На 127-й странице

Сцена 20

Поесть я ходил в «Старую индейку». Там я расплатился по долгам де Клера, которых оказалось целых 25 долларов. Благодаря посещению Индейца-в-зеленом-костюме, как я его про себя называл, я был на ближайшее время финансово обеспечен. В «Старой индейке» готовили превосходные стейки и подавали вполне «макдональдскую» жаренную картошку. Эта картошка меня так растрогала, что я, не подумав, спросил у Эда, делают ли они на завтрак что-нибудь молочное. Взгляд Эда был весьма красноречив. Впрочем, видимо мою странную просьбу он списал на мое благородное британское происхождение, которое, наверное, благодаря болтовне Уошла, стало известно многим.

А на счет молочной каши я договорился с фрау Бергман. Из своей каморки я слышал, как она гремит посудой. Справедливо решив, что где посуда, там и кухня, я обратился к немке с рассказом о том, как я скучаю по овсянке. Намек фрау Бергман прекрасно поняла. Всего 5 долларов в месяц дополнительно к моей плате за комнату, и я мог каждый день рассчитывать на тарелку овсяной каши от этой пожилой немецкой фрау. Но фрау Бергман превзошла себя. Кроме каши каждое утро, я стал получать большую чашку кофе с молоком и восхитительные булочки. Это были такие простые сдобные булочки без всяких изысков. Фрау Бергман брала их в ближайшей булочной, где их и выпекали, и ко мне в руки, а вернее в рот, они попадали еще теплыми. Завтракал я вместе с ней в ее маленькой и очень опрятной комнате. В первый такой завтрак, я попытался ввернуть несколько фраз на немецком языке «Гутен морген», «Ви гейт эс инэн?», но был остановлен пожилой фрау.

– Мистер Клер, вы говорите по-немецки?

– Нет, фрау Бергман, я не говорю по-немецки?

– Тогда зачем вы интересуетесь, как идут у меня дела, по-немецки?

– Мм, – ответа я сходу не придумал, но фрау Бергман нашла его сама.

– Вы, наверное, хотите сделать мне приятное?

Я сразу закивал головой.

– Не старайтесь. Как только 20 лет назад я ступила на землю Америки, я стала американкой, и я теперь говорю по-американски. – Говоря это, она гордо подняла подбородок и снисходительно посмотрела на меня, но потом, наверное, сменив гнев на милость, спросила. – А какие языки кроме немецкого вы знаете?

Тут я не сплоховал.

– Кроме немецкого, я еще знаю еще два языка: английский устный и английский письменный.

Про русский я решил благоразумно не упоминать.

Немка несколько секунд недоуменно смотрела на меня, а потом разразилась таким простецким хохотом, которого я от нее не ожидал. Смеялась она с минуту, а потом спросила, еле переборов, свой смех:

– Скажите, что-нибудь на английском письменном.

Это она зря спросила. У меня был практически готовый ответ. Надо было только привести его местным реалиям. Что я и сделал.

– Es patético, pero tengohambre*.

(* Это, конечно, нехорошо, но я голоден. Примечание автора)

Сан-Франциского был основан испанцами, поэтому совсем неудивительно, что фрау Бергман тут же возмутилась.

– Это же по-испански?

– Тогда три. – Не стал отрицать я и причислил знание испанского языка к первым двум.

Последняя моя фраза вновь вызвала хохот фрау Бергман. Когда она отсмеялась и отдышалась, она попросила:

– Больше никогда так не делайте, мистер Деклер. От такого хохота можно умереть, а я совсем еще не готова к этому.

Если не считать этого мелкого инцидента, наши завтраки проходили весьма мирно. Говорила в основном фрау Бергман, благодаря чему я узнал массу полезных и не очень мелочей из жизни города.

Кроме завтраков, фрау Бергман помогла мне и с прачкой. Она привела полную женщину средних лет. Та оглядела меня и мои жалкие пожитки, которые я приготовил для стирки, и сказала, что 5 долларов в месяц будет пока достаточно. Вещи для стирки я должен был оставлять у фрау Бергман, которые она будет забирать раз в неделю.

Надо сказать, что, если не считать удара бутылкой по голове, начиная с самого моего появления в этом мире меня окружали вполне приветливые люди. Об этом я думал, лежа на кровати после завтрака. Так или иначе, все мне помогали. Уолш зашил мне рану на голове. Джордж побрил. Полицейский не огрел дубинкой по спине, а показал, как пройти в аптеку Фрица. Герр Циммерман дал чудодейственное лекарство, благодаря которому уже на третий день моя рана меня почти не беспокоила. Генрих проводил почти до кровати. Индеец-в-зеленом-костюме принес деньги. Фрау Бергман кормит завтраками и познакомила с прачкой. Глядишь, как только моя рана заживет, а я отъемся и отмоюсь, то деятельная фрау начнет подыскивать мне невесту. Но такая идиллия меня настораживала. Ведь жизнь в полоску. И после белой полосы последует черная, а на смену милым и добрым людям придут люди плохие.