Мю Цефея. Цена эксперимента

Дьявол в пакете с пакетами (Роман Давыдов, Сергей Королев)

Я потерял крышку от флешки.

Дальше — хуже. За неделю пропали: зарядка для телефона, диск с третьей частью «Халф-Лайф», два носка…

Я решил, что это все барабашка.

— Не, ни фига, — ответил сухой голос в углу.

Там стоял пакет с пакетами.

— Кто это?

— Дьявол.

Сколько там было пакетов в этом пакете? Сто? Двести?

— Ты все пропавшие вещи оставлял в пакетах, — сказал дьявол.

— И что?

— И все. Теперь они там, где их никто не найдет.

— Где их никто не найдет, — повторил я, задумавшись. — Эй, дьявол…

— Чего?

— Устроим эксперимент?

Я предложил отличную идею. Прятать в пакете с пакетами вещи, которые никто и никогда не должен найти. Досье, документы, оружие, фотографии и прочие улики, от которых нужно избавиться навсегда…

Дьявол согласился. Но выставил условие: каждый день пополнять пакет с пакетами.

Через неделю все знали, что у меня можно спрятать любую вещь. Через полгода пакет с пакетами занимал почти всю кухню, мне из маленьких пакетов пришлось сшить большой, чтобы все в него умещалось.

Потом начались проблемы… Мне позвонили «серьезные люди» и потребовали вернуть украденные у них ценные бумаги. Я понятия не имел, о чем конкретно они говорили, но ни секунды не сомневался — то, что они ищут, лежит в пакете с пакетами.

— Что мне делать? — спросил я у дьявола.

— Залезай сюда, — спокойно ответил тот, — сам знаешь, тут тебя не найдут.

Я послушался. Только и успел просунуть голову в пакет, как неведомая сила резко утянула меня, пронесла по полиэтиленовому лабиринту. Я оказался в душной комнатушке, пропахшей старыми лекарствами и черствым хлебом. Дьявол улыбался, сидя на скомканном пакете фирмы «Прада».

— Ну, как тебе тут?

— Тесно, — пожал я плечами, — и душно.

— Если не нравится, можешь идти. Это же пакет, разорви — и свободен.

Я подошел к стене, разодрал ее. За ней была еще одна такая же.

— Пакет с пакетами, — развел руками дьявол и расхохотался.

Я порвал еще одну стену. И еще. И еще. От запаха старых лекарств тошнило, от духоты кружилась голова. Стены не кончались.

Дьявол хохотал.

Иного нет пути домой (Максим Тихомиров)

— Лекарство экспериментальное, — сказал человек в черном. На рукаве фельдкота был шеврон с черепом в лабораторной колбе. — Это ваш единственный шанс. Вы понимаете?

Еброх понимал.

Хворь он подцепил от синекожей шлюхи с Выжженных островов. Шлюху снял в борделе. Бордель был дорогой, столичный. Столица была хищным зверем. Она ослепила Еброха огнем газосветной рекламы, соблазнила, а потом выпила досуха, как речная плиявка. Осталась оболочка — измятая, траченная жизнью. И все.

Еброх кончился.

Тело шло язвами. Деньги иссякли. Из гостиницы переехал в ночлежку под Столовым мостом. Дальше — только в реку. Еброх смирился. Установил себе срок — хотел уйти достойно, сам. Доедал последний обед в столовой для неимущих, когда к нему подсел человек в черном. Глаза за стекляшками пенсне заглянули Еброху в остатки души.

Бумаги он подписал. В стерильной комнате особой лечебницы получил инъекцию. Провалился в небытие. Мучили кошмары, тело горело огнем. Язвы зарубцевались, потом набухли нарывами; под лаково-алой кожей что-то шевелилось. Потом кто-то позвал его, и Еброх проснулся.

Он знал: ему пора. Еброх сказал об этом охране и человеку в пенсне. Те были против, и Еброху пришлось их убедить. Те, что уцелели, заперлись в подвале. Еброх поел, набираясь сил, и почувствовал себя гораздо лучше.

Его ждали на севере.

Нарывы он спрятал, и от него перестали шарахаться. Ехал поездом, потом попутными грузоходами, которые топали в горы за строевым лесом. Когда дороги кончились, пошел пешком. Снег здесь уже не таял, деревья измельчали и сменились вечнозеленым кустарником. Ел что придется: кору, мох, птиц. Людей больше не встречал.

Начались предгорья. Еброх звериными тропами двинулся выше. Среди каменных гольцов торчали обломанные пальцы погодных башен. По ту сторону гор лежала горелая пустошь, стеклянисто блестя в тусклом свете низкого солнца. Еброх долго смотрел туда с верхушки горы сквозь снег, летящий в лицо. Спускаться не спешил.

Вскрылся первый нарыв — на ладони. На Еброха удивленно воззрился сиреневый глаз с двумя зрачками. Еброх взглянул на себя со стороны: жалкий маленький человечек, смертельно больной, убогий в своем несовершенстве. Ему стало очень легко — словно он без сожаления простился с прошлым, отпуская его навсегда.

Из второго нарыва прорезалось щупальце. Из третьего — крепкий клюв. Вскрылись остальные, выпуская наружу странное. То, что было Еброхом, разорвало остатки одежд и двинулось вниз, в сожженную тысячи лет назад неистовым пламенем долину — свободное и нагое.

Его ждал новый дом.

Компонент Х (Василиса Павлова)

— Проведешь эксперимент и с результатами — ко мне. Не получится, будем вместе натягивать сову на глобус. Иди, работай!

Петр Иванович, начальник исследовательской лаборатории, любил витиеватые выражения. Он мог бы сказать иначе, например, в случае неудачи — подгоним результаты. Но шутка про сову и глобус была яркой, образной и, по его мнению, хорошо показывала подчиненным уровень остроумия любимого начальника.

Коля Маков, а точнее, трехсердный гуманоид Кей, представитель разумной цивилизации созвездия Лиры, уже два месяца успешно маскирующийся под простого лаборанта, кивнул, повернулся и быстро покинул кабинет начальника. В голове у пришельца происходил непрерывный мыслительный процесс. Он знал, что результат эксперимента будет отрицательным. Не хватало важного компонента Х, чтобы опытный образец биопротектора заработал в полную силу. Поэтому в ближайшем будущем у лаборатории не было никаких шансов на успех. И помогать людям Кей не собирался. Его задачей было лишь успешное внедрение и последующее наблюдение за поведением землян.

Но, сегодняшнее заявление начальника лаборатории повергло гуманоида в шок. Как же так? Если не будет нужного результата, Петр Иванович привлечет его, признанного во всей вселенной гуманиста, к варварскому процессу натягивания птицы семейства совообразных на модель земного шара! Бессмысленная жестокость, вероятно, являющаяся шаманским ритуалом, — об этих пережитках пришелец читал в ознакомительной литературе. Имеет ли право он, представитель высшего разума, допустить подобные действия?

Лаборант схватился одной рукой за голову, а другой за крайнее правое сердце. Мозг усердно работал в режиме вычислений. За доли секунды была создана трехмерная модель процесса, учитывающая параметры стандартного глобуса и усредненные данные птицы. Как и предполагалось, результат был удручающим.

Взволнованный гуманоид помчался домой, то есть в место своего временного земного обитания, и запросил срочный сеанс связи с высшим Советом. Руководство галактики, поняв трагичность ситуации, дало разрешение на предоставление землянам компонента Х.

Петр Иванович был доволен. Эффективность нового биопротектора, по результатам эксперимента, проведенного лаборантом Маковым, подтверждалась на сто процентов. Дело пахло премией и повышением. Начальник хохотнул, похлопал Колю по плечу и на вопрос о дальнейших действиях ответил в своей манере:

— А потом — суп с котом. Иди работай!

Гуманоид Кей побледнел и убежал отправлять запрос на новый сеанс связи.

А что будет если… (Федор Береснев)

Ян с детства был любопытен и терпеть не мог ежедневной рутины. Его всегда интересовало, что будет, если вмешаться в привычный ход вещей. Пойти, например, в школу незнакомой дорогой, сесть по пути на вокзал в другой автобус или запечь в микроволновке перепелиное яйцо, завернутое в нанофольгу.

Вот и сейчас он с интересом разглядывал инструкцию к новенькому трансделуперу, а именно — раздел со строгим названием «Запрещено!». И почему нельзя засовывать внутрь прибора части тела? Это же совершенно безопасно.

— Мяу! — предостерегающе поднял лапу кот Зас.

— Да не боись ты, здесь такая защита от дурака стоит, что проще ложкой себе глаз выколоть, чем от трансдела пострадать.

Ян засунул голову в камеру портации и осмотрелся. Ничего интересного. Кругом металлическая серебристая поверхность с редкой перфорацией. Из крохотных дырочек идет слабое голубое свечение.

Он протянул руку и на ощупь нажал кнопку пуска.

Ничего не произошло. Со времен микроволновок подобные устройства не включаются при открытой дверце. Внутри должен быть механизм, ответственный за это. Небольшая кнопочка у самой двери на эту роль вполне подходила. Нажав ее подбородком, Ян снова надавил на пуск.

Трансделупер надсадно загудел, из дырок перфорации в глаза ударило лазурью.

Ян испуганно рванулся наружу и сильно ушиб затылок.

Почесывая голову, он огляделся. Мир вокруг явно изменился, но слов, чтобы описать новые ощущения, не хватало. Вещи стали будто глубже и объемнее.

— Муак, — четко произнес Зас. — Кто муе теперь есть даст?

Кот стал похож на гусеницу. Ян видел его одновременно и в настоящем, и в прошлом, и в будущем. Зас настоящий был чуть ярче, чем его временные отражения, и только по этому признаку можно было догадаться, где он сейчас находится.

— Да ладно тебе. Что я теперь, банку консервов не открою?

— Боюсь, вас придется изолировать, — сказала необычно плоская тень, отделяясь от стены. — Вы торчите посередине континуума, создавая помехи для транспортации.

— Я же не… — начал было Ян и умолк на полуслове.

Пространство вокруг схлопнулось и тут же развернулось в помещение с гладкими серыми стенами. Из мебели в нем присутствовал только белый куб в половину человеческого роста.

«Модулятор не сдвигать и не переворачивать. Для получения требуемых модуляций нужно четко представить, что он должен выдать, и хлопнуть в ладоши», — горела в воздухе кроваво-красная надпись.

«А почему его нельзя сдвигать? — подумалось Яну. — И что случится, если он перевернется?»

Он ухватился за край куба.

Кровавая надпись яростно запульсировала.