятно смотреть, потому что колонизированная Луна говорила о международном сотрудничестве, о разногласиях, разрешаемых путем переговоров, и о верховенстве межпланетного права, а не о танке и мачете. Но теперь Чику не нужно было расширение, чтобы увидеть Луну, изрубленную на куски и умиротворенную под нагромождением городов. Теперь хитрость заключалась в том, чтобы заставить расширение убрать все это и наклеить призрачную Луну поверх реальной.

Когда "Гулливер" был в тридцати световых секундах от Земли, Чику отправила запрос на чинг-связь Джитендре Гупте.

Он мог бы отказаться - был, по крайней мере, один шанс из трех, что он будет спать или чем-то еще занят, - но согласие пришло всего через минуту, и вот она уже была там, стояла рядом с ним, в пещере на Луне. Джитендра был таким же высоким и худощавым, как всегда, теперь слегка сутулился, за исключением тех случаев, когда сознательно поправлял осанку, его голова была выбрита или облысела (она никогда не была до конца уверена, что именно, но никогда не видела его с волосами), широкая улыбка и легкие, приветливые манеры, которые, как она знала, противоречили значительному росту и эмоциональному напряжению, в котором он находился последние несколько лет. Он был стариком. Это было несправедливо по отношению к Джитендре, то, через что ему пришлось пройти с Санди, совсем несправедливо.

- Рада тебя видеть, отец. Мне жаль, что прошло так много времени.

- Все в порядке, Чику. Ты была занята, и мы знали, что с тобой все в порядке.

- Мне все равно следовало позвонить. Но я подумала, что если с матерью произойдут какие-то изменения...

- Ты была бы первой, кто услышал об этом. Ты, конечно, права. И нет, на самом деле никаких изменений не произошло. - Он улыбнулся, скрывая годы печали, как будто в этом не было ничего особенного. - Однажды она вернется к нам, Чику. Я уверен в этом. - Джитендра хлопнул в ладоши. - А как у тебя дела? Я вижу, что в космосе - на корабле, не меньше! Ты путешествуешь одна или с...

- С Педру, да. Он со мной.

- Он, кажется, хороший человек. Он мне понравился, когда мы разговаривали. Вам обоим следует как-нибудь слетать на Луну. Или, возможно, ты уже в пути в этот самый момент!

- Боюсь, не в этот раз, - сказала она. - Мы немного торопимся вернуться на Землю, и меня не было некоторое время.

- С генетикой не поспоришь. Страсть к путешествиям у тебя в крови. Вот в чем мы с твоей матерью никогда не были на одной волне. Санди хотелось увидеть все, впитать в себя все возможные человеческие переживания. Я был вполне доволен своим маленьким микрокосмом здесь, на Луне.

Они находились в подземном жилище Санди и Джитендры под лунным грунтом. Они съехали из своего жилья в бывшей Непросматриваемой зоне много лет назад, когда прибыли магнаты недвижимости и довели рынок аренды до абсурда. Теперь они жили в небольшой общине где-то недалеко от северного склона рифтовой долины Рима Ариадеус, части небольшой деревушки с соединенными домами и скромными местами для отдыха, в которой проживало около пятидесяти семей. Это было уединенное местечко, в двух часах езды от ближайшего железнодорожного узла и в шести часах езды от ближайшего сколько-нибудь значимого населенного пункта. Но им здесь нравилось. Для Санди это было избавлением от давления, присущего любому Экинья, безусловно, тому, кто по общему мнению был чем-то вроде современной знаменитости. Для Джитендры это было все, что ему было нужно от жизни - мир, умиротворение и пространство для игр с его игрушечными роботами и автоматами, в которых он находил вселенную тихого очарования.

Они были здесь уже сто лет, хотя за все это время Чику сомневалась, что лично посещала их больше трех раз. Ее послужной список по вступлению в игру был едва ли лучше. По мере того как ее мать все больше и больше погружалась в математику, звонки Чику становились все реже и реже. Это причиняло Джитендре немалую боль, но правда заключалась в том, что Санди, казалось, не знала и не заботилась о том, что ее дочь остается в стороне, и это безразличие только сделало Чику еще менее склонной навещать ее.

Но вот она здесь, спускается с быстро движущегося космического корабля с головой, полной забот, и все же ей было приятно снова увидеть своего отца.

- Пройдем в гостиную, - предложил Джитендра, жестом приглашая ее следовать за ним, когда он, наклонившись, вошел в одну из низких смежных дверей. - Кстати, я разговаривал с твоей матерью всего несколько дней назад.

- Она выходила?

- Окно ясности. Это продолжалось добрых пару часов. Мы говорили о многом - о тебе, конечно, и о твоем друге Педру, и о Джеффри... Ей всегда нужно напоминать, что Джеффри сейчас не с нами. Дело не в том, что у нее плохая память, просто она не придает большого значения этим вещам, когда находится там, в глубине души.

- Как она могла забыть, что ее собственный брат мертв? - сказала Чику. Но она была осторожна, чтобы это не прозвучало как критика.

- Не хочешь ли чаю?

Она была в теле робота, так что было вполне возможно принять предложение Джитендры, но она отказалась. - Я действительно не смогу задержаться надолго, отец. Мы используем очень высокий уровень шифрования, но чем дольше мы проводим время в разговоре, тем больше шансов, что кто-то взломает шифрование.

- Это звучит очень загадочно!

- О, тут не о чем беспокоиться. И это не значит, что у тебя не было своей доли приключений, не так ли?

- У нас были свои моменты. Хотя такого рода вещи всегда были больше сильной стороной твоей мамы, чем моей. Тем не менее, из-за нее мы оба чуть не погибли на Марсе... - Теперь они находились в гостиной, комнате в форме чайника с ответвляющимися комнатами. Стены представляли собой утрамбованный грунт, сплавленный с пластиком до твердого жемчужно-серого цвета. Тут не было ни окон, ни световых люков - для этого они находились слишком глубоко под землей. Но сотовые панели в стенах мягко воспроизводили череду лунных изображений в режиме реального времени, дневной стороны, ночной стороны и терминатора. Время от времени на одной из панелей показывалась какая-нибудь часть Африки. Чику различила звенящие переливы музыки коры, вероятно, какой-нибудь пыльной старой записи. У этого места был особый запах, какой-то аромат лаванды, который навевал счастливые ассоциации с детством.

- Я кое-что принесла с собой, - сказала она, пока Джитендра готовил себе чай. Пара механических солдатиков с ключами от часов, поворачивающимися у них за спиной, топтались у его ног. - Мне нужно, чтобы ты показал это маме, когда она в следующий раз будет... ясной.

- Это может занять некоторое время.

- Ты сказал, что с прошлого раза прошло всего несколько дней.

- Несколько. Может быть, пару недель, теперь, когда я задумался об этом. - Он почесал затылок. - Я не очень хорошо ориентируюсь во времени.

- Никто из нас не совершенен. Но это довольно важно, отец. Если бы ты мог донести это до нее, даже если для этого придется заставить ее отказаться от этого... Ты ведь можешь иногда это делать, не так ли?

- Я могу попробовать, - сказал он без особого энтузиазма.

- Мне действительно жаль, что она заставляет тебя проходить через все это. Это неправильно.

- Мне нравился ее ум, Чику. И все еще нравится. Это только правильно, что я позволяю ее разуму идти туда, куда он хочет. Итак, что у тебя есть для нее?

Чику развела руки, образуя квадрат. Благодаря квангл-узлу она принесла с собой символы с "Зимней королевы". Они теснились друг к другу на стекле, ярко-неоновые. Она передала неосязаемый предмет Джитендре.

- Кое-какой контекст мог бы оказаться полезным, - сказал Джитендра, забирая у нее стекло, как будто оно было настоящим.

- Очевидно, это синтаксис Чибеса, - сказала она, когда Джитендра повернул панель, чтобы посмотреть на нее с другой стороны. - Уверена, что ты разбираешься в математике.

- Было бы трудно не сделать этого, когда твоя жена взяла на себя обязательство всей своей жизни. - Теперь он щурился сквозь стекло, подставляя его к сиянию одной из настенных панелей, когда оно сменялось оранжевым румянцем заката в Серенгети. - Ты думаешь, она найдет в этом какое-то развлечение?

- Думаю, что за этим может быть нечто большее. Эти символы, если предположить, что мне не солгали, пришли с корабля Юнис - того самого, на котором она вылетела из солнечной системы еще до рождения мамы.

- Если бы я изучал то, что предположительно является вазой эпохи Мин, то на этом этапе мог бы потребовать уточнения происхождения.

- Я ничего не могу доказать. Но если бы я сказала тебе, что символы были показаны мне Аретузой, это имело бы некоторый вес, не так ли?

- Полагаю, что да, - с сомнением сказал Джитендра. - Но тогда мне, вероятно, потребовались бы доказательства того, что ты разговаривала с Аретузой.

- Есть причины, по которым я не могу сказать столько, сколько хотелось бы, по крайней мере, не прямо сейчас. Но я рискнула, открыв этот канал, и не стала бы делать этого только для того, чтобы тратить твое время впустую. - Чику заколебалась, гадая, как много она осмелится рассказать. Ей приходилось постоянно напоминать себе, что она разговаривает не с Джитендрой, а со сдвинутой во времени симуляцией Джитендры, запаздывающей на целых шестьдесят секунд. Реальный Джитендра к этому времени уже начал бы улавливать начало разговора, и ответы симуляции корректировались бы в соответствии с его реакциями в реальном времени по ходу диалога. Но это был не Джитендра. - Я провела несколько простых проверок этого синтаксиса, - уклонилась она от ответа. - Это... другое. Кажется, это соответствует правилам, но аргументы расходятся в необычных направлениях. Как будто есть способ построить новые логические структуры, которые всегда существовали, всегда подразумевались старой математикой, но мы просто их не видели.

- Но тот, кто нацарапал эти символы, мог их видеть.

- Интересно, что мама о них подумает. Мне нужно знать, Джитендра. Прямо сейчас это самое важное в моей жизни.

- Но у тебя есть математические способности. Если это что-то новое, отнеси это экспертам.

- Я не могу этого сделать. Начнем с того, что картина неполная - это не полностью сформированные утверждения, а просто наброски утверждений, которые еще не были должным образом сформулированы. Во-вторых, я не в том положении, чтобы доверять кому-то, кого я не знаю. Если ты не возражаешь, я бы предпочла сохранить это в тайне в семье.

- Если бы я не знал тебя лучше, у меня могли бы возникнуть серьезные опасения за твое психическое здоровье. Ты регулярно посещала нейрохирурга, да?

- Да, и я также чищу зубы три раза в день.

- Тогда ты развеяла мои опасения. - Джитендра прошелся по гостиной со стеклом, как будто искал место, куда бы его повесить.

- Если синтаксис указывает на физику после Чибеса, - сказала Чику, внезапно почувствовав комок в горле, - голокораблям нужна эта информация.

- И ты была бы тем, кто распространил бы это.

- Ты лучше всех знаешь, кто я такая, отец. Я не могу подвести "Занзибар".

- Ничего не обещаю, Чику. Ты уже должна была это знать.

- Но ты ей покажешь.

- Я сделаю все, что в моих силах, но тебе не следует рассчитывать на получение ответа. Ей нужно было бы понять вашу срочность, а это не то, что я могу ей сообщить. - Джитендра резко отвел взгляд, как будто в его лице было что-то такое, чего он не хотел, чтобы она видела. - В свои лучшие дни, когда она возвращается к нам, кажется, что она никогда и не уезжала. Но такие дни стали более редкими, чем раньше. Математика держит ее в своих руках, Чику. Я беспокоюсь, что наступит время, когда она больше никогда не всплывет на поверхность и останется погруженной в свои мысли. - В его голосе появились певучие нотки. - В пещерах, неизмеримых для человека, вплоть до моря без солнца.

- Когда мы начинали, ты говорил так оптимистично.

- Я пытаюсь. Но это не всегда легко. - Он поставил стекло на полку. Объект был бы совершенно невидим для любого, кто случайно посетил бы их дом или зашел в него, если бы Джитендра не дал им разрешения увидеть его. И даже тогда девяносто девять из ста посетителей не имели бы ни малейшего представления о том, что на самом деле означают эти корявые, слегка антропоморфные символы.

Чику знала, что может доверить ему это.

- Я бы хотела повидаться с ней, прежде чем уйду.

- Ты уверена? Кажется, я припоминаю, что в прошлый раз это тебя расстроило. Никто не подумает о тебе хуже, если ты сейчас уйдешь.

- Я бы с удовольствием, - сказала Чику.

- Мне не нужно говорить тебе, где она.

Джитендра посторонился, и она вошла в соседнюю спальню, где ее мать теперь проводила почти каждый час своей жизни. Это было похоже на посещение кого-то в больнице, кого-то с острым физическим недугом. На самом деле в Санди Экинья не было ничего особенного, ничего сверх того, что можно было бы ожидать после почти двухсот сорока лет существования. Она лежала на кровати, распластавшись, за исключением верхней части тела и головы, которые были слегка приподняты подушками. Ее глаза были закрыты. На ней была легкая шелковая одежда, накинутая поверх простыни из такого же материала. Ее руки были опущены по бокам и лежали поверх простыни. Она смотрела в потолок с закрытыми глазами. По ее рукам побежали морщинки. Простой домашний медик-робот стоял рядом, склонив голову к полу, ожидая необходимости что-то предпринять.

- Машины очень хорошо за ней ухаживают, - тихо сказал Джитендра за спиной Чику. - Хотя, на самом деле, здесь не так уж много нужно делать. Они иногда передвигают ее, чтобы предотвратить пролежни. Они поддерживают ее мышечный тонус и плотность костной ткани. Они устанавливают ей капельницы и катетеры. Они предупреждают меня, если в ее состоянии сознания происходят изменения.

- Можно мне побыть с ней наедине минутку, отец?

- Конечно, Чику. - Он отступил. - Она услышала жужжание какого-то заводного механизма, словно насекомое повторяло один и тот же идиотский звук.

Чику подошла к кровати Санди. Она подумала о застывшей Юнис, о теле, к которому она не могла прикоснуться. На этот раз она позволила своей роботизированной руке опуститься на лоб Санди. Он был теплым, яростным от расчетов. Было бессмысленно сердиться на ее мать. Она не искала этой навязчивой идеи. Это идея нашла ее, устроила засаду. Как и сказал Джитендра, она поймала ее в свои сети.

Но она могла бы что-нибудь сделать. Она могла бороться, проложить себе путь обратно к здравомыслию.

Почему она этого не сделала?

- Я кое-что дала Джитендре, - сказала Чику. - Я хочу, чтобы ты взглянула на это. Знаю, ты меня слышишь. В любом случае, это связано с твоим делом, так что сомневаюсь, что тебя нужно будет сильно убеждать. Я хочу знать, что ты об этом думаешь. Думаю, это действительно важно. Может быть, ты сможешь найти в этом какой-то смысл. Но ты можешь поговорить об этом только с Джитендрой. Обещай мне это, хорошо?

Не то чтобы она нуждалась в обещании. Чудом стало бы то, что Санди Экинья заговорила с кем угодно. Конечно, Джитендра услышал бы первым, если бы ей было что сказать.

- Я не могу остаться, - сказала Чику, убирая руку. - Я вляпалась в кое-какие неприятности. Это больше, чем я, может быть, больше, чем вся семья. Через день или около того я собираюсь вернуться на Землю, вернуться в Африку. Пожелай мне всего наилучшего, не так ли?

Санди зашевелилась. Ее губы зашевелились, веки затрепетали. Затем она снова погрузилась в свой покой.

Прощаясь с Джитендрой, Чику сказала: - Думаю, она меня услышала.

Он улыбнулся ей, сказал: - Это мило, - и она поняла, что, хотя он, возможно, и поверил в то, что она сказала, он ни на секунду не подумал, что она произвела хоть малейший эффект на Санди.

Загрузка...