На другой планете

VI

Когда мы привели себя в порядок и я успел оглядеться, Пакс объявил, что он сейчас меня познакомит со своей женой и дочерью, которые находились в соседней комнате.

– Но я должен буду чувствовать себя перед вашими дамами очень неловко, так как не имею никакого понятия о вашем языке, и мне придется объясняться с ними пантомимами, – заметил я.

– На этот счет не беспокойтесь, – возразил мой хозяин. – Моя жена и дочь обе страшные лингвистки и владеют русским языком так же хорошо, как и мы с вами.

И затем, подойдя к двери, за которой находились марсианки, и, очевидно, стараясь играть роль европейского джентльмена, Пакс предварительно постучал в нее своим хоботом.

– Войдите! – послышалось изнутри.

Дверь отворилась, и мы предстали пред дамами.

Совсем не прелестные марсианки были несколько менее ростом марсиан-мужчин и отличались от последних более мелкими и выразительными чертами лица, если только можно назвать лицом ту часть головы, на которой находился у них глаз и птицеобразный клюв. Уши у них были сравнительно небольшие и совершенно без волос. Чешуи на груди и спине не было, и кожа на этих частях была гладкая, а форма груди очень напоминала грудь наших женщин. В то время, как весь костюм марсиан состоял из одних только кальсон, вроде купальных, костюм марсианок был несколько сложнее и прикрывал собой значительную часть туловища и грудь.

– Позвольте вам представить нашего дорогого гостя с далекой Земли. Прошу любить да жаловать, – отрекомендовал меня Пакс своим дамам.

– Очень приятно, милости просим! – сказала г-жа Пакс, протягивая мне свой хобот.

– А ты, дочурка, не забывай, что это больше уже не твой брат, Экспериментус, а совсем чужой, – заметил Пакс дочери, сделавшей передо мной уморительный книксен.

– И он, и не он. Так мы вас и будем звать – Не-Он. Хорошо? – обратилась ко мне юная марсианка.

– Браво, дочурка! Браво! Это очень остроумно: Не-Он; да, именно – Не-Он; так его и будем звать, – сказал отец.

– А мы здесь давно уже сгораем от нетерпения с вами познакомиться. Ну, рассказывайте, каковы ваши первые впечатления от всего, что вы встретили здесь, на Марсе? – обратилась ко мне г-жа Пакс.

– О, сударыня, – все мои впечатления можно выразить в двух словах: я весь изумление!

– И ужас, в особенности? Не правда ли? – подхватила Либерия, так звали дочь Паксов. – Ведь я угадала? Ведь мы внушаем вам ужас и отвращение? – безжалостно продолжала она, в то время, как я совершенно не знал, что ей отвечать на это. Положение мое было довольно щекотливое. Говорить комплименты было бы и смешно, и глупо, и пошло, сознаться же, что она угадала, было бы, как мне казалось, крайне невежливо.

– Не отвращение, сударыня, совсем не отвращение, но… но… – в смущении забормотал я, решительно не зная, что должно последовать за этим но.

– Ах, Либерия, какая ты неловкая! Да разве можно задавать такие вопросы, на которые трудно отвечать правду? – с упреком заметила г-жа Пакс дочери.

От этого замечания я растерялся еще более и, чувствуя, как снова ухо на моей голове поднимается торчмя, глупо молчал.

– Ну, идем обедать! – выручил меня из затруднительного положения Пакс, беря за хобот и ведя в столовую.

Мы все четверо сели за стол. Г-жа Пакс надавила кнопку на крышке стола, и вдруг средина его исчезла и потом появилась вновь – сервированная, с четырьмя приборами и несколькими, герметически закрытыми мисками. На столе оказались и салфетки, и ножи, и вилки – словом, все, как в каком-нибудь ресторане у нас на Земле.

– Так как вы не привыкли кушать по-нашему, то мы заказали на сегодня обед по-европейски, – заметила, видя мое удивление, г-жа Пакс.

– Кто же у вас готовит этот стол и как? – полюбопытствовал я.

– Центральная кухня нашего района помещается довольно далеко – за несколько верст отсюда. Мы заранее, по телефону, заказываем нужные блюда, а доставляются они автоматически, по трубам, посредством сжатого воздуха. Не знаю, понравится ли вам наша стряпня?

– Щи? – удивленно воскликнул я, видя, что г-жа Пакс наливает мне в тарелку щей. – Русские щи, со свежей капустой?!

– Да, сегодня для вас я нарочно заказала, по особому рецепту, ваши любимые национальные блюда.

Я был поражен и тронут внимательностью своих хозяев.

– Скажите, пожалуйста, из мяса какого животного приготовлены эти щи? – спросил я, отведав и найдя, что мясо было положительно бесподобно.

– Мы не употребляем мяса животных в пищу, фи!.. – сказала Либерия. – Мясо, которое вы теперь кушаете, – искусственное, приготовленное химическим способом в нашей кухонной лаборатории, как и капуста, так как на Марсе этой овощи не растет.

– Ах, вот что! Но оно несравненно вкуснее настоящего мяса животных! Только так же ли оно питательно? – спросил я.

– Оно много питательнее обыкновенного мяса, потому что оно приготавливается специалистами, и состав входящих в него веществ известен заранее.

Следующее блюдо были жареные рябчики, которые оказались также искусственными, а на десерт были поданы марсовские фрукты, несравнимые по своему вкусу и ароматичности.

Обед прошел очень оживленно, и тут же было решено, что мы вместе с Либерией отправимся в кругосветное путешествие по Марсу. Либерия только что в этот год закончила свое школьное образование и хотела завершить его путешествием.

Во время десерта дочь Паксов вышла из-за стола и, подойдя к находившейся в комнате трубе, напоминавшей резонатор фонографа, завела какую-то пружинку.

– Чтобы вы не особенно скучали по своей далекой родине, я сделаю вам маленький сюрприз, – сказала она, и вдруг по всей комнате раздались стройные голоса хоровой русской, студенческой песни:

Из страны, страны далекой,

С Волги-матушки широкой…

Впечатление от этой песни на меня было необычайно. Мне казалось, что все это сон, что вот-вот я проснусь, и иллюзия исчезнет. Я пробовал даже себя щипать, но напрасно: пробуждения не было.

Вспоминая прошлое, мне даже теперь кажется, что я рассказываю какую-то сказку, а не действительно мною пережитое.

– Как видите, мы не совсем здесь варвары, и с вашим новейшим изобретением – фонографом знакомы уже более тысячелетия. Мы сумели уловить в него даже песни, распеваемые вами на Земле, за многие десятки миллионов верст отсюда, – заметил Пакс.

– Я прихожу к тому заключению, что для могущества разума, проявляющегося в существах, им одаренных, трудно указать пределы возможного, – сказал я.

После обеда Пакс повел меня по всем комнатам своего подводного жилища, чтобы показать внутреннее его устройство. Этот подводный домик был совершенно непроницаем для воды, а воздух в него нагнетался через трубы, имевшие сообщение с внешней атмосферой. По трубам же, посредством сжатого воздуха, это жилище снабжалось всем необходимым из особых магазинов, с которыми оно имело сообщение; так что живущим в нем не было никакой необходимости самим запасать что-либо. […]