На краю вечности. Книга 2

Глава 9

Возвращаюсь домой под вечер. После шести часов, проведенных с Астрид я зол измотан. Она прекрасный манипулятор и знает, как докопаться до всех твоих слабых точек. И меня бесит в ней абсолютно все. Манера говорить, то, как она смотрит, двигается. Может быть из страха проиграть ей окончательно. Или же от того, что она вынуждает меня делать то, чего мне не хочется. Но мне давно так сильно не хотелось никому вогнать кол в сердце, как ей. Поднимаюсь на второй этаж, иду к себе в комнату. Принимаю душ и переодеваюсь. Эту ночь я хочу провести дома и попробовать выспаться. Трудно принимать решения, когда ты устал и разбит.

На кухне, облачившись в передник Дэшэна, хозяйничает Айлин. На плите варится суп, на противени разложены только что слепленные пирожки. Сама девушка выглядит румяной и довольной. Достаю с полки упаковку с чаем и чайник.

— Вот как можно? — внезапно набрасывается на меня Айлин. — Бедная Лив лежит в коме, а ты ходишь по бабам! Зотикус, разве это честно по отношению к ней?

— С чего ты взяла? — несколько обалдев от такой проницательности, спрашиваю я.

— По запаху. Он выдает тебя с головой, — продолжая заниматься готовкой, отвечает Айлин. — И душ, между прочим, не помогает. Кто эта женщина для тебя?

— Это не имеет значения, — меньше всего мне сейчас хочется объясняться с Айлин.

— Имеет! — повышает голос она. — Если ты изменяешь той, кого любишь столько столетий, для этого должна быть какая-то веская причина, а не банальная скука.

Ничего на это не отвечаю. Виноватым я себя не считаю и оправдываться нет никакого желания. Айлин продолжает читать мне какую-то воспитательную лекцию, но я ее не слушаю. Меня привлекает шум за окном. Шаги, хруст ветки. Мелькает чья-то тень, успеваю загородить подопечную собой, прежде, чем вижу за стеклом знакомое лицо.

— Америго, черт тебя подери, ты нормально что, войти не можешь? — распахивая окно, ворчу я.

— Я-то могу, но за домом ведь следят, — вваливаясь на кухню, говорит брат, отряхивая руки. Выпрямляется, смотрит на Айлин, которая тут же опускает голову и начинает развязывать передник.

— Как дела, леди? — осведомляется он. Не удостоив его ответом, девушка разворачивается и уходит. Америго переводит взгляд на меня. — Что это с ней?

— Переживает, что ты считаешь ее шлюхой, — глядя, как чаинки оседают на дно чашки, говорю я.

— Аааа, — многозначительно протягивает брат, но судя по его виду, явно не въезжает ситуацию. — Зотикус, у меня беда. Пропали Ян и Тадеуш. В лаборатории все перевернуто, часть того, над чем они работали, исчезла.

— Когда это произошло?

— В последний раз мы разговаривали позавчера. Вчера никто не отвечал, сегодня я приехал, а там полный погром… — рассказывает Америго. Он встревожен и растерян. — Я проверил все, что мог, никаких следов. Мне нужна твоя помощь.

— Она у тебя уже есть, — отвечаю я. — Айлин!

Через минуту девушка с недовольным выражением лица заходит на кухню. Руки скрещены на груди, лоб нахмурен. Сердито смотрит на меня, словно я оторвал ее от чего-то важного. Крылья носа раздуваются, губы кривятся. Еще чуть-чуть и на мою голову обрушатся гром и молнии.

— Есть такое заклинание поиска… Ты можешь его сделать? Или нам лучше позвать Костаса? — спрашиваю я.

— Да, смогу. Оно простое, — тут же оживляется Айлин. — А кого надо найти?

В двух словах объясняю ей, что произошло. Она понимающе кивает.

— Привези мне что-то из их вещей, — обращаясь к Америго, просит она. — И чем чаще они пользовались этим предметом, тем лучше.

— Хорошо, — кивает Америго. — Как много это займет по времени?

— Не больше часа, — отвечает Айлин и, взяв поварешку, помешивает суп, готовый вот-вот вырваться из кастрюли. — Если они живы.

— Идем, — тороплю брата я. Тот указывает рукой в сторону окна и уходит так же, как пришел сюда. Айлин вздыхает и качает головой. Целую ее в макушку, быстро ретируюсь с кухни и, на ходу схватив пальто, покидаю дом.

Америго, как всегда, гонит как сумасшедший. Благо сейчас поздний вечер и дорога не сильно загружена. Хотя среди встречающихся автомобилистов есть такие же лихачи, как он. С парочкой таких психов он решает посоревноваться кто быстрее. Поездка начинает напоминать гонку. Несколько раз машину заносит и разворачивает, но до лаборатории мы добираемся без происшествий.

Въезжаем в небольшую арку и почти сразу упираемся в тупик. Выбираюсь из салона, оглядываюсь. Двор, где мы оказались похож на колодец. Смотрю на четырехэтажное здание, что находится, напротив. Из всех окон, только на самом последнем этаже говорит свет. Тонкие занавески неплотно задернуты, и за ними мелькает чья-то тень.

— Ты с соседями разговаривал? — спрашиваю я Америго, когда мы поднимаемся по лестнице в подъезд.

— С некоторыми. Был день, многих не было дома, — поясняет брат, вставляя ключ в замок, открывает дверь и включает свет.

В помещении царит хаос. На полу валяются осколки от колб, на паркете виднеются пятна странных цветов. Пахнет чем-то больничным и очень неприятным. Возле ножки стола замечаю стреляную гильзу. На стене несколько капель крови. Подхожу, соскребаю ногтем, пробую на вкус. Вампирская. Значит, один их похитителей был ранен. На полу тоже кровь и эта уже принадлежит человеку. Без борьбы не обошлось. Похоже, братья пытались дать отпор напавшим на них. Жаль, что силы оказались неравны.

— Ты подозреваешь кого-нибудь? — спрашиваю я Америго, который лихорадочно роется в вещах своих друзей, пытаясь найти что-то подходящее для заклинания поиска.

— Конкретно — нет, но Тадеушу казалось, что за ними следили. Я пообещал им, что, как только вернусь, мы найдем другое место.

— Многие знали, где находится лаборатория?

— Никто не знал. Я старался держать это в секрете даже от своих людей, чтобы ни у кого не возникло искушения, — отвечает Америго. — Пропало несколько тетрадей, в которых они вели записи об испытании нового вируса. И я боюсь представить, что будет, попади эти записи в «правильные» руки.

— А сам вирус? — продолжая осматриваться, спрашиваю я.

— О том, где он, знали только братья, — отвечает Америго. — Опасаюсь, что их забрали для того, чтобы выбить из них правду… А это будет чревато для всех.

— Мы найдем их, — обещаю я.

— Я сомневаюсь, что живыми, — озвучивает свой страх Америго. — Много времени потеряно.

— Ты сейчас поезжай к Айлин. Отдай ей вещи ребят, а я пока здесь поброжу, с людьми пообщаюсь, — говорю я, кладя ему руку на плечо. — Магия — это хорошо, но старые методы пока никто не отменял.

То, что преступление произошло днем, убеждает меня в том, что свидетели все-таки были. Осталось только найти их и разговорить. Первым делом отправляюсь в дом напротив, в ту самую квартиру, где я видел свет. Мне кажется, у живущего там, много свободного времени и он может позволить себе целыми днями смотреть в окно.

Стучу долго, но мне никто не спешит открывать. Внимательно прислушиваюсь. За дверью кто-то стоит — улавливаю частое сердцебиение и тяжелое дыхание. Наклоняюсь, заглядываю в замочную скважину. Там темно, но я различаю силуэт человека, сидящего в кресле-каталке.

— Знаю, что вы дома и слышите меня, — спокойным голосом произношу я. — Откройте дверь сами или я ее вышибу.

— Я вызвал полицию, они уже едут, — доносится до меня дрожащий мужской голос.

— Вы мне лжете, — холодно говорю я. — Не было никаких звонков. Мне нужно задать вам всего несколько вопросов. От этого зависят жизни двух людей. Вы ведь можете помочь им, сами знаете это. Так позвольте себе сделать доброе дело.

Тяжелый вздох, скрип колес. Мой собеседник сомневается. Что ж, чудесно.

— А меня не убьют, если я скажу вам то, что видел? — с сомнением произносит он. — Что если, спасая жизни тех людей, я подставлю свою?

— Чудесный философский вопрос, но, честное слово, обсуждать его нет времени, — говорю я и быстро расправляюсь с замком. Дверь со стоном открывается и я вижу перед собой мужчину лет шестидесяти в инвалидной коляске.

— Как невежливо, — с осуждением произносит он, глядя на меня поверх своих очков.

— Каждая минута на счету, — напоминаю я. — Вы ведь видели, как из дома напротив похитили двух парней?

— Я ничего толком не знаю, — упрямится мужчина, отводя в сторону глаза.

— Пригласите меня войти, — прошу я. — Неловко разговаривать с вами через порог.

— А взламывать замок, значит, было удобно? — изумляется тот. — Добро пожаловать, чего уж там.

Прохожу в маленькую квартирку и закрываю за собой дверь. Здесь темно и тихо. Пахнет лекарствами, мазью с перцем и лавандой. Запах уюта и боли. Какой забавный контраст.

— Хотите чаю? — справившись со своим страхом, спрашивает хозяин квартиры.

— Нет, благодарю, — коротко возражаю я. Подхожу к окну. Отодвигаю занавеску в сторону и смотрю во двор. Потом перевожу взгляд на лабораторию. Чудесное место для наблюдения. Все, как на ладони.

— Кто вы такой? — складывая руки на животе, интересуется мужчина. — На бандита не похожи, на полицейского тоже…

— А социальный ярлык имеет какое-то значение?

Мужчина понимающе улыбается.

— В тот день у меня был сильный приступ боли, я не мог лежать и после лекарств, смотрел в окно, чтобы хоть как-то отвлечься. Я видел, как к дому подъехал фургон. Двор маленький не заметить такую машину сложно. Еще задался вопросом — зачем она здесь? Услышал выстрел. Потом еще один. Это напугало меня. Прошло несколько минут, и я увидел, как мужчина волоком тащит к фургону что-то черное огромных размеров. Второй пытался помогать ему, но то и дело складывался пополам, прижимал руку к животу. Похоже, что он был ранен. Они с трудом запихали этот мешок в машину. Тот, что бы ранен снова вернулся в дом и вывел оттуда мужчину, которой едва держался на ногах. Его так же затолкали в фургон и уехали.

— Вы запомнили номер машины? — с надеждой спрашиваю я.

— Да, на случай, если вдруг придут из полиции, — отвечает мужчина и роется в бумажках, что лежат на столе. — Вот. На фургоне была надпись, что свежие овощи от Андреа Бруни самые лучшие в городе.

Услышав это имя, сильно удивляюсь. Я лично знаком с Андреа уже больше тысячи лет и никогда не замечал, чтобы у нее была страсть к биологическому оружию или же интерес к отверженным. Все, что для нее имело значение — это мода, светские вечеринки, косметика, созданием которой она увлекалась еще с древности и всяческая магия. Как эта светская львица, похожая на Барби, оказалась втянута в похищение Яна и Тадеуша? Может быть, это какая-то другая Андреа с таким же бизнесом?

— Во сколько это произошло? — глядя, как дрожат колени моего собеседника, спрашиваю я.

— В два часа дня, — отвечает тот. — Я ведь все это записал… Хотел сам позвонить в полицию, но до смерти испугался. Наверное, это малодушно с моей стороны…

— Подчинись мне, — прошу его я. Мой собеседник тут же покорно выполняет мое приказ. Его глаза темнеют. Выпускаю клыки и прокусываю запястье. Подношу к его рту. — Пей.

Он прижимается к ране и делает несколько глотков. Не знаю, сколько ему нужно их сделать, чтобы поправиться, и возможно ли такое в принципе. Сам не знаю, для чего это делаю — просто следую за душевным порывом. От потери крови у меня начинает слегка кружится голова и я отвожу руку в сторону.

— Забудь о том, что видел фургон и похищение, — внушаю я. — И о встрече со мной тоже. Сейчас ты ляжешь спать. А на утро проснешься здоровым и отдохнувшим. Прощай.

Покидаю мрачную квартиру, спеша как можно скорее оказаться на улице, чтобы не ощущать этого удушливого запаха одиночества.

Америго застаю у себя дома. Он сидит в гостиной в полном одиночестве уставившись в одну точку. Смотрю на него и думаю о поручении Астрид. Впервые осознаю всю его тяжесть. Представляю себе, что будет с ним, когда все то, что он создавал годами, во что верил, рухнет. И рано или поздно он узнает, кто к этому причастен, потому что вечных тайн, к сожалению, не существует. Что тогда будет с ним? Сдержит ли мадам Пайпер свое слово — пощадит ли его? У меня нет в этом никакой уверенности.

— Айлин уже работает над заклинанием, — сообщает он, убирая за ухо волосы.

— Тебе о чем-нибудь говорит имя Андреа Бруни? — спрашиваю я, плюхаясь на диван.

— Ну, так зовут какую-то светскую дуру, — Америго вопросительно смотрит на меня. — Причем она здесь?

Пересказываю ему, все то, что узнал сам. Новость удивляет его так же, как и меня. И ставит в тупик. Он поднимается на ноги и начинает ходить взад-вперед, заложив руки за спину.

— Я тут подумал, — сцепляя пальцы в замок, медленно произношу я, — что смерть Конрада и похищение братьев могут быть связаны. В обоих случаях была связь с тобой и занятие разработкой вирусов и опасных препаратов. Расскажи мне про Грея. Чем жил, с кем был связан. Может быть, найдутся еще какие-то общие точки соприкосновения.

— Конрад был одиночкой. Вел замкнутый образ жизни. Наука — это все, что его интересовало. Он месяцами торчал в лаборатории, ставил эксперименты. Это был смысл его жизни. Из близкого круга — только я и Антонелла. Был еще какой-то тип, с которым он иногда ходил играть в шахматы. Но он никогда о нем ничего не рассказывал.

— Фабрисио Монти, — машинально говорю я, вспомнив находку в столе бывшего инквизитора.

— Да, Фаб. Он так его называл, — кивает Америго. — За несколько дней до его смерти мы сильно повздорили. Он был уверен, что я украл его последнюю разработку, чтобы прославиться за его счет. Не знаю, как ему такое в голову могло прийти, но факт остается фактом. Сразу скажу — я ничего у него не брал. Но мы, конечно, пожелали друг другу очень много хорошего. И мне жаль, что он погиб в обиде на меня. Я любил его.

— Кем для него была Антонелла? — вспомнив миниатюрную брюнетку, спрашиваю я.

— Музой, вдохновением. Он обожествлял ее, носил на руках. Может быть благодаря ей, он за последние пятьдесят лет создал столько, сколько другие делают за пять веков. Она смотрела на него, как на Бога. Сам знаешь, как это важно, когда женщина, которую ты любишь, в тебя верит, — горячо говорит Америго.

— А каике отношения с Антонеллой у тебя? — спрашиваю я.

— Не такие, как ей хотелось бы. Она пыталась добиться моего внимания, но это было давно. Тогда я был с Лив и это было невозможно. Потом появился Конрад.

— А теперь она с моим сыном, — с досадой говорю я.

— Не расстраивайся, это ненадолго, — заверяет меня Америго. — Антонелла легкомысленна и вечно в кого-то влюбляется. Пройдет пара недель, и она найдет другой объект страсти.

— Хм… А мог такой «объект» прикончить Конрада из ревности? Ведь как я понял, у него с Антонеллой была платоническая связь? Но безумно влюбленным подобное не очевидно, — говорю я. Америго пожимает плечами и опускается в кресло.

— Я уже спрашивал ее об этом. Она божится, что на тот период у нее никого не было. Да и я не замечал за ней ничего такого, — говорит он. Достает телефон и проверяет, нет ли пропущенных вызов. Вздыхает, убирает обратно. По лестнице, тяжело дыша сбегает Айлин. Щеки красные, глаза блестят.

— Я нашла их! — взбудоражено сообщает она, подбегая к моему брату и протягиваю ему карту города, на котором красной точкой отмечено одно место. — Точнее, одного. Он очень плох, но еще жив. От второго нет сигнала. Поторопитесь.

Она еще не успевает договорить, как Америго срывается с места и выбегает из дома.

Место, где Айлин находит друзей Америго, оказывается овощной базой, принадлежащей Андреа Бруни. Вооружившись, мы отправляемся туда. До рассвета осталось всего пару часов. На этот раз машину веду я. Едем молча. Брат не в себе и с трудом скрывает это. Он сосредоточено смотрит в окно, за которым сперва мелькают огни городских фонарей, а потом деревья пригородного леса. В плане дружбы и отношений Америго всегда был практичным. Он никогда не связывался со смертными, даже если они казались ему интересными собеседниками и сердечность была взаимной. В личной жизни он придерживался таких же правил — никаких обычных девушек, только вампирши. На это фоне дружба с Яном и Тадеушем выглядит как-то неправильно. Что пошло не так? И почему он не посчитал нужным обратить их, если уж у них столько общих интересов?

Тихо вырубаю первого охранника. Америго не намерен действовать со вторым столь же аккуратно. Подчинив себе мужчину, он прижимает его спиной к воротам и, приставив нож к горлу, начинает допрос.

— Где похищенные люди? — требовательно спрашивает он и лезвие разрезает кожу. От запаха крови сводит желудок.

— Я… не знаю, — хрипит перепуганный парень.

— Уверен? Ты точно уверен? — психует Америго и с размаху бьет его кулаком по лицу. — А теперь? Память не освежилась?

— Не знаю…Ничего… — разбитыми губами шепчет тот.

— Оставь его, — вмешиваюсь я. — Он реально не в курсе.

— Да я по глазам вижу, что он врет! — поднимая его за горло над землей, негодует Америго.

— Забери у него ключи и пойдем. Не будем привлекать к себе внимание.

Но мои слова на него не действуют. Прежде, чем мне удается оттащить его от дрожащего от ужаса охранника, он отрезает ему ухо.

— Совсем сдурел? — ору я, и чтобы привести его в чувство, отвешиваю ему хорошую оплеуху. Пока Америго поднимается на ноги и вправляет на место выбитую челюсть, забираю у раненного ключи, даю ему свою кровь и открываю ворота. Достаю карту, нахожу точку, по которой мы определили местоположение братьев. Она поблекла, стала едва заметной. Что-то подсказывает мне, что мы опоздали.

— Больше так не делай, — сквозь зубы выговаривает мне Америго, в голосе слышится злость и обида.

— Не веди себя как истеричка и мои руки будут в карманах, — отвечаю я.

Он сердито выхватывает у меня карту из рук. Бросает взгляд на точку и быстрым шагом, в следующую секунду переходящем в бег, направляется к темнеющему впереди зданию. Следую за ним. Не хочу, чтобы он натворил глупостей, от которых будут новые неприятности.

Америго открывает дверь и врывается в помещение. К нам выбегает коренастый вампир с клеймом на лбу. Он не успевает среагировать — Америго хватает его за ворот рубашки и приподнимает над полом.

— Где они? — сурово спрашивает брат и я понимаю, что его терпение закончилось и резни не избежать.

— Кто? — вампир непонимающе смотрит на Америго, пытаясь освободиться.

— Похищенные мужчины. Ты ведь в курсе, присматриваешь за ними, — глядя ему в глаза, говорит Америго. — Я чувствую на тебе запах их крови. А ты знаешь, что у меня с собой есть кол? И у меня очень плохое настроение…

— Понял, понял… — извиваясь, бормочет отверженный. — Они в подвале.

— Веди, — опуская его на ноги, требует Америго. Он напряжен и сдержан. Разительная перемена всего за несколько секунд.

— Только не убивайте меня, ладно? — часто оборачиваясь, тараторит вампир. — Я существо подневольное, что мне сказали, то и сделал…

— Заткнись, ушлепок, — обрывает его Америго и с силой толкает в спину. Тот с трудом удерживается на ногах.

Спускаемся вниз по лестнице, минуем узкий коридор. Запах крови становится с каждым шагом все сильнее. Бросаю взгляд на брата. Его лицо непроницаемо. Он вытаскивает из бокового кармана пальто кол и подойдя к отверженному одной рукой обхватывает его за шею, другой приставляет свое опасное оружие к его грудной клетке. Там, где сердце.

— Без фокусов, — предупреждает Америго. Тот кивает. Открывает железную дверь, они входят первыми. Я, оглядываясь по сторонам — следом. В подсобном помещении полумрак. И это хорошо, потому что при ярком свете залитый кровью пол, изуродованные тела Яна и Тадеуша выглядели бы еще более зловеще. Поскальзываюсь и носок ботинка упирается во что-то, похожее на кишки. Америго медленно опускает руку с колом, глядя на убитых друзей. Он тяжело сглатывает, шумно дышит. Склоняется над Яном, который еще бьется в агонии.

— Кто?! — глухо спрашивает он отверженного, который испуганно пятится к двери. — Кто отдал приказ это сделать?!

— Не могу тебе этого сказать, — лепечет отверженный. — Меня же за это на ленточки порежут…

Америго набрасывается на него яростным коршуном. В ход идут кулаки, потом ноги. Когда его противник уже еле стоит на ногах, он достает нож. Я не вмешиваюсь, давая ему выпустить наружу боль и гнев от потери. Это ему, конечно, не поможет, но будет иллюзия что он хоть что-то сделал. От обилия крови у меня кружится голова. С трудом сдерживаюсь, чтобы не наклонится и слизать не с кафеля. В последние двое суток я совершенно забыл про питание. И вот, голод дал о себе знать в самое неподходящее время. Чтобы как-то отвлечься обыскиваю помещение. Ничего стоящего внимания.

— Имя! — требует Америго, занося кол над сердцем изуродованного вампира.

— Ан… Ан… — изо всех сил пытается выговорить тот, захлебываясь собственной кровью. Закатывает глаза и его сердце останавливается.

Америго бьет кулаком о стену, оставляя на ней красные следы. Потом еще и еще. Слышно, как осыпается штукатурка.

— Мне жаль, — говорю я, глядя на затихающего Яна. Ему повезло больше, чем Тадеушу. Рана всего одна, следов пыток нет. Перевожу взгляд на толстяка. От него почти ничего не осталось. Отрубленная голова с выколотыми газами стоит на его грудной клетке. Ног нет, руки по локоть обрублены.

— Я убью эту тварь, и никто не помешает мне это сделать, — облизывая губы, говорит Америго. — И если ты попробуешь меня остановить, то прикончу и тебя.

— Их надо бы забрать отсюда, — кивая в сторону убитых, тихо говорю я.

— По-твоему, я такой идиот, что брошу своих друзей? — тут же вскидывается Америго. Он подходит к Яну, приподнимает его и, прижав труп к себе, на несколько мгновений замирает. Представляю себе, что у него сейчас творится в душе. Никогда еще не видел его настолько потерянным и уязвимым. Хочется его как-то поддержать, но для подобной ситуации и такой боли, какую он переживает сейчас, нет подходящих слов.

— Пойду поищу мешки, — говорю я, давая ему возможность побыть со своими друзьями наедине, чтобы проститься.

— Спасибо, — еле слышно отзывается брат.

Америго молчит третий час. За то время, что мы упаковывали тела в мешки, ехали в лес, копали могилу, он не произнес ни слова, не ответил ни на один вопрос. Сейчас он похож на безжалостного убийцу. Лицо беспристрастное — не понять, что у него на уме. Взгляд жестокий. Еще один взмах лопатой и последнее прибежище для Яна и Тадеуша готово. Хочу помочь ему — принести трупы из багажника, но он отстраняет меня.

— Я сам, — коротко говорит Америго, направляясь к машине.

Не спорю с ним. Отхожу в сторону, наблюдаю, с какой заботой он опускает труп Яна в могилу. Шепчет что-то на непонятном мне аквидонском языке. Быстро выпрямляется и несет мешки с останками Тадеуша. Аккуратно кладет их поверх тела брата. Садится на корточки и несколько минут смотрит в одну точку, не мигая и не двигаясь. Проводит рукой по изможденному лицу и медленно поднявшись, снова берется за лопату. Он выглядит усталым, измотанным, но не решаюсь ему помогать. Устать до чертиков — это то, что ему сейчас нужно, чтобы горе от потери притупилось.

Наконец он заканчивает и садится на землю, прислоняясь спиной к дереву.

— У таких, как мы не должно быть друзей, — хрипло говорит Америго, глядя на меня. — Это иллюзия, которая всегда заканчивается смертью и болью потери. И уходишь не ты — а все время кто-то покидает тебя. И приходиться жить дальше с дырой в душе, похожей на космос, как дурак, надеясь, что, может быть, в следующий раз все будет иначе. Но нет. Все заканчивается, как и всегда.

— Но это не значит, что мы должны лишать себя дружбы… — возражаю я.

— И проживать это снова и снова? — указывая рукой на могильных холм, говорит Америго. — Слишком жестоко.

— Вечность состоит из моментов.

— Правда? Что-то я не помню, чтобы ты себя такими словами подбадривал, когда по твоей вине погибла Дара, — поднимаясь, напоминает мне Америго.

— Это другое, — тут же начинаю защищаться я.

— Да прям. Точно такая же потеря близкого человека, которого ты долго оплакивал. И тогда же дал зарок — никогда не встречаться со смертными девушками. Раз уж все состоит из моментов, то почему ты отказался от такой радости? — слова Америго звучат резко, ему удается задеть меня.

— Ты бьешь по больному.

— Сам виноват. Не умеешь утешать — нечего нести философскую ахинею. Простого «мне жаль» вполне достаточно. Поехали к Андреа, — направляясь к машине, грубо говорит Америго.

— Я не дам тебе ее убить, — садясь за руль, говорю я. — Поэтому держи себя в руках.

— Ну, я тебя тоже предупредил, — спокойно отзывается Америго, вытирая салфеткой окровавленные руки. — Кто первым вонзит кол — тот и победитель. Все по-честному.

— Сейчас белый день, неприлично заваливаться к вампиру даже по делу…

— Веришь или нет — мне начхать. Я хочу посмотреть этой суке в глаза и спросить, почему она это сделала? — ровным голосом отвечает Америго, но я вижу, как в нем бурлит ярость. Молча завожу машину и трогаюсь в места.