На обломках рая. Городская робинзонада

Северюхин Олег Васильевич

То, что мы не одни, я понял еще в раннем детстве. В пять лет я сломал в ногу и в течение двух недель был без сознания. По-современному, находился в коме. Эти две недели промелькнули для меня как одно мгновения, во время которого я был где-то там, где темно и темнота до такой степени густая, что в ней совершенно ничего не видно, и там не холодно, и не жарко. Примерно так, как я находился в животе у матери перед самым своим рождением. Потом я вернулся к людям, но ощущения от нахождения там не забыты до сих пор.

После выписки из больницы меня отправили на деревню к дедушке на поправку здоровья на свежем воздухе и натуральных продуктах, хотя этих продуктов было не так много, так как всего лишь десять лет назад закончилась великая война. У деда была корова и с десяток куриц, которые несли кое-какое количество яиц. Да еще бабушка по утрам пекла серый хлеб, посыпанный сверху мукой, которая в печи приобретала соблазнительный цвет измороси и тянула съесть именно эту корочку. Надо сказать, что тот ржаной хлеб был удивительно вкусным, если к куску хлеба тебе нальют кружку молока.

Как раз в это время началась целинная эпопея и молодежь вместе с родителями бегом бросились из села в новые города российских областей, которых для увеличения целины передали в состав Казахской советской социалистической республики. Уезжавшие из деревни люди плакали, когда забивали досками окна домов. Но они ехали на относительную свободу, где могли получить паспорт и право распоряжаться своей судьбой, поступая на другую работу или на учебу. Молодежь мужского пола уходила в армию и не возвращалась, устраиваясь где-то в городе и перетягивая к себе своих родственников.

Зима одна тысяча девятьсот пятьдесят пятого года на одна тысяча девять пятьдесят шестой год выдалась снежная. Жилые дома стояли без снежных сугробов, а вот брошенные дома были заметены до крыши. Никто не отбрасывал снег от жилых и хозяйственных помещений, и дома постепенно превратились в огромные сугробы.

Я катался на лыжах с горки – заметенного по трубу соседского дома – прямо в дедовский огород. Снежный наст был твердый и по нему можно было ходить как по асфальту и без лыж, а на лыжах не было никакой опасности провалиться под снег глубиной не менее трех метров. Представьте себе пятилетнего пацана, который провалится в снег. Когда бы меня смогли найти и в каком состоянии, это и Богу не известно.

Я прокатился один раз, а затем поднялся на горку, с которой только что съехал. Скатился еще раз, но я тогда не знал старой поговорки: любишь кататься – люби и саночки возить. Если бы был механический подъемник, то можно было кататься бесконечно, но после приятного проезда вниз, нужно было подниматься вверх, а это быстро надоедает. Так и мне быстро надоело катание. Я поднялся на горку и стоял возле печной трубы занесенного по крышу снегом соседского дома. В трубе что-то гудело.

Я заглянул в трубу и увидел черноту, уходящую куда-то далеко. Если бы я тогда знал, что такое бесконечность, то я так бы и сказал – в бесконечность, но я тогда так не мог сказать. Мой интерес подогревало и то, что бабушка запретила входит в этот дом, потому что он чужой и дому это может не понравиться.

Чудная моя бабушка. Старорежимная одна тысяча девятьсот четвертого года рождения. В Бога верует. Меня молитвам учит и показывает, как нужно креститься на иконы. Как сейчас помню: Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое, да придет царствие твое на земле, как и на небе. Прямо как коммунист, который живет на небе и за всем наблюдает. Ни дать, ни взять, как парторг в колхозе. Тот целыми днями говорит мужикам, что мы все идем в светлое будущее, которое называется коммунизмом и где всем и всего будет вдосталь. Я стоял рядом с дедом и хотел задать вопрос, а будут ли у крестьян каждый день щи с мясом, да только дед меня ловко учуял и прикрыл своей ладошкой мой говорливый рот. Городским лучше не встревать в деревенские дела, а то неровен час, приедет в деревню «черный воронок» и сгинет человек, как будто его не было, не воевал он по южным фронтам и не вернулся домой старшиной с орденами и медалями и бумажкой-благодарностью самого товарища Сталина за бои в районе венгерского города Секешфехервар.

Так как в трубу ничего не было видно, я спустился по завитку сугроба прямо к дверям пустого дома. Раньше дома не запирали. Вставили вичку в пробой и пошли по своим делам. А здесь в пробое вички не было. То есть – дом открыт и при желании можно было зайти, чтобы пообщаться с хозяевами.

Ручка двери блестела в луче солнца, заскочившего на крыльцо. Я уже знал, что блестящий металл очень опасен зимой и его нельзя хватать голой рукой и пробовать его языком, а то прилипнешь и никто не сможет тебе помочь. Так что, способности выживания закладываются в раннем детстве, как говорил Карл Маркс, эмпирическим путем.

Дом внутри был такой же, как и все дома в деревне. Сначала сени. Это, примерно, как огороженная площадка перед двумя квартирами. Слева – вход в жилую комнату. Справа – дверь в клеть, то есть в помещение, где хранятся как продукты питания, так и вещи, которые пока не используются. Одним словом, гардероб-кладовая.

На двери в жилую комнату была прибита ручка на уровне моего роста. Значит, в доме жили дети моего возраста и роста. Я взялся за ручку и потянул дверь на себя. Внезапно дверь распахнулась, чуть не сбив меня с ног и что-то невидимое выпорхнуло из комнаты и скрипнуло дверью сеней. Как будто это что-то сидело у дверей и ждало, кто же приоткроет дверь, чтобы это слетало наружу по нужде.

Не знаю почему, но я совершенно не чувствовал страха. Вероятно, я еще не знал, что такое страх и как его испытывать. Я боялся родителей, хулиганов, но боязнь, по моему тогдашнему разумению, никак не могла быть страхом. Хотя и сейчас мало кто может провести грань между боязнью и страхом. Глаза боятся, а руки делают. Это, пожалуй, единственная аксиома, которую нужно учитывать при исследовании природы страха. Мы не будем полемизировать на эту тему, но каждый из нас внутренне понимает, что такое страх или боязнь.

Я вошел в комнату и закрыл за собой дверь. День был солнечный и в щели между досками, которыми были заколочены окна, прорезались лучи яркого света.

Комната была обыкновенной деревенской комнатой в доме, состоящем из оной комнаты на всю семью. Слева от двери деревянная кровать, на которой моги уместиться не менее трех человек. Прямо над головой полати, на которых могли спать три или четыре человека. Справа русская печь, которая была ближе к правой стене. Справа от двери была лесенка на печку. Между лесенкой и стеной был уголок для умывания, где на цепочке висел медный умывальник с изогнутым носиком. Наклоняешь носик и по нему течет вода. Неудобно умываться, но ко всему привыкает человек. Привыкли и деревенские люди умываться из разных допотопных рукомойников.

Слева за кроватью начиналась длинная лака, уходящая в красный угол. То есть в тот угол, где всегда висят иконы. Приходит в гости человек и сразу крестит лоб в красный угол.

И красного угла лавка идет вдоль стены под окнами и заканчивается у старенького и черного от времени комода с фигурными коваными ручками.

Что можно делать в пустом доме? Да практически ничего. Разве что с домовым поиграться? Но ведь домовой не приглашал тебя в чужой дом. Да и хочет ли он играться? Для него главное тишина и покой в доме. Возможно, что хозяева еще вернутся нальют ему в чашку молока и положат кусок ржаного хлеба.

Не зная, зачем я пришел в этот дом, я просто из любопытства открыл ящик комода. Пусто. Второй ящик – пусто. Третий ящик – тоже. А я так любил, когда бабушка открывала свой сундук, где лежат ее сокровища, например, большой серебряный рубль, которым ее мать благословила ее на свадьбу, дедову ордена и медали и вообще все самое интересное для пацана, у которого было не так много радостей в жизни в первое десятилетие после Великой победы, день которой проходила обыденно, разве что отец всегда на девятое мая покупал бутылку водки и выпивал вместе с матерью за победу.

Последний ящик я даже не стал открывать, будучи уверенным, что и он такой же пустой. Но вдруг я услышал какое-то звяканье у входной двери и мне почему-то подумалось, что это всё-таки домовой, который сидит здесь и охраняет сокровище, лежащее в этом последнем ящике.

Я открыл этот последний ящик и увидел коричневую общую тетрадь с закручивающимися дерматиновыми обложками. Вся тетрадь была исписана неровным почерком. Все девяносто шесть листов. Я взял тетрадь в надежде, что младшая сестра моей матери прочитает мне, что здесь написано и я решу, нужна ли мне эта тетрадь или ее можно выбросить.

Я подошел к входной двери и толкнул ее наружу. И сразу что-то влетело в комнату, чуть снова не сбив меня с ног. Я быстро вскочил в сени и плотно закрыл дверь. Не задерживаясь я вышел на улицу и услышал голос бабушки, которая уже искала меня.

– Ты где же это был, анчутка? – отчитывала меня бабушка. – Только что видела тебя в окно и вдруг исчез, как сквозь землю провалился.

Увидев мои следы у соседского дома, бабушка серьезно посмотрела на меня и спросила:

– Ты разве забыл, что в чужие дома нельзя заходить?

– А почему? – спросил я.

– В пустых домах живут души умерших хозяев, и они могут мстить тем, кто тревожит их покой. Если ты мне пообещаешь больше не ходит в пустые дома, то я не расскажу деду о твоей сегодняшней прогулке.

Деда я побаивался и обещал не ходить в пустые дома.

Тетрадь у меня была спрятана под пальто и дома я ее спрятал на полатях, а потом перепрятал в клети.

После этого мне по ночам стали сниться покойники и мне действительно стало страшно от того, что рядом с нами живут неупокоенные души, домовые, банники и прочие обитатели земли русской, которые в большинстве своем добрые, но есть среди них и такие злодеи, от которых хоть святых из дома выноси.

На следующий день было достаточно холодно и бабушка не отпустила меня гулять на улицу.

– Будем вместе домовничать, – сказала она и стала заниматься приготовлением муки и закваски для хлебной квашни на следующий день.

Потом дойка коровы, уборка в хлеву, обед, уборка в доме, и я как хвостик ходил за бабушкой и помогал ей, чем мог.

Вечер зимой наступает быстро и как только на небе засветились звезды, пришел дед с молочной фермы. Хозяина встречали не только мы с бабушкой, но и кошка, которая терлась об его валенки, а вот ко мне на руки никак не хотела идти.

После ужина при свете коптилки дед присел на лавку перекурить. В то время он еще курил. В деревнях не было ни сигарет, ни папирос. В сельпо привозили только махорку, крупку, да и той было недостаточно. Дед выращивал у себя табачные листья и потом мелко рубил их своим плотницким топором.

Дед закурил и стал рассказывать, как прошел день на молочной ферме. Как он наладил запариватель для соломы, чтобы коровы могли хоть чем-то питаться и давать молоко для поставок жителям города.

Вдруг бабушка перебила деда и тревожно сказала:

– Гли-ко, Василей, как крыша у дома Иванихи гуляет.

Мы все посмотрели в окно и увидели, что снег, заваливший соседний дом до крыши, где я вчерашним днем катался с ней как с горки, осыпался и крыша как будто взмывает над домом, а потом осаживается, то всплывает, то осаживается.

– Надо пойти посмотреть, кто там балуется в заброшенном дому, – сказал дед и стал одеваться.

– Не ходи никуда, – попросила его бабушка. – Это нам просто покарзилось. Снег обвалился, а нам показалось, что там кто-то есть. Если там кто-то и есть, то он никак оттуда не выберется, снег-то завалил все окна и двери. Завтра утром с мужиками посмотрите.

Дед махнул рукой и сел к столу пить чай.

Я сидел у окна и думал о ом, что в доме бесновался тот, который выскочил из дома, а потом снова заскочил туда. Может, он искал тетрадь, которую я взял?

Вечером бабушка укладывала меня спать на печке и сказала:

– Больше в тот дом не ходи. Путаные там люди жили, как пришли неизвестно откуда, так и ушли неизвестно куда. Нечистая сила там живет. Не буди лихо, пока оно тихо.

Через день приехали мои родители и забрали меня с собой домой в город.

О тетрадке я как-то забыл, хотя все, что происходило со мной в то время я помнил. После путешествия в то чёрное, где я был во время нахождения в больнице, у меня улучшилась память, и я сходу запомнил содержание отрывного календаря за 1955 год. Из областного центра приезжал профессор медицинского университета, чтобы посмотреть на маленького уникума. Мне был устроен настоящий экзамен, и я четко выговаривал должности, имена, фамилии и отчества политических и государственных деятелей того времени. Хрущев Никита Сергеевич. Первый секретарь ЦК КПСС. Булганин Николай Александрович. Председатель Совета министров СССР. Молотов Вячеслав Михайлович. Министр иностранных дел СССР. Ворошилов Климент Ефремович. Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Микоян Анастас Иванович. Первый заместитель Председателя Совета министров СССР. Большинство взрослых этого не знали, а я знал.

Потом я чуть не каждый год приезжал в гости к деду и бабушке, но память не подсказывала мне, что я должен что-то сделать такое, как найти тетрадь и прочитать её. Возможно, что была жива детская установка, что эту мне кто-то должен был прочитать, поэтому я и не вспоминал о тетрадке.

В один из приездов я заметил, что соседний дом исчез, а на его месте густо рос бурьян, лебеда и нежно-фиолетовые цветки иван-чая.

– Приезжали какие-то дальние родственники, разобрали дом и перевезли его в дальнее село, – рассказала мне бабушка. – Как дом убрали, так и в нашем доме стало светлее и вода в колодце стала прозрачнее.

А потом начали исчезать русские деревни. Сельское хозяйство стали укрупнять и малые деревушки пустили под нож. Конечно, это громко сказано, но когда в деревне нет ни электричества, ни магазина, ни медпункта, ни работы, то тут хоть волком вой, хоть ревом реви, а придется переселяться в центральную усадьбу.

Потом умерла бабушка. Потом умер дед. Дом стоял заколоченный. Иногда в деревню приезжал мой брат на своем «Запорожце» как на дачу. Отдыхали в выходные, а потом возвращались домой. Ехать недалеко, всего сорок с гаком километров. Москвичи на свои дачи выезжают чуть ли не за двести километров и ничего, не воют.

Несколько лет назад был я у брата и зашел у нас разговор о дедовской деревне.

– Нет деревни, – коротко сказал брат. – Кончилась деревня. Все уехали. Дома перевезли в разные села, где размещались усадьбы совхозов. Потом совхозы приказали долго жить, а кто же поедет обратно в мертвую деревню. Помнишь на самом высоком месте у помещичьего дома росли высокие тополя, которым было не менее ста лет возраста. Все срубили. Как у них только руки не отсохли. Тополя-то им чем помешали? Через пару деньков я освобожусь, и мы с тобой слетаем туда, посмотрим, что и как.

– Ты на «Запорожце» уже летаешь? – засмеялся я.

– Не на «Запорожце», а на автожире, – степенно сказал брат. – Слыхал о таком? У нас это сейчас самый модный тренд.

Как же не слышать об этом. Штука хорошая. Я летал на нем в качестве пассажира. Ни крыльев тебе, ничего другого. Несущий винт сверху и толкающий винт сзади. Еще хвост небольшой для стабилизации. Короткий разбег по-самолетному и взлет по-вертолетному. Такая же посадка. Винт двухлопастный. Открываешь замки и лопасти складываются. Едешь по дороге при помощи толкающего винта. Не дай Бог, если таких автожиров будет много. Тогда народ в воздухе будет биться так, что все аварии на земле детской забавой покажутся. И тут я внезапно вспомнил о тетради, которая должна храниться в дедовском доме. И тетрадь эту нужно забрать так, чтобы об этом никто не знал.

– Да я на таком знаешь сколько налетал? – прихвастнул я. – Мастер. Где он у тебя хранится? Мне нужно сегодня обязательно слетать туда, дело одно есть.

– В гараже, – сказал брат, – но лучше будет, если я тебе дам провозной вылет, чтобы удостовериться, что все в порядке.

– Не боись, – сказал я, – все и так будет в порядке. Полечу туда с ночевкой, завтра утром вернусь.

– Смотри, – как-т протяжно и с сомнением сказал брат, – перед полетом заряди свой телефон и информируй меня, если что.

Брат довез меня до гаражей. Показал свой автожир. Самоделка, но на оборонном заводе такие мастера, что фору дадут многим авиастроителям. На автожире установлен «жигулевский» моторчик, бак полный. Брат показал, как лопасти приводятся в рабочее положение и сказал, что посмотрит, как я буду взлетать прямо от гаражей.

Когда я сел в кресло пилота, то у меня промелькнула мысль, а не слишком ли я самоуверен, собираясь лететь на автожире, имея только теоретические знания, которые я получил во время просмотра видеороликов и полетах этих летательных аппаратов. Но, как говорится, назвался груздем – полезай в кузов.

Я включил мотор и начал раскручивать несущий винт, наблюдая за показаниями тахометра. Весь аппарата затрясло как в лихорадке, вызывая не особенно приятные чувства. Лучше, конечно, сидеть на пассажирском кресле, наблюдая за всем этим со стороны и думая, как же легко управлять этим аппаратом. При двух тысячах оборотов аппарат понесло вперед, и он начал задирать нос, стараясь ударить хвостом по земле, так что для выравнивая его мне пришлось изо всех сил толкать ручку управления от себя. У самолета все наоборот. Там для взлета нужна брать ручку на себя, одновременно выпуская закрылки и самолет вспухает над землей. Здесь все наоборот.

Автожир несся по земле и поднимал ноя, пытаясь чиркнуть хвостом по земле и наконец оторвался от земли с намерением клюнуть носом в землю. И тут я успел перехватить его, потянув ручку управления на себя. Автожир как бы успокоился и продолжил набирать высоту. Набрав примерно триста метров высоты, я уменьшил шаг несущего винта и автожир плавно полетел вперед, падая в каждую попавшуюся по пути воздушную яму. Ощущение не из приятных. Можно этого избежать, набрав высоту примерно полторы тысячи метров, но для первого раза и этой высоты для меня достаточно. По пути не должно быть никаких останкинских башен или других сооружений огромной высоты.

Сколько раз я кори себя за то, что многие поступки у меня спонтанные. Лучше заранее готовить эти спонтанные действия, тогда и результат будет положительным. Обычно все летательные аппараты летают по компасу, а я даже не знаю, каким курсом мне нужно лететь. Пришлось лететь к одному из видимых ориентиров, развилке дорог у дома моих родителей и ориентироваться по изгибам дороги. То есть, лететь над дорогой. Летчики так частенько делают.

Долетев до соседнего райцентра, я нашел речушку Филипповка и полетел вдоль нее прямо к деревне Векшино – родине моих родителей.

Весь полет у меня занял час с небольшим. Скорость небольшая, примерно сто километров в час, пока облетал один населенный пункт, другой, чтобы сориентироваться, а тут и деревня оказалась подо мной.

От деревни остался один дом. Дедовский и уже не в том состоянии, в каком он был раньше. Сделал облет вокруг. Я не увидел следов присутствия там людей. А и кто будет топтаться в пустой деревне, от которой остался один дом, а до крупных населённых пунктов минимум десять километров.

Посадку я совершил прямо перед домом на старой дороге, которая была утрамбована как камень, на котором даже трава не росла. Посадка была не из легких. К месту посадки я подошел, плавно снижая скорость. Автожир упрямо пытался сесть на хвост, а я его выравнивал так, чтобы его нос не задирался вверх. Немного прокатившись по дороге, аппарат остановился, и я выключил зажигание. Все стихло. Я убрал фиксаторы несущего винта и лопасти упали как лепестки внезапно увядшей ромашки. Мало ли, вдруг поднимется и начнет раскачивать аппарат, а лопасти очень восприимчивы к ветру и могут опрокинуть аппарат.

Перед посадкой я позвонил брату и сообщил, что приземляюсь и все в порядке. После посадки связь прервалась. Похоже, что поблизости нет ретрансляторов операторов мобильной связи.

Я выбрался из автожира и меня окутала тишина. Плотная тишина. Ни его единого шумка. Ни лая собаки, ни пения петуха, ни мычания коровы, ни скрипа телеги, ни чирикания воробьев. Вокруг был пустыня с отдельным домом, вокруг которого на всей видимости глаз не было ни одного дерева. А когда-то возле каждого дома росла черемуха и обязательная сирень. Каждый хозяин хвастался вкусом свой черемухи и размером бутонов сирени, а мы, пацаны, рвали зеленую черемуху и стрелялись ею из трубочек. Зеленые «пульки» довольно чувствительно прилетали к противникам.

Дом был не закрыт. В пробой была вложена вичка как в старые и добрые времена. Хотя, кому они тогда были добрые? Разве что нам, городским внукам, приехавшим погостить к бабке с дедом. Для деревни российской времена испокон были недобрые и трудные. Как к деревне относился город, так и деревня относилась к городу.

Деревенские чужие и брошенные дома не рушат. Это дело городских. Деревня завсегда готова порушить барскую усадьбу и взять оттуда что-нибудь для себя, потому что помещик всегда был врагом крестьян. А иначе и быть не могло. Чуть только дай слабину деревне, как сам будешь в рабах у этих обездоленных.

Второй момент. Закрывать на замок – это себе дороже. Если закрыто на замок, значит – закрыто что-то ценное. Замок как сладенький кусочек для любителей пограбить чужое.

И третье. Если замок открыть не смогут, то его сломают. Попортят нужную в хозяйстве вещь.

На калитке блестело металлическое кольцо, приводившее в движение язык защелки. Кольцо большое, кованое, отполировано руками и просто было удивительно, что его не тронула красная ржавчина. Как-будто это кольцо было сделано из метеорита, которое мужики нашли в излучине реки.

Все пространство между калиткой и высоким крыльцом заросло травой и две доски, положенные в незапамятные времена, белели как обычно, но под ногой уже не было той привычной твердости дерева, а была труха, которая исчезнет через год или два.

Банька справа от дома от дома еще глубже вросла в землю, а колодезный ворот под навесом предбанника блестел точно так же, как и во время моих приездов, ежедневно доставая большое количество нужно для пищи и для других нужд прозрачной воды.

Глядя на колодец, мне вдруг остро захотелось пить. Как в пустыне, увидел воду, нужно напиться досыта и вдоволь. Крышка колодца поросла мхом и стенки колодца были влажными и в некоторых местах покрыты паутиной. Но оцинкованное ведро было сухим и не тронуто ржавчиной. Кованое кольцо, приклепанное к дну, блестело точно так же, как и кольцо на калитке. Вода блестела внизу и от каждого моего движения по воде пробегала мелкая рябь.

– Эй! – крикнул я в колодец и не получил ответа.

– Не кричи в колодец, – говорила мне бабушка, – разбудишь водяного.

– Водяной живет в реке, – рассказывала бабушка. – А вода у нас где? Правильно, в реке, в колодце, в ведре и даже в чайнике. Поэтому лучше всего не трогать водяного, пока он в хорошем настроении и не напоминает о себе.

– А водяной плохой или хороший? – спрашивал я.

– Кто его знает, – начинала сомневаться бабушка- – У плохого человека он плохой, а у хорошего человека – хороший. А иногда бывает все наоборот.

Вот это «все наоборот» ставило меня всегда в тупик.

– Как это все наоборот? – спрашивал я.

– Под водяного работают русалки и мавки, – сказала бабушка, а все сваливают на водяного.

– А кто такие русалки и мавки? – удивлялся я.

– Русалка – это дух покойника, который сам утопился. А мавка – это дух умершего некрещенного ребенка. Вот эти злые и всегда губят попавшего к ним человека, – рассказывала моя бабушка, которая считала себя человеком набожным и при каждом случае осеняла себя крестным знамением, а иконостас в красном углу был очень богатым, хотя дед мой был коммунистом военного времени.

– А кто у нас еще в доме живет? – допытывался я.

– Да много кто, – улыбалась бабушка. – В овине – овинник, в бане банник и банница. Во дворе – дворовой. В доме – домовой и кикимора, она по ночам прядет все, что под руку попадется.

– А они плохие или хорошие? – допытывался я.

– Если к ним плохо относиться, то и они плохими будут, – терпеливо разъясняла бабушка. – А если уважать их и кормить сладки, т они всегда и во всем помогают.

– А они в Бога веруют? – спрашивал маленький зануда.

– Типун тебе на язык, – ругалась бабушка и мелко крестилась. – Ты смотри, никому об этом не рассказывай, а то всякие упыри и лихорадки житья не дадут твоему деду, да и всей нашей семье. Времена-то нынче лихие. Сколько людей увели и сгинули они неизвестно где.

Я уже потом начинал понимать, кого бабушка называла упырями и лихорадками.

Я проверил состояние тросика, к которому привязано ведро, и опустил его в колодец. Первое ведро я вылил, так, на всякий случай. Вода была прямо хрустальная, а капли летели на землю как настоящие бриллианты.

Из второго ведра я уже пил не через край, а по-лошадинному, то есть пряма касаясь губами поверхности. Вода была точно такой же, как и в моем детстве. Если вода безвкусная, то в ней очень мало солей и от нее практически не бывает накипи в чайнике. Если вода со вкусом, то в ней ест соли, создающие накипь. Хотя, когда я служил в Туркмении, у нас текла артезианская вода, теплая, безвкусная, а на чайнике образовывалась бахрома накипи. Поэтому многие люди, побывавшие там и попившие этой водички, обзаводились мочекаменной болезнью, периодически в муках рожая конкременты привета из Туркмении.

Попив воды, я присел на лавку у крыльца, чтобы осмотреться вокруг. Справа от входа в калитку стояли пять длинных шестов, на которых вился хмель. Он рос постоянно. Зимой умирал, а весной оживал, выкидывая белые цветки. Пока был жив дед, он делал домашнее пиво. По младости возраста мне его не давали, но когда я попробовал его уже в совершеннолетнем возрасте, то надо сказать, что дедовское пиво было достаточно высокого качества и отменной крепости.

Я чувствовал, что мое присутствие разбавило ту тишину, которая господствовала здесь в последнее время.

Прямо под лестницей крыльца была приоткрыта дверца подклета, где у деда была своя мастерская. Я заглянул в подклет и не увидел там никаких следов перемещения того, что лежало на верстаке и около него. Мне всегда казалось, что в подклете кто-то есть, но никого я там не обнаруживал, заходя туда с фронтовым фонариком «Daimong», который давал луч света на один километр и не находил ничего. После этого я в доме спал спокойно.

Крыльцо дедовского дома было высокое, пять ступенек, и все из-за того, что фундамент дома был высоким из обожженного старинного кирпича.

Зайдя в сени, я как будто очутился в моем детстве, так все было знакомо и все находилось на своих местах.

Открывая дверь в комнату, я ожидал, что в открытую дверь выпорхнет какая-нибудь сущность, но ничего этого не произошло. Все тихо и спокойно. Пустота.

Заглянул в клеть. Многих вещей уже нет. Кое-что передвинуто. Новые занавески. Есть современные вещи. Провиантский отсек в клети тоже пустой. Ларь с мукой пуст.

Время уже было за полдень. Нужно начинать поиски тетради и подумать над тем, что можно поесть. О еде я как-то не подумал, хотя понимал, что в один день мне управиться, потому что в вечернее время лучше не летать.

В доме хоть шаром покати. С коптилкой спустился в погреб. Коптился, это керосиновая лампа без стекла. Когда есть стекло, то не видно, как коптит керосин, а вот без стекла копоть видна. Поэтому и называется она коптилка. Так тоже пусто. Да и какие могут быть продукты в пустом доме, куда уже несколько лет не приезжали хозяева-наследники в виде моего брата и племянников.

В огороде был сплошной ковер травы. Когда огород не обрабатываю, то он очень быстро зарастает травой. Кстати, трава проникает все и уничтожает все, что ей попадается на пути. Однако, приглядевшись, я обнаружил в траве стебли, по-деревенски, перья лука. В картофельном углу рос картофель. Очагами. Даже мелкий картофель является хорошей пищей. Пока светло, нужно наловить рыбы, благо речка Филипповка всего лишь в трехстах метрах от дома. Дедовские удочки стояли на старом месте, в уголке недалеко от подклета. Леска потемнела, но в нормальном состоянии. Крючки в целом нормальные. Пробковые поплавки потрескались, но не перестали быть поплавками.

Взяв лопату, я быстро накопал червей и выкопал с десяток средних картофелин. К осени картофель будет крупный, а сейчас середина лета.

Речка Филипповка небольшая, извилистая, но всегда была рыбная. С развитием науки речку неоднократно травили, разбрасывая по прибрежным полям удобрения-гербициды, а потом еще в реку свалилась цистерна с аммиаком, так рыба косяками плыла вниз кверху брюхом.

Как бы природу не убивали, она сама залечивает свои раны и снова говорит человеку, пользуйся с умом и будет у тебя изобилие.

Я вышел на мое излюбленное место рыбалки на одном из изгибов, заросших кувшинками. Кто не знает, кувшинки – это наш русский лотос, хотя многие называют её водяной лилией, плавающей среди больших зеленых листьев. Кувшинка у нас считается несъедобной, но ученые установили, что в корневищах очень много крахмала, пригодного в пищу, а прожаренные семена кувшинок вполне могут заменить кофе. Среди кувшинок всегда прячется хищная рыба, питающая мелкой рыбешкой, которая заходит сюда полакомиться планктончиком, осаждающимся на стеблях. Если в тихий день вы увидите небольшое подрагивание отдельных листьев кувшинки, то можете смело располагаться на рыбалку. Рыбы здесь вдоволь.

Рыбалка – это не только удовольствие, н и средство выживания человека. Не умеющий ловить рыбу человек когда-нибудь умрет от голода на берегу реки.

За час небольшим я наловил почти полведра хорошей рыбы. Рыба, соскучившаяся по червячкам, брала жадно и уверенно. Подсечка и подлещик в ведре.

– Остановись, – сказал я себе, когда половина ведра была заполнена рыбой. – Полное ведро наловить – не проблема, а вот как ты будешь возвращаться с полным ведром. Пупок не развяжется. Рыба ловится по потребности. Здесь нет кошек, которые бы подъели за тобой то, что ты не смог съесть.

Процесс приготовления ухи описывать не буду. Это знает каждый человек. Уху варил на таганке. Что такое таганок, знает не каждый современный житель.

Таганок – это небольшой металлический обруч на трёх ножках, на который ставят котел или чугунок для варки пищи на открытом огне. Обычно его ставят на шесток, это свободное место перед заслонкой русской печи. Чем дальше в лес, тем больше непонятных терминов из недавней жизни. Захотите узнать, что это, найдете в интернете.

Так вот на шестке стоит таганок. На нем стоит чугунок, а под чугунком разводится маленький костерчик. Именно маленький, чтобы не спалить весь дом. Если таганок на улице, то костерок можно сделать и побольше, но так, чтобы не спалить всю деревню.

Уху я сготовил быстро и с большим удовольствие ее поел. Ел крупные куски вареной рыбы и запивал все это бульоном, юшкой, из найденной в доме кружки. Прелесть.

После обеда я занялся поиском тетради. Перерыл буквально все. Ничего похожего на тетрадь или на листки из нее. Наступивший вечер заставил прекратить поиски. В темноте все равно ничего не найдешь.

Внезапно я услышал истошный женский крик где-то неподалеку и бегом выскочил из дома. Вокруг никого. Я быстро залез на подволок, это место между потолком и крышей дома, ее еще называют чердаком, и посмотрел в слуховое окно на фронтоне дома. Никого и ничего. Я перебрался на подволок клети и посмотрел в сторону реки. Никого.

– А, может, мне это просто показалось, или это русалки в реке балуются, – подумал я и стал искать место для ночлега. Примерно в полутора километрах от дома река перегорожена плотиной и там всегда была мельница, а на мельницах всегда полно нечистой силы. Но не может же она кричать так, что ее слышно за полтора километра.

Для ночлега я избрал деревянную кровать в сенях. Кровать эта была закрыта домотканым пологом и всегда была любимым место для отдыха летом. Полог плотный и под ним в любое время суток было темно, что является главным условием для полноценного отдыха наработавшегося человека.

Вытряхнув старый матрац и рядно, которое служило простыней и одеялом, я приготовил себе постель и завалился на кровать.

Время было раннее, а заняться было нечем. Телефон вне зоны приема. Интернет не работает. Радио нет. Телевизора нет. Проигрывателя нет. Даже патефона нет. Чем должен заниматься человек? Либо домашним хозяйством, которое включает и домашнее творчество. Например, вырезать из дерева скульптуру колхозного бригадира и назвать ее «сатир на отдыхе». Или написать поэму про Гаврилу. «Служил Гаврила счетоводом, Гаврила счетоводом был». А если человек не был предрасположен ни к тому, ни к этому, то он занимался строганием детей на Веру, Царя и Отчество. Под эти мысли я незаметно уснул.

Проснулся я от скрипа двери. Помните, как в песне:

Ясно мне ничего не стало, но и выскакивать из полога я не спешил. Мало ли что. Вдруг вспугну кого-то, а человек в состоянии испуга может оказаться опасным, а я как есть совершенно безоружный и в одних трусах.

Дверь скрипела осторожно и, как мне показалось, тот, кто открывал ее, совсем не хотел производить большого шума, зная, что в доме есть посторонний. Приоткрывшись наполовину, дверь стала закрываться и закрылась не полностью, оставив щелку, через которую проникал лунный свет. Прикинув по дате, сегодня должно быть полнолуние, так что грабитель не сможет скрыться в темноте.

После сенных дверей начала открываться дверь в комнату, но никаких шагов от двери к двери я не слышал.

Я нашел дырку в пологе и начал смотреть на дверь, но никого в дверном проеме не видел и в комнате было тихо.

Затем открылась и закрылась дверь комнаты и немного сдвинулась приставная лестница на подволок клети. Через какое-то время лестница сдвинулась на то место, где она стояла и открылась дверь из сеней на улицу.

– Какая-то чертовщина, – подумал я и услышал истошные крики на улице напротив дома в том месте, где стоял мой автожир.

Представьте себе, чтобы чувствовал в такой ситуации нормальный человек. Бесстрашных людей в природе нет, кроме шизофреников, которые в силу умственной отсталости не способны представить, что может ждать человека в той или иной ситуации. Бесстрашный человек просто умеет преодолевать свой страх, считая проценты шансов остаться в живых. А я не могу назвать себя человеком бесстрашным. Мое сердце колотилось так, что его должно было быть слышно на расстоянии ста метров. Сжав кулаки, я решительно вошел в комнату и увидел костер на месте автожира, и с десяток теней, пляшущих вокруг костра.

Мне нужно было схватить ухват, самый тяжелый из тех, что стояли слева от печи, и с диким криком бросится на этих дикарей, чьи тени я видел на фоне костра. Но вдруг эти тени повернулись в мою сторону и стали показывать на окна, что-то громко крича и двинувшись все гурьбой в сторону калитки к дому.

С ухватом в руках я бросился к выходу из комнаты, чтобы закрыть засов на дверях сеней, но споткнулся о высокий порог, ударился головой о низкий косяк и упал на пол.

Очнулся я от холода. Я лежал на полу у открытой двери в комнату и открытой двери сеней. Было уже светло и на моих часах было пять с половиной часов утра. Было холодно и я изрядно озяб на полу.

Рядом со мной лежал самый большой ухват. Потерев руки и голову, я вдруг вспомнил все, что произошло этой ночью.

Взяв ухват наперевес как винтовку, я вышел на улицу и осмотрелся. Вокруг тишина. Открыв калитку, я выглянул на улицу и увидел свой автожир. Целенький и никаких следов того огромного кострища, что полыхал вчера, освещая дикий танец неизвестных особей.

Я подошел к автожиру и осмотрел его со всех сторон. Все в порядке. Ни царапин, ни запахов. Хотя нет. Какой-то запах все-таки присутствовал. Запах тухлых яиц. Не сильный, но запах. У нас в Туркмении так пахло на серном источнике. Обычно так пахнет сероводород. Но откуда взялся сероводород здесь, посредине старой дороги? Никак обонятельная галлюцинация.

То, что я искал, я не нашел. Вполне возможно, что в доме начали развиваться какие-то ядовитые грибки, которые вызывают галлюцинации, поэтому нужно поскорее делать отсюда ноги, то есть возвращаться в город, а то брат будет беспокоиться.

Я поднял лопасти ведущего винта и сел в кабину автожира. И вдруг на лопасть сложилась в нерабочее положение. Меня это удивило. Там такая защелка, что от простого дуновения ветра ничего не может случиться. Я снова зафиксировал лопасть несущего винта, сел в кабину и снова, но уже другая лопасть сложилась в положение для транспортировки. Это уже не нормально.

Я вылез из кабины и осмотрелся. Внезапно звякнуло металлическое кольцо на калитке. Я не обратил на это особого внимания, но кольцо звякнуло вновь. Вот это уже мистика. Что-то не дает мне улететь отсюда и зовет меня за собой. Деваться некуда. Нужно идти туда, куда приглашают.

Открыв калитку и войдя в ограду, я осмотрелся. Напротив входа в подклет, где находится дедовская мастерская, колыхнулась трава. Подошел туда. Что дальше? А дальше одна из удочек, стоявших справа от входа в мастерскую, качнулась и остановилась прямо напротив входа. Думаем. Удочка закрыла вход. Входить нельзя. Тогда удочка действует как указка и показывает вверх. А что там вверху? Крыша. А под крышей что? Подволок. Именно туда поднималось что-то, перед тем как я увидел «горящий автожир». Вот что значит человек мыслящий – homo sapiens.

Я быстренько поднялся на крыльцо, вошел в сени и по приставной лестнице поднялся на подволок над клетью. Внимательно осмотрел все стропила, насыпной пол и ничего не обнаружил.

Снова вышел на улицу и встал напротив удочки, показывающей вверх. Что это означает? В чем я ошибся? Как бы в ответ удочка дрогнула, но осталась на месте. Этот что-то или кто-то дает знак: думай, думай, а ему так и хочется ответить, да чего тут думать, тут трясти надо.

Что здесь наверху? Крыша чистая и на ней ничего нет. Под крышей я смотрел. Под крышей смотрел, но не везде. Куда крестьянин прячет свой обрез, чтобы его не было видно, и чтобы он всегда был под рукой? Правильно! Под стреху. А стреха – это нижняя часть крыши, прикрывающая сруб.

Я быстро сбегал за лестницей и поставил ее в то место. Куда указывала удочка. Поднявшись вверх, я увидел небольшой сверток из холстины, перевязанный выцветшей ленточкой какого-то материала, и достал его. Тут же развернул сверток и увидел тетрадь, которую я взял в нижнем ящике комода пустого дома в одна тысяча девятьсот пятьдесят пятом году.

Дерматиновая обложка стала твердой от времени и покрылась трещинами. Бумага пожелтела, особенно на краях, но все написанное хорошо читается, и почерк не сильно корявый и непонятный. Здесь читать не буду. Написано много, поэтому нужно основательно садиться для чтения.

От тетради меня отвлекло звяканье языка запора калитки. Похоже на приглашение на выход.

Я подошел к автожиру, упаковал в пакет тетрадь, положил ее рядом с сиденьем, зафиксировал и проверил лопасти несущего винта, и нажал кнопку стартера. Мотор мягко заурчал, и я включил редуктор раскрутки несущего винта. Все работало безукоризненно. Определив направление ветра, я двинулся ему навстречу и ручкой управления не дал автожиру сесть на хвост.

Взлетев, я сделал круг над домом, как бы прощаясь с ним до неопределенного времени, долетел до мельницы, которую почти полностью разрушили и от нее остался только покосившийся деревянный мост, долетел до села Пыжа с восстановленной церковью и взял курс на город. Попутный ветер и толкающий винт быстр домчали меня до города.

Приземлившись у гаражей, я увидел подъезжающую машину брата.

– Ну как? – спросил он.

– Вдохнул воздух родины, – ответил я. – Вряд ли на будущий год там что-то останется.

– Так оно и есть, – согласился брат. – Дом, вероятно, ждал твоего приезда, а дома вечно не живут. Как агрегат?

– Замечательно, – сказал я. – Первый раз за рулем, а как будто всю жизнь летал на нем.

– Ты же сказал, что ас в этом деле, – возмутился я.

– Теоретически, по роликам на ю-тубе, – засмеялся я и пошел разбирать летательный аппарат.

Пока я опускал одну лопасть винта, вторая лопасть плавно опустилась сама. Похоже, что дом остался без охраны, а я подцепил что-то, нечто, кого-то, который то ли останется здесь, то ли будет следовать за мной и будет то ли ангелом-хранителем, то ли злым демоном. Как бабушка говорила: не буди лихо, пока он тихо.

К себе домой я ехал на поезде. Ехать недалеко, всего лишь сутки в плацкартном вагоне. Тетрадь не доставал, хотя так и тянуло почитать, что хранилось столько времени и было так тщательно перепрятано, вероятно, бабушкой в ожидании моего приезда взрослым. Не дожила бабушка до этих времен.

Мой новый незнакомец ехал вместе со мной. Как я узнал? Очень просто. Ночью я увидел, как какой-то мужичок вошел в наш закуток и нагнулся, чтобы вытащить мои вещи из-под полки. И вдруг мужик согнулся так, что стукнулся лбом об пол, завыл и на четвереньках выполз из нашего отсека, и так же на четвереньках побежал по проходу в вагоне. Кто это его так напугал?

Дома я выбрал удобное время, чтобы не мешать никому, и раскрыл заветную тетрадь.

Эта рукопись на русском языке была обнаружена в окрестностях города Лиона, в маленькой деревушке с непримечательным названием. Откуда появились эти записи, кто их написал, никто не знает.

Как могло такое произойти в наше время, чтобы никто не видел того, что описано, остаётся загадкой.

Может быть, этот человек был одинок и свои фантазии он передал бумаге, представляя то, что может случиться в реальности. Но дело в том, что в этой деревушке русских не было даже в 1813 году, когда они приходили во Францию свести счёты с Наполеоном.

Возможно, что человек может остаться один на необитаемом острове, в необитаемом городе и необитаемом мире. Иногда он бывает совершенно один в переполненном чужими людьми городе и живёт параллельной жизнью, равнодушно взирая на проходящие мимо события как на неинтересное кино. Но когда-то приходит момент встречи с другими людьми, и жизнь человека становится непредсказуемой.

Как бы то ни было, но я беру на себя смелость опубликовать эти записки. Мои небольшие редакторские правки не исказили сути написанного. Может, кто-то из читающих сможет узнать личность автора и поможет нам восстановить те события, которые происходили в записках.

Лион. Январь 2075 года

«Я, Северцев Андрей Васильевич, российского происхождения и православного вероисповедания, находясь в здравом уме и памяти, решил записать то, что произошло с нового летоисчисления, чтобы ничего не забыть и не считать себя окончательно сошедшим с ума, а к концу этих записок не забыть, кто я есть такой и чего здесь делаю.

Тёмными вечерами мы собираемся у большого костра, и все мои родственники просят рассказать какую-нибудь таинственную историю, искренне восхищаясь моим придумкам и совершенно не представляя того, что в моих рассказах совершенно нет выдумок, а тёмные развалины исчезающих городов являются подтверждением моих слов.

Как я дошёл до такой жизни и почему веду полупервобытный образ жизни? Это очень длинная история и, если вы располагаете временем, то садитесь удобнее и слушайте меня, а если вы ещё и умеете читать, то можете прочитать то, о чем я говорю.

Собственно говоря, моё сегодняшнее имя Адам, и я являюсь праотцом немногочисленного народонаселения, живущего на нашей бренной Земле.

Новое летоисчисление начато с 2017 года от Рождества Христова, но кто сейчас помнит его, кроме меня? Никто и я стараюсь не забивать головы своих сородичей дополнительной информацией, потому что они должны выживать и размножаться, чтобы когда-нибудь, лет через двести, триста, четыреста, открыть для себя науки и начинать возрождать нашу цивилизацию, которую мы по каким-то причинам потеряли. Так что, сейчас 58-й год от Воссоздания мира.

Итак, все началось в мае 2017 года.

Мир катился в пропасть.

Россия торопилась продать все принадлежащие ей углеводороды, выкачивая их из земли и перекачивая заработанные деньги в банки Запада, обеспечивая им безбедную жизнь на российские проценты. В стране завинчивались гайки и надвигалась серая мгла православного тоталитаризма.

Запад во главе с Америкой бросил все свои и российские средства на установление демократии во всем мире, считая Россию недемократической страной и объектом демократических преобразований.

Исламский Восток противостоял западной демократизации и чем сильнее были потуги демократов, тем сильнее был исламский экстремизм, взрывавший самолёты, поезда, вокзалы и торговые центры.

Тихоокеанские тигры противостояли возрождающейся Срединной империи, опирающейся на африканские форпосты. И никто не мог сделать неосторожного шага, так как монстры многополярного мира имели оружие, способное десятки раз уничтожить то, что создавалось тысячелетиями.

Всё должно было начаться с Великой революции 2017 года в России. Она могла привести к распаду многоязычной федерации или, наоборот, к её укреплению.

Федеративные карлики, по размеру превышающие по нескольку европейских стран каждый, в одно мгновение стали бы обладателями ядерного оружия, увеличив на сотню членов клуб владельцев атомных бомб.

И вот тут начнётся самое главное. Срединная империя, это старинное название Китая, не откажется от лакомых кусочков, которые стали неподотчётными московскому центру и входящими в сферу притязаний детей председателя Мао, чьи аппетиты простирались до Уральских гор.

Естественно, подвергшиеся экспансии бывшие части великой империи закричат: «Наших бьют!» и этот клич по привычке подхватят и другие самостийные части бывшей России. И вот тогда начнётся то, о чем написано в индийских священных и красочно оформленных книгах.

Для мира во всем мире было бы выгоднее иметь единую и неделимую Россию, но Запад теряет осторожность, когда дело идёт о нанесении максимального ущерба Россию. И зря.

Но кто-то вмешался в этот разрушительный процесс, одним махом решив все проблемы грешной Земли.

Как все происходило, не знаю. Все было как во сне. Я остался один. Совсем один. Я стал записывать всё, чтобы иметь собеседника в лице себя и иметь документ о том, что всё, что происходит, имело быть на самом деле. И я верил, что кроме меня на Земле ещё есть люди.

Сегодня, 7 мая 2017 года, я проснулся один в своей квартире. Часы показывали семь часов утра. О каком-то совпадении времени и даты не думал. По-моему, это случайность. Жена куда-то ушла. Дочь в командировке.

Сделал физзарядку. Умылся, пошёл на кухню, включил газ и поставил чайник на плиту. Включил радио. Тишина. Странно. Прошёл в комнату и включил телевизор. Ни один канал не работает. На кухне засвистел чайник. Пошёл, заварил чай. Сел пить чай с вареньем. Намазал на хлеб масло, откусил и вдруг почувствовал абсолютную тишину в квартире.

Заглянул в холодильник. Лампочка в холодильнике не горит. Включил свет в кухне. Света нет. Зашёл в комнату. Телевизор выключен.

Что такое случилось? Буквально только что я умывался в ванной комнате, и электрическая лампочка светила достаточно ярко. Авария на электросетях или забастовка какая-нибудь?

Выглянул на улицу. Под окном стоят легковые автомашины. Людей не видно. Прошёл в комнату, окна которой выходят на главную улицу. Людей и транспорта не видно. Несмотря на то, что шёл восьмой час, людей на улице не было.

Вышел на улицу. Тишина. И никого. На улице Заозёрной стоят легковые автомашины. Людей нет. Недалеко от трамвайной остановки стоит́т красный трамвай. Ни водителя, ни кондуктора, ни пассажиров. Но ощущение такое, что люди только что были здесь. В одном месте нашёл окурок сигареты, потухший, но ещё хранивший тепло. При тёплой погоде это означает, что прошло не менее тридцати минут с того времени, как этот окурок бросили. Двигатели автомобилей тёплые, ключи зажигания в замках. Машины в разных частях проезжей части. Из этого следует, что пустота на улицах образовалась не более получаса назад, примерно в одно и то же время с моим пробуждением.

Мне кажется, что я сплю. Если я сейчас во сне пойду домой, лягу в постель, то проснусь по звонку будильника, и всё будет так, как было и за тысячи лет до меня.

Вернувшись домой, лёг в постель и примерно минут через десять заснул. Спал спокойно, хотя отсутствие моего любимого персидского кота несколько меня насторожило. Ерунда, он любит спать в укромном месте. Вчера не было никаких праздников, и я не мог чем-то расстроить жену, чтобы с утра она куда-то ушла.

Кстати о трамвае, чтобы не забыть. Мэр наш сначала начал ликвидировать трамвайное движение как проявление архаизма, а потом вдруг узнал, что вся заграница тащится по трамваю как по самому экономичному и экологичному виду транспорта. Решил он тогда весь запад переплюнуть и по его приказу создали ещё более экономичный и экологичнее самого экологичного механический трамвай. В салоне двадцать педалей. Их крутят двадцать мужиков по команде кондуктора. Две остановки трамвай проехал, а потом мужики плюнули на это и сказали, что они пешком быстрее доберутся туда, куда им надо. Вот и сегодняшние трамваи стояли так же, как тот трамвай тогда.

Проснулся я оттого, что проснулся. Везде стояла тишина. Жены не было. Солнечные лучи заливали квартиру.

– Здорово я поспал, – сказал я себе и побежал снова умываться.

Воды не было. Умывшись из чайника, я оделся и стал звонить на работу. В трубке шипело, но гудков не было.

На улице обстановка оставалась такой же, какой она была два часа назад. Единственное обстоятельство, двигатели автомобилей были уже холодными.

Дойдя до соседней автобусной остановки, я не увидел ни одной живой души. Киоски у Первомайского рынка были пусты. Окошечки в киосках открыты. Подходи и «покупай» товар. Ни одного продавца и ни одного покупателя.

Происходило что-то невообразимое. Вокруг меня не было ни одного человека.

Выбрав автомашину попроще, кажется, «жигули» четвертой модели, не велик я специалист в автомашинах, завёл её и поехал на работу.

Проезжая по улице Заозёрной, объезжал пустые машины на дороге, количество которых свидетельствовало о том, что они остановились в утренний час пик.

На проспекте Мира ситуация такая же. Водитель я, не ахти какой, поэтому на дорогу к месту службы ушло минут сорок. Вождение облегчало то, что не было ни пешеходов, ни движущихся рядом встречных или попутных автомобилей.

В центре города тишина. В высотном здании никого: ни охраны, ни людей на первом, втором и третьем этажах. Дальше я не пошёл, а лифт не работал.

В соседнем здании Законодательного Собрания области ни души. В здании Администрации области – то же. В находящихся рядом зданиях ФСБ и МВД ни охраны, ни сотрудников.

Пошёл по улице Ленина. Пустая театральная площадь. Пусто у здания медицинской академии. Пусто в торговых рядах. Металлические Степаныч, памятник слесарю-сантехнику, вылезшему из канализационного люка на тротуаре, и Люба как памятник жене царского генерал-губернатора, любившая гулять по улице, названной в честь неё Любинским проспектом, холодно взирали на меня со своих мест с обеих сторон улицы Ленина.

Прошёл по мосту через реку Сомь. Прогулочные теплоходы стоят у причала. Прошёл к музыкальному театру на театральную площадь. Никого. Магазины круглосуточные стоят открытые. Никого.

Взял первую попавшуюся брошенную автомашину и на ней доехал до железнодорожного вокзала. Никого. Тишина. У платформы стоит фирменный поезд Новосибирск-Омск, прибывающий рано утром. Люди в нём были, постельное бельё разбросано, оставлен мусор, но людей, в том числе и проводников, нет.

На вокзале никого. Телефоны-автоматы не работают. Вернулся к автомашине и поехал по проспекту Карла Маркса, внимательно смотря по сторонам. Нигде нет признаков присутствия ни одного человека.

Поехал в знакомую мне воинскую часть. Никого. Ни охраны, ни военнослужащих.

Стал внимательно всматриваться в положение автомашин. Некоторые автомашины я специально разворачивал поперёк дороги, что потом определить, мешала ли она кому-то проезжать.

Где-то я читал, что можно попасть в промежуток времени раньше или позже существующего дискретного времени. То есть, люди все идут на пятнадцать минут раньше или позже меня. Мне кажется, что это чепуха чистейшей воды. Что значит быть на пятнадцать минут впереди всех? Это значит родиться на пятнадцать минут раньше зарождения жизни на Земле? Не смешите меня, господа фантасты. Как бы то ни было, но я бы постоянно натыкался на следы деятельности человека, с разницей в пятнадцать минут. Эту временную разницу я смогу определить. Смогу и установить контакт с теми, кто впереди или позади меня.

Был ещё фильм 1995 года «Лангольеры» по повести Стивена Кинга о существах, съедающих время, где люди исчезали, проходя через какой-то барьер, оставляя всё, что у них и в них есть металлическое. Но тогда все улицы, тротуары, машины были бы завалены цепями, перстнями, кольцами, коронками, очками и прочим металлом. Ничего подобного не было.

Ладно, не будем горячиться. Может быть, господа фантасты в чём-то и правы. Если есть какой-то вариант, то его так просто отметать нельзя.

Французский писатель-фантаст Жюль Верн написал роман о нескольких людях, очутившихся на необитаемом острове. У них не было ничего. Они пытались выжить и выжили.

Я же, получается, оказался в необитаемом городе, где для выживания у меня есть всё, не в пример героям Жюля Верна. Да-с. Но пустой город кажется более зловещим, нежели необитаемые леса. Хотя судить трудно.

Для начала надо действовать спокойно. Первое. Произвести осмотр города, чтобы убедиться в том, что в нем действительно нет ни одного человека, кроме меня. Второе. Попытаться установить контакт с людьми из параллельного, вспомнил все-таки, времени. Третье. Обеспечить безопасность жизни. Если я не один, то оставшийся ещё один человек с неустойчивой психикой может почувствовать во мне врага, как-никак homo sapiens, что значит человек мыслящий, но все мыслят по-разному.

Как дать знать о себе? Надо написать плакат, поставить его на видном месте и наблюдать за возможными изменениями с ним. Возникает второй вопрос, а на чем и чем писать плакат. Правильно, надо купить ватман, фломастеры и плакат готов. У кого купить? Кто мне продаст, если все магазины закрыты, а продавцов нет?

Вам когда-нибудь приходилось взламывать магазины? Уверяю, что нет. Вы могли раскурочить двери своей квартиры, забыв случайно дома ключ. Но это своя квартира, а не принадлежащая кому-то собственность.

Представляем, я взламываю дверь в магазин, и вдруг появляются все люди, которые были где-то в параллельном мире. Всё. Я преступник и со мной должны поступить по закону о покушении на собственность других людей. Я и так уже полдня пользуюсь чужой машиной. Любой шаг является нарушением закона. Кстати, пора уже подумать и о том, чтобы где-то пообедать.

Для меня всегда неприятно что-то взламывать. Но что-то делать надо. Нашёл магазин канцелярских товаров с большой стеклянной дверью. Лампочка сигнализации над входом не горит. Значит, электроэнергии нигде нет.

Нашёл на заднем дворе обломок кирпича. Бросил в дверь. Стоит. Ещё раз бросил. Стоит. Бросил со всей силы – пошла трещина. Ещё удар – дверь развалилась. Зашёл в магазин. Пустое помещение выглядит как-то неприветливо, как существо, к которому в берлогу забрались непрошеные гости. Надо привыкать и избавляться от этого чувства, так как мне придётся организовывать своё снабжение из магазинов, которые закрыты с расчётом на предотвращение взлома.

Плакат я подготовил и поставил около сломанных дверей. Постараюсь ежедневно проверять его. Хотя никакой надежды на то, что кто-то откликнется.

По пути заехал в Ленинский районный отдел милиции, сейчас их называют управлениями внутренних дел административных округов. Структурные перестройки в направлении сокращения штатов привели к обратному результату. Хотели, как лучше, а получилось, как всегда.

С большим трудом нашёл в дежурном помещении ключ от сейфа с оружием. Как бы то ни было, но даже герою книги Даниэля Дефо «Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего 28 лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки близ устьев реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля кроме него погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами; написанные им самим» на необитаемом острове было нужно оружие, а здесь город, в котором до утра сегодняшнего дня проживали один миллион двести тысяч человек.

Из всего оружия выбрал я себе пистолет Макарова (других не было) с мягким спуском и цифрой «ноль» на прицельной планке, чтобы в центр бил, автомат, и взял стоявшую в углу винтовку. В России человек с ружьём всегда был хозяином положения. В армии я служил, с оружием обращаться умею и стреляю неплохо. Так что с этой стороны я защищён. Оружие и боеприпасы я загрузил в «жигулёнок». Немного подумал и взял сигнальный пистолет с осветительными патронами, несколько гранат и баллончиков с нервнопаралитическим газом «черёмуха», находящимся на вооружении российской полимилиции. «Демократизатор», то есть резиновую дубинку брать не стал. Не в милицию пришёл работать.

Ко всему привыкает человек – привык и главный герой повести И. С. Тургенева «Му-му» Герасим к городской жизни. Так и я начал осваиваться в пустом городе. Какого-то особого чувства тоски о своих близких я не испытывал, потому что был уверен, что не сегодня, так завтра всё встанет на свои места. Мне только будет нужно избавиться от всех следов моего хозяйничанья в городе.

Следы убрать не трудно. Нужно затеряться в массе, сказать, что меня здесь не было, знать ничего не знаю и моя хата с краю.

А кто тебя, уважаемый, спрашивать об этом будет? Ты думай о том, что ты один и даже не знаешь, где твоя семья, увидишь ли ты её когда-нибудь. Сможешь ли ты разгадать загадку исчезновения всех жителей города?

Перед тобой миллионный город. Ты хочешь кушать, но все закрыто. Чем не дикие джунгли, где человеку приходится применять силу и ловкость, чтобы прокормить себя. Разве здесь по-другому? Ты можешь найти пищу в любом доме, в любом магазине. Но их надо открывать. В джунглях ты бы съел банан, который выращен для всех. А здесь это чьё-то имущество. Не знаю, может быть, когда-то нужда заставит меня заходить в квартиры в поисках пищи, но делать это добровольно я не буду.

И чего я таскаюсь на хилом «жигулёнке», неужели на улице мало крутых машин? Я подъехал к первому попавшему «ландкрузеру» (если хотите, то пусть это будет «лэндкрузер»), дверь закрыта и ключа нет в замке зажигания. Можно, конечно, открыть ударом приклада автомата в стекло, но мне это нужно? Нет, не нужно. Найдём другое авто прямо на дороге, там, где застало то, что застало.

Проблем с новой машиной не было, и я уже мчался по проспекту Маркса, легко объезжая отдельные машины и группы машин.

Куда я еду? Пока вперёд. Остановился у табачного киоска. Взял блок дорогих сигарет, зажигалку. Закурил. Первая же затяжка вызвала головокружение и неприятный вкус во рту. Все-таки три месяца не курил, и особенно не тянуло. Для чего тебе это? Брось, парень, сигарету, брось! Сейчас ты, как миллиардер, должен заботиться о своём здоровье. Тебе принадлежит весь мир, он нужен здоровому человеку, а больному человеку не надо ничего. Если что-то случится, то всё это с собой не потащишь, и даже людей нет, кто бы все это за тобой нёс.

Где у нас стеклянные двери? Так, в Торговом центре, вот он рядом сверкает полированными окнами. Подъехал, заглянул в «бардачок» машины, смотрю, лежит мобильный телефон. Включил. Темные палочки на дисплее, выросшие как антенны, показали, что передающие станции ещё работают. То ли аккумуляторы подключены, то ли аварийные генераторы включились. Начал набирать знакомые номера. Никто не отвечает. Заглянул в меню хозяина телефона, начал набирать номера подряд, в том числе междугородние и международные. Никто не отвечает. В меню было около сотни телефонных номеров, и я набирал их до тех пор, пока «антенны» совсем не исчезли, показывая разряд батарей. Интересное дело, где подзаряжать батареи, и вообще, зачем мобильный телефон, когда иссякнут дежурные аккумуляторы, поддерживающие работоспособность передающих станций на случай аварии?

Внезапно вспомнилось где-то слышанное: «И когда на Земле догорит последняя спичка, мохнатый вой взнесётся к Небу, и по Земле будут ходить кони и свободные люди». Как бы самому конём не стать.

Думать, надо думать, морщить репу надо. Надо было учить физику и электротехнику, когда была возможность, сейчас восстанавливай знания.

Первое. Нужны источники электроэнергии. Правильно – аккумуляторы. Но аккумуляторы нужно заряжать. Правильно – автомобильные генераторы. А теперь думай, как соединить генераторы и зарядные устройства, как совместить силу тока и напряжения, чтобы аккумуляторы зарядились и работали, а не приходили в негодность в течение нескольких часов.

Второе – средства передвижения. В машине должно быть всё, чтобы обеспечить автономное существование, переправу через водные преграды и передвижение по бездорожью. Например, велосипед складной. Где-то я видел такой в спортивном отделе.

Третье – нужны источники света. Фонари электрические. Должно хватить элементов питания, которых полно в любом магазине.

Четвёртое – нужны источники огня для приготовления пищи, и для других целей. Война войной, а обед по распорядку. Надо искать портативные газовые плиты, иметь и стационарную газовую плиту. Как подключишь, так и жить будешь. Газовый баллон взрывается не хуже авиабомбы.

Пятое – нужен набор лекарств и медикаментов для оказания первой медицинской помощи: при отравлениях, травмах, болезнях простудного и нервного характера.

Шестое – запас продуктов, консервированных и сухих.

Седьмое – нужно продумать экипировку. Ходить в костюме и при галстуке нецелесообразно. Нужна многофункциональная одежда. Наилучший тип одежды – военная. Такая одежда продаётся в специализированном магазинчике на улице Герцена. Магазин как сейф с металлическими дверями. Надо продумать, как открыть эту дверь. Вероятно, придётся искать взрывчатку или автоген.

Восьмое – продумать систему заправки автомашины соответствующим бензином. Сделать запас бензина на случай необходимости передвижения на большое расстояние. Бензин не стоит в канистрах на автозаправках. Он в ёмкостях, из которых подаётся в заправочные шланги электронасосами. Как достать бензин из ёмкости, чтобы не причинить вреда своему здоровью? Как разобраться, в какой бочке какой сорт бензина? Вопросов возникает всё больше и больше.

Девятое – определить место своей дислокации. Можно, конечно, у себя дома. Можно, но в доме нет воды, следовательно, буду загаживать свою квартиру. Место дислокации должно обеспечиваться водой и располагаться где-то у реки. Посмотрим, может быть можно приспособить какие-нибудь строительные модули для жилища. И посмотреть, где есть биотуалеты. Одновременно надо продумать вопрос отопления жилища – зимы у нас стоят не сильно тёплые, и за минус сорок градусов Цельсия зашкаливает. Печки надо устанавливать летом, готовить дрова и горючие вещества, тёплую одежду и решать вопрос обеспечения какими-то продуктами. Вы скажете, что в магазинах полно. Да, пока полно. После зимы и хранения в неприспособленных условиях большая часть продуктов испортится и будет источником опасности для жизни человека.

Десятое – обеспечение собственной безопасности. На случай возможного появления агрессивных людей и хищных зверей, что, в принципе, одно и то же.

А есть ли звери? Я пока не видел ни одной собаки и кошки. Если нет зверей, то придётся переходить на растительную пищу. Надо все-таки проверить окрестности города, выехать в ближние районы, проверить, есть ли животные там. Я не могу представить стада животных, запертые в загоны и помещения, голодных и истощённых. Всюду падеж скота, запах гниения и отравление местности и всех строений. Мёртвая земля от мёртвой жизни. Необходимо проверить в реке, есть ли рыба.

Ужас какой-то! Сплю я или не сплю? Такого не может быть даже теоретически. А, может, я в горячке лежу на постели в больничной палате, и всё это мне кажется. Нет. Вот моя рука. Она чистая. На руке часы. Они показывают время девятнадцать часов и тридцать минут. Прошло двенадцать часов с того времени, как я вышел из дома. Вот на улице стоит машина, на которой я приехал. Мой костюм, мой галстук. Кому всё это нужно? Что это такое? Где я? Стоп! Спокойно. Это и есть первые признаки помешательства. Все люди шизофреники, у одних это проявляется сильнее, у других слабее. У меня проявлений шизофрении не было никогда. А, может, и были, просто их никто не замечал.

Если человек один, то его может спасти только спокойное, педантичное выполнение составленного им распорядка дня. До обеда занимаемся делами Азии, после обеда Америкой. Шутка. Но вопросы связи надо продумать. Где-то есть большие радиостанции, обеспечивающие связь органов исполнительной власти по всей стране, а, возможно, и по всему миру. Надо научиться на них работать, принципы действия у всех радиостанций почти одинаковы, поставить магнитофоны с акустоматами, это такие приспособления, включающие магнитофон по звуку, чтобы не пропустить возможный ответный сигнал.

Да, проблем выше крыши. Когда мы живём в городе, где всё функционирует, где сотни тысяч людей работают в системе жизнеобеспечения, то мы совершенно не задумываемся над тем, а что случится, если эта система выйдет из строя? У меня одного столько проблем. А для миллиона людей и проблем в миллион раз больше. Так что мои проблемы не особенно и большие.

Так и есть. Просидел, пофилософствовал. Солнце за горизонт уходит, скоро темно станет. Топай, друг ситный, в отдел «Марта», бери фонари помощнее, бери батарейки, посмотри в хозяйственном отделе свечи и подсвечники, возьми плейер, не забудь приёмник для контроля за эфиром, а затем в продовольственный отдел, возьми, что-нибудь покушать. И не жадничай. Отбросы – это антисанитария и разносчики всех болезней. Держись подальше от спиртного. Сначала с горя, потом на радостях, а потом алкоголик, пьющий в одиночку и смерть от переохлаждения под кустом или голову всмятку во время пьяной аварии.

8 мая.

Утром я проснулся в шикарной двуспальной кровати мебельного отдела Торгового Центра, укрытый шерстяным одеялом фирмы «Аауэр». Меня разбудило шипение в наушниках от плейера-радиоприёмника «Манасоник». После музыки я пытался настроиться на какую-нибудь радиоволну и уснул. Ни одной радиостанции я так и не нашёл.

Умываться или не умываться с утра? Умылся на выходе из магазина минеральной водой. Надо будет поискать электробритву, работающую от аккумулятора.

Позавтракал остатками ужина и поехал на повторный осмотр города. Оставленный у магазина канцелярских товаров плакат не претерпел совершенно никаких изменений, сразу отбросив все гипотезы о каком-то параллельном времени и параллельном мире.

Заправлял автомашину при помощи ведра и верёвки, черпая бензин из ёмкости около заправочной станции.

Много времени занимают бытовые вопросы. Настроение отвратительное. Расхолаживает то, что все есть, нужно только подняться и взять, но нет настроения.

Запад сегодня должен был праздновать День победы. Мужики хитрые. Решили тихим сапом мая восьмого дня под вечер подписать акт о капитуляции, не дожидаясь представителя советского командования, которое положило миллионы людей в лобовых атаках на пулемёты и пушки, чтобы первым войти в Берлин. А тут приехал сталинский стратег Жуков и потребовал повторить подписание акта капитуляции под кинокамеры и под юпитеры. Имел на то законное право. И когда подписали всё, то оказалась, что наступило девятое число месяца мая, а Запад решил праздновать тот день, когда они подписали капитуляцию. Так вот, кого нужно упрекать в честности-нечестности? У всех рыло в пуху. Где вы сейчас, победители фашизма и побеждённые фашисты? Нет вас никого. И зачем нужны были потуги, ненужные жертвы и зверство в отношении евреев и жителей оккупированных стран?

9 мая.

Праздник. Бесцельная езда по городу. Хотя бесцельного ничего не бывает, любое действие имеет свою цель. Посмотрел на свой лозунг. Искал следы появления каких-нибудь людей. Все пусто и тишина, и тишина какая-то зловещая. Не люблю тишины. Всегда должны быть какие-то звуки, чтобы по ним ориентироваться в пространстве.

Вечером накрыл праздничный стол. Для России это единственный праздник. День Победы. Праздную его по старинке. Кто его знает, что будет на будущий год. Кто ещё, кроме меня, будет помнить, что был такой праздник, что была Великая Победа и что не на жизнь, а на смерть сошлись русские большевики и немецкие социалисты, мечтавшие о мировом господстве для себя. А если быть ещё точнее, то в схватку вступили идеи немца польского происхождения Фридриха Ницше и немецкого еврея Карла Маркса.

Один говорил, что миром могут управлять только сверхлюди, яркими представителями которых являются немцы, а другой говорил, что пролетариату нечего терять, кроме своих цепей, но приобретёт он весь мир.

Идеологию Ницше взял на вооружение немецкий национал-социализм во главе с Гитлером и его национал-социалистической рабочей партий, а идеологию Маркса – интернационал-коммунизм во главе с Лениным и Сталиным и их коммунистической партией.

В чем между ними разница? А почти никакой разницы нет. Каждая партия стремилась к мировому господству, добившись господства в своей стране.

Гитлеру это удалось почти без жертв. Так, подрались коммунистические и нацистские штурмовики, пришибли нацистского активиста, штурмфюрера СА, поэта и автора текста «Песни Хорста Весселя». Хорст Вессель отказался от первой помощи, так как врач был евреем, умер от заражения крови, и сложили песню о храбром штурмовике, пожертвовавшем жизнь за фюрера и партию.

В России было сложнее. Там сначала два с лишним года полыхала гражданская война. Народу положили немеряно, никто точно миллионов не считал. Потом стали империю собирать вместе, не считаясь с жертвами. Потом крестьянские и армейские восстания, которые залили кровью и задушили ядовитыми газами. Потом массовые репрессии с расстрелами и уничтожением людей в концлагерях. Тоже никто миллионов точно не считал, миллион туда, миллион сюда. Загубили страну, никто рот не открывает. Своих инженеров нет, науки нет. Стали приглашать из-за границы и копировать всё заграничное, да немцам помогать восстановить армию, чтобы вместе добиться мирового господства. А немцы возьми да напади на новую империю – СССР.

Вот и схватились за голову коммунисты-интернационалисты. Командиров нет. Постреляны в большинстве своём. Армия воевать за коммунистов не хочет. Сдавались прямо дивизиями, и дошли немцы до Москвы, да только зверствовать с русским народом стали. И поднялся народ на защиту, отстояли Москву и погнали немцев обратно к себе, на Запад.

Коммунисты всё к празднику какому-нибудь победу хотели заполучить и люд русский не жалели, гнали на пулемёты да по болотам гиблым. И четыре года свою страну от немцев освобождали, что отдали всего за три месяца.

Сколько погибло в той войне, опять никто точно не считал, миллион туда, миллион сюда, всего насчитали где-то тридцать миллионов. А сколько комиссары с трибуналами постреляли русского солдата? До сих пор данных нет. Вместе с немцами уничтожили генофонд русской нации.

Вот тебе и победа. Вот тебе и коммунизм – солдат сам по себе и командиры с генералами сами по себе. Правду сказать нельзя, народ вызверится да на вилы начальников начнёт поднимать.

А после войны снова репрессии и расстрелы – нужно уничтожить свидетелей того, как люди за границей живут, и за что кровь проливал русский солдат.

Вот сижу я с рюмкой водки, за память моего отца-фронтовика пью и думаю, может, это кара небесная смела всю Россию вместе с начальниками, коммунистами и сталинистами и оставила меня одного, чтобы не повторялась эта глупая и бессмысленная история России.

10 мая.

Последствия праздника Победы выветрил хорошей физзарядкой и стаканом минеральной воды. Выехал в ближайший к городу сельский район. Добрался за час. Пустота. Никого. Но в домах кричит некормленая и непоёная скотина. Кого мог, выпустил. Остальным животным придётся выбираться, кто как сможет. Странно. Даже предположений никаких нет.

11 мая.

Заметил дым пожара на окраине города в частном секторе. Неужели кто-то есть. Прыгнул в машину и помчал на хорошей скорости туда. Когда я приехал, горело уже четыре дома. Ветер раздувал пламя и раскидывал горящие куски рубероида и уголья по всей округе. Собственно говоря, атмосферного ветра почти не было, ветер образовался от соприкосновения горячего воздуха от пожара с холодными слоями воздуха вокруг и закрутилась круговерть.

Людей вообще не видно и не видно даже следов пребывания там кого-либо. От чего могло загореться? Да от чего угодно. Марганцовка с глицерином и водой так полыхнёт, мама не горюй. Смотрел как-то по телевизору, как мужик один в лесу без спичек огонь добывал. Иногда даже капля воды с помощью солнечного луча может воспламенить сухую травинку, а от неё и лесной пожар начинается.

Тушить пожар даже и не пытался. Зачем? Можно самому пострадать, а строения сами рухнут с течением времени от старости или ветхости деревянных элементов. Любая вещь без движения портится и приходит в негодность. Дом приходит в негодность ещё быстрее.

12 мая.

Объезд контрольных точек в городе. Нашёл на воинском складе оптические приборы. Труба зенитная, командирская, ТэЗэКа. Восьмикратное увеличение. Вес шестнадцать килограммов. Пуд, значит. Как большой бинокль на треноге. Привёз к самому большому зданию в городе. 14 этажей. Поволок на себе. Через каждые три этажа делаю остановку для отдыха. Мне торопиться некуда и рекорд по поднятию тяжестей на четырнадцатый этаж ставить не нужно.

Поднялся на последний этаж, а выход на крышу закрыт. Дверь с внутренним и внешним замком, а открыть его нечем. Один пистолет на поясе. Это только в кино пистолетом открывают любые замки. На деле всё не так. Первая пуля от висячего замка рикошетом чуть не попала в меня. Второй раз я рисковать не стал. Начал стрелять по внутреннему замку в двери. Не киношное это дело так замок ломать. Деревяшку я немного покрошил, внутренне, так что замок стал хлябать, но не открываться. Стукнул ногой, а толку? Нога в кроссовке. Начал бить плечом. Кое-как выбил внутренний замок, а внешний замок держит. Когда дверь приоткрыта, то петли, их ещё пробоями называют, легче выбить вместе с крепящими их шурупами. Так что, не все двери открыты и надо иметь для этого какой-то лёгкий слесарно-медвежатницкий набор для вскрытия дверей.

Установил трубу зенитную на крыше и стал осматривать город. В районе уже осмотренного мною пожара видны небольшие дымки, недогоревшее тлеет, возможно, что ещё подожжёт что-нибудь.

Часа два я наблюдал за городом и ничего не заметил. В воздухе тоже ничего не летает. Да и птички маленькие не залетают на крышу четырнадцатиэтажного здания.

Буду периодически заезжать сюда и вести наблюдение за городом. Возможно, что кого-нибудь и узрею. Никак мне не верится, что я всего лишь один человек из более чем миллионного города.

13 мая.

Обычный день. Привёл в порядок автомашину. Проверил провода, подкачку шин. Заправил бензином. Совершил объезд по городу. Как-то всё стало обыденно, хотя прошла всего неделя с того времени, как я остался один. Слушаю музыку, а она стала навевать тоску, потому что в песнях есть другие люди. Они грустят и радуются чему-то, а я один и никому не могу поверить свои чувства, да и вообще перекинуться с кем-нибудь словом.

14 мая.

Заехал на авиакосмическое производственное объединение. В экспериментальном ангаре, как мне известно, хранятся выставочные экземпляры мотодельтаплана, выполненного по схеме бесхвостка со стреловидным крылом, управление полётом которого осуществляется смещением центра массы за счёт перемещения пилота относительно точки подвески и ранцевого вертолёта. Меня интересовал мотодельтаплан. На простом дельтаплане я как-то пролетел метров пятьсот. Ничего сложного нет. Не надо выворачивать дельту-крыло на критические углы атаки, и всё будет нормально.

Вывел дельтаплан из ангара на дорогу к заводской взлётно-посадочной полосе, предназначенной для приёма самолётов практически всех классов. На полосе мотодельтаплан выглядел крошечным мотыльком и никак не напоминал летательный аппарат.

Запаса горючего хватает на пятьдесят минут полёта, если не будет сильного встречного ветра. Следовательно, от места взлёта нельзя отлетать далее, чем на двадцать минут полёта.

Так, куда ветер дует? Добавляю обороты двигателю, воздушный винт вращается ещё быстрее, скорость пробега увеличивается, отрыв, я полетел и тут же свалился в маленькую воздушную ямку, инстинктивно отдав от себя дельту для подъёма вверх. Этого было достаточно, чтобы я снова сел на полосу. Сколько раз приходилось слышать, что, на сколько метров упадёшь в воздушную яму, на столько же метров поднимешься вверх. Следующая попытка взлёта была более удачная.

В течение дня я сделал восемь вылетов и не обнаружил даже признаков жизни в городе, но кое-где в пригородной зоне видел несколько коров и каких-то других животных, возможно, собак.

Мясо на шашлыки есть. Какие шашлыки, дарагой? Ты когда-нибудь убивал и разделывал животное? То-то же. Убить животное можешь и оружием, но для того, чтобы приготовить мясное блюдо, нужно животное освободить от шкуры, внутренностей, разделать на порционные куски и подготовить их к длительному хранению. Раньше за тебя эту работу делали мясокомбинаты и крестьяне, а сейчас тебе это придётся делать самому, погружая острый нож в некогда живую плоть, руками перебирая сердце, почки, печень животного, для того, чтобы одна погубленная жизнь давала жизнь другой жизни.

Более сильный хищник убивает более слабого. Но ведь домашние животные, предоставленные сами себе, будут дичать прямо на глазах, превращаясь из добродушных бурёнок в свирепых коров с перегоревшим молоком и твоих потенциальных врагов.

Какое-то горькое отчаяние охватило меня. Зачем мне всё это нужно? Для чего я должен существовать один? Такая жизнь не имеет совершенно никакого смысла.

Я сел в машину и поехал к себе домой.

Зашёл в квартиру. Все равно жилой дух сохранялся в квартире. Меня встретил звереющий от голода кот. Я кое-как оторвал его от ноги и повёл на кухню. Тебе, персюк, повезло, что вернулся хозяин, а как другим собакам и кошкам, находящимся в запёртых квартирах?

Я помню домашних собачек и кошечек, которых с воплями горечи и отчаяния выпускали на вертолётной площадке в Закавказье. От гостеприимства закавказских братьев приходилось эвакуировать семьи, домашним питомцам места в маленьком вертолёте не оказалось. Дети плакали навзрыд, для них это была самая большая травма, плакали женщины, сжимали кулаки офицеры, а маленькие беззащитные животные жались к остающимся людям, понимая, что без человеческой помощи им не выжить. Они слишком привыкли полагаться на человека, чтобы заниматься добычей еды.

Мы их потом видели на помойках, грязных, облезших, покалеченных камнями аборигенов, к которым они не подходили, видели их жалобные глаза, готовые сорваться к тебе по малейшему приглашающему жесту. Для них ты был свой, защитник, кормилец, любимый хозяин.

Вода ещё была в кувшине, но в водопроводе воды уже не было. Поставил на плиту чайник и заварил чай «Махмад» (или «Мехмед»? ) с бергамотом. Сел пить чай. Как в…, ну, как в прошлые времена. Надо подумать, что взять из дома. Кое-что из своей одежды, а остальное всё есть в магазинах.

Ну, что Дональд, пошли за мной. На руках я тебя носить не буду. Отстанешь от меня, пеняй на себя. Будешь драться за жизнь с собаками и своими соплеменниками.

То ли непривычная ситуация повлияла, то ли у кошек есть предчувствие, но Дональд не отходил от моей ноги. Как будто делал так всю жизнь, он запрыгнул в открытую дверцу автомашины и уселся на сиденье. Я с некоторым подозрением посмотрел на своего кота. Уж не посланник ли ты Божий, дарованный мне для предупреждения от всяких несчастий?

15 мая.

Занимался подготовкой материальной базы для своего существования. При помощи машины для перевозки мусорных баков доставил к торговому центру два биотуалета. Постоянно хожу с оружием.

Начали одолевать собаки. Надо «нанять» пару собак для своей охраны. Дворняги самые преданные и храбрые собаки. В отделе для животных взял две чашки и поставил у дверей торгового центра. Насыпал корм и сам сел на стул рядом. Автомат положил на колени. Около меня сидела свора из примерно полутора десятков собак, смотрящих на меня то умильно, то с чувством злости за то, что я не отхожу от лакомых кушаний.

Наконец, одна из собак с поджатым хвостом и опущенной вниз головой стала сбоку подбираться к одной из чашек. Остальные внимательно смотрели. Вероятно, старшая собака послала кого-то из шестёрок разведать обстановку. Жертва, которую никому не жалко. Из нормальных шестёрок, если отдать им командование над паханами, вырастают более свирепые паханы и главари преступных групп или опытные воры, пользующиеся авторитетом, нежели те, кому они служили.

Собака подобралась к чашке и стала потихоньку есть, искоса поглядывая на меня. Затем она начала есть быстрее и более спокойно. Я сделал приглашающий жест к себе. Собака сделала несколько шагов мою сторону. Я протянул руку с открытой ладонью, показывая чистоту своих намерений и желание приласкать её. Собака подошла ещё ближе и лизнула мою ладонь. Как Крестному отцу в знак верности. Я потрепал её по загривку и притянул её голову к себе. Собака завиляла хвостом в знак признательности. Я налил в пустую миску воды и дал собаке попить. Воду она пила спокойно, что косвенно показывало на отсутствие у собаки признаков бешенства. От бешенства и Господь Бог не спасёт. Я встал и пошёл внутрь торгового центра, длинное название, буду называть его просто ТэЦэ, позвав с собой пса. Он послушно пошёл рядом со мной. Один друг у меня есть. Надо познакомить его с Дональдом и наладить взаимоотношения между кошкой и собакой.

Когда человек не ограничен никакими планами, ему можно спокойно делать то, что ему нравится в первую очередь.

16 мая.

По здравому размышлению, мне нужна большая машина, и ездить я должен по большим дорогам, а не ползать по каким-нибудь закоулкам, выискивая приключения на свою, ну, скажем, душу.

Одно дело сказать, другое дело – сделать. Сначала нужно найти подходящие машины и из них выбрать ту, с которой ты сможешь справиться, то есть завести её, заправить, управлять ею и прочее. Целый день я возился и выбрал сравнительно новенькую автомашину ГАЗ-66, грузовой автомобиль с колёсной формулой 4 на 4, грузоподъёмностью две тонны и кабиной над двигателем образца 1962 года. «Шишигу», как называют её солдаты. И грузовик и как легковой автомобиль, который пройдёт там, где сядет любой титулованный внедорожник.

На «шишиге» я исколесил весь город, примечая, что и где есть и что мне может понадобиться, а также выбирая место, где я расположу свою резиденцию.

Работа хлопотная, но я никуда не торопился. Торопиться было некуда, хотя торопиться было нужно, потому что отдых в неприспособленных местах, манкирование средствами гигиены, в смысле ежедневного бритья и принятия душа, превращало меня в неандертальца. Опуститься очень легко, а вот вернуться к нормальному образу жизни трудно.

Постоянно нужно быть настороже, чтобы не пропустить нападение одичавших животных, то ли собак, то ли уже волков. По ночам слышался вой. Собаки так не воют, так воют только волки.

В городе разжиться нечем, но волки хотя бы произведут санитарную очистку города, уничтожив бродячих собак. Потом они уйдут в леса, город не место проживания для свободной стаи. Хотя, некоторые особи останутся в городе, найдут себе убежище в районе частного сектора и будут городскими обитателями серого цвета.

Я завёл себе за правило делать физзарядку и упражняться в стрельбе из имеющегося у меня оружия. Это, во-первых, отпугивает зверей и даёт возможность громко заявить о себе. Кот и собака довольно спокойно относятся к моим упражнениям и сами охраняют меня, прижимаясь к ногам, как только учуют опасность.

Моя задача – кормить их и заниматься разговорами с ними, потому что каждому животному приятно слушать голос хозяина, а хозяину нужно с кем-то говорить, чтобы вообще не разучиться говорить.

Из всех осмотренных мною мест наиболее удобным является берег реки в районе затона напротив небольшого острова, защищающего от продувных ветров. Источник питьевой воды – это главное условие для проживания человека. «Здесь будет город заложён», – вспомнились слова поэта, и я представил, насколько велик объем работы по созданию моего жилища. Сами прикиньте, сколько вам потребует времени, чтобы в одиночку построить дом.

17 мая.

Заставляю себя писать в дневник. Совершенно не хочу это делать. Что писать, если ничего не произошло? Так, чтобы не забыть буквы? Да хоть бы и так, – убеждаю я себя. Нужно привыкнуть к тому, что каждый день должен откладываться в памяти, то есть на бумаге, иначе потом нечего будет вспомнить. Это как ведение блога в Интернете. Вроде бы нечего писать, а вот включаешь компьютер, открываешь свой блог и пишешь в него всякую херню, извините за вырвавшееся выражение, но по-другому об этом сказать нельзя. А потом, перечитывая свои записи, ты вдруг понимаешь, что без них ты бы напрочь забыл о тех событиях, которые происходили в этот день и не помнил бы, что тебя кто-то и как-то обозвал и как ты ему ответил, и что за мысли тебя посетили и по какой причине. Вот и я делаю запись, чтобы отметить семнадцатое мая и как я сегодня менял колесо у «шишиги».

В частном секторе я «поймал» себе гвоздь в колесо. Там на дорогах этих гвоздей видимо-невидимо. Раньше было ещё больше, когда повсеместным было печное отопление, да и сейчас печное отопление никуда не делось. Весь Запад давно отапливается нашим газом, а мы в газоносных районах по всей Сибири, да и по всей России не имеем сплошной системы газового отопления. Все отдаём дяде, а сами по дедовскому способу, дровишки в печку.

В городе с дровами всегда были проблемы. Жгли в печках уголь и все, что не подлежит дальнейшему использованию: строительный мусор, обрезки досок, старые ящики, сломанная мебель и прочее. И это бы ничего, да вот только куда девать золу? Как куда? На дорогу. Зимой гололёда не будет, а летом все уйдёт в землю. Из земли пришло, в землю и уйдёт. В золе-то как раз и остаются гвозди из сгоревших досок, и они острые как бритвы. Вот и я наехал на такой гвоздь.

Сначала достаточно громко пшикнуло, а потом машину повело вправо. Остановился, вышел из машины, поглядел – точно, пропорол колесо гвоздём. И где он, не видно. Нужно менять колесо. Пошёл за запаской, запасным колесом, а его нет. И вроде бы автомашина как новенькая, а вот запаски нет, и я не проверил. И главное – она сразу должна была броситься в глаза между кабиной и кузовом. Полез я в ящик с инструментами. Баллонный ключ, это тот, которым откручивают гайки крепления колёс, есть, а вот домкрата нет. Какая же сволочь разукомплектовала автомашину? Для полного счета проверил уровень масла в картере машины. Это проверяется при помощи щупа, такой линейки металлической. И там уровень масла ниже нормы.

Ну, что можно сказать про такого водителя как я? Правильно сказал один поэт:

– Дело было не в бобине, распиздяй сидел в кабине.

Я помню, как у нас в части по двору таскали новенькую автомашину и не могли завести. Всех изготовителей изматерили и зампотеха, который дал неисправную машину. А потом заглянули в топливный бак, а там ни капельки бензина.

Вот и скажи, что за день ничего не случилось и писать не о чем. И дело к вечеру. Может, бросить эту машину и найти новую? Да чего-то рука не поднялась бросить её.

Приготовив пистолет, я пошёл по дворам. В одном дворе нашёл легковую автомашину «москвич», который на удивление легко завёлся и на котором я и доехал до места моей дислокации в торговом центре.

18 мая.

С утра поехал в близлежащий автопарк за колёсами для моей «шишиги» и за домкратом. Все запчасти я нашёл быстро, взял два новеньких колеса ещё и бачок с маслом. Нашёл старенький прицеп, который прицепил к «москвичку». С колёсами пришлось повозиться. Шутка ли, каждое колесо весом по сто двадцать килограммов.

Приехал я к тому месту, где оставил «шишигу». Стоит, бедненькая, и никто ее не тронул. Я уже человек учёный. Поставил коробку передач на первую скорость и затянул ручной тормоз, чтобы при смене колеса машина сама куда-нибудь не поехала. Затем подложил доску под передний мост, установил домкрат и приподнял машину. Колесо сменил быстро. Сил хватило прикатить новое колесо и приподнять его, чтобы насадить на шпильки. Гайки затянул на совесть. Старое колесо бросил. Запасное колесо поставил на положенное место между кузовом и кабиной водителя. Проверил крепление. Долил масло. Проверил уровень бензина. Два бака, в каждый входит по сто пять литров горючки. «Шишига» жрёт по двадцать литров на сто километров. То есть, на двух баках можно проехать тысячу километров. Вот так. А «москвичонку» спасибо. Свозил аккуратно. С умом доработать его и была бы машинка мирового класса, да только кому это сейчас нужно.

Вот так, вроде бы и ничего не делал, а день проскочил.

19 мая.

По-старому, день пионерской организации имени Ленина. В этот день всех обладателей красных пионерских галстуков бесплатно возили в автобусах. Даже не пионеры в этот день надевали галстуки.

Поехал в автопарк для проверки моей рабочей лошадки. Поставил новый аккумулятор. Заменил ремни вентилятора и генератора. Долил масло. Проверил наличие всех инструментов. Установил в кузове дополнительный ящик для запчастей. Мало ли что и где может случиться. И ещё привязал брезентовыми ремнями обыкновенный велосипед.

– Животное любит ласку, а машина – чистоту и смазку, – говаривал наш старшина.

Ох, прав этот старшина на все сто процентов. Он же ещё говорил:

– Чудная машина лисапед, жопа едет, ноги – нет.

Вот и приготовил транспорт на завтрашний день. А сейчас спать.

20 мая.

На восточной окраине города нашлось целое антенное поле. В любом большом городе есть такие поля. Для чего они нужны, точно не скажу, но основное их предназначение – улавливать и передавать радиоволны.

В аппаратном зале было тихо, не светились огоньки и не щелкали телеграфные аппараты. Все мертво.

В числе проводов, подходящих к аппаратуре, нашёл силовой кабель и по нему определил, где резервный источник питания. Источником оказался огромный дизель в подвальном помещении. Нашёл топливопровод, ведущий на поверхность. Огромный топливный бак, замаскированный под мусорный ящик, был пуст. Как говорят, сухой, хотя внутри что-то поблёскивало. Вероятно, все-таки автомат переключил аппаратуру на аварийное питание, но и бак ведь не бездонная бочка. Какое-то время дизель поработал и остановился.

Я был в теоретическом и практическом затруднении.

Можно найти дизтопливо и машинное масло, заправить дизель и завести его, если потянут аккумуляторы, раскручивающие стартер. Если аккумуляторы разряжены, то их можно подзарядить, благо в дизельной я видел «абэшку», бензоагрегат АБэ-1, вырабатывающий электрический ток мощностью один киловатт. А если запитать только приёмо-передающий блок? Тогда не нужен будет дизель, питающий все сооружения и всю аппаратуру на станции. Это упрощает дело, если я найду силовой кабель для подключения аппаратуры к бензоагрегату. Но для этого нужно быть специалистом. Здесь метод научного тыка не подходит. Аппаратура сложная и её легко можно вывести из строя, оставшись слепым и глухим в масштабах Вселенной. Итак, решено – будем заводить дизель и держать радиостанцию в качестве вспомогательного и постоянного отапливаемого жилого помещения и убежища. Запишем в распорядок ежедневное посещение и проверку приёмного устройства радиостанции.

Акустомат, устройство голосового управления включением и выключением приборов нашёлся в студийном магнитофоне, огромной такой «дуре» с большими бобинами немецкой магнитофонной плёнки. И есть функция – «акуст». Плёнка не будет крутиться впустую, а включится только при появлении сигнала.

Сначала я хотел записать обращение к людям, которое должно было передаваться круглосуточно, но потом решил, что лучше посидеть тихо, не привлекая к себе внимания других оставшихся. Не известно, кто они такие. Один человек не будет ссориться сам с собой, если у него нет раздвоения личности. А если будет два человека, три, четыре… Это увеличение проблем в геометрической прогрессии.

21 мая.

Одну базу приготовил. Сейчас нужно посмотреть, где будет мой за́мок. Нужно проехать вдоль берега реки, чтобы присмотреть удобное место.

Проверил, как действует встроенная лебёдка-самовытаскиватель у переднего бампера автомашины. Собственно говоря, только из-за лебёдки я и взял эту «шишигу».

Место нужно выбрать такое, чтобы сквозняков не было, то есть не продувалось как в трубе, но, чтобы и застоя воздуха не было, и чтобы снега не заносили до самой крыши.

Старики умели выбирать места для деревень и хуторов. Со всех сторон обойдут и ивовыми прутиками, лозой, проверят водоносные слои, чтобы не поставить жилище на сухую землю.

Место я выбрал практически в центре города, в так называемом затоне. Там баржи стоят и зимняя стоянка речного флота, рядом городское место отдыха.

Заехал в городской санаторий. Нашёл скважину, ручным насосом накачал йодо-бромной воды и принял лечебную ванну. И помылся вроде, и спокойствия себе добавил.

Кстати, о лечебных заведениях. Пока ничего не болит, они вроде бы как и не нужны, а как заболит, так сразу вспоминается добрый доктор Айболит. Только нет рядом никаких Айболитов, сам себе доктор и как это говорил им Гиппократ? Кажется – «Врач, исцелися сам!».

Хотя, сомнительно, что это был сам Гиппократ, ибо об этом говорится в Евангелие от Луки.

Однажды Иисус Христос пришёл в храм и объявил всем там собравшимся, что он послан Богом спасти людей. Предвидя возможные упрёки и сомнения, он сказал им:

– Конечно, вы скажете Мне присловие: врач, исцели Самого Себя; сделай и здесь, в Твоём отечестве, то, что, мы слышали, было в Капернауме».

Там Иисус изгонял бесов.

И мне предстоит и изгонять бесов, и лечить себя самому.

Врач лечит, природа излечивает.

В медицине я, как и вы, впрочем, ни бум-бум. Так, знаем понемногу, какие таблетки и от чего пить, а излечить болезнь самому, это уже высшая математика медицины. Придётся поддерживать себя в тонусе и обращаться к природе за лечебными травами и плодами, как наши предки.

И что ещё характерно. Медицина развивалась тысячи лет, по крупицам собирая знания об устройстве и методах его лечения, и всё в одночасье рухнуло в пропасть. Произошла деградация научного знания на уровень времён доисторических.

У каждого лекарства есть срок годности и врачи категорически отказываются применять их, если просрочен хоть один день. А ведь через какое-то недалёкое время на земле не останется ни одного не просроченного лекарства. Как тогда? Брать топор и идти рубить в лес домовину, то есть гроб?

22 мая.

Оборудование места дислокации в затоне. Место довольно тихое. На реке остров разделяет течение на два рукава. Правый рукав всегда использовался в качестве затона для речных судов, благо в нашем городе располагалось речное пароходство.

Для перевозки подготовленного имущества использовал грузовую машину ГАЗ-66. Удобная и проходимая машина. Правда, в условиях большого и равнинного города проходимость не требуется, но все равно приятно ощущать себя властелином большого стада лошадей, которое повинуется каждому твоему движению и поворот руля вызывает поворот целого табуна в ту сторону, в какую тебе нужно.

Когда приходится работать одному, то сразу начинаешь думать о всяких приспособлениях, облегчающих работу. Даже обезьяна прибегает к подручным средствам, но только в одиночестве. Когда обезьян много, то ни одна из них не показывает своего ума, потому что главным у них назначают сильного или ловкого в обращении, но никак не умного, и по этой причине умному могут и по шапке дать, вернее, настучать по одному месту, чтобы не умничал.

Научился работать лебёдками, полиспастами и простыми ручными лебёдками, продающимися, по-моему, не суть так важно, продаются они или лежат в спортивном отделе.

Оказывается, что для нормального жизнеобеспечения человеку много чего надо иметь, знать и уметь. Наверное, ещё больше надо знать и уметь, когда нет совершенно никаких благ цивилизации, например, как строить жилище и обеспечивать условия жизни в нем. А мы живём не в жарких субтропиках, и нам с пальмы бананы в рот не падают. За жизнь бороться надо.

Как-то, помню, когда вокруг меня были люди, был у нас разговор о выживании человека в трудных условиях в одиночку. Мы перебирали марки техники, которые бы нам пригодились для постройки жилища, спорили о качествах пил, топоров, стамесок и вдруг во время этого разговора одна девушка со скучающим лицом нам и говорит:

– А вы повеселее тему придумать не можете? Разве нам интересно, как вы будете пилить деревья и строгать доски? Нам бы что-то такое душещипательное, типа несчастной любви, чтобы можно было посочувствовать бедняжке и порадоваться тому, что у меня всё хорошо…

Мы посмотрели на неё, как на полную дуру, и прекратили разговор.

Я хотел бы представить на моем месте эту девушку. Что бы она стала делать одна в этом большом городе? Так же бы ездила на грузовике и выискивала место для устройства жилища и организации нормальной жизни, если это можно назвать нормальными условиями для жизни?

Так что, для всех читателей женского пола есть выбор: либо одичать и сидеть на дереве, вокруг которого будут подвывать пять голодных волков, либо знать, чем можно напилить дров, сколотить жилище и из чего нужно стрелять, чтобы защитить свою жизнь.

Путём осмотра объектов, на которые раньше и желания заглядывать не было, нашёл модули домов. Из этих модулей можно сколько угодно жилых помещений создать. Можно даже сделать огромный дом в виде партии домино. Самое главное – подготовить ровную площадку, забетонировать ее, вставить металлические штыри-болты и на них сверху поставить эти модули. Затем другими болтами скрутить модули, утеплить соединения и готово.

Площадку нашёл недалеко от воды. Бетонировать, конечно, не стал. Не ровен час, место жительства придётся менять. Подогнал бульдозер. О том, как я научился им управлять, можно писать отдельную книгу.

Методом тыка, то есть включения тех или иных тумблеров и дёргания рычагов, нажимания педалей я все-таки завёл найденный мною трактор с лопатой впереди – бульдозер и начал им управлять, экспериментируя с фрикционами и различными скоростями. Одна гусеница заблокирована и трактор начинает крутиться на месте. Как только нос трактора повернулся в нужном направлении, отпускаете педаль блокировки и трактор движется вперёд. Вроде бы и не так трудно.

Затем поднимаете и опускаете лопату. От двигателя крутящий момент передаётся на масляные насосы, которые создают повышенное давление масла в системе управления навесным оборудованием, и лопата то поднимается вверх, то опускается вниз. И все это нужно делать плавно, чтобы не лопнули масляные шланги высокого давления, потому что вручную лопату не поднять.

Затем нужно чувствовать уровень лопаты. Не будете же каждую минуту выскакивать из кабины и смотреть, на сколько сантиметров нужно лопату приподнять или опустить.

Совет всем: если есть какая-то литература по этой технике, лучше сначала её почитать, а потом уже дёргать разные рычаги.

Как бы то ни было, но площадку под модуль я разровнял, проверил уровнем, все равно есть скат, зато вода задерживаться не будет.

Пришлось помучиться с подъёмом модуля на большегрузную автомашину. Наконец придумал. Нашёл металлические сходни, приладил их к задней части кузова. Модуль зацепил тросом и с помощью трактора через бревно на кабине грузовика потихоньку затянул в кузов. Также на небольшой скорости перевёз на берег. В обратном порядке выгрузил. Затем трактором и тросом подтянул к нужному мне месту и поставил так, как надо. Второй и третий модули добрались до места быстрее.

Не простая это работа, я вам скажу. Модули поставлены впритык, а соединительные отверстия не совпадают. Сверлить пятимиллиметровую сталь занятие не из приятных. Пришлось где-то подкапывать, где-то домкратить, то есть поднимать при помощи домкрата, но когда болты вошли в отверстия и с помощью огромного гаечного ключа закручены, обеспечив жёсткое соединение, то начинаешь чувствовать себя триумфатором, одержавшим важную победу. Где-то подсыпал грунта, где-то подбил деревянный клин, одним словом, выровнял модули. Кувалдой в землю вбил металлические штыри, удерживающие жилище на определённом месте. Думаю, что и так никуда не денется.

В стороне от модулей установил бензоагрегат, вырабатывающий генератором электрический ток напряжением 220 вольт, соорудил водопровод и подачу насосом воды в хозяйственную секцию с кухней и кладовой. Поставил газовую плиту, баллон с газом установил в сарайчике в стороне от модуля. Привёз холодильник с морозильной камерой. Отопление пока печное, дровами. Нашёл дизельное топливо и экономичную чудо-печку, «которой нет равных в мире». Думаю, зимой проверим, права ли реклама.

27 мая.

Надо же, пять дней прошло с того времени, как занялся строительством жилья. Уставал здорово. К вечеру даже есть не хотелось. Мои животные меня доставали, и кормёжка их заставляла вспоминать, что и человеку нужно питаться.

Записи ещё нужно делать для того, чтобы не ошибиться летоисчислением. Стоит только забросить отмечать прошедший день, как время исчезнет. Это такая субстанция, которая есть тогда, когда в нем есть необходимость. Если во времени нет необходимости, то и времени нет.

Допустим, вы проснулись от яркого солнца и вам совершенно безразлично, какой сегодня день, месяц, год и какое время сейчас. И времени это тоже все равно. Оно ушло, и живёт человек непонятно когда и в какое время. Скоро он забудет, кто он такой, как его зовут, умеет ли он разговаривать и вообще.

Поэтому и дневник мой это и время, и друг, и способ поддержания своих знаний, и возможность поговорить с собой, обдумать дальнейший план действий.

Хорошо, что о времени себе напомнил. Нужно взять часы на батарейках, которых показывают и дату.

Повседневная жизнь моя состоит из следующих дел:

1. Приготовление пищи – три раза в день.

2. Кормление животных, моего кота и уже двух собак. Если взял к себе животных, то будь добр побеспокойся о том, где они будут жить и что будут есть. Коту единственному разрешается жить в доме.

3 Проверка радиостанции.

4. Осмотр города.

5. Изучение документации на самолёт АН-3. На одном из наших предприятий широко известный «кукурузник» АН-2 переделали в самолёт АН-3, удлинив корпус самолёта и поставив новый двигатель. Получилась ультрамодная «ретро» машина, которая в бытность недавнюю вместе с полярником-депутатом Чилингаровым слетала на Южный полюс. Хочу научиться летать на ней.

6. Оборудование жилища, совершенствование системы электроснабжения, подзарядка аккумуляторов, пополнение запасов продовольствия, горюче-смазочных материалов, тренировки в стрельбе, изучение новых систем оружия, прогулки, физическая зарядка, работа на тренажёрах.

7. Отдых. В качестве отдыха использовал рыбалку.

28 мая.

День пограничника, а я все-таки пограничник и с немалым пограничным стажем. Даже песня о нас есть, что-то там «…и в краях отдалённых служат парни простые в офицерских погонах…». Да, простые там именно и служат, а непростые – все собрались в Московском пограничном округе.

Ладно, плохое вспоминать не будем, потому что если только коснуться, то за забором из зелёных фуражек творится такое, что так и хочется выстроить всех непростых парней, дать по ним очередь из пулемёта и те, кто останутся, начнут отмывать честное имя пограничников и их авторитет в народе.

Хотя, сегодня это только слова. Кто будет отмывать этот авторитет, потому что в наличии есть один пограничник запаса, и нет никаких границ.

Накрыл столик, налил рюмку, поднял за тех, кто в море и в дозоре и включил видеомагнитофон с кинофильмом «Над Тиссой» о пограничниках в послевоенный период в Закарпатье, о «любви» местного населения к москальским прикордонникам. Полная залипуха, а все равно интересно смотреть и думать о том, что было единство советского народа и был СССР, который канул в вечность.

И хорошо, что распался СССР. Пограничники вернулись на границы России, а вот народа нашего много осталось за границей. Всех нужно вытягивать домой. Кто не хочет, тот пусть остаётся. И всё от государства зависит. А государство наше о народе и не думает, оно думает о том, как бы при власти остаться. А сейчас и эта проблема снялась. Нет никого.

29 мая.

С утра испортилась погода и выпал снежок. Ничего удивительно, в Сибири и на Дальнем Востоке на день пограничника всегда так.

Скоро зацветёт черёмуха и пойдёт карась. Нужно делать помост, идущий в реку, чтобы с него половить рыбу.

Стационарный помост делать трудно, и он будет недолговечным, весенний ледоход унесёт его вниз по течению. А что делать? Вот тут и нужно инженерное мышление, чтобы выполнить поставленную для себя задачу.

Можно сделать временный помост. Вбить несколько кольев в воду, скрепить их жердями и на них положить доски. Есть проблема, как вбивать колья в воду. Нужно плавсредство, то есть лодка или катер. И как одному справиться с управлением ими и вбиванием кольев?

А нужно ли городить огород? Рядом находится затон, где на зимней стоянке стоит туча катеров. Пригнать один катер, поставить на стоянку напротив резиденции. На катерах, как правило, есть каюты, камбуз, то есть кухня, гальюн, то есть туалет, душевая установка, миниэлектростанция… Одним словом – дополнительная резиденция на воде. Миллионеры живут на яхтах. А я, чем не миллионер? Мне денег не нужно, но мне принадлежит окружающий меня мир.

Знаете, это я к тем, кому доведётся читать этот дневник, если вообще кому-то доведётся читать его, каждый день возникающие проблемы заставляют человека думать и находить самый рациональный выход, исходя из своих сил и имеющихся возможностей.

Сказано – сделано. «Шишига» в минутной готовности. Нет в пятиминутной готовности. Все равно после прохладной ночи двигатель нужно немного прогреть. Нельзя к технике относиться по-варварски.

В затон напрямую по берегу не проедешь, нужно выезжать чуть ли не в центр города, а потом закоулками подъезжать к территории судоремонтного завода.

Интересно посмотреть, как все речные суда из нашего пароходства стоят рядками как бы на стеллажах на берегу. Как на складе. Иллюминаторы замазаны чем-то белым, стекла прикрыты фанерой, оборудования нет. Насколько я знаю, все помещения и ёмкости перед постановкой на зимнее хранение зачищаются, раскручиваются соединения, где может скапливаться вода, приборы снимаются или консервируются прямо на судне.

Мама моя, желание высказать легче всего, а привести судно в эксплуатационное состояние одному человеку возможно, но для этого он должен закончить учебное техническое заведение и ещё пару месяцев поработать на судне для проверки всех узлов и механизмов судна.

Для того, чтобы спустить судно на воду, его нужно приподнять при помощи крана, подвести под него слиповую тележку, предназначенную для подъёма/спуска судов на судостроительных и судоремонтных предприятиях. Движение тележки осуществляется с помощью лебёдки по главному спусковому рельсу.

Я хотел было развернуться и уехать с предприятия, как увидел на спусковом рельсе катер проекта «Ярославец», практически готовый к спуску на воду. Первые ласточки выходят на воду для проверки знаков судоходной обстановки на реке и промеров глубин.

Катер стоял на последней трети рельса и оставалось не более метра по высоте, чтобы катер встал на воду и мог снова считаться плавсредством. Лебёдка стоит на стопоре. У меня хватит сил снять стопор и отбежать от лебёдки, потому что она начнёт раскручиваться под весом катера и катер достаточно весомо плюхнется на воду.

Чтобы было понятно, о каком катере я веду речь, нужно сказать, что катер этот длиной двадцать метров и шириной четыре метра. Можно называть его и кораблём, но по классификации это катер.

Почему я так уверенно говорю о нем? Да потому что на реках Амур и Уссури, где мне приходилось служить, такие катера постоянно курсировали по реке, меняя лампочки на створных знаках, перемещая буи и другие знаки судоходной обстановки. Мне приходилось бывать на этих катерах и даже ходить на них. Моряки никогда не говорят – плавать, они говорят – ходить, и мы их не нервировали сухопутным – плавать.

Спасибо тем неизвестным морякам, которые подготовили катер к спуску на воду к началу навигации. Завтра я обязательно довершу начатую вами работу, а сегодня пора и отдыхом заняться.

30 мая.

Встаю рано, по солнцу, как всегда вставали наши русские мужики. Нет никаких переводов часов на зимнее и летнее время. А, кроме того, собаки и кот не дадут проспать.

Сегодня знаменательный день – буду становиться моряком. Капитаном, если получится.

После завтрака поехал в затон. Поднялся на свой корабль. Все вроде в порядке. В рубке нашёл лоцию, то есть описание морского водоёма и руководство для плавания, и документы на корабль со схемой размещения помещений и установленной аппаратуре.

Главное – аккумуляторы в машинном отделении есть, масло залито, а вот основной топливный бак пуст. А по-другому и не должно быть, пока катер на слиповой тележке. Для страховки я привязал конец, по-морскому это верёвка, к тросу, который закреплён на тележке, чтобы катер не пустился в самостоятельное одиночное плавание.

Для ориентировки ещё скажу, что обрез – это ведро, банка – табурет или сиденье в лодке.

Ну, как говорится – Господи благослови – и я отпустил стопор у лебёдки, быстро отскочив от неё. Предосторожность нелишняя, потому что ручка лебёдки быстро завращалась, и тележка с катером поехала к воде. Не так быстро, но поехала, и я с помощью ручки стал регулировать её скорость.

Наконец, катер встал на воду и закачался с боку на бок, как бы приобретая устойчивость. С помощью верёвки я привязал катер у заправочного дебаркадера.

Нашёл топливозаправщик, завёл его и пригнал на дебаркадер. Долго разбирался, но нашёл, как производится закачка и куда. Основной бак на катере полторы тонны дизтоплива. В одиночку трудновато, но закачал полный бак.